TS3 История одной осени

[Джемма]

***​

Суета городских проспектов оставалась позади. Дома становились ниже, улицы сужались, движение на них постепенно сходило на нет.
Сэм притормозил у пешеходного перехода, пропуская старушку с маленькой лохматой собачкой на поводке. Пока они неспешно пересекали проезжую часть, закурил, глубоко затянулся, задержав на секунду дыхание, и выпустил дым через ноздри в приоткрытое окно. Тревога, которая не отпускала его всю дорогу, росла и внутри все сжималось в комок. Он покосился на телефон и решил набрать номер еще раз.

- Прошло уже несколько часов, а у меня до сих пор не было свидания с адвокатом! – Сэм положил перед собой руки в наручниках. – Где он?

​

Единственной обстановкой комнаты для допросов был большой стол да несколько стульев вокруг него. Со стены с односторонним стеклом смотрела камера видеонаблюдения, на столе стоял микрофон, и, судя по горящему индикатору, он был включен.
- За твои выпады, Гордон, я его вообще не приглашал бы, но адвокат Алекс Келлер скоро приедет, - оскалился Вернер. Закованный в наручники подозреваемый казался ему уже не таким опасным, как утром. Он обошел стол и уселся перед Сэмом. - Мой тебе совет – посодействуй следствию ради своего же блага. Расскажи откуда у тебя этот пакет, кто поставляет тебе наркотики?
- Спросите об этом того, кто вам наводку дал, а я уже устал повторять о том, что никакого отношения к этому пакету не имею.
- Ты знаешь, Гордон, - следователь вздохнул, - каждый очередной мерзавец, попавшийся с наркотиками, говорит одно и то же: «Я не виноват. Я не знаю. Меня подставили». А меня от всего этого уже мутит!
- Ничем не могу помочь…
- Я советую тебе все нам рассказать! - перебил Вернер, угрожающе наклоняясь к подозреваемому.

​

- … И без адвоката разговаривать больше не собираюсь, - закончил фразу Сэм.
- Признание вины облегчает наказание, Гордон, - Вернер ткнул его в грудь костлявым пальцем. - Подумай.
Сэм откинулся на спинку стула, не отводя взгляда от лица следователя, болезненный цвет которого подчеркивался свеженьким синяком. Ему до зуда в кулаках хотелось подбить для симметрии и второй глаз этому мерзкому типу, но металлические браслеты наручников врезались в запястья, делая болезненным любое движение.
Вернер вернулся на свое место и постучал ручкой по столу.
- Заключение экспертизы уже готово. В пакете было три килограмма двести грамм чистого героина, - произнес он и выжидающе посмотрел на Сэма.
Сэм демонстративно разглядывал носки своих кроссовок и молчал.
- Ну не в личных же целях ты вез такую большую партию. Три килограмма двести грамм расфасованной на дозы дряни. Ясно, как божий день - ты намеревался сбыть ее и сделать кучу бабок. А это распространение. Знаешь, какой срок тебе светит за распространение тяжелых наркотиков, Гордон? Наверняка даже не…
Дверь резко распахнулась, прервав монолог следователя.

​

- Детектив Вернер? – произнес женский голос, и его обладательница остановилась за спиной Сэма. – Я Алекс Келлер, адвокат мистера Гордона.

 

[Джемма]

***​

От сигареты, забытой в пальцах, медленно поднималась сизая струйка дыма. Поток воздуха из приоткрытого окна тут же сбивал ее незамысловатый танец, подхватывал и бесследно рассеивал, оставляя только горький въедливый запах. Но и он постепенно выветрится из салона, им перестанет пахнуть одежда и кожа. Если бы все было так просто с неприятными воспоминаниями, если бы было достаточно принять душ и переодеться, чтобы навсегда стереть из памяти пережитые две недели!

Память … Память - странная штука. Она позволяет забывать нам нечто важное и не дает забыть то, о чем вспоминать вовсе не хочется.
У одного из домов несколько детей играли в классики, заливисто смеялись и в нетерпении подпрыгивали на месте, ожидая своей очереди. Чуть в стороне от них щупленький мальчик набивал футбольный мяч, сосредоточенно прикусив губу. После очередного удара тот внезапно поменял траекторию своего полета и, прошлепав по траве, выкатился прямо под колеса приближающемуся Лексусу. Мальчик замешкался, переводя испуганный взгляд с мяча на машину. Сэм притормозил, почти остановившись, объехал неожиданную преграду и уже в зеркале заднего вида увидел, как мальчуган благодарно вскинул руку, опрометью выбежал на дорогу и, схватив мяч, помчался обратно к друзьям.
Память – странная штука. Иногда она, подобно фотовспышке, начинает выхватывать из темноты давно прожитых и покрытых пылью забвения лет моменты жизни. Они тянут за собой другие, фрагмент за фрагментом, пазл за пазлом, и перед глазами появляется картинка, которая согревает замерзшую и очерствевшую душу, и невольно удивляешься своей забывчивости. Не себя ли ты узнал в этом щупленьком мальчугане, Сэм?
Сигарета, забытая в пальцах, дотлела, обожгла кожу. Мужчина вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил окурок.
Очень жаль, но события последних двух недель нельзя выветрить из памяти так просто, словно дым из салона авто, или стряхнуть с себя, словно осыпавшийся на джинсы седой пепел, или вышвырнуть в окно, словно догоревшую и ненужную сигарету.

- Детектив Вернер? - произнес женский голос, и его обладательница остановилась за спиной Сэма. - Я Алекс Келлер, адвокат мистера Гордона.
«Замечательно! Только такого поворота событий мне не хватало!» - с досадой подумал он, едва сдержавшись, чтобы не выпалить фразу вслух, и поднял голову.

​

Красивая и загорелая, окутанная густым восточным ароматом духов, она смотрелась неуместно и ярко в здешних серых стенах, и пусть Сэм видел ее всего несколько секунд, но у него пока не получалось представить ее в роли того, кому он должен доверить свою дальнейшую судьбу. Кстати вспомнились слова соседа по изолятору и пробудили еще большее недоверие к этой красавице, чье место, скорее, на обложке модного журнала, чем в зале суда.
- Вы проводите допрос? – на мгновение глаза цвета синей стали скользнули по лицу Сэма, задержались на пластыре и разбитой брови, проигнорировав его недовольный взгляд.
Следователь неловко встал и, одернув свой невзрачный пиджак, протянул для приветствия руку, но Келлер словно не заметила этого.
- Вы нарушаете права моего подзащитного, детектив! – сказала женщина тоном, сразу расставляющим все по своим местам, и их места с детективом находятся по разную сторону баррикад. - Я требую немедленного прекращения допроса.
Вернер опомнился и возмущено направил на нее свой круглый подбородок.
- Но я еще не закончил!
- Мне так не кажется, - Келлер положила на стол аккуратный кейс и решительным жестом выключила микрофон, нажав на тумблер пальчиком с перламутровым ногтем. – Все, что было записано или внесено в протокол, я оспорю в суде. Вы не имели права опрашивать моего подзащитного до встречи со мной. А теперь снимите с него наручники и оставьте нас наедине.
Вернер покраснел, отпихнул стул ногой, и тот отъехал по бетонному полу назад, издав отвратительный скрежет.
Когда дверь за ним закрылась, женщина повернулась к Сэму и протянула холеную узкую ладонь.
- Будем знакомы, мистер Гордон, я - Ваш адвокат.
- Да-да, это я уже понял, - Сэм кивнул, холодно и неохотно пожимая ее пальцы. – Только, честно признаться, я в некоторой растерянности. Не ожидал того, что …
- Адвокат Алекс Келлер окажется женщиной? – она присела рядом и, чуть спустив очки на тонком носу, принялась пристально изучать его лицо.

​

Сэм развел руками, соглашаясь с ней, не пытаясь скрывать досаду, и отвернулся.
- Но сейчас я не в том положении, чтобы выбирать, верно?
- Вы не уверены в моем профессионализме, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Алекс.
- Я этого не сказал, - усмехнулся он, глядя перед собой.
- Надеюсь, даже и не подумали, - она обладала грудным сочным голосом, но в каждой его нотке чувствовался холодок, - потому что обоюдное доверие - это уже половина успеха.
- А мне… МНЕ Вы верите? – с невольным вызовом спросил Сэм, разворачиваясь на стуле к Келлер. - Вы поверите, если я скажу, что со мной сыграли жестокую шутку, и я не виновен?
Она помолчала, разглядывая его, потом щелкнула замками кейса, достала бумаги и сказала:
- Это моя профессия, мистер Гордон. Я должна Вам поверить для того, чтобы поверили остальные, и, как Ваш защитник, я сделаю все от меня зависящее, чтобы найти доказательства Вашей непричастности.
- Мне можно рассчитывать на освобождение под залог? – поинтересовался он и тут же подумал: «И где я нахватался таких фраз?»
- Вас задержали с наркотиками. По закону в данном случае об освобождении под залог речи идти не может.
Сэм наклонился ближе к ее лицу и, снизив голос почти до шепота, быстро произнес:
- Мне необходимо позвонить, а меня лишают права уведомить близкого человека о том, где я.

​

Она не шелохнулась, не попыталась отодвинуться и осталась невозмутимой до самых кончиков тонких пальцев, державших на коленях папку с бумагами.
- Вернер уверен в том, что Ваш звонок помешает аресту других лиц, которые могут быть замешаны в этом деле, или же помешает изъять другие доказательства совершенного преступления.
- Бред какой-то…, - выдохнул Сэм и возмущенно добавил: - Но ведь это мое законное право! Он не может меня лишить его!
- Когда в интересах предварительного расследования факт задержания необходимо сохранить в тайне, уведомление с согласия прокурора могут отложить на какое-то время, мистер Гордон.
- И прокурор… - ухмыльнулся он, уже догадываясь об ответе.
- И прокурор согласен, - закончила фразу Келлер.
Сэм, не церемонясь, ругнулся и закрыл на мгновение глаза, содрогаясь от бушующего негодования, пытаясь зажать, придушить его в стиснутых ладонях.
- При задержании Вы оказали сопротивление и вели себя агрессивно. Это является основанием подозревать о существовании соучастников, - продолжала меж тем женщина.

​

- Забавно, - он посмотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы, - а как должен вести себя человек, на голову которого свалилось такое обвинение?
- Вы ударили следователя, - в голосе Келлер зазвучали воспитательные нотки.
- Ни грамма не сожалею и даже наказание понести согласен.
Алекс укоризненно покачала головой, но уголки идеально подкрашенных губ дрогнули, словно она боролась с улыбкой.
- Расскажите мне все… Сэм, - ее тон вдруг смягчился. - Я хочу услышать все с самого начала. Если этот пакет оказался у Вас в машине по ошибке, если кто-то намерено подложил его туда с целью подставить Вас, то кто это мог быть? У Вас есть варианты?
Сэм потер разбитую бровь. Почему с самой первой минуты ареста он не задумывался об этом, допуская только одну единственную версию – все чудовищная ошибка, и если и хотели кого-то подставить, то точно не его?.. Но если никакой ошибки нет, и пакет оказался в нужном месте в нужное время, то кто же инициатор всего этого?
- Черт! – вырвалось вслух, и он поднялся на ноги.
Кэтрин? Странная женщина со шрамом, с абсолютно темным прошлым, так навязчиво преследовавшая Мишель и буквально вчера грозившая ему полицией, а сегодня не явившаяся на назначенную встречу?
- Сэм? – окликнула его Келлер. - Вы явно что-то вспомнили.
Он покачал головой, расхаживая по комнате.
- Нет… нет, ничего. Это… эмоции…
- Вас задержали с поличным, Вам предъявят обвинение в тяжком преступлении, - проговорила Келлер, наблюдая за ним синими глазами, - и если предварительное расследование выявит состав преступления, то Вам грозит до двадцати лет тюрьмы…

​

«Двадцать лет!» - эхом отозвалось в голове, вызывая по спине ледяной холод, и ему показалось, будто кончики пальцев онемели.
- Я расскажу, - он сглотнул, а собственный голос показался чужим. Было ли ему до этого когда-нибудь по-настоящему страшно? – Я расскажу, если мне будет о чем рассказать.
- Вам необходимо усвоить раз и навсегда - я Ваш защитник, и мне Вы можете доверить все, абсолютно все, как священнику! - Келлер вздохнула и, не сводя с него взгляда, продолжила: – Скорее всего, обвинение предъявят завтра и после Вас перевезут в тюрьму, где Вы будете находиться в камере предварительного заключения в ожидании суда… И еще… Вернер ждет ордера на обыск квартиры. Как Ваш защитник я могу присутствовать при этой процедуре. Вы хотите этого, мистер Гордон?
Сэм словно наткнулся на невидимую стену и остановился. Обыск? Какой еще обыск!? Новость застала его в момент, когда, расхаживая по комнате, он оказался за спиной Келлер. За пару секунд созерцания ее пепельно-русого затылка в голове пронесся целый вихрь сомнений. Но, похоже, у него и правда нет другого выхода, кроме как довериться этой красавице.
- Послушайте, Алекс! – прошептал Сэм, наклоняясь над ее плечом. От его дыхания качнулись аккуратные пряди длинных волос у щеки женщины. – Я хочу попросить Вас о помощи... Предупредите одного человека о том, что со мной случилось. Вы же наверняка уже знаете мой адрес. Сходите ко мне…
- Сэм… вы заставляете меня сомневаться, - она не повернулась к нему, лишь густые ресницы обращенного в его сторону глаза чуть дрогнули.
- Нет же! Вы не так все поняли! - он раздосадовано мотнул головой. - В моей квартире девушка… ее имя Мишель. Я чувствую себя идиотом, ведь я не помню ее номера, и мой телефон у меня отобрали! Потому и прошу Вас сходить ко мне. Я не представляю, что станется с ней, когда нагрянет обыск! Я прошу, поговорите, расскажите про это недоразумение... Ей некуда идти, у нее никого нет в этом городе, – Сэм сделал паузу, чтобы перевести дух, и закончил почти шепотом, - а я схожу с ума оттого, что не могу сообщить ей!

​

Алекс медленно повернулась, склонила голову набок, искоса разглядывая своего подзащитного.
- Мистер Гордон, Вы же понимаете, что просите сделать то, чего я делать не должна. Вам отказали в праве уведомления кого бы то ни было.
- Вы считаете, что это сделали справедливо? – воскликнул он. - Неужели и Вы уверены в том, что таким образом я пытаюсь предупредить соучастников?!
Алекс едва заметным жестом указала за свою спину:
- Вон за тем стеклом сейчас стоит детектив Вернер и наблюдает за нами, хоть и не слышит. Если Вы не хотите снова оказаться в наручниках, мистер Гордон, то немедленно уймите свои эмоции и сядьте на стул. Нам давно пора поговорить о Вашем деле... Ах, да, по поводу обыска: я буду на нем присутствовать.

 

[Джемма]

Еще два квартала по прямой и поворот налево - всего ничего по сравнению с тем, сколько показывал счетчик оставшихся позади миль. Синяя линия на экране навигатора постепенно укорачивалась, сообщая о скором завершении долгого пути, но вопреки этому на душе становилось только тяжелее.
Сэм сменил положение затекшей левой ноги, потянул спину. Сколько времени может понадобиться человеку, чтобы смириться с внезапными изменениями в своей жизни, произошедшими не в лучшую сторону? Возможно ли свыкнуться с разъедающим чувством тревоги, которое, подобно тени, неотступно следует по пятам бесконечных две недели?
Экран навигатора погас, повинуясь легкому касанию пальцев. Надобность в нем отпала.

Берн, 11 дней назад ​

Тишина обволакивала и давила, плотная и душная, словно ватное одеяло. Хотелось сбросить ее с себя, вырваться в ночь, распахивая пинками двери, идти по сырому асфальту, не обращать внимания на лужи и вдыхать, вдыхать полной грудью холодный воздух спящего Берна. Город раскинулся под темным беззвездным небом на многие мили, сонно мерцал огнями пустых улочек и был совсем близко, но стены мрачных строений региональной тюрьмы делали его недосягаемым, чем-то похожим на иной мир. Мир, в котором от тех, кто преступил закон, надежно отгородились бетонными заборами, сотнями метров колючей проволоки и современными устройствами сигнализаций.
Днем сюда еще доносились отдельные звуки города, хотя Берн невозможно было увидеть из окна, выходящего на соседнее крыло П-образного здания. Ночью же в камере-одиночке нависала звенящая, почти осязаемая и медленно сводящая с ума тишина, в которой даже стук собственного сердца отдавался в груди гулкими ударами.

​

Взбив в который раз тощую подушку, обхватив ее обеими руками и уткнувшись лицом в грубую наволочку, Сэм безуспешно пытался уснуть. Сколько сейчас? Час? Два? От неудобной постели болели ребра, от тяжелых мыслей болели нервы, и спасения хоть на короткий срок можно было ожидать только от сна. Получался замкнутый круг, ведь уснуть не удавалось.


«Я была вчера на обыске, - произнесла Алекс, явившись в камеру накануне утром. - Они не нашли никаких доказательств того, в чем Вас обвиняют».
Вода шумно стекала в металлическую раковину.
«Это радует», - отозвался Сэм, прикладывая к лицу плохо впитывающее и пахнущее хлором полотенце.
«Несомненно, но нам все еще необходимо убедить судью в том, что и к найденному в машине пакету Вы никакого отношения не имеете».

​

Сэм накинул полотенце на крючок, в зеркальном отражении поймал взгляд Алекс. Она сидела на краешке стола, сцепив холеные пальцы. Он, конечно же, ждал ее визита, желая узнать о результатах обыска. Услышать то, что чертовщина не повторилась, и в квартире не оказался еще один пакет было несомненным облегчением, но больше всего его терзал другой вопрос. Он закрыл воду, повернулся к Алекс, и она, словно прочитав его мысли, сказала:
«Мишель не было в квартире во время обыска»
Сэм подозрительно сузил глаза, не желая верить ни словам Келлер, ни своим ушам.
«Мишель не было в квартире во время обыска, - повторила она и ровным голосом продолжила: - Все прошло как и полагается: были приглашены понятые, мне, как Вашему представителю, предъявили разрешение суда на обыск, вся процедура была запротоколирована, и ознакомиться с протоколом Вы можете в любое вре…»

​

«Стоп-стоп-стоп! Погодите-ка!» – Сэм взмахнул руками, прервав Келлер, прошелся до дверей камеры под ее изучающим взглядом. – «Как так «не было»?»
Он был твердо уверен в том, что Мишель уже знает о его злоключениях из уст адвоката, знает, безоговорочно верит ему и ждет. Он испытывал острую потребность быть уверенным в этом, это согревало и придавало бодрости в его нынешнем подвешенном состоянии. А оказалось, все совсем наоборот: она не ждала, не верила и даже не знала. Ее попросту не было!
«Вы меня слышите?» - откуда-то издалека донесся голос адвоката. – «Мне бы хотелось выяснить кое-какие вопросы»
Алекс смотрела на него, нетерпеливо притопывая носком туфельки. Какие вопросы? Заставлять себя вслушиваться в слова Келлер, касающиеся дела, сейчас будет выше его сил. Да и какие вопросы можно обсуждать, когда, вытесняя все мысли, в голове крутится одно единственное «Где она?»

​

И хотелось только лишь одного – остаться наедине со своим разочарованием, и плевать, если это было самым неблагоразумным из всего, что могло прийти на ум человеку в его положении. Сэм прошел мимо Келлер, не удостоив ее ответом, и опустился на кровать. Должно быть, отсутствующий вид подзащитного все объяснил без слов, потому что женщина замолчала, оставив попытки продолжить разговор и присела рядом. Кровать под ней слегка скрипнула. Сэм поднял голову – он почти забыл о присутствии адвоката.
«Куда она могла уйти?»
«Этого я знать не могу, - Келлер повела плечом. В ее голосе слышалась досада. - Как бы мне ни хотелось поговорить, вижу, беседу придется отложить на некоторое время, но сегодня мы еще увидимся».
Уже у самых дверей она повернулась и спросила:
«Может быть, Вам что-нибудь нужно?»
Нужно. Нужно не запустить стулом в окно. Нужно не перевернуть вверх тормашками стол и не разнести в щепки кровать. Нужно суметь покориться навалившейся свинцовой усталости.
Не отрывая взгляда от трещинки на кафельном полу, он кивнул:
«Жутко хочется курить»


Уснуть никак не удавалось. Сэм раздраженно отшвырнул подушку и сел на кровати.
Прожектор, закрепленный на углу соседнего крыла, отбрасывал на стену камеры размытый прямоугольник света и слепил глаза. Но над крышей тюрьмы, там, где он уже не мог рассеять ночь, можно было увидеть по-прежнему черную полоску неба. Значит, до рассвета еще далеко.

​

Сэм протянул руку к тумбочке, нащупал на ней пачку сигарет. Зажигалка сухо щелкнула, и ровный синеватый огонек разбавил полутьму помещения. Сэм засмотрелся на него, не убирая пальца с клавиши и ощущая, как от пламени греется корпус. Несколько месяцев, которые были потрачены на борьбу с вредной привычкой сегодня отправились прямиком псу под хвост, только сейчас этот досадный факт волновал меньше всего.

 

[Джемма]

***​

Каждый день мы встречаем новые лица. Каждый день наши пути пересекаются с десятками, сотнями незнакомых людей. Всего лишь попутчики в транспорте и соседи в пробке, всего лишь кассиры в магазине и служащие в банке. Всего лишь прохожие. На мгновение мы сталкиваемся взглядами, отводим глаза, не задумываясь о том, какие судьбы могут прятаться за видимым равнодушием и улыбками. Только почему с одними жизнь нас сводит лишь на мгновение, а с другими мы можем пройти долгий путь? Почему одним суждено пройти мимо безликой серой массой, а другим - сыграть роль в нашей собственной судьбе? Есть встречи, о которых мы вряд ли когда-нибудь вспомним, но есть встречи, которые оставляют в наших сердцах глубокий след.

Берн, 8 дней назад​

Адвокатская этика предписывает адвокату защищать всех, кто нуждается в его помощи и прибегает к ней.

​

Алекс Келлер задумчиво постукивала о раскрытую ладонь записной книжкой и уже довольно долгое время наблюдала за двумя мужчинами. Ни тот, ни другой не догадывались о ее присутствии благодаря одностороннему стеклу, которое отделяло комнаты друг от друга. Кроме того, накануне адвокат предупредила своего подзащитного о том, что не сможет присутствовать на сегодняшнем допросе, так что ее появления наверняка никто не ждал. Однако, личными делами Алекс заняться так и не смогла. Она прибыла в региональную тюрьму, и охранник проводил ее длинными коридорами до места, где проходил допрос. «Я останусь здесь», - сказала Алекс, закрывая за собой двери в соседнюю комнату.
Происходящее по ту сторону стекла напоминало телевизор с неисправным звуком и отличным изображением. Вернер курил сигарету за сигаретой, опирался кулаками о стол, и по вздувающимся на его шее венам можно было легко догадаться на какой тональности он произносит свою речь.

​

По другую сторону стола сидел Сэм, хмуро смотрел на нависающего над ним детектива, и, судя по тому, как детектив энергично размахивал руками, не особо радовал ответами. Его разбитый вид Алекс заметила сразу, даже из своего укрытия. Сколько он не спал?
Читать по губам она не могла и не старалась понять, о чем говорят мужчины. Она задумчиво постукивала о раскрытую ладонь записной книжкой и не сводила глаз с лица своего подзащитного.
- Так что за дела ожидали тебя в Штатах? – рявкнул тем временем Вернер. – Не отпирайся – бесполезно! О твоих намерениях отправиться туда мне известно наверняка, но меня интересует сейчас другой вопрос – зачем?
- Я не был на родине год, - Сэм вздохнул. Вот уже второй день Вернер терзает его новыми вопросами. – И Швейцарию покидать не собирался.
- Опять врешь! Мы просто помешали тебе!

​

Сэм лишь криво улыбнулся. Вернер же негодовал: уже битых два часа обвиняемый твердил одни и те же, словно заученные фразы. Детектив громыхнул по столу кулаком, выпустил струю сигаретного дыма в лицо Сэму, не подозревая о том, что за каждым его движением давно наблюдает адвокат несговорчивого американца.
- Что за девка ночевала у тебя? Что между вами произошло? Это она унесла все улики из квартиры? - вновь посыпал вопросами Вернер, отрывисто, словно гавкая, произнося каждое слово.
- Вы плохо спали, детектив? – Сэм чуть отодвинулся вместе со стулом от орущего лица. – Я, когда не высыпаюсь, становлюсь таким же злым.

​

- Послушал бы ты моего совета, умник, и перестал отпираться.
- Я устал. Мне надоели эти вопросы. Что я должен сказать, чтобы вы от меня отстали? Признать свою вину? Ну уж нет... не дождетесь, детектив. Я не собираюсь признаваться в том, чего не совершал, и в том, что вы так старательно пытаетесь на меня повесить.
Алекс видела, как Вернер на секунду бессильно уронил голову на грудь, потом выпрямился и с неиссякаемым энтузиазмом продолжил жестикулировать. Она не могла слышать и не могла знать того, что говорит детектив Сэму, но адвокатская этика велит ей быть предельно честным со своим клиентом и сообщать обо всем, что имеет отношение к делу, даже о том, о чем не спрашивает подзащитный.

​

Когда Алекс получила степень бакалавра, педагоги все, как один, пророчили ей блестящую карьеру, и она оправдала их ожидания, поступив в Йельскую школу права с наивысшими баллами и показав великолепные результаты с первого же года обучения и практики. Приглашение работать на международном уровне было шансом сделать головокружительную карьеру, добиться абсолютной независимости и самодостаточности. Ее не переубедили протесты и запреты мужа, отказавшегося следовать за ней в другую страну, но Алекс уже нельзя было остановить. К заветной цели она шла упорно и долго, и до нее оставался всего один шаг, билет на самолет до Берна и пара холодных слов, чтобы вычеркнуть из своей жизни человека, не разделяющего ее мечты.
Алекс Келлер была блестящим специалистом. Она неукоснительно следовала букве закона, оставалась хладнокровной при любом деле и с любым клиентом и за дело нейрохирурга, подозревающегося в торговле героином, взялась без раздумий и колебаний.

​

Адвокатская этика велит защищать всех, в чем бы их не обвиняли и не подозревали. Алекс захлопнула записную книжку. Адвокатская этика велит ей быть предельно честной со своим клиентом, но что делать, если клиент упорно умалчивает о тех фактах, которые для адвоката уже очевидны?

 

[Джемма]

***​

Лексус стоял в разрыве разделительной полосы, ожидая, пока проедет пара встречных автомобилей. Сэм сжимал руль, и сухие отрывистые щелчки указателя поворота совпадали с пульсом, бьющимся в пальцах, тихое урчание мощного двигателя вторило бурлящему в душе волнению.
Автомобиль пересек полосу встречного движения и, похрустывая камешками под колесами, медленно въехал на узкую улочку. Старые деревья по обеим сторонам дороги скидывали свою листву, засыпая ею газоны, дорожки и припаркованные авто, словно ткали теплый ковер осенними пурпурно-желтыми нитями. Здесь было безлюдно и тихо. Так тихо, что Сэму казалось, будто он слышит, как шуршит потревоженная мертвая листва позади машины, шуршит, поднимаясь в воздух, и снова стелется на дорогу. Обычная листва, какая бывает каждую осень. Обычный вечер, какой наступает после каждого завершения дня. Обычная улочка, каких на планете миллионы. Все обычное, но не для него. Сэм пригнулся, высматривая номер ЕЕ дома.

Берн, 8 дней назад​

- Гордон!
Сэм приоткрыл один глаз.
- К тебе пришли, - буркнул охранник. - На выход.
Его провели вдоль нескончаемой вереницы камер, через многочисленные решетки, разграничивающие длинный коридор на сектора.

​

О личности посетителя Сэм догадался сразу, как только оказался в блоке, где проходят свидания - в воздухе невидимой вуалью все еще стелился восточный аромат духов. Однако, Алекс ждала в отдельной комнате. Здесь не было даже окна, и освещалось помещение лишь настольной лампой да мутным светом, проникающим через стекло входной двери, и уставшим от ярких ламп глазам было приятно оказаться в легком полумраке.
На звук шагов женщина обернулась, закрыла записную книжку, лежащую перед ней на столе. Палец с перламутровым ноготком описал в воздухе многозначительную дугу, на что охранник тут же снял с Сэма наручники и, заткнув их за свой пояс, вышел.
- Я знаю, что вы недавно с допроса, - сказала Алекс вместо приветствия.
- Да. Мне не дают скучать, - Сэм отодвинул стул ногой и уселся. – Не ждал сегодня вашего визита.
- У меня были на то причины, мистер Гордон. Очень хочу услышать все с начала и по порядку.
Который раз за последние два дня звучит эта фраза? Даже при всем своем желании Сэм не смог бы припомнить точного количества, и она уже раздражала.
- Сколько можно?!
Алекс ни грамма не смутил протестующий возглас подзащитного.
- У нас много времени, так что расскажите мне все по порядку, - повторила она и подвинула к нему пластиковый стакан с горячим кофе. – Только учтите, я хочу услышать ВСЕ, а не с того момента, когда вы были арестованы на стоянке.
- А это имеет какое-то значение? – пожал он плечами. – Все, что происходило до ареста - моя личная жизнь. И на стоянке у меня была назначена личная встреча. Лич-на-я.

​

- С кем?
Сэм замолчал, взял стаканчик. Казалось, прошла целая вечность с последней выпитой им чашки настоящего свежесваренного кофе. Он сделал глоток. Наверно, Алекс приобрела его по пути в тюрьму в каком-нибудь маленьком кафе. Сэм чувствовал на себе ее взгляд. С чего ей вздумалось расспрашивать о том, что происходило в его жизни последнее время?
- Я думаю, это не важно, - как можно равнодушнее ответил он наконец и сделал еще один глоток.
- А я думаю, что вы хотите провести лет двадцать в тюрьме, Гордон! – в ее голосе промелькнули гневные нотки. – Встреча была с любовницей, она замужем, и вы печетесь о ее репутации?
Сэм поперхнулся. Нет, он подозревал о существовании у Алекс особых талантов, благодаря которым она достигла таких карьерных высот, но никак не мог подумать о сверхпроницательности, оказавшейся в ее арсенале.
- Да что с вами со всеми?! – с трудом проговорил он сквозь кашель и встал. – Сначала Вернер забрасывал меня безумными вопросами, теперь и вы туда же!
Алекс порывисто поднялась со своего стула, быстро обошла стол и, взяв подзащитного за рукав, заставила повернуться к себе.

​

- Гордон!... Не увиливайте!
Сэм развел руками.
- Да какая теперь разница, что я делал на стоянке? В моей машине обнаружили наркотики, и я влип по уши!
Гнев Алекс выдавало сбившееся дыхание и лихорадочно блестящие глаза.
- Я - ваш адвокат, и я буду пытаться оправдать вас, даже если вы виновны! Вы все прекрасно понимаете, однако, почему-то упорно молчите! А вы не допускали мысли, что сейчас не время проявлять благородство?
Изящная, утонченная, даже на высоких каблуках она была едва выше его плеча, но напор в каждом сказанном ею слове толкал Сэма назад. Когда путь к отступлению был отрезан стеной, он облизал губы и тихо сказал:
- А вот на этом месте в самый раз посветить мне в глаза лампой.
Точеный палец с перламутровым ногтем, до этого твердо направленный на подзащитного, уперся в его грудь.

​

- Хватит шутки шутить! - по всей видимости, сбавлять оборотов Алекс не собиралась. - Три дня я наблюдала за вами, я ждала и в разговорах надеялась услышать бОльшего откровения. И сегодня я отложила личную встречу. Слышите, Гордон? Лич-ну-ю! Отложила потому, что ни о ком не могла думать, кроме как о некоем упертом болване, который идет ко дну, но по каким-то одному ему известным причинам не пытается спасти свою великолепную шкуру!
Ее пальцы сжались в маленький кулак, и с каждым следующим словом Алекс легонько постукивала мужчину по груди, словно таким образом пыталась пробиться через стену недоверия, на которую натолкнулась в первый же день.
- Я буду биться за вас, используя каждый крошечный шанс, каждый факт, даже если он и будет казаться незначительным! Я буду биться за вас! – говорила она тихо и отрывисто. – Но… но мне будет сложно это делать, раз подзащитный мне не доверяет.
Кулак разжался, и теперь ее раскрытая ладонь ощущала тяжелые, но ровные удары сердца. Однако, уже через секунду Алекс медленно отняла руку.
- Я отменила встречу и примчалась сюда. А зачем? Почему я это делаю в то время, когда мой подзащитный сам не хочет спасаться?

​

Она стояла совсем близко. Ее глаза приобрели более насыщенный, более густой пронзительно-синий оттенок. В чем была причина? В слабом освещении или в ее расширенных из-за слабого освещения зрачках? Или ему просто показалось? Раздумывать над этим времени не было, но они определенно заставляли чувствовать себя не в своей тарелке. Они изучали, сканировали, медленно скользили по его лицу…
Сэм кашлянул и непроизвольно оттянул ворот тюремной робы, словно он сдавливал горло. Алекс моргнула, отвела взгляд. Гипотоническая сила исчезла.
- Мне сложно работать, если мой подзащитный не доверяет мне, продолжает недоговаривать, и кое-что я узнаю вовсе не от него, - нарушив короткое молчание, вновь заговорила она и направилась к столу. Там взяла записную книжку, покрутила ее в руках. – В таком случае я имею полное право отказаться от ведения вашего дела…

​

Тишина, нависшая в комнате, острее подчеркивала вязкое ощущение опустошенности, царившее в душе. Сэм сделал усилие и шагнул от стены.
- Отказывайтесь, - проговорил он охрипшим голосом. – Отказывайтесь, раз имеете на это полное право. Кому, как ни вам знать законы.
Алекс повернулась к нему. Ее темные брови хмурились за оправой очков.
- Я всего лишь ставлю в известность и вовсе не пытаюсь произвести давление.
- В любом случае, остановить вас я никак не смогу. Только сначала скажите мне, что и от кого вы узнали?
Алекс поджала на мгновение губы и, раскрыв записную книжку, стала неторопливо читать:
- Малышка, ты восхитительна и неповторима, нежна и прекрасна, и мне сказочно хорошо с тобой, но плод был сладок, пока являлся запретным. Забудь все, что я говорил и обещал - я не хочу ничего продолжать. Я улетаю по делам в Штаты. Мне не звони. И не забудь оставить ключи. Да, если ты вернешься к мужу, то плод снова станет сладким. Мы могли бы видеться иногда. Если ты не прочь, конечно.
- Это еще что?!
Алекс протянула ему записную книжку. Сэм несколько раз пробежал глазами по исписанной страничке.
- Ни о чем не говорит? – спросила она, внимательно изучая поверх очков его лицо.

​

- Я, кажется, догадываюсь, отчего Вернер задавал мне те вопросы, - не поднимая головы от страницы, произнес Сэм. - Но что это?
- Во время обыска была найдена записка. Она у Вернера, и, как я поняла, с протоколом он вас еще не ознакомил и в известность не поставил… А раз записка была найдена квартире, то первым претендентом на авторство являетесь вы.
У Сэма вырвался нервный смешок - сюрпризы все-таки не закончились.
- Алекс… Достаточно провести одну каллиграфическую экспертизу, чтобы доказать то, что я не писал этого бреда, - делая акцент на последнем слове, он сунул блокнот обратно в руки Келлер. - Если уж мне это известно, то вам и подавно полагается об этом знать.
- Я знаю. И Вернер тоже знает. Однако он придерживает эту записку, как возможное связующее звено.
- С чем?
- Записка лежала рядом с разбитой кофейной чашкой. На полу была обнаружена кровь. Совсем немного, предположительно от пореза осколком. Кому она могла принадлежать – знаете только вы. А для Вернера это все очень лакомый кусочек. Ведь кроме обвинения в распространении он может предъявить обвинение в нападении на человека…

​

- Да ладно! – в висках застучало от накатившей волны внезапной ярости. Он сделал широкий шаг в сторону Келлер. - А почему бы сразу не в убийстве? Наркоторговец и убийца… Замечательный послужной список. Вы возьметесь вытаскивать убийцу, Алекс?
Синева в глазах женщины снова потемнела, только на этот раз причина была предельно ясна. Похоже, он напугал ее. Сэм поднял руки, безмолвно извиняясь, и рухнул на стул. Ярость отхлынула, будто волна, пропала, оставив пульсирующую тупую боль в висках. Теперь, если прикинуть, можно догадаться, почему Мишель не застали в квартире, но никак невозможно понять, почему она так просто поверила этой невесть откуда взявшейся записке и ушла. Вязкое чувство опустошенности превращалось в холодный кусок льда. С недавних пор это ощущение стало ему знакомым.
- Потому я и засомневалась в вашей честности, - Алекс присела напротив, закинула ногу на ногу. Снова само спокойствие и уравновешенность. - Убедите меня в обратном, Сэм. Я хочу помочь вам разобраться. Просто отвечайте на вопросы. Откровенно и ничего не скрывая. Я понимаю, вы можете переживать за репутацию дамы сердца, но, поверьте, я никому ничего не скажу. Это не в моих интересах, в конце концов.
- Почему вы так уверены в существовании некой замужней дамы? – устало спросил он. Убедительно врать уже не получалось.
- Сэм… - в ее взгляде колючий укор. – Я больше чем уверена в существовании некой замужней дамы. Кроме того, я больше чем уверена в том, что Мишель и есть та самая дама. И я больше чем уверена, между вашими отношениями с Мишель и тем, что вы сейчас в тюрьме, есть тесная связь. Да вы и сами, вероятно, уже догадываетесь или хотя бы имеете какие то предположения о том, кто мог подставить вас. Я не права? Поправьте меня, если это не так.

​

Есть ли у него предположения? О, да! О них он думает которую ночь подряд, мучаясь от бессонницы, лишь на некоторое время забываясь тяжелым сном. От них трещит голова, и из-за них, как гитарные струны, натянуты нервы. Из-за них он сорвался и снова стал курить.
Первая кандидатура, которая пришла на ум и засела там накрепко – это Кэтрин. Подозрительная, странная, нервная женщина. Она преследовала Мишель под предлогом помощи, но ведь так ничего ей и не сообщила. Когда-то она была богата и была знакома с Жаном Дю Валем. Собственно, это все, что Сэм успел узнать о ней. Чем сейчас живет эта женщина? Могла ли она сделать так, чтобы любопытный доктор на очень долгое время, а то и навсегда перестал совать свой нос в ее дом и ее жизнь, пытаясь воззвать к совести и уговорить помочь Мишель? Вполне возможно, звонок был лишь предлогом выманить его из здания клиники, и сообщать нечто важное Кэтрин вовсе не собиралась. Вполне возможно, Сэм своим появлением не на шутку испугал ее, и она решила выполнить свое обещание и избавиться от непрошеного гостя таким изобретательным способом. Но опять же вставал вопрос: почему?

​

И во всю эту картину с хитрой и расчетливой женщиной в центре никак не вписывались милая шестилетняя девчушка, открывшая ему двери и, собственно, сам крохотный домик, в котором обитала претендентка в злодейки. Женщина, имевшая в своем распоряжении не один килограмм тяжелых наркотиков и позволившая так просто с ними расстаться, вряд ли не позволила бы себе приобрести более роскошное жилье. На первый взгляд, именно Кэтрин виновна в его заточении, но копаясь во всем этом, Сэм никак не мог отыскать явных причин, толкнувших ее на такой шаг.
«Честь» стать второй кандидатурой выпала тому, кто не так давно начал вызывать неприязнь и ревность. Его фамилию носила Мишель и ему она принадлежала, связанная с ним не только узами брака, но и страхом, который необъяснимым образом он ей внушал. Жан Дю Валь. Что Сэм знал о нем?

​

Жан, в прошлом мелкий бизнесмен, был тесно знаком с богатенькой Кэтрин Хольцер. Теперь же их статусы в обществе обратно противоположны. Странно? Сэму это казалось отнюдь не простым совпадением. Были ли они женаты, узнать Сэм не успел, и ему оставалось только догадываться о том, что связывало этих двоих несколько лет назад. А еще Сэм знал, что мсье Дю Валь весьма вероломным образом заполучил себе в нынешние жены красивую девушку.
Какое отношение мог иметь Жан к его теперешнему положению? Тут не нужно напрягаться, чтобы найти причины, и, хотя Сэм испытывает вполне серьезные чувства к прелестной мадам Дю Валь, для Жана он - всего лишь любовник жены, а обманутый и покинутый муж способен на многое. К тому же, если припомнить реакцию Кэтрин и шрам на ее лице и поверить ее словам, некогда сказанным Мишель, то можно смело быть уверенным в том, что этот человек способен на все. Но было ли известно Жану, с кем именно сбежала его прелестная жена? Каждый раз, возвращаясь к этому вопросу, Сэм непременно вспоминал о Еве и об угрозах безо всякого зазрения совести поведать о местонахождении мадам ее мужу.

​

Собственно, Ева и была третьей кандидатурой, но очень недолго, так как Сэм отмел ее практически сразу. Да, она вздорная и скандальная, вспыльчивая и ревнивая. Да, она могла бить посуду и царапать его физиономию.… Но она любила его, и Сэм это знал. Он даже чувствовал некоторую вину за то, что их отношения так нехорошо закончились, и за тот вечер в баре, когда нагрубил всего лишь за ее нежелание пускать его пьяного за руль. И единственное, к чему во всей этой заварушке могла приложить ручонки Ева, это звонок в Париж и выдача личности любовника мадам Дю Валь с потрохами.
В итоге круг его подозреваемых сужался до двух человек. Они были связаны между собой несколько лет назад, и Сэм не исключал мысли о том, что они по-прежнему связаны. Каким образом? С этим сложнее, но тогда вполне объяснимо поведение Кэтрин. Женщина либо запугана до полусмерти, и сделала все под давлением со стороны мсье Дю Валя, либо является хорошей актрисой, и все дело провернула с Жаном на пару. Что ж… После разговора с Алекс вполне логично подумать об их причастности и к найденной записке. Хороший ход: в то время когда Сэм надежно зафиксирован в тюрьме на длительный срок, Мишель убеждают в том, что он мерзавец и негодяй, наигравшийся с ней и укативший в Штаты. И Мишель позволила себя убедить. Так просто поверила клочку бумаги. От этого горько и больно.
- Сэм? – голос Келлер, раздавшийся рядом, заставил его вздрогнуть. Он совсем забылся и потерял счет времени. – Скорее… У вас есть варианты?

​

В синих глазах Сэм видел свое отражение. «Алекс, Алекс, - думал он, выдерживая ее взгляд. – Вы не обладаете сверхпроницательностью, вы всего лишь читали записку и сложили два плюс два. Но вы оказались правы в одном - я действительно боюсь за Мишель».
Ситуация весьма щекотливая, ведь как только он скажет о своих подозрениях, сразу всплывет имя мадам Дю Валь и вместе с ним имя известного на весь Париж ресторатора и бизнесмена. А что если он все-таки не имеет никакого отношения к тому, что сейчас происходит с Сэмом? Что будет, когда обманутый и опозоренный, но чистый совестью муж доберется до неверной жены?
- Ну же, Сэм… Я вижу, вы терзаетесь сомнениями. Поделитесь ими. Доверьтесь мне. Все, что вы сейчас скажете, останется между нами.
Сэм закрыл глаза. Внутри все болело, словно он действительно шел ко дну, и толща ледяной воды грозила вот-вот его раздавить.
«Идиот, - мелькнула мысль. – Что толку от твоей добровольной жертвы? Что ты сможешь сделать для своей любимой девочки, если будешь по-прежнему молчать и торчать здесь?»

​

- Что вы хотите услышать от меня? – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Да, я не понимаю всю эту чертовщину, которая творится последнее время в моей жизни! Еще вчера я был свободен. Еще вчера я был счастлив. Потом меня шваркнуло о землю, и теперь я за решеткой и не имею ни малейшего представления о том, где Мишель и что с ней. Я даже не знаю, что будет завтра со мной. И будет ли у меня завтра?
Алекс сидела неподвижно.
- Хотите знать страшно ли мне? – выдохнул Сэм: - Да… мне страшно. Да, мне нужна ваша помощь.
Алекс сидела неподвижно. Ровная и правильная. Победительница. Она услышала то, что хотела. Он ее почти ненавидел.
- Это нормально, - раздался в тишине ее голос, и мягкая женская ладонь вдруг накрыла его руку. - Это вполне естественное чувство в вашем положении. И если бы вы сказали, что вам не страшно, я бы не поверила.
От ее ладони исходило тепло. Тепло, которое может исходить от дружеской улыбки, от одного единственного слова поддержки. Тепло, которое может растопить самую огромную глыбу сомнений. Тепло, которое Сэм никак не ожидал встретить в этой женщине с глазами синей стали.

​

Он глубоко вдохнул, разжал зубы.
- Я должен был встретиться с Кэтрин Хольцер.
Алекс стиснула его руку. Толща воды отпускала.

 

[Джемма]

Дорогой читатель!
Если ты не читал обновление в моем дневнике, тесно связанное с сериалом, то прошу СЮДА .Так ты сможешь лучше понять некоторые моменты в серии.​

​

Курчавый тающий след самолета разрезал пополам небо. Оно было по-вечернему безоблачным и светлым, но тени на пустынной улочке уже темнели и сгущались, ползли по земле, обещая в скором времени все окутать сумерками.
Машина, получив передышку после долгой гонки, гудела вентилятором, охлаждая раскаленный двигатель, медленно проезжая один двор за другим, мяла протекторами опавшие листья.
Сэм наклонился к рулю, высматривая на стенах и дверях домов номера, забегая взглядом вперед и высчитывая нужный адрес. Улочка изгибалась и уходила направо, и, судя по всему, конечная точка маршрута находилась за ее поворотом.
Намереваясь прибавить скорости, Сэм откинулся назад, но в самый последний момент успел заметить стоящую на краю дороги светлую машину.

Она попала в его поле зрения внезапно, словно из-под земли выросла, и ему пришлось резко взять влево, чтобы не зацепиться за ее зеркало. Девушка, сидящая в машине, проводила его долгим укоризненным взглядом.
Он покачал головой и усмехнулся. Рой тревожных мыслей и усталость чуть не привели к позорному столкновению. Под горячим капотом опять загудел вентилятор. Кинув на всякий случай еще один взгляд на оставшуюся стоять светлую машину, Сэм надавил на педаль акселератора.

Берн, 4 дня назад ​

Автоответчик снова сообщил о том, что абонент не может сейчас говорить, так как, скорее всего, занят, и Сэм снова сжал телефонную трубку, словно от силы сжатия могло что-то измениться. Да, пожалуй, в тот момент он был готов поверить во что угодно, только бы это «что угодно» заткнуло, наконец, раздражающий своим равнодушием голос компьютера.
У дверей, прислонившись к стене, неподвижно стояла Алекс Келлер. Сэм слышал, как она вошла. Не оглядываясь, узнал ее по запаху духов и теперь ощущал затылком пристальный взгляд, но еще никогда в жизни ему не было так наплевать на чье-то присутствие за своей спиной. В тот момент он хотел лишь одного - чтобы в трубке что-то щелкнуло, чтобы раздался нежный голос Мишель, и он, ни секунды не задумываясь и не прячась, сказал бы ей то, что не успел сказать. Но все происходило в точности, как и три дня назад, когда Алекс принесла маленький листок бумаги с номером, которого он не помнил наизусть. Сэм набирал его напряженными пальцами, и сердце, казалось, балансировало где-то на краю пропасти. И тогда, так же, как и сейчас, после десятка монотонных гудков срабатывал автоответчик и вежливо сообщал, что абонент не может сейчас говорить, а сердце, замерев на секунду, с горьким разочарованием срывалось с края пропасти.
Трубка с грохотом отправилась на место. Сэм перевел дыхание. Почему Мишель упорно не отвечала на звонки даже с незнакомых номеров, ему не хотелось гадать, иначе в голову начинали лезть пугающие мысли. "Пусть уж лучше будет уверена, что я последний скот, только бы сама была живой и невредимой", - в тысячный раз, как заклинание, думал он.
Алекс тихонько цокнула каблуком, напоминая о себе. Он обернулся.
- У вас пока есть время, - произнесла она, лишний раз убеждая Сэма в необходимости совершить сейчас еще один звонок.
Его он должен был сделать еще три дня назад, как только получил доступ к телефону, но что-то его сдерживало. Хотя нет, не неопределенное что-то. Он прекрасно знал, что именно.

​

Сэм помедлил немного, снова снял трубку и набрал номер по памяти.
Гудок-гудок и несколько секунд, чтобы собраться с духом.
- Алло?
Секунд оказалось ничтожно мало.
- Мам, – из пересохшего горла вырвался невнятный сиплый звук. Сэм кашлянул и повторил: - Мам, привет!
- Сэмми, – родной голос по другую сторону океана охнул, – наконец-то, сынок! А я не могу до тебя дозвониться вот уж который день!
Сэм с досадой качнул головой. Традиция отчитываться о каждом прожитом вдали от родины дне у него не прижилась, несмотря на просьбы матери, и случалось даже так, что он сам звонил ей всего раз в несколько недель. Но то, что матери захотелось поговорить с сыном именно тогда, когда сын оказался отрезанным буквально от всего мира, иначе, как законом подлости, не назовешь.
- Что-то случилось, Сэм?
Он очень четко увидел, как мать стоит сейчас посреди кухни с телефонной трубкой в руке, забыв о пироге в духовке, смотрит перед собой лучистыми, полными тревоги глазами, готовая жадно вслушиваться в каждое слово своего ребенка, в каждый его выдох, чтобы убедиться, что все у него хорошо, и все переживания за последние дни были напрасными.
- Нет. С чего ты взяла? - собственный голос показался чужим. Он звучал словно со стороны и говорил совсем не то, что Сэм намеревался сказать, набирая домашний номер матери. – У меня все хорошо.
- Я места себе не находила, - вздохнула с мягким укором она.
- Прости, мам. Работа, ты же знаешь. В этом месяце просто аврал какой-то. Прихожу домой и засыпаю, как только вижу подушку, - солгал Сэм без запинки, хотя, кое в чем он все-таки был честен. – Устал я.
- Родной мой, - мать снова расстроенно вздохнула. – Опять работаешь на износ. Нужно больше отдыхать. Ты же обещал.
- Пока не получается, но как только будет возможность, возьму отпуск и приеду. Я очень скучаю, - горло сжалось, Сэм запнулся, но, тут же взяв себя в руки, проговорил: - И вообще, все это – обычное дело. Не смей даже в голову брать и переживать за меня, слышишь? Расскажи лучше, как там моя племяшка поживает, какие новые слова выучила.
- Почему ты не отвечал на звонки? – спросила мать, словно не услышала последней фразы.
- Я угробил свой телефон, мам, утопил, - ляпнул он первое, что пришло в голову. Смешок при этом вышел жутко фальшивым. Сэм недовольно поморщился. ''Раз уж взялся врать, так ври до конца'', - подумалось ему, и он добавил: – А в остальном у меня все просто замечательно, правда.
- Я знаю тебя, Сэмми. Когда ты так говоришь, не все у тебя хорошо. Что случилось?
- Все у меня хо-ро-шо! - Сэм закрыл глаза. За ребрами тягуче ныло от тоски, но сказать правду язык не поворачивался. - Меня ждут в операционной. Я позвоню, мам. Пока! – выпалил он, и его палец, давно лежащий на телефонном рычажке, разорвал соединение.

​

Горло саднило, вдруг разом стала ощутима вся усталость, будто разговор с матерью отнял последние силы. Не хотелось даже двигаться, чтобы лишний раз не напоминать самому себе о ситуации, в которую вляпался. Если бы не Алекс, подошедшая совсем близко, не известно, когда он заставил бы себя пошевелиться и выпустить телефонную трубку из ладони.
- Почему вы не сказали правды? - спросила Келлер, стараясь перехватить его взгляд.
- Я не смог, - тихо проговорил Сэм и повесил трубку на место. - От объяснения «мам, я не отвечал на звонки, потому что в тюрьме, но ты не переживай, ведь это сущий пустяк» ей вряд ли станет спокойнее. Она и так не особо поверила мне, раз даже разговор о единственной внучке ее не заинтересовал. Видимо, я разучился врать.
- А может быть не поверила потому, что сердце матери не обмануть? - так же тихо спросила Алекс. - Оно всегда чувствует, когда ребенку плохо.
- Не хочу, чтобы с ней случился удар.
- Я прекрасно понимаю ваше желание оградить мать от всего этого, но она рано или поздно узнает. Разве будет лучше, если она узнает о случившемся от кого-нибудь другого или ...
С этими словами Алекс достала из своей папки пахнущую свежей типографской краской газету. На первой полосе красовалась статья, посвященная его злодеяниям.
- Каким образом обо мне узнали эти вездесущие писаки? - нервно хохотнул Сэм. - Как же тайна следствия и все такое? Ведь детектив так ревностно ее хранил.
- Он не может, он не имеет права и дальше скрывать факт вашего содержания под стражей. Все, что Вернер собирался проверять относительно вас, он проверил вдоль и поперек. Я уверена, что у него на данный момент из улик есть только пакет, найденный в багажнике машины. Анонимный звонок и тот перевешивает чашу весов в нашу пользу, ведь он неизбежно наводит на мысль о ложном обвинении. Да и кроме пакета ничего найти не удалось. Записку же привязать к делу можно лишь с огромной натяжкой. Знаю, что Вернер пытается это сделать. Он ознакомил вас с ее оригиналом?
- Ознакомил, - Сэм отвел взгляд от статьи. - Ничего нового по поводу нее я сказать не могу.

​

Алекс смотрела на него не моргая, слегка нахмурив темные брови.
- Но вы же не хотите сказать, что записка, появившаяся в день вашего ареста, всего лишь простое совпадение?
- Не хочу. Таких совпадений просто не бывает, - он снова выдержал ее взгляд. - Алекс, мне кажется, на этот вопрос я отвечал вам уже тысячу раз. Почему вы задаете его в тысячу первый?
- Хочу знать, что вы думаете по этому поводу, - произнесла Келлер, всем своим видом намекая на сказанное им на днях, словно оно совсем не то, чего она ожидала услышать.
- Я все вам рассказал! - возмутился он. Эта женщина умела заставить возмущаться. - Или вы мне не верите?
- Вы назвали мне только имя и адрес, по которому я никого не застала.
- А я почему-то не удивляюсь, - усмехнулся Сэм. – И я тогда не попал бы внутрь дома, если бы не ее дочь. Девочка меня впустила.
- Думаете, это была ее дочь?
- Они очень похожи.
Алекс задумалась на секунду, потом достала из папки конверт и осторожно извлекла из него несколько фотографий. Сэму показалось, что в конверте осталось еще что-то, и ему оно, видимо, не предназначалось.
- Посмотрите внимательно, - сказала Алекс, протянув веер из пяти фото.
Ни одна из женщин, запечатленных на них, знакомой или похожей на кого-нибудь Сэму не показалась. Разного возраста и разной комплекции, они и между собой ничем не были схожи.
- Кто это? - он поднял на Алекс недоумевающий взгляд. - Я должен кого-то узнать?

​

- Всех этих женщин зовут Кэтрин Хольцер. Все они живут в Берне или близлежащих городах, но в Шпице женщины с таким именем нет, - произнесла Алекс и, указав на каждый снимок по очереди, добавила: - Посмотрите еще раз. С кем из них у вас была назначена встреча?
- Ее здесь нет, - отрезал он и вернул фото адвокату.
- Уверены? – Алекс глянула на него поверх очков. - Может быть, у нее совсем другое имя?
- Она тоже так говорила, - Сэм пожал плечами, снова пытаясь справиться с нарастающим раздражением. - Да, она изменилась, но я не мог обознаться!
- То есть, вы по-прежнему утверждаете, что к вашему аресту причастна некая Кэтрин Хольцер? – переспросила Келлер, снова раскрыв веером фото и демонстрируя их Сэму. – Но ее здесь нет?
- Черт возьми, Алекс! Я не понимаю, к чему эти бесконечные вопросы об одном и том же? - сорвался он. - Я утверждал и утверждаю, что Кэтрин Хольцер так или иначе замешана во всей этой заварушке. А вы, мне кажется, занимаетесь не совсем тем, чем следует заниматься адвокату! Следователь здесь - Вернер, а два следователя на одного меня – это уже перебор! Ваша задача состоит в том, чтобы меня вытаскивать, а не допрашивать изо дня в день!
Безупречно подкрашенные губы Келлер приоткрылись в изумлении, но оно тут же было умело замаскировано. Алекс опустила голову, делая вид, что старательно складывает фото в свою папку. Потом, обхватив папку двумя руками и прижав ее к себе, она присела на столик рядом с подзащитным.
- Сэм, Сэм, - после короткого молчания тихо вздохнула она. В ее голосе вопреки ожиданиям не было ни гнева, ни раздражения. - Меня удивляет ваша готовность принести себя в жертву ради спокойствия близких людей. Я прекрасно понимаю ваше возмущение, понимаю, что вы переживаете за мать, но абсолютно не понимаю другого… Вы, наверно, думаете, что мне все равно, сядете ли вы за решетку или выйдете на свободу.
«А я все-таки не ошибся насчет вашей проницательности!» - хотел было съязвить Сэм, повернулся к ней, но осекся. Синие глаза оказались совсем рядом.
- Наверно думаете, что я соревнуюсь с Вернером, и вы для меня всего лишь очередная работа, - уголки ее губ тронула мягкая примирительная улыбка. – Если так, то вы очень ошибаетесь, мистер Гордон. Мне не все равно, что будет с вами. Я хочу верить вам, я вам верю, но одной моей веры для оправдания недостаточно. Судья поверит только фактам. Ваша история не дает мне покоя и кажется по меньшей мере странной. Меня не отпускает уверенность, что она замешана не только на делах сердечных и таит в себе что-то более страшное, - Келлер помолчала. - Ответьте мне на один вопрос, - синева на мгновение исчезла за длинными ресницами. - Как вы думаете, Мишель вас любит?
- По-моему, этот вопрос не по теме, - Сэм машинально чуть отклонился назад, чтобы лучше видеть ее лицо.
- Просто ответьте.

​

Сэм нахмурился и отвернулся. Хороший вопрос. Его он сам себе не задавал. Любит ли его эта нежная девочка? Почему-то только сейчас он понял, что ответные чувства ни одной другой женщины не волновали его так, как истинные чувства Мишель.
- Хорошо, - поняв, что не дождется ответа, Алекс положила папку на столик за его спину. В ее руках остался только конверт. - Я не буду спрашивать вас о ваших чувствах к ней. За вас говорят ваши поступки. Как вы думаете, Сэм, если она вас любит, неужели ее честь для нее будет дороже вашей свободы? А примет ли она вашу жертву? Поймите, своим молчанием вы делаете только хуже. Я смогу вас спасти, я вас вытащу, но без вашей помощи сделать это будет гораздо труднее.
- У вас не связаны руки, - произнес Сэм и его вдруг осенило. - Должно быть, вам не составило большого труда и самой узнать кто такая Кэтрин Хольцер и кто такая Мишель.
- Верно, - Алекс улыбнулась. - Мне интересно, неужели вы ни разу не допускали мысли, что к вашему аресту больше причастен муж мадам Дю Валь, чем некая Кэтрин?
- Я так и знал, - Сэм криво усмехнулся. - Не спроста были все эти расспросы. Вы копнули гораздо глубже, чем это успел сделать я. Согласен, что у Дю Валя есть если не куча причин, то одна громадная причина избавиться от меня.
- А у Кэтрин?
- Ее мотивы мне не совсем ясны. Вернее, совсем не ясны, но, черт возьми, вы сами-то поверите в такое совпадение? - поинтересовался он.
- В любом случае мне хотелось бы увидеть собственными глазами эту загадочную женщину.
- Не представляете, как мне этого хочется, - Сэм снова усмехнулся и спросил: - Так что вы узнали о ней? Расскажете?
Алекс помолчала, глядя на его сцепленные пальцы, и достала из конверта еще одно фото.
- Это она! - Сэм подскочил на месте. – С ней я виделся в Шпице. Тут я могу заверить вас на все сто процентов – это с ней я должен был встретиться на стоянке!

​

Алекс нахмурилась, не сводя со своего подзащитного синих глаз.
- Что? - не понял Сэм. - Что не так?
Келлер спрятала фото в конверт и едва слышно, словно с головой уже ушла в свои мысли, сказала:
- Время вышло. Вам пора в камеру.

Дорогой читатель!
Если у тебя возникнет желание оставить комментарий к прочитанной серии,
прошу оставлять его в моем дневнике ​

 

[Джемма]

***​

Узкая улочка изгибалась и уходила направо, и за своим поворотом она должна была быть точно такой же, какой была в самом начале: тихой, усыпанной листвой и мирно дремлющей в крадущихся сумерках. Свет фар должен был скользить по белым заборам, по уютным, по выгоревшим и местами облупившимся фасадам, по оставленным на лужайках мячам и велосипедам. Собственно, такой улочка и предстала перед Сэмом, но все-таки было в ней то, что нарушало всеобщую гармонию: белый внедорожник, торопливо сдавая назад, чуть не задел забор у маленького домика и тут же устремился прочь, поднимая в воздух опавшие листья.

Берн, 1 день назад​

- Довольно непривычно оказаться по эту сторону стекла, - сказал Сэм, осматривая полутемную маленькую комнату. – Вы ничего не перепутали, детектив? Меня действительно нужно было привести именно сюда?
Вернер наградил его мрачным взглядом и снова отвернулся. В этот день он был подозрительно неразговорчив: молча явился с охранником в камеру, молча шел рядом по длинному коридору и вот уже около четверти часа молчал, игнорируя любые вопросы обвиняемого. У дверей разместилась пара охранников, и их лица были под стать лицу Вернера – такие же непроницаемые и отсутствующие.
Появление детектива в тюрьме с утра пораньше Сэма нисколько не удивило, и неразговорчивость его при иных обстоятельствах, пожалуй, даже устраивала бы. Только сейчас она настораживала. Ко всему его привели вместо привычной комнаты для допросов в смежное с ней крохотное помещение, и молчание Вернера в затянувшемся ожидании начинало действовать на нервы. Застрявшее где-то у горла тревожное ощущение не давало свободно дышать, стоять на одном месте было настоящей пыткой. Когда из коридора донеслись легкие шаги, и уже через мгновение в комнату стремительно вошла Алекс Келлер, Сэму стоило огромного усилия сдержаться и не кинуться ей на встречу с возгласом «Наконец-то!»
– Прошу прощения за небольшое опоздание, - произнесла она, коротко кивнув детективу, и остановилась рядом с подзащитным.

​

- Что тут происходит? – шепнул Сэм в ее сторону. – Разъясните мне!
Алекс все еще часто дышала после быстрого шага и поправляла выбившиеся из прически прядки пепельно-русых волос. Ответом на вопрос стало лишь легкое движение ресниц. Сэм шумно выдохнул. Он узнал это движение. К концу второй недели заточения и неизбежного общения Сэм вдруг понял, что может безошибочно чувствовать ее настрой. Нет, откровенных бесед между ними не случалось, после последнего разговора Алекс и вовсе пропала на два дня. Однако Сэм не первый раз ловил себя на мысли, удивляющей его самого: когда она была рядом, ему становилось легче и верить в благополучный исход получалось гораздо проще. Он не брался утверждать, что между ними возникло то самое обоюдное доверие, о котором Алекс говорила в самый первый день знакомства, но эффектная Келлер перестала вызывать в нем подозрение и неприязнь. И теперь, когда Алекс лишь на мгновение прикрыла глаза, спрятав их синеву за длинными ресницами, этого движения Сэму было предостаточно, чтобы понять, чего хочет от него адвокат. Она призывала набраться терпения.
- Сейчас все узнаете, - подтверждая его догадку, шепнула Алекс в ответ, чуть наклонив к его плечу красивую голову. – Потерпите, ожидать осталось уже не так долго.
Сэм невольно хмыкнул. В состоянии постоянного ожидания он пребывает бесконечные две недели. У него не было другого выбора, как ждать. Час за часом, день за днем он только и делал, что ждал. Сначала ждал обыска, потом ждал допросов, ждал свиданий. Ждал развязки. Он не знал, что она принесет - облегчение или обреченность - но она должна была наступить. А пока он был обречен ждать и ночами сходить с ума от душной тишины и собственных мыслей, цепляясь за надежду, угаснуть которой не давала Алекс. Как бы предвзято Сэм не относился к ней поначалу, она все-таки смогла убедить его в своем профессионализме. Она подавала жалобы на нарушения в процедуре задержания, когда вместо понятых при досмотре машины присутствовали полицейские, и в ходе которой ее подзащитному были нанесены телесные повреждения, и так активно и яростно противостояла Вернеру, что складывалось впечатление, будто тот ее побаивался и старался избегать встречи. Даже теперь он косо поглядывал на изящную и красивую Келлер, стоящую рядом с Сэмом.

Наконец, в соседней комнате появились какие-то люди в сопровождении охраны. Разномастных и разнокалиберных мужчин выстроили в ряд лицом к одностороннему стеклу. Вернер отлип от стены и произнес:
- Посмотрите внимательно на этих людей. Вы узнаете кого-нибудь из них?
Алекс с ожиданием взглянула на Сэма. Он шагнул ближе. У него была хорошая память на лица, и ему хватило нескольких секунд чтобы определиться с ответом.
- Нет. Я никого не узнаю.
- Точно? – спросила Алекс.
В ее голосе Сэм с удивлением уловил незнакомую до этой минуты интонацию и оглянулся. Она волнуется?
- Абсолютно, - ответил он, снова окинув взглядом мужчин по ту сторону стекла.
- И среди них вы не узнаете своих пациентов или их родственников? Может быть, у вас с кем-то из них были конфликты?– не унимался Вернер. - Может быть, вспомните кого-нибудь, с кем сталкивались на улице?
Сэм покачал головой и, старательно выговаривая каждое слово, произнес:
- Нет, детектив, я никого не узнаю, и ни одно лицо мне не показалось знакомым.

​

Вернер переглянулся с Алекс и молча указал глазами в сторону стола, на котором стоял ноутбук.
- Присаживайтесь, - сказала Келлер подзащитному и после того, как Сэм сел, придвинула еще один стул и села рядом.
Вернер с каменным лицом встал позади них. Пальчики Алекс легонько коснулись тачпада, направляя курсор на нужную кнопку на мониторе. Сэм же едва мог дышать. Тревожное ощущение, застрявшее где-то у горла только усилилось, сердце билось тяжело и больно. То, что близится переломный момент, Сэм прекрасно понимал, только вот в какую сторону следовало ожидать этого перелома, было пока не понятно. Если Вернер каким-то образом нашел неопровержимые доказательства его причастности к наркоторговле? Ведь взялся откуда-то этот чертов пакет, почему бы таким же загадочным образом не взяться и другим уликам? Сэм непроизвольно и тяжело вздохнул. Нет, он не был готов к худшему, но и надеяться на лучший исход опасался, ведь тем больнее узнать, что надежды были напрасными. Мимолетный и какой-то новый взгляд Алекс заставил его нервно сглотнуть. Почему же она так взволнована?
- Это копия записи с камер наружного наблюдения, сделанной в день вашего ареста, - сухим голосом пояснил Вернер. - Узнаете?
На черно-белом ролике была видна небольшая площадка перед строением, на стене которого, видимо, и была закреплена камера, и ворота, ведущие во внутренний двор. Сэм склонил голову набок, разглядывая изображение. Из-за непривычного ракурса он не сразу сообразил, что за здание ему демонстрируют.
– Я не помню, что именно находится в этом доме, - сказал он наконец. - Кажется, на первом этаже есть какой-то магазинчик, а на втором располагаются офисы. А сам дом находится на другой стороне улицы…
Сэм осекся. Только сейчас до него дошло, что смотреть стоило вовсе не на двор и ворота этого здания.
- … напротив клиники, - выдохнул он.

​

Камера действительно охватывала не только предназначенную ей территорию, но и угол клиники и часть стоянки перед ней.
- Вы видите здесь вашу машину? – тихо спросила Алекс, остановив запись.
- Вот она, - Сэм ткнул пальцем в крышу своего Лексуса на мониторе. - Я всегда ставлю ее на одно и то же парковочное место.
Алекс кивнула и снова кликнула мышкой, а Сэм, забывая дышать, впился взглядом в черно-белую картинку, на которой ничего необычного не происходило: ходили люди, подъезжали и отъезжали машины. Наконец, внимание привлек человек, уверенным шагом направляющийся в сторону его машины. Поравнявшись с ней, он распахнул дверцу и сел за руль.
- Как? – возмутился Сэм, отодвигаясь от экрана. - Я всегда закрываю машину!
- Ему удалось обойти охранную систему вашей машины, - отозвался Вернер из-за спины. - Просто так, без соответствующего оборудования это сделать невозможно.
Мужчина на записи между тем по-хозяйски распахнул багажник Лексуса и склонился в него. Никто из проходящих мимо людей, пожалуй, и не догадывался, что он орудует в чужом авто настолько спокойно тот держался.
Алекс сделала несколько кликов и запись замерла на моменте, когда в руке мужчины наиболее хорошо можно было различить нечто, что потом осталось в багажнике, да и само его лицо. Она увеличила кадр.
- Вам знаком этот человек?
Из-за удаленности качество изображения оставляло желать лучшего, и резкость увеличенного кадра сильно хромала, но это не мешало разглядеть коротко стриженые волосы и круглую массивную голову мужчины.

​

- По-моему, он был среди тех людей за стеклом, - проговорил Сэм и перевел взгляд на адвоката. – Кажется, второй слева. Но ранее мы нигде не встречались.
Она отняла руку, до этого задумчиво прижатую к подбородку, и улыбнулась синими глазами.
- Вы понимаете, что это значит, Сэм?
Нет. Пожалуй, он до конца еще не понимал все происходящее, и у него оставались еще десятки вопросов, но грудь уже распирало от предчувствия чего-то несомненно хорошего.
- Как вам в голову пришло искать что-то на записях с камер?
- Три дня назад в полицию обратился свидетель, - пояснила Алекс. - Он читал статью в газете и поручился, что видел, как наркотики в вашу машину подкинули. Тогда и было решено осмотреть округу на наличие камер видеонаблюдения, чтобы найти подтверждение его слов.
- Три дня назад? – воскликнул Сэм. – Целых три дня назад? Тогда почему я до сих пор здесь?
- Мы задержали подозреваемого в Австрии только вчера, - сказал Вернер тоном, по которому невозможно было понять, сожалеет ли он о таком повороте событий или нет. – Оказалось, он покинул страну сразу после вашего ареста.
- А сегодня утром на допросе ему показали эту запись, и, во всем сознавшись, он полностью вас оправдал, - уже не скрывая ликующей улыбки, заявила Алекс.
- Я вынесу постановление о закрытии вашего дела, мистер Гордон, - Вернер сунул ноутбук под мышку, сдержанно кивнул на прощание и удалился.
Сэм прошелся по комнатке, остановился у стола, потирая шею.

​

По телу расползалась противная дрожь. Он закрыл глаза ладонью. Когда сталкиваешься с опасностью лицом к лицу, не понимаешь насколько печальным может быть исход этого столкновения. Осознание приходит чуть позже, чаще всего, когда опасность уже минует, и тогда понимаешь, насколько благосклонна была судьба.
- С вами все в порядке? – участливо спросила Алекс, тронув его за рукав. – Сэм, вы слышите меня?
- Слышу. Я вас очень прекрасно слышу, Алекс, - с усмешкой отозвался он из-под ладони. Дрожь почти прошла, лишь голова еще горела. – Поверьте, в таком порядке я себя еще никогда не ощущал.

***​

Горячие струи упруго хлестали по плечам и спине. Низко наклонив голову, иногда отплевываясь, Сэм неподвижно стоял под душем в своей ванной и прислушивался, как вода стекая с волос, бежит по груди, струится по животу и бедрам.

​

Ему казалось, будто чувствительность кожи вдруг повысилась в несколько раз, и в нее въелся запах тюрьмы, запах царящих там неизбежности и обреченности. Сэм мотнул головой, убрал со лба прилипшие мокрые волосы и, щедро налив полную ладонь геля для душа, принялся окутывать тело освежающей пеной.

Двери региональной тюрьмы распахнулись перед ним не сразу. Ему пришлось еще какое-то время находиться в ее пределах, ожидая, когда постановление Вернера вступит в силу.
«Кто свидетель?» - выпытывал он у Алекс, застегивая на запястье браслет часов. Ему вернули личные вещи, изъятые во время ареста.
«Он просил пока не упоминать его имени», - строго ответила она, поправляя на переносице очки.
«Да ладно, вам, Алекс! – развел он руками. – Я имею право знать имя человека, который мне, можно сказать, жизнь спас!»
Келлер покачала головой и снова повторила о желании свидетеля пока оставаться инкогнито. Сэм разочаровано нахмурился, распихивая по карманам рабочий пейджер, ключи, документы и замер, сжимая в ладони сотовый телефон. Алекс с пониманием отошла в сторону, но он, чуть поколебавшись, сунул телефон в карман.

Выбравшись, наконец, из душа и обернув вокруг бедер полотенце, Сэм уперся руками о раковину и уставился на свое отражение.

​

Он чувствовал себя странно, и приятным это чувство назвать было невозможно. С тех пор, как оказался на свободе, он с гнетущим ощущением понимал, что впервые не знает, как быть дальше. Единственная ниточка, которая могла связать его и Мишель, оборвалась: она по-прежнему не отвечала на звонки, он понятия не имел, где ее искать. Дом в Шпице давно продан, а метаться по Парижу, разыскивая жилище Дю Валей было бы абсурдным. Сэм криво улыбнулся, вспоминая о злосчастной записке, заставившей Мишель уйти от него. Вряд ли она теперь захочет его видеть. Мысли снова возвращались к утренним событиям в тюрьме. Появление неожиданного свидетеля и выявление виновника его ареста ничуть не прояснили общую ситуацию, ведь до сих пор было не понятно, кто и зачем решил его так безжалостно подставить. Алекс обещала ввести его в курс дела, как только уточнит оставшиеся детали. Сэм задумчиво потер скулу, за две недели заросшую мягкой щетиной. «Ответы на все вопросы следует вытрясти из нее как можно скорее», - подумал он и протянул руку за бритвой, когда раздался стук в дверь. Вернув станок на место и потуже затянув на бедрах полотенце, Сэм направился открывать нежданному гостю.

​

На пороге в светлом платье стояла Алекс Келлер.
- Разрешите войти? – спросила она и, когда Сэм распахнул двери шире, проскользнула мимо него в прихожую.

Дорогой читатель!
Если у тебя возникнет желание оставить комментарий к прочитанной серии,
прошу оставлять его в моем дневнике ​

 

[Джемма]

Белый внедорожник, торопливо сдавая назад, чуть не задел забор у маленького домика и тут же устремился прочь, поднимая в воздух опавшие листья. Водитель то ли не рассчитал габаритов своего большого авто, то ли на самом деле очень торопился, но заборчик от повреждения отделяли всего каких-то пара дюймов. Сэм был уверен - будь он ближе корпуса на три своей машины, произошло бы столкновение. Сэм покачал головой, провожая внедорожник взглядом. Когда он перевел взгляд на дом, от которого так неосторожно отъехал торопливый водитель, у него похолодели руки. Номер на выкрашенных в светло-зеленый цвет дверях соответствовал номеру, который он сам искал. Сердце прыгнуло, ударившись о грудную клетку, и предчувствие чего-то нехорошего снова вернулось. В это самое время из дома, у которого едва не пострадал забор, прямо под колеса выбежала женщина. Сэм ударил по тормозам.

***​

Алекс проскользнула мимо грациозно и беззвучно, словно кошка, и от едва ощутимого движения воздуха по его влажной коже пробежал озноб. Сэм невольно потер плечо. Глядя в пепельно-русый затылок Келлер, он не мог представить, что могло заставить адвоката нанести ему визит. Ему было о чем ее расспросить, но увидеть Алекс на пороге своего дома он никак не ожидал. Не думал, что она сама явится, а не уступит его требованию, наконец, ввести бывшего подзащитного в курс всего произошедшего в последние несколько дней.

​

Алекс прошла до середины прихожей и остановилась. Не заметить того, что она была одета не по погоде, было просто невозможно. С утра небо то и дело затягивали низкие тучи, и между домами гулял сырой от дождевой пыли ветер. Когда он прогонял тучи дальше на восток, в разлитых осенью красках вспыхивало золотом солнце, но оно не успевало прогреть озябший город. Прохожие плотнее запахивали куртки, а Келлер облачилась в легкое платье и открытые туфли, в которых сейчас ее ножки изящно и уверенно стояли на светлом ковре. Наверняка приехала на какой-нибудь машинке под цвет перламутрово-белой сумочки, которую держала перед собой, сжимая обеими руками. Вероятно, эта женщина умела быть безупречной везде, во всем и в любую погоду.
- Похоже, я совсем не вовремя, - сказала она, старательно глядя куда-то в сторону.
Сэм толкнул дверь. Та с сухим щелчком закрылась, и Алекс обернулась. Было удивительно слышать от нее такие слова. В тюрьме она являлась к нему без предупреждения, по-хозяйски входила в камеру, а теперь вроде бы даже извиняется за свое появление.
- Скорее, совсем неожиданно, - пожал плечами он и добавил: - Но очень кстати. Я только что думал о вас.
Взгляд цвета синей стали, несмотря на видимые усилия владелицы, не удержался на его лице, скользнул вниз по торсу. Сэм тут же вспомнил, в каком виде стоит перед своим бывшим адвокатом - мокрый, взъерошенный, практически голый - и шарахнулся в сторону комнаты.
- Дайте мне минуту, - произнес он, скрываясь в дверном проеме.
Насколько неоднозначно было воспринято ею это его ''кстати'' оставалось только гадать. Сэм сконфуженно поморщился.
- Вы уж извините, что я без звонка, - сказала из прихожей Алекс.
- К черту этикет, согласен, - отозвался он, хватая с полки шкафа первые попавшиеся джинсы. На влажное тело они с трудом налезли.
- Я боялась вас не застать.
Вот как? Сэм застегнул молнию.

​

- Если бы я только знал, куда направляться, то ваши опасения, Алекс, непременно оправдались бы, - проговорил он тихо и добавил: – Вы проходите, не стойте у порога. Присаживайтесь. Диван... - ремень, выскользнувший из хлястика, никак не удавалось запихнуть обратно, - диван там... направо.
- Я помню расположение комнат, - судя по голосу, она улыбнулась, - я была здесь не так давно.
Сэм справился с ремнем и схватил майку. А он и забыл, что Алекс бывала в его квартире во время обыска.
- Тогда вас не должны смущать следы разгрома, который устроили здесь служители закона.
Да, к поиску запрещенных веществ и доказательств их существования служители закона отнеслись добросовестно и вывернули квартиру наизнанку, сунув нос в каждый ее уголок. Вернувшись домой, Сэм в немом изумлении замер у порога, не в состоянии даже мысленно выругаться. Когда первый ступор отпустил, он устало прошелся из комнаты в комнату, ногами расправляя небрежно скомканные ковры и пытаясь распихать по шкафам и полкам разбросанные вещи, однако силы и терпение его закончились на гостиной, в которой сейчас сидела Келлер. На звук его шагов она подняла голову и, чуть улыбнувшись, сказала:
- В своей практике я и не такие разгромы видела. То, что устроили здесь ребята Вернера, еще вполне терпимо.
- Слабое утешение, - Сэм усмехнулся и подпер плечом арку. - Почему вы не пригласили меня в отделение? Мы бы выпили по чашечке кофе, - тут же вспомнился пластиковый стаканчик, греющий ладонь, и полутемная комната с единственной лампой. Теперь все это казалось обрывком какого-то фильма с забытым названием и с переживаниями главного героя, пропущенными через собственную шкуру. Сэм снова усмехнулся, - и побеседовали в знакомой обстановке.

​

- Разговаривать в своей квартире наверняка приятнее, чем в отделении, - ответила она, сделав вид, что не заметила его иронии. - Тем более, я была здесь неподалеку и решила не откладывать разговор в долгий ящик. Хорошо, что я застала вас.
Сэм почесал кончик носа. Говорила Келлер правду или нет, ему было все равно. В любом случае он был благодарен за то, что она не потащила его в полицию. Этикет, посланный ранее к черту, напомнил, что теперь неплохо было бы проявить капельку гостеприимства.
- Хотите кофе? – тихо спросил он, глядя на ее опущенные ресницы.
Она кивнула.

Когда он вернулся в комнату, Алекс стояла у полки и разглядывала фотографию в рамочке.
- Это ваша сестра? – спросила она, подняв голову.
В один из дней, когда Сэм находился в тюрьме, Алекс очень подробно расспрашивала его о родных, и очень внимательно слушала, когда он рассказывал об отношениях с ними. Тогда он раздражался из-за излишнего, как ему казалось, любопытства адвоката и сейчас не верил в то, что Келлер до сих пор не навела справки о его семье. Однако, поставив одну чашечку с кофе на подоконник, терпеливо пояснил:
- Да, это Глория, моя старшая сестра. Рыжее чудо у нее на коленях – моя племяшка.

​

- Милая девочка. Какие озорные глазки-вишенки, - Алекс еще пару секунд с улыбкой разглядывала фото, потом осторожно вернула его на место и взяла вторую чашечку из рук Сэма. – Спасибо, - поблагодарила она и, присев на край кресла, вдруг произнесла: - У меня ведь тоже есть сестра и племянник.
Ветер качнул тонкие занавески на окне и, следующим порывом проник глубже в комнату, коснулся пепельно-русых прядей женщины. Ее взгляд, снова устремленный на фото, был задумчив.
- Они живут здесь? – спросил Сэм, устраиваясь на подоконнике.
- Нет. Они живут в Атланте. Может быть, приедут погостить на Рождество, - Алекс опустила глаза и поднесла чашку к губам.
- Почти соседи, - улыбнулся Сэм, изучая ее лицо. Он готов был поклясться, что неожиданные воспоминания о родных вызвали у гостьи эмоции далеко не положительные, и Алекс постаралась их скрыть. Она сделала глоток кофе и тряхнула головой. Ее пепельно-русые волосы безупречным каскадом снова обрамили лицо. Этим движением она словно отогнала от себя нахлынувшие воспоминания и дала понять, что переходит к теме, ради которой пришла.
- Я принесла вам кое-что, - в ее пальцах оказался лист бумаги, сложенный вдвое.
- Что это? - Сэм взял лист и помедлил, прежде чем развернуть его. Разговор, который обещал открыть все тайны, почему-то заставлял дико нервничать.
- Записка, которую нашли при обыске.
Его передернуло. Он резким движением встряхнул листок, заставив его раскрыться. Действительно, в его руках была записка.

​

- Алекс, черт возьми, у меня такое ощущение, что все начинается снова, только декорации сменились! – возмутился он. - Зачем мне эта записка?
- Разве вам не любопытно будет оставить у себя оригинал? – удивилась Алекс, приподняв одну бровь.
- Нет, и желанием не горю, - Сэм смял записку и кинул ее к пепельнице.
- Что ж, - произнесла Алекс, проследив за его манипуляциями, - и в полиции ей оставаться совсем не зачем, так как к делу она не имеет абсолютно никакого отношения.
Он поморщился. Так просто вся эта заварушка закончиться, конечно же, не могла.
- О, только не напоминайте о том, что мне предстоит.
- От этого никуда не деться, Сэм, - она отпила кофе, чуть прикрыв глаза, и заговорила знакомым, официально-ровным тоном. - В отношении вас уголовное дело закрыто, но инцидент с появлением наркотиков машине был, и он не исчерпан. Разбирательство будет продолжено. Вернер вынес постановление о признании вас потерпевшим. Следовательно, хотите вы того или нет, вы все равно будете проходить по делу. Это дает вам полное право участвовать в ходе расследования, но при этом вы не вправе уклоняться от явки в суд и отказываться от дачи показаний, когда это понадобится.
- Замечательно, - обреченно вздохнул Сэм. Он так хотел, чтобы все закончилось еще вчера и забылось, как самый кошмарный кошмар.
- Вы вполне можете участвовать во всем этом через представителя, - сказала Алекс, допила кофе и отставила чашечку на полку, что висела рядом с креслом. - Вашим представителем может быть адвокат.
Сэм придвинул ближе пепельницу и не спеша закурил. Теперь запах осеннего дождя отдавал горчинкой сигарет.
- Я правильно понимаю вас, Алекс? – спросил он, глядя на Келлер сквозь ресницы. - Вы предлагаете мне свои услуги и хотите быть моим представителем в суде и во всех предшествующих процедурах?

​

- Я могу назвать вам как минимум две причины, чтобы вы выбрали мою кандидатуру в качестве своего представителя, - она загнула первый пальчик. – Мне не понадобится время, чтобы вникнуть в курс дела, - она загнула второй пальчик и улыбнулась, - Мы достаточно знакомы, чтобы доверять друг другу, правда? Да, я снова хочу представлять ваши интересы, мистер Гордон.
Предложение Алекс явилось неожиданностью, но Сэм прекрасно понимал - раздумывать над ним не стоит. Эта женщина достаточно для него сделала и убедила в своем профессионализме. Он не найдет лучшего защитника в ближайшее время, да и вряд ли нужно это делать. Он протянул руку, желая пожать ее ладонь и тем самым скрепить их пока что устный договор. Алекс улыбнулась. Ее ладонь была мягкой и теплой, чуть сжала в ответ его пальцы и, задержавшись в них на мгновение, выскользнула.
- Со мной все более-менее понятно, я сторона пострадавшая, - Сэм выпрямился, сбил пепел в пепельницу. - Может, пора перейти к стороне обвиняемой?
- Не возражаю. Вам знакомо имя Поль Ренье? – поинтересовалась Алекс.
Он отрицательно покачал головой:
- Если речь идет о том типе с видео, то и лицо его и имя мне не знакомы.
- Так вот, - Алекс села поудобнее, закинула ногу на ногу. – Поль Ренье. Уроженец Франции ныне гражданин Германии, 45 лет от роду. До 38 лет жил и работал во Франции, ничем не выделялся из ряда обычных законопослушных граждан, исправно платил налоги, работал в автомастерской.
- Дайте-ка, я попробую выдвинуть предположение! - Сэм криво усмехнулся, зажимая сигарету губами. - Именно благодаря навыкам, приобретенным на прошлой работе, он расправился с сигнализацией моей машины.
- Все верно! Он занимался установкой сигнализаций и знал особенности охранных систем почти всех марок. Однажды попал в поле зрения полиции и подозревался в том, что перебивал идентификационные номера авто с криминальным прошлым, однако, выкрутился и исчез, и до недавнего времени находился в розыске. При задержании у него было изъято незаконно приобретенное оборудование, которое он и использовал для блокировки сигнала вашей машины. Ну а подкинуть запрещенные вещества в неохраняемое авто – уже проще простого.
Сэм сощурился, затягиваясь и раздумывая.

​

- Знаете, что меня удивляет? – спросил он, выдохнув дым в окно. – То, что некто, знающий этого Ренье, да и сам Ренье оказались в нужное время в нужном месте. Вернее, в нужном месте оказался только свидетель.
- Вы не догадываетесь, кто этот Некто? - поинтересовалась Алекс, склонив голову набок.
- Судя по тому, как вы на меня смотрите, его имя должно произвести на меня особенное впечатление, и я бы назвал одно, но оно кажется мне совсем невероятным. На самом деле свидетелем может быть кто угодно: тот, кого я знаю прекрасно, или тот, кто знает прекрасно меня, - он устало вздохнул. - Алекс, я уже достаточно поломал голову, и теперь, когда все закончилось, хочу знать имя этого человека.
- Все довольно просто, - Алекс улыбнулась, пожав плечом. - Этот Некто явился на назначенную встречу с вами.
Его рука с сигаретой застыла над пепельницей.
- Кэтрин?! – воскликнул он изумленно.
- Вы сами утверждали, что Кэтрин Хольцер так или иначе причастна ко всему происходящему, - возразила Алекс. – Разве не так?
- Да, но… - Сэм затушил окурок и помолчал, пытаясь подобрать слова. Из-за смешавшихся разом мыслей это получилось не сразу. – Честно говоря, я все время считал Кэтрин причастной к своему задержанию. Лишь однажды, когда вы показали мне запись, допустил мысль о том, что она является свидетелем, но эта мысль показалась слишком безумной.
- Почему?
Сэм встал, потирая лоб. Голова шла кругом.
- Да потому, что она если не играла искусно, то была до полусмерти напугана моим появлением на пороге своего дома! - взглянув на Алекс, выпалил он. - Мне казалось, что она слишком боится чего-то. Не знаю чего: меня, мира, окружающих, самой себя. Слишком боится, чтобы высунуться из своей норы и выступить моим спасителем.

​

- Тем не менее, она видела обвиняемого на парковке, узнала его, узнала вашу машину, – развела руками Алекс. - Позже, прочитав статью в газете, она поняла, что от нее зависит ваша свобода!
- Погодите-ка! – Сэм жестом прервал ее. - Вы сказали, что Кэтрин узнала его. Они были ранее знакомы? Она не просто опознала его по фото и сказала ''да! Это именно он копался в машине Гордона'', а узнала так, как узнают давних знакомых? Вы это хотите сказать?
- Да, Сэм, да! Именно! – кивнула Алекс в ответ. - Они были знакомы несколько лет назад.
Сэм помолчал, глядя в окно, где сияла очищенная от туч холодная лазурь неба. То, что сказала ему Келлер, постепенно стало вырисовываться в определенную картинку, как вырисовываются размытые очертания силуэтов из тумана, но все же картинке для завершения не хватало очень многих деталей.
- Думается мне, они не были хорошими друзьями, и Ренье от этой встречи в восторг не пришел, - угрюмо усмехнулся он и взглянул на Алекс. - Когда я говорил о Кэтрин, то видел в ваших глазах одно лишь недоверие. Почему?
- О… - вздохнула она и поднялась. - Были на то причины, поверьте мне! Впервые услышав от вас об этой женщине, я навела о ней кое-какие справки. Именно они заставили меня сомневаться в ваших словах.
- Почему? – он уже терял терпение.
- Скажите мне, Сэм, - Алекс медленно подошла к нему, не сводя с его лица внимательного взгляда. – Вы знали, что должны были встретиться с человеком, который погиб в результате несчастного случая семь лет назад?
Он пару мгновений недоверчиво смотрел на нее, борясь с улыбкой:
- Да ладно вам, Алекс! Вы это серьезно?

​

- Я вполне серьезно!
Сэм расхохотался в голос. Алекс же одарила его укоризненным взглядом и поправила на носу очки.
- Семь лет назад Кэтрин проводила уик-энд в уединенном месте. Она не справилась с управлением, когда возвращалась с прогулки, машина пробила ограждение и упала в море. Тело искали на протяжении нескольких недель, позже ее признали пропавшей без вести, а немногочисленные родственники даже устроили прощальную панихиду, как по умершей… Прекратите смеяться, Гордон!
Он смеялся, но смех оставлял прогорклый привкус. «Печальное событие в семье Хольцер», кажется, так называлась газетная статья, которую он не успел прочесть. Звенья в одной длинной цепи обозначились и замкнулись. Не хватало только одного звена, самого главного. Его смех перешел в усталый хриплый вздох.
- Вы сказали, что Ренье и Кэтрин были знакомы ранее, - проговорил Сэм бесцветным голосом и уже знал, каким будет ее ответ. Вариант, в котором Кэтрин была виновницей всего произошедшего с ним, отпал сам собой. Оставался один, теперь самый очевидный, который долгое время им просто игнорировался. - Где они познакомились?
- После того, как Ренье попал под подозрение с махинациями с авто, он скрывался. Ему помог его же бывший босс – бывший владелец автомастерской. Он сделал Ренье новые документы и взял к себе на службу личным водителем, - Алекс взяла короткую, но очень многозначительную паузу перед тем, как завершить свой рассказ. - К тому времени дела у бывшего босса шли в гору. Он весьма удачно женился на...
- На Кэтрин Хольцер, - закончил Сэм за нее. - Единственной дочери миллионера.

 

[Джемма]

Недостающее звено замкнулось, оглушительным скрежетом полоснуло по оголенным нервам. Было ощущение, что вся эта цепочка из дней, лиц и событий превратилась в неподъёмную чугунную цепь и сковала его по рукам и ногам.

​

- Жан, - только и смог произнести он сквозь стиснутые зубы.
Должно быть, за каменным выражением лица Алекс сумела разглядеть то, что творилось в его душе. Она бросилась наперерез, преграждая путь к выходу, и воскликнула:
- Сэм, успокойтесь! Им уже очень заинтересовалась полиция.
- А с чего вы взяли, что я не спокоен? – рыкнул он. Цепь трещала под натиском бешенства. Оно, как торнадо набирало силу, грозя выйти из-под контроля, разнести все в радиусе своего действия и, достигнув цели, задавить собой.
- Остановитесь! – повторяла Алекс, решительно стоя на его пути. – В таком состоянии вы наделаете глупостей и снова вляпаетесь!
Она подняла руки, развернув их ладошками к Сэму, и, словно готовая к взрыву, вся сжалась, но не дрогнула и не отошла в сторону.
- Ренье сдал ДюВаля, рассказав о том, как несколько лет назад тот прикрывал его махинации, потом помог ему избежать полиции, как шантажируя и угрожая его семье, заставил подкинуть наркотики в вашу машину, - Алекс явно надеялась отвлечь, заговорить и не допустить того, чтобы Сэм покинул квартиру. - Этого предостаточно, чтобы засадить ДюВаля в тюрьму на долгий срок по нескольким статьям. Понимаете?

​

Что он понимал в тот момент? Его держали за решеткой, как дикого зверя. Как дикого зверя обрекли на годы заточения и одиночества. Он потерял работу, которая была важнейшей частью его жизни, и лишился имени. У него отобрали Счастье, которое было рядом, которое дышало и улыбалось, целовало его ресницы и спало на его плече. Теперь от Счастья остался лишь тонкий халатик, в складках которого Сэм напрасно искал ее нежный запах, и ноющая пустота за ребрами. А за всеми этими потерями стоял один единственный человек – ДюВаль, которому, окажись тот сейчас рядом, Сэм, не раздумывая оторвал бы голову. Вот что он, ослепший от ярости и оглохший от гнева, понимал в тот момент.
- Сэм, остановитесь! - как далекий окрик среди бушующей бури донесся до него голос Алекс. Тонкие руки, опасающиеся его отпустить, упирались в грудь, сжимая ткань черной майки. - Остановитесь! Полиция уже ищет его. Зачем вам коверкать свою жизнь, пачкаясь об этого человека, уподобляясь ему?
Его будто выкинуло из воронки, в которой даже простой вдох давался с большим трудом, и он изумленно увидел рядом синие озера.
- Остановитесь… - нежные пальцы вдруг едва коснулись его лица, повторили контур подбородка, изучающе тронули мягкую щетину. – Успокойтесь. Сейчас вы немного не в себе.
Синие глаза-озера искрились, словно под солнцем, волновали своей глубиной.
- Я вам вот что еще скажу. Кэтрин пропала семь лет назад, - произнесла Алекс тихо, - а по французскому праву умершим считают человека, который безвестно отсутствует более десяти лет.
А нежные пальцы продолжали жить своей жизнью. Они тронули его зажившую бровь, задержались на тонком, теперь почти незаметном шрамике. Сэм на секунду закрыл глаза. Огненный вихрь взметнулся внутри, жаром проник в легкие, растекся по каждой клеточке тела.
- Не понимаю, при чем тут французское право? – он не узнал свой охрипший голос.
- Я объясню. Французское право объявляет умершим человека, без вести пропавшего более десяти лет назад, и тогда его супруг автоматически получает развод.
Глаза-озера волновали своей глубиной и манили. Шаг - и их воды сомкнутся над головой. Сэм поднял руки.

​

- Вы понимаете, что это значит? - спросила Алекс и, не дожидаясь его ответа, пояснила. – Если Кэтрин вернется и объявит о себе, то брак ДюВаля с Мишель Голлон, заключенный 18 августа 2010 года в Париже, будет тут же оспорен в суде.
Ее губы говорили одно, а в глазах Сэм видел совсем другое. Ее плечи податливые и теплые дрогнули под его пальцами, подались навстречу.
- Сэм… - ее шепот, как едва ощутимое касание невесомого теплого ветра. – Вы понимаете? Брак Мишель признают не законным, и она будет свободна.
Всего лишь шаг, и синие озера затянут, околдуют, напоят своими водами. Только не утолят жажды, не принесут спасения.
Сэм осторожно сжал ее плечи и прошептал, разрывая пелену огненного вихря:
- Мне плевать на то, замужем она или нет. Я должен ее найти. Я. Хочу. Ее. Найти.
Синие озера померкли, Алекс вздрогнула, словно очнулась и отступила назад. В комнате повисла тишина, лишь дождь снова стучал по карнизу. Сэм бессильно опустил руки и закрыл глаза. «Как несвоевременно, Алекс! Как это все не нужно». Сердце билось тяжело, и тело все еще горело и ныло, с трудом подчиняемое здравому рассудку.
- Я сказала вам все, что хотела, - прозвучал ровный грудной голос Алекс. - Надеюсь, вы сделаете правильный шаг, а мне пора бежать, меня ждет куча дел.
Он проводил ее до дверей, глядя в пепельно-русый затылок.
- Знаете, Сэм, - вдруг сказала она, оборачиваясь, и засмеялась. - Мне даже немного жаль, что все так обернулось, и появился свидетель. Я лишилась шанса доказать вам то, в чем вы так сомневались.

​

Да, когда-то эта красавица встала за его спиной и представилась, шокируя и разочаровывая ожидания, разбивая надежды на мелкие осколки и вызывая к себе неприязнь. С тех пор, словно, полжизни минуло.
- Вы доказали это с лихвой, Алекс, - он протянул руку, почему-то только сейчас понимая, насколько ему необходимо это сказать. – Спасибо вам за все.
Она пожала его ладонь в ответ и улыбнулась. Улыбнулась широко, открыто, по-дружески. И не было вовсе синих глаз-озер. Все показалось.
- Мне пора.
Сэм открыл перед ней дверь.
- Не наломайте дров, Гордон, - уже на пороге проговорила она с нескрываемой тревогой. - Знаю ваш взрывной характер и боюсь вас отпускать.
- Вы согласились быть моим адвокатом еще раз, помните? – отшутился он.
Она тихо засмеялась, сделав вид, что ему удалось ее успокоить, и пошла к лестнице, цокая каблучками.

Прохладная тишина квартиры иногда прерывалась мокрым шелестом шин, доносившимся через раскрытое окно, пахло сырым асфальтом и листвой. Сэм упал на диван, чувствуя жуткую усталость, однако, не оставляя при этом попыток разложить всю полученную информацию по полочкам по мере ее важности. Значит, Жан ДюВаль, когда-то простой владелец автосервиса, все-таки женился на единственной дочери австрийского миллионера. Дочь миллионера, якобы погибшая семь лет назад в автокатастрофе, жива и пряталась все эти годы в маленьком швейцарском городке. Она пересилила свои страхи, стала свидетелем в деле с ложным обвинением, стала спасителем Сэма и, возможно, намерена вернуться к неверному муженьку.
Сэм потер виски. Голова раскалывалась.
Интересно, что заставляло ее прятаться, выбрав скромную жизнь наверняка под чужим именем и могильный камень со своим собственным? Боялась, конечно же, боялась. Чего? Кого?
Грудь давило от тревоги. Сэм сглотнул.
Раз ДюВаль решил упечь его в тюрьму, значит, точил на него зуб. Раз точил на него зуб, значит, было за что. Теперь ясно, как божий день – Жан знал о том, что его прелестная Мишель спала с ним. Сэм уже поплатился за это, и, значит, Мишель тоже может быть в опасности. Сэм застонал горлом, понимая насколько сейчас он бессилен. Ведь прошло уже две недели! Только богу известно, что мог сделать с ней за две недели этот безумец! Где ее искать? В Париже? Париж огромен, а Сэм не знает даже названия улицы, на которой проживала чета ДюВалей.

​

Ему остается только наводить справки о самом ДюВале, чтобы вычислить место, где тот может находиться и где, возможно, находится Мишель. Он уже не надеялся на то, что она ответит на его звонки.
Взгляд вдруг зацепился за скомканную записку. Откуда взялась эта чертова записка теперь понятно. Понятно и то, какую цель преследовал тот, кто ее оставил. Сэм встал и развернул скомканную бумажку. Некоторые слова были размыты, будто каплями дождя. Она плакала.
- Девочка моя милая, - прошептал он. - Я виноват. Я оставил тебя одну.
«Малышка. Ты так нежна и прекрасна» - смеялись издевательски строки. «Ты так нежна и прекрасна» споткнулся он. «Нежна и прекрасна»... Почему он раньше этого не заметил? Он кинулся к шкафу, распахнул пару дверок.
- Только бы он был здесь!
На верхней полке лежал пухлый альбом в кожаном переплете. На месте! Сэм схватил его. Книга, неосторожно задетая им, упала на пол. Этот альбом подарила ему Ева. Подарила и обещала, что будет пополнять его регулярно, и слово свое она держала - альбом буквально трещал по швам, переполненный ее фотографиями. Отличающаяся удивительной фотогеничностью и прекрасно понимающая это, Ева обожала устраивать фотосессии. В каком только образе она не представала на очередной пачке фотографий, чьи только костюмы на себя не примеряла! Сэм листал плотные страницы, а на него смотрели то лихая девушка-ковбой, то сексапильная стюардесса, то агрессивная амазонка. Но на одной фотографии Ева вышла особенно милой, и эта фотография была на месте. Сэм вырвал ее из альбома вместе с прозрачной пленкой. Это фото полгода назад он сделал сам, засняв ничего не подозревающую девушку на фоне заката. Тогда они выезжали на пикник с ее друзьями, и, несмотря на то, что Ева не приходила в восторг от подобных вылазок, в тот вечер на снимке вышла удивительной. «Мне нравится, как ты улыбаешься и мечтательно смотришь вдаль», - сказал Сэм, когда они забрали пачку фото из печати и сидели в машине, разглядывая их. Ева загадочно улыбнулась, нашла в бардачке ручку и, подписав фото, вернула его Сэму с горячим поцелуем.

​

«Твоя нежная и прекрасная малышка» - нескромно гласила подпись. Почерк не оставлял сомнений. Записку написала рука Евы.
Сэм медленно смял фото в кулаке. Что ж, по крайней мере, первый пункт, куда ему следует наведаться, уже известен.

 

[Джемма]

***​

Он взлетел на третий этаж и, обрушившись на дверь, чуть не снес ее с петель. Гулкое эхо покатилось по подъезду, но Сэма нисколько не озаботило то, как отнесутся бдительные соседи к шуму, который он поднял. Его тревожило другое обстоятельство – в такой час буднего дня работающее население обычно находится на своих рабочих местах. На работе могла быть и Ева, а вот этого он очень не хотел. Вообще Сэм припомнить не мог, когда в последний раз так желал ее увидеть. Но, вопреки его опасениям, раздался звук отодвигаемой задвижки, и из-за двери удивленно выглянула Ева. Она даже не поинтересовалась тем, кто так бесцеремонно к ней ломится. Легкомысленно и неосмотрительно – все вполне в ее репертуаре.
Сэм, не дожидаясь приглашения, оттолкнул дверь и перешагнул порог. Ева ойкнув, отпрыгнула назад.
- Сэм? – удивилась она, отступая под его натиском, и возмущенно воскликнула: – Ты меня напугал! Ты зачем так врываешься? У меня сердце чуть не выскочило!
Он усмехнулся - это Еве вряд ли грозит, ведь не может выскочить то, чего нет. Однако она смотрела невинными дымчато-серыми глазами, похоже, искренне испуганная и удивленная его появлением.
- Неужели ты еще скажешь, чтобы я убирался вон? – он сделал шаг вперед, вплотную прижав девушку к дверному косяку. Его рука яростно сжатым кулаком уперлась в косяк прямо над светловолосой головой. Сэму стоило больших усилий сдержаться и не ухнуть им на пару дюймов ниже. – Мне уйти?

​

- Ну почему же? – улыбнувшись, мягко возразила она. Ее ресницы затрепетали, и взгляд стал томным. – Ты же знаешь, что я всегда рада тебя видеть.
- Вот и славно,– Сэм продолжал наступать на нее. - А я думаю, заехать бы надо. Проведать.
- Я рада тебя видеть. Правда я уже и не надеялась, что ты когда-нибудь приедешь ко мне, - с придыханием проговорила она, заглядывая в его глаза. От нее пахло вином. - Как твои дела?
- Мои дела? – севшим от гнева голосом спросил Сэм, притянув ее к себе. Глупая! Она совсем не замечала его состояния. – Тебя и вправду интересуют мои дела?
- Ну... да… - замялась она, не пытаясь освободиться от его пальцев, хотя они сжимали ее плечи все сильнее. – Ты же для меня не посторонний человек.
«Очень трепетно ты обходишься с не посторонними людьми! – подумал Сэм, сметая с подоконника многочисленные безделушки и косметику, и усадил на него девушку. Совесть его при этом молчала. - Придушить тебя сразу или все же для начала дать шанс оправдаться?»
Но Ева была слепа. Она охнула и обняла его за шею, запустила пальцы во влажные волосы.
- Сэм, ты не представляешь, как я скучала и хотела тебя увидеть! - прошептала она ему в лицо, еще больше хмелея и заливаясь румянцем.
Ее юбка задралась. Ева обвила его голыми ногами, оплела, как лоза, тесно прижалась к бедрам. Сэм, содрогаясь от гнева, убрал светлую прядь за маленькое ухо:
- А ты не представляешь, как я сейчас хочу выбросить тебя из окна.
Его рука повернула ручку оконной створки. В комнату ворвался шум улицы, и холодные дождевые брызги попали на полуголую спину девушки.
- Ты рехнулся, Гордон?! – взвизгнула Ева и мертвой хваткой вцепилась в его куртку. - За что?
Глядя в ее расширенные от испуга зрачки, Сэм ужаснулся самого себя, ведь до этого момента он действительно допускал мысль о расправе. С глаз, словно, пелена спала, и следующая мысль отрезвила: «Выбросишь ее из окна – угробишь свою жизнь окончательно и бесповоротно, и ее не спасут даже десять адвокатов Келлер!» Он тяжело перевел дыхание и, достав из кармана смятый листок бумаги, поднес его прямо к вздернутому носу девушки:
- Вот за это! Может, ты объяснишь мне, не постороннему человеку, какого черта вот это делало в моей квартире?

​

Ева захлопала длиннющими ресницами, на ее лице промелькнули, сменяя друг друга, недоумение, потом понимание происходящего и испуг. Плохо скрыв последнее за маской равнодушия, она оттолкнула Сэма и спрыгнула с подоконника.
- Ты - грубиян! – выпалила она, поправляя задравшуюся юбку. – Почему я должна знать о том, что творится в твоей квартире?
Сэм схватил ее за руку, заставил повернуться к себе и покачал головой:
- Ева, не делай из меня идиота! Сначала ты звонишь мне, угрожаешь какой-нибудь пакостью. Потом в моей квартире оказывается записка, написанная твоим почерком. И после этого я обязан поверить в то, что ты не причем?
- Мне больно! – девушка выдернула руку из его пальцев и, картинно закатив глаза, потерла запястье.
- Как ты попала в квартиру?
Наверное, вопрос, был глупый. Если, желая упрятать соперника в тюрьму, Жан нашел умельца, отключившего сигнализацию машины, то замок квартиры не представлял для него вообще никакой проблемы.
Ева отвела глаза в сторону и покусала губу. Делать вид, что она не причем, ей уже не удавалось. Сэм разочарованно покачал головой - долго искать человека, желающего подкинуть записку, ДюВалю, по всей видимости, тоже не пришлось.
- Зачем ты это сделала? – он встряхнул девушку и услышал, как клацнули ее зубы. – Что с Мишель? Где она?
- А ты сам-то как думаешь? – пронзительно воскликнула Ева, вывернулась из его рук, и, взяв со столика бокал с вином, сделала большой глоток. – К мужу вернулась. Где ж ей еще быть?
Сэм смотрел на ее худенькую спину в домашней розовой майке и не верил в то, что не так давно мог жить с этой девушкой под одной крышей, делить с ней постель и даже сожалеть о не сложившихся отношениях. Сейчас в ней все казалось чужим: нервный голос, большие губы, неестественно длинные ресницы, тонкие руки и ноги, обманчиво-ленивые движения, сладкий запах. Она чужая вся, целиком, от светлой макушки до педикюра цвета лаванды.

​

- Я должен тебе поверить? - процедил он сквозь зубы, наблюдая, как Ева пьет вино, запрокидывая голову.
- Не верь, - бросила она и, обернувшись, пожала плечами. – Позвони ей сам и спроси. Наверняка она даже разговаривать с тобой не захочет.
Сэм потер горячий лоб ладонью. Несчастная, потерянная девчонка. Она не ведала, что творила. Она была слишком увлечена своей местью. Наказывать ее? Нет. Придет время, жизнь все расставит по своим местам, и она поймет, что уже сама себя наказала.
- Я думаю, что мне просто необходимо сменить замок, – он опустил руку и с невеселой усмешкой посмотрел на Еву. – Понятия не имею, что еще могу обнаружить однажды утром.
- У меня ключей уже нет, - тихо ответила она, - а больше я тебе ничего не скажу.
Сэм сунул обе руки в карманы куртки. Ну вот, что и требовалось доказать! Ключи от квартиры ей предоставил кое-кто, особо изворотливый и скользкий, а она покорно их взяла и исполнила свою роль. Пальцы в карманах сами собой сжались в кулаки, и ему все же захотелось вытряхнуть из этой маленькой вредной блондинки душу, в существовании которой он давно сомневался. Чтобы соблазн сделать это не взял верх, Сэм развернулся и направился к выходу. Прочь от жуткого розового цвета и винного запаха - прочь от притворства и лжи. Рядом с предавшим его человеком делать больше нечего.
Ева нагнала его, когда он открыл дверь.
- Сэм, подожди!
- Что? – рявкнул он, обернувшись.
- Прости меня, - в ее глазах блестели слезы. Она умоляюще сложила руки. – Я не думала, что все так обернется.
Сэм с горечью окинул девушку взглядом с головы до ног. Кому теперь нужно ее запоздалое раскаяние? Оно все равно ничего не изменит.
- Только попробуй сказать свое коронное про то, как все само собой получилось! – он помахал пальцем перед ее носом. - Никогда, ты слышишь? Больше никогда не смей попадаться мне на глаза! Иначе я за себя не ручаюсь!
От хлопка дверью звякнули стекла в окне на лестничной клетке. Сэму было душно и мутило от приторно-сладкого запаха духов. Он сбежал вниз, на ходу стягивая куртку, и сощурился, останавливаясь на верхней ступени крыльца. После подъезда солнечный свет, заливающий город, показался неожиданно ярким. Дождь прекратился, ветер разгонял остатки рваных туч, открывая по-осеннему холодный купол неба. В его бесконечной высоте носились голуби, то взмывая вверх и растворяясь в прозрачной лазури, то бесстрашно пикируя вниз и кружа над крышами Берна, вымытыми дождями до блеска. Сэм, раздумывая, следил за птицами взглядом. Что теперь? В голове заевшей, раздражающей пластинкой звучали слова Евы: "К мужу вернулась. Где же ей еще быть?" Сэм прекрасно понимал то, что Ева могла солгать, ведь не в ее интересах содействовать его поискам, или, скорее всего, она попросту не знала ответа на его вопрос и с удовольствием ляпнула то, что могло причинить ему боль. Однако Сэм даже на секунду боялся представить свои чувства в момент, когда слова Евы вдруг окажутся правдой, и Мишель, покорная строкам записки, действительно вернулась к Дю Валю. Сэм устало усмехнулся и быстрым шагом направился к машине. Какая ирония судьбы, ведь у него нет других вариантов, и искать Мишель остается только у этого человека!

​

Кинув куртку назад, он уселся на нагретое солнцем сиденье. В салоне пахло горячей кожей и сигаретами. Сэм опустил стекло. Куда теперь? В Париж.
- Папа! – раздался рядом звонкий детский голос.
Мимо машины пробежала девочка лет десяти-одиннадцати, размахивая букетиком из желтых листьев. Она, словно маленькая птичка, легко перепрыгивала через лужицы, и хвостики ее смешно подпрыгивали в такт. На оклик обернулся шедший впереди невысокий мужчина. В руках он держал бумажный пакет с продуктами.
- Папа! Подожди же!
Пальцы Сэма застыли на рычаге коробки передач. Он впился взглядом в отца и дочь. Девочка поравнялась с мужчиной и продемонстрировала ему букетик.
- Ты только посмотри - эти листья похожи на звезды! - восторженно воскликнула она. - Правда, похожи?
Мужчина улыбнулся и согласно кивнул в ответ. Девочка взяла его за свободную руку, и они, разговаривая, пошли вниз по улице.
Сэм чуть не хлопнул себя по лбу. И как он мог забыть?! Есть один человек, который наверняка знает, где сейчас Мишель, так что, к нему наведаться следует прежде всего.

Мокрые камни старых мостовых, похожие на гигантскую чешую, поблескивали под солнцем, асфальтное покрытие новых улиц глянцево сверкало скопившимися лужами, и ветер, налетая порывами, играл в них рябью. Их прозрачные брызги разлетались в разные стороны из-под колес, били по подкрылкам, и мокрый шелест шин отдавался эхом от стен домов.
Сэм машинально щелкал кнопкой на руле, листая каналы радиостанций, но вовсе не вслушивался в то, что звучало из динамиков. Он оставил эту затею как раз в тот момент, когда в кармане куртки, брошенной на заднее сиденье, зазвонил телефон. Едва не проехав на красный свет, Сэм остановился у светофора и выудил, наконец, надрывающийся аппарат из кармана. Номер не определился.
- Да! – резко бросил он и тут же услышал свое имя в ответ.
Его брови дрогнули, он выслушал голос в трубке, и как только загорелся зеленый, развернулся на перекрестке и помчался в обратную сторону.
Одно из многочисленных уличных кафе после дождя пустовало. Мокрые зонты на столиках вздрагивали от ветра, а аккуратно расставленные стулья сегодня вряд ли кто сдвинет.

​

Сэм обошел машину вокруг, пнув по каждому колесу носком ботинка, потом положил руки на крышу и побарабанил по ней пальцами. После новостей, что принесла ему Алекс, он был на взводе, и после разговора с Евой его до сих пор потряхивало, но радоваться тому, что удалось себя сдержать и не вышвырнуть ее из окна, определенно стоило.
- Сэм! – его негромко окликнули.
Он обернулся и встретился взглядом с парой больших голубых глаз. Ветер трепал каштановые волосы женщины, они разлетались в стороны, открывая на ее лице темный шрам. Сэм выпрямился и кивнул в знак приветствия:
- Кэтрин…
Она сдержанно улыбнулась, уже не отрицая своего имени, и указала глазами на вход в кафе.
- Пройдемте внутрь?

В маленьком зале было так же пусто, как и за столиками на улице, лишь в дальнем углу одиноко сидела девушка. Листая толстый томик и забывшись, она помешивала ложечкой в чашке, с головой увлеченная содержанием книги. Откуда-то с потолка тихо звучала ненавязчивая музыка, и уютно пахло горячей выпечкой и шоколадом.
Они заняли столик в противоположной части зала у окна. Тут же возникла официантка в белоснежном передничке и, мило улыбаясь, приняла заказ. Должно быть, ничто на свете не способно согнать с ее лица улыбку.
- Хорошо, что вы согласились встретиться, - сказала Кэтрин, стягивая с шеи шарф и аккуратно убирая его в сумочку.
Сэм заметил, как при этом подрагивали ее руки.
- Я согласился еще две недели назад, - ответил он. - Момент нашей встречи немного затянулся.

​

Официантка вернулась и поставила на столик два дымящихся эспрессо. Сэм рассеяно кивнул ей. Дождавшись, когда их оставят наедине, Кэтрин произнесла:
- Мне очень жаль, что вы попали в такую ситуацию.
- Мда, - Сэм почесал висок. - Подобного жизненного опыта никому не пожелаешь.
Она вскинула на него большие глаза, ясные-ясные, невероятно грустные и шепнула:
- Это я виновата! Я и только я!
- А мне сказали, что ваша роль была совсем другой, - улыбнулся он. – Вы спасли меня, и теперь я ваш должник на всю оставшуюся жизнь.
Кэтрин придвинула к себе чашечку. Она явно нервничала.
- Нет, вы не понимаете!
Сэм вздохнул. Сегодня день откровений и не совсем приятных сюрпризов. Он уже готов ко всему, но вытягивать откровения из Кэтрин по словам будет выше его сил.
- Я выслушаю все ваши объяснения, - терпеливо произнес он, хотя понимал, что еще чуть-чуть, еще пару загадочных «Вы не понимаете», и терпению его придет конец. - Надеюсь, именно для этого вы предложили встретиться сегодня, и в день, когда меня задержали, тоже собирались что-то объяснять, и встреч с Мишель искали тоже для этого.
Она помолчала, глядя на белую скатерть стола, потом заговорила, и каждое ее слово отдавало горечью сожалений:
- Если бы я однажды решилась поменять себя и свою жизнь, то ничего не пришлось бы объяснять ни Мишель, ни вам. С вами бы не случились недавние события, и со мной не произошло бы того, что произошло много лет назад.


Женщина выбежала на дорогу внезапно, что для ее немолодого возраста было поразительно. Сэм ударил по тормозам. Противно захрустела антиблокировочная система, и Лексус, уже набравший скорость, остановился в нескольких дюймах от неосторожной дамы. Сэм выругался, а она продолжала смотреть в совершенно другую сторону, похоже, совсем не заметив того, что ее чуть не поддели на капот.
- Вы в своем уме? – воскликнул он, выскакивая из машины. - Если решили свести счеты с жизнью, то не впутывайте в это других!
Обильные румяна не скрывали бледность лица пожилой француженки, и ее тонкие морщинистые губы встревожено и быстро лепетали что-то неразборчивое. Было очевидно, что женщину бампером даже не задело, не то чтобы нанесло какой-то вред, но Сэму вовсе не хотелось, чтобы с перепугу она заявила на него в полицию. Он потряс ее за плечо:
- Вы целы?
Она посмотрела на него так, что сразу не осталось ни единого сомнения - она действительно его только заметила. Заметила, издала вздох облегчения и, вцепившись в рубашку, взмолилась:
- Слава богу! Помогите!
Сэму стало не по себе.
- Да что происходит?
Она заговорила от волнения сбивчиво и так скоро, что ему не удавалось ничего разобрать, кроме двух слов.
- Мишель, - то и дело слышалось среди непонятного потока фраз. - Мишель… Беда...
Сэм сначала отшатнулся, отказываясь верить своим ушам, потом схватил женщину за плечи.
- ЧТО? Что с Мишель, черт возьми! - заорал он, отчаянно желая, чтобы все ему всего лишь послышалось, или он все не так понял. - Да говорите ж вы помедленнее! Я не успеваю за вами!
Нарумяненное лицо пожилой француженки перекосило, одной рукой она схватилась за сердце, а вторую протянула в сторону скрывшегося белого внедорожника и запричитала:
- Мишель! Наша маленькая Мишель! Я слышала, как она кричала! О, наша девочка, наша славная девочка! Что с ней теперь будет? Он ее увез! УВЕЗ!

Она продолжала говорить, то хватаясь за голову, то снова прижимая руки к сердцу, но Сэм уже ничего не слышал, ему и не зачем было слышать что-то еще. Мишель в беде! Он бросился к машине. Мишель в безжалостных руках, и он не успел это предотвратить, хотя судьба давала шанс. Минута, всего лишь жалкая минута отделяла его от этого шанса! Что есть минута по сравнению с жизнью? Миг незаметный и скоротечный, но как непоправимо может изменить он однажды всю жизнь!
Нарушая правила и игнорируя знаки, Сэм лавировал в незнакомом лабиринте из улиц, домов, машин и людей. Как ищейка, взявшая след, он двигался напролом, выискивая одну единственную цель, но вело его совсем иное чутье. Оно вместе с сердцем колотилось за ребрами, выбрасывая в кровь обжигающие дозы адреналина. Первобытное, необъяснимое, не оставляющее право на ошибку и не подвластное рассудку, оно снова свело его с белым внедорожником на одной из улиц, снова перехлестнуло их пути. Сэму хватило секунды, чтобы разглядеть за стеклом профиль Дю Валя, похожий на профиль хищной птицы. Кровь снова обожгло до шума в ушах, до помутнения сознания. Мишель там, с ним, в одном крохотном пространстве, полностью в его распоряжении и власти! Стрелка тахометра синхронно пульсу резко подпрыгнула, будто замеряла не обороты взревевшего двигателя, а зашкалившее сердцебиение. Сэм не видел ничего вокруг, кроме мелькающих впереди габаритных огней и массивного белого бампера. Он не мог думать ни о чем другом, ведь ОНА там, беззащитная, за железом и стеклом. Лексус мгновенно отозвался на нажатие на газ. Мягкий и грациозный, он готов был оправдать свое звание спортивного седана и превратиться в скоростной болид в любую секунду, ожидая лишь более сильного давления на педаль. Но среди шторма, поглотившего способность мыслить и заставившего поддаться ярости, вдруг забрезжил огонек здравого рассудка. ОНА там, в большой белой машине, беззащитная и испуганная, и от умения Дю Валя держать дорогу сейчас зависит ее жизнь. Требовать от него остановки - полное безумие, приближаться совсем близко - риск выдать себя. Выдать себя - подвергнуть Мишель еще большей опасности. Сэм ударил ладонями по рулю, злясь и понимая свою беспомощность в этот момент. Нужно позволить Дю Валю сделать то, к чему тот стремился. Нужно позволить ему покинуть черту населенного пункта. Сэм перевел ногу на педаль тормоза. Обороты упали, Лексус отстал.

Дорога разделила пополам яркий осенний пейзаж, убавляющий краски под легким покрывалом сумерек. Лес то подступал к самой насыпи, роняя листья на асфальт, то уходил в сторону, и от этого становилось чуть светлее.

Оказавшись на достаточно прямой дороге, не вынуждающей тормозить перед поворотами, внедорожник значительно прибавил скорость и еще больше ушел вперед. Расстояние, которое выдерживал Сэм, было приличным, но и не позволяло потерять красные габаритные огни из виду. По нервной манере вождения он понял, что Жан давно заметил «хвост». Чтобы усыпить его бдительность хоть на время, Сэм выключил фары. Видимость пока позволяла двигаться без света, и черный цвет Лексуса растворялся в сумерках, делая его почти незаметным. Остается пока следовать по пятам до первой остановки и надеяться, что в баке его машины плещется бензина больше, чем в баке машины Дю Валя.
Вдруг красные огни метнулись на встречную полосу, потом, резко поменяли курс, в попытке выровняться, но скорость была слишком высокой, дуга, описанная ими, оказалась слишком большой, прошла по обочине, и сцепление с твердым грунтом было утрачено. Похолодев, Сэм увидел, как внедорожник развернуло, и он стремительно слетел с дороги. Подпрыгивая и задирая то нос, то заднюю часть, он таранил и сминал собой кусты, что росли вдоль насыпи, и, мелькнув белым пятном, скрылся в лесу, когда Сэму оставалось до него футов пятьсот. Пятьсот футов – бесконечно долгая дорога, нескончаемая лента асфальта до того места, где покалеченные ветви, казалось, раскачивались до сих пор.
Он на ходу отстегнул ремень безопасности, на что изумленно засигналил зуммер, и, выпрыгнув из едва остановившейся машины, бросился с насыпи в темнеющий лес.

Так, как он бежал, Сэм, пожалуй, не бегал никогда в жизни. Он не чувствовал ног и кусты, встающие на пути, он буквально перелетал, а не перепрыгивал. Сердце колотилось, закладывая уши, и он не слышал ничего, кроме своего дыхания.
Внедорожник стоял неподвижно под старым деревом. Сэм метнулся к нему, заглянул в салон. Машина была пуста. Белели взорвавшиеся подушки безопасности и слюдяной крошкой поблескивали на сиденье разбитые стекла. В эту секунду, разрывая тишину леса, раздался пронзительный женский крик.
- Мишель! - вновь леденея, позвал Сэм и кинулся на голос.
Она кричала снова и снова, каждый раз заставляя его сердце срываться в пропасть и падать на острые камни. Эхо путало его. Мелькающие деревья пустились в какой-то дьявольский пляс. Мишель кричала, а они издевательски корчились, мешали ему, подставляя корни и растопыривая ветви.
- Мишель! – позвал он снова.
Она закричала совсем близко. Сэм ринулся на деревья, и они, замолчав, расступились. Он выскочил на небольшую поляну и застыл на мгновение, на долю секунды, на тот миг, за который ресницы делают взмах. Но этого мгновения вполне хватило, чтобы разглядеть тела на земле, переплетенные в неравной схватке. Тело жертвы, которую покидали последние силы, и тело палача, который безжалостно распластал ее на сухой листве. Она была распята, беспомощна, на грани обморока, а он походил на демона, обезумевшего от своей власти. Он будто поглощал ее, пожирая диким взглядом, ломал и ранил грубыми руками. Еще немного, и она будет побеждена, она будет принадлежать ему.

Ее остановившийся невидящий взгляд был обращен к небу, туда, где макушками его подпирали равнодушные молчаливые деревья, и ее глаза походили на мертвые глаза красивой куклы.
Сэм, не произнося ни звука и сжав челюсти, кинулся вперед. Схватив Жана за ворот куртки, отшвырнул в сторону, в один прыжок оказался сверху и ударил. Оглушенный и ошарашенный Жан впился расширенными зрачками в его лицо, узнал и, свирепея, попытался вырваться из-под прижимающего его колена, скинуть с себя тяжелого соперника, но весовые категории у них были разные. Не оставляя возможности обороняться, Сэм ударил его еще раз.
- Постой, Гордон! - прохрипел Жан. – Давай поговорим!
- Я тебя не для разговоров искал, – Сэм сжал крепкую короткую шею, ощущая под пальцами бешеную пульсацию вен.
Жан выкатывал глаза и двумя руками пытался оторвать от себя руку, беспощадную, словно тиски.
- Ты же… врач, - хрипел он, скаля окровавленные зубы. – Ты… не должен… причинять людям… вред.
- Так речь же о людях. Тебя это никаким боком не касается, – Сэм наклонился к его лицу и, перед тем, как ударить снова, сказал. – А еще меня уволили. Неужели ты забыл?

И ударил. Тяжело и выверено, еще и еще. Нос Жана хрустнул, под глаза поползли отеки, разбитые губы кровоточили и стали похожи на бесформенные куски мяса, но Сэм продолжал бить, молча и безжалостно, как зверь, понимающий свое превосходство в этой схватке, но движимый намерением уничтожить противника. Лишь когда руки Жана, судорожно вцепившиеся в его запястье, обмякли, и голова его стала беспомощно мотаться из стороны в сторону, Сэм разжал пальцы и поднялся, вытирая о джинсы перепачканные кровью ладони. В этот момент раздался слабый вскрик, полный изумления. Он обернулся.
Мишель сидела на земле, пытаясь прикрыться изорванной кофточкой, и смотрела на него огромными карими глазами, в которых застыли слезы и ужас. Хрупкая, сжавшаяся в комок, она походила на еще живую лань, в истязаниях которой наступила пауза. Палач отпустил ее, но она не верит в спасение, она уже не ждет ничего, кроме смерти. Ее изумительная кожа была покрыта царапинами, синяками и кровоточащими порезами. В волосах застряли сломанные травинки и лесной мусор. Сэм шагнул к ней, но с каждым его шагом она пыталась отползти дальше, скользила по листве маленькими перепачканными ступнями. Ее била крупная дрожь. Сердце Сэма заныло от жалости. Наверно, в тот момент он в полной мере понял значение фразы, в которой оно, сердце, обливалось кровью.

- Мишель, - шепнул он, опускаясь рядом на колени.
Она зажмурилась. Из-под ресниц покатились слёзы. Сэм протянул к ней руки, но тут же отдернул их, испугавшись, что прикосновением сделает ей еще больнее. Комок в горле не давал говорить.
- Мишель…
Она замотала головой и зарыдала, уткнувшись лицом в свои колени.
- Уйди! - сквозь рыдания услышал он. – Уйди, оставь меня!

Дорогой читатель!
Если у тебя возникнет желание оставить комментарий к прочитанной серии,
прошу оставлять его в моем дневнике ​

 

[Джемма]

​

Откуда-то сверху спускался черный, пульсирующий в такт сердцу туман. Он затягивал небо плотной завесой, пожирал макушки и стволы деревьев, спускался ниже. Он кружил рядом, выжидал удобного момента и в этом был подобен охотнику, который следовал за своей израненной жертвой, не упуская ее из виду и предоставляя возможность самой загнать себя.

​

Мишель знала – как только она сдастся, туман тут же поглотит ее, как и все вокруг, опутает липкой паутиной, и она уже не сможет из нее вырваться. Она боролась, насколько позволяли ежесекундно тающие силы, но Жан вжал ее в рыхлую лесную землю, душа своим весом, лишая всякой возможности спастись. Он яростно целовал обнаженные плечи, как вампир припадал к шее, впивался в губы так, что Мишель казалось, будто он стремится выпить ее, опустошить, как сосуд, разбить и растоптать осколки.
- Моя! Только моя! – сипло твердил он и ласкал ее грудь, совсем не прикрытую порванной кофточкой. – Прелестная!
Мишель хватала ртом воздух, но наполнить им легкие не получалось, и вместо крика, как в дурном сне, с губ срывался только хрип:
- Отпусти!
- Нееет! Нет, любовь моя, больше ты не улизнешь, - он жарко и тяжело дышал в ухо, пытаясь протиснуть ладонь в ее узкие джинсы.
- Не надо!
Ладонь не смогла проникнуть за туго затянутый ремешок, как за непреодолимую преграду. Жан взбесился.
- Не надо?! Почему ж не надо?! - заревел он, хватая Мишель за горло.

​

"Потому что мне отвратительны твои прикосновения! Потому что ты мне противен!" - хотела кричать она, но смогла только открывать рот, беззвучно словно рыба, выхваченная из воды и зажатая в ладони рыбака. Перед глазами поплыли мутные круги, за которыми в зверином оскале блестели зубы мужа. Защищаясь, она судорожно взмахнула руками, и ее ногти едва не прошлись по его бледному лицу.
- Сука! - зашипел Жан, отпуская ее горло и перехватывая руки.
Грубо запрокинув за голову, он пригвоздил их к земле, удерживая одной ладонью, как тисками. От рывка суставы будто полопались, и что-то горячее полилось по лопаткам, пробираясь до самых позвонков. Мишель тонко взвыла от боли и тут же закашлялась.
- Ты раздвигала ноги перед ним, а мне говоришь "не надо"?! – прорычал Жан, свирепея все больше. - Ты - моя и ты не имеешь никакого права говорить мне " нет"!
Он был похож на изголодавшегося зверя, почуявшего запах крови и теперь одержимого одним единственным желанием - утолить свой голод.
- Чудовище! – прохрипела она сквозь царапающий горло кашель.
- Я? Это я-то чудовище?! – изумился Жан. – Нет, это ты чудовище, девочка моя! - он угрожающе наклонился к ней. - Ты измучила меня, ты меня измотала, ты издевалась надо мной!

​

Мишель отвернулась, ожидая удара, но ее щеки коснулся неожиданно нежный и даже робкий поцелуй.
– Глупышка. Моя упрямая глупышка! Если ты полюбишь меня, у тебя будет все, что пожелаешь, все, о чем и мечтать не решалась! - губы Жана скользили по ее щекам, обдавая влажным и частым дыханием. – Поцелуй меня…
Содрогаясь от отвращения и страха, Мишель отворачивала лицо. Ей казалось, что Жан вот-вот вцепится в него зубами, несмотря на звучавшую в голосе мольбу. Когда шероховатая ладонь вновь опустилась на ее живот, настойчиво пытаясь прорваться за ремешок, она решилась пробудить в своем муже если не сострадание, то хотя бы здравый рассудок.
- Послушай меня, Жан! Прошу, послушай! Мне не нужны твои деньги…
Слова произвели совершенно не тот эффект, на какой она надеялась. Жан резко выпрямился и, больно сжав пальцами ее щеки, заставил посмотреть на себя.
- Неблагодарная! – его взгляд неистово метался по лицу белой от страха девушки. Он словно опять не узнавал ее. - Молчи! Я не хочу это слышать! - продолжая сжимать щеки, он приподнял ее голову и стукнул затылком о землю. - Молчи!
В ушах зашумело, по вискам потекли горячие струйки – то ли слезы, то ли кровь. Но, надеясь достучаться до озверевшего мужа, Мишель преодолела болезненное оцепенение:
– Мне было все равно, какие суммы хранились на твоих счетах. Я пыталась… Я смогла бы полюбить тебя… если бы не твои обман и расчёт.
- Расчет, говоришь? Не заикайся про расчет, дорогая моя супруга! – проскрежетал зубами Жан.

​

- Все, что я делала - я делала ради своего отца, и ты знал об этом! – сдавленно воскликнула она. – Ты же получил то, что хотел!
Жан сверкнул глазами.
- Неет. Неет, я получил не все. В этой прелестной головке, - палец больно уперся в ее лоб, - возникли мысли о другом мужчине, а моя жена должна принадлежать мне не только телом, но и мыслями.
- Неужели ты всерьез на это рассчитывал, когда покупал меня? - прошептала она пересохшими губами.
Ноздри Жана в гневе раздулись.
- Хочешь уколоть меня или прикинуться жертвой? Хорошая попытка, девочка, но не выйдет. Я знаю, что за твоим ангельским личиком прячется жестокая и расчетливая дьяволица,- палец обвел контур ее подбородка, скользнул вниз, остановился в ямке между ключиц. - Ты умело манипулируешь всеми, кто окружает тебя, и непременно добиваешься своего, но ты…, - его дыхание снова сбилось, и в очередном порыве Жан прильнул поцелуем к ее шее, - Ты удивительная! Ты околдовала меня, привязала к себе, и все, что мне нужно в жизни - ты. Если ты уйдешь - я умру. Не оставляй меня снова!
Мишель поняла, что муж может сделать с ней сейчас все, что угодно, и никто ее не спасет. Никто даже не услышит ее криков. В пустом осеннем лесу она оказалась один на один с совершенно чужим и безумным человеком, и ей осталось надеяться только на одно – чтобы все скорее закончилось.

​

- Ты болен, - произнесла она, всхлипывая без слез. - Тебе нужна помощь.
Жан застыл на секунду, затем с остервенением рванул ремешок, который до сих пор не давал ему добраться до вожделенного места на теле жены. Рванул раз, рванул второй. У Мишель пронзительно заныл бок. На третий раз пластмассовая пряжка не выдержала и отлетела в сторону. Жесткие пальцы тут же оказались в ее джинсах, не церемонясь и раня нежную кожу ногтями. Жан довольно зарычал. Переходящее в ужас отвращение потащило Мишель в какую-то яму, на дне которой притаился все тот же туман, замер, будто перед броском вперед, смотрел в упор черными жуткими глазами. Она поняла, что теряет сознание и закричала с безумной надеждой его спугнуть. Туман вздрогнул и отшатнулся. Мишель закричала еще раз, и… туман отозвался ее именем. Туман позвал ее голосом Сэма! Нет, она не теряла сознание - она сходила с ума.
Вместе с криком растаяли последние силы. Мишель больше не могла сопротивляться, лишь тянула выпущенную Жаном руку в ту сторону, откуда послышался голос. «А может быть там, в темноте, не так уж и страшно?» - подумала она, беспомощно царапая землю ногтями и цепляясь за остатки сознания, как за край над пропастью.

​

Кромешная тьма подступила совсем близко, в ней не было уже ничего, кроме оглушительного сопения Жана и боли, которую причиняли его руки и губы. Приподнявшись на локте, он то расстегивал ремень своих брюк, то пытался стянуть ее джинсы. В этот самый момент Мишель готова была разжать пальцы и упасть в липкую темноту, когда вдруг все исчезло. Ее больше не душил чудовищный вес, отчего воздух стремительно ворвался в легкие и сделал судорожный вдох болезненным. Мишель дернулась и села, прижимая к груди разорванную кофточку. Тело сотрясала крупная дрожь. Из-за нее было трудно совладать с собственными руками, которые сползали с плеч. Чтобы не уронить их, приходилось впиваться в плечи пальцами. Оказалось, туман лишь отполз назад, и черная, пугающая масса вокруг продолжала раскачиваться и дышать. Приступом тошноты накатил страх, но сознание быстро прояснялось, подобно картинке за запотевшим стеклом, по которому провели рукой. То, что ее испугало, обернулось кустами и деревьями, укутанными густыми сумерками, быстрое шумное дыхание черной массы - ее собственным дыханием. Мишель облизала пересохшие губы и осторожно подтянула к себе ноги, опасаясь обнаружить сломанные кости. Мысль об обезумевшем муже вновь повергла в панику. Он не мог попросту испариться и наверняка находился где-то рядом. Мишель осмотрелась по сторонам и к своему ужасу всего в нескольких шагах от себя заметила движение и разглядела темный силуэт.

​

У кустов, где нависали деревья, и сумерки сгущались больше всего, стоял мужчина, но… это был не Жан. Мишель позабыла дышать, до рези в глазах всматриваясь в широкую спину, хотя для того, чтобы узнать его, ей хватило краткого мгновения. Она изумленно вскрикнула. Мужчина обернулся и, чуть помедлив, сделал шаг в ее сторону.
Однажды утром Мишель поймала себя на мысли, как безумно жалеет о неумолимо ускользающих сновидениях. В них всегда был Сэм, пусть не с ней, пусть не рядом, но он был. Она ощущала его присутствие, бежала на его голос, искала в бесконечных лабиринтах тающий образ и просыпалась со слезами на глазах. Она проклинала себя за любовь, желая избавиться от нее, как от тяжелых оков, которые мешали дышать и чувствовать что-то иное, кроме боли. Днем сердце нестерпимо ныло, а душа наперекор ему, таясь и не признаваясь, крадучись, как преступница, вновь и вновь с нетерпением ждала ночи. Похоже, что здесь, в этом придорожном лесу, желания ее странным образом стали сбываться. Только когда же кошмарная реальность успела перейти в сон? До боли распахнув глаза, она смотрела, как Сэм подходит все ближе и ближе. Тяжелый, как воспоминания о его словах, огромный, как шрам, который он оставил на сердце. Мишель узнавала его, и в то же время ей казалось, что на нее идет совершенно незнакомый мужчина лишь по воле случая удивительно схожий с человеком, причинившим ей боль. Его лицо похудело, красивые скулы и подбородок покрыла темная щетина, и во взгляде, прикованном к ней, как в зеркале, отражались все ее страдания. Таким Сэма она никогда не видела, а значит все это определенно сон.

​

Когда-то она хотела в своих снах остаться, но теперь ее обуял страх. Нужно проснуться. Нужно проснуться и разрушить это видение! Мишель шевельнула ногой, и нога послушалась. Разве такое возможно? Она отползла назад, но Сэм вновь шагнул ближе. Так не бывает! Почему она не просыпается? Объяснение есть - она все-таки потеряла сознание, сошла с ума, умерла. Да что угодно, ведь не может быть правдой то, что сейчас происходит!
Сэм опустился на колени.
- Мишель.
Мишель зажмурилась, из-под ресниц покатились горячие слезы. О! Этот голос она узнала бы из тысяч голосов!
- Мишель…
Он снова зовет, снова манит, и когда она откликнется, снова побежит за ним, лишь дотронется кончиками пальцев - он снова растает, оставит на ресницах влагу сожаления и тоски. Она безумно устала от этого!
- Уйди! – зарыдала Мишель, уткнувшись лицом в свои колени. – Уйди, оставь меня!
- Все хорошо, - его голос мягко прозвучал над самым ухом. - Это я.
Она, отрицая, мотала головой. Это не Сэм. Воображение играло с ней злые шутки! Это не Сэм! Это бред, галлюцинация, происки тумана! Да! Это туман принял образ того, кто занимал все ее мысли, и теперь пытался обманом затащить в свою ловушку! Нужно всего лишь очнуться, и все исчезнет. Мишель забилась ногами, пытаясь избавиться от наваждения, но озябшие плечи вдруг укрыла ткань, пряча их беспомощную наготу. Тканью оказалась рубашка, от которой знакомо и волнующе пахло. Этот запах мерещился ей наяву тысячу раз и снился почти каждую ночь, но еще никогда он не был настолько осязаем. Догадка буквально оглушила, и мурашками по коже пробежало понимание - она не бредит, не спит и жива.
- Это я, - прошептал Сэм снова и приподнял ее подбородок. - Посмотри на меня. Не бойся.
Мишель не смогла побороть мягкое давление пальцев и вскинула взгляд к лицу, черты которого хотела забыть больше всего на свете и больше всего на свете боялась забыть.

​

Она искала этого человека в каждом прохожем и ненавидела его, дышала им и задыхалась, как от нехватки кислорода, бесценными сокровищами берегла в памяти светлые воспоминания, а чувства к нему выцарапывала из своей души.
- Сэм? - осторожно, совсем неслышно вдохнула она, словно попыталась распробовать его имя на вкус.
Вдохнула, попробовала. Когда-то сладкое, теперь оно отзывалось горечью в каждом уголочке сердца. Мишель часто заморгала из-за слез, переполняющих глаза.
Теплые пальцы коснулись виска там, где темнел лиловый синяк.
- Болит?
- Болит, - эхом вторила она, хотя говорила о том, что творилось внутри нее.
- Не тошнит?
- Н-нет.
Наверно, бред воспаленного сознания был бы более правдоподобным. Сразу поверить в то, что сейчас перед ней появился Сэм, живой и настоящий, было невозможно.
- Голова не кружится?
- Не кружится, - солгала она и никак не могла понять, кружится ли голова или это все вокруг все еще плывет и качается.

​

Пожалуй, и то и другое, и виной тому две причины: ее состояние и внезапная, абсолютно невероятная встреча с Сэмом. Как же он здесь оказался? Как ее нашел? Зачем с неподдельной тревогой смотрит в глаза и задает все эти вопросы? Зачем стоит на коленях и осторожно ощупывает ее руки и ноги, зачем касается синяков на ее запястьях и порезов от сухих ветвей? Она хотела прокричать ему в лицо о том, что не нуждается больше ни в нем, ни в его заботе, но продолжала в полном онемении молча смотреть на опущенные темные ресницы и нахмуренные брови.
- Я отнесу тебя в машину, - наконец сказал он. – Держись за меня.
Мишель отпрянула и поспешно выдернула ладони из его пальцев. Никогда и ни за что она не доверится этому человеку еще раз!
- Я отнесу тебя в машину и отвезу в больницу, - пояснил Сэм тоном, каким врачи озвучивают диагноз. - Нужно обработать порезы и наложить швы.
"Должно быть, именно так ты разговариваешь со своими пациентами, - вдруг подумалось Мишель с обжигающей тоской. - Там... В своей жизни… в которой мне места не нашлось".
– И еще, - Сэм легонько сжал ее плечи, потер их, согревая, - для полиции обязательно нужно зафиксировать телесные повреждения.
Последнее словосочетание тут же напомнило Мишель об обезумевшем муже и том, что он намеревался с ней сделать. За какие-то доли секунды она пережила весь кошмар заново и затряслась, как в лихорадке. Сэм потянулся к ней, чтобы обнять, и не смог удержаться на коленях, когда она бросилась ему на шею.

​

Они вместе упали на жухлые, терпко пахнущие листья. Съежившись, сжавшись в комочек в теплых объятиях, Мишель вздрагивала всем телом, тщетно пыталась удержаться от слез, но они все катились и катились по щекам.
В первый момент то были слезы облегчения, ведь беда прошла мимо. Словно гроза, прогрохотав совсем рядом, она задела краем, успела напугать, но так и не разразилась над головой. Однако мысли неизбежно и очень скоро вернулись к тому, кто уберег ее от этой грозы - он прижимался заросшей щекой к ее виску, заботливо поправлял сползающую рубашку.
- Милая... Милая... Боже, как же я переживал! – теплым дыханием доносился его шепот. - Чуть с ума не сошёл! Боялся не успеть, боялся не найти тебя.
Ей показалось, что он коснулся волос губами, и в голосе его послышалось нечто такое, за что она готова была отдать многое. Но когда мысли неизбежно вернулись к тому, кто уберег ее от грозы, у слез облегчения стал прогорклый вкус. Она жестоко обманулась тогда, обманывается и сейчас - в голосе этого мужчины ничего быть не может, кроме притворства и лжи.

​

- Не бойся! Я никогда ему тебя не отдам, - прошептал он нежно, но каждое слово опустилось на ее щеку хлесткой оплеухой.
Едва ожившее сердце снова разлетелось на куски. Боль отрезвляла, и Мишель успела вскочить, прежде чем Сэм поймал ее руку.
- Я к нему не вернулась! – дрожа то ли от холода, то ли от негодования, проговорила она.
Сэм сидел на земле и встревожено смотрел на нее.
- О чем ты? – спросил он.
- Я не вернулась к мужу! – Мишель дернулась, пытаясь вырваться. Больше она не поверит этому человеку, больше не позволит издеваться над собой. - Я не делала этого ради тебя! И никогда не сделаю! Никогда!
Сэм поднялся.
- Так я и не хочу, чтобы ты возвращалась к нему ни ради меня, ни ради всего остального. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- О чем я?! - воскликнула Мишель, расслышав за ласковым голосом откровенную усмешку. - О! Оказывается, ты можешь искусно изображать не только пылкие чувства и нежную заботу. Тебе напомнить? Хотя нет! Я не смогу повторить те слова, они до сих пор невыносимо жгут! - она прижала ладошку к своей груди. – Вот здесь! Больно, очень больно!
Сэм схватил ее за плечи, не позволив убежать.
- Не хочу быть трофеем в ваших с ним соревнованиях! - прошептала она, задыхаясь и умоляюще глядя в зеленые глаза. – Отпусти…
Лицо Сэма помрачнело. Кажется, ему надоело разыгрывать непонимание, и вот-вот он повторит вслух все, что однажды, струсив сказать в глаза, написал на бумаге. Она – всего лишь запретный плод, сладкий и манящий. Мишель сжалась в ожидании.
– Я никогда не сделал бы ничего такого, что причинило бы тебе боль, - произнес он тихо.
От этих слов Мишель захотелось его ударить, и она не смогла сдержаться.
- Но ты сделал! Сделал! - твердила она осипшим голосом, шлепая Сэма стиснутыми кулачками.
Он некоторое время сносил легкие удары, но когда маленький кулачок угодил по лицу, схватил ее в охапку.
- Ну хватит! Я не писал той чертовой записки!

​

- Тогда откуда ты знаешь о ней? Лжец! Подлый лжец и лицемер! – Мишель беспомощно билась в сильных руках. Ее накрыла истерика. – Господи, как же я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни! Исчез и больше никогда не появлялся! Ты все лжешь! Ненавижу тебя!
- Тшш-шшш! – как ребенку, охваченному безудержным плачем, пропел Сэм. – Тише. Тише.
- Я безумно устала! - глухо выкрикивала она, спрятав лицо на его груди. - Ненавижу тебя! Лучше бы ты сказал правду! Лучше сразу! Пусть бы было больно, но зачем ты мне лгал? Ты сделал меня самой счастливой, а потом просто убил!
Мишель едва выговаривала слова, запинаясь от горечи и обиды на саму себя. Сэм не должен был увидеть ее такой! Не должен был понять, как плохо ей было без него. Она была уверена - теперь он гладил ее короткие волосы и знал, почему она решила обрезать их. Знал про то, как она металась в пустой квартире, яростно отрицая произошедшее. Знал о холодных водах реки, что манили ее и о шаге, что отделял от прыжка. Знал, как по дороге в Лион она в полузабытьи выводила пальцем на стекле вагона его имя. Теперь Сэм, несомненно, знал - она любит его, и об этом она сама только что рассказала. Мишель хотела влепить ему пощечину и уйти без оглядки, спрятав за надменной улыбкой истинные чувства, но она могла только плакать и проклинать его, пряча лицо в его же майку, уже мокрую от слез.

​

Через какое-то время Сэм отстранился и склонил к ней лицо.
- Послушай, Мишель, нам о многом нужно поговорить, - сказал он. Его прохладный лоб касался ее лба. - Мне многое нужно тебе рассказать, и мы поговорим, мы обязательно поговорим обо всем, но не здесь. Сейчас тебе нужно успокоиться и поехать со мной в больницу. Хочешь ты того или нет, но без тебя я отсюда не уйду, - он взял ее лицо в ладони, большими пальцами стер с щек мокрые дорожки. - Можешь ненавидеть меня и презирать, можешь не верить мне, но одну тебя в этом лесу я не оставлю... Я приехал за тобой.
Смотреть на него было невыносимо. Он видел ее насквозь. Мишель заставила себя отвернуться и закусила губу. «Глупая! – убеждала она себя, растерянно блуждая взглядом по темным кустам. – Глупая! Ему же нельзя верить!»
Сердце болезненно быстро колотилось, слезы застилали глаза, и поначалу бледное пятно, возникшее позади Сэма, не привлекло никакого внимания. Потом пятно шевельнулось, и у Мишель по спине пробежал мороз - из темноты на нее смотрела жуткая маска.
- Какая отвратительная игра, – сказала маска сухим, похожим на шелест мертвой травы, голосом. – Плохой ты актер, Гордон.

Дорогой читатель!
Прости меня за столь давнее обновление сериала.
Был сложный период жизни, и творчество очень долго оставалось без внимания.
Если тебе есть что сказать, прошу в мой дневник​

 

[Джемма]

***​

Мишель не сразу признала в маске землистого цвета живое лицо. Мало того, она не сразу поняла то, что это лицо принадлежит Жану, настолько оно шокировало черными кровоподтеками и рваными ранами.Один его глаз почти не открывался, второй смотрел из-за оплывших век, не моргая и испепеляя лютой ненавистью. От неожиданности и испуга Мишель оцепенела, прижав к груди холодные руки. Должно быть, глядя на нее, Сэм догадался о происходящем за своей спиной, потому что прозвучавший в следующую секунду голос не стал для него неожиданностью.
- Какая отвратительная игра. Плохой ты актер, Гордон, - прохрипел Жан сквозь ссохшиеся губы и выплюнул выбитый зуб. - Она не верит тебе больше, зря стараешься.
Сэм раздраженно поморщился.
- Я знаю, что тягаться с твоим талантом бесполезно, но с Мишель как-нибудь разберусь. Она и сама скоро все поймет, - не оборачиваясь, сказал он.
Жан побагровел, наклонился вперед и ухватился за сухую траву, собираясь подняться.
- Отойди… - ноги его не послушались, лицо перекосило то ли от ярости, то ли от боли. Тяжело опустившись обратно на землю, Жан размазал рукавом по щеке кровь, вытекшую из сломанного носа. – Отойди от моей жены, сукин ты сын! Если не сделаешь этого, я вышибу тебе мозги!
Мишель надсадно вздохнула сквозь удушливый комок в груди и посмотрела на Сэма. Несколько минут назад она рыдала, желая, чтобы он исчез раз и навсегда, но теперь ее просто парализовало от одной мысли о том, что он удалится хотя бы на шаг. Неизвестно, почувствовал ли Сэм это или успел заметить невольную мольбу во взгляде, но, выслушав угрозу в свой адрес, неспешно развернулся, загораживая ее собой.

- Послушай, ДюВаль, - проговорил он, не скрывая отвращения. – Последнее, что мне хочется делать в жизни, - это видеть тебя и общаться с тобой. Давай так: избавим друг друга от неприятной компании и уйдем каждый своей дорогой.
Оказавшись за широкой спиной, как за стеной, не позволяющей разъяренному мужу добраться до нее, Мишель куталась в рубашку. Ей казалось, что так она сможет скорее согреться и унять озноб, словно его причиной была лишь прохлада осеннего вечера. Она услышала, как Жан фыркнул, и до нее донесся его нервный голос:
- Я буду решать, кто, куда и с кем пойдёт.
Последовавшее молчание длилось не более пяти секунд, но Мишель оно показалось неимоверно долгим и гнетущим. Стиснув холодные пальцы в кулачки, прижав их к губам, она ожидала ответа Сэма. Среди хаоса, который творился в ее голове в тот момент, оформилась одна единственная мысль, и Мишель с надеждой ухватилась за нее. «Ты не позволишь Жану ко мне приблизиться, не позволишь снова прикасаться ко мне!» Но молчание продолжалось, и паника, как вакуум, неминуемо засасывала, заставляла содрогаться все тело. От этого прелый лесной воздух стал тяжелым, и дышать им удавалось с огромным трудом. «Ты же не позволишь Жану ко мне приблизиться? Ты же не позволишь ему снова прикасаться ко мне?»
- К чему все усложнять? - произнес Сэм и почему-то сделал небольшой шаг назад. - Неужели ты до сих пор не понимаешь, во что уже успел влипнуть?
Жан покачал головой.
- Я не позволю снова увести мою жену, - сказал он, растягивая слова.
Сэм сделал еще один шаг назад, выталкивая Мишель из вакуума, и она поняла, что от ее глаз скрывается нечто, что заставляет его отступать, вместо того, чтобы в два счета справиться с едва живым Жаном. Ей было страшно вновь увидеть лицо мужа, но неизвестность пугала больше, и она выглянула из-за широкого плеча, пересилив себя. Жан все еще сидел на земле и держался правой рукой за левую сторону груди, как если бы у него болело сердце, однако на лице его застыло выражение, абсолютно не похожее на выражение лица человека, испытывающего болезненные ощущения. Он улыбался, если тот оскал можно было назвать улыбкой, и держал руку вовсе не на сердце - он держал ее во внутреннем кармане куртки. Мишель стало дурно. За ту секунду, пока рука следовала из кармана наружу, тягостное предчувствие холодом прокралось под одежду, проникло сквозь кожу и застряло в венах острыми льдинками.
- По-моему, я довольно ясно все сказал! - закричал Жан неожиданно громко и выбросил руку вперед. - ОТОЙДИ ОТ МОЕЙ ЖЕНЫ!
Льдинки, подхваченные током крови, мгновенно добрались до сердца и вонзились в него с чудовищной скоростью, заставив ее в ужасе отшатнуться и зажмуриться – на нее смотрело дуло тускло поблескивающего пистолета.
- Не устраивай киношных сцен. Успокойся и выкинь эту штуку подальше, ладно? – тихо проговорил Сэм, снова медленно отступая назад и отталкивая собой оторопевшую Мишель. - Если пристрелишь меня, то наживешь еще одну серьезную проблему.

​

Жан сделал очередное усилие и все же поднялся на ноги, держа оружие в вытянутой руке.
- Ошибаешься, - криво улыбнулся он. – Пристрелю тебя, и одна моя серьезная проблема исчезнет.
Мишель не могла видеть лица Сэма, но его прямая спина выдавала сильнейшее напряжение.
- Я бы на твоем месте о другом заботился и больше думал, как спасти свою шкуру, ведь бежать есть от чего. Пересказывать твои грешки я не стану, это слишком долго, да и тебе от этого выгоды никакой, верно?
Мишель встретила на себе тяжелый взгляд мужа. Он щурился, как будто прикидывал то, что мог знать Сэм, и весь ущерб, который могли нанести его слова.
- Чего ты добиваешься? – угрюмо хмурясь, спросил он.
- Оставь Мишель в покое и уходи. Я не пойду за тобой, искать тебя не буду и мстить не стану. Обещаю.
- Шутишь?! - Жан по-бычьи наклонил голову, яростно сверкая единственным, налитым кровью, глазом. - С чего ты взял, что я оставлю ее с тобой? С чего ты взял, что я тебя отпущу? Я пристрелю тебя, и ты останешься гнить в этом лесу, понял, щенок? Как только ты сунулся в нашу жизнь, все полетело к чертям! Ты виноват в том, что моя жена меня ненавидит! Ты разрушил наш брак! Если бы не ты, у нас все было бы хорошо!
Сэм развел руками и снова отступил назад. Мишель послышалось, что он усмехнулся.
- Разве можно разрушить то, чего никогда не было?
- Ты… - Жан подавился от возмущения, – да как ты смеешь?! Ты вторгся в нашу жизнь, ты украл мою жену! Ты трахал ее! - он охрип. – А она моя! Моя! Я ее люблю!
Мишель морозило. Прижимаясь лбом к спине Сэма, она мысленно молила его сделать что-нибудь, чтобы все прекратилось, и зажмуривалась от каждого резкого выкрика мужа.
- Именно поэтому она сейчас вся в синяках и перепугана до смерти? Дурная привычка, а, ДюВаль? – гневно спросил Сэм, повышая голос, словно совсем забыл о наведенном на него пистолете. – Может, пора очнуться и трезво посмотреть на все, что происходит? Может не любовь это вовсе?
Губа Жана дернулась, как у оскалившегося хищника.
- Что за бред ты несешь? Я люблю ее так, как тебе и не снилось, слышишь, сопляк? Да что ты вообще знаешь о любви? Что ты знаешь о жизни? Ты и жизни-то не видел! А я держу твою жалкую и никчемную жизнь сейчас вот где! – Жан показал стиснутый кулак.– Мне нужно было пристрелить тебя еще там, в Шпице. Ты появился на пороге моего дома, пялился на мою жену и слишком много болтал! Но я дурак, я просчитался! - он с досадой стукнул себя в грудь. – Слишком затратным и ненадежным оказался план, и все полетело псу под хвост!

​

Мишель пыталась вслушиваться в разговор, но происходящее безумие пугало ее до полуобморочного состояния. Она была уверена, что только поэтому смысл последней сказанной мужем фразы остался непонятен, и сама фраза прозвучала совсем не так, как она ее услышала. А Жан все говорил и наступал, сокращая то расстояние, которое Сэм шаг за шагом успел увеличить. Наставив пистолет на соперника, он чувствовал, что перевесил чащу весов превосходства в этом раунде в свою сторону, и это придавало ему непоколебимой уверенности.
- А знаешь что? Плевал я на тебя и на всех остальных. Я могу сделать все, что захочу! - он раскинул руки в стороны, будто пытаясь этим жестом показать, насколько он всевластен. – Почему? Потому что у меня есть деньги, а они могут все. Раздобыть телефон и ключи из хранилища? Пожалуйста! Купить красотку-блондинку? Проще простого! Она не особо раздумывала и написала пару-тройку интереснейших строк! Твоя девка - неплохая сочинительница, только вот продается задешево.
Жан расхохотался. Издевательский смех полетел в темноту, зацепился за ветки деревьев и рассыпался на холодные осколки эха. Мишель съежилась. Она все еще не понимала, о чем идет речь, но заметила, каких усилий стоило Сэму не поддаться на провокации и остаться стоять на месте, судорожно стискивая пальцы в кулаки. Он словно натолкнулся на ядовитую змею, которая любое резкое движение могла расценить как сигнал к нападению. Сейчас любое движение вперед грозило ему выстрелом практически в упор.
- Я не собираюсь обсуждать твое несомненное могущество, ДюВаль, - произнес он глухим от подавляемого гнева голосом. – Я только хочу, чтобы ты понял, насколько погряз в своих иллюзиях, и сдох от разочарования.
- Неправда! - воскликнул Жан с абсолютной уверенностью в том, что говорит. - Она будет со мной и будет счастлива!
Мишель услышала, как Сэм устало вздохнул. В этом вздохе ей почудилось принятое не в ее пользу решение.
«Нет! Нет! Не отдавай меня! Ты не можешь так поступить со мной!» – завопила она безмолвно, но ни рукой, ни ногой двинуть не могла.
- Тогда… для начала… будь с ней предельно честен, - заговорил он вновь, и Мишель успела умереть.
«О, скажи мне, что не для этого ты вновь появился! Не отдавай меня!»
- Расскажи ей о Софи.
Изумление вернуло ей способность двигаться. Она вскинула голову, глядя в затылок Сэма, и отказывалась верить своим ушам.

​

Незнакомое женское имя она посчитала бредом потерявшего рассудок мужа, но услышать от Сэма никак не ожидала. Жан, похоже, тоже, потому что его мертвенно-бледное лицо вытянулось.
- Ч-что?.. Повтори, что ты только что сказал?! Софи? Откуда ты знаешь о Софи? - лихорадочно пробормотал он, но вспомнив о присутствии Мишель, метнул на нее растерянный взгляд. Видимо, она не должна была слышать то, что вырвалось у него в замешательстве. Кровь бросилась в голову, его щеки стали пунцовыми. - Заткнись! - затряс он пистолетом и, потеряв равновесие, пошатнулся. – Я сказал, заткнись! Ты бредишь, чертов псих! Мишель, не слушай его! Он бредит! Иди ко мне!
Мишель вздрогнула от режущего слух крика и зажала уши ладонями.
- Мишель! Пойдем! Пойдем со мной! Он же ничего не сможет дать тебе, у него ничего нет, ни работы, ни денег, ни имени! Ты ведь не хочешь быть с этим нищим? Пойдем, слышишь?
Ее подташнивало от ужаса.
- Нет! Не пойду! - замотала она головой и сорвалась на крик. - Я не пойду с тобой! Никогда! – в каком-то внезапном, безрассудном порыве она ринулась вперед, надеясь докричаться до мужа, как будто тот стоял на другом краю пропасти, разделяющей их и не позволяющей услышать друг друга.
Сэм перехватил ее и вновь затолкал за свою спину. На это Жан взбешенно раздул ноздри и вскинул руку, которая непослушно раскачивалась из стороны в сторону, словно держать оружие ей было не по силам.
- Хватит. Опусти пистолет, - хрипло произнес Сэм.Он нервничал, был бледен, но не оставлял попыток заставить Жана одуматься.Другого варианта у него не было. - Можешь убить меня сейчас, увезти Мишель силой и держать на цепи до скончания дней, но каждый раз, когда будешь смотреть на нее, ты будешь видеть в ее глазах только страх и ненависть. Ты же не этого хотел. Не такой судьбы ты для нее желал, правда?.. Опусти пистолет. Хватит калечить жизни. Свою - в том числе.
Презрительно фыркнув в очередной раз, Жан совладал с рукой и прицелился, но его палец, коснувшись спускового крючка, замер, как будто на последнее движение ему не хватило сил. Опешив, Жан провел ладонью по глазам и стиснул зубы, однако оружие снова не поддалось и оказало непреодолимое сопротивление. Это сопротивление Жан вдруг ощутил внутри себя, чуть ниже ребер. Оно свело в комок внутренности и как инородное тело, мешалось, вызывало испарину на лбу и недоумение. Нужна была всего лишь секунда, чтобы прозвучал выстрел и поставил точку во всех неприятностях, но Жан никак не мог отвоевать ее у своей внезапной нерешительности. В конце концов, он прорычал проклятие, опустил пистолет и, потирая липкий от пота висок, застыл.

​

Лес накрыло плотной тишиной. Исчезли все звуки и запахи, остались лишь мгновения, обернувшиеся бесконечностью, заставляющие ощущать время каждой нервной клеточкой, каждым нервным окончанием. Мишель, увязшая в этой тишине, как в болоте, едва нашла в себе силы сделать вздох и поднять глаза на Сэма. Он стоял впереди, широко расставив ноги и расправив напряженные плечи, бледный и вымотанный, но все еще готовый к любому удару. Не отрывая настороженного взгляда от Жана, чуть повернув голову в ее сторону, он что-то шептал одними губами.
- Беги! – разобрала Мишель не сразу и машинально оглянулась.
Поляну окружали кусты, уже по-осеннему ржавеющие, но еще не растерявшие свой лиственный покров, и все это время Сэм отталкивал ее именно к ним. Всего лишь пара шагов – и они помогут скрыться из поля зрения на несколько секунд, укроют своей тенью и подарят шанс спрятаться в темном лесу... Но такой шанс был только у нее, поскольку Сэм бежать не собирался. Он знал, что просто не успеет этого сделать. Мишель закусила губу и затрясла головой, не желая даже думать о том, чего будет стоить ее побег, и дрожащими пальчиками коснулись его раскрытой ладони. Широкая, теплая ладонь сжала их в ответ.
- Беги и спрячься! - настойчиво повторил он.
Ладонь выпустила пальчики.
- Беги!
Горячая слезинка сорвалась с ее ресниц. Почему он требует от нее невозможного?! Она не сделает тех двух шагов к своему спасению, она не сможет их сделать, зная, что он останется здесь один на один со смертью! Она не уйдет, она хочет быть с ним, хочет верить ему во второй, в третий, в тысячный раз! Какая разница, что будет потом, если сейчас он рядом?
- Нет! - должно быть, устав от изматывающих эмоций, Мишель сказала это слишком громко.
Жан тут же поднял голову и, конечно же, не мог не увидеть, с каким трепетом маленькая ручка его жены тянулась к руке другого мужчины.
- Я надеюсь, ты приняла правильное решение, девочка моя, - сказал он негромко, глядя из-за оплывших век налитыми кровью глазами-льдинками. Его взгляд походил на гипнотический взгляд удава, повергающий в ступор свою жертву.
Этот взгляд Мишель видела много раз, и каждый раз он пугал ее до онемения в пальцах и мороза по затылку, до необъяснимой, молчаливой покорности. Теперь же ее подташнивало от ужаса и от осознания того, что все происходит из-за ее слабости и нерешительности.
- Приняла! – выпалила она, не замечая предостерегающего жеста Сэма. - Да, я приняла решение, и с этой секунды я не изменю его, что бы ты не делал! Ты не нужен мне! Ни богатый, ни бедный ТЫ мне не нужен!
Выкрикивая эти слова, Мишель желала лишь того, чтобы человек, брак с которым не сложился, услышал ее, но она не подозревала, что подобные слова он слышит не впервые. Слетев с ее губ, они оказались подобны удару ножом в самое сердце, в старый, но еще ноющий шрам. Жан оторопело приоткрыл рот и быстро заморгал, словно в глаз ему что-то попало. Его лицо отразило невероятное удивление, которое сменилось глубокой горечью, и через мгновение все чувства исчезли под пугающей маской безразличия.
- Что же, девочка моя, это мы еще посмотрим, - прошептал он и перевел стеклянный взгляд на Сэма. - Хочу поблагодарить тебя за лекцию, док, но лечить меня бесполезно, это не поможет… ни мне, ни тебе.

​

Мишель увидела, как в уголке его заплывшего глаза блеснула слеза. Леденящее чувство тоски сдавило сердце. Она дико закричала, вцепившись в руку Сэма, но сама себя не услышала. В следующее же мгновение прозвучало два оглушительных хлопка, взметнувшие в небо несколько потревоженных птиц.

Дорогой читатель!
Если тебе хочется обсудить серию, добро пожаловать в мой дневник​

 

[Ornela]

Сериал не обновлялся более шести месяцев. Закрыт. Перенесён в архив.