Что ни день, то новые потрясения.
Моя близкая подруга встречается с моим бывшим парнем (не то чтобы у меня сохранились какие-то романтические чувства к нему, но все же) — и от кого я об этом узнаю? От подруги? От бывшего?
От курьера, который привез нам пиццу!
Смотрящий милостивый, я доверяла этим людям самое дорогое: свою служебную тачку! А теперь все официанты нашей любимой кофейни в курсе, что у Лиз и Кенджи роман, все городские таксисты в курсе, мороженщинк, продавец хот-догов и билетер кинотеатра в курсе… даже тот бука-лаборант, которому я отдаю пойманных Мисти жуков и который, кажется, живет прямо в подвале института Вольфсона — даже он краем уха слышал про Лиз и Кенджи!
И только от меня «сладкая парочка» решила скрываться до последнего.
Знаете, это обидно.
Я потратила кучу сил, времени и финансов, чтобы как можно скорее закончить ремонт в маленькой комнате на втором этаже и выделить Лиз ее собственный кусочек личного пространства (потому что для нас, девушек, крайне важно иметь собственный кусочек личного пространства). Встаю по утрам ни свет ни заря, чтобы приготовить Кенджи нормальный завтрак — сам-то он в лучшем случае перехватит кофе и пончик по пути в институт, и уже к обеду будет страдать от изжоги. Да, в конце концов: кто гостеприимно приютил их обоих под своей крышей на неопределенный срок, а? А?
Сид, конечно, тоже ничего не знал, но с ним-то все понятно. На днях отправил редактору последние главы рукописи, и до сих пор шатается по дому, словно его пыльным мешком по голове ударили. Никого и ничего вокруг не замечает. «Творческое опустошение» у человека — страшная вещь! Жаль, есть и пить Сид даже в этом состоянии хочет регулярно, не реже трех раз в день. Во всем остальном ведь статуя статуей, можно было бы сэкономить.
В общем, я потихоньку кипела от негодования до самого уик-энда. И до первого официального выступления Лиз в городском сквере, соответственно. Может, и не стоило мне вообще на него приходить — раз уж Лиз, как выяснилось, не готова дать за нашу дружбу и полсимолеона.
Но все же я обещала.
К пяти вечера мне нужно было попасть на спектакль. Очередная «гениальная» задумка Скипа: вписать меня на второстепенную роль в одну авангардную, провокационную постановку. Достаточно сказать, что на сцене я впервые появилась лежа в гробу. В черном латексном боди. Всего мне доверили четыре коротких реплики и один танец, и на афише имя «Эбигейл О’Салливан» написали самыми большими буквами.
Я рассчитывала, что взглянуть на этот цирк соберется десятка два чудиков, но в зале был аншлаг!
Хуже того, после спектакля у парковки собралась толпа, жаждущая общения и автографов. Пришлось бросить машину и, укрыв голову чужой курткой, бежать через темный проулок позади театра. У книжной лавки удалось, наконец, поймать такси, и ко второй половине триумфа Блистательной Бит-ти-тай я кое-как успела.
Ну… то есть, не совсем «триумфа». Не в буквальном смысле «триумфа».
Если честно, это был скорее полный провал.
Лиз слишком нервничала. В общем-то, публичные выступления всегда очень нервируют, даже тех, кто годами, десятилетиями зарабатывает на хлеб актерским трудом. Здесь важно преодолеть себя, с самого начала переступить скованность и напряжение, расправить крылья и ощутить внутреннюю свободу. У Лиз не получилось. И с каждой неудачей, с каждым неловким, неуклюжим движением она все больше терялась, пока, в конце концов, не застыла, полностью парализованная ужасом.
Кенджи и Сид тоже приехали, заняли мне местечко прямо у сцены. Кенджи держал в руках букет, завернутый в крафт-бумагу. Кроме нас до финала дотерпел только организатор выступления, в остальном сквер будто вымер. Мы поаплодировали — достаточно громко, чтобы привлечь внимание и вывести Лиз из ступора, но не настолько бурно, чтобы она могла принять это за издевательство.
Кенджи невозмутимо поднялся на сцену. Развернул букет, аккуратно скатав бумагу в компактный шарик. Лиз потрясенно хлопала ресницами.
— Я бы сейчас выпил, — чуть склонившись ко мне, заметил Сид. — Как думаешь, тот милый бар напротив больницы еще открыт?
— Вот прямо
сейчас?
У меня даже голос сорвался от возмущения. Окей, Лиз поступила слегка по-свински, не поделившись со мной важной новостью (как сделала бы любая
нормальная подруга). Но этот вечер был, вероятно, самым отстойным в ее жизни. Дружба, она ведь на то и дружба, чтобы в критический момент наступить на горло собственной песне и проявить немного эмпатии.
— Да, детка. Именно сейчас. Открой пошире свои волшебные глазки и посмотри на них. Кенджи знает, как все уладить, а мы с тобой здесь лишние. Так что насчет бара?
И мы поехали в бар.
Забегая вперед, скажу, что Лиз учится на своих ошибках. И я не про фокусы. Блистательная Бит-ти-тай взяла длительный отпуск по семейным обстоятельствам и совершенно точно не будет выступать до весны. Но я стала первой, кому рассказали о помолвке. Ну, ладно, может, второй (после таксиста, который подвозил мистера и без-пяти-минут-миссис Мидден до дома).
Вот такая очередность меня уже более чем устраивает.
В баре «Утоли жажду» было тепло, пустовато и уютно. Идеально с точки зрения Сида: он ярко выраженный интроверт, старается избегать крупных сборищ. Пока бармен мешала коктейли, мы немного покачались под тягучий блюз. И тревожные мысли о подруге, которая где-то там, обдуваемая ледяным ветром и засыпаемая первым в этом году снегом, может быть, еще горько рыдает над своей неудачей, начали понемногу испаряться из головы.
Положа руку на сердце, я была гораздо менее уверена в социальных навыках Кенджи. Все-таки мы пытались встречаться, и провалилась эта попытка во многом именно из-за его социальных навыков.
— Тебе нужно выпить, — безапелляционно заявил Сид, расплатившись с барменом.
Густая, маслянистая на вид жидкость сама разделилась на фракции прямо в бокале. Я с сомнением покрутила в пальцах трубочку, прищурив один глаз, посмотрела сквозь коктейль на лампу позади стойки.
— По опыту, от такой бурды голова наутро трещит сильнее, чем от десяти шотов водки.
— Не занудствуй, детка, — Сид ухмыльнулся, отсалютовал мне бокалом и демонстративно сделал большой глоток. — Пусть ни одна печаль не сломает нас, и когда-нибудь потомки восхитятся нашей стойкостью!
Я по-прежнему колебалась.
— А как вообще называется этот напиток?
Сид легкомысленно пожал плечами.
— «Большая ошибка», — выразительно закатив глаза, отозвалась бармен. — Эй, не смотрите на меня так. Я их только готовлю, неймингом занимается хозяин.
— Что, даже за мою новую супер-пупер-фантастическую повесть не выпьешь? — продолжал искушать Сид.
Храни меня Смотрящий, пора уже установить какие-то пределы самопожертвования. «Большая ошибка» оказалась приторно-сладкой на вкус и густой точно кисель, комом ухнула в желудок и вдобавок изрядно затуманила мои воспоминания о конце вечера.
Утром Лиз, совершенно спокойная и жизнерадостная, полунамеками сообщила, что под градусом я зачаровала платяной шкаф в ее комнате.
И поскольку развеять это идиотское заклинание невозможно, теперь в нашем доме постоянно открыт многофункциональный портал, ведущий неизвестно куда. Чуть-чуть утешает, что обратные перемещения портал не поддерживает — то есть, вероятность попадания какого-нибудь опасного демона с нижних планов прямиком к постели Лиз сведена к минимуму.
А на крайний случай Лиз теперь каждый вечер запирает дверцы шкафа шваброй. Осторожность в мире, полном волшебства, никогда не бывает лишней.
***
Лиз беременна!
Я, конечно, догадывалась, что однажды это случится — раз уж они с Кенджи твердо решили создать семью — но и предположить не могла, что так скоро, еще до свадьбы.
Из позитивного: магический потенциал Лиз резко возрос. Как чародейка, сейчас она сильнее, чем когда-либо прежде (верный признак того, что ребенок появится на свет с активным даром). Из негативного: подруга собрала полный список кошмаров первого триместра. Постоянная тошнота, головокружение, тяжелые, не приносящие отдыха сны и отеки превращают каждое утро Лиз в жестокую пытку.
Но знаете, что еще меня беспокоит?
Первым звоночком в случае Лиз стала потеря аппетита в утренние часы. Она и прежде не любила плотно завтракать, так что в этот период ничего не заподозрила, а тест решила сделать позднее, из-за задержки женского цикла. Я же привыкла с утра налегать на сложные углеводы и тушеные овощи, а с понедельника даже чашка кофе перед рабочей сменой встает у меня поперек горла.
Ненавижу принимать таблетки, а из всех видов контрацепции выбираю календарный и механический. Отмечаю в смартфоне «безопасные» дни — и хоть обычно мне с трудом даются любые регулярные действия, так, на мой взгляд, лучше, чем шокировать организм гормональной терапией. До сих пор осечек не было.
И все-таки стоит, наверное, тоже сделать тест — в конце концов, это легко, не больно и недорого. Хотя бы для собственного спокойствия.
Лиз, несмотря на сложности, пока держится молодцом, сохраняет оптимистичный настрой. Много гуляет и старается правильно питаться.
Вчера, например, полдня проторчала на СимФесте в сквере.
Над Аппалуза Плейнс будто кто-то разорвал пуховую подушку: снег сыплет и сыплет крупными хлопьями без перерыва уже четыре дня. Каждое утро приходится устраивать магическое файер-шоу на подъездной дорожке, чтобы выгнать машину из гаража. Арена для СимФеста же состоит лишь из площадки и каркаса стен, открыта буквально всем ветрам. Представляю, как непросто было участникам, особенно акробатам. И, тем не менее, если верить Лиз, каждый выступил очень достойно.
Не обошлось, конечно, и без учебников.
В доме теперь целая полка забита пособиями для будущих мам, которые Лиз прикупила на воскресной книжной ярмарке. Сама Лиз осилила два, и на этом успокоилась (советы начали повторяться), зато Кенджи стремится прочесть все — и плевать, что руководства в точности копируют друг друга более, чем на три четверти. Просто Кенджи ненавидит неоконченные дела и недочитанные книги.
У нас в лаборатории сейчас традиционный аврал перед Снежным деньком, и бумаги на моем рабочем столе накапливаются так же быстро, как сугробы на крыльце участка. Каждую смену приходится вкалывать допоздна. И все же я стараюсь хотя бы по вечерам выкраивать немного времени на общение с друзьями.
Лиз и Кенджи теперь ищут новое жилье с утроенным усердием. Уже присмотрели несколько вариантов и даже начали планировать переезд.
Ну, потому что четверо взрослых людей, живущих под одной крышей, разделяющих бытовые обязанности и коммунальные платежи — это один расклад. А если добавить в уравнение младенца, всем нам будет далеко не так комфортно.
Не то чтобы я готовилась выставить их за дверь, едва только Лиз родит. Просто Кенджи сейчас нормально (и главное, стабильно) зарабатывает, а в Аппалуза Плейнс хороший рынок недорогих коттеджей и земельных участков. Лиз не горит желанием возвращаться в Старлайт Шорз, так что переедут они в любом случае куда-нибудь по соседству. Будем часто ходить друг к другу в гости, по-прежнему вместе отмечать праздники.
Кенджи сможет навещать свой драгоценный огород в любое время дня, а мы с Лиз продолжим практиковаться в магии.
Сейчас с ней по-настоящему страшно выходить на чародейскую дуэль. Мой арсенал заклинаний богаче, а техника — совершеннее. Но Лиз чистой магической мощью в два счета сносит любые блоки. И даже вспотеть не успевает, как я уже лежу на лопатках.
Вчера всю нашу коммуну пригласили на вечеринку на ранчо Синглтон.
Своего младшего брата Родни Букер упоминает в разговорах довольно часто — что логично, ведь живут они вместе. Вот только до вчерашнего вечера не раскрывалась одна пикантная деталь.
Родни Синглтон — вампир.
— Извини, это, конечно, личное, — подловив Родни одного в гостиной и понизив голос почти до шепота, начала я после третьего бокала шерри. — И все же: как ты заразился? Как чувствуешь себя в Аппалуза Плейнс? Ваше сообщество невелико здесь, я права?
Родни выставил перед собой раскрытые ладони в попытке прервать поток вопросов и благодушно, широко улыбнулся, не постеснявшись обнажить клыки. Мы чувствовали друг друга: он — напряжение моей магической ауры, я — тяжелую темную силу, которую обретают под луной все не-мертвые.
В Аппалуза Плейнс и правда было настолько мало сверхъестественных существ, что вампиру я теперь обрадовалась почти как собрату-чародею.
— Мы жили какое-то время в Бриджпорте, Букер пытался делать там карьеру. Однажды я подцепил в клубе дьявольски горячую цыпочку, мы выпили, поехали к ней. А наутро — провалы в памяти, боль в шее и страшная слабость. Стандартная история.
— Но ты не остался в Бриджпорте.
Мегаполисы притягивают вампиров своей бешеной энергетикой, изменчивостью, хаосом, в котором легко и кормиться, и затеряться при необходимости. В глухих и тихих местечках, вроде Аппалуза Плейнс, все постоянно на виду, а любая самая незначительная новость разносится словно чума. Ведьмы и оборотни еще могут прижиться в такой среде, образовав закрытую общину. Вампиры же, являясь по своей сути паразитами человеческой расы, не способны надолго отгородиться от любопытных соседей.
— Нет, уехал за Букером. Куда он, туда и я, так уж у нас с детства. Сложности есть, не без этого, но мне хватает донорской крови и сумеречных фруктов, на людей не кидаюсь.
— Букер не в курсе, или ты объяснил, что нужно помалкивать?
Откровенность Родни и алкоголь в крови толкали все дальше за грань приличий. Родни имел полное право послать меня к черту. Мы совершенно друг друга не знали, впервые встретились ровно пять минут назад. А вопрос взаимодействия с близкими, не принадлежащими к темному миру, — самый болезненный вопрос для каждого из нас.
Мой собеседник не перестал улыбаться.
— На днях уговорил его разделить вечность на двоих. Загляни к нам в конце месяца, куколка, превращение как раз завершится.
Мужчины на вечеринку с нами не поехали. Сид заявил, что хочет побыть один, подумать о жизни, и опять сбежал в какой-то бар.
Его вторая фантастическая повесть вышла на прошлой неделе и собрала в прессе целую кучу разгромных рецензий. Утешать себя Сид, в отличие от Лиз, просто не позволил, переваривает критику как удав кролика — пытается заползти в самый темный угол и стать максимально незаметным.
Меня страшно бесит собственная беспомощность. Ничего, абсолютно ничего не понимаю в литературе — хоть в фантастике, хоть в любовных романах. Сид читает вслух строчки из газет: про неудачную композицию, посредственный стиль, вторичность сюжета. А что я могу на это возразить?
«Ну, э-э-э… уверена, все не настолько плохо. Не расстраивайся, в следующий раз получится».
Пф! Звучит жалко. Меня саму такое робкое блеяние абсолютно бы не утешило.
Кенджи признался, что выбор между шумной тусовкой и хорошей книгой никогда не сделает в пользу тусовки. Впрочем, удержать дома и Лиз заодно он не пытается.
Может, это последняя вечеринка для Лиз на много-много лет вперед. Ну, не считая свадьбы. С маленьким ребенком на руках особенно не оторвешься, не зависнешь до рассвета в ночном клубе.
Подруга и без дополнительных просьб вернулась домой еще до полуночи.
Хотя к коктейлям она, по понятным причинам, не прикасалась, одна неловкая ситуация все равно произошла. Лиз порой может брякнуть в разговоре что-нибудь вызывающее, дерзкое или просто пошлое. Сделать неловкий комплимент, неудачно пошутить, сакцентировать внимание на вещах, которые принято не замечать. Не из желания задеть и оскорбить, а просто потому, что у нее не всегда срабатывает социальный стоп-кран.
По-моему, в этом часть неповторимого очарования Лиз, но одна из хорошеньких подружек Родни умудрилась здорово обидеться на пустом месте. Пришлось быстро, скомканно прощаться с хозяевами и вызывать такси.
Сид приехал уже под утро, совершенно трезвый и тревожно задумчивый.
Меня беспокоит его состояние, правда. То, как он смотрит на меня — порой очень пристально, будто пытаясь на что-то решиться. Каждый раз вспоминаю, что Сид, в общем-то, заглянул ко мне погостить на пару недель и хотел путешествовать дальше.
Мне ли не знать, как может затягивать дорога. Сегодня ты здесь, а завтра послал этот город в Преисподнюю, и пыльный автобус уносит тебя в совершенно другую жизнь — к новым шансам, к новым приключениям, к новым открытиям и встречам.
И вот тут есть проблема. Кажется, я успела сильно привязаться к Сиду.
***
Хорошая новость: Мисти поймала себе (и всем нам) нового друга. Ящерицу-агаму. Кенджи от нее в восторге, прямо насмотреться не может.
Впрочем, ладно, Мерроу* (так я его назвала) действительно красавец.
Плохая новость: старина Клурикон отбыл в мир иной.
Мы не забудем тебя, приятель. Ты вечно жив в наших сердцах, все так же шумишь по ночам, сгребаешь грязные опилки в миску с водой и специфически пахнешь.
Хорошая новость: Кенджи, который ведет наш дневник продуктовых расходов, подсчитал, что с каждым месяцем мы тратим все меньше денег на еду и, соответственно, все больше симолеонов можем откладывать на серьезные покупки. Во многом это, кстати, именно его заслуга: огород под окнами (сейчас он зимует, но часть рассады уже прижилась в горшках на втором этаже) и рыбалка помогают реже ходить в магазин.
Плохая новость: Кенджи — безумный фанат приправ. И кулинарных экспериментов. И чтобы он не добавил в готовое блюдо какую-нибудь не-факт-что-безвредную траву со своего огорода, еду нужно постоянно охранять.
Хорошая новость: у меня случился большой отпуск. Наконец-то смогла выбраться в комиссионный магазин за ингредиентами и пополнить запасы полезных зелий в кухонном шкафчике.
Плохая новость: отпуск внеплановый (хотя и оплачиваемый), и никто не сделает за меня мою работу, она целиком и полностью дождется моего возвращения. Чтоб ее.
Хорошая новость: Сид заверил меня, что до весны совершенно точно никуда не уедет.
Неоднозначная новость: я все же беременна.
Не то чтобы я не любила детей в принципе или категорически возражала против материнства, просто...
Смотрящий милостивый, я же абсолютно, целиком и полностью, от макушки до кончиков ногтей, ни капельки к этому не готова!
В игре с порядком было все нормально.
