Династия Гэсченк

[вешняя]

Ссора.​

Каких только гадостей я не услышала от Лайэма.

Я, оказывается, посмела прикоснуться к супер-пупер источнику своими грязными руками, я выпила священную воду, я осквернила его научные изучения и так далее, и тому подобное. «Остапа понесло». Последней каплей стали его отрицательные высказывания о наших прошлых отношениях.

Сначала я оправдывалась. Тем более что никаких омолаживающих эффектов на мне, после употребления водички, не наблюдалось. Скорее появилась опасность заразиться глистами.

А вот и нет

Но после открытых оскорблений, меня словно обухом по голове ударило. Великий Максис, и этого человека я когда-то любила?! И ради этого параноика, я задумалась об отказе от всего, чего я достигла?! Ради его глаз, размышляла над предложением покинуть ставшими родными места?!

Конечно, в нем было что-то хорошее.

Но этого хорошего было явно меньше, чем всего остального.
Эх, если бы я тогда серьезнее отнеслась над его изученьями…
Но весь следующий год меня намного больше интересовала дальнейшая судьба Жаклин.

 

[вешняя]

Немного Жаклин и много Афины...​

Жаклин к тому времени довольно резво расхаживала по всему дому.

Закончилось это именно так, как я и предсказывала: вся стойка с моими бабочками полетела на пол. После скандала на место бабочек были водворены сувениры из Франции, а Жаклин спряталась от меня в ящике с игрушками.


Она вообще все чаще стала проявлять, как мне тогда казалось, отчужденность. Бывало, выгоняла меня из своей комнаты и занималась своими игрушками с самым важным видом. А я отправлялась к Афине.
Эта лошадь, так или иначе, внушала мне уверенность в завтрашнем дне одним своим присутствием. Кормя ее, расчесывая ее, угощая ее яблоками и морковкой, я как будто успокаивала свои нервы, становилась все спокойнее.




И хотя Афина частенько убегала в конноспортивный центр, я видела, что она очень дорожит своим новоприобретенным домом.

 

[вешняя]

Спокойствие… Только спокойствие.​

Чем больше я смотрела на Афину, тем больше прыти замечала в ней. Наверное, на нее так повлияло обретение дома и семьи. Ведь, когда дома нет, то очень хочется его приобрести. А когда он есть, то можешь смело идти гулять, ведь дом никуда не денется. А может это забота так повлияла на нее. Афина становилась все более холеной и прыткой.

Какой же красивой и свободной она казалась мне…

А уж, какой общительной она показал себя... В конноспортивном центре ее все знали, беспрепятственно угощали морковкой и сахаром, с удовольствием смотрели, как она бегает, и перестали недоумевать, где же ее хозяева.

Жаклин тоже проявляла все больше самостоятельности. В ней в равных пропорциях сочетались желания изучить мир и спрятаться от мира в комнате.
В преддверие седьмого дня ее рождения я купила ей прекрасное бирюзовое платье. А Жаклин лишь поморщилась.

Но через несколько минут забыла первое разочарование и уже крутилась перед зеркалом во всей своей красе.

Жаклин была таким красивым ребенком, что глядя на нее, я невольно думала о своих не родившихся детях. Какими бы они были? Красивыми? Или уродливо-рыжими? Любознательными или тихонями? А какой вырастет сама Жаклин?

Это были последние спокойные месяцы…

 

[вешняя]

Выдумки.​

Жаклин страстно любила пересказывать мне все фантастические истории, рождавшиеся в ее голове. Я не могу сказать, что интересовалась ими. Все свободное время я посвящала книге и работе.

Но одна выдумка повторялась намного чаще, чем другие. Жаклин говорила, что в ее голове живет человечек, который все время говорит, что ей делать. И когда-нибудь она убежит от него на Афине. Обычно после причитаний, Жаклин забиралась в ящик с игрушками и начинала играть лошадкой.

А я радовалась ее богатому воображению, ее умению придумывать истории своим куклам. Повзрослев, Жаклин рассказывала мне, что хочет стать знаменитым автором. Только она еще не решила чего: автором книг или автором картин.

Но я не сомневалась, что какой бы выбор она не сделала, у нее все получится.
Тем временем рассказы Жаклин о человечке в ее голове не прекращались.

 

[вешняя]

Баловство.​

За свои увлечения Жаклин взялась со всей присущей ей серьезностью.
Однажды, когда Адель прислала ей сундук со всевозможными игровыми нарядами, Жаклин, гордо вскинув носик, сказала, что уже выросла из таких веселий. Сказала, что вместо ерунды было бы лучше купить ей больше новых красок и холст вместо бумаги.

Но вечером все же заглянула в ящик, чуть не забравшись туда всем телом.

А иногда Жаклин могла баловаться весь день и явно перегибать палку.

В нашей жизни стало обычным делом обнаружить краску, подсунутую ею в душ.

Жаклин же твердым голосом утверждала, что ей посоветовал это сделать человечек в голове.

Теперь она рассказывала о том, каким веселым он оказался. Говорила, что сначала его шутки не нравились ей, а теперь кажутся очень забавными. Так я выясняла о заброшенных в школьный туалет дрожжах, о звонках по незнакомым номерам и о многом другом.
Веселья в стиле Жаклин в моей жизни было хоть отбавляй.

Но пока это не мешало ее учебе, ее интересу к живописи и книгами, я старалась не наказывать Жаклин слишком строго.

 

[вешняя]

Искусство.​

Оказывается, книжки-раскраски, изувеченные Жаклин в детстве, принесли свою пользу. Она явно представляла, что хочет нарисовать, и как это будет смотреться на бумаге.

Я знала, что Жаклин рисует почти в любую свободную минуту. Я находила ее шедевры около кровати, пока Жаклин тщетно пыталась проснуться, умываясь.

Очень часто по утрам выяснялось, что Жаклин, увлекшись занятиями искусством, и не подумала сделать уроки.

Сначала я, конечно, неимоверно ругалась на нее, но потом мы пришли к консенсусу. Теперь Жаклин ходила после уроков на занятия рисованием, и старалась не отставать по общешкольным предметам.

Ее серьезность и хорошая подготовка на уроках дали возможность учителям надеяться на ее помощь.

Однажды, видимо зная, что у меня есть друзья за границей, они попросили Жаклин привезти несколько безделушек из Египта или Китая.

Но мы, к сожалению, не обладали нужными средствами. Мне пришлось отказать Жаклин. Она после этого стала еще более нелюдимой. Полюбила ходить в парк в одиночестве.

И все больше рисовала.

Значки:

- Отправить ребенка в школу

 

[вешняя]

Друзья.​

Жаклин тихонько развивалась в своем замкнутом мире, но меня это нисколько не беспокоило. Вероятно, потому, что я сама любила пребывать в одиночестве.
Жаклин могла часами стоять, всматриваясь в мольберт, чтобы потом сделать на нем несколько мазков кистью или штрихов карандаша.

В основном, нарисованное оказывалось в мусорном бачке с накаляканными бородами и усами или изорванное в клочья. Жаклин же обыкновенно сидела рядом и или молчала, вглядываясь в картинку, или тихонько плакала над испорченными шедеврами.
Лишь одну картинку не постигла «мусорная» судьба. На ней Жаклин изобразила мальчика и девочку, причем изобразила очень мило. Это изображение было водворено к изголовью кровати, а Жаклин ходила с благостным видом, приговаривая «Теперь все довольны! И я довольна».

Школьных друзей у Жаклин было немного. Изредка она упоминала тех или иных одноклассников, но не более того.
Но один раз она бурно разрыдалась, сквозь слезы говоря, что все школьники идут в кафе отмечать конец учебного года, а у нас нет на это денег. И что ее из-за этого обижают и не хотят с ней играть. Меня очень поразила эта сцена, напомнившая мне мои собственные горести. Я ничего не сказала Жаклин по этому поводу, только отправила ее развеяться в писательский клуб.

И с тех пор стала чуть пристальнее следить за ее настроениями.

Хотя Жаклин явно страдала от отсутствия у нас больших средств, она проявляла огромную доброту ко всему живому, что ее окружало. Одним из таких найденышей стал собакоголовый ужик, который со временем прижился у нас.

Когда стало ясно, что отпускать его на свободу мы не собираемся, был куплен террариум, а Жаклин несколько дней ходила очень хмурая. Она почти совсем перестала замечать мое присутствие в доме и только все чаще поправляла картину над кроватью.
Признаться честно, мне было тяжело участвовать во всех ее душевных перепитиях. Я старалась как можно больше времени посвятить работе.

Для того чтобы я смогла работать над более сложными делами, мне требовалось повысить свои знания в химии. Это давало мне право проводить некоторые экспертизы самостоятельно, что значительно повышало оклад.

Также, я не гнушаясь бралась за социальную работу. Моей обязанностью было приносить продукты одной довольно милой старушке. Платили за это мало, но глядя на Эделайн, я начинала чуть меньше бояться старости.

Я много работала, мало спала и питалась почти одним кофе.

К сожалению, такое рвение к работе совсем лишило меня времени. Нам пришлось нанять ежедневную горничную, так как убирать дом самой у меня не хватало никаких сил.

Также я не могла оставить без внимания Афину. Мы очень сдружились с ней в ту пору, и одним из вариантов отдыха от трудового дня для меня было время, проведенное с ней.

Баллы:

5,25+0,25 за Эделайнд = 5,5
- Нет времени на уборку: нанять горничную.

 

[вешняя]

Наоборот.​

При всей моей любви к Жаклин, она оставалась для меня закрытой книгой. Я никогда не могла угадать, о чем она думает, скучает или веселится, грустит или радуется.
Когда Жаклин с самым серьезным, абсолютно погруженным в себя взглядом рисовала нечто, напоминающее черную дыру, выяснялось, что она счастлива и увлечена любимым занятием. А черная дыра оказывалась закатом.

Когда Жаклин просыпалась с недовольным лицом, мне хотелось успокоить ее, оградить от ночного кошмара. Но она тут же начинала рассказывать подробности интереснейшего сна, приснившегося ей.

И наоборот. Если Жаклин не протестовала насчет обязанности чистить зубы, зайдя следом за ней в ванную можно было ожидать любого сюрприза.

Чтения нотаций и рассуждения о правильном поведении хватало на несколько дней. Всю свою неуемную энергию разрушения Жаклин в это время направляла на горничную, категорически не нравившуюся ей.

Однажды бедная девушка с воплями рассказывала о летящем по воздуху мусорном пакете. Мне стоило призвать на помощь все свое красноречие, чтобы убедить ее в отсутствие призраков.

Жаклин после этого была строго наказана. В свое оправдание она снова рассказывала мне о Нарсисе и всерьез предлагала мне выслушать его лично.

Но и этого наказания не хватило надолго. Живя с Жаклин можно было в любой момент наткнуться на компьютерную страшилку, рассыпанные по комнате перья из подушки или любой другой «сюрприз».

 

[вешняя]

Смерть​

Дети держались с Жаклин очень отстраненно. Не брали в игры, не садились рядом и, как я догадывалась, не давали списывать контрольные.

А она, бедняжка, как могла, старалась обратить на себя их внимание. Невзирая на свою обычную замкнутость, Жаклин решила записаться на занятия балетом, столь популярным у ее сверстниц.

Возможно, из этого и вышло бы что-нибудь, если бы не наш скорый отъезд во Францию.

Началось все с того, что Жаклин стала очень дерганной и беспокойной. Она рисовала один и тот же рисунок в разных вариациях – ярко-синие глаза всегда были центром картинки. Я видела, что Жаклин сама пугается своих рисунков, но она не делилась со мной своими переживаниями.

У меня было много работы, и я, вероятно, не уделила должного внимания ее нервозности.

Придя домой в один из вечеров, я застала Жаклин рыдающей в гостиной. Она боялась пошелохнуться, и мне понадобилось много усилий, чтобы вытянуть из нее связный рассказ о произошедшем.
Жаклин рисовала в комнате, когда услышала протяжное ржание со двора. Сначала она не придала этому значения, но когда Афина, не переставая, ржала и хрипела около получаса, Жаклин отправилась посмотреть, в чем дело.

Во дворе она застала Афину над трупиком кошки. Жаклин говорила, что видела Смерть, забиравшую питомца. Смерть, которая, по словам Жаклин, должна в скорости забрать ее саму. Смерть, которая уже забрала голубоглазую женщину с ее картины.

Безусловно, я не восприняла ее слова всерьез. Какой ребенок не испугается, впервые увидев мертвое животное?! А на следующий день мне позвонила Адель, сказав, что умерла мать Жаклин.

Я была в шоке, услышав подобное заявление. Какая, к черту, мать, если я взяла Жаклин из детдома?! Оказалась вполне законная биологическая мать, лишенная родительских прав и жившая в психбольнице. И бывшая причиной той легкости, с которой мне разрешили усыновить Жаклин. Вряд ли кто-нибудь кроме несведущей в тонкостях документации иностранки, усыновил бы такого ребенка. Все переговоры велись через Адель, которая легко утаила от меня часть правды.
Для вступления в права наследования нам нужно было прибыть в Шам ле Сим. Казалось, это решит все проблемы: у нас появятся хоть какие-то сбережения, а Жаклин, которой не говорилась причина отъезда, развеется, ее воспоминания об ужасном вечере притупятся.

 

[вешняя]

Французские страсти​

Разбор бумаг отнял у меня какое-то время. Вступить в права наследования мы с Жаклин могли только через полгода, но для этого требовалось предоставить большое количество документов, подтверждающих родство и усыновление. Единственным хорошим пятном было то, что они пожалели девочку и не требовали присутствия Жаклин при всех этих процедурах. Для них было достаточно честного слова Адель.
Поэтому в эти дни Жаклин была предоставлена сама себе. Хоть после случая с умершей кошкой мне и не хотелось надолго оставлять ее одну, выхода не было. Скорее всего, новые впечатления очень благотворно повлияли на Жаклин, так как она вовсю пользовалась моим отсутствием.

Она с удовольствием тянулась к иностранцам, заполонившим отель.

И хоть я не привыкла видеть Жаклин такой общительной, меня радовали эти перемены. Тем более что мне самой было очень тяжело в эти дни. Самым большим испытанием для меня было не броситься на шею к Адель.

Я слишком сложно схожусь с людьми, а потом слишком тяжело отпускаю их из своего сердца. Ситуацию осложняло то, что Жаклин, не посвященная в изменения наших отношений с Адель, с удовольствием тянулась к ней и ее брату. Я частенько видела, как она играет с Лораном и волей неволей вспоминала его сестру.

Я прибегнула к одному из излюбленных способов отвлечься от окружающей действительности – начала бегать по утрам и вечерам. Довольно скоро ко мне присоединилась Берта – милая француженка слегка за тридцать.

Изголодавшись по близкому общению, я с удовольствием подружилась с ней.

Берта работала историком в местном институте и порой рассказывала много интересного. Поэтому я совершенно не удивилась когда группа молодых людей, частью жившая в нашем отеле, попросила меня узнать у Берты некоторые факты, связывающие Нектаро и Ландграаба.

А Берта со смехом рассказал мне, что каждый сезон в Шам ле Сим происходит нашествие так называемых историков. Группы студентов, приезжающих на практику, решают раскрыть все секреты знаменитого Ландграаба и начинают рыться в его биографии. Но весь их пыл заканчивается на неприступном замке, оставшемся от адмирала, напичканным опасными ловушками тех времен. Единственное чего добиваются студенты, так это привода в полицию. После ее рассказа я была полна решимости отговорить молодежь от опасных и ни к чему не приводящих изысканий. Но не смогла этого сделать.
Решив поговорить, как мне казалось, с самым благоразумных из них, я не решилась высказать ему свою обличительную речь. Казалось, внутри меня было несколько сердец. Одно из них билось со всей силой где-то в районе горла, второе - забилось в пятки от страха, а третье – замерло в нерешительности. А мозг лихорадочно делал подсчеты. Четвертый курс – двадцать два, двадцать три года максимум. Тридцать девять минус двадцать три получается шестнадцать. Выгляжу я на тридцать три минимум. Гюставу максимум можно дать двадцать шесть. Сколько это? На вид разница в семь-восемь лет. Пока что.

Я постаралась рассказать ему все, что слышала от Берты о Жане Нектаро и его связи с адмиралом. Несколько часов я чувствовала себя помолодевшей. Всю беседу старалась никоим образом не касаться темы возраста. И улыбалась, улыбалась, улыбалась.
Таким образом, через несколько дней я оказалась в компании студентов и некоторых местных жителей того же возраста у входа в библиотеку Ландграаба.

Баллы:

5,5 + 0,25 за Лорана +0,25 за Берту = 6

 

[вешняя]

Так я думала...​

Должно быть, из-за моего абсолютного безразличия к делам Ландграаба, для меня все походило на милую экскурсию. А может из-за моего все более возрастающего интереса к Гюставу самыми впечатляющими оказались именно эти моменты.
Гюстав не заставлял меня слушать нудные рассказы о старине, а просто давал возможность насладиться древностями, внося минимум комментариев.

Во время похода Гюставу тяжело было уделять мне внимание, не отставая от поисков дневника адмирала. Но и сами студенты предпочитали время от времени делать перерывы. Поэтому у нас была возможность просто посидеть и поговорить обо всем на свете.

Добравшись до кабинета Ландграаба, молодежь включила музыку и начала методично обыскивать полки.

Гюстав присоединился к ним, а у меня появилась возможность пошарить в сундуках с винтажными вещами.

Увлекшись этим занятием, я и не заметила, как отстала от группы. А через некоторое время я оказалась загнанной в тупик - дорогу перегораживала электро-ловушка.

Я думала, что попала в ужасное положение. Я представляла, с каким позором нашу компанию будут вызволять полицейские. Я знала, что в неудавшихся поисках будет моя вина. Но…
Пока я ждала Гюстава с ребятами, со скуки начала разглядывать отделку сундука. Нажала на один из завитков и стала обладательницей адмиральского дневника. Неудивительно, что никто не мог его найти. Вряд ли найдется хоть один фанатичный ученый, которому придет в голову рассматривать сундуки с платьями.
Казалось, ничто не могло омрачить этот день. Гюстав проводил меня до гостиницы, но последними его словами была вовсе не просьба о поцелуе. Нет, он просил меня отнести зашифрованный дневник некой Эстель.

Он совсем забыл о моих заслугах в этом предприятие. Теперь его звала новая цель, а для достижения ему была нужна не я, а Эстель.

Которая оказалась препротивной француженкой. Я не смогла скрыть своего разочарования вкусом Гюстава. Он мог найти и более симпатичную расшифровальщицу!

Получив от нее записи, я вознамерилась кинуть их Гюставу в лицо и уйти с гордо поднятой головой. Что я, в общем-то, и проделала. Хотя кидание в лицо заменила обычная передача из рук в руки.
Все внутри меня бушевало от несправедливости. Да, Эстель была на добрый десяток лет моложе. Зато у нее не было моего опыта. И в доме Ландграаба мне показалось, что я заинтересовала Гюстава. А сейчас он даже не смотрел мне в след.

Так я думала…

 

[Леди_Лейн]

Тема не пополнялась более трёх месяцев. Закрыто.