Свадьба планировалась довольно скромная, так как формально ещё не закончился срок траура по дяде Блэйну. Церемонию назначили на поздний вечер, потому что среди приглашённых присутствовали несколько папиных знакомых и со старой, и с новой работы – из н а ш и х, ещё самых древних, которые боялись солнца, спали в гробах и вот это вот всё.
На фоне последних событий я давно не общался с отцом и не следил за его достижениями на криминальном поприще, но был рад, что он хотя бы явился на мою свадьбу – разумеется, в компании с Киприанной.
Правда, мы с ним разминулись. До самого бракосочетания он не остался, сославшись на какие срочные дела на работе.
На самом деле, в этом была не только его вина.
- Нет! – воскликнула Алис, едва мы закрыли за собой двери, что отправиться на пляж. – Я не могу, не хочу, я никуда не поеду.
Мы выезжали последними, когда вечеринка уже началась. Сегодня у Алис всё шло наперекосяк –волосы не укладывались, на длинной юбке, которую она планировала надеть, обнаружилось пятно, а строгое платье-пиджак, по её мнению, совершенно не скрывало «огроменный живот», которого на самом деле на пятом месяце ещё не было вовсе.
Да и все две недели, когда я вышел из подполья, Алис была сама не своя. Признаю, я, опьянённый счастьем от примирения с Клинтоном, общался в это время с ним куда больше, чем с ней (но это был не столько эгоизм, сколько стратегия – нам не стоило сильно улучшать отношения с невестой в преддверии первой брачной ночи).
В моём личном рейтинге та ночь в фиолетовой комнате занимает почётное второе место после ночи в лавке алхимика. Хоть Клинт и говорил тогда, что пришёл ненадолго, но вернуться домой он не смог.
Это был первый раз, когда мы спокойно засыпали вместе – его голова на моём плече, мои пальцы в его волосах – он улыбается, и говорит, говорит, говорит... Это казалось беспечным и рискованным решением, но за ночь дома Клинта никто не хватился, так что и на следующую, и на следующую - и все тринадцать ночей до дня свадьбы - мы засыпали и просыпались вместе, понимая, что после это будет уже невозможно.
У Клинтона, конечно, был миллион предложений, как нам с Алис договориться и сделать будущий брак приятным и взаимовыгодным, но, поскольку воплощать все эти проекты пришлось бы мне, они сразу отметались как несостоятельные.
Впрочем, в тот момент мне некогда было предаваться воспоминаниям.
- Алис, постой, - я преградил ей дорогу к дому. - Это просто гормоны и обычное волнение перед свадьбой.
- Да! Да, я волнуюсь перед своей свадьбой! Почему не волнуешься ты?!
Кажется, у неё начиналась паника. Честно скажу, я её состояние полностью разделял, она-то ещё не понимает в полной мере, во что ввязывается…
- Кто-то в семье должен сохранять спокойствие, - как можно увереннее ответил я.
- Почему всё так, а? Почему всё это со мной происходит? Я не так хотела, не так всё представляла…
Может, и надо было позволить ей остаться дома, но она же сама завтра будет и себя, и меня за это ненавидеть. Только я не знал, что делать. А что бы сделал Клинт? Дал бы ей то, чего она хочет…
Кольца были у меня с собой.
- Ты что делаешь, Гектор, костюм испачкаешь...
- Алиссандра Джордано, - проговорил я медленно, несмотря на то, что время поджимало, - ты согласна стать моей женой и идти со мной рука об руку до конца жизни, поддерживая в болезни и здравии, растить детей, хранить очаг и подавать пример благочестия и трудолюбия всем жителям Монте Виста? - торжественно произнес я традиционную местную формулу, которую мне ещё предстояло повторить под аркой на пляже.
- Д-да...
Я медленно надел ей на палец кольцо с выгравированной на нём с внутренней стороны фамилией Санчес (тоже старая местная традиция), стараясь спешкой не испортить момент, всё равно уже опоздали (телефон в кармане разрывался от звонков).
- Не знаю, как ты себе это представляла, но будет примерно так. Только без колена.
- Спасибо, Гектор.
- Поехали?
- Давай ещё немножко подождём? Не хочу, чтобы мой жених стоял под свадебной аркой одновременно с Саванной, - грустно улыбнулась Алис.
Честно говоря, я как-то не задумывался, что Саванна увела парня и у Алис тоже (какая ирония!), и насколько вообще Алис осведомлена о запутанных связях моей кузины с Педро и Клинтоном. Отношения у наших невест были прохладные, и я не скажу, что меня это расстраивало – только женских коалиций нам в семье не хватало. Ради моей мамы они поддерживали нейтралитет, да и делить им сейчас уже было нечего.
- Ладно, - согласился я, - думаю, гости не расстроятся, если придётся бросить рис ещё разок…
Я написал Клинту и маме, чтобы начинали без нас.
Хотел ли я сам сегодня оказаться под одной свадебной аркой с Клинтоном? Наверное, нет, это было бы уже слишком похоже на какой-то сюрреалистический фарс, а я хотел… не так. В этот момент я в полной мере понял переживания моей невесты.
Когда мы попали на пляж, всё уже закончилось.
Клинтон, кажется, был расстроен, он искал меня глазами в толпе и облегчённо выдохнул, когда мы появились.
Интересно, целовать невесту ему пришлось? Или как обычно, в щёчку? Нет, совсем мне не интересно…
Клинтона сейчас с его молодой женой связывали отношения скорее братско-сестринские. Он считал её практически нашей союзницей, хотя и каминг-аут перед ней совершать не планировал. Клинт умудрился полностью переключить её внимание на Роблза и говорил, что от предстоящей семейной жизни (как он надеялся, весьма непродолжительной) проблем ждать не стоит.
Молодожёны позировали фотографу на фоне арки. Живот даже в перешитом дважды платье всё-таки было заметно, и на торжественных фото Саванна старалась прикрыть его ветками самшита.
Мама укоризненно посматривала на Клинтона, не зная, что в толпе гостей скрывается истинный виновник.
Я опасался скандала и одновременно мечтал о нём – чтобы свадьба Клинта расстроилась тут же, а наша перенеслась хоть на пару недель... Краем глаза я видел, как Клинт отвёл Педро в сторонку, и вовсе не было похоже, что разговор тому понравился.
О подробностях я совсем забыл спросить… Мы с Алисандрой в тот момент уже шли к арке под взглядами толпы гостей.
- Как красиво, - Алис смотрела на звёздное небо над нашими головами, настроение её, кажется, улучшилось. – Я рада, что эту арку сделал ты сам.
- Да, хорошо получилось.
Я не стал напоминать, что назавтра эту арку нужно будет разобрать. И, забегая вперёд, скажу, что город запретил мне её демонтировать, объявил памятником культуры и теперь там каждые выходные женится хотя бы одна парочка. С одной стороны, это сократило мои доходы от заказа арок на частные торжества, с другой, я получил хорошую и бесплатную рекламу - муниципалитет прибил на пляжную арку табличку с моим именем.
Табличка была уместна, как нигде больше – ведь именно эта арка недавно спасла мне жизнь. Может, когда-нибудь я буду ходить к ней в трудную минуту, как мама ходит к колодцу у вагончика гадалки.
Всё прошло гладко. Только Клинтона нигде не было видно – может, они не закончили с Педро, а может, ему тоже не очень-то хотелось на это смотреть…
Зато Каэла знатно накидала мне риса за шиворот.
- Поздравляю от всей души, мой малыш! И тебя, Гваделупе, поздравляю с новой ролью – матери жениха, свекрови… и свекрови, ой, то есть тёщи – столько всего в один день, - если в её словах и был какой-то подвох, я его в тот момент не заметил.
А вот мама как будто изменилась в лице – её улыбка показалась мне несколько напряжённой.
Может быть, потому, что роль тёщи у мамы могли оспорить, ведь настоящая всё-таки явилась сегодня на праздник. Почему появление тёти Марианны вызывает у меня ассоциации со сказкой про спящую красавицу? Родителей Саванны, в отличие от злой диснеевской ведьмы, на свадьбу действительно приглашали. Правда, у меня было ощущение, что чета Рикардо явилась сюда вовсе не порадоваться за дочь.
Они старательно не замечали Саванну и даже не подошли её поздравить. Клинтон возмутился и решительно настроился растопить сердце своей мнимой тёщи, хотя я не был уверен, соответствует ли это нашим интересам.
Но даже ему это не удалось. Тётя Марианна холодно игнорировала все его попытки завязать разговор и оставалась абсолютно неприступной.
Не понимаю, как такое возможно, на моей памяти это первый человек, устоявший перед обаянием Клинтона. Он, кажется, и сам до конца не поверил в такое фиаско, но попытки оставил.
Если я правильно понял, потом за тётку взялась Каэла.
Мне некогда было вникать, я должен был сопровождать Алис, танцевать с мамой и невестой, принимать поздравления, общаться с друзьями семьи. Клинтон гостей интересовал куда меньше, а Саванна старалась лишний раз не вставать из-за столика, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение живот. На самом деле факт её беременности мог стать пикантной новостью ещё сегодня утром, но, как только на её пальце появилось обручальное кольцо, он резко перестали интересовать общественность: если ребёнок будет рождён в законном браке – никого не волнуют детали.
Впрочем, кузину я хорошо понимал, её пугало ровно то же, что и меня - неопределённость. Свадьба казалась каким-то рубежом, чертой, до которой надо дожить, при этом никто не понимал, как мы все будем жить дальше. Как минимум, в доме не хватит кроватей, чтобы организовать раздельный сон для четверых человек. Да и как в принципе надо будет объяснять это маме? Ремонт в доме молодожёнов ещё не завершён по мелочи, но жить там, конечно, уже можно. Правда, я не видел, чтобы Саванна рвалась туда переезжать… Разумнее всего было бы нам с Алис тоже сменить место жительства, но я совершенно иррационально хотел оставаться как можно дольше под одной крышей с Клинтоном (а в доме молодожёнов места для гостевой спальни не было).
Ещё больше мне не хотелось оставлять Клинтона с Саванной в одной спальне, одних в доме, вероятно, как и он не был рад, что я буду делить комнату с Алис. Что бы он там ни говорил про «братско-сестринские отношения», и что бы я ни рассказывал Алис про своё якобы разбитое сердце, которому нужно время… Это была ревность – глупая, бессмысленная, безосновательная. Ревность не к любовнику, но к другу, конфиденту – я не хотел, чтобы он снова стал общаться с моей кузиной больше, чем со мной.
Плюс появление на свадьбе Роблза и четы Рикардо могло внести самые непредсказуемые изменения в наши и без того сумбурные планы. Всё это пугало, и, кажется, тревога была написана на моем лице.
Пока невесты фотографировались с подружками и мамой, я стоял в стороне у парапета, нервно теребил в веточку самшита, кидал обрывки листьев вниз уткам и пытался выполнять дыхательные упражнения по рекомендации врача.
- Не мусори на пляже, - прозвучало у меня над ухом. Клинтон остановился рядом со мной. Я спрятал обломок веточки в карман – вдруг не шутит? – и вместо этого принялся крутить на пальце обручальное кольцо.
- Непривычно? – спросил Клинтон, кивая на мои руки.
- Да. Очень. Мне не по себе.
Я боялся, что от нервного напряжения могу снова «уплыть». Клинтон тоже это видел.
- Может быть, так будет лучше? – спросил он тихо, снял своё кольцо и протянул мне.
Я не сразу понял, чего он от меня ждёт, потом сообразил, повернулся спиной к гостям, стянул своё и тоже отдал ему. Мы обменялись кольцами. Разница в размерах была не большая. На обоих кольцах с внутренней стороны по местной традиции были выгравированы фамилии без инициалов – Санчес и Банди - чтобы мы в дальнейшем могли передать их детям или внукам по мужской линии.
Надевать кольца пришлось самостоятельно, ведь даже это маленькое священнодейство мог заметить кто-то из гостей. Клинтон явно хотел сопроводить всё это какой-то подобающей случаю речью, но нас уже окликнули Каэла и моя мама, и он только успел прошептать «Я люблю тебя», пока мы оборачивались. Ладно, ради этого я готов потерпеть весь этот сюр.
- Я тоже люблю тебя, - ответил я тихо, уже не глядя на Клинта.
И вот сейчас, записывая это, я смотрю на обручальное кольцо на моей руке и знаю, что оно – моя страховка, мой спасательный круг, гарант моего спокойствия. Если у меня снова начнётся приступ, достаточно будет снять его и посмотреть на выгравированную на внутренней стороне фамилию Банди, чтобы понять, что я сейчас в самой лучшей реальности, какую только мог бы представить.
Надеюсь, на утро я не очнусь в стационаре?
Всё так же интрига продолжается, напряжение растёт, нервы в ещё более тонкую струнку вытягиваются))
.gif "перебирает_пальцы :перебирает_пальцы:")
Может, она знает и понимает даже побольше их самих))) И, я смотрю, не сильно против совместного ремонта 
Интересно будет узнать, как и когда раскроется ее роль и степень осведомлённости в истории. 
Интригуете)
Это то, что я думаю?
Учитывая, что это всегда было частью их игры, думаю, это значит, что Клинт смягчается *З* Да? Да?
Потрясающе! Нет слов, потрясающе, правда. Думаю, свадьба будет грандиозной. Она не останется в стороне.
Да и чей голос в коридоре был, думаю, понятно. 
Ретроспектива в ретроспективе - эт прям мой излюбленный приём.
Румяная паучья попка и наградка-вишенки. 
Типа, две ягодки, один черенок, нерушимая связь, пусть будут вместе и всё такое 
Ну и то, что похожи они друг на друга чем-то (блондинчики в белых рубашках) и смотрятся вместе прям чудно.
И на Саванниного, и на Алисандрину (правильно, надеюсь, помню)
Каждый одеяло тянет на себя! А в итоге что? Правильно, оба мёрзнут. 
Обиделась, а он даже не попытался извиниться. Но зато точно в первую брачную ночь приставать не стала бы. 
Насчёт счастья пока непонятно, посмотрим...
Гектор совершенно не осознаёт, какое впечатление производит. Если бы он сравнил себя с Алис, то вспомнил бы, как каждое слово, каждое движение Клинтона заставляло его загораться надеждой. Каким образом он собирается "не давать больше поводов" Алис, я не понимаю. Это чересчур самонадеянно.
