Завершено Династия Лефевр

[Лягуха]

А ведь это был последний новый год, когда я еще был нормальным человеком...
Столько всего произошло, а мне теперь иногда хочется вспоминать и вспоминать.
Будто меня это вернёт как-то, ну да.
Иногда хочется нажать рестарт и переиграть тот Снежный денёк, крикнуть Смотрящему: "Эй, а давай по-другому, а, мне этот исход не нравится!".
Что тут мне могло быть не так, скажет кто-нибудь, всё же отлично, Теодор снова устроил вечеринку, только теперь с дресс-кодом на купальники.

Что тут могло пойти не так?..

Читать

Если бы не полу-голые люди, у меня точно случилось бы "дежа вю" какое-то.

Опять куча еды, которую не доедят и выкинут половину, музыка, песни, танцы, шутки, веселье, смех.
Только на этот раз еще и куча подарков возле нарядной ёлки и чувство, что я мог бы подарить маме полосатый купальник. Была бы как морячка-путешественница, приплывшая к нам на пять минут салатику покушать.

Кристина в тот день бесстыдно со мной заигрывала.

А затем завязала себе смешные хвостики красными лентами и серьезно спросила, чего бы мне хотелось в подарок.

Я наплёл ей чего-то такого наивного, что она вмиг перестала быть серьезной и согласилась со мной на селфи. Такая взрослая, большая рядом со мной, моя звезда и я – маленькая тень.

Я сказал, что она мне лучший подарок, что ближе девушки никого нет.

Это так глупо и странно, я был мальчишкой, очарованный Кристиной, но совсем не замечал тех перемен, что случились со Стейном, а ведь эти перемены в конечно счете сильно изменили и меня! Дело не только в том, что я не сразу заметил, как вырос он в своей карьере музыканта.

Я не заметил самого главного, смотря прямо на него,

наслаждаясь его музыкой и представляя себе Кристину, только её, ведь музыка о ней и больше вокруг ничего неважно!

Я даже у Эвана ничего не заподозрил. Хотя он был каким-то раздраженным и возбуждённым еще накануне праздника.

Мы строили с ним иглу, а я закидывал его всякими восхищениями насчет своей девушки.

Всё изменилось, когда мы открывали подарки возле ёлки.
Наташа Кларк была очень недовольна, уж не знаю чем. Может, получила от кого-то в подарок то, чего у неё и так навалом.

Кристине я подарил теплое одеяло, а она мне – шахматы.
Здорово, значит, быть мне ленивым шахматистом, решил я.
Но недолго все веселились и хлопали в ладоши.
Прямо посреди праздничного веселья ушел главный смысл жизни Теодора – его горячо любимая Леди...

Так веселье и радость превратилось в слезы и молчаливую скорбь.

Взрослей, сказала мне жизнь. Восторгайся, пока можешь дышать.

Гости расходились и посреди комнаты с подарками и нарядной ёлкой рыдал Теодор.
Леди отдала всё, а теперь умирала в его руках...
Знал ли я, что меня ждёт нечто подобное? Что я повзрослею в один день, умру и стану другим человеком?

Стейн смотрел мне в глаза, а сердце у меня застыло.
Я не знал, что делать, как шевелиться, бежать, чувствовать.
Куда подевались гости, мелькнула здравая мысль. Почему Стейн такой неестественно бледный?

Что он шепчет так ласково и нежно, как лучший в мире соблазнитель?

Почему я не могу пошевелиться? Откуда у Стейна клыки?..

Потому иногда так хочется переиграть.
А до ушей до сих пор доносится ласковый шепот Стейна...

о добре, которое должно жить вечно.

Баллы

32,75 + 0,25 (за полный навык Алхимии Даниэля) + 1 (за синий призрак кошки) =

34

Навык

Превращение Эвана в оборотня

Деньги

 

[Лягуха]

Уверен, если бы я знал всё заранее, то не переживал бы так сильно. Состояние у меня в какой-то момент стало практически идеальным, ленивость смешалась со слабостью и каким-то особым чутьем. А вместо заботливого добренького папочки Даниэля моё нытьё сидел и выслушивал "практически мама" Стейн. Я говорил что-то про Кристину,

что не успели мы школу закончить, как у неё уже работы по макушку...
Продолжай, ласково говорил "практически мама", и я впервые, находясь с ним за шахматным столом, почувствовал себя на сеансе доброго психотерапевта.

Читать

Я бормотал и бормотал, снова и снова, всякую ерунду, связную и нет, всё, что придёт в совершенно не здоровую голову, опять про Кристину, как её мечты далеки от жизни со мной...

А характер, кстати, и подавно! Нервничала по поводу и без, помешана на спорте, врывалась в мой тихий мир безумными идеями поджечь себе волосы, читала вслух и так громко, что уши закладывает.

Спала, правда, всегда как младенчик после впечатляющего дня, уткнувшись в подушку и пуская туда слюни. Нет, это мило, говорил я Стейну, и у меня остались к этой девушке какие-то чувства, но ведь Кристина, она... Она просто глухая ко всему, что я чувствовал. Она даже не проснулась, когда меня начали мучать кошмары после укуса!

Стейн всегда умело и ненавязчиво встревал в разговор. Он сказал, что состояние у меня вполне нормальное, укус может чесаться немного, а сны такие тяжелые, потому что организм перестраивается.

Тогда я вспылил как ребёнок, обиделся, наехал как игрушечный грузовик: вообще-то у меня была нормальная жизнь! Я даже поверил, что она так и идёт, все собирались на выпускной, а я рискнул показать миру свои здоровенные уши и не бояться насмешек. Теодор вон вообще ходит в розовом и ничего не стесняется, чем я хуже-то?

Стейну этот мой грузовик возмущений был, наверное, легкой щекоткой маленького котёнка. Он осторожно спросил: а ты помнишь, что случилось на вручении?
Чего там помнить-то, ну умер какой-то старичок, очень жаль, конечно, но ведь домой-то раньше отпустили, можно в кроватке побыть подольше, разве плохо?..

И нет, мне совсем не обидно, что моя жизнь проходит как-то обыденно. Я даже не обиделся, когда одноклассники в один голос утверждали, что все мои достижения будут связаны разве что с кроватью, телевизором и окном во внешний мир, что я преуспею разве что в вечной лени и абсолютном затворничестве. Хех, как будто это что-то плохое! Лучше Кристиной восхищайтесь, про неё и так немало говорили: напишет бестселлер и прославится на весь мир. Вот вам и почетное достижение. Меня же трогать не надо, плесенью покроешься, так она хоть согреет, не вижу в своём образе жизни ничего плохого.

Ладно, приятно, что мной реально гордятся, как будто я достиг в жизни чего-то великого одним сидением на попе.

Сначала за партой, потом за шахматным столиком дома. Мне подарили его сразу после учебы, и я решил, почему бы не сделать лежание и сидение смыслом жизни.

А чтобы мозги не стали как желе, можно иногда думать, играя в эти самые шахматы. В паре первым со мной оказался Стейн. И чем более спокойно он себя вел в игре и разговоре, тем больше мне хотелось его обыграть и сделать шах/мат, поставить тем самым "на место", пнуть "за всё хорошее",

за то, что вообще-то я не давал согласия меня кусать и уж тем более заражать этой чертовщиной вампирской. От которой, между прочим, искал лекарство еще Теодор.
Я понимаю, вздыхал Стейн, тебе страшно, мне и самому было не по себе. И добавил: Но ты только представь, Даниэль общался с Софи таким же молодым, как сейчас. Почему бы не посмотреть на этот недуг, как на благословение, как на более долгую и счастливую жизнь?

Скажите еще – "вечную", буркнул я, снова давая отпор и хватаясь за голову, закружилась что-то так сильно, так всё перед глазами и поплыло.
Ты в порядке? – доносится вопрос. А я на руки в тот момент свои посмотрел, бледные ужасно, и какие-то то ли зеленые, толи желтые, совсем уж на меня не похоже. Пощупал плечи – деревянные, необъятные и накаченные, как после занятий в спортзале. Смешно, я ведь сроду спортом не занимался. А Стейн говорил, что я всегда был крупным мальчиком, вот так неожиданность нелепая!

В порядке, – отвечаю, заученно будто, как по рефлексу, а сам голоса родного не узнаю. Глаза протирал до красноты, не мог понять, что со зрением и почему вдруг оно стало таким четким, а запахи удивительно выразительными. В ушах периодически звенело, но когда прекращало, я могу поклясться, что вопреки всем легендам о мертвых вампирах, слышал биение сердца Стейна, размеренное, нечастое, вводящее в транс и совершенно фантастически четкое, как будто моё ухо прислонилось к его груди.
– Вот это да! Ого! – только и мог сказать я, вскакивая со стула как ужаленный.
– Чувствуешь, да? – шептал Стейн, да, я клянусь, что шептал, но слышал я это как разговор совсем не тихий, а увеличенный громкостью в несколько раз, это невероятно. – Ты превращаешься...
– Не может такого быть, – отрицал я. – Мне не хочется пить кровь, это же гадость, все знают, что я люблю покушать прямо в кровати перед телевизором и... Я. Не. Вампир!

Стейн наседал. По-прежнему ласково и заботливо, но не было никаких сил возражать. Он говорил:
– Недавно у тебя был жар, помнишь?

Да, черт возьми, у меня был такой жар, я думал, что умираю!

Я же ходил и действовал всем на нервы, не понимал, что происходит у меня в теле и в голове, может, Стейн меня заразил таким видом вампиризма, что это как смертельный яд, что я умру завтра,

что у меня унитазы летают перед глазами,

что кошмары-то у меня давно наяву стали,

за что, почему, зачем, не хочу, помогите, спасите, я это не выбирал!..
– Ты пока не понимаешь, – говорил "практически мама", – но ты привыкнешь и поймешь, что не так всё ужасно, какой это дар по большой любви, м, вот увидишь, тебе понравится, выше нос, сынок, мы с тобой одна маленькая семья.

Сынок... Смотрящий, я так устал тогда от всех, кто возомнил себя кем-то большим, а ты сам ни шиша не понимаешь, кто тебе близкий, это ужасно! И, конечно, на таких сильных эмоциях я и сбежал, оделся и ушел из дома, думая, что ничего страшного с мной не случится, а солнце на меня подействует как и всегда.

Нет, я согласен, что от частых посиделок за стенами зданий, у моей кожи мог бы случиться шок. Я даже придумал оправдание внезапной нездоровой бледности, да, я просто мало бываю на солнце и у меня дефицит витаминов, надо больше гулять. И не только во сне наращивать себе мышцы, именно.

Я позвонил Эвану прямо посреди какой-то улицы. Нёс ему какую-то ерунду про плохое самочувствие, пока не ощутил что-то вроде горящей спички у себя на коже, везде, на руках, на лице, на груди, всё вдруг начало сильно болеть и облезать!

Эван пообещал приехать, велел мне идти домой и ложиться в кровать. А я как маленький мальчик, мечтающий, что мой друг придёт ко мне с каким-нибудь вареньем, от которого всё пройдёт и плюшевой игрушкой, с которой спокойно спать, конечно же, послушаюсь.

Я чувствовал, что слушаться его просто необходимо. Потому что Эван, решил я, всё, что у меня есть.
Кристина только била меня в сердце вечными делами.

Самым страшным было узнать от любимой девушки какую-то шокирующую правду,

потому что я понимал, как тяжело мне будет это принять.

И, пока я пытался свыкнуться с мыслями о своём неминуемом заражении, в душе у меня росла только неприязнь.
Нет, я не хотел больше называть Даниэля отцом.

От этого самоуверенного человека, который думает, что делает всем хорошо и приятно, хотелось держаться подальше.

Или, в крайнем случае, убить.

Баллы

34

 

[Лягуха]

У Эвана всё хорошо. Он улыбался, когда пришел, глаза блестели каким-то невероятным огнём, и выглядел мой друг как самый настоящим доблестный рыцарь.

Ну, конечно, он пришел, чтобы меня спасти, ведь только я один мог попасть в такую историю.

Читать

Нести всякие бессвязные речи про кровь, бледность и плохое самочувствие – о да, я мог.

Эвану это все было, наверное, бессмысленным детским лепетом, раз он так снисходительно на меня смотрел.

А чем больше на меня так смотрели, тем больше я превращался в плаксивого маленького мальчика.

Если и он меня не поймёт, то никто больше, думал я.

У меня же ближе него никого больше не было.

Тогда сквозь слезы я услышал, что Эван осторожно и тихо зовёт меня пойти с ним к врачу на обследование.

Записались в тот же день. Эван водил меня за ручку из кабинета в кабинет, запоминал врачебные термины и принимал какие-то решения. А я слушал биение сердец, чувствовал пульс у людей на шеях и с каждым часом испытывал всё более странную и чужую ломку, будто тело у меня вовсе не моё и живёт своей жизнью отдельно от сознания. Запомнил я с того дня, что болячка моя не лечится, а облегчить симптомы малокровия можно разве что мясом с кровью, а еще лучше – просто кровью. С ужасом узнал, что в магазинах стали продаваться красные упаковки с кровью всякого скота с надписями "когда жизнь становится необычной". Что ж, необычнее моя жизнь уже не станет, но если бы только я знал всё заранее...

– Должно же быть какое-то лекарство, – бормотал Эван, когда мы в тот же день играли в шахматы. Замечая, что у меня начинается ломка, что я потею и мне трудно сосредоточиться на ходах, он прямо таки раздражался от своего бессилия всё больше. Но логично же, что раз есть болезнь, должно быть и лекарство от него. – Я тебе его найду, Маркус, вот увидишь, найду. Они ничего не понимают там все, а я найду. Потерпи немного, хорошо?..

...И семейству твоему задницу надеру, чтоб пусто было. Возомнили себя богами, черти недалёкие!

...Они когда домой придут, не знаешь?..

Краешком сознания я знал, что Эван хотел меня вылечить, но другая часть реагировала на конкретные слова. Он сказал: Я тебе его найду. И эта моя другая часть сознания отчаянно отвечала: "Найди, Эван, пожалуйста, найди мне эту чертову кровь! Или, может, я возьму у тебя, да, можно мне взять немного у тебя, твой пульс, он сводит меня с ума, Эван, совсем чуточку, дай, хорошо?".

С ужасом я вспомнил дневник Теодора на моменте, когда Даниэль отчаянно боролся с собой и к чему это в итоге привело. Он чуть не умер тогда! Если бы Теодор не поделился с ним кровью... сейчас бы весь город не поддался этим ужасным чарам, а Даниэль не пользовался так нагло своим положением.

Теодор... Тео... Почему меня бросает в дрожь на упоминании этого имени, не понимал я? Слишком уж быстро всё произошло. Сначала кошка, а следом за ним и он. Да, Теодор ушел практически сразу после кошки, не выдержало сердце, а добренький Даниэль не успел отплатить тем же. Ну надо же, какая горькая ирония! Лишился бедный алкоголик всего и не заслужил даже просто нормальной трезвой памяти о своей несчастной смерти. Даже я, Смотрящий, не смог встать с кровати после укуса и проводить этого горе-отца по-человечески. Ну тем лучше для него, больше ему не нужно волочить жалкое существование и пить еще сильнее от горя с кошкой. Уверен, он бы свёл с ума весь дом со своим несчастьем. Со смерти Теодора я помню только один душераздирающий эпизод, когда Даниэль сокрушался, что добрые и хорошие люди умирают, а он этому не помешал!

В итоге этот "хороший" человек не упустил шанса вторгаться в жизни городских жителей,

чтобы кусать их и дарить без спроса то, о чем они не просили.

Я тоже этого не просил.
Но что есть, то есть, к ночи голод был уже просто невыносим, и мне нужно было как-то учиться решать свои проблемы.

Кристина вернулась домой, смотрела на меня внезапно испуганно и как-то зачарованно. Неужели я так влияю на людей?

Вся такая спортивная, стройненькая была, для кого, интересно, спрашивал я, для меня что ли, да ладно!

Она даже не знала, что станет моей первой в этой странной новой жизни едой.

От Кристины пахло сразу несколькими её тайными секретами: кофе, пончиками и мужскими духами.

Конечно, она обманывала меня, всегда. Но какое это имеет значения, когда её горячая веночка на шее

так соблазнительно влекла к себе меня, а всё остальное не важно.

Почему-то я был уверен, что завтра она ничего не вспомнит.
Живая кровь внутри меня – это как согревающий горячий шоколад, бодрил и придавал сил с каждым глоточком.

Так я поневоле стал тем, кто иногда должен причинять другим "немного добра", чтобы жить и сделать мир лучше.

И. наверное, не так уж плохо быть совершенно ленивым вампиром, особенно, когда твоя первая еда сама приходит к тебе в зубы.

Баллы

Привлекательный Даня расставляет сети добра

Считаем балл за ушедшего Теодора:

34 + 1 = 35

 

[Лягуха]

Кристине было не по себе.
После укуса она ни с кем не разговаривала, чувствовала слабость, но продолжала ходить на работу.

А, главное, она продолжала делать вид, что у нас всё хорошо, а никакого укуса не было.
Так я и думал.

Читать

В какой-то момент мне показалось, что не было ничего, не только укуса, а вообще всего, что связано с вампиризмом. А жизнь у меня и вовсе самая обычная, может, даже не только у меня, у Даниэля со Стейном, например, тоже. Они ходили на работу, делали успехи, развивались как-то. Вечерами я иногда видел, как Даниэль после работы тренировался разбивать широкие камни или медитировал.

А потом миловался со Стейном, не обращая никакого внимания на то, что я рядом.

Я тоже не обращал. Обычная там жизнь или нет, но прежней она в каком-то смысле не будет всё равно. Понятно, что теперь просто так не выйти на улицу в солнечный день, что нужно всегда держаться в тени или помещении. Но это и хорошо, главное, чтобы в помещениях был удобный диван, еда, телевизор компьютер, плюс ванна и туалет, что еще надо? Кровь, конечно. Но это такие пустяки всё, особенно, если эта кровь снова приходит к тебе в ленивые лапки. Очередной приятель Даниэля оказался у нас в гостях и самым избирательным образом был выбран мне заботливо в качестве "еды". Ну, подумаешь, проиграл ему в шахматы...

Зато в городе еще остались те, кого не обратили

и можно было наслаждаться свежей кровью людей без особых усилий. Только вот в момент укуса этого "приятеля" я, к своему большому стыду, неожиданно вспомнил Эвана.
Может быть, поэтому кровь была такой особенно вкусной?..

Эван же времени зря не терял. Уж он-то точно ищет работу и не собирается прохлаждаться, думал я. К тому же, он не мог смириться с тем, в каком неудачном я положении и горячо стремился найти выход, как-то меня спасти.

Тогда я представить себе не мог, насколько Эван решителен.
А уж насколько он эмоциональный и вспыльчивый мне пришлось однажды узнать лично самому. Не зря я еще будучи помладше заметил в нем какую-то силу, еще спящий бунт, отвагу, смелость и волю.
Все это однажды, как груда здоровенных камней, обрушилось на Даниэля

и прямо таки спустило его с небес "доброты и чести". Хоть Даниэль и был в шоке, это всё оказались "цветочки".

Настоящий бунт ему пришлось познать в тот момент, когда Даниэль назвал Эвана зазнавшимся выскочкой и грубияном.

Он сказал что-то, вроде: "Знай свое место, юноша". И Эван, видимо, решил, что это нечестно, что какой-то человек смеет указывать, что ему делать, кем быть и какую жизнь выбирать.

Он действовал как загнанный, но непреклонный зверь,

животное, выпустившее когти и отчаянно желающее победить несправедливое обстоятельство.

Только вот Даниэль показал, где чье на самом деле место.

Увы, добро всегда побеждает.

И в качестве милосердной заботы я услышал от Даниэля твёрдое предостережение – больше никогда не иметь таких плохих друзей.
А "плохой друг" говорил, что любой ценой защитит меня от самого мира, если потребуется.

Говорил, а у него кровь шла из подбитого носа...
Ну, признай уже, говорил я, никуда от такого "добра" не деться.

Да и надо оно? Я прекрасно себя чувствую, мне правда кроме дивана, еды и тебя... ничего не надо.
Кажется, так и сказал.
И понимал, что никогда не смогу позволить себе хоть раз укусить Эвана.
Он борется с этим, пообещал мне обрести настоящую силу, чтобы победить Даниэля и логическим путём найти лекарство от вампиризма.

Найти лекарство самому и научиться управлять своей волей, вот, какова его цель.

Это было так мило!
После той единственной неудачной стычки, Эван усердно занимался спортом. Безуминка в его глазах восхищала меня всё больше.

Я знал, что он чего-то задумал, но не мог понять, что.

Не мог понять я и то, какое чувство возникало у меня к Эвану в каждую редкую минуту с ним.
Он так часто стал куда-то пропадать...

Но даже в моменты навязчивого голода, я мог думать не о том, какова на вкус его кровь, но о том, не попал ли Эван в беду,

не наварил ли новых неприятностей на кого-нибудь "доброго" и

не слишком ли он молчаливый в последнее время.

А на вопрос "Почему для меня это так важно?" ответа, конечно же, не было.

Баллы

35+0,25 (за полный навык логики Маркуса) =35,25

 

[Лягуха]

Ладно, сам себе лукавлю, думал я.
И "почему для меня это так важно" на самом деле было известно, особенно после ссоры с Кристиной.

Всё прямо таки встало на свои места, заиграло сочными красками и давало понять, что же на самом деле имеет значение.

Читать

Я пытался продолжать обычную жизнь, начал искать хоть какую-то работу и старался не замечать перемен с Кристиной. А зря.
Однажды после собеседования в книжном магазине я увидел эту сладкую парочку в центральном парке – любимую (как мне казалось) девушку и какого-то блондина.

Долго за ними наблюдать не получилось из-за солнца, но, честно говоря, это даже хорошо. Да, знать, что тебе изменяют, было отчасти больно, но отчасти и всё равно. Мне не хотелось сразу идти домой, и я решил сбегать в кафе, перекусить "нормальной еды". Как же я ошибался, что всё в моей жизни по-прежнему нормально! Салат с куриной грудкой оказался совершенно картонным! Как я мог лишиться в жизни одного из главных удовольствий?.. Как могла такая липкая и противная кровь быть самой лучшей едой в мире? Тарелка всё же пустела, и не страшно получить расстройство пищеварения, только бы почувствовать настоящий вкус простой человеческой еды, возродить хоть на минутку всё, что безвозвратно утрачено.
Окончательно, думал я, съедая последний лист салата и отправляя единственное короткое сообщение Эвану: "Ты в порядке?".
Тут же укололся мыслями: как "вкусно" было бы получить от него хоть что-нибудь в ответ.
Потому что этот парень – мой единственный и настоящий друг в этом чужом мире.
А если он мой единственный друг, почему же он меня игнорирует? Вот это обидно было, идти домой даже без жалкого смайлика.
Я заскочил к нему домой, никто не открыл, так что настроение у меня сильно упало и пришлось возвращаться к себе.
Вот она, настоящая боль – понять, что ты не то, что нафиг кому не сдался, ты даже не Лефевр, тебя просто убедили, что ты часть большой дружной семьи.
Дома оказалась Кристина в ночнушке и тот самый мужик, на этот раз драный, как с цепи сорвался. Да уж, бурная была ночка.

Такая, что они даже поссорились,

и этот блондинистый мачо вдруг почувствовал себя очень неловко.
Хоть что-то хорошее за день.

Кристина увидела, что я рядом и принялась защищаться от всего и вся, слала всех лесом, обзывала своего любовничка непромытым вонючкой, а меня – чертовым кровопийцей.

В общем, "все мужики козлы", это я уже понял.
Зачем тогда гулять на стороне, живи одна, шли к черту всех людей в мире, заведи себе попугайчика и... Просто не делай никому больно, это ведь не сложно, а?

Да, Кристина не нашла своё счастье, но свое жалкое положение изменницы самым наглым образом прикрывала моей болячкой. Нехороший я, что вообще!..

И страх у неё ко мне бешеный,

и не знает она, куда себя деть в моем присутствии.

Да девай куда хочешь, буркнул я, катись на все двадцать пять сторон.
Мне всё равно... Хотелось, чтобы было. Непонятно, что же на самом деле меня так расстраивало. То ли, что Кристина сбежала без примирения, то ли то, что дома я остался совершенно один. Без Эвана. Ночью. И без сна.

Эван написал в час ночи.
Сна все равно ни в одном глазу не было давно, и я побежал открывать дверь, толком не веря своему счастью.
Он писал: "Выйди, если не спишь!".

Так я быстренько впустил его в дом, чтобы не разбудить всех "правильных" спящих вампиров, и мы внезапно оказались в туалете.
В повисшей на секунду тишине я, чтобы не переобнимать своего друга, опустил голову и грустно сказал: "Кристина ушла. Навсегда. Я думал... и ты меня бросил".

Эван смотрел на меня своими светящими глазами и очень искренне извинялся, говорил, что готовил мне сюрприз, что ему жаль, что я его самый лучший старый друг.

И руки у него такие горячие, нежные, заботливые. С Кристиной я не мог чувствовать ничего подобного.
Вот, возьми, говорил Эван, возьми и пусть тебе станет легче. И улыбался самой исткренней и милой улыбкой на свете.

Не понимая, что в протянутой коробочке, я осторожно её открыл и увидел там бутылочку какого-то красно-фиолетового напитка.
– Это мне?
– Тебе, Маркус. Если не поможет, то... Я хотя бы пытался.

– А это не опасно? – спросил я.
– Да обычная газировка, ничего страшного. Просто с кровью, попробуй.
– Что? Откуда ты взял кровь?
– От себя, просто... Я хочу чтобы твоя жизнь была яркой, несмотря на всё это. Если почувствуешь вкус, значит мы узнаем секрет и будем добавлять кровь в любые продукты, какие хочешь. Считай это маленьким экспериментом, хорошо?

Внутри у меня давно был ответ на "почему".
Потому что только Эван – это моя семья. Только он один и никто больше в мире. Потому что только этот человек по-настоящему важный для меня. Потому что он делился со мной частью самого себя. Это ли не величайшее добро?..

Даниэль интересовался, как дела, как моё здоровье.

А сам косился на бутылочку с обычной газировкой, как на бомбу замедленного действия, таким недоверчивым был его взгляд.

Вот было бы здорово одним глоточком газировки избавить себя от вампиризма.

Но мы не в компьютерной игре, где всё так просто и легко, а жаль.
Газировка, кстати, оказалась просто обалденной, бодрила так, словно я всего человека выпил и спать не буду всю оставшуюся жизнь.

И да, я чувствовал вкус сладкой жвачки, персика и.. крови.
Что ты сделал? Как? Ого! Здорово! Я теперь могу целыми днями смотреть телевизор и есть всё, что захочу?
Эван стал моим героем, моим спасением от пресной и безвкусной жизни.

А решение было таким простым – дать себе то, что необходимо вместе с тем, что хочется.
И, конечно, это не было волшебным лекарством от вампиризма, нет. Но это превратилось для меня в нечто гораздо большее, в чувство, что в этом мире есть кто-то по-настоящему родной.

Баллы

35,25

 

[Лягуха]

Мне снилось, что это произошло.
Быстро, легко и непринужденно, как бы само собой.
Кошка пришла к Вселюбящему Даниэлю и мяукнула, что Смерть на него обиделась, что они "больше не друзья".

Она мяукнула ему, пока тот читал книжку про то, как сделать всех добрыми...

Читать

...как привнести еще больше любви в этот черствый бездушный мир.

В этом сне пахло цветами и, должно быть, их учуял бы даже повар в экране телевизора.

Ставший таким далёким Почти Мама Стейн глядел на эти цветы с грустью и непониманием, почему их дарит не добрый и мудрый Даниэль.

Кажется, я не находил себе места в этом сне.

Будто я попал на какую-то вечеринку, а к ней мне не досталось пригласительного. Душа у меня брыкалась и рычала, как кошка без удобного кресла. Смириться, что в этом мире тебе нет комфорта? Ну уж нет, дерись это всё когтями острыми!

А еще в этом сне пахло салатами и играл кантри.

Разбитое на осколки сердце склеивал Эван.

И в этом сне он примчался меня спасти.

Мой самый лучший друг, и кровь у тебя слаще всех остальных,

и тело самое красивое!..

Только вот, что было сном, а что нет, сказать теперь трудно. Все произошло так быстро, что теперь кажется просто волшебной сказкой. В один из вечеров Эван снова бунтовал на Даниэля.

И был так зол, что напугал даже меня.

Но я говорил себе, что такой человек, как Эван, мой старый добрый друг, не может быть опасен,

что на самом деле всё это время он пытался меня спасти от этой бессмысленной жизни в доме, где я не могу быть настоящим Лефевром.

Интересно, что бы сказала мать?.. Может быть, она бы меня осудила? Или поддержала? Или же ей всё равно, ну, конечно, какая разница?

Ничего, мамочка, я нашел того, кому не всё равно, понимаешь?

И с этим человеком я убегал от бессмысленной жизни в доме, где нет ни одного удобного кресла.

Всё, что я с собой забрал – один единственный старенький и потрепанный дневник Рене Лефевра и, как бы не было грустно, но, если бы не этот человек, то не родился бы я.

А. значит, рядом со мной не оказалось бы Эвана.
Мы доехали с ним до скромного красного домика на Канавной улице,

и это, хоть и казалось фантастическим сном, было абсолютной явью.
Внезапно мы переехали в домик покойных бабушки с дедушкой Эвана и отчасти были рады, что он стоял прямо напротив дома Свардов, где всё еще жил брат Стейна.

Эван сказал, что это удобно и будет очень кстати следить не только за ним, но и за Даниэлем, чтобы он не успел устроить из города совсем уж вампирский беспредел. Да, врачи не бьют тревогу из-за такой необъяснимой эпидемии (главным образом по причине фантастического долголетия), но это не повод манипулировать людьми.

Эван обещал, что когда-нибудь заработает много денег и сделает в нашем домике ремонт.
А пока тут имелось всё необходимое для жизни – удобный диван с кроватью, компьютер, телевизор

и (внезапно) совершенно скучная игра домино.

Мы с Эваном ни разу в него не играли, но я и не старался научиться.

Переезд был главным приключением в моей жизни! Я не мог поверить своему счастью, что теперь, по твёрдому настоянию Эвана, я мог лениться и бездельничать, сколько душе угодно, не терпеть неудобные кресла, позволять себе тюленить без смущения и не скрываться в огромном доме от груза воспоминаний. Если бы не мой самый лучший друг, я был бы самым несчастным лентяем в мире.

А теперь я стал самым счастливым лодырем, отрастил себе волосы, перевез в новое жилище шахматный столик и пускал дротики, как самый беззаботный человек в мире!

Тогда же я внезапно получил от Эвана очень старенький рисунок. Оказывается, он нарисовал его несколько лет назад, но так и не отправил. Угловатые примитивные человечки, один с черными волосинками, другой с желтыми, оба целуются, а вокруг розовые сердечки. Так просто и так мило!

Вот ведь правда, когда-то мы с ним были детьми.

Только теперь стало понятно, что никто из нас не вырос по-настоящему.

Баллы

35,25+0,25 (за навык игры на гитаре Стейна) =

35,5

Примечание: С начала пятого поколения установлен аддон "Райские острова".

 

[Лягуха]

Не успели мы толком обжиться, как я уже поздравлял Эвана с новой работой на складе.

По крайней мере, он сам так сказал...

Читать

Меня он с собой звать не собирался, сказал, что нужно беречься, а там "много приёмки товара на улице и вообще всякой беготни". Что ж, главное, чтобы Эван был осторожен и сильно не надрывался, подумал я. В остальном, был уверен, он справится.

Я же не терял зря времени и закупился книгами по науке и садоводству.
А что, настоящий Лефевр любит читать хорошие книги.

А Рене и вовсе имел сад. Я решил, что тоже могу стать... ну, не только ближе к кровати, но и к земле!

А еще к Эвану. Особенно, когда после ежедневной разлуки встречаешь его с работы.

Дела у него на складе шли отлично. Эван даже стал еще чуточку круче, в нем возникла такая надежность и уверенность, ох! А я готовил ему салатики, как Рене готовил для Жанелл.

Со временем Эван захотел видеть у нас дома новых людей.

Он-то понятно, общительный, интересуется людьми (кроме Даниэля, его звонки он не любил и в дом к нам тоже не пускал).

А мне хватало стула, дивана, кровати и научных книг.

Много научных книг по физике, химии, астрономии...
Астрономия!
Небесные тела, вот это было самым интересным, я же изучал звезды в детстве, я искал ту звезду, на которой жила мама...
А сквозь законы движения небесных тел на страницах этих самых книг я слышал далекий голос воспоминаний:

Иди сюда, мой гений.

И я шел, разгадывая секрет, каково оно всё.
Пусть законы моего прошлого работают не пойми как, в научных книжках хотя бы понятны закономерности.

С лошадьми на улице и то понятнее. Нельзя подходить к дикому животному слишком близко. Я понимаю, что хочется потрогать, пощупать, помять, но не так быстро, всему свое время!

Так же с растениями. Нельзя требовать от капусты расти быстрее, чтобы на нее взглянуть.

От Эвана тоже нельзя требовать всех ответов, если чувствуешь, что он в чем-то недоговаривает.

Даже, если не понимаешь, почему он что-то скрывает и вдруг так увлекается садоводством вместе со мной. Или, скорее, вместо меня, но тут всё понятно, мне ведь нельзя долго находиться на солнце, а лето тогда выдалось солнечное. Да и как-то лень оно стало, в грядках копаться.

Лучше шахматы вспомнить. И принять в наш новый дом других игроков. Хитрый Эван не зря привёл полицейского, чтобы убедить меня: "нет, ни в каком криминале меня не подозревай, но придёт время, и я тебе сам обо всём расскажу".
Что ж, по крайней мере этот полицейский оказался слабым игроком (надеюсь, в полиции ему везло больше).

Кажется, еще на игру приходила жена этого Йохана Вреде, но её я совсем не помню.

А вот появление на крыльце блондинки с косичками и очень знакомой фамилией я запомнил хорошо. Вот так можно внезапно узнать, что у Кристины есть сестра.

Пришла к нам, как какая-то инопланетянка.

Сказала, что у нас много общего? Да? Спасибо, не надо!

Мне хватит, что вы милая девушка,

но играете в шахматы хуже, чем я, бывает...

Зато клыки у меня ооот какие (да, я немного ей похвастался)!

Но она восприняла это, как кокетливую игру, где конечно же выиграет. Логично, что это не понравилось Эвану? Нет, не логично. Потому что я не заигрывал!

Честно говоря, это было так мило...
Я стоял, ничего не делал,

просто смотрел на Эвана и слушал, как тот возмущался:

"Знаешь, что, иди-ка ты отсюда, не умеешь язык свой за зубами держать!"

А что такого она сказала? Только обронила загадочное: "Знаешь, а у нас таких, как ты еще не было, я бы с радостью..." Что-то там. И всё.

Я не понимал, Эван ревнует?

Меня к ней?

Или что это вообще такое?..

Законы моей жизни работали не пойми как.

Ну и пусть в них и не было понятной логики, искать её было вовсе не обязательно.

Баллы

35,5 - 10 штрафа (за неправильную передачу дневника в третьем поколении) =

25,5

 

[Лягуха]

Вообще, мы с Эваном продолжали жить так, будто ничего не было.
Да, спали и просыпались в одной кровати, но больше ничего настолько смелого и фантастического, как тот поцелуй, не было. Может, первый поцелуй на то и первый, чтобы чем-то казаться? Чем угодно прекрасным и замечательным, но в мечтах? Может, на самом деле нам это всё привиделось? Ну не могло же быть настолько противоестественно хорошо!
Я видел его голую спину каждое утро

и был уверен – в нас что-то изменилось навсегда.
И не поцелуй это был, нет, а нечто гораздо лучше любой мечты о большом и дружном союзе!

Только иногда я думал: а не наплёл ли я себе всё так, как у этого добряка Рене Лефевра?..

Читать

Не наплёл ли я в счастливой беззаботной жизни сам себе, что мы с Эваном и правда стали другими? В дневнике Рене был таким милым влюбленным парнишей (хотел бы я дружить с таким открытым сердечным юношей). Наверное, у нас всё тоже так и ничего плохого в этом нет. Только жаль, что воришка и хамоватая эгоистка Жанелл Беланжер пользовалась положением наивного человека и совсем отключила совесть. Я верил, что Эван ни в чем меня не обманывает. Просто еще не пришло время узнать какую-то тайну. Это же не то же самое, что у Рене. Даже не знаю, почему я вечно сравнивал их жизнь со своей. Может, мы с ним вообще эдакие случайные попутчики в прошлое, чтобы налепить на это прошлое пластырь?.. У хорошего учителя в школе должна быть лучшая жизнь, а не воришка под боком и двое детей на горбу в одиночку!

Почему-то думаю о Даниэле. Он-то как раз хороший. Он должен не просто вылечить прошлое, но и быть примером достойного продолжения рода людей, ценящих доброту, искренние отношения и простые радости в жизни. Но тогда почему же от всех его звонков становилось так грустно?

От чего его комплименты мне (что я стал таким сильным вампиром)

воспринимались как позёрство и маска?

Всё из-за той выходки да, спрашивал я себя? Всё из-за хитрого вторжения в семью для лечения главным образом своей несчастненькой душонки? Мама не хотела детей. Мама хотела его самого, мимолетной страсти в вампирском капкане... А я ему нужен только для связи со своей школьной любовью. Но самое печальное – никто из нас не нужен Даниэлю по-настоящему.

Мы жили как прежде, Эван звонил мне после работы, радовал новостями о щедрой прибавке

и спрашивал, не купить ли чего-нибудь к чаю.

После работы полюбил готовить (хоть и не перестал обжигать пальцы).

Особенно после того, как у нас появилась собачка Софи.

Обычная черная дворняжка с рыжими лапками и ртом.

Миленькая невозможно!

И на руках любила сидеть, как кошечка.

Но вот поросёнок еще та, еду разбрасывала повсюду,

приносила домой грязь, пачкала мебель или справляла нужду прямо посреди комнаты.
Но несмотря на это она была нашим любимым питомцем. Помню, как Эван обожал с ней играть

и учить охоте. Кстати, именно с охотой Софи перестала разбрасывать везде слюни и грызть стулья... потому что стала проводить на улице больше времени и уставать от своих собачьих дел.

Незаметно для нас собачка выросла и показала совсем другой характер: "Я зло, я устала, я кусь, уйди!"

Ну или: "Я очень голодная

и хочу знать, какой помидор самый вкусный, а не чей он".

Или: "Я нашла камешек и молодец,

а потом попала под дождик, но нашла путь домой".

В общем, у на все шло своим чередом и, вроде бы, обычно.
Эван отдыхал вечерами с планшетом, я за игрой в шахматы.

Научные книги я, кажется, слишком перечитал, в голове такая каша из физики, химии и астрономии, что только шахматы и спасали. Вот же странно, только шахматы могут расслаблять настолько, чтоб не окосеть от избытка информации!

А держаться на плаву своей ленивой жизни мне охотно помогал Эван.

Я же говорил, что нечто очень важное между нами всё же произошло.

Нечто такое, что даже добровольно подставленная им шея лично для меня провоцировала странные и необъяснимые мысли.

"Мой самый важный человек!"

"Ты так много для меня делаешь"

"А я даже не могу ничем тебе отплатить"

"Если только тебе не захочется стать таким же, как я и пить кровь..."

Я не знал, что будет. И, может быть, Эван в итоге пожалеет о том, что поделился со мной кровью, о том, что я, возможно, его уже заразил.
Но пока всё, что у нас есть – это тёплая маленькая крыша над головой и большое такое ночное небо.

И я решил, что лучшая благодарность за щедрость Эвана – это быть рядом, молчать и тихо смотреть на звёзды.

Баллы

25,5 + 0,25 (за полный навык науки Маркуса) =

25,75

 

[Лягуха]

Дни шли за днями, сменялись неделями, переходили в месяцы, а Эвана так и не взяло.
Даже после очередного укуса, еще и еще, его иммунитет, кажется, давал неминуемый отпор. Бывало время, когда его лихорадило день или два, он тогда совсем не вылезал из постели, а бывало чихнет пару раз, ляжет на часок прикорнуть и снова в бой...

Опять на курсы боевых искусств.
Ведь он так и не смог отделаться от мысли, что такой навык пригодился бы не только в этой его тайной для меня работе, но и к визиту Вселюбящего Даниэля. Я знал, после всех неудач в бою с ним Эван захочет отточить мастерство как следует, чтобы быть начеку и суметь вовремя дать отпор.

Читать

Я решил тренироваться на деревянном манекене вместе с Эваном.

Наверное, именно своей ленью и расслаблением я мог смягчить настоящую бурю, ослабить хватку и уменьшить звериный оскал. Во всяком случае, мне так казалось. На поединках вне учебного курса с тренером Эван был силён, удары смягчал лишь тогда, когда я следую за движениями, а тело у меня станет податливым как желе.

Так победа за победой шли к Эвану магнитом, но затем на смену могучему и бесстрашному зверю приходил спокойный мурчащий от волоска макушки до пяток котик, а я был снова рад, что теперь на одного ленивого и расслабленного существа в нашем доме стало больше.

В те дни Даниэль звонил подозрительно часто.
Он вообще вёл себя подозрительно: говорил какими-то загадками, утверждал, что я хочу ему что-то сказать, но почему-то молчу, не верил, что я вот так просто способен от него отдалиться и не желал увидеть в этом единственное желание – устраивать свою жизнь с чистого листа.
А еще Вселюбящий Даниэль начал смущать меня внезапными появлениями у нас дома и ледяным взглядом в самую душу. Этот его пронзительный взгляд молчаливо давил на совесть: "я же заботился, Маркус, я ведь еще люблю, помнишь? Добро не любит быть тихим и незаметным, понимаешь? Ну как тебе не стыдно, сынок,

приходи почаще домой, ты ведь помнишь, где твой настоящий дом, я тебя там жду, я добуду для тебя лучшей крови на свете, только приди, хорошо, только не молчи о том, что ты должен мне сказать, хорошо?".

А в те дни, когда Даниэль не давал о себе знать, жизнь у нас играла яркими красками.
Софи совсем выросла, и только она способна была напомнить нам о течении времени и старости. Еще вчера быстрая и сильная, а сегодня уже медленная и слабенькая.
Но настоящим охотником от этого наша собачка быть не перестала.

И любили мы друг друга с каждым днём всё больше и больше,

играли вместе, проказничали, учились команде "сидеть".

Хотя Софи давно перестала скулить где-нибудь в одиночестве, ждать, когда её потискают или поиграют с ней.
Наверное, это и называется "стать взрослой и самодостаточной", ну, или, одним словом – "зрелостью".

У меня жизнь тоже постепенно пошла "по-взрослому", всё так же лениво, в теплице, которую построил Эван, чтобы я, если и зевал в его отсутствии, так хоть с пользой для всех нас.

Было трудно поверить, что обычный кофе из собственной теплицы способен вызвать такую благодарность и признание города!

Ничего особенного, казалось, не сделано, просто кустики с кофе, уход за кустиками кофе, сбор, продажа, а местные магазины требовали еще и еще.

Так у нас появился любительский бизнес ленивого человека – меня.

Эван не мог расслабляться со мной в саду. У него это временно получалось сразу после боя со мной, а затем его голова и ноги опять не знали покоя. Однажды он смотрел в телескоп во дворе, и я спросил, как он назвал звезду. Но Эван так быстро что-то пробубнил и убежал, что я ничего не понял.

Не один Даниэль мог вести себя странно.
Когда кустики кофе еще не созрели, я часто мог наблюдать, как подозрительно Эван смотрел в окно и будто выискивал кого-то.

Мне нравился этот взгляд, каждый раз я приходил от него в неописуемый восторг, что-то вроде: "Ух ты, Эван может сделать кусь, Эван моё маленькое колючее зло!".

И всё, чего я хотел, копаясь в земле, это того, чтобы с моим маленьким колючим злом не случилось ничего злого.

Не важно, скажет он мне или нет, есть у него секреты или мне их раскроют, я верил, что Эван делает что-то ценное, важное, что он нужен именно там, куда он уходит каждое утро.

Только бы так же, как солнце всегда встает каждое утро в снежный денёк,

так Эван бы всегда приходил домой.
В один из зимним вечеров я смог не только дождаться Эвана, но и получить от него ответ.
– Меня приняли, – выдохнул Эван, раздумывая говорить дальше или нет, готов ли я услышать. – Если они смогли, то, может быть, сможешь и ты.

– Они? – не понимал я. – Кто они?

В тот же вечер Эван отвёл меня на заброшенный склад. Серое двухэтажное здание в ветвях снежных деревьев выглядело одиноким и потерянным... как они, люди всех возрастов и цвета кожи, тридцать три потерянные души, бездомные, ненужные, отчаянные. В основном женщины, и некоторые из них трудились над каким-то механизмом и не сразу заметили меня.
Вопросы без ответа.
Шепотом, чтобы не спугнуть людей.
Кто они? Что происходит? Они живут здесь? Все?
Настороженность. Подозрение. Чужак или свой? Прежде чем я пойму, им нужно знать.
Грязь, холод и сырость, всюду огонь свечей и множество глаз зловеще или отчаянно, с интересом или без глядят на меня.
– Мы закончили, Эван, – доверительно сказала темнокожая женщина в грязном пуховике и спортивных штанах.
– Очень хорошо, – кивнул Эван и поддержал меня за плечо. – Это мой друг, его зовут Маркус и я... Я обещаю каждому, что такой человек, как Маркус, сумеет сохранить нашу тайну.

Они спали где придется, ели, что сумеют добыть. Отшельники без будущего, преступники и неплательщики налогов, привыкшие не спрашивать, а брать, чтобы выжить. Некоторые вампиры, которых все боятся, некоторые сбежали из дома от жестокой родни, кого-то выселили за неуплату жилья. Детей мало, примерно от двух до шести лет. У меня случилась такая путаница в голове, я не знал, как реагировать, что говорить. Помню, что Эван очень просил оставить это общей маленькой тайной, чтобы полиция не смогла выйти на след. Помню, как люди показывали мне тот странный аппарат, который и строили бездомные.

Какие-то мониторы, капсулы, сенсорные кнопочки, всё для того, чтобы создавать нечто невероятное!

Так вот зачем Эван учил нашу Софи искать именно куски метеоритов и редкие драгоценные камни. Чтобы создавать из них еще более ценные предметы, а затем выгодно продавать. Вот откуда у него деньги вообще!

Чтобы обеспечить бездомных самым необходимым, чтобы все перестали воровать и могли дальше хранить свою тайну.
Эвана считают своим лидером и помощником маленького народа, поэтому необходима особая логика, чтобы подарить тем, кто лишился всего, достойную жизнь.

Здесь один ход не даст шах и мат, не сделает тебя добрее другого.

И так мало заразить кого-то почти бессмертием...

Эван, кажется, прекрасно понимал, что так много всего еще только предстоит сделать.

Баллы

Деньги и навыки:

25,75+0,25 (за навык садоводства Маркуса) + 0,25 (за навык логики Эвана) =

26,25

 

[Лягуха]

Постепенно наша спокойная жизнь сменилась тревожной.
Я бы даже назвал её ревностной тревогой, так как после всего, что стало мне известно о секретном деле Эвана я не находил себе места. Сначала всех разом безумно жаль, особенно с той мысли, что этим бездомным некуда больше податься, потом Эван кажется слишком поглощенным этими людьми, Эвану надо больше времени проводить дома...
Со мной.

Когда всё только началось, я не видел проблемы, не понимал, что заставляет меня чувствовать себя плохо, как только Эван выйдет за порог. Первое время после известия о бездомных, мы решили помогать им вместе, как можем, то плед принесём, то раздобудем какую-нибудь одежду, лекарства или приготовим еду. Но чем дольше это тянулось, тем прочнее во мне поселялось это чувство, горький укол ревности, а то и обиды.

А причина тому оказалась самая внезапная – Вселюбящий Даниэль.

Читать

Ничто не предвещало всего, что я чувствовал потом.
Работа Эвана закалила его тело и дух, он считал, что исполняет свой долг, что делает что-то очень важное, исполняет свое предназначение.

После всех дел спали мы крепко и спокойно.

Не мешалась даже Софи, хотя своими размерами она могла занять почти всю кровать.

Дела у нас всегда шли хорошо и спокойно...
Пока о себе не даст знать Доброе Облачко Благодатного Дождя.

– Я подумал, может быть, вы захотите принять меня у себя, – сказал однажды Даниэль. – Мы так редко видимся, сынок. Надеюсь, у вас всё хорошо с Эваном? Ты как-то совсем о нём не рассказывал, но, уверен, он хороший друг.

Сам не зная, зачем и какие чары тут замешаны, я брякнул в трубку:

– Ладно, приходи на партию в шахматы. – А у самого уже руки чесались поскорее обставить его в игре.

Полчаса после звонка и вот он уже в доме, оглядывался по сторонам, кого-то выискивая. А дома я был один, потому что Эван еще не вернулся. Этот его взгляд, явное ожидание, нетерпеливое переминание с ноги на ногу, потирание висков и ладоней, сдержанные вздохи – вот это и было началом моей тревоги.

– А он не говорил тебе, чем занимается? – Вот и невинный вопрос, за который, конечно, не стоит переживать. – Мне просто хочется убедиться, что между нами не осталось никаких трений. – Ой, ладно, не оправдывайся!

– Не знаю, – пожал плечами я, – лучше сам у него спроси, когда он придёт. – Так я тебе и позволил. – Чего-нибудь хочешь? – Ладно, я тоже постараюсь быть Вселюбящим.

– Нет, спасибо. – Надо же, какое великодушие. – Сыграем? – А вот это уже хороший вопрос, сейчас посмотрим, кто кого.

Пожалуй, у Даниэля в тот вечер было такое великодушие, что его образ запросто сошел бы за священника, готовящего проповедь.

Ну нет, вот проповедей нам не надо, решил я. Сейчас мы вам устроим лучшую игру в мире.
А что самое обидное, реплик больше не было, играли мы в полной тишине, до тех пор, пока легкая победа, конечно же, не досталась мне, да еще и без особых усилий. Даниэль принимал поражение с лицом покорного мученика. Мне показалось, что даже ладони у него выставились немного вперёд, не иначе, как для распятия.

И почему-то именно в тот момент я укололся мыслями, как долго живёт добро и как за десятки лет на лице у него может быть лишь пара морщинок. Следом осенила другая мысль: я ведь тоже старею медленно, значит, смогу обыгрывать Даниэля всю оставшуюся длинную жизнь! Что поделать, кажется, мне придётся готовиться к новым победам, а это была только первая, ах, мне так жаль, папуля, привыкай проигрывать!

Но триумф длился недолго. Даниэль любезно поблагодарил за игру и встал из-за стола с гордым видом. Потому что добро умеет принимать "удары судьбы" достойно. И потому что открылась входная дверь, а за ней возник человек.
Лучший человек в моей жизни.
А тогда показалось – не только в моей.

Вот тогда и случился тот самый "укол", колючая, горькая ревность, сердце забилось сильно и часто, еще чуть-чуть и выскочит из груди, нет-нет, не может быть, почему вы стоите на улице и болтаете как старые друзья? Хватит гипнотизировать Эвана, перестань, ну а ты же что, Эван, почему ты забыл всё, что чувствовал к этому вампиру, может, ты еще и сам вампиром захочешь стать?.. Что происходит?

Руки потели, тело пробила дрожь, мысли одна дурнее другой: может, Эван вообще думает, как от меня отделаться, может, у него есть тайная подруга, а Даниэль и вовсе его давний друг, а всё, что между ними было раньше – мой дурной сон?

Не помню, что наговорил Даниэлю, чтобы он ушел, но сам я от себя такого не ожидал.

В своих внезапных страхах и всех этих неприятных чувствах, я не узнавал Эвана,

Переживания застилали разум так, что самый лучший человек в мире стал крутым... будто не для меня.

Что он способен вцепиться в горло любому,

кто посмеет называть Даниэля плохим человеком.

Это смешно и горько, но я стал убегать из дома и проводить время на занятиях боем.
В первую очередь – боем с самим собой.

Я хотел чувствовать безмятежность, расслабление, покой.

Так днями и ночами после того визита Вселюбящего мне хотелось вернуть утраченное равновесие.

И в своих медитациях и видениях я погружался во время, когда мы с Эваном только переехали.
Ничто тогда не могло причинить мне боль.

В теле приятная невесомость, по лицу растекалась улыбка, а по сердцу – сладкое, щемящее, нежное тепло.

Баллы

Техническое:

Деньги:

Гном:

Титул Маркуса:

Выкупленное предприятие в прошлом отчете:

26,25 + 0,25 (за навык спорта Эвана) + 1 (за МВЖ Эвана) + 1 (за МВЖ Маркуса) + 0,25 (за собранную Софи скульптуру) + 0,25 (за нового гнома) + 1 (за выкупленное предприятие Эвана в прошлом отчете) +0,5 (за партнерство в пятом поколении) =

30,5

 

[Лягуха]

Страхи никуда не уходили, медитация не всегда спасала.
В безоблачное спокойствие духа приходила буря и приносила тьму.

Я напоминал себе черепаху в панцире, для которой целый огромный мир там, снаружи, черный и злой.

Читать

Мир в образе одного человека хотел быть злым, враждебным.

И, может быть, я слишком плохо знал Эвана и самое страшное от меня еще скрыто.

Эван был настолько неуязвим и целенаправлен, что это даже пугало. Ничто и никто не смогло бы его сломить.

Это же настоящий человек-революция, перемены, которые общество может считать преступными и "противоречащими закону".

Для общества такой вот мир пугает как химик, творящий лютую взрывную химию там, где всё привычно и знакомо.

Да и кто знает, какую цель он преследует, спасая бездомных людей. Может, Эван вместе со своими новыми дружками наркотики производит,

задержать немедленно, найти, посадить в тюрьму, чтобы больше никакой революции, этот Мир очень жесток и опасен, не верьте, когда он будет вводить вас в заблуждение!

По правде сказать, чем больше я жил с этим Миром, тем больше мне было всё равно. Святой он или грешник, преступник или нет. Пусть он хоть повелитель зла, который сразился на арене со спецагентом (и поэтому так сильно устал после всей этой работы, ложись отдохнуть, я знаю, у тебя был тяжелый день).

Да, Эван действительно был очень нетерпим. Его выводила из себя мысль, что государство отказывается признавать людей, живущих не в роскоши и всегда при деньгах, но нищих и потерявших всякую надежду.
Я знаю, в истории Лефевров были люди, для которых права и свободы любого человека были в приоритете.
Знаю я и то, что как-то со своей ленью и приземлённостью не вписываюсь в планы Эвана изменить что-то в этом мире. Чего-то глобального мне было сделать не по силам, поэтому я, как настоящий Лефевр, старался делать всё, что мог. Например, дать Эвану покой и тишину, когда он так в этом нуждался. Я был рад, что он проводил со мной время в саду,

где я сам над собой порой смеялся и фантазировал: "Премия великому самоотверженному садоводу! За крупный вклад в развитие вашего драгоценного Мира, где вулканы извергаются и шипят! Как вам удаётся вырастить в этом мире столько любви? Разве можно любить бушующий вулкан?".

Можно, конечно, если знать его цикличность, когда вдох, когда выдох.
Прислушиваешься и понимаешь.
Затем учишь прислушиваться самому.

Приятно, когда зверь рычит (значит он не сдерживает свои чувства), но еще приятнее, когда зверь мурлычет (значит, ему хорошо).

В искусстве боя так важно ощущение момента, когда лучше сделать шаг, а когда отступить.

Эван любил, когда я учил его чему-нибудь новому в технике боя, показывал, как правильно дышать и успокаиваться, если это нужно.
Всё есть диван.
Можно телепортироваться с одного его края на другой безо всяких усилий и наслаждаться мягкостью и удобством, сидеть и смотреть с этого дивана на то, как слезают другие, желают втянуться в очередной забег и усилить хватку.
А Эван учился хватку ослабевать.

Всё тот же молодой юноша, стареющий быстрее меня.
Если бы только его часы немного замедлились, думал я. Так не хотелось думать о том, что мой Мир способен умереть раньше, чем я...

Всё тот же сильный и храбрый, рвущийся в бой.

Я верил, что у него много времени.

Верил до тех самых пор, пока не вспоминал о Даниэле.

Баллы

Награда для омоложения Эвана:

Деньги:

Подтверждение полного навыка, не вошедшего в отчет:

Новый гном:

Собрали камешки:

Деньги с недвижимости:

Карьера Эвана:

​

30,5 + 1 (за коллекцию зелий Эвана) + 0,5 (за вершину карьеры Эвана) + 0,25 (за навык садоводства Эвана) + 0,25 (за навык боевых искусств Маркуса) + 0,25 (за полный навык охоты Софи) + 0,25 (за нового гнома) + 0,25 (за десять новых камней) + 5 (за выкупленные предприятия) =

37,25

 

[Лягуха]

Наверное, в тот день у Эвана не зря было предчувствие.

Даже у меня оно было, но я не придавал этому значение.

Читать

Я и без того частенько волновался и накручивал себе всякое. Не настолько, как Эван (у него-то предчувствия и волнения куда глобальней моих), но воображал я себе всё то же, про друзей важнее меня, про то, что Даниэль каким-то образом уже проник в мозг Эвана и как-то подчинил его себе...

Затем были эти письма... Ооох, письма! Лучше бы я их вообще не видел, лучше бы Софи прогнала почтальона раньше, чем он успел сунуть их в ящик.

Хороошая собачка, моя миленькая Софи, нервно улюлюкал я, отгоняй почтальона, хорошо? Вот и умница, ты мой лучший друг!

А тут еще и Эван внезапно неразговорчивый и злой, отбил мне удар так, как никогда прежде.

Я как дерево, гнущееся от порывов ветра, не знал, как сохранить корни и не улететь!

А затем...
Случился разговор, который я никогда не забуду. Эван никуда не уединился, отвечая на звонок, и до меня из трубки доносился ставший уже вездесущим голос Даниэля.

Зачем он звонит, не понимал я, неужто опять партию в шахматы захотел? Или ему зачем-то понадобился не "сыночка", а...

Зачем?..

– Знаю, у нас было не так много времени всё прояснить, – говорил Даниэль, я слышал его дрожащий голос, слишком уж не похоже на него, куда-то подевалась уверенность и спокойствие. – Так долго я ждал, Эван, так долго ждал именно этого момента, знака, понимаешь ли ты, как сильно я благодарен своему сыну? И тебе, за то, что ты вернулся.

Эван недоумевал, но в мыслях был явно не здесь и не сейчас:

– Что? – устало выдохнул он, подымаясь с дивана. Нет-нет, думал я, только не уходи, что там, что он скажет, любовные письма, да? Я их тоже читал, я всё знаю, ты просто с ума сошел, понимаешь, Даниэль, ты не соображаешь, что творишь!

Эван закрылся в комнате и я потерял нить разговора. И даже подойдя вплотную к двери не мог ничего расслышать, тишина, этот Вселюбящий говорит тебе то, что я должен слышать, должен и не могу.

Воображение рисовало всякую ерунду:

Я знаю, Эван, сыночек подал мне знак, в этом его роль для меня, ты знаешь.

Он появился на свет, чтобы мы могли встретить друг друга, понимаешь? После стольких лет! Это ведь, ты, мой Марк, я всегда знал, что ты не сможешь меня вот так бросить.

Наконец-то Эван заговорил. Ответ на непонятную мне нервную болтовню звучал еще более устало и отрешенно:

– Послушай, я всё понимаю, но... У меня нет на это времени, хорошо?.. Нет времени и желания во всём этом разбираться.

Далее молчание и горький болезненный ответ. Что говорил Даниэль? Он сказал: "Какие-то проблемы дома?",

раз Эван произнёс:

– Да, у меня проблемы, точнее у моего отца и... у одной женщины.

Должно быть, на том конце провода было предложение о помощи, озадаченность.

Эван всё отвергал, говорил "не надо, ты не понимаешь, ты больной человек" (и тут у меня гора с плеч свалилась, а потом взвалилась опять), а напоследок выплеснул всё, что думает:

– Нам надо это решить самим, понимаешь? Как-нибудь без тебя, не вмешивайся. Мне еще отца хоронить, а мать при смерти, ясно?

Как, подумал я, не может такого быть, Эван, почему ты не сказал, что у тебя кто-то умер!

Почему тогда позавчера всё было так хорошо?

Вместе, наедине, без всяких дурных мыслей и волнений.

Когда? Ну, когда же всё произошло, скажи мне (я уже был готов влететь в комнату, прервать вызов и потребовать ответа), но тут Эван сказал что-то такое, на чем разговор можно оборвать:

– Послушай, Даниэль, ты меня с кем-то путаешь, ясно? Это ты понимаешь? Не нужна нам никакая помощь, ок?

Всё хорошо, всё хорошо, шептал я сам себе, Эван, я с тобой, я всегда с тобой, одно целое, держись.

Помнишь, позавчера, только ты и я?

Мистика или нет, фантазия или реальность, но, когда Эван швырнул телефон об стенку, а я влетел в комнату, недобрые видения голодного, больного на любовь и совершенно одинокого человека нахлынули с такой настойчивой силой, что я не мог сопротивляться.
Я крепко цеплялся за Эвана, обнимал его так, словно он исчезнет в любую минуту и останется одно лишь видение...

Захлебнуться.
Даниэль.
Даниэль захлебнулся от своей больной любви.

Ты помнишь, Эван, совсем недавно? Белые цветы, твоя улыбка...

Я тоже захлебенулся, да?

Обними меня, Эван, пожалуйста, хорошо?
Мне темно без тебя!

Я тоже, как он утону без тебя в этой диванной жизни.

Мой воздух, моя душа, мой самый дорогой сердцу человек!

Я тоже никогда не смогу дать тебе утонуть.

Баллы

Тайная комнатка Смотрящего

Недвижимость:

37,25 + 3 (за оставшиеся предприятия)+ 0,25 (за навык боевых искусств Эвана) =

40,5

 

[Лягуха]

Я снова делал всё, что мог.
Пытался быть настоящим Лефевром, не брякнуть на похоронах отца Эвана что-то лишнее и не рыдать слишком громко. Насчет матери Эван погорячился, у нее, конечно, шалило давление и сердце, но не настолько, чтобы быть "при смерти".
После похорон Эван часто её навещал, привозил какие-нибудь лекарства и еду, звонил каждый день.
Мы сплотились и стали одним целым, как никогда. Так, что абсолютно не заслуженно посмели забыть о Софи. По крайней мере, гулять с ней все стали куда реже, чем раньше, потому что Ванда занимала все наши мысли, а зря. И Эван, вскоре это очень хорошо понял.

Это было в тот день, когда его маме стало заметно лучше. Эван очень повеселел и начал играть с собакой.

О том телефонном разговоре никто и не вспоминал.
Даниэль пропал, а всё, что с ним якобы произошло я принимал за игру больного воображения.

Читать

Что могло быть важнее нашей семьи?
Спасибо этому последнему разговору с Даниэлем, что сделал нас всех семьей. Надеюсь, сказал я себе, у этого человека всё будет так же хорошо, как у нас. А смерть... Да рычите вы на неё пока можете, рычите, как Софи, что за бред, живите и будьте счастливы!

Если бы я только знал, почему... Если бы я знал, почему так скулила Софи и от чего иногда кусалась.
Это всё так быстро и беспощадно стало не важно, от того и обидно.
С другой стороны, как может быть что-то другое важно, если Эван внезапно встаёт передо мной на колено,

достаёт колечко и говорит:

– Я, наверное, не вовремя со всем этим, но...

ты для меня – всё, – запинался Эван, так мило, так нежно, трогательно!

– Ты тоже для меня всё, – шептал я, принимая кольцо.

– Хочу прожить с тобой всю жизнь.
– Я тоже.

Он надел кольцо мне на палец и всё самоё важное у нас произошло именно в тот момент, без торжества, костюмов и особых церемоний. Он хотел быть со мной, а я с ним. Он признавался в любви без слов о любви, а главный знак был в том, что теперь в нашей жизни Даниэлю нет места, он больше никого не потревожит, я знал. Однако уже очень скоро судьба преподнесла нам не только подарок, но и ответственность.

Принимайте, говорила жизнь.
И уже через несколько дней после маленькой церемонии в доме появилась девочка-сирота.
Разве мог я теперь сомневаться, что в нас есть этот неубиваемый дух Лефевров, ведь они именно тем и славились! Как только в доме образуется семья, появляется тот, кто в ней нуждается.
Но самое забавное в нашей истории оказалось имя.

Ведь девочку-сироту звали Рене.

Как же здорово, думал я, как это мило, что Рене пришла из холодной мрачной заброшки в тёплый уютный дом, чтобы возродить добрую память тем, кто давно ушел.

Ей было так страшно одной, без мамы.

В месте, где собираются бездомные, её мама умерла от воспаления лёгких, и Эван решил, что девочке будет лучше у нас.

С первых минут мне уже хотелось называть её дочкой, только вот, кто же двум большим дядькам так сходу узаконит опеку?
Это был мой шанс снова доказать, что я Лефевр.
И, если Рене смог добиться удочерения без законной супруги, то сможем и мы!
В срочном порядке начался сбор документов и пристройка детской.
Такая неразговорчивая, замкнутая милая девочка, так здорово быть ребёнком, когда у тебя есть семья.

Эван мог радоваться, что его план удался.
Детскую построили, мебель закупили, с документами, с его слов "всё в полном порядке".

Что Рене хочет на ужин?
Целую тарелку чизбургеров?
Будет сделано. Отпразднуем новоселье и ремонт, ура!

Эван не говорил, откуда раздобыл деньги на детскую и с чего вдруг быстро готовы документы на удочерение. А я был так занят с Рене, что и не спрашивал.
Всегда можно доверять тому, кого любишь, и это самое главное.

В первые дни в новом доме и комнате Рене было трудно. Она никак не могла привыкнуть, что у неё есть собственная комната в любимом синем цвете, теплая кровать, игрушки и даже стол с компьютером. Мы часто бегали к ней и спрашивали, не нужно ли чего, хватает ли игрушек, не сильно ли колется одеяло и хороший ли компьютер. А еда, нравится ли еда? Может, стоит приготовить что-нибудь особенное? Вот твоя новая зубная щетка, а паста? Какую именно тебе бы хотелось? Оох, это так волнительно всё, у нас никогда не было детей, а тут такая большая милая девочка.

Рене.

Я верил, что она привыкнет.
И что мы сможем лучше её понять.

А пока мы разрешали ей засиживаться в ванной и ложиться спать позже обычного.
Понятно, как это непросто – спать в совершенно новом месте.

Но совсем скоро, я наивно верил, мы будем настоящей любящей и дружной семьёй.
Как настоящие Лефевры.
Нет, я верил, мы и есть!

Конечно я знал, что трудности неизбежны.
Что девочка не пойдёт с нами сразу на контакт и готовился даже к тому, что она будет проводить больше времени одна или с собакой чаще, чем с двумя дядьками.
Но вот быть готовым к смерти...
Да еще и так внезапно.

Наша бедная собачка Софи!

Рене успела так сильно, как может только к родной маме, привязаться к нашей собаке, что это стало для девочки неизгладимым ударом.

Таким, что она пригрозила Эвану, что побьет нас, если мы еще раз зайдём к ней в комнату.
Эван чуть бургером не подавился.

Но я понимал эту девочку.
Столько боли и испытаний на её хрупкие плечи за последнее время... Не каждый выдержит.
Обидно и то, что даже в новом доме она опять столкнулась со смертью.
А нам, как хорошим родителям, оставалось присматривать за Рене и не слишком на неё налегать, дать ей больше свободы.

Мы надеялись, что сможем, несмотря ни на что, стать для Рене настоящей семьёй.
Вдруг она превратится в того самого добряка из этого старенького дневника?

Однако родители-новички, пожалуй, бывают слишком наивны.

Баллы

40,5

- Притяжение противоположностей: Женить персонажа-оборотня на вампире.

 

[Лягуха]

В ту зиму мы решили устроить день подарков.

Погода была отличная, к тому же хотелось сделать для Рене (и не только для нее) что-нибудь хорошее.

Читать

Девочка стала ходить в обычную школу и, как только всё немного наладилось, Рене даже удалось подружиться с темнокожим мальчиком и пригласить его в гости.
Пришел к нам так же и Стейн. Вот уж не думал, что он когда-нибудь объявится, мы ведь совсем затворники стали, в своей жизни и заботах, а у него с Даниэлем всё хорошо и без нас.
Хорошо ведь, спрашивал я по переписке?
Стейн загадочно ответил фразой: "уже лучше" и скромно предложил встречу.
Я едва опять не вернулся в детство и почувствовал знакомую ласку в голосе Стейна, необъяснимо материнскую, как тогда, много лет назад. Сколько я уже прожил? Какая разница, если рядом с ним я снова становился мальчишкой?
Он входил в наш дом, где дети играются в свои шумные игры и тут же становился им мамой, просто одним своим видом!

У нас была своя атмосфера.
Стейн в дружелюбной манере приветствовал играющих детей, а мимо пробегал орущий вампир Не Помню Как Его Звать.

Сначала он был вполне дружелюбным, даже принес запеченную лазанью,

В итоге сначала на него наорала Рене, приказала отстать и не лезть с вопросами про Софи,

А потом что-то не поделили с Эваном.
Ну вот, хотел нормальный праздничный день, а получилась ругань, вздыхал я!

Из хорошего были, конечно, подарки, заботливо сложенные в красочные коробочки с бантиками и яркими ленточками.

Рене так давно не получала подарков!

Я заметил, что она любит играть в повара наедине с собой и подарил ей игрушечную плиту.

Её новому школьному другу Вансу Эван подарил мячик, так как Вансу очень нравится играть в футбол.
Стейн, оказывается, тоже приготовил для меня подарок, так приятно!

У меня еще никогда не было игровой приставки, ух ты!

Я не знал, что подарить Стейну, но, помня его большую любовь к музыке,

выбор пал на гитару. Стейн был так рад, будто раньше у него не было ни одной!

Мне показалось, что как-то грустно он радовался, не случилось ли чего.
Так прямо и спросил, всё ли у него хорошо, как музыка...
Он сказал, что пока перебирается случайными выступлениями, а с творчеством у него напряг. И сразу добавил: "Не бери в голову, ладно? Я стараюсь, всё образуется".
Тогда я спросил: "А Даниэль? Вы еще вместе?".
Взгляд у него погрустнел еще больше, но слёз не было, наверное, всё давно утекло сквозь пальцы, как и время вместе с ним, с человеком, который всю жизнь искал свою любовь. А самое печальное, что его любовью был вовсе не Стейн, а тот, кого никто из нас и не знал.

Я не хотел говорить, он...
Он ушел.
Симон просто ушел.

Вот так просто.
Пока я опустил мутные от слёз глаза, Стейн сказал это таким тоном, будто горько примирился.
Он, а не я.

Хотя отчасти это стало для меня глотком воздуха, ведь он ушел не только от него, я чувствовал, нет, даже знал. Симон, тот наивный влюбленный мальчик умер, забрав с собой свою цепкую тень. Стейн понимал, я видел это по его лицу, что Симон был не совсем здоров. А Стейн всегда был готов к тому, чтобы принять самоубийство близкого человека и надеяться на его покой хотя бы у Смотрящего. Ведь любить, несмотря ни на что – это всё, что можно было дать.
Но иногда, как такое не жестоко, этого бывает очень недостаточно...

Тот последний разговор мне не приснился. Даниэль правда говорил с Эваном.
Что произошло потом, Стейн не сказал. Должно быть, это было настолько ужасно, что слов просто не нашлось.
Но самое странное и горькое в том разговоре со Стейном – это тон. Интонация понимания и абсолютной грусти, принятие неизбежного и любовь, привкус неутихающей боли от потери и необъяснимое, теплое, заботливое успокоение меня... и себя самого.
Мой дорогой Почти Мама с великим Сердцем!
Я пожелал ему написать об этом самую лучшую музыку и поделиться своей историей с миром.

Потому что такие истории не должны молчать.

До нас доносился недовольный голос Эвана:

– То есть как это? Я думал, ты любишь пирожные!

Рене понравилась только новая игрушка и не понравились пирожные.
Кажется, Стейн ей тогда тоже совсем не понравился. И на вопрос "как твои дела?", она выгнала его из своей комнаты и хлопнула дверью.

Я знал, что Стейн не обиделся, девочке надо привыкнуть, она была довольно замкнутая и любила разве что с книгами общаться.

Ну или за компьютером играть.

Тем не менее наш сложный разговор про Даниэля не помешал Стейну сказать нам всего один важный совет насчет Рене.
Простой, как первый шаг пешки и полный настоящей мудрой любви.

Дать ей право на личную свободу.

Баллы

40,5

Деньги:

 

[Лягуха]

Прости меня, Рене!
Пока ты так быстро росла, я пытался, честное слово.
Как твой пра-пра, если бы вообще им был.
Это всё так трудно объяснить. Есть такая любовь, знаешь, которой недостаточно и...

И ты просто хочешь взять и выгнать меня, да?

А если я скажу, что не могу, м?
Нельзя же вот так бросить меня, даже теперь, когда ты сам этого не хочешь.

Может, нам стоит просто взять и поговорить?

Читать

Не волнуйся насчет этого, с тобой всё в полном порядке.

Ты не сумасшедший ученый,

не тот, кто бы мог воскрешать мёртвых,

Я знаю, как это выглядит в мире живых.
За это вы, смертные, обычно помещаетесь в психушку и лечитесь горстями препаратов.

Но не волнуйся, милый Маркус, ты в порядке, можешь быть уверен.
И, хотя тебе крайне неприятна вся эта ситуация, мне просто необходимо оставаться здесь.

Знаю, тебе очень страшно.
Вы, люди из кожи и плоти боитесь Той стороны.

Считаете, что из Неё к вам придёт то, что способно навредить.

Лучше просто закрой глаза и расслабься.
Дыши, Маркус, дыши как можно глубже.
Ты знаешь, почему я еще здесь, но не понял, что с этим делать.

Ты не знаешь, как быть со своими страхами, они говорят тебе слишком много ужасного.

Эти страхи поражают тебя в самое сердце.
Ты как воин, падший на поле неравного боя.
Тот, кто взмахивает меч в самого себя...

Не в меня, Маркус, нет.
Меня в мире живых сломить уже не способно ничто.
А вот ты еще можешь найти свой покой.

И именно поэтому я снова здесь. Чтобы ты смог решить, понимаешь? Чтобы ты принял решение о том, что твоя собственная жизнь заслуживает всего этого простого счастья смертного.
Знаю, я совершил столько ужасных глупостей, чтобы найти свой покой. И тебе всё еще кажется, что я способен вернуться и забрать себе то, что полагается. Но, пожалуйста, Маркус, я хочу, чтобы ты убедился: если мы возвращаемся, то только лишь для безвозмездного дара, а не проклятия и лишения. Хочу, чтобы ты помнил: мой путь уже пройдет и решен, а вот твой...

Чувствуешь, как болит?..

Оно и не перестанет.
Пока ты не решишь эту простую задачу.
Знаю, тебе это может показаться непростым, но попробуй.
Реши для себя и поверь, что я очень хочу это знать.

Определи, наконец, моё лучшее будущее.

О, ты можешь всего лишь нарисовать это красками своего воображения, того, что реальнее мира смертных, так здорово, так ярко и счастливо, как только пожелаешь!

Пойми, что у меня нет другой цели быть с тобой, чем только лишь дать тебе то, что очень необходимо.
Назови моё будущее, Маркус, ты хочешь этого так сильно, что я нахожусь здесь, с тобой и мечтаю получить своё лучшее предсказание.

Не наказывай себя тем, чтобы заполнить мной всё пространство, хорошо?
Меньше всего на свете я хотел бы кому-то навредить.
А. если бы ты больше не боялся, то знал бы, что кому-то навредить невозможно.

О, у вас замечательная дочка Рене.

Такая свободная и независимая, присматривай за ней, ладно?

Не упускай лучшие годы её жизни,

наблюдай, какое будущее она выбирает.

Ведь это будущее совсем не то, какое ты бы хотел через её имя.

Да, эта девочка Рене.

Рене Лефевр.

Но я пришел сюда не для того, чтобы ты решал за неё.
Я здесь, чтобы ты нарисовал будущее только для меня.
Эгоистично, да?

Ты знаешь, что именно в этом и есть твоё исцеление.

Баллы

40,5

 

[Лягуха]

Ох, нет, я не сошел с ума.
По крайней мере теперь, вспоминая, это было даже забавно.
Эван часто говорил, что у меня хорошее чувство юмора, просто забытое.
Настолько, что его порой трудно оценить. А уж если оно приходит с Той стороны, и подавно!

Я сравнивал, продолжая жить так, будто ничего не случилось и почему-то радовался, что Эван не заметил во мне ничего странного.
Сравнивал я себя и Рене, того, кто дал начало большой и дружной семье и понимал, что нынешняя Рене совсем не та, какой мне хотелось её видеть.
Независимая с детства, книжный червь и большая одиночка, всю свою жизнь.
Рене-основатель не жил на улице и не терял близких в семь лет... Может, будь у девочки другое, счастливое начало, её не привозила бы полиция поздно ночью домой?

Куда она могла уйти и зачем, спрашивал я себя.
Неужели домашний торт плохой?

Почему ей опять хотелось убежать, да еще и зимой?..

Читать

Я пробовал как-то на неё повлиять, как настоящий отец, о да.
Голос повысить,

сказать, как сильно мы волновались,

дать понять, что за свои проступки надо отвечать и наказание нести вообще-то, а она, она просто радовалась. В ладоши хлопала от своего домашнего аресте? Что? Ну да, конечно, супер-папаша нашел просто идеальный подход к детям, очень смешно, получше не мог придумать ничего?

Знаю, многое было неправильным, но...
Но я ведь никогда прежде не имел детей.
На ошибках учатся, Даниэль, говорил я под его простодушную улыбку, хорошо, нельзя после объявления домашнего ареста опять врываться в личное пространство девочки и спрашивать, понравился ли ей день Рождения.
Она сказала: "Вообще-то у меня арест, ничего? Я должна теперь заслуженно сидеть в своей комнате одна и стыдиться, а? Или ты передумал?".

Я что-то мямлил, извинялся, шутить пытался, ну, Эван же говорил, что у меня хорошее чувство юмора!
А Рене взяла и выгнала.

Девочка... Нет, девушка, которую я не знал и никак не мог понять.

Как же быстро она выросла! А я пропустил все самые лучшие годы со своей тревогой и не смог этого увидеть.
Рене поступила куда умнее меня, не выходила из комнаты целый день, а когда вышла, начала заниматься гимнастикой и пытаться похудеть.

Она была немного пухленькой, но это её только красило. Наверное, все девушки так или иначе проходят через подобную ломку, не принимают своё тело и хотят измениться.
Но я не находил слов, чтобы правильно утешить Рене.
Наверное, у Даниэля бы точно нашлось, что сказать, если бы она могла слышать.

Но по самой горькой в мире иронии этот призрак вернулся именно ко мне.
И, пока Рене продолжала сидеть дома после школы и бурчала на игровую приставку, Даниэль будто присматривал за ней... ну, или мне так хотелось, чтобы он присматривал.

Сам же я не справлялся.

Мне хотелось верить, что Рене хочет пойти со мной на контакт, но не знает, как.

Не слишком-то она коммуникабельна.
И с оценками в школе стало куда хуже, чем в младших классах.

С поведением в школе тоже.
Она всюду воевала за личное пространство и мстила тем, кто его нарушает.

Терпела выговоры полиции и возвращалась домой для очередного ареста.

Эван считал, что с ней надо быть строже, но на самом деле, как лучше поступить, не знали мы оба.
Из нас были самые плохие родители в мире.

А Рене-основатель умер бы повторно, если бы увидел, к чему всё катится.

Ты забавный, Маркус!
Думаешь, мы с Рене не нашли общий язык, как вы с дочкой?

Думаешь, я до сих пор не нахожу себе места, только бы доказать, кто добрее, лучше и выше?

Или ты считаешь, что я даже после смерти занимаюсь перед Рене позёрством и соревнованиями в доброте?

Я так переигрываю, что Рене стыдится, да?

У меня такая мощь, что Рене чувствует собственную уязвимость и слабость передо мной?

О да-да, я самый страшный человек на Той стороне!
Может быть, Рене даже улыбается, чтобы подыграть мне, уступить, а?

Именно это ты сейчас видишь, правда?
Именно этим занят твой беспокойный ум?

Как Рене появляется здесь и сожалеет, что древо его света и доброты безжалостно рухнуло?..

А что, если я вновь попрошу тебя сделать то, для чего я здесь?
Вместо самого важного, ты рисуешь войну между мной и Рене.

Не пора ли остановиться и нарисовать другое?

Маркус...

Какое будущее?

Каким оно будет именно для меня?

Баллы

40,5

 

[Лягуха]

Рене оказалась очень смышлёной девочкой.

Будучи одиночкой и социально неловкой ей удалось тайком раздобыть информацию про вампиризм и таким образом хоть как-то стать ко мне ближе, понять того, с кем ей с детства приходится жить.

Читать

Я снова пытался идти на контакт и стать ей другом, но...
Видимо, то было не самое подходящее время.
Рене как раз собиралась в ванну, замахнулась на меня резиновой уточкой и, вроде как, пошутила:

– А нука назад, вампир, у меня есть оружие!

Я посмеялся, решив, что Рене шутит, но та только усмехнулась и посмотрела на меня с вызовом:

– Эй, я всё про тебя знаю, ты пьешь кровь. Отойди, а то правда, кто там вас знает, ладно? Вот уж не ожидала, что таким как вы, нужны какие-то дети.

– Нуу, Рене, ты же знаешь, – говорил я, – тут тебе ничего не угрожает, кровь мы пьем исключительно в пачках, так что никому не вредим. Вот и с тобой тут всё будет в полном порядке...

Она не поверила. Опустила уточку вниз, но сделала еще более хмурое лицо:

– Ну да, конечно. Вы будто совсем в розовых облаках живёте с Эваном.
– Что?..
– Ты разве не слышал новости? Теперь, если хоть один вампир где-нибудь появится в городе, если он хотя бы пальцем кого-то тронет, укусит, убьёт, не дай Смотрящий, пойдет на принудительное лечение.
– Хм, разве вампиризм лечится?
– Вроде как нет. Все считают, что у вампиров не всё в порядке с головой и что они реально опасные. В других городах уж точно. Так что лечить их будут какими-нибудь таблетками, пока они в больнице не окочурятся. Если тебя схватят, Эвана это взбесит, его тоже поймают, а меня... Куда тогда меня, а? Тоже в дурдом? Или в детский дом? Или на принудительные работы?..

Слишком уж она загонялась.
А я ломал голову, как отвлечь её безумную фантазию.

Может, и хорошо, что я не читаю новости и всё время сижу дома?..

Чтобы хоть как-то отвлечь Рене, я взял с дивана рисунок.

– Ой, это ты нарисовала?

Кажется, сейчас не самое подходящее время, Маркус...

– Дай сюда! – Рене недовольно выхватила его у меня из рук. – Черт, в этом доме вообще знают, что такое "личные вещи", "личное пространство", не? В гробу я видела это ваше внимание, понятно? И держись от меня подальше, не надо меня преследовать, мне кровь еще дорога.

– Но я не...

Какой там мечты о слове "папа", общий язык найти и то проблема, а уж стать друзьями подавно.

Опять ты всё испортил, Даниэль!
И не надейся, что я тебя после этого буду называть отцом, и уж тем более слушать.
Вот как мне убедить Рене, что у нас всё нормально?
Она после этого всего стала совсем хмурой, ну, куда это годится?..

Вместо дружбы и родительских чувств у нас снова произошла ссора, так что все друг от друга отдалились.
Плюс ко всему у меня закралась тревога, вдруг Рене права и вампиров правда преследуют.
Что, если прежней жизни не будет, нас разлучат, меня начнут лечить и вся наша связь исчезнет?..
Я, как мог, рассказал обо всём Эвану. И он согласился насчет личного пространства, мол, нам давно пора было дать ей свободу, иначе никакой семьи у нас не будет. А я именно благодаря Эвану очень привык к тесному контакту, объятиям, нахождению рядом в одной комнате, всяческому нарушению границ, это всегда было нормально. И именно я начал нарушать эти границы с дочкой и совершил ошибку.
А насчет преследований Эван только посмеялся, сказал, что всё в порядке, а, если я не верю, он готов меня в этом разубедить.
В тот день Рене нужно было, наконец, дать желанную свободу и оставить ненадолго одну.

Эван увёз меня с собой в парк и там... Оох, там мы могли нарушать личные границы сколько душе угодно!

Это был как раз день любви, мы ели сахарную вату, танцевали, кидали подковы,

но мысли у меня что-то были не радужные.

"А вдруг?.."

– Маркуус? – подгонял Эван. – Ну, кидай же, я жду!

Кажется, я промазал, но с кем не бывает? Главное, что у Эвана точно всё получилось, подкова прилетела куда надо, прямо как Эван однажды, прямо в моё сердце.

А рядом с автоматом любви я очень некстати снова услышал Даниэля.
Нет, вздохнул я, он не отстанет никогда!

У меня вся вечность впереди, а вот у тебя...
Успеешь ли, пока не стало слишком больно?

В этот момент автомат любви выдал случайную фразу и добил меня.

Ох, нет.

"Скушайте свой торт в одиночестве, не питайте надежды, вы друг другу не пара".

Ну вот, еще и это, подумал я, и сердце у меня похолодело.
Мало того, что я плохой отец, так еще и считал себя кем-то важным для Эвана? Я, не имеющий отношения к настоящим Лефеврам, потеряшка без матери и отца, да кем я только себя возомнил?

– Ээй, – тихо шептал Эван, – это всего лишь автомат. Он же ничего не решает. А вот мы – да. Мы с тобой решили, помнишь?

Да, мы решили быть вместе. И нарушать, нарушать бесконечно, ненасытно, пространство, в котором мы есть. А вот дочка – это совсем другое. Несомненно, она дороже любых драгоценностей на свете,

но это не повод игнорировать то, что она совсем другая. Пусть у нее то же имя, та же фамилия, но её жизнь, её личное пространство, история целиком только её, а не наша. Поэтому...

Теперь ты, наконец, готов?

И тогда я сел за компьютер, открыл программу для письма и...

Что это будет, подумал я?
Научно-фантастический роман?

Как еще можно назвать историю человека, которого не видно никому, кроме меня на общей фотографии с Эваном?

Вперед же, в прошлое. Даниэль!

Пускай Рене Лефевр творит свою историю сама.

Так, как ей того хочется.
И вот уже закиданный яйцами дом вампира Кларка Хельгальсона

отошел на второй план.

А полицейская сирена воет будто в другом дивном мире.

Рене так хочется проверить нас на прочность?
Так тому и быть.
Никто не посмеет мешать тебе делать свои ошибки и закрывать личные границы.

А у меня пока были дела поважнее: изменить то, на что повлиять вроде бы нельзя.

Баллы

40,5

 

[Лягуха]

Я хотел бы закончить свой дневник на хорошей ноте.
К сожалению, у меня нет той же богатой истории поколений и вселенского опыта, несмотря на долгие годы в этом доме.
Тем не менее у нас с Эваном есть счастливая жизнь, а дочка, хоть и до сих пор не считает нас отцами, всё равно стала чуточку ближе.

Стоило ей, наконец, почувствовать свободу, как нарушать границы исключительно нами больше не считалось концом света.

Читать

Однажды мы вместе делали уроки, и я подумал, что даже таким одиночкам как Рене не чуждо чье-то общество, если этот кто-то становится кем-то важным, начинает иметь значение.

Только вот установление этих близких отношений давалось ей с трудом.
В школе Рене часто оставляли после уроков в наказание,

но, как только она поняла, что дома не получит то же самое, пережить все трудности социализации дочке удалось легче.
После уроков она обожала уходить к озеру недалеко от дома и плавать.

Мы научились приглядывать за дочкой так, чтобы она не чувствовала себя плохо.

Замечая её упорные старания с уроками дома, я уверен, что в глубине души она хочет, если не влиться в коллектив, то хотя бы хорошо учиться.

Конечно, большую часть времени она проводила дома за компьютером или игрой в приставку.

Рене выматывала городская и школьная толпа,

поэтому ей так часто хотелось побыть одной хотя бы дома.
Но однажды, к нашему удивлению, Рене сама испекла вафли

и без стука вошла в нашу комнату.
– Что-то случилось? – осторожно спросил я и сделал потише телевизор.
Рене села рядом со мной на кровать.
– Я там вафли испекла... И, это... Спасибо.

– За что же?
– За всё. Вы так много для меня делаете. Я уже старушка, а до сих пор не понимала.

Я даже поперхнулся от смешка и умиления.
Главное душой быть молодым.
Эван однажды именно так и сказал, хоть я и заметил, что морщинок у него немного прибавилось.

А уж Софи Лефевр, если бы она была моей настоящей бабушкой, и вовсе скажет, что старение иллюзия. Она сделала бы своё волшебное вжух и нет этого, так просто.

Только вот не всегда оно так всё просто.
Особенно, если боль ходит за тобой по пятам и отдаёт в сердце.
Но теперь, держа в руках единственный экземпляр "переписанной истории Симона", наверное, можно сказать, что определенное вжух произошло.

И я, наконец-то чувствую, что мой папа готов вернуться Домой.

Время пришло.
Пора отпустить

и верить, что это новая история, новое прошлое и будущее стало правдой.
Жизнью, о которой папа всегда мечтал и не получил.
Я знаю, в этом прошлом и будущем у тебя есть предсказание на счастье.
Там могло бы вовсе не быть меня, но тогда моё сердце окончательно разбилось бы на осколки.
Но вот он, мой рассказ для тебя, Симон, вот ты встретил Марка и вы оба еще мальчишки, вот вы играете вместе и Марк зовёт тебя в гости, играть и делать вместе уроки, гулять и смотреть на звёзды. А подростками у вас была дружба сильнее всего на свете, и любовь, безграничная и глубокая, взаимная и пьянящая, вот ты говоришь "люблю", вот говорит и Марк. И то путешествие в Китай у вас случилось вместе, крепко держась за руки, а открытием там было то, что ваша любовь будет жить вечно.

Я приду в эту семью, отец. Приду в это прошлое, усыновлённый и одинокий, потерянный, чтобы остаться в будущем и называть тебя тем, кто ты есть.

Ты был прав, я сделал это для самого себя. Но, если бы не твоя помощь, я бы жил с этой болью всю свою ленивую жизнь.

Спасибо, тебе, папа!
Пусть всё у тебя и дальше будет хорошо.

Пусть наша красавица-дочка растёт умницей и выберет свой путь.

Да, она так же обожает книги, как Рене...

Я хотел бы желать ей яркого звёздного будущего, научиться общаться, может быть, даже стать моделью.

Спасибо, что пускаешь нас в свою жизнь.

Но мы постараемся тебе в ней не мешать.

Ведь так часто свобода – это лучшее, что может дать настоящая семья.​

Конец.​

Финальные баллы

Считаем все деньги:

5255046 (общий счет семьи) +
все предприятия:

34212
1600
208000
294000
1000000
46600
58000
70000
141000

= всего за все предприятия 6191958
16500 (минус) изначальный капитал

= 123 балла за деньги

Считаем итоговые баллы:

40,5 +
2 (за баллы счастья Маркуса) +
2 (за баллы счастья Эвана) +
2 (за баллы счастья Даниэля) +
3 (за соблюдение двух ограничений из трех) +
1 (автоматически за финал) +
123 (за деньги)

= 173,5

Древо

открыть в полном размере

От автора

Спасибо, что прошли этот долгий путь вместе с нами!

 

[Arielle]

Династия завершена.