TS3 Футарк | Futarc

[Aisgil]

Часть шестая. Нахлынувшие воспоминания.
Как тяжело быть камнем. Никто не догадывается о том, что камни тоже имеют разум, никому не приходило в голову, что нам может быть неприятно, когда нас пинают или кидают. За всю свою жизнь я проделала большой путь по длинной дороге и встретила много других камней. Это был совершенно бессмысленный путь, другие камни считают так же. По сути, мы все одинаковые и бессмысленные. Жизнь тоже бессмысленная и радости в ней никакой, кроме солнца и нежных ящерок, которые жмутся к телу, к моей шероховатой поверхности. Но это бывает так редко, что хочется плакать, но камни не умеют плакать. Сегодня я опять стала меньше, опять потеряла частичку себя, чувствую, как жизнь меня покидает. Но сожаления нет, я готова к смерти. Совсем скоро я сотрусь в придорожную пыль, и меня не станет. Сотрусь, не станет. Не станет. Сотрусь. Не станет.
Мне кажется, что что-то словно точит меня изнутри. Листьев становится все меньше, жизненные соки уходят в никуда. Вода из земли уже не придает мне сил. Я теряю свои одежды и погода тут совершенно ни причем. Что-то непостижимое убивает меня. Я ощущаю постоянную щекотку где-то глубоко внутри. Но это не просто щекотка, от нее так больно и страшно. С другими деревьями этого не происходит. Они так же весело шумят листвой на ветру и перешептываются между собой. Они видят, что я умираю, и вот-вот меня не станет, они не показывают этого, стараются поддерживать, ненавязчиво так. Но я же вижу, что они боятся постигнуть мою участь, боятся рассыпаться в прах изнутри. Я чувствую слабость внизу, думаю, что скоро сломаюсь и упаду. Тогда-то наверняка все будет кончено.
Я прыгаю с ветки на ветку, останавливаться нельзя. Надо быстрее, а то поймают! Не хочу, чтобы меня поймали эти агрессивные звери. Мой рыжий хвост мелькает в густой зелени. Наверное, это красиво, но мне сейчас не до красоты. Как же тяжело, скоро выдохнусь, и плакали мои запасы вместе со мной. Вряд ли кто-то будет сожалеть о том, что меня не стало. Я же одиночка, я сама по себе. Вот и теперь помочь некому. Да и как тут поможешь? Надо перевести дыхание. Остановиться. Отдышаться.
__________________________

Феу очнулась уже лежа в кровати. Голова болела от неожиданно нахлынувших воспоминаний.
— Ты неплохо головой приложилась. Не думала, что тебе так скверно будет, но ты сама захотела,— перед взором девушки возникло лицо принцессы,— надеюсь, теперь ты довольна полученными знаниями.
— Я… Мне… Что это было?— медленно протянула Феу, язык еле слушался.
— На, попей-ка водички,— девочка протянула стакан,— это был тот самый сон, который ты увидела да не запомнила. А если выражаться точнее, то твои прошлые жизни.

— Я что, такая старая?
— Ну да, не молодуха,— захихикала девчонка,— а ты мне еще не верила. Как видишь, очень даже зря! Ладно, приходи в себя, предавайся воспоминаниям, а мне пора по делам.
Она помахала тоненькой ручонкой и растаяла. Тут же в комнату зашла Йер.
— О, пришла в себя. Я думала, что ты дольше проваляешься. Тебе что-нибудь нужно или, может, хочется чего?

— Нет, спасибо,— почти неслышно прошелестела Феу.
— Ты как будто старше стала,— задумчиво проговорила хозяйка.
— Я просто многое вспомнила. Иногда полезно удариться головой,— попыталась пошутить квартирантка.
— Знаешь, я когда поднималась, слышала голоса, как будто ты с кем-то тут разговаривала… Наверное, послышалось.

— Наверное,— Феу не хотела говорить о принцессе, немного не то было состояние для светских бесед.
Йер осторожно, но плотно прикрыла за собой дверь. А Феу натянула на себя одеяло и, закрыв глаза, предалась воспоминаниям. Все жизни, что она прожила, были очень разными, но наполнены одним и тем же: бесконечным ожиданием. Она была врачом, слесарем, цветочницей, пекаркой, лаборантом, камнем, деревом, белкой, птицей, морячкой, парикмахером, садовником, инженером — она успела побывать во всех профессиях, во всех ипостасях, каждой живой тварью. Но неизменно она ждала. Она должна была долго ждать, целую вечность, но девушку это не сильно волновало. Особенно теперь, когда жизнь неожиданно наполнилась смыслом. Тем более, что срок ожидания подходил к концу. Она явно чувствовала это.

 

[Aisgil]

Часть седьмая. Широкие кроны озарения.
Феу шла по полю в сторону Ряба. Ей хотелось поговорить с мудрецом, обсудить ее воспоминания, это бесконечно долгое ожидание и готовность ко всему, которые навалились столь внезапно, что она не знала, как с этим всем поступать. Казалось, что природа намерена исцелить запутавшуюся в себе девушку: солнечные лучи играли в траве, вокруг летали пестрые бабочки, высоко в небе щебетали птицы и благородно благоухали яркие цветы.
Она дошла до огромного дерева и обняла его, уже почти по привычке нежно погладив по коре рукой.
— Я пришла советоваться, милый Ряб,— прошептала девушка.
«Обойди меня»,— раздался ответ в ее голове.

Феу послушно обошла мощный ствол Ряба и увидела, что в тени кроны лежит рыжеволосая девушка, задумчиво глядя в небеса. Она заметила Феу, но сделала вид, будто по-прежнему находится тут одна. Феу опустилась в траву рядом с девушкой:
— Почему ты так грустишь?
— Потому что я грущу.
— Не стоит. Все плохое всегда кончается,— уголками губ улыбнулась Феу.

— Все хорошее тоже кончается,— возразила рыжеволосая.
— Все всегда кончается, но не стоит делать из этого трагедию. Еще вчера я не знала, кто я. А теперь жизнь наполнилась смыслом. Странным, но все-таки смыслом. Мое имя Феу.
— Соулу. Я потеряла свой смысл,— девушка вздохнула и закрыла глаза.

«Через какое-то время ты снова его обретешь»— прошелестел в сознании девушек голос Ряба.
— Через какое, интересно,— безучастно сказала Соулу и, снова открыв глаза, посмотрела на светило сквозь листву Ряба.
— Мне пришлось ждать вечность, но срок ожидания еще не окончен. Я не знаю, сколько точно осталось.
Соулу повернулась к ней и вопросительно изогнула бровь. Она что, издевается?
— Она не издевается,— раздался тоненький голосок откуда-то справа. Девушки практически синхронно посмотрели в эту сторону. Там стояла она, тоненькая девочка в пышном белом платье.
«Что-то ты часто стала на людях показываться»— сказал Ряб.
«Что-то люди больно печальные пошли»— парировала принцесса.

— Значит, так. Феу, ты идешь к Отилии. У него есть портал, он о нем не распространяется, но поверь мне на слово. Теперь, когда ты все вспомнила, тебе уже нечего здесь делать. Скажи, что я велела. А вот с тобой, Соулу, мы проведем ряд исправительных бесед. Всех все устраивает?— командорским тоном выпалила девочка.
— Я бы хотела задержаться тут, но чувствую, что не могу,— согласно кивнула Феу,— у меня один вопрос только есть. Кто ты?
— Я принцесса,— язвительно ответила она,— корону видишь? Считай меня хранительницей или кем-то в этом роде.

— Ладно,— улыбнулась Феу и пошла прочь в сторону поселения.
По дороге ее мучили разные мысли: что же это за принцесса, она ведь явно знала, что Феу все вспомнит и даже помогла ей в этом нелегком деле. Жалела, что мало поговорила с Рябом. В этот раз он оказался наблюдателем и почти не вмешивался в разговор. Она решила сначала зайти в дом Йер и забрать свои вещи, а уж потом пойти к Отилии, тем более, что это по пути.

Йер была на кухне и что-то кашеварила:
— А я тут варю обед. Присоединяйся!
— Извини, но мне надо обратно. Я была у Ряба, они с принцессой сказали, что мне нужно возвращаться.
— Жаль, ты мне очень понравилась.
— Ты мне тоже. Я оставлю тебе камушки, как гарантию, что я вернусь,— подмигнула Феу.

— Неплохой залог,— согласилась Йер.
На пороге Феу обернулась.
— А ты знаешь Соулу?
— Знаю, а что?— немного насторожилась Йер.
— Ничего, мы просто с ней встретились у Ряба. Она очень грустная.
— Ей есть отчего грустить.

 

[Aisgil]

Часть восьмая. Один плюс один, равно один.

Отилия не стал отрицать того, что у него есть портал. Он, молча, без лишних вопросов, проводил Феу в комнату, где стоял этот волшебный агрегат.
— Только ты учти, что он староват и барахлит,— предупредил Отилия,— тебя вполне может забросить совсем не туда, куда надо.
— Но принцесса настаивала на том, чтобы я воспользовалась именно вашим порталом,— начала было оправдываться Феу.
— Принцесса? Ты с ней виделась?— удивился старец.
— Да, мы виделись с ней много раз,— кивнула девушка.
— Что ж, раз она сказала, то так и поступим.
Феу достала свои шифры и приложила к панели подходящий.
— Я хотела бы когда-нибудь вернуться сюда,— сказала Феу.
— Мы с радостью примем тебя вновь,— кивнул старейшина.

Девушка мягко улыбнулась и, перехватив поудобнее сумку, шагнула в портал. Вышла она действительно в совершенно незнакомом месте. Пейзаж был удручающе серым и безжизненным: однотипные серые дома, испещренные глубокими трещинами, ржавые фонари и сломанные лавки в горах мусора, сваленные вокруг, дополняли эту картину апокалипсиса в отдельно взятом полисе. В самом ближайшем доме не было ни одного целого окна, а черные дыры проемов сквозили гнилью и плесенью. Дул холодный колючий ветер, забираясь под легкий плащ девушки и пронизывая ее тонкое тело насквозь. Место для портала тоже было выбрано очень странно — он стоял точно посередине мостовой, прямо на проезжей части, весь залепленный газетной бумагой и ветками деревьев. Этот полис вымер, и случилось это, судя по всему, очень давно. Атмосфера нагнетала уныние и ощущение безысходности, поэтому не было ничего удивительного в том, что тут царила пустота.

Феу решила пройтись по заброшенной улице и осмотреться получше в этом странном месте. Ветер подталкивал ее в нужном направлении и безжалостно трепал волосы, если она хотела свернуть в другой переулок. Этот своенравный ветер словно обладал собственным разумом и сам решал за девушку, куда ей следует идти. Она, впрочем, не сопротивлялась своему импровизированному проводнику, потому что не знала этих мест и не совсем понимала, что она тут ищет. Но девушку совсем не мучили сомнения по поводу правильности выбора полиса, она чувствовала, что логическое завершение ее путешествия наступит очень скоро и лишь немного волновалась в ожидании грядущих событий.

Ветер подтолкнул ее к очередному дому, и Феу послушалась эту неумолимую воздушную стихию. Дом был не в пример предыдущим: он выглядел намного приличнее, чем остальные, да и трещин было гораздо меньше, даже кое-какие окна сохранились. Девушка, не мешкая, зашла внутрь и начала подниматься по лестнице, готовая ко всему. В одной из множества обителей она увидела признаки присутствия живого человека: совсем новые книги, разбросанные повсюду в художественном порядке, одежду, которая сушилась на веревочках в домашней прачечной, свежие остатки еды на кухне, живые цветы с мясистыми лоснящимися листьями на подоконниках и полное отсутствие пыли. Девушку совершенно не удивило, что в этом богами забытом месте может кто-то жить.

— Ты пришла,— Феу услышала до боли знакомый голос. Она обернулась и увидела мужчину, которого ждала целую вечность. Неожиданно пропали все условности: ей стало все равно, почему он живет в этом захолустье, которое давным-давно покинули люди, ей было не важно, откуда она знает этого человека. Здесь не было ничего, кроме них двоих. Мир утратил свою актуальность, и реальность рассыпалась в прах.
— Иса, я так ждала. Ожидание было таким долгим, что я даже забыла обо всем, но вовремя опомнилась и отправилась на поиски,— Феу сделала несколько шагов навстречу.

— Я тоже ждал целую вечность,— сказал он с дрожью счастья в голосе, нежно обнимая ее,— мы оба ждали, только по разные стороны.
— Один плюс один…— вопросительно прошептала она ему на ушко.
— Равно один,— улыбнулся он.
__________________________
— Это была потрясающая ночь. Я бы так хотел, чтобы ты осталась,— прошептал он, касаясь ее волос. В уголках глаз показалась влага. Кто сказал, что настоящие мужчины не плачут? Живые мужчины очень даже плачут.
— Но я должна уйти, хотя сама хочу остаться. Ты же знаешь правила,— она опустила глаза.

— Я знаю правила. Если не уйдешь, то попросту исчезнешь,— обреченно произнес Иса.
— Нам опять предстоит ждать, проживая множество жизней, чтобы всего на одну ночь быть вдвоем. Это ведь так мало! Мне уже пора, но, обещаю, что я вернусь.
— Я готов ждать тебя вечность.

__________________________
За лот и съемку двух скринов в полисе, особая благодарность Victor_tor

 

[Aisgil]

Помимо фотографий, тут присутствует краткая справка из астрологического толкования рун. Имя каждого героя имеет свое значение. В связи с этим каждая серия и каждая судьба находит отклик с именем персонажа. Как говорят, имя твое определяет судьбу, так тут оно и есть.

Феу
Fehu ставит перед человеком проблему: иметь или быть, то есть имитировать жизнь или действительно жить; если угодно — проблему внешнего или подлинного бытия, показного социального поведения или истинной духовной культуры.

Иса
При действии Isa ситуация прихватывается льдом. Со своей стороны, человек должен добровольно заморозить ситуацию, помочь колеснице событий остановиться, нажать на тормоза, остановить время. Это руна молчаливой медитации. Человек останавливает происходящее и рассматривает ситуацию.

Принцесса
Загадочный персонаж, имени которого никто не знает. Принцессой она сама себя назвала, и так ее зовут другие. Она наполнена до краев или же откровенно пуста. И то и другое, ее очень хорошо характеризует.

Отилия
Othila в определенном смысле указывает на пагубность, на опасность употребления слов. Основными содержаниями символического поля Отилии являются преданность и свобода, но эти понятия противопоставлены друг другу. В руне Отилия кроется секрет ко всем остальным рунам. Если человек понял Отилию, значит он понял все рунические знаки.

Йер
Jaru — урожай, награда за прошлые усилия. Небесный свет, соединяясь с почвой, вплетается в мякоть плодов. Плод живой материи напитан светоносной силой разума. Все события, происходящие под руной Йер, получают помощь и поддержку мироздания. Процесс будет развиваться, закономерно приближаясь к завершению. Что бы ни происходило, оно будет расти и достаточно скоро оформится в конкретный результат.

Соулу
Sowelu — Солнце. Жизненная сила. Теплота. Руна Соулу символизирует сердце сознания. Ее приход говорит о том, что в человеке пробудилось его высшее Я, которое понимается как фокус связи внутреннего и внешнего. Внутреннее пробуждение изливается свободно и решительно и преображает окружающую действительность; или же внешний мир мощно, императивно вторгается во внутренний мир человека.

 

[Aisgil]

Глава четвертая. Ансуз.
Часть первая. Потерянный.
Мои уши заложило, из восприятия мира исчезли все звуки. Время растянулось, и я успел осмотреть все вокруг себя за какие-то считанные мгновения, запоминая малейшие детали обстановки, звуки и запахи. В некотором роде абсолютно бесполезное знание, которое вряд ли могло мне пригодиться в дальнейшем. Я не чувствовал ничего, полностью погрузился в глубочайшую пустоту. Мир померк и тут же вспыхнул передо мной с неимоверной силой, наваливаясь нестерпимым светом на совершенно беззащитные глаза. Где-то в правом боку я почувствовал острый укол боли, потом последовали болевые вспышки в правом локте и ладонях.

Во время падения я постепенно приходил в себя, свежие царапины неприятно зудели, в унисон со вновь навалившимся на мою голову окружающим миром. Звуки лезли в мои уши, нос был забит новыми запахами, глаза замутнены яркими красками, а голова свербела от новоприбывших мыслей.
— С вами все нормально?— послышался чей-то голос. Он прозвучал так сильно, что вызвал только желание зажать посильнее уши, а не ответить.
— Вы меня слышите?— обладатель голоса не желал оставить меня в покое, чтобы я без посторонней помощи пришел в себя. Это было ясно, как день.
— Слышу,— слабо прохрипел какой-то новый голос. Я с ужасом обнаружил, что этот словесный скрип издавался из моего рта, моими голосовыми связками.

— Вот и хорошо,— я наконец-то смог посмотреть на моего собеседника. Это была молодая женщина с рыжими волосами и обворожительной улыбкой. На ее прекрасном лице была заметна тень беспокойства.
— Не знаю, что тут хорошего,— хмуро буркнул я с внушительной хрипотцой.
— Я могу чем-то помочь?— спросила девушка, протягивая мне руку, чтобы я смог подняться.

В ответ я лишь беспомощно помотал головой из стороны в сторону.
— Хорошо, тогда пошли со мной. Идти-то сможешь?— она как-то очень неожиданно перешла с уважительной формы обращения на обычную. Но сделала это как-то так ненавязчиво, что возражать не хотелось.
Я не хотел смотреть по сторонам, потому что в моей памяти осталось слишком много образов и вообще воспоминаний в целом. Правда, воспоминания эти укладывались всего-то в пару мгновений, не больше. В остальном зияла пустота.
— Скажи, у меня в голове дырки нет?— отчаянно спросил я свою спутницу.
— Хм, нет. А что, должна быть?— с усмешкой ответила она.
— Я не шучу. Я почему-то помню очень мало, но, тем не менее, этого кажется куда как много.

— Здесь направо. Ты хоть иногда глаза открывай, я в поводыри не подряжалась, так что, если упадешь, то это будет на твоей совести,— она сдержанно хихикнула и указала на ближайший дом,— ничего, уже почти дошли.
— Спасибо, что не бросила.
— Сейчас обработаю твои раны и брошу,— ответила она.
— Надеюсь, что не в окно,— попытался отшутиться я.
— Не в окно, я же не смогу тебя поднять,— нарочито серьезно ответила она.
Я засмеялся, и она поддержала меня. Мы зашли в дом, смеясь и продолжая шутить на тему моего тела и его транспортабельности в заоконное пространство.
— Так, сейчас я принесу необходимые средства, а ты посиди пока тут,— она небрежно махнула рукой в сторону маленького диванчика.
Естественно, я беспрекословно подчинился. Была в ней какая-то магия что ли, она могла даже ничего не говорить, так велика была внутренняя сила, что ее хотелось слушаться. Девушка вернулась очень быстро, видимо, ей не пришлось долго искать необходимые принадлежности. Она обрабатывала и промывала мои раны, а я тайком любовался ею. Она, несомненно, была очень хороша собой и внешне, и особенно прекрасна внутренне.

— Ну вот, кажется, все,— улыбнулась она и мягко коснулась моей руки тонкими пальцами.
— Спасибо тебе.
— Лучше отблагодаришь потом на деле. Слова — это приятно, а действие все же лучше.
Я хотел ответить ей, но что-то очень сильно ударило меня по голове, все вокруг заплясало, завертелось, звуки стерлись и картинка помутнела, в итоге, совершенно сойдя на нет. Единственное, что я отчетливо запомнил — ее доброе лицо и мягкое касание рук. Казалось, я чувствовал это тепло, когда вновь очнулся.

 

[Aisgil]

Часть вторая. Дверь на поляне.

Мне совсем не хотелось вставать, поэтому я продолжал лежать в густой, немного влажной траве рядом с тоненькой тропинкой, и терпеть придорожную пыль, которая неприятно щекотала мой нос. Солнце светило прямо в глаза, пытаясь выжечь их, и я попробовал заслонить свет рукой, покрытой новыми ссадинами и синяками. Значит, ее труд был напрасным, я все равно все испортил и поранился еще больше. Ее. Я даже имя не спросил, да и сам не представился. И в этот момент я понял, что ничего не помню о себе, даже такой простой вещи, как собственное имя, хотя, казалось бы, имя — это первое, что должен помнить каждый. Совершив это ошеломляющее открытие, я попытался вспомнить о себе хоть что-нибудь, но тщетно: в голове всплывали лишь какие-то мутные и ни к чему не обязывающие картинки о рыжеволосой девушке. Если вдуматься, то получалось, что эта девушка — единственное, что я хорошо помню. И вообще, что произошло? Мы с ней не прощались, меня словно выдернуло от нее, как вытаскивают закладку из книги или карандаши из стакана. Правда, я оказался живым карандашом, и мне было очень больно, когда меня выдергивали, но этот факт, видимо, никого, кроме меня, не беспокоил. Да и до встречи с ней, я смутно припоминал, была какая-то комната, которая словно вертелась вокруг меня, выкидывая мое оглушенное тело прочь, к моей недавней прекрасной незнакомке.
— Ну и видок у тебя!— произнесло детское лицо, склонившееся надо мной.

— Нормальный вид,— огрызнулся я и наконец-то сел. Мне и так плохо, а надо мной еще и издеваются.
— Эх, не тогда ты попал, бедолага. И, поверь, я совсем не издеваюсь.
Передо мной стояла маленькая девочка в ослепительно белом платье, которое было похоже на карнавальное и совсем не подходящее под прогулки по лесу, в котором мы находились. К слову сказать, лес был почти дремучим, но, тем не менее, светлым. Очень гармоничный симбиоз вековых гигантов и мелкого подлеска: свет проникал всюду, не смотря на весьма буйную растительность самых разных размеров и видов.
— Вставай, я тебе покажу кое-что,— ребенок улыбнулся, протягивая руку.
— Я сам могу,— отмахнулся я,— вот еще, дети мне помогать будут.
— Как знаешь,— девочка пренебрежительно пожала хрупкими плечиками.
Я начал было отряхиваться, но быстро опомнился, поскольку это было совершенно бесполезное занятие: вся одежда была безнадежно испорчена, порвана и испачкана.
— Да, одежда далеко не всегда самое главное в жизни,— усмехнулся ребенок.
— Тебе легко говорить, ты же в белоснежном платье без единого пятнышка!

— А лесу как-то все равно, как ты выглядишь. Особенно, если ты один. Между прочим, до твоего появления я действительно была здесь одна. Все, меньше разговоров, давай-ка иди за мной.
Я покорно следовал рядом с ней, попутно разглядывая открывающиеся моему взору деревья, траву, кустарники и цветы. С первого взгляда могло показаться, что все одинаковое, но при внимательном рассмотрении сразу же становилось очевидна индивидуальность каждого растения. Однако, каждое из них было потрясающе красиво и величественно, каждое по-своему. Я глубоко вдохнул этот удивительно чистый густой воздух и глянул на свою невольную собеседницу. У нее были поразительно мудрые глаза, да и говорила она как взрослый человек, что совсем не вязалось с ее легкомысленным детским внешним видом. Это несоответствие мне только в этот момент пришлось на ум.
— Зачем тебе эта маскировка под ребенка?— спросил я, поражаясь собственной наглости и смелости.
— Хм, неожиданный вопрос, ты на редкость проницателен. Наверное, потому, что я люблю удивлять. Такой ответ тебя устроит?
— Вполне. Но только у меня возник очередной вопрос: как же ты это делаешь?
— Уже как само собой разумеющееся, но поначалу мне данное умение давалось тяжело. Тяжело в учении, знаешь ли,— ухмыльнулась девочка, которая на самом деле никакой девочкой не была. Действительно, мысли путались из-за внешнего и внутреннего восприятия этого существа,— совсем как твои путешествия.
— Путешествия?
— Ага, как же еще это можно назвать? Вон, смотри,— она указала на поляну, посреди которой стояла самая обычная дверь. Только вот двери, как правило, находятся в стенах.

— Это что, портал?— сам не понимаю, почему я это сказал. Мне был неведом смысл этого слова, наверное, это был какой-то рефлекс.
— Портал, да. И тебе надо зайти в него, а то она скоро придет.
— Кто это, она?
— Ее имя Феу, но тебе это ничего не скажет,— пробурчала девочка, подталкивая меня к порталу,— встретишь ледяного затворника, передавай ему, что его ожидание скоро закончится.
— А кто этот затворник?— спросил я, но вместо ответа получил только очередной толчок маленькой ручкой в спину,— ладно, тебе почему-то хочется верить.
— Ага, да, а то мне некогда тут с тобой возиться, Ансуз.

 

[Aisgil]

Часть третья. Покинутая нора.

С другой стороны портала оказалась серая, захламленная комната с внушительным слоем пыли на книжных полках. Казалось, один неосторожный шаг и пыль проснется, захватив меня в свои удушливые объятья.
— Глупости какие,— сказал я сам себе,— пыль не нападает на людей, она же просто пыль. Лучше осмотрюсь, чем нести такой горячечный бред.
Самым ближайшим предметом оказался письменный стол, на котором лежал листок бумаги, на нем было написано всего несколько строк.
«Когда женщина устает, она опускает глаза. Она слушает прибалтийский шум моря и смотрит на лондонский туман. В её глазах стереодым, проходящий через голову насквозь. В такие моменты у женщины нет мыслей, есть только дым, заполняющий километры пустоты. В такие моменты женщина грустит».
— Даже не смотря на непонятные слова «прибалтийский» и «лондонский», абзац этот выглядит просто великолепно!— неожиданно вдохновился я.
«Когда мужчина грустит, он слушает парижский шорох листьев и смотрит на амстердамские железнодорожные пути. Он видит золото со всей планеты на деревьях, утопающих в осенней роскоши. В его голове проносятся снопы мыслей. Ни одну из них невозможно выделить — они все важны и незначительны в равной степени. В такие моменты мужчина чувствует усталость». Просто невозможно было не приписать этот абзац. Абзац от мужчины и от женщины, написанный на манер первого. Я решил тоже использовать пару непонятных прилагательных, которые неожиданно всплыли в моем воображении, словно я и впрямь понимал, что они значат.

Вообще это было странное местечко, здесь ощущалось явное присутствие человека, но тем не менее, оставалось впечатление полнейшей заброшенности и запущенности: повсюду валялся какой-то хлам, листы исчирканной бумаги и прочие непригодные письменные принадлежности, скомканная одежда, а на кухне возвышались стопки грязной посуды и несколько пустых упаковок из-под еды. Как будто здесь жила древняя старуха-писательница, которая была не в состоянии убирать за собой. Но запаха старости не чувствовалось, поэтому я решил не гадать о том, кто же заселял эту обитель, однако, почему-то твердо решив, что это была женщина. Хотя, кто еще мог написать такое, как не женщина. Наверное, она удивится, когда прочитает мою приписку.
Я решил посетить ванную комнату в отсутствие хозяев и быстренько ретироваться подальше, ведь никому не нужны незваные гости в их собственном доме. Хотя мне было очень спокойно, это место казалось давно заброшенным и вряд ли кто-то сюда вернется. Вообще, это было странно, что я оказался тут, обычно выходы через порталы ведут в общественные места, а вот в чужой дом попасть очень сложно, если только не знаешь шифра.
— Стоп! Это же девчонка меня пихала в спину, она открывала мне портал,— я не заметил сам, как начал орать в голос от досады и непонимания,— это вообще за чушь со мной происходит? Я даже не знаю собственного имени, но зато понимаю, что порталы ведут в общественные места! Что это за память такая? Кто и за что меня так жестоко наказывает?

Я стоял под струями воды, сильно сжимая руки в кулаки, так, что костяшки побелели от напряжения. Это был финиш. Мне было просто не понятно, что происходит, почему я помню так мало и совсем не то; почему она, какая-то мелкая девчонка, меня вытолкнула в эту серую и пыльную неизвестность. Очень хотелось потрясти головой, протереть глаза и очнуться уже, наконец, от этого дурного сна, который все сильнее затягивал в страшный водоворот событий, в котором я казался лишней деталью, что по ошибке запихнули не туда. Может, у меня дела есть, может, мне нужно сделать что-то важное, а я не могу, потому что все напрочь забыл. Может, мне на самом деле некогда тут возиться с этими нелепыми путешествиями. Возиться. «А то мне некогда тут с тобой возиться, Ансуз», прозвучал в голове голос белокурой девчонки из моих немногочисленных воспоминаний.
— Ансуз. Так вот какое мое имя. Красивое,— растерянно прошептал я сам себе, взлохмачивая пятерней налипшие на лицо мокрые волосы. Ссадины на моих руках начинали зудеть от горячей воды. Решив, что на этом стоит закончить сеанс водных процедур, я выключил воду, быстро обтер тело и осмотрелся в поисках своей одежды. Что было еще страннее, она лежала аккуратной стопочкой, абсолютно чистая и совсем не рваная, а сверху лежала записка: «Это тебе мой подарок, а то ходишь, как рванина. Это же просто неприлично, а ты, все-таки, значительная персона, так что выгляди уж соответственно, будь любезен. Твоя Принцесса».

— И когда она успела,— проворчал я, натягивая вещи,— тоже мне, волшебница нашлась, идол ее побери,— не смотря на собственное ворчание, на самом деле я был рад этому странному и неожиданному подарку,— вообще пора прекращать разговаривать самим с собой, а то в привычку войдет.
Остановившись на этом умозаключении, я решил, что не стоит больше здесь задерживаться и направился к порталу.

 

[Aisgil]

Часть четвертая. Понимание.
Это было совсем непростое дело, надо было понять, как эта штуковина работает. Я бессмысленно напрягал память, потому что выудить из недр черепной коробки что-нибудь путное не получалось. С предыдущим порталом обращалась маленькая принцесса, а я, как дурак, даже не удосужился посмотреть на ее махинации. Поэтому я решил набрать случайную комбинацию цифр на панели, несколько раз постучал и услышал тихий щелчок затвора. Не успев толком возликовать, я столкнулся лоб в лоб с девушкой, которая вышла из этого хитрого приспособления.

— Кто ты такой?— спросила она как-то равнодушно, будто и не заметила столкновения. Глаза ее были пустыми.
— Я попал сюда через портал с какой-то поляны,— пожал плечами я,— и даже звучит это по-дурацки. Ничего, что я воспользовался твоей ванной?
— С поляны? А там, случайно, не было маленькой девочки?— в глазах уже появилась некоторая заинтересованность, и голос стал чуть менее отрешенным.
— Была, такая, в белом платье,— я улыбнулся и вновь пожал плечами,— еще выталкивала меня поскорее, а то какая-то Феу должна была прийти через этот портал.
— Вообще-то меня зовут Феу и где-то дюжину дней назад я выходила из того портала на поляне и меня как раз там встретила эта юная волшебница. Хотя никакая она не юная, просто выглядит, как ребенок.
— Погоди-погоди, дюжину дней назад? Для меня всего-то часа два прошло…— я выпучил глаза и уставился на девушку совершенно непонимающим взглядом.
— Ты тоже волшебник, значит. По времени гуляешь, как по саду,— задумчиво протянула она,— или прыгаешь.
— А мне казалось, все происходит как-то невпопад,— я опять пожал плечами, похоже, у меня образовался целый ворох дурных привычек. И в этот неподходящий момент в моем животе предательски заурчало. Я смущенно потупил взор.
— Да ты есть хочешь! Когда ты ел-то в последний раз, скакун временной?— девушка меня явно жалела, хоть и подшучивала.

— Честно, я не помню. Не в том смысле, что это было давно, хотя, наверное, действительно давно, а в том, что я помню только события за последние прыжки. И имя-то свое только недавно вспомнил, до твоего прихода.
— И какое же у тебя имя?— спросила она меня, жестом увлекая на кухню,— а то я представилась, а ты нет. Нехорошо получается.
— Ансуз я. Во всяком случае, так меня назвала та девочка с поляны,— беспомощно ответил я, запнувшись о какой-то тюк по дороге,— но, ей почему-то хочется верить.
— Да, осторожнее, тут хлама много валяется… Погоди, то есть, ты все равно не уверен в том, что это твое имя?
— Вот именно, с недавних пор я вообще мало в чем уверен, хоть ты и твоя обитель привнесли некоторую ясность в последние события моей жизни.
— Какая я, оказывается, полезная,— она усмехнулась,— так, что у нас тут есть? Хм. Похоже, я только кашу на воде сварить смогу, все остальные продукты испортились. Это ничего?
— О чем ты говоришь вообще? Мне все равно, что съесть, главное, чтобы съедобно было.
— Хорошо, пусть будет каша,— девушка сказала это так, будто у нас был выбор из тысячи наименований блюд.
Пока она готовила кашу, я думал о слишком явном несоответствии вида обители и ее хозяйки. Мне почему-то казалось, что у такой бойкой девушки все должно быть чисто и на своих местах, а не нора грызуна, заваленная различным барахлом по максимуму. Я вертел головой по сторонам в попытках найти хоть какое-то соответствие, но все было тщетно: я по-прежнему решительно не понимал, как такое может быть.

— Наверное, я не слишком разбираюсь в людях,— тихо прошептал я.
— Что ты сказал?— она обернулась и посмотрела на меня,— на, держи.
Передо мной оказалась небольшая плошка, полная ароматной каши.
— Я что, это вслух сказал?— я удивился сам себе,— да, похоже, эта дурная привычка говорить с самим собой уже прочно вклинилась в мой рацион. Спасибо.
— Пожалуйста. Ты, наверное, был лишен нормальной компании. Или вообще лишен компании, вот и разговариваешь сам с собой,— ответила Феу серьезным тоном,— я смотрю, ты оценивал поочередно, то меня, то окружающую обстановку. Пытался согласовать меня и вид моей обители что ли?
— Хм, ты права,— я покачал головой от удивления. Она ведь действительно чуткая натура и кашу варит потрясающую, которую, к сожалению, я слишком быстро съел.
— Я просто была немного другой, когда жила здесь, а ведь я только что вернулась. Вкусно хоть было?

— Очень вкусно!— ответил я, прожевывая остатки проваренной крупы.
— Вот и славно,— девушка улыбнулась в первый раз за все время нашего общения.
— Я могу сделать что-то для тебя?— я коснулся ее руки, и в это мгновение обстановка завертелась, а значит, нас выдернуло прочь из обители Феу.

 

[Aisgil]

Часть пятая. Исторические события.
Когда я очнулся, то понял, что держу Феу за руку, а в другой моей руке была ложка. Как символично, подумать только! На улице была ночь, и сложно было что-то разглядеть, кроме огоньков в окнах близлежащего дома, но это место все равно показалось мне смутно знакомым. Я смог только вздохнуть поглубже перед тем, как снова вырубиться от внезапно навалившейся бесконечной усталости. А вернулся я обратно в сознание, когда услышал очень обеспокоенный голос Феу, которая, к тому же, не переминула возможностью понадавать мне оплеух.
— Ну очнись ты уже!.. Как мы вообще сюда попали?.. Тут дом горит!..
— А? Куда мы попали? Ты что, знаешь это место?— постепенно, я все же стал приходить в себя.

— Да, знаю, именно отсюда я возвращалась домой, где и встретила тебя в собственной обители,— проворчала она.
— А мне это место тоже кажется знакомым. Правда, если бы дом не горел, то я бы мог быстрее разобраться был я тут или нет, а так, он только сбивает.
— А как это вообще произошло?— Феу присела рядом с совершенно озадаченным видом.
— Это был тот самый прыжок. Я не понимаю, как это вообще происходит. Может, для меня-то это и нормально, но ты-то тут причем?
— А нечего было меня за руки хватать!— неожиданно разозлилась она.
— Хорошо, больше не буду.
— Вот и не надо,— уже более спокойно ответила девушка,— пойдем лучше и посмотрим, что там за дом горит.

Мы поднялись с земли и пошли по направлению к свету огня. Огонь, надо сказать, полыхал уже во всем доме и потихоньку выходил на крышу. Вокруг дома уже столпились люди, но они не обратили на нас внимания, лишь внимательно смотрели на огонь и делали ставки, сколько продержится дом. Обычное дело.
— Кто-то есть внутри?— откуда-то сзади раздался взволнованный голос. Я обернулся на звук, это был парень примерно моего возраста, может, чуть младше.
— Да, там осталась бедняжка Соулу. Мы скорбим,— ответил кто-то из толпы.
Парень понесся сквозь толпу напролом к дому, но перед тем, как войти в пламя, он обернулся. Люди начали удивленно перешептываться, не отрывая взгляда от безумца. Никто, в том числе и я, не понимал, как такое может произойти, чтобы человек добровольно шел кого-то спасать.
— Что это с ним? И кто такая Соулу?— спросил я у своей спутницы.

— Вот уж не думала, что буду сама наблюдать за этими событиями,— с уже знакомыми мне отрешенными нотками в голосе, заговорила Феу,— старейшина рассказывал мне, что был один парень по имени Ингуз, который сделал вызов запретам на спасение, парень, что спасал всех без разбору. Собственно, после этого, даже не смотря на опасения и страх, люди как-то проще стали относиться к спасению других. И этот момент, что мы сейчас наблюдаем, стал ключевым в этой истории.
— Ничего себе,— прошептал я.
Было понятно, что скоро дом рухнет, он уже практически весь объят пламенем. Ингуз с рыжеволосой девушкой на руках выбежал на улицу в гущу событий. Народ вокруг резко смолк после его появления, потому что он сам стал событием. Все показывали на них пальцами и шептались.

— Соулу, так вот почему ты была такая странная. Мне даже в голову это не приходило, что это могло быть именно с тобой,— растерянно прошептала Феу.
— Это она!— я затеребил Феу за рукав,— это та самая рыжая!
— Что?— девушка повернулась ко мне,— а зачем тебе ложка?
— А, это твоя, забери. Я почему-то схватил ее тогда,— я протянул ей столовый прибор, подумав, что ей наверняка хотелось быть сейчас дома, и ей это странное приключение совсем ни к чему, вот она меня и ругает.

Она усмехнулась, взяла ложку в свои руки и исчезла. На какую-то долю секунды мне показалось, что я увидел гримасу ужаса на ее лице. Подумать только, что может натворить обычная ложка. Хотя нет, не в ней было дело, а во мне, и ложка тут совершенно ни причем. Я не мог понять, как же это происходит, как у меня получается скакать во времени и пространстве. Я тупо смотрел на свои ладони, в бессильных попытках найти рецепт запуска прыжков, но это явно не помогало. Когда, спустя какое-то время, я обреченно вздохнул и, наконец, успокоился, мое тело прыгнуло.

 

[Aisgil]

Серия шестая. Теплый подарок.
Я лежал в сугробе, было очень холодно и противно, но меня это мало волновало. Я попытался восстановить в памяти все прыжки, которые совершил, и стало очевидно, что прыгаю я только в спокойном состоянии. Ну, это уже что-то, если так дело пойдет дальше, может, я сделаю еще какие-нибудь полезные выводы. Но почему-то мне это открытие казалось менее важным, чем имя, которое я узнал перед последним прыжком. Я почти беззвучно шептал его, перекатывая звуки в гортани на разный лад, но это имя мне нравилось все равно.

— Тебе нравится в сугробе сидеть?— произнес проходящий мимо парень.
— В сугробах неплохо думается,— отмахнулся я.
— Что ж, тогда и я попробую, не возражаешь?— он шутливо развел руками в разные стороны.
— Садись, мне сугроба не жалко, холодно только,— задние конечности и то, к чему они крепятся, действительно начали примерзать ко снегу. Это было, по меньшей мере, некомфортно.
— Я знаю, чем тебе помочь,— улыбнулся незваный собеседник и достал из сумки короткий плащ.
— Это мне?— я удивился.

— Вам, конечно. Мне почему-то очень захотелось взять с собой этот старый плащ, сам даже не знаю, почему. А вот, пригодился.
Я натянул этот неожиданный подарок и очень быстро начал чувствовать тепло. От счастья, видимо, мое лицо приобрело блаженное выражение, которое сразу же заметил мой спаситель:
— Да, он теплый, только страшно надоел,— он достал курительную палочку, поджег ее и затянулся едким дымом.
— Какой-то я все-таки дурацкий, вечно попадаю в нелепые ситуации, из которых меня спасают случайные люди,— мне внезапно стало неловко.
— Бывает. С другой стороны, вам везет, что вас находят и помогают, не все вокруг такие добрые,— он зажмурился так, будто ему стало больно.
— Наверное, так и есть. А почему ты все время говоришь то «на ты», то «на вы»?
— Не знаю, привычка,— он усмехнулся,— о чем ты думал, когда я тебя встретил?

— А о чем обычно думают мужчины? О женщине,— задал я риторический вопрос и тут же сам на него ответил.
— Да, это важная тема,— он понимающе кивнул и замолк, явно вспомнил свою женщину. Лицо его стало грустным, но он не мрачнел все сильнее, а просто оставался немного грустным. Так мы просидели около пары дюжин минут. Размышления прервались звонком. Мой собеседник запутался в вещах, наполняющих сумку, все никак не мог найти этот телефон, а он все звонил и звонил. Наконец, парень все же нашел аппарат и поднял трубку:
— Не очень. Сижу в сугробе и думаю о тебе… А как же Паук?.. Он может пытаться вернуть тебя… Отправляйтесь на Рябовый Брод, в Фиолетовый Дом. Я заплачу за ваш путь, когда вы прибудете. Я ждал этого события, но не думал, что это будет так неожиданно и ночью. Почему ночью?— доносились до меня обрывки разговора.
Он нажал на кнопку сброса и улыбнулся.
— Случилось то, чего я очень ждал,— его глаза были действительно счастливыми.
Некоторое время мы сидели в молчании, в котором каждый из нас думал о чем-то своем, личном. Но мысли эти были похожими, ведь мужчина, сидя в сугробе, может думать только о женщинах. В синих глазах моего собеседника, настолько темных, что они казались почти черными, мелькал огонек счастья. А я… ну а что я? Я по-прежнему мало что понимал, но очень хотел понять хоть что-нибудь еще, цепляясь за жалкие воспоминания, которые чудом уцелели в моей дырявой голове.
— Спасибо за компанию, мне пора. Плащ можно оставить?— все-таки неизвестно, куда я прыгну в следующий раз и теплая одежда мне бы очень пригодилась.

— Да, конечно, оставляйте,— сказал он куда-то мимо меня, а потом неожиданно заглянул прямо в глаза. Странное это было ощущение, но приятное, будто он смотрит вокруг и в никуда.
Я развернулся и пошел по дорожке вглубь парка, и когда я дошел до парковой развилки, то ускорил шаг, который потом перешел в бег. Я был абсолютно спокоен, поэтому решил попробовать подпрыгнуть с разбегу. И, что самое удивительное, у меня получилось прыгнуть во времени. Это был первый осознанный раз.
______________
Небольшой бонус-картинка, которая не влезла в серию, но очень нравится)

Спойлер

 

[Aisgil]

Часть седьмая. Мертвый полис.

Выпрыгнул я, как оказалось, в какой-то заброшенный полис. От него прямо-таки сквозило пылью, плесенью и невероятной тоской разбитых окон по прошлым временам, когда его еще населяли люди. Дома покосившиеся, в трещинах стен которых торчали увядшие растения, которые отчаянно, но безуспешно цеплялись за жизнь в любом подвернувшемся месте. Ржавые фонарные столбы с давно потухшими лампами и оторванными проводами возвышались над горой мелкого мусора и останков бульварных лавок. Это было очень странное и унылое место, здесь словно когда-то бушевала сильная буря, которая и прогнала всех возможных жителей навсегда нанесенным ущербом. На ближайшем перекрестке, прямо посреди мощеной улочки, стоял портал. Я решил подойти к нему поближе и рассмотреть. Место было выбрано очень странно, ведь никакой транспорт не смог бы тут проехать из-за этого портала. Возможно, кто-то установил его тут специально, но уже после того, как полис был разгромлен и необходимость в более простых средствах передвижения отпала. А это означает, что тут живут люди, да, быть может, все еще живут. Во всяком случае, я очень на это надеялся, когда стоял и рассматривал относительно новенькую дверь посреди перекрестка, а выглядела она действительно куда лучше, чем все остальное вокруг. Из-за угла ближайшего дома показалась тень, сильно напоминающая человеческую. Я даже потер глаза руками, не веря своему счастью, а то уж здесь слишком мерзко было находиться в одиночестве. Это действительно был человек, мужчина, и он направлялся прямиком ко мне.

— А ты вовремя,— улыбнулся он,— а я был почти уверен, что ты опоздаешь.
С ума сойти, меня тут еще и ждали. А это значит, что этот человек меня знает!
— Эмм, ты меня знаешь?— спросил я, но, видимо, выпученные глаза выдавали меня с головой.
— Да, мы вчера с тобой виделись, а точнее, вчера ты ушел, точнее, исчез… неужели ты не помнишь?— немного разочарованно протянул мужчина,— какой же ты все-таки странный. Ты предупреждал, что можешь не вспомнить меня, но я подумал, что это шутка такая.
— Я действительно не знаю тебя,— я пожал плечами.
— Мое имя Иса. Ничего не говорит?
— Нет, не говорит.
— Ну, ты меня еще затворником назвал. Сказал, что сегодня скажешь для меня нечто важное, а сам вон, не помнишь ничего,— он раздосадовано пнул камень.
— Затворник, говоришь?— я начал припоминать слова белокурой девочки.
— Ну да, он самый.
— Твое ожидание скоро кончится!— радостно изрек я.
— А чего я жду, ты не в курсе?

— Э-э-э, нет, не знаю. Я просто передаю чужие слова, и я по-прежнему совсем тебя не помню,— я опустил взгляд.
— Дело в том, что я сам не знаю, чего я жду. У меня есть какие-то смутные и расплывчатые догадки, но не более того.
— Ну, я думаю, что когда твое ожидание закончится, то ты сам поймешь. Погоди-ка, если я тебя не помню, а ты со мной разговаривал вчера,— задумчиво пробормотал я,— для меня же время не линейно! Значит, для меня эта встреча состоится в будущем.
— Как это?— опешил мой собеседник.
— Я, как выразилась одна особа, гуляю по времени. Так, ты меня ждал, значит, я сам назначил время и место…— когда надо, я начинаю соображать очень быстро,— сколько сейчас времени? И где твой дом?
— Сейчас чуть больше полудня, а живу я в переулке вниз по улице, в единственном доме с целыми окнами,— Иса явно был удивлен этим вопросам, но все равно покорно ответил.
— Хорошо, значит, попробуем сейчас,— радостно прокричал я практически на бегу. Через несколько мгновений я прыгнул.

А выпрыгнул я уже вечером на той же самой улице. Голова больше не кружилась, я твердо стоял на ногах и, судя по всему, это был удачный опыт. Мне становилось все проще и проще контролировать результат. Незамедлительно я направился к дому Исы, вниз по улице к единственному дому с целыми окнами. Он, конечно, мне наврал, окна были целыми только на третьем этаже, но это не сильно меняло ситуацию. Я зашел в дом и постучал в единственную целую не сгнившую и, к тому же, закрытую дверь. Достаточно быстро мне открыл обеспокоенный недавний знакомец.
— Тебя зовут Иса?— я решил, что нехорошо сразу травмировать человека и начал издалека.
— Да, это я. Мне казалось, что тут не живут люди. Во всяком случае, я тут всегда был один…— слегка удивленно ответил он.
— Ну вот, затворник, я пришел составить тебе компанию,— улыбнулся я,— или ты не рад живому человеку?
— Нет, от чего же, я рад,— спокойно ответил он, пропуская меня вглубь обители,— будешь чай, гость?

— Мое имя Ансуз. Да, я бы не отказался от горячего напитка,— согласился я, входя за порог. В жилище моего новоиспеченного приятеля было очень много книг и комнатных растений, но в целом, в этой обители царил высокохудожественный бардак. Я присел на кресло около окна и смотрел на эти огромные штабеля книг, валяющуюся повсюду одежду и не мог отмахнуться от ощущения, что это все мне очень знакомо. Мои размышления прервал хозяин, вошедший в комнату с двумя высокими бокалами в руках, один из которых Иса протянул мне. Темная, густоватая жидкость дымилась и приятно пахла, на вкус напиток оказался не менее приятным, чем его запах.

 

[Aisgil]

Часть восьмая. Гостеприимство.
Я проснулся в кресле, укрытый стеганным красным одеялом, от того, что все мое тело ужасно затекло. Осмотревшись, я увидел полупустой керамический бокал на одной из многочисленных стопок разнокалиберных книг, трещащие поленья в камине у стены и яркие листья комнатных растений, на неожиданно чистых подоконниках. Но кроме треска горящего дерева и моего собственного дыхания, почему-то не было слышно больше ничего. Отодвинув цветочные горшки в сторону, я открыл окно, и в комнату ворвался легкий, но абсолютно бесшумный ветерок. За окном была картина апокалипсиса, совершенно очевидно, что полис, в одном из многочисленных домов которого я находился, был давно заброшен и иссушен заживо под этим тяжелым серым небом. Стало понятно, чем меня смутила эта мертвенная тишина — не было слышно пения птиц. Вообще, единственное, что тут было живым, так это я сам, комнатные растения и огонь, неторопливо пожирающий древесину.

— Проснулся уже?— окликнул меня знакомый мужской голос. Это был Иса, хозяин обители, хотя, можно сказать, что он хозяин этого полиса, раз живет тут один.
— Да, проснулся. Я почему-то был твердо уверен, что я тут совершенно один,— я развел руки в стороны,— сон в неудобном положении выбил из меня все воспоминания на какое-то время, и я немного испугался.
— Ну, нас тут, по крайней мере, двое, так что пребывание в одиночестве тебе пока что не грозит. Пойдем, позавтракаем, я тут сварганил нам еды, пока ты спал,— он поманил меня жестом за собой.
Я покорно проследовал за ним в кухню, которая оказалась самым чистым местом во всей обители. Здесь не было штабелей книг, все вещи покоились на своих местах, в ожидании человеческих прикосновений; здесь не было пыли, все было предельно аккуратно, можно сказать, даже педантично, картину завершали живые растения в глиняных горшках, такие же здоровые и жизнерадостные, как и в каминной комнате.

— Ты вчера так быстро вырубился, наверное, сильно устал,— сказал Иса, накладывая мне ароматную смесь в тарелку.
— Я не помню, когда последний раз спал. Совсем не слежу за собой, даже питаюсь крайне нерегулярно,— я покачал головой, принимаясь за еду.
— Тогда, может, тебе побольше положить? А то совсем отощаешь, если уж у тебя так все запущенно.
— Много есть тоже вредно,— отмахнулся я,— тем более, меня не так давно кормили.
— Кружка чая за еду не считается,— шутливо нахмурился мой собеседник.
— Я не про тебя говорю. Это была прекрасная девушка с волосами, цвета пепла. Почти такими же как у тебя, только немного темнее,— мечтательно пробормотал я.
— А, ну раз так, то это меняет дело. Хотя нет, все-таки не меняет,— ухмыльнулся Иса.
— Слушай, а как ты тут один живешь? Здесь нет никаких удобств…

— Да вот, приноровился. Собираю дождевую воду, электростанция все еще работает на запасном генераторе, так что электричество у меня есть, правда, пришлось линии электропередач заново проводить, ну а тепло дает камин,— пояснил он, неторопливо накалывая кусочки овощей на вилку.
— Ну а еда? Где ты ее берешь? Тут же пустошь! Единственные живые растения, что я видел, так это твои цветочные горшки.
— Ну, кое-что простенькое растет в этих горшках, а так, у меня есть небольшой огород в деревне за полисом. Я туда через портал хожу, а здесь, ты прав, ничего не растет, да и вряд ли когда-нибудь вырастет.
— Так это ты портал поставил посреди улицы? Такая смешная шутка, хотя я был обескуражен, когда увидел это в первый раз.
— Мне тоже показалось это забавным, наконец-то хоть кто-то оценил,— улыбнулся Иса.
— А почему так далеко от дома? Ты бы еще его за три квартала поставил.

— Ну, пешие прогулки полезны для здоровья. А так вроде бы и не далеко ходить, но усилие все же сделать нужно. Просто способ побороть лень.
— Слушай, а что тут вообще произошло? Почему этот полис заброшен?
— Кажется, что здесь случилось какое-то стихийное бедствие, я не знаю. Это случилось еще до того, как я сюда пришел,— ответил он, подкладывая еще еды в мою тарелку.
— А я думал, что ты здесь жил… Зачем ты вообще сюда пришел?
— Да мне надоели люди, не все, конечно, но большинство из моего окружения. Я решил заняться самосовершенствованием и уйти подальше от общества, чтобы не тратить время на бесполезное общение. Мне надо было подумать.
— Добровольная ссылка, подумать только. А я тебе не докучаю, затворник?— я отодвинул уже опустевшую тарелку в сторону, пристально вглядываясь в глаза собеседника.
— Нет, ты какой-то другой и ты мне определенно нравишься,— ответил он, собирая пустую посуду со стола,— с тобой как-то… легко. Знаешь, как будто мы знакомы не пару дней, а тысячу.
— Спасибо за еду, но я пока не буду больше злоупотреблять твоим гостеприимством. Встретимся завтра, незадолго до полудня около портала. Возможно, я не буду помнить тебя, но все равно скажу нечто важное,— я взял плащ, подаренный темноглазым парнем из парка, и прыгнул за ближайшую дверь.

 

[Aisgil]

Часть девятая. Откровения центра мира.
Выпрыгнул я в тот же подъезд, что несказанно удивило меня. Ощущение того, что это был именно прыжок, а не просто физическое упражнение, осталось, но меня сбило с толку, что я нахожусь там же, откуда я прыгнул. Оставалось только проверить, когда именно я попал. А посему я решил немедленно отворить дверь обители Исы.
— Иса,— позвал я с порога,— ты тут?
— Тут я, тут,— донесся до меня тихий ответ.
Дом ошеломил меня своими преобразованиями: не было ни единой пылинки, все было чисто убрано, вещи больше не валялись повсюду, книги, правда, все так же стояли стопками прямо на полу, но как-то более упорядоченно. Во всяком случае, книжные развалы больше не мешали свободному передвижению по пространству, кажется, что их даже стало меньше. Мое внимание привлек новый предмет обстановки: граммофон с пластинками, лежащими рядом, наверное, хозяин дома решил сменить увлечения с чтения книг на прослушивание мелодий. Самого Ису я застал в кухне за столом, а напротив него сидела Соулу, та самая, рыжая. Та, кого я почему-то не мог выбросить из своей головы. Я стоял столбом, не зная, что сказать, просто уставился на нее во все глаза и молчал.

— Хорошо выглядишь. Твои раны зажили?— спросила она,— на тебе, видно, быстро всё заживает.
Теперь Иса удивленно на нее уставился, нет, он действительно был удивлен, а не как обычно, ровно на столько, чтобы показать свои эмоции, как факт.
— Вы что, знакомы?— спросил хозяин дома, еще до того, как я успел открыть рот для ответа.
— Да, я его синяки и ссадины обрабатывала позавчера. Поэтому мне пришлось ненадолго отложить визит к тебе, потому что не каждый день на моих глаза люди исчезают. В общем, мне потребовалось время, чтобы прийти в себя. Собственно, зачем я пришла, вот,— она протянула маленький мешочек Исе.
— Для меня прошло гораздо больше времени, чем для тебя, Соулу. Для меня время не линейно, хотя здесь, кажется, оно течет совершенно иначе. Как будто быстрее, чем в других местах,— задумчиво пробормотал я.
— Ты знаешь мое имя? А откуда, я же тогда не назвалась,— она немного удивилась ради приличия. Понятное дело, что после моего исчезновения, она уже мало чему удивляется, да и делает это без особого энтузиазма.
— Услышал твое имя и понял, что это ты. Такого солнечного имени больше ни у кого быть не может,— поэтично соврал я.
Тем временем Иса распотрошил мешочек, в котором оказались камни. Двадцать пять штук практически одинаковых по форме камней, которые различались разве что оттенками цветов.
— Что это?— спросил Иса у Соулу.

— Я не знаю, мне Принцесса сказала принести тебе их. Сказала еще, что это от Феу,— пожала плечами рыжеволосая.
— Маленький подарок от маленького подарка, смешно,— немного грустно усмехнулся он,— люблю такие шутки.
— Имена на них напиши,— сказал я,— будет тебе компания.
— А что, идея. Каждое имя что-то значит. И если у меня будут вопросы, то они мне подскажут, как быть.
— И будет у тебя настоящее царство. Хотя оно и так есть, сидишь тут один, в самом центре мира, да встречаешь редких гостей,— я улыбнулся, а в голове упорно витали мысли о грампластинках. Я представлял себя иглой, которая скользит по виниловой поверхности, но попадает в разные места, потому что прыгает. И тут меня осенило, почему я не могу упрыгать куда-либо еще отсюда. Да я же нахожусь в самом центре, и именно поэтому отсюда не хочется уходить, ведь здесь самая не поцарапанная часть пластинки.
— Эй, о чем задумался?— вырвал меня из размышлений владелец дома.
— О нелинейности времени и о том, что так, как я смогут прыгать все, если только смогут получить требуемое ускорение. Ведь наш мир и время по структуре похожи на виниловую пластинку, я в нем являюсь скачущей иглой, а ты, в свою очередь, стержнем, который держит пластинку. Поэтому ты сюда и пришел, ты нашел здесь покой. Если бы ты в этот полис не пришел, пластинка бы не вертелась, потому что ей было бы не за что держаться. И я не мог отсюда уйти потому, что это центр, и на край уходить не хочется, здесь у меня были самые короткие временные прыжки.

— Выходит, тут нет времени?— спросил Иса.
— Как это нет? Конечно есть, ведь и утро, и день, и ночь тут есть. Просто оно тут другое, а то, что происходит вокруг центра, можно сказать вечность.
— Она совсем недавно ушла. Получается, что мы могли с ней не расставаться…— задумчиво прошептал он,— если тут время не имеет значения, то здесь совсем другие правила.
— Значит, если ты понял, то и она придет. Она должна прийти, потому что она нужна тебе, а ты нужен ей,— я не совсем понимал смысла этих слов, но чувствовал, что это действительно так. Иса мне кого-то очень сильно напоминал все это время, но я никак не мог понять до этого времени, кого именно. Теперь все стало более, чем очевидно.
— Ты мне объяснил, но ведь ей никто не объяснял.
— Тогда я объясню ей или просто скажу, что ваше ожидание не имеет значения в центре мира,— схватив со стола ложку, я посмотрел на Соулу,— ты хочешь навестить Феу вместе со мной?
Она кивнула мне вместо ответа, а я взял ее за руку и мы прыгнули.

 

[Aisgil]

Часть десятая. Найти себя.
Прыгнули мы не слишком удачно. Точнее, Соулу повезло куда больше, чем мне, она-то приземлилась на гору тюфяков с ветошью, а я, споткнувшись, полетел прямиком в колючие кусты. Соулу вовремя успела отпустить мою руку, иначе бы полетела вместе со мной. Я тут же встал, немного отряхнулся и жестом поманил девушку ко входу в дом. В том, что место и время было выбрано правильно, я не сомневался, и вообще я стал более уверенным в себе, окончательно поняв, как именно нужно контролировать процесс прыжков. Решения приходили в мою голову столь быстро, что я даже не подвергал их сомнениям, принимая за чистую монету. Главное, что эти решения были верными, и правильность их подтверждалась последующими событиями. Теперь я уже почти все происходящее понимал, в отличие от начала моего путешествия.

— Ты мне очень помогла. Я рад, что ты была первым человеком, которого я встретил,— сказал я, поднимаясь по лестнице,— ты, можно сказать, моя путеводная звезда, лучик надежды.
Я постучал в дверь Феу прежде, чем Соулу успела мне ответить.
— Очень приятно слышать такие слова, хотя я и совсем мало сделала для тебя. А ты был тут раньше?— спросила она.
— Я был только внутри,— я покачал головой и снова постучал в дверь.
— Тогда почему ты уверен, что это именно ее обитель?
— Не знаю, почему я так решил, просто чувствую, куда мне нужно идти и все.
Наконец-то дверь открылась, на пороге стояла заспанная Феу и рассеянно смотрела на нас. Потом она отступила вглубь обители, как бы приглашая нас войти. Разумеется, мы воспользовались приглашением. Внутри ее дома, как и у Исы, тоже все сильно переменилось: повсюду царила чистота и порядок. Бесспорно, эти двое были сильно связаны друг с другом и проделывали одинаковый путь, даже находясь вдали друг от друга, их действия словно синхронизировались.

— Зачем ты пришел ко мне? Опять хочешь поесть и воспользоваться ванной?— ее усмешка завершилась зевком, при котором она элегантно прикрыла рот ладошкой.
— На этот раз я пришел как гость, через дверь, и даже постучался. Может, угостишь нас каким-нибудь горячим напитком?
— Будет вам питье. А обязательно брать столовые приборы, когда прыгаешь с девушкой?— ехидно заметила она, кивнув на ложку в моей руке.
— Это для тебя ложка, и Соулу тут ни при чем,— я сделал вид, будто не заметил ее саркастичного тона.
— Я больше не хочу прыгать. Мне не понравилось,— она нахмурилась, разливая ароматную жидкость по кружкам.

— Даже, если ты прыгнешь к Исе?
— Нельзя,— грустно отрезала она, даже не поинтересовавшись, откуда я знаю о нем.
— Я бы не пришел за тобой, если бы нельзя было. Там, где он живет, не таких условностей.
Феу внимательно посмотрела на меня, а потом на Соулу, ища у нее подтверждения верности моих слов. Соулу согласно кивнула и немного отпила из своей чашки.

— Пейте без меня, я не могу ждать больше, чем уже ждала,— сказала Феу и протянула руку к ложке. Как только девушка взяла металлический столовый прибор, она исчезла. На этот раз ее лицо было спокойным и очень счастливым.
— Как ты это делаешь?— спросила Соулу, которая вот уже второй раз была свидетелем исчезновения человека.
— Не знаю, но один раз это получилось случайно. Я зачем-то схватил ложку, когда мы прыгнули с Феу. Точнее, я взял девушку за руку, а во второй руке была ложка, потому что я доедал кашу до прыжка. Когда я отдал ложку Феу, то она исчезла. Видимо, вернулась в свое время, туда, откуда ее выдернуло вместе со мной. Наверное, не обязательно использовать именно ложки, достаточно любого металлического предмета, чтобы зарядить его на прыжок. Путано я объясняю, но, в общем, метод работает,— я улыбнулся.
— Ничего, я поняла. А где… точнее, когда, вы находились с ней? Ну, где… когда ты ей ложку отдавал?

— Тебя тогда какой-то парень из горящего дома спасал. Я отдавал ложку у твоего горящего дома, когда он вышел с тобой на руках.
— Ингуз. Он был хороший, я скучаю по нему,— она опустила глаза.
— Давай прыгнем еще куда-нибудь? Хочешь?
Она медленно кивнула, а я взял ее руку в свою ладонь.
Мы оказались в парке, где я получил в подарок свой плащ и научил парня сидеть в сугробах. Было достаточно прохладно, но время года было уже другое: желтые и красные деревья с планирующей к земле листвой говорили об этом прямым текстом.
— Здесь красиво,— сказала мне девушка.

— У деревьев листья такого же цвета, как и твои волосы,— сказал я,— теперь я всегда буду вспоминать тебя, когда буду смотреть на красный листопад.
— Ты так говоришь, будто мы никогда больше не увидимся. Но я не хочу больше никого терять. Не пропадай, пожалуйста,— она встревожено посмотрела на меня.
— Не драматизируй. Конечно, мы увидимся. И даже больше, я тоже не хочу отпускать путеводную звезду, но мне так нравится прыгать во времени и пространстве, что я пока хотел бы уделить этому занятию все свое время до тех пор, пока не надоест. Тем более что я только недавно научился контролировать процесс прыжков.
— Тогда можно я буду прыгать с тобой?— попросила она и взяла меня за руку.
— Если хочешь,— улыбнулся я.

— О, смотрите, кто это!— знакомый голос сзади. Я обернулся, голос принадлежал тому самому парню с бездонно-синими глазами, который подарил мне плащ,— пригодилась вещичка?
— Пригодилась очень, спасибо тебе еще раз.
— Вот и здорово. Смотри, ты теперь тоже не один. Ты же о ней тогда думал, да?— заговорщицки подмигнув, он шепнул вопрос на ухо.
— О ней,— глуповато улыбаясь, кивнул я.

— Слушай, я вас вспомнил! Вы же тот самый ученый, который пропал из своей лаборатории,— он опять соскочил «на вы».
— Да, я ученый, и мое открытие не выйдет в массы. Я думаю, это опасно,— сказал я и прижал ладонь к виску. Сильно заболела голова от нахлынувших воспоминаний о моей прошлой жизни, экспериментов с временными рамками и передвижениями в пространстве,— нет, я был ученым.

 

[Aisgil]

Глава пятая. Перс.
Часть первая. Потеря, не совместимая с жизнью.
Светило умирало, беспомощно уползая за горизонт, в жалких попытках оставить в покидаемом мире хоть что-то после своего исчезновения. Лучи света затухали, хватаясь за собственные отражения яркими бликами на водной глади и окнах домов. Это была грустная, ежедневная и совершенно бессмысленная борьба за выживание и без того вечного жителя небосвода. Тонкие пальцы на ветвях деревьев шумно аплодировали, шелестели напыщенную прощальную речь, исполненную тоски. Склонялись к воде, пытаясь прикоснуться к ярким отблескам издыхающего властителя огня. Река вздымала свои волны, пытаясь ухватить солнечный свет всей своей поверхностью, вбирая в себя горькие слезы дождевых облаков. Опечаленные цветы смыкали свои лепестки, приготавливаясь умереть вместе с последними лучами света. Края сверкающего небесного диска плотно обволакивали рыдающие облака, скорбевшие об уходе солнца, которое пыталось сжечь эту пелену, прикрывающую его величие. Но облака неумолимо плыли траурной процессией над миром, провожая светило в последний путь, уже далеко не в первый раз.

На закате я стала летящей пылинкой, которую несло ветром, часто меняющим направление, и я двигалась то очень быстро, то слишком медленно. Я, то опускаясь, то, напротив, поднимаясь очень высоко, проносилась мимо множества людей, домов, дорог и рек. Видела, как роятся в своем целеустремленном движении совсем крохотные человечки. Наблюдала, как листва, опадая с ветвей деревьев, взмывает вверх, чтобы плавно спланировать вниз, к земле. Я была немножко похожа на эту листву, меня точно так же несло вперед, назад или вбок совершенно без какого-то ни было согласия с моей стороны. Но к листве, в отличии от меня, применялись законы физики, листья имели вес, и они все-таки опускались на землю, обретая покой. Ну а я, невесомая, все так же неслась по небу, рассматривая происходящее подо мной с высоты птичьего полета. Там, внизу, было то, чего бы мне очень хотелось сделать: нарвать букет цветов, пробежаться по скользкой после дождя мостовой или постучать в окно какому-нибудь незнакомцу. Я могла бы испечь пирог или рыдать часами напролет, гладить траву или поздороваться с прохожим, поцарапаться о колючие кусты или читать о чем-нибудь очень возвышенном, сидя в кресле у камина. Я бы очень хотела, но не могла.

Я не чувствовала ни боли, ни усталости, ни голода, но больше всего меня обескураживала невозможность контролировать собственное движение. Все эмоции незаметно куда-то улетучились, оставляя свое законное место только одному чувству, которое тотально поглотило всю мою суть. Это был страх, беспощадный, нечеловеческий и величественный страх. Мне было страшно, что я больше никогда не смогу посмотреть на мир своими глазами в обрамлении пушистых ресниц, что я никогда больше не почувствую вкус еды и никогда не прикоснусь к другому человеку. Не почувствую запахов, не смогу взъерошить волосы пятерней, сказать что-либо, перекатывая звуки в гортани. Я совершенно ничего не могла сделать, меня несло вместе с потоком воздуха. И единственное, что осталось при мне моего, такого теплого и человеческого — это мои мысли и мой животный, невыразимый ужас. Я боялась и дальше оставаться никем, окончательно лишившись своего тела.

Я очнулась в полной темноте, столь густой и ощутимой, что ее можно было потрогать. Она обволакивала меня со всех сторон так плотно, что невольно хотелось задержать дыхание, чтобы ненароком не вдохнуть эту мерзость. Но я понимала, что отсутствие дыхания очень вредно для здоровья, поэтому попыталась отмахнуться от этих навязчивых губительных мыслей. Чтобы развеять свои сомнения по поводу тьмы, я сделала глубокий вдох, но он застрял в горле, и я подавилась тягучим воздухом, почувствовав собственное тело. Я немедленно принялась поочередно перебирать пальцами по волосам, плечам, коленям и лицу. От переизбытка чувств я повалилась на спину и облегченно заплакала.

Я не знаю, сколько времени я провела, бессмысленно улыбаясь сквозь слезы, но моя радость по поводу вновь обретенного, вполне ощутимого, человеческого тела была беспардонно прервана.
— Пойдем со мной,— позвал чей-то голос. Я открыла глаза и увидела мерцающий силуэт женщины.
— Кто ты и куда зовешь меня?— спросила я.
— Неужели ты меня не помнишь?— вопросительных интонаций в голосе не было, он вообще был начисто лишен эмоциональной окраски.

— Нет, но твой голос кажется мне знакомым,— ответила я честно. Тогда силуэт приблизился еще ближе, настолько, что я смогла четко различать черты призрачного лица. Это была моя утонувшая подружка по имени Уруз.
— Узнала,— утвердительно сказала она,— ты теряешь тело, пойдем со мной, тебе нечего делать среди живых.
— Но я не умерла! И я снова в своем теле!— воскликнула я, пытаясь всплеснуть руками, но рук больше не было. Мое тело бездыханно лежало на кровати, а я зависла над ним, глядя в свое собственное лицо со стороны.
— Пойдем со мной,— еще раз попросила она.

 

[Aisgil]

Часть вторая. Нечто новое, другое.
— Почему ты так цеплялась за свое тело?— спросила меня Уруз.
— Потому, что мне было страшно потерять его,— ответила я.
— Но ведь это происходило с тобой постоянно,— возразила она,— ты ведь сама говорила, что устала жить, что тебе все равно, что будет дальше. Так?
— Так,— если бы я могла кивать, то кивнула бы,— но я не знала жизни без тела, это страшило меня. И страшит до сих пор.

Она зацепилась краешком своей души за мою и влекла вперед, в неизвестность. Я не знала, как быть, как реагировать на все происходящее и никогда не думала, что можно жить без тела. Все случаи, когда я лишалась его, до этого момента не были совместимы с контролем над собственными передвижениями. Но Уруз легко могла перемещаться и даже весьма сознательно совершать различные действия. Нечего и говорить, этому можно научиться, и, надеюсь, моя мертвая подружка научит меня этому. Хотя, возможно, я уже кое-чему научилась.
— Уруз,— позвала я,— как мы можем разговаривать без голосовых связок?
— Не бери в голову. Хотя, какая у тебя голова… Просто запомни, что ты можешь все, и ты действительно сможешь все.
— Я не понимаю, как это возможно,— если бы у меня были плечи, то я пожала бы ими.
— Тут нечего понимать, ты зациклилась на теле. А меж тем, тебя совершенно не смутило, что моя душа приняла форму человеческого тела, моего бывшего тела, когда я пришла за тобой.

Сказав это, она отсоединилась от меня. Нечеловеческий ужас снова вернулся ко мне, когда я стала стремительно падать вниз, прямо на верхушки деревьев. «Если подует ветер, то я могу и утонуть»— подумала я.
— И это все, что ты можешь?— Уруз была где-то рядом, и она явно издевалась,— Неужели ты можешь только бояться? У тебя нет тела, ты не сможешь разбиться или утонуть в той реке, так что и бояться нечего.
Ее слова подействовали, как бальзам. «И действительно, чего мне бояться, все уже давно потеряно»— подумала я и взмыла вверх на удивление легко. Хотя, как сказать, мое новое удивление было лишь нечеткой тенью этого чувства. Теперь все, что я испытывала и думала, было совершенно иным, разительно отличавшимся от того, как было до потери тела. Мысли больше не приходили в голову, слова не вылетали из гортани, а чувства были лишь надуманной пародией на настоящие. Я стала качественно другой.

— Вот видишь, как легко стало. Тело только обременяло тебя, а ты маниакально цеплялась за изжившую себя оболочку,— Уруз проплыла мимо дерева, задев листву на размашистой кроне. Листья осыпались вниз.
— Нет, не вижу. У меня больше нет глаз,— попыталась пошутить я.
— Да, язык тела очень несовершенен для идеальной формы души. Но раз мы привыкли так общаться, то придется дальше каламбурить. Хотя бы одну человеческую привычку можно оставить себе. Давай вниз,— скомандовала она и устремилась к земле.
Любое расстояние теперь преодолевалось в считанные мгновения, я стала быстрой и легкой, практически невесомой. Я отказалась от тела и стала чем-то новым. Только сейчас я поняла, что это было не плохо и не хорошо, это было просто иначе. И нечего сравнивать подобные вещи. Я отключилась от картинного восприятия мира (как если бы закрыла глаза) и представила себя ветром. То поднимаясь, то опускаясь, я проносилась между деревьев, срывая листву, лохматила стебли нежной травы и волновала воды реки. Это было так увлекательно, что трудно было остановиться, тем более, что я не чувствовала никакой усталости. На какой-то момент я стала ветром, я действительно им была, и я действительно могла все.

— Схватываешь на лету,— одобрила мои действия подружка, когда я все-таки перестала играть в ветер и подлетела к ней.
— Просто я, наконец, поняла, о чем ты мне говорила,— ответила я.
— Ну хорошо, а теперь самое интересное. Интереснее, чем ветер,— сказала она. Края ее души стали более четкими и растягивались в разные стороны, формируя тело. Я молча созерцала происходящее. Да, это было интереснее, чем игра в ветер, это была имитация тела, которого мы обе лишились. Черты призрачного лица Уруз вновь стали меняться, и теперь она стала похожей на меня. Потом она вообще превратилась в мерцающее яблоко и покатилась по тропинке. Я смотрела на этот цирк и не могла понять, как такое возможно. Не понимала, не смотря на то, что совсем недавно была настоящим ветром.
— Ну как, нравится? Ты можешь стать кем угодно и чем угодно. Можешь делать все, что тебе заблагорассудится,— она снова стала призраком человека и протянула мне свою руку.
— Нравится,— ответила я, беря ее полупрозрачную ладонь в свою,— так можно будет еще быстрее привыкнуть к этому новому состоянию.
— Перс, ты уже привыкла,— ответила она, увлекая меня глубже в лес.

 

[Aisgil]

Часть третья. Эксперименты на выносливость.

Это было странное ощущение, если это вообще можно назвать ощущениями. Когда Уруз касалась меня, я чувствовала некое подобие щекотки изнутри, моя душа подрагивала и вибрировала. Эта близость заставляла меня дрожать, мой свет начинал пульсировать, словно в такт сердцу, которого у меня не было. Это было приятно, и мне хотелось, чтобы эти эфемерные прикосновения никогда не заканчивались. Мне сложно было привыкнуть и понять форму своего нынешнего состояния, наверное, именно поэтому я активно хваталась за тусклый аналог чувств и ощущений.
— А у нас ведь получается настоящая дружба навсегда,— когда Уруз говорила, ее призрачные губы шевелились, хотя в этом не было никакой необходимости.
— Да, даже после смерти мы все равно вместе, не смотря на перерыв в жизнях. Я помню, что очень скучала по тебе, когда ты умерла. Я так привыкла к тому, что ты рядом, а тебя так неожиданно не стало. И когда, я, наконец, привыкла к жизни без тебя, ты вновь появилась и позвала за собой.

— Вот как,— она снова стала бесформенным облаком и поплыла вверх, к небу. Мне стало неожиданно грустно, я почувствовала себя одинокой, когда она отняла свою имитацию руки и улетела. Но как ветер может быть одиноким?
Я тоже потеряла свою форму и полетела между деревьев, взметая опавшие листья. Я носилась над рекой, не понимая, почему Уруз так отреагировала на мои слова. Ведь я всего лишь хотела дать ей понять, что мне было тяжело без нее. Но как бы мне ее не хватало, надо было жить дальше, а теперь я была рада вновь обрести мою единственную подругу. За этими мыслями я не заметила, как вылетела в какой-то полис с голубыми мощеными дорожками. Я никогда прежде не была в нем, да и вообще не была нигде, кроме своего родного полиса. Решив осмотреть новое место, я принялась метаться вдоль домов, прилавков и деревьев в парках. Скорость восприятия при этом пропорционально увеличивалась скорости полета. Получалось, что осмотреть любой полис можно всего за несколько мгновений, при условии, что удастся развить большую скорость. Сделав это удивительное открытие, я решила провести ряд экспериментов. Например, увидят ли меня люди, смогут ли они почувствовать мои прикосновения или как поведут себя, увидев летающее яблоко над их головами.

Я приняла форму своего потерянного тела и встала посреди мостовой, ожидая человека, что направлялся прямо ко мне. Он не увидел меня, просто прошагав мимо, и я решила, что можно попробовать снять шляпу из фетра с его головы и унести ее подальше. Мужчина не испугался, а, прошипев сквозь зубы что-то вроде «проклятый ветер», побежал вслед за мной и своим головным убором. Когда я развивала скорость, он, тяжело дыша, останавливался, словно решая: забыть про шляпу и идти по своим делам или продолжить эту гонку. В такие моменты я подталкивала комочек фетра ближе к его ногам и тут же отнимала обратно. В конце концов, мне быстро надоела эта игра в догонялки, потому что человек был явно медлительнее меня. Тогда я решила провести тактильный эксперимент и прикоснулась к лицу мужчины. Я была почти уверена в том, что он не почувствует моих касаний, но, как ни странно, он тут же потер щеку в том месте, где только что была часть моей души.

Это удивило меня еще больше, и я попыталась обнять его своим призрачным подобием тела. Мужчина резко начал отряхиваться, я чувствовала, что его тело задрожало, на коже выступила липкая испарина. Но ему не было жарко, ведь погода стояла прохладная, а одет он был весьма легко. Я начала слышать его мысли, ощущать его тело, плавно сливаясь с ним. Ему было холодно, он чувствовал, что нечто инородное пытается завладеть им и сопротивлялся изо всех сил. А я уже начинала видеть его глазами, отряхивать одежду его руками, дышать его носом и слышать его ушами. Это было пьяняще, волнительно и непередаваемо. Я жадно впитывала все эти яркие краски, звуки и запахи, не в силах остановиться. Но человек боролся, его тело не хотело принимать меня, его душа выталкивала меня прочь, и это обстоятельство только раззадоривало еще больше.
— Прекрати, он же порвет тебя!— это была Уруз.
— Успокойся, это просто эксперимент,— ответила я, сливаясь с человеком, что пытался меня стряхнуть.
— Перестань! Отлети от него, ты уже не целая!— она стремительно подлетела ко мне и зацепила меня, в попытках оттащить в сторону.
— Неужели это так опасно?— спросила я, заметив, что человек продолжает тереть плечо.
— Он оторвал кусочек. Иди и забери.

Ощущая какую-то пустоту и раздробленность, я повиновалась Уруз и прикоснулась к плечу человека. И в этот момент обрела цельность, в прямом смысле почувствовав себя завершенной. Человек же бессильно упал на тротуар, когда его одержимость прошла. Он победил, хоть и не был сильнее меня.

 

[Aisgil]

Часть четвертая. Проливаясь дождем.​

— Куда ты ведешь меня?— спросила я летящую впереди Уруз.
— В своеобразную библиотеку. Тебе надо многое узнать и вспомнить,— ответила она, касаясь листьев на деревьях; похоже, ей нравилось это делать. Я решила, что мне тоже стоит попробовать, вдруг понравится? Отключившись от мира, я полетела вперед, не обращая внимания на преграды, возникающие на моем пути. Раньше я старалась их облетать стороной, боясь, что деревья могут повредить мне. Но после давешней схватки с душой человека за его тело, кажется, мне было уже ничего не страшно. Тем более что страх этот был слишком не настоящим чувством. У меня вообще не осталось эмоций, только смутные намеки на переживания, что овладевали мной, когда я была человеком, а не стихией. Наверное, эти эфемерные порывы действительно свойственны только тем, кто обладает оболочкой для души. Но сколь тяжело бы ни было от них отказаться, я все равно натыкалась на собственные сравнения с тем, что умела чувствовать раньше. Невозможно было избавиться от мироощущения, к которому я слишком привыкла за свою недолгую жизнь.

Пока мое сознание было занято сравнениями и прочим самокопанием, душа уплыла вверх, к пушистым перистым облакам. Я попыталась закопаться в них, ловя какие-то совершенно новые ощущения и переживания. Получалось, что я вполне могу сжаться до точки с такой же легкостью, как и расшириться до размеров любого, даже самого большого облака. Я играла, принимая форму проплывающих мимо самых разнообразных облаков, и так увлеклась, что попала внутрь одного из них. Очутившись внутри взвешенной воды, я рефлекторно сжалась (хоть рефлексы, несомненно, вещь достаточно условная). Но бояться было нечего, и я вновь расширилась, взорвав, таким образом, облако изнутри. Оно разлетелось мириадами капель, падающих вниз, на землю. «Подумать только, мой страх пролился дождем», поэтично отметила я, проникая внутрь очередного облака. Оказавшись внутри, я вновь расширилась, вытолкнув воду с неба. Получается, вызывать дождь очень просто, и я действительно являлась стихией, а не просто душой умершей девушки.

Внизу металась Уруз, наверное, она искала меня, в то время как я развлекалась с облаками. Решив подлететь к ней, я закружилась рядом. Она подхватила мою затею и ответила тем же. Это было похоже на танец — две мерцающие тени, передвигающиеся концентрическими кругами. Мы срывали листву с деревьев и почти смеялись под каплями дождя, облетая вокруг мощных стволов, и поднимались ввысь, чтобы снова опуститься. То приближаясь, то отдаляясь друг от друга, мы преодолевали невероятные расстояния, даже не ощущая этого. Несчастные звери и птицы разлетались прочь от двух взбесившихся ветров. Внезапно стало так легко. Очень хотелось подставить лицо под поток воды и стоять так, с закрытыми глазами, вслушиваясь в порывы ветра. Но это было невозможно.
— Все это, конечно, очень мило, но нам действительно нужно в библиотеку. Быть может, ты узнаешь нечто крайне важное,— заметила Уруз, когда наш танец наконец-то прервался.
— Да, хорошо.
— Тогда давай за мной,— ответила она и поплыла вперед, а я отправилась вслед.

— Я заметила, что ты часто касаешься листьев, когда проплываешь мимо ветвей деревьев и решила попробовать это сама.
— Но взрывать облака тебе понравилось больше,— больше, чем уверена, что если бы она могла, то усмехнулась бы.
— Да, это было гораздо интереснее.
— Смотри-ка, кто там нас ждет,— Уруз указала на парочку людей у подножия большого дерева.
— Ждет? Я думала, люди не могут видеть нас. Тот мужчина не замечал меня до тех пор, пока я не начала овладевать его телом,— попыталась возразить я.
— Некоторые могут. Не все, но могут. Ты иди и вербуй,— она указала на темноволосого парня.
— Вербовать? А почему я? Ты ко мне приходила, да и опыт у тебя есть.
— Ты пойдешь потому, что ты Смерть. Не знала, что значит твое имя? Этот парень хочет смерти и имя у него подходящее,— сказала она, притаившись в кроне огромного дерева,— ты слышишь?
— После всего того, что я понял и пережил, умереть совсем не жалко,— донеслось до меня, когда я спускалась ниже, к корням могучего дерева,— просто взять и перестать дышать.

В этот момент я заглянула в его серые глаза, через которые нехотя, но очень стремительно выходила душа. Пристально смотрела на него до тех пор, пока он не отделился от своего тела полностью.
— Мое имя Перс. Зачем ты так хотел умереть?
— Я не хотел, это случайность!— его душа задрожала, переливаясь разноцветными огоньками. Я залюбовалась. Вот как, значит, красиво я выглядела со стороны, когда покидала свое тело, все равно желая вернуть его обратно.
— Пойдем со мной,— зачарованная зрелищем, я не могла выдать ничего, кроме фразы Уруз, которая перевернула всю мою жизнь,— пойдем со мной.

_______________
Бонус

 

[Aisgil]

Часть пятая. Рябовая библиотека.

Мы втроем перемещались под землей, по корням-проводникам библиотеки. Все существующие в мире Рябы были наделены интеллектом и связаны друг с другом корнями, образую большую сеть. Разве что только в полисах молодые деревья были отрезаны от этих вековых гигантов огромными слоями бетона и нагромождением камней. Поэтому Рябы в аллеях кажутся такими глупыми, ведь у них просто нет доступа в хранилища знаний. Рябы, расположенные между полисами, существовали со времен сотворения мира, и в них содержалась вся информация о том, что было, и о том, что будет. Попадая в это удивительное место, ты сразу же получаешь ответы на все свои невысказанные вопросы. Стоит только подумать о чем-либо, и в памяти мгновенно восполняется пробел на этот счет. Однако оказалось, что не все так просто. Мысленно задавать свои вопросы тоже нужно правильно, иначе вместо ответа есть большой риск получить невразумительную сумятицу. Так, на вопрос о том, что я или Уруз из себя представляем и вообще «что я такое», я получила очень пространственный ответ: какая-то размытая, нечеткая масса, которая может принимать различные формы. По сути, это действительно было так, но меня не покидало ощущение, что мне чего-то недосказали. Чего-то очень важного. Или, наоборот, я не хотела принимать это знание, как единственно верное, потому что быть бесформенной массой как-то непрезентабельно что ли. Но и это еще не все. Для того, чтобы получить ответы на некоторые сложные вопросы, нужно было оправиться в определенный участок сети, где и хранились искомые сведения. Но с этим у нас проблем не возникало, ведь у нас был отличный провожатый. Так я и узнала о том, что моя подружка является хранительницей и, по совместительству, проводником этой странной библиотеки. А наш новый спутник носит имя Ингуз, и оно означает судьбу. Действительно, ценный парень оказался, Уруз не наврала. Хотя зачем мертвым врать?
Моя мертвая подружка была в авангарде и влекла за собой Ингуза, подцепив его краешком своей души. Парень все это время молчал, видимо, у него было много вопросов, ответы на которые он получал беспрерывно, и поэтому он не подавал совершенно никаких признаков присутствия, кроме, разве что мерцания. Но мерцали мы все трое, правда, с разно частотой и оттенками цветов. Со стороны мне иногда казалось, что мои спутники составляют единое целое, но не перемешиваясь при этом. Такой эффект возникал из-за нашей полупрозрачности, и «тела» моих приятелей как бы накладывались друг на друга, образую красивую сине-зеленую дымку. Засмотревшись на них, я совсем перестала ориентироваться на местности, хотя до этого момента зачем-то пыталась отслеживать все повороты и ответвления.

— А здесь возможно запутаться?— спросила я у Уруз.
— Запутаться можно где угодно и в чем угодно.— Ответила она, сворачивая на очередной развилке,— Вот Ингуз, например, так запутался в смертях, что ему было проще перестать дышать, чем продолжать эту бессмысленную борьбу.
— Все было не так,— наконец подал голос Ингуз, прежде молчавший,— если человек спасет четырех других, он сможет взять себе любую смерть в любое время. А я по глупости сказал, что мне не жалко умереть. И, что уже не удивительно, умер.
— Зато теперь ты не допустишь таких ошибок, потому что станешь умнее,— мне бы очень хотелось усмехнуться, когда я говорила это.
— Умнее? Возможно, только глупость никуда не денется. Разве что прятать ее научусь,— ответил он, растягивая слова.
— Тоже не мало,— Уруз неожиданно остановилась,— я не знаю, где искать это место. Первый раз такое, я-то думала, что все повороты, переплетения и сучки знаю. А оказывается, что нет.
— Тогда давай искать в другой раз. Я бы хотела посмотреть другие полисы, а то только два знаю,— в этот момент передо мной тут же замелькали картинки полисов. Оказалось, что их всего восемь: семь цветных и один бесцветный, а так же два поселения. Центральным был Серый, который раньше был каким-то другим. Только вот каким не было понятно, потому что на этом месте видение резко оборвалось, будто пленка в проекторе закончилась. Это было похоже на краткий экскурс в географию нашего мира: тут Красный, тут Оранжевый, а Фиолетовый вот тут и вот так напротив него находится Желтый. Но как-то слишком быстро все это было, настолько, что я толком не успела ничего воспринять. Примерную карту городов я, конечно, запомнила, так что теперь проблем с навигацией не возникнет, хоть на этом спасибо. И не смотря на только что просмотренный микрофильм в библиотеке, желание полетать по полисам все равно никуда не делось. Живые впечатления всегда лучше, потому что они свои собственные. Так что приобретенные знания можно будет испытать и проверить на практике.

— Хорошо, тогда просто вылетайте на поверхность. Перс, зацепи Ингуза, с теорией-то у него все нормально, в отличии от практики,— отдав указание, моя мертвая подружка взмыла вверх.
Хоть кто-то из нас знал, где тут верх, а то я совершенно перестала ориентироваться в этих катакомбах. Стоило только мне подумать об этом, как я сразу же поняла, где верх с низом, а так же что и где находится. Словно карта корневых каналов прочертилась передо мной. Непонятно только было, каким образом Уруз умудрилась заблудиться. То ли это мой вопрос так подействовал, то ли… Ответ по обыкновению пришел ко мне, он был до безобразия прост: еще рано думать об этом и вообще в это место пока нельзя. А уж о чем конкретно рано думать и куда «туда», мне и подавно не сообщили.
Я подцепила душу Ингуза, и мы вместе взмыли вверх. Про себя я отметила, что той волнительной щекотки, которая будоражила мое сознание, когда я касалась Уруз, при прикосновении к его душе не возникало.

__________
бонусы:

Спойлер

 

[Aisgil]

Часть шестая. Ошеломляющие открытия.​

— Что ты такой грустный, все печалишься о своем теле?— спросила я Ингуза, когда мы парили над полями, двигаясь по направлению к ближайшему полису.
—Да,— односложно отозвался он.
— Ну подумай сам, что тебе было в нем делать, раз ты только и думал о смерти? Тебе оставалось только умереть, что ты успешно и сделал. А так, ты бы коротал жизнь в ожидании смерти, безумно скучая и тоскуя,— я, конечно, слишком пафосно обрисовала ситуацию, но суть положения вещей от этого не изменилась.
— Ты права, и спора тут нет. Но понимаешь, я ведь к нему привык.
— Понимаю,— ответила я и отпустила его на приличной высоте и скорости, припоминая терапию от Уруз. Она, кстати, летела где-то впереди, не особенно занимая себя знанием того, какими разговорами мы тут себя развлекаем и как мы тут вообще движемся. В общем, целиком и полностью предоставив мне обучение Ингуза хитростям контроля бестелесной сущности. Ингуз же, безропотно и стремительно падал вниз, не смотря на практическое отсутствие веса. Я немного испугалась и ринулась за ним. Странное дело, но испуг, тем более испуг за другое существо, все-таки возможен, как и в целом эмоции. Просто они качественно изменились, равно, как и мое восприятие. К ним нужно было привыкнуть, и, похоже, я уже успела это сделать.

— Ты чего даже не сопротивляешься?— спросила я, продолжающего падать Ингуза.
— А чего мне терять?— равнодушно ответил он.
— Тебе-то нечего терять, это да, но неужели ты хочешь валяться пылинкой где-нибудь у подножия дерева бесконечное количество времени? Это же скучно!
— Я как-то об этом не подумал.
— Ты слишком мало думаешь, пора исправлять это недоразумение и браться за голову. Хотя, какая у тебя голова…
— Вот именно, головы нет.
— Но ты можешь попробовать сымитировать человеческое тело, — ответила я, принимая форму призрака. Как только метаморфоза была окончена, моя мерцающая нога коснулась земли. Полагаю, что это оказало должное впечатление на моего единственного зрителя, который беспомощно падал в густую траву. Он сразу же дал о себе знать:
— Как ты это сделала?
— Ты тоже можешь. Или зря тебя в библиотеку водили? У тебя все должно быть нормально с теорией, теперь пора начать практиковаться,— я искала комочек энергии по имени Ингуз в том месте, где он, как мне казалось, упал.
— Я не задал ни одного вопроса про то, чем я стал. Так что ничего я не знаю,— ответил он, когда я, наконец, взяла его в свои подобия рук.

— Как это? Тебе разве не было интересно, как мы передвигаемся и как вообще дальше существовать?— я не без удовольствия скорчила удивленную гримасу. В какой-то момент мне показалось, что он завибрировал и как-то оплыл, будто начал таять, словно кусок льда.
— Нет, я не задавался такими вопросами.
Я подумала, что держу в руках какого-то совершенно ненормального мужчину, явно не от мира сего. Звучит, конечно, забавно, но мне было не до веселья. Я была серьезно озадачена сложившейся ситуацией и мало понимала, где искать из нее выход. Надо было его как-то заинтересовать что ли, растормошить, чтобы он уже начал процесс обучения. Не вечно же, в самом деле, мне таскать его в руках. Он ведь был, как большой кусок пластилина, совершенно вялый и никак не хотел проявлять инициативу, только оплывал и таял, будто он действительно лежал в теплых руках. Выделив эту невероятную мысль из сонма других, я решила «слепить» из Ингуза что-нибудь самостоятельно, раз уж он сам не хочет.
— Для начала, пусть будет яблоко,— пробормотала я, комкая своего нового спутника.
— Ты что творишь?— запротестовал было он, начиная потихоньку брыкаться.
— Ты сам превращениями и самоконтролем заниматься не хочешь, вот, я решила тебе помочь,— ответила я, «вылепливая» листик яблока, которое постоянно дергалось и вообще всячески сопротивлялось. В результате, мой дурацкий метод все-таки сработал, и Ингуз вырвался из моих рук. Что ж, очевидно, что как скульптор я не состоялась, зато как психолог очень даже.
— Что вы тут застряли? Перс, ты опять экспериментируешь что ли?— спросила подлетевшая Уруз.
— Может, ты огорчишься, но нет. Он не хотел даже попытаться полететь самостоятельно, и мне пришлось прибегать к альтернативным методам,— гордо ответила я.
— Она лепила из меня яблоко!— не замедлил пожаловаться Ингуз. Его душа начала деформироваться, разрастаясь в четыре разные стороны. Вскоре бесформенная масса его души стала напоминать человеческое тело, причем с очень хорошей детализацией. Видимо, его злость помогла ему освоиться в нелегком деле метаморфоз. Как только превращение было окончено, он с воодушевлением потряс кулаком в мою сторону.

— Зато это действенный способ. Вон, как ты задорно ручищами машешь,— заметила Уруз с улыбкой на мерцающих устах.
Растерянный Ингуз осмотрел свои полупрозрачные руки, повертел ими перед лицом, потом потопал ногами и, наконец, улыбнулся. Потом он решил продолжить эксперименты со своим новым «телом» и вновь потерял форму, взлетая вверх. Некоторое время он, видимо, окрыленный открывшимися возможностями, носился в кронах деревьев. Даже завидно было, как быстро он менял свои формы и как скоро понял, что можно вытворять, имея такой невероятный потенциал.
— Схватывает на лету,— восхитилась я, глядя на сумасшедший ветер, который бесился совсем неподалеку.

— Ага, только для этого из него какое-то время пришлось лепить что-нибудь вразумительное,— засмеялась она. Смеялась, конечно, беззвучно. Так же неслышно, как и говорила. И в этот момент я, наконец, поняла, каким образом мы общались. Это было что-то вроде телепатии, ведь мы не могли говорить в принятом смысле этого слова, а вот перекидывать друг другу образы и мысли получалось запросто. Сначала мне казалось, что эмоционального окраса в нашем общении нет и быть не может, но когда я окончательно привыкла к новому мироощущению и создала некую шкалу переживаний, стало ясно, что прежде я ошибалась. Мир раскрылся передо мной заново, ведь выяснилось, что я ничего не потеряла, просто изменилась, а вместе со мной и мои эмоции. То, из-за чего я столь сильно переживала, теперь оказалось совершенно неважным. Сделав это ошеломительное открытие, я схватила Уруз за имитацию руки и торжественно провозгласила:
— Я все поняла!
В ответ Уруз лишь кивнула.