This is a sample guest message. Register a free account today to become a member! Once signed in, you'll be able to participate on this site by adding your own topics and posts, as well as connect with other members through your own private inbox!
Вы используете устаревший браузер. Этот и другие сайты могут отображаться в нем неправильно. Необходимо обновить браузер или попробовать использовать другой.
- Проснись и пой, Роксана, проснись и пой!
Ммм, какой чудесный день! Я хочу сладко потянуться, выглянуть в окно, порадоваться лучам солнца, но меня настойчиво толкают к выходу из комнаты. Обычной белой комнаты с железной кроватью.
Высокие, сильные люди. Наверняка они хорошие защитники. Мне остаётся лишь объяснить им, что всякого рода фамильярность вроде толканий и нетерпеливых покрикиваний - это невежливо, особенно по отношению к девушке. Да и дизайн интерьера нужно менять. Проблема в том, что я не знаю, как это сделать тактично.
Нас обгоняет другая группа. И тоже провожают девушку! Какая симпатичная... Волосы длинные, светлые... Какой приятный оттенок! Я даже немного завидую. Только сутулится, но это не порок.
Очень захотелось с ней познакомиться. Я прибавила шаг и обогнала вторую группу, заглянула в лицо девушке...
- П-привет...
Приветствие вышло не таким жизнерадостным, как мне хотелось, мне жаль! Я просто удивилась. Эти глаза... ай! Больно же! Зачем вы меня хватаете?! Куда вы меня тянете?! Отстать?! От кого я должна отстать?! Идти прямо?! Не хочу! Не буду! Не так!!!
- Опять ты, дорогуша, отложила нашу беседу.
- Я не виновата.
- Да-да, конечно, извини.
Глаза оказались неожиданно чёрными и безжизненными. Девушка сидела далеко от меня, возле окна. Ей идёт. Трудно сказать, что именно. Всё: эта роба, это окно, этот свет. Даже эти люди рядом прекрасно смотрятся.
- Начнём перекличку. Роксана Браун!
- А! Это я!
- Не стоило с тебя начинать. Несчастное создание, которое даже сюда взяли из жалости... Прости, прости. Это твоя новая жизнь: новый дом, новые люди. Хотя бы сейчас - постарайся! Дальше - Мина Новак.
- На месте.
- Думаю, не стоит говорить, что никто тебя не преследует. Постарайся сама это понять. Клаус Фиджеральд!
- Верните мои деньги!
- Скажи это всем счастливым владельцам казино, которые нажились на твоей глупости. В жизни всегда появится момент, когда надо будет остановиться. Не упусти его в следующий раз. Доун МакКонахи!
- Слышь, танк, у тебя откуда руки растут?! Народ, пати на Дракона...
- Моя кошка ведёт более осмысленную жизнь, чем ты. Откуда у тебя деньги на Интернет, всегда было загадкой, зверушка, которая даже не заметила собственное отчисление из института. А стоило родителям отключить тебя от сети, мы с тобой и познакомились. Ещё не поздно стать человеком. Тобиас Кьюрелл!
- ...
- Будь добр хотя бы иногда подавать признаки жизни, чтобы кормить не забывали. Если, конечно, сам себя заметишь или отличишь от таракана. Джон Андерс!
- Фр!
- Высокоинтеллектуальный и осмысленный ответ. Я в восторге! Вчера ты был датским королём, сегодня - генсек ООН. Предупреждаю сразу: на Сириус билетов нет. И не было. И не будет. Кстати, «я» - последняя буква алфавита. Амадей Смит! Дедуля!
- Пожалуйста, я хочу спать.
- Мне жаль. Мне очень жаль. Поверь, не только тебе остаётся сострадать старику Смиту. Оглянись вокруг. Лайла Телулу!
- Уйди.
- Тебе станет от этого легче? Впрочем, ты впервые за два года что-то сказала. Я это отмечу. Ты сама себя убила. Попробуй заняться живописью. Итак, советую вам всем сначала осмотреться. Внешнего мира больше не существует. Надеюсь, вы останетесь этим довольны.
Как завороженная, я смотрела на старенький радиопередатчик, стоящий на столе. Восемь стульев, на которые нас усадили, образовывали полукруг. В центре - стол. На столе - приёмник.
Меня немного напугал этот голос, и он же заставил присмотреться к остальным.
Оказывается, эта милая девушка - Лайла, а старичок - мистер Смит. Может быть, ему больше понравится обращение «дедуля»? Рядом со мной - бледная рыжая девушка. Она постоянно потирает руки, вздыхает и с подозрением смотрит на Лайлу. Приготовлю обеим вкусный чай.
Клаус и Тобиас - милые ребята. Первый - довольно плаксивый, и мне это не нравится. Вообще, не люблю я, когда парни нюни распускают. Надеюсь, он об этом не догадается, а то неудобно получится.
Джон не замедлил обозвать Доун быдлом. Та долго смотрела на свои руки, после чего простонала что-то вроде «мееееч!» и кинулась с кулаками на обидчика.
Крепкие ребята их быстро разняли. Эти двое, Андерс и МакКонахи - оба мне неприятны, но придётся поить чаем и их тоже. Отталкивающие личности.
- Приятного отдыха, господа.
Доктор сообщил, что нас переводят в корпус номер семь. Всех – восемь человек. Медбратья рассадили нас по местам в автобусе, и я отметила, что мне есть чему поучиться: Доун не могла дотянуться до Джона, она вообще ни до кого не могла дотянуться. Шум мотора заглушал разговоры мистера Андерса.
К радости своей, я сидела рядом с Лайлой. Слова были готовы сорваться с языка, но я никак не решалась. Девушка молчала и даже не смотрела в мою сторону, а я не могла придумать, как именно начать беседу. Спросить, как она попала в клинику? Если бы меня спросили, чтобы я ответила? Стыдливо, запинаясь, поведала бы, как я докатилась до такой жизни? Спросить, откуда она родом?
- Лайла…
Мисс Телулу не повернулась в мою сторону. Сдавшись, я стала смотреть в окно. Интересно, далеко до здания больницы? Мы ехали по большому, шумному, людному городу.
- Где это мы? – с подозрением спросила Мина.
- В Бриджпорте, балда! – рявкнул Джон.
Ко всеобщему удивлению, мы проехали мимо городской больницы, и через некоторое время оказались в пригородной зоне.
Автобус остановился возле бревенчатого дома.
- Корпус семь. Конечная! – нетерпеливо крикнул водитель, - выходите!
Я вышла и ахнула: никогда раньше я не видела такого корпуса. Может, это санаторий от нашей психиатрической клиники? Мне понравился этот дом. А когда я зашла в него, то пришла в полный восторг: в просторной гостиной расположились музыкальные инструменты, беговая дорожка, шахматный стол и даже мольберт!
Налево от входа было несколько спален. Обстановка бедная: только самое необходимое – кровати. Но мне понравилось, что обои и покрывала приятного зелёного цвета. Как известно, зелёный успокаивает.
Мина взвизгнула.
- Что там?
Я проследила за полным умиления взглядом соседки. На стене висел календарь с котятками! Какая прелесть! Я выбрала комнату с самым милым котёнком.
А вот кухня мне не очень понравилась: плита надёжностью не отличалась. Может, стоило поставить подороже?
Хотя, что я говорю? Нам любезно предоставили такое замечательное жилище, а я придираюсь! Доктор сказал, что нам придётся самим о себе позаботиться. Так он имел в виду, что мы будем жить здесь без присмотра врачей и медбратьев? Самостоятельно?
Я аккуратно взяла гитару. Едва ударив по струнам, почувствовала необычайное, сладкое волнение. С раннего детства я мечтала стать музыкантом. Или художником, но лучше – и тем, и другим.
- Здесь будет так шумно! – всхлипнул мистер Смит.
- Что Вы! – поспешила заверить я, - мы постараемся не шуметь! Если хотите, я не буду играть!
Амадей не ответил: он стоял посреди комнаты и рыдал.
- Я что, похож на девчонку? – пробормотал Тобиас, проходя мимо меня. Он только что покинул одну из спален. Похоже, календарь ему не понравился. Но не на клей же он прилеплен! Хотела посоветовать мальчику снять календарь…
- Эта женщина меня душит! Душит!!! – завопил Джон.
Он держался за горло и дёргался из стороны в сторону, натыкаясь на всё подряд.
- Ты сам себя душишь, идиот! – возмущённо закричала в ответ Доун, - у меня нет такого скилла…
- Здесь нет решёток! – громко возмутилась Мина, - к нам залезут! Нас убьют!
- Кому мы сдались? – ухмыльнулась Лайла.
- Ты их не знаешь, - обиделась мисс Новак, - а они следят за тобой, всё знают о тебе, выжидают…
Махнув рукой, Телулу ушла от Мины.
Я чувствовала себя крайне неуютно. Вокруг шумели, плакали и ругались чужие люди! Что делать? Что делать?
Я продолжила игру на гитаре. Играла, стараясь отрешиться от происходящего. И вскоре стало тихо. Я подняла глаза и обнаружила, что соседи стоят и слушают мою неумелую игру. Похоже, они успокоились. Может, время для чая?
Наш первый день в новом доме прошёл почти спокойно. Мы постепенно освоились. Соседи смотрели телевизор, время от времени огрызались на слова Доун, и Доун – на реплики остальных; Джон величественно лежал на занятой им кровати, всем видом показывая, что происходящее ему неинтересно. Я оставила гитару и взялась за рисование. Это занятие мне понравилось не меньше, чем музыка. Было даже трудно выбрать…
- Подвинься, балда… аааа!!! У тебя тарелка в руке застряла!!!
Ноги сами унесли меня подальше от Джона. Что ему померещилось на этот раз? Я посмотрела на тарелку с салатом в своей руке. Обеденный стол, к счастью, был свободен, и надо было успевать этим пользоваться.
К вечеру обнажились все недостатки нашего дома: два стула на кухне, один санузел на всех и – самое удручающее – пять спален! Я чувствовала себя невероятной эгоисткой: успела занять комнату, и теперь кому-то не достанется кровати. Что делать? Клаус и Доун успели поругаться за спальню у туалета, а Джон, недовольный вообще всем, решил показать, кто тут главный.
- Смотрите и учитесь, балбесы, - и ты! – обратился он ко мне, - особенно!
Вечером меня ожидал сюрприз, которому я очень обрадовалась.
К дому подъехал чёрный автомобиль, и его водитель – представительный мужчина – сообщил, что я должна ехать на приём к доктору Мортимеру. С радостью я села в машину!
- Доктор, как же так? – пожаловалась я приёмнику, - нам не хватает кроватей, стульев, места! Нет, что Вы, мне нравится дом, но соседи всё время ссорятся. Это плохо! Что делать?!
- Тихо, Роксана, - осадил меня спокойный голос, - вздохни глубоко, расслабься и посиди в тишине.
Я послушалась, и мне помог совет.
- Роксана, добрый человечек, может, если ты не можешь поменять условия, попробуешь изменить своё отношение к ним? У жильцов седьмого корпуса появилась возможность научиться уступать друг другу, не правда ли?
Я рано легла спать. Может быть, поэтому проснулась ночью и больше не смогла уснуть, как ни старалась. За окном чернели холмы Бриджпорта, а в доме было тихо. Я решила выскользнуть из комнаты и чем-нибудь заняться, чтобы скоротать время. В одиночестве мне комфортнее.
Взяв гитару, я аккуратно тронула струны и прислушалась: вдруг кого-нибудь разбудила?
- Здесь даже ванны нет!
Из санузла выскочил взъерошенный Джон. За ним – Доун и Мина.
- Ванна-то тебе зачем, Дурштейн? – ехидно осведомилась Новак.
- В ней можно спать, бестолочь! А как ты в душе устроиться собралась?!
- Сами спите в ванной! А я – на диван, - отрезала МакКонахи.
Молча поставив гитару на место, я удалилась на кухню. Как я могла забыть, что соседи и не думали уступать друг другу: они боролись за каждое спальное место, за каждый стул или музыкальный инструмент – за всё, что представляло ценность в этих стенах.
Мне стало горько. Почему они так поступают? Почему я не могу лучше относиться к своим соседям? Я надеялась, что мы будем добрее друг к другу, раз уж оказались под одной крышей, но одни плачут, другие молчат, третьи грызутся – и всё это раздражает меня. Я стараюсь не показывать своих чувств, но иногда просто сил нет находиться рядом с этими людьми! Мне кажется, доктор Мортимер ошибся.
Далеко, на востоке, розовело небо, и в высотках Бриджпорта постепенно гасли огни. Мне нравился этот город. Он манил меня. Мне хотелось прогуляться по его улицам в утренней тишине. Нам запрещено покидать корпус, но вокруг дома даже забора нет. Мне нужен совет доктора.
- Аааа! Что с ним?! Что с ним?! – послышался голос Клауса. Я поспешила в гостиную.
Там, на полу, мирно сопел Джон. На крики Фиджеральда он не реагировал, на попинывания Мины – тоже.
- Вставай, чудо природы, - бубнила та, пытаясь разбудить Андерса, - да что с тобой? Они его отравили! Точно! Отравили!
- Что?! – округлились глаза у Клауса, - правда?!
- Нет, - покачала головой я, - он просто спит.
Впервые кто-то из соседей посмотрел в мою сторону, и это был Фиджеральд. Он словно впервые видел меня. Я постаралась как можно мягче улыбнуться ему и Мине и повторила свои слова.
- Ага, - растерянно буркнул Клаус. Соседи сразу же потеряли интерес к Джону…
- Похоже, каждый сам за себя.
- Ну-ну, имей терпение! Вы ещё не привыкли друг к другу, плохо друг друга знаете.
- Я… Доктор Мортимер, можно вопрос?
- Слушаю.
- Я могу покинуть… покидать это место, хотя бы ненадолго?
- Для чего?
- Хочу бывать в Бриджпорте. Мне нравится этот город.
- Роксана, по правилам – нельзя…
- Я поняла…
- … но в правилах часто встречаются исключения. Ты можешь устроиться на работу, и тогда тебе будет позволено бывать вне территории корпуса. Разумеется, в служебных целях. Ты ведь уже зарабатываешь?
- Да, - не без гордости сообщила я, - продала первую картину!
В этот же день я взяла газету и нашла в ней приглашение на работу в полицейское отделение Бриджпорта. Моё сердце забилось быстрее: в детстве я мечтала работать в полиции! Я быстро набрала указанный номер и затараторила в трубку, едва заслышав заветное «алло, слушаю Вас».
- Притормозите, барышня, - перебил меня собеседник, - как я понимаю, у Вас нет ни образования, ни соответствующих навыков. Вы точно хотите работать в полиции?
- Да, - как можно бодрее отозвалась я.
- Что же, - усмехнулся мужчина, - у нас есть вакансия специально для Вас. Завтра ждём Вас в отделении. Не забудьте захватить документы.
- Зачем?
- Как я Вас в штат оформлять-то буду? – удивился мой собеседник.
- Ах, да, точно! – рассмеялась я.
Я положила телефон в карман. Интересно, понравится ли им то, что новая сотрудница живёт в психиатрической лечебнице? Об этом я не подумала. Шансы выбраться в город таяли на глазах. Может, доктор Мортимер всё же что-то напутал?
На кухне дедуля Смит о чём-то беседовал с Доун. Рядом мялся, не смея встрять в разговор, Тобиас, молчаливый мальчик. Я отметила, что МакКонахи была спокойна. Может быть, выпустила пар ещё утром.
В ванной меня ждала большая неприятность – засорился унитаз. Пошарившись в кладовке, я извлекла на свет древний, но вполне функциональный вантуз. За мной, словно тень, следовал Тобиас, бережно прижимая к себе новенькую швабру.
Малопочётная работа длилась долго и выполнялась трудно. Вода из нашего «трона» лилась рекой, и мои несчастные босоножки рисковали не пережить этого. Надеюсь, мне выдадут новые, такие же?
Грела душу мне помощь Кьюрелла: он тщательно мыл пол. Мы успешно завершили работу, вернув обществу возможность пользоваться ванной. Вечером, когда снова наступило музыкальное перемирие, я почувствовала, что редкие взгляды в мою сторону стали чуть теплее…
Собрав в кулак всю свою смелость, я сделала «нужное» лицо и села в служебный автомобиль. Водитель не проронил ни слова.
С тем же лицом я вошла в кабинет Вильяма Клыкманна, начальника отделения. Именно с ним я разговаривала по телефону.
- Садитесь, мисс Браун, - любезно предложил он, не отрываясь от прочтения моих бумаг, - гм… корпус семь?
Мистер Клыкманн поднял на меня глаза. Я забыла, как дышать.
- А! – озарило Вильяма, - из даркмунских, что ли? Почему же сразу не сказала?
- Что?!
- Лечишься у Мортимера Даркмуна, - засмеялся начальник, - это другое дело. Будешь работать с Бьянкой.
Так я узнала, что называла своего лечащего врача по имени. Было даже приятно: ты ближе к человеку, если чаще используешь его имя, а не фамилию.
Бьянка Раббл оказалась весёлой женщиной чуть старше меня. Она обрадовалась новой напарнице, и я весь день помогала ей с бумагами: Бланка сортировала, я подшивала.
Домой я летела как на крыльях. Выпустили бы меня из машины, я бы её обогнала! Дома я ужинала вкусными вафлями, любовалась на вечерний Бриджпорт и прокручивала в голове события рабочего дня. Второго рабочего дня в моей жизни, и на этот раз – успешного. И пришёл успех благодаря одному вопросу.
Третья глава, над которой Уна работала довольно долго. Сюжет развивается довольно быстро. Не знаю, подходит ли полностью песня, но писалась глава именно под неё.
Глава 3. И о соседях
- Утречка!
В кабинет, словно разноцветная буря, ворвалась Бьянка. Плюхнувшись в офисное кресло, она просмотрела бумаги, сделала пару звонков и взялась за изучение нового каталога «Симофлейм». Я выполняла свою работу: сортировала и подшивала документы.
- Эй, - не выдержала сотрудница, - чего молчишь?
- А?
Я растерялась. Что я должна была сказать? Может, Бьянка не расслышала моего приветствия?
- Ну, что нового? Как ваша община поживает? – рассмеялась она, - неужели так скучно, что и сказать нечего?
Я посмотрела на свою коллегу: у такой яркой личности наверняка интересная жизнь. Как-то мне неудобно было распространять подробности быта в психиатрическом корпусе, но, завидев огонёк любопытства в глазах Бьянки, я сдалась.
- Клаус сегодня приготовил завтрак.
- Он у вас повар, что ли?
- Нет, - усмехнулась я, - готовит тот, кому это нужнее всего. Да и где бы Клаус научился готовить?
- Тебе виднее, - кивнула сотрудница, - откуда он?
Фиджеральд? Бьянка ждала ответа, но я не могла его дать. Я ничего не знала о Клаусе. Действительно, запеканка вышла у него посредственная, но с чего я взяла, что Фиджеральд нигде не учился готовить? Например, в семье. Где его семья? Кто они? Этот же вопрос я могла задать в адрес любого моего соседа.
Мина сегодня впервые не выдавила всю пасту из тюбика, чтобы найти там яд. Эта девушка уверена, что кто-то её преследует и пытается убить. Это серьёзно. Мне жаль Мину, но я понятия не имею, что довело её до такого.
Доун часто нервирует Мину. МакКонахи очень склочная женщина и постоянно с кем-нибудь ругается, забрасывая непонятными словами вроде «нуб». Сначала я думала, что ей нравится провоцировать ссоры, но порой Доун выглядит куда более расстроенной, чем её оппоненты. В последнее время она молча ходит кругами возле Мины, и та сама срывается на МакКонахи.
- Не знаю, - пожала плечами я.
- Жаль, - не стала скрывать разочарования Бьянка, - чем ты там вообще занимаешься?
- Рисую, играю на гитаре. Знаешь, времени много. Конечно, надо следить за порядком.
- Полы моешь?
- А, нет, - махнула рукой я, - для этого надо отобрать швабру у Тобиаса, а мальчика обижать никто не хочет. Я за сантехника и электрика.
- Что?!
- Ремонтирую душевую, прочищаю унитаз, - охотно пояснила я, - вчера, правда, пришлось посложнее: нужно было чинить телевизор. Но это лучше, чем слушать нытьё Джона о том, что он лишён благ цивилизации.
Я невольно хихикнула. Подруга смотрела на меня совершенно круглыми глазами. Некоторое время она молчала, потом выдавила из себя:
- А… парни что?
- Может быть, они не умеют. Если попрошу – могу поставить их в неудобное положение. А им и так всем несладко. Понимаешь?
- Я понимаю, что это их, вообще-то, работа! – упрямо воскликнула Бьянка, - у меня Бо не отлынивал бы от своих прямых обязанностей! Ты, конечно, очень добрая, Рокси, но это разве повод мучиться со всеми этими гайками-схемами, когда в доме четыре мужика?!
- Мне нетрудно.
- Откуда ты про всё это знаешь?
- Папа научил.
- А, поняла.
Я часто вспоминаю папу в последнее время. Дома я реже общалась с техникой, а сейчас слова мастера на все руки Брауна всё чаще звучат в моей голове, подсказывая, что и как я должна сделать в недрах телевизора. Мне грустно от того, что, вспоминая отца, я должна напоминать себе, что была плохой дочерью.
Подруга некоторое время занималась своей работой и даже успела вместе с остальным штатом сбегать к Вильяму на «разбор полётов». Я слишком мелкая сошка в отделении, чтобы меня вызывали на ковёр к начальнику. Иными словами, я успела спустить кипу бумаг в шредер и заварить кофе.
- Ой, спасибочки! - вернувшаяся Бьянка схватила кружку, - Клыкманн иногда человек человеком, но как ЧСВ зашкалит, это абзац полный! Повезло тебе, Рокси, что у тебя парни дома спокойные. Клаус этот, а Тобиас, я поняла, вообще немой.
- Зато Джона за милю слышно.
Я прикусила язык, но было поздно. Подруга, забыв о начальнике, хищно посмотрела на меня:
- Что за Джон?
- Сосед, - последовал лаконичный ответ, - он… любит быть в центре внимания и считает себя умнее остальных. Немного.
«Особенно Доун это злит» - пронеслось в голове.
- Джон Андерс? – с хитрым видом осведомилась Бьянка.
- Ты его знаешь?
- Дааа, - протянула подруга, - хочешь, расскажу?
- Да! - выпалила я и напоролась на торжествующий взгляд.
- Потом!
Бьянка схватила курточку, показала мне язык и выбежала из кабинета. Я и не заметила, как закончился рабочий день!
Утро началось под музыку: дедуля Смит не оставил своё самообучение игры на гитаре. В такие минуты он словно забывал о своей никому не известной печали и расцветал на глазах. Улыбка и удивление сменялись на лице, и целую гамму чувств смог выразить Амадей, когда сумел взять нужный аккорд. Настоящий Моцарт!
Мне постоянно хотелось предложить ему свою помощь в обучении, но я боялась раз и навсегда разрушить эти прекрасные моменты, когда дедуля был счастлив. Я сидела, лакомилась завтраком и наблюдала за игрой Смита.
И это утро не отличалось от нескольких предыдущих. Мимо меня с тарелкой в руке прошла Лайла. Она по-прежнему не обращала на меня никакого внимания. И, хотя напротив меня был свободный стул (я нашла место за шахматным столом), Телулу проигнорировала его и поспешила занять диван. Я почти привыкла к этому молчанию.
У меня уже не было времени на попытки подружиться с Лайлой. Или я просто оставила эту мысль? Так или иначе, я помчалась на работу даже раньше положенного времени, чтобы выслушать рассказ Бьянки об Андерсе. Мне нравился Бриджпорт, мне нравилась моя работа, хотя мне и было трудновато на ней, мне нравилось покидать наш уютный корпус номер семь.
- А, Роксана! – встретил меня мистер Клыкманн, - ты вовремя! Много работы! Давай, девочка, пошевеливайся!
Подруге так и не удалось рассказать мне о Джоне: весь отдел готовился к «приезду Большого Начальства», и Вильям гонял нас как сидоровых коз целый день. Только в конце дня мы смогли присесть и перекинуться парой слов.
- Жду! – потребовала я.
- Ой, Рокси, - закатила глаза Бьянка. – не сейчас! Провались Клыкманн со своим начальством! Мысли в кучу не соберу!
Подруга, расслабившись, удобно расположилась в офисном кресле.
- Лучше ты про своих чудиков что-нибудь интересное расскажи.
- Не знаю, - мне стало немного обидно, - я не провидица, знать их жизни!
- Ну, так спроси, - отмахнулась Бьянка, - сложно, что ли?..
Сложно? Я вернулась домой. Тобиас, как и прежде, прячет глаза, но я чувствую его взгляд. Таким же мальчик провожал меня на работу.
Клаус что-то стряпает. Похоже, ему действительно нравится кулинария. Как я могу отвлечь его от такого важного дела? И так получается, что часто мозолю Фиджеральду глаза.
Доун занята игрой на контрабасе. Интересно наблюдать за МакКонахи, когда она спокойна: из фурии Доун словно превращается в испуганного ребёнка. Рядом с ней немедленно материализуется другой ребёнок – Тобиас. Мне кажется, он хочет присоединиться к МакКонахи, чтобы сыграть «как в группе». Однажды соседи уже пытались, но ничего хорошего не вышло ни в музыкальном плане, ни в плане дружеских отношений. Может, когда-нибудь получится?
- Дети маразма!!!
Джон возопил так, что все подскочили.
- Кто так моет посуду, а?!
- Мой сам тогда! – немедленно завелась Доун. Контрабас, отброшенный в сторону, повалил и придавил несчастного Тобиаса.
- Осторожнее! – воскликнула Мина, а Клаус и дедуля Смит бросились помогать несчастному, который принялся издавать слабые стоны.
- Ты был бы потише, - сурово заметил Фиджеральд.
- Тебя спросить забыл, - ухмыльнулся Андерс.
Я не могла ничего поделать: встрять в конфликт духу бы не хватило, а наблюдать было бы противно. Я точно знаю, что могу расплакаться в такой момент.
Поэтому я позорно ретировалась в ванную. Я ожидала криков, но после нескольких невнятных фраз наступила тишина. Похоже, соседи просто разошлись в разные стороны, потеряв интерес друг к другу.
Через пару минут в ванную зашёл Джон.
- Ты, если ничего тут делать не собираешься, иди отсюда, - буркнул он, - поищи другое место.
Я впервые посмотрела в глаза Андерсу. Тот буравил меня гневно-презрительным взглядом, от которого мурашки по спине побежали. Что за человек?! Извинившись, я скрылась с глаз его.
Чтобы прийти в себя, я села за шахматы. Никогда раньше не увлекалась этой игрой, просто знала, как двигается та или иная фигура. Было даже интересно, но я понятия не имела, как правильно разыграть партию.
- Кхм.
Я подняла глаза. Рядом со мной стоял Клаус.
- Свободно? – осведомился он, указывая на второй стул.
- 3 за дни
- 1 за усеувшего персонажа
- 1 за обмочившегося
+ 1 за подругу
+ 14 за навыки
= 113
Когда я стою за мольбертом, соседи думают, что я настолько поглощена живописью, что не замечаю ничего вокруг. Но это не так. Я наблюдаю и делаю выводы. Это довольно интересное занятие. Разумеется, я сама бы не додумалась: Мортимер превратил моё место у мольберта в наблюдательный пост.
Лайла играла на контрабасе, а дедуля Смит пытался успеть за ней, дёргая гитарные струны. Нет, Телулу предпочитала соло, и это зрелище весьма забавляло остальных.
Всех, кроме Клауса. Может быть, потому, что я здесь, он не появляется в гостиной. В тот вечер одна фраза повлекла за собой интересные изменения в жизни нашей общины, пусть не все этого заметили…
- Да, присаживайтесь, - кивнула я.
Фиджеральд занял место и взялся за свой ужин. Я не забыла о вежливости:
- Приятного аппетита.
- Спасибо. Может ли быть эта бурда приятной – не знаю, но спасибо.
- Это лучше, чем ничего, - возразила я, - для больницы нас хорошо кормят.
- Серьёзно? – Клаус поднял на меня удивлённый взгляд, - Я должен быть благодарен?
- Я думаю, что так.
- Ладно, - внезапно согласился Фиджеральд, - за бурду благодарен. За что ещё? Крышу над головой?
- Может быть, крыша и своя где-то есть, но, раз уж мы живём именно здесь и имеем всё для жизни и отдыха…
Почему всё так вскипело в моей душе – не знаю. Если бы кто-нибудь из соседей спросил меня, следую ли я своим же словам, чтобы я ответила? «Бывает иногда». Я не всегда помню о том, что Мортимер сделал для нас.
- Ладно, ладно, - развёл руками Клаус, - не знал, что ты такая чувствительная. Извини. Знаешь, я благодарен за ударную установку. Всегда хотел такую!
- Ты мечтал стать барабанщиком?
- Не совсем. Для начала мне нужно было исполнить другое желание – получить деньги, которые бы я потратил на свои мечты…
Клаус Фиджеральд всегда хорошо учился. Этого было достаточно, чтобы получить неплохую профессию, а затем – стабильную работу.
- Видал?
На солнце сверкнул новенький мобильник. Одноклассник, заметив, что завладел вниманием Клауса, не замедлил поделиться подробностями:
- Смотри: сенсорный экран, камера…
Перечисление достоинств новой модели заняло немало времени. В кармане Фиджеральда вибрировал скромный «Симсунг». Уже года три. Необходимо было что-то менять, и Клаус предпринял решительные действия.
- Он совсем разваливается, - пожаловался юноша, показывая свою «раскладушку» родителям.
- По-моему, в полном порядке, - возразила мама, - знаешь, дорогой, не думаю, что тебе действительно нужно…
- Мне нужно!
- Так заработай и купи! – раздражённо бросил отец.
Фиджеральд послушался. Он устроился в кафе быстрого питания на неполный рабочий день. Клаус приходил домой поздно и садился за уроки. Он уставал, но не придавал этому значения, потому что был уверен, что мобильник новейшей марки стоит того. Вернее, он, Клаус, достоин самого лучшего.
Незадолго до выпускного Фиджеральд тоже смог показать одноклассникам достоинства нового телефона. Клаус был счастлив.
Через месяц он поступил в неплохой университет, на факультет, который не могли оплатить родители. Поэтому часть суммы вносил сам Клаус. Удивительные свойства цифр: одно и то же число может быть и «половиной», и «львиной долей». Почти вся зарплата уходила на обучение. Кафе осталось в прошлом: Фиджеральд менял место работы в поисках той, которая бы и гарантировала хорошую зарплату, и не наносила удар по социальному статусу.
Клаус, впрочем, не беспокоился об этом: он знал, что нелегко добиться того, чего ты достоин. Чего ты хочешь. О чём мечтаешь. Чтобы успеть в жизни всё, нужно быть способным оплатить это «всё»: путешествия, вещи, будущую карьеру. Счастье так просто в руки не даётся.
Фиджеральд чётко распланировал своё будущее: что и когда он купит. Думалось, что года через два можно прикупить ударную установку, чтобы вступить в группу. В глубине души Клаус лелеял мечту стать музыкантом. А зачем держать в глубине души то, что осуществимо?
- Два года?! – изумлённо воскликнул Дэйв, бас-гитарист, - приятель, это шутка? Да мы за это время армию барабанщиков откопаем!
- Разумеется! – огрызнулся Клаус, - пусть богатый папаша их тебе покупает! Какие проблемы?!
- Это не дело, - хладнокровно откликнулся Дэйв.
- Что именно?
- Горбатиться ради пары грошей всю жизнь. Вот что: приходи завтра на Гарден-сквер. Посетим одно местечко…
«Я не горбачусь, я зарабатываю!» - размышлял Клаус в ожидании друга, - «это разные вещи! Это достойно… да, это не дело».
Под «местечком» подразумевалось казино. Фиджеральд не поверил своим глазам:
- Ты куда меня привёл?!
- Утихни. Ты можешь получить всё и сразу, - ответил Дэйв, - ещё благодарить будешь!
- Ну да, конечно.
Клаус поставил на тринадцать, красное, и выиграл. Потом снова. И снова. И снова.
- Оооо! Ребята, новичкам везёт! – воскликнул друг. «Ребята» встретили его слова одобрительным гулом.
За одну ночь Фиджеральд выиграл столько, сколько зарабатывал за две недели. Это был невиданный успех. Клаус понял, что прозрел: всё зря. Весь этот тяжёлый, непосильный труд – пустая трата времени. Он, Фиджеральд, может взять то, что заслуживает. Без проблем. Без унижения. То, что так же получают другие. Это справедливо.
Клаус навещал казино каждую ночь. Несомненно, он был настоящим счастливчиком. Дрожащими руками он хватал выигранное, чтобы дома устроить дождь из зелёных бумажек. И смеяться, наслаждаясь их прикосновениями к коже. Смеяться, смеяться, смеяться! Наслаждаться, быть счастливым! Разъезжать в новом автомобиле, снимать шикарную квартиру, водить подруг в дорогие рестораны. И не хватало всего чуть-чуть, всего капельку. Что-то незримое в последний момент ускользало от Клауса, мешая ему стать окончательно довольным жизнью и беззаботным, раствориться в пучине наслаждения жизнью. Не хватало всего нескольких тысяч долларов.
- Тринадцать, красное.
Бешеный огонь плясал в глазах, угрожая сжечь несчастный шарик. И шарик поспешил убраться подальше от заветной комбинации. Звуки слились в единый растянутый гул, лица окружающих превратились в размытые пятна. Ставка была велика, а игрок – беспечен. Чья-то мечта сбылась. Коварная удача, как расчётливая женщина, сбежала к другому, не оставив ничего, забрав всё, что ты ей подарил.
Клаус боролся. Он делал ставки снова и снова, пытаясь выиграть. Отыграться. Спастись. Прекрасная жизнь растворялась как туман, обнажая голод, нищету и унижение. Машина была продана, квартира освобождена, подруги ушли в рестораны с другими парнями. Их заменили безжалостные люди, требующие денег. Денег, которых не было…
Фиджеральд сидел в тёмной грязной комнате, дрожа от холода и страха. Он не собирался включать свет. Клаус хотел стать мебелью, пылью – чем угодно, лишь бы не человеком, которого скоро найдут. Это был вопрос времени. Кредиторы беспощадны, особенно те из них, кто владеет большими средствами и не распространяется о способах своего обогащения. Месяц назад Дэйв повесился за пять минут до их прихода.
Эхо от шагов разнеслось по лестничной площадке. В дверь требовательно постучали. Фиджеральд открыл окно. Четвёртый этаж? Этого достаточно. Асфальт сделает своё дело. Молодой человек встал на подоконник.
- Стой, Клаус.
Фиджеральд обернулся и вскрикнул от неожиданности. В комнате стоял человек в чёрном костюме. Широкополая шляпа бросала тень на лицо, а глаза скрывались за тёмными очками. Фиджеральд мог разглядеть лишь доброжелательную улыбку и расслышать мягкий, чуть насмешливый, голос.
- Вы кто?! – срывающимся голосом спросил Клаус. Это человек был ему не знаком.
- Друг, - последовал лаконичный ответ, - у меня для тебя прекрасное предложение. Я заметил, что за дверью тебя ждёт несколько джентльменов. Скажем, ты кое-что сделаешь, а я дарую им вот этот вот чек. Думаю, здесь достаточная сумма, чтобы покрыть их убытки.
- Не верю, - одними губами ответил Фиджеральд.
- А хотелось бы верить? Посмотри и убедись сам.
Незнакомец не сдвинулся с места. Дверь жалобно скрипела под ударами. Клаус хотел жить. Он покинул подоконник и схватил бумагу. Не веря своим глазам, Фиджеральд просматривал её снова и снова. Это был чек на внушительную сумму. Деньги, которые могли бы выкупить его, Клауса, жизнь. В обмен на что? Молодой человек понял сразу.
- И… что я должен для Вас сделать?
- О, - добродушно усмехнулся незнакомец, - не нужно красть, убивать или заниматься контрабандой. Просто пойти со мной. Я решу твои проблемы.
- Это всё?
- Сейчас – да.
Сейчас? Для Клауса существовало лишь «сейчас», и ничего больше: «после» могло и не произойти. Фиджеральд согласился на поставленные условия.
- Тогда я поговорю с этими джентльменами, - обрадовался незнакомец.
Кредиторы остались довольны чеком. Человек в шляпе остался доволен Клаусом: тот покорно сел в автомобиль и позволил увезти себя…
- Этот человек… что он ещё попросил сделать? – срывающимся голосом спросила я. Я не могла унять дрожь в руках. Телефонный звонок показался внезапным истошным криком, и мы с Клаусом аж подскочили на месте, услышав его.
- Извини, я сейчас сброшу, - воскликнула я.
- Ничего, забудь, - жёстко произнёс Фиджеральд, - забудь, что я говорил!
- Нет, подожди, - улыбнулась я, - потом перезвоню. Кла… ус.
Когда я подняла глаза, Фиджеральда не было. Он ушёл от меня. Клаус пожалел, что рассказал мне о своей жизни. Это был минутный порыв? Что делать? Как помочь?
На дисплее высветился телефон Бьянки. Может, подруга даст совет?
- Привет! – защебетала Бьянка, - Рокси, сегодня у меня вечеринка! Приходи, развеешься!
- Может, ты ко мне?
- Не в этот раз, - засмеялась подруга, - у меня же гости! Так как?
- Мне нельзя покидать корпус, извини.
Я нажала кнопку отбоя. Бьянка не могла мне помочь. Я не могла ей открыться. К Мортимеру нескоро. Что делать?
Я боялась подходить к Фиджеральду, поэтому лишь рисовала и наблюдала. Долгое время он сидел в одной из комнат, забросил все свои привычки.
- Что с этим лентяем? – в итоге фыркнула Доун, - придётся мне готовить!
Других добровольцев не нашлось. Стряпня МакКонахи была съедобной. Думаю, ей нужна была практика в этом деле. Как ни странно, Фиджеральд это ел. Молчал и ел. Достучаться до него не удалось никому.
Сейчас, вспоминая ситуацию, я понимаю, что выжидание оказалось лучшей тактикой. Клаус сам покинул свой образный «необитаемый остров».
Я писала новую картину и смотрела, как Джон учит Тобиаса новому направлению в музыке. Фиджеральд стоял рядом и как ни в чём не бывало разбавлял указания Андерса собственными советами.
- Если ты у нас такой Бетховен, покажи, как надо! – рявкнул Джон, - или не мешайся!
- Может, и покажу.
Фиджеральд бросил выразительный взгляд на барабаны, потом хитро посмотрел на меня. Я невольно хихикнула. С души словно свалился огромный камень: Клаус не злился на меня…
Девушки опять что-то не поделили. Точнее, Доун кричала, а Лайла хладнокровно продолжала своё дело. Чистота для Телулу была важнее всего. Иногда я немного завидовала спокойствию Лайлы.
- Что тут без меня натворили? – вздохнул Фиджеральд, выбрасывая испорченную еду, - может, хоть овсянка осталась?
Клаус заварил кашу, положил в неё мёд и подошёл ко мне. Скользнул оценивающим взглядом по моей картине.
- О, а ты неплохо рисуешь, - констатировал он.
- Спасибо.
- Знаешь, я тут заметил, что ты никому не разболтала…
Рука застыла, кисть сделала жирную точку на холсте.
- И не думала даже! – совершенно искренне воскликнул я. Неужели Фиджеральд такого плохого мнения обо мне?
- Спасибо, - усмехнулся он, - не могу понять твою философию…
- Какую?
- Этот человек, наш доктор, кстати. Ты же тоже к нему на приём ездишь? Это он обещал решить мои проблемы, а вместо этого я исполняю второй его приказ. Живу в этой чудной клинике.
- Подожди… Для тебя решение проблем… Ты думал, Мортимер даст тебе денег?
- Ну, то, что у меня было до игры.
- И тебе бы хватило?
- Нет, - отрезал Клаус, - но я бы нашёл способ заработать ещё, с начального капитала. Понимаешь, ты всегда пользуешься тем, что есть в наличии, ни разу не попросила большего. Тебя устраивает?
- Да.
- Не верю.
- Клаус, что я могу поделать? Я хочу есть – я ем, хочу спать – иду в кровать, хочу рисовать – натягиваю холст. Ты хочешь играть на барабанах – вот они. Разве не об этом ты мечтал?
- Ты говоришь почти как Док, - Фиджеральд провёл рукой по барабанам.
С тех пор мы не разговаривали на такие глубокие темы. Дружелюбно здоровались, перекидывались парой фраз. Клаус всё-таки увлёкся игрой на барабанах, и теперь Джону не терпелось обойти его в этом.
Я плохо понимаю Фиджеральда, но рада, что мы стали добрыми приятелями. Мортимер похвалил меня за общение с Клаусом, а тот почти не жалуется на отсутствие денег. Фиджеральд становится приятным человеком. Мне передалось немного его уверенности.
Однажды вечером я всё же попыталась дать урок музыки дедуле Смиту. Мы не произнесли ни слова, но он внимательно смотрел на мои пальцы и улыбался. Может быть, я и с Амадеем смогу сдружиться.
- Куда она всё время уезжает?
- Заметил!
- Тсс. Тише!
Вопрос задал Джон. Я стояла за дверью своей спальни и, сгорая от стыда, подслушивала его разговор с Миной. Оправдаться могла лишь тем, что соседи обсуждали меня.
Андерс заинтересовался моим ежедневным отсутствием. Я даже не задумывалась над тем, что соседи и не знают, где я работаю.
- Надо выяснить, - решил Джон.
- Подойди и спроси, - хмыкнула Новак.
- Бегу и шлёпанцы теряю!
Видимо, Андерс считал ниже своего достоинства что-то выяснять у меня. Утром соседи вели себя как ни в чём не бывало, то есть не интересовались моей жизнью за пределами корпуса. Я выполняла свои обязанности – чинила сантехнику. Ситуация, если честно, складывалась довольно глупая: я не могу подойти к Джону и Мине, чтобы сказать: «Привет! Я подслушала ваш разговор. И раз уж вы не хотите спрашивать сами, то сообщаю, что работаю в полиции». Все молчат. Верный Тобиас, зевая, ходит за мной по пятам, ждёт, когда сможет приступить к уборке. Я никогда не забываю об его помощи.
- Спасибо, - улыбаясь, благодарю и вижу смущённую улыбку мальчика.
Перед работой, даже канцелярской, необходимо заправиться.
- Что на завтрак? – спросила я Клауса.
- Мда, - донеслось из холодильника, куда Фиджеральд засунул голову, - практически ничего. Торопишься? Осталось немного оладий. Остальное, как всегда, проквасили. Если Андерс рядом, то пусть знает, что человек, который «никогда не употребляет вчерашнее блюдо», съест это блюдо в принудительном порядке! И не получит нового, пока не сожрёт старое!
- Спасибо, Клаус.
Желающих доесть оладьи нашлось немного: я и Тобиас. Мальчик сел напротив и весь завтрак бросал в меня непонятные взгляды и улыбался.
- Что-то случилось? – не выдержав, спросила я.
- Нет! – неожиданно шепнул Кьюрелл и ретировался. Что с ним? Не хотелось бы получать такие знаки внимания. У меня от них мурашки по коже.
- Привет!
Вопреки обыкновению, Бьянка встретила меня скучным кивком.
- Что-то случилось?
- Подшей это. И в архив. Дело закрыто, шеф в бешенстве, виноваты ребята из другого отдела, но они недоступны сейчас, поэтому душка Вильям наорал на меня.
Я налила подруге кофе. Набравшись смелости, просмотрела дело. Два человека были убиты пьяным полицейским.
- Все улики, собранные за несколько дней, исчезли за пару часов, - сообщила внезапно Бьянка, - свидетели отказались от показаний.
- Это ужасно! – вырвалось у меня.
- Разумеется, - согласилась подруга, - и не спрашивай, каким мы боком оказались в этой истории. Радуйся, что просто остались без премиальных, а не вылетели отсюда просить мелочь у входа в метро!
- А этот… а люди…
Бьянка бросила на меня изумлённый взгляд. Словно я забыла, как сложить два и два.
- Давай не будем об этом, - заключила она.
Через час у меня разболелась голова. Клыкманн только рукой махнул:
- Иди. Бьянка без меня справится, поработает нормально хоть раз в жизни.
Я вернулась домой. Прижимая холодное полотенце к голове, зашла на кухню, чтобы согреть себе молока. Стоило мне переступить порог, как Лайла с Тобиасом замолчали, а Джон наградил меня заинтересованным взглядом.
Мне было не до соседей. Взяв кружку, я поплелась в свою комнату, надеясь удачно войти в дверь с первого раза. Сколько спала – не знаю. Когда открыла глаза, солнце клонилось к горизонту. Плохо: вечером спать не стоит.
В гостиной Тобиас давал маленький концерт на синтезаторе. Я взялась за рисование, и вскоре это отвлекло меня и освежило. Я заметила, что Кьюрелл постоянно посматривает в мою сторону.
- Тебе нравится, как он играет? – рявкнул Андерс.
- Да, неплохо, - откликнулась я…
- Они постоянно шепчутся.
- О чём? – поинтересовался Мортимер.
- Обо мне. То есть… я не знаю! Что-то затевают!
- Да, это клуб анонимных киллеров.
- Не смешно!
- Тогда, думается мне, нет ничего опасного в том, чтобы выяснить причины их поведения. Как ты думаешь, что именно послужило поводом для этих тайных разговоров?
- Может быть, работа.
- У них есть возможность раскрыть эту тайну, а у тебя – поговорить с соседями и стать к ним чуточку ближе. Хороший расклад?
- Да, спасибо, Морти… мер. Доктор…
Я смотрела на новую картину и не видела её. Мне бы вспомнить советы Мортимера, но в голове вертелись совершенно другие мысли. Я разговариваю с ним через приёмник и чувствую пустоту. Мне мало. Я не хочу видеть старое радио, я хочу, чтобы напротив меня сидел сам Док. Но он не считает нужным показываться. Я многого желаю?
Мортимер посоветовал подумать над моей реакцией на дело пьяного полицейского. А ещё я должна рассказать соседям, где работала, раз уж они заинтересовались.
Некоторые из них. Творческому тандему малыша Тобиаса и дедули Смита, например, без разницы.
А если спросят Мина или Джон, я отвечу. Они узнают, что я трудилась в полицейском отделении. Интересно, как они это воспримут? Спросят, зачем мне это? Скорее всего, поинтересуются, почему уволилась. И я отвечу, что Бьянка справится и без меня. Что есть моменты, с которыми я не смогу смириться. Наверное, никогда.
- 1 за день
+ 5 за навыки
- 2 за обмочившихся симов
= 121
Кажется, это самая длинная глава, которую я когда-либо писала.
Спасибо всем креаторам, которые создавали позы для поз-плеера. Хотя я использовала только одну, перепробовала много
Глава 6. Адаптация
- Отстань, идиот!
Я обычно просыпаюсь от воплей громогласного Джона, к чему привыкла, но на этот раз возмущённый крик принадлежал Лайле.
В изумлении я вскочила с кровати и поспешила на кухню.
- Ты чего? – бормотал ошарашенный Андерс, глядя на соседку. Та демонстративно отвернулась от него, прошипев:
- Как ты мне надоел! Держись от меня подальше, гений!
Лайла величественно покинула кухню.
Джон не сказал ей ни слова в ответ. Я впервые видела его таким удивлённым, огорчённым, даже беспомощным. И Лайла, которая лишь в последние месяцы начала общаться с соседями, была зла. Она кричала.
- Что произошло? – прошептала я. Голос сел.
Андерс хмыкнул, сел на корточки и взъерошил пальцами шевелюру. На него пялились ещё несколько заинтересованных необычной сценой.
- Спроси у неё сама, - бросил Джон, - мне без разницы, что у этой аутички на уме!
- Что ты ей сказал? – спросил Клаус.
- Что она дура. Можешь сообщить ей то же самое, я возражать не буду.
Андерс, словно потеряв интерес к происходящему, ушёл. И мы стали расходиться. Повернувшись, я столкнулась с Миной Новак.
- Извини, я не хотела!
- А, - соседка внимательно посмотрела на меня, - ну да, верно…
Лайла с тех пор и словом ни с кем не обмолвилась. Как будто она никогда не шепталась с Тобиасом, не обсуждала какие-то планы с Джоном. Мы все снова перестали существовать для мисс Телулу.
- Я думаю, она на самом деле сумасшедшая, - хмыкнул Фиджеральд, - или Андерс довёл. Этот может.
- Не сошлись во мнениях? – предположила я, - знаешь, это так неожиданно. Я совершенно не знаю Лайлу, и сейчас меня это пугает.
- Мина тоже так думает.
- Что? Ты с ней говорил?
- Да. Это просто, если убедить нашу Мину, что ты за ней не охотишься, - улыбнулся Клаус, - опять это животное!
Фиджеральд, забыв о разговоре, бросился на улицу. Наше крыльцо недавно облюбовала кошка. Милое животное никому бы не мешало, если б не издавало дикие вопли. У меня рука не поднималась на кошку, а вот Клаус, особенно её невзлюбивший, гонял от души.
- Кыш! Брысь! – замахал он руками. Кошка, мякнув, потёрлась о своего недоброжелателя.
- Может, её зовут так, - не удержавшись, хихикнула я, и друг перефразировал свои требования:
- Вон отсюда!
От греха подальше я подхватила кошечку на руки и депортировала за пределы территории.
Конфликт был бы исчерпан, если бы часа через три животное не вернулось бы. Я вышла, чтобы прогнать кошку и не гневить Клауса, и встала как вкопанная, забыв дышать и шевелиться.
- Гордая, да? – выдохнула Доун, глядя в лицо Лайле. Та молчала. Её тёмные глаза в сумерках казались нечеловеческими – огромными, полностью чёрными. Лайла словно облила МакКонахи равнодушием.
- Ты даже для меня – фрик полнейший, - заключила Доун, завершая короткий «разговор».
Забыв о кошке, я метнулась в дом. К счастью, соседки не заметили невольного свидетеля. Мне не хотелось, чтобы они что-то заподозрили. Не зная почему, я разнервничалась. Незаметно обстановка в доме накалилась, а я не могу назвать точной причины или указать на виновника.
Чтобы отвлечься и – горько признавать – создать себе алиби, я взялась за гитару. Сосредоточенно глядя на струны, я наиграла какую-то глупую мелодию.
- Здорово! – воскликнул Джон. Я чуть не выронила гитару, когда он деловито сел за синтезатор и подыграл мне. Я выдавила из себя улыбку, но Андерс, похоже, и не заметил её. Он бросал надменные взгляды в сторону молчаливой Телулу, чтобы отвернуться, когда та посмотрит на него. Что бы это значило?
Мы играли неплохо. Лайла села за барабаны и присоединилась к игре. Она и Джон, оба игнорировали друг друга. Я боялась слово сказать. Выступление нашего молчаливого трио произвело маленький фурор.
- Круто, - констатировала Доун, глядя на меня.
- Молодцы, – похвалил Клаус, - слышала, Мина?
- Угу.
Я завершила игру. Пальцы болели и требовали отдыха, но я была довольна.
- Действительно, неплохо, - произнесла Мина.
- Спасибо.
- Твоя специальность, тем не менее, не была связана с музыкой? Ты же уезжала, чтобы работать?
- А, да, - разулыбалась я, пытаясь собраться с мыслями.
- Где работала?
- В полиции.
Ответила не я. Рядом с нами стояла Лайла. Этот взгляд… она то ли издевалась над Новак, то ли сочувствовала ей. Когда тот же взгляд упал на меня, я вздрогнула. Да что с этой женщиной?
- Понятно, - глухо отозвалась Мина и отошла от нас. Телулу, зевнув, отправилась в свободную спальню.
- Это плохо, да? – спросила я, но ответить было некому…
Корпус, наш дом, становится всё теснее и теснее. На работе с каждым днём я чувствовала себя всё неуютнее, но без офиса, кипы бумаг и болтовни Бьянки я ощущаю пустоту. Может быть, мне не хватает воздуха. Боже мой, у меня была возможность покидать корпус, а я пренебрегла ею. Может быть, потому, что мне тогда было чуть уютнее среди соседей, чем сейчас?
Фиджи уговорил меня сыграть на бис. Похоже, в этом поучаствовал молящий взгляд Тобиаса.
- У тебя уже лучше получается, - подбодрил Клаус, и я взялась за гитару. Признаться, вчера Мортимер тоже просил меня чаще заниматься музыкой.
Меня слушала и Мина. Лайла, постояв немного, ушла, и на её месте немедленно возник Джон.
Андерс посматривал на Новак, а та косилась на Клауса. Потом все уставились на меня.
- Слушаем, слушаем, - буркнул Джон.
- Да, спасибо, - отозвалась я, остановив игру.
- Тогда не хмурься, - велел Андерс, - тоже мне, Ванесса Мэй!
Что с ними делать? Как мне разрешить ситуацию, если я не знаю, в чём дело? Мне душно в этом доме. Доиграв, я поблагодарила за внимание и поспешно вышла на улицу.
Холмы Бриджпорта были залиты розовым светом. На востоке небо уже потемнело, на западе розовела полоса. Свет падал на траву, деревья, наш дом, на меня. Я сидела на крыльце и вдыхала вечерний воздух. Тиски, которые сдавливали голову, слабели.
- Почему ты уволилась?
Рядом со мной села Мина.
- Я не смогла смириться кое-с-чем.
Новак ждала продолжения. Она впилась в меня взглядом, словно ей было жизненно важно узнать, что двигало мной, и я рассказала.
- Все бы вы такие были, - усмехнулась соседка…
Мина Новак, студентка, опоздала на последний автобус. Ничего непоправимого в этом не было: в общежитие можно вернуться, сев на другой автобус. Нужно только пройти на нужную остановку.
Мина посмотрела на часы. У неё оставалось только десять минут. Ноги словно сами собой направились в сторону парка: по улицам пришлось бы бежать галопом.
- Ничего не случится, - шепнула себе девушка и быстрым шагом направилась вдоль по аллее. Фонари, как назло, не горели, и улица уже светлым пятнышком маячила далеко, за спиной. Мина старалась идти как можно быстрее. Быстрее, быстрее, почти срывалась на бег. И в глубине души смеялась над собой: сколько раз с девчонками ходили через парк.
Сдавленный крик. Хрип. Возня. Сопение.
Девушка встала как вкопанная. Дальше, в нескольких метрах от неё – там, в кустах. Медленно, содрогаясь от страха, Мина подошла к краю дорожки и отодвинула ветку. Сознание вопило – бежать! Руки тряслись. Голос не слушался. Страх пытался сдвинуть девушку с места, но сил у неё не было.
Молча Мина наблюдала, как высокий юноша, склонившись над своей жертвой, потыкал в неё носком ботинка. Никакой реакции. Усмехнувшись, убийца убрал тонкий шнурок в карман. Повернулся. В его глазах мелькнуло отражение Мины, а сам он, его образ, навсегда запечатлелся в памяти девушки.
- И кто тут у нас? – заинтересованно произнёс молодой человек.
Закричав, Мина сорвалась с места и помчалась в сторону остановки. Там свет. Там люди. Там автобус. Там спасение.
Высокий убийца не отставал. Он догонял. Совершив прыжок, он ухватился за сумку Мины, и девушка покорно распрощалась со своей вещью. Мине стало легче бежать, и адреналин придавал ей сил. Она запомнила лишь, как ветер свистел в ушах.
Бледная девушка, как пуля, выскочила на остановку. Увидев автобус, она с воплем заскочила в него, оттолкнув какую-то женщину.
- Хулиганка! Хамка! Мразь! – разорялась та, приперев Мину к стенке транспорта.
- Что Вы делаете? – возмутился другой пассажир, мужчина, - что случилось, мисс? Вам плохо?
- Да наркоманка она!
Девушка не отвечала. Дыхание становилось ровнее, образы вокруг – отчётливее. Вспомнив, что должна заплатить за проезд, Мина потянулась к несуществующей сумке…
Заботливые пассажиры заплатили за неё, и даже проводили до общежития.
На следующий день всё казалось лишь кошмарным сном. Мисс Новак сожалела, что не поблагодарила добрых людей. Девчонки ждали захватывающего рассказа.
- Тебя ограбили?!
- Да.
Пусть будет так – просто вор отнял сумку.
- Бедная! Хорошо, что ты смогла убежать…
А то могло быть и хуже, да. Могло, но не случилось. К счастью.
Весь день Мина предпочитала находиться в большой компании подруг-однокурсниц. Пришлось написать заявление на восстановление документов. Желудок девушки отчаянно сжимался: студенческий и читательский вполне могли попасть к маньяку. Что тогда?
На улице Мина постоянно оглядывалась, но убийцы не было видно. Она бы его точно узнала. Через три спокойных дня Мине удалось нормально поспать и приучиться не вздрагивать при каждом шорохе.
- Новак! – окликнула её вахтёр, - мир не без добрых людей. Держи!
Женщина с самым торжественным видом вручила девушке утерянные документы.
- Откуда?
- Парень какой-то принёс, - улыбнулась вахтёр, - высокий такой. Знаешь его?
- Нет. Скорее всего нет.
На негнущихся ногах Мина добралась до своей комнаты, заперла дверь и закрыла шторы. Может, это совпадение? Какой смысл возвращать документы спустя три дня? Какой смысл? Какой смысл… какой смысл убивать человека, если ты не маньяк?!
Стук в дверь разрезал тишину. Девушка подскочила, застрявший в горле крик вышел в виде жалкого хрипа. В дверь настойчиво заколотили.
- Девчонки, ну кто там?! Открывайте!
Блаженно улыбаясь, Мина впустила соседку и села на кровать. Ложная тревога…
- Девчонки, слышали новости?
- Да! Ужас!
- В парке нашли девушку…
- Не рассказывай это мне!!!
- Задушенную!
- Ааа, Реджи, я же просила!
- Реджи, идиотка, не при Мине! Смотри, что ты наделала! Животики, ёклмн, надорвёшь!
Новак и так знала последние новости. Фотографию убитой показывали по телевизору. Её плачущих родственников – тоже. Рыженькая, полненькая. Нашли вчера, а вскоре после той ужасной ночи – труп школьника. Всех, кто хоть что-нибудь видел, просьба позвонить в отделение полиции. Кажется, так? Мина не помнила точную формулировку. Она, съёжившись, сидела в кресле, в каждую минуту ожидая, что маньяк выпрыгнет из-за спинки с весёлым «бу» и достанет свой шнурок.
Он напомнил о себе недавно.
- Смотри, - шепнула Карина, - этот парень на тебя пялится!
- Хорошенький, - оценила Реджи.
Мина обернулась. Высокий молодой человек застенчиво улыбался ей. К удивлению подруг, Новак отвернулась и ускорила шаг.
Выносить это сил больше не было. Телефон чуть не выскользнул из вспотевших рук. Трясущимися пальцами Мина набрала номер…
- Мисс Новак, успокойтесь, - заверил инспектор, - наши люди везде, риск минимальный.
Мина послушно кивала. Она обратилась в полицию, всё-всё рассказала, помогла составить фоторобот. Вывернула свою память наизнанку, чтобы вытряхнуть из неё все детали следователю на стол.
Они обязаны поймать маньяка, иначе она, Мина Новак, сойдёт с ума и убьёт себя сама. А если этот псих обхитрит полицию? Девушке была невыносима даже мысль о том, что маньяк сможет к ней приблизиться. Мозг лихорадочно прокручивал все возможные варианты предотвращения подобной ситуации. Яд? Нож?
Выходит, она, Мина, уже не жилец?
- Мисс Новак! – выдернул её из водоворота жутких мыслей следователь, - просто потерпите, хорошо?
И Мина взяла больничный, и терпела, иногда заставляя себя выходить на улицу. Не видела она никаких сотрудников полиции. Хорошо маскировались? Яд достать трудно, поэтому девушка прятала в кармане складной ножик…
- Мина! – в комнату ворвалась Реджи, - пойдём!
- К-куда?
- Это сюрприз! Давай, шустрее!
- Не хочу я!
- Тебе понравится!
Подруга чуть ли не силой вытолкала Новак из общаги и усадила в автомобиль.
- Реджи, в чём дело?
- Ты нервная какая-то в последнее время. Тебе надо расслабиться, - ласково улыбнулась подруга.
Ехали они долго и, в конце концов, добрались до заброшенной фабрики.
- Я домой! – решительно заявила Мина, - это не смешно, знаешь ли!
- А, по-моему, прекрасно, - послышался вкрадчивый голос. Новак обернулась. Реджи хихикала, а вместе с ней – высокий молодой человек, которого так прекрасно, так отчётливо помнила Мина.
- Как ты могла? – одними губами прошептала девушка…
Очнулась она связанная, на стуле. Рядом ходил Маньяк, собственной персоной. Он поигрывал ножиком Мины, ожидая, когда та придёт в себя.
- Люблю классику, - улыбнулся он, - знаешь, как в старых фильмах. Никогда не смотрела триллеры?
Новак не хватало воздуха. Это всё. Это конец. Ужаснейшая из смертей.
- Люблю, чтобы всё было красиво, - продолжал парень, - обожаю сюрпризы. Эй, не спи! Хочешь мне что-то сказать?
- Отпусти… пожалуйста…
- И ты будешь молчать, моя рыбка? Поздновато, не находишь? Да мне без разницы.
- Зачем?
- Что «зачем»?
- Люди… живые люди…
- А зачем ты ешь, спишь, общаешься? Тебе так хочется. Это твои потребности. И никто слова тебе не скажет, что ты их удовлетворяешь. Моя потребность – чувствовать, как ты, твоя курица-подруга – да кто угодно! – брыкается, вякает, борется за жизнь и позорно проигрывает. Я не могу без этого. Значит, я имею на это право.
- Убивать?!
- Нет, кормить и спать укладывать! Люди вообще убивают друг друга – и что? Почему я не могу?
- Всё не так…
- Питер, они не приедут, - разочарованно произнесла Реджи, зайдя в цех, - дурочки, такая идея – и всё прахом. Развязывай. Прости, Мина… эй!!!
Новак закрыла глаза. Оглушённая Регина упала на пол. Тонкий шнурок обвил шею Мины. Всё кончено. Выстрел…
Симпатичный молодой человек, отвергнутый Миной Новак, очень понравился её бойкой подруге Регине. Познакомившись поближе, молодые люди поняли, что у них много общего. Например, чувство юмора. Реджи очень хотелось подшутить над не в меру нервной Миной. Просто чтобы подруга расслабилась и перестала выдумывать всякую чепуху. Так сказать, клин клином вышибают.
Главное, как сказал Питер, действовать быстро. И Регина прекрасно справилась. Сотрудники полиции засекли автомобиль, в который посадили ценного свидетеля, но тот так ловко петлял, что оторвался от «хвоста».
Мине так и не сказали, как же удалось её обнаружить. Серийный убийца был ликвидирован на месте.
Судебные разбирательства. Допросы. Психиатрическая клиника. Мина Новак так и не пришла в себя полностью после своего спасения…
- Я не знаю, сколько я там провела, но стало легче, - поделилась соседка.
Она сомневалась, что её мучитель погиб. В каждом высоком молодом человеке Мина видела серийного убийцу Питера. И пришла к выводу, что он не один. Их много. Они следят, выжидают момента…
Доктор Мортимер Даркмун взялся за лечение мисс Новак. Так, спустя ещё несколько месяцев, Мина попала в корпус номер семь.
- Я помню. Ты думала, они в кустах, - поинтересовалась я, - ты до сих пор так считаешь?
- Я уже не уверена, - отозвалась подруга, - мы с доктором говорили об этом. Он предложил мне это проверить.
- И ты пошла?
- Нет.
- Тебе было страшно?
- Нет. У нас нет решёток на окнах, даже забора нет! Мы беззащитны.
- Но никто же не пытался нас убить? И ты сейчас сидишь на крыльце, а уже почти стемнело.
Новак не ответила сразу. Она присмотрелась к тонкой полоске света на западе и поёжилась от холода.
- Может, я просто привыкла к тому, что мне страшно?
- 2 за дни.
+ 10 за навыки
+ 5 за баллы счастья Роксаны
- 1 за обмочившегося сима
= 133
- Ребята, там машина остановилась возле корпуса, - сообщила Мина. Её слова подтвердил громкий сигнал.
- Док вернулся?
На вопрос ответ был чёткий: нет.
- Это точно не от Дока, - констатировала Новак, - там женщина какая-то, блондинка.
Бьянка! Я пулей вылетела на улицу.
- Так это ваш корпус? – присвистнула подруга, - а где забор? Где белые стены?
- Как видишь, это необычная лечебница, - засмеялась я, - Бьянка Раббл, как давно я тебя не видела! Где ты была?
- Решила пожить в Греции, - ответила довольная подруга, - но мне там не климат, знаешь. Поэтому я снова в Бриджпорте.
- Я рада!
- А ты как? Обратно на службу собираешься? Почему тебя ещё не выпустили отсюда?
Я уже задавала себе эти вопросы. Надеюсь, и с ответами не ошибаюсь.
- У меня всё хорошо. Сложно поверить, но мы довольно дружные. Занимаемся музыкой. Я зарабатываю продажей картин.
- Ещё рисуешь? Здорово! Только, Рокси, этот Андерс, - Бьянка указала на окно, - тоже влился в ваш дружный коллектив?
- Не совсем, - у меня вырвался нервный смешок.
- Ожидаемо, - ухмыльнулась подруга, - ну так ты когда на волю?
- Не знаю. Надо Мортимера спросить, как вернётся.
Мы довольно долго проболтали.
- В общем, теперь я на связи, - напомнила Раббл, - вот мой новый телефон. Пока, подруга!
Бьянка чмокнула меня в щёку и упорхнула на своём автомобильчике.
Счастливая. Как жаль, что у меня раньше не было такой прекрасной подруги. Я сейчас понимаю, что у меня до знакомства с Бьянкой, Клаусом и Миной не было настоящих друзей. Не стали бы те люди обо мне печься…
- Стучаться надо! Здесь люди моются!
Я вздрогнула. В ванной, куда я только что зашла, стоял злой-презлой Джон.
- Вон отсюда! – велел он. В моей душе волной поднялось возмущение:
- Что?! Стучаться? Закрываться надо! Сам… иди отсюда! Вот.
- Смелая какая стала, - Андерс разыграл удивление, - что тебе это убожество из полиции наболтало? Я не позволю об меня ноги вытирать, поняла?! Ни тебе, ни твоим дружкам!
Оттолкнув меня, Джон ушёл, громко хлопнув дверью…
- Так и сказал? – изумился Клаус.
- Так и сделал? – одновременно с ним спросила Мина.
- Совсем до ручки дошёл, - констатировал Фиджи, - что самомнение с людьми делает, а?
- Чья бы корова мычала, - шепнула мне Новак. Клаус же долго возмущался: поведение Андерса давно выводил его из себя. Меня, признаться, тоже пугало порой даже само присутствие Джона. Но я вспоминаю о том, что и Фиджи на меня сначала хорошего впечатления не произвёл.
Ночной Бриджпорт по-прежнему манил меня. Но я знаю, что потеряю интерес, когда выберусь туда, когда окажусь в том месте, на которое любуюсь из окна. Или когда узнаю секрет Джона. Своими разговорами он сам и Бьянка разожгли моё любопытство.
Конечно, и Мортимер прекрасно знает, что за человек Андерс и почему он оказался именно здесь, в корпусе номер семь. Но дорогой доктор ничего не скажет. Мы говорим только обо мне, о моём прошлом, будущем, настоящем, но не о жизни моих соседей. Мортимер разве что посоветует «самой спросить». У Джона-то?
Меня беспокоит, что нашего психиатра нет на месте уже несколько месяцев. Раньше, смотря в окно, я точно знала, что Мотример где-то там, в Бриджпорте, и что на этой неделе мы обязательно побеседуем. Где он? Что случилось? Я волнуюсь и подолгу не могу уснуть. Ночью сижу на кровати и смотрю на календарь. Каждый год – новый, но неизменно с котятами. Доктор любит кошек. Наверняка они тоже его обожают. Кошки любят ласковых людей…
- Прости. Кажется, вы скучали.
- Я скучала.
- Ну-ну, ты самостоятельная девочка. Как твои успехи?
Я рассказала.
- Отлично. Ты не сидишь на месте.
- Всё благодаря тебе!
- Рокси, моё дело маленькое. Если ты что-то делаешь, значит, это в твоих силах. Сконцентрируйся на цели и не оглядывайся назад. Так удобнее, ты сама уже это проверила. Что тебя так беспокоит?
- Ты путешествовал? Мне интересно, где ты был.
- О! Можно и так сказать: я был в другом городе, чтобы помочь другу. Мать её подруги больна…
Слой краски лёг неровно. Я попыталась исправить ситуацию, но подрагивающие руки сделали только хуже. Из-за холста я наблюдала за соседями, но не могла сконцентрироваться ни на ком. Рядом непринуждённо болтали мои друзья.
Именно друзья. Отношение Мортимера к «другу» такое же, как и у Клауса ко мне или Мине? Оставил бы Фиджи свою работу ради того, чтобы где-то далеко помочь чьей-то родственнице?
А я? Я бы поступила так? Ради кого или во имя чего? Я так привыкла, что Мортимер принадлежит м.. нам. (
Глава полна игрового сленга, поэтому приведу небольшую справку в конце главы
Глава 8. Кафе "Норр"
Меня немного беспокоят наши полуночники. Четыре инструмента на восемь человек, двое из которых по-прежнему игнорируют друг друга. Лайла в последнее время отсыпается днём, а ночью бродит по дому. Мне кажется, соседка хочет одиночества, но о таком в корпусе мечтать и не приходится: у всех разный режим, и по ночам кто-нибудь всё равно будет играть, греметь посудой на кухне, ругаться, просто общаться или шататься, не зная, чем конкретно заняться.
Мы раздражаем Телулу и Джона. Бывшие члены «коалиции» направили все силы на свою холодную войну. Мне трудно сказать, хорошо это или плохо. С одной стороны, эти двое не вымещают плохое настроение на соседях, с другой – теперь между нами настоящая пропасть.
Джон доволен, потому что считает себя лучшим музыкантом в корпусе. Никто и не возражает. Кто знает, как поступит Лайла? Возьмётся за контрабас назло Андерсу или даже не притронется к инструментам?
- Учитесь, мелюзга! – в очередной раз напоминает Джон…
- Что с этими двумя?
- Да оставь ты их покое, - отмахнулся Клаус, - слушай, не нравится мне состояние плиты… Эй!
- Что?
- Как ты это делаешь? В смысле, я сам умею, - поправился Фиджи, - где ты научилась чинить сантехнику?
- Дома, - засмеялась я, - мой папа был и электриком, и сантехником, представляешь? Иногда, когда меня некуда было деть, брал с собой на работу, объяснял, что и как. А когда подросла, помогала ему.
- Ого! – присвистнул Клаус, - а мама что?
- Мамы не было.
- Извини, - испугался Фиджи.
- Да всё в порядке, - замахала руками я. Не стоит ему об этом беспокоиться.
Когда я училась в колледже, постоянно получала от папы письма, вплоть до его смерти. И последнее в моей жизни письмо было от него. Сколько лет прошло с тех пор? Я с трепетом открываю почтовый ящик. В нём – записка от Мортимера. Доктор не хочет, чтобы я расстраивалась, когда его нет, поэтому теперь пишет письма. Ещё обещал не исчезать надолго.
«Привет, Роксана! Разведка докладывает, что в Багдаде не всё спокойно. Я вернусь через неделю, поэтому подготовь мне отличный рассказ. Я хочу узнать, чем дело закончилось. Мортимер».
Разумеется, это не всё содержание письма. У Дока необычное чувство юмора. Прочитав письмо, я спрятала его в карман. Интересно, придут ли письма соседям? Сегодня было только одно, и адресовано оно мне.
Но как не поделиться с подругами?
- Привет! – весело защебетала Бьянка. На меня обрушился целый поток новостей из личной жизни Бьянки и не только. Впрочем, уловить суть в разговорах подруги – полезное умение.
- Так он тебе пишет? – протянула Бьянка, выслушав мой отчёт.
- Разумеется, мы постоянно на связи. Он же мой психиатр!
Ответом мне было хихиканье. Подруга порой странно себя ведёт.
Я прекрасно понимаю, что Бьянка имела в виду, но думаю, что она поспешила с выводами. Но в этом вся Бьянка Раббл.
Мортимер отметил, что я «уже здорово рисую», но не он один. И я так не считаю. Мне нравится, что последние работы ушли за хорошую сумму, но сам творческий процесс… это ни с чем не сравнимо. Это затягивает в пестреющую всеми цветами и оттенками воронку и крутит тебя по спирали, показывая всё новые и новые образы, которые ты пытаешься уместить в пределы одного несчастного холста, но, не сумев, силишься запомнить. Увы, объёмные и красочные, они становятся скучными, блёклыми и быстро стираются из памяти.
- Я думала, ты сейчас слона нарисуешь, - поделилась Мина.
- С чего ты так решила? – поинтересовалась я, обозначив контур хвоста гигантской мыши.
- Сначала это было больше похоже на слона.
- А сейчас?
- А сейчас это барсук.
Я рассмеялась. Видимо, мышь на фоне радуги осталась лишь в моём воображении и на холст переезжать не захотела.
- А что это?!
А мне вот захотелось сохранить это в секрете! Бросив холст и краски, я убежала в ванную под предлогом проведения срочной уборки.
- Что за тайны? – возмутилась Новак, - выкладывай давай! И повернись ко мне!
Но я, похрюкивая, возила губкой по кафелю.
Мина предприняла атаку, но получила моим орудием труда по голове.
- Эй, тут средство для стёкол есть?
- Держи! – подруга схватила с полочки бутылку и швырнула. Неожиданно ловко Доун поймала то, что просила, и ошалевшими глазами уставилась на нас:
- Клан бесится?
Мы застыли и наградили МакКонахи таким же взглядом.
- Ничего. Это… спасибо.
Опомнившись, Доун ретировалась. Забыв об уборке и тайнах, мы бросились за ней.
- Прости, - я остановила соседку, - это было грубо. Прости!
- Да ничего… - МакКонахи продолжала обнимать заветную бутылку.
- Ага, увлеклись, - закивала Мина, - ты что сказала – это из игры какой-то? Мы в этом просто не разбираемся.
- Вы никогда не рубились в онлайн-РПГ? – не поверила Доун…
Когда ты приходишь утром в свой институт, общаешься с однокурсниками, получаешь или не получаешь зачёт по своей работе – что особенного делаешь? Кто ты? Доун могла сказать, что ожидает её сегодня или завтра. Дни были расписаны по одному сценарию.
Масса людей вокруг, обычных, неприметных, как сама МакКонахи. Некоторые из них выделялись: одни – умом, другие – шикарной внешностью. Первые – гордость и надежда всех преподавателей, лучик солнца в царстве непроглядной тупости желающих обзавестись дипломом; вторые – «звёзды», окружённые обожателями. У каждого свой мир, который наполнен ему подобными.
- Не понимаю я таких, как ты, - скажет однокурсник за кружкой пива. Кто-то его поддержит.
- Отстань от человека. Каждый занимается тем, чем хочет, - возразит девчонка, с которой Доун часто сидит рядом.
- Да-да, конечно.
МакКонахи уйдёт пораньше. Глупые, приземлённые люди. Такие серые и банальные, как и их мирок…
Доун знала, как увернуться от этой давящей системы, раздвинуть бетонные стены. Стоит совершить ряд нехитрых движений – и мир расцветает яркими красками, наполняется тайнами, приключениями, красивыми пейзажами и фантастическими существами.
Самое главное – это то, что игра меняет тебя самого. Твоя внешность, твои способности, твой жизненный путь – всё в твоих руках. Кем лучше быть – щуплой девчонкой или прекрасной воительницей?
Для МакКонахи, то есть Антеи, выбор был очевиден. Она выполняла интересные квесты, собирала ресурсы, чтобы скрафтить новое оружие и броню. Вскоре Антею с радостью приняли в клан и объяснили, кто такие ДД и для чего они нужны. Девушка не раз пользовалась помощью клана, чтобы пройти особенно трудные квесты, да и сама постоянно облегчала жизнь нубам - и своим, и тем, кто рядом подвернулся.
Клан – это святое. Территория клана – это статус, и для расширения её не жалко никаких сил. Поэтому все обязаны качаться день и ночь.
Вражда между кланами – джихад. На Антею постоянно нападали хай-левел товарищи из других кланов, и не всегда она побеждала. Но есть клан, и есть кач, а значит, будут силы. Силы мстить, силы побеждать, ощущать превосходство и пользоваться возможностью открыто ненавидеть. Кто ты такой, нуб, чтобы предъявлять мне претензии? Я Антея, реснешься – расскажи другой мелюзге.
Со временем Антея стала замечать, что яркий мир, хоть и не тускнеет, но становится скучным. Кладёшь деньги на игру (мир не без добрых людей - заняли), заходишь – и что? Квесты по двадцать раз выполнять не хочется, разномастных тварей дубасить – просто оскомину набило! Прекрасно знаешь, как они будут нападать и какие скиллы используют. А вот другие игроки в этом плане куда интереснее…
- Доун, корова великовозрастная, приберись у себя, а! – крикнула из кухни мать, едва МакКонахи переступила порог родной квартиры. Надоела: то ей сделай, это сделай. Сама, что ли, не может? Отец, разумеется, всем друзьям успел посетовать, что у всех дети как дети – давно институты свои закончили, переженились. У друзей внуки давно, а эта уткнулась опять в свою адскую машину – и далее по тексту. Сколько раз Доун испытывала жгучее, непреодолимое желание вытащить меч и показать всем, кто в доме хозяин.
На работе на МакКонахи наорали за нерадивость. Нубам следовало дрожать и щемиться по своим норам – настроение у Антеи было как у голодного медведя зимой.
Первый попался какой-то паладин. Девушка-воин не ожидала такой силы и такой реакции. Под простой футболкой и рваными джинсами оказались мощные доспехи, способные защитить даже от скиллов самой Антеи, а умениям и оружию противника оставалось только позавидовать. На девушку ему хватило трёх минут. Дарки: неплохо! Антея: ты откуда такой вылез? Лвл. Дарки: секрет! Это что?..
Паладин подобрал кольцо, которое, умерев, потеряла Антея, и скрылся. Удивительно, что девушка до сих пор не слышала об этом персонаже. Несколько дней прошли, как в тумане: Антея расспрашивала о Дарки, злилась, срывалась на всех.
Расследование прошло успешно: нашлись друзья пресловутого паладина, которые сообщили, что Дарки не вступает в кланы, заходит в игру, «чтобы расслабиться», и в сети уже несколько дней его не было, что характерно для Дарки.
Антея предприняла тактику выжидания, и паладин вскоре сам нашёл девушку. Дарки: привет. Ждёшь реванша? Антея: ??? Дарки: хочешь прибить меня в ответ? Антея: мечтаю! Иди сюда, козёл! Дарки: а если я выйду победителем? Антея: не выйдешь! Дарки: тогда не приду. Антея: я тебя сама найду!!! Дарки: предлагаю следующее: если ты победишь – я выполню любое твоё условие, если я – ты сделаешь то, что я скажу. Выполнишь беспрекословно. Антея: договорились!
Девушка всё это время не сидела сложа руки, она тщательно готовилась, но этот Дарки, словно непобедимое чудовище, был недосягаем: Антея словно гналась за ним, а он, прогуливаясь, всё равно был впереди.
Паладин подошёл к поверженной девушке. Дарки: приходи завтра в кафе «Норр» к двум часам. Я угощаю.
Дарки вышел из сети…
В субботу, в два-пятнадцать, Доун зашла в кафе. Мужчина, сидевший за дальним столиком, возле окна, приветливо улыбнулся и поманил её рукой. МакКонахи, поджав губы, подошла и села напротив него. Меча не хватало.
Дарки протянул ей меню.
- Рекомендую блинчики, - посоветовал он, - это их коронное блюдо!
- И что я здесь делаю? – буркнула Доун.
- Вместо чего? – поинтересовался Дарки. МакКонахи тыкнула пальцем в пресловутые блинчики, и любезный официант, выслушав ещё и Дарки, удалился.
- Красиво сегодня, - мужчина посмотрел в окно. Доун проследила за его взглядом. Когда она пропустила обновление, в котором загрузили снег? МакКонахи помотала головой. За окном кружились в воздухе крупные белые хлопья.
- Да, действительно.
- Красивее, чем в игре, мне кажется. Ты никогда не ходила в это кафе? Отсюда чудесный вид открывается на центр.
Доун посмотрела на белый город. Центр как центр. Он всегда таким был.
- Прошу, сэр, - официант принёс заказ и ещё какое-то блюдо, - за счёт заведения для Вас и Вашей дамы.
- Спасибо, - улыбнулся Дарки. МакКонахи уставилась на причудливый салат. Некоторое время Доун со своим новым знакомым ели молча. Еда оказалась нереально вкусной.
- Ты для этого меня позвал сюда? – заело МакКонахи, - выпендриться?
- Ты серьёзно? – удивился Дарки, - просто хотел поделиться с тобой…
- Чем?!
- Этим, - мужчина обвёл взглядом кафе и посмотрел в окно. Доун не могла понять, что он имел в виду. Дарки хитро посмотрел на неё:
- Хочешь узнать? Мне кажется, это может изменить твою жизнь в лучшую сторону.
МакКонахи кивнула.
- Тогда приходи завтра сюда вечером.
- Завтра рейд! Слушай, а в другое время никак?
- Нет. Я не собираюсь открывать свои тайны человеку, который не стремится их узнать. Джек, счёт!..
Как зверь в клетке, Доун металась по комнате. Да, жизнь у неё не сахар, а у этого Дарки, кажется, всё схвачено. Он, конечно, чудик, но вдруг действительно чем-то поможет?
Кровь кипела в жилах. Она требовала адреналина, который гарантирует только рейд. Сознание желало победы над чудищами подземного мира. Ноги словно сами направились к компьютеру.
Чёрт с ним, с Дарки, с его обещаниями и тем, что он вообще пропал из игры! Какая разница? Антея в строю! Бесконечная череда битв, приключений, таких желанных и вызывающих тошноту. Голод, жажда и запрет отрывать взгляд от монитора. В памяти изредка появлялся смутный образ какой-то забегаловки, блондинистого парня, но всё это исчезало под натиском ярких впечатлений и ужасающих эмоций, подаренных виртуальным миром.
Ночь, шаг до победы. Всего шаг! Кто-то напал сзади, схватил руками, попытался развернуть Антею. Несколько секунд, потеря концентрации, поражение. Кровь бросилась девушке в голову. Она обязана была расквитаться с подлецом, задушить голыми руками!
Крики о помощи, крепкие люди в белом, серая комната.
Было трудно смириться со всем этим. Что ты – не воительница Антея, а всего лишь Доун МакКонахи. Что ты не посвятила свою жизнь подвигам, а растратила её впустую. Что ты просто зависимая. У Доун были объяснения, но их никто не слушал. Были оправдания, но они оказались смешным набором слов. Было неприятие, и этому никто не мог сопротивляться.
Однажды улыбчивая медсестра сообщила девушке, что за её лечение берётся доктор Даркмун. Так Доун попала в компанию разномастных идиотов, среди которых выделялся Андерс. Если все остальные раздражали её постольку-поскольку, то Джон выводил из себя своими замашками и самомнением.
Доун даже не сразу поняла, что при помощи приёмника с ней говорит Дарки, но после осознания слова его ещё долго звенели в голове девушки, и разочарование в голосе доктора просто убивало, как яд: он считал, что она лучше, чем есть на самом деле. На каждом приёме, в каждой беседе Дарки был мил, приветлив и даже заботлив, но Доун по-прежнему не была уверена, мерещится ли ей презрение в его голосе или нет.
Боль, вызванная отсутствием игры и компьютера вообще, утихала. Наверно, так человек привыкает к тому, что навсегда расстался со своей конечностью. Дарки советовал играть на инструменте, какой понравится, и наблюдать за соседями, если уж нет желания общаться с теми, кто не отличает данж от ПвЕ.
И мир без игры стал понемногу наполняться яркими красками, а из картин Роксаны они просто лились рекой. Доун поражала девушка, которая словно создаёт свою игру и «приправляет» ею скучные будни, как повар умело кладёт специи в своё восхитительное блюдо.
А сегодня МакКонахи узнала, что не такая уж наша с Миной компания закрытая, как ей казалось.
Доун поразила я… а меня поразил рассказ Доун. Я даже не подозревала, что её интересовало моё существование. Не знала, как она относится ко мне и чего, возможно, хочет от меня.
Я привыкла к тому, что думаю о других людях, но всегда упускала из виду, что у них может развиться желание узнать меня поближе. Весь вечер я пытала Мину, чтобы узнать, что же она обо мне думала до нашей дружбы. Новак сказала, что, кроме МакКонахи, у неё есть ещё одна странная подруга.
Для Мины и Доун я теперь частенько устраиваю небольшие концерты.
Вернее, мы с барабанщиком Фиджи. Клаус тоже является частью нашей дружной компании, хотя его немного угнетает, что в «коллективе» нет парней.
- Не «немного»!
- Вот Тобиас, поговори с ним о карбюраторах.
- Новак, ты глумишься надо мной или что?!
- Тише, тише! – успокаиваю я. Мина любит подшутить над Фиджи, но тот почему-то не всегда это понимает. Клаус открыл в себе музыкальный талант, и это нравится Рыжику.
Музыка нравится всем моим соседям. Когда играет музыка, наступает перемирие. Когда играет кто-нибудь один, другие присоединяются. Мортимер не зря наградил нас четырьмя музыкальными инструментами: все они дополняют друг друга.
Я не хочу, чтобы мы враждовали или делились на маленькие группы. Может быть, музыка поможет нам объединиться и сдружиться?
У нас получается. У нас получится.
Крафтить - создавать с помощью различных ремёсел;
ДД - Damage dealer, игрок, роль которого в группе - наносить большой урон врагу;
нубы - новички, обычно слово используется с оттенком презрения;
рес - "воскрешение" персонажа;
скилл - умение;
Под простой футболкой и рваными джинсами оказались мощные доспехи, способные защитить даже от скиллов
- в некоторых играх персонажи могут прятать доспехи под обычной одеждой;
Лвл - требование открыть свой уровень;
Паладин - один из классов персонажей;
Данж - подземелье;
ПвЕ - Player vs Enviroment. Персонаж против ИИ в лице разнокалиберных чудовищ и т. п.
Лаванда Кьюрелл претерпевала неудачный брак. Симпатичный брюнет, за которого она выходила замуж, оказался рохлей и слюнтяем, неспособным даже на то, чтобы устроиться на нормальную работу. Всё лежало на ней, Лаванде. Она успешно вела бизнес, покупала себе шубы и оплачивала семейные поездки на море. Дастин писал картины и пытался их продать.
Лаванда уже не раз задумывалась о разводе, но её немного беспокоило, что же будет с их сынишкой Тоби. Как известно, дети тяжело переживают разрыв родителей. Женщина посмотрела на своего ребёнка: шестилетний Тобиас мирно играл в углу, улыбаясь самому себе. Сооружал башню из кубиков и разговаривал с несуществующими жителями своего чудо-строения.
«Этот - переживёт», - решила Лаванда и подала на развод.
И в один летний день мама взяла в руку чемодан, позвала Тобиаса за собой, и они уехали на такси в другую квартиру, большую и просторную. Ребёнку понравились новые игрушки, интересная мебель в его комнате и внушительных размеров телевизор.
Утром нужно было лишь вбежать на кухню, а там папа готовил вкусный завтрак. Потом отец брался за работу. Тоби нравилось наблюдать, как рисует папа – всегда с улыбкой, радуясь возможности творить. Он сам так говорил.
В новой квартире было множество дверей, ведущих в бесчисленные комнаты. Мальчик исследовал их все, но ни в одной, даже самой дальней и маленькой комнате, не было ни красок, ни холста. Еду готовила добрая миссис Лоун, экономка. Она всегда с теплотой относилась к Тоби, но мальчик не знал, что сказать ей, кроме короткого «спасибо». Слова пчелиным роем гудели в голове, наполняли её, но никак не могли выйти наружу. Тобиас боялся говорить.
Причудливый изгиб коридора навевал мысль о том, что там, за бесконечным поворотом, что-то непременно ждёт тебя. Тусклый свет бра ложился на синие стены, и ни звука не было слышно в квартире ночью. Миссис Лоун отправилась домой, отчим с матерью в деловой поездке.
Полукруг без единого окна. Ты начнёшь путь от входной двери и закончишь, остановившись перед порогом гостиной. Может быть, папа там, а может – в любую секунду выглянет он из-за поворота.
Тобиас ни разу не дошёл до конца коридора, потому что просыпался, стоило ему протянуть руку к дверной ручке. И за последние три года яви ни одного письма от папы не пришло юноше. Тобиас понимал, что ждать дальше бессмысленно - отца надо искать.
Что он, подросток, мог сделать? Очень хотелось попросить отчима о помощи. Густав – человек добрый, он поймёт. Но Густав обязательно расскажет матери.
Тобиас взял свои деньги и купил на них билет до Бриджпорта – города его детства, почти такого же шумного, как Симсити, но не такого чудовищно огромного. Юноша нашёл старую квартиру, где жил отец, но там жили совершенно чужие люди.
- Где Дастин Кьюрелл? – только и спросил Тоби. Незнакомая женщина пожала плечами. Она не знала.
Через три дня скитаний и бесплодных поисков юношу нашёл полицейский патруль.
- Тобиас Кьюрелл? – уточнил мужчина за офисным столом, - вот ты где обнаружился, парень! Родители в истерике, а он по Бриджу гуляет. И чего вам всем не хватает, а?
- Где Дастин Кьюрелл? – объяснил Тоби.
Начальник удивлённо посмотрел на юношу, после чего вздохнул и вышел из кабинета. Тоби послушно сидел на стуле и думал, что он скажет отчиму и матери, как объяснит полицейским, что происходит.
- Вот что, парень, - вернувшись, негромко сказал начальник, - не должен я тебе это показывать, но и утаить права не имею. Читай.
Полицейские все три года знали то, о чём Тоби боялся даже подозревать. Дастин Кьюрелл погиб три года назад под колёсами автомобиля. Захоронен на городском кладбище. Номер места…
- Спасибо, - одними губами произнёс юноша, возвращая документ. Слова испарились, и на благодарность ушли все силы. Захотелось сжаться до размеров молекулы. Нет, атома. А потом исчезнуть насовсем. Навсегда.
- Эх, зря я! – посетовал полицейский. Он поспешил дать юноше успокоительное.
- Нет, - Тоби вымученно улыбнулся, - всё правильно.
Всё верно. Он не увидит папу, но всё-таки они встретились. Тобиас знает, что с его отцом, и может теперь… что теперь? Боль потери лучше неизвестности. Юноша признался себе, что прекрасно знал, что только смерть могла разлучить отца с ним. Что Тобиас узнал об этом уже три года назад.
И всё равно – невыносимо больно, словно по старому шраму прошлись стилетом. Отчим с матерью поблагодарили полицейских и забрали юношу домой.
- Ну что, съездил? – кипятилась мать.
- Тише, Лаванда! – возмутился Густав, - парень…
- Тише?! Наш сын сбежал в другой город!
- Тоби, если ты хотел в Бриджпорт, надо было просто сказать…
- Сказать что? – мать перешла на зловещий шёпот, - что хочешь полюбоваться на это ничтожество Кьюрелла? Полюбовался? Убедился?
- Лаванда! С меня хватит! – простонал Густав и вышел из комнаты.
- И это твоя благодарность? – несло женщину, - кто тебя вырастил? Кто дал тебе образование, несмотря на то, что учиться ты не желаешь? Кьюрелл?! Опять этот слюнтяй, несмотря на все наши старания! Опять ты грезишь им, а мы с отцом ничто! Кьюрел… да чтоб он сдох!!!
Тобиас вздрогнул.
- Ненавижу тебя, - шепнули его губы.
Отчим с матерью приняли решение отправить юношу в частный пансион.
- Хотя бы год там проведи, - напутствовал Густав, - а там помиритесь. Ты тоже хорош, нечего сказать! Ну, будут обижать – сообщай.
Тобиас кивнул. Куда угодно, лишь бы подальше от этой женщины. Его, молчаливого и необщительного, витающего в облаках Кьюрелла, конечно же, обижали. Другие ученики дразнили и разыгрывали, учителя часто повторяли одно слово – «аутизм».
Юноша практически не обращал на это внимания. Он думал о Бриджпорте и горевал о том, что не смог навестить могилу отца. Тобиас ждал окончания школы. Ждал терпеливо, молча. Словно носорог, несущийся к заветной цели и не обращающий внимания ни на что другое.
Юноша сдал выпускные экзамены и провалил вступительные. Собрав свои вещи, он вышел из пансиона, купил билет до Бриджпорта и сел на поезд. Номер захоронения до сих пор был свеж в памяти.
Тобиас долго стоял у могилы. Он попрощался с папой. Боли уже не было. Снова была неизвестность, пугающая одиночеством и безысходностью.
- Бедняга Дастин. Я знал его: отличный был человек. И художник. Ты его сын?
К Тобиасу подошёл человек в широкополой шляпе. Юноша кивнул ему в ответ. Незнакомец попытался приободрить Тобиаса и даже пригласил его в кафе. Там они разговорились. Мистер Мортимер задавал вопросы и делал утверждения, Тобиас либо кивал в знак согласия, либо отрицательно качал головой.
- Вот оно что. Значит, домой ты не хочешь?
- Нет.
- Тогда есть у меня для тебя один вариант…
Юноша без промедления согласился.
Некоторое время мы хранили молчание. Глаза Тобиаса блестели, а щёки горели румянцем. Никогда он столько не говорил, я была в этом уверена.
- Такое ощущение, что мы – клуб анонимных алкоголиков, - буркнула Доун.
Я перевела взгляд на Фиджи. Тот вообще о чём-то тихо болтал с дедулей Смитом.
Похоже, что выслушать мальчика удосужились только мы с Миной и Лайла.
- Тобиас, спасибо, что открылся нам. Мне жаль, что всё так обернулось в твоей жизни. Надеюсь, тебе легче, - улыбнулась я. Мина закивала. Я чувствовала нарастающую тревогу: серьёзная ситуация была на грани превращения в фарс, и я понятия не имела, как дошло до такого.
- Ты, пожалуйста, только разговаривай, - попросила Рыжик.
- И не стой за спинами людей, - добавила МакКонахи.
- Друзья плохого не посоветуют, - ласково произнесла Телулу и моментально поймала недовольные взгляды Мины и Доун.
Моя идея оказалась выполнимой: мы с соседями стали ближе друг другу, стоило нам объединиться в игре на инструментах. Четверо изображали группу, причём неплохо, другие слушали, хвалили, давали советы. Лайла тоже к нам присоединилась. Как и Тобиас, она стала разговорчивее и улыбчивее, только девчонки её невзлюбили ещё больше. Я очень просила их быть добрее к Лайле. Мина с Доун согласились, но знаю – лишь ради меня. Их отношение к Телулу не изменилось.
Тобиас, не выдержав молчаливого напряжения, царящего между соседками, ретировался на кухню.
- Рыжик, в чём дело? – тихо спросила я.
- Ты невероятно наивный человек, Рокси, - покачала головой Новак, - подумай, что эта…
Громкий хлопок заставил нас замолчать. Из кухни донёсся отчаянный вопль Кьюрелла:
- Ааа!!! Горим!!!
Плита не просто вспыхнула – она буквально взорвалась! Когда мы вбежали на кухню, огонь уже успел распространиться и на тумбы. Тобиас был в серьёзной опасности: он барахтался возле злосчастной плиты и безуспешно пытался встать. Ребята быстро оттащили несчастного в сторону.
Мои руки работали быстрее, чем я соображала: схватив единственный огнетушитель, я выпустила густую струю пены на огонь. Это немного помогло, но пожар был настолько стремителен, что справиться одной мне было с ним не под силу.
- Ребята! Мокрые тряпки, земля – что угодно! – выкрикнула я. Соседи, опомнившись, ринулись выполнять мою просьбу.
«Лишь бы успели!» - пульсировала в голове отчаянная мысль. Дым ел глаза, вызывал кашель. Пена кончалась. Время от времени я отчаянно трясла огнетушитель, чтобы он ещё хоть раз сработал.
Толчок в спину. Или меня просто повело в сторону? Я чувствовала, как силы покидают меня…
- Рокси! Эй, она очнулась!
Я открыла глаза и увидела обеспокоенные лица склонившихся надо мной друзей.
-У нас получилось?
- Да, все живы, - доложил Фиджи, - героиня наша! Мы там дотушили за тобой, что осталось. Ты надышалась этой гадости и потеряла сознание.
Я невольно усмехнулась. Шутник! Я же помню, что огонь бушевал вовсю, прежде чем я отключилась. Молодцы, ребята, всё правильно сделали. Спасибо, дорогие, что спасли… что спасали друг друга.
О пожаре как можно скорее доложили Мортимеру. Почти сразу же явились его подчинённые и заменили плиту, проверили и починили электропроводку. Доктор очень за нас беспокоился. Мы пережили стресс, но со временем жизнь вошла в прежнюю колею, и яркий пожар стал стираться из памяти.
- Слушай, может, я тоже порисую? – предложила Мина, - а ты меня поучишь.
- Давай!
Решили начать с маленького холста. Я дала подруге кисти и краски и объяснила, чем и как пользоваться, с чего начать, как нанести подмалёвок. После нескольких тренировочных набросков Рыжик решилась воплотить свою идею.
- Это самостоятельная работа, - решила я, - напишешь – и мне покажешь. Я пока поиграю.
Давно я не занималась соло на гитаре. Может быть, моя музыка поможет Мине.
- Ну как? – спросила подруга минут через двадцать, - у меня получается?
- Нормально, - оценила Телулу.
- А я не тебя спрашивала! – немедленно огрызнулась Новак, - иди отсюда!
- Мина, да пусть…
- Тебе лучше подальше от неё держаться, - добавила Доун, встав между мной и девочками, - Мина понимаешь ли, заметила, что наша Лайла толкнула тебя, когда ты тушила пожар. Рокси, ты могла пострадать.
- Глупости, - выдохнула раздосадованная соседка, – я пыталась оттащить её от огня! Вечно тебе мерещится, Новак!
- Мне не померещилась, - упрямо возразила Мина, - у меня нет причин врать Рокси.
- Ты и не врёшь, - терпеливо, чуть ли не по слогам, произнесла Лайла, - тебе просто показалось. Ты думаешь, что вас обеих преследуют…
- Да что мы с ней разговариваем! – возмутилась МакКонахи, - брысь, сказали же!
- Хорошо, - холодно отозвалась Телулу и покинула гостиную.
Я почувствовала, как по щекам текут слёзы. Не выдержав, просто села на пол и разрыдалась. Девчонки успокаивали меня, но я не могла остановиться. Я не верю, что Мина лжёт. Не верю! Я не верю, что Телулу хотела навредить мне. И в это я тоже не верю! Я не хочу, чтобы мы ругались.
- Забудьте, - собравшись с силами, прогнусавила я, - это просто недоразумение. Пожалуйста, простите её и не вспоминайте.
- Чего?! – возмутилась Мак, но Рыжик перебила её:
- Хорошо, Рокси. Прости нас, всё, успокойся…
Соседки прекратили ругаться, но в лучшую сторону ситуация не изменилась, просто начался новый виток холодной войны. Ни Мина с Доун, ни Лайла больше не вспоминали тот случай, а я не вставала ни на чью сторону. Соседки встречали и провожали друг друга ледяным молчанием. Когда Фиджи уговорил Тоби устроить небольшой концерт на синтезаторе, девчонки слушали, но не сводили настороженного взгляда друг с друга.
Кьюрелл, как ни странно, даже не обратил на них внимания.
- Нормально? – спросил он, завершив свою игру. Соседи похлопали. Тоби перевёл взгляд на меня, и я поспешила похвалить мальчика:
- Красиво! Ты где-то учился?
- В пансионе. Музыкальный класс, - зардевшись, ответил Тоби.
Он словно расцвёл после того, как рассказал нам о своей жизни. Тобиас не только стал много играть на синтезаторе, но и увлёкся шахматами. Мне казалось, что соседи вообще не замечают шахматный столик. Кьюрелл не раз и меня звал разыграть партию.
- И что ты будешь делать? – поинтересовалась Мина, - Рокси, ты понимаешь ситуацию?
- Да, конечно, но я не могу подобрать слова, как…
- Его отшить? – нашлась Доун.
- Вроде того.
Может быть, мы слишком поторопились с выводами. На самом деле Тоби – добрый человек, стремящийся к общению. До недавнего времени он просто не знал, как подступиться к людям. Кьюрелл и с Лайлой очень дружен.
Вчера мы втроём обсуждали мою новую картину.
- Очень аппетитно, - сказал Тоби.
- Почему бы не повесить её на кухне? – добавила Лайла. Она подходила ко мне, когда девочек не было поблизости.
Мне стало неловко. Мортимер позаботился о том, чтобы стены были украшены картинами. Зачем мне своей мазнёй всё портить?
- Кстати, Телулу, а как ты сюда попала? – спросил Кьюрелл. Я замерла в ожидании ответа.
- Не знаю, - улыбнулась Лайла, - ничего не помню. Когда очнулась, была уже в больнице. Потом перевели сюда…
Тобиас, не мигая, смотрел на меня. Я так и не подобрала эти слова. Почему, когда мне надо что-то сказать Кьюреллу, в голову лезут одни дежурные фразы, которые я сама не хотела бы услышать?
- Тоби, мне очень приятно, правда. Прости, я не могу тебе ответить. Давай останемся друзьями?
Тобиас тяжко вздохнул. Он хотел мне что-то сказать, но не стал этого делать. Просто ушёл. Что с ним теперь будет?
- 2 за дни
+ 7 за навыки
- 2 за обмочившихся симов
= 144
Никогда прежде Уна так быстро не доходила до середины династии
Хотя, наполеоновские планы предполагали скорость раза в два выше нынешней.
Много работаю над скринами. Увы, из-за сжатия качество теряется. Даже обидно.
- Эта плита снова взорвалась. Знаешь, два пожара – это слишком!
- И что ты предлагаешь?
- Предлагаю сделать что-нибудь. Ты скоро вместо своих пациентов получишь восемь головёшек.
- Ты права. Я не очень люблю шашлыки…
- Мортимер!!! Мы чуть не сгорели.
- Ты, разумеется, бросилась в пламя с огнетушителем наперевес. Роксана, ты удивительно храбрая женщина.
- У меня был выбор?
- Если учитывать твой характер, то нет.
Дорогой доктор любит говорить загадками. От плиты практически ничего не осталось, и её снова заменили. Мы надышались гарью и израсходовали два огнетушителя. Что мне ещё оставалось?
- Ты снова нас спасла, - поблагодарила Мина, - Рокси, ты чудо!
Девчонки согласно закивали. Я почувствовала, как горят мои щёки и уши. Мортимер предположил, что друзья полагаются на меня, потому что считают экспертом в области техники.
Это не так. Совсем не так! В детстве я помогала папе, потому что всё время была рядом с ним. В детстве. Потом всё изменилось. Самый противный момент в моей жизни – я встретила Эрика.
Встретила и отбилась от рук. Он казался мне ангелом во плоти: умнейшим, прекраснейшим парнем на планете. Эрик отличался от других парней – грубых и самовлюблённых.
Все дни напролёт мы проводили вместе, и папе порой приходилось искать меня по всему городу. Расставание с Эриком было для меня пыткой, и я злилась. Бесконечно злилась на отца за то, что он мешал нам быть вместе. За то, что говорил про него различные «гадости». За то, что…
Все эти плохие моменты остались в другой жизни, и я словно не та Роксана сейчас, но прошлое до сих пор не даёт мне покоя. Мучает. Иногда я смотрю на своих друзей, и настоящее словно в тумане. Я не могу радоваться, находясь здесь и сейчас, меня как будто отбрасывает назад. Доун и Тоби смотрят на меня, улыбаются и не могут понять, почему не встречают ответа.
- Как ты думаешь, почему такое происходит?
- Не знаю!
- Лучше так: почему это часто не происходит? Что занимает твои мысли кроме самобичевания?
- Плита.
- Почти угадала. Чем больше ты заботишься о других, тем меньше значения придаётся собственному «я».
Мортимер прав. Мы нашли общий язык. Даже Амадей Смит стал доверять своим соседям, а Джон уже не так агрессивен. Наш доктор сумел сделать невозможное.
Песня не то чтобы подходит к главе, но это одна из композиций Лайлы в понимании автора.
Глава 11. Ночь и Собака
Последние месяцы я бодрствую ночью. Пишу картины, играю Моцарта на гитаре, выбегаю из дома, чтобы посмотреть на звёзды и пытаюсь надышаться чистым ночным воздухом. Силы, брошенные на творчество, на густые мазки красной и бордовой краской, иссякают окончательно, и наступает безмятежное спокойствие. Я могу лишь сидеть на крыльце.
Сколько так сижу – не знаю, ни разу не смотрела на часы. Поднимаюсь и возвращаюсь к мольберту. Добавляю зелёный цвет в композицию. Так или иначе, как ни пытаюсь этого избежать, получаю насыщенный коричневый. Размышляю, стоит ли перечеркнуть то, что сама нарисовала, и рядом играет музыка…
Повернувшись, я обнаружила, что Джон снова играет рядом со мной. На этот раз – на контрабасе.
- Для вдохновения, - поясняет он. Знаю, что иногда смотрит на меня. Смотрит только тогда, когда я творю. А ведь Бьянка так и не рассказала мне об Андерсе. Я хочу, чтобы он сделал это сам. Любопытство, как огонь, разгорается внутри меня и прожигает насквозь.
Наступает утро, и всё это проходит. От моего болезненного состояния не остаётся и следа, мир вокруг возвращается к своей обычной круговерти, и я спокойно засыпаю.
Впрочем, не всегда это удаётся. Новое возгорание – и я мчусь на кухню. Благо, Мина быстро среагировала и потушила огонь.
- Можешь считать меня шизофреничкой, - откашлявшись, решительно заявила подруга, - но я не верю, что это случайность!
- Не знаю, Рыжик, - покачала головой я, - но мне жаль, что так долго тянула с этим. Плиту ещё можно починить. Я поработаю над огнестойкостью.
Решительное было заявление, но у самого «механика» немного дрожали колени от предстоящей работы. Хорошо, что Мортимер поделился со мной отличной книгой на эту тему.
Я взялась за работу, и начало её было торжественным: ребята чуть ли не аплодисментами приветствовали моё начинание. Столпились вокруг, наблюдали, но вскоре заскучали и разошлись.
Остались лишь Клаус и Мина. Фиджи – до того момента, когда со двора послышался лай.
- Сначала коты! Потом эта псина! – взвыл друг и умчался воевать с городской фауной.
Пару недель назад на территорию корпуса забрела бродячая собака, и ей так понравился наш мусорный бак, что она решила остаться у нас. Каждый день барбос с грохотом ронял бак и рылся в добытом мусоре, разбрасывая его по участку.
Недоволен был не только Клаус, разумеется, и собаку гоняли. Но она возвращалась. И вот, недавно выяснилось, что нашего гостя приголубил дедуля Смит. Амадей вообще всегда обожал всякую живность, и пятнистая собака ему тоже очень понравилась. Он порой садился рядом с ней и разговаривал, как с давним другом. Это было бы очень мило, если бы дедуля не цеплял регулярно блох и наводил порядок после нашествия своего собеседника.
- Смит! Умоляю! – донёсся с улицы голос Фиджи, - не кормите Вы это чудище!
Ответ Амадея мы не расслышали. Новак усмехнулась:
- Клаус в своём репертуаре… ты закончила?
- Почти… Мина!
- Что?
Я прикусила язык и перешла на шёпот. Угрызения совести начали потихоньку роиться у меня в горле. Я верила в то, что Рыжика мучает мания преследования. Всё-таки я верила и списывала все страхи Мины на это.
Я поманила подругу пальцем.
- Смотри.
- И как это понимать? – так же тихо спросила она.
- Наши пожары действительно не случайность.
Я исправила ситуацию, но на душе было гадко. Мы с Миной договорились молчать о нашем открытии, пока не узнаем больше. Кто мог это сделать? Кто-то из наших или люди Дока? За столько времени соседства было трудно даже подумать, что кто-то решится на такую подлость.
Мы стали внимательнее. Сама того не замечая, я принялась следить за Лайлой. Почему – объяснить было сложно. Если бы Мортимер сказал мне, я была бы рада, но он этого не сделал. Я сама ни слова ему не сказала. И Рыжик тоже.
Фиджи решительно завёл дедулю Смита в дом, чтобы оградить от опасного знакомства, а любительница чистоты Телулу отправилась во двор, чтобы прибраться. Мне кажется, Лайла считает это своей почётной обязанностью. Она прошла мимо собаки, потом, опомнившись, топнула на неё ногой.
Животное отошло, чтобы покопаться в куче мусора. Телулу подняла бак, бросила туда пакет, который вынесла из корпуса, и растерзанную газету. Любимый мусор собаки тоже туда отправился. Щёлкнув её по носу, соседка пошла в дом.
Я наблюдала за Лайлой с крыльца. Когда она увидела, что упорная собака снова опрокинула мусорку, закричала от досады.
В тот миг мне показалось, что я всё поняла. Пулей метнулась к баку, отобрала у барбоса растерзанный пакет Телулу, и содержимое вывалилось на землю. Просмотрев и перебрав мусор… я убедилась в том, что мне придётся долго мыть руки. Ничего, что бы указало на Лайлу как на диверсанта, там не было. Совершенно обескураженная, я встала с коленей. Назойливое животное предприняло попытку обнюхать меня.
- Кыш! Пошла отсюда! Брысь!!! – громко, срываясь на визг, прокричала я. Заскулив, собака умчалась, а я вновь рухнула на колени, чтобы навести порядок.
Ко мне подбежала Телулу, хотя я почти закончила работу.
- Спасибо тебе! - выдохнула она,- ты вся грязная. Пойдём, помогу, тебя надо привести в порядок.
Опустив голову, чтобы скрыть своё бордовое пылающее от стыда лицо, я покорно пошла за Лайлой.
Провела рукой по календарю. На этот раз котята белые. Я храню все календари в ящичке под кроватью. Каждый вызывает у меня плохое или хорошее – особенное воспоминание, связанное с нашей жизнью в корпусе.
Например, эти несчастные электроплиты. Мы с Миной успели вдоволь наиграться в детективов, пока Морти не объяснил, что их закупили из бракованной серии. Отремонтированная мной в полном порядке, и пожары больше не отравляют нам жизнь.
Перелистнув календарь на пару месяцев назад, я вспоминаю о новых странностях Лайлы и Джона. Между ними перемирие, но прежней дружбы нет.
Тогда Телулу взяла в руки гитару, но не смогла сыграть даже простой мелодии.
- Давай покажу, - я протянула руку к инструменту, и Лайла с силой сунула мне несчастную гитару.
- Спасибо, Курт, - усмехнулась соседка, - не моё это. Предпочитаю флейту.
- Тоже интересно!
- Интереснее, - поправила Телулу, - и возвышеннее.
Доун и Рыжик тогда заявили, что «эта» пытается меня копировать и злится, когда не получается лучше. Девчонки усилили охрану, а я думаю – глупо. Я не тот человек, с которого можно брать пример. Хотя, поведение Лайлы мне неприятно. Наша дружба постепенно сходит на нет…
- Умеешь с этим обращаться?
Джон указал на беговую дорожку. Тренажёр в последнее время стал популярен среди соседей.
- Нет, - соврала я и улыбнулась. Андерс из-за этого, разумеется, не поверил.
- Смотри и учись! – бодро воскликнул он и вскочил на дорожку. Джону стоило усилий, чтобы удержаться на ней, и я невольно бросилась к тренажёру, чтобы подстраховать соседа. К счастью, Андерсу моя помощь не понадобилась. Отыскав нужную кнопку, он сумел прекратить свой стремительный бег на месте.
- Проблема, - отдышавшись, сообщил Джон, - настроить нужно, барахлит!
- Исправим, - кивнула я, - ланч готов. Будешь вафли?
Андерс немедленно сделал вид, что предлагаемое – самая непригодная еда для гения, и согласился.
Из кухни мы наблюдали за ребятами. С Джоном можно не только уживаться, но и, в некотором роде, даже дружить. Главное – выбрать правильную тактику поведения. Проще говоря, с Андерсом нужно просто соглашаться. Бывало такое, что Джон сам потом признавал чью-то правоту. Этим он, кстати, умудрился растопить сердце Фиджи, и тот перестал огрызаться на каждое слово Джона.
- Смотри, - Андерс указал на ребят.
Инструменты были заняты, и Лайла стояла между нашими музыкантами, думая, взяться ей за контрабас, или нет.
- Могу уступить, - с ехидцей в голосе произнесла Доун, протягивая Телулу гитару.
- Спасибо, я только что руки помыла, - холодно произнесла Лайла и, резко развернувшись, почти выбежала из гостиной. Золотистые волосы ударили Тоби по лицу.
Я не знала, как реагировать. Мак – талантливый провокатор, и пора бы научиться мириться с её чувством юмора. Иногда Доун заносит, как сейчас, и надо бы её одёрнуть, но и поведение Телулу оставляет желать лучшего.
- Не мучайся, - посоветовал Джон, - сами разберутся.
Я забываю, что не всё в моих силах и не всё я обязана исправлять и решать. Морти постоянно напоминает, а мне нелегко иногда оставить проблему на попечение других.
Он сказал, что ему нравятся мои работы. Я могу стать художником, если захочу. А чего я хочу? Коричневое сменилось фиолетовым. Я рисую и не знаю точно, что получится в итоге. Я думаю о ком-то, и картина возникает сама собой. Это и есть вдохновение.
По-прежнему – ночью, но уже спокойна. Наблюдаю за Бриджпортом, сидя под окнами. Этот город невозможно не полюбить. Он необъятный, всегда светлый и сияющий, спящий лишь на рассвете. Может быть, это наш Париж. Кто знает? Разве не существует этот город для того, чтобы двое влюблённых стояли на балконе и любовались на него?
Именно так. Именно это. Я даже закрыла лицо руками и тихо засмеялась. Морти попросил мою последнюю работу в подарок. И я должна отдать ему эту, даже если она… великолепна? Мне почему-то казалось, что Морти понравится. Я провела рукой по краю холста. Пусть будет так…
Почти девять часов. Нужно немного поспать. Обычно просыпаюсь в два. Тогда и возьмусь за новую картину, а эту упакую и оставлю возле двери – работники Морти заберут.
Я аккуратно сняла полотно с мольберта и тут заметила, что Лайла внимательно разглядывает его.
- А… Тебе нра…
Остановившись на полуслове, я уставилась на соседку. Наверно, так забавно выглядела, что Телулу чуть не рассмеялась. Её волосы, чудесные золотистые волосы, были грубо обрезаны и теперь едва достигали плеч. Или это была другая Лайла, или я посмотрела на неё по-иному. Раскосые карие глаза, смуглая кожа. Лицо словно освободилось от плена длинных прядей, которые часто пытались скрыть его.
Телулу позволила рассмотреть себя. Она будто задавала какой-то вопрос своим взглядом. Но я не могла его понять, поэтому ответа не было.
- 2 за дни
+ 4 за навыки
- 2 за обмочившихся симов
= 150
Причёска Лайлы изменилась из-за перехода в новую возрастную категорию. Куда скрин подевался - не знаю. Ну да и так видно
Занятия в одиночестве я не люблю, но это другой случай. Перебирая струны, я размышляла. Если я не смогу помочь, то просто сгорю от стыда.
Felicita
e tenersi per mano
andare lontano
la felicita.
E il tuo squardo innocente
in mezzo alla gente
la felicita.
E restare vicini come bambini
la felicita, felicita.
У каждого из нас есть мобильник, но мы редко ими пользуемся. Чаще всех, пожалуй, я, а кто-то ни разу не взял в руки. Поэтому звонок Мине оказался знаменательным, выходящим из ряда вон, событием.
- Алло? – изумлённо спросила Рыжик. Рядом, словно невзначай, пристроился Клаус. Казалось, что даже бродячая собака, бегавшая неподалёку, прислушалась. Подруга даже не обратила внимания на наше неуместное любопытство.
- Регина?! – воскликнула Новак. Через несколько минут бубнежа из трубки послышались короткие гудки. Мы по-прежнему изображали статуи возле Мины.
- Рокси, - кинув недовольный взгляд на Фиджи, прошептала Рыжик, - нам надо поговорить! Срочно!
Мина уволокла меня в мою же комнату. Неизвестно как, но её бывшая подруга Регина узнала, где Рыжик находится, и позвонила ей, слёзно умоляя о прощении.
- Это же прекрасно! – улыбнулась я.
- Это странно, - выдохнула Мина, - ты же знаешь, что Реджи ни разу не просила прощения. Вдруг снова её шуточки? Или она сговорилась с тем…
Я не знала, но поверила легко. Опасения подруги можно было понять, да и – кто знает? – они могли оказаться верными.
- Мина, здесь мы в безопасности, не бойся. Морти не позволит никому снова обидеть тебя.
- Я знаю, но она хочет приехать! Сюда, в корпус!
- Успокойся, дорогая. Может быть, она действительно сожалеет. Я спрошу Дока, хорошо? Ты согласна?
Рыжик закивала. Дрожащими пальцами я набрала номер Морти и, даже не поздоровавшись, изложила ему суть дела.
- Вот оно что, - усмехнулся Морти, - бедняжки, вы уже перепугались! Да, я знаю, что эта дама приедет к вам…
По словам Дока, подвоха ждать не приходилось, и это успокаивало.
- Значит, я должна простить её?
Почему вопрос обращён ко мне? Я теперь должна была разделить с Миной ответ на него. Как я могла говорить Рыжику, что делать? В тишине и спокойствии я заглянула в себя, в своё прошлое, и поняла – я бы простила. Это всё, что я сказала Мине.
И Рыжик приняла решение. Я в полной мере не осознаю, насколько трудно это было, но Мина приняла свою бывшую подругу. Она обняла Реджи и сказала, что не держит зла на неё.
Улыбаясь, эта девушка попрощалась с Миной. Высокая, худая, милая шатенка. Трудно поверить, что это именно она – глупая и самолюбивая девчонка из рассказа Рыжика. Дружбу они возродить не смогут – да и не будут – но я чувствую, что с души Мины свалился тяжёлый груз. И это счастье для меня. Я должна стать ей верным другом…
Дедуля Смит совсем сдал. Он заметно постарел, у него стала болеть спина. Однажды её защемило, но, к счастью, Доун оказалась рядом и помогла Амадею.
На следующий день мы с ним встретились в гостиной.
- Как Вы? – спросила я.
- Спасибо, лучше, - улыбнулся в ответ он. Раньше обычно просто кивал. Сейчас же Амадей сам продолжил разговор.
- Милая Роксана, - произнёс он, - ты очень помогла Мине. Пожалуйста, помоги и мне…
Амадей Смит сидел на крыльце нового дома и любовался рассветом. Этот день – день его свадьбы. Роуз, милая Роуз, станет его женой. Они будут вместе навеки. Розовое небо словно подтверждало это, поддерживало Смита, разделяло надежды, радовалось за него.
Амадей не мог уснуть. Он ждал часа, когда наденет торжественный костюм.
Роуз Смит была прекрасна в пышном белом платье. Она широко улыбалась, её большие глаза лучились счастьем. После пышного торжества, подарков, поздравлений, радостных пожеланий, в тишине, Смит повёл молодую жену на пляж. Роуз несла свои туфли в руке. Её босые ноги оставляли следы на песке, но вода тут же смывала их.
- Амадей, я хочу, чтобы мы всегда были вместе, - попросила Роуз, и муж пообещал:
- Мы будем, не сомневайся в этом.
В счастливом браке родились две дочери – Хелен и Нина. Девочки росли и хорошели, на лице и руках Роуз стали появляться морщинки. Амадей посмеивался, когда жена переживала из-за них: Роуз не понимала, что с каждым годом становится всё прекраснее. Цветы, которые так любила жена, увядали и засыхали, но Роуз была особенным цветком – самым дорогим. Амадей берёг её, как мог, как умел – берёг.
Но время оказалось не единственным врагом.
- Миссис Смит, - покачал головой врач, - боюсь, результаты неутешительные.
Роуз всхлипнула. Амадей накрыл её крепко сжатый кулачок своими ладонями и спросил доктора:
- Но ведь есть лечение?
- Да, - слабо улыбнулся тот, - не теряйте надежды. Многие излечиваются.
Рак коварен. Он – киллер-профессионал, которого вы, возможно, заметите, когда будет слишком поздно. Но борьба за жизнь не зависит от стадии или характера заболевания.
- Я хочу жить, Амадей! - жарко шептала Роуз.
- Да, милая, ты проживёшь ещё много лет, - неизменно отвечал Смит, помня о своём обещании.
Интенсивное лечение выматывало Роуз. Небогатой семье пришлось нелегко: Амадей не смог платить за колледж, и старшая дочь, Хелена, вернулась в родной город. На время с мечтой пришлось распрощаться. Роуз очень переживала из-за этого.
- Как же будущее Хелены? – спрашивала не раз она.
- Брось! – убеждал Амадей, - она понимает. Когда ты поправишься, она вернётся в колледж!
Жена лишь грустно улыбалась в ответ. Смит был уверен в поддержке в дочерей, но время – не единственный враг.
- Папа! – Хелена, как вихрь, ворвалась в дом, - как это понимать?!
Дочь швырнула на стол утреннюю почту. Среди газет и бумаг оказалось очень важное письмо для Нины – приглашение в Государственный Университет. Сама Нина в тот момент, не замечая настроения сестры, подбежала проверить долгожданную почту.
- О! – просияла младшая, - смотрите! Я поступила!
- Это дорого, - ледяным голосом прокомментировала Хелена, - маме, знаешь ли, нужно лечение.
- Глупенькая, - засмеялась Нина, - я буду учиться бесплатно.
- Умница моя! – воскликнул Амадей и поспешил обнять дочку.
Начались сборы. Нина сначала порывалась остаться дома, чтобы не тревожить маму, но родители сами уговорили её не упускать шанс.
- Я буду часто-часто писать! – пообещала дочь и обняла Роуз на прощание. Амадей поехал с ней на вокзал.
Первая весточка пришла на следующий день. Жена прочитала Смиту длинную СМС.
- Хелена, ты слышала?
- Угу.
- Нина уже в общежитии…
- Прекрасно! – вскрикнула старшая. Родители замерли в недоумении, а дочь уже понесло:
- Восхитительно! Наша обожаемая Ниночка, гордость семьи и всех родственников вплоть до троюродной тётки, теперь студентка! Кретинка Хелена сидит дома!
- Милая, ты обязательно вернёшься в колледж… - пролепетала Роуз.
- Когда? За три года до пенсии? Почему всё так несправедливо? Чем я заслужила такую убогую жизнь?!
Успокоить Хелену не удавалось – она кричала всё громче. Амадей с ужасом смотрел то на дочь, то на побледневшую жену. Роуз тяжело дышала. Смит не видел другого выхода. Звонкая пощёчина оказалась последним аккордом в какофонии, устроенной Хеленой. Последний звук перед гробовой тишиной.
Наградив отца ненавидящим взглядом, Хелена пулей взлетела на второй этаж и заперлась в своей комнате.
- Всё будет хорошо, милая, - Амадей схватил Роуз за руку, - Хелена просто не в себе, она расстроена, но скоро всё будет, как прежде! Дочка всё поймёт и извинится!
Жена разрыдалась.
Хелена не поняла. Не извинилась. С того дня она ни слова не сказала родителям. Хелена собрала свои вещи и покинула отчий дом. Амадей бросился на поиски и узнал, что дочь заняла у друзей денег, переехала в другой город, сняла жильё и устроилась на работу. Смит не мог оставить Роуз одну, поэтому писал Хелене. Ответа так и не последовало. До конца дней своих Хелена Смит ни разу не разговаривала с родными.
Время лечит, оно не единственный наш враг.
Роуз нашла в себе силы пережить ужасный разрыв и продолжить свою нелёгкую борьбу. Большим утешением для Смитов была Нина, которая, помня о своём обещании, постоянно писала и все каникулы проводила в родительском доме. Нина получала хорошую стипендию и с третьего курса уже работала по специальности.
В начале зимних каникул она позвонила родителям.
- Папа, я буду завтра! Вы не поверите… нет-нет, это сюрприз!
- Что? Пожалуйста, скажи! – взмолился Амадей, но Нина весело захихикала и отсоединилась.
Весь следующий день прошёл в ожидании. За окном стемнело, и с темнотой нарастало напряжение. Дочь не приехала ни в этот день, ни на следующий. Соседка по общежитию с удивлением сообщила, что Нина давно уехала к ним, родителям, вместе со своим молодым человеком на его автомобиле.
Высокая скорость. Гололёд.
В душе Амадей не хотел, чтобы Роуз ехала на похороны, но это было необходимо. Они не успели попрощаться с дочкой. Стоя у могилы, жена долго, безудержно рыдала, Смит согревал её своими объятиями. Слёзы лились из усталых глаз человека.
Много раз дочери снились Амадею. Он утешал обиженную Хелену, и та возвращалась домой. Он уговаривал счастливую Нину взять билеты на поезд, и она возвращалась домой, чтобы представить родителям своего возлюбленного.
Явь словно разводила руками, потому что была не в силах превратить сны в реальность. Но у Амадея осталось самое дорогое – милая Роуз. Не раз Смит спрашивал себя, почему увядает даже особенный цветок.
Жена чахла день ото дня. Амадей не говорил ей о своих снах. Он с ужасом наблюдал, как Роуз в его видениях присоединяется к дочерям. Смит старался прогонять от себя сны, не желая этого видеть, но дольше двух ночей держаться не мог.
Неожиданно Роуз полегчало.
- Мы справимся! – радовался Амадей, обнимая жену, - мы победим и всегда будем вместе!
Время – враг, который любит дарить подарки. Толика надежды была этим подарком…
Амадей Смит сидел на крыльце старого дома и безучастно смотрел на рассвет. Он снова не мог уснуть. Неизвестно, что было невыносимее – грёзы или явь. Оба по очереди мучили старика. Чёрный костюм ждал. Этот день был днём похорон.
Дальние родственники утешали, ободряюще хлопали по плечу, предлагали свою помощь. Амадей был благодарен, но не мог этого выразить. Страх того, что эти люди умрут, стоит впустить их в сердце, был сильнее желания находиться рядом с ними.
- Спасибо, - тихо произнёс он и ушёл.
Дедулю Смита нашли на старом пляже недалеко от его дома. Было решено, что Амадею лучше переехать подальше, чтобы ужасные воспоминания не травили душу старика. Родственники нашли хороший дом для престарелых. Милый тихий дедушка не доставлял проблем персоналу. Он ни с кем не общался, но выполнял все требования медсестёр. Позволял о себе заботиться.
Амадей сначала не придал значения тому, что его перевели к доктору Мортимеру. Приятный врач не отставал от дедули Смита и постоянно разговаривал с ним, несмотря на то, что беседами это назвать было сложно – скорее, монологами доктора.
Амадею не нравились ссоры, которые иногда возникали между жильцами корпуса номер семь, но он видел, наблюдал, как раскрываются интересные, приятные люди, как соседи становятся друзьями.
Со временем сны превратились в туман и исчезли. Явь говорила о том, что все живы и здоровы. Мортимер посоветовал обратиться за помощью к Роксане…
Амадей завтракал отдельно, за шахматным столиком. Мы с Тоби были на кухне. Кьюрелл что-то неспешно мне рассказывал, но я так увлеклась своими размышлениями, что почти не слушала его.
Просьбу Смита нужно было выполнить, так сказать, без лишних свидетелей, но в нашем доме такое провернуть было трудно. Я села за стол. По счастливому стечению обстоятельств, напротив меня сидела Мак.
- Доун… - начала я.
- Мм? – заинтересовалась подруга.
Истошный звук внезапно заполнил дом. Мы подпрыгнули от неожиданности. Тоби закричал.
- Ты совсем идиот?! – возопили хором Клаус и Мина.
Ответом им был весёлый смех Джона. Мы с Мак побежали выяснять, что произошло. Момент был упущен.
Оказалось, что Андерс решил подшутить над Тоби и всеми, кто попадётся под руку. Неизвестно где юморист нашёл праздничную свистелку, тихо подошёл к друзьям и что есть силы дунул. Жертвы, все трое, по их словам, чуть не схлопотали инфаркт.
- Дай сюда, - Фиджи отобрал у Джона орудие пытки.
- Это тупо! – простонала Рыжик.
- За что?! – воскликнул Тоби.
Мне кажется, Андерс заскучал или не чувствует должного внимания к себе, иначе бы не снизошёл до такого поступка. Ну, или сходит с ума. Во всяком случае, он извинился, а мне нужно догнать МакКонахи…
Среди соседей выделялась милая, немного вспыльчивая, женщина. И чем тише она становилась, тем симпатичнее была в глазах Амадея. Соседка была младше Смита, но не намного.
Однако прежние страхи всё ещё грызли Амадея. Сердце сжималось от боли, когда перед глазами всплывали картины прошлого и напоминали, чем может обернуться новая попытка построить своё счастье.
Доктор Мортимер посоветовал поговорить с близкой подругой избранницы. Роксана приободрила Смита, убедила, что попробовать стоит. Амадей решил объясниться с женщиной, а мисс Браун, улыбнувшись романтичности старика, согласилась передать записку Доун МакКонахи.
- 3 за дни
+ 3 за навыки
- 1 за обмочившегося персонажа
= 149
Не удержалась. Решила показать молодую Роуз крупным планом:
В этой главе имеет место быть хулиганство автора. А также ещё один сон. Уна их очень любит... вставлять по три штуки в текст. Их будет три, да.
Глава 14. D & D
- Мне кажется, дедуля просто расцвёл, - поделилась Мина.
Подруга наблюдала, как я меняю струны своей несчастной гитары. Наш Ромео репетировал красивую мелодию и, как выразился Джон, «нанёс инструменту травмы, несовместимые с жизнью». Всё, конечно, для гитары не так трагично. Да что это по сравнению с тем, как изменился наш Смит? Несмотря на возраст, он начинает жить заново: Амадей общается, улыбается, радуется.
- Как хорошо, что всё так обернулось, - поделилась я с Морти.
- Любовь убивает, она же лечит, - ответствовал Док, - в случае со Смитом – второе. Для счастья ему нужен близкий человек, причём не кто попало. Я зря тебе всё это объясняю?
- Иногда вещи теряют свою привлекательность, если разложить их на составляющие.
- Я тебя не узнаю…
Надеюсь, это не значит, что у меня не было чувства юмора. Струны я поменяла, гитару настроила.
- Кстати, - вдохновенно произнесла Рыжик, - слышала, что с Тоби сегодня случилось?
- Точнее, не случилось, – засмеялась я.
Изменился не только Ромео, но и наша Джульетта. Признание Амадея ввело Доун в состояние шока. Когда же Мак пришла в себя, решила ответить Смиту взаимностью. Она пыталась объяснить нам, почему приняла решение, но так и не смогла сказать ничего внятного. Зная, как Мак тяжело выражать свои чувства и облекать их в слова, мы с Миной настаивать не стали.
Характер Мак за время нашей дружбы стал мягче, а сейчас Доун – сама доброта (по сравнению с тем, что было при первой нашей встрече). Она столкнулась в коридоре с Тоби. Неуклюжий Кьюрелл чуть не выбил из руки Доун кружку с чаем. Напиток расплескался, оставив тёмное пятно на ковре. Мы ожидали бури, а Мак просто отослала Тоби за новой кружкой, и он с радостью выполнил поручение. Конфликт был улажен, даже не начавшись.
В итоге было решено, что прекрасную мелодию буду играть я, а наши «молодые» насладятся музыкой и пообщаются. Я старалась, радуясь, что гитара больше не подвергается тяжёлым испытаниям, ведь она уже старая, а новую просить у Морти не хочется: я уже к этой прикипела. Тем более, возможность помочь Амадею и Доун мне доставила радость…
Джон смеялся до слёз над этим случаем.
- Здравствуй, музыкальный фон, - приветствовал он меня каждое утро.
- Привет, Ваша гениальность, - отвечала я.
Это утро исключением не стало. Андерс, воспользовавшись отсутствием Фиджи, уселся за ударную установку.
- Ну как? – спросил он, - я лучше Клауса играю?
Я невольно вздохнула. Как дети малые! Фиджи недавно просил сравнить его игру с игрой Джона.
- Не знаю. Я гитаристка, а не барабанщица.
Андерс фыркнул и посмотрел на палочки.
- А ведь я даже играл в группе, - ревниво заметил он, - мы были популярны в Бриджпорте.
- Правда? – изумилась я, но в следующую секунду вспомнила, что о Джоне Андерсе кое-что знала Бьянка, а она на простых обывателей своё внимания не обращает.
- Нет, сочиняю, - хмыкнул сосед, - сейчас покажу, как я играл. Догоняй.
Видимо, его группа часто включала режим «буря и натиск», и весьма грамотно. Джон – хороший музыкант, лишь его умение работать в группе неразвито абсолютно. Солист из Андерса получился бы блестящий.
- Поняла?
Джон скорее сделал утверждение, чем задал вопрос. В том, что я поняла, насколько глубок и велик его музыкальный талант, он не сомневался.
- Преклоняюсь, маэстро.
Взгляд Андерса загорелся тщеславием, но тут же потух. Джон будто стал другим человеком.
- Но всё в прошлом, - буркнул он, отложив палочки.
- Почему? Нас достаточно, чтобы организовать маленький оркестр.
- Да нет же! – воскликнул Андерс, - та группа, те усилия, тот успех. Да и не только музыка, я и наукой занимался… ничего не вернуть!
На смену тщеславия пришло безразличие, сейчас безразличие сменилось гневным отчаянием…
В четыре года Джон Андерс решил своё первое уравнение. Визжа от восторга, мать подхватила его на руки и закружила по комнате.
- Роберт! – воскликнула она, обращаясь к мужу, - ты это видел?!
Отец, разумеется, видел. И позаботился о том, чтобы уже через год маленького Джона зачислили в хорошую школу. Родители боялись, что учебный процесс окажется слишком сложным для их ребёнка, но маленький гений быстро развеял все страхи: с программой Джон справлялся без проблем и в школу ходил с радостью.
Маленький Андерс даже сумел сдружиться с некоторыми одноклассниками, которым помогал с домашней работой.
- Его ждёт прекрасное будущее великого человека! – восклицали в один голос учителя. Они очень гордились, что именно у них учится Джон Андерс.
Джон и не сомневался. Если все вокруг называют его гением, значит, так и есть. Андерс успел заметить, что способен наполнять свой мозг информацией намного интенсивнее, качественнее и быстрее, чем другие люди. Прекрасная память Джона удерживала даже малейшие детали.
Отрадой для юного гения были точные науки – он занимался ими с упоением, теряя чувство времени. Остальное же просто давалось легко. Порой Джон выполнял работу по этому предмету просто ради высокой оценки, не углубляясь дальше положенного. Так высвобождалось время для изучения тонкостей царицы наук. Андерс пообещал себе, что займётся, например, биологией позже. Гения хватит на всё.
Гения хватало на всех. Уйма почитателей – друзей, поклонниц, а также мечтающих познакомиться – сопровождала его везде и всюду.
Джона любили, и он знал, за что. Андерс тоже любил этих, пусть и не таких особенных, людей. Они были добры, приветливы и радовались, когда радовался сам Андерс.
В Университет Джон прошёл без вступительных экзаменов. Родителей к тому времени уже не было в живых, и юноша поселился в студенческом общежитии. Одному в доме было невыносимо тоскливо.
Джон зашёл в комнату, кивнул парням и, завалившись на кровать, которую сам только что выбрал, углубился в чтение книги. Со стороны соседей послышались раздражённые вздохи.
- Ботан, - изрёк один парень и покосился на второго, - ещё один. Выпустите меня отсюда.
- Брось, Дэн! – хихикнул второй, - эй, привет! Что читаешь?
Он бесцеремонно подошёл к Джону, схватил книгу, прочитал её название и присвистнул:
- А я ещё и не брался.
- Ещё бы, - ухмыльнулся Андерс.
- Сначала другую доконаю, - невозмутимо ответил собеседник, - знаешь, хочу кое-что с преподами обсудить по этой теме…
- Его зовут Дьюи, - вставил Дэн.
- Точно! – хлопнул тот себя по лбу, - совсем забыл! Дьюи Паркер. Я из Риверсайда.
- Джон Андерс.
- Серьёзно? Дэн, это про него ты мне рассказывал? Ага, приятно познакомиться, коллега!
Молодой гений не знал, стоил ли ему называть «коллегой» паренька из захолустья. Высокий брюнет со светло-карими, почти жёлтыми, глазами немного раздражал. С рыжим Дэниэлом они, по всей видимости, недавно познакомились и успели подружиться. В целом, сносные соседи, которые ещё не поняли, с кем имеют дело…
Кроме математики, у Джона была другая страсть – музыка. Андерс обожал гитару. Ещё в школьные годы он сумел впихнуть в свой плотный график занятия музыкой. Любимую гитару Джон, разумеется, взял с собой в общежитие.
- Шикарный инструмент, - со знанием дела сказал Дьюи, - а я предпочитаю бас. Эй, Дэн, играешь на чём-нибудь?
Ответом было молчание, и Паркеру это не понравилось. Поток расспросов смог остановить только сам рыжий сосед.
- Клавишник я, - лаконично изрёк он.
- Музыкальная школа по классу пианино?
- Ну да.
- Сойдёт!
Ребята уже успели погрузиться в студенческую жизнь, выбрать факультет и взяться за учёбу. Преподаватели встречали мистера Андерса чуть ли не с цветами, что ещё больше привлекло внимание Дьюи к персоне Джона.
Ни один человек не вызывал в Андерсе таких эмоций: плохих и хороших одновременно. Джон был приятно удивлён интеллектом паренька из деревни: в моменты просветления Паркер почти дотягивался до гения Андерса. Дьюи прекрасно разбирался в предмете. Не сговариваясь, они взялись за исследование одной и той же проблемы царицы наук.
И здесь брали верх отрицательные эмоции: Паркера нисколько не смущала прекрасная репутация Андерса. Казалось, он не придавал значения тому, что их разделяет пьедестал, на котором уже много лет стоит Джон. Дьюи восхищался Андерсом. Хвалил его. Но не считал выше себя. Просто радовался, что «нашёл такого же мозговитого друга, как и он сам».
От этих слов Джона передёрнуло. Но на Паркера было бесполезно злиться: наличие или отсутствие пьедестала или даже позорного столба Дьюи не волновало. Тремя китами его бытия были наука, музыка и друзья.
Обдумав ситуацию, Джон в очередной раз успокаивался: Паркер много говорит, но ситуация не меняется. Андерс даже великодушно позволил Дьюи стать лидером их рок-группы. Паркер довольно быстро нашёл барабанщика: с Джоном Андерсом хотели играть все.
Группа имела успех. Когда барабанщик покинул её и переехал в другой город, за ударную установку сел признанный «человек-оркестр» коллектива – Джон. Его прежнее место занял непосредственный Дьюи.
Два признанных гения физико-математического факультета вплотную подобрались к разгадке тайны, которую подкинула им царица. Каждый разрабатывал свою теорию…
Андерс сидел за столом и вертел в руках карандаш. Бывает так, что причина должна быть очевидной, но, находясь на самом видном месте, она игриво ускользает от внимания. Может быть, не ты её фаворит.
В комнату влетел взъерошенный Паркер.
- Где? – взволнованно спросил он пустоту, после чего перерыл все свои бумаги и, найдя нужные, умчался, оставив после себя небывалый бардак.
Джону было не до соседей. Через неделю на ушах стоял весь Университет.
Люди чествовали нового гения: Дьюи Паркер предоставил кафедре свой блестящий труд, своё открытие, раскрыл весь свой потенциал. Преподаватели удивлялись, как они раньше недооценивали будущее светило науки, некоторые даже извинялись.
- Что?! – разводил руками студент, - не надо… да всё нормально! Эй!
Потеснив учёных старцев, молодые люди, под радостный визг девушек, подхватили Паркера и несколько раз высоко его подбросили.
Те, кто не успел к началу неофициальной «церемонии награждения», что есть прыти бежали к месту действа. Некоторые натыкались на Андерса, но не обращали на это внимания.
Джон пытался унять дрожь. Ему нужно было подойти и поздравить друга, но с места сдвинуться было не так легко. Все эмоциональные силы были потрачены на то, чтобы хоть как-то взять себя в руки, и об улыбках, объятиях и рукопожатиях и речи не шло. Впервые в жизни Джону захотелось одиночества. Он развернулся и помчался прочь из здания, чтобы быстрее запереться в своей комнате в общежитии.
Один единственный, он шёл против течения, и было нелегко протиснуться через толпу студентов, чьи восхищённые взгляды были направлены только вперёд…
- Мне это начинает надоедать, - поёжился Дьюи.
- Да ну?
- Джон, серьёзно. Мне нравится, что ребята и преподы меня любят, но памятник ставить при этом мне не надо. Я ещё не умер!
Дэн расхохотался, Андерс не удержался и засмеялся вместе с ним. Соседу было весело, у Джона сдали нервы.
Паркер больше не мог играть в группе, потому что продолжал свои исследования, и это требовало всё его время. Дьюи скрывался от особо настойчивых фанатов в библиотеке. Его имя витало во всех коридорах, аудиториях, даже в закутках здания Университета.
Джону снилось, что он не существует. Во сне он постоянно хватал идущих людей за одежду и пытался повернуть к себе, но они вновь отворачивались. Что-то говорил, но все уходили. Но вдруг кто-то спрашивал:
- Что с тобой, Дьюи Паркер?
Джон поднимал глаза и видел улыбающиеся лица. И в тот момент всё становилось просто: он и есть Дьюи. Всё, что произошло – ошибка, а сейчас мир вокруг него возвращается на круги своя. На этом сон обрывался.
- Это ошибка… это неправильно… - шептал сам себе Джон, исписывая очередной лист бумаги, печатая на компьютере, читая книгу. Дьюи не мог быть прав. Чем он заслужил такие почести? Кто он по сравнению с Андерсом?! Сейчас он, Джон, исправит ситуацию.
День и ночь Джон трудился, забывая есть и спать, подгонял себя своими же криками, проклинал идиотов, которые не могут разобраться, кто есть кто. Нашлись судьи! Кто из них дорос до того, чтобы судить гения?! Он гений, он по-прежнему гений…
Заговор. Когда Джон был уже на финишной черте, его повязали люди в белом и заперли в клинике. Как можно считать психом умнейшего человека? Как?!
- Я был почти у цели, - буркнул Андерс.
- Верно, - кивнул профессор Даркмун, - достигни ты её, попал бы сюда через реанимацию. Вот что, любезный, придётся пожить здесь. Без присмотра ты прикончишь себя, и мне такого не простят. Жизнь Джона Андерса драгоценна.
Доктор подмигнул пациенту и покинул его…
За Джоном несколько лет хорошо ухаживали в клинике, даже выдавали книги. Потом перевели в корпус номер семь.
С одной стороны, Андерс не очень доверял идиотам, которые даже не знают, кто он такой, с другой – жить стало легче. Ни белых стен, ни молчаливых медбратьев… люди! Обычные люди в обычном доме. Как в школе, как в Университете, как дома. Как раньше.
Дышать стало легче. По-своему Джон наслаждался этим обществом, но об этом соседям знать было необязательно.
Особенно мила была Лайла, которая признала талант Джона. И вдруг – отвергла. Андерс очень расстроился, но на этот раз не повёл себя как последний слюнтяй (о чём и вспоминать стыдно), но стал следить за коварной Телулу, и эта слежка позволила ему многое узнать о Роксане Браун и её друзьях.
- Да вы нормальные ребята, - снисходительно-ласковым голосом заключил Джон, - особенно ты. Знаешь, очень похожа на Паркера. Я на него не злюсь, не бойся.
- Чем же? – полюбопытствовала я.
- Ты умнее, чем тебе кажется, но тебе это до лампочки. И, в общем-то… - прошептал вдруг Андерс, - хочу тебе помочь…
Короткий рассказ Джона о Лайле выбил меня из колеи. Андерс делал вид, что учил меня игре на гитаре, когда Телулу появлялась в поле зрения, а вечером, на моём маленьком «концерте», стоял с видом сенсея, бесконечно гордого за своего любимого ученика.
Я даже не могла поверить сразу в то, что узнала, но недавняя почта подтвердила слова Джона.
- Вскрой, - решительно заявил он, - протягивая письмо, адресованное Лайле.
- Это чужое! – зашипела я, - не могу!
- Тогда я сам.
- Не смей!
Андерс невозмутимо открыл конверт, прочитал мне короткую записку, от которой волосы встали дыбом. Пока я пыталась прийти в себя, Джон замёл следы преступления и сунул мне, казалось бы, нетронутый конверт.
- Ты, главное, виду не показывай, - посоветовал он и побежал в дом.
В панике сунув письмо обратно в ящик, я бросилась вслед за Андерсом.
Поразмыслив, я поняла, что совет Джона имеет смысл. Если я начну действовать сразу, то всё может обернуться очень плохо для меня и друзей. Поэтому я решила подождать дня три, чтобы не вызывать подозрений Телулу. Через три дня у меня консультация с Морти, и я всё ему расскажу.
Сдерживаться было трудно. Я наблюдала за мило щебечущими Амадеем и Доун, и так хотелось их защитить. Люди, нашедшие друг друга на склоне лет, имеют право на счастье и спокойствие.
Я пообещала себе, что после разговора с Морти поделюсь всем, что знаю, с друзьями. Иначе поступлю нечестно. Я поражаюсь невозмутимости Андерса.
Кстати, мы Рыжиком решили проблему соперничества между мальчишками: Мина высказалась, что лучше играет Фиджи, а я встала на сторону Гения. Теперь оба ходят довольные, победоносно смотрят друг на друга и неплохо общаются. Мы с Миной стараемся не хихикать при наших «петухах».
Я довольна: сейчас нам нужно быть всем вместе.
- А давай её на костёр?
- …
- Амадей!
Смит не отреагировал на реплику Доун. Он продолжал неподвижно сидеть, глядя в одну точку. Махнув рукой, Мак продолжила свои размышления вслух. До этого момента она предложила уже вариантов пять расправы над Лайлой.
- Отлично, - Доун вдохновенно взмахнула руками, - тогда пусть подхватит блох, а в душ не пустим! Да что с тобой?!
Амадей был похож на статую.
- Ты видела? – вздохнула Мак, обращаясь ко мне, - вот всегда так тормозит. А нам нужно скорее. Ты слышишь, Рокси, давай поторопимся!
- Так ты расшевели его, - посоветовала я, и тут меня осенило, - вдруг это манекен!
- Гм.
Доун толкнула своего наречённого, и тот упал на пол, рассыпавшись в сахарную пудру. Я ойкнула и попыталась прикинуться невидимкой.
- Никакой пользы от тебя! – горестно воскликнула Мак и отправилась за совочком, - теперь сутки ждать, пока Смитти из солонки вылезет.
- Смитти?!
Ответа не последовало. Не припомню, чтобы Доун Амадея так называла. Их проблемы. Меня больше волнует, что делать с Телулу. Я не могу собрать все мысли воедино, чтобы понять, как поступить.
Пальцы ударили по струнам. Моя сумасшедшая гитара посчитала, что она контрабас и стала издавать глухие низкие звуки. А что? Мне понравилось. Морти только что по радио объявил, что я превосходная гитаристка, а он в музыке разбирается. Значит, и контрабасом могу прикинуться…
Когда я открыла глаза, было уже темно. Закат прошёл. Сколько раз зарекалась спать вечером, но в который раз просто свалилась на кровать и отключилась. Снова тяжёлый, глупый, беспокойный сон. И наяву я тоже не могу успокоиться.
Умывшись и придя в себя, я вышла в гостиную. Никто не заметил, как я выходила и входила. Я действительно стала невидимкой, как и хотела! Встала за мольберт. Вчера начала новую картину – репродукцию одной известной работы. Не имею художественного образования, поэтому не помню, как она называется.
Я храню воспоминание, как давно мы с папой ходили в музей, и нам очень понравилась эта картина. Я хорошо её помню. Удивительно, что, спустя столько лет, я почувствовала позыв написать такую же для себя. Пусть Морти попробует забраковать!
Общество живёт своей жизнью. Доун смотрит на Амадея. Рыжик, Фиджи и Гений косятся на Лайлу и ради приличия посматривают на Тоби.
Бедный наш Кьюрелл старается, играет на контрабасе, смотрит в одну точку. Может, чтобы не видеть, как ребята, чьи мысли заняты другим, не могут сосредоточиться на его выступлении; может, увлечён своей игрой. В любом случае, нет обиды в глазах.
Тобиас повзрослел. Из худенького застенчивого мальчика он превратился в молчаливого мужчину, худощавого и спокойного. Иногда Кьюрелл улыбается. В такие моменты он ещё сильнее становится похожим на своего отца. Я не видела этого человека, но чувствую, что так и есть. Когда спросила об этом Морти, он засмеялся. Видимо, я права…
Как и обещала, я рассказала ребятам. Джон тогда сообщил мне, что возгорания – работа Лайлы, и что Телулу действительно пыталась толкнуть меня в огонь. Лайла ненавидит меня, и с каждым годом всё сильнее крепнет это ужасное чувство.
- А я что говорила!!! – закричали хором Мина и Доун.
- Подождите-ка, леди, - замахал руками Клаус, - тут надо разобраться!
- Почему? – возмутилась Мак.
- Обвинение серьёзное, - тихо пояснил Тоби.
- Поэтому я лично поговорю с Андерсом, - решил Фиджи, - прямо сейчас!
Личная беседа состоялась при участии нескольких зрителей. Клаус покинул нас и через пару минут приволок Джона.
- Говори, откуда знаешь! – приступил к допросу наш «прокурор». К сожалению ли, к счастью ли, но Фиджи не на того напал. Гений оттолкнул его и гордо поправил крутку.
- Это не только моя тайна, - с важным видом изрёк он и посмотрел на меня. Я кивнула, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды друзей.
- Лайла сама мне рассказала, - пояснил Джон, - после того, как Рокси улучшила третью плиту. Отличная работа, кстати. Знаешь, я мог бы показать тебе, как это делается ещё лучше…
- Ближе к делу, - буркнул Клаус.
- Мне кажется, и так всё ясно, - насмешливо ответил Андерс, - я сам видел, как Телулу толкнула Рокси.
- Что же сразу не сказал?! – возмутилась Рыжик. Фиджи засучил рукава.
- Ты не был уверен, да? – я попыталась исправить ситуацию.
- Я бы не выражался именно так… Лайла сообщила, что просто потеряла равновесие. Ну, и мне эта версия показалась правдоподобной. И, простите великодушно, к плите я не прикасался, поэтому о диверсии узнал после того как эта женщина проговорилась.
Джон кинул победоносный взгляд на Клауса. Тот, однако, не спешил расслабляться.
Я хотела убедить ребят, что сама разберусь, но в итоге удалось взять с них слово не вмешиваться, пока я сама не попрошу.
Однако напряжение росло. Друзья не смогли скрыть неприязни к Телулу. Первым не выдержал Фиджи.
- Посторонись, - устало попросила Лайла, когда они столкнулись на кухне.
- Плита нужна? – усмехнулся Фиджи. Кьюрелл, стоявший спиной к соседям, на секунду замер, потом продолжил готовку, делая вид, что ничего не происходит.
Телулу побледнела. Не удостоив Клауса ответом, она взяла из холодильника бутылку минералки и вышла на улицу. Вернулась только вечером.
В гостиной были только мы с Рыжиком. Я занималась рисованием, а Мина изучала шахматы. Нахмурившись, она исподволь наблюдала за соседкой.
- Привет, принцесса, - улыбнулась мне Телулу.
- Привет.
- Свита в отпуске? – полюбопытствовала Лайла, - или ты всё-таки думаешь, что семь на одного – это нечестно?
В душе у меня всё перевернулось от этих слов. Пришлось сделать глубокий вздох.
- Да, нечестно. Знаешь, свиту от друзей надо отличать.
- Спасибо за напоминание. Когда у тебя вместо толпы прихвостней появятся друзья, я это замечу.
- Ты уже этого не заметила. Можешь сказать, за что ты меня так ненавидишь?
- Ммм… - протянула собеседница, - разумеется, это же так очевидно.
- И?
- И.
Психанув, я бросила кисть и посмотрела в глаза обидчице. Там плескалось удовольствие, какое люди получают только от осознания своего остроумия. Мои же эмоциональные силы были на исходе.
- Ты, видимо, считаешь себя праведной, пытаясь навредить людям! – с моих губ слетели резкие слова, - так поступают только ничтожества!
Настала очередь Телулу измениться в лице.
- Да что ты обо мне знаешь?! – зашипела она, - думаешь, ты можешь так просто об меня ноги вытирать?!
- Да когда я об тебя ноги вытирала! Я ни с кем так не поступала! Никогда!
- Разумеется!!!
На крики сбежались все соседи, Рыжик бросила шахматы. Лайла решительно схватила меня за руку.
- Надеюсь, вы позволите нам поговорить наедине, - холодно обратилась она к ним, - ну же, принцесса, прикажи им стоять на месте!
- Ребята, нам с Лайлой нужно поговорить. Пожалуйста, подождите нас здесь, - пролепетала я, и Телулу потащила меня на улицу.
- Молодец! Умничка!
Лайла приняла другую позу. Затвор фотоаппарата щёлкнул. Глаза Себастьяна азартно горели. Взгляд начинающей модели выражал тот же азарт, что и у её фотографа. Они оба рассчитывали, что эта фотосессия принесёт долгожданный успех.
Музыкальное сопровождение не предполагалось.
- Привет, солнце! – ласково произнёс Себ в трубку, - прости, работаю… обязательно! Очень жду… до вечера, котёнок… Лайла, прости! Работаем!
Вздохнув, Телулу исполнила просьбу. Настроение рухнуло. Нельзя было сбросить и перезвонить позже? Эта курица вечно мешает ему работать.
Телулу прекрасно понимала, почему Джоди позвонила именно сейчас – напомнить о своей великолепной персоне, отвлечь своё имущество от модели. Идиотка! Если бы Себастьян был нужен Лайле, давно бы Джоди плакала на груди у какой-нибудь закадычной подруги.
- Что с тобой, Телу? – огорчённо произнёс фотограф, - соберись, мы почти закончили!
Да, закончили. Глупая девица всё испортила, шишки, как всегда, на Лайлу…
- Как прошло? – полюбопытствовала Лиза. Телулу посмотрела на соседку, пытаясь собраться с мыслями. К новому образу Лизы нужно было привыкнуть. Соседка поймала взгляд Лайлы и, усмехнувшись, демонстративно взъерошила ядовито-розовые волосы.
- Нормально, - поспешно изрекла Телулу.
- Просто «нормально»? Я думала, это для вас так важно, так важно.
- Вообще-то, замечательно, кроме…
- Кроме? – затаив дыхание, повторила Лиза.
- Кроме того, что эта девица – как там её зовут? – вечно лезет не вовремя.
Соседка расхохоталась.
- Брось, Лайла, не выдумывай! Может, просто совпадение… или бедная девочка ревнует! – поспешно добавила она, напоровшись на ледяной взгляд Лайлы. Впрочем, сама Телулу быстро запрятала эту обиду в своей памяти.
Но удержать там не смогла. Почётное четвёртое место на конкурсе фотографии.
- Милый, на самом деле, это успех! – с мудрой улыбкой, ласково, произнесла Джоди, обнимая Себастьяна, - тебя заметили, и в следующий раз точно получишь приз.
- Ты права, - вздохнул фотограф, - ты, как всегда, права.
- Ну, улыбнись, не огорчайся! – в голосе девушки послышались шуточно-капризные нотки. И Себастьян улыбнулся. От его печали не осталось и следа. Они с Джоди приняли немедленное решение выдать себе утешительный приз – сходить в ресторан.
- Мы же будем работать вместе? – попросил молодой человек стоящую неподалёку Лайлу.
- Конечно, - улыбнулась та, поймав победоносный взгляд Джоди. Соплячка поплатится…
- Ты её терпеть не можешь, - заметила Лиза, - за что?
Подруга стояла перед зеркалом и примеряла голубую кофту. Что можно ответить? Телулу подруга фотографа чрезвычайно раздражала. Сама Лайла не могла точно объяснить, чем. Слащавостью? Пронырливостью? Отсутствием вкуса? Скорее всего. Джоди не упустила момент, чтобы поглумиться над Телулу, когда ту и так опустили. Девица просто не знала своего места…
- Я рад, что мы по-прежнему в команде, - немного смущённо произнёс Себастьян.
- Я тоже, - улыбнулась Лайла, - как ты? Готов работать?
- Да, Джоди привела меня в чувство.
- Даже так? Мне показалось, она немного не поняла тебя.
- А? Джоди далека от модельного бизнеса, но она искренняя.
- Это всё покрывает? – поинтересовалась Телулу, - мне было бы очень тяжело, если бы любимый человек не разделял моих интересов…
Сначала Себ изумился, потом попытался что-то объяснить, пролепетал несколько слов о своей возлюбленной; потом сдался.
Джоди рыдала, умоляла, угрожала. Лайла погрузилась в пустое чувство торжества. Девицу было немного жалко, но, впрочем, она просто надоела, создавая постоянный шумовой фон вокруг Телулу. Себ стремительно терял свою привлекательность. Лайле оставалось либо сойти с ума из-за этих двух, либо выбросить их из своей жизни. Тем более, ей предложили работу в Бриджпорте. Кое-что она поняла…
Под окнами затормозил белый автомобиль соседа.
- Наш принц приехал, - хихикнула Лиза. Лайла только махнула рукой. Сосед, разумеется, жил своей жизнью. Телулу уже два года как переехала в Бриджпорт, а познакомиться с ним соизволила всего неделю назад.
- Ты не меняешься, - Лайла протянула гостье чашку кофе, - тебе не надоел этот цвет?
- Нисколько, - пожала плечами подруга, бросив взгляд на свои розовые пряди, - не каждого агента устроит, но мне нравится. Часть моего бытия, понимаешь? Ну, я такой и должна была родиться… неважно. Так как ты такого мужчину упускаешь?
- Он мне не подходит.
- Да? А кто подходит?
- Не знаю ещё, - усмехнулась Телу, - настоящую любовь надо искать…
И он появился в жизни Лайлы. Она познакомилась с Мельбурном на одной вечеринке. Молодой мужчина не был похож на тех, кто обычно окружал красавицу. Он был умён, проницателен, да, и абсолютно независим. Мельбурна не волновали ни мода, ни статус. Он был богат, но об этом ещё нужно было догадаться: бизнесмен не афишировал количество нолей после первой цифры своего счёта.
Всё было бы идеально, если бы не существенный минус, вклинившийся в стройный ряд плюсов. Замкнутый Мельбурн не впускал в своё личное пространство всех и каждого. Полгода ушло у Лайлы на то, чтобы преодолеть эту преграду и сдружиться с любимым человеком. Телулу ценила свои усилия…
- Лайла! – воскликнула Лиза, - готовься! Скоро будем!
Подруга месяц назад упомянула о новом бойфренде. Вопреки обыкновению, «это была любовь с первого взгляда». Телулу в этом сомневалась. Лиза очень осторожна в своих отношениях. И вот, подруга спешила представить своего возлюбленного Лайле. Телу было безумно интересно, ибо отношения Лизы с бойфрендом явно были серьёзные. Прошло долгих два часа.
- Знакомься, - с порога выдохнула Лиза, - Мельбурн!
Послышался знакомый смех.
- А мы знакомы, котёнок, - пояснил бизнесмен, - давно уже. У тебя замечательная подруга!
- Да ну вас! – надулась Лиза, - такой сюрприз испортили!
- Да, испортили, - эхом отозвалась Телу. Усилия, которые она приложила к тому, чтобы взять себя в руки, были равны тем, что она прилагала все полгода. Лайла радушно пригласила этих двоих в свою квартиру, напоила кофе, весело болтала, как самая лучшая и преданная в мире подруга. Мельбурн другой её и не видел.
Мечта разбилась вдребезги.
Но… почему разбилась? Неужели нет надежды? Лайла ещё могла побороться за своё будущее. Её отношение к Мельбурну не изменилось. Необходимо было быть осторожной и настойчивой…
- Лайла, я понимаю, что вы хорошие друзья, - раздражённо произнесла Лиза, - но, может, тебе не стоит так много общаться с моим мужчиной?
Свинцовые тучи лениво плыли над городом. Единственные, кто видел разговаривающих девушек, они не проявляли интереса. Телулу чувствовала, что в ей голову словно вонзаются тысячи ножей. Кровь стучала в ушах, глаза болели. Хотелось закончить неприятный разговор побыстрее.
- Я знаю его дольше тебя. И лучше, - постаралась пояснить она, но на подругу это не подействовало.
- Да какая разница? – вздохнула та, - Телу, я же всё понимаю, но Мельбурн – мой. Просто прими это. Он сделал мне предложение, понимаешь? Я брошу модельный бизнес – как мне это надоело! – и мы уедем…
Лиза так увлеклась своим монологом, что не придала значения тому, как близко к ней подошла Лайла.
Телулу практически не запомнила этот вечер – лишь отдельные сцены да обрывки разговора. Очнувшись, она обнаружила себя стоящей возле бетонной лестницы, спускавшейся к набережной. Внизу лежала Лиза. Её голова была в крови, испуганные глаза открыты. Подруга не шевелилась. Телу сделала шаг к ней и снова погрузилась в беспамятство.
Несчастный случай. В ходе расследования Лайла выступала как свидетель, но толку от неё было немного. Куда более существенные показания дал другой человек, который случайно оказался рядом. Он видел, как упала Лиза Соммерс. Несчастный случай. Неосторожность.
«Немного он видел», - думала Телулу, безучастно наблюдая за убивающимся возле гроба Мельбурном, - «что я наделала?»
Она пыталась утешить любимого человека, но вышло плохо. Осознание случившегося с одной стороны и неизбывное горе с другой сделали своё дело – между Лайлой и Мельбурном возникла стена крепче и выше прежней…
Телулу плохо спала. Спасало снотворное. Но настоящий ужас только начинался. Из газет Лайла узнала о попытке суицида известного бизнесмена. Журналисты долго смаковали эту новость.
Телу понимала суть дела. Из-за неё Мельбурн потерял Лизу и сам жить не хотел.
- Что я наделала? – спросила сама себя Лайла, крепко сжимая в руке пустую упаковку от снотворного. Третья бессонная ночь сводила с ума.
- Бывает.
Телулу резко села. На краешке кровати скромно сидела Лиза и с лёгким укором смотрела на подругу.
- Ты… - прохрипела Лайла. Язык присох к нёбу.
- В гробу тесно, - посетовала Лиза, - я же хотела, чтобы всё было по-другому, Лайла. Так обидно.
Телу протянула дрожащую руку к подруге, и та исчезла. В ужасе Лайла ущипнула себя. Это был не сон!
Лиза являлась каждую третью бессонную ночь. Дольше Телулу не выдерживала и просто теряла сознание от ужаса или отчаяния, но не всегда ей так везло. Однажды пришлось несколько часов слушать Лизу, которая буквально ходила по пятам за ней, куда бы Лайла ни убежала. Не всегда хватало эмоциональных сил потрогать галлюцинацию, чтобы та испарилась. Выхода не было. Разговоров об убийстве Лиза избегала.
- Что ты за мной ходишь?! – в конце концов, закричала Телу. По щекам текли слёзы, - это я тебя толкнула! Ненавидь меня! Хватит болтать!!!
- Не помню, чтобы ты такое сделала, - спокойно ответила галлюцинация, поправив розовые волосы.
Из горла Лайлы вырвался душераздирающий вопль. Она ринулась прочь из квартиры…
Лайла очнулась и поняла, что стоит посреди пустынной улицы. Босиком. Глубокой ночью. Домой возвращаться она бы не стала даже под дулом пистолета. В ближайшей телефонной будке обнаружился потрёпанный справочник. В нём нашлись координаты второго свидетеля.
- Даркмун? – просипела Телулу, - надо поговорить.
- Где ты?
Невольный участник драмы через десять минут подъехал к будке. Лайла села в новенькую Тойоту и позволила увезти себя на другой конец города.
Невысокий блондин припарковал машину возле шикарного белого здания.
- Где мы? – устало спросила Телу.
- Это моя клиника, - ответил Даркмун, - пойдём.
- Ты врач, что ли?
- Ага. Психиатр.
Разговор продолжился непосредственно в кабинете Мортимера. Выпив горячего чаю, Лайла немного расслабилась. Лизы рядом не было.
- Что ты хочешь узнать?
- Ты всё видел?
- Да.
- Почему ты не сказал, что это я толкнула Лизу?
- Гм… ты помнишь этот момент?
- Нет… - уверенность покинула Телулу.
- И не можешь помнить, - невозмутимо изрёк доктор Даркмун, - ты её не толкала. Вы поругались с подругой, так? В спешке она побежала к лестнице и оступилась.
В кабинете повисло молчание.
- Это всё? Это так? – заикаясь, спросила Лайла. Мортимер кивнул.
- Но… она ко мне приходит!
- Это уже серьёзно.
Доктор Даркмун пообещал, что со временем Лиза исчезнет, и сдержал своё слово. Он поселил Телу в своей клинике. Лечение помогло обрести немного душевного равновесия, хотя для этого потребовалось разрешение всегда ходить босиком. Ещё Лайла перестала стричь волосы.
Мортимер стал для Телулу спасителем. Лайла поверила, что он вернёт ей прежнюю счастливую жизнь, но в один прекрасный момент Телулу поняла: когда Лайлу перевели в корпус номер семь, в её жизнь вернулась Лиза.
Она стояла в белом коридоре прямо напротив Телулу. От одного вида розовых волос у Лайлы затряслись руки. Когда медбратья оттащили девушку, Телу вздохнула с облегчением. Но… едва их, восемь человек, усадили перед приёмником, Лайла всё поняла. Опасения её вскоре подтвердились. Успокоившись, Телулу осознала, что Роксана Браун – это всё же не Лиза, но от выбора одежды соседки ёкнуло сердце. Роксана выбрала голубую кофту.
Эта девица не только выглядела как столько времени мучившая Лайлу Лиза, но и обладала всеми качествами Джоди – такая же слащаво милая и раздражающе добрая. Удивительным образом практически сразу она умудрилась расположить к себе всех соседей, а позже – сдружиться с ними. Даже Андерс умудрился попасть под обаяние Роксаны. Она приучила его не умничать много и затыкаться, когда, по идее, должен был атаковать окружающих потоком дифирамбов самому себе.
Телулу этого бесполезного паренька отогнала, едва он попытался занять место Мельбурна. Лучше бы держала при себе…
Роксана орудовала огнетушителем, когда все убежали за мокрыми одеялами. Перед глазами всё плыло. Запах гари напоминал запах воды перед грозой. Сердитая Лиза тушила пожар.
- Я тебя не убивала! – хотела крикнуть Лайла, но вышел лишь жалкий шёпот. Руки сами потянулись к подруге. «Стой! Это же Роксана! Ты не хочешь этого делать!» - завопило сознание. Очнувшись, Телу в считанные секунды ощутила дикий ужас из-за своих действий. Попытка остановить саму себя возымела успех: толчок вышел слабый, почти незаметный.
Куда большей проблемой стало то, что некоторые соседи успели заметить действия Лайлы. То, что она не смогла бы объяснить или оправдать. Бредни Новак никто не воспринимает всерьёз, а с Джоном пришлось восстановить дружеские отношения.
- Значит, ты всё-таки толкнула её? – полюбопытствовал радостный Джон.
- Ага, и плиту тоже «починила», - похвасталась Телу. Это было почти правдой. Злосчастная конфорка нагревалась, когда не надо, иногда искрила, и Лайла решила починить её. Увы, неудачно, и Телу оставалось только замести следы.
Кто знал, что Андерс всё же проболтается? Но это мелочи по сравнению с тем, что обо всех подробностях узнал Мортимер.
- Лайла, - в голосе доктора послышалась нотка разочарования, - ты же мне клялась, что не думаешь больше о Лизе.
Пристыженная Телу кивнула.
- Что она к тебе давно не приходит, а память ты не теряешь.
Лайла снова кивнула. Подобрать слова было трудно. Она просто хотела побыстрее закончить лечение.
- Зачем ты нас вместе поселил? – буркнула она.
- Я был в тебе уверен, - вздохнул Даркмун, - прости, придётся вернуться обратно в клинику.
- Нет! – закричала Телулу, - всё будет в порядке! Обещаю!
И Мортимер дал ей ещё один шанс.
Что такого замечательного было в Рокси-Лизе, что все её так обожали? Она любит свободную одежду и носит короткую стрижку. С юности так и не желала отращивать волосы!
Однажды утром Телу обнаружила себя стоящей в ванной с прядями собственных волос в одной руке и ножницами в другой. Оставалось лишь, всхлипывая, подровнять концы.
Джон, увидев это, хлопнулся в притворный обморок. Лайла от обиды пнула его ногой и гордо удалилась. Порой так трудно делать хорошую мину при плохой игре…
- Но я не могу тебе этого простить, - слёзно прошептала Телулу, - Лиза, я ненавижу тебя!!!
До этого момента я стояла в оцепенении. В движение меня привёл сильный толчок. Я больно рухнула на пятую точку. Страх перед этой женщиной подкатил к горлу: Лайла стояла, сияя от счастья, и смотрела на меня безумным взором. Для неё в тот момент я была не Роксаной.
Доун и Рыжик подбежали, чтобы поднять меня. Я была послушна, как кукла. От нахлынувших чувств меня словно парализовало.
- Я Рокси, - собравшись с силами, вякнула я.
Взгляд Лайлы прояснился. Она сникла и неуверенно улыбнулась. К корпусу подъехал микроавтобус. Люди Мортимера вежливо попросили Телулу поехать с ними.
Провожая машину взглядом, я разревелась.
- Всё хорошо, Рокси, - Новак обняла меня, - тебе больше ничего не угрожает!
Глупая! Глупая Мина! Это же был последний шанс для Лайлы! Мы наш использовали, а она нет! Что теперь будет?..
Несколько дней меня хватало лишь на то, чтобы лежать на кровати и смотреть в потолок. На звонки Морти я не отвечала. Лишь когда закусила губу, рывком села – позвонила сама.
- Слушаю, птаха.
- Как она?
- Уже лучше. Тебе нужна помощь?
- Справлюсь.
- Уверена?
- Да.
Я столько обдумала за эти дни. Эгоистка, безмерная эгоистка, я думала совсем не о Телу! Для начала – вернуться к прежней жизни. Писать картины, слушать домашние концерты моих друзей.
Я задумалась о своей работе – живописи. Я почти профессиональный музыкант и неплохой художник. Этим можно зарабатывать, да?
Горе и комфорт – такие разные, но оба вдохновляют. Поток мыслей – на холст! Я среди своих, но разделяю груз их воспоминаний. Потому что мы друзья. Но то же и с Лайлой, хотя мы не сблизились ни на шаг с нашей первой встречи. Мы не друзья, но без неё немного пусто, не хватает чего-то.
Где я и где она? В задумчивости стою у мольберта, забыв о кистях и красках.
Девчонки стараются поддержать меня.
- Ты же сама говорила, что у Дока всё под контролем, - подсаживаясь ко мне за ужином, увещает Мина. Киваю.
- Тогда пусть он лечит её дальше, - заключает подруга. Она права, и эта правота мешает мне высказаться: возразить-то нечего. Может быть, мне стоит принять это и успокоиться? Рыжик ободряюще улыбается. У меня прекрасные друзья. Пару лет назад мне и присниться не могло, что у меня будет столько близких людей, причём встречу их в психушке!
Невольно улыбаюсь этому, даже посмеиваюсь, и Мина радуется.
Сложно поверить, что Рыжик была когда-то не в себе, всего боялась, особенно Джона, слыла нелюдимой и нервной девушкой. Сколько сил ей понадобилось, чтобы измениться! Я часто восхищаюсь людьми, но для меня невероятно и удивительно, что кто-то восторгается мной. Бывает, что мнение обо мне, оценка моих действий оказывается настоящим сюрпризом.
- Кстати, ты их надела, - с хитрым видом доложила Мина. Я посмотрела на новые часы. Недавно мне пришёл подарок от Бьянки. Подруга вернулась в Бриджпорт из новой длительной поездки и не замедлила связаться со мной.
Внешность обманчива. По Бьянке Раббл, при первом знакомстве, и не скажешь, что этот человек может проявлять редкую для нашего времени преданность. В красиво перевязанной коробочке лежали полицейские наручные часы. В письме подруги был постскриптум, написанный рукой самого шефа – Вильяма. Предлагал мне вернуться.
Я позвонила Бьянке немедленно, чтобы поблагодарить.
- Ты всё ещё там, - с долей восхищения в голосе воскликнула подруга, - Рокси, ты обожаешь свой корпус номер семь!
- Наверное, так, - засмеялась я, - спасибо за подарок.
- Не стоит. Возвращайся, дорогая!
Взяточники несчастные. Смогу ли я закрыть глаза на недостатки, чтобы совершенствовать достоинства?
Да, я люблю свой корпус за то, что в нём живут мои друзья. За то, что этот дом – посредник между мной и Морти. Я привыкла к корпусу, но его же мне мало. Мне тесно. Я хочу идти дальше.
Посоветовавшись с Доком, я приняла решение вернуться на службу.
Но на этот раз решила подготовиться.
- Уже встала? – спросил сонный Фиджи, когда я вошла в дом.
- Ага. Что на завтрак? Слона готова съесть! – на одном дыхании изрекла я, вперив голодный взор в Клауса. Тот ухмыльнулся и достал оладьи.
По утрам совершаю пробежку, поэтому встаю рано и к завтраку успеваю основательно проголодаться. Так как времени много (на работу через неделю), бегаю вокруг дома ещё и днём, а если плохая погода – регулярно падаю на беговой дорожке. Джон доволен – не он один такой.
Действительно, это трудно! Тренируемся с Гением по очереди.
У нас по-прежнему нет забора. Мы можем уйти в любой момент, но так и не сделали этого. Даже я бегаю строго вокруг здания.
- 3 за дни
+ 8 за навыки
- 1 за уснувшего на полу сима
= 168
Лайла ни в какую не хотела принимать позу из позплеера, поэтому стоит столбом. Волосы Лизы изначально были розовые, но Пикаса решила иначе. Вообще, постановочные скрины не удались >__<
Глава скорее обрывается, чем завершается, потому что они с 17-й - этакая дилогия и финишная прямая в одном флаконе. Эта глава, 16-я, побила все рекорды - занимает почти 9 страниц.
Мы с Бьянкой ехидно посмотрели друг на друга. Как в зеркало – время против женщин. Мы не старые, но и юность прошла. Но, похоже, обе ещё держимся.
- Добро пожаловать, - приветствовала я.
- Это я должна сказать! – подруга крепко обняла меня, - снова будем работать вместе!
Да, на этот раз я к этому готова.
Моя жизнь началась замечательно. Я помню свою прекрасную маму – добрую, любящую. Отец работал сантехником и неплохо получал. Это я сейчас понимаю. У меня было много игрушек, мама каждый вечер готовила вкусный ужин, и всей семьёй мы собирались за столом.
Чего мне не хватало? Почему я постоянно капризничала? Может быть, именно из-за своей маленькой «теплицы». Родители учили меня преодолевать трудности, но я не понимала, зачем нужно что-то делать, когда и так всё есть.
Я потеряла самое дорогое. Когда мамы не стало, мне было пять лет. Я ревела в голос и требовала её обратно, но ответа не получила. Папа утешал меня, как мог, хотя больше всего ему хотелось сойти в могилу вместе с мамой. Это я сейчас понимаю.
Я приняла потерю, но мне было так обидно. За что? Папа стал строже, и это спасло меня. Наш дом пришёл в упадок без хозяйки. Хозяин работал, и дочку ему было некуда деть, поэтому я могла за день навестить несколько домов, деловито рассказывая хозяевам, как чинить смеситель.
- Возвращайся домой, делай уроки, - вздыхал отец, когда я стала школьницей - поешь чего-нибудь.
Какой, объясните, ребёнку интерес сидеть в пустом доме, когда его единственный и оттого вдвойне любимый родитель куда лучше проводит время? Я не хотела терять папу из вида. Я панически боялась, что он умрёт или променяет меня на чужую тётку и других детей.
После школы я шла в папину «главную контору», осведомлялась, где сейчас сантехник Браун, и находила папу. Вечером мы возвращались домой вместе. Сияя, я держала отца за руку и, когда получалось, заглядывала ему в глаза. Это была моя любовь, моя преданность, и я считала, что он должен ценить и ценит это.
Маленькая Роксана осталась врединой, но старалась быть хорошей девочкой. Неоформленная мысль о том, что мама могла бы остаться с нами, будь я не такой вредной, незаметно грызла меня.
Но со временем всё это стало блёкнуть в моей памяти, уходить на задний план в мыслях. В один прекрасный момент, немногим позже моего пятнадцатилетия, появился Эрик. Для всех девчонок он был прекрасен, как Аполлон, но выбрал именно меня. Это был триумф! Эрик никогда меня не обвинял в том, что я глупая, некрасивая или у моего папы недостаточно денег. В отличие от сверстников, он не заострял на этом внимание.
Впервые за много лет я почувствовала, что достойна общения, что меня ценят. Я хотела бы уйти за Эриком на край света, но, разумеется, не была к этому готова.
- Чтобы на милю к тебе не подходил! – вопил отец. Я испуганно жалась к стене. Впервые видела папу таким разъярённым! В душе закипела обида. Я не понимала, почему отец так зол из-за того, что меня наконец-то кто-то признал и полюбил. Обида достигла края и вылилась ответными криками. Мы крепко поссорились.
Я неделю не разговаривала с отцом, но он – он один, и никто другой! – был готов ради меня на всё. Поэтому не отступился, но, испугавшись за меня, сам наломал дров. Это я сейчас понимаю.
Несмотря на все папины усилия, глаза мне открыл сам Эрик. Он так неосторожно оставил свой телефон на парте. Едва я увидела его, захотелось сделать Эрику какой-нибудь приятный сюрприз. Я схватила мобильник и напоролась на любовное СМС от Дины, одноклассницы. Задыхаясь от возмущения, я помчалась разбираться с нахалкой.
- Ты совсем мышей не ловишь? – Дина рассмеялась мне в лицо, - ты возомнила, что Эрик станет с тобой встречаться?
- Он уже со мной встречается, - холодно ответила я, но девчонку это только повеселило.
- Брось. Эрик с нами поспорил на пятьсот симолеонов, что сможет продержаться рядом с уродкой Браун целых три месяца.
Я смотрела на довольную Дину, и в глазах темнело. Издав пронзительный визг, я схватила железный пенал и съездила им по ненавистной физиономии. Бросилась прочь из класса, чтобы поскорее разыскать Эрика. Рыдая, рассказала ему всё, надеясь, что он убедит меня – это была глупая шутка.
- Проиграл, - почесав затылок, изрёк мой возлюбленный, - ну да ладно. Было весело.
Дальнейшее – круговорот неконтролируемых событий. Я помчалась к папе и просто спряталась за его спиной, сгорая от стыда, ненависти, боли и унижения.
Родители Дины предъявили мне обвинение – я нанесла ущерб их дочери. Отец парировал это тем, что «несчастная девочка» издевается над его дочерью в школе. Папа не отступал. Влетело всем, включая меня. И я приняла наказание. Оно даже показалось мне слишком щадящим. Чувствовала себя ничтожеством. Мало того, что меня ни во что не ставят окружающие, я потеряла доверие самого дорогого человека. Обидела его, причинила ему боль. Как мне заслужить прощение папы, я не знала. Это не представлялось возможным.
Перевелась в другую школу. Отец просил прощения за то, что был груб со мной. Я кивала, улыбалась, но не верила, что он простил меня. Я всей душой желала, чтобы этого осадка, который из-за моей глупости остался в сердце папы, не стало. Но отец не был зол. Это я, на самом деле я не могла простить саму себя. Я затаила эту обиду на долгие годы.
Окончив школу, я с горем пополам поступила в институт. Папа писал мне почти каждый день. Мне было безумно стыдно, но я редко отвечала. Не было сил писать ему, и из-за этого же понимала, какая я никчёмная дочь.
Меня не было рядом, когда папа умер от сердечного приступа. Всё, что я смогла сделать – это позаботиться о похоронах. Явились какие-то дальние родственники, которых я даже не знала. Когда последний ком земли упал на могилу отца, они похлопали меня по плечу и снова испарились, словно и не было.
Никого не осталось. Я устроилась на работу, но продержалась всего день. Доброта к людям – это единственное, что я могла дать им, но этого мало. Необъяснимый ужас перед чем-то новым выгнал меня с работы. Я не могла оправдать свою никчёмность. Делала всё, что могла, но ничего не выходило.
Не спросив меня, жизнь резко изменилась. Сидя в большой белой комнате, среди незнакомых людей, я познакомилась с Доком.
И сейчас эти люди – мои друзья, Морти – особенный для меня человек. Все они ценят меня и любят. И не только за то, что я починила телевизор.
- Во даёт! Ты слышал? – возмущённо спросила Мина.
- Не только, - согласился Клаус, - Рокси, если ты на Рыжика дружеский шарж нарисуешь, я тебя вообще обожать буду!
Пока что вместо шаржа назревала дружеская потасовка. Я села за стол, чтобы поиграть наедине с собой в шахматы. «Наедине»! Здесь-то? Товарищи слушали меня молча, стоило закончить – снова зашумели.
Рыжик и Фиджи уже нашли другую тему. Они такие милые, когда спорят.
- Ты опаздываешь, - заявляет Мина, - и в ноты не попадаешь!
- У нас есть ноты?! – изумлённо вопрошает Клаус.
А я спешу на работу. Бриджпорт! Город снова вокруг меня, и я чувствую, словно что-то во мне возрождается. Работаем с Бьянкой в одном кабинете и на пару получаем нагоняи от Вильяма. Кажется, я нашла своё место в этом городе.
Я знаю, что Джон снова чем-то недоволен – звонил мне.
- Они забрали твою картину! – воскликнул он в трубку.
- Это для Морти, - пояснила.
- А для меня?!
- Если успею – обязательно.
- Куда-то собралась? – вмиг насторожился Гений. Я пообещала поговорить с ним вечером и бросила трубку. Слов не подобрала. Успокоить Джона не смогла, и сейчас он точно на ком-нибудь срывается. Если это Фиджи, то Андерса остаётся только пожалеть.
Больно заскребло в груди. В полном беспокойстве я дожила до вечера. Задержалась – не выполнила то, что хотела, вовремя. Написала акварелью картину для Гения. Остался доволен.
Но из-за этого ли я медлила? Мне всё кажется, что рядом Лайла. Понимаю, что не успею дождаться её обратно, но всё равно жду. Хочу что-то сказать: медлила столько времени.
Ночной город завораживает. Я знаю, что Морти где-то там. Это самое тяжёлое – расстаться с ним. Но я должна идти дальше.
Прикасаюсь лбом к холодному стеклу и долго стою так. Простите меня. Поймите меня.
Поймите, как я поняла саму себя. Как саму себя простила, как когда-то это сделал мой отец. Я могу жить спокойно, поэтому мне нет больше смысла оставаться в корпусе номер семь. Что станет с нашей драгоценной дружбой? Я не знаю.
Комната больше не моя. Я взяла только календарь. Этой тёплой ночью сидела под окнами дома, любовалась небом Бриджпорта. Когда горизонт тронули первые лучи рассвета, достала телефон и написала СМС Мортимеру. Так и уснула, сидя на траве.
Утром, после пробежки, приняла душ, вызвала такси. Собрала рюкзачок и вышла из корпуса, ожидая транспорт.
Своим оставила записку: попрощалась и пообещала навестить всех, как только обоснуюсь в Бриджпорте. Если бы сейчас мне устроили пышные проводины, со слезами и объятиями…
В кармане завибрировал телефон.
- Привет, птаха!
Такси подъехало, о чём водитель оповестил требовательным гудком.
- Ты уже собралась?
- Да.
- Навестишь меня? Хочу тебя увидеть.
Сердце ёкнуло.
- Я тоже хочу.
Морти назвал адрес.
Бросившись к такси, я сказала водителю, куда ехать. Через полчаса я вошла в шикарный кабинет…
- 1 за день
+ 5 за навыки
- 2 за обмочившихся симов
+ 20 за баллы счастья Рокси
+ 1 за 10000 симолеонов (если страховка считается)
+ 5 за полностью освоенный навык
= 196
Что касается технической стороны вопроса, челлендж завершён. Надеюсь, я не напортачила с баллами. В любом случае, остался эпилог - всё пересчитаю. Лайла, ессно, пределов корпуса не покидала. Рокси тоже.
Захожу в квартиру. Темно. Не стала включать свет: Морти любит посидеть в темноте. Ему так лучше думается.
Я вернулась с концерта под открытым небом. Группа с причудливым названием «Корпус № 7» пригласила нас с мужем, как почётных гостей, на презентацию своего первого альбома. Коллектив ещё не набрал популярности, зато ребята талантливые, играют с душой.
После выступления мы всей нашей дружной компанией пошли в ресторан. Как это часто бывает, Морти получил сообщение из клиники – срочно требовалась его помощь. Просил его извинить и скрылся. Мы извинили и устроили вечер воспоминаний без него.
Я так счастлива была увидеть ребят! Фиджи – барабанщик, Гений – гитарист, Тоби – клавишник, Рыжик – бас-гитарист.
- Рокси, ты ничуть не изменилась, - отвесил комплимент Джон.
- Спасибо.
Кьюрелл закивал.
- Я так счастлива, что ты сейчас с нами, - Мина обняла меня, - как вы поживаете?
- Замечательно. У нашего Дока опять много работы. Да и мне хватает: наш отдел сотрудничает с клиникой Морти.
- Кстати, с повышением, лейтенант! – вставил Андерс.
- Да ладно вам, - отмахнулась я. Ребята всё равно не поскупились на поздравления.
Мы порядком задержались, обсуждая наше прошлое, всё то время, что мы не виделись; делились планами на будущее, договаривались о следующей встрече.
Следовало ещё навестить Смитов: группа, конечно, созванивается с Доун и Амадеем, но увидеть их очень-очень хочется. Смиты мирно живут в старом доме Амадея. Дедуля помирился с дочерью, и она теперь заботится о них.
- Не знаешь, как там Лайла? – на ухо спросил меня Клаус. Я не смогла сдержать улыбку.
- Телу намного лучше. Морти скоро выпишет её.
Отвечаю и сажусь в такси. Не стала говорить, что Лайла хочет вернуться к Мельбурну. Недавно она нашла его в Сети. Кажется, у Телу есть шанс восстановить прежние отношения. Надеюсь, Лайла не пропадёт…
Морти стоит на балконе.
- Какие новости? – спрашивает, заслышав мои шаги.
- Ничего нового сказать не могу, - развожу руками и подхожу к мужу, - у ребят всё отлично. Они нашли своё место – это заметно.
Морти усмехается – в себе он никогда не сомневался. Мы все перед Доком в неоплатном долгу, но он не требует благодарности. Таков мой Морти.
- Этот эксперимент стал особенным, - шепчет муж, обнимая меня, - я говорил?
- Тысячу раз!
Мы долго любуемся ночным Бриджпортом, не смея разрушить восхитительную сказку города лишним движением или словом.
Папа, я знаю, что ты порадовался бы за меня. Люблю тебя и Морти.
Роксана Даркмун.
Пересчитываем от момента исполнения мечты:
+ 1 (возвращаем за день)
- 1 (убираем за деньги)
= 196
Баллы счастья персонажей:
19 + 20 + 22 + 23 + 23 + 18 + 17 = 142
142 + 196 = 338
Эпилог небольшой. Я думаю - ничего лишнего. Подытожили, показали Морти. Хэппи эндовый хэппи энд. Я не знаю, насколько он реалистичен, но разве герои его не заслужили?
Что касается скринов с главами выше - лежит хостинг. Или его пофиксят, или Уна отредактирует главы, когда появится возможность.
