This is a sample guest message. Register a free account today to become a member! Once signed in, you'll be able to participate on this site by adding your own topics and posts, as well as connect with other members through your own private inbox!
Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нем неправильно. Необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
Этот мир я решила создать очень давно, примерно год назад, когда история, происходящая в игре, просто начала выходить за ее пределы. Сюжет разросся настолько, что уже не в силах держать себя лишь в маленьком компьютерном пространстве. Поэтому, собственно, я и здесь. Надеюсь, вам понравится
Легкий голосок, звенящий, словно тысячи колокольчиков, прошелся по всему гостевому залу. Ловкая линия, двигающиеся в такт мелодии, приманивала к себе тысячи глаз. Светлая кожа, короткие угольные волосы, ослепительно сочные губы, налитые румянцем завораживали всех.
- Поприветствуйте великолепную Аврору! – в миг, в пустом от звуков зале, прозвучал легкий голосок ведущего. В ответ зрители оживленно захлопали и разлились в одобрительных улыбках.
Лоснящаяся, светлая обстановка никак не подходила под массу, находящуюся внутри нее: люди, ни чем не отличавшиеся от гнилья в мусорных баках. Их ослепительные улыбки хоть и светились жизненными силами, однако добра в них не были ни капли.
Одна из них стояла на сцене и притворялась голливудской звездой. Аврора, или в жизни обыкновенная Эмма, которая мечтает остаться в живых.
Улыбка давалась ей с трудом, из глаз то и дело текли одинокие капли, оставшиеся в невнимании господ. Их предпочитали попросту не принимать в какое-либо значение.
Их счет в банке равнялся с населением маленькой европейской страны. Они считали чужие души, словно фишки в покере. Их рацион на день: смерть, смерть с перцем, смерть под соусом для барбекю, немного сарказма и полезной лжи с шантажем. Они настоящее обличие людских душ. Они дети Бревиса.
- «Город призраков» в исполнении несравненной Авроры! Давайте поаплодируем ей, господа! – ведущий отошел в тень светящихся софитов, направленных в сторону девушки.
Стоя посреди сцены, свет ослепил ее черные глаза. Тело, ощутившее невидимое прикосновение взглядов, начало покрываться волнами страха, однако Аврора, все так же улыбаясь, приоткрывая пухлые губы.
Зрители застыли в ожидании. Мрак заполонил весь гостевой зал. Он тоже выжидающе молчал, временами нарушая тишину скромными шуршаниями в углах.
Из уст Авроры полился поистине ангельский голосок. Она стояла, словно прекрасная статуя, неподвижная, завораживающая… Ее пение было похоже на сладостное ванильное мороженное нежных бежевых оттенков. Тонкие пальцы подергивались во времена, когда пение набирало свой пик, локти, изумительные гладкие локти поднимались вверх вниз, следя за частыми вздохами грудной клетки…
Очарованные зрители следили за каждым ее движением. То вздох, то выдох, мимолетное метание взгляда – все было замечено голодными волками, готовыми в любой момент напасть на беззащитную овечку.
Овечка не дрожала. Теперь. Ее тело, душа, разум были полностью проникнуты пением.
Маркус стоял впереди толпы и молча следил за прекрасным пением девушки. Даже несмотря на то, что все остальные гости зала следили за ним, а не за пивицей. Он спускал взгляды сквозь пальцы, ему все равно. Ведь он будущий приемник.
- На выступление в этом году хорошо раскошелились… - сказал тихий и низкий голос позади Маркуса. На его плечо упала тяжелая рука.
Парень обернулся и увидел перед собой своего бывшего «одноклассника», Тревиса. Тревис был хорошо сложен, даже слишком хорошо, для своих двадцати двух лет. Черные волосы обрамляли его лицо, а темные очки прикрывали светло-голубые глаза.
- Аврора прекрасна… - Маркус вновь повернулся к девушке и продолжил пожирать ее глазами, временами хлопая в ладоши и открыто улыбаясь.
- Не сомневаюсь… - ответил Тревис, все же сомневаясь.
Но Маркус ничего не слышал. Он поглощал девушку, мечтал раствориться в ней вместе со своими чувствами, которые, он знал, ни к чему не приведут.
Тревис решил оставить его наедине. Во всяком случае, для друга он всегда останется пустым местом, когда рядом ОНА.
Отпив от бокала вина глоток, брюнет расхаживал по залу, временами замечая на себе острый взгляд.
О да. Это был взгляд ненависти. И Тревис прекрасно знал, от кого он исходит.
Маневрируя в толпе, словно рыба в воде, Тревис отошел в самый отдаленный угол. Как и ожидалось, там он заметил весьма интересную фигуру.
- Как поживаешь, Джон? – Тревис улыбнулся ему одной из тех улыбок, которые направлены вовсе не для дружелюбия.
Джон смотрел на него сердитым взглядом, которым минуту назад сверлил своего старшего брата. Да. У них давно назревал конфликт.
- День рождения Бревиса всегда утомляет, соглашусь, - Тревис отпил из своего бокала еще один глоток, не замечая молчания своего собеседника, - будь то обычное празднество именин или юбилея, вроде сегодняшнего. А все эти люди… Что за позеры!
Тревис подавил внутренний смешок и всерьез посмотрел на Джона. Тот стоял неподвижно, глядя в одну точку жутко озлобленным взглядом. Он все так же не слышал Тревиса, или притворялся, что не слышит.
- Маркус сам себя не застрелит, если будешь так на него смотреть, - Тревис, отпуская шутку, проходит мимо Джона и хлопает его по плечу.
Как же необычно на вечере в честь Бревиса! Все люди, находящиеся здесь хоть и прирожденные убийцы, но манеры и их одежда ничем не отличается от обыкновенных людей! Такое вот позерство, ну или дело вкуса, кто знает.
Тем временем, ловко и неуклюже в то же время, прекрасная Джульетта или просто Джульет Стэнфилд, прохаживается в толпе, словно по коридору своего замка. Ее обтягивающее красное платье, так подходило ее характеру, что, если бы она носила его каждый повседневный день, никто бы даже не заметил.
Ее зеленые глаза, словно у хищного зверя, выискивали жертву, среди столпотворения. Она прекрасно знала, что неотразима, но Джульет ищет того, кто этого принципиально не замечает.
Быть лучшей в своем роде тоже надо уметь.
- Меня забавит то, как ты смотришь на эту бедняжку… А она ведь и не знает, что ты растоптаешь ее жизнь и выкинешь на улицу, как это было со мной… - Джульетта, подойдя со спины, провела острым пальчиком по спине Маркуса, отчего тот замер.
Лицо предполагаемого преемника Бревиса перекосила раздраженность. Он знал, чей этот голос и кому принадлежит этот палец.
- Джульетта сама виновата, что имела неосторожность «залететь» в четырнадцать от смазливого богача Стэнфилда , когда мы находились в отношениях, - Маркус, все еще не поворачиваясь к действующему собеседнику, раздраженно дернул рукой, вспоминая их общее прошлое.
- Какие отношения в четырнадцать? – Джульетт прикрыла рот рукой и тихо засмеялась, - зато теперь у его сына выдающиеся возможности. Ричард выйдет из лагеря едва ему стукнет пятнадцать. В этом я уверена, - не скрывая своей гордости за отпрыска, Джульетта сама вплотную подошла к Маркусу и посмотрела в его лицо, полное злости.
- Из этой беременности, к слову, я стала той, кем стала.
- Да уж, выйти замуж за Стэнфилда толи из-за любви, толи из-за денег… Кажется, я знаю ответ, - Маркус, впервые за время их разговора, ухмыльнулся. Джульет повторила жест.
- К слову о гордости. А как же твоя дочь? – Маркус, дразня Джульетту, повернулся к ней лицом и приторно улыбнулся. Джульетта посерьезнела, - отсталость в развитии, слабость костей… Все это тоже хваленная стэнфилдская генетика? Или для трехлетней девочки это в порядке вещей?
- Не всем так везет. – Джульетта взяла бокал с барной стойки и отошла от Маркуса, которого переполняла гордость за то, что он смог избавится от девушки. Бывшие возлюбленные всегда знаю, в какую часть больнее бить.
Тревис заметил примечательный разговор двух участников Бревиса. Они оба были довольно опасны, что Джутьетта, что Маркус. Оба являются одними из самых выдающихся «работников», состоят в лучших парах Бревиса.
Маркус остался в полном одиночестве, умиротворенно попивая пино каладу. Пихаемое в глаз одиночество преемника беспокоило Тревиса. Самый выгодный момент для подножки.
Брюнет осмотрел периметр и наткнулся на одну очень не приятную картину. Джона не было на его привычном месте. Его вообще нигде не было.
Песнь девушки умолкла, свет прожекторами направился на сцену. Тревис нервно сжал кулаки.
- Господа и дамы! – объявил ведущий, - а теперь поприветствуете уважаемого всеми главу нашей организации – Питера Картера!
Аплодисменты разрослись по всему гостевому залу, заглушая остальные звуки.
- Вот черт, - сжав зубы, прошептал Тревис, - какой же дьявол!
Он быстрыми шагами, не бегом, направился к сцене, вслед за остальными, в надежде найти беглеца среди них. Хотя надежда равнялась нулю.
Выходя на сцену, Питер выглядел очень достойно. Морщины придавали ему благородства, а сильные руки авторитет. Будь сейчас век пятнадцатый, все участники, наиболее вероятно, склонили бы перед ним головы.
- Спасибо, что пришли сегодня, уважаемые коллеги! – басом проговорил главарь. Да уж, как будто у них был выбор.
Толпа затихла в ожидании речи. Главе Бревиса всегда это нравилось. Чувствовать себя на вершине мира, ощущать властителем душ, такое не может не поднимать самооценку.
- На протяжении тринадцати лет, с пяти до восемнадцати, в лагере, вас подготавливали к тому, чтобы стать полноправным участником нашей организации. Некоторым из вас удалось даже укоротить сроки за счет выдающихся умений! – взгляд старика упал на своего старшего сына, а затем и на Тревиса, - для нашей организации, вы – фундамент, из-за которого дом простоял вот уже сорок лет!
Зрители поаплодировали, а потом вновь затихли.
- Люди, которые являются лучшими – наши стены! И я просто не могу не отметить своего сына и его потрясающие возможности боевика! Поэтому, с превеликим восторгом, прошу его подняться ко мне на сцену!
Зал оглушил половину находящихся в нем людей, ибо шум от аплодисментов поражал. Маркус Картер, не спеша, поднимается по одиноким ступенькам к своему отцу. Его встречает новая волна одобрительных возгласов. Публика явно была влюблена.
- Сегодня, на сороковой годовщине Бревиса, я, Питер Картер, официально объявляю своего сына, Маркуса Картера, приемником, которому, после моей смерти, будет принадлежать весь Бревис!
Маркус улыбнулся ослепительной улыбкой, тем самым принимая титул. Он прекрасно знал, что уже является преемником, но когда это подтвердили официально, согласитесь, это событие становится вдвойне слаще.
Толпа не сразу поняла из-за криков, что произошло. В миг на сцене существовал лишь один человек. Выстрел раздался в, бушующей аплодисментами, толпе, поэтому долгое время был не замечен. Только тогда, когда уже мертвое тело преемника пошатнулась, а под ним начала образовывается красная лужа, зрители поняли что к чему.
Толпа не завизжала, не паниковала, как это по обыкновению бывает. Люди, завидев мертвого Маркуса, начали оглядываться вокруг, в надежде увидеть предателя. Часть людей выбежало на сцену на помощь, другая часть, разбиваясь в пары, начала усердный патруль. И только окровавленное тело, с пулей в сердце, лежало на полу сцены неподвижно.
Тревис мигом добрался до тела товарища и, поняв, что никаких признаков жизни нет, закрыл глаза и сжал кулаки так сильно, что костяшки буквально стали белоснежными.
- Господи, Джон… Ты за все заплатишь… - Тревис опустил кулак в лужу крови, образовавшуюся вокруг его друга, словно тень.
- Твою мать! – прошипел возле Тревиса знакомый дрожащий голос, - только не это…
Джон, с мокрыми красными глазами, подгибая колени, упал возле мертвого брата, опуская лоб к его окровавленной груди.
В это нельзя было поверить своим глазам. Вот он, убийца собственного брата, сидит сейчас возле трупа и горестными слезами поливает его останки?!
- Как… Как ты мог?! – Тревис мигом вскочил с места и, оттаскивая Джона за шиворот от его покойного брата, занес кулак для удара.
- Каким бы ничтожным мое существование не было, я бы никогда не убил собственного брата, мать твою, Тревис! – Джон кричал слова в лихорадочном ритме, смешивая слезы, пот и кровь на своем лице. Такой гримасе нельзя было не поверить. Вся противность происходящего отражалась на лице Джона, он буквально, мог свалиться в обморок в сию же секунду.
Брюнет отпустил Джона и с обреченным видом заметался в округе. Если не он это сделал, то кто же?
- Найти его! Найти! – со слезами на глазах, но с твердым, уверенным басом проорал в микрофон главарь. Его дрожащие руки выдавали состояние старика, а пелена в глазах, за секунду, превратилась в каплю слезы.
Я много лет провела за этими стенами. Бездушные бетонные стены даже не представляют, как же я их ненавижу. Ненавижу Бревис, их главаря, своих родителей, за то, что умерли на этой проклятой «работе». Никогда в жизни не ненавидела что-то сильнее всего этого. И, похоже, никогда не возненавижу.
Смотря на себя в зеркало, я не вижу никакой убежденности. Глаза, как две потухшие лампочки. Я пытаюсь их включить, но, видимо, проводку заело.
В последний день школы, ученики, как правило, либо радуются, либо ревут, провожая очередной этап в своей жизни. Но не я. Я глупо пялюсь в зеркало, пытаясь найти в своем лице какой-либо отклик по поводу этого случая.
Хотя лагерь сложно назвать школой. Да, здесь учат писать, читать и считать, но лишь в начале. Потом «ученики» разделяются на две учебные группы, которые определяют их дальнейшее будущее в Бревисе – информатики и боевики.
Будущих боевиков учат махать кулаками и растяжке, а информатиков, вроде меня, заставляют штудировать книжки по программированию и с закрытыми глазами собирать компьютер за минуту. В общей сложности, боевики – это те, кто выполняет всю грязную работу, будь то убийство важной шишки или кража каких-либо документов, а информатики – те, кто заметает следы и не дает «грязи» боевиков, быть узнанной, другими словами, хакеры.
Хотя информатик из меня, мягко скажем, не очень. Просто маленькую пятилетнюю сиротку не могли просто взять и пустить ловить жизненные подводные камешки, так как она отпрыск «детей» Бревиса, а значит, знает множество тайн, пусть даже и не осознает их. Альбиносы, как всем известно, не самые сильные спортсмены, поэтому меня определили в информатики. Вот и вся история.
Как правило, после окончания лагеря, в который нас отправляют в пять лет и с концами до восемнадцати, мы определяемся в пары из боевиков и информатиков, с которыми проживем остаток жизни. Вот и сегодня, у одной скромной меня, что-то вроде выпускного и я жду, когда встречусь со своим будущим напарником.
Но прошло уже полдня, все разбрелись по парам и, наверняка, уже сидят дома и пьют чай, готовясь к первому заданию. Долго мне еще одной сидеть?
- Изабелла, напарник пришел за тобой, – скучная мисс Калвор заглянула ко мне без стука.
И что еще значит «пришел за тобой»? Разве напарники не должны быть равны?
Выбирать, видимо, особо не приходится.
- Окей, – я протянула вторую гласную и отправила мисс Калвор взгляд, выражающий мое недовольство.
Она скрылась, оставив меня наедине с мыслями. Так, за мной пришли. Значит, напарник уже в холле ждет не дождется встречи со мной. Какай он? Красивый? Голубоглазый? Шатен? Блондин?
Живот скрутило от предвкушения. Сегодня начнется новая жизнь.
Я прощальным взглядом посмотрела на свою комнату. Надеюсь, маленькая девочка, которая будет жить здесь в будущем, станет счастливее меня.
Стоп. Что?
Выйдя в холл вслед за «няней», я обнаружила лишь ,одиноко сидящего в углу дивана, мужчину. Мужчину!
- П… П… Простите?! – выронив из рук походную сумку, в которой находились все мои вещи, я остолбенела, увидев вовсе не своего ровесника, - а разве напарником не должен быть выпускник? Или хотя бы близкое к этому понятие…?
- Дорогая моя Иззи. Я знаю, для тебя это, наверное, неожиданность, но господин Тревис очень нуждается в напарнике, и поэтому, я порекомендовала ему тебя, - голосом стюардессы подтвердила мои догадки мисс Калвор. Вот черт. Никакой спокойной жизни у меня не будет.
Теперь единственное, что я буду делать: строчить отчеты для старикана, который сам будет выполнять всю самую интересную работу, оставляя на меня наискучнейшую.
- Да вы издеваетесь! – я вплотную подошла к некому «господину Тревису» и посмотрела ему в глаза, - стоит выбирать напарников в своем возрастном обороте!
- Мне всего тридцать два, - спокойно улыбнулся Тревис, кладя свои руки мне по обе стороны плеч. От них я отшатнулась, - да, и меня предупреждали о твоем характере… Не так ли, няня?
Мисс Калвор повторила улыбку Тревиса, но сделала это более сдержано.
- Будешь хорошей девочкой, и я буду посвящать тебя в свои планы, - мило, а я-то думала, что эта функция стоит по умолчанию.
- Да ни за что.
Я поглядела на него сверху вниз, поражаясь разнице в росте.
- Для меня… Очень важно было вырваться из лагеря, стать свободной… Но, как понимаю, - я опустила глаза вниз, почувствовав себя жалкой и слабой, - этому никогда не бывать.
Тревис показался мне на миг сочувствующим, но стоило внимательней рассмотреть его выражение лица, как все сразу стало понятно – он просто насмехается надо мной. До чего же гнусно!
Я тут было хотела взять сумку с пола и развернутся, как мисс Калвор, будто прочитав мысли, схватила меня за руку и крепко ее сжала.
- Ты хочешь стать Оракулом, не так ли?
Ее рука разжала мою, а улыбка стала подозрительно зловещей.
Конечно, бить по больному – вполне в духе Бревиса.
Стать Оракулом было мечтой детства. Тогда, когда я испытывала тяжесть от того, что глупее других. Меня не воспринимали в серьез, лелеяли мысль избавиться от такой ноши, а я лишь хотела стать заметнее и, возможно, чуть черствее. Ведь Оракул – главный среди информатиков, почти такой же крутой и непобедимый, как Глава. Однако, с моими умениями, мечта остается лишь мечтой.
- И что, если так? – я сложила руки в боки, надеясь таким образом смастерить себе некую «зону безопасности».
Тревис и мисс Калвор переглянулись.
- Твой будущий напарник, один из числа кандидатов в приемники, - мисс Калвор выжидающе на меня посмотрела. Тревис же изучал помещение, в котором мы находились. Он словно был не здесь, ему все равно.
- И что с того?
- А того, что единственный для тебя способ вырваться на верх – стать напарником Тревиса, который, будь уверенна, станет Главой. Так сказать, прибудешь на кресло Оракула в подарок.
В голове я взвешивала все за и против. Да, такой способ самый простой. Изредка бегай пальчиками на клавиатуре, выполняя скудные поручения боевика, стремящегося стать Главой, а потом со спокойной душой сядь в кресло Оракула, продолжая выполнять скудные задания уже не только Главы, но и всей организации.
И я бы не сказала, что такой способ меня не устраивает.
Не дождавшись ответа, Тревис, тяжело вздохнув и закатив глаза, быстрым движением, одно рукой, схватил с пола сумку и направился к выходу. А ведь весом она была точно не меньше десяти килограмм.
Возмущаться, как я поняла, уже не было смысла, так что мои слабые ноги, устало протоптали маршрут за новым напарником.
…………………………………………………
Мы ехали в огромном черном джипе около получаса. За все это время Тревис не сказал ни слова, я его в этом поддержала и тоже молчала, как рыба. Гробовую тишину изредка нарушали визги ветра из приоткрытого окна и мои ерзания по кожаному сидению.
Мне было жутко неловко. Каждое движение глаз, рук, ног приходилось серьезно профильтровывать. Я боялась лишний раз слишком громко вдохнуть воздух, чтобы показаться хоть немного взволнованной. Нужно оставаться в своей тарелке, даже если ты и далеко за ее пределами.
Лишь тогда, когда за бесконечными просторами полей я увидела разноцветные крыши домов, Тревис произнес:
- Моя семья живет в этом городе вот уже три поколения, - на миг он повернул свою голову ко мне, а потом вновь вернул ее на дорогу. – Город небольшой. Все друг друга знают. Большинству известно про Бревис.
Кому-то известно про Бревис помимо его участников? Поразительно. Я всегда думала, что таких людей вылавливают и… убивают.
- Поэтому не удивляйся, если люди поначалу начнут относиться к тебе с подозрением. Отвечай, что приехала сюда на практику, кому надо, те поймут.
Потом он вновь замолчал. Я боялась издать лишний звук, поэтому недвижно смотрела в окно.
В проеме машины уже виднелись маленькие улочки и миленькие домики. Несмотря на близость к пустой местности, город цвел зеленью и выглядел очень красочно.
На сколько мне известно, город основал не кто иной, как первый «босс» Бревиса. Интересно, думают ли маленькие четырехлетние дети с этого округа, что через год они погрузятся в жестокий и грубый мир?
Через несколько минут, машина подъехала к среднему по размерам деревянному домику. Он выглядел довольно уютно для логова преступника. Со всеми этими детскими качельками, фонтанчиками и маленьким садиком он больше походил на жилье милой одинокой старушки с бесчисленным количеством кошек.
Тревис тяжело вздохнул, отцепил ремень безопасности и по-доброму развел руками
- Добро пожаловать в Тревис-хаус, - с лицом полного отречения, приветствие выглядело несколько уныло. По правде говоря, думаю, Тревис тоже не в восторге, что ему поручили меня.
Все были бы не в восторге.
Я аккуратно вылезла из джипа, надеясь не испачкаться об внутреннюю часть двери. Но, о боже, моя знаменитая удача всегда действует наперед.
Со всей силы, что была мне доступна, я плюхнулась в огромную лужу, стоящую прямо под моим выходом. Грязью облилось все, включая кроссовки Тревиса. С минуту он стоял неподвижно, мертво глядя на каплю грязи, возникшую на его обуви.
- Учти, что за «бесплатно» ты в моем доме жить не будешь, - как жаль, что я не могла взглянуть в его глаза из-за очков! Но почему-то по мне пробежался холодок. Он поднял лицо.
- Десять процентов с каждого задания? – наивно хотела поверить я, в то, что говорила.
Улыбка Тревиса заставила меня попятиться назад. Самые нехорошие мысли пролезают в голову при виде этой ухмылки!
Лужа, по мере моего в нее отступления, становилась все глубже. Возможно, я бы заметила «подводный камушек», если бы направила свою внимательность не на движения Тревиса, а на то, что у меня под ногами.
Госпожа удача сегодня не в духе. Это я поняла тогда, когда, все мое тело, включая часть головы, нырнуло в лужу с большим плеском из-за незамеченной неровности.
В ожидании смеха, я закрыла глаза. Но его не последовало. Послышался лишь уже приевшийся к Тревису тяжелый вздох и всплески воды из под ног.
Напарник стоял надо мной, когда я решилась открыть веки. На его лице стояла улыбка. Не та, что была минуту назад, а самая что ни наесть добрая и открытая лыба. Так смотрят на, опрокинувшегося в миску с молоком, котенка.
- На самом деле я имел в виду работу по дому, - он протянул мне свою огромную руку, в знак поддержки. Я приняла ее, – в моем доме живут еще два дармоеда, которые не знают, что такое ершик и тряпка.
Кто бы мог жить с таким, как он?
Мы взошли вверх по лестнице. Тревис на миг остановился, когда пришел момент открывать дверь.
- Каждый раз перед заходом в дом, я молюсь, чтобы он был цел, - со всей загадочностью, что была ему доступна, он улыбнулся.
Открыв скрипучую дверь, мы вошли в комнату, полную мрака. Странно, сейчас же только утро.
Все окна были занавешены простынями, через которые иногда проходили полоски света. Из-за этого, я могла уловить в полумраке движение.
Не успела я испугаться, как мрак отступил, поддаваясь электрической лампочке, закрепленной на потолке. Свет озарил комнату, а я на миг ослепла.
- Дядя, неужели ты наконец-то привел домой девушку? – мелодичный и мягкий голос проник в мое ухо и растворился.
Надменно взирая на меня своими изумрудными глазами, одна девушка дублировала другую. Движения взглядов будто бы согласовывались. Моя одежда, лицо, поведение – не уходило от пристального внимания двух юных особ.
- Здрасьте, - все что удалось выдать мне под двойным напряжением.
Затылком я чувствовала, как Тревис испускает едкий смешок. Он бросил сумку под ноги и положил свою тяжеленую руку на мое хрупкое девичье плечо.
- Не волнуйся, - сказал он с какой-то детской нежностью, - эти два черта – мои племянницы.
«Черта» улыбнулись, уверена, одной из своих самых змеиных улыбок.
- Та, на которой косметики больше, чем песка на пляже – Дебра. А если увидишь девственно-чистое лицо, обладатель которого вовсе не девственник, то это, несомненно, Эрика.
Ее лицо было усеяно веснушками. Самых разных размеров, они удачно устроились на ее пухлых детских щечках.
- А если тебе попадется на глаза старый ворчливый старикан с комплексом неполноценности, то это Дядя, сто процентов, - хитрые глаза, как я поняла, Эрики, заискрились. Она выглядела расслабленной и безумно уверенной в себе.
- Принято. – Тревис щелкнул пальцами и небрежно вздохнул.
- Вообще-то, косметики на мне не так уж и много, - дождавшись окончания диалога сестры и дяди, девушка с краю вставила свое слово. Дебра показала пальцами «зайчика» и мило улыбнулась. Но улыбка эта была либо не искренняя, либо выжитая.
На ее лице, наоборот, отсутствовал даже намек на пигментацию. Все перекрывал светлый тон тональника или пудры. Четко прорисовывались скулы, которых у ее сестры не было и в помине.
Всегда есть моменты, когда естественность не поддается. Я улыбнулась ей в ответ.
Но какой бы доброжелательной обстановка бы ни была, меня гложело чувство, будто бы жизнь перевернулась с ног на голову. Конечно же, так и было.
По другую сторону плеч, где не было руки Тревиса, резко повисло что-то очень и очень тяжелое. Корпус тела накренился, объявляя об опасности скорого его падения. Обернувшись, на секунду я увидела довольного напарника, а через мгновения ровные бруски деревянного пола.
- Теперь ты официальный член моей команды! – Тревис протянул мне руку, как тогда во дворе.
По прошествии вечера мне показали комнату, в которой я буду кочевать до скончания дней, это, кстати, цитата Тревиса. Конечно, моя старая лачуга отдыхает, по сравнению с этой, однако многим не отличается. Как я успела уяснить, у Бревиса есть свой, какой-то неповторимый стиль, которым пропитываются все его дети.
Принцип комнаты – кирпичные стены. Чему я очень удивилась, ведь дом деревянный. Одинокая кровать стоит под стеной с разноцветными плакатами неизвестных мне групп, поверх которых дохлые лампочки доживают свое десятилетие, пуская тусклый свет на, и без того скудную, обстановку. Для интерьера Тревис положил парочку ярких подушечек, но положение это явно не спасало, комната все равно казалась серой и безжизненной. Одно радовала – светильник в форме зеленой стеклянной банки, изготовленный, по виду, собственноручно. Выглядит довольно мило.
Я присела на трясущеюся от любого движения кровать, стараясь ее не разрушить.
- Ну вот, Иззи, ты дома.
Доброе утро, ленивый обитатель дальнего ящика! Сегодня за окном светлая погода, а это значит, что ни одна душа на расстоянии километра не умрет под воздействием злой и безжалостной Эрики.
По правде говоря, моя жизнь хоть и насыщена, но, как мне кажется, лишена всякого смысла. Вот я есть, но и без меня все смогут жить спокойно. Тем более у дяди таких целых две штуки. Депрессия, она и моржей охватывает, знаешь ли, а меня тем более, так что не удивляйся внезапным сменам тем. Ты же меня знаешь.
Конечно, возможно на настроение действуют приближающиеся экзамены и прочая, связанная со школой лабуда, однако… Когда меня это волновало? С тех пор, как отца не стало, я все воспринимала сквозь розовую призму, приукрашивала серые краски, а в некоторые моменты и сама их рисовала, поэтому такая неожиданная депрессуха ввела меня, честно сказать в ступор.
Если раньше негатив можно было снять, издеваясь над Деброй, то сейчас ей слова не скажи, она сразу же побежит в комнату мучать бедную подушку своими слезами. Эта, замученная придуманными комплексами и страхами девица, уже не та беззаботная девочка, которой я подражала. Мы давно перестали понимать друг друга, а когда-то, только подумать, были неразлучны. Могу поклясться, что читала ее мысли, и, уверенна, Дебра тоже обладала этой способность.
Только теперь все в прошлом. Сестра навсегда распрощалась с чистеньким, набитым веснушками лицом, и заключила контракт с демоническим миром косметики. А, подумать только, раньше светилась гордостью, излучая природное очарование, разговаривая с всякими милыми старушками и назойливыми детьми. Я так не умела, огрызалась, а она, только скажи, спасали кошечек, собачек и прочую смазливую нечисть.
Да уж, потом все перевернулось с ног на голову и она начала прятать лицо под маской этого ужаса, который называется тональным средством. Никогда не понимала весь этот мусор, что любят наносить девушки, надеясь этим самым обмануть природу. Уймись, милочка, прекрати тешить себя надеждами стать красивой. Рождённый ламантином, бабочкой стать не сможет.
К слову о ламантинах. Трэвис привел домой не абы кого, а ДЕВУШКУ. Я была в шоке, увидев какая замухрышка попалась ему по блату. Такая нелепая карлица с явным недостатком витамина Д. Я люблю дядю, но, похоже, его самооценка сильно занижена. Хотя он отрицает на любые отношения между ними, вроде как это его «напарник» или «коллега». Однако в свои шестнадцать я научилась отличать правду от лжи. Меня не обмануть.
Посмотрим, на сколько хватит Тревиса, когда он поживет год другой под одной крышей с экс-подростком.
Сегодня Изабелла (до чего же пафосное имя), как подобает подростку (правда она, видимо, забыла, что в 18 подростки в людях умирают от руки серьёзного, рационального человека) резко решила сменить имидж.
При входе в ванную, я забыла, что в доме обитает «лишний» человек, и, распевая песенку, без спроса вторглась в алтарь интровертов. Иззи стояла перед зеркалом, будто умалишённая и по кусочкам отрезала свои ранее длинные волосы. Не сказать, что они были идеальны, однако я бы не стала срезать такую красоту.
На мои расспросы она уперто не отвечала. А когда я начала трясти сумасшедшую за плечи, в ее глазах что-то зажглось. Она резко завертелась в моих руках и, разглядев себя в зеркале, трясясь, зарыдала.
С этими чувствами я оставила психопатку в одиночестве, пока она, корчась на кафеле, по волосинкам собирала ранее отрезанные ей самой волосы.
Видимо, женщины тоже не понимают женщин.
Когда я рассказала историю дяде, он ответил, что это не его дело. «Изабелла взрослый человек, она делает, что хочет, если, конечно, убирает за собой» - цитата любимого дяди.
В общем, мир по прежнему остается для меня загадкой, а люди – глупцами. Оу, а вдруг это себялюбие? Надеюсь нет.
Резкий толчок в спину пробудил меня от трехчасового сна. Я ощутила всю мягкость кровати, которую считала ужасно скрипучей и твердой.
Господи, ну разве я недостаточно настрадалась в лагере?
- «Еще пять минуточек» не сработает? – не уверена, смог ли Трэвис разобрать слова, произнесенные мною, однако голова уперто оставалась в горизонтальном положении, сколько бы сигналов мышцам я бы не посылала.
- Нет.
Так же неожиданно, как пробуждение, с меня свалилось одеяло. Единственная стена на пути к ужасающему холоду ночной комнаты.
Я завыла от безысходного положения и углубила лицо в мягкую теплую подушку, в надежде на поддержку. Но ее не последовало. Испепеляющий взгляд чувствовался на затылке, уверенна, еще немного, и во мне появится сияющая дыра.
- Хорошо… Я встаю, только дай мне одеться… - сонный мозг постепенно разминался на прогоняемых воспоминаниях.
Они неспешно наплывали, заполняя мое ранимое сознание картинками. Я пыталась их согнать, но, как и внешняя слабость, внутренняя так же давала о себе знать. Как и всегда. Единственное, что приходит в голову – это страшное место, ломающее детей пополам.
Вот он лагерь. Такой сырой и недружелюбный, со своими потайными ходами, злодеями, надзирателями, заставлявшими сидеть в маленько темной комнате без намека на просвет за любую детскую невинную шалость. Прямо как здесь.
Глаза не хотелось открывать совершенно.
Холод из приоткрытой двери просочился в комнату и мягко погладил мою мягкую точку, одетую в пресловутые желтые трусы.
Желтые трусы.
Глаза мигом открылись, а тело, до этого не в силах поднять конечность, как штык, очутилось в вертикальном положении. Я осмотрела комнату, заглянула в каждую щель, но Трэвиса уже не было. Лишь мое одеяло, одиноко валяющиеся на полу, доказывало то, что он здесь был.
Вот же черт. И кто просил меня спать в нижнем белье?
Спустившись по лестнице в мрачную гостиную, в глаза попался яркий зеленый свет из электронных часов, висевших прямо напротив лестницы.
1:20 – гласили они.
Вот уж не думала, что начну вставать до раннего завтрака.
Обстановка лишь усугубляла сонное положение. Вся ночь, что была на улице, проникала и в дом. Ни одна лампочка не освещала мне путь, ни одно окно не показывало, что за ним. Все окутал мягкий мрак.
Я внезапно ощутила себя в удобном одиночестве. Что весьма странно.
С превеликим вздохом, полного тягости и невзгод, я, наконец, спустилась с лестницы, зная, что у ее края стоит мой напарник.
Привыкая к темноте, мои глаза усмотрели, отражающиеся от света ночных часов, украшение, висящее на шее Трэвиса. Оно было металлическим и довольно острым. Судя по дырке, находящийся прямо посередине украшение, это – обыкновенное лезвие.
Забавно. Он носит лезвие прямо как бандиты в дешевых сериалах, что нам показывали в лагере.
Смешок невольно вырвался из моей груди, на что Тревис ответил своим привычным молчанием.
Как же неловко, черт возьми.
- С этой минуты, Иззабелла, начинается твое первое задание. – не успев закончить свою фразу, Тревис снарядил меня большой сумкой и насмешливым взглядом.
Я искренне удивилась, когда машина Тревиса подъехала к заднему входу какого-то навороченного ночного клуба.
Огни, мерцая, порхали возле искрящихся буйными красками, окон. Мелкие проемы в стене, преграждаемые стеклом, сотрясались, создавая еще большее движение вокруг них. Эти звуки, доносившиеся из клуба, порождали во мне небывалое ранее желание оторваться.
Интересно, какого это быть пьяным? Наверное, жутко весело.
А мы стояли возле вонючей парковки, в ожидании чего-то, не понятного до сих пор.
Возле меня, распластавшись, словно ленивая кошка, валялась мокрая газета вперемешку с оборванными бумагами и прочим мусором, который я, как полагается напряженному подростку, пнула.
- Что за чертов день? – спросила я у своего гнусавого отражения в одной из многочисленных луж. Оно лишь расплывчато посмотрело сквозь пелену разноцветных красок капли бензина, подтверждая догадки о моем слабоумии.
Напарник недоумевающе покосился, заметив меня, любующийся своему отражению в грязной луже. Я чувствовала напряжение, исходящее из него, что было не странно, судя по тому, какая напарница ему попалась.
Ранее расслабленное и умиротворенное лицо с прикрытыми глазами, превратилось в кирпич, напополам разделенный чем-то очень тяжелым, отчего края стали неровными. Губы, как тугие резинки, терлись друг об друга, будто всерьез о чем-то задумавшись.
Тревис, пыхтя себе под нос что-то непонятного происхождения, рылся в багажнике, потрепанного жизнью, драндулета, поочередно доставая оттуда неизвестные мне предметы.
Вот что-то черное. А вот вытянутое. О, а это похоже на метал. Опять черное и вытянутое. О, забавная вещь, схожая с клей-карандашом.
И только когда мне в руки бросили что-то тяжелое, металлическое, черное и вытянутое, у меня прихватило дыхание.
Это был пистолет.
С реакцией, присущей писклявой девочке-подростку, я резко выпустила пистолет из рук, словно он был ядовитой слизью.
«Господи, Изабелла, успокойся. Ты видела пистолет и раньше» - баюкала я сама себя, словно ребенка, пока попыталась вернутся в реальность, прислушиваясь к ударам сумасшедшего сердца. Оно, нет, не выпрыгивало из груди, сердце вжалось в нее настолько сильно, что я всерьез подумала о скорой смерти.
«Да, но не держала его. А соприкасаться с таким… равносильно самому убийству… Разве нет?» - подсознание решило сыграть со мной злую шутку. Такую коварную, злую, ублюдскую шутку.
«Нет, подними чертово оружие» - приказы в голове раздавала никто иная, как я сама. Что было и весьма ожидаемо, и сверхфантастично. Одновременно.
Капли грязи, крадущиеся по ноге вниз, пробудили мозг от долгой загрузки. Пистолет, что я секунду назад вышвырнула, аккуратно лежал посреди небольшой лужи, раздавливая собой мое жалкое отражение.
Прекрасно.
Брызги серой лужи разукрасили одежду на свое усмотрение. До этого белый топ, так бережно сидевший на мне, превратился в нечто, похожее на старую однослойную салфетку, которую обычно выдают в дешевых буфетах вслед за булочкой.
Отражение хитро оскалилось под действием оружия убийства, обволакиваемого потоками бензинной воды. Да оно насмехалось.
Поругав про себя яблоко раздора, я подняла пистолет, обтерла об шорты (все равно, хуже уже не будет) и засунула за резинку пояса.
Замечательно.
Выговор Тревиса слышать не хотелось.
Обернувшись, всего, что я ожидала не произошло. Напарник спокойно сидел на багажнике своей машины и мертвым взглядом сверлил свои руки, в которых, как маленькое дитя, бережно был сжат другой, более мощный пистолет.
- Это что-то настолько «обычное», что в голове не укладывается, как я могу спать с таким предметом под подушкой… - Тревис, отталкиваясь ногами от земли, тем самым раскачивая корпус тела то взад, то вперед, говорил будто бы для себя. Его взъерошенные черные волосы заблестели от, внезапно налетевшего, остатка света из окон здания. Только сейчас я заметила, как он был напряжен.
Желваки то и дело давали о себе знать, внезапно проявлявшись на скулах хозяина. Руки не просто «укачивали», лежащее в них оружие, они плотно его сжимали, будто бы боясь выпустить из виду и потерять навсегда.
Он явно был чем-то обеспокоен. И я просто мечтала узнать, чем.
Со всей осторожностью, присущей девочке, знаменитой своей неосторожность, я, как ловкая пантера, подкралась к напарнику со спины, в ожидании услышать продолжение льющего потока откровенностей.
Но вместо этого, я увидела, обрушившийся на мое сонное лицо, злющий хохот. Смех Тревиса был таким сильным, что каждый вдох, в перерывах между содроганиями, порождал еще более жадный вздох.
В его искрящихся голубых глазах отражался свет, льющийся из далекого от нас фонаря, когда мои, наверняка, были олицетворением дьявола, напяленные на смущенную жалкую физиономию.
Я уже говорила, что это чертов день?
- Нужно быть в пять раз осторожнее, когда видишь, изливающего душу, человека, - начал Тревис, успокаиваясь от трехминутного смеха, его лицо за секунду стало прежним. Таким каменным и бесчеловечным, - бывает, он намного опаснее смешных безумцев.
На этом своем окончании он закатил глаза.
Все, чего я ожидала, например, наставническое похлопывание по плечу, мудрая улыбка или, на худой конец, простая зрительная серьезность, сейчас просто взяла и закатила глаза, словно пятнадцатилетний парень, выслушивающий лепет своей белокурой подружки, обделенной обыкновенным умом.
Моя тень стала удлиняться, когда свет, изливающийся в спину, начал приближаться. Я услышала звук тихого мотора и скрежет шин.
Затем Тревис схватил меня за руку, не желая выслушивать вопросы по поводу подъехавшего гостя, и резко отдернул в сторону приоткрытой двери.
- Иди, - почему-то в его глазах читала настороженность.
Куда идти? Перед собой я вижу лишь темноту.
- Погоди-погоди, - шустро лепетала я, по дороге к месту назначения, к которому, больно схватившись за руку, вел меня Тревис, - а разве работа информатика не заключается в том, чтобы сидеть дома и время от времени дистанционно вырубать камеры и прочие нехорошие штуки?
Я чувствовала, как мой голос дрожал перед будущей неизвестностью. Было ясно, что Тревис оставит меня здесь, и уйдет на встречу той машины.
- Мой информатик, должен быть универсальным, - на этом Тревис отпустил руку и направился обратно к своей машине, оставляя меня наедине со своими страхами грохочущей темноты.
……………………………………………………………………………………………………………………………
Проходя по узкому коридору, который скрывал черных вход, я пыталась сохранять хоть щепотку самообладания, которая тряслась где-то в глубине подсознания, парадируя меня.
Весь коридор был обделан металлическими платинами, которые местами уже успели хорошенько проржаветь. За ними, будто рвавшись на свободу, ревела подвижная музыка, вперемешку с надрывными басами.
«Нужно собрать волю в кулак и пройтись. Ничего же плохого не случится?» - пытаться успокаивать себя в критических ситуациях – мое кредо.
Однако какие бы доводы о безопасности я себе не внушала, обволакивающая темнота уже успела оставить глубокий такой отпечаток на моей психике.
Внезапно, прерывая власть мрака в коридоре, из маленькой щелки, которая позже становилась все больше и больше, полился спасительный свет. Я бежала к нему так, словно, утопая, увидела возможность глотнуть воздуха.
- Давай, Форест, ты долго, - из приоткрытой двери на меня взирала, охваченная розовым светом, фигура. И только подбежав к ней ближе, перед взором образовалась девушка с многочисленными татуировками по всему телу.
Проходя мимо нее, я старалась не пялится, когда она, с неприкрытой ухмылкой, блуждала по мне, не стесняясь.
- Трэв дал мне некоторые указания на счет тебя, - девушка жестом велела идти за ней, - мечтала в детстве стать стриптизершей?
Что, простите?
- Эмм, не думаю, - я продолжала идти за ее спиной, удивляясь каждому последующему шагу.
Вокруг меня, словно пчелы на мед, слетались чужие взгляды.
Этот коридор мало чем отличался от предыдущего. Разве что обилием света и людей.
В уголках были разбросаны шушукающиеся или курящие девушки; группы образовывавшие скопления в проходах. Мы змейкой обходили их, собирая все большее количество насмешливых взглядов и хитрых улыбок. Чувствовать себя здесь не иначе кроликом, посреди волчьей стаи, невозможно.
Настораживало, помимо очевидных факторов, одно – в коридоре находились только девушки. Ни намека на мужской пол.
- Когда кончишь, скажи, - на это веселой ноте, сопроводив меня до закрытой темной страшной комнаты, девушка с силой захлопнула, еле вставленную в ставни, дверь.
Приступ наступающей клаустрофобии вновь меня охватил. Однако судорожные вздохи прекратил резко включившийся свет.
Только тогда, когда глаза свыклись с мыслью, что им предстоит многоразовое переключение осветительной и затемняющей функций, перед ними возникла молодая фигура с надменной ухмылкой и задиристыми искорками в глазах.
- Ну здравствуй, «Иззи», - мое имя из ее уст прозвучало словно шипение игривого шампанского, проникающего вглубь стакана, я нервно сглотнула, ожидая от новой знакомой самого страшного.
Весь вид дамы говорил о том, что в детстве ее либо слишком часто одевали в костюмы барби, из-за чего начал развиваться комплекс неполноценности, либо, наоборот, не было тех, кто бы занимался подобный ерундой. Пропиханная в нос серьга выглядела излишне вульгарно на лице латинской внешности, вперемешку с яркими голубыми волосами и многозначительным полосатым топом без, так необходимой ему, подкладки.
Она начала прохаживаться вокруг меня, словно покупатель, проверяющий годность товара. Конечно, странно, что в подобной обстановке, у меня остается ум именовать себе человеком.
- Из пай девочек всегда трудно сделать что-то… Приличное, - на лице девушки заиграла улыбка, еще зловещее, чем прежде, - зато как интересно…
Она подскочила ко мне так быстро, что я не успела сориентироваться, когда оказалась в кресле. Передо мной сидела та самая Иззабела, что я видела сегодня в грязной луже, которую вижу каждый день на протяжении восемнадцати лет. Немного потрескавшееся зеркало кривило ее нос и заставляло глаза разводится в стороны. В правой стороне отражения красовалась старая, судя по сухости букв, надпись весьма не приличного состава.
Я сглотнула, приготовившись к каверзным мучением над собой. Неизвестная мне ранее девушка, которой я, как оказалось, доверилась с первого взгляда, прошлась по волосам расчёской с некой долей нежности, чего я от дамы никак не ожидала.
В течении получаса, надо мной измывались как только могли. Волосы, до этого беззаботно развалившиеся на голове, теперь сжимала тугая сетка, прикрываемая розовым париком из весьма сомнительного материала. Лицо, запомнившиеся мне с последней встречи, как мертвецки синий кусок непонятно чего, вдруг превратилось в то, чего я уж точно никогда не видела.
Встать с злополучного пыточного места мне мешал весьма обтягивающий, жутко неудобный топ с последующей ему юбкой.
Прислоняясь к какому-то косяку, «хирург», так бережно оперировавший меня, стрельнула многозначным, долгим свистом.
- А не плохо. Иногда эти руки действительно творят чудеса.
Hollys, здравствуйте!
Прочитала на днях начало вашей истории и мне очень понравилось! Не вникнув изначально в то, что из себя представляет этот "Бревис", подумала, что история будет про какую-нибудь нечисть или вампиров, потому что Вы представили их, ну... как сверхлюдей, что ли)) Но, когда застрелили Маркуса я прям обрадовалась, что он человек))) Не очень поняла причину страха и отчаяния этой самой Авроры... Вы ведь пишете, что она одна из них, так почему же она "мечтает остаться в живых"?... Что ей такого угрожает в своей, так сказать, компании? Почему все довольны, а она нет?)) Тревис, конечно, покорил! Думаю, что, несмотря на свою профессию, ему уготована роль положительного героя)) Да и пока что не совсем понятно, хорошее ли дело делают члены этого Бревиса, или же они просто наемники, убирающие неугодных, не обязательно плохих людей Судя по описанию в шапке и по скорости опубликования глав, я поняла, что основная часть (если не вся) этой истории готова, и выкладываться главы будут частенько, поэтому, думаю, что пока нет смысла гадать над тем, как же будет развиваться сюжет дальше, поскольку скоро уже будет новая глава, и всё немного прояснится)) Наверняка основным заданием Тревиса теперь будет отыскать убийцу Маркуса, так что я в предвкушении нехилой детективной линии)) Единственное, хотелось бы поподробнее узнать про этот самый Бревис. Как туда люди-то попадают? Из поколения в поколение что ли? Со стороны никого не берут?)) И еще хотелось сказать про скрины. Я, конечно, не специалист в этих делах и не поклонница четвёрки, но мне скрины показались очень живыми! Полосы сверху и снизу создают ощущение, будто бы это стоп-кадры из фильма)) А также понравилась их обработка.
Успехов Вам и вдохновения!
Не очень поняла причину страха и отчаяния этой самой Авроры... Вы ведь пишете, что она одна из них, так почему же она "мечтает о статься в живых"?... Что ей такого угрожает в своей, так сказать, компании?
Спасибо, что указали на недочет в сюжете, а то я, как всегда, слепа в этом деле. В Бревисе много всяких междуусобиц и всего тому подобное, поэтому, они друг для друга не сказать, что прям друзья-товарищи
Да и пока что не совсем понятно, хорошее ли дело делают члены этого Бревиса, или же они просто наемники, убирающие неугодных, не обязательно плохих людей
целый арт-мир... восхищена! как всегда - я засмотрелась на скрины, уделив меньше внимания тексту... и если в мирах уместны пожелания - я хочу много-много твоих красивых скринов... они очень стильные!
Hollys, привет. А вот и я Долго шла и дошла. Вообще у меня столько тем висит, которые я обещаюсь себе прочитать, но иду медленно
Интересная задумка. Этот Бревис напоминает мне некую мафию. Только непонятно, как там всё устроенно. Но думаю, что мы это ещё узнаем Ведь нельзя же интригу в самом начале раскрывать.
Тревис некий главный киллер что ли? Понимаю он еще ищет убийцу Маркуса? А приемником стал Джон?
Интересно и про лагерь узнать побольше. Чую здесь будет столько переплетений - главное мне не запутаться Интересно, зачем Иззи внешность поменяли? Может для какого специально дела. Посмотрим.
Скрины интересные. В них вложено много смысла, времени и сил.
Жду продолжения
Тревис не главный, но один из выдающихся, а вообще они не только людей на право и на лево кромсают, но я, правда, пока этого не указала. Приемником стал не только Джон, еще Тревис и парочку выдающихся личностей)
Спасибо, еще раз за комментарий))
Простите за задержку части, планшет накрылся медным тазом, поэтому пришлось заменять его новым:З
P.s. Извиняюсь за катастрофически малое количество скриншотов, но, думаю, причину вы и так поняли
Как только мне удалось ослабить давление топа на грудную клетку, я выдохнула.
Голова трещала вопросами. Все они наводили на мысль, что тут не просто «что-то не чисто», а очень даже виднеется огромное грязное пятно. Разные хаотичные теории распластались по мозгу и не желали двигаться с места, пока я, нервно грызя один ноготь за другим, пыталась прийти в спокойное состояние, чтобы повторно выслушать указания на счет моего первого задания в качество информатика.
- Что тут может быть непонятного? - в который раз уже повторяла мне девица в неприличном топе. С каждой попыткой донести до меня информацию, ее голос становился все громче, а пространство между полосками одежды, так не желающими соприкасаться, стремительно росло. Приходилось иной раз зажмуриваться, чтобы не увидеть то, что по возрасту физическому мне смотреть уже можно, а вот по моральному не следовало бы.
- А можно еще раз, но только по пунктам? – наивно полагая, что после вопроса не последует кара, я вытаращила свои глаза на злющие искорки девушки для того, чтобы хоть немного разубедиться в том, что пришлось выслушивать уже пять раз.
Ласточка, чье имя (или прозвище?) я узнала в предшествующие полчаса, с минуту стояла неподвижно, видимо, считав про себя до десяти, чтобы окончательно не свихнуться.
После этого, девушка резко развернулась и вышла вон.
Так, ладно. И что теперь делать? Следовать за ней?
Отлично.
Я протиснулась в то мелкое пространство, находящиеся посреди двух створок ржавых дверей, понимая, что теперь мой мозг под властью темного вакуума, так давящего на шаткую психику.
Кромешная тьма пробирала до костей. Я буквально слышала тот тихий шёпот, исходящий из костлявых уст возле моего уха. Чувствовала слабое, холодное дыхание на своей дрожащей коже. В смесь с, доносящимся откуда-то надрывистым звуком, едва кряхтел старый страх.
Сглатывая, я вытерла со лба пробившиеся капельки пота. Руки, покрываясь слоем неконтролируемых мурашек, леденели. Они беззащитно плавали в темноте, ощупывая почти физическую материю этой мглы.
Придерживая истерику, я осмелилась сделать первый шаг. Не осмысленно, почти не думая, ноги прокладывали невидимую дорожку среди грохочущей темноты.
Шагая во мраке, словно Алиса, я пыталась идти в верном направлении, не зная его. Доверять глазам особо не приходилось, вся вера легла на слух, который едва улавливал слабые волны звука.
Когда луч света все же отразился спектром на моей сетчатке, я вспомнила, что нахожусь в клубе. Мрак рассеялся, страх отступил, оттесняясь разноцветными кругами, так и норовившими занять лидирующее место в моем глазу. Однако, почему мне до сих пор практически ничего не слышно, если я уже вышла в зал?
- Своим выступлением нас порадовала очаровательная Карамель!
Выглядывая из бархатистой завесы, я, придерживаясь ее, жадно впивалась глазами во все происходящее.
Взор располагал перед собой огромное, мигающее многоцветными софитами, пространство, набитое толпами скалящихся, сидящих... И вовсе не танцующих людей.
Разве ночные клубы не предполагают под собой возможность потрясти потными тельцами под ритмичную музыку?
- А сейчас на сцену выходит наша звезда, - ответ пришел быстрее, чем я успела бы запаниковать, - очаровательная Искра!
Зал взорвался оглушительными присвистываниями и выкриками, доступными в адрес девушки, как я понимаю, лишь здесь.
SPC ECO - All in your mind
Вмиг погасли все огни, окружавшие меня. Они, словно летая по помещению, оказались на сцене. Стоило плавной музыке начаться, как все возгласы прекратились.
Он, покрытый маленькими капельками пота, начал медленно двигаться вокруг стального шеста, придерживаясь минимализма в одежде.
Теперь все ясно.
В лице новой знакомой, Искра, обрушивала шквал похотливых желаний на публику, сотворяя со своим телом невероятные, притягательные движения. Ее пламенные волосы, соприкасаясь с телом, обжигали его. Казалось, я даже слышала шипение, исходящее от кожи, обогащенной множеством чернильных рисунков...
Но, вспоминая правила оглашенные в примерочной, я отвлеклась от завораживающего представления тем, что начала искать в толпе того, кто меня найти никак не должен.
«Запомни. Ни за что на свете, не попадайся на глаза Нику Стэнфилду».
Заглядывая за каждую голову, придерживаясь крайней осторожности, я молилась на то, что не буду встречена ответным взглядом, когда все же обнаружу одного из лучших информатиков Бревиса, известного в лицо каждому.
Скользя глазами по толпе, ничего не выдавало в ней скрытого преступника. Ни что не выдавало убийцу. Ни что не могло выдать того, кто специализируется на сокрытии. Конечно же.
Мне понятна причина, по которой не стоит мельтешить перед глазами Стэнфилда, я не могу понять, что он здесь вообще забыл?
«- Забудь о своих глупых вопросах.
- Но разве я не должна знать, ради чего делаю все это?
- А разве люди знают, зачем живут?»
Моя голова с ноющей болью раскалывается на две части. Одна - смиренная, тихая, выполняющая задание, без каких либо вопросов. И вторая - любопытная, неосторожная дурочка, ради ответов которая, пойдет на все.
Я не могу понять, какую сторону хотела бы видеть победителем.
Однако быть тихоней не единственное мое задание.
«Природное женское обаяние, надеюсь, присущее тебе, должно выиграть пари».
Пока зеваки, без всякого чувства стыда глядели на полуголую стриптизершу перед собой, я медленно извивалась вокруг них, в поисках того, кто мне нужен.
«Наша цель - мужчина. По виду среднего возраста, с небольшой залысиной».
Тоже мне, описание. В подобных заведениях, таких как он - подавляющее количество.
«Однако кое-кому ты все же "попасться на глаза" должна».
Вспоминая примерное описание этого человека, я двинулась на его поиски.
Как-никак, задание задавливало меня своими правилами. Я стала заглядывать за каждый затылок, при этом стараясь казаться невозмутимой и никого не искавшей.
Поразительно, что большинство мужчин, пришедших сюда, находились не в компании своих соплеменников, а наедине с женщинами, никак не походившими на местных работников. Свидание с парой? Зачем?
Одни стояли в сторонке, спокойно поедая друг друга склизкими ртами, другие, восседая на роскошных диванчиках, лицезрели выступление Искры, время от времени поглаживая свои половинку то по колену, то по руке... Господи, куда я попала?
Но когда я воочию увидела Тревиса, умиротворенно сидевшего в отдаленном углу, глаза мои, думалось, вылетят из орбит. На его коленях, тесно прижавшись упругим задом, сидела девушка, томно смотрящая на сцену. Ее припухлые губы, открывали вид на белые зубы, распластавшиеся в улыбке, когда напарник напал на открытые маленькие ушки своим шепотом.
Что за чертовщина происходит? Я думала, что задание исключительно мое; без личных надзирателей с их прекрасными куклами. Оказалось, Тревис просто пришел развлечься с девушкой. Или же это его хваленый актерский талант, который он применяет исключительно на заданиях...
Мою неосведомленность еще более бы захватила разум, если взгляд напарника не упал бы на мою удивленную физиономию. Блин, наверное, я стояла в оцепенении не меньше минуты.
Девушка на коленях Тревиса повернулась корпусом в противоположную сторону так, что две ее тоненькие ручки элегантно ложились на плечи напарника. А тем временем, он, как бы невзначай, начал подавать знаки глазами.
Пока до меня не дошло, чего он, собственно, от меня хочет, пролетели минуты. Однако Тревис не сдавался, жмурил, плясал глазами, дабы я поняла смысл всех его кривляний. И только тогда, когда я провела взглядом по направлению взгляда Тревиса, поняла, чего ему было надо.
Всего в двух метрах от меня, стоял мужчина, буквально слизанный с описания Ласточки! Эта едва сгорбленная спина, усталый вид, залысина на черепе… Все сходится! Он стоял возле бара с напитками, прямо –таки напрашиваясь, чтобы к нему кто-нибудь подошел.
Перед тем как двинутся в путь, я хотела поблагодарить Тревиса за содействия. Но стоило мне развернуться к нему, как два слегка сощуренных зеленых глаза впились в мое лицо. Девушка, что сидела на коленях Тревиса, без устали рассматривала меня, надменно ухмыляясь. Ее глаза, как клыки кобры обездвижили меня. Я действительно не могла сдвинуться с места. Так же, как и перестать смотреть в ее жуткие, болотного цвета глаза. Если подумать, то где-то я уже видела нечто подобное. Глаза точь-в-точь как эти.
Я бы так и стола парализованная на месте, если бы случайный человек не наступил бы со всей силы мне на ногу.
И это просто не может не быть объект моего наблюдения.
Пропустив про себя пару колких фразочек в мою сторону, оппонент скрылся в бликах света и толпы. Я, со всей силой воли, что была мне доступна, опустила в себе все непреодолимые желания, которые стоили бы господину жизни.
На секунду, мне вздумалось увести взгляд от мужчины, чтобы убедится в том, что подозрительная мадмуазель больше не представляет опасности для моей нервной системы, однако ни ее, ни Тревиса, на диване уже не было.
Вышли уединиться?
Выдернув пару приметных картинок из головы, я вернулась в настоящее, стараясь сконцентрироваться на задании. Но черт, как это было сложно сделать.
Толпа обволакивала цель со всех сторон, а он умудрялся идти спокойно, без лишних телодвижений и выкрутасов, когда мне, чтобы поспеть за ним, приходилось применять ловкость, отсутствующую у меня в априори.
Странный он все же. Ходить в подобные заведения, с таким-то багажом за плечами.
Даже не странно то, что он стал объектом для Бревиса.
Мышцы мужчины, в конце концов, хаотично распластались на мягком сиреневом диване. Приглушенный свет лишь отдаленно освещал контуры его тела, однако определить, что он смотрит в мою сторону - не составило труда.
В ступоре, мои движения ударились в глухую стену. Оцепенение завладело телом с ног до мочек ушей, а легкая прохлада оповестила о том, что руки теперь находятся во власти анемии.
Теперь нужно лишь собраться и идеально выступить. Ничего же сложного в этом нет?
Продиктованные условия шли вразрез с моим характером.
Знаете ли, живя в подземной дыре с кучкой невоспитанных мелких ублюдков и постоянной конкуренции, начинаешь немного походить на аутиста.
Невольно сморщившись от нахлынувших воспоминаний поганого детства, я вдохнула в себя большую долю нервов и выдохнула их, находясь уже в более приземленном состоянии.
Глаза оппонента следили за моими движениями, а я делала вид, что не замечаю этого. С неприкрытым увлечением, мужчина провожал мою, старательно продуманную, выдавленную из глубокой печени, походку. А направлялись те сумбурные движения в его сторону.
Когда до объекта оставалось каких-то пару метров, мои ноги резко подкосились, создавая впечатления девочки-подростка, шустро отводящей глаза от причины покраснения ее щек. Смешок сорокалетнего (на вид), приземистого субъекта послышался где-то возле поясницы, когда я, притворившись занятой поправлением шнуровки высоких сапог, была вынуждена остановиться.
Внезапно, моей руки коснулись массивные мужские пальцы, отдаленно напоминавшие по ощущениям мясные сардельки. Тепло от них вызывало во мне легкую тошноту, чем я была озадачена.
Чего еще могли касаться эти руки?
- Я смотрю, вы не очень уверенно управляетесь с частями своей, - выпрямившись, я узнала сзади себя голос, принадлежащий объекту наблюдений, - экипировки.
Его ладонь все также удерживала мою открытую руку, отчего хотелось как можно быстрее избавиться. Однако задание явно дало понять, что вести себя невежественно по отношению к нему – вверх безумства.
Поэтому, выдавив из себя все возможные и невозможные позитивные эмоции, я надеялась, что мое лицо сотворит на себе некое подобие улыбки.
И что мужчина не посчитает это за фальшь. Чем в итоге это и являлось. Да.
- А ты весьма наблюдателен, - наверное, резкий переход на «ты» слегка озадачил оппонента, однако нет более быстрого способа наладить контакт между мужчиной и женщиной, кроме всем известного, разумеется, - может, перенесешь свое любопытство в другое русло?
Хороший намек, Иззи. Такой прямой и толстый.
Я старалась стать как можно тише и медленней, создавая эффект томной усталости. Читала, что на мужчин действует безотказно. Где-то.
Однако в этой глупой книженции ни строчки об сохранении хладнокровности, черт возьми.
Руки, которые я старательно пыталась удалить от взгляда мужчины, беспричинно подрагивали. Да нет. Не беспричинно.
Ноги, губы, глаза - все дрожало в ужасающем страхе. Грудная клетка прыгала, словно пятилетний ребенок на надувном батуте. А сердце, рвя все каноны, мертвым молчанием гудело на своем привычном месте, изредка давя о себе знать убийственно-сильным толчком, отдаваемом в лобовой части головы.
Словно какой-то очень странный тепловой удар.
Объект отключился от лицевой части меня, уделяя внимание теперь другим отделам. Взгляд скользким осадком метался по мне, будто в поисках чего-то выдающегося.
Он оценивал меня. Оценивал мое тело.
Ответа на предыдущую фразу не последовало, вместо этого, собеседник, явно радуясь доставшемуся трофею, опустил свою уже потную руку вниз к моим конечностям.
Как же противно, черт подери.
Но главная здесь не я.
Нужно просто отобрать у него этот телефон и свалить как можно быстрее.
Улыбка вслед за его не совсем приличными действиями не заставила себя ждать.
- Я думал, ваша работа заключается лишь в танце вокруг палочки, - собеседник обвел руками очертания «палочки» в воздухе, затем наклонился, видимо, чтобы сказать следующие слова, - или ты одна такая выдающиеся?
Вместо ответа, воюя с собственным воображением, показывающем мне интересные картинки возможного будущего, я схватила мокрые пальцы мужчины и обвила их вокруг своих.
До него быстро дошли мои доводы. Так как через секунду я уже двигалась в направлении приватных комнат.
До чего же отстойный план.
Мы двигались довольно быстро, однако я уже успела словить на себе три взгляда: Тревиса, его длинноногой подружки и Ника Стэнфилда.
Первые неожиданно откуда-то появились, провожая мой исчезающий в мелькающей темноте след, а второй, будто только проснувшись, усталыми глазами сверлил оппонента.
И смотрели они не очень-то дружелюбно.
Я все еще в раздумьях, зачем Бревису понадобился этот пресловутый телефон? И почему это должна делать я? Коренной информатик с комплексом неполноценности.
Когда дверь за нами захлопнулась, я увидела весь предстоящий мне ужас. Темные тени внутри этого огромного, бездонного мрака, плясали вокруг меня, напоминая о гребанном страхе.
Закрой глаза. Закрой эти чертовы глаза.
И я закрыла, однако разницы не почувствовала. Открытые они, закрытые, тьма продолжала наступать, подбираясь к ногам все ближе.
- Эй, - от резкого звука мое тело рефлекторно дрогнуло.
Я сжала губы, чтобы не издавать воющих звуков.
- Идем сюда, - откуда-то недалеко доносился легкий голосок мужчины, однако слышала я его словно с закрытыми ушами.
Только красная от бесконечного расчёсывания кожа на пальцах давала понять, что я все еще нахожусь в реальности
И всего того, что придумало мое сознание, просто нет. Не существует.
Нет их, и все.
Открыв глаза, я была уже готова к борьбе с ними.
Но ничего не было. Лишь слабо льющийся лиловый свет показывал мне картину.
Как же глупо было пугаться светлячков, бегающих перед глазами.
Однако ты до сих пор их боишься, глупая девочка?
Да, черт возьми.
- Неужели такая девчонка как ты, - оглядев меня с ног до головы, он продолжил, - будешь ломаться, словно девственница.
Парень, да я и есть девственница.
Но ему это знать не обязательно.
Как же вытащить телефон? Не умнее ли было просто отобрать его в толпе?
«Все должно выглядеть добровольно. Тревис позже объяснит».
Ах, если бы.
И тут резко, не дождавшись моего окончательного вердикта, мужчина с силой потянул меня на себя.
Как же противно чувствовать эти потные пальцы на своем теле, ощущать это жуткое пресное дыхание вокруг и понимать, что ничего поделать нельзя. Однако острая конечность моих ногтей все же впилась в его мясистую руку.
Неудобно, конечно, но эта случайность дала моим легким некую свободу для вздоха более или менее чистого воздуха, а не остатков бокала партнера по… диванным забавам?
Жест мужчина посчитал за игривую попытку соблазна.
Как же он ошибался.
Когда юбка моего убранства была приподняла этими сосисками, я поняла, что нужно действовать.
Нехотя скользя по его кофте руками, делая вид внезапно нахлынувшей страсти, я шарила по всем участкам тела, доступным мне.
Относиться скептически к этой ситуации было моим лучшим решением.
Но когда я, продолжая поиски мобильника, наткнулась на то, что раньше никак не выделялось, опешила.
И нет, это был не телефон. Явно.
И именно в этот момент я поняла всю серьезность ситуации.
Одна. В уединении с, изголодавшим по женскому полу, мужчиной.
Что может быть безопаснее?
Руки резко отскочили от места внезапной выпуклости, а рот искривился в отвратной гримасе.
А вот так рушиться детская наивность.
Да что ты.
Будто бы в лагере все ходили с нимбами по полям, собирая чертовы одуванчики.
Всю тело, до этого прильнувшее к объекту противоположного пола, въелось в кресло с явным желанием покинуть помещение, однако я, понимала смысл задания, пыталась остановить себя. Свои запотевшие руки, холодные пальцы и вот-вот рассыпавшиеся в истерике лицо.
Должна была.
Противно. Противно. Противно.
- Ты чего? – в его надменных глазах горела похоть. Отвратная животная похоть, - испугалась?
Он медленно начал придвигаться ко мне, все так же выставляя на показ все свои желания.
Только бы не дотронуться до него еще раз.
Мои молитвы были услышаны.
Свет, до этого немного обитавший в моих глазах, в миг пропал.
Резкая боль на скуле поступила незадолго после потери зрения. Все лицо горело, будто охваченное пламенем. Легкие по инерции начали вдыхать больше кислорода, однако его не последовало.
Хранилище сердца взметалось вверх, отдавая настолько сильной болью, что казалось, будто все, что удерживает их внутри, резко рвётся. От внезапной боли из глаз потекли слезы. Скользкие дорожки жидкости, появившиеся вслед за ударом, прожигали свой путь сквозь горящие щеки.
Как же больно, нечестно. Необоснованно, несправедливо.
От слабости и незнания хотелось плакать еще больше.
Решила вот в середине периода сдачи ЕГЭ главу выложить. Пока еще жива. Чтобы не забыли, что я существую. Приятного чтения)
P.s Я еще немножко поиграюсь с оформлением и закончу это дело, обещаю
Worm Is Green - Mystery Guitaris
Что-то очень теплое, мягкое и нежное легонько коснулось моей щеки. Это нечто обрисовало контур скулы, носа и глаз, взметнулось ко лбу, а потом резко перешло к шее…
Что происходит?
Дерзящее, щекочущее нервы чувство пробежало по коже, словно ветер по слабо натянутым уличным проводам, когда, проложенная «нечтом» мокрая дорожка, стала высыхать. Очень похоже на ощущение, появляющееся после выхода из воды в морозную осеннюю погоду…
Тряпка?
Ползая по лицу, как склизкая змея, предположительно тряпка, затерялась под глазом, обошла линию подбородка, место под бровью… И внезапно накинулась на, невосприимчивую ранее к ощущением, правую щеку. Стоило краю тряпки легонько пронестись по месту, как жгучая, пронзающая боль прокатилась по всему телу, подобно ядовитому укусу.
А метафора со змеей была крайне удачной.
Я тут было хотела встряхнуться, но все сигналы, посылаемые мной мозгом, заблокировались. Я будто в вакууме, слыша легкий шелест, тихий звон колокольчиков, ничего могла предпринять. Лежала, связанная своим же телом.
В глаза бросился ослепительный свет, заигравший на закрытых веках красными пятнами. Лучи будто бы поджигали сырые дорожки от тряпки, делая боль невыносимой. Как будто бы это не вода и солнце, а бензин и зажигалка.
Хотела бы я увернуться и от этого солнца. Не дать лицу умереть такой бессмысленной смертью.
Все то время, которое я потратила на раздумья о своем местонахождении, тряпка не сползала с лица.
Интересно, я нахожусь в госпитале? Или в одной из тех подвальных больничек, так популярных среди участников Бревиса. Тогда откуда солнце? А шелест листвы?
Я явно не на улице.
Под собой я ощущала немного шершавую, похожую на ковер, поверхность. Она была достаточно мягкой и удобной, так что вполне могла сойти и за кровать.
В больницах такого нет.
И как только ответ максимально приблизился, пронзающий комнату чих поставил все на свои места.
Следуя один за другим, маленькие коротенькие чихи, нарушили тишину и покой этой солнечной комнаты. Чихание более походило на удушье мелкого грызуна, сконфуженно пытающегося набрать в легкие больше воздуха, нежели на нормальный человеческий чих.
Я сразу поняла, кому принадлежали эти звуки.
Эрика.
Однажды мне посчастливилось увидеть, как девушка подавилась яичницей с перцем. Зрелище захватывающее, если учесть, что кроме бесконечных беличьих чихов, Эрика чуть не подавилась. В общем, теперь она с презрением смотрит на все яйца.
- Гребанная аллергия.. . –почти шепотом произнес девичий голос, но в воздухе я почувствовала явное напряжение.
Звук шмыгающего носа наполнил мои ушные раковины. Лучше это, чем безнадежная пустота и этот бессмысленный звон колокольчиков.
Однако, как я не смогла ощутить ее присутствие ранее?
- Пыль, дорогая Иззи, та еще стерва, - голос Эрики послышался совсем близко. Есть предположение, что та села возле моего недвижного тела, - ты любезно даешь ей приют, а она, зараза такая, всю жизнь тебе потом пор…
Далее раздался еще один ряд оглушительных чихов. Было понятно, что Эрика максимально старалась их подавить, однако из-за этого чихала еще больше.
Если она может так беззаботно со мной разговаривать, издавать подобные звуки, значит мы в безопасности. Не в плену или заложниках. Уже что-то.
- О чем я и говорила, - пояснила Эрика после своей тирады, видимо имея в виду ее в качестве доказательства.
Возле себя я слышала не только невольные бурчания подростка, но и шуршание страниц.
- Я не вижу смысла в уборке пыли. Мы ее все равно не видим, так? – спрашивая человека, который не может ответить, Эрика выглядела, наверное, довольно глупо.
С минуту она молча сидела. А я, как человек, единственным развлечением которого являлось наблюдение, заскучала.
Затем я почувствовала циркуляцию воздуха возле себя и звуки хрустящих костей. Эрика встала, должно быть.
Но через некоторое время, вернулась.
Топот ног девушки я чувствовала спиной, да и в принципе, всем телом. Звуки прогибающихся досок приближались ко мне с какой-то странной уверенностью.
Можно предположить, что нахожусь я все же на полу.
До слуха донесся стук ногтей по стеклу. Стакан. Несла она его, должно быть, не очень осторожно.
Когда шаги остановились, а дуновение ветра оповестило о том, что девушка стоит прямо возле меня; какое-то странное, кричащее об опасности чувство раздалось по всему телу.
Холод, проникающий в каждую клеточку тела, распространился с такой быстротой, что я даже не успела понять, что происходит. Все мокрые дорожки от тряпки смылись ледяным потоком воды.
И я даже не поняла, что с минуту нахожусь в сознании: с выпученными глазами, подымающеюся и опускающеюся со скоростью света грудью, а так же прекрасно расположившийся пятой точкой на мягком ковре посреди светлой комнаты.
Пока капли воды медленно стекали с моих ресниц, я успела рассмотреть источник всех раздражений своего тела воочию. Она, ухмыляясь, глядела на меня свысока ядрено-зелеными глазами в облачении светло-рыжих ресниц. Прямо как охотник, затерявшийся в кустах для конспирации.
- Какого черта, Эрика! – прокричала я хрипловатым голосом.
Холод будоражил во мне все эмоции, я чувствовала себя мокрой курицей, собирающийся на плаху. Если такое возможно.
То ли от воды, то ли от гнева, все плыло перед глазами. Картинка с изображением девушки, гордо стоящей надо мной, крутилась словно в каком-нибудь продвинутом стрелковом симуляторе. Я пыталась сощуриться, но все тщетно.
Однако на ум пришел лишь один вывод ситуации – я в безопасности. Свет более не казался мне какой-то хирургической лампой, а шелест листьев помутнением рассудка.
- Как говорит дядя: «От хлороформа всегда помогала старая добрая ледяная водичка», - едкая улыбка скользнула по ее искажённому лицу. Даже так можно было понять, что Эрика в восторге от ситуации.
Маленькая зараза.
Но я пустила весь свой не самый лучший словарный запас на жесткую цензуру. Ничто из предложенного ей, слава богу, не прошло.
Вместо бесполезного гнева, я обратила свое внимание на более нужные в данной ситуации вещи.
Обстановка, мягко говоря, совсем не похожа на ту, что я себе напридумывала, пока валялась в отключке.
Все сияло в нежных пастельных тонах, изредка натыкаясь на яркие подушки с абстрактными рисунками. Красивые стены светло-голубых оттенков оживляли комнату, добавляя в нее какую-то девичью аристократичность. Пол и потолок, выкрашенные в белый цвет, оттеняли обстановку.
В углах складным беспорядком толпились стены из книг. Сразу понятно, что хозяин комнаты – ярый книгоман. На маленьких подоконниках, помимо цветов, лежали мягкие подушки и небольшие пледы. На одной из сторон раскрытого окна стояла огромная супница с недопитым чаем.
Кто вообще использует такую посудину вместо чашки?
- Нравится? – проследив за моим взглядом, ошарашенно поедающим комнату, Эрика ухмыльнулась, - когда у тебя нет времени, лучший способ показать свое внимание и заботу – деньги.
Действительно, в комнате столько вещей, недоступных обыкновенным подросткам. Например, огромный мольберт посреди помещения, увешанный бесчисленным количеством тумб с кистями всех размеров. Мощный компьютер. Это я как хакер, хоть и не очень опытный, говорю. Намного лучше, чем тот, что любезно предоставил мне Тревис.
- Дядя часто пользуется этим правилом. Обставляет меня всякими дорогими штуками и приятной атмосферой, чтобы я не чувствовала себя ущербной.
И правда. Я еще не успела узнать Тревиса, что уже говорить про Эрику с Деброй. Однако, несмотря на свою открытую стервозность, первая кажется мне интересным персонажем. Ну, со своими тараканами.
- Я хоть и не очень верю во все эти гороскопы, но не скорпион ли ты часом? – просто предположила я. Однако это предположение казалось мне таким простым и ясным.
Лицо Эрики расплылось в улыбке. Такой улыбке, которой улыбаются взрослые, смотря на детей, делающих неимоверную глупость.
- Первая ошибка людей, ступающих за порог этой комнаты, или счастливчиков, которым удалось со мной познакомиться. Нет, я не скорпион, - Эрика отошла от меня и уперла взгляд в противоположную стену, - и вообще не верю в подомную ересь.
В окружении всего этого творческого беспорядка, Эрика казалась такой естественной. Такой… Настоящей? Как будто в своей среде обитания, в окружении родных, любимых для души, вещей.
Однако взгляд, который я никак не могла разглядеть с затылка, кажется, обволок все помещение своей суровостью и задумчивостью.
- Я не похожа на скорпионов, - не прекращая упираться глазами в стену, сказала Эрика после долгого молчания, - они те еще ублюдки с дурацкой привычкой давить на жалость, притворяясь при этом такими грубыми и самоуверенными…
Уверена, что не о себе говоришь?
Я обратила внимание на стену, которую Эрика все это время так усердно разглядывала. Ее облепляли несколько, пожелтевших от старости, набросков, сделанных карандашом. Среди них можно было рассмотреть ясный портрет улыбающегося Тревиса с поднятым вверх пальцем. Забавно видеть его таким… Другим. Счастливо ухмыляющимся, совсем не похожим на то, что я вижу, отныне, каждый божий день.
Так же на стене находились зарисовки милой девочки в обнимку с парнем, которого Эрика изобразила очень уж хмурым. У этих двоих была отличительная черта, которую автор так старательно подчеркивала – глаза. Змеиные разрезы образовывали непонятный вакуум, в который иной раз проваливаешься, рассматривая работу.
- Ты художник? – говоря очевидные вещи, мне жутко хотелось убрать это жуткое напряжение, повисшее между нами. Будто бы наличие мольберта, кистей и прочих художественных атрибутов тебе ни о чем не говорит.
Эрика, как и ожидалось, взглянула на меня, как на умалишённую.
- Когда как, - не смотря на всю абсурдность вопроса, она ответила, - иногда художник во мне просыпается, создавая нечто подобное, - Эрика обвела рукой стену, - а в иные времена я не знаю, кем являюсь: типичной бездарностью или же сентиментальной творческой душой, склонной к самокритике.
Ее лицо выразило некую иронию.
Мне тут же хотелось заверить ее, что она скорее относиться к первому варианту, нежели ко второму, но я почему-то промолчала. Не хотела разрушать эту гармонию легкой грусти?
- Порывы творить появляются лишь тогда, когда мне до жути хочется запомнить момент, - на секунду она осеклась, вероятно, обдумывая, стоит ли продолжать мысль,- или же лица.
- Это твои друзья? – указывая на подавляющее число людей, изображенных на набросках, я спросила.
На миг лицо девушки озарилось легкой печалью в смесь с какой-то неопределенной эмоцией. Ностальгией?
Пушистые, нетронутые краской, светлые брови свелись к переносице, давая понять, что их обладатель сейчас в глубокой задумчивости; мимолетная улыбка, округлившая розовую щеку, свидетельствовала о том, что воспоминания эти, скорее всего, были приятными.
Эрика опустила голову, судя по всему, обдумывая свою следующую реплику. Как я заметила, раздумывает она над каждым сказанным ей словом.
- У меня нет друзей, - Эрика резко дернулась, будто бы получив заряд электрического тока, - да, каким бы клише это не являлось!
Вновь вернулась ее привычная манера разговора. Дерзость, плавающая на поверхности искра задора и глубокая, пойти необъемная фальшь.
Дети не умеют скрывать свои эмоции.
Можно подумать, что два года между вами что-то меняют.
Возможно.
- Это просто парень, с которым я спала, и его младшая сестра, к которой я подлизывалась ради своего же блага, вот и все, - она разводила руки, говоря на повышенных тонах. Иной раз приходилось прищуриваться от излишне громких фраз, - вообще, я не понимаю, почему ты лезешь мне в голову, когда сама даже не интересуешься содержимым своей?!
Я отпрянула от девушки, надеясь больше не стать причиной ее очередного всплеска гормонов.
Но то, что она говорит, действительно имеет смысл.
Какого черта я не знаю, как оказалась в этой странной комнате?
Видимо, мои глаза открыто изъявляли свою заинтересованность в данной теме, потому что Эрика тут же ухмыльнулась, посчитав это за некую победу.
- Когда тебя привезли под утро с этой жуткой штукой на лице, - Эрика пододвинулась ко мне максимально близко, проводя своим пальцем по контуру моих щек. От прикосновений пальцев некоторые участки кожи начинали покрываться шипящей болью.
Я уже давно подозревала о наличии синяка под глазом.
- Тревис был просто в бешенстве! Постоянно обзывался; даже дотрагиваться до тебя не хотел, чтобы наверх в комнату поднять. Сказал, что какой-то чудик усыпил тебя хлороформом и что ты, цитирую: «Самое кошмарное, что случалось с ним в жизни». Затем дядя оставил тебя на полу и ушел в гостиную, - Эрика изобразила свою самую комичную мордочку и рассмеялась, видимо, посчитав ситуацию жутко забавной, чем мне она вообще не казалась, - я сжалилась над тобой. Приняла в свою скромную обитель, обработала раны и все такое…
Страх перед неизвестным прошлым оттеснился вполне себе известным Тревисом.
Понятия не имею, на что он мог так рассердиться. Последнее, что я помню, это удар и темнота.
- Наверняка, он до сих пор стоит, уткнувшись лбом в колонну. Его излюбленный метод успокаивания и обдумывания насущных проблем, - девушка повела плечами и беззаботно махнула головой, - не знаю, что ты там сделала, но дядя становится гораздо злее, если у него не попросить прощения за содеянное…
Почему-то я даже спорить не стала. Встала, перед этим кивнув головой Эрике, и вышла из комнаты.
* * *
SPC ECO - Hunger Pains
Наслушавшись Эрику, в голове то и дело звенел ее голос. Все эти предупреждения на счет Тревиса наводили на мой организм тихий ужас. Живот бурлил, словно в нем затонул Титаник, сомневаюсь, что это от голода. Хотя от него тоже возможно.
Идти по-прежнему удавалось с трудом, я еле передвигала ноги, пытаясь зацепиться ослабленными руками за какой-нибудь неприметный косяк.
Почему я с таким рвением решилась побежать к Тревису? Насколько помнится, меня ждет жестокий выговор.
Ну да ладно, к черту все это.
Перед смертью не надышишься.
Приоткрыв большую дубовую дверь, что разделяла гостиную и коридор, я тихонько просочилась в темную обитель напарника.
В комнате, не смотря на время дня, царила кромешная тьма, нарушаемая слабым миганием огня из камина.
Как и ожидалось, причиной неестественной темноты стали, задернутые тяжелыми, не пропускающими свет шторами, окна.
Опять темнота. Похоже, Тревис вычитал из моей санитарной книжки эту фобию и теперь охотно ею пользуется, чтобы оградить себя от такой заразы, как я.
Но пламя, бросающееся в глаза посреди этого мрака, спасало шаткое положения моей нервной системы.
Яркие искры плавали в воздухе, выпархивая из пламени. Как жаль, что жить им осталось не так долго.
Как и мне.
Тревис, как и описывала Эрика, в напряженной позе, постукивая ботинком по полу, стоял, прислонившись лбом к большой деревянной колонне. Хоть и видела я его со спины, но выглядел он при этом не менее угрожающе.
Весь его вид твердил о том, что лучше не тревожить этот скомканный клубок нервов.
- Завтра я попрошу приставить мне другого напарника, - сказал Тревис будто для себя, но слова его явно предназначались мне.
Звук, доносящийся из этих скупых, твердых от злости губ, оборвал во мне все надежды на примирение.
Пол ушел из под ног.
- Почему? – по сравнению с его властным, рассекающим темноту, голосом, мой прозвучал жутко тихим.
Однако речь Тревиса была спокойной и протянутой, совсем не такой, что представлялась мне, исходя из этой жуткой картины.
Это успокаивало. Во всяком случае, никто бить не будет. Надеюсь.
Грудь Тревиса резко сделала большой вдох. Мышцы на руках, видные сквозь тонкую кофту, напряглись.
А на мой вопрос, похоже, никто отвечать не собирается.
Стоило записаться на занятия по самообороне. Точно.
- Теперь все развалиться к чертям, - резко губя образ собранного, держащего гнев в ежовых рукавах человека, Тревис ускорил ритм разговора, делая из него американские горки, - благодаря тебе.
Я чувствовала жуткое напряжение, витающее вокруг. Будто бы наедине с голодным львом в маленькой клеточке.
А ведь бежать некуда. Эта клеточка, по сути, и есть мой «дом».
- План, который я стоил последние десять лет, очень скоро потерпит фиаско, - голос напарника вернулся в обыденную колею. Спокойный, ничуть не раздраженный.
Но что-то в этом было страшнее прошедшего гнева.
Так ощущало мое еле бившееся сердце.
- Я мечтал поймать тех ублюдков, которые убили моего лучшего друга, а теперь, эти самые ублюдки знают обо всем, - на этой ноте Тревис повернулся ко мне серым, практически безжизненным лицом.
У меня перехватило дыхание. До чего этот Тревис отличался от того, к кому я привыкла.
Густые брови, одну из которых рассекла полоса кожи, глубоко осели на глаза носителя. Благодаря им, и без того пугающий взгляд Меблера стал в пять раз опаснее.
Он смотрел на меня так, будто бы я – хилая стеночка, преграждающая путь к несметным богатствам и счастливой жизни.
Стеночка, которую сломать – раз плюнуть.
Однако отвечать я не спешила. Вдруг все сказанное повернётся ко мне боком?
- Тебе следовало просто переспать с ним, а потом вынудить гребанный телефон, - вместо ранее расплывчатых высказываний, Тревис начал атаковать в лоб.
Присев перед камином, я тем самым, обезопасила себя от этого ядовитого, убивающего оставшуюся уверенность взгляда.
- Ты не способна даже на то, для чего предназначена, - его медленные шаги, патрулирующие пространство за моей спиной, выгрызали смелость, с который я так наивно сюда приплелась.
Ну как ему объяснить, что для девушки «предназначение» имеет некую цену?
Или для «взрослого» Бревиса чужд человеческий фактор?
Наверняка, я глупа хотя бы потому, что спрашиваю такие очевидные вопросы.
- Стэнфилды первые в моем списке подозреваемых. Они и задание со мной принимали с подозрением, теперь, когда им известно, что ты – мой напарник и действовала из-за кулис, у них не останется сомнений в том, что я задумал.
Так вот оно что. Задание было липовым. Существовала просто для прикрытия.
Судя по описанию в шапке и по скорости опубликования глав, я поняла, что основная часть (если не вся) этой истории готова, и выкладываться главы будут частенько, поэтому, думаю, что пока нет смысла гадать над тем, как же будет развиваться сюжет дальше, поскольку скоро уже будет новая глава, и всё немного прояснится)) Наверняка основным заданием Тревиса теперь будет отыскать убийцу Маркуса, так что я в предвкушении нехилой детективной линии)) Единственное, хотелось бы поподробнее узнать про этот самый Бревис. Как туда люди-то попадают? Из поколения в поколение что ли? Со стороны никого не берут?)) И еще хотелось сказать про скрины. Я, конечно, не специалист в этих делах и не поклонница четвёрки, но мне скрины показались очень живыми! Полосы сверху и снизу создают ощущение, будто бы это стоп-кадры из фильма)) А также понравилась их обработка. 
. В Бревисе много всяких междуусобиц и всего тому подобное, поэтому, они друг для друга не сказать, что прям друзья-товарищи
Долго шла и дошла. Вообще у меня столько тем висит, которые я обещаюсь себе прочитать, но иду медленно 
Ведь нельзя же интригу в самом начале раскрывать.
Интересно, зачем Иззи внешность поменяли? Может для какого специально дела. Посмотрим.
