This is a sample guest message. Register a free account today to become a member! Once signed in, you'll be able to participate on this site by adding your own topics and posts, as well as connect with other members through your own private inbox!
Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нем неправильно. Необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
Автор скринов и текста: Lynast
Жанры: Драма, Ангст, Фэнтези
Возрастное ограничение: 16+
Аннотация:
Жизнь в деревне Васильки перевернулась с ног на голову, когда Петя встретил загадочное фэнтезийное существо, которое прибыло из параллельного мира. С какой целью оно явилось, предстоит выяснить очень любознательному десятилетнему парнишке.
Пролог Глава 1:
Серия 1. Знакомство
Серия 2. Дом ведьмы
Приветик! Это мой второй сериал, а это мой режиссёрский дневник, в котором можно поругаться с автором, посмеяться над не вошедшими скринами и просто поговорить по душам) Мне будет приятно увидеть вас там
"Здраствуйте! Меня зовут Петя и мне 10 лет. Это сачинение меня заставили написать в школе, а я ни хотел. Но раз такое дело то лето моё удалось и больше я вам ничего нескажу!"
Мама смотрит на меня свысока, и брови её наседают на глаза, создавая впечатление, будто она сердится. Но я то знаю, что это всё "показуха", как моя сестра говорит, когда по телефону с подругой разговаривает.
- Петя! Ты же сказал, что написал сочинение, - мама говорит и всё хмурится.
- Ну да, - отвечаю, - говорил, так я и написал, вот, - с виноватым видом протягиваю ей тетрадку в руки. Но она уже смотрела её, и сочинение ей совсем не понравилось, также как и оценка под ним "2".
Лето моё удалось, но рассказывать я о нём не то чтобы не хотел, не мог, слово дал, что никому не скажу. А мама скрестила руки, стоит и хмурится. Так я её понимаю, всё понимаю, что учиться на отлично должен, быть одним из лучших в классе, но тут то дело такое: обещал же не рассказывать!
Сестра Алеська входит в комнату, спину прогибая, вид такой весь горделивый, и смотрит на меня свысока, как мама.
- Петя, Петя! - восклицает.
Но я то знаю, что она это не всерьёз. Сейчас начнёт выгораживать меня, мы ведь друзья с ней, у нас вся семья дружная.
- Плохо, конечно, но зато честно. Не хотел писать сочинение про лето, так и написал. Честность - это хорошее качество. За такое и мороженое купить не жалко!
Сестра встала рядом со мной и по голове гладит. Я стреляю взглядом то на неё, то на маму.
- Ну ладно. Но на счёт мороженого я ещё подумаю. Только следующий раз будем писать сочинение вместе, хорошо, Петя?
Я киваю всё ещё с виноватым видом, наигранно грустный такой.
- Ну не расстраивайся. - Мама притягивает меня к себе и обнимает. Мы всегда, когда миримся, обнимаемся - дружная у нас семья.
Вообще я - хорошист в школе и сочинения при небольшой помощи Алеськи пишу на отлично. Порой мои работы ставят в пример всему классу и читают вслух. Наша учительница Алевтина Аркадьевна - добрейшей души женщина! Всегда улыбается, весёлая и мудрая - все эти качества в ней очень гармонично сочетаются, как борщ со сметаной. Поэтому я очень удивился, что именно она влепила мне эту злосчастную двойку. Однажды урок математики у нас заменяла одна училка с очень пухлыми щеками, так боялся, что за проверочную от этой математички получу плохую отметку, но никак не от нашей классной. Учительница по математике вечно дуется, а всё из-за аллергии на одуванчики, появляющейся ближе к лету. При этом она сама по себе "та ещё баба". Так о ней Андрюша отзывается, когда его родителей в который раз в школу вызывают. Он много о ней плохого говорит, даже мне неприятно такое слушать. Одноклассники у меня хорошие, если на личности не переходить, да и школа ничего такая. Вот только когда мне "2" ставят, я начинаю думать иначе. И мама ко мне по-другому сразу относиться начинает , но это временно, главное, не ругаться и не грубить, и все проблемы решатся мирным путём. Она у меня очень добрая и заботливая, как и сестра. Но никому, даже им, я не могу рассказать самую большую зловещую тайну, которую обещал не раскрывать никому. Ни Андрюше, ни сестре, папе или маме. Секреты - это тяжёлая ноша, особенно, когда тебя окружает такое большое количество людей в школе. Попробуй тут удержать язык за зубами!
Всё началось с сияния. Я даже не сразу понял, откуда оно взялось.
Сижу в машине, смотрю в окошко и столбы считаю. Первый, второй, третий... Мама за рулём сидит, потому что папа уже с утра себя плохо чувствует. Говорит, что его подташнивает немного и голова слегка кружится, а всё из-за задержек на работе. Приходит домой поздно, поэтому и не высыпается. Мама негодует: ей не нравится, что папа редко бывает дома. Но зато у нас сложилась традиция ездить в парк на выходных.
Погода хорошая.
Вон солнце глаза Алеське слепит. Она всё жмурится, отворачивается, а лучи так и норовят попасть ей прямо в лицо. Мама включает радио, и машину заполняет чудный бархатный голос ведущего.
- Выключи, пожалуйста, - бурчит отец и поворачивается лицом к окну.
Мама выключает.
И снова тишина.
Двадцатый, двадцать первый... И тут свет прямо в глаза, яркий такой, ослепляющий. Я жмурюсь, голову отворачиваю и вижу, приоткрыв немного глаза, что лучик света мне в лицо стремился прямо из кустов. Я сначала думаю, что это роса на солнце блестит, но потом решаю, что в кустах может оказаться какой-нибудь драгоценный камень. Вот это да! Неужели разбогатею, думаю. Я прижимаюсь к стеклу, смотрю во все глаза, а игривое сияние в кустах не исчезает. Мы проехали далеко вперёд, и свечение пропало. Кусты были за деревянным ограждением - невысокий белый забор, отделяющий парк от дороги. А я всё думаю, что надо бы найти это место и посмотреть, что же там так блестит.
И занимает меня эта мысль всю дорогу.
В парке сегодня очень хорошо: светло, свежо, близится лето всё же. А те самые кусты были где-то за ограждением, это хорошо помню. Пока мама с папой в машине копаются, я быстренько бегу ко входу. Сестра меня и не замечает. Только мы приехали, а она уже ухом к телефону приложилась. Мне порой кажется, что девчонок кроме разговоров и одежды (и ещё разговоров об одежде) больше ничего не интересует.
Хотя Снежка, девочка со двора, - явное исключение. Вот буквально вчера совком по голове Андрюше заехала, когда мы в песочнице копались. Я только посмеялся, а вот мой друг очень разозлился, сказал, что Снежке теперь с нами играть запрещается. Обидчивый он слишком.
Я по характеру совсем другой... Весёлый, но тихий, задумчивый, но порой взбалмошный. Мама считает меня хорошим мальчиком. Порой меня Пестиком в школе обзывают, и тогда из хорошего мальчика я превращаюсь в очень взбалмошного, но, как Андрюша, не обижаюсь.
Я очень любознательный, и об этом мне говорят все кому не лень. Вот и сейчас думаю только о том свечении в кустах. Побежал сломя голову, даже родителей с сестрой не дожидаясь, всему виной любознательность! Я не виноват, что такой чертой характера обладаю, значит, под её влиянием никак не могу отвечать за свои действия.
Иду по асфальтированной дорожке и всё оглядываюсь. Чувство такое тревожное настигает и томит меня, томит. И отделаться от него никак не могу. Я понимаю, что мне влетит от родителей, когда они обнаружат моё отсутствие, наверное, бегают сейчас по парку, ищут меня. Мне даже стыдно немного стало. Стою на дорожке, оглядываюсь. Но вина то не моя. Любознательность, чтоб её!
Поворачиваюсь вправо, а там те самые кусты. И сияние осталось. Похоже, я слишком на родителях зациклился, что и не заметил, как к ограждению с кустами подошёл. Блестит что-то в кустах, меня ближе к ним привлекает.
И тут меня цапает за локоть нечто холодное! Я как подпрыгну! Оборачиваюсь, а там сестра стоит и смотрит на меня злобно так, видно, сердится. За ней и мама с папой подошли, тоже встали рядом, смотрят на меня и тоже таким взглядом плохим.
- Петя! - восклицают они хором. Я плечами пожимаю, взгляд туплю, не решаясь на них взглянуть.
- Просто я любознательный... - оправдываюсь, всё ещё траву разглядывая.
Долго они со мной не церемонятся. Мама говорит, чтобы я больше от семьи далеко не отходил, и папа тоже самое только другими словами.
Просто любознательный я, ничего не попишешь...Оборачиваюсь, а блеск в кустах исчез.
Я мгновенно расстраиваюсь.
Бросаюсь к кустам, ветки в сторону отвожу, но под ними совершенно ничего нет, кроме одинокой улитки с коричневым круглым панцирем. Разве это она так блестела? Да нет... Мелкая слишком, в тени затерявшись, навряд ли смогла бы испустить такое яркое свечение.
Мы идём по дорожке: сестра весёлая-развесёлая мороженое кушает, папа с мамой тоже лакомство уплетают, а я с пустыми руками и с понурым взглядом бреду. Не купили мне мороженое, сказали, что вёл себя плохо.
Я немного расстраиваюсь. Таким грустным всё время и хожу.
Даже белочка, которую мы замечаем рядом с парковкой, не способна поднять мне настроение.
Сестра пытается её покормить, зверёк даже подбегает к ладоням с хлебными крошками, но, понюхав, лишь даёт стрекача. Даже ёжику понятно, что белки едят орехи или семечки, а Алеська их хлебом кормить вздумала...
Так я и не узнал, что за свечение там.
А меня это свечение так заинтересовало, что я, по парку гуляя, только о нём и думаю. Что же там в кустах блестит?
Едем мы домой, я взгляд от окна не отрываю. Сел на другое сидение, раз возвращаемся, то кусты будут с противоположной стороны в уже левом окне.
Я сразу распознаю те самые большие тучные кусты, а там опять это яркое свечение.
В этот момент мне даже жалко стало, что, до того как сесть в машину, ещё раз не проверил кусты, а там наверняка всё светом так и искрилось, как сейчас за окном.
Мороженое мне всё-таки покупают в магазинчике рядом с домом. Оно очень вкусное: карамельно-сливочное в вафельном рожке и с розовой глазурью сверху. Такое я ещё никогда не пробовал.
На ужине, как всегда, родители начинают обсуждать политику. Сестра сидит рядом, головой кивает и время от времени свою копейку вставляет. Меня такая тема не интересует, я ем потихоньку борщ со сметаной. Больше меня ничего не волнует, особенно, какие-то "кражи из государственного бюджета бесчестными политиками". Кому это вообще может быть интересно (кроме самих политиков)? Разве что люди с возрастом становятся такими скучными, что обсуждают политику и ведут споры на эту тему.
Только вот сияние из головы не выходит.
Сестра, заметив мою некоторую несобранность, толкает меня по-братски плечом.
- Ты чего приуныл? - спрашивает с набитым ртом.
- Да ничего... Скучно, - говорю. Так оно и есть: со скуки помереть можно, хоть бы кто телевизор додумался включить. Да, он ютится в тёмном углу рядом с камином, его толком за столом не посмотришь, но можно было хотя бы послушать.
- Можешь, когда доешь суп, посмотреть "Вечерние сны". Как раз они через четыре минуты начинаются.
О, точно, "Вечерние сны"! Я уже и забыл про них, а ведь это моя самая любимая телепередача. Всегда интересные мультики показывают, после них мне часто снятся чудные сны. Помню, как в интернете нашёл трёхчасовую версию мультфильмов из "Вечерних снов", так меня от компьютера за уши оттащить было невозможно. Папа вычитал в какой-то газетёнке, что детям разрешается сидеть за компьютером в день не более получаса, так с тех пор никаких долгих посиделок у меня и не бывало. Вообще обидно. Папа сутками в интернете, говорит, по работе, а у Алеськи тогда какое оправдание? А ведь она тоже там целыми сутками сидит. Вот мама - молодец. У неё слишком много хозяйственных дел, чтобы зрение перед монитором портить. Зато на телевизор никаких запретов нет. Хоть весь день напролёт сиди, никто даже не заикнётся, главное, дистанцию от экрана соблюдать. Вот это единственное, за что ругают.
"Вечерние сны" я уже много лет смотрю и просто обожаю серию мультиков про вислоухую лисичку, которая вечно попадает во всякие передряги. Как хорошо, что у неё есть лучший друг серый волчонок с оборванным хвостом. Я помню, как ему этот хвост в сезон охоты мужик из ружья подстрелил. Окаянный! Я так плакал, так плакал, еле-еле Алеська меня утешила (родителей тогда дома не было). Зато волчонок набрался храбрости, стал сильнее и смелее, он теперь сам глупому охотнику покажет где раки зимуют!
Я быстро работаю ложкой, что брызги летят, тарелку кладу в раковину и бегу быстрее к телевизору. Потом помою. Я кручусь, как волчок, на месте, разыскивая пульт от телевизора.
- Алеся, ты не видела пульт? - кричу и внезапно взглядом натыкаюсь на уголок из под подушки того, что искал.
- За подушкой посмотри! - кричит в ответ Алеська из кухни. Да, он там есть. - Ну что, нашёл?
- Нашёл!
Я отбрасываю подушку и хватаю пульт, зажимаю первую кнопку и плюхаюсь на диван.
Мама заходит в зал и подбирает подушку, находящуюся в свободном плавании на ковре.
- Петя, а посуду помыть?
- Да я потом, тут "Вечерние сны" начинаются, - говорю я, не отрывая взгляда от телеэкрана. Красивая девушка в зелёном костюме с бусами и в ярких браслетах приветливо улыбается толстому прохожему. Затем она здоровается с ним и кладёт ему в руку упаковку таблеток. "Пилюли "Похудей-ка"! Всё, что тебе нужно для свободной жизни без лишнего веса!", и, в заключение, звучит забавная электронная музыка. Все рекламы похожи одна на другую. Были бы какие-нибудь пилюли от нудных реклам, я бы сразу скупил их все в магазине.
- Нет уж. Давай, пока "Вечерние сны" не начались, помой свою тарелку. И компот выпей, - говорит мама, возвращая подушку на законное место на диване.
Я нехотя поднимаюсь и иду на кухню. В раковине помимо моей тарелки стоят ещё две кружки, помещённые одна в другую, как матрёшки. Голубая с радугой принадлежит сестре, белая - папе. Значит, им можно и не мыть посуду, а я таки обязан? Кажется, мама ещё не отпустила мой утренний проступок и пока что не собирается про него забывать, и поэтому заставила помыть посуду. Я беру в правую руку зелёную губку, в левую - тарелку и аккуратно обмываю её под водой. Надо завести моторчик с ускорением, а то такая процедура продлится ещё долго. Лишь бы к началу "Вечерних снов" успеть... Но по глупой песенке про жвачку со вкусом манго я понимаю, что нудная реклама продолжается: "Закинь одну пластинку в рот, и придёт бесконечный веселья водоворот..." Чёрт, кажется, уже ничто не способно заставить меня забыть мотив этой надоедливой песенки... К ней добавляются крики Алеськи и грубый папин голос со второго этажа. Что они там не поделили?
- ...татуировка! Кто её тебе сделал?!
- Какая разница? Это моё дело...
- Я не разрешал тебе делать татуировки!
- И что? Я захотела и сделала, отстань!
Хлопает дверь.
- Что там происходит? - Мимо меня пробегает мама, быстро подымается по лестнице.
Я прислушиваюсь, но до меня доносится лишь музыка из заставки "Вечерних снов".
***
Новый выпуск моей любимой передачи получился интересным и интригующим. В конце так и не раскрыли тайну розового ведра, так что я надеюсь, что в завтрашних "Вечерних снах" они это сделают.
Поднимаюсь по лестнице сонный и уставший. Последняя ступенька, которую осталось переступить, кажется мне непреодолимым Эверестом, так что минуя её, я толкаю дверь своей комнаты плечом и падаю на расстеленную кровать. Бес сил, без эмоций. Ужас, как хочется спать. Вот только мысли не отпускают. Думаю про Алеську, что там за плохую татуировку она сделала, что папа так разозлился? Он ещё, когда с мамой на кухне разговаривал (я тогда "Вечерние сны" смотрел), говорил: "Красная, как жар-птица, так теперь ещё и с клеймом на спине!" Хм, что бы это значило?
Сон настигает меня сразу, когда я, стянув с себя одежду, забираюсь под одеяло.
Неясные образы пленят мой разум. Яркий свет вспыхивает, принимая облик мерцающего существа, похожего на какое-то дикое животное. Может, это лисичка или волчонок из "Вечерних снов"? Мои глаза приоткрываются, я как будто во сне и как будто уже не сплю.
Свет струится полосой из окна и, кажется, движется. До меня доносится звук мотора машины. Потирая глаза, я поднимаюсь и подхожу к окну.
Я ничего не вижу, кроме тёмного сада с забором и пустой дороги. Решение спуститься на первый этаж и посмотреть в окно на дорогу, которая скорее всего окажется такой же безлюдной, как и в моём окошке, приходит само собой. Я часто просыпаюсь посреди ночи или под утро и никогда не ложусь обратно в кровать, в надежде заснуть и досмотреть прерванный сон. Всё равно сновидения редко запоминаются, да и меня всегда манит телевизор внизу, о ночном просмотре которого никто не узнает. Но в ночных похождениях есть и кое-что плохое - тьма. Повсюду. Оступишься на лестнице и кубарем полетишь к её окончанию. Поэтому по ней я всегда ступаю очень осторожно, останавливаясь где-то посередине и прислушиваясь, не проснулись ли родители или сестра. Старые деревянные ступеньки часто скрипят под моими шагами. Вот и сейчас поскрипывают, но я уже не обращаю особого внимания. Мне бы наконец спуститься вниз, эта лестница ночью кажется какой-то бесконечной. Покончив с ней, я останавливаюсь на ковре, вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Тишина. Лишь бесперебойно тикают ходики над обеденным столом. Ну слава Богу! Дальше я уже ступаю спокойно, перейдя с цыпочек на обычных шаг. Всё равно меня с первого этажа никто не услышит. Я не спеша направляюсь к окну. Что-то ёкает в сердце, когда мои пальцы касаются шторы. Я медленно отодвигаю висячую ткань в сторону и всматриваюсь в маленький треугольник окна с обзором на улицу. Руками приходится заслонять глаза от ослепляющего света, который исходит от фар серой машины, остановившейся у нашего забора. Мотор тихонько гудит, дверца резко открывается и не спеша вылезает один кроссовок, а за ним появляется и другой. Меня сразу же охватывает страх, мурашками покрывается вся вспотевшая спина. "Ворюга!" - со скоростью пули пролетает первая мысль, и я медленно опускаюсь под подоконник, держась за него мёртвой хваткой. Мне страшно и жутко выглядывать в окно, но прятаться вечно невозможно. Рано или поздно эти два кроссовка дотопают до крыльца моего дома и тогда... Стараясь не шуметь, я приподнимаюсь с корячек и немножко, самую малость снова отодвигаю штору и чётко вижу обладателя этой спортивной обуви. Лёгкая куртка синего цвета на нём наполовину расстёгнута, руки в карманах джинсов, сам он прислонился к машине и беззаботно вертит головой, будто чего-то ожидает. Или кого-то. Последняя мысль приводит меня в панику. А вдруг его сообщник уже давным-давно пробрался в дом, спешно роется по всем шкафам и нервно выдвигает ящики письменных столов, надеясь отыскать что-нибудь ценное! Если он тронет хоть одну из моих игрушек, я ему просто не прощу. Больше сидеть под подоконником невыносимо и мне приходится как-то действовать, не отдавать же грабителю наши деньги! Я ползком продвигаюсь к лестнице. Если поднимусь на ноги, мой силуэт будет виден в окне, что позволит преступнику выстрелить мне прямо в спину через стекло. А я то умирать не хочу! Горький опыт героев голливудских фильмов научил меня этому и многому другому. Например, когда услышишь звук стрельбы или взрыва, нужно, не медля ни на секунду, падать на землю, руками закрывая голову...
Внезапно до меня доносится хлопок с улицы. Выстрел! Я падаю, пластом растягиваясь по дощатому полу. Руки крепко сцепляются за головой, хаотичный взгляд блуждает по ковру, натыкаясь то на диван, то на горшки с растениями у лестницы. Тот, который побольше, можно использовать как щит, лишь бы я успел до него доползти. Пока раздумья насчёт того, стоит ли мне побежать или всё-таки не рисковать и добраться ползком, роятся в моей голове, лестница начинает скрипеть. Прежде, чем успеваю подумать что-то нехорошее, я вижу сестру, которая старается как можно тише ступать по ступенькам.
- Петя, что ты здесь делаешь?! - шипит Алеська, заметив меня, лежащего на полу со скреплёнными руками за приподнятой головой. Она оглядывается, держась за перила лестницы, и шёпотом добавляет: - Живо в кровать, а то я всё расскажу родителям!
- Алеся, здесь мужчина! И он только что выстрелил в меня! - шепчу я, стараясь не двигаться.
Алеська снова оглядывается и наконец спускается с лестницы.
- Да это ко мне мой парень приехал, - спокойно отвечает сестра.
- Но я слышал выстрел! - не сдаюсь я, всё ещё находясь в замешательстве.
- Напомни мне следующий раз запретить тебе смотреть ужастики на ночь. Поднимайся и иди в свою комнату, пока родители не проснулись. - Она проходит мимо меня, обувает серые кеды, хватает с вешалки свою чёрную куртку и медленно открывает замок.
- Но...
- Ничего не рассказывай про моего парня родителям. - Она берёт расчёску с комода и пару раз проводит ей по рыжим волосам. - Или иначе я расскажу про твои ночные походы к телевизору.
- Но...
- Закрой за мной дверь, - вместо "пока" говорит Алеська и выходит на улицу, попутно застёгивая на себе куртку.
Я поднимаюсь с пола и бегу за ней, раскрывая нараспашку скрипучую входную дверь.
- Ты чего? Я же сказала тебе, Петя, иди в постель! - Алеська хмурится, рукой указывая на дверь.
Я замираю на крыльце при виде парня сестры, всё также прислонившегося к машине.
- Ты зачем в меня стрелял? - насупившись, спрашиваю я у него и спускаюсь с крыльца.
- Это твой братик? Семилетний симпатяга! - смеётся парень, отстраняясь от машины.
- Мне десять! - обидевшись, возражаю я и подхожу ближе к нему. - Ты зачем в меня стрелял, я тебя спрашиваю!
- Я не стрелял, у меня даже пистолета нет, - оправдывается тот, выворачивая пустые карманы джинсовых брюк. - А! - внезапно восклицает он, поворачивается к машине и открывает дверцу. - А случаем не такой звук был при выстреле? - Парень показательно хлопает дверцей.
Чёрт, это был всего лишь хлопок от дверцы автомобиля, а я так перепугался...
- Ты что делаешь! Мои родители услышат! - снова переходит на шёпот Алеська и хватает за руку своего парня.
- Не боись, больше не буду, - спокойно отвечает тот, улыбаясь. - Так мы едем?
- Едем, конечно, - отвечает она и обходит машину спереди под не отрывающимся от сестры взглядом парня.
Я смотрю то на парня, который не вызывает у меня никакого одобрения, то на Алеську, открывающую дверцу заведённого авто.
- А вы куда собрались? - интересуюсь я.
- Петя.
- Что, Алеся?
- Иди спать, живо.
- Ты скажи, куда уезжаешь, и пойду, - не сдаюсь я и скрещиваю руки. На улице прохладно, небо затянуто грозовыми тучами, так что даже ни одной звезды не разглядеть. Алеся смотрит на меня с упрёком, брюнет устало вздыхает. "Ладно..." Я разворачиваюсь, собираясь отступать. Если судить по этим крупным тучам, скоро будет дождь. Может быть этой ветреной ночью или завтра утром. Как бы мне успеть наведать кусты в парке до начала грозы... Я резко разворачиваюсь и кричу:
- Алеся, возьми меня с собой!
- Ты чего сдурел совсем так орать! - шипит на меня Алеська, удерживая открытой дверцу авто.
- Мне нужно в парк. Вы меня туда завезите, я кое-что проверю и всё, отвезёте обратно домой.
Алеся неодобрительно замотала головой.
- Ну пожалуйста! Или... я всё родителям про твои похождения расскажу! - Вот я Алеську и подловил! Она возмущённо открыла рот.
- Только попробуй, Петя...
- Да ладно, закину этого семилетнего мальца в парк, мы съездим в клуб, а потом на обратном пути я его вместе с тобой доставлю домой, - подкинул неплохую идею брюнет и засунул руки в карманы.
- Вообще-то мне десять, - уже второй раз поправил я парня сестры.
- Да ты что! - засмеялся парень. Я скорчил недовольную гримасу и показал язык.
- Ты чего, я не могу оставить его одного в парке ночью. Меня же родители убьют, если узнают! - запаниковала Алеся.
- Петя, у тебя есть мобильный телефон? - обратился ко мне парень.
Я киваю.
- Мне его принести? - Я поначалу не понял, зачем парню сестры понадобился мой мобильник.
- Видишь, он - прошаренный малой, звякнет тебе, если что, и мы сразу приедем и отвезём его домой, - попытался убедить он Алеську. Она посмотрела на меня каким-то грустным растерянным взглядом.
- Ладно, Петя. Обуйся, надень куртку и возьми с собой мобильный, - на выдохе говорит мне Алеська.
- Yes! - Я делаю победный жест сжатым кулаком и бегу в дом.
Я быстро хватаю с кресла отглаженные штаны, надеваю носки и майку, беру свою зелёную куртку с вешалки, да так, что та начинает шататься, грозясь упасть, но всё-таки удерживается на месте. Мобильный мой лежит на столике рядом с массивным камином. Я кладу мобильник в карман куртки, которую накидываю на плечи, обуваю свои заношенные, но всё ещё очень модные кеды и спешу на выход.
Засовываю руки в рукава куртки и закрываю дверь. Всё! Наконец-то я узнаю, что же за свечение было в тех кустах в парке. Мне кажется, этот свет там был не просто так. Не может быть, чтобы это свечение объяснялось чем-то совершенно неинтересным, например, физикой. Там что-то есть, нечто лежит в кустах, может быть, это что-то умеет становиться невидимым, поэтому я ничего не увидел, когда раздвигал ветки. До меня то не дошло рукой землю прощупать, а может быть, это бы сразу разгадало загадку со светом! Вот тут я, конечно, упустил хороший момент, да...
Мы мчимся со скоростью света на серой машине парня Алеськи. Я подаюсь вперёд и всматриваюсь в показатель скорости. 150 километров в час, подумать только! Да мы просто летим! В окне передо мной одна лишь тёмная освещаемая только фарами авто дорога, в боковых окошках деревенские дома: синие, зелёные, серые. Сложно разглядеть что-либо в этой тьме, разве что столбы и знаки со скоростью...
Главный и единственный клуб "Тюльпан" на всю деревню Васильки находится в нескольких километрах от нашего дома. Я там никогда не бывал, да и не особо хочется после рассказов папы. Он говорил, что видел сидевших на заборе у клуба наркоманов, мёртвого воробья и целую кучу мусора, которую никто не убирает. Представив такую картину, я решил, что не под каким предлогом там не появлюсь.
- Меня, кстати, Антон зовут. Но для друзей можно просто Антоха, - наконец называет своё имя парень, когда мы уже подъезжаем к парку.
В темноте мне сложно разглядеть те самые кусты, да и если бы было свечение, которого сейчас нет, они бы нашлись сами собой.
- Спасибо, Антоха, что довёз меня, - благодарю его я, не отрывая взгляд от окна, чтобы не пропустить кусты. Что-то мне подсказывает, что они уже давно остались позади...
- Да не за что, - отвечает Антоха и подмигивает мне, глядя в зеркало с лицевым отражением.
Наконец мы приехали. Парк ночью выглядит устрашающе: высокие деревья закрывают тёмное облачное небо, откуда-то слева, похоже, из-за мусорки доносится звонкая трель саранчи, изредка квакают лягушки, несколько маленьких серых мотыльков толпятся у высокого уличного фонаря у входа в парк. Чёрная беспросветная ночь обдаёт ещё и холодом, хоть и нет особо сильного ветра. Я всегда в прохладную погоду мёрзну, выходя из тёплой машины.
- Если что, звони, хорошо, Петя? - обращается ко мне сестра, выйдя из машины.
- Ладно, буду звонить, - заверяю Алеську я. Она подходит ко мне и обнимает.
- Лишь бы с тобой ничего не случилось. - Сестра целует меня в лоб и возвращается в автомобиль. Я махаю ей рукой, и она мне тоже из машины.
Дождавшись растворения серого авто во тьме , я поворачиваюсь ко входу в парк и прислушиваюсь. Вроде бы голосов людей не слышно, значит, можно идти спокойно. Я тихо ступаю по вытоптанной дорожке и перехожу на асфальтированную. Становится светлее, когда меж туч появляется месяц, но мне всё равно сложно ориентироваться. Я всматриваюсь в дорогу под ногами и продолжаю блуждать в непонятках. Внезапно что-то начинает мелькать справа. Я замечаю это свечение краем глаза, поворачиваю на свет и бегу к нему, огибая широкий дуб и тощие берёзы. Неужели это оно, то самое свечение? Прибежав, я сразу узнаю эти тучные кусты у забора, но то что лежит рядом с ними... Мне сложно понять, зачем кому-то понадобилось так шутить, может, это какая-то сложная продуманная ловушка для таких охотников за приключениями вроде меня? Я замираю на месте, даже не замечая своей растерянности, разглядываю белогривого бледного жеребёнка, тихонько посапывающего рядом с кустами. Лошадка подёргивает ушком, задевая эту острую длинную светящуюся штуку на голове. Рог. Как у единорога. Которого не существует. Кому понадобилось прицепить рог этому бедному жеребёнку? А может, он сбежал из дома или его и вовсе выкинули на улицу, а местные поиздевались над ним, прикрепив на голову эту яркую штуку? А что, если единороги реально существует и мне сейчас очень сильно повезло? Глупость какая... Единорогов не бывает, как и Деда Мороза, Снегурочки, Бабайки и прочих. Это всего лишь выдумки для сказок, которые взрослые читают маленьким детям, чтобы те побыстрее заснули. Когда мои руки замерзают, я наконец обнаруживаю, что долго стою на месте и не двигаюсь, Потихоньку подхожу ближе, рассматривая чисто белого жеребёнка, его такие же белые копыта, выступающие из под белого животика; под излучающим свет рогом блестят белоснежные грива и хвост. Я приближаюсь настолько близко, что могу протянуть руку, дотронуться до него и погладить. Присаживаюсь на корточки и всматриваюсь в свою находку. "Она прекрасна". Мне кажется, это девочка, только девочки могут быть настолько красивыми. Я медленно протягиваю к ней свою замёрзшую руку и, прежде чем дотронуться, отдёргиваю её, заметив, как открывается глаз, и сам падаю на землю, приземляясь локтями на траву. Большое жёлтое око устремляет взгляд прямо на меня.
Зверски замучившая сегодня паника настигает снова. Дрожь от сильного волнения пробирает меня до костей, когда жеребёнок, напрягая тонкие ноги, поднимается и начинает осторожно пятиться назад, встряхивая длинную гриву. Наткнувшись на ветки куста, преграждающие отступление, лошадка опускает свою голову, направляя свой рог прямо на меня.
- Шшш, я не причиню тебе вреда, - пытаюсь успокоить жеребёнка, а заодно и себя.
- Уходи... - откуда-то доносится слабый голос.
Я растерянно верчу головой, гадая, откуда он взялся, и как снег на голову голос начинает вторить:
- Уходи...
Я как ошпаренный вскакиваю на ноги, замечая заторможенное движение морды жеребёнка.
- Т-ты разгов... - я начинаю заикаться, - разговариваешь!
Я говорила себе, что в этот раз серия будет меньше, но... В общем, мне не хочется сокращать, ибо я ещё подумывала кое-чего добавить, но, пожалуй, оставлю это на потом. Кстати, обновление также последует и в режиссёрском дневнике :3
Серия 2. Дом ведьмы
Я присаживаюсь на корточки и медленно подношу дрожащую руку. Единорог поднимает голову, не давая до себя дотронуться.
- Я не обижу тебя.
- Я не могу тебя доверять, - отвечает он, не отрывая от меня взгляд.
- Почему? - спрашиваю я, стараясь не моргать, чтобы ничего не упустить.
Я не теряю надежды и снова протягиваю руку, и на этот раз единорог замирает и никак не реагирует на моё лёгкое прикосновение. Только поднеся руку, я чувствую холод, исходящий от его белой кожи. На ощупь она совсем не похожа на человеческую, слишком холодна, чтобы ощутить хоть что-то, словно прикасаешься к камню. Я подхожу слишком близко, наши глаза встречаются взглядами: яркие огни напротив морской глубины.
Я медленно убираю руку, мне бы самому не понравились долгие прикосновения чужого человека.
Единорог ложится на землю, подгибая ноги и никнет головой, грива заслоняет его большие жёлтые глаза.
- Мне страшно, - шепчет он как будто сам себе.
Я подползаю к нему и спрашиваю:
- Не нужно бояться... Меня зовут Петя. - Он поднимает на меня большие глаза. - А тебя?
- Я не знаю, я не помню...
- А что ты помнишь?
Единорог отводит взгляд в сторону.
- Я помню, что это не мой дом. Он остался без меня где-то вдалеке, но точно не здесь. Больше ничего...
- И своё имя ты тоже не помнишь?
- Нет.
- Так нельзя, у всех есть имена.
- Но я правда не помню...
- Тогда тебе нужно новое имя.
- Я не знаю никаких имён.
Я призадумываюсь. Раз она девочка, то ей нужно какое-нибудь красивое женственное имя. Я не эксперт в подборе имён и навряд ли когда-нибудь им стану, но мне точно известны несколько неплохих вариантов. Но стоит только подумать о них, они сразу меркнут перед величием единорога. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю маленькие ромашки, распустившиеся рядом с кустами.
- Ты любишь ромашки? - спрашиваю я.
- Да, рядом с моими кустами, в которых я обычно прячусь, растут ромашки. Они очень красивые.
Единорог взглядом указывает на цветы.
- Хочешь, чтобы тебя звали Ромашка?
Она кивает.
- Решено, Ромашка, - говорю я, улыбаясь. Она продолжает смотреть на меня большими умными глазами. Жаль, что единороги не умеют улыбаться, как люди, и если бы они могли это сделать, Ромашка бы точно сейчас улыбнулась, я так думаю.
- Я никогда не видел единорогов, ты очень красивая, - на одном дыхании выговариваю я, словно какую-то скороговорку. Пожалуй, огромное впечатление и неподдельное восхищение прекрасным единорогом полностью завладели моими мыслями и разумом.
- Спасибо.
- Будем друзьями?
Ромашка кивает.
Между нами пролетают мотыльки, ветерок своим слабым порывом задевает кусты и деревья, заставляя шелестеть листочки, луна скрывается за тучами, боясь помешать своим присутствием нам с Ромашкой. Нет, моя одинокая спутница, ты здесь совсем не лишняя. Наш разговор с Ромашкой затянется ещё надолго, так что ничего страшного, если ты узнаешь несколько наших секретов. И не забудь про своих самых ярких подружек - звёзд, пускай они будут охранять нас со своей недосягаемой небесной высоты.
Я дрожу от неслабого порыва ветра и ощущаю сильный холод, когда время близится к часу ночи.
- Как ты научилась разговаривать? - спрашиваю я, потирая замёрзшие руки. Синие плотные перчатки ни капельки не защищают от мороза, поработившего моё тело.
- Я провела в этом месте целую неделю и запомнила слова прохожих, гуляющих по парку. Иногда разговаривала сама с собой, когда шёл дождь, заглушающий мой голос.
Я улыбаюсь, стиснув от мороза зубы, прерывая их раздражительный стук.
- Я говорил, что ты очень красивая?
Ромашка обращает на меня озадаченный взгляд.
- Да, три раза. Мы с тобой уже несколько часов разговариваем... Мне очень хорошо.
- Мне тоже, - стуча зубами и слегка дёргаясь, отвечаю я с прежней улыбкой.
- Но мне так хочется вернуться домой, в свой мир. Пожалуй, если бы я не встретила тебя сегодня, то совсем бы отчаялась.
- Не переживай, я помогу тебе, - уверенно заявляю я, пытаясь придумать, как всё-таки помочь Ромашке. - У нас рядом с речкой живёт одна очень древняя старуха, которая ещё и ведьма. Дамочка она опасная, про неё ходят много всяких нехороших слухов, да и люди её полуразваленную избушку обходят стороной. Но она, мне кажется, сможет тебе помочь. Не знаю, правда ли она - алкоголичка, как утверждает мой папа, но то, что эта ведьма колдует частенько и много чего знает о магии, мне точно известно. Она обязана что-то знать о единорогах.
- Ей можно доверять? - Ромашка недоверчиво косит на меня взгляд.
- Эмм...
Я почёсываю затылок, поднимаюсь и переминаюсь с ноги на ногу, ощущая, как они отмерзают и совсем скоро онемеют.
- Тебе холодно? Ты весь дрожишь, Петя, - обеспокоенно спрашивает Ромашка.
- Да, немного.
- Наверное, тебе пора домой.
Я никну головой. Мне совсем не хочется покидать Ромашку, отчего становится очень грустно и тоскливо на душе.
- Ладно, пойду, а то родители спохватятся, что меня дома нет...
Я обтягиваю шелестящую куртку и отворачиваюсь, но все мои мысли остаются на прежнем месте.
- А знаешь, ничего страшного не произойдёт, если я ещё полчасика поболтаю тут с тобой.
***
Папа раскрывает огромную газету, сгибающуюся пополам, и грациозно закидывает ногу на ногу, сестра причёсывается у зеркала, крутясь, как заведённая юла, а мама всё ещё спит в родительской спальне на втором этаже и, возможно, видит хорошие сны, ведь ей не нужно сегодня на работу. Чем хороша профессия поэтессы, так в свободном распоряжении временем. Что касается меня, то моя вчерашняя выходка прошла незамеченной, как и ночные похождения Алеськи. Пожалуй, даже когда она станет взрослой независимой женщиной, она так и останется для меня неугомонной Алеськой, и навряд ли я стану звать её по-другому. Самое замечательное в ней - это слово, дав которое, она никогда не нарушает ни при каких случаях и происшествиях. В общем, повезло мне с сестрой. Но в чём её всё же можно упрекнуть, так это в необузданном любопытстве. От расспросов я чуть не вдавился полностью в сидение автомобиля Антохи, пока мы ехали в парк и когда возвращались домой в 2 часа ночи. Но выжать из меня ей ничего не удалось, не считая выдуманного бреда про таинственную встречу безликих друзей возле входа на парковую площадку. Я придумал это на ходу и мысленно поблагодарил сам себя за быструю сообразительность.
Даже противный скрип лестницы и дверей, что могло нечаянно разбудить моих родителей, не помешали мне пробраться в свою комнату и запрыгнуть под одеяло. Я долго не мог согреться под ним, и от мыслей о единороге мне долгими часами не удавалось заснуть и вообще отвлечься на что-нибудь другое.
Я всё думал, как бы помочь Ромашке и не навлечь на неё неприятности, поэтому мне в целом удалось заснуть ближе к рассвету. Этим утром меня разбудил папа такими неприятными словами: "Вставай, в школу опоздаешь". Если бы я смог собрать в себе силы, чтобы что-нибудь ответить, то сказал бы, что школа мне совсем не интересна и не пойти в неё сегодня было бы замечательно.
Я не рассматриваю долго свой завтрак и быстро расправляюсь с этими склизкими макаронинами, выпиваю непонятное содержимое кружки, похожее больше всего на смородиновый компот, и, собрав посуду, отправляю её в раковину.
- Ты сделал домашнее задание вчера, Петя? - спрашивает папа, посматривая на меня из-за газеты.
Я замираю на мгновение и с неприятным скрежетом на душе отвечаю:
- Конечно... Ещё в субботу сделал.
В последнее время я совсем заврался и уже даже не помню, кому удалось избежать участи быть мной обманутым.
- На работе завал из документов, которые нужно постоянно разбирать и тратить на это так много времени. Я не могу приходить вовремя вечером к ужину и проверять твоё домашнее задание. Так что придётся поверить тебе на слово сегодня, ведь вчера я слишком устал от кучи работы, которой мне пришлось делать на дому. Но учти, если мне позвонит твоя классная и доложит, что ты что-то не сделал или плохо себя вёл, мне придётся проверять каждый пример по математике, каждое упражнение по русскому языку и так далее. Ты меня понял, Петя?
Папин взгляд строг, как и его слова. Похоже, отец сильно устаёт на работе, что становится из-за неё злее обычного.
- Хорошо, - отвечаю я и закидываю на спину портфель.
- Ты сам должен понимать, сынок, что уже становишься взрослым и ответственность, возложенная на тебя, становиться больше.
Папа останавливается, бросает взгляд на Алеську , поднимающуюся по лестнице с сумкой в руках, и продолжает:
- Ты сам слышал, какой скандал произошёл вчера на ночь глядя с сестрой. Она, не посоветовавшись со мной и с мамой, сделала татуировку на спине, не понимая, что это может быть опасно, что эту картинку теперь не выведешь с кожи. К тому же вчера я слышал какой-то непонятный шум с первого этажа.
Я, затаив дыхание и опасаясь быть пойманным за вчерашние похождения, смотрю на папу, поправляющего рукава клетчатого пиджака.
- Она уже и ночью ходит, куда вздумается. Я боюсь предположить, кем является её смелый сопровождающий и сколько ему лет. Мне совсем не нравится, когда твоя сестра забивает свою пустую голову всякими глупостями, вроде татуировок и разноцветных модных причёсок... Она опять подкрасилась, на этот раз в синий. Нет, я совсем не против стильной школьной формы, на манер американской, или разнообразной бижутерии, которой Алеся себя обвешивает, но во всём есть предел.
Папа отпивает глоток кофе из чашки, ставит её на стол и слегка покручивает пальцем.
- Ну я пойду, - говорю наспех я, пока папа снова не начал что-то говорить.
- Нет, я просто не понимаю, как так получилось, - продолжает озвучивать свои терзания на счёт Алеси отец, и тогда я понимаю, что уйти из дома смогу не скоро. - Я вас воспитывал обоих одинаково, что тебя, что твою сестру, но выросли вы совершенно разными. Ей важнее ночные вечеринки, шмотки, а учёба и забота о своём будущем - пустой звук...
- Может, раз мы разные, и воспитание должно отличаться.
Папа складывает руки на груди и хмурит брови.
- Ладно... Ты иди в школу, а то опоздаешь.
Я поправляю соскальзывающую шлейку портфеля и подхожу к вешалке за курткой.
***
Потирая замёрзшие руки, я оглядываюсь по сторонам. Мне никогда бы не пришло в голову ходить с Андрюшей в школу вместе, зная о его медленной походке и задержках за завтраком. Но я всё равно останавливаюсь перед совсем близким входом и смотрю на проходящих мимо учеников. Холод не отпускает меня со вчерашней тяжёлой и почти бессонной ночи. Я задираю голову, чтобы прочитать надпись "Средняя школа №12" и, оглянувшись назад на толпу шагающих ко мне учеников, захожу в здание.
В школе я первым делом после первого урока подхожу к столпившимся у окна одноклассникам и среди них быстро нахожу Снежку и Андрюшу. Они долго смотрят на меня удивлённо с некоторым замешательством, но приходят в себя, начиная задавать тучу вопросов. Я придумаю довольно интересную историю, как мне вчера удалось проследить за ведьмой от местного магазина до самого крыльца её дома и услышать, как она болтает сама с собой о какой-то могущественной книге заклинаний. Этот рассказ был очень похож на правду, ведь всем в нашей небольшой деревне известно, что у безумной старухи имеется склеп на заднем дворе. На тяге к неизвестному я и подловил двух своих друзей, и они согласились совершить вечерний набег на ведьмовской дом.
Мои друзья соглашаются не сразу, всё ещё колеблясь во время наших телефонных переговоров, но всё-таки приходят тёмным вечером к горящему у перекрёстка фонарю и дожидаются меня.
Мы медленно приближаемся к крыше за высокими деревьями, сплетение веток которых перекрывает вид на дом. Старый ветхий забор с облупленной краской и частично поломанными досками преграждает нам дорогу. Здесь живёт самая дряхлая старуха деревни Васильки и самая злая. Поговаривают, что достаточно лишь раз взглянуть на неё, чтобы получить мощнейшее проклятие на весь свой род, из-за чего люди опасаются близко подходить к её дому и стараются обходить его стороной. Также говорят, что за домом запрятан среди крапивы старый склеп, в котором ведьма хранит книги заклинаний и редкие ингредиенты для них. Ну, легенда про волшебные книжки пошла от меня сегодняшним днём, но не суть...
Я дёргаю калитку, у которой даже ручки нет. Безрезультатно.
- Забор невысокий, может, перелезем? - подаёт идею Снежка. Крепко схватившись за ветхие доски, она подтягивается и благополучно перелазит через забор, который издаёт неприятное поскрипывание. - Теперь ты, - говорит она Андрюше, который пятится назад, мотая головой. Я тоже не в восторге от полуразрушенного временем забора, но нужно же как-то попасть в за забор, притом у Снежки всё получилось.
- Ладно, я следующий, - говорю, хватаясь руками за забор. Закидываю сначала одну, затем вторую ногу и спрыгиваю, успешно приземляясь на землю. Мы со Снежкой смотрим на Андрюшу, тот отводит взгляд.
- Нет, ребята, я тут лучше постою. На стрёме, - отнекивается он и буравит взглядом землю под ногами.
- Трус, - рассерженно бросает Снежка, скрещивая руки. - Если боишься, то иди домой.
- Андрюша, перелезай. У меня и Снежки получилось, значит, и у тебя получится, - подбадриваю его я, на что тот поднимает глаза на секунду и снова никнет головой.
- У меня не получится, я разобьюсь... А вдруг нас ведьма увидит?
Я оглядываюсь и внимательно всматриваюсь в тёмные окна старого дома.
- Она спит, - заключаю я.
- Я вас здесь подожду.
- Пошли, Петя, раз Андрюша - такой трус! - нетерпеливо и раздражённо отзывается о нём Снежка и направляется вперёд, за дом.
Я кидаю на Андрюшу прощальный взгляд и следую за Снежкой. За мной будто мешок с картошкой падает, именно на такой звук это похоже. Я и Снежка оборачиваемся и видим перед нами скорчившегося на земле Андрюшу.
- Перелез всё-таки! - удивляется Снежка.
- Уф, я, кажется, что-то сломал... - обеспокоенно сообщает Андрюша и неуклюже поднимается на ноги.
Мы собираемся вместе и осторожно пробираемся дальше. Обходим грядки, кусты с пышными цветами, минуя раскиданные на траве камни и подходим к двери в земле, ведущей в подвал ведьмы. Рядом с ним растёт высокая крапива.
- Аккуратно, - предупреждаю друзей я, указывая пальцем на опасные растения, и медленно открываю дверцу, которая оказывается очень тяжёлой. Она с шумом падает на землю.
- Я на стрёме постою...
- Нет, ты идёшь с нами! - упорствует Снежка. - Если ведьма спит, то смысла стоять на стрёме нет. Сам старый дом находится далеко от других, значит, нас никто не заметит.
- Андрюша, ведьма может проснуться в любой момент и застать нас или тебя. Тебе лучше идти с нами.
- Да, давайте держаться вместе, - внезапно понимает Андрюша и для подкрепления своих слов кивает головой.
Я осторожно ступаю на первую каменную ступеньку. Она не скрипит и не обламывается подо мной, так что иду дальше, руками держась такой же каменной стены. Внутри подвала всё те же стены и пол из камней, множество шкафов, заполненных книгами и затянутых паутиной. Я оборачиваюсь, наблюдая за спускающимися друзьями.
- Тут очень темно, ничего не вижу, - говорит Андрюша, скрестив руки.
- Я не брала фонарик, потому что ведьма могла бы увидеть его свет.
- Снежка, здесь нет окон, ведьма бы не увидела, - начинает спорить Андрюша.
- А вдруг есть? Как ты в этой темноте вообще разглядел, что окон нет? - парирует Снежка.
- Как вообще в подвале могут быть окна? - отвечает вопросом на вопрос мой друг.
- Так всё, хватит! - вмешиваюсь в спор я, понимая, что скоро своими криками они разбудят не только ведьму, но и всю деревню. - Снежка, признай, что просто забыла взять фонарик...
- Да не забыла я! - перебивает она.
- Забыла - так и скажи, - говорю я Снежке, затем обращаюсь к Андрюше: - А ты не стой на месте, помогай искать какие-нибудь записи или книги, пока наши родители не спохватились, что нас дома нет. И ты, Снежка, тоже ищи.
Снежка бросает последний злобный взгляд на Андрюшу и скрывается за шкафом. Мой друг переглядывается со мной, разводя руки, и идёт к настенным полкам. Я стараюсь понять, где ведьмы обычно прячут свои важные колдовские книги и внимательно осматриваю тёмное помещение, освещаемое только с помощью света луны из открытой дверцы склепа. Может быть, нужная книга заклинаний про единорогов пылится на верхушке шкафа или спрятана под каменным полом в тайнике, или её вообще здесь нет, и мы зря тратим время...
- Одни склянки и коробки, под паутиной... - со вздохом заключает Снежка.
- Я что-то нашёл! - говорит Андрюша, кладёт красную книгу на стол и сдувает с неё пыль. - Она лежала за шкафом. Здесь вообще нет других книг на полках.
Я подхожу ближе и внимательно рассматриваю находку. Большая красная книга с золотым переплётом и, кажется, старинная.
Снежка опирается о стол и с уверенностью заявляет:
- Это скорее всего совсем не та книга, которую мы ищем.
- Да ты просто завидуешь, потому что её первой не нашла! - обидевшись, отвечает Андрюша.
- Ха! Она такая же страшная и грязная, как ты!
Я медленно открываю книгу на случайной пожелтевшей от старости странице, не вслушиваясь в новый спор моих друзей. На ней оказывается много текста с большими красными буквами у начал абзацев, но начиная читать, я сразу понимаю, что это белиберда мне не нужна. Найти необходимое не составляет труда с помощью содержания, которое находится в чёрной рамке на первой странице. Я ищу слово "телепортация", но вместо него нахожу кое-то получше. "Параллельный мир", страница 113. Вчитываясь в текст интересующей меня темы, я постепенно начинаю понимать, что это точно то, что эта инфа может мне пригодиться.
"Когда разобьются стёкла, ослеплённые, и пробудится во тьме древнее солнце... Когда перейдёт последнюю преграду вечность... Когда исполнится пророчество и пробудится ветряное сердце, изгнанный найдёт к нему путь..."
Это уж слишком похоже на какую ту загадку, разгадав которую, можно найти портал в параллельный мир, куда Ромашке и нужно.
Я не читаю дальше, отвлекаясь на друзей, уже сцепившихся в драке.
- Снежка, прекрати! - реагирую я на лежащего у шкафа Андрюшу. Снежка нехотя отпускает воротник его рубашки и поднимается с колен. Даже в темноте я вижу, что он прикрывает рукой свой глаз, что не означает ничего хорошего.
- Он сам напросился! - оправдывается Снежка и отходит в сторону. Я подбегаю к Андрюше, который заливается слезами, не отпуская ладонь с глаза, и помогаю ему встать.
- Почему ты такая злая? - рыдая, спрашивает Андрюша. Я с укором смотрю на Снежку, и прежде, чем она успевает что-либо ответить, до нас доносятся громкие звуки шагов.
- Там дверь, кажется, - предполагает Снежка, указывая рукой на потолок. И действительно, я замечаю дверь, ручка которой дёргается, и едва приметную лестницу, привинченную к стене.
- Ведьма нас услышала, нужно бежать! - начинает паниковать Андрюша.
- Сейчас, - бросаю я и бегу к столу, достаю из кармана клочок бумаги с шариковой ручкой и стараюсь размашистым почерком записать хотя бы часть из прочитанного.
- Петя, пошли, нет времени на это! - уговаривает меня Андрюша, но я мотаю головой.
- Бегите, я вас догоню.
- Если хочешь, оставайся вместе с ним, Андрюша, а я сваливаю, - говорит Снежка, покидая подвал.
По топоту я понимаю, что Андрюша всё же согласился со Снежкой.
"... и изгнанный найдёт к нему путь"
Я комкаю бумажку и вместе с ручкой пихаю обратно в карман, но не успеваю даже повернуться лицом к выходу. Дверь со скрипом открывается и лампочка, свисающая с потолка на чёрном проводе, вспыхивает, выдавая меня с поличным.
Серую лестницу, которую в темноте было не заметно, венчает присевшая на корта светловолосая дама в красной кофте с вырезом на груди и в сиреневой пышной юбке. Ведьму я представлял по-разному: старой некрасивой седой старухой с горбом и кучей уродливых морщин, но никак не молодой девушкой, у который брови ещё не потеряли истинный цвет.
- Нашёл? - спрашивает она, спускаясь по лестнице.
- Что нашёл? - спрашиваю я, начиная нервничать.
- То, зачем пришёл ко мне в дом, - отвечает она и спускается по лестнице.
Подумать только, как звучат её шаги по железной лестнице: чётко и громко, ни с чем не спутаешь, а всё из-за того что она в туфлях на тонком каблуке. Ещё на ней золотые серёжки и такого же цвета кулон на длинной цепочке, достигающий выреза кофты. Я бы мог пробовать сбежать, но оцепенел от самого большого страха этой ночи - быть пойманным с поличным.
- Ты сам нашёл эту книгу, - спрашивает дама, - или тебе кто-то помог?
- Сам, - лгу я, даже не задумываясь. Нельзя сдавать друзей.
- Пойдём в дом, я угощу тебя чаем, заодно поговорим, - приглашает дама, не отводя от меня взгляда. Если бы она отвернулась, я бы хотя бы мог попробовать убежать отсюда старым путём, но мне приходится идти вперёд. Блондинка дожидается пока я поднимусь по лестнице и сама следует за мной.
- Входная дверь заперта на ключ. Это так, к сведению.
Я вижу перед собой гостиную: прямоугольный ковёр, диван и кресла, много картин, обои - всё в одной тёмной гамме. Из кухни, что виднеется в арке, пахнет очень сладко чем-то, похожим на ваниль.
- Присаживайся, - приглашает она и садится на диван. Я сажусь в кресло напротив неё, сразу отмечая про себя, что здесь есть два прохода впереди и дверь на выход сзади. - Хочешь печенье с изюмом?
- Не надо, - отвечаю я, округляя глаза.
- Ты, наверное, ожидал увидеть перед собой мою прабабушку. Спешу тебя обрадовать, она вчера уехала в Минск за покупками, а я - её правнучка, меня зовут Гликерия.
Гликерия? Звучит, как название болезни, и это меня уж точно не радует.
Её рука отбивают дробь по коленям в чулках, глаза изучают меня, не позволяя себе ни разу моргнуть.
- Хочешь чаю или кофе, Петя? - спрашивает меня Гликерия, давая понять, что она знает моё имя. Я отрицательно мотаю головой. Яд не выпью ни от самой ведьмы, ни от её правнучки, пусть даже не пытается меня заставить.
Я неуютно себя чувствую на этом диване с высокой спинкой в этой странной гостиной, в этом огромном зловещем доме... Гликерия хмурится и закидывает ногу на ногу.
- Вот твои родители расстроятся, когда узнают об этом, - заговорщицки предполагает она, заставляя меня вздрогнуть уже не в первый раз за нашу с ней встречу.
- Пожалуйста, не говорите родителям, - неуверенно вопрошаю я. Гликерия отводит взгляд в сторону камина справа от меня. Я никну головой и стараюсь придумать план. Нужно как-то отсюда выбраться, пока эта ведьма не убила меня. Я чувствую, что она не спроста барабанит рукой то по коленям, то по подлокотнику, отводит взгляд, потому что придумывает, как бы меня быстрей вырубить, затащить в подвал, связать и, когда очнусь, пытать и просто мучить для личного удовольствия. Пока она меня будет пытать, уже и сама её прабабка ведьма успеет вернуться и тоже начнёт за компанию надо мной издеваться, превратив меня в скользкую лягушку и заточив в стеклянном аквариуме.
У меня перехватывает дыхание. Вот этот самый момент, возможность сбежать, пока эта ведьма свой прекрасный адский камин рассматривает. Главное, добежать до двери - и всё, свобода!
- Ты любишь сыр? - внезапно перебивает поток моих мыслей о свободе Гликерия и снова обращает на меня взгляд прищуренных глаз. Она опять маниакально на меня глядит, и это значит, что момент упущен. - Самый обычный сыр, - добавляет ведьма, заметив, что я растерян и не могу внятно ответить на её вопрос, - который можно купить в магазине.
- Нет, - отвечаю я. Ещё чего удумала, отравить меня своим заплесневелым сыром! То чай и кофе с ядом, то просроченный сыр. Чего этой ведьме так не имёться отправить меня на тот свет? Не то чтобы я не любил сыр, ем его иногда в составе бутерброда, но отвечать "да" Гликерии сегодня не собираюсь, разве что вопрос будет звучать: "Ты хочешь уйти моего дома и забыть эту ночь, словно жуткий сон?"
- А мыши любят. Я часто вижу разбегающихся по норкам серых зверьков, когда включаю свет в подвале. Они боятся меня, чувствуют опасность и убегают. - Я бы сам от тебя сбежал, но не могу. - Но что их заставляет попадать прямо в мышеловку ночью в полной темноте?
Какой-то слишком простой вопрос, даже непривычно отвечать на него, но ведьма замолкла, значит, мне всё-таки придется что-то сказать.
- Сыр.
- Маленький ломтик сыра, который кладут в мышеловку, заставляет это крохотное тельце отдать свою жизнь, так ничего и не получив взамен. Судьбу мыши решает какая-то железяка - совершенно простой бездушный механизм. - Гликерия снова замолкает, тупит взгляд. Создаётся впечатление, что она искренне сочувствует погибшей мышке или хотя бы просто делает вид. - Попадёт ли другая мышь в эту же самую мышеловку, если я уберу оттуда мёртвого звёрька и заправлю механизм новым ломтиком сыра?
Я выпучиваю глаза и медленно отвечаю:
- Да... - неуверенно звучит мой голос. Я на самом деле не знаю, прибежит в мышеловку мышь снова или всё-таки обойдёт опасное место стороной.
- Конечно, ведь ею движет инстинкт самосохранения. Мышь очень голодна, возможно, у неё есть маленькие мышата, которые тоже не меньше её хотят жить. - Гликерия опирается локтём о подлокотник и задумчиво почёсывает подбородок. - А что если эта мышь не голодна, она сыта и давно не испытывала чувства голода, мышат у неё ещё нет или они уже погибли? Побежит ли она в мышеловку за маленьким ломтиком сыра?
Ну очевидно, что нет. Зачем ей ещё еда, если она и без того сыта и кормить ей некого?
- Не побежит.
- Неправильно! - выносит неожиданный вердикт Гликерия и громко хлопает ладонью по подлокотнику, отчего я слегка подпрыгиваю на кресле. Она прислоняется к спинке и барабанит пальцами по деревянным части подлокотника, выжидая ещё одну паузу. - Побежит, ведь ею в этот раз будет двигать не голод, а жадность - неумолимая жажда заполучить весь легкодоступный сыр, пока этого не сделали её сородичи. Смертный грех оправдывает своё название - мышь умирает.
- Какая-то глупая мышь, - заключаю я. Ведьма реагирует очень неожиданно для меня: слегка улыбается, похоже, довольная моим ответом.
- Мышь глупа, у неё слабо развитый маленький мозг, её жизнь состоит из инстинктов. Хорошо.
Ведьма поднимается, поправляет облегающие рукава красной кофточки и подходит к двери. Я, как зомбированный, наблюдаю за ней, ожидая подвоха. Сейчас она передумает отпускать своего "гостя", достанет из ящика комода верёвку, затем накинется на меня... Но вместо этого Гликерия открывает дверь и поворачивается ко мне лицом.
- Я ничего не скажу твоим родителям и отпущу тебя, - Она резко замолкает, всем своим видом показывая, что есть какое-то условие и я не уйду отсюда просто так, - если ты пообещаешь мне, больше никогда и не под каким предлогом не появляться в моём доме.
- Ладно, - не задумываясь, отвечаю я.
Гликерия открывает дверь. Я поднимаясь и выхожу из дома под вечно следящим за мной взглядом.
Вдалеке у фонаря я замечаю друзей и спешу к ним, срываясь на бег. Мне не хочется оборачиваться, потому что ведьма всё ещё стоит на крыльце и пристально следит за мной.
Я лечу на всех парах, обгоняя сопутствующий ветер, огибая друзей и не останавливаясь. Через секунду они догоняют меня.
- Петя, что случилось? - задаёт первый вопрос Снежка.
Второй следует от Андрюши:
- Кто такая эта женщина?
- Она пыталась тебя убить?
- Она тебя прокляла?
Я сбавляю темп, оглянувшись назад и отметив, что дом ведьмы скрылся вдалеке, и вовсе останавливаюсь, склоняясь над асфальтом и переводя сбитое дыхание.
- Она... Гликерия... короче... ужас, - кратко из-за отдышки описываю произошедшее я.
- Гликерия? Она заразила тебя гликерией? - испуганно спрашивает Андрюша. Друзья медленно пятятся назад.
- Да нет же... Она и есть Гликерия - правнучка ведьмы, - наконец отвечаю я, разгибая спину. - Гликерия поволокла меня в тёмную гостиную и начала запугивать рассказом про мышей, с которыми она жестоко расправлялась с помощью мышеловок с сыром. У неё были попытки загипнотизировать меня взглядом, к счастью, прошедшие неудачно. Затем Гликерия меня отпустила. К слову, мне очень повезло, что калитка изнутри всё-таки открылась.
Друзья переглядываются.
- Она точно тебя ничем не заразила? - блуждая взглядом, спрашивает Снежка. - Ну там, проклятьем на всех твоих знакомых или чумой, к примеру?
- Или вирусом, который приведёт к апокалипсису? - продолжает мысль Снежки Андрюша.
- Не-ет, - протягиваю я и покрываю лицо рукой. - Она ничем меня не заразила, только напугала. Мне теперь точно будут сниться кошмары... Главное, - Я упираю руки в бока, - мне удалось переписать часть загадочного послания из той старой магической книги.
- Я думала, ты забрал её с собой. Разве не за этим мы прокрались в подвал ведьмы? - Снежка неодобрительно косит на меня взгляд.
- А я вообще забыл, зачем мы ходили к этой ведьме... - вставляет свою копейку Андрюша.
Я развожу руки, пожимая плечами, на которые свалился тяжкий груз ответственности за собственную невнятную ложь.
- Да, я так и хотел, - обращаюсь я к Снежке, - но... решил, что не стоит красть эту книгу и провоцировать старуху, а то мало ли... Сами знаете, какие ужасные истории про неё ходят.
- Так она тебя всё-таки ничем не заразила? - продолжает допытываться Снежка.
- Самое главное, что я смог переписать кое-что очень важное про параллельный мир, про то как в него можно попасть.
Я засовываю руку в карман, моё лицо вытягивается, и холодный пот проступает на лбу.
- О-оу...
Снежка хмурит брови и складывает руки.
- Только не говори, что ты... - она обрывает очевидный вопрос, так и не доходя до его сути.
- Что такое? - не понимает Андрюша, переводя заинтересованный взгляд с озадаченного меня на хмурящуюся Снежку. И только когда я выворачиваю пустой карман, он восклицает:
- Ты потерял её!
Моё лицо искажает грустная мина, и я с досадой скрепляю руки за спиной. Снежка прикрывает хмурое лицо рукой, и голова её слегка покачивается.
- Как ты мог её потерять?
- Я не знаю! Возможно, Гликерия, отправив меня первым подниматься по лестнице, незаметно вытащила записку вместе с моей ручкой из кармана.
Не знаю, на что я надеялся, переписывая часть загадки на бумагу, даже приблизительно не осознавая, каким образом её можно разгадать. Притащил друзей к этой ведьме, только для того, чтобы не струсить и не убежать без оглядки, так и не зайдя за калитку. Я не знал, на самом ли деле обнаружу книгу с заклинаниями, пожалуй, мне просто хотелось верить в это.
- Не могу поверить, что мы потратили столько времени впустую! - негодует Снежка, то поднимая, то опуская руки.
- А ты, случаем, не запомнил то, что написал? - подаёт идею Андрюша.
Я напрягаю мозг, но безрезультатно, потому что, как не перестаёт злобно повторять надутое лицо математички, у меня память, как у золотой рыбки.
- Я ничего не помню из того, что записал, - понуро отвечаю я.
Снежка грозно подходит и хлопает рукой по моей голове.
- Эй, за что? - очухиваюсь от начинающейся депрессии я.
- Как говорит мой папа, лучшее лекарство от бестолковости - вовремя полученный подзатыльник.
- Хм, а что означает удар в глаз? - Вспомнив обиду, Андрюша скрещивает руки на груди.
- Всё просто! Это означает, что ты идиот! - ухмыляясь, отвечает Снежка.
- Я не идиот! - возмущается Анрюша.
- Знаешь, все идиоты так говорят!
- Так, хватит! - встреваю в словесную перепалку я, расталкивая руками друзей.
- А ты вообще молчи, Петя! Из-за тебя я пропустила "Вечерние сны" и ужин с папой, а заодно провела весь вечер в компании двух дураков!
Снежка рассерженно сжимает кулаки, разворачивается и быстрым шагом уходит прочь. Мы с Андрюшей тоскливо смотрим ей вслед , осознавая, что в чём-то она всё-таки права. Поток холодного ветра заставляет дрожать синие штаны моего друга.
- И всё же она не имела права бить меня.
Андрюша вздыхает и никнет головой, носком ботинка ворочая мелкий камешек.
- Ну и фиг с ней... - безразлично отвечаю я, махнув рукой.
Фонарь время от времени мигает, создавая небольшое световое шоу. Мы с Андрюшей медленно идём вдоль дороги за отдаляющейся Снежкой, подгоняемые сопутствующим ветром.
- Снежка меня ненавидит. Наверное, она только и мечтает о моей мучительной смерти...
- Не говори чепухи, Андрюша. Она очень агрессивная, но не настолько же...
Вероятно, главную роль в создании такого непростого характера сыграл её отец - мореход в отставке. Отслужив несколько десятков лет в морской армии, он стал силён и очерствел душой. С малых лет отец учил Снежку проверенным в бою приёмам и воспитывал, руководствуясь собственным опытом. Об этом я узнал от своего папы одним пасмурным вечером. Мама ушла к другому мужчине, когда её дочери было всего 2 года. Как утверждает мой папа, только благодаря крепким закалённым в армии нервам отец Снежки не поддался искушению надвигающейся депрессии и в одиночку вырастил свою дочь.
Наши со Снежкой папы - старые школьные друзья , поэтому иногда две семьи собираются за накрытым столом и вспоминают прошедшие дни. В это время я стараюсь спрятаться в своей спальне, но меня всё равно находят и вытаскивают на свет божий, чтобы в тысячный раз всем вместе послушать "уморительные" истории о кораблях.
- Вот и мой дом, - говорю я, подходя калитке.
Мысли унесли моё сознание за тридевять земель, что я и не заметил, как ноги привели меня домой.
- Пока, Петя, - прощается со мной Андрюша, приподнимая руку.
- Пока, - отвечаю я и открываю калитку.
Придя домой, я расстёгиваю куртку и сбрасываю ботинки, подхожу к зеркалу и всматриваюсь в свой потрёпанный вид.
- Так-так, а вот и ты! - голос Алеськи застаёт меня врасплох. Я сконфуженно оглядываюсь. Скрестив руки, она восседает во главе стола и пристально на меня глядит. - И где это мы ходим со своими друзьями поздним вечером, а Петя?
Пару раз моргнув, я замираю на месте, пытаясь сообразить, что бы такое сказать и не навлечь на себя неприятности.
- Мы гуляли...
- Ну-ка сядь, - командует Алеська, показывая на стул перед собой. Я медленно подхожу к столу и присаживаюсь на указанное место.
- Я проследила за вами и видела, куда вы ходили.
Я дёргаю головой, будто получаю в лицо хук с правой от Снежки.
- Вы, ребята, ходили к дому ведьмы. Ну и зачем это вам понадобилось?
- Эмм... Просто мы гуляли и совершенно случайно забрели к её дому.
- Я же вижу по твоим глазам, что ты меня обманываешь.
Алеська часто так говорит. Я до сих пор считаю такую догадливость тайной суперспособностью, которую моя сестра задействует, когда необходимо вывести собеседника на чистую воду. Когда мама приходит из магазина, Алеське достаточно лишь задать один вопрос про вкусняшки, глядя прямо в глаза, и с лёгкостью выяснить, сказала ли маман правду об отсутствии денег на конфеты с булочками или солгала, собираясь припрятать их на чёрный день. Пожалуй, такой способностью хотел бы обладать каждый человек. Я бы сам от такого не отказался, жаль, но такая догадливость - это врождённое и не передающееся к младшим братьям, как утверждает сама обладательница редкого таланта.
- Эмм...
Я не знаю, что говорить. Порой молчание - лучший ответ.
- Ещё я хочу знать, зачем тебе понадобилось идти посреди ночи в парк. И не повторяй мне больше той ерунды, которую ты наплёл вчера. - Алеська вздыхает. - Из-за Антона я теряюсь в пространстве и не могу ни то что думать, даже дышу с трудом, так что не обратила должного внимания на то, что ты говорил, Петя.
- Я не могу сказать. Если расскажу, то подведу друга...
Алеся откидывается на спинку стула и поджимает губы.
- А если не расскажешь, то подведёшь меня, Петя. Разве я не делилась с тобой всеми своими секретами? Разве не одалживала последние карманные на газировку? Разве не прикрывала твой тыл перед родителями, зачастую подставляя себя? Помнишь тот тёмный декабрьский вечер, когда папа спросил, почему ты не убрал свои разбросанные игрушки в комнате? Он так сильно устал после тяжёлого рабочего дня и был очень зол из-за этого. Ты помнишь, кто тебя тогда прикрыл, соврав, что я сама в них игралась?
Я почёсываю руку, опуская глаза.
- Это было 3 года назад. Ты мне помогла, и я этого никогда не забуду.
- Вот видишь.
Алеська снова наклоняется и опирается руками о колени, из-за чего дистанция между нами сокращается. Я тяжело вздыхаю, ищу взглядом что-то в обоях и настенных часах, но выхода, кроме как сказать правду, не нахожу.
- В воскресенье в парке я заметил странное яркое свечение. Оно манило к себе с бешенной силой. Свечение, как оказалось, - Я снова вздыхаю, - исходило от рога на голове одного существа, которое пряталось в кустах. - Алеська слушает внимательно и будто бы ищет ответ в моих глазах. - Это был единорог. А к ведьме я ходил за магической книгой, с помощью которой можно было бы найти какое-нибудь заклинание, чтобы вернуть Ромашку в её мир, но ничего не получилось.
Алеся некоторое время сидит неподвижно.
- Единорог? - с сомнением в голосе спрашивает она.
- Да. Её зовут Ромашка, и ещё она умеет разговаривать.
Серьёзное невозмутимое лицо старшей сестры озаряется широкой улыбкой, и неудержимый смех наполняет гостиную.
- Ты мне не веришь? - мой вопрос звучит как ответ.
- Это ж надо такое придумать! Разговаривающий единорог по имени Ромашка со светящимся рогом! Знаешь, Петя, я всё-таки недооценила твою бескрайнюю фантазию!
Алеська поднимается со стула, хлопает меня по плечу и уходит.
Я прижимаюсь левым плечом к спинке стула и с тоской поглядываю на телевизор, который сегодня не был ни разу мной включён. До меня доносится звук открывающейся входной двери с бренчанием связки ключей и шелестом целлофановых пакетов. Я оглядываюсь и наблюдаю, как мама ставит сумку, набитые доверху мешки на пол и снимает чёрные перчатки.
- Привет, мам!
- Привет, Петя.
Мы обнимаемся, мама поправляет мою причёску.
- В магазине была просто огромная очередь. Я провела в ней целых полчаса!
- А где папа?
- Похоже, он всё ещё на работе, Петя.
Сегодняшний день немногим отличается от других. Папа снова задерживается на работе, мама приходит с полными продуктов пакетами из магазина...Только сегодня я пропустил "Вечерние сны" и таки не узнал тайну розового ведра, которая в прошлом выпуске осталась нераскрытой, бессмысленно рисковал своей жизнью с друзьями, стал посмешищем для родной сестры...
Зато есть и плюсы: меня не отпускает со вчерашнего дня самое искреннее и прекрасное чувство - мои первые впечатления, когда я встретил Ромашку. Сердце учащает ритм, стоит мне подумать о скорой встрече с ней. Я очень взволнован, но это такое приятное волнение.
Я помогаю маме разобраться с покупками, взяв для начала нарезанную буханку хлеба в одну руку и маленькую баночку сметаны в другую.
- Что бы такого на завтра приготовить? - спрашивает сама у себя мама, рассматривая напечатанный на крышке бутылки молока срок годности. - Как насчёт пюре с салатом из крабовых палочек, а, Петя? - на этот раз она обращается ко мне, когда я возвращаюсь из кухни.
Я обращаю на маму озадаченный взгляд.
Мои последние мысли были о Ромашке, о том, как мы снова встретимся этой спокойной ночью, о том, как я в тысячный раз скажу: "Ты прекрасна, как луна и звёзды", а она кротко ответит: "Спасибо" и слегка кивнёт головой... Конечно, вопрос о еде сбивает меня с толку.
- Да, пюре и салат в самый раз, - собравшись с мыслями, говорю я.
Сложно отвечать на любые вопросы, когда витаешь в облаках и не хочешь возвращаться обратно. В последнее время я спрашиваю себя, а ждёт ли меня Ромашка, а нужен ли я ей вообще? Но это очень глупый вопрос, ведь она, утратив память, осталась совсем одна в чужом мире. Конечно, ей необходим кто-то честный и добрый, тот, кто поможет вернуться домой. И по нелепой случайности этим кем-то оказался я. Совпадение, добрый знак свыше, причина моего пожизненного счастья? Я даже не знаю, как это назвать. Ещё мне легко оттого, что все продукты теперь разложены по полочкам холодильника, а некоторые отправлены в ледяное царство морозилки. Холодок, исходящий от неё, напоминает мне Ромашку, то как меня колотило рядом с ней. Стоит взять на заметку, что сегодня следует надеть тёплую куртку, зимнюю обувь и самые толстые варежки, прежде чем пойти в парк. Иначе можно просто простудиться и заболеть, а этого никак нельзя допускать, если я хочу и дальше видеться с Ромашкой. Я выхожу из кухни, подальше от холодильника. В это время мама открывает дверь и встречает папу. Я приглядываюсь и замечаю за ним тёмный силуэт.
- Добрый вечер! - здоровается дама. Я внимательно вглядываюсь и узнаю в ней Гликерию. Моё сердце скачет, как бешеное, и в глазах темнеет. - Меня зовут Гликерия, я - ваша соседка и живу рядом с рекой. Думаю, вся деревня наслышана о моей прабабке. - Она хихикает, прикрывая ладонью рот.
- Ты не поверишь, - обращается к маме отец, развязывая серый плетёный шарф, - мы совсем случайно встретились на автобусной остановке. У меня возникла проблема с деньгами, когда я покупал талон, и Гликерия одолжила мне 200 рублей*, заметив, как мои глаза пронизывают на сквозь бумажник.
- Ну почему сразу одолжила? 200 рублей - смешная сумма, сейчас за неё в Минске ничего не купишь, - улыбаясь, возражает Гликерия.
- И всё же я их верну, мало ли какая ситуация произойдёт. - Это моя жена Лидия. - Папа показывает рукой на маму.
- Очень рада познакомиться, - говорит мама.
- Я тоже очень рада познакомиться с вами. Ваш муж мне все уши прожужжал, всё говорил, какая вы дома кудесница и мастер на все руки. А какие вы пишите стихи, об этом он рассказывал мне почти полчаса.
- Ох, да что вы говорите, мне даже не верится! - усмехается мама.
- Потому что все должны знать, какая у меня замечательная жена! - смущённо отвечает папа, кладёт руку на её плечо и целует в щёку.
- Гликерия, можете повесить пальто на вешалку и помыть руки в ванной. Чувствуйте себя, как дома! А я сейчас вчерашний борщ разогрею.
- О, борщ - мой любимый из супов! - радуется Гликерия, пока папа вешает её красное пальто на плечики. Женщина в чёрном с белыми кружками платье и в розовой кофточке снимает туфли на среднем каблуке и ставит их рядом с вешалкой.
- Пойдёмте, я покажу вам , где у нас ванная, - приглашает папа, и они заходят в помещение рядом с лестницей , в то время как мама заходит на кухню, подмигнув мне.
Я прихожу в себя после вдоха свежего воздуха, пришедшего с Гликерией из открытой двери. Никогда не думал, что эта деревянная доска способна пропустить такое чудище. Это я Гликерию имею ввиду. Казалось, дом - моя защита, но не сегодня. Я хватаюсь за спинку дивана, как за спасительный поручень, когда правнучка ведьмы и папа скрываются за углом. Мозг пытается подсчитать, как далеко мои ноги унесут моё тело, если побежать прямо сейчас. Пф, даже если бы я смог это сделать, план бездумного побега обречён на немедленную списку. Забраться бы на крышу и переждать на ней всё фиаско, которое собирается устроить Гликерия, обрушив на моих родителей подробности моего проникновения в подвал её дома.
Я всё-таки решаю быстро подняться в свою комнату и подпереть дверную ручку стулом, но не успеваю сделать ни шагу. Гликерия возвращается в гостиную вместе с отцом, и в это время раздаётся громкий стук в дверь.
- Иду-иду! Семья, к нам пришёл ещё один гость! - восторженно объявляет папа, направляясь к входной двери.
Гликерия замечает меня рядом со шкафом для посуды и подходит ближе.
- Привет, Петя, - говорит она и садится на корточки напротив меня. - А я совсем недавно узнала кое-что очень интересное, благодаря вот этой бумажке.
Гликерия вытаскивает из кармашка розового пиджака утерянный мной клочок бумаги с закреплённой на нём ручкой.
- Как жаль, что ты записал только загадку, а её толкование на десять страниц прочесть не успел, да ещё и саму бумажку выронил.
Грустно улыбаясь, она протягивает открытую ладонь с моими потерянными вещами, и я неохотно их забираю.
- Вы обещали, что ничего не скажите моим родителям, - тихо говорю я.
- Конечно, но у меня будет больше оснований сдержать своё обещание, если и ты мне кое-что пообещаешь.
Гликерия поднимается, обращая внимание на открывшуюся входную дверь.
- Потом договорим.
На пороге возникает отец Снежки и по-дружески хлопает моего папу по спине. Пожалуй, это последний человек, которого я ожидал увидеть в нашем доме сегодня.
Мама бочком приоткрывает дверь и выходит из кухни с тарелками в двух руках, как акробатка.
- Геннадий! - удивлённо восклицает она и ставит тарелки на стол. Похоже, ни один я не ожидал увидеть дядю Гену сегодня.
- Здравствуйте, Линда! - здоровается дядя Гена, снимая чёрную кепку.
- Ну я решил, что если у нас званый ужин, то почему бы не пригласить нашего старого друга Гену, - говорит папа и похлопывает нежданного гостя по спине.
- Конечно, рада вас видеть, Геннадий! Раздевайтесь, мойте руки и пожалуйте к столу, - вежливо приглашает мама, опираясь руками о спинку стула.
Мои родители просто обожают приглашать гостей, накрывать стол и болтать часами за этим же столом, при этом включив телевизор, который вообще никто не смотрел, и такой необходимый только для того, чтобы создать шумный фон.
- Смотрю, вы все при параде, а я, старый, в спортивных штанах и рваной рубашке припёрся, - с досадой замечает Геннадий, застёгивая среднюю пуговицу рубашки.
- Ох, ну что ты начинаешь! - смеётся мама. - Я с магазина, Гриша только с работы, считай, вернулся! Да и не один, кстати, а с соседкой нашей, - упоминает правнучку ведьмы мама.
Гликерия сразу приободряется, услышав своё имя, и победной походкой направляется к дяде Гене.
- Меня зовут Гликерия, приятно познакомиться с вами, Геннадий, - растянув красные губы в улыбке, подступает к бородатому шатену ведьма.
Я не знаю точно, кто она такая и откуда взялась в нашей деревне, хоть Гликерия и пыталась что-то о себе рассказать, толком ничего так и не сказав. Она пытается держаться приветливо с моей семьёй и гостями, но у меня создаётся назойливое впечатление, будто это лишь её оболочка. Со мной Гликерия ведёт себя намного строже и улыбается очень редко, а сейчас она не меняет этого доброжелательного выражения лица с самого прихода в мой дом. Я не могу ей доверять, даже если она поклянётся, что её намерения помочь мне с единорогом чисты. Хотя мне кажется, что она здесь совсем не за этим ...
- Для таких прекрасных дам можно просто Гена.
Папа Снежки целует протянутую для рукопожатия руку девушки, и та смущённо прикрывает раскрасневшееся лицо. Пользуясь моментом, я незаметно проскальзываю к лестнице и добираюсь по ней до своей комнаты, где собираюсь провести несколько часов до наступления ночи и подумать, что делать с этой навязавшейся в гости Гликерией. Рано или поздно ей придётся уйти, но прежде она обязательно заговорит со мной, продолжив прерванный из-за дяди Гены разговор. Это до ужаса меня тревожит. Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, чувствуя себя в чуть большей безопасности, находясь в своей спальне среди старых и не очень игрушек, с добротой поглядывающих на меня глазами-пуговками.
- Петя, Алеся, присоединяйтесь к ужину! - зовёт с первого этажа мамин голос.
Забравшись на кровать, я поджимаю ноги к себе, напряжённо смотрю на закрытую дверь и слышу, как за ней доносятся глухие шаги.
- Давай, идём со мной. Ты не хочешь лечь спать голодным? - спрашивает мама, приоткрывая дверь.
Как мне спускаться к гостям, если я ещё не придумал, что делать с Гликерией? Но живот подводит меня жалким урчанием, что в момент ещё больше портит моё настроение. Я не сразу киваю и поднимаюсь с кровати, вынужденный спуститься к гостям, которых мне не хотелось бы, если честно, видеть.
Внизу все гости уже собрались за столом и ведут беседу, сопровождаемую заливистым смехом Гликерии. Я чувствую себя лишним на этом незапланированном торжестве.
- Когда-то я крутил баранку корабля "Мечта", а теперь кручу лишь баранку своей старой колымаги, покоящейся по ночам в гараже, - рассказывает о себе дядя Гена, щедро сдабривая солью суп.
- Я уверена: стали бы вы за штурвал корабля, никто бы и не заметил влияния вашей 6-летней отставки, - говорит Гликерия, ворочая содержимое супа ложкой.
- Да куда мне, старику, за штурвал, разве что за игрушечный своей дочери, - усмехается дядя Гена и подмигивает Гликерии, на что та начинает быстро хлопать ресницами, глядя на стену рядом с собой. - Кстати, Снежке совсем недавно стукнуло десять, стала совсем взрослая и самостоятельная, что я начинаю маленько беспокоиться. Но учится она хорошо, особенно, физкультура ей хорошо даётся. Как-то подошла Снежка ко мне и говорит: "Вот когда вырасту, папуня, стану морячкой, прям как ты".
Когда я присаживаюсь за стол, к счастью, никто не придаёт этому особого значения, продолжая вести беседу. Но не тут то было, мама всё портит, представляя меня. Гости здороваются со мной, и я слегка улыбаюсь, надеясь, что никто из них не захочет вовлечь меня в беседу.
- Что-то я всё о себе и своих кораблях. Может, прекрасная дама напротив хочет поделиться частичкой своей истории? - обращается он к Гликерии. - Я слышал, что довольно часто правнучки ведьм перенимают их дар.
Гликерия скрепляет руки в замок и поджимает губы.
- А я слышала, что довольно часто бывалые моряки выдумывают всякие небылицы о несчастных прабабках, чтобы совратить их молоденьких правнучек.
Секунды гробовой тишины сменяются хрипом папы и его же громким смехом, маминым бесполезным прикрыванием широкой улыбки, лёгким смешком от дяди Гены. Один я сижу во главе стола и немного не понимаю, что настолько смешное скрылось от меня в сказанном Гликерией.
Я допиваю зелёный чай и незаметно для всех собравшихся гостей покидаю ужин и поднимаюсь в свою комнату.
Я открываю нижний ящик комода, достаю тёплые чёрные штаны и надеваю их. Зимнюю куртку решаю не брать, хватит и вязанного свитера под свою синюю ветровку, которую надевал вчера. Я подхожу к окну, отвожу штору в сторону и вглядываюсь: на улице очень темно даже при включённых фонарях, свет от которых почти не даёт видимости дороги. Мне страшно подумать, как я буду в одиночку добираться до парка. Но Ромашке приходится ещё тяжелее: проводить в парке и день и ночь совсем одной. Мне совестно, что я оставил её на весь день и не знаю в порядке ли она. Но какой смысл сейчас корить себя, сидя на полу в своей комнате?
Дверь за мной открывается. Я оборачиваюсь и вижу перед собой Гликерию.
- Ты так быстро покинул ужин... Признаться, мне тоже не нравится эта светская болтовня во время еды.
- Зачем вы пришли? - спрашиваю я, замирая на месте.
Похоже, мой уход из-за стола всё-таки не остался незамеченным
- Тебя интересует, зачем я пришла к тебе домой или зачем я вошла в твою комнату? - спрашивает она и сразу даёт ответ на свои вопросы: - Чтобы поговорить с тобой о единороге, только за этим.
Гликерия закрывает дверь и садится на кровать, подминая под себя платье.
- Ты, наверное, недоумеваешь, откуда я узнала про твоего единорога, но ты сам мне об этом рассказал, придя в мой дом за книгой заклинаний. Три месяца назад меня посетило видение, в котором единорог встретил ребёнка. Я думала, это просто ещё один глупый сон, который не несёт за собой совсем ничего, но он продолжал повторяться почти каждую ночь. Ты, наверное, думаешь, что я - ведьма, но на самом деле способности моей прабабушки мне так и не передались, и лишь несколько лет назад во мне открылся дар ясновидения. Зная, что скоро единорог объявится в нашем мире, я плохо спала все эти 3 месяца с начала вещих снов, и когда ты пришёл, мне сразу стало понятно, что именно ты и есть тот самый ребёнок, заполонивший мои сны.
- И почему вы так решили?
- Знаешь ли, не так часто я застаю незваных гостей в подвале за разглядыванием книги заклинаний. Начиная с прошлой недели видения о единороге и мальчике участились. Я думаю, если небеса послали меня тебе на помощь, то так тому и быть. Портал в другой мир открывается раз в несколько лет посреди леса в определённый день и точное время: в Купальскую ночь, в полночь. Ты знаешь, Петя, что это за день?
- Без понятия...
- Ну как такого не знать? Я уже начинаю нервничать за единорога, за которого ты будешь нести ответственность. Что ж, не столь важно, какой этот день, главнее, каким образом твой новый дружок должен выглядеть в эту дату. Наш мир - мир людей, занимающих первое место в пищевой цепочке, а параллельный мир развился таким образом, что его в главе стоят существа, у нас признанные считаться мифическими. Твой новый друг попал в людскую обитель в виде единорога. Улавливаешь, к чему я веду?
- Не особо.
- Ах, дети!
Гликерия отворачивается от меня на мгновение, разводя руки.
- Единорогу нужно стать человеком, чтобы войти в портал в мире людей. Теперь понятно?
- Да, но как единорог может стать человеком?
Моё недоумение настолько серьёзно начинает бесить Гликерию, что на её лбу над хмурыми бровями вздувается вена.
- Я думала, что ты более сообразительный мальчик, Петя! Та книга, за которой ты припёрся вчера ко мне домой с шайкой друзей, собрала в себе много заклинаний, начиная с безобидных приворотов на крови и заканчивая серьёзные превращениями, например, единорога в человека. Старуха строго-настрого запретила мне их использовать, поэтому я вовремя спровадила её, знаешь куда?
- На тот свет? - спрашиваю я, побледнев.
- Нет, конечно! Боже упаси, такое в слух говорить! В Минск она поехала, живёт в квартире своей сестры уже целый месяц. Я звоню туда каждый день и разведываю, собирается ли она возвращаться, на что бабуля всегда отвечает отказом. Так что полтора месяца, оставшиеся до наступления ключевого дня, когда откроется портал, нам с лихвой хватит, чтобы вернуть единорога на Родину. Стоит старухе прознать про него и пиши пропало: она будет на нём наживаться, оставив себе, как новогодний подарочек. Не зря её дом вся деревня обходит стороной. Так вот, зелье уже застоялось в подвале и, должно быть, забродило, так что после превращения единорога, он может слегка опьянеть. Ну знаешь, я не знала, когда именно ты нанесёшь мне визит, вот и намешала заранее. Нам придётся зайти ко мне домой за настойкой. Если трусишь заходить, Петя, можешь подождать меня на улице, я силком в гости никого не тащу. Но прежде, чем мы пойдём, расскажи мне со всеми подробностями о твоём единороге.
Я присаживаюсь на кровать рядом с Гликерией и сцепляю руки, лежащие на коленях, в замок.
- Её зовут Ромашка. Я сам придумал ей такое имя, потому что своё настоящее она не помнила. Ромашка потеряла память неделю назад, когда попала в наш мир. Её рог светится, а от тела исходит мороз. Она научилась разговаривать, подслушивая разговоры людей, гуляющих по парку.
Поначалу Ромашка не доверяла мне и была очень напугана, но потом мы подружились. Я обещал ей сделать всё возможное, чтобы вернуть её домой.
- Я так и думала, - задумчиво потирая подбородок, говорит Гликерия. - Твоя Ромашка стала жертвой мутаций, пройдя через портал. Неудивительно, что людям в нашем мире недоступна телепортация без смертельного исхода.
- Что это значит?
Я заметно напрягаюсь, услышав про мутации. Честно признаться, в начале разговора мне сложно было поверить в благие намерения Гликерии помочь, но теперь это отошло на второй план.
- Это значит, что её ДНК подверглось несущественным изменениям, раз ты с лёгкостью узнал в этом существе единорога и заметил некоторые странности. Ещё меня удивляет, с какой скоростью ей удалось овладеть местным языком и научиться разговаривать. Возможно, мозг также подвергся изменениям и стал более развитым. Как я и подозревала, на данный момент Ромашка представляет собой нешуточную опасность для людей и, в частности, для нас с тобой, Петя. Если она не начнёт деградировать, а продолжит развиваться после превращения в человека, кто знает, к каким последствиям это может привести? Я, пожалуй, останусь стоять на расстоянии, когда единорог выпьет настойку, не хочу подвергать себя опасности.
Не веря своим ушам, я начинаю спорить:
- Ромашка не такая! Она добрая и сама многого боится!
- Пока что так, но потом...
- Я не верю в то, что она станет плохой!
Гликерия смотрит на меня с поднятыми бровями некоторое время, а потом встаёт с кровати и говорит:
- Надежда - это единственное, что сможет тебе помочь... А сейчас поднимайся, пора бы нам уже пойти за зельем, пока твои родители не решили, что уже слишком поздно для ночных прогулок. Но прежде...
Гликерия поднимается с кровати, подходит к комоду и открывает первый ящик.
- Тебе следует подобрать твоей подружке одежду и сложить её в пакет. Если мать спросит, скажи, что решил вынести мусор.
Я киваю. Гликерия помогает мне собрать необходимые для Ромашки вещи и аккуратно сложить их в пакет.
Когда мы спускаемся на первый этаж, гости всё ещё веселятся за столом среди опустошённых тарелок и полных чаем кружек.
- Мы с Петей немного прогуляемся с вашего позволения. Сегодня такая замечательная погода: небо прояснилось и холодных ветерок почти не ощутим, - говорит Гликерия.
- Да, идите, конечно. После вечерней прогулки всегда хорошо спится, - отвечает папа.
- Только шапку надень и повяжи на шею шарф, Петя, а то простудишься, - напоминает мама.
- Хорошо мам, - соглашаюсь я и иду к вешалке.
Я быстро обуваюсь, моментально завязываю синий шарфик, надеваю ветровку и чёрную шапку. Гликерия долго возится у зеркала, поправляя светлые локоны и красный ремень на пальто.
- Ну пойдём, - говорит она, заканчивая прихорашиваться.
Почти неощутимый ветерок и прояснившееся небо были выдумкой Гликерии, что становиться понятно, когда мы выходим на улицу. Небосвод закрывают тёмные тучи, за которыми не разглядеть даже самые яркие звёзды, а ветер чуть ли не сдувает меня с ног и пробирает холодом через куртку и тёплую кофту.
Несмотря на холод я снимаю шапку и засовываю в пакет - не нравится мне носить головные уборы, что поделать.
- Что-то погоде совсем поплохело, не к добру это, - бубнит себе под нос Гликерия.
От её слов мне становится не по себе. Я часто оглядываюсь, буравлю взглядом разломанные заборы и тёмные дома, заслышав шорохи позади и по сторонам от себя. Атмосфера заметно нагнетается, когда начинают лаять собаки вдалеке и ветер завывает в уши, обдавая морозом щёки. Мелкие камешки трещат под ногами.
- Ты постой рядом с забором, нечего по моему дому снова грязными ботинками шаркать, - говорит Гликерия и скрывается за дверью.
Оставшись наедине с бушующим ветром, мне ничего не остаётся, кроме как покорно дожидаться её снаружи. В свободное от чьего-либо присутствия время я задумываюсь над сказанным ясновидящей. Неужели Ромашка на самом деле опасна для людей, неужели из-за мутаций она стала монстром? Мне не хочется в это верить и даже всерьёз задумываться от таком. Ромашка, в первую очередь, мой друг, и если она доверилась мне вчера, если поверила, что я не причиню ей вреда, то мне нужно забыть о предположениях Гликерии и быть хорошим другом, который не предаст и поддержит, несмотря ни на что.
Дверь дома ведьмы медленно открывается нараспашку. Из темноты выглядывает Гликерия, похлопывает рукой по левому карману пальто.
- Настойку взяла, ключи взяла, дверь закрыла - можно идти, - бубнит она, спускаясь с крыльца.
Мы долго идём по обочине, иногда сворачивая то налево, то направо и, наконец, приходим ко входу в парк - широкой белой арке, с двух сторон от которой начинается такой же белый деревянный забор.
Я прохожу в арку и не слышу сопутствующих мне весь путь шагов. Гликерия остаётся стоять в двух метрах от меня и рассматривает что-то вдалеке, скрестив руки.
- Ты, главное, когда бросишь ей одежду, постарайся не смотреть, как она будет одеваться.
Я слегка краснею, почёсывая затылок.
- Да, конечно...
- Я, пожалуй, тут постою. А ты иди, - говорит она, уже не обращая на меня никакого внимания.
Я пожимаю плечами и продвигаюсь дальше по тёмному, даже зловещему ночью парку. Мне приходится достать из кармана мобильник и подрубить встроенный фонарик на третью мощность, надеясь, что света от него будет достаточно для освещения дороги средь деревьев к заветным кустам. То поднимая фонарик, то опуская, я разглядываю каждое растение парка, отбрасывающее длинные чёрные тени. Мой путь сопровождает бушующий в ветвях деревьях ветер, создающий повсюду шелест пышной листвы. Я направляю свет от фонарика вперёд и попадаю прямо на вздрогнувшего единорога, который вскакивает на ноги, будто ужаленный подкравшейся змеёй, в данном случае, подкравшимся человеком с мобильником в правой руке.
Голова Ромашки взмывает вверх, встряхивая белую гриву.
- Петя? - спрашивает она, явно не ожидая моего прихода. Я отвечаю широкой улыбкой и в тот же момент замечаю фонарь, горящий рядом с Ромашкой.
- Привет, Ромашка. А откуда взялся этот фонарь? - спрашиваю я и прячу мобильник в карман куртки. Теперь необходимость в освещении отпадает, благодаря неизвестно откуда взявшемуся у единорога фонарю
- Я заметила его рядом со скамьей, когда уже смеркалось. Наверное, кто-то из посетителей парка оставил его тут и забыл забрать с собой. Поэтому я решила его одолжить ненадолго. Когда наступает ночь, каждый шорох приводит меня в оцепенение, а со светом уже не так страшно. По крайней мере, подойди кто-нибудь незнакомый - я всегда смогу его заметить и скрыться среди кустов.
Я присаживаюсь напротив Ромашки, и она тоже опускается на землю.
- У меня для тебя хорошие новости. Благодаря Гликерии, правнучке ведьмы, ты сможешь вернуться домой, в свой мир через полтора месяца.
- Вау! - удивляется Ромашка.
- Только для этого тебе нужно выпить вот это зелье, - говорю я и достаю из кармана баночку. - Ты станешь человеком, когда выпьешь это.
Я откупориваю пробку и протягиваю Ромашке. Она отворачивает голову, недоверчиво поглядывая на содержимое склянки.
- Но зачем мне становиться человеком?
- Только так ты сможешь пройти через портал в человеческом мире.
Взглянув на меня, Ромашка поддаёт голову вперёд. Выпив всё зелье, она поднимается на ноги и пятится к кустам.
- Тебе лучше отойти.
Я следую предостерегающему совету Ромашки и делаю пару шагов назад. Тело единорога начинает искриться, и яркий свет ослепляет меня на мгновение. Я отворачиваю голову, закрывая руками глаза, в которых мелькают чёрные пятна.
Осторожно отводя руки от лица, я не поворачиваюсь к Ромашке, а беру пакет с одеждой и откидываю его назад, как и настойчиво советовала мне Гликерия.
- Что это? - доносится из-за спины прежний голос.
- Одежда для тебя, - отвечаю я, всё ещё не глядя на новую Ромашку. До меня доносится шелест пакета.
- Так много одежды для одного человека? - спрашивает Ромашка.
- Сегодня очень холодно, поэтому и одежды много. Летом люди вообще почти ничего не носят, потому что жарко. Всё зависит от погоды.
- Петя, ты можешь мне помочь?
Я оглядываюсь и замечаю, как неуклюже свёрнуты руки Ромашки в куртке. На время у меня перехватывает дыхание от её светлых волос до плеч, бледной, даже снежной кожи и ярких больших жёлтых глаз. Она выглядит на мой возраст или немного старше, благодаря привлекательных черт лица. Я присаживаюсь напротив и помогаю правильно надеть коричневую куртку.
- Спасибо, - говорит она.
Я усмехаюсь и подаюсь вперёд, кладу дрожащие руки на её плечи и, закрыв глаза, совершаю попытку поцеловать её.
Дух, оставшийся во мне, подаётся вперёд, и мои губы встречаются с ... пустотой? Ромашка отстраняется, стоило мне приблизиться к ней максимально близко.
- Что ты делаешь? - словно ошпаренная кипятком Ромашка резко отстраняется, припадая на прямые руки. Я роняю свой взгляд и не в силах поднять его, едва слышно шепчу глупое "Извини".
Ромашка отползает на большее расстояние назад и не сводит с меня испуганного взгляда.
- Зачем ты пытался поцеловать меня? - тихо спрашивает она дрожащим голосом.
- В мире людей поцелуй - это выражение любви или симпатии, а ты... ты мне сразу понравилась... - склонив голову, признаюсь я. Мои щёки вспыхивают огнём, порывистый ветер в момент превращается приятный холодок, освежающий голову.
Она ничего не говорит, лишь поджимает ноги к себе и с трудом пытается завязать шнурки на ботинке.
- Тебе помочь? - спрашиваю я неуверенно, осмелившись поднять взгляд на её идеальное бледное лицо.
Она смотрит на меня большими жёлтыми глазами, будто не понимает вопрос.
- Я, кажется, мальчик...
- Что?!
Я вскакиваю на ноги и хватаюсь за голову, выпучивая глаза.
- Почему я узнаю это только сейчас?!
- Ты не спрашивал...
Я смотрю на Ромашку с ещё большим удивлением, чем когда её... его впервые встретил в виде единорога.
Я подбираю помятый пакет с земли и достаю из него свою зимнюю шапку с изображением и ушками панды, отряхиваю её и обращаю на друга многозначительный взгляд. Он неодобрительно качает головой, пока панда поглощает его длинные волосы.
- Теперь ты - панда! - усмехаюсь я и дёргаю за длинные коричневые завязки с пушистыми кисточками на концах. Ромашка не выглядит счастливым, впрочем, как и весь сегодняшний вечер. Внезапно мой телефон начинает жутко вибрировать в кармане куртки под воздействием звонка моей мамы, которая, как всегда, не находит себе места, волнуясь за моё пребывание в неизвестном для неё месте. Можно было, конечно, предупредить её, что мы с Гликерией отправимся на "прогулку" в парк, но, с другой стороны, это могло бы не лучшим образом отразиться на туманном облаке тайны, наседающим над этим, казалось бы, обыкновенным местом отдыха деревенских жителей.
Я не медлю с тем, чтобы ответить на звонок мамы, пока Ромашка детально разглядывает то ли себя, то ли свою одежду.
- Алло?
- Петя, вы с Гликерией, когда домой вернётесь? Уже полчаса прошло, - мамин голос звучит тревожно, но не настолько, чтобы мне стоило за себя волноваться.
- Скоро, мам, не переживай. Пока, - быстро заканчиваю разговор я под заинтересованным взглядом Ромашки.
- Что это? - спрашивает он, подползая ко мне и дотрагиваясь до мобильника указательным пальцем.
- Это мобильный телефон для переговоров с моими родителями и друзьями. Можешь взять в руки... Да не бойся ты, он не взорвётся!
Я кладу чёрный мобильник в раскрытую ладонь Ромашки, и тот чуть его не роняет, совсем не ожидая, что телефон окажется таким тяжёлым. Бывший единорог жмурится вглядываясь в яркий экран.
- Этот экран такой же яркий, как твой рог, когда ты был единорогом, - замечаю сходство я. Ромашка, прищурившись, хмурится, и его лоб покрывается морщинками.
- Мой рог не светился. Это были очень маленькие светлячки, которые кружили надо мной. Я думаю, этот мир также чужд для них, как и для меня.
- А сейчас они где? - спрашиваю я, оглядываясь по сторонам в поиске мелких светящихся насекомых.
- Наверное, улетели, не признав моей новой внешности. Я думаю, они больше никогда не вернутся ко мне на прежнее место и не узнают, когда откроется портал. Светлячки останутся в чужом мире навсегда. Это грустно...
Ромашка отдает мне мобильник с уже погасшим экраном и поправляет прядь волос, заслонившую лицо.
- А я считаю, они обязательно найдут тебя и вы вместе вернётесь в свой мир единорогов и маленьких ярких светлячков.
И затем, после моих подбадривающих обещаний происходит невероятное сенсационное происшествие - Ромашка улыбается!
Я уже и не рассчитывал, что такое возможно, и решаю слегка подшутить над другом, так сказать, по-дружески.
- Какая у тебя ехидная улыбка! - шучу я и толкаю Ромашка в плечо.
Тот начинает опять хмурить брови и не отводит от меня пронизывающего взгляда, и тогда я понимаю, что поспешил с решением испробовать на друге "безобидную" шутку.
- Ты толкнул меня? - возмущается тот.
Я уже развожу руки, готовясь оправдываться и извиняться перед Ромашкой за своё глупое поведение. Он выглядит очень раздражённым и даже злым, что меня слегка пугает.
- Получай в ответ! - восклицает он и ударяет с размаха мне в плечо, да так, что я не удерживаюсь на месте и лечу на землю, грубо принимающую моё внезапное падение.
Я поднимаюсь, пытаясь осознать, что пару секунд со мной приключилось и откуда у Ромашки взялось столько сил, способных ушатать меня с одного случайного удара.
- Ты в порядке? - спрашивает он, сложив руки, как монашка.
Моё плечо немного побаливает, но зато голова не пострадала, благодаря траве и мягкой земле. Попробовал бы я ударить Ромашку где-нибудь на асфальтированной дороге, боюсь, одними лёгкими ушибами дело бы не обошлось.
- Нехило ты мне с правой зарулил. Ну ладно, всё нормально. Правда, я никак не мог подумать даже, что ты обладаешь такой силой.
- Я и сам не знал до сих пор. Никого прежде не бил, - пожимает плечами Ромашка. - Ты извини, я в шутку тебя ударил, но что-то никому после этого смешно не стало...
- Зато я теперь знаю, что с тобой лучше не затевать драку, а то ты меня с одного удара в нокаут отправишь. Ну, теперь тебе придётся защищать меня от школьных хулиганов.
- Петя, тебя обижают в школе хулиганы?
Я почёсываю затылок. Не хочется вот так себе почти безупречную репутацию в глазах друга портить и признавать, что меня постоянно задирают старшеклассники: то подножку поставят, когда я иду по коридору и никого не трогаю, то обзовут малолеткой во время физкультуры на стадионе, то ещё что-нибудь. Очень обидно от всех этих насмешек и своей беззащитности перед парнями, которые старше и сильнее меня.
- Всякое в жизни случается, - отмахиваюсь я.
Я решаю незаметно сменить тему, очень кстати вспомнив про одну вещь, совсем не подходящую моему другу.
Я откидываюсь назад на выпрямленные руки и говорю:
- Есть одна проблема - твоё имя, оно тебе не подходит. Ты же мальчик!
- Мне нравится имя Ромашка, - бубнит бывший единорог, увлечённо разглядывая пучок ниток, венчающий завязку от шапки.
Я вздыхаю, понимая, что новое имя будет найти сложнее, чем казалось на первый взгляд. Может, и вовсе ничего не менять? Пускай с таким именем ходит, он же не собирается заводить других друзей, помимо меня, которым нужно будет знать его имя. Или собирается? Я внимательно присматриваюсь к Ромашке. А не задумал ли он променять меня на кого-нибудь получше, наподобие Гликерии, на человеческое создание, хорошо разбирающееся в колдовстве и возвращении потерявшихся белокурых единорогов домой?
- Я не знаю других имён, - говорит он.
Я призадумываюсь.
- Может, просто сократить это имя. Ромашка - Рома. Как тебе?
- Даже не знаю, - отвечает он и смотрит мимо меня. - Это и есть Гликерия?
Я оборачиваюсь и замечаю Гликерию, которая спешит к нам навстречу, огибая длинные остроконечные ветки ёлок. Она прижимает ладони ко рту и качает головой, затем опускается на колени и, к моему удивлению, обнимает Рому.
- О Боже, я и не думала, что ты окажешься такой милашкой! Тебе бы принарядиться в какое-нибудь красивое весеннее платьице. А какие мягкие и длинные блондинистые волосы, которые так просто заплетать в длинную косичку! Нужно снять с тебя эту неприметную мальчишескую одежду, она тебе совсем не идёт...
- Гликерия... эм... Это мальчик... - перебиваю я восторженную речь ясновидящей. Похоже, не я один подумал, что Ромашка - это девочка, уж слишком легко сбивает с толку его длинные волосы.
Гликерия поворачивает к себе за подбородок лицо Ромы и присматривается к нему, хмуря чёрные брови.
- Да неужели... Слушай, и вправду... Значит, не быть тебе красавицей в весеннем платьице, - грустно понимает Гликерия, раскрывая объятия. - Всё равно ты симпатяша!
Даже от слепого не скрылось бы такое внезапное странное поведение Гликерии, которая ещё пару минут назад дрожала от ужаса при упоминании единорога. Наверное, она увидела его ещё издалека и, убедившись, что Рома не представляет из себя ничего жуткого, почувствовала себя увереннее. Но так лезть к нему с обнимашками мне кажется через чур назойливым.
- Гликерия? Ты не могла бы отпустить Рому?
После недовольного взгляда на меня, она всё же даёт моему другу вздохнуть спокойно.
- Петя, это уже второе придуманное тобой имя для этого мальчика. Ты не думаешь, что пора предоставить очередь мне?
Поднявшись с колен, она упирается руками в бока, выглядит разгневанной и снова из-за меня!
- Мне кажется, только его друг имеет право выбирать имя, не так ли Рома?
Я кошусь на Рому, но тот лишь пожимает плечами будто бы в затеявшимся споре не при чём. Я снова возвращаю своё внимание к Гликерии.
- Он выглядит напуганным по твоей вине, это единственное, что я могу сказать, - возникает Гликерия.
- По моей вине?
- Уже поздно. Кто-нибудь знает, где я буду жить? - внезапно прерывает наш спор Рома.
Я почёсываю затылок, норовя предложить мой замечательный уютный дом, но прежде замечаю, что Гликерия спешит меня перебить.
- Конечно, ты будешь жить у меня, это даже обсуждать не нужно. Пойдём, Рома.
Да, она таки это делает: бессовестно меня перебивает, не оставляя ни единого шанса вставить слово.
Любые споры на эту тему с постоянным жительством Ромы не приводят ни к чему хорошему для меня. Гликерия упирается, давая мне чётко понять, что мои родители просто не смогут позволить моему новому другу жить в нашем доме, хотя бы потому что у меня нет никаких объяснений, откуда он свалился на мою голову и зачем ему вдруг понадобилось поселиться у меня. Эта блондинка так хорошо высказывает свои мысли, что я даже и не знаю, что сказать, чтобы изменить ход событий.
В результате, мы отправляемся в долгий скучный путь по пустой дороге, длиною в жизнь, к дому Гликерии.
Я прислоняюсь к забору, наблюдая за тем, как безуспешно Гликерия мучается со связкой ключей самых разнообразных форм и оттенков от серебристого до золотого. Рома выглядит не очень хорошо, обхватив себя за бока обеими руками.
- Ты в порядке? - решаю спросить я.
- Да, - с улыбкой отвечает он.
В доме Гликерии, как и в прошлый раз, царит всепоглощающая тьма даже при включённом свете: серые обои словно съедают свои же синие цветы. Стены просторной гостиной заключены в белые широкие рамки, вся старая мебель, среди которой маленькие тумбочки, столики и табуреты, отбрасывает тени в углах. Закрыв за нами дверь, Гликерия, не снимая обуви, сразу бросается к камину с зажигалкой, которая всё это время была в кармане пальто.
Рома следует за ней и присаживается в прохудившееся кресло рядом с камином.
- Разгорайтесь уже, глупые угли! - причитает Гликерия, ворочая кочергой.
Я сажусь напротив камина на диван и наблюдаю за стараниями предсказательницы заставить искриться непослушные угли. Была бы она настоящей ведьмой, как её прабабка, то зажгла бы огонь одним щелчком пальцем, ну и наверное, превратила бы свою старую избушку в самый роскошный дом в нашей деревне. Честно признаться, мне даже немного становится завидно, что я не обладаю никакими волшебными способностями и до конца жизни так и останусь обычным человеком.
Гликерия хватается за спину, с трудом разгибая её, и ставит кочергу на место, радуясь наконец загоревшемуся огню.
- А теперь мне нужно срочно переодеться. Это же надо было умудриться порвать на коленях свои единственные колготки.
С этими словами она уходит в ванную, потом закрывается в своей спальне.
Я оглядываюсь по сторонам большой гостиной, но не нахожу больше трёх комнат, из которых одна спальня, вторая - кухня, и притаившаяся в углу дверь, вероятно, ведущая в туалет.
- Интересно, а в какой комнате ты будешь спать? - спрашиваю я у Ромы, будто ему известен правильный ответ.
- В моей спальне, а я спокойно и на диванчике у камина разместиться могу, - доноситься из-за закрытой двери голос Гликерии.
Она выходит из комнаты в совсем простом наряде: в полосатой майке, джинсовых шортах и длинных серых гольфах.
- Надо бы тебе снять верхнюю одежду и обувь: спаришься ведь, - говорит Гликерия Роме.
- Да, я тоже разденусь.
- Нет, не нужно, ты ведь скоро пойдёшь домой.
Я скрещиваю руки на груди, недовольный словами Гликерии, которые означают моё возвращение домой в полном одиночестве.
- Но прежде у меня сюрприз для Ромы! Пойдём на кухню, мой мальчик, - говорит она, положив руку на плечо Ромы.
У меня складывается впечатление, что эта женщина начинает меня просто игнорировать, будто я уже ушёл домой. Но, нет, я здесь, и сам не понимаю, зачем мне так необходимо оставаться в этом месте дольше.
Я следую за ними на кухню и замечаю краем глаза картину на стене, сочетающуюся ярким синим цветом с круглым мохнатым ковром. На ней изображён белый единорог, который скачет в абсолютной синеве, развевая длинную гриву.
А на столе как раз и поджидает сюрприз: тарелка полная круглого печенья с шоколадом поверх него.
- Что это? - спрашивает Рома и берёт крайнюю печеньку.
- Это очень вкусное печенье по старинному семейному рецепту, которое я приготовила сегодня утром. Попробуй и скажешь, как оно.
Рома аккуратно надкусывает печенье, не уронив ни единой крошки, и одобрительно кивает головой:
- Вкусно.
- Ох, спасибо! Я очень рада, что тебе понравилось. На завтра у меня в планах приготовить нечто особенное для моего маленького зайчика. - Гликерия присаживаю на корточки и треплет Рому за щёку.
- Я не зайчик, я - единорог.
- Да-да, конечно.
Наблюдая за тем, как Гликерия меняет своё отношение к "опасному" единорогу в течение одного дня, я решаю, что с меня на сегодня хватит и пора бы уже пойти домой. Дядя Гена скорее всего уже отчалил, сестра досиживает последний час перед сном за компьютером, родители готовятся ко сну, но до сих пор дожидаются меня, потягивая остывший зелёный чай и поглядывая на настенные часы... Да, вероятно, так оно и есть, и, да, не стоит заставлять их ждать. Раз меня вообще перестали замечать в этом доме, я просто разворачиваюсь и бреду на выход с опущенной головой.
Но мой уход не остаётся незамеченным.
- Петя, ты уже уходишь?
Я догадывался, что он заметит и не даст мне так просто уйти, в отличие от Гликерии, которой, кажется, абсолютно всё равно. Да она даже не смотрит в мою сторону, что за бред творится с ней?
- Да, Рома, мне уже давно пора домой.
- Я тебя провожу.
Его слова вызывают у меня улыбку. Ещё десять минут назад Рома с трудом ориентировался в пространстве, с трудом показывал свои эмоции, а теперь готов пойти в незнакомое место, где он ещё не разу бывал, лишь бы я не шёл туда один.
- Уже поздно. Петя доберётся домой сам и без твоего сопровождения, Рома, - с кухни доносится голос Гликерии. Нет, она не волнуется за меня и не собирается меня провожать, единственный, о ком она печётся - Рома, и это начинает меня беспокоить. Конечно, по причине того, что мне совсем не прикольно идти домой в темноте...
Она до сих пор не смотрит в мою сторону, отвернулась, и, как будто, разговаривает с холодильником. Ну да, холодильник выглядит куда приятнее, чем я, тут и спорить не о чем: куда мне тягаться с таким великолепным хранителем холода...
Я качаю головой, разглядывая свои ботинки.
- Встретимся завтра...
- Я буду тебя ждать: выйду на улицу, как только проснусь, и буду стоять там, пока ты не придёшь.
- Хорошо.
- Буду ждать до самого твоего прихода.
Рома говорит всё это с таким серьёзным выражением лица, что мне становится смешно.
-Нет, серьёзно, я буду ждать. Хорошо?
- Да, хорошо.
- До завтра.
- До завтра.
Я улыбаюсь, и улыбается он. Складывается такое впечатление, будто мы прощаемся, а наоборот только встретились, и по этой причине мне сложно наконец открыть дверь, ручку которой зажата в руке.
Всё-таки я покидаю этот дом и, оборачиваясь, бросаю на него последний взгляд.
До меня доносится тявканье маленькой собачки, довольно знакомое. Я уже могу предположить, что Панна-котта снова потерялась и скулит у моих ног.
- Где твой хозяин, где он, Котта?
Панна-котта, сначала чихнув и отправив на взлёт длинные уши, тихонько поскуливает, вглядываясь в моё лицо глазами, полными надежды. С тех пор, как Андрею подарили на День рождения собаку, она сбегала от него уже четыре раза и оказывалась в самых непредсказуемых местах: как-то раз за гаражом соседей разлеглась на брёвнах, в позапрошлом месяце каким-то неимоверным образом залезла на крышу самого ближнего к моему дому продуктового магазина, совсем недавно ночью изучала мусорные контейнеры рядом с парком, а теперь она очутилась здесь. Наверное, нашла меня по запаху. Панна-котте совсем не повезло с хозяином, ведь он даже не пытается начать её дрессировать, можно ведь просто попробовать, не обязательно добиваться полного понимания со стороны четвероного друга с первого раза... Хотя чего ещё можно ожидать от человека, который решил назвать собаку в честь своего любимого десерта из сливок? Панна-котта ещё раз чихает и принюхивается к протянутой руке.
"Неужели простудилась?"
Я решаю, что из Андрея самый плохой хозяин во Вселенной, раз ему никак не удаётся уследить за миниатюрным спаниелем. Мне приходится взять Панна-котту на руки, перетерпеть её радостное облизывание моего лица и заметить грязные отпечатки лап на своих штанах и куртке.
Я дохожу до своего дома, но не собираюсь заходить внутрь, так как маленький комочек в моих руках неистово вырывается, желая вернуться к своему бестолковому хозяину. До дома Андрея рукой подать, но сложность состоит не в этом, а в том, как это объяснить собаке. Я поглаживаю Котту по голове, чтобы её немного успокоить.
Проходя вдоль забора, я замечаю довольно знакомую мне парочку, состоящую из Алеси и Антона. Они о чём-то шепчутся на крыльце дома и, похоже, пока не собираются заходить внутрь. Я прищуриваюсь, чтобы убедиться: показалось ли мне или у Антохи в самом деле на голове бантик из его собственных волос?
Я решаю не обращать на них внимания: всё равно толком ничего мне не расскажут, да и Панна-котте уже надоело сидеть на моих руках.
- Петя? - доносится голос мне вслед. Неужели меня кто-то сегодня заметил? Я ведь, кажется, стал со временем самым настоящим невидимым человеком, самым неприметным и тихим, что любая серая мышь мне бы позавидовала.
- Да? - я оборачиваюсь и вижу, как Антон спешит ко мне навстречу. Сестра остаётся стоять на крыльце и прикрывает лицо рукой, будто бы чем-то разочарована. Или кем-то... О, Боже, надеюсь не мной и не из-за того, что я брёл домой в полном одиночестве без Гликерии. В любом случае, это не моя вина, она сама не захотела меня провожать, полностью сконцентрировавшись на Роме.
Антон закрывает за собой калитку и улыбается, глядя на асфальт. Меня поражает его внешний вид: на нём самый настоящий парик с бантом на голове, накрашены глаза и вроде бы... это что, кровь?
- Ха, привет, Петя! А это что за собачка у тебя на руках? Решил подобрать дворняжку? - Антон нагибается, чтобы приласкать Котту. - Ох, не думаю, что твои родители разрешат её оставить.
- Привет, Антон... Нет, это собака моего друга... эм... А что с тобой случилось?
Разогнув спину, Антон тяжело вздыхает и смотрит куда-то вдаль, похоже, собираясь повременить с ответом на мой вопрос.
- Это сложно объяснить простыми словами, Петя... Когда я хожу по улицам, то часто оглядываюсь назад, будто почувствовав что-то необъяснимое своей спиной, будто что-то преследует меня. Все мои мысли перемешаны в сплошном бардаке, голова гудит от всего этого... И когда нетерпение полностью разъедает меня изнутри, я понимаю, что должен оглянуться, предстать перед своими страхами, сейчас или никогда... Затем... наступает беспросветная тьма и, знаешь, становится очевидно, что риск неоправдан, мои желания и мечты разбиваются на тысячи осколков перед... всем... всеми людьми.
Он оглядывается и вместе с ним я замечаю, что Алеся уже давно зашла в дом. На выдохе Антон продолжает:
- Но потом снова и снова мысли заставляют попробовать ещё хотя бы в последний раз... Прошлой ночью мы с Алесей не были в клубе, а ехали целых полчаса по пустой дороге прямо, особо не заморачиваясь. Вышли на кукурузном поле... На этой пустоши ко мне пришло понятие, что это одно из немногих мест, где я могу быть собой, и от этого небо не рухнет мне на голову, земля под ногами не покроется трещинами... Понимаешь?
Я отрицательно мотаю головой и подхватываю выскользнувшую из моих рук лапу Панна-котты.
Антон хлопает по карману штанов, проверяя ключи, которые отдают звоном, ещё раз поглаживает собаку и говорит:
- Однажды ты поймёшь, Петя, когда вырастешь.
Улыбаясь, он уходит, засунув руки в карманы.
Я, как загипнотизированный, смотрю ему вслед, пытаясь понять, что именно он пытался донести своими словами, какой во всём этом смысл.
Когда Панна-котта снова начинает ёрзать, я наконец прихожу в себя и устремляюсь к дому Андрея. Мне удаётся застать его в саду. Он помогает своей маме поливать клумбы самых разнообразных весенних цветов и идёт к колодцу, рядом с которым стоит ведро с водой, чтобы наполнить пустую лейку. Я махаю ему рукой. Признав меня и Панна-котту, он роняет лейку, вылетает через калитку и хватает бедную собачку, которая начинает радостно лизать его лицо.
Когда я возвращаюсь домой, мои веки слипаются и усталость клонит в сон после такого тяжёлого дня. Но прежде мне хочется достать блокнот из ящика стола, открыть третью неисписанную страницу, чтобы отметить на ней кое-что важное, что не даёт мне покоя. Достаточно всего одной странички... да, её вполне хватит...
Моё утро обычно начинается с чашки горячего, почти обжигающего чая и овсянки - единственной каши, о которой у меня не складывается плохое впечатление. При желании одна долька лимона, закинутая с чайным пакетиком в кружку, может превратить обычный напиток в освежающий, что очень круто. Моя сестра пьёт чай без сахара, чем заставляет меня задуматься, а не попробовать ли мне сделать также, но что-то руки не доходят, а, может, я слишком люблю сладкое, чтобы от него отказаться. Кстати, о сладком: печенье любое утреннее чаепитие способно превратить в изысканную чайную церемонию, а ещё больше подойдут пирожные с конусообразными шапочками и начинкой из тающего во рту крема. Но никто также не запрещает разок отрезать ароматный кусочек от пышного свежеиспечённого пирога, а лучше от покрытого глазурью и украшенного кремовыми розочками торта, с боков которого осыпается кокосовая стружка и орехи. И если погрузиться наверняка в сладкую жизнь, стоит упомянуть маленькие ежедневные радости каждого сладкоежки: конфеты, цукаты, леденцы и сладости, названия которых не так интересны истинному едоку, сколько неповторимый вкус.
Дверь передо мной приоткрывается, впуская холодный воздух и прерывая мои сладкие мысли. "Пора вставать, Петя. В школу опоздаешь", - доносится из-за неё. Я морщусь, сильнее обхватывая руками подушку и прижимая ближе к себе, но уже через секунду запускаю её в недолгий полёт к ковру. "О, Боже, прости меня за такую жестокость! Обещаю, вернусь к тебе сегодня вечером". Мысленно оправдавшись перед старой подругой, я припадаю к ней прямо на пол.... скатываясь с кровати.
Водные процедуры, завтрак, который, понятное дело, не включает в себя ничего сладкого, полминуты рядом с вешалкой, и я вроде бы готов идти в школу, но мои веки всё так же тяжелы, а зевота, захватившая меня с самого пробуждения, не желает уходить. В общем, обычное утро четвероклассника.
Моя сегодняшняя дорожка кривая, запутанная и не лежит прямо к школе. Как я и обещал, нужно проведать Рому, всё-таки он меня там ждёт... а, может, всё ещё спит. Весь день в его распоряжении, так что ему некуда спешить.
Стоит мне подойди к дому Гликерии, как на меня налетает ветер, и я уже чувствую эти мелкие противные капли на своём лице, которые сулят скорое наступление дождя. Но это всё пустяки, даже если мой портфель намокнет сверху и куртка будет через чур влажной. Главное, я вижу вдалеке знакомое лицо.
- Привет, Рома. Давно ты тут стоишь?
Мой друг прячет руки за спиной и пожимает плечами.
- На этом крыльце я простоял 5 минут... час... два или три... Не знаю. Я не ощущаю время. Но мне очень радостно оттого, что ты пришёл, - улыбаясь, говорит он. - Гликерия приготовила очень вкусный, по её словам, овощной салат и звала завтракать, но я решил, что подожду тебя и мы вместе его попробуем.
С этими словами он открывает входную дверь.
- Подожди, - останавливаю его я. - Не получится... У меня школа.
- Из-за неё ты не можешь есть овощной салат? Но почему?
- Нет, я могу, но мне нужно прямо сейчас идти в школу...Понимаешь, нельзя её пропускать.
- А что это такое, эта школа?
- Ох, ужасное место, в котором тебя заставляют учиться и узнавать много всяких новых вещей, - отмахиваюсь я.
- Но разве это не интересно, узнавать новые вещи?
- Ну, тут с какой стороны посмотреть...
- Значит, ты даже не зайдёшь... - с грустью в голосе понимает Рома. - А я думал, мы вместе повеселимся сегодня... Просто Гликерия недавно ушла в магазин и сказала, что вернётся нескоро. Получается, я останусь сегодня совсем один в большом пустом доме... У тебя ведь школа... А почему бы нам не пойти в неё вместе?
- Нет, это плохая идея: тебе скорее всего не разрешат учиться вместе со мной.
Не дожидаясь, пока друг совсем поникнет, я принимаю решение, неожиданное даже для себя самого.
- У меня есть одна неплохая идея. Каждое лето я и мои друзья устраиваем весёлые каникулы, на протяжении которых мы творим всякий беспредел, в общем, весело проводим время. Может быть, мне удастся уговорить Андрея и Снежку начать нашу тусовку с сегодняшнего дня. До лета ведь... подумать только, всего неделя осталась! Они точно согласятся.
- Хорошо, - одобрительно кивает Рома.
- Я вернусь из школы в 12, и, возможно, с друзьями.
Мы прощаемся, и я иду уже привычной для себя дорогой к школе под нарастающим дождём. К учебному зданию мне и вовсе приходиться добегать под поднятым над головой портфелем. И, только зайдя внутрь, я перевожу дыхание, замечая, что у моей куртки всё это время был капюшон...
В классе творится полный беспредел: кто-то носится по кабинету, оставляя на полу чёрные полосы от обуви, кто-то рисует на доске цветными мелками, кто-то и вовсе устроил перестрелку мокрыми тряпками и использует вазоны на полу как укрытия. Обычная ситуация, когда учительница решила ненадолго выйти перед началом урока. Моих друзей я нахожу рядом с партой Андрея и успеваю вовремя: как раз назревает новая ссора, зачинщицей которой выступает, как обычно, Снежка.
- Это ты взял мою ручку, да? Дай сюда свой пинал! - Она хватает пинал и вытряхивает из него всё содержимое на парту, вводя Андрея в недоумение. Пара простых карандашей звучно встречаются с полом и укатываются в разные стороны.
- Ничего я у тебя не брал! - возмущается он, поднимаясь со стула.
Снежка игнорирует его слова и принимается уже за портфель, активно выбрасывая тетрадку за тетрадкой.
- Прекрати! На фиг мне твоя ручка сдалась! Не брал я её!
Обчистив портфель, Снежка поднимается с кортов и хмуро смотрит на Андрея. Внезапно её выражение лица меняется на удивлённое. Мы с Андреем синхронно оборачиваемся, чтобы увидеть, что такое ужасное Снежка заметила за нашими спинами.
- Не это ищешь? - посмеиваясь, кричит в дверном проёме Денис и вертит в вытянутой над головой руке знакомую ручку.
Снежка срывается с места и несётся за вором в коридор, обронив по пути пару стульев.
- Нет, ну ты посмотри, смотри, что она сделала! - обращается ко мне Андрей. - И не извини тебе, не прости! Она мне всё на пол повыкидывала! Всё-всё повыкидывала!
Я почему-то, глядя на злое и шокированное лицо друга, начинаю смеяться.
- Чё ты ржёшь!? Давай, помоги мне подобрать вещи с пола!
С трудом сдерживая смех, но не кривую улыбку, я лезу под соседнюю парту и достаю далеко укатившийся карандаш. Андрей что-то неразборчиво бурчит под нос и пихает тетради в портфель.
- Сейчас, наверное, самое неподходящее время, но я тут прикинул... Может, начнём наши летние каникулы чуть раньше, например... сегодня?
- С ней?! Ни за что! - на корню рубит Андрей и разгневанно плюхается на стул, скрестив руки. - Лучше сдохнуть, чем с ней один день провести!
- Ой, да ладно тебе! До сегодняшнего дня нормально общались...
- Нормально?! Она меня постоянно бьёт, издевается и всячески старается задеть, и это ты принимаешь за "нормально общались"? Она сумасшедшая! По ней любая психушка...
Андрей осекается и, слегка приподнявшись над стулом, всматривается в пустой коридор.
- По ней любая психушка плачет, - на тон тише продолжает он. - Я не хочу с ней иметь ничего общего, никогда и нигде.
Я выслушиваю пятиминутный монолог Андрея на тему "100 и одна причина, почему я ненавижу Снежку", изредка ему поддакивая, и затем снова завожу старую шарманку про каникулы, но тот даже слушать не желает. Даже когда начинается урок, он то и дело шёпотом огрызается на неё и злобно поглядывает в её сторону. На следующей перемене перед уроком "Человек и мир" я нахожу Снежку, выходящую из женского туалета.
- Снежка, как насчёт наконец-то перестать обижать Андрея и заключить хотя бы недолгий мир?
- Хах, нет, - отрезает Снежка и огибает меня, направляясь к лестнице.
- Но почему? Я думал, мы друзья...
- Ну, значит, не друзья. Слушай, мне сейчас некогда болтать: нужно ещё набить морду Денису до звонка.
- Но как же наши весёлые летние каникулы? Было же круто или это теперь осталось в прошлом? - не сдаюсь я, преграждая Снежке дорогу.
- Чувак... Ладно, поговорю я с твоим Андреем, только оставь меня в покое. Помиримся после уроков... за школой, - говорит Снежка и бежит к лестнице.
Я не успеваю ничего сказать, но и того, что сказано, достаточно.
После последнего сегодняшнего урока я объясняю Андрею ситуацию, держа его руки на дистанции от ушей, потому что он так и норовит их закрыть. Всеми правдами и неправдами мне удаётся убедить его прийти на мирную встречу на улице, за школой. Снежка уже поджидает нас там, как мы с ней договорились, и настроение у неё, скажу прямо, не очень.
- Причина, по которой я собрал вас здесь, для меня очень важна, потому что мне не хочется, чтобы мои друзья ссорились.
Андрей не смотрит в сторону Снежки, а она наоборот сверлит его взглядом, но мириться никто из них не хочет. У меня просто заканчиваются идеи, я не знаю, как поступить, так что, махнув рукой, отворачиваюсь от своих друзей и бреду домой.
- Петя, подожди, - говорит мне вслед Андрей и нагоняет меня.
- Всё, я больше не разговариваю ни с тобой, ни со Снежкой.
Я не сбавляю темп и не смотрю на своих "замечательных" друзей, от которых меня уже воротит.
Рядом с калиткой я останавливаюсь и медленно открываю её, прислушиваясь к скрипу, который напоминает мне звучание скрипки: такое же затяжное и тоскливое, прямо, как моё настроение сейчас.
Краем глаза я замечаю движение за деревом у забора и оборачиваюсь, чтобы присмотреться, но никого не замечаю. Меня съедает нетерпение, мне безумно хочется зайти в дом, но в этот раз мне мешает шорох: будто бы кто-то пробежал рядом со мной. Я начинаю нервничать, растерянно оглядываясь по сторонам.
- Кто здесь? - спрашиваю я у воздуха и прислушиваюсь. Шорох доносится уже слева, и чьё-то движение не ускользает от моих глаз. Я резко оборачиваюсь и вижу Андрея, застывшего на месте в позе бегущего человека.
- Андрей, что ты здесь делаешь?
Он слабо улыбается и застенчиво отводит взгляд.
- Эмм... Снежка, выходи, он меня увидел... Снежка?
Я оборачиваюсь. Снежка выходит с поднятыми руками из-за дерева и становится рядом с Андреем.
- Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - нетерпеливо спрашиваю я.
Снежка делает шаг вперёд и, рассматривая белый забор, отвечает:
- Петя... Андрей хотел бы попросить у тебя прощение...
- Кхм! - перебивает её Андрей.
- Ладно-ладно... Мы с Андреем хотели бы извиниться, за то что были мудаками... Я вообще себя отвратительно вела перед своими друзьями. Простите меня, пожалуйста...
- И-и-и... протягивает Андрей.
- ... и я больше не буду.
Снежка поджимает губы, поднимая на меня молящий взгляд.
- Окей, - посмеиваюсь я, развожу руки, и мы обнимаемся, позабыв все обиды, будто бы их никогда и не бывало.
Я вкратце рассказываю им о своём новом друге, с которым мне посчастливилось встретиться на днях, и о желании устроить незабываемые каникулы прямо с сегодняшнего дня, не дожидаясь лета. Андрей соглашается сразу, а вот Снежка оставляет за собой последнее слово и решает обдумать своё решение, повременив с ним. Я понимаю, что не стоит на неё давить.
***
У дома моего друга царит поистине спокойная атмосфера, которую нарушает, пожалуй, только Снежка, играющая туфлёй с камешком.
- Ну, вот и пришли, - говорю я очевидные вещи и поглядываю на своих друзей, мысленно радуясь, что они больше не ругаются. Как же давно такого не случалось!
Я открываю калитку и пропускаю в первую очередь друзей, а потом уже захожу сам. Рома встречает нас, выходя из-за дома с цветочным венком на голове. Я знакомлю его со своими друзьями и интересуюсь, как он проводит сегодняшний день.
- Сначала было немного скучно, но, когда Гликерия вернулась из магазина, я узнал, что можно сплести красивый венок из цветов, растущих за домом. Удивительно, как много вещей можно сотворить, благодаря рукам, которые теперь у меня есть.
Я резко обращаю взгляд к озадаченным лицам друзей и стараюсь быстро исправить положение, пока они не надумали себе всякого.
- Да, Рома, классный венок... Ну так что, давайте уже веселиться, а то весь на одном месте простоим...
- Гликерия - это твоя мама? - спрашивает Снежка, игнорируя мои слова.
- Да какая разница, - встреваю я, но моих слов всё равно недостаточно, чтобы остудить пыл заинтересованной Снежки.
- Значит, она тебе мама, ясно.
- Нет, - внезапно для всех говорит Рома, - я познакомился с ней не так давно...
- Не так давно, потому что родители Ромы пропали без вести, а его приютила родная тётя Гликерия, - на ходу придумываю историю я.
Рома непонимающе глядит на меня, но я не могу ничего ему сказать, пока рядом Снежка и Андрей.
- О... Это ужасно, мне очень жаль, - говорит Снежка. - Когда в последний раз ты их видел?
Я думаю вмешаться и отогнать эти накатывающие плохие мысли, но, взглянув на его лицо, понимаю, что уже поздно. Рома снимает с головы венок и перебирает его в руках.
- Они не пропадали... Мне кажется, будто бы я просто пропал из их жизни. А они продолжают жить так же, как и прежде, только без меня. Может быть, однажды настанет рассвет, я открою глаза и увижу их вновь рядом со мной. Пусть старые воспоминания ко мне не вернутся, тогда моя память сможет запомнить новые, которые у меня обязательно будут... Я надеюсь, что будут.
Снежка кладёт руку на плечо Ромы.
- Эй, не грусти. Пока есть надежда, есть и шанс, что твои родители найдутся. Мой папа говорит, то, чего желаешь всем сердцем, о чём не перестаёшь мечтать, однажды исполнится, главное, не переставать молиться об этом.
- Но... молиться кому? - спрашивает Андрей, привлекая к себе внимание Снежки.
- Молиться людям вокруг, молиться небу, молиться солнцу, молиться Богу, и в один прекрасный день они услышат.
Снежка забирает из рук Ромы венок и рассматривает его сплетения.
- А вот это тебе придётся оставить дома: полдень обещает быть весёлым, - загадочно ухмыляясь, говорит она и отдаёт венок обратно.
***
К указанному Снежкой месту, мы добираемся быстро, и меня начинает немного настораживать то, что перед нашим взором предстаёт чей-то дом за покошенным забором.
- Мы на месте. Здесь никого нет, не волнуйтесь, - озвучивает мои опасения она и проходит в оказавшуюся незакрытой калитку.
Забор скрипит от набирающего силу ветра, деревья дружно шелестят.
- Это... дом Дениса? - внезапно выдаёт Андрей, повергая меня в смятение.
- Ага. После того, как меня отругали все учителя, которые только хотели, оказалось, что у бедняжки вывих лодыжки. Я им ещё три часа доказывала, что ни при чём и что он сам носился от меня по коридорам, где её и подвернул.
- Откуда вы вообще знаете, где находится его дом? - спрашиваю я.
Снежка оборачивается: на лице кривая улыбка и злобные огоньки в глазах.
- Как-то я хотела поджечь его дом, но этот тип меня остановил, - Снежка указывает на Андрея.
Я непонимающе смотрю на друга и жду от него объяснений, с какого перепуга мне о его со Снежкой похождениях ничего не известно.
- Андрей пожалел своего старого дружка, - добавляет с издёвкой Снежка.
- Дело было прошлым летом, когда ты, Петя, на месяц уехал к своей тёте в город, - начинает рассказ Андрей. - Меня заставили ходить в скучный летний лагерь в школе, где никого из ребят не осталось: все разъехались в разные места... но был Денис. Наверное, поэтому мы и подружились.
- Но потом Денис взялся за старые насмешки над всеми вокруг, включая и Андрея, из-за чего они перестали быть друзьями, - завершает историю Снежка.
- М-да, ребята, не ожидал я от вас такого... Ладно, Андрей... но тебе, Снежка, зачем понадобилось поджигать дом Дениса? Это вандализм!
- Ой, вандализм! Ещё какое-нибудь умное слово скажи... Достал он меня, понимаешь. Я решила, что пора этим выскочкам, вроде Дениса, показать, что они не настолько круты, какими себя выставляют перед другими людьми.
- И поэтому ты попыталась поджечь его дом. - В подкрепление своих слов я хлопаю в ладоши.
- Я и сейчас могу, - на полном серьёзе заявляет Снежка, достаёт из кармана брюк красную зажигалку и надавливает на неё большим пальцем, выпуская огонь. - Да всё, всё, Андрей, не кричи, не собираюсь я ничего поджигать.
Снежка прячет зажигалку обратно в карман, и мы с Андреем спокойно выдыхаем. Я поворачиваюсь к Роме и верчу пальцем у виска, показывая этим, что сам в шоке от своих безумных друзей. В ответ друг понимающе кивает, слегка улыбнувшись.
- Эй, Рома, а ты чего всё время молчишь? - обращается к нему Снежка. - Давай, расскажи что-нибудь интересное, пока Петя будет выбирать, в каком месте, во дворе, начать считать.
- Вообще-то я хотел искать... - заявляет Андрей. - Но в следующий раз я буду искать, хорошо?
- Да хорошо-хорошо, - устало соглашается Снежка. - Тебя всё равно найдут первым, как и всегда.
Рома тяжело вздыхает, ведь ему даже нечего о себе рассказать, ни о чем сказать в принципе.
Я быстро подбегаю к ближайшему дереву, закрываю глаза ладонями и громко-громко начинаю считать до двадцати. Сзади сразу доносится активное шуршание травы - друзья уже вовсю ищут, где бы хорошенько спрятаться. В этот самый момент я понимаю, что Рома не знаком с правилами игры в прятки и сейчас, наверное, стоит в стороне и удивлённо наблюдает за друзьями.
- Пятнадцать... девятнадцать, двадцать! - пропустив совсем ненужные для этой игры числа, я резко оборачиваюсь и, к своему удивлению, не вижу вообще никого. Ведро поскрипывает, качаясь из-за ветра по траве, капустницы парят над благоухающими цветами, и шелестят за моей спиной деревья. Больше никаких звуков. Я почёсываю подбородок, призадумываясь, где же Андрей, Снежка и Рома могли спрятаться. За деревьями? За клумбами? За домом? А, может, они вообще вышли за пределы забора и укрылись где-то совсем далеко отсюда, что тоже возможно, если припомнить разные выходки и пакости от безумной Снежки. Внезапно я слышу слабый звук, который доносится из-за спины: такой скрежет, будто бы веточка слегка надломилась под тяжестью чьего-то ботинка. Я разворачиваюсь, заглядываю за дерево, перед которым, почти не жульничая, досчитал до двадцати. За ним скрывается самое слабое звено этой, к слову, вовсе не сложной игры. Андрей хватается за голову, не понимая, как мне удалось так быстро его обнаружить. Я указываю на сухую ветку под его ногой, и друг корчит недовольную гримасу.
- Ладно, теперь помоги мне найти остальных. Они-то наверняка получше тебя спрятались, - вздыхая, говорю я.
- Ничего, мы быстро их отыщем, - отвечает Андрей, хмуря брови и сузив глаза.
- С чего такая уверенность?
- Да я просто хочу уже сам побыть тем, кто ищет.
Пару секунд я просто оглядываюсь по сторонам, оставаясь на одном месте, а затем указываю пальцем на пёстрые клумбы справа по курсу. К сожалению, за ними скрываются лишь другие бесполезные цветы.
В результате мы ходим часами вокруг пустого дома по пустующему двору и никого не находим. В один момент я просто сдаюсь, поднимаю руки над головой и кричу:
- Ладно, вы победили, выходите!
- Мы здесь! - голос Ромы доносится из-за дома.
Мы с Андреем прибегаем к нему весьма разочарованные тем, что проиграли. Рома стоит, сложив руки за спиной, рядом с лавочкой, на которой беззаботно посапывает Снежка.
- Вы очень долго нас искали. Снежка вымоталась, решила на минутку прилечь, закрыла глаза и, похоже, уснула.
На её рыжих волосах красуется венок из розовых и белых маргариток.
- Твоя работа? - спрашиваю у Ромы я, указывая пальцем на венок.
- Да, - улыбаясь, отвечает он. - Я собирал цветы, пока мы со Снежкой перебегали с места на место, а потом сплёл венок.
- Эй, так нельзя! - встревает Андрей, скрещивая руки. - Это не по правилам! Нельзя просто так менять место, в котором ты прячешься!
- Извините, я не знал правил этой игры... - начинает извиняться Рома, стеснительно отводя в сторону взгляд, но я его перебиваю, обращаясь к Андрею.
- Не придумывай, нет такого правила.
Андрей топает ногой и отворачивается, явно обидевшись на нас всех.
- Конечно, теперь, когда у тебя появился новый друг, ты будешь защищать его, а не меня, - бурчит он.
- Ой, да брось.
Андрей игнорирует мои слова и отвечает молчанием, как он обычно делает, когда обижается. А такое происходит с ним постоянно по вине Снежки. Но в этот раз накосячил я.
Снежка садится на скамейку, зевая и потирая кулачком глаз.
- Ну что опять случилось? Я тут вообще-то спать пытаюсь.
- Наверное, мне уже пора идти домой... - поникнув голой, тихо говорит Рома.
- Скатертью дорога! - огрызается Андрей, всё ещё не глядя на меня.
Снежка рывком поднимается со скамейки и хватается за голову, привлекая к себе всеобщее внимание.
- Вот, блин, бежим! - вскрикивает она и бросается на утёк.
И тогда я замечаю, как неспеша мимо забора крадётся серебристая машина. Не возникает никаких сомнений, что она принадлежит хозяевам дома, ведь автомобиль останавливается как раз возле калитки, открытой Снежкой некоторое время назад. Не раздумывая, вся наша компания бросается за главным паникёром, лихо перелетая через забор, не ставший преградой ни для кого, за исключением Андрея. Ну, как обычно. Я подаю ему руку, но он отмахивается от помощи и, в результате, валится на землю, но, превозмогая боль от неудачного приземления, поднимается и бежит за всеми, чутка прихрамывая.
