Ливень хлестал по лицу, застилал глаза, а конюх отчаянно соображал, что делать дальше:
– Илинка! Вы слышите меня? Сейчас хватайтесь за меня! Я отпускаю корягу! Я отпускаю, вы забираетесь на меня и хватаетесь за нее сами, хорошо?! Под ней есть кочка, спасайтесь! А потом кричите, я уверен, что вскоре вас найдут!
И решение было таким очевидным и чудовищным одновременно – лишь на миг Илинка схлестнулась своим испуганным взглядом с отчаявшимся взглядом Янко. Он разжал пальцы. Хрупкое деревце распрямилось, а юноша попытался плашмя лечь в трясину, дабы девушка сумела хоть как-нибудь забраться на него. Он никогда не был трусом... Не знал, где его настигнет смерть, и как бы ни мечтал дожить до самой старости в своем доме в окружении детей и внуков – от чего-то всегда полагал, что его кончина будет гораздо ближе. Неужели так скоро?
Илинка сперва не сообразила, что произошло и зачем ее спаситель вдруг прыгнул в болото. Она не могла понять чего он хотел, потому как от страха уже просто совсем ничего не осознавала. Но когда до нее все же дошел смысл действий Янко, из глаз девушки вновь хлынули слезы от страха и паники – теперь они оба погибнут! Оба! Конюх уже погружался в трясину, но его ладонь все еще сжимала руку девушки, а непослушные губы вдруг зашептали:
– Забирайтесь на меня, доамна... Вы не должны погибнуть. Простите... Простите меня за то, что я не уследил... – его голос дрогнул, а Илинка, отчаянно замотав головой, схватилась дрожащими пальцами за одежду юноши, не зная откуда взять силы на то, чтобы исполнить его приказ. Если она выберется, он утонет? Он не может утонуть!
– Я не могу так, я...
– Я умоляю вас! Сейчас же цепляйтесь за меня! – и под его мучительный рык Илинка все же впилась в руки молодого человека, чтобы выбраться. Она вскрикнула, когда Янко от тяжести ее тела еще больше погрузился в болото. Но он не позволил бы девушке вновь завязнуть, и подтолкнул к дереву, за которое та с трудом ухватилась. Стоило Илинке ощутить под ногами кочку, как из ее глаз вновь полились слезы:
– Янко... – она обернулась так резко, что опять едва не упала. Юноша пытался выбраться сам, но от неловких движений болотная жижа лишь плотнее облегала его. – Нет, не смей сдаваться! Попытайся... Перевернуться ко мне, пожалуйста! – но от понимания того, что одна не сможет вытащить его, Илинка зашлась в ужасных рыданиях. Янко уже почти целиком погрузился в чертову трясину. Он уже не шевелился, но это не помогало ему, лишь растягивало агонию – он знал, что ей одной не справиться. И вдруг его осенило:
– Илинка...
– Что? – едва слышно ответила девушка, резко вскинув голову. Янко скривился, попытавшись высвободить хотя бы одну руку:
– Там на лошади... Кажется, есть сумка, посмотрите, если я ее не оставил в замке, попробуйте... Там веревка!
Окрыленная призрачной надеждой на спасение, Илинка поднялась, со страхом огляделась вокруг, дабы выискать какие-нибудь кочки, по которым смогла бы добраться до берега. И ведь осознавала, что второй попытки у нее уже не будет, и оступись она сейчас — им обоим конец:
– Ты главное не шевелись, хорошо...? – и сделав первый шаг, пусть и не уверенно, но быстро, шумно выдохнула, почувствовав более менее твердую землю. Еще шаг... И берег казался таким близким – это позволило ей увериться в своих силах и через считанные секунды все же достигнуть суши. Илинка побежала к лошади, стоявшей чуть поодаль. Конь испуганно заржал, но девушка ловко перехватила поводья, заставив его успокоиться. Дрожащими руками она расстегнула прицепленную к седлу сумку, и достав оттуда веревку, облегченно крикнула:
– Нашла!
– Скорее!!! – и крик Янко заставил ее тут же метнуться обратно к болоту, возле которого девушка замерла и принялась разматывать веревку, дабы суметь закинуть ее в руки конюха.
– Лови же! – она бросила ту в болото, и Янко подался за ней, увязнув едва ли не по самое горло. Но не поймал. И судорожно вытягивая веревку обратно, девушке было даже страшно подумать о том, что она может не успеть! Нужно было собраться! Сейчас же... Она кинула веревку снова и вскрикнула от радости, когда юноша, наконец, схватился за нее, обмотав вокруг своей руки. Илинка подбежала к лошади и привязала веревку к седлу, потянув за поводья:
– Идем... Давай же, пошел! – и вместе с конем, ведомым девушкой прочь от болота, начал выбираться Янко. Топь отпускала его тяжело, словно не желала сдаваться и освобождать из плена нерадивого путника. Но ноги конюха все же достигли земли, он отпустил веревку и замер, попытавшись отдышаться. Дождь хлестал с неистовой силой, но юноша почти ничего не чувствовал кроме дичайшего озноба, сотрясавшего тело.
Илинка подбежала к Янко и упала перед ним на колени, абсолютно уже ничего не понимая от ужаса. Они живы... Спаслись!
– Доамна... – его голос прозвучал совсем хрипло и едва слышно. Янко вскинул грязное лицо к лицу девушки, и, осознав, что они оба спасены, слабо улыбнулся. Застонав, он попытался подняться. – Вы спасли мою жизнь... Вы такая храбрая, я обязан вам теперь... – и его взгляд уже лучился таким невообразимым поклонением, а улыбка была такой искренней, что девушка не смогла не улыбнуться в ответ:
– Нужно как-то возвращаться. Твой конь остался жив, а вот мой...
– Все позади, госпожа, слышите...? – и Янко посмел сжать ладошку Илинки в своей большой ладони, завороженно отметив, какими маленькими были ее тонкие и изящные пальчики. Словно у принцессы... С отважным храбрым сердцем. Конюх поднялся, и хоть ноги его все еще были ватными, помог встать Илинке. От дождя грязь не засыхала, и мутными разводами стекала по их лицам, застилая глаза. Дорога была размыта, отчего идти по ней было практически невозможно. Подсадив девушку, юноша помог ей взобраться на коня:
– Нужно возвращаться, скорее укрыться от непогоды, до города все еще далеко, но...
– Прости меня, я... Я не хотела, чтобы так все получилось.
– Я сам виноват в том, что рискнул ехать через лес, тем более в такую погоду, поэтому давайте просто... Скорее будем выбираться отсюда, хорошо?
И уже молча, едва переставляя ноги, Янко повел лошадь обратно в сторону замка и старался не думать о том, что могло бы произойти с ними. Мрачный лес будто еще сильнее сгущался, не позволял даже рассмотреть пути, по которому они шли. Казалось, ему не было конца. Нет, Янко знал, в какой стороне находились бырцовские владения, вот только идти было почти что невозможно:
– Янко... Еще долго? – тихий голос госпожи заставил юношу встрепенуться, оглядеться по сторонам, но он лишь разочарованно поджал губы:
– Да, доамна, идти еще далеко.
– Там какая-то хижина! – девушка махнула рукой в сторону замеченной покосившейся избы.
Янко даже замер, попытавшись припомнить, откуда она могла бы здесь вообще быть. Он же знал почти каждое дерево в этом лесу, но хижину никогда не видел прежде. Девушка спрыгнула с коня, и, схватив юношу за мокрый рукав, потянула в сторону дома:
– Давай переждем грозу, пожалуйста, хотя бы немного! – и они оба прекрасно понимали, что в такую непогоду ни за что не доберутся до замка так просто. И тогда они побежали, чтобы спрятаться под широким козырьком. Янко отцепил от седла свою холщовую сумку и ступил к двери, прежде на всякий случай громко постучав. Та распахнулась со скрипом, словно разрешив войти незваным гостям, и юноша шагнул первым.
Несмотря на то, что снаружи строение выглядело ветхим и хлипким, внутри было сухо и даже почти не холодно. Крыша протекала лишь в дальней части дома, а густой слой пыли на старой деревянной мебели говорил о том, что за этим местом уже давно никто не ухаживал. Вещи были раскиданы по полу, все вокруг была опутано витиеватой паутиной, которую юноша смахнул, чтобы госпожа смогла присесть.
Илинка зябко поежилась, но, оказавшись в сухом месте, почувствовала себя лучше и устало опустилась на какой-то деревянный ящик. Дом сложно было назвать жилым – то скорее был старый сарай, где беспорядочно валялись всевозможные предметы, а плотные шторы скрывали за собой грязные, пыльные стекла, сквозь которые невозможно было ничего рассмотреть. Вечерело, а ливень все не прекращался. Так ни словом и не обмолвившись с девушкой, Янко озирался по сторонам в поисках чего-нибудь, что позволило бы им хоть немного осветить эту ветхую лачугу. Он чиркнул мокрой спичкой по наждачной бумаге, которую достал из сумки, и пусть не с первого раза, но комната, наконец, озарилась тусклым светом. Юноша обнаружил на полуразвалившейся печи старую свечу и зажег ее:
– Я раньше не видел этого дома... Никогда бы не подумал, что в этой чаще кто-то мог жить, – он, замолчав, обернулся к дрожавшей девушке и, подойдя к ней, опустился на колени.
Ее волосы были мокрыми, а лицо влажным от дождя, она была вся перепачкана в болотной тине, но казалась ему самой прекрасной на свете. Нет, он не испугался за свою жизнь, хоть и знал – случись что с госпожой, его явно казнили бы. Просто при мысли о том, что по его вине могла бы погибнуть совершенно юная, и без того несчастная девушка, Янко содрогался от ужаса и благодарил Бога за то, что он уберег их от беды.
– Сколько же нам придется пробыть здесь? – прошептала Илинка, обхватив свои плечи руками. Одежда на ней была грязной и мокрой, и ее бил сильный озноб.
– Вам холодно? Нужно... Наверное, попытаться растопить печь, вот только здесь нет поленьев... Совсем нет, – Янко поднялся, не в силах смотреть в усталое лицо девушки, ведь его самого лихорадило от холода и сырости. Нужно было придумать, как согреться. Конюх принялся переворачивать все вверх дном, и, наконец, обнаружил старый сундук с тряпками. Чихнув от взметнувшейся в воздух пыли, Янко на миг задержал в руках какое-то покрывало и встряхнул:
– Вот, смотрите, что я нашел, доамна! Укройтесь, будет теплее... – он протянул его девушке, та принялась неловко кутаться в него, а юноша покачал головой и тихо продолжил. – Нет, так не пойдет. Вы вся мокрая. Может, тогда посмотрите сами какую-нибудь одежду? Там вроде есть.
Илинка, растерянно кивнула, согласившись с тем, что толку от тряпки действительно мало, и принялась сама осторожно вытаскивать из сундука вещи:
– Мне так жалко утопшую лошадь...
– Этот конь был чудесным скакуном.
– Они все очень много значат для тебя... – Илинка перехватила расстроенный взгляд юноши, и сбивчиво прошептала, вновь склонившись над одеждой, дабы он не увидел ее подступившие слезы. – Мне очень жаль, что все так получилось, это моя вина... Если бы я не ослушалась тебя, все было бы иначе. Все было бы хорошо...
– Моим долгом было спасти вас, вашу жизнь.
– А здесь, кажется, раньше жила семья... С ребенком, – она с улыбкой отложила детское платье в сторону и достала изрядно поношенную, затертую местами рубаху. – А это тебе... Тоже переоденься.
Янко неловко взял протянутую ему вещь, и благодарно улыбнувшись, принялся расстегивать на себе свой грязный кафтан. В тусклом свете его загорелая кожа отливала золотом, и когда Илинка, обернувшись, протянула юноше еще и брюки, то невольно скользнула взглядом по его фигуре, отчего ее щеки залились румянцем. Он был невообразимо красив.
Мускулистое, сильное тело было идеально сложенным, и Янко становился еще привлекательнее, когда его лицо озаряла совсем мальчишеская улыбка. Но Илинка все же резко отвернулась и заговорила через чур громко, словно хотела возвратить свои мысли в нужное русло:
– Бужор рассердится. Прошлой ночью я и без того попала к нему в немилость, а уж теперь... – она усмехнулась, прижав к груди найденное старое платье, и поднялась. Янко застегнул пару пуговиц, что остались на рубахе, и с улыбкой покачал головой:
– Вы не переживайте, авось мы вернемся раньше, чем он приедет из города. Бывало, хозяин и на недели пропадал, а когда уезжал вместе с Марку, в замке едва ли пир не закатывали, – он с ухмылкой подхватил свечу и подошел к Илинке, остановившись слишком близко. Девушка подняла глаза на юношу, лицо которого озарялось тусклым пламенем свечи, и невольно улыбнулась тому, как он сам смотрел на нее. Янко словно завороженный почти не дышал от того, насколько близко было прекрасное лицо его госпожи. И бушевавшая вне этой хижины гроза словно отрезала их от всего мира, призвав забыть о том, что же происходит вокруг. Кто они... Где?
– Янко... – и она позвала его так тихо, что конюх даже не сразу смог оторвать взгляд от губ доамны.
– Да, госпожа?
– Я бы хотела...
– Хотела?
– Переодеться. Отвернись.
– О, да, я... Конечно же, я... – он отшатнулся едва ли не в страхе и отвернулся от Илинки, чтобы не смутить ее, и тем более не повести себя неуважительно. Девушка несколько мгновений простояла в нерешительности – вся ситуация казалась ей до абсурда дикой, но ливень бушевал с неистовой силой, и пути для отступления не было. А из-за случившегося в болоте сил и вовсе не осталось. Илинка только и желала забыться спасительным сном хотя бы на несколько часов. И было так странно... Но ее не волновало уже ничто вне этого дома – ни гнев Бужора, если он вдруг узнал бы о том, что она без его дозволения выехала в город, ни ужасная непогода снаружи. Отвернувшись от Янко, девушка непослушными от холода пальцами принялась расстегивать грязный пиджак и блузку, в которые была облачена. Юноша стоял покорно и не мог позволить себе поддаться искушению обернуться, тем самым подставив свою голову под топор палача. Это было табу, было непозволительно, но он предательски часто дышал, прикрыв глаза. Какой она могла бы быть? Не нужно было видеть, можно было представить, как грубые, плотные одежды соскользнули с хрупкого девичьего тела.
Ее молочная кожа невообразимо нежная, такая светлая, словно жемчужная – ей не под стать носить чужие и старые вещи, но Илинка... Была совсем не такой, каких прежде видел Янко. Вторая жена Бужора была забитой и высокомерной. Всегда недовольная каторжной работой слуг, девушка не вызывала симпатии ни у кого в доме. Про первую супругу и вовсе говорили конюху, что принимала она всех рабов за предмет мебели, и разве стал бы кто-либо из них вот так просто заводить с ним, простым конюхом, беседы? Бледная, длинноволосая Илинка с такими прекрасными, глубокими глазами сошла бы за великолепную сирену, в сети которой угодил бы каждый, едва завидевший ее. Прекрасная доамна... Жена старого Дьявола.
– Как думаешь... – девушка бесшумно подошла к нему и положила свою ладонь на его плечо, отчего юноша, вздрогнув, резко обернулся, – придется остаться здесь?
Янко бросил быстрый взгляд на окна, по которым хлестал ливень и кивнул:
– Вы ничего не бойтесь. Думаю, не будет хуже, если мы переждем грозу здесь. Конь тоже очень устал. Да и вы, я вижу, едва ли стоите на ногах. Давайте я...
И не договорив, Янко принялся вытаскивать из сундука старое тряпье, дабы создать для девушки импровизированную лежанку на полу. Илинка, плотнее закутавшись в одеяло, неловко опустилась на пол и спрятала лицо в старой, пахнувшей плесенью, ткани. Девушка очень сильно устала – так сильно, что с трудом осознавала все происходившее с ней. И когда вдруг стало тепло, а на ее холодные руки легла горячая ладонь юноши, Илинка обернулась на него, устало посмотрев ему в глаза. Янко осторожно прилег рядом с госпожой, дабы согреть ее – знал, что и без того позволяет себе слишком много, но она ведь была... Особенной?
– Я просто подумал, что может так... Будет теплее вам? Можно же? Вам нужно отдохнуть.
И от его слов, что прозвучали так просто и открыто, девушка расслабилась, умиротворенная близостью юноши. Такое было с ней впервые. Изнеможенная от дичайшего ужаса, Илинка знала, что впереди ее ждет нерадостная встреча с мужем, но сейчас засыпала в крепких объятиях конюха, и думала о том... Что, наверное, она еще только начинает жить.
