Я Бонни Паркер – преступница, пойманная с поличным. Промышляла подделкой картин. Поймали, когда пыталась продать коллекционеру Джоконду, не настоящую само собой. В наказание на мне решили испробовать новую методику. В обычной тюрьме места уже нет, поэтому правительство всячески умудряется придумать что-то новое. Посчитали, что я могу послужить им верой и правдой за возможность амнистии. Отправили в какую-то глушь рисовать картины. Вот я на месте.
Хотели картин, ну ладно, будут вам картины, лишь бы выбраться отсюда.
Я нарисовала их достаточное количество.
Наивная, им этого было мало. Сказали, что нужно больше. Не вопрос, у меня и выбора то другого нет.
Вот вам картины, выпустите меня уже.
Когда они и после этой партии картин сказали, что этого мало, меня охватила паника, что до конца своих дней буду картины производить.
Мастерство подделок мое росло, но пользы от этого я вообще не видела.
До тех пор, пока мне не стали деньги падать на счет. «Процентные отчисления» – так они это назвали, мне же нужно будет на что-то жить, когда они меня выпустят. Великодушно с их стороны, но лучше бы просто отпустили.
Я даже настоящие шедевры стала им клепать, а им хоть бы что.
А самое смешное, что у меня в телефоне был только один номер, куда я могла позвонить. Служба поддержки для тех, кому грустно и одиноко. Я раз пять пыталась докричаться до оператора, что мне нужна помощь в качестве спасения из заточения, а не потому что я хочу выговориться.
Чтоб им пусто было в этой поддержке! Буду рисовать, пока мои руки в состоянии двигаться, но выйду отсюда.
Я уже со счета сбилась, сколько картин нарисовала.
Одно радует, что в этом заточении я научилась неплохо готовить.
Мне эти картины скоро будут сниться.
Поэтому иногда брякаю на гитаре, так любезно оставленной в этой дыре.
Денег уже скопилось столько, сколько я в глаза не видела, когда промышляла подделками для своих целей.
Но еще больше я передала картин, чем делала это ранее.
Даже перестала звонить в поддержку, так они мне надоели.
Достигла наивысшей отметки в своих подделках, может быть, так дела пойдут быстрей.
Нарисовав еще пятнадцать картин, во мне открылась скрытая черта визуалиста. Лишь бы она мне помогла, а не просто так появилась.
Что-то на 25 картин только три шедевра, плохая статистика. Тоже мне визуалист.
Но даже с таким результатом мне удалось скопить целое состояние. А освобождение так и не происходит. Обманули меня, не иначе.
В какой-то момент я так увлеклась рисованием, что поняла, что уже не так сильно ощущаю голод или желание сходить в туалет.
Такими темпами я сама скоро стану картиной. Со счета сбилась, сколько я их уже сделала.
А вообще я поняла, что уже отдала молодость на это дело. Кошмар! Я уже была готова биться в истерике, но правительство преподнесло мне подарок. Точнее решили поставить еще один эксперимент со мной. Предложили так называемое зелье молодости. А я что? Не отказываться же. На вкус полнейшая гадость.
Но прилив сил все же произошел, я прямо ожила, что даже песни стала чаще петь в душе.
И новую партию картин наклепала. Уже их столько, что хватит не на одну выставку в Лувре.
На этой почве порадовала себя фруктовым салатиком. Вкусненько.
Наконец-то! Последняя картина сделана и меня выпускают на волю!
Счастья полные штаны было. Пока они не сказали, что я теперь должна подружиться с половиной города, якобы заработать себе репутацию. Зачем? А затем, чтобы на картины ходили смотреть в музеи. Ну и засранцы! Слов на них хороших нет.