3 поколение Династия Новель

[Ariona]

С утра я заперся в библиотеке, велев домашним не беспокоить меня. Обязанности хозяина предписывали привести в порядок документы, прежде чем я покину поместье – не позднее следующего месяца мне надлежит отбыть в Вирджинию, чтобы встать под знамена Конфедерации. И вот в награду за терпение на нижней полке обнаружилась презабавная вещица. Среди бумаг, которые я получил после смерти тетушки, лежало письмо, написанное моим неровным почерком.

То самое письмо! Пробегая глазами строчки, расплывшиеся и выцветшие за тридцать долгих лет, я будто снова стал им — молодым мальчиком Джоном Брауном, который начинал новую жизнь, верил в лучшее, смело смотрел вперёд и не ведал жизни. Воспоминания, дремавшие в груди, пробудились, чтобы вызвать лица покинутых друзей и воскресить надежды. Я так расчувствовался, что не сразу услышал голос миссис Новель – она звала семью к обеду.

Смерть меня не страшила, я лишь сожалел о воспоминаниях, которые умрут вместе со мной. Итак, я приказал вынести стол на террасу, взял перо и вознамерился предать свою жизнь бумаге.

И вот я был один, впервые за моей спиной никто не стоял: ни заботливая тётушка, ни всемогущий отец, ни учителя... никого! Необычайное чувство свободы владело мной тогда. По прибытии в порт Сансет Велли я снял комнату на постоялом дворе и постарался устроить встречу с мистером Шмидтом, к которому у меня была рекомендательная записка от тётушки. Ожидая назначенного дня, я исколесил округу, разглядывая рисовые и хлопковые поля, раскинувшиеся вокруг беленых домов с зелеными ставнями. Слух ласкала тягучая южная речь, а кожу немилостиво жгло злое июньское солнце.

К моменту встречи я четко знал, чего хочу. Мистер Бенджамин Шмидт - молодой, респектабельный джентльмен - занимался адвокатской практикой, и одному Смотрящему было известно, откуда он знал тетушку. Сухо меня поприветствовав, он осведомился какие дела привели меня в Америку. Прочитав же рекомендательную записку, он заулыбался и энергично потряс меня за руку.

- О! Джон, о котором я имел честь столько слышать! Точнее, читать! За последние месяцы я получил около десятка писем от вашей многоуважаемой тетушки. Она заверяла, что вы направляетесь сюда, чтобы сделаться землевладельцем. Вы раньше управляли плантацией? Знаете что-нибудь о хлопке? Джон... Я ведь могу вас так называть? Послушайте, сделайте так, езжайте вглубь страны.
- Но индейцы…
- Всесильный Смотрящий! Позвольте, какие индейцы! Да если и так, вы бы перестреляли их одним махом! - Вопреки зловещему заявлению, улыбка, появившаяся на его лице, была до того открытая и озорная, что я невольно улыбнулся в ответ. - Поверьте, я сам часто разъезжаю по делам и знаю, как обстоят дела. Цивилизация давно распространилась вглубь континента. Вы росли близ крупнейшего нектарника Шам Ле Сим? - я не успел вставить слова. - К черту хлопок! Разбейте виноградник и покажите местным виноделам, что значит французское вино! И только при таком условии я согласен наносить вам визиты. Или вздумали угощать меня брюквой и морковкой, а Джон?

Мистер Шмидт порывисто вскочил со стула, и на секунду мне показалось, что он запрыгает по комнате. Но нет, адвокат чинной походкой прошел к окну и принялся разливать виски.

- Позвольте заверить... - начал было я.
- Я еще не закончил, обождите с вашими излияниями. Вам нужен толковый управляющий, - он ничуть не смутился, перебив меня. - Решено! Я отправлю письмо приятелю в Аппалузу-Вилледж. Он славный малый, работал у моих знакомых. Также вам следует прикупить рабов.

Следующие два месяца слились в одно цветное пятно: конторы, банки, новые лица, торги, а по вечерам Бенджамин «показывал мне город» - то есть мы проверяли запасы виски в кабаках и трактирах. Я и не чаял, что кутерьма закончится так неожиданно - в субботу с утра мальчишка-посыльный от мистера Шмидта принес пакет документов и билеты на пароход. Из записки, которая прилагалась к конверту, я узнал, что на меня оформлен небольшой участок земли в Аппалузе Плейнс, выше по Миссисипи.

Что представлял собой тот край, где мне предстояло жить? Городок раскинулся на плато: с одной стороны его заботливо укрывали от ветров красноватые холмы, а с другой - венчали беленые особняки. Ниже расстилалась территория Аппалузы Плейнс: то был район ранчо, ферм и плантаций, тянувшийся вдоль реки и представлявший собой живописнейшее место. Вот здесь-то среди сосен, под которыми не так давно разносился клич индейцев, и глубокой тишины, нарушаемой лишь жужжанием насекомых, я собирался устроить свою размеренную жизнь.

Аппалуза-Вилледж в 1828 году был небольшим городком и состоял от силы из пяти улиц. Город находился в значительном удалении от железных дорог - артерий страны, - потому и процветать ему не было причины. Поселение появилось лет сорок назад и состояло тогда из деревянной постройки, являющейся ратушей, и пары салунов. Теперь же городок стал местным центром, где плантаторы и фермеры округи могли закупить семена и рабов, сбыть товар и промотать на ярмарках заработанные деньги. Появилась торговая улица, банк, трактир, госпиталь, школа и даже библиотека.

Осталось лишь описать самого себя. Я являл собой юношу двадцати лет от роду, выше среднего роста и, несмотря на некоторую худощавость, красивого телосложения, по моему разумению. Свои темные волосы я не привык прикрывать париком и, как подобает джентльмену, носил шляпу. Теплый сюртук и горчичные бриджи по модному покрою сидели на мне прекрасно, но, к сожалению, носили следы путешествия по пыльной проселочной дороге.

Восхитительные пейзажи, открывающиеся взору, находили отклик в моей душе: голубое небо над Аппалузой было такое же, как мне доводилось видеть лишь над Шам Ле Сим, неспешная река, несшая свои воды через долину, дарила умиротворение, а величественные холмы казались незыблемыми, как мир. О да, прекрасное мне было не чуждо. И дороже всех красот природы я почитал любовь.

техническое

Дополнения.

+

В 25-м отчете удален аддон "Будущее";
в 36-м отчете удален аддон "Райские острова".

Настройки.

+

Ограничения.

+

Писатель
Стоимость ограничения – 1 балл.
Ваш персонаж-создатель не сомневается в уникальности собственной семьи и считает, что ее история должна быть рассказана миру.
- Как минимум одна книга должна быть написана основателем и каждым наследником. (Представитель 6-го поколения в писательской гонке может не участвовать.) Здесь не имеет значения, насколько хорошо продается книга и творческий потенциал наследника. Главное – писать историю семьи.

Только вперед
Стоимость ограничения - 2 балла.
Ваш персонаж идет по жизни уверенными шагами, он не намерен останавливаться или поворачивать время вспять.
- запрещено каким-либо способом продлевать жизнь членам семьи, возвращать им молодость или останавливать старение. У них есть лишь стандартные 73 дня с рождения и до наступления старости. (Исключение - вампиры в аддоне "В Сумерках", они живут дольше.)
- запрещено продлевать жизнь животным (только в аддоне "Питомцы");
- запрещено возвращать к жизни умерших.

Весь город в кулаке
Стоимость ограничения - 3 балла.
Ваш персонаж стремится стать заправилой этого городка и передать по наследству свои полномочия.
- Ваша семья в течение всех поколений династии должна полностью выкупить все предприятия;
- Ваша семья в течение всех поколений династии должна выкупить и довести до максимального уровня прибыли (три звезды) все общественные заведения;
- представитель последнего поколения поколения должен достигнуть вершины карьеры в области политики.

Непреклонный реалист
Стоимость ограничения - 2 балла.
Ваш персонаж живет в реальной жизни, в своем измерении и никогда не поверит в существование потусторонних сил. А все сказки о призраках и вампирах, гуляющих ночью по кладбищу, - только сказки.
- ни у одного из наследников не должно быть воображаемых друзей;
- на протяжении всех 5 поколений нельзя возвращать к жизни умерших;
- основатель и наследники не должны общаться со смертью и призраками;
- основатель и наследники не должны слушать страшилки, а также сами их рассказывать;
- персонаж-основатель и наследники не могут стать мумиями, симботами, вампирами, оборотнями, феями, зомби или русалками (только в аддонах "Мир Приключений", "Карьера", "В сумерках", "Сверхъестественное", "Райские острова");
- никто из членов семьи не может работать по профессии "Охотник за призраками" или начать карьеру Предсказателя (только в аддонах "Карьеры" и "Сверхъестественное");
- нельзя общаться с единорогами (только в аддоне "Питомцы");
- нельзя пользоваться наградами "Старая пыльная лампа" и "Летающий пылесос" (только в аддонах "Шоу-бизнес" и "Сверхъестественное")
- нельзя использовать метлы, ЛАМА, Скелехильду, шар ответов (только в аддоне "Сверхъестественное").
Если Вы выбрали это ограничение и у Вас установлен аддон "Сверхъестественное", лунный цикл в Вашей игре должен быть отключен.

Баллы

Баллы: 0,5 (за основателя в горчичных бриджах)

 

[Ariona]

Читать

Куда человек может отправиться по прибытию в город? Может, на постоялый двор? К поверенному человеку? В трактир, промочить горло с дороги? Или осмотреть выкупленный участок земли? Теперь мне кажется, что все эти варианты были бы не так плохи...

А я же отправился в церковь. Никогда я не был глубоко религиозным человеком, всегда полагался на себя самого и не просил помощи Смотрящего. Но когда моему взору открылась небольшая церквушка с зеленой крышей, утопающая в цветах, я не мог противиться зову сердца. Приказав кучеру остановиться, я сошел с коляски.

Думал я только об одном: здесь состоится моя свадьба с мисс Шарлоттой - несколько самонадеянно, как мне кажется теперь. Но то рассуждает умудренный жизнью старик, тогда же я был чрезвычайно сентиментальным юношей. И сидя на церковной лавке, я вовсе не возносил молитв (как думал священник, одобрительно поглядывая на меня). Я представлял милую у алтаря.

Как и советовал мистер Шмидт, я нашел его приятеля Бертрама Бедлингтона. С первого взгляда признал в нем европейца. С виду неуклюжий и робкий, на деле же мистер Бедлингтон оказался спокойным, надежным, как небосвод, и крайне трудолюбивым. В Аппалузе он стал цирюльником и, поднакопив деньжат, открыл свой салон. Пустив в ход все свое обаяние и красноречие, расписав объемы посева и прибыли, мне удалось его заинтересовать. В итоге сошлись на том, что мистер Бедлингтон берет обязанности управляющего, но получает два выходных дня в неделю, чтобы заниматься салоном. Также он изъявил желание, чтобы жена жила при нем - она только родила дочку, и он хотел растить ее в сельской местности, подальше от «всей этой пыли и суеты».

Переезд

Думается мне, удача сопутствовала нашей встрече с Бедлингтоном. Я был так молод, так неопытен, что любой провел бы меня вокруг пальца. У него же были лучшие рекомендации, причем от кого! От мистера Шмидта, которому я доверял больше, чем себе, и надо сказать, что оба джентльмена полностью оправдали мое доверие.

Мы наметили осмотр земли на другую неделю, и в то время я занимался делами в городе: зарегистрировался, как и планировал, именем Джона Новеля в ратуше, заказал пару новых костюмов (мои были уж очень теплыми для южного климата).

Когда появлялось свободное время, я совершал пешие прогулки - это доставляло мне истинное наслаждение. Общение с природой всегда плодотворно, а вот с людьми так легко наладить контакт не удавалось. Попытки завязать знакомства не увенчались успехом - я был пришлый, никто меня не знал и не было человека, кто бы представил меня в обществе. А может я был излишне застенчив, и, получив однажды холодный ответ, не пытался более искать знакомств. Нравы этого края были чужды мне, и я легко попадал впросак.

В назначенный день я в сопровождении своего нового управляющего отправился в Аппалузу-Плейнс. Совсем недалеко от моих земель располагался шикарный особняк, разрушенный и, по-видимому, сгоревший, но эти прискорбные обстоятельства не могли скрыть его величия.

- Эту территорию я думаю отвести под загон для скота, а здесь... - голос мистера Бердтрама достигал моего слуха, но не сознания.
«Как занимательно, здесь все дома деревянные, а тот каменный и совсем в ином стиле».
- Мне думается, что здесь, сэр, будет лучшее место для дома, а там...
«Но почему он разрушен? И территория вокруг совсем заросла. Неужели дом такой старый?»
- Сдается, что вы совсем меня не слушаете, мистер Новель!
«Интересно, смогу ли я его выкупить? Восстановить бы дом» .
- Сэр!
- О, прошу прощения за мою рассеянность. Но будьте так любезны, расскажите, что вам известно о сгоревшем поместье. Вон там, за деревьями.

- Вас беспокоит соседство с призраками? - пухлое лицо расплылось в самой миролюбивой улыбке. - Могу вас понять, у меня самого прям мурашки побежали, как я завидел печные трубы. Но раньше то был шикарный особняк - знаете, из старых, с колоннами вкруг и с огромной конюшней. Его построил молодой джентльмен еще до Войны за независимость. Говорят мистер был богат, занимался разведением лошадей породы Аппалуза. В те времена были жаркие схватки с индейцами, поселенцы их только вытеснили за реку. Но джентльмен был смел, он объезжал лошадей сам, не боялся покидать пределы поместья.

Мистер Бедлингтон поправил кепи. День становился все жарче. Перехватив поводья, он продолжил:

- Однажды мистер спешился у реки, чтобы напоить коня и дать ему отдых и… увидел неподалеку девушку. Она была боса, ее кожа была, как бронза, а в темные волосы было вплетено перо. Да, она принадлежала племени индейцев, и ее красота пленила сердце джентльмена. Не знаю, лично я, сэр, не верю в любовь с первого взгляда и вообще считаю...
- Прошу Вас, продолжайте! - история чрезвычайно взволновала меня.

Спутник явно не понимал, как можно интересоваться какая-то легенда, вместо планировки площадей коровников. Покосившись недоверчиво (уж не разыгрываю ли я его), он продолжил рассказ:

- Это была дочь вождя племени Чероки, и она также полюбила джентльмена, как он полюбил ее, ведь он несомненно был хорош собой... Почему в легендах непременно все хороши собой? Не бывает легенд про, скажем, пухлых шведов... - перехватив мой взгляд, он продолжил. - Вождь любил свою дочь, и ради ее счастья он заключил мир с поселенцами. Влюбленные поженились и жили в особняке, что так вас заинтересовал. Они сами ухаживали за лошадьми, и в ту пору их Аппалузские жеребцы были лучшими в округе. Однажды в ночь дом загорелся, никто не знает почему. Неторные говорят, что подожгли индейцы, которые не могли простить девушку за то, что она выбрала бледнолицего в мужья. Другие говорят, что это сделали те, кому был невыгоден мир с племенем, и кто хотел с оружием гнать их. Каковы бы ни были причины, а конец ясен: дом сгорел вместе с обитателями в одну ночь. Но что интересно, ни одна лошадь не погибла, хотя огонь быстро перекинулся на конюшни. Кто-то их выпустил, и лошади разбежались по округе, напуганные огнем. Некоторых потом поймали, а другие так и живут в полях. Потому-то с тех пор этот район носит название Аппалуза-Плейнс. А то место, говорят, дурное, никто так и не выкупил дом. А еще говорят, там призраки водятся.

Бедлингтон, кажется, этим заявлением напугал сам себя. Надулся и умолк, лишь изредка понукая лошадь, а я крепко задумался. Легенда была очень трогательна, даже рассказанная этаким скептиком.

- Тот дом продается? - задал я вопрос, который волновал меня с самого начала.
- Да вы меня что ж, не слушали, сэр? - суеверный испуг отразился на лице моего невозмутимого провожатого, - дом проклят, там живут призраки.
- Я в проклятья не верю, это все вздор. Разворачивайте коляску, я хочу как следует осмотреть разрушенное поместье.

Убедить Бедлингтона поехать на «проклятое пепелище» мне так и не удалось - этот прагматик оказался на редкость упрямым и суеверным: призраки его пугали больше, чем налоги. А я же твердо решил съездить туда на другой день хоть бы и один и осмотреть развалины. История не шла у меня из головы и, засыпая на жесткой гостиничной кровати в тот день, я уже знал, что сделаю все, чтобы выкупить этот дом, пуст даже со всеми привидениями в придачу.

 

[Ariona]

Читать

Когда я впервые посетил разрушенное поместье, меня встретили печные трубы, заброшенный садик и эхо моих же шагов, гулко разносившееся по всему дому. Сквозь лаги пола пробивалась трава, а стены пришлись по нраву дикому винограду, который полз вверх, к солнцу, цепляясь за почерневшие камни. Рискуя сломать себе шею, я поднялся по остаткам лестницы наверх. В спальне осталась огромная обуглившаяся хозяйская кровать - ее, видимо, не смогли унести. Некстати пришла в голову мысль, что в ней, наверное, и нашли смерть тот джентльмен и его супруга. По спине пополз холодок, и, стараясь не смотреть на обугленный остов кровати, я вышел на балкон.

Конюшня действительно была большая и не так сильно пострадала от огня. А какой прелестный был садик! Хоть он зарос репейником, на сердце у меня потеплело. Им я займусь сам, всенепременно. Загон для скота пустовал, и я представил, как там появятся куры и коровы, как над кухней поднимется дымок и будут расползаться ароматы копченой грудинки и тушеного картофеля. Как зазвучат смех женщин и детские голоса, лай собак и шорох гравия под копытами лошадей...

Шорох гравия. Что? Мне послышалось? Я стоял на балконе и крутил головой. Нет, никого. Тишина. Только ветер гулял между балок. Гнетущая атмосфера мертвого дома заставляла прислушиваться к каждому звуку, натягивала нервы. Посему я решил осмотр дома считать завершенным.

В садик я все же зашел. Даже сейчас среди бурьяна и молодой сосновой поросли я был на своем месте. Засмотревшись по сторонам, я неудачно ступил на вывороченный камень, чуть не прочертил носом дополнительную садовую дорожку, задел Смотрящим здесь забытые ржавые тазы. В висящем молчаливом оцепенении сада тазы отозвались таким грохотом, что мне казалось сюда сбежится вся округа. От неожиданности я сел на землю и замер. Во вновь наступившей тишине я слышал, как лист падает с дерева в миле отсюда, и как шуршат сосновые иголки под чьими-то осторожными шагами.

Шагами. За домом. К шагам присоединилось тихое цоканье копыт. Шок проходил, и паника начинала захлестывать. Вспомнились все байки про призраков, вампиров и прочую нечисть, которые Бердтрам травил по дороге домой.

Думаю, если бы я поставил себе цель добежать за десять минут до Мексиканской границы, у меня были все шансы на успех. Я вскочил, и каким-то неведомым образом переместился в свою двуколку, которую оставил у подъездной аллеи. Вспомнить, как мне удалось преодолеть такое расстояние, я так и не смог. Потом, придя в себя и успокоившись, я понял, что попросту напугал сам себя, а воображение дорисовало все эти звуки.

Эта утренняя прогулка на время охладила мой пыл. Я больше не поднимал вопрос о покупке разрушенного дома, но и не заговаривал о строительстве своего. Бердтрам купил рабов, и они принялись за строительство деревянного домика, который должен был стать мне временным жилищем, а впоследствии перейти управляющему. Я изъявил желание переехать туда, как только это станет возможным. Мне до смерти надоели жесткие матрасы на постоялом дворе. Также я выписал лошадку в городской конюшне, потому что добираться до города пешком не представлялось возможным.

С Бердтрамом у нас сложились дружеские отношения. Он получил неплохое образование и был умен. Хотя мужчин его круга относили к так называемому «торговому люду», которые в южном кастовом обществе не пользовались уважением, однако манеры джентльмена были присущи ему в полной мере. Когда я приезжал на участок, где велось строительство, случалось нам проводить вечера за увлекательными беседами, и только в одном мы не могли найти согласия: мистер Бедлингтон решительно не понимал, как я могу руководствоваться велением сердца в поступках, я же, в свою очередь, не мог принять его практичности и рациональности, и порой мне казалось, что эмоции этому джентльмену несвойственны вовсе. Однако (быть может, благодаря этой своей особенности) дела в поместье он устроил наилучшим образом.

Настал день, когда деревянный дом был закончен, и я мог отбыть с постоялого двора. Проезжая через поля, на которых поднимались первые всходы, я наполнялся гордостью. Акры земли принадлежали мне! Они принесут богатство. Несомненно, тщеславие владело мной в ту пору. Я донельзя возвысился в своих глазах. В полях трудились рабы, и они приветствовали меня.

Увидев строение, которое именовалось моим домом, я испытал острое разочарование. Постройка показалась просто сарайчиком. Она была лишена какого-либо архитектурного замысла. Окна находились на разной высоте и располагались на фасаде отнюдь не симметрично. С улицы был пристроен навес для хозяйственных нужд, и он явно не вписывался в первоначальную композицию.

Бердтрам взялся показать мне дом. На первом этаже располагались две комнаты: общая для рабов, где они и спали на соломенных матрасах, и отдельная - для мистера Бедлингтона.

На втором этаже для меня подготовили комнатку. В тот момент я почитал себя великим землевладельцем и не оценил комнаты вовсе. Комнатка была отделана деревом, на окнах висели простенькие холщовые занавески, пол покрывал груботканый ковер. У печки (они были в каждой комнате домика — а как еще прикажете отапливать помещения по ночам) стояло плетеное кресло и чемоданы, которые я отправил с утра. Великим землевладельцем положено ходить по персидским коврам, сидеть на бархате, камины должны быть отделаны золотом и перед ними должны танцевать полуобнаженные рабыни... Разве не так? Теперь я готов смеяться каждый раз, вспоминая свои тогдашние рассуждения, но тогда я был всерьёз расстроен.

- Джон, вам не нравится дом? Или только ваша комната? Но у вас единственного в комнате есть ночной горшок.
- Нет, что вы, все очень мило. - Да, я лукавил, но мне было так жаль его расстраивать.

- Что ж позвольте ознакомить вас с делами, сэр.

Я узнал сколько было высажено культур, каково отношение симолеона к фунту, и как это повлияло на количество высаженных культур. Голос Бердтрама был монотонный, спокойный, ровный, камин весело трещал, бросая тени на стены. А тени были похожи на кринолины мисс Дебуа, которые, помнится, мягко шуршали. Теперь в домике тоже будут шуршать кринолины миссис Бедлингтон. Ведь он обмолвился, что она переедет сюда с малышкой...

Тут я осознал, что какое-то время Бердтрам молчит и выжидательно смотрит на меня. Я задремал! Вопрос, он задал вопрос...

- Сделайте так, как считаете нужным, - сказал я с крайне серьезным лицом. - Да, и, кстати, сударь, когда вы наконец представите меня своей прелестной супруге? Разговоры о делах могут подождать, а вот обидеть леди не соизволив представиться ей - это, знаете ли, недопустимо.
- Это не представляется мне возможным, сэр.
- Она больна? Тогда нужно вызвать доктора. Говорят лихорадка этим летом особо злобствует.
- Нет, нет, миссис в добром здравии. Вот только она предпочла вернуться в Аппалузу-Вилледж, не пробыв здесь и пару дней. В такой глуши, как она считает, совсем нет развлечений. А отсутствие развлечений сильно сказывается на ее нраве. А ее нрав бывает так невыносим, что я предпочел не спорить. Она забрала малышку с собой...

Он опустил глаза. Как он был опечален! Про разлуку с супругой мистер Бедлингтон рассказывал спокойно (если не сказать радостно), а вот разлука с дочерью его угнетала.

«Сейчас он скажет, что все здесь устроил, а теперь ему нужно ехать к семье. Великий Смотрящий! Я же без него не справлюсь!» И вмиг комната показалась прекрасней всех виденных мною раньше.

- Вы собираетесь последовать за ними? - голос не дрогнул, ай да я.
- Так я и помышлял. Закончить обустройство и вернуться в город, - он посмотрел мне в глаза. Так смотрят люди, уверенные в своих поступках. - Джон, я дал вам слово джентльмена . Неужели вы думаете, что я нарушу его? И потом, здесь такая прекрасная рыбалка...

Техническое

Покупка рабов (пожалуй, самая выгодная в мире):

Товарищи рабы пытались протащить в 19-й век машины. Конфисковано на вечное хранение:

У девочки определилась МВЖ:

 

[Ariona]

Читать

Когда нам с Шарлоттой было по двенадцать, мы прочитали историю о садовых гномах: она считала, что они существуют и прячутся в жасминовых кустах, а я был убежден, что все это выдумки и сказки. Чтобы выяснить кто прав, мы договорились встретиться в саду на рассвете. Я решил не спать всю ночь, но когда часы в столовой пробили 4 раза, я уже видел десятый сон. Какую нахлобучку мисс устроила мне с утра! Она прождала меня в саду, продрогла и обиделась, однако гнома, по ее словам, поймала. «А вот тебе я его не покажу, потому что ты гадкий мальчишка и врун!» - заявила мисс Дебуа.

На новом месте спалось плохо, хоть матрас был превосходно набит, а льняные простыни не шли ни в какое сравнение с гостиничными. Заслышав голоса рабов, которые отправлялись на полевые работы, я просыпался и не мог более уснуть. Каждое утро я встречал рассвет у окна. Занимательно было смотреть, как ночь, уползая синеватыми клочками тумана, уступает место новому дню - розоватое небо постепенно светлело, полоса у горизонта разгоралась все ярче и ярче, и вот первые лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Я часто вспоминал историю про гномов и представлял, как деловитая девчонка в накрахмаленном передничке ищет их под жасминовыми кустами в предрассветных сумерках. И отчаянно жалел, что сам не принял участие в столь экзотичной охоте.

Когда всходило солнце, и утренний морок рассеивался, работа на плантации кипела во всю. Мне было неведомо, что творится в головах слуг. Несчастны они? Думают о своей родине? Чего они хотят? Я так и не научился относиться к ним, как к мебели или скоту - для меня они были людьми.

А для черных было непривычно подобное обращение. Когда я поблагодарил кухарку за вкусности, которые она напекла нам к завтраку, девчонка как-то странно на меня посмотрела.

У рабов был собственный мирок со своими традициями и устоями. По вечерам, уставшие после работ, они собирались у костра, жарили овощи и рыбу, танцевали и пели. В эти часы, казалось, не было людей счастливей их. Ридни (или Родни?) играл на лютне, и до того живые выходили у него мелодии, что я и сам, бывало, заслушавшись, присаживался на ступеньки и, прислонившись затылком к теплым доскам, нагретым за день, сидел так, потеряв счет времени.

Однажды возвращаясь с конной прогулки я обратил внимания, что всходы на полях весьма странные. Я поспешил к Бедлингтону. Я собирался заняться изготовлением нектара, а значит и выращивать следовало культуры пригодные для виноделия. А как оказалось я являлся счастливым обладателем помидорной плантации. В ответ на мое изумление управляющий заметил, что я сам сказал ему поступать, как он сочтет нужным. Мне было совестно сознаться, что я тогда задремал. Я решил вежливо разузнать планы Бедлингтона.

- Конечно, помидоры в цене, - сказал я с таким видом, будто всю жизнь только помидорами и торговал. - Но кому вы намерены продавать урожай?
- О, вы ведь знаете, что у меня в Аппалузе-Вилледж свой цирюльный салон. Так вот, доводилось мне делать парик миссис Пэррот, и от нее я узнал, что ее кружок решил открыть свое театральное общество. Но, как известно, на торговой улице уже есть одно такое. Так вот, леди искала у кого купить большую партию помидоров, ну понимаете, чтобы со своим кружком посещать представления конкурентов и закидывать их.
- Но у нас целая плантация! Неужели она покупает все?
- Ну что вы, - Бердтрам сдержано улыбнулся, - я обратился к старым аппалузским театралам и по секрету, разумеется, сообщил им о надвигающейся диверсии. И что бы вы подумали? Они тоже заказали солидную партию, чтобы не оставаться в долгу.

Немного шокированный подобной историей, я взял с управляющего обещание, что после сбыта партии помидоров мы непременно займемся выращиванием винограда.

Значки

 

[Ariona]

Читать

Общение с людьми давалось мне легко. В Англии. И во Франции. Нравы европейцев ясны - не со всеми я мог найти согласие, но мы были как кусты помидоров на плантации. Найти одинаковых не представляется возможным, но и отличить один от другого я бы не взялся. Также и я со своими земляками. Я не понимал чопорности и невозмутимости англичан, мне была чужда эмоциональность французов, однако мы родились и выросли на одной земле, жили по один законам и понимали друг друга в чем-то главном, что даже и словами не высказать.

А американцы... Они импонировали мне: деловая хватка, предприимчивость, реализм и отказ от пережитков, свойственных всем европейцам в той или иной степени, были для меня безгранично очаровательными. При этом практичные северяне отличались от южан-плантаторов - изысканных, и очаровательных в своем благородстве. Рыцарский дух был присущ мне в полной мере, с новыми соседями я был абсолютно солидарен и не уставал благодарить Смотрящего, что судьба занесла меня в этот дивный край.

Но было что-то такое, что всегда незримо висело в воздухе. Никто и слова мне дурного не сказал, и обращались ко мне предельно почтительно, но так, что я понимал - меня не принимают.

Со времени моего прибытия в страну прошло три года, а до сих пор я не знался с соседями и не получил ни одного приглашения на светские мероприятия. Общество составлял мне Бедлингтон, да иногда наведывающийся в Аппалузу Бенджамин Шмидт. Он отказывался сидеть на плантации, аргументируя это тем, что нектары я так и не начал производить (продажа помидоров враждующим театральным обществам приносила хорошую прибыль, и Бедлингтон уговорил меня повременить с виноградником).

Бенджамин, привыкший к шумным компаниям, неизменно уговаривал меня поехать в город - салуны и трактиры были к нашим услугам. Я же, никогда не умевший пить, терял контроль над происходящим довольно быстро. Надо отдать должное мистеру Шмидту - он стоял на ногах и после бутылки лучшей наливки мадам Чандры. Мой друг неизменно присматривал за мной и доставлял под утро на постоялый двор. Проснувшись, я находил себя в постели со звенящей и головой и твердым намерением положить этому конец. Но вот пару месяцев спустя на подъездной дорожке появлялся пройдоха со своей мальчишеской улыбкой, и история повторялась.

С каждым днем все острее я чувствовал свою обособленность от общества. В одиночестве я отправлялся на прогулку. Мне так не хватало собеседника! Мне хотелось посещать барбекю и балы - мне хотелось компании.

Второе обстоятельство, которое тревожило меня - это дом. Бедлингтон все настойчивее предлагал начать строительство, а я желал владеть разрушенным поместьем. Бедлингтон же утверждал, что вложения в «столь сомнительную недвижимость» невыгодны. Обе проблемы мне помог разрешить Беджамин Шмидт - мой приятель, адвокат и, я не устану это повторять, крайне замечательная личность.

И вот как это произошло.

В середине сентября 1831 года аккурат в день рождения Бертрама в сгущающихся сумерках я заметил подле дома улыбку Бенджамина, а после и всего остального мистера Шмидта. Улыбнувшись мне еще шире (я и не чаял, что это возможно), он поднял руку и замер. Что и говорить, это привело меня в замешательство.

- Если вы вздумали изображать садовую скульптуру, тогда смею заметить, получатся у вас преотвратительно. И потом, об вас ту будут запинаться слуги.
- Ох, Джон, вы в своей деревне совсем отстали от жизни. Нужно просто хлопнуть меня по руке в той же манере. Ну же! Я только возвратился из студенческого городка и, спешу вас заверить, теперь именно так и принято приветствовать друг друга. Нет, Джон, ну что вы стоите как полудохлая рыбина. Нужно при этом подпрыгнуть!

Чувствовал я себя крайне глупо, но, право, этот студенческий обычай поднимал настроение.

- Будем считать, что с формальностями покончено. Теперь можете пригласить меня в свой курятник. Джон, ну почему вы не построите себе дом? А, нет, не отвечайте, дайте догадаюсь! - он забежал вперед, развернулся ко мне лицом и, идя задом наперед, перечислял. - На ваших несметных акрах не нашлось клочка, не засаженного помидорами... Или в душе вы курица, и потому сей курятник вам милее любых поместий... Или вы до сих пор не привыкли, что рабами можно командовать... Спорю на симолеон, что с утра им было приготовлено угощение!
- Тыквенный пирог. Но ведь то праздник, день рожденье мистера Бедлингтона. И даже не надейтесь, симолеон я вам не отдам, я пари не заключал.

- Быть по-вашему, обойдусь без вашего симолеона. Ну а если серьезно... не настолько серьезно, Джон, не делайте такую кислую мину, что вы планируете строить и когда? - он упал в плетеное кресло у камина, я же уселся на край стола, так как меблировка в комнате была весьма скромной.
- Вы ведь видели разрушенное поместье, да, то самое, что сразу за моим яблочным садом. Я всерьез подумываю купить его и восстановить дом.
- Тогда вы редкостный тугодум, Джон! - перебил меня сей замечательный господин. - Вы что, три года размышляете над этим вопросом?! Право, я был о вас лучшего мнения.
- И как вы только выступаете в суде? Вы неспособны говорить серьезно, - я вздохнул, потому что мистер адвокат принялся усиленно корчить серьезную физиономию. - Я колебался, но все же решил выкупить дом. Однако за него запрашивают огромную сумму. Мистер Бедлингтон категорически отговаривает меня совершать сделку. Вывод средств из оборота повлечет серьезные убытки, говорит он. А свободные деньги я перевожу во Францию, ведь изначально я обустраивался на тетушкины симолеоны.

Вечером за ужином Бенджамин вновь поднял вопрос о доме.

Спор разгорелся нешуточный: Бердтрам утверждал, что свободных средств недостаточно, он не одобрит такой риск, и вообще, зачем нужен такой огромный дом одинокому мужчине.

- Не буду же я вечно одиноким! - залился краской я.
- И вообще мне думается, что это личное дело мистера Новеля, - холодно заметил Бенджамин, - если он предпочитает уединение в глуши с вами, о мой занудный друг...
Мы с Бедлингтоном хором возмутились.
- Ладно, ладно, - рассмеялся Шмидт. - И всё же, дом хорош, как по мне. Такого значительного поместья в округе не сыскать.
- А я считаю покупку невыгодной, - не сдавался Бердтрам.
- Господа, мне кажется, что все же мне решать, покупать тот дом или нет.
- Мистер Новель, вам просто импонирует легенда, но поверьте, она не имеет никого отношения к действительности. Сколько денег уйдёт на восстановление! Там, наверное, только гостиных две, и спален не меньше пяти. Вы будете спать в них по очереди?
Я был смущён до крайности.
- Мое уединение проистекает не от моей природной замкнутости, а оттого, что я еще не получил признания в обществе. Уверен, пройдет немного больше времени и тогда...
- Сомневаюсь, - отрезал Бердтрам, - вы чужак и, быть может, только ваши внуки будут считаться южанами, но никак не вы сами.
- Ну, Бердтрам, не будьте так категоричны, - отозвался Шмидт. - Я полагал, что вы, мистер Новель, сами не желаете общества, но раз так... Бердтрам, я предлагаю пари!

- Если Джона примут, и... скажем, за месяц, он получит не менее трех приглашений от соседей, то вы выделите деньги из оборота на покупку и ремонт дома, так, чтобы не пострадала прибыть. Да, я знаю, вы можете это сделать, ведь, черт возьми, лучшего финансиста я никогда не знал. Все дело в том, что вы до чертиков боитесь призраков, вот и против покупки поместья.

В ответ Бердтрам сделал постное лицо и заявил, что это все вздор, и потому он без опасений может принять пари.

Когда управляющий удалился спать, поворчав, дескать, ему вставать рано, а он тут с нами ведет бессмысленные споры, я спросил Бенджамина, чего он собственно затеял (а что у него есть план сомневаться не приходилось — то был такой человек, что, знаете, всегда горазд на выдумки). Все, что он мне сказал: «Завтра по дороге на Аппалузское кладбище я тебе все расскажу, Джон». И на дальнейшие расспросы отказался отвечать, лишь загадочно улыбался, да жевал лимонный пирог.

---

лНаутро мы действительно отправились на кладбище, и по дороге я узнал подоплеку затеи. Частенько негласным авторитетом в обществе становится не мэр, не шериф, и даже не какой-нибудь богач. Нет. Обычная старушка берет бразды правления в свои руки, и никто не может ослушаться ее воли. В нашем случае это была миссис Керли.

Бывало слышно в магазине как две леди не могут поделить последний отрез голубой тафты, и стоит одной сказать: «А миссис Керли обмолвилась, что мне бы пошло голубое платье в мелких воланах и с рюшами понизу», - как вторая ей тут же уступит. Если миссис Керли считала, что девица ведет себя неподобающе, то женихов ей не видать. А если миссис полагала, что в экипаж стоит запрягать пару лошадей вместо одной, то даже те, у кого была всего одна кобыла, одалживали вторую у друзей, чтобы выехать в город. Таким образом, миссис Керли держала весь городок в своих жилистых, морщинистых руках и правила им единолично и строго.

Даже Бенджамин Шмидт предпочитал обходить ее стороной. Каким бы легким нравом он ни обладал, а миссис Керли побаивался. И этой леди он собирался меня представить!

- Бенджамин, да ты рехнулся, друг мой. Вечно я попадаю в дурацкие положения. Как например тогда, я сказал, будто янки ничем не хуже южан - ты бы видел, как на меня посмотрел мистер Фокс! Или когда я спросил, много ли дохода приносит плантация - откуда ж мне было знать, что у американцев не принято говорить о достатке.
- Джон, я представлю тебя так, что будь ты хоть сам янки, она полюбит тебя как родного сына. Значит так, даже больше чем следить за соседями, миссис Керли любит лошадей. Она приходится родственницей тому самому джентльмену, что владел разрушенным особняком. Да, да! В ту пору они вместе занималась разведением лошадей. Теперь земля принадлежит ей, и в ее власти продать ее тебе за дешево или не продавать вовсе. Тут мы её с тобой подкараулим - лучше места не придумать. .если ты думаешь, что она приходит оплакивать родственников, то ты ошибаешься. Вон таам похоронена ее лошадка, и каждое утро леди приносит ей цветы и морковь на могилку. Так, значит с тобой случилось то же горе, разбитое сердце не может найти покоя, твои страдания не описать словами и так далее и тому подобное, - он высунулся до пояса из окна экипажа, - уже видно Дерево Висельника за поворотом, мы почти приехали. Ну-ка давай потренируемся, времени осталось совсем мало!

В моем друге явно пропадал актерский талант - когда он ревел у могилы, вытирая слезы рукавом, проходящие мимо леди и джентльмены качали головами и некоторые даже пытались приободрить его.

И вот, вдали показалась миссис Керли - сухая, низенькая старушка с корзинкой морковки в руках. Я готов был провалиться сквозь землю, но Бенжамин меня всячески подначивал. Как и было задумано, я повис на шее у Бенджамина, что-то бессвязно причитая. Миссис Керли, к тому времени как раз поравнялась с нами.

- Джентльмены, что вы тут устроили?
- О, миссис Керли, - патетично воскликнул Бенджамин, - у моего друга, такое горе, такое несчастье! У мистера Новеля околела кобылка, он теперь совсем подавлен. Я и сам как вспомню о старушке Лесси не могу удержаться от слез... - он ткнул меня локтем вбок, чтобы я подыгрывал.

Лицо миссис Керли вмиг потеплело, и старая леди принялась меня успокаивать, а я, как учил Беджамин, только кивал и скорбно улыбался. Леди нашла в моем лице понимающего слушателя, и в течение часа (ручаюсь, не меньше), рассказывала обо всех лошадях, что жили у нее. И откуда только в тщедушной старушке взялось столько сил - стоять на солнцепеке без шляпки и зонтика. В завершении монолога я получил приглашение чуть ли не на все мероприятия до конца года и обещание (которое я воспринял как угрозу), что такой милый мальчик непременно найдет невесту среди прелестных леди Аппалузы.

Так началась моя публичная жизнь: банкеты, пикники, балы, скачки, охота. Стоило миссис Керли произнести заветную фразу: «Это Джон Новель, славный мальчик из Аппалузе-Плейнс», - как дамы начинали улыбаться, джентльмены непременно желали заполучить меня в приятели, а девицы принимались хихикать и прятаться за веера. После знакомства с очередной барышней, я ловил на себе взгляд старой леди - ей непременно хотелось меня женить. Знакомства были приятными, дни мелькали как разноцветные кринолины в танце, а если мне случалось сказать что-то не то, или сделать что-либо невпопад, то это называли «причудами» и принимали благосклонно и милостиво.

Бедлингтону же ничего не осталось, кроме как смирился с поражением, и начать оформлять бумаги на дом. Каково же было его удивление, когда сумма значительно уменьшилась. Он бормотал, что-то про призраков, заманивающих в свои сети, но был крайне доволен этим обстоятельством.

Я же знал в чем кроется причина - миссис Керли прочла мою фамилию на договоре. На очередном мероприятии, кажется, то был пикник, затянувшийся до вечера, я выразил ей благодарность за столь щедрый подарок.

- Ну что вы, мистер Новель, право, не стоит. Мне приятно знать, что именно вы восстановите дом, и я могу не сомневаться в том, что конюшни будут не хуже, чем при братце. Ну-ка, дайте пять! Ваш безмолвный шок можно интерпретировать как вопрос: «Откуда я узнала про эту манеру»? Я видела, как вы проделывали это с мистером Шмидтом. Или думаете, я слишком стара для студенческих традиций?!

.

Значки

Баллы

Было: 0,5
+0,25 (друг миссис Керли)
+0,25 (друг Бенджамин Шмидт)
Итого: 1

 

[Ariona]

Читать

Ни настойчивое сватовство миссис Керли, ни тактичные вопросы Бердтрама, ни шутливые замечания Шмидта, ни улыбки молодых леди, ни их тонкие талии - ничего не могло заставить меня забыть мисс Шарлотту. Потому о женитьбе пока, к глубочайшему разочарованию миссис Керли, я не помышлял. Письма, начинающиеся словами «Mon cher John», выведанными косым тетиным почерком, летели ко мне из Франции регулярно, и мне так хотелось прочесть, что «милая мисс Шарлотта только и говорит о вас, мой дорогой Джонни, и ждет не дождется когда вы приедете к ней». Но то были мои мечты.

Я знал, что Шарлотта уехала с братом в Париж вскоре после того, как я вернулся к отцу в Лондон. Мне грело сердце мысль, что ей было невыносимо остаться без меня в Шам Ле Сим, но не слишком ли самонадеянно так думать? Вскоре милая Шарлотта написала тёте: «...Но позвольте сообщить вам новости. Мы с братцем покидаем Париж, и, простите мне мою дерзость, куда мы направляемся я вам не сообщу. Я напишу вам немногим позднее и тогда изложу детали путешествия, но поверьте это крайне волнительно...» Это роковое для меня письмо датировано 2-м мая 1828. В то время я как раз плыл в Америку. С тех пор вестей от мисс не было к моему глубочайшему сожалению. Мисс Шарлотта не написала тетушке со своего нового места пребывания и не изложила свои «волнительные новости».

Долгое время я не решался покинуть Аппалузу - плантация только развивалась. Однако теперь же, когда дом был выкуплен и закончился сбор урожая, я преисполнился решимости отправиться во Францию, чтобы самолично заняться поиском мисс. Кто-нибудь из наших общих знакомых, быть может, расскажет мне о настоящем месте прибывания мисс Дебуа.

Бердтрам выразил желание отправиться со мной, чтобы заняться закупкой оборудования для изготовления нектаров. Также он упросил меня взять с собой горничную Мэйси, которая прекрасно готовила. Он настолько привык к ее оладушкам (это его пристрастие не способствовало стройности тела, надо сказать), что не желал расставаться с кухаркой ни на день. Точнее говоря, с оладушками.

Ах, Франция, столь милый моему сердцу Шам Ле Сим! Я будто вернулся в детство! Мне казалось, что путешествие длится вечность, но вот из окна кареты открылся столь знакомый мне пейзаж: домик в котором я провел все свое детство. А вон и кусты жасмина, в которых, по заверениям Шарлотты, жили садовые гномы.

Заметив нас из окна, тетушка выбежала на крыльцо, комкая в руках кружевной платочек. И будто не было этих лет разлуки. И дом, и вековые дубы, окружающие его, и даже желтая сирень под окнами - все было прежним. Поглядев на тетушку, я понял, время, увы, не остановилось в этом славном местечке. Волосы тети были совсем седы, руки дрожали, и она куталась в шерстяную шаль, хотя вечер был теплый. Да, совсем другой я помнил ее. Но голос был все тот же, и так же тепло она заключила меня в объятия.

- О-ля-ля, милый Джонни, уж и не чаяла на старости лет снова свидеться с тобой! - кружевной платочек пришелся кстати, глаза тетушки наполнились слезами. - Дай на тебя поглядеть как следует.

Тётушка радушно повела меня в дом и усадила в кресло. Я подвергся строжайшему допросу. Она периодически поглаживала меня по руке - ей все еще не верилось, что я здесь. Когда же в комнату вошел Бедлингтон, она кинулась к нему, расцеловала в обе щеки (отчего, надо сказать, тот пришел в крайнее замешательство), и принялась благодарить за все, что он сделал для меня. Пока тётя и мистер Бедлингтон обменивались любезностями, я с ностальгией рассматривал комнату, в которой мне всё было знакомо.

Как много событий происходило в этой комнате! Здесь впервые я встретил мисс Шарлотту, когда она с матерью нанесла нам дружеский визит. Вот здесь мы по выходным устраивали импровизированную сцену и разыгрывали пьески, и крупно нам влетело тогда за то, что мы решили использовать штору для шлейфа императрицы. А за тем диваном мы прятались, когда тетя нас искала к обеду. И там же я впервые рискнул поцеловать Шарлотту в щёку. Я смутился, вспомнив об этом.

Прислушавшись к разговору, я понял, что Бедлингтон давно перешёл к делам. Ну еще бы, с Бедлингтоном все разговоры сводились к делам.

- Я полагаю вам известно о планах мистера Новеля относительно нектаров, и, я надеюсь, вы понимаете, что нам нужны лучшие саженцы из вашего виноградника.
- О... - и леди неожиданно расплакалась. Совладав с чувствами, она отвечала, - вы же знаете, про все эти ужасные волнения в Париже. С тех пор как Карл отрекся от престола* нас совсем задушили налогами.
(*речь об июльской революции 1830 года)
- Но тетя, - воскликнул я, - вы же писали, что все благополучно!
- И как это относится к винограду? - сухо спросил Бедлингтон.
- О, мой дорогой мистер Бедлингтон, позвольте, я сейчас рассужу. Джонни, Джонни, мне так горько об этом говорить, я так страдала, что не знала, как написать.... Мне пришлось продать мой виноградник! - тётя снова приложила к глазам кружевной платочек. - Такая неспокойная обстановка вокруг. Знаете, мои парижские друзья пишут, что в городе полно солдат, пишут про аресты и правительство Полиньяка. Я так зла на этот новый режим, совершенно несправедливый и просто невозможный!
- Прискорбно, но ведь виноград не пропал? - революция нисколько не заинтересовала Бердтрама, а вот наши насущные проблемы требовали решения.
- Да, конечно. Простите, я все болтаю о себе, а вам это и неинтересно. В амбаре за рекой в погребе - там лежат холщовые мешочки в таком большом деревянном ларе. Амбар принадлежит мне, я вечером поищу ключи.

Я никак не мог собраться с духом, чтобы спросить о том, что волновало меня больше Полиньяка и винограда - не получала ли тетя вестей от мисс Дебуа. За обедом я всё же набрался смелости спросить напрямую. К моему глубочайшему разочарованию, ничего нового тетя сообщить не могла. Все, что было известно - адрес, по которому семейство Дебуа раньше проживало в Париже.

- Джонни, вам стоит забыть о ней. Столько лет прошло. Юношеские влечения могут быть обманчивы, ведь вы наверняка боготворите не столько саму мисс Дебуа, сколько идеализированные воспоминания о ней. Вам стоит подумать о женитьбе на реальной девушке.
Бердтрам покивал, не отвлекаясь от обеда. Мне стало неловко от тётиной прямоты.

Как только Бердтрам смог отдать в мое распоряжение коляску, я засобирался в Париж. Прознав про это, тетя побледнела, запричитала о «новой власти и этих дрянных солдатах в столице», и слезно стала умолять меня не ездить. Неожиданно на помощь пришел Бердтрам. Он сказал, что съездит сам. Тетушка пришла в восторг от этой идеи, и в доказательство своего расположения расцеловала Бедлингтона в обе щеки, что, надо сказать, не сделало его счастливее. Его она отпускала в «опасный Париж» без тени тревоги - мой друг казался ей крайне надежным джентльменом.

Бедлингтона не назовёшь лёгким на подъём человеком. Я полюбопытствовал, есть ли у него иные мотивы ехать в город. Причин скрывать свои намерения у моего друга не было, и тем же вечером он мне их обстоятельно изложил.

Когда он закупал оборудование в Шам Ле Сим, то услышал в городе историю. В округе была плантация, на которой все росло за ночь, словно по волшебству. В волшебство мой скептичный друг не верил, но он считал, что легенд на пустом месте не бывает. И потому разузнав поподробнее о владельцах той земли, он намеревался найти их в Париже и выкупить «волшебство».

- Но я вырос в этой местности, друг мой, и ничего подобного не слышал, - заметил я.
- Вероятно, этот секрет завезли сюда позже. Или же вы, мистер Новель, не замечали ничего кроме розовых закатов и глаз мисс Дебуа. И только ли глаз...
- Бердтрам!
- Прошу прощения, - мой друг спрятал улыбку.

С тем он и уехал. Мне было тревожно. Уж лучше бы я сам поехал в Париж! Знакомые, которые наведывались к нам с визитами, непременно вспоминали Шарлотту. Моя душа не знала покоя. От Бердтрама были дурные вести.

Бедлингтон посетил квартиру семьи Дебуа - дом явно стоял нежилой. Он изыскивал способы найти мисс: расспросил соседей, съездил в порт, поднял записи в церковной книге. Мисс не числилась не в живых, ни в мертвых, ни в замужних. Найти джентльмена, что владел той самой прибыльной плантацией ему всё же удалось, но, разумеется, он ни за какие деньги он не согласился продать «это волшебство». Бердтрам был раздосадован, однако, как ни странно, больше всего раздражало моего друга, что «эти французы постоянно целуются». Он стал поговаривать об отъезде, да я и сам начал скучать по холмам Аппалузы.

Я владел великолепным поместьем, которое во время нашего отсутствия восстанавливали, землей вокруг оного, которые давали солидный доход, но все это теряло смысл без нее, без моей мисс Шарлотты. Зачем мне в самом деле пять спален?

Тетя привязалась к Бердтраму, она и раньше считала его чем-то вроде моего ангела-хранителя, а когда он благородно согласился для меня разузнать все в «этом опасном Париже», она и вовсе полюбила его всей душой. Тетя была взволнована: ей так хотелось сделать что-то для моего друга, но, к сожалению, она не состояла в знакомстве с тем господином, так что поспособствовать нам в делах не могла. Дата нашего отъезда была определена. Я предложил тете поехать с нами в Америку, при столь нестабильной политической ситуации старушке тяжело жить одной. Она категорически отказалась и сказала, что умирать будет на своей земле, что бы здесь не происходило.

Я приехал в Шам Ле Сим мальчишкой, уверенным, что получу все, что бы ни захотел. Я был бессилен: ни деньги, ни друзья, мне не помогли. В подавленном состоянии я возвращался в Аппалузу, совершенно не представляя как жить дальше. Бердтрам тоже был разочарован, что, впрочем, как обычно не отражалось на его лице.

Но как оказалось, череда жизненных событий идет своим чередом, желаем мы того или нет.
.

Баллы

Было: 1
+0,25 (10-й навык кулинарии Мэйси)
+0,25 (друг Клодина Жирар, 3/30)
Итого: 1,5

 

[Ariona]

Читать

Всю дорогу я пребывал в расстроенных чувствах, стараясь избегать компании, и проводил время заперевшись в каюте. Во второй раз я преодолевал путь из Европы в Америку, однако настроение, владевшее мной, было совершенно другим. Больше не было мечтаний, как тогда, в начале жизненного пути, не было радужных перспектив. Я многого достиг, и еще больше мне предстояло совершить, однако я потерял смысл, цель.

Быть может, Шарлотта мертва, быть может вышла замуж и потому не дает о себе знать.... Быть может... Сколько таких «быть может» придумывал я сам себе. Неизвестность хуже любой правды.

На корабле Бердтрам старался меня отвлечь и говорил о ходе строительства, о том, каким прекрасным получается дом. Но я был во власти печали, и ничто не могло меня заинтересовать. Однако, когда мне довелось самому впервые увидеть стены особняка, что матово белели за яблочным садом, на сердце потеплело. Мой друг был прав, дом был огромен, но при этом, опоясанный колоннами, он казался легким и невесомым, словно древнегреческий храм - великолепное зрелище.

Большего в сгущающихся сумерках разглядеть не удалось, повозка свернула к домику управляющего - в особняке заканчивали отделочные работы, и потому некоторое время мне предстояло провести в старой спальне. Последние дни в деревянном домике, который Шмидт так неуважительно называл курятником, пролетали незаметно. По ночам меня мучили тревожные сны, при свете же дня я не мог найти занятие. Я старался избегать общества, ибо мне приходилось отвечать на бесконечные расспросы о Франции. Я стал больше времени проводить на реке. Но рыбалка, что увлекала меня поначалу, оставляла много времени для размышления, а мысли мои были мрачнее аппалузского кладбища в грозу.

Ухаживать за растениями всегда было отрадой, однако семена, что мы привезли из Франции, не приживались, ни смотря на все мои старания, и я малодушно махнул рукой на них. Виноград чах под южным жарким солнцем также, как и я сам. Так я промаялся несколько месяцев, берясь то за одно, то за другое занятие, только затем, чтобы забросить их вновь.

Однако череда некоторых обстоятельств вывела меня из оцепенения. Первое из них, - это теплицы.

После нашего отъезда тетушка, горя желанием отблагодарить Бердтрама за то, что он уберег меня от «этого ужасного Парижа», задействовала свои связи и нашла джентльмена, владевшего загадочным ингредиентом. Какими правдами и неправдами она смогла уговорить его расстаться с секретом, я не знаю, но через пару месяцев по возвращению из Шам Ле Сим в моих руках оказался объемный конверт, в котором были чертежи. К ним прилагались записи: они содержали заметки, описания и особенности многих растений, в том числе и очень редких.

А что же я? Наскоро просмотрев бумаги, отдал их Бердтраму, чтобы вновь предаться сожалениям о несбывшемся. И даже когда увидел, что за конструкцию собрали рабы по чертежам, моё сердце не загорелось азартом.

Переезд состоялся. Дом был огромный (по крайней мере для меня одного), хотя, быть может, комнаты казались просторными, потому что мебели еще почти не было. Свежие доски пола, новенькие обои, беленые потолки. Зачем мне такой громадный дом? Поместью нужна хозяйка, а мысли о женитьбе на ком-либо кроме мисс Шарлотты вызывали у меня лишь недоумение - какая-то чужая барышня будет именоваться моей женой. Ну уж нет, увольте!

Я бродил по огромному полупустому дому и с трудом узнавал в нем те развалины, что пять лет назад встретили меня. Территория поместья сильно изменилась: дорожки, выложенные красноватыми камешками, разбегались во все стороны, кухня и конюшня были полностью перестроены, ограда вокруг садика отремонтирована.

Колодец, располагавшийся перед подъездной аллеей, стоял заколоченным. И вот однажды, возвращаясь с конной прогулки, я заслышал спор и ругань моих рабов около оного. Заинтересовавшись, в чем же дело, я спешился и подошел к ним. Оказалось, что опустив ведерко, они услышали металлический звук и достали на свет металлическую шкатулку, в которой обнаружились драгоценные украшения. Чернокожие как раз спорили: поделить добычу между собой или отдать хозяину. Что ж, я решил их вопрос.

Вечером разложив украшения на диванчике я принялся их рассматривать. Подвески с крупными брильянтами, коралловые бусы, брошь, усыпанная изумрудами, серьги, кольца и медальон - крупный, золотой, чуть почерневший от времени, с тяжелой массивной цепочкой. Замочек был поломан, так что пришлось изрядно повозиться, чтобы открыть его. Наконец крышка поддалась, петли поворачивались туго, словно нехотя, и пред моим взором предстала миниатюра, изображавшая прелестную девушку с бронзовой кожей и в дорогих украшениях. Очевидно это и была индианка, хозяйка поместья.

Я был поражен ее красотой. О индейцах было принято думать как о дикарях, однако леди производила крайне благоприятное впечатление. Не только цвет кожи и форма скул выдавали происхождение - она носила распущенные и ничем не покрытые волосы, что для дамы из общества было недопустимо, однако ей шло неимоверно и выглядело крайне естественно. Европейское платье и украшения контрастировали со столь необычной внешностью, но девушка носила их с таким достоинством, что я залюбовался ею. И хотя я никогда не признаю никого милее мисс Дебуа, я был безгранично очарован этой миниатюрой.

Очевидно, эта леди погибла много лет назад в этом самом доме, и если мне суждено встретить ее, то только в виде призрака, про которых так любит рассказывать Бердтрам.

Глядя в ее темные глаза, я вспоминал, что значит чувствовать, во мне просыпалось столь забытое желание жизни. Строгий взгляд леди сделал то, что долгие месяцы не удавалось никому. Мне стало совестно. Совестно перед бывшими хозяевами поместья, перед моими друзьями, которые столько сделали для меня. Сижу целыми днями в комнате, да жалею себя - хорош же я. Боль от потери надежд, от поражения все еще была со мной, где-то рядом, но впервые с тех пор, как я вернулся из Франции, я вздохнул полной грудью. Рассмеялся собственной глупости, ведь я почитал свою жизнь конченной. А вполне может статься, что мисс Шарлотта найдется, и сильно же она обрадуется найдя меня таким никчемным. До этой минуты я был уверен, что никого не полюблю вновь, теперь же я знал, что это возможно. Я услышал голос Бердтрама:

- Мэйси, принеси мне перья из чулана, да оладушек с чаем. И мне показалось, я слышал смех... Джон, неужто это вы? - пухлая физиономия Бедлингтона появилась в дверях, в руках мой друг держал стопку папок. - Оправились от любовной хандры? Ну, слава Смотрящему. Я уж помышлял пригласить вам доктора. Прогуляйтесь-ка в теплицы, Джон, слишком давно они пустуют. Пора и вам заняться делом.

Теплицы! Я аж подпрыгнул в лучших традициях Шмидта. У меня есть семена лучших сортов шам-ле-симского винограда и уникальные возможности для их выращивания, а я занимаюсь тем, что жалею себя!

В теплице стоял агрегат, назначения которого я сразу не понял. Для изучения принципов работы мне пришлось с головой уйти в чертежи и записи старого француза, все свободное время я посвящал им. Изучение семян, посадка, селекция - о, я нашел лучшее применение проснувшимся во мне жизненным силам. И скоро я получил первые плоды своего труда (можете понимать и фигурально и буквально).

Медальон я бережно поместил в шкатулку и при острых приступах печали (которые все еще одолевали меня, особенно по вечерам) доставал его и любовался бывшей хозяйкой поместья.

Сейчас моё лицо испещрили морщины, и пальцы плохо слушаются меня сейчас, когда я открываю тугую крышку этого медальона. А вот индианка с миниатюры все так же спокойно смотрит на меня и по прошествии почти тридцати лет.

.

техническое

удалено дополнение "сезоны"

 

[Ariona]

читать

Оглядываясь назад, я ищу причины того, что происходит сейчас. Война, в которую мы оказались вовлечены сегодня, началась давно, в 30-х годах, а может и раньше. Северяне требуют освободить рабов - они кричат, что чернокожие имеют такую же душу, как и белые, и порабощение одних людей другими противоречит воле Смотрящего. Однако наличие на юге рабства и его отсутствие на севере - третьестепенная причина вражды, вылившаяся в сегодняшнюю войну.

Промышленность на юге развита слабо: заводы, фабрики, мастерские - то удел янки. Мы торгуем в основном с Европой и предпочитаем там же закупать товары, которых не производим сами. Северяне громогласно требуют отмены рабства, но лишь для того, чтобы вынудить нас, южные штаты, вести торговлю с ними на их условиях.

В юности политика мало интересовала меня, и поэтому когда Конгресс поднял таможенные тарифы в 1832 году, я лишь порадовался, что меня это не коснулось. То были первые отголоски войны. Но что мне до пошлин на вывоз - хлопок я не выращивал, а торговля по штату дополнительными налогами не облагалась. В двадцать пять лет кажется важным лишь то, что касается непосредственно тебя самого.

Нектары продавались прекрасно. Виноделы Аппалузы производили нектар из местных сортов дикого винограда, напитки получались грубые. Благородные нектары привозились из Европы и стоили весьма недешево. Я же выставил цены соизмеримые с местными аналогами, и потому покупатели долгое время не верили в то, что мой нектар не уступает французскому букету вкусов. В очередной раз Бедлингтон проявил смекалку: приглашая дам поиграть в бридж, он устраивал импровизированную дегустацию, зная, что сплетни расползаются по округе быстрее, чем филлоксера уничтожала первые ростки винограда. Расчет был точный - действительно, леди рассказывали супругам, какой они давеча пробовали чудесный нектар у мистера Новеля, и те, в свою очередь, спешили закупить у меня партию.

Филлоксера - насекомое, что причинило мне много хлопот. С ним столкнулись еще первые виноделы, монахи, когда только высадились на американский берег в шестнадцатом веке. Французские сорта винограда никак не хотели приживаться, они не обладали стойкостью к напасти, которая поражала корни и листву вида Vitis. Потому по сей день местным жителям и приходилось довольствоваться лишь грубыми напитками из дикого винограда. Я же нашел в записях, полученных от тетушки, интереснейшие примеры скрещивания растений, и решил попробовать вывести гибрид Гранерлет Нуалы с диким виноградом, чтобы привить иммунитет к филлоксере и в то же время сохранить благородный вкус. И у меня получилось! Мои гибридные лозы больше не погибали и, более того, давали превосходный урожай!

Джентльмены поздравляли меня с успехом, а я знал, что обязан во многом старому французу, чьи разработки по ботанике помогли мне вывести новый сорт. А так же я обязан тетушке, которая вложила в мои руки уникальные материалы. Нашлись и те, кто желал купить семена гибридов, устойчивых к местному климату и вредителям, но, разумеется, я давал отрицательный ответ. Самым настойчивым был мистер Пинкертон, однако чем сильнее он желал получить семена, тем больше я уверялся я в том, что передам их только своему наследнику, сыну.

Откуда у меня появится наследник, я предпочитал не задумываться, я все еще лелеял надежду на встречу с мисс Дебуа. Я преуспевал, и потому в округе слыл завидным женихом, на каждом балу мне приходилось танцевать со всеми незамужними девицами. Ни одна не запала мне в душу. Таким образом я и жил вплоть до 1837 года, привольно и размеренно, и думалось мне, что так я и проведу остаток своих дней. Быть может так и случилось бы, если бы не то утро.

---

оОткрыв глаза, я тут же снова зажмурился: комната была залита ярким светом - день в разгаре. Свет раздражал неимоверно, но встать и задвинуть портьеры я не мог - меня мучило жесточайшее похмелье. Обхватив раскалывающуюся голову, я сел в постели. Сколько раз я просыпался так на постоялом дворе после очередной гулянки с мистером Шмидтом, но на сей раз я был у себя дома. Этот факт мне показался странным, ибо я решительно не помнил, как добрался сюда, но сосредоточиться на чем-то одном я не мог, мысли были вязкие и причиняли непонятную тревогу.

Закрыв тяжелые веки, я снова откинулся на подушку и попытался навести порядок в воспоминаниях, однако потерпел полный крах. Вчера с утра я собирался на пикник, там джентльмены, помнится, уговорили опробовать мой же нектар, но не мог я так перебрать! Зная свою слабую голову во хмелю, я старался воздерживаться от чрезмерности.

Фрагменты вчерашнего вечера всплывали в памяти, однако связать их не выходило. Я помнил, что много танцевал, потом кажется у меня вышел какой-то спор с миссис Керли, помню как она что-то говорит... Но что? Оставив бесплодные попытки вспомнить вчерашнее, я с трудом поднялся с постели и преисполнился решимости добраться до графина с водой, что находился в столовой.

Путь на первый этаж показался мне кругосветным путешествием. Мир был зыбким, ступеньки под ногами так и норовили уплыть куда-то вбок. Но свершилось чудо, и, толкнув тяжелую дубовую дверь и непроизвольно скривившись от скрипа, которым петли решили меня поприветствовать с утра, я обнаружил за столом Шмидта и Бедлингтона. Джентльмены вели крайне серьезную беседу. Они замолчали и воззрились на меня совершенно странным образом. Постное лицо Бердтрама мне приходилось наблюдать постоянно, а вот Бенджамина я видел таким впервые. Мне стало отчего-то очень тревожно, мысли мельтешили, как птицы в клетке. Так и не сумев толком сформулировать вопрос, я в полной тишине прошел к графину - простая вода привлекала меня больше всех тайн вселенной.

- Ну и каково вам быть помолвленным? - напряженный голос Шмидта нарушил повисшую тишину.

Стакан выскользнул из пальцев и со звоном, отозвавшимся болью в висках, разлетелся яркими брызгами по деревянному полу. Я отрешенно смотрел на осколки и размышлял над тем, как красиво они лежат, как нужно мне взять еще один стакан, как нужно позвать Мэйси прибрать... Сердце у меня колотилось так, что казалось слышит весь дом, а в груди разрастался ком, который мешал дышать. Я пытался ухватится за обрывки воспоминаний, но чем сильнее пытался сфокусироваться на чем-либо, тем быстрее оно растворялось в черноте забвения. Я попытался сформулировать вопрос:

- Что я...? - голос меня подвел, и это было все, что я смог произнести. Кровь стучала в ушах, я рухнул на стул и сжал виски руками.
- Вы не помните? - Бердтрам нервничал, но всеми силами старался это скрыть. Он поправил шейный платок, откашлялся, расправил брюки на коленях и поднял на меня глаза. - Я скажу как есть. Вы, мистер Новель, вчера сильно перебрали на пикнике, потом решили выразить свои чувства к мисс Ориол, и я должен сказать, весьма странным образом. При всей Аппалузе вы заключили ее в объятия и крепко поцеловали. Надо ли говорить, насколько было скандализировано общество? Но вы заверили, что больше не могли сдерживать чувств и попросили ее руки.

- Я... Какие чувства, Бердтрам? Я вовсе не люблю эту леди, да я даже не помню, как она выглядит! Но... Я же должен был просить ее руки у отца, разве он мог дать согласие, видя, что жених пьян?!

Мне ответил Шмидт:

- Он вас благословил. Но не отец. Мисс Бердс лишились и отца и матери в раннем возрасте, потому их растил дядя. Он тут же дал согласие на брак. А что ему оставалось, вы так фривольно вели себя с леди, что откажи он, и позор покрыл бы их фамилию и вашу, кстати, тоже. Я, к сожалению, как и Бердтрам, не видел это все воочию, мы прибыли позже и уже нашли вас в таком состоянии: и опьянения, и обручения. Вас как раз поздравляли миссис Керли и мисс Алуэтта Бердс, сестра вашей невесты.

- Джон, ну что на вас нашло? - во взгляде Шмидта было беспокойство и не капли озорства, крайне непривычное состояние этого джентльмена. - Вы ведь действительно весьма сдержаны в выпивке, а уж целоваться с девицами... Я вас и в кабаке не мог уговорить расслабиться, как следует...
- Что?! - Бердтрам был возмущен, - вы хотели, чтобы мистер Новель занимался всякими... непристойностями в кабаке? Может, вы и сами это проделывали?!
- Мой друг, ну как вы могли подумать о таком, - Шмидт изобразил самое невинное лицо. - Да и речь сейчас вовсе не о том. Джон, объясните, как вы так напились?
- Я не... не помню. Вероятно я действительно был не в себе, раз творил такое, но, джентльмены, поверьте у меня и в мыслях не было жениться. Я просто не знаю, что на меня нашло.

- Ну, сэр, я полагаю, это не такое уж и скверное завершение вечера, - хладнокровно заметил Бердтрам. - Вот не дай согласие на брак ее дядюшка, тогда это было бы действительно дурная история. Однако невеста из хорошей семьи, а я давно говорил вам, что в доме нужна хозяйка.
- Ну уж нет! - я с трудом встал, - я поеду и объяснюсь с мисс Бердс и разорву помолвку. Ведь, право, я совсем не знаком с этой леди, как может она принять предложение! Это просто поцелуй! Я не питаю к ней никаких чувств, да и она ко мне.
- Только халат переодеть не забудьте, - ворчливо напутствовал Бердтрам. Его явно расстраивало мое желание расторгнуть помолвку - он давно уже говорил, что мне стоит жениться.

.

Баллы

Баллы: 1,5
+ 0,25 (10-й навык логики Бердтрама)
+ 0,25 (10-й нектароварения Джона)
Итого: 2

 

[Ariona]

Читать

Пытаясь вспомнить девицу, с которой я оказался обручен, я столкнулся с некоторыми трудностями. С мисс Бёрдс я танцевал пару раз, но решительно не мог припомнить, чем она отличается от десятка других. Я задавался вопросом: почему мне пришло в голову поцеловать именно ее? Я был пьян, да, однако выходит, я отдавал ей некое предпочтение. Быть может хмель открыл спрятанные доселе чувства? Однако ничего, решительно ничего на трезвую голову я к ней не чувствовал.

Все, что я мог сказать о мисс Бердс - легкомысленная кокетка и хохотушка. Часто с подругами мисс заливалась смехом, когда я оказывался поблизости. И надо сказать, меня это весьма раздражало. Можно подумать, что они находят смешным меня.

Как можно было так опрометчиво сделать предложение? Как я мог поцеловать ее при всех, вот так... И мисс Бердс, почему же она приняла мое предложение? «Наверно из-за денег - думал я, - только любовь или расчет может сподвигнуть мисс выйти за меня. И очевидно, что это не чувства».

Я был уверен, что мисс Ориол не любит меня. Между нами не было ничего общего: если нам приходилось вести беседу, то тем для обсуждений не находилось, и поэтому мисс рассказывала мне всевозможные сплетни, что я находил крайне утомительным.

Представить, что в моем доме появится девица, которая за обедом и ужином, а так же по вечерам и во время прогулок будет делиться со мной нескончаемым потоком глупых пересудов, о Смотрящий упаси!

Нашел я мисс Ориол в саду. Заметив ее издалека, сидящую на скамейке, я похолодел. Невеста! Моя невеста! Хотя надо отдать должное мисс Бердс, выглядела она премило. От волнения я был сам не свой, однако твердо знал, что жениться на ней не желаю. Эти мысли добавили мне решительности, и, глубоко вздохнув, я направился к ней.

Я думал, что мисс уже полагает меня своей собственностью, ожидал от нее холодных взвешенных слов, быть может упреков в том, что я опозорил ее на пикнике, поцеловав при всех. Или требований сдержать обещание, чтобы спасти ее репутацию. Каждый шаг давался мне с трудом (на эшафот я шел бы и то с большим воодушевлением). Мозг лихорадочно обдумывал, как начать разговор. Когда я был уже в трех шагах от лавки, мисс Ориол заметила мое появление, подняла глаза и... разревелась.

К такому повороту я был не готов. Совершенно. Женские слезы делают меня беспомощным и, не зная, что же мне предпринять, я встал, как истукан. Однако помня про предполагаемое коварство своей невесты и ее тонкий расчет, я не поддался на эту уловку и спокойно, насколько это было возможно в данной ситуации, осведомился, что же так опечалило барышню.

- Ах, мистер Новель! Отчего вы так сурово смотрите на меня? Вы и впрямь не любите меня, как говорят все эти противные девчонки? Они судачат, что вы только шутили, но я знаю, это не так! Ведь вы поцеловали меня, потому что больше не могли сдерживать своих чувств! И пусть все говорят, что так нельзя, но знайте же, я нахожу это крайне милым и смелым поступком. Но отчего вы так смотрите на меня? Неужели злоязычницы правы и вы... вы.... - мисс уткнулась в платочек.

Я переминался с ноги на ногу и чувствовал себя крайне глупо. Выходит, что девица любила меня? Неужто я настолько ошибался в ней? Глядя на всхлипывающую девушку, я вспоминал, как иногда ловил на ее взгляды, но право я и не думал, что она может быть влюблена.

- Что же вы молчите, мистер Новель? Если надумали разбить мое сердце, что тянуть. Так и скажите, для вас все просто забава, - леди встала со скамейки и сделала неуверенный шаг в мою сторону. Положив руки мне на плечи, она поднялась на носочки и заглянула в глаза, - скажите мне правду, Джон.

Вот тогда надо было набраться мужества и объяснить ей, что я был пьян, и что на сердце у меня другая. Все те слова, что я заготовил по дороге в дом Бердс, нужно было сказать, сказать тогда!

Однако пальчики, сжимавшие мои плечи, отчаянные серые глаза, мокрые дорожки на щеках, нежные дрожащие губы, которые я, видимо, целовал накануне - все это было настолько трогательно, что у меня защемило сердце.

Я не смог разбить сердце этой леди.

Я не смог произнести злых слов, что были правдой.

Быть может, я поступил малодушно, а быть может и нет. Я понимал, что моя любовь к мисс Дебуа не исчезнет и не растворится, я понимал, что навряд ли смогу полюбить эту девушку так же как свою подругу детства. Но мисс Шарлотты нет, она все больше мне казалась плодом воображения, а эта леди была реальной, и причинить ей боль я не смог. Каково бы мне было на ее месте?

- Ну что вы, мисс Ориол, я вовсе не шутил тогда. Конечно я люблю вас, как иначе, - говорят путь в ад вымощен благими намерениями.

Хотя я, конечно, преувеличиваю, наша жизнь не стала адом (ну может только раз, но как без этого). Я так и не узнал, действительно ли любила меня мисс Ориол, или то была талантливейшая игра, чтобы заполучить выгодную партию. Я не знаю. Но мне приятней думать, что она испытывала искренние чувства. Иначе... иначе получается глупо. Я делал вид, что люблю ее, чтобы не ранить ее чувства, а она делала вид, что любила меня... Так и прожили жизнь, притворяясь, изображая что-то... Ну уж нет, я буду верить в то, что она была искренней и в тот день и на протяжении лет, что мы прожили вместе. Иначе я не могу.

Бердтрам был рад, что помолвка состоялась. Ходил по дому довольный, даже почти перестал ворчать. Бенджамин его восторгов не разделял и относился к моей невесте крайне подозрительно.

- Она просто воспользовалась ситуацией, Джон, - говорил он во время прогулки, - и не удивлюсь, если она же вас и спровоцировала на поцелуй. Знаете, женщины умеют такое проделывать. Я рад, что вы надумали жениться, однако девица мне не нравится.
- Отменить свадьбу было бы затруднительно. Дядюшка мисс Бёрдс находится в отъезде, да и я сам... Ах, разве дело в этом! Разве я могу?... Знаете, друг мой, думается мне, мисс не так коварна, как вы говорите. Мисс Бердс искренне радуется предстоящей свадьбе, мне отрадно наблюдать ее веселое оживление.

Я размышлял, рассказать ли другу о мисс Дебуа. Меня терзали сомненья, правильно ли я поступаю. Поговорить об этом с Бердтрамом я не мог, он был всецело занят подготовкой к свадьбе, и потом пухлый скептик давно высказал мнение по поводу мисс Шарлотты: «Незачем гоняться за призраками прошлого», да именно так и сказал, слово в слово. Быть может, Шмидт подскажет мне какой-то выход.

- Мой дорогой друг, хоть я и помолвлен с мисс Ориол, и видит Смотрящий она чудесная девушка, однако... - я с трудом подбирал слова, - я люблю другую.
- Кого же, позвольте узнать?
- О! То моя первая любовь, мы провели вместе детство в Шам Ле Сим. Её имя Шарлотта Дебуа. И хотя прошло столько лет с последней встречи, я не могу ее забыть, а теперь помолвлен... - я изложил подробности истории, а так же свои опасения и тревоги.

Когда я закончил рассказывать, он еще какое-то время молчал. На лбу у мистера Шмидта залегла складочка, взгляд был уставшим, и я впервые подумал, что он куда старше меня.

- Джон, позвольте рассказать вам одну историю. Она не так занимательна как ваша, но все же представляет некий интерес. Я знал юношу, что был так же страстно влюблен в, представьте себе, француженку. Она не пропадала как ваша мисс Шарлотта, однако это была зрелая женщина, и тот юнец не смог добиться ее любви. В отчаянии он уехал в Америку, прям как вы Джон, и начал здесь новую жизнь. Шли годы, а он никого не пускал в свое сердце. И в один прекрасный момент тот джентльмен понял, что ему уже под сорок, а он спит один в холодной постели. Та леди никогда не будет с ним - ей уже идет шестой десяток, ее волосы седы, а ее племянник стоит передо мной... Что я еще вам могу сказать, забудьте ваши мечты. Живите сегодняшним днем. Лучше сожалеть о сделанном, чем о не сделанном, Джон. Женитесь вы на этой вертихвостке или нет дело ваше, но прошу вас, не позволяйте воспоминаниям отнять у вас настоящее.

Эта история потрясла меня до глубины души. До самого дня свадьбы я прибывал под впечатлением от услышанного. В голове не укладывалось, что мой друг, пройдоха Бенджамин, мог быть влюблен, пусть и в далеком прошлом, в тетушку. Однако разговор по душам с Шмидтом уверил меня в правильности решения больше, чем логичные рассуждения Бердтрама.

День свадьбы я помню как в тумане. В доме стояла ужасная суматоха, слуги бегали из комнату в комнату, взмыленный Бедлингтон раздавал последние указания, постоянно приговаривая «не успеваем, видит Смотрящий, не успеем». От венчания в церкви я категорически отказался, слишком больно было бы видеть у алтаря невесту, слишком ярко я помнил с чего начинал жизнь в городке, и потому священника пригласили в дом. Мне поручили приветствовать гостей. Я был крайне удивлен, увидев среди приглашенных мистера Пинкертона, настойчивого покупателя моих гибридов.

Я его точно не приглашал, у нас с этим джентльменов были натянутые отношения. Однако в толчее было не до выяснений подробностей, и вскоре настало время церемонии. Бердтрам рассаживал последних гостей, я стоял у алтаря, разодетый как последний франт, и ждал появления невесты. Толпа гудела в предвкушении праздника, музыканты играли веселую мелодию. Невеста в пышном белом платье вышла из дома. И только увидев рядом испуганные глаза мисс Бердс, которая должна была стать в ближайшем будущем миссис Новель, я немного успокоился. Леди волновалась больше моего.

- Как я выгляжу, Джон? - шепнула она мне.
- Вы просто неотразимы, - улыбнулся я ей, - дайте же вашу руку и не бойтесь.

Она доверчиво вложила свои ручки в мои, и сердце стало биться спокойней. Все правильно, брак - это обдуманный союз, тут нет места пылкой страсти. Я смогу сделать леди счастливой, мисс Ориол будет привольно жить в моем доме. Успокоившись, я обратил внимание на гостей. Радостные лица, довольная улыбка миссис Керли, Бердтрам похожий на сытого кота - он только что не мурчал. Один Шмидт выглядел подавленным. О, мой бедный друг, как я мог разбередить его старые раны!

переезд

Я не помню клятв, что мы произносили у алтаря, не помню поздравлений, застолья. Я не пил не капли. Танцы, и снова поздравления, поздравления, поздравления...

- Ваша невеста выглядит такой счастливой, - миссис Керли потрепала меня за щеку, - знаете мой мальчик, если жена будет счастлива, то и муж тоже.

Таким образом в 1837 году я женился на мисс Ориол (в девичестве Бердс), теперь же миссис Новель. Думаю, мне удалось сделать счастливой мою супругу. А стал ли счастлив я... Иногда я полагал, что ужасней моей судьбы нет, чаще был весьма доволен жизнью. Особенно счастлив я был в первые месяцы после свадьбы, потому как оказалось, что объятия миссис Новель, ее нежные губы и нежные руки доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие.

.

значки

 

[Ariona]

Читать

Я всеми силами старался забыть Шарлотту. У меня это почти получилось. Ну как получилось... Воспоминания подтачивали стену, что я сам воздвиг. И порой прорвавшись, словно обезумевшие от долгого заточения, вершили суд над совестью и разумом. Однако я раз за разом устранял бреши и упрочнял стену забвения. День за днем я гнал воспоминания, мечты, все то, что было так дорого, но стало невыносимым. Порой у меня перехватывало дыхание, и в горле вставал ком только потому, что какая-нибудь леди покажется со спины похожей на … нее. Тогда я заставлял себя отвернуться и думать о жене и дочери.

Дочери... Когда я узнал, что Ориол носит под сердцем моего ребенка, я испытал ни с чем не сравнимую гордость за свое отцовство и безграничную нежность к жене. Леди смущалась говорить на деликатную тему, поэтому я понял на что она намекает (и что она вообще намекает), только когда положение стало очевидным.

- Джон, вы знаете, в последнее время я чувствую себя так странно, - говорила мне жена за обедом.
- Должно быть это от того, что Мэйси опять стала готовить странный суп. И что она в него кладет? Я, признаться, тоже от него в последнее время чувствую себя не хорошо.

(Доподлинно известно что Мэйси, будучи не самой аккуратной служанкой, периодически роняла в суп то, чему там находиться вовсе не положено, а так же случалось ей варить бульон с ложкой или черпаком, по рассеянности оставленным в кастрюле, и эти знания автор желает утаить от четы Новелей во имя их же душевного равновесия.)

Когда я спрашивал, отчего супруга бледна, и предлагал открыть окна, она неизменно отвечала, что не стоит беспокоиться и причина вовсе не в духоте, а в ней самой. Как я мог знать, что Ориол выражается буквально. Со временем намеки стали очевиднее, но я все так же их не понимал. Все чаще супруга говорила: «В моем положении не стоит этого делать», но я пребывал в твердой уверенности, что она говорит о положении тела в пространстве и очень удивлялся, что она не хочет отправиться, к примеру, на конную прогулку из-за того, что сидит в кресле. Я списывал странности на женские капризы, и, быть может, на через чур удобные кресла.

И только когда животик Ориол значительно округлился, я начал догадываться. Понаблюдав за ней, я решился спросить напрямик, и какова же была моя радость, когда подозрения оправдались. Супруга счастливо улыбалась оттого, что я наконец-то догадался о ее деликатном положении, а мне захотелось поднять ее и закружить по комнате. Однако подумав, что вряд ли это пойдет на пользу малышу, я просто сжал ее руку.

До этого момента я будто бы исполнял роль примерного супруга: осведомлялся о ее самочувствии, улыбался за обедом, сопровождал на прогулках. Когда я узнал о нашем ребенке, Ориол показалась мне куда прелестней, куда ближе и роднее. Однако, леди смущалась находиться в моем обществе и всеми силами старалась скрыть беременность как что-то постыдное, и стремилась проводить время одна, избегая меня, все больше рисуя или музицируя. Так или иначе, почти на все время беременности жены мы оказались порознь из-за ее предрассудков.

Не желая тревожить Ориол лишний раз, я больше времени проводил в саду или же в кабинете за книгами. Я восстановил садик за домом - там росли лучшие растения, я по праву мог cчитать себя успешным ботаником. Именно в ту пору я проникся любовью к печатному слову. На полках у меня стояли произведения Эдгара По, лорда Байрона и рассказы Ирвинга. В нижнем ящике я прятал пару дамских романов, которые с упоением перечитывал. Провозившись весь день с саженцами, я с наслаждением вытягивал ноги в кресле у камина и зачитывался историей о мистере Дарси и мисс Беннет.

Узнав об отцовстве, я серьезней стал относиться к делам. Посоветовавшись с Бердтрамом, я решил выкупить еще земли под виноградник, а также вложить средства в недвижимость. Деньги для этого я выручил, продав драгоценности из шкатулки. Расставался я с ними без сожалений, то были просто дорогие безделушки, однако медальон с миниатюрой индианки, поразивший меня, решил оставить. Его я хранил в кабинете вместе с любовными романами, зная, что туда не заглядывает жена, а у Бердтрама, хвала Смотрящему, нет привычек шарить по ящикам. Таким образом у меня появилась маленькая тайна от домочадцев.

продажа и покупка

Чем ближе был срок рождения ребенка, тем больше я переживал за здоровье супруги. Ориол была хрупкого телосложения и потому, когда настал волнительный момент, я тотчас отправился за доктором, велев Мэйси посидеть с миссис Новель.

Доктор утверждал, что младенец появился на свет быстрее многих, однако мне, мечущемуся в столовой, показалось, что прошло полжизни. Я не мог найти себе места, то садился, то снова вскакивал, принимаясь мерить комнату шагами и прислушиваясь к тому, что творится наверху. Не притронувшись ни к пирогу, ни к нектару, заботливо оставленными Бертрамом на столе, я впервые в жизни пожалел, что так и не научился курить трубку. Мне было страшно, что Ориол умрет, что с малышом что-то случится, хотя у меня и не было даже малейших оснований так думать. В очередной раз присев на краешек стула я услышал... я услышал первый крик моего ребенка!

- Мастер Новель, мастер Новель, у вас же дочурка родилась! - кричала Мэйси, сбегая по лестнице, - ох и чудная крошка, я вам доложу. Сейчас доктор омоет ее, и можете взглянуть одним глазком.

Когда я увидел малышку рядом с уставшей Ориол, мне стало страшно брать младенца на руки, стало боязно, что я ей наврежу - она была такая крохотная, такая беззащитная, и казалось, что только в объятьях матери она в безопасности. Однако когда супруга положила малюсенькое тельце мне на руки, теплое, живое, нежное, я почувствовал безграничное счастье. Мне захотелось защитить дочурку от всех напастей — и от злых мальчишек, и от ночных кошмаров, и от неблагонадежных ухажеров. Ни один мужчина не посмеет ее обидеть!

Она вырастет такой же красивой, задорной, смелой, умной как Шарлотт... что?! Я посмотрел на супругу. Наша дочь станет такой же как она, станет похожа на свою мать, на Ориол. Она будет так же обворожительна, так же ярко будет улыбаться, так же красиво научится рисовать и будет наверняка так же забавно спотыкаться на верхней ступеньке лестницы. Дочурка станет похожа на маму, а она, видит Смотрящий, не далека от идеала. Однако чувство эйфории куда-то пропало.

.

отчёты с дальней полки

Бедтрам, будучи крайне ответственным джентльменом, писал отчеты о делах в поместье. Я же, будучи не самым ответственным джентльменом, складывал их на полку, особо не вникая.

Отчет за год 1838, ознаменованный рождением Элеоноры Роуз.

1. На празднование дня рождения мистера Новеля пошло 58 симолеонов. Они были истрачены на торт, который мистер Новель съел с такой задумчивостью, что надо думать торт не стоил потраченных не него средств.
2. На совершеннолетие Мэйси, кухарки, было выделено небольшое количество денег, а именно: 17 симолеонов на новый фартук и 23 симолеона на платок, что являлся ей подарком от хозяев.
3. Мистер Новель, разрешив свадьбу Букера и Мэйси, подверг себя дополнительным тратам и хлопотам: на свадьбу были выделены 4 бутылки нектара из погреба хозяина, а так же предоставлен дополнительный выходной для обустройства на новом месте, что является непозволительным расточительством.

4. Отчет по Мэйси Миллер:
- в зимний период кухарка отправлялась на рыбалку вместе со всеми остальными домашними рабами, благодаря ее улову удалось сэкономить 1058 симолеонов;
- на плантациях проявила себя отменно, за что ей был выдан четвертак, как поощрение;
- по возвращению из Франции оказалось, что Мэйси прекрасно разбирается в виноделии. Болтовня между слуг приносит неожиданные плоды. Было велено ей обучить других работников этой науке.

5. Отчет по Квинси Миллер:
- в работе на плантациях безусловно лучший. Знает все о посадке и уходе за виноградом, потому назначен надсмотрщиком. Получил новую шляпу, на которую пошло 5 симолеонов;
- научился ставить сети на реке лучше других, и благодаря его улову было сэкономлено 3067 симолеонов, однако среди зимы Кв. Миллер заболел необычной болезнью, и на его лечение было потрачено 40 симолеонов (пришлось дважды вызывать доктора);
- освоил навыки виноделия благодаря наставлениям дочери и, тем самым, подтвердил свое право быть надсмотрщиком.

6. Отчет по Букеру Синглотнону:
- в работе на поле проявил себя неплохо, и потому получил заслуженный четвертак;
- его зимняя рыбалка принесла 2670 симолеонов, из которых 70 было потрачено на новые сапоги;
- больше навыков не усвоил, провел слишком много времени бегая за Мэйси, потому и получил разрешение жениться. Выскажу надежду, что будучи женатым, Букер станет работать лучше;
- так же этот негр оказался крайне честолюбив (слишком много в нем гордости, что он служит богатому человеку), и был дважды замечен, задирая слуг бедняков. За что был наказан, однако без должной суровости, ибо, по моему разумению, мистер Новель обращается слишком добросердечно с голодранцами (только одних семян было им подарено на 350 симоленов!), и, быть может, после этой выходки соседские бедняки перестанут докучать нам своими проблемами.

7. Отчет по Родни Синглтону:
- к работе на поле Родни относился без должного энтузиазма, однако и не ленился, четвертак не получил;
- в рыбалке же преуспел и его улов принес 2980 симолеонов, что я нахожу весьма недурным;
- занимался ремонтом телег и изготовлением мебели (на расходные материалы ушло 7520 симолеонов);
- Родни хорошо играет на лютне, и потому получил два выходных от полевых работ, чтобы развлекать гостей мистера Новеля.

8. Ремонт в доме можно считать окончательно завершенным, поэтому работники, что были заняты тут, отправлены на новоприобретенные земли, где особо не хватает рабочих рук. Была выделена для переезда телега, а так же 900 симолеонов на материалы для строительства хижин.

9. Общая прибыль за год составила 37 117 симолеонов.

.

Баллы

Было: 2
+ 1*2 (выполненные мечты жизни Джона и Букера)
+ 0,5*2 (очки стремления Букера и Родни)
+ 0,25*4*4 (за 40 растений, выращенных каждым из 4х рабов)
+ 0,25*4*2 (по 4 навыка максимального уровня у Квинси и Родни)
+ 0,25*3 (три навыка Мэйси)
+ 0,25*2 (два навыка у Букер)
+1 (черная овца, русалка)
+ 0,5 (за 6-ю черту характера Джона)
+ 0,25 (за достижение вершины соц. группы ботаники)
+ 0,5 (за поколение ставшее партнером предприятия)
+ 1*2 (две плантации с уровнем три звезды)
+ 0,5 (за поколение, выкупившее общественное здание)
+ 1 (выкупленная бакалея)
Итого: 17,5

от автора

Итак, теперь в доме остались: чета Новелей, Бертрам Бедлигтон/управляющий, Мэйси/горничная, Мистер Глин/лошадка мистера Новеля.

К сожалению, автор не имеет возможности полностью реализовать в игре реалии тех времен, поэтому стоит помнить, что «за кадром» остаются рабы, трудящиеся на плантации, а в конюшнях стоит по крайней мере десяток лошадей, представленных в лице одного мистера Глинта.

Посвятив читателя в технические подробности, автор с чистой совестью возвращается к повествованию.

 

[Ariona]

Читать

Мне всегда думалось, что рождение ребенка сильно меняет женщину, что она становится спокойнее, ответственнее, в ней просыпается естественная гармония. Почему-то я ждал, что моя супруга в одночасье превратится из легкомысленной девчонки в Мадонну с младенцем. Стоит ли говорить, что этого не произошло?

Итак, до помолвки я полагал мисс Ориол Бердс легкомысленной кокеткой и хохотушкой и в общем-то был не далек от истины. Но я видел только одну сторону монеты. Она же как любой человек оказалась куда сложнее и многограннее. Узнать характер жены мне удалось только после рождения Рози, аж через полтора года после помолвки.

До свадьбы мы с миссис Новель виделись считанные разы - я пребывал в смятении по поводу скоропалительной помолвки и потому избегал встреч с ней. Несколько месяцев после свадьбы мы наносили визиты друзьям и соседям, чтобы те имели возможность поздравить нас и еще раз отпраздновать это событие. Приемы в честь молодоженов, барбекю, балы - мы с Ориол прибывали на нескончаемом празднике. Какой-либо вывод о нраве жены в то время сделать я не мог.

По возвращению на плантацию Ориол превратилась в застенчивую тихоню. «Неужто она такая дома?» - думал я. Как оказалось, все дело было в беременности - леди смущалась своего положения. Так что, когда я впервые взял на руки крошку Рози, я совершенно не представлял какова ее мать.

В ней удивительным образом сочетались нелепость и очаровательность, нежность и эгоизм, капризность и покорность. Узкий кругозор и зависимость от чужого мнения уравновешивались легким нравом, а ее искренность и открытость с лихвой компенсировали некоторую рассеянность и неуклюжесть. На нее невозможно было подолгу злиться — шуткой или лаской она всегда удачно находила путь к моему сердцу.

Ориол приходила в восторг от новых нарядов и украшений (солидная часть моих сбережений осела в ювелирной лавке). Могла часами крутиться у зеркала, а после с самодовольным видом усесться в кресле с книгой, которую она «читала» с самого нашего знакомства, но продвинулась не дальше второй страницы, ей-ей! Книга надоедала ей за пять минут, она легкомысленно закидывала ее в ящик, даже не заложив страницу, и шла рисовать на балкон. Этому занятию она предавалась часами, конечно же забыв одеть фартук, и вечером я находил ее перемазанной краской, но очень довольной.

Когда супруга переехала в мой дом, она и не помышляла о живописи. Я же, не зная, что подарить ей на свадьбу, посоветовался с Бердтрамом, и тот предложил купить Ориол мольберт и масло. Мол, всем леди нравится «размазывать краски по холсту». Это была единственная стоящая идея, поэтому на балконе, примыкающему к нашей спальне появился кованный аккуратный мольберт. Супруга без особого энтузиазма нарисовала пару набросков, а я похвалил их. С этого началось увлечение Ориол живописью. Ее очень волновало мое мнение, поэтому мне приходилось по десять раз на дню бросать работу в теплицах и подниматься к ней, чтобы оценить очередной мазок. Еще супруга уговаривала купить ей рояль, мол ей всегда хотелось научиться играть, и она даже мечтала основать свой музыкальный кружок, но я решил, что пока достаточно и мольберта.

Ориол очень гордилась мной, своим супругом. Она находила мой отъезд из Англии крайне смелым поступком, так как сама она не покидала пределы Аппалузы ни разу в жизни. Ее восхищало во мне все: как я добился успеха в городе, как не побоялся выкупить старинный дом и как отчаянно убил вчера паука в коридоре. Вечером, сидя на диване, она частенько просила меня рассказать о других городах, где мне приходилось бывать, об историях из «этих жутко умных книг», слушала крайне внимательно, не перебивала.

Вечером она ставила мои домашние туфли к камину, под одеяло клала грелку, а сама усаживалась в кресло, подогнув одну ногу под себя, и ждала моего прихода. Услышав шаги за дверью, Ориол вскакивала (я слышал, как статуэтка падает с каминной полки, задетая краем шали) и кидалась мне на встречу, чтобы повиснуть на шее. Но тут же менялась в лице (видимо вспоминала, что леди так вести себя не положено), оправляла юбки и чинно осведомлялась, как прошел мой день. Ручаюсь, что она не понимала и половины из моих рассказов, однако всегда внимательно слушала и старалась проявить участие. Какие бы события я ей не излагал, она всегда видела меня победителем. И даже если я говорил о своих неудачах, миссис Новель находила за что похвалить. С ней я чувствовал себя уверенным и сильным, мне не нужно было ничего доказывать, и это было прекрасно.

Ориол всеми силам старалась обо мне заботиться. Правда ее рассеянность зачастую заботу оборачивала в трагедию (житейского, конечно, масштаба). К примеру, когда она решила помочь мне прополоть виноград в теплицах. Встала пораньше, тихо-тихо прокралась в сад и прополола... Тем утром я недосчитался пары редких образцов. На нее невозможно было сердиться - только взглянув на виноватое личико, мне захотелось пожалеть ее саму. А тот случай, когда она решила подлатать вещи... Как же я был удивлен, найдя зашитую горловину! Но самый запомнившийся для меня инцидент той поры - это "вафельки".

вафельки

Однажды, вернувшись с конной прогулки, я застал супругу в столовой с тарелкой непонятного содержания. Она испугалась, поставила тарелку на стол, потом снова взяла в руки, окончательно смешалась и покраснела.

- Позвольте узнать, что это у вас такое? - Ориол все же определилась с местонахождением тарелки и водрузила ее на стол.
- Это... ну... вафельки... - в доказательство своих слов, жена ткнула вилкой в черную массу. - Я решила порадовать вас завтраком, и хотя Мэйси отговаривала меня, все же решилась приготовить вам … вот, - еще один тычок в субстанцию, - я же помню как вы нахваливали ее стряпню. Ну вот я и... а они...

Ориол была готова разреветься от обиды, и я понял, что ситуация критическая.

- Ну что вы, дорогуша, не стоит так убиваться. Я непременно их опробую, - сказал я и сам поразился своему мужеству.

Супруга не высказала удивления и, покорно положив несколько вафелек на тарелку, скромно присела на соседний стул. Мне ничего не оставалось, кроме как перейти от обещаний к действиям. Вафли, если их можно так назвать, были комками полусырого подгоревшего теста, и один их запах вызывал отторжение. Однако я бы счел себя трусом, если бы не смог одолеть порции. Пока я мужественно глотал черную массу, стараясь не жевать, Ориол восторженно следила за моими действиями.

- Вы просто необычайный человек! Рискнули опробовать мое первое блюдо, ведь я, право, раньше к плите и близко не подходила! Но раз вы можете их съесть, значит они не так плохи. Хотя выглядят они не очень-то аппетитно.

- Мило, что вы заботитесь обо мне, но ведь для этого есть слуги. К чему вам стоять у горячей плиты и портить нежные ручки. Я оценил порыв, дорогуша, но впредь не стоит такого делать.

«Такого делать точно не стоит делать», - подумал я про себя, с усилием проглатывая очередной кусок и выдавливая улыбку.

- О, вы так обо мне печетесь! Мой милый супруг! Но, право, мне хочется вам иной раз чем-то угодить. Так что уж позвольте мне делать для вас такие маленькие радости, мне не сложно.

- Ну если вы так этого желаете, - я изо всех сил старался, чтобы в моем голосе не звучало отчаянье. - Может стоит поучиться у Мэйси? Она в кулинарном мастерстве поднаторела. И начать с простых вещей, раз уж вам так хочется готовить. Можете сделать салатик на ужин...
- Нет, нет! О, Джон, помнится вы говорили, что самую вкусную тушеную лососю готовят в Шам Ле Сим! А вот я сегодня на ужин приготовлю вам форель... Правда не знаю тушат ли ее... Но все равно! Уверена, она не будет уступать той лососе!

Представив форель, что не будет уступать «лососе» я все же подавился.

---

о

А с каким воодушевлением супруга ждала первого выхода в свет! После родов Ориол прибавила несколько дюймов в талии, поэтому в то утро я был вынужден пережить примерку всего гардероба, чтобы помочь решить, какое же платье делает ее «неотразимой и в то же время серьезной, но чтобы оно стройнило и чтобы...». Указав на первое попавшееся, я ушел вниз, думая, что тем самым супруга быстрее соберется к выходу. Однако спустилась она только через два часа.

- Джон, давайте купим зеленого бархата на новое платье, - щебетала супруга по дороге, - и новые туфельки на маленьких каблучках, как у мисс Грэйси. И чтобы они были с бантиками. Непременно! И лент. Я видела в лавке...

Ориол была рада увидеть приятельниц, но еще больше был рад я, что теперь вопросы лент, платьев и рюш обойдут меня стороной. «Почаще надо приглашать ее подруг, - решил я про себя, - наговорившись с ними на подобные темы леди будет меньше досаждать мне».

Надо отдать должное супруге, у нее было одно прекрасное качество. Она то что называется «не выносила сор из избы». Хоть мы немного и повздорили по дороге (когда Ориол обнаружила, что я перестал слушать про ленты), однако при посторонних она обращалась ко мне уважительно и всем своим видом показывала, что слушается. Если заходил разговор, она ненавязчиво замечала какой у нее замечательный супруг - хвалиться моими достижениями ей не надоедало. Что и говорить, это было крайне лестно.

Миссис Керли, все утро провожающая меня странным взглядом, направилась прямо к нам, явно намереваясь что-то сказать. За год она сильно постарела. Хоть ходила она все так же прямо, без трости, было видно, как тяжело ей это дается. Начала говорить старушка еще издалека и потому громко, так, что начали оборачиваться:

- Сидите тут, на солнцепеке, не ровен час заболеете... Молодые, о здоровье не думают... - миссис была явно не в настроении. Остановившись около нас она вся как-то ссутулилась и погрустнела, - такие хорошие, молодые...

Старушка была похожа на черепаху - морщинистую, с уставшими глазами, казалось, ей каждое движение дается с трудом. Мы с Ориол не знали, что на это ответить и смущенно переглянулись.

- Молодые... Вам жить и жить в том домике. Да, Джон, я видела как ты его отстроил. Молодец, ты мальчик, молодец. Да вот только я, - она неуверенно переступала с ноги на ногу, - я же вам столько зла сделала.
- О чем это вы, миссис Керли? - воскликнула Ориол. Она встала со скамейки и обняла старушку, - что вы такое говорите. Вы верно на солнце перегрелись, вам бы присесть.
- Оставь меня, - в голосе миссис появились привычные властные нотки, - мне нужно с твоим мужем поговорить. Пойдем, Джон!

И не слушая возражений, пожилая леди направилась в сторону столов. Я терялся в догадках, что за «зло» имела ввиду старушка, потому как на моей памяти она мне делала только «добро». Догнав ее (и я сравнивал старую леди с черепахой?), я ждал пока она соберется с мыслями. Старушка выглядела совсем растерянной.

- Джон, - начала миссис Керли неожиданно уверенным тоном, - я хочу чтобы ты взял к себе моего мистера К. Нет, не перебивай! Да что за манеры такие, где уважение к старшим!? Сегодня вечером конь будет у тебя на плантации, я распорядилась, позаботься о нем как следует. Мистер Керли, то мой муж, тот еще был сноб, не разрешил назвать коня мистером Керли, мол то его имя. А как еще называть лучшего мустанга в округе, он ведь что член семьи. С тех пор я его так и зову, мистер К... Так вот ты позаботься... А я... Так о чем я говорю? Ах, да. Джон, я очень виновата перед тобой. И я надеюсь искупить свою вину тем, что отдам тебе своего мистера К.

Я совсем ничего не понимал. Ни в каком помутнении рассудка старушка не согласилась бы расстаться со своим жеребцом.

- Я не могу тебе сказать обо всем так, глядя в глаза, - продолжала старушка с трудом подбирая слова, - но мне жаль, мальчик, что я так с тобой обошлась. Если бы можно было прожить жизнь еще раз, я бы все сделала по-другому. Я написала тебе письмо и все объяснила в нем. А теперь ступай к своей Ориол, она же вся от любопытства извелась, - тепло улыбнулась миссис Керли.

Едва дождавшись вечера и даже не заглянув в конюшни, я отправился в кабинет и стал перебирать почту. С нетерпением открыл ящик: конверт с вензелем от Аллуэты Бердс с подписью «моему дорогому братцу...», кривая надпись «помидорному магнату от Шмидта»... Ну где же он! «Дорогому другу...», «моему родственничку...», «отчет Б.Бедлингтона за 1838 год...». Что? Я взял конверт из уже отложенных. «Моему родственничку от мистера Пинкертона». Пинкертона?!

Сердце нехорошо заныло. Родственничку...
В памяти всплыло лицо Пинкертона. Я вдруг вспомнил, как он говорит:
«...а вот когда мы с вами породнимся...»

Нахлынувшие воспоминания когтили грудь изнутри. Похолодевшими руками я соврал сургуч, достал листок бумаги и с трудом заставил себя читать.

Многоуважаемый мистер Новель, спешу обрадовать вас известием, что дела в Бриджпорте я успешно завершил, и потому в следующем месяце возвращаюсь в Аппалузу. Вам следует все подготовить для переезда в город. Вы же не осмелитесь перечить мне теперь?

В памяти всплыли его слова:
«... вы же не осмелитесь поцеловать ту леди...»

Я вскочил на ноги, и стул с гулким стуком опрокинулся на пол. Усилием воли я заставил себя читать дальше письмо:

Вы делаете лучшие нектары, а это очень прибыльное дельце и теперь мы с вами партнеры.

В памяти прорисовывалась сцена на том злосчастном барбекю, где я оказался обручён:
«...мистер Новель, вы делаете лучшие нектары. Но отчего вы их не пьете?»

Я продолжал читать:
Те сто симолеонов, что вы выиграли только начало. Теперь, сотрудничая со мной, вы сможете получить куда больше, упрямый вы мальчик.

Я с ужасом вспоминал подробности того дня.
«...вот ваша заслуженная награда, Джон, вы и впрямь не трус. Ну а теперь дайте мне расписку за эти 100 симолеонов, я же не могу отдать вам их так. Пишите. Я, Дж. Новель, получил сто симолеонов от мистера Г. Пинкетрона как выигрыш в споре. Предметом спора являлся... Ну же, аккуратней, это ведь документ...»

Строчки письма расплывались перед глазами:
Вы благоразумный юноша и понимаете, что вступив в брак, пути назад нет, каким бы способом не был он заключен, а что касается вашей супруги...

Дверь кабинета скрипнула, я вздрогнул и с трудом оторвал взгляд от черных ровных строчек.

- Джон, я услышала грохот, вы в порядке? - Ориол поднимала стул.
- Оставьте меня, - сказал я не своим голосом.
Я поцеловал ее тогда не по доброй воле, а на спор! На спор с ее дядей! Она знала? Ну разумеется знала, иначе бы в жизни не согласилась выйти за нахала, что пьяным целует малознакомых девушек. Я смотрел на жену изменившимся взглядом.
- Джон, что...
- Прошу, оставьте меня, - я никогда раньше не позволял себе такого тона.
Ориол выскользнула за дверь, и мне оставалось только слушать стук каблучков по лестнице. Тук-тук-шарк (споткнулась на верхней ступеньке пролета, как всегда), тук-тук-тук...

Стряхнув оцепенение, я сел и уже безо всяких эмоций продолжил читать. Только сердце грохотало в груди.

А что касается вашей супруги — вы же не хотите, чтобы я расстроил вашу беременную жену? Или срок уже пришел? Подумайте как следует Джон, это просто разобьет ей сердце, а ведь она мать вашего ребенка. Полагаю мы с вами поладим, упрямый мальчик. Через месяц я приеду и надеюсь на ваше согласие и содействие, иначе мне придётся показать вашей супруге расписку. Жаль будет видеть племянницу Ориол, когда она поймет, что стоила для вас сто симолеонов.
Отныне и навсегда, ваш любимый родственник Г. Пинкертон.

Я отшвырнул письмо словно то была ядовитая змея.

Попытался успокоиться и вникнуть в смысл слов. Ориол не знает? Меня словно ударили чем-то тяжёлым по голове.

Сто симолеонов. Великий Смотрящий, моя жена стоила мне сто симолеонов! Ориол не знает об этом! Ориол не знает про пари! Её сердце будет разбито! Или знала... Она разыграла влюбленную, чтобы... Она не могла... Или могла? Она такая кокетка...

На ватных ногах я встал со стула, сделал два шага к двери. Она стояла здесь несколько минут назад, я все еще чувствовал запах ее туалетной воды, которую сам же и подарил. Я толкнул дверь и вышел в пустой холл, пять шагов до лестницы. Ступенька, еще одна... Поворот. Дверь спальни. Ориол была там, я знал это точно.

«Раз, два... три...» - посчитал я про себя и взялся за дверную ручку.

Конечно же я напрочь забыл о письме миссис Керли.

техническое

дополнение "сезоны" вновь было установлено

Значки

 

[Ariona]

Читать

Ориол сидела у потухшего камина. Миниатюрные ручки сжаты в кулачки, на детском личике застыл испуг, худенькие плечики чуть заметно подрагивали. И это коварная, расчетливая интриганка? Двумя решительными шагами я пересек комнату, поднял супругу из кресла и заключил в объятья.

- Простите меня, милая. Я получил дурные новости, только и всего. Мое поведение было недостойно, надеюсь вы сможете меня простить за мою грубость, - Ориол пробормотала сдавленное «угу» мне в плечо. - Вот и славно.

Уже через полчаса она, кажется, и думать забыла об этом инциденте. Легкомысленность и рассеянность супруги, которые поначалу казались серьезными недостатками, определенно начинали мне нравиться. На ее робкие попытки узнать, что же меня так расстроило, достаточно было ответить: «Дорогуша, то мужские заботы. Незачем вам забивать ими свою хорошенькую головку». И хорошенькая головка, кивнув, тотчас устроилась у меня на плече, чтобы задремать. Ко мне же сон не шел.

Я пытался собрать воедино все, что знал о мистере Пинкертоне. Пару лет назад он хотел выкупить гибридный виноград и предлагал мне сотрудничество. Мистер был моим конкурентом. Понятно почему его так прельщала идея семейного бизнеса. Если бы мистер Пинкертон попросил помощи или поддержки, я, как родственник, не отказал бы ему. Но Пинкертон вел себя совершенно не по-джентльменски. Он пошел на шантаж да ещё в столь преклонных годах! Может, обстоятельства в его прошлом толкнули его на дурную дорожку? В глубине души я чаял помочь ему исправиться. Я хотел больше разузнать об этом господине, и потому следовало поехать в город и разузнать о нём как следует. Решив, что мне следует предпринять, я наконец заснул.

Разбудили меня голоса, что раздавались из детской. Прислушавшись к ворчанию Бердтрама, перебиваемому возражениями Ориол (и все это под аккомпанемент хныканья дочки), я улыбнулся. Моя семья. Моя самая настоящая семья.

- Кто так держит младенца! Да вы не ровен час уроните ее. Миссис Новель, дайте мне Рози. Да не так... Ох!

Хныканье малышки стихло, а вот Бердтрам начал произносить звуки, совершенно не вяжущиеся с его обычной манерой речи. Что-то вроде такого: «Ути, моя хорошая! Кто тут проснулся? У-тю-тю».

- Мистер Бедлингтон, смею заметить, что это моя дочь, и я умею с ней управляться! Вы каждый раз призраком появляетесь в детской, стоит мне взять ее на руки, - послышался возмущенный голосок Ориол.

Поучительные интонации Бердтрама, который что-то обстоятельно объяснял, слились с писками малышками и возражениями Ориол. Я перестал прислушиваться и занялся своим утренним туалетом. А ведь и впрямь, Бедлингтон проводил очень много времени с малышкой. Ориол любила дочку, но я и сам тревожился, когда супруга держала ее - как бы не уронила. Меня малышка не узнавала, что было очень обидно, и даже начинала плакать, когда оказывалась у меня на руках. Зато стоило Бердтраму взять Рози, как та начинала попискивать и озорничать.

От раздумий меня отвлек звук бьющегося стекла в детской.

- И вы хотите так же уронить Рози? Миссис Новель, не стоит рисковать здоровьем дочери, - наставительно сказал Бедлингтон, а я не смог удержаться от улыбки, представив лицо Ориол.

Обдумывая, каким образом перевести семью в город на время, я вспомнил про Алуэтту Бердс. Сестра Ориол жила одна в небольшом домике на окраине Аппалузы-Вилледж и давно приглашала нас погостить. Я все отказывался, но в связи с обстоятельствами решил написать ей о нашем скором визите. В погребе накопилось достаточно бочек с нектаром на продажу, а в амбарах - мешков с кофе.

До отъезда я приводил свои дела в порядок. Теплицы оставил на Мэйси - она здорово наловчилась мне помогать и потому должна была справиться в мое отсутствие.

В последнее время я много экспериментировал с компонентами нектара, добавляя в состав груши, мякоть арбуза и даже ягоды. Нектарница тогда стояла в пристройке, отведенной под теплицы, что было неудобно, но я, увлеченный работой, ничего не замечал. Задумчиво жуя кофейные зерна, я мог возиться с аппаратом до рассвета.

Вечер перед отъездом (плавно перешедший в ночь, а потом и в утро) я провел за очередным многообещающим рецептом. И только заметив, что свет на горизонте заявляет о своих правах, окрашивая небо в лиловый цвет, я завершил работу. Выйдя из теплицы и вдохнув полной грудью прохладный воздух, я посмотрел на небо.

Время перед рассветом — оно особенное. Один день навсегда ушел в небытие, растаял в багрово-красном закате, а новый только собирается озарить светом мир. Стираются границы привычного мира, из темноты постепенно вырисовываются очертания знакомых предметов, но в неверном свете нового дня они кажутся не более, чем фантомами. Все вокруг и главное ты сам становится чем-то нереальным, немного ненастоящим. Бессонная ночь только усиливает эти ощущения. Так что увидев лошадей около конюшни, я не очень-то и удивился.

Взяв под уздцы фыркавших жеребцов, я открыл ворота и, запустив нежный утренний свет в темноту конюшни, вошел вслед за ним сам. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел в глубине конюшни силуэт. Силуэт индианки, покойной хозяйки поместья. Она была точь-в-точь как на миниатюре, только вместо европейских нарядов мое предрассветное виденье было одето в короткое платье из оленьей кожи, расшитое бисером, которое открывало вид на совершенно невероятные босые ножки.

В первый момент я решил, что мне начали сниться сны наяву. Как часто разглядывая медальон, я представлял ее в естественном образе — с заплетенным пером в волосы и в таком вот платье. Сколько раз я думал, как суженый впервые встретил ее, и что греха таить, представляя себя на его месте. Фырканье коней, запах сухого сена, кожаные поводья у меня в руке — все было реальней, чем этот силуэт передо мной. Она казалось мне заблудившимся образом из моих фантазий.

Сделав шаг к девушке (скорее по инерции нежели с каким-то намерением), я спугнул видение. Настороженно взглянув на меня, она бесшумно шагнула к дальней стене и замерла.

- Стойте...

Мой голос был непозволительно настоящим в предрассветном мороке. Казалось, что иллюзия вот-вот должна раствориться. Однако девушка стояла все там же. Бессонная ночь делала мысли тягучими, путаными, и я непозволительно медленно осознавал действительность. Эта леди вполне настоящая. Из крови и плоти.

- Доброй ночи, мисс. Позвольте узнать, что вы здесь делаете?

Девушка молчала и пристально смотрела на меня. Я предпринял еще одну попытку.

- Меня зовут Джон Новель, я хозяин этого дома.
- Я знаю, - коротко ответило утреннее привидение. Говорила она по-английски с незнакомым акцентом.
- Знаете? - Я старался быть предельно дружелюбным. - Но откуда вы меня знаете? И как вас зовут?
- Я видела тебя здесь десять зим назад. Ты пришел в мой дом. Ни один бледнолицый не приходил с самого пожара. Я следила за тобой в тот день. Ты ходил по дому один, ты стоял у кровати моих родителей. Я видела, что духи этого дома приняли тебя. Твоё имя такое же как и в тот день, Джон Новель. И моё имя такое же, как и в тот день - Хэй-ли-тоо-йа-лат-кехт, - увидев растерянность на моем лице она снисходительно добавила, - это значит «дочь огня».

Сделав это заявление девушка замолчала. Она следила за мной? Мне стало жутковато. Ее ответы ничего не объясняли, а только порождали новые вопросы.

- Вы были хозяйкой поместья? Вы не погибли в огне? Но где вы были все это время? И почему сейчас пришли сюда, в поместье?
- Джон, ты задаешь много вопросов.

Я смущённо умолк.
- Ты говоришь так, будто меня много. Ты видишь духов, что сопровождают меня? - на ее невозмутимом лице появилось некое подобие любопытства.
- Духов я не вижу, - я не смог сдержать улыбки. - Так принято говорить, если уважаешь собеседника. Я могу обращаться на «ты». Ты ответишь на мои вопросы, Хей-ли-тоо?
- Да, - она помолчала. - Я была маленькой хозяйкой этого дома. Я не погибла в огне. Много зим назад в этой конюшне меня настиг большой огонь. В тот день мне было пять зим от рождения, я испугалась большого огня, но выпустила лошадей из стойл. Мои родители погибли, а я сбежала к дедушке Охаесе Великой Сосне.
Она дочка того джентльмена из легенды! Это было просто невероятно!
- Пришло время вернуться в твой город, Джон Новель. Потому что Эсме ушла тропой мертвых.
- Какая Эсме? У нас в доме нет никого с таким именем. И никто у нас не уходил тропой мёртвых, - растерялась я.
А потом меня осенило! Миссис Керли звали Эсме! Я вспомнил как в нашу последнюю встречу миссис Керли подарила мне своего коня, как она путано говорила о каком-то зле, которое она мне якобы принесла. Неужели почтенная матрона умерла?
- Миссис Эсме Керли? - осторожно уточнил я.
- Да.
- Миссис Эсме Керли ушла тропой мёртвых?
- Да. Сегодня ночью.
- Но откуда ты узнала...
- Духи рассказали, - лаконично пояснила Хэй-ли, - если научиться их слушать, они многое могут поведать.

- Ты любила её и пришла проститься? - я преисполнился сочувствия к потере девушки. Миссис Керли приходилась сестрой джентльмену, что владел моим поместьем до пожара. Выходит Хэй-ли потеряла сегодня тётю.
- Эсме хотела моей смерти. Потому я ушла с этих земель и жила много зим с племенем Таос, что за рекой в семи днях ходьбы. Когда души сказали мне, что смерть идёт за Эсме, я покинула племя и двинулась в путь. Настало время придти в дом моих родителей.
- Зачем? - растерялся я.
- Этого духи мне не открыли.

Значит «дочь огня». Она так похожа на мать, чья миниатюра хранится у меня в кабинете. Какая ирония судьбы: встреть я ее раньше, то вполне мог бы повторить историю предыдущих хозяев поместья (я про романтическую легенду, а не смерть в огне). Меня так пленила та трогательная история, что я бы непременно захотел добиться симпатии этой девушки. Сейчас же я думал только о том, что хочу спать, ну и что у Хэйли очень красивые ножки. Рассвет занимался вовсю, окна конюшни были светлые. Вечером этого дня мы должны были ехать в Аппалузу-Вилледж, и непредвиденные гости не входили в мои планы. Однако было бы грубо выставить девушку из дому, ведь она проделала путь в «семь дней ходьбы».

- Мисс Хэйли, я понимаю ваше... твое желание увидеть дом родителей и не буду препятствовать. Будь моей гостьей, я распоряжусь подготовить тебе гостевую спальню. Я с семьей отбываю в город по делам в скором времени, так что прошу меня простить за то, что тебе придется остаться здесь одной со слугами и мистером Бедлингтоном, моим управляющим.
- Ты хороший человек. Я сложу песню о тебе и буду петь ее три луны так, что Великий Дух услышит меня, - заявила девушка.

.

переезд

Уснул я, как только моя голова коснулась подушки. За окном вступил в свои права новый день, а мне снилось, что я убегаю от мистера Пинкертона в компании длинноногой Хэйли.
.

письмо миссис Керли

Письмо от миссис Керли я прочел, как проснулся. В доме шли сборы к отъезду: бочки с нектарами грузили на повозки, мешки с кофейными зернами доставали из амбара, Ориол бегала по дому в поисках «той» шляпки, без которой уехать было никак нельзя, а Мэйси готовила прощальный ужин. Слова старушки глубоко тронули меня, но в суете я быстро отвлёкся от давнишней истории.

Мистер Новель, я решилась написать вам, ибо чувствую - мой век на исходе. Столько грехов отягощает душу, что я и не помышляю о царствии Смотрящего. Я не жалею о том, что делала, я остаюсь верна своим идеалам. Вот только искренне жалею, что поступила дурно с вами, я не желала вам зла, вы такой славный мальчик. События, о которых я буду вести речь, произошли задолго до вашего появления в Аппалузе, но тем не менее имеют непосредственное отношение к вашей персоне. Выслушайте же мой рассказ и помните - не вам меня судить.

Наверняка досужие сплетники донесли вам, что в особняке, которым вы нынче владеете, тридцать лет назад проживала я со своим кузеном. Он занимался разведением лошадей и, надо сказать, неплохо преуспел, а я же помогала братцу во всем и не знала беды. Наша семья ждала, что мы со дня на день объявим о помолвке, однако же мой своевольный кузен не спешил с предложением руки и сердца. Все чаще он пропадал на прогулках, все позже возвращался, и вот в один из дней он привел домой туземку, представьте себе, и объявил о своих намерениях женится на ней! Каково же было мое возмущение! Сделать хозяйкой поместья грязную дикарку, предпочесть ее мне! Братец был настроен решительно, он устроил переговоры губернатора и вождя этих дикарей. На той свадьбе наши добропорядочные соседи вынуждены были сидеть рядом с краснокожими - никогда не забуду ужаса и стыда. Дикарям нет места в цивилизованном обществе. Конечно, я поспешила выйти замуж, чтобы уехать из дома, где заправляла грязная дикарка. Я сделала все, чтобы расстроить мир с соседним племенем Чероки. Я утверждала, что дикарка опасна, что она приведёт за собой племя в наш город, и мне поверили. Город жужжал, как разозлённый улей. Кто поджёг дом той ночью я точно не знаю, многие в городе в ту пору готовы были это сделать. Вы знаете чем закончилась эта история. Вы сами восстанавливали сгоревший дом. Когда пожар уничтожил поместье, и вождь Чероки узнал о смерти дочери, была большая резня у реки, из окна я видела, как вода окрасилась в красный цвет, и то был страшный день. Если кто-то и выжил из краснокожих, они ушли с этих земель и больше не тревожили жителей. Это была моя победа, моё торжество.

О том, что в пожаре сгорела эта дикарка и ее отродья я нисколько не жалею, и о краснокожих, погибших в той битве, плакать не стану. А вот мой братец... Он был в отъезде, он не должен был оказаться в доме в ту ужасную ночь... Я не хотела его смерти! Всю жизнь я замаливаю этот грех, и теперь на смертном одре я ясно понимаю, что искупление ждет меня на том свете.

Среди черных ходят слухи, что в особняке, пока тот стоял заброшенный, бродили души умерших. Думаю, не только духи. На пепелище было много погибших, но среди тел так и не нашли маленькую девочку, их дочь. Девчонка была совершенно дикая, уверена, она могла выпрыгнуть с третьего этажа и ей бы ничего не стало. А может, она спала на дереве, как обезьяна? Не знаю, как девчонке удалось выбраться из пожара, но я уверена - она жива. Помните, мой мальчик, краснокожие всегда мстят, такова их дикарская натура. Смерть я почитаю как избавление от вечного страха, а вам передаю свое черное наследство: всю жизнь слышать за спиной мягкие шаги, среди травы видеть следы мокасин, а в птичьем пении различать воинственный клич. Простите, что я продала вам дом, мои финансовые дела не позволяли мне и дальше содержать эти руины, за которые, надо сказать, требовали огромный налог. Будьте осторожны, мой мальчик! И простите меня, если сможете.
Миссис Эсме Керли, 17 сентября 1840 года

Значки

 

[Ariona]

читать

- Мой дорогой, я, право, не знаю. Что о нас подумают соседи! - пирог на тарелке Ориол был не тронут, а она сама барабанила тонкими пальчиками по столу. - Оставить гостя одного в доме в отсутствие хозяев, неслыханно! Да еще кого, индейца! Джон, вы не должны так поступать, подумайте о своей репутации.

Встреча домочадцев и мисс Хэйли прошла не совсем гладко. Кухарка, вытаращив глаза, убежала на кухню и не высовывалась оттуда весь день. Супруга при виде экзотичной одежды индианки покраснела, потом побледнела и ломким голосом сообщила, что ей нужно прилечь. И вот, за ужином Ориол впервые осмелилась мне перечить:

- Вы видели ее платье? Леди не должна и на три дюйма приподнимать кринолин, а у нее все ноги голые. Невообразимо, какой стыд! Джон, вы должны попросить ее уйти, мы не можем принимать такую особу.
- Послушайте меня, дорогуша. Мисс Хэйли одевается по традициям своего народа, и не нам ее судить. Я хозяин дома, и мне решать кого приглашать гостить, а кого выставлять вон. Милочка, не будьте такой ханжой.

Ориол сникла, и ужин мы продолжили в молчании. В камине трещал огонь, из открытого окна доносились голоса слуг, запрягающих лошадей в экипаж. Бердтрам отдавал последние распоряжения. Хлопнула входная дверь, и шаги в холле возвестили о приближении нашего управляющего.

- Миссис Новель, вы совсем ничего не съели, - с упрёком заметил он, заходя в столовую. - Это никуда не годится, вам же предстоит провести три часа в пути. Я прикажу Мэйси завернуть лепешек и пирога с собой. Джон, все готово, можно отправляться. Будут какие указания?
- Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз. Пройдите в библиотеку, будьте так любезны.

В библиотеке меня ожидал не только Бедлингтон, но и невероятное удивление на его лице. Он показывал на кресло у камина и издавал неопределенные звуки. Кресло было такое же, как всегда, а вот лицо Бердтрама никак не хотело приходить в естественное состояние.

- Джон, когда я зашел сюда, то увидел, увидел... Не знаю даже, мне наверно померещилось. Но она была такая...

- Ах, так вы верно встретились с Хэйли. Да, да, вот о ней я хотел поговорить.
- Хэйли? Индианка? Так мне не показалось. Великий Смотрящий... Джон, что все это значит?!
- Ну-ну, друг мой, не стоит так переживать, - я присел с ним рядом и ободряюще похлопал его по плечу. - Ведь вы мне сами рассказывали легенду об этом доме. Припоминаете? Так вот, это дочка предыдущих хозяев поместья. Любопытно, не находите? Она не погибла в пожаре, сбежала к племени матери, ну а теперь я пригласил ее погостить. Неужто вы так удивились, увидев ее? Ну, я понимаю женщины сами не свои из-за этой новости, но вы-то, Бердтрам!
- Я удивился... Нет, я не очень...

- Но вы видели ее платье, Джон? Оно совсем короткое.
- И вы туда же. Раз вас так смущает ее наряд, прикажите Мэйси сшить пару ситцевых платьев.
- Прикажу... А вы? Погодите-ка Джон, вы что хотите сказать, что оставляете ее здесь?!
- Моя супруга и то спокойней отреагировала.

- Конечно, спокойней, - проворчал Бедлингтон. Если он начал ворчать, значит с ним все в порядке, - ваша супруга вместе с вами уезжает в город, чего ей бояться. А если ночью эта девица снимет с меня скальп?! Или, хуже того, объявит себя наследницей и заберёт у вас дом. А мы столько вложили сил в этот особняк, Джон! Вот увидите, поживет здесь, поймёт, как хорошо я тут всё устроил, и не захочет возвращаться в грязный вигвам.

- Откуда вы знаете чистый у нее вигвам или грязный? Как бы там ни было, я пригласил эту мисс пожить в доме ее родителей и ни за что не изменю своего решения. Надеюсь, что вы, мой друг, проявите должное уважение к гостье. Я по праву всегда считал вас тактичным человеком, вот и проявите себя с лучшей стороны.

С тем мы и отбыли. Бердтрам стоял на крыльце и провожал нас до того грустным взглядом, что мне даже стало совестно. Но заметив на балконе Хэйли, которая махала нам вслед и улыбалась, я понял, что принял верное решение. Девушка имела полное право побыть в доме своих родителей.

На сердце у меня было легко, я чувствовал, что поступил правильно. Я наблюдал, как огромный белый особняк прячется за деревьями. Нас же ждал маленький гостеприимный домик на окраине Аппалузы-Вилледж и его хозяйка, мисс Бердс.

Мы покинули поместье в конце октября, и я планировал пробыть в городе до весны, однако обстоятельства задержали нас там почти на полгода. Все это время я вел переписку с мистером Бедлингтоном. Письма хранятся до сих пор и думаю, что они лучше меня самого расскажут о событиях того времени.
.

Значки

 

[Ariona]

Бердтраму Бедлингтону/ реконструированное поместье/ 5 ноября 1840

Я был так поглощен разъездами, вечной спешкой и неотложными делами, что моя жизнь превратилась в сущий водоворот. Но вот наконец я сижу за столом, в руке - перо, и я намерен изложить вам некоторые события.

Начну с того, что более всего интересует вас, о мой рачительный друг. Да, мне действительно удалось сбыть все бочки с нектаром! Времена продаж товара по заниженной цене в прошлом, теперь, когда нектары мистера Новеля славятся на всю округу, я вполне могу диктовать свою ценовую политику. Джентльмены торгуются за аппалузское 1835, а владелец таверны забрал всю партию тридцать девятого. Полагаю, это успех.

Ровно половину вырученной суммы я потратил на расширение производства. У нашего старого друга Френка я заказал полки красного дерева для погреба. Только представьте, как на них появятся ряды бутылок с нового урожая! (Пусть полки обошлись мне в три тысячи симолеонов, но вы бы только видели какими тонкими вензелями они украшены.) Давно пора перенести нектарницу из пристройки в подвал, к тому же я всерьез решил приобрести еще парочку аппаратов. Прикладываю к письму план подпола, который я набросал, думаю вы целиком и полностью его одобрите. По окончании сбора кофе на полях принимайтесь за строительство.

Думаю, вы не забыли истинную причину моего отъезда в город. Мистер Пинкертон, который так стремится огорчить мою супругу нежелательными подробностями, как заноза в пальце! К глубочайшему сожалению новостей по этому вопросу нет. Мой новоявленный родственник оказался на редкость неприметной личностью. Чем больше я узнаю о нем, тем больше удостоверяюсь, что о господине Пинкертоне никто ничего толком не знает. Живет за городом, ни с кем не знается, занимается своим виноградником и совсем не участвует в светских мероприятиях. У меня закрались подозрения, что ему есть, что скрывать. А может я излишне недоверчивый? Ах, не хотелось бы напрасно подозревать хорошего человека.

Перебирая архивы в суде, я наткнулся на совершенно необыкновенное дело. О вас, мой друг. Точнее говоря, о вашем разводе. Бердтрам, отчего же вы ничего мне не сказали? Как я понял из записей, ваша супруга подала на развод два года назад. Такой позор! Скажите, отчего это произошло? Неужели оттого, что вы не пожелали уехать в город вместе с вашей благоверной тогда, десять лет назад? О, мой друг, я виню себя в этом! Прошу вас, расскажите правду. И не жалейте моих чувств, я готов вынести любое порицание, ведь я теперь уже ничем не смогу загладить свою вину.

И напишу несколько слов о моей дочке, ибо боюсь строгая маленькая мисс не простит, если я не упомяну о ней. Рози скучает по вам, Бердтрам. Как только мы отъехали, она принялась показывать на дом, мелькающий за деревьями, и кричать: «Дядя Та-там, дядя Ди-ди-тон!». Она звала вас, мой друг, и это было крайне трогательно! Все время, что мы гостим у мисс Бердс, доченька вас не забывает.

Сегодня я сказал ей, что сажусь писать письмо ее дяде Бедлигтону, так она тут же залезла на колени и вот сейчас сидит тут, тихо-тихо, и внимательно следит за пером, только иногда спрашивает: «Дядя Та-там уни?» Что в переводе ее собственного языка на наш, общепринятый, значит «письмо дяде Бердтраму?» И глядит при этом так строго, бровки сдвинет, ох и не смотри что ей всего два годика. Отвечаю: «Да, милая, я дяде Бердтраму пишу. И про тебя расскажу непременно». Кивает. Так что знайте, это письмо от меня и моей дочери.

Буду с нетерпением ожидать ответа. И не забудьте рассказать о нашей гостье и о местонахождении вашего скальпа.

Ужасно виноватый, Джон Новель.

Джону Новелю/ улица восходящего солнца 16/ 12 ноября 1840

Я был рад получить весточку от вас и в особенности от моей любимицы Элеоноры Роуз. Отчего же вы так мало написали о ней? Малышка привыкла к новому дому? Подросла? Напомните миссис Новель давать Рози на завтрак яблочное пюре, непременно с сахарком. А перед сном не забывайте класть у подушки мишку, с ним она спокойней спит. Я все это говорил вашей супруге перед отъездом, но боюсь что она позабудет такие мелочи. А малыши тяжело переносят смену обстановки...

Передайте пройдохе Френку, что если он не сбавит цену до двух тысяч, то мы отправим полки обратно вместе с вензелями. Сущее расточительство, Джон! Кто их видит в подвале-то? Вполне можно было поставить туда простые деревянные стеллажи.

Вы просили рассказать о гостье. Поверьте, мне есть что рассказать! Но сначала давайте закроем вопрос о моем разводе.

Джон, не занимайтесь самоедством. Вы тут совершенно ни при чем. То, что я согласился работать у вас было моим самым лучшим решением. Ведь сейчас я почти так же богат, как и вы. Я не был счастлив с этой женщиной. К чему сожалеть? Быть может, не появитесь в моей жизни вы, Джон, я прожил бы с ней еще не один год. С этой женщиной нас свело обоюдное желание выгоды. Она получила честное имя, а я весьма солидное приданое. Ну а что развод? Я не религиозен, общественное порицание меня не страшит. Да и отцом своей дочке я не стал, хотя об этом я теперь искренне сожалею. Но у всех есть в жизни то, что они бы хотели изменить. Дело решенное, так что давайте не будем возвращаться к этой теме. Счет в банке вполне заменяет мне семью.

Итак, обсудим судьбу моего скальпа (располагающегося все еще на положенном месте) и сопутствующие этому обстоятельства. Оставить меня с этой дикой девицей в одном доме! Вот в каком случае вам стоило бы заглаживать вину. Мое негодование велико, Джон. Я всегда полагал, что вам свойственна некоторая инфантильность, но в этом случае вы превзошли самого себя.

Поначалу я почти не замечал ее присутствия — она с рассвета уходила куда-то и возвращалась только к вечеру. Мы с этой девицей и словом не перекинулись. Такое положение вещей меня вполне устраивало, и я продолжал жить, как и раньше. Ее неприлично короткие платья, конечно, лишали меня душевного покоя, но, как оказалось, это меньшая из бед.

цветы

Все изменилось одним совершенно не прекрасным днем. Возвращаясь с плантаций, я увидел подозрительные отсветы на доме. Приказав кучеру остановиться, я поспешил выяснить причину непонятного явления. И чтобы вы подумали! Она развела огромный костер прямо около дома (метрах в десяти ей-ей), при этом напевала что-то в великом духе и благодати. Мало ей было одного пожара, эта ваша гостья снова решила спалить дом! Объяснять ей что-либо бесполезно, она ничего не понимает.

Вы думаете, она перестала разводить костры после моего нравоучения? Нет, она продолжает это делать каждый день, ровно в полдень и при этом поет (ну хоть голос у нее хороший). Теперь я и не пытаюсь ничего объяснять взбалмошной девице, просто жду на кухне с ведром воды, и как только часы бьют полдень, выхожу да и заливаю огонь. Надо отдать ей должное, она ни разу не пропустила свое положенное время, и меня не задерживает. Так что я невольно проникся уважением к ее пунктуальности.

Но самое ужасное в вашей затее, Джон, что Мэйси перестала готовить оладушки. А я их так люблю! Кухарка боится индианки до дрожи, а гостья изволит сушить травы на кухне. Кухарку теперь под страхом плетки не заставить зайти туда, на кухне, видите ли, «духи». А я есть хочу. Вот как можно жить в таких лишениях?

Ваш крайне недовольный управляющий, Бердтрам Бедлингтон.

Бердтраму Бедлингтону/ реконструированное поместье/ 20 ноября 1840

Как только я получил вашего гневное послание, то сразу сел за ответ. Бердтрам, я не могу поверить, что вы действительно так сильно злы. Даже когда миссис Новель разбила вашу чернильницу, вы и то проявили больше такта. А пришлось отмывать ковер, занавески, Рози и вас.

Мой друг, мне искренне жаль, что вы вынуждены столько терпеть по моей милости. Но прошу вас проявить сочувствие к мисс Хэйли. Ее родители погибли в этом особняке, она всю жизнь боялась вернуться, и вот наконец у нее появилась возможность побыть в доме, где она родилась. Я понимаю, насколько вам чужды сентиментальные привязанности, но подумайте о том, что для нее это так же важно, как для вас состояние счета в банке. Не смею просить ее понять, но проявите уважение и терпимость к ее привычкам.

Лелею надежду, что могу немного облегчить вашу участь. Передайте мисс Хэйли мою просьбу не петь Великому Духу песнь обо мне три луны. Скажите, что я нахожу ее заботу крайне милой, но спетого уже вполне достаточно. Более чем уверен, что ваша дневная вахта с ведрами закончится.

Я передал супруге ваши советы относительно Рози. Но справедливо заметить, что о девочке и так заботятся тщательно и даже чрезмерно. Ох, мой друг, боюсь ее вконец избалуют. Тетушка Бердс души не чает в племяннице и совершенно ничего ей не запрещает. Когда же я пытаюсь быть строгим с дочкой, малышка прячется за юбкой матери, а я получаю выговор от мисс Бердс. Видите ли, если девочка хочет размазывать джем по креслу - то пускай. Кресел в доме много, а племянница одна.

оговориться

Во время воскресного чаепития соседки непременно стараются принести Рози сладость или игрушку, и позволяют малышке оставаться с ними до конца вечера. Боюсь, что окруженная таким слепым обожанием дочка, вырастет самовлюбленной и эгоистичной. Все чаще я стал задумываться о пополнение в семье. Когда у Рози появится братик, она волей-неволей перестанет быть центром мира.

На той неделе случился забавный казус. Старушка Баррингтон после службы в церкви подошла к нам с супругой и стала хвалить, представьте себе, нашего сыночка. Вы же помните, у Рози плохо растут волосики, а в тот день она была одета в зеленый костюмчик - там и не мудрено спутать. Я не придал обстоятельству значения, а вот Ориол крайне расстроилась. На следующий день у малышки на голове красовался бант с лентой. Ох, и забавно это смотрится, доложу я вам.

Давайте поговорим о делах серьезных. На следующей неделе я жду от вас еще семь мешков с кофейными зернами. Хоть вы и были против затеи, но признайте, что восемь тысяч за килограмм - более, чем достойно. Также я сейчас веду переговоры с двумя северянами, и они готовы поднять цену до десяти тысяч. Все же беспринципный народ эти янки. На каждом углу только и знают как кричать об освобождении рабов, о равенстве и свободе. Но доходит до выгодной сделки - они готовы закрывать глаза на то, что зерна собраны черными руками. Меня бы осудили все знакомые, узнай, что я веду дела с северянами, но вам, мой друг, я не боюсь открыться. Десять тысяч за килограмм! При таких ценах я предпочту не замечать их манеры и воспитание.

Спешу поделиться с вами весьма интересными новостями о мистере Пинкертоне. Я и не предполагал, что занимательные подробности его жизни обнаружатся у портного. Когда мы посещали очередную примерку (о мой друг, ваши тяготы не идут ни в какое сравнение с моими. Вы и не представляете, что такое посещение портного в обществе двух дам!)

Так вот, мои страдания были вознаграждены самым неожиданным образом. В товарной книге я заметил подписи Пинкертона. Между примеркой очередных сюртуков я обратился к портному с просьбой рассказать мне о клиенте Пинкертоне. Каково же было мое удивление, когда этот господин заявил, что среди клиентов нет оного. А эти подписи якобы принадлежат некой миссис Пэррот. Но я совершенно уверен, что за покупку кринолинов расписывался Пинкертон, это его заковыристый почерк! Теперь я намерен разузнать о загадочной миссис Пэррот, за чьи кринолины расплачивался Пинкертон. Неужели речь идёт о тайной любовной связи?

Крайне озадаченный, Джон Новель.

значки

Баллы

Было: 17,5
+0,5 (коллекция цветов Хэйли)
+1 (15 значков)
Итого: 19 баллов

 

[Ariona]

Джону Новелю/улица восходящего солнца, 16/15 декабря 1840

Мой друг, припомните все, что вам известно о театральных обществах Аппалузы-Вилледж. Быть может, вам придет на ум, что всего их два, что одно из них основано так же давно, как и этот городок, что некоторое время назад между этими кружками велась жестокая помидорная война. Ну а быть может, ничего из этого вы и не вспомните, потому как особой тяги к театру за вами я не замечал. Вам необходимо знать одно - основательница старого общества театралов как раз и есть столь интересующая вас миссис Пэррот.

Неужели вы ни разу не встречались с ней на светских мероприятиях? Поверьте, эту леди невозможно забыть. Ее грубый голос дивно сочетается с изысканными манерами, а далеко несовершенные черты лица смягчаются подлинно женским обаянием. Миссис Пэррот так сильно радеет за свое детище, за свой кружок, так страстно рассказывает о театре, что проговорив с ней хотя бы несколько минут, нельзя остаться равнодушным. Мне приходилось много общаться с этой дамой в свое время. Когда я только открыл цирюльный салон, изготовление париков для представлений было моим основным доходом.

Что касается тех подписей у портного, якобы принадлежащих мистеру Пинкертону, я более чем уверен, что вам показалось. Миссис Пэррот одна из самых благовоспитанных леди, она, знаете, даже вуали не поднимет в присутствии мужчины. И уж конечно, эта дама не позволила бы джентльмену оплачивать наряды, будто она какая-то содержанка. Но тем не менее, чтобы развеять ваши сомнения предлагаю, прогуляться до цирюльного салона и сверить подписи по моей товарной книге. Записи на первых страницах как раз от миссис Пэррот, вы без труда найдете их.

Сделка с северянами радует меня столь сильно, что я затрудняюсь передать восторг словами. Не могу поверить в реальность цифры, что вы написали. Несколько дней я ходил по дому и повторял ее про себя. Десять тысяч симолеонов за килограмм! Думаю на следующий год стоит выделить побольше земли под кофейные деревья. И не вспоминайте, что я был против этой затеи. Вы оказались правы, и я снимаю перед вами шляпу, точнее кепи. Продолжайте в том же духе, мой друг, и через пару лет вы станете самым богатым плантатором в округе. А я преуспевающим управляющим.

Что касается подпола, то я...

Строки, которые вы прочли только что, я написал давно, как только получил ваше письмо. И все никак не мог выкроить время, чтобы дописать и отправить вам истерзанный лист. И причина в мисс Хэйли, которая поставила всю мою упорядоченную жизнь с ног на голову. И как только Смотрящий недоглядел и оставил ее в том же доме, где я коротаю свой век.

Итак, после того как я получил ваше последнее письмо, сразу сел писать ответ. Но в тот прекрасный вечер (воистину прекрасный, Джон) меня выманил из кабинета аппетитнейший из запахов - тушеной грудинки, жаренного картофеля, и, кажется, это был черничный пирог. В столовой меня ожидала леди Хэйли и вышеперечисленное великолепие. Когда же мисс заявила, что блюда мне, а она предпочитает просто попить чая, я испытал к ней если не нежность, то по крайней мере глубокую симпатию симпатию.

Пока я отдавал должное нежнейшему пирогу, мисс сообщила мне, что намерена отправиться домой, - мол она достаточно пробыла в доме родителей и больше стеснять меня не хочет. Этот ужин в благодарность за мое терпение. Я был крайне смущен, потому как вел себя, по правде говоря, грубо. Чувство стыда и восхищение вкусным ужином требовали, чтобы она осталась. Я заверил Хэйли, что она меня не стесняет, а уехать не попрощавшись с хозяевами - дурно. Тем волшебным вечером, наполненным божественным пирогом и духом перемирия, мы пришли к согласию по многим вопросам. Мисс обещала отказаться от костров и впредь баловать меня блюдами своего приготовления, а я же, в свою очередь, любезно предложил ей проводить вечера в моей компании в библиотеке. Хороший ужин, знаете ли, может разрушить любую неприязнь и положить начало доброй дружбе.

Теперь я часто зову Хэйли объезжать плантации вместе со мной. Ей все интересно и ново, ну а мне доставляет наслаждение объяснять простые вещи. Мисс зовет меня Утсена Пвойт*, и хотя я не понимаю, что это значит, она произносит это так добро и почти ласково, что мне начинает нравиться мое прозвище.

*Утсена Пвойт (толстопузый говорун)— из рассказа Дж. Шульца.

По вечерам в библиотеке после очередного сытного ужина я расспрашиваю мисс о ее жизни. Хэйли немногословна и скупа на описания, но, знаете, Джон, она подбирает такие меткие выражения, рассказывая о своем селении, что иногда мне кажется их жизнь куда счастливее нашей (хотя и беднее). Я готов взять назад слова, будто она захочет отнять у вас дом.

Вы только послушайте: «Старики сидят под солнцем у порога своего дома и играют с детьми до тех пор, пока солнце не погружает их в дрему. Старики играют с детьми каждый день. А в какой-то момент они просто не просыпаются». Мне нравится думать, что я также мог бы отдаться на волю духам и ветру, охотиться на бизонов, рыбачить и жить в вигваме. А потом, когда старость завладеет моим телом, играть с детьми у своего дома и однажды заснуть навеки. После наших вечерних бесед я поднимаюсь в свою спальню, ложусь на мягкую перину, пересчитываю в уме свое состояние, и все глупые мысли покидают мою голову. Ровно до следующего вечера.

В среду я был так поглощен подсчетом прибыли с продажи кофе, что не заметил, как мисс пришла в библиотеку (хотя это и не мудрено, она крадется, что дикая кошка). Леди заинтересовалась моим занятием, я стал ей объяснять сколько мы выручим симолеонов, и какова будет чистая прибыль. Зеленые банкноты занимали все мои мысли.

Вот тогда и вышла серьезная ссора. Я и не ожидал, что всегда спокойная мисс Хэйли бурно отреагирует на разговоры о деньгах:

- Только когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, - только тогда ты поймешь, что деньги есть нельзя. Ты как все бледнолицые. Тебя ничего не интересует, кроме этих глупых зеленых бумажек.

Отчеканив это, Хэйли ушла, хлопнув дверью. И на следующий день я остался без завтрака, и без обеда... и без ужина. Мисс же, видимо, питалась святым духом.

Ситуация становилась критическая. Запасы ветчины в погребе стремительно кончались, но извиняться перед женщиной непонятно за что, да еще той, которая ходит босая, — дело недостойное. Однако во имя вкусного ужина можно пойти и не на такие жертвы. Вы не подумайте, Джон, это вовсе не из-за того, что мне не хватало ее компании по вечерам.

Я нашел мисс в теплицах (там она выращивает какие-то травы).

И решил предложить ей свою помощь в качестве примирения. Я, Бердтрам Бедлингтон, лучший управляющий во всей округе, ни разу не замаравший руки в земле, предлагал прополоть ее ромашки! Поступок был воистину героический, однако патетику момента подпортило урчание желудка.

Мисс засмеялась и сорвала с ближайшего куста что-то, отдаленно напоминающее макаронину. Только коричневую. И протянула мне, мол эти странные стручки помогают унять чувство голода. Под ее смеющимся взглядом я стушевался и не посмел пойти на попятную.

Стручок оказался на редкость горьким. Джон, запомните этот урок. Когда очаровательные туземки предлагают вам съесть непонятного вида растение — не соглашайтесь! Хотя, должен сказать, окончание этой истории весьма годное. Заметив, насколько дар природы пришелся мне не по вкусу, мисс тут же стала серьезной, положила ладошки мне на виски и сказала, что сейчас заберет себе горечь.

Когда она убрала руки, я чувствовал себя превосходно. По окончании процедуры леди заверила, что теперь по ее просьбе великий дух будет охранять меня от подобного рода неприятностей также, как охраняет ее.

Когда я вышел из теплиц, мир показался мне чуточку прекраснее. От наклонов ныли мышцы, но я впервые за долгие годы чувствовал себя по-настоящему живым. Захотелось побежать босиком по траве, как в детстве, закричать громко-громко, или хотя бы просто кого-то обнять. Нас окружает такое великолепие, почему же мы так редко это замечаем?

Но боюсь, что рабы, возвращавшиеся с работ, не оценили бы моего порыва побегать по травке и мой авторитет погиб бы в тот же час. Поэтому я направился в кабинет, взял перо и написал вам все это. Не хочу даже перечитывать прыгающие строки, потому как боюсь, мне станет попросту стыдно. Но думаю вам, сэр, я как раз и могу доверить непонятные эмоции.

Необычайно вдохновленный, Бердтрам Бедлингтон.

Бердтраму Бедлингтону/ реконструированное поместье/26 декабря 1840

Я не мог сдержать улыбки, читая ваши излияния, о мой скептичный друг. Как быстро «дикая девчонка» превратилась в «очаровательную туземку». Я безгранично рад, что в доме воцарился мир и взаимопонимание, однако ваше поведение, да и манера письма, крайне удивляют. Все симптомы указывают на болезнь, которой я болел много лет, и имя ей — любовь. Если бы я знал вас меньше, то поспешил бы поставить диагноз. Однако если вы и влюблены, то только в стряпню мисс. В этом вопросе вы отличаетесь незаурядной пылкостью.

Благодарю вас, что попросили Хэйли остаться до нашего возвращения. Мне будет крайне любопытно послушать ее истории. Пока я не могу сказать о дате возвращения, и хотя торговые дела улажены, загадка Пэррот-Пинкертон все еще требует присутствия в городе.

Сделка с северянами прошла блестяще. Вы не могли поверить в реальность суммы? Ну так знайте, мне удалось договориться об одиннадцати тысячах! Думаю даже вам, мой друг, не под силу такое. Забавно смотреть, как грубые янки пытаются подражать нашим манерам. Я держался с ними предельно вежливо, даже слишком, но джентльменам и в голову не пришло, что я делаю это нарочно, чтобы подразнить их. Они приняли за чистую монету мои слова, были крайне довольны обществом и перед отъездом выразили надежду на продолжение сотрудничества.

Солидную часть вырученных средств я вложил в недвижимость в городе. Участки на окраине стоят совсем недорого, однако представьте сколько они будут приносить дохода по прошествии лет, когда город разрастется?

Благодарю вас за столь подробное описание миссис Пэррот. С ней самой мне, как ни странно, встретиться не удалось, но ваши точные замечания по поводу внешности и манер во многом помогли.
Вы говорили, что я перепутал подписи. Ха - вот что я вам скажу! Слишком много раз я перечитывал письмо Пинкертона, мне ни с чем не перепутать его закорючки над «П». В вашей товарной книге подписи оставлял этот господин по именем миссис Пэррот, сомневаться не приходится. У меня есть некоторые мысли на этот счет, но позвольте оставить их при себе, пока что-нибудь не выяснится. Подозрения настолько невероятны насколько и логичны.

Прошу простить за краткость. Рози уже дважды заглядывала в гостиную, она ожидает меня на прогулку, которая стала своеобразным ритуалом. Каждый вечер я сажаю маленькую мисс впереди седла, и мы отправляемся в город. Вы бы видели, как ровно она держит спинку в седле... и как она упорно тащит мои сапоги по ковру!

Крайне озабоченный присутствием сапог в гостиной, Джон Новель.

техника

Растения Хэйли.

значки

Баллы

Баллы: 19
+1*3 (недвижимость)
+0,25 (10й уровень садоводства у Хэйли)
+0,25*4 (40 растений)
Итого: 23,25

 

[Ariona]

читать

Оставшиеся письма не представляют из себя ничего интересного. О своих делах я не мог писать другу, потому как пообещал хранить некоторые вещи в секрете. Бердтрам каждый месяц присылал отчеты о делах в поместье, но скупые и крайне сдержанные. Моему другу было стыдно за откровенное письмо, и впредь он воздерживался от подобных излияний. Мне приходилось довольствоваться тем, что дома все в порядке. Подробности я намеревался выяснить по приезде.

музыка

В декабрьском письме я сообщал Бедлингтону о некоторых мыслях по поводу миссис Пэррот и мистера Пинкертона. Мои догадки, как оказалось позднее, были совершенно верны, и вот в чем была соль истории.

Увидев подписи в торговой книге Бедлингтона, которые очевидно были выведены рукой Пинкертона, и, по свидетельству моего друга, принадлежали миссис Пэррот, я понял очевидную, и вместе с тем безумную вещь, — мой новоявленный родственник и леди Перрот одно лицо. Как такое возможно я не представлял, однако описание миссис Пэррот подтверждало мою догадку.

Невероятную идею следовало подтвердить. Мистер Пинкертон, к тому времени приславший мне еще два письма, якобы находился до сих пор в Бриджпорте. А по всей Аппалузе были расклеены афиши о предстоящем спектакле ко дню святого Максиса. Спектакля под руководством блистательной миссис Пэррот. Встретится с ней (с ним?) лично было весьма затруднительно, так как на все приглашения миссис Пэррот отвечала вежливым отказом. Ориол и мисс Бердс заверили меня, что в этом нет ничего удивительного, потому как пожилая леди никогда не проявляла к ним должного внимания. «Ну еще бы, - думал я, - племянницы непременно узнали бы его даже под вуалью и в парике».

Покупая билеты на спектакль, я испытывал некоторое злорадство. Увидеть мистера Пинкертона, коварного дядю, по чьей прихоти я оказался женат, на сцене в парике и в юбке было крайне любопытно. Театр в то время располагался в небольшой деревянной постройке, сцена в глубине помещения была плохо освещена, а зрителям приходилось сидеть на жестких лавках. Я занял место в первом ряду, заиграла музыка и артисты вышли на сцену.

Его я узнал сразу. Этот господин и впрямь чувствовал себя в женском обличье уверенно, безукоризненно-женственные манеры скрашивали некоторую грубость внешности, парик и грим довершали образ. И все же это был мистер Пинкертон, нектародел и старый интриган, в лиловом платье танцевавший на сцене вальс. Потрясающе, как люди цепляются за привычные рамки. Они видят только то, что готовы увидеть. Если бы я не знал, кто передо мной, то тоже наверняка бы согласился с общественным мнением: «Да, миссис Пэррот не отличается утонченной внешностью, однако ее манеры безупречны».

Я пристально следил за ним, и вот в какой-то момент наши взгляды встретились. Растерянность на накрашенной физиономии Пинкертона окончательно меня развеселила, и я подмигнул ему. Потрясенный дядюшка побледнел, замер и пропустил свою реплику.

После окончания спектакля я подловил этого любителя косметики у входа в окружении других дам:
- Миссис Пэррот, позволить выразить восхищение пьесой. Вы были просто неотразимы! - обращаться серьезно к накрашенному джентльмену я не мог, уголок рта так и норовил уползти вверх. Чуть наклонившись, я прошептал: - Думаю, нам есть что обсудить.
- Благодарю вас, сэр... - подведенные глаза Пинкертона бегали из стороны в сторону, - будьте так любезны, проводите меня до коляски.

- Мой дорогой родственник, полагаю вы не захотите рисковать репутацией сразу двух человек: мистера Пинкертона и миссис Пэррот. Я не стану держать на вас зла, если вы вернете мне ту расписку и впредь не побеспокоите мою семью. Ни о каком деловом сотрудничестве не может идти и речи, я, знаете ли, не имею дел с леди, - удержаться от сарказма было просто невозможно.
- А какие у меня гарантии, что вы не откроете мой секрет? Когда расписка окажется в ваших руках, вам не будет нужды хранить тайну.
- Ваше... увлечение столь необычно, что боюсь моя супруга сильно расстроится узнав обо всем этом маскараде, которому вы предаетесь с таким увлечением. Мало того, погубив свою репутацию, вы потащите за собой и своих племянниц, а значит и мою семью. Так что поверьте, в сохранении тайны я заинтересован не меньше, чем вы. Вам не приходило в голову насколько комично вы выглядите?
- Вы ничего не смыслите в театре. Перевоплощение - это самые азы. Однако я не считаю нужным посвящать вас в подробности, - с видом оскорбленного достоинства он резко раскрыл веер. - Хорошо, мистер Новель, будем считать, что мы квиты. Ваша тайна в обмен на мою. Но как вы узнали? Никто за все время даже не заподозрил ничего подобного...
- Не считаю нужным посвящать вас в подробности. Расписка завтра должна быть у меня. Всего хорошего.

Развернувшись на каблуках, я направился в сторону дома. Дома, где меня ждала Ориол и Рози. Две мои маленькие леди, спокойствию которых больше ничто не угрожало. Я улыбнулся и ускорил шаг. При мысли о задорном веснушчатом носике Рози и легкомысленном щебетании супруги в моем сердце появлялось чувство схожее с любовью, но куда более глубокое, спокойное и всеобъемлющее. Оно не сжигало душу, не толкало на безумства. Оно дарило тепло и уверенность. Моя семья, моя супруга и дочь, постепенно стали для меня источником вдохновения, точкой опоры и целым миром.

Будто в ответ на мои мысли под жасминовым кустом я увидел садового гнома. Он хитро косился на меня, словно говоря: «А как же мисс Шарлотта, которую вы собирались помнить вечно?»

Мисс Шарлотта... А ведь я не вспоминал о зазнобе сердца уже давно. Поначалу запрещал себе думать о ней, переступал через себя, вырывал мечты и надежды из сердца, но постепенно раны затянулись. Мисс осталась в прошлом, в прекрасных воспоминаниях о моей юности, о Франции, и судьба сложилась так, что в моей жизни ей больше не было места. Да и в моих мыслях тоже.

Подходя к дому, я увидел Ориол в саду и, перепрыгнув через ограду, направился прямо к ней. Супруга рисовала. Увлеченная делом, она не слышала моих шагов, и встав неподалеку, я наблюдал, как она легкими мазками изображает холмы, вид на которые открывается из беседки. Панорама и впрямь была восхитительна - рисунок великолепно отражал характер пейзажа. По сравнению с ее первыми эскизами это был практически шедевр.

Супруга наклоняла голову то вправо, то влево и при этом смешно морщила носик. Я подошел к ней со спины и нежно обнял.
- Кажется, я давно не говорил, как вы обворожительны, моя дорогая.
- Джон, вы выглядите таким счастливым... Но подождите, не обнимайте меня так, я же на вас обижена! - Ориол вывернулась из кольца рук.

- По какому поводу? - улыбка не хотела уходить с лица, насупленная Ориол была похожа на Рози, когда та злилась. Хотя, конечно, наоборот. Дочка похожа на мать, а не мать на дочь.
- Вы вечно ходите по этим вашим встречам, делам. Я совсем не вижу. Когда мы уже поедем домой, Джон?
- Вам надоели приемы?
- Да!
- И не радует, что сестра всегда рядом?
- Она меня постоянно журит: какая я неуклюжая, какая я рассеянная, «леди не должна так проявлять свои эмоции»... Фи! Даже мистер Бедлингтон терпимее!
- И фортепьяно в гостиной, которого вам так не хватало дома, не развлекает?
- Да не нужно оно мне. Я хочу домой!
- Ну что ж, раз вы так настаиваете, то мы можем прямо сейчас начать собирать вещи, моя дорогая.
- Потому что я попросила? - неверяще переспросила Ориол.
- Нет, конечно. Просто я закончил свои дела.
- Вы несносны, Джон, - вопреки недовольному тону супруга выглядела вполне счастливой, чмокнула меня в нос и побежала в дом сообщить сестре об отъезде.

За какие-то полгода мы так обросли вещами, что сундуков с поклажей вышло в два раза больше. Мисс Бердс суетилась, Ориол собирала нашу одежду, я собирал то, что она забывала, а Рози пыталась захватить в собственность кошку тети, которую считала своей.

Днем я получил письмо со своей распиской, которую тут же сжег. Какое облегчение я испытывал глядя на чернеющий лист. Тревоги последних месяцев оставались позади. Нас же ждала Аллапуза-Плейнс и Бердтрам. Предсказуемый, скептичный, спокойный и надежный Бердтрам.

.

баллы

Баллы 23,25
+0,25 (гном-коняш)
Итого: 23,5

 

[Ariona]

читать

Всю дорогу трехлетняя дочь показывала характер и с упорством достойным лучшего применения дулась на весь белый свет. Вопрос собственности движимого имущества урегулировать мирным путем не удалось. Тетя Бердс не позволила забрать кошку, и мы с Ориол не поддержали захватнические планы дочери, что Рози, конечно же, сочла страшным предательством. Попытки объяснить неправомерность ее притязаний на бедное животное, которое и так натерпелось от любопытной малышки за последние месяцы, заканчивались неоспоримым аргументом: «А я хочу!»

Когда экипаж свернул на подъездную аллею, нам навстречу выбежали мальчишки-негры, которые с восторженными улюлюканьями сопровождали коляску до самого крыльца. В доме царило оживление: камины были растоплены, свечи зажжены, слуги суетились и бегали по дому. Через перила второго этажа перегнулась Мэйси и, увидев нас, закричала: «Мастер Новель приехал! Мастер Бедлингтон, идите скорее! Приехали, приехали!» Дверь наверху хлопнула, голос Бердтрама что-то ответил служанке, и к топоту ног присоединилось звяканье... шпор. Не прошло и секунды, как на лестнице появился мистер Бедлингтон (оплот спокойствия и надежности, да-да) в кожаной жилетке и высоких сыромятных сапогах со шпорами.

Рози забыла о своих обидах и уставилась на пухлого управляющего, который с молодецким видом приближался к нам. Ориол у меня за спиной тихо ойкнула и замерла, да я и сам с недоумением (и отчасти восторгом) наблюдал за этим господином.

Однако слуги не проявляли удивления и вовсе не обращали внимания на экстравагантный внешний вид Бедлингтона. Он как ни в чем не бывало с радостной улыбкой приветствовал нас:
- Мистер Новель, миссис Новель, с возвращением! Надеюсь, дорога вас не утомила. Комнаты готовы, ужин подадут через полчаса.
- Дядя Бердтрам - ковбой! - заявила дочка и тут же потребовала: - Отдай шляпу.
- Рози, нельзя отбирать у людей вещи, - возмутилась Ориол. - Мэйси, уложи малышку спать. Она устала.
- Я не малышка! - снова надулась Рози.

Я старался половчее передать вырывающуюся дочку в надежные черные руки няньки, отдавал приказания слугам насчет вещей. Ориол крутилась рядом, а Бердтрам обещал девочке сделать такую же шляпу, только поменьше. Во всей этой толчее я почти не слышал своего голоса. Прошло всего мгновенье, и вот Ориол уже спешно скрывается в столовой, Мэйси с девочкой на руках пятится к лестнице, а Бедлингтон, изменившись в лице, смотрит куда-то за мою спину. В холле повисла тишина. Я догадался прежде, чем увидел: мисс Хэйли вышла встретить нас.

- Приветствую тебя, Джон Новель. Я хотела покинуть твой дом, когда ветер Хэйси-тун властвовал на равнине, но твой друг убедил меня остаться. У вас принято говорить за трапезой, я знаю. Поэтому за ужином ты сможешь спросить меня о чем захочешь, а завтра я пойду своей тропой.

Бердтрам нетерпеливо переступал с ноги на ногу, позвякивая шпорами и дожидаясь пока Хэйли выйдет из холла, и тут же в совершенно дерзкой манере, свойственной скорее мистеру Шмидту, подергал меня за рукав:

- Джон, мне нужно рассказать вам необычайные вещи... и происшествия... столько всего случилось за время вашего отсутствия! Мне нужен ваш совет, как друга... После ужина могу я рассчитывать на ваше общество? Прошу вас!
- Вы меня пугаете все больше и больше, мой дорогой Бердтрам. Успокойтесь. Вы взволнованы, как девица, впервые попавшая на бал. А теперь пройдемте в столовую.
- Нет, я не голоден, - вот в этот момент я понял, что дело чрезвычайной важности. Бедлингтон отказался от ужина! - Я буду ждать вас в библиотеке, а потом... Да... Непременно!

И Бердтрам с прытью молодого бизона скрылся в дверях, оставив меня недоумевать. Часы пробили восемь - вечер только начинался.
.

значки

 

[Ariona]

читать

Уговорить Ориол присоединиться к ужину было непросто. Только узнав, что Хэйли покидает дом со дня на день, супруга дала свое согласие. Ее пугало, что индианка захочет остаться навсегда, станет проводить ритуалы и призывать духов (это было сказано не в меру трагическим шепотом). «Чудесно, Джон, - шептала Ориол пока мы спускались в столовую. - Просто чудесно, что вы пригласили ее погостить, теперь все в округе будут говорить, как Новели были добры к сиротке-дикарке. Если бы она собралась остаться, то мне, право, пришлось бы вести себя холодно и отчужденно, чтобы она поняла, что ей здесь не рады. Но теперь, раз индианка сама собралась покинуть нас, я, конечно, стану очень дружелюбной и милой за ужином и, быть может, подарю ей шаль на прощанье. Она даже вечером ходит с голыми плечами! А вы видели во что вырядился мистер Бедлингтон...»

Ориол вела себя в тот вечер подчеркнуто безукоризненно. Почти. Однако я понимал, что она демонстрирует светские манеры, чтобы указать на отсутствие оных у индианки.

- Позвольте узнать, каковы ваши предпочтения в музыке? - чопорным тоном вопрошала супруга.
- Мне нравится слушать музыку ветра.
- М... Раз вы не музицируете, то наверняка хороши в другом. Каковы ваши таланты, милочка?
- Я умею лазить по деревьям. И делать амулеты из глаза мертвого волка, - проговорила невозмутимым голосом Хэйли и жестом светской львицы расправила салфетку на коленях. Ориол побледнела.

- Как тебе понравился особняк? Я многое перестроил, боюсь, что ты не узнала дома родителей, - пора было переводить разговор в мирное русло.
- Я узнала его душой, а не глазами. Главное, почтила память моих братьев и сестер, матери и отца. За это я благодарна тебе, Джон Новель.
- Может, ты хочешь побыть здесь еще? Знай, что ты нас не стеснишь, — пинок от Ориол под столом.
- Я скучаю по тени леса, по свободе полей, по моему племени. Пора идти своей тропой. Эта жизнь не для меня, Великий Дух распорядился мудро - мое место с моим народом. Так же как твое место - здесь. Эта земля добро послужит тебе, твои дети будут растить здесь детей, и их дети тоже. Дом моего отца простоит столько зим, что я не могу сосчитать.

- Почему ты так уверена в этом? Однажды дом уничтожил пожар.
- Ты был добр ко мне, и поэтому в каждой комнате я спрятала оберег. Они будут охранять дом от злых духов.
- Обереги? — тихо спросила Ориол.
- Да. Из глаз волков. Мертвых, - убийственный взгляд в сторону супруги.

В общем ужин прошел весьма... занятно. Пикировки Ориол с Хэйли были забавны, но меня ждала куда более важная беседа.

В библиотеке метался Бедлингтон, шпоры позвякивали в ритм шагов. Раскуренная трубка без должного внимания лежала на столике. Услышав, как дверь открывается, он резко обернулся. Я не узнавал моего спокойного друга.

- Ах, это вы! Ну наконец-то!
- А вы ждали кого-то другого? Ваш костюм красноречив, но все же я предпочту выслушать полную версию событий лично от вас. Друг мой, как вы дошли до жизни такой?

- О! Об этом я и хотел поговорить. Но скажите сначала, Хэйли упоминала обо мне за ужином? Она действительно уезжает так скоро? Почему вы так смотрите на меня, Джон?

- Вы влюблены в мисс? - прямо спросил я.
- Да... я... не думал, что мои чувства настолько очевидны.

Скептичный и рациональный мистер Бедлингтон сорока трех лет от роду в ковбойской шляпе стоял посреди библиотеки с совершенно сумасшедшим выражением лица. Бердтрам Бедлингтон, который смеялся над моими чувствами к Шарлотте, который называл любовь болезнью и блажью. Да, это был он.

- Это еще не все! Я решился! Даже не пытайтесь меня отговаривать... Хотя это прозвучит безумно, но поймите как важно это для меня...
- О чем вы, друг мой?
- Я решил уехать с ней.

Я забыл как дышать. Но улыбнулся и похлопал его по плечу:

- Раз вы решились, то так тому и быть. Вам нужна моя помощь? Помнится, вы просили совета.
- Я хотел спросить стоит ли... В моем возрасте... Но пока я ждал вас, то понял, что все уже решил. Еще тогда у костра, ночью...

- Вы же писали, что с кострами было покончено.
- Это совсем другое дело... Но позвольте мне начать сначала. Слушая рассказы Хэйли, я все более и более желал другой жизни. Поначалу боялся своих желаний, считал их блажью. Но день за днем я смотрел на эту девушку — она жила как хотела. Для нее не существовало общественного мнения, не существовали запреты. Раздражение, что Хэйли вызывала у меня, было скорее маской зависти. У нее было то, чего никогда не было у меня. Свободы, от самого себя, от денег, от мнения других. И это зрело во мне давно... Не то чтобы моя жизнь не устраивала меня, нет. Но, наверно, я слишком устал от той роли, что мне приходилось играть. У меня ведь была возможность все изменить — я достаточно состоятелен, чтобы сделаться землевладельцем, возраст позволяет мне жениться снова, но я на протяжении многих лет не хотел ничего делать, будто спрятался от жизни. Домик управляющего стоит пустой вот уже не один год, но я так и не перебрался туда. Плыть по течению и копить симолеоны в банке - все, что мне было нужно многие годы.

Бердтрам перевел дыхание и посмотрел на меня будто ища поддержки. Чувствовалось, что он давно хотел выговориться. Мне не терпелось задать ему вопросы, но я молчал и ждал, пока он соберется с мыслями. Лучшее что я мог сделать для друга — просто выслушать.

- Вы думаете, что я так стал рассуждать из-за романтического увлечения? Но это неверно, Джон. Слушая речи Хэйли, проводя вечера в ее компании, я будто постепенно просыпался от тягостного сна, если вам будет угодно такое сравнение. О любви я и не помышлял, однако во мне зрел бунт души над разумом. Тот день был ничем не примечателен. Просто я... достиг критической точки, наверное. С утра мне следовало поехать на плантации, но ноги сами понесли меня прочь от конюшен. Зеленая трава... Я так давно не ходил босиком, с раннего детства. Разувшись, сняв жилет и закатав брюки, я сделал несколько шагов босиком. Травинки щекотали, мелкие камушки впивались в пятки... А потом я побежал. Изо всех сил. До боли в боку. Меня наполняла жизнь, энергия!

- Затормозил с разбега, чуть не упал и рассмеялся от собственной нерасторопности. Те смутные чувства, что так редко брали надо мной верх (к примеру, в тот раз, когда я написал вам непозволительно откровенное письмо) вмиг завладели моим сердцем без остатка. Я был свободен, как ветер, мне казалось, что я могу дотянуться до неба. Чистый восторг, ликование. И я закричал каким-то диким первобытным криком.

- Несколько дней я ночевал в хижине у реки. Мне казалось, что стоит переступить порог этого дома, как я снова превращусь в обычного Бердтрама. На четвертый день здравый смысл и голод сделали свое дело, я нашел свое кепи и пошел в сторону особняка. Издалека увидел дым и, подойдя поближе, в уже густеющих сумерках, различил костер на том же самом месте, что раньше. И темную фигуру около него — Хэйли. Я сел на землю, прислонился спиной к забору. Грациозные движения девушки приковывали взгляд и я беззастенчиво любовался ею. Похоже было, что она исполняет ритуальный танец. В этом было что-то первобытное, дикарское, но знаете, никогда в жизни я не видел ничего более завораживающего. Ветер переменился, я учуял пьянящий запах трав из костра. Кажется, всего на секунду закрыл глаза, но, как оказалось, задремал. «Ты нашелся» - услышал я сквозь сон. Она сидела рядом со мной на траве, она показалась мне красивее всех людей, каких я только видел.

- Это после я узнал, что меня уже третий день как ищут, и даже считают погибшим. Оказывается ночью Хэйли спрашивала духа огня, где меня искать. Духи, как она думала, указали ей на меня в ночи, что было, конечно, чудом. Но тогда я этого не знал. И когда Хэйли предложила присоединиться к ее ритуалу, я легкомысленно согласился.

- Она грациозно двигалась вокруг огня, произнося слова на неизвестном мне наречии. Периодически я слышал «Утсена Пвойт» и понимал, что речь обо мне. Хэйли кидала травы в огонь, отчего дым становился все более причудливых цветов и форм.

- Плавные движения завораживали, голос успокаивал... Когда же она подошла и нежно взяла мою руку в свои, я... не ожидал, что она маленьким ножичком порежет мне ладонь. Кровь брызнула в огонь, Хэйли произнесла еще несколько фраз на своем наречии, а после будничным тоном заявила: «Духи довольны. Есть хочешь?» А я хотел есть. Поэтому обижаться не стал.

- Остаток ночи мы провели под деревом, жевали зерна, что Хэйли запекла в костре и... об этом джентльмен не расскажет другому джентльмену! Ночь была волшебной. Она рассказывала как искала меня, а решила, что я погиб... Наверно тогда я впервые понял, что люблю ее.
- А что же Хэйли?
- Что? - Бердтрам вздрогнул и покраснел. Я понял, что он забыл о моем присутствии.
- Она ответила вам взаимностью?
- Я не объяснился с ней... То есть я хотел, но не решился. Ведь она совсем юна, а я... Столько раз приходил в теплицы, хотел сказать... но каждый раз терялся и просил то лечебную траву для руки, то жаловался на головную боль.

- Но она уезжает завтра!
- А я уеду с ней, - с отчаянным упрямством отвечал Бердтрам.
- Да, мой друг, но нужно ей все же об этом сказать.

техника

Нюхали костер, ели кофе. Две полные коллекции мудлетов.

значки

баллы

Баллы 23,5
+1*2 (коллекция мудлетов от трав)
+0,5 (шестая черта характера Бердтрама)
+0,25 (верх соц. группы \о/ бунтари все у того же Бердтрама)
Итого: 26,25

 

[Ariona]

читать

Мы разошлись по комнатам, когда небо за окном начало светлеть. Часа в два ночи Бердтрам предложил открыть бутылку нектара. На мое замечание, что я не пью с тех пор, как проснулся внезапно помолвленным, друг пробубнил: «А это было бы недурно», и полез в погреб. Так, со стаканом в руке он мерил шагами библиотеку, то впадая в отчаянье (и тогда я принимался его успокаивать), то становясь оживленным сверх меры, рвался объясниться с Хэйли немедленно (и тогда мне приходилось убеждать друга дождаться утра и не вламываться в комнату мисс посреди ночи). Мы много разговаривали - вспоминали прошлое, то время когда я только приехал в Аппалузу. Бердтрам рассказывал о своем детстве в Скандинавских горах, о том как отправился в Новый Свет в поисках лучшей жизни, о своей первой женитьбе. Пузатая бутылка была почти пуста, огонь в камине еле теплился, когда Бердтрам задремал на кушетке прямо в сапогах. Стараясь не шуметь, я вышел из библиотеки. Дом был погружен в тишину.

Осторожно ступая по скрипящим половицам, я прокрался в спальню. Ориол крепко спала, раскинув руки по постели, и чему-то улыбалась во сне. Я попытался ее подвинуть с середины кровати, но супруга почувствовав, что я пришел, обняла меня, и я, боясь ее разбудить, замер да так и уснул, как был — в жилете и брюках на краю в неудобной позе.

- Джон, Джон, проснитесь! Скорее проснитесь! Вы должны это видеть. Ну просыпайтесь же! - Ориол дергала меня то за волосы, то за нос и не переставала при этом говорить. - Быстрее, пока они не ушли! Я не понимаю, что все это значит, но подобное поведение недопустимо и вы как хозяин дома должны сказать мистеру Бедлингтону...

Услышав фамилию управляющего, я усилием воли открыл глаза. Он собирался объясниться с Хэйли! И судя по тому как Ориол причитает, решающий момент настал.

- Что я должен видеть? - сиплым со сна голосом спросил я.
- Ах, идемте скорее! - супруга тянула меня балкон. - Смотрите! Они еще здесь. И это при свете дня в саду!

О, то что я увидел было грандиозно. Мисс Хэйли, по всей видимости, ответила на чувства моего друга полной взаимностью.

«...и она так же полюбила того джентльмена как он полюбил ее, ведь он несомненно был хорош собой... Почему в легендах непременно все хороши собой? Не бывает легенд про, скажем, пухлых шведов...» - фраза, сказанная Бедлингтоном много лет назад, всплыла в памяти, и я улыбнулся. Пусть мне неведомо, какие слова Бердтрам нашел для объяснения,

и я не знал отчего Хэйли так легко приняла симпатии этого господина,

но я был искренне рад за них. Положительный ответ мисс означал, что Бердтрам навсегда покинет мой дом. Но даже понимая печальную истину, я ни секунды не сожалел о свершившемся. Душевные терзания позади, мистер Бедлингтон наконец обрел любовь и счастье. Я представлял сколько трудностей ждет их, как сложно будет этим двоим найти общий язык даже в самых простых вопросах. Однако то, что они решились быть вместе уже вызывало безграничное уважение.

- Джон, неужели у них любовная связь. Право, я и подумать не могла... - бормотала Ориол, прижав ладонь ко рту.
- Дорогуша, вы неправы. Мистер Бедлингтон имел смелость объясниться со мной давеча вечером, и поэтому я смело могу сказать, что то, что мы видим можно считать помолвкой. Полагаю, они объявят о ней сегодня, а после покинут нас.

Ориол всплеснула руками, крайне возбужденная новостью, и не нашла что ответить. Она удивленно смотрела то на меня, то на целующуюся парочку в саду.

- А теперь хватит подсматривать. Идемте в дом, - сказал я, и почти силой увел Ориол с балкона.

Хэйли и Бердтрам пропадали где-то до вечера. Уехать не попрощавшись они не могли, поэтому я не особо переживал. Влюбленным нужно было побыть наедине, разобраться со своими чувствами и друг с другом. Это лучше делать без свидетелей. Может Хэйли проводила какой-то ритуал соответствующий ситуации, кто знает. По крайней мере, я надеялся, что на этот раз обойдется без порезанных конечностей.

Вечер клонился к закату, когда на подъездной дорожке объявилась эти двое. Я заметил их издалека, подошел к окну и прислонился лбом к прохладному стеклу. Наблюдал, как они идут, держась за руки. Сцена казалась естественной, будто иначе и быть не могло. Я не усматривал в союзе мезальянса как Ориол, для меня они были единством противоположностей - неожиданным и очевидно правильным. Тоска от предстоящей разлуки, как яд, проникала в меня с каждым вдохом. Я сжал медальон в руке, пора было прощаться.

Бердтрам тихо вошел и нерешительно остановился в дверях. Хэйли стоит за его спиной. Молчание длится целую вечность, слишком хорошо мы знаем друг друга, слова не нужны. Мы смотрим друг другу в глаза и кажется ведем беззвучную беседу.

Счастливые глаза и полуулыбка: «Я решился, Джон. Она сказала "да"!»

Кивок в сторону двери, приподнятый уголок губ и многозначительный взгляд: «Вы, значит, хорошо провели день?»

Пунцовые щеки, закушенная губа и опущенные в долу глаза подтверждают мои догадки.

Долгий взгляд. Лицо Бедлингтона постепенно грустнеет. Куда-то пропадает озорство и сумасшествие. На лбу появляется складочка. Проходит еще одна вечность.

Потом Бердтрам неуклюже шагает и протягивает мне руку. Я пожимаю пухлую ладонь. Хлопаю друга по плечу. Первый отпускаю его руку - она на секунду замирает в воздухе, будто в нерешительности. Через секунду Бердтрам на каблуках разворачивается и деревянной походкой идет к двери. Я же обращаю свой взгляд на смущенную мисс, которая все это время стоит в дверях.

- Я краду твоего друга. Мне жаль.
- Сделай его счастливым, и мы в расчете, - достаю из кармана медальон и, держа за цепочку, отдаю ей. - Возьми, эта вещь принадлежит тебе.

Хэйли открывает крышку и долго смотрит на мамин портрет. Я не могу угадать ее мысли. Потом также за цепочку она передает его мне и качает головой:

- Это ее дом. Этой вещи стоит остаться здесь.

Не произнося прощальных речей, она выходит за дверь. Тишина давит на меня, борьба с разливающейся по венам тоской кажется бесполезной, заранее проигранной. Поднимаюсь на балкон, сажусь на деревянный пол и прислоняюсь спиной к стене. Смотрю, как сумерки превращаются в ночь. Проходит еще одна вечность. Меня находит Ориол, и будто угадав мое настроение, молча садится рядом. Она не думает о том, что испортит дорогое платье. Просовывает руку мне под локоть и переплетает пальцы с моими.

- Смотри!

Провожаю взглядом ее руку, замечаю, как в свете луны блеснуло обручальное кольцо на безымянном пальце, и наконец вижу силуэты внизу. Два всадника на лошадях медленно идут по аллее прочь от дома. Мне кажется, что я различаю широкие поля шляпы Бердтрама.

Ориол накрывает наши переплетенные руки второй ладошкой и утыкается носом мне в шею. Я целую ее в макушку. Луна заливает дом и округу бледным светом, равнодушная ко всему миру.

техника

И еще Бердтрам собрал коллекцию цветов пока жил в хижине у реки. Однако в каком виде он расскажет об этом Джону автор так и не придумал.

И за баллы счастья у Хэйли была куплена "плодовитость". На всякий случай.

значки

баллы

Баллы: 26,25
+ 0,5 (очки счастья Бердтрама)
+ 0,5 (коллекция цветов Бердтрама)
+ 0,25*3 (обаяние, механика и рыбалка; логику считала ранее)
Итого: 28 баллов

 

[Ariona]

читать

За четыре года мы потеряли двоих детей. Мальчик умер едва ему сравнялась неделя, а девочка прожила немного больше месяца. Беременности были для супруги тяжелым испытанием не столько из-за недомоганий, сколько по причине ее затворничества. По своей природе Ориол была живая и общительная, но как только она узнавала о деликатном положении, выходы в свет прекращались. Более того, она старательно избегала моего общества, стыдясь растущего живота. Сколько бы я ни говорил Ориол, что нахожу ее еще более привлекательной и женственной, как ни старался радовать ее — все было без толку. По дому она ходила так, чтобы ни в коем случае не повернуться в профиль, а садясь в кресло, непременно закутывалась в плед до самой шеи. Также она стеснялась и малышки, поэтому Рози оказалась со мной в одной лодке.

После отъезда Бердтрама все дела в поместье легли на мои плечи. Нанять нового управляющего сначала казалось мне кощунственной мыслью, а после, когда объем работ и сложность бухгалтерии постепенно уверили меня в необходимости помощника, я просто не смог найти подходящего. На предложение откликнулось два янки (с совершенно неприемлемыми манерами) и господин из Аппалузы, который недавно обанкротился и потому искал работу. Ни грубых северян, ни тем более неумех я в дом брать не собирался, поэтому ведение бухгалтерских книг и инспекции плантаций были полностью в моем ведомстве.

Днем Рози предпочитала играть в моем кабинете,

а по вечерам я выкраивал время чтобы съездить с ней на прогулку. Нашим излюбленным местом стал дикий пляж у реки в полумиле от усадьбы. Мы расстилали покрывало под деревом, доставали припасы и рассказывали друг другу сказки. Фантазия дочки не знала границ, и она неизменно побеждала меня в этом состязании. Даже теперь с непередаваемой нежностью я вспоминаю об этих днях.

Порой удавалось уговорить Ориол поехать с нами. Тогда супруга садилась в отдалении , закрыв живот пледом, а Рози бегала по пляжу, собирая ракушки, перья, камушки и цветочки, чтобы отнести их маме. Все эти богатства с трудом умещались на коленях, и когда пора было возвращаться домой, я откладывал книгу, которую по обыкновению читал, и помогал Ориол припрятать подаренное великолепие под корягу так, чтобы дочка ничего не заподозрила. Я полагал, что супруге в тягость подобные выезды, - она была сама ни своя от смущения. Однако спустя некоторое время я нашел в ящике свою книгу внутри которой был засушенный цветок из тех, что подарила ей дочка.

Какое же счастье я познал, когда родился мой первый сын и какое горе настигло нас, когда спустя неделю мальчик умер. Родители не должны хоронить детей — это противоестественно и невыносимо больно. В поддержке друг друга мы нашли утешение. Во чтобы то не стало Ориол хотела подарить мне сына, и через полгода она забеременела вновь.

Еще почти год отчуждения. Тяжелые роды. Рози плакала и жалась ко мне: «Мама умрет?» - спрашивала она беспрестанно. Я успокаивал ее, обещая, что все будет хорошо, но у самого на душе скребли кошки. Первые два ребенка появились на свет быстрее. Время ползло мучительно медленно. Рози, наплакавшись, уснула у меня на руках. Ближе к полуночи спустился уставший доктор, сел в кресло напротив и тихо произнес: «Поздравляю с рождением дочери, сэр. Однако я опасаюсь за жизнь как матери, так и девочки. Я сделал все что мог».

Через месяц Смотрящий забрал новорожденную.

Я забросил дела, дни напролет проводил со старшей и снова единственной дочерью, которая стала совсем тихой. Ориол почти не приходила в себя. Полупрозрачная кожа, синева под глазами, ледяные руки. Месяцы кошмара. Которые закончились холодным зимним вечером. Ориол проснулась и попросила курицы с подливкой из грибов.

Постепенно Ориол шла на поправку. Снова в доме зазвучали голоса и смех. Вот только все сложнее мне было придумывать отговорки на просьбы супруги принести младенца. Я боялся, что весть о смерти нашего третьего ребенка убьет и ее. Но моя недальновидная и глупенькая супруга догадалась обо всем сама. «Он умер, да, Джон?» — спросила она меня как-то перед сном. В ее взгляде было столько надежды смешанной с отчаяньем — невыносимо. «Главное, что ты жива», — я обнял худую несчастную женщину, которая была когда-то легкомысленной кокеткой с пухлыми щечками.

Тогда я смирился с мыслью, что у меня будет только одна дочь. А вот убедить в этом Ориол оказалось непросто. Она была в шаге от смерти, потеряла двоих детей и тем не менее упорно твердила, что хочет родить мне сына. Спор разгорелся нешуточный, Ориол осмелилась повысить на меня голос. Дело вполне могло закончиться ссорой, если бы Рози не прибежала на крик.

- Мама, папа, почему вы ругаетесь? Из-за меня? - испуганная маленькая девочка вцепилась в дверной косяк.
- Нет, милая, - я взял ее на руки и обнял. - Вовсе не из-за тебя. Просто мама хочет, чтобы у тебя был братик. А папа хочет, чтобы мама больше не болела.
- Я тоже хочу, чтобы мама не болела! Мне не нужны братики и сестренки, я могу играть с папой! - дочка слезла с рук и подбежала к кровати Ориол. - Мамочка, ты только не умирай, пожалуйста.

Устоять против искренности шестилетней девочки невозможно.

- Конечно не умру, глупенькая. Забирайся ко мне, а папа растопит камин и больше не будет ругаться с мамой.
- Не будет, потому что папа хороший. Мы с папой играли в индейцев сегодня. Я была ух какая индейца! А папа был бизон, я на него охотилась. Когда поймала, то он упал и дрыгал лапками. Так все приличные бизоны делают, я точно знаю.
- Ох, милая, тебе ведь скоро семь. А приличные девочки не играют в индейцев. Нужно будет нанять тебе гувернантку. И устроить праздник на семилетие. Сошьем тебе атласное платье и купим лент!
- Дорогуша, стоило вам заговорить о лентах как на ваших щеках появился румянец, - усмехнулся я. - Что ж, вы правы, достаточно было горя в этих стенах. Устроим банкет в честь семилетия Элеоноры Роуз. Я займусь этим.
- Позвольте мне самой все сделать! Я могу писать приглашения и составлять меню в постели. Обещаю, что я не буду перенапрягаться. Право, мне ведь совсем нечем заняться.

- Ура! Праздник, праздник! - Рози резко соскочила с кровати, чем побеспокоила мать, и запрыгала по комнате. Ориол поморщилась, но не сказала ни слова.

Я подсел к ней и прошептал:

- Полагаю мы с вами больше не вернемся к давешнему спору. Не вынуждайте меня спать в отдельной комнате.
- Ну что вы, не стоит идти на такие меры, - ангельский взгляд уставших глаз. - Жена ведь должна подчиняться мужу.

Я наблюдал за Рози, которая успела затеять игру. Она прыгала по цветам на ковре, руководствуясь только ей ведомыми правилами.

- Не хочу, чтобы Элеонора Роуз осталась без матери, - сказал я на ухо жене.