- Привет! - тут же отозвалась она, - Дед говорил, что ты... вы нам поможете. Старые обои я уже ободрала, пойдёмте теперь клеить новые. А потом... попереносите нам, пожалуйста, мебель снизу, а то мы с ним не дотащим.
Хм... десять утра, а она уже обод... удалила старые обои. Шустрая девочка, ничего не скажешь.
- Хорошо, дайте мне пять минут, я переоденусь и поднимусь к вам.
Она с готовностью кивнула и умчалась наверх.
«Да-а, пять минут это я погорячился», - подумал я, разглядывая полки с триновой одеждой. За пять минут выбрать какой из этих суперярких тряпок прикрыться довольно проблематично. Хотя... надо ведь одеться в то, что не жалко, так что подойдёт любая.
За всеми хлопотами даже не успел осознать причину мрачного настроения, которое фоном просвечивало сквозь, казалось бы, спокойное благодушие. Но между первой и девятой ступенькой отделявшей второй этаж от третьего, я, конечно же, как следует вспомнил и только усилием воли заставил внутреннего стенальщика заткнуться до поры до времени. Это пройдёт.
Мы принялись за работу. Вопреки ожиданиям, Кэйли оказалась не весёлой хохотушкой, а весьма сосредоточенной и в чём-то даже сердитой девой, которая неодобрительно на меня поглядывала, когда я не совсем встык умудрялся приложить промазанную клеем обоину или, что совсем ни в какие ворота, ляпал клеем на лицевую сторону. Хотя я вполне справедливо считал, что для первого раза справляюсь вполне неплохо и даже объяснения понял моментально. Да, мог бы подумать ещё месяц назад, что окажусь в новом мире и, имея какие-то магические способности, стану подрабатывать поклейкой обоев в бывшей собственной комнате, забранной за долги.
Тем не менее, обои со временем кончились, были равномерно и, по возможности, правильно распределены по стенам. Мы с Кэй оглядывали проделанную работу. Я не без гордости, а она как-то неодобрительно опустила голову.
- Тебе не нравится? – немного обиженно поинтересовался я
- Всё хорошо, - мрачно ответила она
- Непохоже.
- Не приставай ко мне, - начав говорить раздражённым тоном, Кэй вдруг осеклась, - извини. Просто не трогай меня, ладно? Мне нужно пять минут.
Она стояла, отвернувшись, крепко сцепив руки и сосредоточенно глядя мимо них внутрь себя, настолько глубоко погрузившись, что никак не отреагировала на то, что я вышел из комнаты, хотя умудрился на пороге споткнуться о лишний рулон обоев.
В тот день я больше её не видел, когда стал переносить и устанавливать мебель под чутким руководством мистера Бёрка, её уже не было в доме
А когда работа была окончена, обещанный гонорар получен, я с удовольствием поел, отправился в душ, а потом улёгся в постель с утренней книжкой, до которой так и не добрался. Но только-только собрался всё же перевернуть первую страницу, как мне снова этого не дали сделать.
- Трин? – робко поскреблась в двери Эсти. Ага, это был именно её голос.
- Да, - обречённо ответил я.
Она вошла, кстати, я почти обалдел, потому что перемены во внешнем виде были разительными. Никогда бы не мог подумать, что Дижон так положительно влияет на женскую красоту.
- Я пришла извиниться, - она неловко топталась недалеко от двери, но я сделал приглашающий жест и она всё же оторвалась от косяка и робко уселась в кресло, - мне, честно, очень стыдно, что я так с тобой поступила.
- Как со мной поступила? – удивился я. Неужели она считала нас парой?
- Ну… я с твоим соседом…
- И что?
- Так ты не сердишься? – воссияла она.
- Ни капли. Скажи только, у вас с ним всё хорошо? Тебе нравится?
- Да, - она скромно опустила глаза, - извини, что мы так… заняли твою кровать. Бельё я поменяла и… деньги, которые остались от уплаты хозяйке в тумбочке.
- Вот и славно. Я даже рад, что так получилось, - ага, лежбище теперь исключительно в моём распоряжении, - в смысле, никогда Дижона таким не видел.
- Правда? – снова улыбнулась она, - Знаешь, он мне предложил переехать к себе.
Да уж слава богу, конечно. Мы ещё немного пообменивались любезными заверениями, во взаимном благополучии, и она удалилась. Фух. Как гора с плеч, если честно. Совершенно не знаю, почему так на неё реагирую, но все поползновения к моей персоне с её стороны, вызывали почему-то не волнение, а оторопь.
Потом дни потекли бесконечной своей чередой. Я озаботился поисками работы, правда это выражалось в том, что часами сидел, просматривая вакансии, и никак не мог решиться позвонить ни по одному из указанных телефонов. Любые предложения, касающиеся умственного труда отметались мной сразу же, во-первых, нужно хорошо уметь читать как минимум, а мне всё ещё сложновато было быстро складывать местные закорючки в удобоваримую информацию, а во-вторых, даже не то что образования, знаний о здешнем мироустройстве у меня было чертовски мало. Любая неосторожная фраза и того и гляди, заподозрят во мне синдром. Помимо сфер обслуживания, официантов, продавцов и иже с ними (куда мне тоже был путь заказан, там нужно постоянно общаться с клиентами, а значит что-то понимать в этом мире) были ещё вакансии, касающиеся низкоквалифицированного труда, так вот, они ещё хуже, например, такие:
- разнорабочий в мир левого толка (куда?)
- контролёр местных плодов (на предмет радиации? Опытным путём? Накормят меня яблоками и будут смотреть, не подохну ли?)
- закрепитель порталов междумирья (даже приблизительно не представляю, как это делается)
А также бесчисленное количество предложений отправиться осваивать очередной найденный мир в качестве фермера, разведчика, строителя и так далее. Это могло бы быть интересным, но мне не хотелось срываться насовсем, ведь так я мог потерять какое-никакое, а жильё здесь и куда потом денусь в случае чего.
А ещё были стоящие особняком вакансии, о которых я боялся даже думать – магические. Их было огромное количество, чуть ли не больше остальных вместе взятых и я так и не понял, то ли здесь так много магов, то ли, наоборот, так мало, что они постоянно нужны.
В общем, я бродил по дому, изнывая от неопределённости и безделья, и на душе становилось всё тоскливее с каждым часом.
Она забирала меня. Как бы я ни противился, как бы ни пытался держаться, как бы ни хотел выкинуть хотя бы из головы, она забирала меня всё сильнее и сильнее. На исходе недели уже был готов лезть на стенку от того, что постоянно перед глазами была она.
Особенно остро ощущалось собственное потерянное состояние, когда воочию наблюдал стремительно разгорающийся роман Эсти и Дижона.
Они менялись друг для друга, становились всё более гармоничными вместе и каждый в отдельности, наслаждались друг другом, никого не замечали в упоительном своём счастье. И контрастом невыносимо чувствовалось собственное одиночество, тянущая, бездонная воронка, моментально сжирающая любую позитивную эмоцию.
Возможно, если бы я был чем-то занят, было бы легче, но заняться было нечем. Даже мистер Бёрк, к которому я уже хотел было сунуться для хоть какой-никакой беседы, уехал на неделю по приглашению на исследование очередного найденного мира.
Миллион раз в день брал телефон и всерьёз собирался ей позвонить, но духу не хватало. Всё и так ясно, приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
В таком ключе проходило время, я впадал в отчаяние, маялся от тоски, кстати, собственное, бедственное финансовое положение, почему-то совершенно меня не заботило.
И вот, когда я ради разнообразия не бродил из угла в угол по комнате, а валялся на лежаке возле бассейна, будучи в самом мрачном расположении духа, справа от меня вдруг расположилась гостья.
- Привет, - произнесла Анви так просто, будто бы обстоятельства нашей последней встречи были самыми, что ни есть банальными.
Я глухо застонал, вот вообще не упало сейчас разбираться с влюблёнными в меня девицами-подростками. Не хочу, нет сил ни на кого, отстаньте все раз и навсегда.
- Ты не беспокойся, я тебя больше не люблю и лезть не стану, - так торопливо принялась объяснять Ан, что я почти устыдился и постарался сменить рожу на что-нибудь благодушное.
- …Это хорошо… наверное.
- Ага. Ты не беспокойся, ты классный, просто я редко кого-нибудь дольше пары-тройки недель люблю, мама говорит, это пройдёт, мне ведь всего шестнадцать… почти. Я почему пришла, хочу сказать тебе спасибо, что вытянул меня и помог. Папа с мамой не нарадуются, потому что я вроде нормальной стала, да. А ещё мама сказала, что они может быть, даже попробуют ещё ребёнка родить, если у неё получится, к целителю записалась. И… Трин, а можно с тобой дружить, а? Я вот честно-честно тебя больше не люблю, просто поболтать хочется с кем-то, а все мои бывшие друзья… ну я с ними тусила ещё до того, а теперь они мне не нравятся.
- Да пожалуйста, - недоумённо пожал плечами я, несколько растерявшись от такого поворота, хотя чертовски рад был слышать о том, что в их семье всё наладилось, даже настроение слегка улучшилось.
- А что ты делаешь? Почему одетый загораешь?
- Да не загораю я, заняться нечем, вот торчу тут просто так.
- Так пошли со мной! Есть такое классное место, я там барменом подрабатываю иногда.
- Кем?!
- Барменом. Ты не думай, я хорошо смешиваю, а пить теперь не буду сама, это я раньше… а сейчас вроде как и незачем. Хотя детям почему нельзя пить, потому что у них тело несформированное, а у меня уже всё сформировалось давно. Ну пошли!
Я нехотя поднялся с лежака. Почему бы и нет? Хуже, чем просто сидеть дома, пялясь в одну точку определённо не будет, так хоть развлекусь, посмотрю на местные бары.
- Тебе чего смешать? – поинтересовалась Ан, встав за стойку и вытурив оттуда какую-то радостно ускакавшую девицу, - Лизетт обрадовалась, что я решила её подменить. Вот тебе карта, только я не всё умею делать, вот эти два последних не смогу и ещё «порывистый ветер» у меня не получится, а в остальном – любой каприз.
Поводив с минуту глазами по строчкам я выбрал тот, название которого как нельзя лучше характеризовало моё внутренне состояние.
- «Полный мрак», пожалуйста
- Хороший выбор, - помигнула мне Анви.
И принялась священнодействовать. Честно говоря, это впечатляло.
- Вот держи, - с гордостью протянула мне бокал с розоватой жидкостью. Никогда не думал, что полный мрак отображается таким цветовым решением, но на вкус понравилось, обожгло мне внутренности знатно.
Потом стали подходить клиенты, приветствуя Ан, она разулыбалась, а я, обернувшись вдруг увидел…
- Извини, Ан, я тут соседку свою заметил, она недавно к нам переехала, - моя спутница едва кивнула, о чём-то увлечённо беседуя с какой-то девицей.
- Кэйли?
Она удивлённо отняла руки от лица.
- Извините, не ожидала здесь увидеть кого-то из знакомых, - развернулась, чтобы уходить, но я, неожиданно для себя схватил её за локоть.
- Мы ведь уже перешли на ты. Совместная поклейка обоев довольно сильно сближает, тебе так не кажется? Не убегай, ничего же страшного не произошло. Хочешь, угощу тебя коктейлем, тут барменом работает моя подруга, ничего так делает, я пробовал и, как видишь, выжил, - знаю, что нёс околесицу, стараясь говорить хоть что-нибудь, только бы не дать ей уйти. Хотя зачем мне это было нужно, не знаю. Может быть, виной тому моя ставшая обострённой чувствительность, из-за которой совершенно непереносимо было сознавать, что рядом находится человек, которому ужасно больно, плюс, это довольно сильно отвлекало от собственных уже порядком поднадоевших внутренностей.
Она смотрела на меня пронзительно чистыми, прозрачными от слёз глазами и, казалось, совсем не слышала, что я там чешу, от чего чувствовал себя ещё большим идиотом, но уже никак не мог остановиться.
А я вдруг стал отводить взгляд. Не потому что внезапно застеснялся, просто пришла в голову мысль, что могу опять упасть в неё, но почему-то этого делать совершенно не хотелось, как если бы умел читать мысли, совершенно не предназначенные для чужих ушей.
- Пойдём наверх, там меньше народу.
Это сказал она, я кивнул и отправился следом, потому что даже о наличии верха тут не подозревал, не говоря же о том, чтобы знать много людей там или нет.
И вдруг… только оттого, что касался её кожи, оттого что шёл рядом, дышал с ней одним воздухом, меня накрыло.
Моментально хватаю, зачёрпываю, захлёбываюсь тёмной грязной мутью, тонкие множественные чёрные нити тянутся далеко-далеко назад…
Прошла пара секунд, не больше, слышу её тихий, торопливый, механически-безэмоциональный голос:
- Я побуду с тобой рядом, ладно? Если хочешь, можешь со мной переспать. К тебе поедем или ко мне, абсолютно всё равно. И если потом больше ничего не будет, тоже не важно, никаких претензий. То, что дед рядом живет, не имеет значения, я никому не скажу и виду не подам. Раз ты мне встретился, то пускай будет так, только не прогоняй сейчас, хорошо?
Всё это она проговорила на одном дыхании совершенно безразличным тоном, внезапно придвинувшись и положив руки мне на плечи. Машинально обнял её за талию. Она была хрупкой, отстранённой и отчаянно больной. Я не упал в её прошлое, но явственно чувствовал, что душа её перекручена, изрезана, сочится сукровицей и стенает при каждом движении.
- Кэй. Что с тобой, Кэй?
- Это неважно. Я давным-давно умерла, отмучилась и отболела, только тело не согласилось и таскает меня по свету, хотя моё место в могиле.
Голос всё так же бесстрастен, но руки… Левая лежит у меня на плече, а пальцы правой настолько нежно и чувственно гладят мои волосы, что никак не вяжется с её неестественно прямой напряжённой спиной, которую чувствую под своими ладонями.
Ничего не могу понять, в день нашего знакомства она казалась мне другой, живой, весёлой, одетой в нарядное платье, с замысловатой причёской и блеском в глазах, а сейчас же она являла собой бледную тень, ходячего мертвеца, зачем-то вытащенного из склепа.
И в то же время мне совершенно не хотелось прекращать объятие, хотелось схватить её сильнее, теснее прижать к себе, с силой впиться в губы, сдёрнуть тяжёлую юбку и желание это было настолько сильным, что ему было практически невозможно сопротивляться. Я всё же отстранился, тяжело дыша, взял её за кисть и потащил к диванчику, стоящему неподалёку, попутно отметив взглядом, что те немногочисленные посетители, которые ещё были на втором этаже, благополучно его покинули. Краем уха услышал какой-то неясный гул внизу, но не обратил внимания.
Странный зелёный свет от ламп окутывал нас, делая всё ещё более нереальным и призрачным, сердце в унисон сжималось от какой-то непередаваемой боли, но в то же время чётко осознавал, что боль эта не моя. Её веки постепенно опускались, того и гляди заснёт или потеряет сознание.
- Кэй… Кэйли, - почему-то повторение её имени доставляло мне удовольствие.
И всё-таки въехал в неё. Не так, как раньше, без картинок, неизвестно откуда берущегося знания, без обстоятельств её жизни и причин состояния, просто стал чувствовать как себя. Как стонет давней застарелой тоской иссечённое рубцами сердце, как окаменевшие глаза пытаются подавать хоть какие-то признаки жизни, какой стылой, грязной, затхлой темницей стала её собственная внутренняя суть.
А потом понял, что совершенно не хочу выпускать из своих рук её безучастное, бесконечно уставшее тело, невероятно измотанную душу. К тому же, за всё это время я ни разу не вспомнил о… и теперь не буду. Наклонился и осторожно раздвинул губами её мягкие, податливые губы. Она тонко вздохнула и её ладонь на моей кисти ожила, осторожно сжимая мои нервные пальцы.
Потом мы поехали ко мне.
