Никко4ка, спасибо!
Меч и глаз.
Око Якова Корнелий был умным человеком. За обманчивой внешностью доброго служителя церкви скрывались воистину дьявольские рассудительность, хитрость и осторожность. А мягкая, бесшумная походка и вкрадчивый голос придавали ему сходство с сытым котом. И священник не мог не понимать, что встреча, которую ему назначил глава консорциума гильдий, является действительно важной для них обоих. Яковиту льстило то, что именно его, представителя этой во всех отношениях достойной (во всяком случае, так он считал) религии, выбрал Деметрия Ландиграаба для обсуждения весьма важного дела, как сказано в письме, присланном священнику. Встреча была назначена на городской площади, куда Корнелий сейчас и прибыл.
Там его уже ждал глава консорциума.
- Спасибо, что согласились со мной встретиться, Око Якова, - поприветствовал он священника, - Думаю, мое предложение покажется вам интересным. Эта война… вы не представляете, насколько сильно она повлияла на богатонскую армию, столь великолепную раньше. Как ни прискорбно нам это признавать, Око Якова, по численности грабвильцы нас превосходят. Кстати, каково благополучие вашей жены?
- О, с Урсулой все прекрасно, - ответил яковит, - Но, я вижу, вы вызвали меня не для того, чтобы обсудить мою супругу?
- Разумеется нет, Око Якова. Видите ли, у нас крайне мало сторонников, вы об этом уже знаете. И, я думаю, для всесвятейшей яковитской церкви Фаринги тоже не будут лишними новые прихожане, - он доверительно улыбнулся, - Итак, я считаю, что вы с вашим красноречием и женой великолепно сможете уговорить некоторых достаточно известных в определенных кругах пиратов перейти на сторону консорциума гильдий.
- Возможно, лорд Ландиграаба. Но это… крайне рискованно. И ради чего фаринжской яковитской церкви так поступать? Смотрящий не повелевал своим верным последователям вмешиваться в мирские войны.
- Понимаю, Око Якова. Ваша преданность вере мне известна. А тем более мне известна ценность сочинения богатонского яковита Николауса «О богатстве, вере и чревоугодии». Я думаю, вы не будете отказываться от такого скромного дара для фаринжской церкви.
- Ах, отлично. Эта книга – более чем достойное вознаграждение за мои услуги. А теперь, с вашего позволения, я удаляюсь!
Он действительно удалился. Удалился в свой собор, вошел в это величественное здание на правах хозяина, сел за богато украшенный письменный стол и взял перо. В его голове постепенно начал созревать неплохой план. Стоит пригласить грабвильцев на проповедь, на отличную проповедь. В конце концов, понятия яковитов и пиратов разделяет лишь тонкая и подчас изменчивая грань этики…
Через полчаса объявление и приглашения были готовы. Корнелий еще раз посмотрел на текст и остался доволен результатом. Да, он сможет заполучить их расположение. Священник взял пергаменты и отправился во двор церкви, повесить объявление.
«Верные последователи Якова! В первую очередь, хочу вам напомнить, что Смотрящий любит пиратов, потому все (за исключением членов гильдии), кто желает им зла, навечно отправляются после смерти на задворки ада! Не будет же хуже и вашим ближним, если вы расскажете им об этом предупреждении, дабы узнали они, чем чревата нелюбовь к пиратам.
Во-вторых же, сообщаю вам, собратья-яковиты, что ныне состоится проповедь о гостях из Грабвиля и нашем отношении к ним. Не явившиеся же добрые яковиты будут подвержены допросу, почто не пришли на проповедь, ибо Смотрящий не повелевал своим последователям пропускать проповеди, которые могут наставить на путь истинный.
И последнее. Официально запрещаю считалку «Икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого», ибо она оскорбляет память святого Якова».
Яковит полюбовался результатом, отправил приглашения жене, грабвильской королеве, и капитанам грабвильских флотов и собирался уже возвращаться в храм, как услышал музыку, отвратительную музыку!
- Хей-хо, с неба к нам удача, хей-хо, падает в ладонь…* - распевал рыжий бард, наигрывая себе на лютне. Вокруг него уже собрался народ.
- Прошу прекратить презренную игру! – вскричал Корнелий, - Не подобает перед проповедью петь, - И откуда столь нелепая мелодия и столь нелепые слова?
- Ну, простите, Око Якова, - со смехом ответил менестрель, - Только я же играю не в вашем соборе, и заставить слушать проповеди вы меня не можете! А песню эту я услышал во сне, и пою ее теперь постоянно. Хей-хо, с неба к нам удача…
А ведь мальчишка прав. Он действительно не может ничего с ним сделать, и это огорчает. Священник, чтобы не слышать мерзкой игры, вернулся в собор и начал готовиться к проповеди.
***
Наступило время проповеди. Яковит степенно поднялся за кафедру и оглядел толпу прихожан довольным взором. Да, объявление оказало правильное воздействие. И командиры Черного и Красного флотов, и капитан главной пиратской флотилии – все здесь. И Урсула, как всегда, в одном из своих вульгарных нарядов. Впрочем, сейчас это ему только на руку. Что? Петерианец?
Корнелий метнул гневный взгляд на человека в петерианских одеждах, сидящего позади всех, но ничего не сказал. Только открыл тяжелый том трудов Якова и начал проповедовать.
- И горе тем, кто осмелится ослушаться воли святого Якова, - закончил священник. Глаза многих прихожан начали стекленеть, но пиратам, похоже, все это было чрезвычайно интересно. Закрыв книгу, яковит подошел к Эрин, капитану Черного флота.
- Вы пришли на проповедь. Как она вам? – сразу приступил он к делу.
- Я… - начала капитан, но ее тут же перебил Корнелий, заметивший того петерианца, стоящего рядом.
- А вы что здесь делаете? Если не заметили, это яковитский собор.
Тот как будто этого и ждал.
- Я здесь, чтобы услышать ваши пламенные, хотя и наивные, рассуждения о Смотрящем и привести заблудшие души к истинной вере.
Какая самоуверенность! И этот окновытиратель еще смеет… Но Корнелий быстро взял себя в руки, покровительственно улыбнулся и начал говорить:
- Какой безграничный бред вы несете, мой наивный друг. Всем известно, что единственный святой, видевший Смотрящего при жизни – это Яков! Впрочем, чего же можно ожидать от человека, верящего в шарлатана Петера!
- Ха-ха-ха! – расхохоталась капитан, - Пусть это монашеское отребье знает, что вы о нем думаете!
- Значит, вам понравилась проповедь? – ухватился за эту ниточку священник.
- Ну, разговоры про Смотрящего для меня – темный лес, а вот ваше умение запугивать и использовать людей мне по душе!
- Смотрящий велит нам не запугивать, а любить людей. Мы, петерианцы, свято блюдем его волю, - заметил противник яковитов.
Корнелий злобно сверкнул глазами в его сторону и обратился к остальным пиратам.
- А что вы думаете о моей проповеди? И не хотите ли принять яковитскую веру? – он знал, что с пиратами лучше говорить прямо и кратко, без церемоний.
- Не думаю, - заявил капитан главной пиратской флотилии.
- Петерианское учение одобряет ваш выбор. Во всем, что касается веры, поспешные решения неприемлемы. По крайней мере, до тех пор, пока вы не послушаете мои проповеди, - вмешался петерианец, но священник не обратил на него никакого внимания.
- Хочу сказать, что в вашей проповеди были поистине блестящие моменты, - сказал капитан Красного флота, - Особенно те, где вы пугали прихожан разговорами о конце света.
- Око Якова говорит в своей проповеди об ужасе и отчаянии, но Смотрящий учит нас ценить положительные стороны жизни, - произнес петерианец, все еще стоящий здесь.
Это уже невозможно долее терпеть. Корнелий подошел к петерианцу с намерением поставить зазнавшегося окновытирателя на место. Он не стал долго разговаривать, просто в ярости дал ему пощечину, тот пошатнулся и упал.
- А мне нравится ваш стиль, Око Якова, - Эрин хохотнула.
- Да посмотрите, он же лежит без сознания! – вскричал один из пиратов, тот самый, что не хотел принимать яковитскую веру, - Ого! Да вы просто мастер насмешки. Нечасто увидишь дерущегося священника, - добавил он с явным оттенком одобрения в голосе.
Петерианец тем временем с достоинством поднялся, оттряхнул пыль с одежд и кротко сказал:
- Если вы хотите провести философский диспут, я к вашим услугам.
«Так он еще и смеется! Ну все, теперь я ему покажу свою философию!» - так думал яковит. Он с воплем набросился на петерианца и начал его колотить. Тот попытался ответить, а так как оба священника не владели искусством битвы – даже на кулаках, драка продолжалась долго. Побитый и побивший, петерианец после окончания потасовки отошел в сторону, изредка поглядывая на Корнелия и пиратов.
- Вот это да! Драки, вопли, оплеухи, ругательства! Думаю, мои друзья меня поддержат, если я скажу, что… хо! Такой священник нам по душе! Сказать честно, вы больше смахиваете на пирата! – воскликнула подошедшая к ним капитан.
- Я рад. Но все же, быть яковитом – лучше, чем пиратом. Я отличаюсь от вас лишь одним – у меня есть вполне законное право применить силу. И вы сейчас это увидите! Прошу! – он показал рукой на ворота собора с истинно яковитским величием, - За мной!
Он вошел в собор, пираты прошли за ним. Прихожане уже разошлись, осталась лишь одна молодая крестьянка. К ней и подошел яковит.
- Сегодня – день сбора десятины, - недвусмысленно намекнул он.
- О небеса! Снова? С меня буквально на прошлой неделе собирали пожертвования! У меня нет денег! – огорченно произнесла крестьянка.
- Вас. Когда-нибудь. Отлучали. От церкви, - тихо чеканя слова, промолвил священник, - У вас будет возможность это испытать.
- Гм. Понимаю. Вот все, что у меня есть при себе. Возьмите. Прошу вас. Во имя яковитской веры! – она, криво улыбнувшись, протянула Корнелию несколько монет…
- Разрази меня гром! – воскликнула Эрин, как только крестьянка торопливо покинула собор, - Прихожане отдают вам все, что у них есть, да еще спасибо говорят!
- О, вы еще далеко не все увидели, - произнес яковит, - Продолжим!
Рядом нерешительно стоял поселянин, Корнелий знал его. Это был деревенский шляпник, закоренелый агностик, не признававший существование Смотрящего. Обращение его в яковитскую веру будет лучшим доказательством для пиратов.
- Вы здесь находитесь, - обратился священник к шляпнику, - Это значит, вы все-таки захотели принять яковитство?
- Да нет, не думаю, - ответил он, - Просто зашел, так, поглазеть, что и как у вас тут делается. А становиться яковитом – зачем мне это? Я в Смотрящего не верю.
С этим Корнелий церемониться не стал. Просто влепил затрещину, как будто умышленно попав ему по лицу перстнем с изображением меча и глаза – эмблемы яковитов.
- А! Мое лицо! Зачем вы это сделали?
- Теперь вы верите в Смотрящего?
- Да верю, верю! Обращайте хоть сейчас!
- Сейчас не надо. Но позже, после следующей проповеди, возможно… А теперь – убирайтесь!
Шляпник быстро ретировался.
- Силой обращать в веру? – заметил капитан главной флотилии, - Мне нравится ваш ход мыслей, Око Якова. Прошу на борт в любое время!
Священник уже хотел начать разговор о консорциуме, как ворота собора распахнулись и ворвался гневный петерианец.
- Да как ты смеешь, посмешище яковитское! – кричал он.
- Окновытиратель, эльфийский прихвостень!
Представители враждующих конфессий вцепились друг другу в волосы. Пираты не стали стоять и вмешались в схватку, которая была жаркой. Прибежала и Урсула. Противники молотили друг друга, не разбирая, где кто. Наконец, петерианец ушел восвояси, а пираты чуть ли не с обожанием смотрели на Корнелия.
«Это тот самый момент», - подумал яковит, - «Они разгорячены, и, если я скажу, пойдут за мной хоть на край света. Идеально подходящее время для выполнения поручения Ландиграабы».
- Я мог бы обратить вас в яковитство, - начал он, - Но Смотрящий и Яков уважают благородных купцов, и вражда с ними для вас неприемлема. Я понимаю ваше желание оправдать Мисти, свою соотечественницу, но такой поступок – кража ценнейшего дара и не менее ценного наследника чужеземного состояния – непростителен. А в том, что это сделала она, я не сомневаюсь. Вы должны были бы признать это еще в начале войны. Поэтому, чтобы стать действительно достойными последователями Смотрящего, вы должны покаяться перед благородными торговцами богатонского консорциума. Итак, верные яковиты, согласны ли вы признать свою вину перед Богатони и заключить с этим государством союз?
- Да! – ответила за всех Урсула Грабвильская, подняв вверх медальон с изображением меча и глаза.
***
Око Якова Корнелий и не подозревал, какую бурю событий повлекут за собой его действия. Да, Урсула, капитаны флотов и некоторые умные пираты согласны были не то что заключить союз – согласны были сдаться Богатони, несколько сотен их уже поступили в богатонский морской флот, но ведь оставались еще недовольные. Морские бродяги, сохранившие в душе своей ярость и ненависть к консорциуму, не станут изменять своим убеждениям. И таких много. Больше половины грабвильской армии были против Богатони, против Урсулы, против нового указа. Они не верили в вину Мисти. А это значит, что война еще не окончена, и что положение Урсулы на грабвильском троне становится все более шатким…
* - слова из песни Энрике Гарсия Мендес Эспиноса из одноименной династии.
