Здравствуй… те, Кир, Бритни, Эмбер и Джей Ди.
Ваш папа мне много о вас рассказывал.
Вы это и сами знаете.
И то, что он вас очень-очень любит, тоже знаете.
Так странно, не понимаю, кому я пишу это письмо. Кто его будет читать? И нужно ли мне вообще писать?
Одно могу сказать, почувствовав себя на минуту в роли Эллы, жалею сейчас, что вела себя так непреклонно, когда Себастьян вернулся и умолял простить его.
Эльза играла с котёнком,
а я несла маленького щенка Руту к кормушке,
когда наш провинившийся папа жалобно постучал в дверь.
В своё оправдание могу сказать, что я испугалась за Эльзу. Она так сильно переживала, увидев отца в компании Эллы, что стала называть его предателем. Только-только успокоилась, и я побоялась травмировать её снова. Мне следовало объяснить ей, что в отношениях между ней и отцом ничего не изменилось. И, если говорить совсем уж откровенно, то ничего не изменилось и в наших с ним отношениях тоже. То есть, ничего не изменилось вообще. Но это я понимаю почему-то только теперь, а в тот момент обрушила на голову несчастного Себастьяна всю свою досаду и беспокойство об Эльзе.
Он каялся и умолял позволить ему вернуться домой, говорил, жалеет о том, что связался с Эллой. Его матушка всегда мечтала, чтобы он обратил на неё внимание, и вместе они так устроили, что он таки обратил. А теперь жалеет.
Он говорил, что у него нет никого дороже дочки, что он мечтает встретить старость под крышей нашего дома, со мной, Кори, Эльзой, кошкой Китти, собачкой Рутой.
Но я не пустила его за порог.
Что я наделала! Сегодня же позвоню ему и попрошу прощения.
И у вас прошу прощения. Уверена, вы сможете понять Кира, вашего отца, он всё-таки землянин. Наше с ним прошлое не имеет будущего, мы все это понимаем. Но нам дороги наши письма.
Есть вещи, которыми я могу поделиться только с ним.
Только с ним, с одним.
Прошу меня простить, дальнейшее только для него.
По поводу «скелетов», Кир. Что я натворила! Вернее, даже не я. Хотя, нет, я всё же.
Всё началось ещё в Китае. Ты помнишь, я писала о том, что запечатывала переходы? Там был один поражённый, проникший в наш мир. Мне стало его так жаль. Он был здесь обречён. Я оставила ему один портал открытым, чтобы он смог уйти.
До отлёта из Шанг-Симлы у меня было время подумать. Я рассекала каменные слитки,
а сама всё думала, правильно ли я поступила? Чуть-чуть нарушила инструкции, данные лунарцами. Не подвергла ли я тем самым опасности наш мир?
Наш мир – не знаю, но свой дом опасности, кажется, подвергла.
Ты помнишь, я умею открывать только небольшие порталы, живое существо в них не протиснется, если только оно не очень маленьких размеров.
Можешь себе представить, как я испугалась, услышав, что в саркофаге, служащим мне малым порталом (читай, почтовым ящиком между нашими мирами), кто-то шебаршит. Сначала я подумала, что это Рута или Китти каким-то образом туда залезли, стала открывать,
и вдруг оттуда вырывается свет, ослепляет меня, а за ним – поражённый.
Честное слово, я забыла о том, что меня научили давать отпор в таких случаях, я так испугалась! Я была не готова, не ожидала. И пришла в себя только когда осознала угрозу для моих детей. Но это существо, появившееся из портала, опередило меня. Нет, он не стал меня убивать, наоборот, он стал умолять пощадить его.
Он говорил очень плохо, но всё же выговаривал слова на моём родном языке. Заверял, что не причинит вреда и просил позволить ему остаться.
Я несла в ответ какую-то чушь о том, что наш мир не лучшее место, у нас тут снег, холодно, лучше поискать более комфортный климат.
А он сказал, что я добрая. Я оставила ему шанс на спасение, и он смог отыскать меня. Потому что только я сумею его вылечить.
Он сам из мира, похожего на наш. А работал здесь, в нашем мире, исследовал его. Потом заболел. И теперь не может жить ни в одном из миров. Если только я не вылечу его.
Он умолял меня попытаться ему помочь. Клялся, что не причинит вреда никому, и никто его не найдёт, он будет прятаться и станет делать всё, что я скажу.
И я согласилась.
Мне так страшно.
Но я не смогла отказать ему в помощи. Он показался мне хорошим человеком, если только так можно сказать об этом изуродованном болезнью существе.
Я спрятала его в своей секретной комнате, и теперь пытаюсь найти для него лекарство.
Что будет, если о нём узнают? Что будет, если я смогу его вылечить? Не посыпятся ли ко мне в дом другие, как из рога изобилия? И смогу ли я сама жить прежней жизнью, если буду знать, что могу вернуть к жизни тех, кого считают обречёнными? А этот человек? Он всё же не землянин, я не знаю какой он. Вдруг он попытает захватить наш мир?
Как думаешь, я правильно поступила, что позволила ему остаться?
Интересно, если бы Себастьян знал обо мне всё, он захотел бы вернуться?
Вот я написала всё это, поделилась и как-то успокоилась. Думаю, я всё же правильно поступила.
Ваш папа мне много о вас рассказывал.
Вы это и сами знаете.
И то, что он вас очень-очень любит, тоже знаете.
Так странно, не понимаю, кому я пишу это письмо. Кто его будет читать? И нужно ли мне вообще писать?
Одно могу сказать, почувствовав себя на минуту в роли Эллы, жалею сейчас, что вела себя так непреклонно, когда Себастьян вернулся и умолял простить его.
Эльза играла с котёнком,
а я несла маленького щенка Руту к кормушке,
когда наш провинившийся папа жалобно постучал в дверь.
В своё оправдание могу сказать, что я испугалась за Эльзу. Она так сильно переживала, увидев отца в компании Эллы, что стала называть его предателем. Только-только успокоилась, и я побоялась травмировать её снова. Мне следовало объяснить ей, что в отношениях между ней и отцом ничего не изменилось. И, если говорить совсем уж откровенно, то ничего не изменилось и в наших с ним отношениях тоже. То есть, ничего не изменилось вообще. Но это я понимаю почему-то только теперь, а в тот момент обрушила на голову несчастного Себастьяна всю свою досаду и беспокойство об Эльзе.
Он каялся и умолял позволить ему вернуться домой, говорил, жалеет о том, что связался с Эллой. Его матушка всегда мечтала, чтобы он обратил на неё внимание, и вместе они так устроили, что он таки обратил. А теперь жалеет.
Он говорил, что у него нет никого дороже дочки, что он мечтает встретить старость под крышей нашего дома, со мной, Кори, Эльзой, кошкой Китти, собачкой Рутой.
Но я не пустила его за порог.
Что я наделала! Сегодня же позвоню ему и попрошу прощения.
И у вас прошу прощения. Уверена, вы сможете понять Кира, вашего отца, он всё-таки землянин. Наше с ним прошлое не имеет будущего, мы все это понимаем. Но нам дороги наши письма.
Есть вещи, которыми я могу поделиться только с ним.
Только с ним, с одним.
Прошу меня простить, дальнейшее только для него.
По поводу «скелетов», Кир. Что я натворила! Вернее, даже не я. Хотя, нет, я всё же.
Всё началось ещё в Китае. Ты помнишь, я писала о том, что запечатывала переходы? Там был один поражённый, проникший в наш мир. Мне стало его так жаль. Он был здесь обречён. Я оставила ему один портал открытым, чтобы он смог уйти.
До отлёта из Шанг-Симлы у меня было время подумать. Я рассекала каменные слитки,
а сама всё думала, правильно ли я поступила? Чуть-чуть нарушила инструкции, данные лунарцами. Не подвергла ли я тем самым опасности наш мир?
Наш мир – не знаю, но свой дом опасности, кажется, подвергла.
Ты помнишь, я умею открывать только небольшие порталы, живое существо в них не протиснется, если только оно не очень маленьких размеров.
Можешь себе представить, как я испугалась, услышав, что в саркофаге, служащим мне малым порталом (читай, почтовым ящиком между нашими мирами), кто-то шебаршит. Сначала я подумала, что это Рута или Китти каким-то образом туда залезли, стала открывать,
и вдруг оттуда вырывается свет, ослепляет меня, а за ним – поражённый.
Честное слово, я забыла о том, что меня научили давать отпор в таких случаях, я так испугалась! Я была не готова, не ожидала. И пришла в себя только когда осознала угрозу для моих детей. Но это существо, появившееся из портала, опередило меня. Нет, он не стал меня убивать, наоборот, он стал умолять пощадить его.
Он говорил очень плохо, но всё же выговаривал слова на моём родном языке. Заверял, что не причинит вреда и просил позволить ему остаться.
Я несла в ответ какую-то чушь о том, что наш мир не лучшее место, у нас тут снег, холодно, лучше поискать более комфортный климат.
А он сказал, что я добрая. Я оставила ему шанс на спасение, и он смог отыскать меня. Потому что только я сумею его вылечить.
Он сам из мира, похожего на наш. А работал здесь, в нашем мире, исследовал его. Потом заболел. И теперь не может жить ни в одном из миров. Если только я не вылечу его.
Он умолял меня попытаться ему помочь. Клялся, что не причинит вреда никому, и никто его не найдёт, он будет прятаться и станет делать всё, что я скажу.
И я согласилась.
Мне так страшно.
Но я не смогла отказать ему в помощи. Он показался мне хорошим человеком, если только так можно сказать об этом изуродованном болезнью существе.
Я спрятала его в своей секретной комнате, и теперь пытаюсь найти для него лекарство.
Что будет, если о нём узнают? Что будет, если я смогу его вылечить? Не посыпятся ли ко мне в дом другие, как из рога изобилия? И смогу ли я сама жить прежней жизнью, если буду знать, что могу вернуть к жизни тех, кого считают обречёнными? А этот человек? Он всё же не землянин, я не знаю какой он. Вдруг он попытает захватить наш мир?
Как думаешь, я правильно поступила, что позволила ему остаться?
Интересно, если бы Себастьян знал обо мне всё, он захотел бы вернуться?
Вот я написала всё это, поделилась и как-то успокоилась. Думаю, я всё же правильно поступила.
Баллы: 31,75 + 1 за коллекцию драгоценных камней + 0,25 за мумию, присоединившуюся к семье = 33
