2 поколение Хроники семьи Лонс

Lorraine · 12 Июл 2013

А вам никогда не хотелось быть главной частью того, за чем ты наблюдал всю свою жизнь?
Мне неоднократно. И, наконец, кажется, мне это удалось.
Когда ты – часть чьей-то истории, всегда стремишься стать её главным персонажем. Так уж устроено, что любой человек хочет внимания. Нас не существует, если о нас не помнят.
В тени великих и добившихся чего-то людей я чувствую себя отстраненным, левым, ущербным, и неопытным человеком. Отвратительное чувство отсутствия смысла и ценностей в жизни. И даже моя любовь к сумасшедшей матери, вечно молодой бабушке и доброму дяде Бенедикту не смогла заставить меня поверить в надобность общения. Я научилась растворяться среди тишины, смогла отречься от надобности компаний и вечеринок, забыть про присутствие людей. Уверяю, проблем стало намного меньше. Я перестала нуждаться в людях, я перестала верить людям. Но я хочу им помочь. Так же, как помогают всем бездомным собачкам и кошечкам. Всегда находила это странным: животных люди любят больше, чем себе подобных.
Жизнь штука вообще странная. Но не об этом.
***
Моя личная история отличается длиной и содержанием от каждого глубоко мною уважаемого члена моей немаленькой семьи. Самой великой женщиной, лично для меня, являлась моя бабушка, родившая пятерых детей, познавшая все тайны алхимии и различных наук, оставаясь вечно молодой. Мать говорила, что она была вампиром (что, в общем-то, она мне говорила про большую часть нашей семьи), но я упорно до сих пор отрицаю присутствие таковых в нашем, по крайней мере, мире. Великой и ужасной Лиззи Лонс удалось воскресить своего собственно мужа, храня ему вечную верность и воспитать такое немалое количество детей. Преклоняюсь перед ней.

Моя мать была одной из первых детей Лиззи. Омми, Эмми и, собственно, Имми – тройняшки бабушки Лиззи. Каждый из них нашел свое место в этой жизни. Моя же мама выбрала дорогу творческую: она была писательницей и художницей в одном лице. Признаться, я не могу сказать, плохой или хорошей матерью она была, так как детства своего совсем не помню. Она, опять же, говорила, что это связано с какими-то эликсирами, которые позволили за день стать подростком, но ведь это же полный бред. Я ссылаюсь на потерю памяти при каком-то несчастном случае, о котором Имми умалчивала.

Но не суть. Родной Барнкал Бей всегда вызывал во мне смешанные чувства, потому что эта ерунда с «вампирами», столь поразительно действующими эликсирами и прочей чепухой беспокоили и отвращали меня. Неужели весь город верит в это? Что за всеобщий маскарад? Эти вопросы я задавала себе в прошлом.
Сейчас кое-что изменилось. Возможно, уже рехнувшаяся мать тогда сделала это из лучших побуждений. Может, нет. Я спокойно выслушала её рассказ о том, что спустя 12 лун после моего рождения вся моя семья должна погибнуть из-за применения черной магии и захвата власти над городом. И мне нужно бежать. Забавно было сдерживать смех, но в тоже время я беспокоилась об адекватности моей матери. Она дала мне в тот день документы на какой-то дом в Сансете, немного денег на его выкуп и билеты. Сказала бежать прочь.
Я расценила это как попытку прогнать меня из дома. Неужели женщина, в расцвете сил и, должно быть, рассудка, может так рассуждать и не реагировать на мою нервную улыбку? Я, конечно, помнила её холодную кожу и светящиеся глаза, но это же просто маскарад…
Выслушивая целые трилогии написанных ею легенд о нашей семье, я давно хотела попрощаться со всеми ими, кроме одного человека. Мой дядя Бенедикт, 4-ый ребенок бабушки Лиззи, всегда нравился мне. Иногда я даже жалела, что он мой дядя, но ладно, забудем об этом.
Сейчас я направляюсь в Сансет Велли. Возможно, именно там я пойму все, о чем говорила мне мать, или лишний раз буду убеждаться в том, что у неё не все дома. Самое главное, что теперь эта история – моя. Теперь я не просто чей-то ни во что не верующий потомок, а основное создание, вокруг мнения которого и будет строиться другая жизнь.
Приятно познакомиться, Мерилин Лонс. Человек, который не умеет верить.

Оригинал, Шоу-бизнес, Сверхъестественное + Скачанные объекты

Семейная черта (Одиночка),
Матриархат,
Свободные призраки.

+0,5 за персонажа-основателя.

Lorraine · 24 Авг 2013

Синее серебро. Часть 2.

День продолжился, хоть и мысли о ночном кошмаре медленно и верно устремлялись прочь из моей головы. Отголоски какого-то страха посещали тогда, когда я замечала в зеркале следы от укуса Джареда.
Да, Джаред.
Последнее время в моей жизни его стало очень много. Даже не так – кажется, он сам стал моей жизнью. Все, что было и будет, разделилось на две части: до встречи с Джаредом и после. Мы стали друг другу чуть ли не родными людьми, ибо такую психологическую (и физическую) близость не испытывала ни я, ни он. Конечно, иногда всплывала мысль о наличии дочери Джареда и его бывшей девушки, но, если бы он хотел быть с ними, он был бы. В этом я уверена. Уровень нашего доверия возрос настолько, что теперь мы спокойно находились в одной ванной комнате, занимаясь своими «делами». Порой это было даже нарочно. Я ведь говорила, что Джаред очень любит делать плохие вещи в душе?

В этот день он даже прогулял работу. Видимо, правда планировал что-то серьезное. Он даже слезно попросился сам выбрать мне одежду и туфли, даже косметику. Он явно хотел серьезно о чем-то поговорить, потому что достал свой смокинг.
Я вздрогнула, когда он надел его. Точно такой же, как и в моем кошмаре. Нет, не может быть, я не верю. Взгляд лихорадочно следил за тем, что Джаред выберет мне в качестве выходного костюма. Кажется, в моем сне это была белая майка и какие-то шорты? По логике вещей, смокинг и шорты как-то плохо сочетаются вместе. И я оказалась права – Джаред выбрал самое простое черное платье. Правда, красить меня он сам не стал, я бы удивилась, если бы попробовал. Однако он сам попросил что-нибудь яркое и страстное, что-нибудь, что усугубит его желание. Это меня немного подстегивало, но я решилась взять алую помаду, которой никогда раньше не пользовалась в принципе.

Странно говорить о своей внешности. Обычно люди со стороны оценивают тебя, ибо самого себя объективно трудно судить. Однако, мне было вполне комфортно в том, что выбрал Джаред.
Малышка отправилась в картинную галерею, правда довольно поздно, то есть вышла вместе с нами. Мне не показалось странным или опасным отпускать её, потому что она, кроме того, что казалась вполне самостоятельной и умной девочкой, была приучена Джаредом к распорядку дня и обучена им же нескольким приемам самозащиты. Вот такой вот хороший у нас папа Джаред.

По пути в место Х, куда повезло нас такси (колымага Джареда совсем сломалась, и он продал её за гроши), мы с Фрио вообще не промолвили ни слова, хоть и сидели рядом. В окне проносились деревья, дома, первое время даже люди – типичный набор тихого городка, скрывающего в себе свои тайны. Один раз я обратила свой взгляд на лицо Джареда. Его глаза показались мне глубоко печальными, взор, устремленный куда-то вдаль, проедал насквозь непонятной скорбью и болью, надолго остающейся в сердце. Меня это не на шутку испугало. Но особенно мой страх и волнение усилились, когда я заметила тот самый синий домик, тот самый Комиссионный магазин Алистера.

Какого же было мое облегчение, когда Джаред двинулся в сторону рядом стоящего здания!
Хотя оно, конечно, тоже, выглядело не очень хорошо снаружи, его выдавали огромные окна. Странно, что Джаред из всех кафе и ресторанов города выбрал именно это, но в то же время хорошо, что не соседний магазин – это свидетельствовало о цели нашей поездки в город и содержании разговора.

Внутри ресторан оказался намного лучше, чем снаружи. Особенно его второй этаж. Скажем, меня немного смутило, что там были только сверхъестественные создания, причем все были разные. Каким-то странным образом это подчеркивало то, зачем и почему я здесь, почему с Джаредом, почему с красной помадой на губах. Пока, кстати, мой возлюбленный припудривал носик, я заметила какой-то странный шар, стоящий посреди всего помещения. Как оказалось, это был какой-то предсказатель, я проверила свой гороскоп, и, увы, он обещал мне несчастье. Чего я еще могла ожидать? К тому же, видеть полные печали глаза любимого человека без известной на то причины крайне неприятно и страшно. Что же он мне скажет?

Он поднялся вверх по лестнице, поправляя карман своего пиджака.
Я никогда еще не была так уверена в том, что люблю его. Все в нем до последней клеточки нужно было мне, как воздух. Я променяла бы все счастливые моменты своей жизни только лишь ради того, чтобы он был рядом со мной. Я бы отдала свою жизнь ради него. Его улыбка, его голос, его запах, его взгляд… Как бы я могла жить дальше без него? Мне так сильно хотелось броситься к нему в объятья и не отпускать никогда в жизни. Будто бы только его одного я ждала я всю свою жизнь, будто бы лишь ради него была создана. Я хотела, и всегда буду хотеть лишь только его счастья. Джаред, о боги, мой милый и дорогой Джаред, как сказать мне, как выразить все то, что я к тебе чувствую.
Поцелуй меня, прямо сейчас.

Мерилин, вы же общаетесь мысленно, ты что, забыла?
Сейчас мы с ним были фактически едины. Он проник в мой разум, я в его сознание. Мы стали на мгновение чем-то целым, чем-то, что в одиночку смогло уничтожить весь мир лишь только силой своих чувств. И, казалось, этот поцелуй длился бы целую вечность, если бы Джаред на разорвал его спустя несколько минут.

Меня трясло внутри. Дрожь пробивала все тело, было немного сложно стоять, но я не могла дать этому никакого объяснения, и просто смотрела на своего любимого человека. Он тоже смотрел на меня, будто бы ожидая чего-то. Когда моя дрожь усилилась, он сказал:
- Теперь ты не будешь спать по ночам.
Я не сразу поняла, почему Джаред сказал это, но была почти уверена, что с этим он был как-то связан. В его глазах все еще стояла какая-то печаль и боль, хоть рядом с ними и мирно спало огромное, истинное чувство. Внезапно закружилась голова, и заложило уши, в глазах потемнело, и я не знала, почему это все происходит. Мне было до ужаса страшно, потому что все происходящее чем-то мне отдаленно напоминало мой ужасный сон. Ногти на моих руках в мгновение ока стали длиннее (сейчас половина девушек всего мира позавидовала бы этой скорости), правда, стали острыми. Боль в спине, в области лопаток стала невыносимой и я даже немного выгнулась прямо перед Джаредом, который, к слову, никак не реагировал на происходящее. Точнее, он просто смотрел, казалось, что вот-вот заплачет. Вокруг меня появился красный дым, глаза мои засветились на мгновение и залили все помещение кровавым светом.

Наверно, в эти мгновения я была ужасной. Чувствовать себя опасным для любимого человека – страшно и мерзко, отвращение появляется к самому себе. Я ощущала, как медленно билось мое сердце и как холодели мои руки, ноги и вообще все тело. Ощущения точно такие же, как и в том сне.

Но эта пытка закончилась, открыв двери новым страданиям и новому счастью.
Как только дрожь прошла, Джаред обнял меня. Крепко-крепко, будто бы боялся потерять в прошлые секунды, будто бы я вернулась с того света. Я обняла его в ответ, но мне показалось, что он очень горячий, возможно, у него была температура.

Он коснулся моей щеки, он улыбается, он… счастлив? Что только что тут произошло? Что со мной стало? Хотя, его глаза действовали как снотворное и успокоительное, пусть и до сих пор были пропитаны грустью.

Джаред близко. В нескольких сантиметрах его губы манят, а глаза сковывают в пелену нежности. Никакая страсть не сравнится с истинной лаской, никакое желание не покажет до конца всю глубину и палитру настоящих чувств. Он улыбается мне, будто бы говорит: я всегда буду в твоем сердце. И я поверила.

Он крепко обнимает меня. Музыка играет совсем тихо, но мы танцуем, и я совсем стала забывать о том, что произошло со мной пару секунд назад. Правда, на меня напал жуткий голод, и, кружась, я стала осматривать помещение в поисках какой-нибудь еды. Бутерброды? Не хочу. Курица? Нет, спасибо. И тут Джаред прижимает меня ближе к себе. Приятные легионы мурашек спускаются ноющим чувством в низ живота и ниже.

- Мерилин, прости меня, - его голос звучал и тепло и холодно, и странно, и естественно, но в глазах была вся та же непробиваемая скорбь.
- В чем дело, Джаред? Ты весь день сам не свой…
- В этом я виноват, - он опустил глаза вниз.
- В чем, милый, в чем?
Он вопросительно взглянул на меня, не понимая, что я еще не совсем осознала, что происходило пару минут назад. Джаред взял мою руку, потом вторую, положил мои пальцы на вены, там, где обычно прощупывают пульс.
Его почти не было.
Я оглядела свои руки и руки. Они были… цвета синего серебра.
Почти такие же, как в моем сне! Не хватало еще только чешуи\трещин, чтобы быть совсем такой же.
Взгляд, направленный на Джареда, расставил все точки над и: я чувствовала биение его сердца очень громко, слышала, как оно бьется, а при желании и ощущала, как кровь переливается по его венам и артериям.

- Зачем ты сделал это со мной? – резкая волна гнева обрушилась на меня, а вперемешку с диким голодом ставила под угрозу жизнь Джареда. Тогда я еще не знала, в какой опасности он находился. Я была безумно зла и подавлена, и будь он чуть ближе, я бы уничтожила то, что люблю, в порыве ярости, хоть и понимаю это только сейчас. Мне безумно хотелось выпить его кровь, так, как это он делал со мной, показать ему, что он превратил меня в то самое, что я отрицала всю свою жизнь.
Моя челюсть непроизвольно открылась и я набросилась на Джареда…

1.75

Для тех, кто читает. "Синее серебро" будет из трех частей.

Lorraine · 25 Авг 2013

Синее серебро. Часть 3. Единое.

Голова болит.
Очень сложно рассказать о том, что я чувствовала сейчас. И мне совсем не хочется, чтобы эти чувства остались жить во мне хоть какое-то чертово время. Я желала смерти своим ощущениям и мыслям в такие моменты. Хотя, признаться, подобного еще никогда не случалось.
Когда-то однажды ночью, в простой и скучный день, когда Малышка в очередной раз проводила время за игрушками в полном одиночестве посередине главной комнаты, я и Джаред лежали в спальной комнате и много говорили. По сути, наши губы даже не двигались, но до совершенства развив навык мысленного общения, мы обменивались самыми теплыми и нежными чувствами друг к другу. Он всегда знал, что я очень трепетно отношусь к его положению и его мыслям (тогда он все еще был… холодным), и что мне, по правде говоря, порой становится очень страшно. Он всегда чувствовал меня до последней клеточки, и эта уязвимость пугала меня еще сильнее, чем его клыки в первый раз, когда я их увидела. Подумать только, с его появлением я перестала так часто думать о доме, о месте, в которое поначалу даже хотела вернуться. Все же это действительно странно, как мы, люди, ставим собственные эмоции, даже не желая этого, выше всякой логики и справедливости. Порой мне казалось, что в моем сердце уже несколько лет находиться огромный нож, кинжал, который я сама каждый день поворачиваю, проделывая глубокую дыру, сопровождающейся адской болью. Я будто бы вырезаю кусочек сердца, чтобы отдать его тому человеку, который, по моему мнению, его заслуживает. И я не знаю, правда ли он задерживался после работы, правда ли он не видится с бывшей. И я уж точно не в курсе, спит ли он с кем-нибудь еще, кроме меня. Никогда в своей жизни я не задавалась этим вопросом. Даже если и одна из моих фраз окажется фактом реальной жизни, пусть это останется на его совести. Я поверила ему. И сейчас мне страшно, потому что я не знаю, что Джаред будет делать дальше.

***

Мое лицо нависло над его лицом. Прямо вот здесь, лежа посередине почти пустого кафе, я смотрю прямо в его глаза, но ничего не могу сказать, ни мысленно, ни физически. Именно в этот момент я оказалась лишена речи, пусть и на несколько минут. На моих щеках мягкой прорезью появляются мокрые следы слез, соленые, как морская вода, холодные, как дождевые капли. Я судорожно вращаю кинжал в своем сердце, заливая тело Джареда кровью. Мне так больно, что я хочу кричать. Джаред не двигается, а лишь смотрит на меня. Его глаза… В них нет ничего, кроме нежности и сожаления. А он все смотрит и смотрит, пожирая меня взглядом, будто бы сейчас не я, а он напал на меня, желая стереть с лица земли. Рука, опирающаяся на пол, дрогнула: пальцы сжались в кулак, ногтями оставляя след на старом паркете. С моих уже достаточно мокрых щек падают слезы прямо на его лицо. Не знаю, что изображало мое лицо в тот момент. Но одна мысль о том, что я чуть не убила человека, которому хочу навечно отдать свое сердце, сводит с ума и создает отвращение к самой себе. Сквозь слезы, злость и распирающее изнутри желание разорвать что угодно в клочья, из моих губ вылетают слова, словно обретающие свободу птицы:
- Почему, Джаред? – чуть ли не крича, немного отстранившись, говорила я. – Почему ты ничего не сделал? Почему ты даже не останавливаешь меня? Я же могла убить тебя! Почему просто смотришь? Почему, почему, почему?... – истерика в такие моменты была очень не кстати.
Но он лишь немного приподнял уголки губ и томно выдохнул, закрыв глаза. Я покорно ждала ответа, все еще лежа на нем. Джаред открыл глаза, медленно засовывая пальцы прямо в то место, откуда торчал кинжал, будто бы доставая его, а затем, откинув длинный нож в сторону, окончательно вырвал кусочек моего еле живого сердца. Он увернулся от сотни других вопросов, мастерски, искренне, но крайне болезненно для меня:
- Потому что я люблю тебя.

***

Шаги поднимающегося по лестнице Джареда звучали как побуждение к действию: как горн для эльфов, как колокол для верующих. Я неловко поправила свисающую прядь волос немного в сторону, поднялась из-за стола и так же неловко подошла к нему. Отряхнувшись после некоторых событий двадцатиминутной давности, он выглядел уже немного лучше, чем в самом начале нашего вечера – в его глазах пропала та доза грусти, что захватывала весь его взгляд несколько часов. Я спросила:
- Ну что, едем домой? – подумав, что мы приехали сюда именно из-за моего превращения, о котором сейчас я хотела думать меньше всего.
- Постой, это еще не все.
Я хотела было что-то сказать, но увидев уже полуоткрытые губы, Джаред сжал руки в кулаки, показывая, что сейчас я должна молчать. Он почти заинтересовал меня, но я была так убита внутри, я потеряла столько крови, отдав ему то, что он взял, не спрашивая, что в голове пронеслась мысль: «Ну что еще?».

- Когда-нибудь ты простишь меня за это, за все то, что я скажу тебе сейчас.
Для меня не стала бы новостью вообще никакая его фраза кроме последующей, потому что я была уверена, что наши отношения никогда не будут прежними, и я была права.

- Мерилин Лонс, в этот вечер я хочу признаться вам… Я хочу, чтобы вы носили фамилию «Фрио». Вы согласны?
Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Это не гром среди ясного неба, это не буйволы вместо бабочек в животе – это нечто большее. Конечно, сейчас я могла бы много рассуждать на тему его чувств и предложения, но в голове не было ничего подобного. Он достал из кармана пиджака черный футляр, перед этим спустившись на колено передо мной. Открыв его, я увидела прекрасное дорогущее кольцо, хоть мне и сложно сказать, откуда он знал про мои любимые камни: не алмазы украшали его, а сапфиры, оно было не золотым, а серебряным. Все, как я люблю. Если бы оно у меня было бы, сердце бы бешено стучало. Мне хотелось сказать ему одно, лишь одно слово. Но так было бы слишком просто.
- Это тебе Коннор передал? – хотя, возможно, такие шуточки были не к месту.
Он улыбнулся, и спросил еще раз, но более дословно.
- Мерилин, ты выйдешь за меня?
- Да.
Разве я могла сказать что-то другое?

Он надел его на мои холодные пальцы с острыми ногтями, я даже нечаянно отвела взгляд на красовавшуюся царапину на полу. Мне показалось, что оно не совсем обычное в плане его принадлежности к сверхъестественному. Между сапфиром красовался неизвестный мне камень такого же цвета, но более мутный. В любом случае, он смотрелся крайне выгодно на новообретенном цвете моей кожи.
Джаред убрал свои руки, поднялся с колена, а я все так же держала её на весу, не веря своим глазам. Он распахнул свои объятья, улыбаясь, но я была настолько очарована происходящим, что среагировала не сразу.

Прижимает меня к себе. Так, будто обрел что-то, что сделает его самым счастливым человеком на земле; будто бы я спасла ему жизнь, не зная об этом лично; будто бы он спасает её мне сам. Я никогда не смогу забыть то, как он обнял меня тогда. Скорее всего, он присоединил часть моего сердца к своему, делая нас чем-то неделимым…

Я чуть не убила его. Что-то остановило меня, но я не знаю, что это было.
И не хочу знать.
Сейчас я просто хочу идти с ним дальше, держась за руки. Какими бы они ни были: человеческими или сине-серебряными.

1.75

Lorraine · 26 Авг 2013

Выбор огня.

Но оказывается, все было не так гладко.
- Джаред, скажи мне, что происходит? Почему ты весь день такой грустный? Это из-за моего превращения?
Я понимала, что в этом виноват только он, но винить не стану. Возможно, это произошло случайно, но так как последний раз он кусал меня достаточно давно, я стала понимать, почему укус тревожил меня все это время. Вероятно, каким-то образом Джаред неосторожно укусил меня. Я даже смутно, но помню тот раз, тот единственный раз, когда мне было больно от его «приема пищи». Конечно, сейчас мне бы не стоило затевать какие-то разборки, да я и не хотела - только что он предложил связать наши жизни узами брака. Все получалось слишком взаимно: попытка его убить и то, что он обратил меня равносильно тому, что он сделал мне предложение и ни слова не сказал о почти неминуемой гибели. На самом деле, я так и не поняла, что меня остановило. В том то и дело, что я остановилась не сама. Будто бы за стеклом находился Джаред в тот момент, когда я ринулась на него. У меня было очень много вопросов. Со временем ощущение рая отступало, розовые очки, надетые на два часа, теряли свой цвет, и мне хотелось выяснить, что дальше будет со мной. Однако Джаред молчал, хотя и знал, что меня терзают сотни тысяч неясностей и туманностей, которые он мог прояснить. Безмолвно он сказал мне идти за ним. Все самое интересное только начиналось. Мы шли к соседнему зданию, тому самому… Страх и жуткий интерес одолевали меня, хоть я и безумно сильно устала, но я доверяла Джареду. Он явно знал, что делал.

Ностальгический запах вновь врезался в мою голову. Правда, на этот раз мне было не так страшно. Пусть я и безумно сильно устала, я чувствовала в себе какую-то необъяснимую силу, наверно именно ту, которая помогала Джареду справляться с некоторыми делами в одиночку, именно ту, благодаря которой у него хватало сил справиться со всем происходящим. Он мысленно попросил меня подождать, пока он сообразит, что именно хочет купить, а я присела в кресло-качалку, которое крайне убедительно и сладко усыпляло меня. Вперед-назад, вперед-назад. Мои веки только начали закрываться, как новоиспеченный жених коснулся руками спинки кресла и остановил приятное покачивание. Он стоял ровно за моей спиной. Знаю, он мог бы сказать это все и просто так, но обращался ко мне вновь телепатически, чтобы, видимо, никто не услышал:
- Ты закончишь превращение в течение, - он взглянул на часы, - Пятнадцати минут. Я знаю, какой эликсир мог бы купить, чтобы избавить тебя от этого.

Я не слушала его голос, даже пусть и внутри. Все, что он сказал после этих фраз, было абсолютно неважно для меня. Я стала думать над тем, чего хочу, как поступить, и что вообще делать дальше.
Языки пламени бушевали в камине, мой взгляд растворялся где-то между ними. Ровно так же происходило и с моими мыслями. Они то появлялись, разгораясь ярким светом, то гасли, так же мгновенно, как и зарождались. Мне было необходимо решить свою дальнейшую судьбу. Я бы послушала Джареда сейчас, но знаю, что если мне это не понравится, пусть это будет и правильно, я не сделаю так. Когда он понял, что говорить бесполезно, он отошел от меня немного подальше, будто бы в страхе: наверно он думал, что я впала в какой-то транс. Я и правда не могла перевести взгляд от вспыхивающих и угасающих языков красного пламени. Мне вспоминалось все то, что было в моей жизни, особенно года, прожитые в полном отрицании происходящего. Сложно признать собственную неправоту, куда сложнее принять её последствия. Возможно, если бы я не была такой упрямой, я бы придумала какой-то способ вернуться домой или хотя бы разузнать, все ли там хорошо. Пятьдесят на пятьдесят: либо они все еще живы, либо нет. В этот момент мне показалось, что мои глаза так близко возле огня, что вот-вот отдадутся его пламени. Обжигающее чувство заставило меня зажмурить глаза и вскрикнуть – Джаред обернулся. На моих закрытых веках появились непроизвольные слезы. Я сказала отвести меня в туалет, туда, где есть вода. Он выполнил мою просьбу, я промыла их, боль стихла и я увидела то, что до сих пор вызывает мурашки на моей коже…
Мои глаза… Джаред, что с ними? Это часть превращения?

Стоило мне выйти из туалета, как я увидела его, взбешенного и злого, чуть ли не кричащего на весь магазин. В мыслях своих он давно кричал одну и ту же фразу: «Как нет? Как нет эликсира? Как нет?». В мгновение ока я поняла, что превращение назад в человека мне сегодня не грозит, и размышления на этот счет можно было оставить на какое-то время.

Когда он увидел меня, его глаза широко открылись. Джаред стоял как вкопанный. Я знала, почему он так реагирует – зеркало отражало меня, как ни странно. Все эти киношные клише порой очень злили и Джареда, он спокойно носил серебро и ел чеснок. Мои глаза превратились во что-то ужасающее и красивое. Даже у монстров есть свое понятие красоты. И, как ни странно, мне нравилось то, что я видела, хоть и понимала, что буду носить линзы. Джаред покачал головой, мысленно отвечая: «Да, это превращение. Правда, я не знаю, откуда такой цвет». Где-то меня это даже радовало. Хоть что-то мы с Джаредом знаем одинаково.

***

Когда открылась дверь такси, и мы уже были дома, свет в комнате Малышки был выключен, а в гостиной – включен. Значит, Аллерия пришла домой вовремя, может быть, даже ждала нас. В холодильнике было много еды, так что думаю, она не осталась голодной. Странная забота у меня, холодная, но в то же время не отсутствующая.
Мне казалось, что Джаред был чем-то доволен. Он смотрел на меня и улыбался, хоть и едва заметно. Может быть, он хотел превратить меня в это, чтобы я заменила его? Даже не знаю. Вряд ли этот человек настолько меркантильный. Черт подери, Мерилин! Джаред сделал тебе предложение, а ты думаешь о нем такое! Прекрати везде искать подвох.

Самое странное и страшное было в том, что по пути из магазина Алистера я начинала чувствовать сильнейший холод на отдельных участках моего тела. Как раз на тех, что снились мне недавно. Зайдя в дом, я моментально отправилась в ванную, чтобы постоять немного под горячей водой и расслабиться. Тогда я не заметила каких-то странных признаков или еще чего-то, но когда я вышла… На моем теле появились какие-то трещины\чешуя, причем на ощупь это была самая простая кожа, только чуть прохладнее остальной. Когда я спросила Джареда, почему так происходит, он не дал никакого ответа. Он вновь не знал, что это такое. Надевать закрывающую руки и ноги одежду не было смысла – половина города ходила с крыльями на спине или такой же бледной кожей, как моя, а длинное я и так не люблю. В общем, это казалось мне очень странным.

Периодически эти следы пропадали с моей кожи. Но не об этом сейчас. Не знаю, каким образом, но нам с Джаредом еще хватило сил для ночных «развлечений». Признаться, чувства испытываешь совсем другие, думаю, он тоже ощущал не то, что обычно. Однако мне понравилось вот так намного больше, чем когда он был «холодным» или когда мы оба были людьми. Что-то горело во мне, какая-то необузданность, какая-то не свойственная мне страсть, и я ловила момент, ибо знала, что могу скоро и лишиться этого. Как же здорово, когда у Аллерии есть своя комната!

Я наконец-то легла спать. Интересна мне была реакция Джейми на это, но еще более интересна реакция Коннора. Я стараюсь не писать о нем и не говорить с Джаредом о его брате, потому что он все же вернулся к Клэр, бывшей девушке моего жениха. Но есть что-то в Конноре, что заставляет его прощать, как и меня, так и его брата. Я была счастлива от мыслей о браке, но я чувствовала что-то неладное. С Джаредом что-то было не так. Он был слишком… печальный. Хотя самое интересное нас ждало впереди.

1.75

Lorraine · 27 Авг 2013

Милый айсберг.

Вообще определённое время прошло в моей жизни достаточно спокойно и неуязвимо. Назначать какую-то дату свадьбы мы с Джаредом не стали. Самой главной причиной этому стали деньги. Хотя мне крайне не хотелось бы, что наша любовная лодка разбилась о быт. В действительности, когда смотришь на брак немного свежим и более холодным взглядом, начинаешь видеть некоторые минусы и опасности потерять чувства к партнеру. Крайне не хотелось бы, чтобы у нас с Джаредом случилась такая ситуация. Я давала какой-то процент на возможность того, что чувства рано или поздно остынут, но факт того, что какая-никакая семья у нас уже давно, я делала этот процент крайне маленький. Насчет семьи – Аллерия становилась старше и начинала понимать что-то. Однако её нисколечко не пугал мой внешний вид. К этому тут привыкают с самого детства – весь город был наполнен оборотнями и феями. Не удивлюсь, если тут преподают несколько ответвлений биологии, не существующих в других местах. Малышка росла, и я могла точно сказать, что он очень любила одиночество. Не знаю, что происходило в её голове, но воображение она развила просто восхитительное. Пожалуй, тут же сразу становится понятной её любовь к рисованию.

К тому же сегодня я впервые узнала, что такое жажда. Это очень похожее на человеческое чувство обыкновенной жажды, но она каким-то образом становится привязана к желудочно-кишечному тракту, отвечая кроме это и за голод не на несколько процентов, а на все сто. Вчера я пробовала есть обычную пищу – чувство голода нисколько не уменьшилось. Ну а утром я решилась только на непонятный сок аппетитного цвета, который коробками привозил когда-то Джаред на случай того, что однажды я запрещу ему питаться мной. Хотя с моим организмом творились и без того странные вещи. Говорить про задержку я не стану, наверняка это оттого, что теперь в моем организме куда меньше крови, нежели в людском, да и я еще вообще не особо разобралась, как и что устроено у принадлежащих моему «классу» существ.

На самом деле жажда и голод были утолены одним пакетиком крови. Хотя теперь различить эти два чувства было практически невозможно – они каким-то образом соединились и зависели друг от друга. Вроде как в те минуты, когда я пила «сок» все было более-менее нормально, но вот после этого меня начало тошнить. Я не говорила об этом Джареду, все же постеснялась, мол, так должно быть. Да и он был на работе, чего беспокоить-то.

Я хотела провести свой выходной в компании самой себя за приятной книгой на мягком диване, но мое блаженное спокойствие и равновесие духа испортил мобильный вызов. С мыслью: «Ну, кто там еще?», я подняла трубку. Мягкий бас обволок мой слух – звонил тот, от кого я этот звонок ждала меньше всех.
- Мерилин, привет! Как твои дела? Мы так давно не виделись! Приезжай в гости, нужно поговорить. Жду тебя через час.

Я даже слово не успела вставить, как Коннор выговорился, пригласил меня в гости и повесил трубку. Даже если я и не очень хотела ехать к нему, это было бы как-то неправильно, проигнорировать его предложение. Я никогда не говорила Джареду о наших встречах с его братом, поскольку не считала это нужным. Тоже самое я могла бы сказать и про Джейми, например. Если бы он только захотел знать, ездила ли я куда-нибудь в течение дня, пока он был на работе, я бы сказала тут же. Отказываться не было смысла – мне было интересно, что хочет сказать мне Коннор, в ответ у меня и так есть для него новость, которую мы с Джаредом все никак не могли ему преподнести: о помолвке он до сих пор не знал.

Когда я приехала, сквозь полные шока глаза я увидела радость нашей встречи. Ведь мы и правда, так давно не виделись! По-дружески обнявшись, я и Коннор вошли в дом (тогда я еще не знала, что это последний мой визит в это здание). Он был ошеломлен моим внешним видом, и я знала, что дальше последуют одни лишь расспросы. Ничего не поделаешь – в общении вопросы неизбежны. Но я решила сказать многое сама, лишив его возможности спрашивать и делать из моего визита допрос.

- Коннор, теперь я такая же, каким когда-то был твой брат.
- Был? – недоумение блеснуло в его глазах. Сколько же они не виделись, если он до сих пор не в курсе?
- Да. Теперь он стал человеком. Перед этим, правда…
- …превратил тебя. Можешь не говорить это. Лучше скажи: зачем?
- Я не знаю. Скорее всего, это вышло у него случайно, потому что он извинялся и не знал что сказать.
- Мне так жаль, если ты этого не хотела, конечно… - он коснулся меня рукой, будто бы жалея, я сначала сделала вид, что и правда огорчена, но после все же добавила.
- Если честно, со мной все хорошо. Мне вполне комфортно, думаю.
- Я бы не хотел, чтобы ты была бессердечным холодным созданием, - и это прозвучало как обвинение в мой адрес. Коннору явно не понравилось мое превращение. Я ничего не ответила, потому что понимала его, ведь я сама когда-то так думала.

- Мерилин, ты ведь знаешь, что мы с Клэр…
- Каким-то чертом знаю. Предпочла бы не знать этого. Ты все же решил, что у тебя есть к ней чувства?
- Пожалуй, что нет… Но, я знаю, что из-за этого страдают наши отношения с Джаредом, и ничего не могу поделать, - Коннор взял меня за руку. – Я завидую Джареду. Ты решилась на такое ради него. Ты прощаешь ему проступки. Ты бережешь его… - мне хотелось выхватить свою руку, но отчего-то мне стало очень жаль Коннора, ведь я помню, что когда-то он рассчитывал на мою взаимность. Вообще она была бы, если бы он был более инициативен. Но это фразу я не произнесла вслух. Он сделал шаг ближе. Внутри меня все дрогнуло и зашевелилось, но нет, не от каких-либо чувств. Я чувствовала, как в нем течет кровь, как пульсирует жизнь и оттолкнула Коннора ради его же безопасности.
- Стой. Чуть ближе, и я не смогу сдерживаться.

Он сначала недовольно и обиженно взглянул на меня, но потом понял, в чем дело, и с облегчением выдохнул.
- Что ты хотел мне сказать, Коннор?
- Я хотел сказать, что я не хочу быть с Клэр.
- Почему же ты с ней? Неужели нельзя просто уйти?
- Порой я боюсь её. Она ведь тоже такая же, как ты и как Джаред в прошлом. Правда, ни у кого из подобных созданий я не встречал такой кожи, как теперь у тебя. Но это не меняет дела. Мне кажется, что она убьет меня, если я уйду.
- Чушь. Ты похож на параноика, Коннор.
- Смотри.
Он выставил свою шею на свет. На ней красовался след от зубов. Закатал рукава на обеих руках – на каждой из них тоже были видны укусы. Даже не знаю, что сказать, сразу видно, что дело рук питающегося кровью.
- Но ведь ты тоже необычный человек. Неужели ты сам не можешь постоять за себя?
- Я довольно безобидный и максимум, что я могу сделать, это заставить её сдувать пыльцу с цветов три метра высотой, или убирать за каким-нибудь единорогом. Всегда считал эти способности бредом. Только что летать умеешь, больше никакого толка. Мерилин, серьезно. Не хочу я быть с ней. И только порчу все отношения с Джаредом из-за этого.
- Мы помолвлены, - резко и не в тему вставила я.

Жалость – самое отвратительное чувство. Но я не могла ничего посоветовать Коннору, ибо лезть еще раз в чужие отношения попросту не стану – Клэр и так меня ненавидит. Я взяла Коннора за руку и с сочувствием улыбнулась.
- Мерилин, ты ведь прекрасно знаешь, что я люблю тебя и любил все это время…
Я бы, наверное, как-нибудь ответила ему, если бы меня не мутило та самая тошнота, преследующая меня еще с утра. Наверно, это было слишком жестоко – убежать в туалет, чтобы прочистить желудок сразу после его признания. Смотрелось и правда, ужасно. Думаю, Коннор был обижен. Но сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Столько времени он фактически молчал обо всем.
И самое интересное в том, что моё сердце даже не дрогнуло после этих слов.

Когда я вышла из ванной комнаты, он уже поднялся на второй этаж и даже не попрощался со мной. Однако, это уже совсем не мои проблемы. Не хотела бы я иметь такого брата, который спит или любит девушек. Именно тех самых девушек, с которыми спал или которых любишь ты сам.

Я ехала в такси домой и думала о Конноре, хотя этого не совсем хотела. Главное – он теперь знает, что мы с Джаредом собираемся заключить союз. С другой стороны хорошо, что ему хватило смелости признаться в своих чувствах. И мне не очень-то жаль, что они не взаимны, потому я давно решила для себя, с кем хочу провести остаток своих дней. И это был явно не Коннор. Слабый и мягкий, он никак не смотрелся рядом со мной даже теоритически в данную минуту. Я чуть ли не сильнее Джареда физически, что уж говорить про его брата. Да и я не очень люблю бороды. Мне показалось, что я похожа на айсберг. Но это же хорошо.
Когда я пришла домой, Джаред уже спал, но не спала Аллерия. Мы с ней немного поболтали, я рассказала ей о том, что если Джаред спит, то это не значит, что нельзя соблюдать режим, на что она ответила каким-то календарным графиком, сказала, что завтра ей в школу не надо, и вообще что я ничего не понимаю в правильном сне. Забавная девочка. Но спать я её все равно уложила.

Но я не ложилась спать. Вызвав такси, я поехала туда, куда хотела никогда не возвращаться.

1.75

Lorraine · 30 Авг 2013

Семья.

К третьему разу ты начинаешь привыкать к обстановке этого магазина, к его запахам и атмосфере. Сейчас я прекрасно знала, за чем приехала сюда, как это называется, и как этим пользоваться. На самом деле все было куда сложнее, чем я могла предполагать.
Когда я зашла в комиссионный магазин Алистера, хоть на дворе было уже поздно, людей там было слишком много для вечера. Причем назвать их людьми было так же крайне сложно: оборотень и, проникающий крыльями через стул (что это такое?) фееобразный молодой человек. Тут же вспомнился Коннор. Даже не знаю. Кажется, что с каждым часом мне становиться все больше жаль его. Хотя он заслуживает то, чтобы о нем думали, как о тряпке. В любом случае потому, что он и есть тряпка.

Меня охватило небольшое волнение, которое обычно настигает тогда, когда ты едешь в маршрутке и надо бы сказать, что тебе нужно выйти на следующей остановке. Как правило, появляется какой-нибудь более смелый человек и говорит это вместо тебя, однако сейчас никто кроме меня не покупал эликсиров. В прошлый раз его не было, но Джаред упорно пытался выспросить у кассирши, когда он появится. К сожалению для него, подобные эликсиры завозят по одной штуке на определенное время. Даже не знаю, что двигало мной сейчас: желание стать человеком, или желание не дать Джареду купить эликсир. Если говорить еще более откровенно, у меня были причины хотеть остаться такой, какая я есть. Я купила чертов эликсир.

Засыпать вместе с Джаредом в одной кровати по-прежнему было бесценно. Он обнимал меня посреди ночи, и мне вспомнились его слова о том, что я не буду спать по ночам. В какой-то мере он был прав, потому что мой мозг не отключался до конца – я могла рассуждать и думать о чем-то даже ночью. Таково было строение вампира, я ничего не могла с этим поделать. Но его объятья были все равно самыми теплыми и самыми нужными, и ни одно признание в любви не изменит этого и не расшатает верность моего сердца

Утром мои еле-еле закрадывающиеся в мозг подозрения оправдались. Тошнота, якобы от кровавого сока, задержка, якобы от организма вампира. Правда, меня брали мутные сомнения по этому поводу даже после подтверждения теста: секс с Джаредом был совсем недавно, а до этого какое-то время его не было вообще. Надо уточнить это у него самого и лучше всего у квалифицированного специалиста. Проще говоря, я беременна.

Когда я это поняла впервые, я очень сильно испугалась, сама не знаю чего. У меня началась истерика, и слезы лились ручьем, я правда не знаю, в чем причина. Видимо, психологическое состояние такое. Признаться честно, я вообще понятия не имею, что мне делать и как себя вести. Я не знаю, как мне нужно питаться, какие делать упражнения и все дела. Конечно, у меня еще будет много времени разобраться с этим, читая книги и бороздя просторы интернета. Мы с Джаредом, если честно, уже пытались завести ребенка. Дело в том, что каждый предыдущий раз наши организмы, скажем, не могли «соединиться», потому что мы были разными существами по своей природе. Когда мы оба были людьми - у нас попросту не получалось. А теперь… Это, наверно, странно слышать от меня, но я такая радостная!

Срок был еще очень маленький по числам, но внешние признаки, как мне казалось, говорят об обратном. Джареду я решила сказать тогда, когда Аллерия пойдет в школу. Это было еще одно радостное событие – ведь теперь она столько всего сможет узнать! Я любила школу за ежедневный поток информации, но ненавидела за количество людей. Всегда выступала за дорогое, но качественное домашнее обучение. В любом случае, общаться с ровесниками ей тоже нужно. Может быть, ей еще чего-нибудь хочется? Какой-нибудь игрушки или, может, нужны карманные деньги? Может быть еще что-то? Странный материнский инстинкт захватил меня ног до головы. После того, как я немного убралась в доме и мы с Джаредом проводили Аллерию на школьный автобус, он, как это обычно происходит, скинул лишнюю одежду и включил телевизор. Ему не очень легко далось перевоплощение обратно в человека, поэтому всегда казалось, что на улице и дома слишком жарко. Я помню свое лицо, когда я собиралась сказать ему об этом. Наверно, это смотрелось глупо, но я чувствовала маленькую жизнь внутри меня, именно то, что никогда не связывало нас с Аллерией. Хотя сейчас как никогда раньше я понимала, что ей тоже нужно мое внимание.

- Джаред, а вот ты знаешь, что по статистике в полной семье должно быть два ребенка?
- Интересная статистика. Хочешь отправиться в мастерскую по созданию новых людей? – он хитро улыбнулся и показал рукой, чтобы я села рядом с ним на диван. Но я не села, а наоборот подозвала к себе. Секунда раздумий, и вот он уже в моих объятьях.

- Идея хорошая, но она немного подождет.
- Тогда почему ты… - он не успел закончить словами «сказала про второго ребенка», я перебила его.
- Я беременна, - и улыбнулась так, будто именно этого я ждала всю свою жизнь.
Реакция Джареда была ожидаемой и желанной. Он обнял меня, казалось, крепко, но вспомнил о положении и ослабил хватку. Когда Джаред немного отстранился, чтобы увидеть мои глаза, он казался мне самым счастливым человеком в мере, еще более счастливым, чем я. Хотя это невозможно, но все же.
- Мальчик или девочка?
- Я еще не знаю. Надо идти к врачу.
- Не надо, - он улыбнулся, - Ты увидишь сама, если захочешь.Сосредоточься. Я такое делал когда-то, - Джаред явно вспомнил отношения с бывшей и свою прошлую семью в принципе, но грустным не казался.
Я была крайне послушная и уязвимая рядом с ним. Правда, только для него. Для всех остальных я была одной из самых сильных женщин, в ранней юности приняв маленького ребенка к себе домой и кроме этого успевшей завести бурный роман, переросший в помолвку. Забавно все выходит.
Мои руки оказались на животе. Я сосредоточилась на собственном организме, будто бы сканируя его. Сначала перед глазами начало плыть, потом появилось нечто вроде теплового поля. Я видела, какое тепло излучает Джаред, но в его отношении научила себя контролировать. Убежав в ванную, к зеркалу, я стала рассматривать себя. Мне показалось это страшным, потому что я практически не увидела тепла в самой себе. Что-то слабое, мелькающее в районе паха согревало мое тело. Однако ребенок оказался человеком. Его тело, маленькое и хрупкое, просматривалось сильным теплом уже сейчас. Это был мальчик. По моим щекам потекли слезы, на лице вырисовалась чуть ли не чеширская улыбка. Я вернулась в гостиную, но моя улыбка сменилась озадаченным выражением лица:
- Джаред, разве я могла забеременеть так давно, что уже можно определить пол ребенка? Должно быть уже 13-15 недель по человеческим меркам.
- Вот именно, - успокаивал он, - Ты ведь не человек. Не забывай это.
- Но ведь он же – человек!
- Значит мальчик, - Джаред радостно выдохнул и улыбнулся, будто бы вот-вот завизжит от радости.
- Думаешь, мне не о чем беспокоиться?
- Мы с тобой обязательно съездим к врачу, милая, каким бы специалистом не была ты, - и это не прозвучало оскорбительно.
Около часа я еще провела вместе с Джаредом, мы обнимались, целовались, разговаривали о ребенке и начинали подбирать мальчишке подходящее имя. Я забеспокоилась о нашей с ним осведомленности, потом успокоилась, вспомнив, что мы уже воспитывали младенца, а потом снова забеспокоилась, ведь о родах я знала крайне мало. Да, моя квалификация была достаточно узкая, по образованию – я хирург и частично травматолог, просто любила кости (нет, не перемывать). Этих знаний хватало для общего понятия процесса «роды», но я хотела знать о них абсолютно все. Огромная ответственность – дарить жизнь новому человеку, и мне очень хотелось бы, чтобы наш сын родился в хороших условиях в окружении любящей семьи (и лучше, чтобы я не мучилась с ним 12 часов, но если будет нужно – я готова). Моя неосведомлённость так пугала, что я отправилась в библиотеку, чтобы найти пару книг о родах и беременности.

Как ни странно, перед работой Джаред тоже заехал в библиотеку, и тоже начал читать книгу, только для отцов. Интересно, что в ней пишут. Не заходить в родильный зал? Терпеть все психи и вкусовые пристрастия беременных? Надо будет почитать на досуге.

По правде говоря, если бы не выросший немного живот, тошнота и задержки, я бы не догадалась о своей беременности. Легкая боль в пояснице могла бы еще выдать её, но так же этот факт можно было бы свалить на постоянные каблуки. Во мне было очень много сил, и мне казалось, что мой сын развивается крайне быстро, совсем не по человеческим меркам. Наверно, это было нормально для вампира. Забавно вообще, что я могу иметь детей в таком состоянии. На меня даже нашло желание сходить в продуктовый магазин, чем обычно занимался Джаред после работы, ибо там нужно было просто перейти дорогу. Но это странное желание купить индейку, чтобы когда-нибудь научиться её готовить, взяло верх надо мной.

Потом я направилась в книжный. И около магазина я увидела нечто, что привело меня в дичайший шок. Маленькая девочка, примерно ровесница Аллерии, была такая же, как и я. Рыжие волосы… Мне казалось, но я не хотела в это верить. Я поздоровалась с ней, использовав прием «я знаю твою маму», который заставляет обычно всех задуматься «кто это? А, впрочем, надо поздороваться». Сработало. Какая-то внутренняя интуиция начинала мне подсказывать странные вещи, но пошарив в своей голове, я вспомнила имя дочки Джареда и наобум сказала, может быть, мне повезет:

- Катерина, как поживает твоя мама Клэр?
- У нас все хорошо, даже дядя Коннор теперь живет с нами! У него такие классные крылья!
Она не догадывалась, что я однажды чуть не разрушила все то, что Клэр строит с Коннором. Теперь мне становилось жаль мать Катерины. От неё ушел человек, вместе с которым она родила ребенка, её нынешний молодой человек хочет убежать от нее, а я еще и это пыталась отнять. Чего хочет добиться Клэр от Коннора? Приблизиться к Джареду? Насолить ему или отомстить мне? Или сразу обоим? В любом случае, меня больше всего пугала перспектива видеть маленького ребенка, который является вампиром. Это, правда, страшно.
Я купила Джареду книгу, потому что он не успел её прочитать до конца, и отправилась домой в крайне странных чувствах. С одной стороны я была счастлива, потому что скоро на свет появиться новая жизнь, великая и могучая жизнь, с другой – мне было страшно, потому что сын развивался с такой скоростью, что это выходило за все общепринятые рамки. Я успокаивала себя лишь опытом Джареда и Клэр, но с другой стороны их дочь – вампир. Неужели и мой малыш тоже? Но тогда как я увидела такое сильное тепло? Я была в растерянности.

Когда я пришла домой, меня ждала Аллерия. Я представляю, сколько эмоций и впечатлений у нее осталось после первого дня в школе, более того, все эти рассказы о запахе новых тетрадей и большом домашнем задании были мной выслушаны и поддержаны в разговоре. Мне казалось, она хочет сказать мне что-то, но боится. Я спросила, не случилось ли у нее что-либо, но она сказала, что все хорошо и мне не о чем беспокоиться. Я не поверила, но была настроена рано или поздно заручиться её доверием и разузнать, что происходит в голове моей Малышки. Я сама поделилась с ней новостью, сказала, что скоро у нее появиться братик, и она так сильно обрадовалась, что даже начала с ним разговаривать.

А потом мы вместе делали уроки и ждали папу Джареда. Давно я не решала задачки по математике и не диктовала тексты. Я ведь у мамы сама была единственным ребенком. Хотя она никогда не делала со мной уроки, с самого раннего возраста приучая меня к самостоятельности.
А вообще это было очень странно и мило: я готовила еду, как в старые добрые времена, Джаред и Аллерия смотрели телевизор и мы все втроем говорили о новостях, работах, школе и так далее. Очень надеюсь, что ощущение тепла домашнего очага и уюта передается и нашему малышу. Я уже придумала ему имя, надеюсь, Джаред поддержит идею назвать его в честь моего дяди Бенедикта. Хотя, куда он денется.

И мы были едины. Все вчетвером. Я чувствовала это. Как растет это одно большое чувство и огромное желание. То самое главное желание в жизни каждого человека – возвращаться домой.

1.75 + 1 = 2.75(Четыре друга Джареда)

Lorraine · 1 Сен 2013

Часть моей истории.

Эти ночи были бесценны. Мне бы хотелось порассуждать на тему вечной любви, той самой, что никогда не угаснет, что пройдет все испытания и останется невредимой. Но это ли мои чувства? Нет, я не сомневалась в своих чувствах к Джареду, они лишь крепли с каждым днем. Даже не знаю, как бы все могло сложиться в этом городе, если бы не он. Совсем скоро мы сможем стать полноценной семьей, Аллерия по закону сможет звать его папой, хотя зовет его так крайне редко, что его, однако, не особо смущает. Даже не знаю, не передумал ли он на счет брака: сейчас у нас не самое простое финансовое положение, да и я жду ребенка. Хотя это все слишком низко и приземленно. С самого детства меня учили, что прежде, чем влюбляться и строить семью, нужно получить работу и мочь себя обеспечить. Что каждая любовная лодка разбивается о быт. И все, что я точно выяснила для себя, так это никому не верить. Все, что мы делаем, вызывает и перестраивает происходящую с нами цепочку событий, которая вершит жизнь. Я любила и люблю Джареда. И я счастлива, находясь рядом с ним, и мне не нужны миллионы и золотые горы для того, чтобы знать это. Я просто люблю его. И от этого я чувствую себя живой. И я никогда не врала сама себе: чтобы казаться живой, я часто делала себе больно. Встречалась и расставалась, слушала грустные песни, чтобы подумать об очередном прощании, чтобы поплакать, да все, что угодно. Лишь бы чувствовать себя живой. Ведь когда мы не можем быстро достигнуть чего-то хорошего, мы твердеем. И только эта боль заставляет двигаться и чувствовать своё сердце. Мое бьется очень медленно. И я начинаю понимать, что мне нравится быть такой, какая я сейчас. Или все же я должна стать человеком, такой, как Джаред? Ведь теперь стареет он, а не я. В прочем, эта тема не должна волновать меня сейчас, как-нибудь к ней вернусь. Все свое внимание пора сосредоточить на ребенке.

Третья неделя беременности. Очень странной беременности. Я внимательно отслеживалась у Джейми все это время, ребенок развивается очень быстро, во много раз быстрее, чем нужно. Если попытаться соизмерить мой живот с животом обычной беременной девушки, то моих размеров она достигнет на месяце восьмом наверно. Меня очень сильно пугало это, ровно, как и то, что мне безумно хотелось крови почти 24 часа в сутки.

Джаред купил столько пакетов с кровью, что их стало почти невозможно прятать от Аллерии. Этого все равно не хватало. Разве же это не было причиной того, что малыш родится таким же, как я? От этой мысли бежали мурашки по телу. Я не хочу этого. Я желаю ему спокойной человеческой жизни, а не погони за пропитанием и невыносимой боли от солнечных лучей. Джаред успокаивал меня, позволяя полакомиться очередной дозой собственного гемоглобина. Я чуть ли не с первых дней превращения увлекаюсь его вкусом. Ощущения крайне необычны: с каждым глотком пробегают мурашки, а при укусе ты чувствуешь крайнюю агрессию, и в течение двух секунд способен уничтожить вся и всех. Я так однажды чуть не сломала Джареду руку, но смогла себя сдержать.

Но мне, бесспорно, нравилось это делать. Мне нравилось быть не такой, как все. Мне нравилось быть частью чего-то необъяснимого, как бы эгоистично это не звучало.

Я и Джаред читали книги. Иногда вместо былых бурных часов, в силу моей беременности, мы проводили время, читая книги. Бывало, я лежала на диване на его коленях, а он читал вслух. Сейчас у нас была достаточно серьезная литература: мои медицинские журналы и его книга для будущего отца были не самыми подходящими образцами для романтического проведения времени. Но мне все равно было приятно, что какие-то вещи мы делаем вместе: я, Джаред и наш сын.

Порой будущий папа настолько умилялся тому, что у него появится полноценный наследник, что мог разговаривать с ним чуть ли не часами. В каждом таком монологе я слышала свое имя. Казалось, Джаред восхвалял меня, будто бы молился на то, что я ношу его ребенка. Не знаю, как это происходило в прошлый раз, но сейчас я могу быть уверена: Джаред любит сына чуть ли не больше, чем меня, пусть он еще и не родился.

- Т-т-ты тоже это почувствовала? – спросил он, касаясь моего живота и ласково водя по нему рукой.

- В ком из нас вторя жизнь, милый? Конечно, я чувствую, как он толкается, - мило улыбнувшись, ответила я. Хотя внутри меня разгоралось какое-то волнение: конечно, я не человек, но разве это может заставить ребенка расти так быстро?
Когда Джаред уходил на работу, приходила Аллерия. Они вдвоем явно сговорились никогда не оставлять меня одну. Если я уходила в ванную, оба стучались каждые 15 минут, проверяя, все ли со мной в порядке. Это было бы слишком навязчиво, если бы не было так мило. Как почти полноценная мать, я помогала делать уроки Аллерии ежедневно, так же, как и готовила еду для моей любимой семьи.
Но порой мне не хватало его…

Коннор ведь тоже был частью нашей семьи. Хоть и какая-то ненавистная неприязнь охватила меня с ног до головы, он был братом Джареда, дядей нашего будущего сына, и он до сих пор не знал, что я беременна. Мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь мы бы дружили всей семьей так же, как дружили в моей. Я очень любила своего дядю, даже не одного, и вообще всю свою семью. Каждый праздник мы отмечали все вместе, собираясь за одним большим столом, и никогда не ругались и не предавали друг друга. Возможно, именно старые традиции подтолкнули меня поехать к Коннору и поговорить с ним, пока еще было не совсем поздно. Меня не остановило даже полнолуние.

Я добралась до дома Клэр на закате. Прекрасный вид. И я совсем не нервничала. Я знала, что и как буду ему говорить.

Дверь открыл Коннор, как я и думала. Клэр в тот день я так и не видела. Видимо, услышав мой голос, она передумала спускаться вниз и показывать себя, сдерживаясь. Представляю, каково было ей трудно терпеть эту ненависть, ту самую злость, которая, освободившись, убила бы меня. Коннор был приветлив и, не смотря на нашу последнюю встречу, был явно рад меня видеть. Когда послышался щелчок из дома, он сделал недовольное лицо и убежал на кухню.

Домик выглядел не очень богато. И тут я задумалась, знает ли Джаред о том, что Коннор больше не живет в том доме, которому мы обязаны своим знакомством? Это ведь так неправильно: родственники должны быть вместе, должны держаться друг за друга в трудную минуту. Не очень хотелось верить в то, что в их ссорах виновата я. Но это было так.

- Мерилин, проходи. Чай, кофе? – сверху послышался небольшой, но громкий кашель. Клэр тонко намекала, что она слушает наш разговор и что не желает, чтобы я долго задерживалась в этом доме. – Я вижу, ты ждешь ребенка. Рад за вас, наконец-то появится свой собственный. Как Джаред?
- Нет. Спасибо, ничего не надо. С ним все хорошо, правда, мне кажется, что вы мало общаетесь. А вообще я пришла с определенной целью.
- Какой же?
На самом деле у меня просто появилась навязчивая идея. Мне очень не хотелось, чтобы Джаред узнал кое-что о моих действиях, поэтому иного выхода я не видела. Забрав эликсир из дома, я решила не просто попрощаться с мыслью о собственной человечности и вылить его, но и сделать Коннора таким же, как и Джаред. Все очень просто. Избавиться он эликсира и помирить братьев Фрио – одни из моих нынешних целей. Коннор тоже был мне дорог, но по-своему. Достав эликсир, я решила не медлить – подливать ему в чай что-то слишком подло. Я была готова показать свои действия в открытую и бросила под его ноги пузырек с волшебной жидкостью. Спустя миг его крылья, начиная с нижних концов, стали опадать, волшебной пылью оседая на ковре. Коннор знал, что происходит. Его лицо было не столько в недоумении, сколько в чувстве неожиданности моего поступка.

Когда крылья совсем исчезли, я увидела того самого Коннора, который тогда в парке спросил что-то для своей статьи, того самого, который улыбался, как дядя Бенедикт.

Не знаю его ощущений в этот момент, но он одобряюще кивнул и прильнул к малышу. Я не была против, ведь это был его родной дядя. Мне было тепло и радостно, то Коннор воспринял мои действия не так, как я ожидала. Но Клэр испортила все, пытаясь контролировать меня. Она стала стучаться в мое сознание, пытаясь пробить его чем-то посильнее. Но, будучи уже почти матерью, мой инстинкт не позволял ей этого: как собака защищает своих щенков, я блокировала все её попытки контроля. И решила, что пора уходить.
Все же, Коннор был частью моей семьи. Нашей семьи. И каким бы он ни был, он – часть моей истории.

2.75

Наконец-то Джаред захотел жениться! Слава богу, это взаимно.

Lorraine · 7 Сен 2013

Не такая, как все.

Из головы не выходила Клэр.

Мне казалось, что она невезучая. Действительно было её очень жаль. Нет, я не думала, что она делает что-то плохое. Желание жить, причем жить хорошо – естественно. А что естественно – то не безобразно. И вряд ли это все имело какое-то отношение к Джареду. Жалость само по себе отвратительное чувство. Сочувствие – еще куда не шло. А жалость, как правило, унижает человека. Поэтому я никогда не разрешала Джареду и Коннору жалеть меня.
Впрочем, мысли притягивают людей. В этот же вечер братец Джареда позвонил мне сам. Я не брала трубку. Он позвонил еще раз, а потом сбросил СМС: «Мери, ты нужна мне».
Но я не отвечала, а запись его удалила. Вообще это неправильно. Разве он не понимает, что опоздал? Ведь девушки влюбляются не совсем в принцев, скорее, в рыцарей, которые всегда готовы прийти на помощь и защищают тебя ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Джаред был, есть и, дай бог, будет таким. Не знаю, подозревал ли он, что Коннор что-то испытывает ко мне, но в любом случае виду он не подавал по этому поводу никакого. Я даже не знаю, когда они общались последний раз. Хотя это уже не мое дело.

В действительности, что будет теперь «моим делом»? Воспитание детей, домашнее хозяйство, работа? В этом ли счастье каждой женщины? Кто знает. В любом случае, я не отрекалась от своих мечтаний по поводу карьерной лестницы. У меня всегда будет время работать, думаю. Кажется, нет, я уверена, что свыклась с собой полумертвой. Пусть кожа моя бледна и не выносит солнца, само тело и мышцы, внешний вид и общее состояние здоровья лучше, чем у любого олимпийского чемпиона (если не всех вместе взятых). А в руках, ногах и некоторых участках тела, на которых есть нечто похожее на трещинки, я стала видеть красивые узоры, подчёркивающие, что даже бледная я все равно не такая, как остальные. Мне нравилось выделяться.
Спустя какое-то время настало полнолуние. Опять. Я не очень любила его, хотя и сил было намного-намного больше, чем обычно. Не знаю, почему, но именно в эту ночь я не могла уснуть. Какие-то странные мысли мучали меня, малыш толкался слишком часто, даже до боли, хотя ему был всего-то месяц. Это все еще пугало меня. А что, если это не человек? Но как же тогда то тепло, что он излучает? Я ждала появление малыша на свет. Никогда наверно так ничего и никого не ждала, как сейчас его. Меня волновало все: от цвета глаз до ногтя левого мизинца моего ребенка. И только во мне проснулась дикая жажда, только я поднялась с кровати, как в окне появилась очень странная девушка, если её можно таковой назвать.

Да, я слышала про опасные полнолуния в Сансете, но это было уже слишком. Возможно, именно материнский инстинкт и необходимость защитить своих близких заставили меня выйти на улицу, чтобы отогнать куда подальше этих непонятных созданий. А может быть, мне просто нужно было выкинуть пакетик из-под кровавого сока. Точно не помню.

Но когда я вышла на улицу, я не увидела никого и ничего странного в этой темной ночи. Правда, в это же мгновение сильнейшая боль сковала мое тело – воды отошли. Пора.
Добравшись еле-еле до дома, я, держась за стенки и немного постанывая от боли, пытаясь все же стиснуть зубы (чертовы клыки), разбудила Джареда.
- Джаред, помоги мне, быстрее, - включив свет и опираясь на входной проем сказала я, - Воды отошли.
Он метнулся так быстро, что я даже не заметила его сверкающих пяток. Уставший, с поздней смены, мой будущий муж в мгновение ока оделся и, когда мы вышли из дома, нас уже ждало такси.

- Милая, держись, - сидя в машине, он держал меня за руку, но я не могла ничего ему ответить. Мне было очень больно, и я старалась сохранять стальное спокойствие и каменное выражение лица.
А вообще это были эмоционально приятные минуты. Я и любовь всей моей жизни, держась за руки, направлялись в больницу, потому что вот-вот родиться наш малыш. В какой-то момент мысли зацепились за персону Аллерии, но я решила, что Джаред вернется домой до того, как она проснется. Малышка была замечательным ребенком, она послушная и умная, чего еще хочет родитель? Надеюсь, они с малышом подружатся. Сквозь боль, разрывающую меня на части, я получала настоящее удовольствие от того, что дарю кому-то жизнь. Все же женщина – великое создание. Иногда я смотрела на Джареда, а он – на меня. Мы смотрели друг на друга через все, что нам довелось пройти, держась за руки с самого начала. И это был далеко не конец.
Роды принимала сама Джейми. Как оказалось, она сегодня была на дежурстве. Главврач сразу сказала нам обоим, что никаких разрезов делать не собирается, потому что у меня достаточно сил родить самой хоть тройню. Не хочется вдаваться в подробности, как я тужилась, и как врачи разрезали пуповину. Скажу одно: до появления Бенедикта на свет я запретила впускать отца моего сынишки в родильный зал. И еще, что это было не так сложно, как я думала. Испуганное лицо Джейми сначала испугало и меня, но как оказалось, она недоумевала по поводу сроков и моей выдержки. С Беном все было хорошо.

И я увидела личико моего сына. Моего маленького сынишки. Его кожа была такой же… как у Джареда. Он родился человеком, без единого отклонения. Моему счастью не было предела. Почти 4 килограмма моего счастья. Нет, нашего счастья. Вторым после меня малыша подержал на руках отец. Никогда бы не подумала, что Джаред может вообще пустить слезу. Но он был так рад появлению Бенедикта, что почти расплакался, чем умилил всех медсестер и даже Джейми.
Я, наверно, самый счастливый человек в мире.

А что оказалось самым большим удивлением для меня, так это состояние моего здоровья. Джейми все так же пребывала в шоке. Спустя 5-6 часов 60% внутренних разрывов (которые появились из-за веса моего богатыря) зажили, живот каждые 2 часа казался мне все меньше и меньше. Первое кормление в палате прошло на удивление хорошо, более того, форма вообще никак не пострадала. Это удивительно! Как же мне повезло иметь такое регенерирующее тело! К утру Джейми отпустила меня домой и сказала отлежаться, если это будет нужно. Джаред все это время улыбался и повторял одну и ту же фразу, что согревала меня все это время:
- Ты сделала меня счастливым.

2.75

Ноль власти над кубиком.

Lorraine · 7 Сен 2013

Безымянный.

Маленький плачущий ребенок, подгузники, детское питание… Мы вернулись с Джаредом к этому. Подумать только, Малышка уже пошла в школу, а Бенедикт только-только появился на свет, а я все еще помню, как пеленать новорожденных. За пару недель Джаред, вложив N-ую сумму, обустроил Бену комнату. Она оказалась меньше по размеру, чем комната Аллерии, но мы с будущим мужем обсуждали возможный переезд, хватит ли нам средств и сил на это. В любом случае, забота о маленьком ребенке ложилась на наши плечи уже не в первый раз, и мы были обученными и подготовленными родителями.

Бенедикт умилял меня. Всем своим видом. В нем было то, чего так не хватает нам с Аллерией до сих пор: кровного родства. Хоть было и рано еще говорить о том, что он унаследовал от меня, а что от Джареда, но мне казалось, что Бен похож на меня. Он любил, как складывалось мое впечатление о нем, побыть один. Интересно, что творится в его голове? Как он видит меня и своего отца? Ведь маленькие дети – самые умные. За короткий промежуток времени они учатся жизненно важным вещам: ходить, говорить, читать и так далее. Поразительно!

А я начинала чувствовать себя настоящей матерью. Аллерия уходила в школу – я готовила ей завтрак и застилала постель; Джаред уходил на работу – я готовила ему обед и нежно целовала в щеку у двери (хотя каждый раз нарывалась на затяжной страстный поцелуй, который чуть ли не каждый день наблюдал водитель рабочего такси).

Ровно с моим распорядком изменились и мои мысли. Теперь я больше всего на свете желала счастья, здоровья и успеха моей семье. Причем это желание было отражено в моих поступках: я очень хотела, чтобы Аллерия попала в список почета, поэтому всегда помогала ей по школе; я не ревновала Джареда к его начальнице, которая пыталась с ним заигрывать, подписывая контракты на его повышения, нет. Я просто хотела, чтобы у нас все было хорошо.

И у нас, правда, все было именно так.
Вообще теперь вокруг слишком много этого. Слишком много измен, недоверия и предательств. Нас с самого детства учат, что мир жесток, что в нем нет места сказке, что хорошо не бывает просто так, что на повороте каждой короткой белой улицы нас ожидают семь кругов смертного ада. Что не бывает чистой и взаимной любви: кому-то всегда что-то нужно от другого. Что не будешь счастлив, не набив свой кошелек до отказа. Я выросла в самой обычной семье, какими бы сверхъестественными силами моя родословная не обладала, понятия о жизни у них были скучные и слишком заурядные. Неужели у всех в этой жизни все так плохо? Неужели каждый в настоящем – несчастен? В таком случае все, кроме меня. С меня достаточно разочарований и приключений, когда рядом любимый и наши с ним дети.
Особенное удовольствие я получала от того, как Джаред смотрел на меня. Я чувствовала себя иконой.

Это те самые мгновения, когда посреди комнаты вы встречаетесь взглядом и забываете, куда, собственно, шли. Пару мгновений счастья, вы улыбаетесь, и дальше идете чуть в сторону от предмета обожания, чтоб вспомнить, что, черт подери, тебе так срочно нужно сделать. И я готовила, и Джаред чинил сантехнику, и мы оба знали, что вот оно, настоящее и светлое, то самое, за чем так гонятся философы и что ускользает от них, стоит только коснуться хвоста. То самое, проверенное бытом и временем, построенное на доверии и уважении, то самое незаменимое чувство.
Это просто любовь.

***

Как-то я отыскала баночку, ту самую, в которой была пыльца Коннора. Так сказать, последнее напоминание о его прошлой сущности. Мне всегда было интересно, какими свойствами она обладает. Джареду я её тоже показала, и он предложил испробовать её на себе. Я представляла все, что угодно: от зуда до ожогов, но только не что-то хорошее. Отличный из меня оптимист получается. В любом случае, я согласилась.

Насыпав немного себе на руку (все же частично так я проверила, будет ли какой-то плохой эффект от пыльцы, ведь как-никак любимый человек под угрозой), я почувствовала приятное тепло, периодически сменяющееся холодком. Кажется, ничего опасного. Легкое дуновение ветерка из моих губ – и…

Джаред был озадачен первыми ощущениями, думаю. В любом случае, казалось, что он светиться, как настоящий светлячок. И мы оба с задумчивостью и нетерпением ждали еще каких-то изменений.
Пока Джаред стоял на месте, ничего не происходило. Он просто светился и все. Что же, кажется, мы еще не до конца знаем об эффекте пыльцы. Возможно, она повлияла на его настроение? В любом случае, дальше он говорил со мной еще мягче и нежнее, чем обычно.

- Моя милая, моя любимая Мерилин. Ты сделала меня счастливым человеком.
- Ты этого заслуживаешь, я уверяю тебя.
- Ты заслуживаешь этого больше, чем я. Так что сегодня в половину девятого вечера приезжай ко мне в бистро, - он улыбнулся, - Кажется, за мной должок.
Я начинала понимать, о чем он говорил. Я специально дала ему возможность остаться одному в гостиной, сама же занималась Бенедиктом. Когда дверь хлопнула, я вышла в основную часть дома и увидела приоткрытый комод. На одной из его полок лежала записка: «Надень это. Но всегда помни, что самая лучшая для меня одежда на тебе – никакая. Жду тебя, моя догадливая и тактичная Мерилин».
В комоде, наполненном одеждой, поверх других тканей, свисая почти до самого пола, лежало безумно красивое корсетное белое платье. Рядом с ним – колье с небольшим рубином.
Он. Я. Кольцо.

Я была уверена, что он наденет прекрасное серебряное изделие на мой безымянный.

2.75

Lorraine · 9 Сен 2013

Пока смерть не разлучит нас.

Я берегу тебя в памяти,
как берёг бы последнюю спичку в дождь.
Нам с тобой не до сна,
и в этой комнате аромат то ли берёзовых рощ,
то ли туи.
Мы провалимся в это весеннее утро,
Смыкая глаза
только при поцелуе.

Никаких свадебных хлопот, никаких гостей, никакого пьянства и пошлости – только я и он.
У меня был всего лишь час для того, чтобы собраться на одно из самых главных мероприятий моей жизни. Но я была не из тех девушек, что приклеивают ресницы, слой за слоем замазывая лицо тональным кремом (да и где вы видели тональный крем серебряного цвета?). Я была вынуждена предстать перед ним в том обличии, что было столь привычно для него. Распустив волосы, стерев губную помаду, надев зеленые линзы… Далекое воспоминание о человечной сущности. Не боялся ли он меня? Кто знает. Но в его глазах был смысл моей жизни. Многие подумали бы о том, что я рассуждаю неверно, что смысл жизни – это потомство. Да, конечно, дети это самое важное в жизни, но не важен ли тот, кто подарил тебе саму возможность твоего счастья?
Я смотрела на себя в зеркало. На груди легкой паутинкой красовались те самые загадочные пометки в виде трещинок, но не могу сказать, что они мне не нравились. Я, как прежде, ровно уложила волосы, дабы быть той самой Мерилин, что при первой встрече не верила ничему и никому до тех пор, пока её не переубедил почти муж. Никакой свадебной лихорадки. Никаких родственников. Только я и он.

Такси довезло меня до бистро почти мгновенно – я даже не успела подумать что-то о том, как именно он скажет те самые заветные слова. Из окна я видела, что Джаред заметил мои светящиеся в темноте глаза, но тут же отвернулся, будто бы делая вид, что не видит моего приближения. Я немного улыбнулась, когда таксист остановил машину. Выйдя из нее, я повернулась лицом к водителю и поблагодарила его, дав немного чаевых (я говорила, что такси в Сансете бесплатное?), из-за чего он посмотрел на меня с такой благодарностью, как смотрит голодный человек на щедрую девушку, покормившую его. Джаред все еще делал вид, что не видит меня.

Я сделала пару шагов навстречу ему. В этот момент любовь всей моей жизни поднялась, усадила меня за стол, придвинув стул, и сел напротив, улыбаясь, будто сдерживает смех.

- Ты уж прости, что стол пустой. У нас не подают ни первую положительную, не вторую отрицательную.
- Не переживай. Ты всегда сможешь избавить меня от голода.
Тонки шуточки по поводу моей сущности – нередкое дело для Джареда. Так он ностальгировал по временам, когда от одного его вида меня бросало в дрожь, когда он мог подчинить меня физически и так далее. Особенно он скучал по первой ночи, проведенной вместе. Той самой, когда он гладил меня в такси, а я ничего не могла сделать.
- Итак, Мерилин Лонс, вы не передумали по поводу принятия фамилии Фрио?
- Нисколечко, - он взял меня за руку и пару минут просто смотрел в мои глаза.
Тогда я в первый раз решила попробовать применить силу своей сущности.
Взяв его вторую руку, я сосредоточилась на его мыслях. На том, чего он сейчас хочет, о чем думает, в чем нуждается. Конечно, если бы он захотел сам, то мог бы поделится примерным значением вышеперечисленного, но я хотела знать все в данный момент. Здорово быть уверенным в искренности человека.
Джаред встал из-за стола. Я последовала его примеру. Находясь так близко к нему, физически и психологически, я чувствовала даже как происходит обмен веществ в его организме, что уж говорить про его мысли. Сейчас он хотел напомнить мне о нашем первом поцелуе, о том, какими робкими мы были, о том, что когда-то перевернуло нашу жизнь. Из-под низа взглянув на меня, Джаред мысленно передал мне свои желания, поэтому я не сомневалась ни в одном его действии.

Он коснулся моих губ. В голове пронеслись самые нежные воспоминания из нашей истории.

Наш первый поцелуй – скомканный и неловкий, когда он поранил мои губы клыками. Забавно вышло.
Наша первая ночь – та самая, когда мы только-только узнали друг друга очень близко. Джаред был очень удивлен, когда узнал, что ко мне никто никогда не прикасался. Однако тогда все прошло лучше, чем могло быть. И чем дальше – тем более страстно мы проводили с ним ночи, а иногда и дни.
Наши посиделки на диване или за столом, когда мы обменивались своими мыслями и чувствами беззвучно – вот, что было еще одним пунктом нашей близости. Ведь она измеряется не столько физически, сколько психологически.
День моего превращения – тот самый, когда я чуть не погубила его. Тот самый, когда я окончательно поверила в его чувства ко мне.
Моя беременность и само рождение Бенедикта – период его ласк, заботы обо мне, клубники в три часа ночи и массажа ступней 4 раза в день. Может быть, когда-нибудь, мы попробуем сделать еще одного малыша или малышку.
Малышка… Спасибо тебе за то, что соединила нас с Джаредом. Он моё счастье. Отныне и навсегда.
Я бы наверное хотела, чтобы он вернулся в тот облик, в котором я знала его когда-то. Но это был только его выбор и более ничей. И мне не очень хотелось отвлекаться от происходящего и думать об этом сейчас – мы шли, держась за руки, в сторону моря. Джаред оказался законченным романтиком.

Когда мы подошли к самому пляжу, Джаред вдруг воспарил в воздухе. Так вот, о чем говорил Коннор! Пыльца позволяет летать!

Ах да, Коннор. Раз уж я вспоминаю все, что со мной произошло за все время в Сансете, нужно уделить пару предложений и ему. Как я уже когда-то говорила, он часть моей истории. Поэтому Коннор и Джаред обязательно помирятся, может быть немного позже. Я приложу все усилия для этого. А сейчас мой любимый обогнал меня и ждал у самого побережья. Мне же пришлось снимать туфли и оставлять их где-то под деревом, чтобы только дойти до того места, где стоял Джаред.

Ночной воздух щекотал ноздри, запах моря и шелест листьев расслабляли, а фигура любимого человека неподалеку дарила надежду. Надежду на счастье, на взаимность, на вечность. Это было похоже на церковную церемонию – я шла вдоль берега прямо к нему, а он ждал меня, держа в руках черную бархатную коробочку и улыбался. Он часто теперь улыбается. Разве не в этом счастье? И я шла к нему, шла только к нему одному, навстречу своему вечному счастью, шла через все, что подкинула мне жизнь, и через все, что нам суждено пройти вместе.

Он был маленьким огоньком, освещавшим мой путь все это время. Он светился тем светом, что согревает в морозную ночь и показывает пусть в кромешной темноте. Я почти подошла к нему, но остановилась в нескольких шагах, чтобы рассмотреть получше и запомнить его именно таким. Самым верным и любимым, самым нужным и красивым, самым нежным и страстным, самым-самым-самым…
- Ну же, Мери, улыбнись мне. Я так люблю, когда ты улыбаешься!

Знал бы он, как я люблю видеть его улыбку. И я улыбнулась, и плевать было в тот момент, что клыки красовались прямо перед ним, думаю, Джаред уже привык к ним. Эта легкая фраза немного разрядила обстановку, когда ты вот-вот кинешься на него и съешь просто от огромной любви.
Он взял меня за руку, достав перед этим из футляра два кольца: одно было более тонкое и с довольно крупным камнем, второе – шире первого, но с несколькими вставленными камнями, такими же, как и в первом. Тонкое кольцо медленно оказывалось на моем безымянном пальце правой руки – именно там, где есть кровеносный путь, ведущий прямо к сердцу.

- Мерилин Лонс, я, Джаред Фрио, беру тебя в жены, чтобы с это дня быть вместе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, обещаю любить и лелеять тебя, пока смерть не разлучит нас.
По моим щекам начали течь слезы. Я надевала кольцо на его палец.
- Джаред Фрио, я, Мерилин Лонс, беру тебя в свои мужья, чтобы с это дня быть вместе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, обещаю любить и лелеять тебя, - прикрыв глаза на мгновение, я дала свободу текущей по щеке слезе, - Пока смерть не разлучит нас.

Руки на руках. Я и он. Самая лучшая сказка в моей жизни.
Его ладонь, как в первый раз, коснулась моей тали и скользнула по спине. Я узнала эти прикосновения, я узнаю их в любое время, в любом месте, в любом состоянии, даже лежа в гробу я буду знать, что это Джаред. Мой любимый человек.

Без каблуков я была ниже его, поэтому, встав на носочки, я поцеловала его. Как можно нежнее и осторожнее, чтобы не зацепить клыками. Волшебный поцелуй, волшебная ночь.

И мы готовы были идти вместе до самого конца. Мы оба дали клятву. «Пока смерть не разлучит нас» - вертелось в моей голове снова и снова. Мне и Джареду, нам вдвоем предстояло пройти еще очень многое, но самое главное – это наше единство. Более не было жизни мне без него, как и ему без меня. И нам светил маяк будущего, давая знак, что мы можем идти дальше, что эта страница перевернута, что эта ступень пройдена, что этот этап завершен.

И я люблю его, любила и буду любить. Несмотря ни на что.

2.75

Lorraine · 14 Сен 2013

Любовная лодка, не разбившаяся о быт.

Когда мы вернулись домой и оплатили услуги няни, Джаред бросился к Бенедикту прямо в свадебном наряде. Он лелеял его, как смысл всей своей жизни. Ровно так же, как и я. Но Джаред прибежал к нему быстрее – все же каблуки были не приспособлены для разных гонок. Меня все равно это радовало – то, что мой муж так любит наших детей. Ведь статистика неутешительна: почти половина всех пар разводятся. Думаю, нам с Джаредом это не грозило.

Сейчас и правда невозможно было думать ни о работе, ни о прошлой семье – вообще ни о чем, кроме моего любимого и наших детей. Хотелось бы чтобы эти дни длились вечно. Если увлекаться романтикой и мелодрамами в полпервого ночи для одиноких дам, можно увидеть очень многое из наших с ним отношений. Нежнейшие поцелуи, легкие прикосновения во время ужина, взаимно улыбающиеся счастливые взгляды, когда оба нянчат своего малыша. Счастье любой женщины.

И эти ночи, эти безумно ласковые, нежные и в то же время страстные ночи. С ним я переносилась то ли на уютную цветочную поляну, то ли в полные огня мотели возле клубов, то ли как состоявшаяся пара, то ли как повстречавшие пару недель назад друг друга сгорающие в чувствах молодые люди, как мотыльки. Назвать сказкой – значит никак не назвать. Спустя столько лет мое сердце било тот же такт, что в самом начале отношений с Джаредом, и это не смотря на то, что сейчас оно должно вообще стучать раз в десять секунд. Ну люблю я его. Люблю.

У нашего мальчика были отцовские глаза. Хотя у нас с Джаредом были они зеленые у обоих. Я смотрела на Бенедикта и видела нас с любимым. Он был, есть и всегда будет плодом нашей огромнейшей любви, неизменной и вечной. Наш сын. Бенедикт Фрио. Я даже не верила, что все может быть так хорошо. И, не смотря на небольшой запас денег, я бы сказала, мизерный, в нашем доме фраза «Когда нужда стучит в дверь, любовь вылетает в форточку» не имела никакого смысла и даже капли истины. Наоборот, мы сблизились еще сильнее. Да, еще до отношений мы знали друг друга в быту – теперь же мы сработались идеально, и были готовы почти к любым поворотам судьбы.

Что касается моей сущности – я давненько попривыкла к этому вкусу, к этим эмоциям и ко всему, что касалось синего серебра моей кожи. Судя по Джареду ему это тоже нравилось, хоть и не всегда – в половине случаев он хотел доминировать в определенных вещах, будь то секс\физические дела и просьбы\ и прочее, что было связано с мышцами и скоростью. В семейных решениях наши силы были одинаковы, так как в отношениях царили взаимоуважение, доверие, равноправие и понимание. Последнее время мы все чаще затрагивали тему взросления Аллерии – скоро Малышке исполнится 16 лет. Недавно я как раз заметила её дневник на столе. Раз в две-три недели мы смотрели его вместе с Джаредом. Аллерия была круглой отличницей, но место в списке почета заняла её одноклассница, дочь учителя математики. Аллерия, правда, не расстраивалась, мол, день-два и она обгонит её. Её упорство меня радовало. И сейчас вновь дневник показывал лишь сплошные пятерки. Умница.

Ей, ведь и правда, скоро 16. А я ничего не знаю о её парнях (даю гарантию – они у нее точно были). Как ни спрашиваю – не делится. Говорит, нет и все тут. А лезть в чужую жизнь не в моих правилах. Я, конечно, всегда говорила ей чуть что обращаться ко мне за советом (в крайнем случае можно было бы клыками «намекнуть», дабы не лезли к ней), но Аллерия была непробиваема. В любом случае, с нами она вела себя очень сдержанно и правильно, как идеальная дочь. Правда, я чувствовала, что в её омуте водятся бешеные черти. В любом случае, я знала, что она умная девочка, поэтому всегда знает, что ей нужно, какой бы маленькой она не была. 16 лет – это уже возраст.

Действие волшебной пыльцы Коннора на Джареде заканчивалось. Он виртуозно воспарил в воздухе, оставляя лишь небольшое воспоминание (но значительное) о счастье полета. Тем самым он напомнил мне одну вещь: Коннор и Джаред связаны единством крови. Ведь Коннор тоже мне говорил, что безумно любил летать, как и мой муж. Братья есть братья. И я ждала того момента, когда представится случай помирить их. Клэр – не причина для разногласий.

И мы все еще прятались в ванной, по старой привычке. И сейчас мы оба восхищались сверкающими камнями на пальце, потому что они значили гораздо больше, чем какое-то там замужество. Они значили клятву, ту самую, что связывает людей навечно, как бы они потом об этом не жалели. Мы были счастливы.

Я ласкала его лицо руками, как и он мое. Внутри меня что-то болело, когда я присматривалась к его просачивающимся морщинкам и впадинкам, к острым чертам его лица, зная, что нисколечко не изменилась со своего 21 дня рождения. А ведь скоро мне уже 37. Подумать только. Аллерия появилась шестнадцать лет назад. Шестнадцать! Неужели я буду выглядеть так же молодо, как она, даже когда мне будет 45?
В прочем, это мимолетные мысли.

Война-войной, а обед по расписанию. И Джареда не смущал тот факт, что я до сих пор не нашла альтернативного выхода полноценного питания (то есть не сок, и не человеческая кровь). Моя карьера остановилась. Но сказать можно только одно – это ненадолго, ибо скоро дети вырастут, и я смогу уделить время собственной обеспеченности. Сейчас же им нужна теплота матери. Как и Джареду теплота новоиспеченной жены.

И только-только Аллерия ушла в школу, только-только наши губы сомкнулись в сладком поцелуе, только-только Джаред уложил меня на кровать…

Как из парка, весь в слезах, мне позвонил Коннор.

2.75

Lorraine · 15 Сен 2013

Обещаю.

- Мерилин…
- Коннор, в чем дело? – озадаченный взгляд Джареда содержал капельку презрения. Все же он до сих пор был обижен на своего брата, и не очень-то, видимо, хотел, чтобы я с ним общалась. Но это не та причина, по которой я бы отказалась от своей идеи их примирения. – Что случилось?
- Я... я больше не могу так.
Это звучало так, будто бы сейчас от меня зависит его жизнь. Эти самые номера психологической помощи, спасающие некоторых людей от суицида – именно так сейчас я воспринимала наш с ним разговор. Более того, я была тем самым диспетчером, который просто обязан спасти в Конноре… что-то.
- Где ты сейчас? Я выезжаю.
- Не надо, Мери, я поеду к Клэр и… попрощаюсь.
Короткие гудки в телефоне отбивали такт моего сердца, как и сердца Джареда. Бесспорно, ему было далеко не все равно на своего брата.
- Что с ним, Мерль?
- Я не знаю. Но… нужно ехать. Мне страшно за него.
Грубый кивок Джареда означал его безвыходное согласие. Если бы Коннору был нужен его брат – он позвонил бы ему. Но Коннору нужен был просто друг, я уверена, иначе бы он не позвонил мне. Подорвавшись с места, я быстро натянула на себя лежавшее ранее на полу платье. Обидно, что с Джаредом сейчас ничего не вышло, но ничего, у нас еще будет время. В моей голове крутилось все, что угодно, но его фраза «и… попрощаюсь» пробивала тело до дрожи и глаза – до слез. Что-то должно было случиться. Но я не знала, что.
Когда я приехала к уже знакомому дому Клэр, даже не обратив внимания на великолепный морской пейзаж за спиной, мое тело мгновенно рванулось к входной двери. Рука непроизвольно напряглась и открыла дверь. Как выяснилось позже, я открыла её с такой силой, что замок сломался. Я приехала без приглашения, но в этом доме были все его жители.

За столом сидела расплывшаяся Клэр, потягивая кровавый сок. Я думала долгое время, что моя фигура после родов – работа моей сущности. Не знаю, ошибалась ли я. Глядя на Клэр во мне пробуждалось дикое отвращение, потому что с каждым годом она становилась все больше и больше. Но все равно свою фигуру я не списывала на личный счет, ибо точно знала – я отличалась от всех «сородичей» в этом городе. Я была сильнее, чем они, и об этом свидетельствовали как минимум полу-трещины на руках, ногах и животе. Рядом с Клэр сидела маленькая Катерина, непонимающе глядя на какой-то пример. Её мать даже не удосуживается помочь ей. Более того, Клэр никак не отреагировала на выломанный замок и на то, что я пришла без приглашения. Она все так же потягивала сок.

Моей злости и отвращению не было предела. Если бы не маленькая девочка, я бы все сейчас высказала этой дамочке. Уж слишком много чего происходит из-за неё. Слишком. И Коннор видел, как я разозлилась, когда мой взгляд упал на него. Признаться, через пару секунд я изменила взгляд, потому что глаза Коннора были… самыми печальными человеческими глазами из всех, которые я когда-либо видела.

Но он ничего не сказал мне. Лишь печально выдохнул. Я увидела стоящий рядом открытый рюкзак, до отказа набитый мужской одеждой, таблетками и водой. Либо Клэр выгоняла его, либо Коннор уходил сам.
Когда я попросила Катерину подняться к себе в комнату, Клэр начала реагировать на меня.

- Что ты тут забыла? Проваливай из моего дома!
- Не переживай, я не собираюсь долго задерживаться в твоем стойле.
- Да как ты смеешь? Отобрала у меня Джареда, Коннора, теперь еще и оскорбляешь!
- Джаред ушел от тебя сам. И рада буду признаться, - все же я вела себя крайне агрессивно, - Мы женаты. Коннор, подожди пожалуйста меня на улице.
Он забрал свой рюкзак и послушно стал за входной дверью. Никакой, он был просто никакой. Я не знала, чем он был так сильно убит, но это точно была не Клэр.
Вообще во мне взыграла гордость, радость какой-то победы. Наконец-то они расстались. Наконец-то появился шанс вновь свести Коннора и Джареда, ведь им обоим это так нужно. Я чувствую, что они помирятся, и у нас будет полноценная семья. Я чувствую.

И на последок, чтобы она запомнила меня до конца своих чертовых дней, я скаала Клэр:

- Это очень жестоко и отвратительно – доводить своего мужчину до такого состояния. Теперь ясно, почему Джаред ушел от тебя.
Она была просто в шоке, ну а я, держа подле себя Коннора, громко хлопнула дверью, поставив точку в наших с ней взаимоотношениях.
Мы сели в такси и поехали к нам. Коннор начал говорить, но не сразу.
- Что с тобой? Почему вещи были собраны? Что вообще происходит.
- Я не хотел более быть ей грузом, - он смотрел не на меня, а в окно. – Мерилин, я болен, и не знаю, сколько мне еще осталось жить.
Мои глаза перескочили в его сторону. Коннор взглянул на меня.
- Я слишком много курил. И слишком часто забивал на посещение врача. Карцинома.
На моих щеках появились слезы. Я упала прямо к нему на колени и обняла, крепко-крепко обняла, сказав:
- Я обещаю помочь тебе, я клянусь. Вместе мы сможем все исправить.
Он погладил меня по волосам, улыбнувшись.
- Ты такая хорошая…

2.75

Lorraine · 15 Сен 2013

Удел сильных.

По дороге домой стало понятно абсолютно все. Его отношения с Клэр, его поведение и все прочее. Стало понятно, почему он продал дом и переехал к ней – все же таблетки, которые ему прописали, стоили огромных денег. Видимо, они ему не очень помогли. Огрубевший голос был не самым страшным: я только начала прислушиваться к тому, как часто и громко он кашляет. Пару раз ему приходилось доставать платок, потому что сгустки крови были далеко не утешительным прогнозом. Коннор, правда, медленно умирал.
Как только такси приехало на наш участок, Фрио младший (это Коннор) подорвался с места и убежал в ванную комнату. Ему на самом деле было нехорошо. Как я поняла, в этот момент Джаред нянчился с Бенедиктом, и, реагируя на шум, подумал, что это я поспешно убежала в ванную. Может быть он даже позвал меня, этого я уже не знаю. Но, когда Джаред выходил из комнаты, перед ним уже стоял Коннор.

В этот момент зашла я. Треугольное направление наших взглядов спелось в единую цепь – у каждого были свои вопросы и свои ответы. Первый начал Джаред:
- Так что же все-таки произошло? – спросил он, повернувшись ко мне.
Я взглянула на него, потом на Коннора, и медленно опустила глаза вниз, а затем и голову. Джаред понял намек и повернулся лицом к своему младшему брату. Коннор был краток, но его словам предшествовал глубокий мокрый кашель:
- Карцинома.

Тогда мне показалось, что примерно полминуты Джаред не сделал ни одного вздоха. Казалось, он сдерживается сейчас, чтобы не заплакать или не закричать, это было очень сложно понять.
Но спустя много лет, спустя все распри и недоверие, спустя все, что пришлось испытать и через что перешагнуть, Джаред и Коннор Фрио вновь стали настоящими братьями.
Я гордилась своим мужем, потому что прощать – удел сильных, твердых людей.

Ну и конечно же я радовалась своей победе. Ведь мы все втроем понимали, кто был главным инициатором воссоединения двух братьев. Если честно, иначе и быть не могло. Я очень хорошо помню, как сплоченно и дружно жили мои дяди и тети. И мама. У бабушки Лиззи было пятеро детей, и они все души друг в друге не чаяли. Даже не смотря на какие-то проступки, будь то мелочь или же нечто серьезное, как любовь Анны и её брата. Все друг друга умели прощать. И я хотела, чтобы мой муж и Коннор тоже научились этому.
Когда Коннор удалился на какое-то время, Джаред выдохнул и прикоснулся к моему лицу.

- Я чувствую то, как я нужен тебе. И я понимаю, зачем ты это сделала… Спасибо, милая Мерилин. Я не знаю, как бы жил дальше, если бы не ты. Спасибо.
Я принимала еще сотни комплиментов в свой адрес, как же ласково и нетерпеливо, как маленькая девочка в первый раз гладит котенка, которого так давно хотела. Нет, дело было не в том, что я не получала их давно от Джареда, ведь он каждый день говорил мне что-то, что позволяло дышать дальше, что позволяло двигаться дальше. Просто когда твой любимый человек одобряет и поражается твоим поступкам (в хорошем смысле), ты чувствуешь себя как-то иначе. Будто бы делаешь дело всей своей жизни.
В этот же день мы решили, что Коннор будет жить с нами и наблюдаться у Джейми и у меня. В том, что она поможет, я не сомневалась, как и в своих силах. В конце концов, нужно выяснить, как запущена его болезнь, и можно ли её лечить традиционными средствами: хирургией, лазеротерапией, химиотерапией. Нужно было сделать флюорографию, сдать анализ и так далее. Первую ночь Коннор спал в гостиной. Далее мы договорились временно подселить его к Бенедикту, так как болезнь была не заразна и в принципе не представляла угрозы для малыша.
Впервые за все время встал вопрос о территории. Ранее мы с Джаредом чувствовали себя вполне уютно. Теперь нам придется быть более тихими, особенно мне. Вспомнился тот самый день, когда Коннор признался мне в любви, и почему-то стало немного не по себе. Не думаю, что Джаред знал об этом, но, в присутствии Коннора мы не могли сильно показывать наших чувств.
В тот самый день я и Джаред начали мечтать о новом доме. Но это были лишь мечты. Пока что.

Возможно, именно когда мы приняли решение помочь Коннору, я и Джаред изменили будущее нашей семьи.
Ну а пока что я радовалась тому, что они воссоединились. Я долго этого хотела, и теперь я знала, что моя миссия, одна из многих, выполнена.

2,75
+1 за то, что Мерилин стала вампиром. Итого 3,75

Следующие главы сделаю побольше, обещаю. Просто такому событию нужно отдельное сообщение.

Lorraine · 29 Сен 2013

В преддверии.

И жизнь лилась медленной рекой, со своими изгибами и поворотами, но все же достаточно ровно и спокойно. Конечно, многие вещи изменились с переездом Коннора, но наши отношения с Джаредом это не пошатнуло даже на миллиметр.
Я начинала понимать какие-то вещи в жизни. Те самые, что несколько лет назад даже не посещали мою голову, какими бы важными они не являлись. Я стала чувствовать опасность, и радовалась каждому дню, проведенному со своей семьей, ибо моя интуиция не подводила меня еще ни разу.
Работа по дому теперь стала более систематизированной, но иногда мне хотелось попробовать нечто новое, то, что обычно делал Джаред. Что-то зрело во мне… Кажется, я начинала понимать, что не будет вечно продолжаться мое тихое семейное счастье и мне придется бороться за него. Джаред он.. Он стареет. И мне тяжело видеть это. Он стареет по моей вине, он мог бы быть таким же, как и я, он мог бы. Но из-за моих глупых догадок все происходит именно так. Признаться, мне не очень хотелось самой становиться старше, но я не понимала, что буду делать, когда настанет время Джареда.
Не хочу думать об этом. К тому же еще нужно решить сто и одно дело по дому.

Более того. Аллерии вот-вот исполнится 16 лет. Я очень жду этого, наверно, даже больше, чем она сама. Наверно потому, что я помню себя как раз примерно с этого возраста. Мне до жути интересно, как у нее будут складываться отношения с ровесниками в старшей школе, какую профессию она хочет выбрать, как хочет выглядеть. Более того, я даже не хочу указывать ей, кем она должна стать, потому что она никому и ничего не должна. Это первый шаг в самостоятельную жизнь, и выбор она обязана сделать сама, если, конечно, она уже представляет свое будущее. Я еще не задумывалась об этом, но, полагаю, вмешиваться очень нарочито я не стану. Но посоветую что-нибудь наверняка.

А мой милый Джаред все так же нянчился с Бенедиктом. Признаться, я даже не подозревала, что мой муж будет настолько рад рождению сына. Я помню, как он нянчился с Аллерией, но Бен вызывает в нем какие-то иные эмоции. Счастливый отец – сразу видно. Мне очень приятно видеть любовь Джареда по отношению к каждому члену нашей семьи. А особенно – к детям.

Я не знаю, могу ли я так говорить о себе, потому что Коннор – тоже часть нашей семьи. Возможно, это ужасное чувство жалости погубило меня и моё здравое отношение к брату Джареда, но я ничего не могла с собой поделать. Я знаю, что Джаред более не сможет оставить его одного, впрочем, как и я, ведь если бы не он, я бы не узнала своего будущего мужа. Хотя… Неважно.
Скоро Коннору исполняется 35, и он пережил пока что все назначенные ему сроки. Это не могло не радовать Джареда, а вместе и с ним и меня. Может быть, каким-то чудесным образом все обойдется? Не хочу даже думать о чьей-то смерти. Тем более о смерти такого близкого нашей семье человека. Даже не так. Человека из нашей семьи.
Последствия химиотерапии лишили Коннора почти всех волос, но он не отчаивается. Да, он не ходит на работу, но держится просто молодцом, особенно при Джареде. Бывает, когда он уезжает на работу, Коннор сбегает в ванную и кашляет, кашляет, кашляет… Я запретила ему кашлять еще где-либо в доме, если он в состоянии дойти до ванны. Из-за маленькой жилплощади мы поместили его к Бенедикту, пока он маленький, и сейчас остро стоит вопрос о разделении комнат. Аллерия становится старше, но я не хотела бы, чтобы маленький Бен жил с Коннором. Скорее всего, мы поселим детей в одну комнату, думаю, надеюсь, Аллерия все поймет. Хотя под моим присмотром я разрешаю Коннору возиться с Беном. Он тоже любит его, чуть ли не как своего собственного.

Коннор начал писать книгу, он сказал мне об этом. Не знаю, как она называется, но Фрио тонко намекнул, что она связана с нашей семьей и его болезнью. Прочту, как только он её закончит.

Обычные серые будни становились ярче и красочнее только в одном помещении. Та самая ванная комната напоминала мне некое убежище (если не брать в расчет спальную), в котором скрывалась наша с Джаредом любовь.

Я любила его вкус. Абсолютно весь. Как вкус крови, так и губ. Мне доставляло истинное наслаждение получать дозу его гемоглобина, до дрожи, от которой подкашиваются ноги. Я была монстром, хотя это мне, правда, очень нравится – быть не такой, как все. Джаред любил меня разной, я чувствовала. Он говорил это сам.

Конечно, нынешние отношения становятся чем-то более зрелым и осознанным, нежели ранее. Бурные дни и ночи, поглощавшие своей страстью нас двоих ранее стали не таким частым явлением; поцелуи на виду у всех и трехчасовые нежности тоже отошли на второй план. Но от этого каждая минута становилась ценнее, каждое прикосновение – слаще, каждое слово – теплее. Мы стали старше, наши чувства стали на ступень выше. Я и Джаред прекрасно понимали, что далее друг без друга мы не сможем, потому что окончательно привыкли, привязались, срослись. И дело не только в огромной и чистой любви или в хорошем сексе, нет. Уважение, доверие, взаимопонимание – это было куда важнее нежных эмоций и чувств. Мы привыкли жить друг с другом, мы привыкли быть рядом, и именно в этом родилось наше чувство, а не наоборот. Я с теплым ощущением в груди вспоминаю наш первый поцелуй, или ту самую ночь, когда он переехал ко мне. Тогда все было совсем иначе. Но не я жалею о том, что пустила его в свою жизнь. Нет.
Тем временем моя Малышка попала в список почета в конце учебного года. Все же она меня очень радует своим упорством и стремлением покорить множество вершин. Думаю она будет не менее успешна в жизни, чем её биологический отец, и не менее добра и отзывчива, чем человек, отобравший у меня её воспитание.
Свой день рождения она захотела праздновать скромно, друзей приглашать отказалась, сказав, что мы и так самые близкие для нее люди. Это было безумно приятно слышать, настолько приятно, что я заставила Коннора поставить ноутбук в гостиную на общее пользование. Он согласился без колебаний. Аллерия стала совсем взрослой.

Правда, мы даже не успели её как следует поздравить, а она уже куда-то убежала. Как ни странно, Джаред не удивился этому, будто бы знал, куда она убежала. Я решила отложить этот вопрос, к тому же тогда пришел Коннор и мы все вместе, кроме именинницы, расправлялись с праздничным тортом. Тишины за столом не было, и это радует.

Все было тихо и спокойно. День тогда длился с привычной скоростью, не предвещая ничего странного. Конечно, день рождения Аллерии был важной частью дня, но сложно говорить о празднике, когда главный его повод скрывается в неизвестном тебе направлении. Джаред не хотел мне говорить, куда она ушла, но меня успокаивала мысль, что он бы не отпустил её куда не надо. Я ведь ему доверяю.
Я возилась с Бенедиктом, говорила всякие милости про него и его отца, как вошел Коннор. Почему-то на минуту стало очень неловко. Возможно, он видел в этой картине собственную жену и собственного сына, более того, возможно, что он хотел бы видеть именно меня на этом месте. Я чувствовала, как моя одежда воспламеняется от его взгляда и поспешно покинула комнату. Такие моменты заставляли меня чувствовать беспокойство в собственном доме все чаще.

Но когда я вышла из комнаты, я увидела Джареда, и сердце сразу успокаивалось, напоминая, что я давным-давно сделала свой единственно верный выбор.

Он любил меня, и я знала это. Ровно так же, как и знала, что люблю его сама. До сих пор сложно как-то осознать, что у нас с ним нет фактически никаких проблем. К примеру, своего отца я никогда не знала и даже не видела его фотографии. А вот чувства моей бабушки и дедушки оставались для меня огромной тайной до того момента, пока я не поняла, что у меня с Джаредом тоже самое. Редкость, конечно. Как правило, пары расходятся из-за неравенства в социальном или духовном плане, но это не касалось нас.

А потом пришла Аллерия.

И я поняла, что теперь совсем не могу уследить за её судьбой.
Джаред ушел в ванную, как-то странно подняв руку и оставив нас один на один. Моя нижняя челюсть достигла уровня плинтуса, когда я увидела накрашенную Аллерию в моих гетрах, всю в татуировках.

Он разрешил ей разрисовать все свое тело? Серьезно?
Нет-нет, я не хотела ругать её, хотя, черт возьми! Ей ведь всего 16 лет, какие татуировки?
Она приветствовала меня, а я не слышала этого, я думала лишь о том, как Джаред мог допустить такое. Я все еще надеялась, что мне просто кажется, что он куда более благоразумен, как голос Малышки (хотя уже сложно так её назвать) перерезал мои мысли:

- Ма-ам, не переживай, их можно снять, они временные.
Фух. Отлегло. Хотя это еще совсем не значит, что она не захочет сделать себе такие же настоящие.

- Аллерия, тебе сегодня 16, а ты так и не дала поздравить тебя с праздником. Ты уже такая взрослая, что я совсем не могу контролировать тебя, хотя должна это делать еще года два, а лучше и все шесть.
- Давай без этих скучных наставлений, м? Я ведь посоветовалась со старшим, прежде чем сделать это, и я надеялась, что ты поймешь меня.
- Я понимаю, да, сама хотела сделать в твоем возрасте настоящую, но духа не хватило.
И милая беседа с ней успокоила все мои нервы. Как позже мне сказал Джаред, в этом нет ничего плохого, учитывая, что она заранее спросила разрешения. Правда, не у меня.
Вечером я иногда проводила время у монитора ноутбука, решая разные задачи на форумах. Однажды даже смогла на этом немного заработать, но сумма была небольшая. Приятно, конечно, использовать мозг для заработка. Я даже стала скучать по работе, ведь Джейми отправила меня в декретный на какой-то там срок. Скорее бы он закончился.

Аллерия все равно повергла меня в шок. Что подумают о нашей семье её учителя и одноклассники? Я уверена, в других семьях родители бы кричали и наказывали за такие серьезные поступки. Я успокаивала себя мыслью, что она не совершила ничего криминального, что это её тело, и она сама решает, как с ним поступить, более того, это ведь не навсегда. Но это показывало слабость моего влияния на нее как матери. Хорошо, что она хотя бы Джареда слушается. Все равно неприятно как-то.
И, конечно же, Бенедикт. Он тоже становится старше. Когда его волосики немного отрасли, сразу стало понятно, на кого он будет похож внешне. Я очень обрадовалась тогда, когда увидела в нем свои глаза, а позже и глаза Джареда. Они же у нас одинакового цвета.

А что радовало меня больше всего – так это отношение Аллерии к Бену. Между ними было это братски-сестринское чувство, я так и видела их двоих, выручающих друг друга во всем, а позже собирающийся своими семьями на праздники вместе. Я понимала, что Малышка уже совсем не малышка. Но для меня она такой все равно таковой останется.

3.75

Lorraine · 5 Окт 2013

Шестое чувство.

Когда-то мои мысли были совсем другими.
Мы все были когда-то совсем другими.
Но один постоянный факт заставляет задумываться о прошлом вновь и вновь. Память, никогда не покидающая мой разум. Память заставляет нас делать определённые вещи, думать определённым образом, хотеть определенных вещей. Помня о плохом детстве, люди хотят сделать его лучше собственным детям. Помня о какой-то аварии или происшествии, люди становятся куда более осмотрительными и осторожными.
И я, помня о всем том, что происходило когда-то между мной и Джаредом, понимаю, что это был самый правильный выбор в моей жизни.
Я помнила нашу первую встречу. Те дни, когда я отрицала свою будущую сущность. Дрожь по телу от его холода приводила в шок, и появлялся страх, тот самый, которому я не смогла не подчинится. Он предложил мне тогда свою помощь, еще не зная, что, в конце концов, предлагает мне руку и сердце. Наш первый поцелуй, наша первая робость. Я ведь так долго говорила себе, что не испытываю к нему ничего, хотя сердце предательски подскакивало к горлу от одного только его имени. Хотя истинная любовь появляется уже куда позже: после вечных бурных ночей и разговоров о чувствах. Истинная любовь началась тогда, когда появился Бенедикт, когда мы уже были одной целой семьёй и стояли горой друг за друга. Тогда, когда я превратилась в это, сама того нехотя, когда чуть не убила любовь всей своей жизни. И естественно тогда, когда мы поклялись друг другу быть вместе, пока смерть не разлучит нас.
Я любила и люблю его.

Не знаю, каким он был с другими людьми, не являющимися частью нашей семьи: грубый или веселый, добрый или агрессивный – меня это не беспокоило. Я видела, как он относится к Бену, и мне этого всегда хватало. Более того, его отношение ко мне было до безумия невероятным. Я до сих пор оставалась для него Богиней – так он называл и называет меня до сих пор.

Джаред на самом деле замечательный отец. Ему отлично дается воспитание детей, хотя иногда он и перебарщивает, чуть ли не отбирая у меня Бенедикта. Но я не обижаюсь. Как-никак сын, наследник – гордость для Джареда.

Наши вечера проходили вполне себе спокойно. Джаред возился с сыном, даже не подпуская меня к нему, а я работала и нагоняла пропущенные исследования нашей больницы. Тогда я думала, что скоро пойду на работу, и надо было бы хоть немного освежить свою память. Единственное, что было не самым утешительным в обстановке нашей семьи, так это самочувствие Коннора. Ему становилось хуже. Намного хуже. Иногда он был дома, но, как правило, находился где-то в больнице. Не знаю, как у него хватало сил на эти передвижения, но он утверждал, что все в норме. Я же каждый раз чуть ли не плакала, глядя на его анализы. Правда, мне не хотелось говорить это Джареду. Его брат и правда умирал, карцинома была слишком запущенная. Я не знала, что делать.

Под предлогом ужина Джейми позвала меня в больницу. Когда я ехала туда, почему-то в мыслях был Коннор. Но оказалось все совсем иначе. Плановый медосмотр персонала, хотя Джейми провела меня по всем врачам лично и без очереди. Все было просто замечательно до тех пор, пока я не сходила на УЗИ. Мы все были в шоке от того, что экран не показывает ничего. То есть совсем ничего. Джейми не растерялась и сказала медсестре, что это неполадки прибора и позвала меня к себе в кабинет.
- Слушай, я изучала твою беременность, ты уж прости. Но случай, правда необычный.
- Понимаю, я бы тоже так поступила.
- Я теперь не знаю, сможешь ли ты иметь детей. Я вообще ничего не знаю. Но если вы с Джаредом надумаете, ты сразу приходи ко мне. Я должна знать. Договорились?
- Конечно.
Странный разговор. Но от Джейми я другого не ждала. Прямо перед тем, как я уже покинула кабинет, она окликнула меня:
- Как она?
Я ответила не поворачиваясь:
- Как всегда не как все.
Джейми была бы хорошей матерью Аллерии. Если бы не была такой слабой.
А Аллерия правда была не как все. Она выделялась из толпы, но не берусь сказать, что только внешним видом. Малышка всегда была белой вороной или черной овцой в обществе. Но все дело было в том, что ей нравилось это. Как и блинчики Джареда.

На днях я беседовала с Коннором, который на пару дней приехал к нам. После долгих братских проявлений нежности и заботы, Джаред подпустил меня к Фрио младшему. Коннор рассказал, что сейчас все еще продолжает свою книгу о нас. Я была приятно-смущенно удивлена. Его жажда закончить поражала меня, он и правда был полностью увлечен ею. Джаред тоже знал о книге, но, как и я не знал, что именно в ней написано. Коннор никогда раньше не писал книг, и мы тогда еще думали, что она не станет популярной или вообще выйдет в печать. Хотя это не столь важно.

А мы все так же засыпали вместе. Наша старая кровать казалась самым уютным местом во всем мире. Я знала, что он чувствует холодок, исходящий от меня, а я в свою очередь знала, насколько он на самом деле теплый. Раньше все было наоборот… Но это ничего не меняет.

Никогда я не смотрела на других мужчин, пока была с Джаредом. И знаю, что не стану, даже если что-то случится. Для меня он единственный человек, который сумел растопить мое сердце и разжечь его. И так будет всегда, я уверена.

Тем временем Коннор закончил книгу. Он поверг всю нашу семью в шок. Его первая, его единственная книга стала бестселлером! В книжном магазине её раскупают в первые же часы поставки! К счастью, бесплатный экземпляр Коннор принес к нам домой сам. Мы все были удивлены. И мигом сели читать.

Отрывок из книги Коннора поразил меня и Джареда особенно.
«Я знаю, что скоро уйду из жизни. Но меня здесь больше ничто не держит. Я вижу, как они счастливы, я вижу, как они любят друг друга, я знаю, что у них будет еще больше детей. Возможно, я счастлив. Ведь мне достается такое сладкое бремя, как наблюдение за её счастливыми глазами и белоснежной улыбкой. Она вся такая белоснежная… Я люблю её, но она никогда не была и не будет моей. Так пусть же будет счастлива её светлая душа, что взяла под опеку и помирила двоих упрямых баранов, что так долго не могли понять один одного».

Джаред не спрашивал меня, было ли у нас что-либо с Коннором. Он и так все знал. Он знал, что я правда люблю его, и, несомненно, храню ему верность. Фрио старший, как мне кажется, понял многие вещи и распри между ним и его братом, хотя было уже достаточно поздно. Коннору грозила скорая гибель.
Фрио младший назначил мне встречу в парке. Я рассказала об этом Джареду. По его словам, у Коннора появилась одна мысль (но я конечно же знаю, что это придумал Джаред), как можно попробовать спасти ему жизнь. Я согласилась, хотя не знала, что иду. В старом парке он ждал меня, уставший и убитый, ему было уже очень тяжело. Он просил меня.

- Мерилин, прошу, давай попробуем. Я все сделаю ради этого, хотя что я могу… - голова его поникла, - Умоляю.
- Ладно. Мы попробуем. Но я делаю это ради… - я не успела договорить, как он перебил меня.
- Хотя бы перед смертью, не напоминай мне о том, что я не успел сделать в своей жизни.
Все равно я задумалась над верностью своего решения. Но раз Джаред принимал участие в этом, пусть и косвенное, нужно попробовать.

Я укусила его. Он был первый человек, в которого я вонзила свои клыки после Джареда. Я боялась выпить его, боялась попробовать, так что укуса было достаточно, чтобы дать какую-то надежду на сверхъестественное.

Коннор хотел жить. Но хотела ли этого я? Смирилась ли я с тем, что он скоро покинет нас? Мне было страшно от собственных мыслей.
В прочем, были дела и поважнее собственных мыслей. Джаред приволок домой гитару, которую сразу же забрала себе Аллерия. Её всегда тянуло к искусству. Конечно, играла она еще совсем плохо, но со временем это пройдет. К тому же, поддержка Джареда радовала, он делал вид, что ему нравится её игра.

Семейные вечера почему-то становились тяжелее для меня. Я знала, что Джаред в курсе всех сегодняшних событий, но ничего так и не говорил мне. Даже пустил меня к Бенедикту, это уже хорошо. Как-то мысленно он сказал мне, что я молодец, и моя тревога унялась. Я чувствовала что-то внутри, что-то очень странное и страшное, и меня это пугало.
Радовал только неизменный вкус Джареда. Такой же, как и много лет назад.

А ведь Бенедикт уже скоро станет таким взрослым… Он уже умеет говорить, ходить и почти самостоятельно пользуется горшком. Дети – это сложно, но это так прекрасно! Особенно учитывая, что у нас полноценная семья, в которой царит любовь и взаимопонимание. Кем станет мой сын? Будет ли он так же относится ко мне, как Аллерия? Что будет ждать его там, впереди? Я забегаю конечно вперед сама, но это ведь так быстро, так скоро…

Что-то подсказывало мне, что Коннор умрет. Даже если каким-то чудесным образом вылечится. Я знала, что его ждет смерть, подтачивая свою длинную косу, как бы это жестко не звучало. Но я чувствовала внутри еще кое-что…

3.75

Lorraine · 6 Окт 2013

Заточенные косы или истинный страх.

В период какого-то ожидания я занималась Бенедиктом. Джаред вплотную взялся за работу, под предлогом того, что скоро наш сын станет старше, его потребности возрастут, да и Аллерия много чего захочет (устраиваться на работу он ей строго-настрого запретил, мол, еще вся жизнь впереди, чтобы наработаться). В воспитании у нас проблем никогда не было, к тому же сейчас выходит много новой детской литературы. Я даже скупила мини-серию для развития логического мышления у ребенка. Кто не хочет вырастить гения?

Правда, чувствовала я себя тогда не очень уж хорошо. Говорить Джареду я об этом не стала, боюсь, станет переживать, а он и так сейчас на работе безумно загружен. Не хочу, чтобы он перенапрягался. Хотя, если честно, я с первоначальной опаской побаивалась своих мыслей. Вполне возможно, что я снова беременна. Последние несколько раз мы с Джаредом совсем не думали даже о минимальной защите – видимо, наши мысли были заняты чем-то другим. Даже не знаю, как он отреагирует, если мои догадки оправдаются.

В любом случае, я была хорошей матерью. Не знаю, об этом ли я мечтала раньше: сидеть дома и воспитывать маленького ребенка, возможно, вынашивая еще одного. Когда-то я думала, что карьера – вот, для чего я учусь и стараюсь, но как бы ни так. Всё равно все сводится к важности наличия семьи. Семья… Я ведь так давно не задумывалась и не вспоминала о своей матери и прочих из семейства Лонсов. И фамилия теперь у меня даже не Лонс. Нет, я не хочу думать об этом сейчас. Рядом со мной Бенедикт, Аллерия, Джаред и уходящий Коннор. Так я чувствовала. Внутри было очень холодно и туманно. Я мысленно прощалась с ним.

Аллерия тем временем занималась чем-то своим. Я видела её только по утрам и иногда вечером – она прибегала, ела, немного писала что-то в тетрадях и ложилась спать. Меня это очень беспокоило. Теперь даже попытки достучаться до нее, до её сердца казались мне бесполезными. Даже Джаред не мог уследить за ней. Мы считали себя хорошими родителями, но Аллерия, видимо, думала иначе. Не знаю, почему. Видимо, каким-то образом она узнала правду, другого объяснения я не вижу. Она изматывала себя до такой степени, что даже порой не помнила, как её, собственно, зовут.

Джаред говорил, что видел её однажды в парке с гитарой. Там уже никого не было, но она играла. Эта её любовь к творчеству немного пугала меня, но с другой стороны я знала, что он делает то, что ей нравится. Она ведь не курит? Надеюсь, что нет. А если… Нет, лучше пусть я не буду об этом знать. Даже не имею понятия, почему она так изменилась теперь. Раньше она хотела общаться и доверять, теперь же она закрылась окончательно.

Хотя, бесспорно, она стала очень красивой девушкой. Радует, что хотя бы это она запомнила из наших уроков. Всегда говорила ей, что как бы к тебе кто не относился, всегда старайся выглядеть лучше, сделать человеку приятно. Её глаза… Так похожи на глаза моей бабушки. Хотя я так и не смогла почувствовать с ней родства.

Утром я поняла, что моя задержка стала слишком долгой.
Я была снова беременна.
Правда, на этот раз мои ощущения были совсем другие. Мне было безумно страшно.
Я еще не говорила об этом Джареду, но он, видимо начинал догадываться, хотя бы по моему внешнему виду – пришлось переодеться.
Я пыталась сделать так же, как делала когда-то с Бенедиктом. Я хотела посмотреть, хотела заглянуть внутрь себя, посмотреть, излучает ли ребенок то самое тепло, о котором я когда-то так мечтала. Я проделала все то же самое: стояла перед зеркалом и настраивалась на себя – ни одной зацепки. Сначала я подумала, что со мной что-то не так, но, когда вышла в комнату и увидела тепло, исходящее от Джареда, поняла, что дело не во мне. А в том, что внутри меня.

Я начала читать книги. Быстро, быстрее, еще быстрее. Все, что только можно было узнать о беременности. Все нестандартные случаи, все патологии, всё-всё-всё. Страх, неописуемый страх. Куда страшнее какой-нибудь аварии или недостатка денежных средств на счете. Еще одна наша с Джаредом совместная жизнь, которая мало о себе дает знать. Мне было очень и очень страшно. Даже Аллерия, разгуливающая по дому в белье и демонстрирующая все свои тату не пугала меня так, как страх потерять ребенка.

В конце концов, я не выдержала и рассказала обо всем ему. Правда, в более мягкой форме. Это звучало примерно так:

- Джаред, есть дельце одно.
- М, слушаю, милая.
- Ну, в общем, я беременна.
Так и знала, что если сказать это очень кратко и резко, он улыбнется мне до слез. Так и случилось. Он крепко, но осторожно обнял меня, а потом спросил:
- Почему ты так печальна, Мери? Ты не хочешь еще детишек? Мы ведь справимся, ты же знаешь.
- Я не вижу ребенка, Джаред. Не вижу, - растерянность в моих глазах явно растормошила и его.
Он снова обнял меня, более ласково, чем в прошлый раз и громко выдохнул.

- Завтра я поеду покупать детскую мебель.
- Уже? Почему так скоро?
- Есть только одна причина, по которой ты не видишь то, что находится в тебе.
- И какая же?
- Не пугайся главное, тебе нельзя нервничать, - он помедлил, - Ты ведь понимаешь, насколько сильны твои гены?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Узнаешь, мне пора бежать милая, нужно зарабатывать деньги для тебя и для будущего прибавления в семействе. Жди меня вечером.
И убежал на работу. Я вновь осталась с Бенедиктом, и мне было тепло и приятно от того, что Джаред не был напуган, как была напугана я. Значит, что все в порядке. Более или менее.

***
В тот вечер Коннор закончил превращение. Не сказать, что это ему понравилось – печальное выражение его глаз смущало и кололо прямо в сердце, будто бы ты дал и убил сам же чью-то надежду. Но я не понимала, в чем дело. Даже просто послушав его голос, прослушав его легкие на признаки болезни самыми обычными и примитивными методами, я не смогла ничего обнаружить. Он даже не кашлял. Он был в норме? Неужели подействовало? Неужели он и правда, будет жить дальше? Его серая кожа пугала меня. Я постоянно пугалась всего. Особенно происходящего со мной. Но Коннор, он был настолько расстроен, что я даже не знала, что ему сказать.

В ту ночь Коннор ушел. Просто ушел. Стоило вернуться Джареду с работы, как Фрио младший, даже не поздоровавшись, убежал прочь в неизвестном направлении. Я подумала, что он ушел к Клэр, но мои мысли перебили слова Джареда.

- Она заходила сегодня ко мне и привела Катерину, попрощаться, - в его голосе слышалась нотка грусти, - Они уезжают навсегда к родителям Клэр, и она не хочет, чтобы я виделся с дочерью. Такие дела.

И если когда-нибудь кто-нибудь бы спросил меня: «Кто такой Коннор Фрио?», я бы сказала, что это один из самых странных людей в моей жизни.

Его любовь была тихой и не столь верной, сильной, но не проявляющейся в чем-либо сильно. Я знала, что он часть моей истории, нашей истории, но он не главный её персонаж, и вряд ли бы когда-нибудь им стал. Не знаю, что, кроме девушек, еще не поделили братья Фрио, но точно скажу, что Джаред любит брата, не смотря ни на что. Я должна сказать спасибо и Коннору тоже, за то, что я познакомилась с таким человеком, как Джаред.
Утром раздался телефонный звонок.
Коннор попал в аварию.
Я знала.

3.75

Простите меня за жестокость.

Lorraine · 11 Окт 2013

Кровь за кровь.

Никогда ранее не сталкиваясь со смертью, человек, как правило, впадает в ступор и проваливается в какую-то психологическую яму, из которой какое-то время не может выбраться. Всегда, когда нужные люди хотя бы просто покидают нас, внутри остается какой-то шрам, который не то, что подорожником – самыми новейшими технологиями невозможно убрать.
Я видела, как уход Коннора из жизни отплясывал первоклассную чечетку в шипованных бутсах на сердце Джареда.
Возможно, здесь должно быть философское рассуждение на тему смерти, или краткая эпитафия милого друга: эпитафия Коннора.
Его тело было найдено в нескольких километрах от Сансета. На самом деле, судя по всему, он собирался покинуть город. Но так просто он его не отпустил. Что-то внутри мне подсказывало тогда, что судьба Фрио младшего предрешена, что даже если бы он и остался в городе, его бы ждала иная, не менее приятная учесть. Хотя я не люблю думать о чем-то в условном наклонении.
До последнего момента мне казалось, что впереди нас ожидают долгие молчаливые вечера, наполненные скорбью, литрами не вышедших слез и тысячей и одним воспоминанием. Я понятия не имела, какого это – знать, что твой близкий человек ушел из жизни. Естественно, я и не хотела этого узнавать. Глядя на Джареда, я понимала его боль, но не могла испытывать её же. В какой-то момент мне даже показалось, что Коннору сейчас лучше, чем с нами. Какими бы чувствами он не был проникнут по отношению к нашей семье, Фрио младший погибал все это время и готовил себя к гибели. Я даже не знаю, точно ли помогло его превращение, о котором мы с мужем даже не обмолвились и парою слов. Возможно, он мог бы жить дальше. Но это… лишь условное наклонение.
Но была и обратная сторона у всего произошедшего. Хотя, странно говорить о хорошей стороне, когда речь идет о смерти близкого человека. В прочем, это похоже на меня – быть жестокой и холодной до тех пор, пока дело не коснется меня лично. Да-да, конечно, его чувства, его братская любовь, но все же… он не ангел и он также не был без греха. К слову, мы так и не смогли договориться на местном кладбище, и Коннора пришлось похоронить прямо на нашем участке. Не знаю, рад или огорчен из-за этого Джаред, но так даже лучше – он всегда будет рядом с нами.
Смерть брата Джаред расценил как толчок. Толчок к началу нарастания заботы о близких людях. Теперь он не спускал с меня глаз – следил за моим питанием, сном, настроением, делал массаж и так далее и тому подобное. В нашей жизни и так до этого много чего произошло, мы пытались держаться стойко, и у нас это пока что получалось. Если честно, на данный момент было лишь две главные мысли: уход Коннора и моя беременность. И я даже не знала, что пугает меня больше. На самом деле, на похороны Фрио младшего пришло не очень много людей – только близкие знакомые и преданные фанаты его единственной книги. Даже Джейми с Торнтоном пришли. Но я чувствовала, как в городе меняется обстановка. Сансет приходит в упадок – богачи стареют, новое поколение не столь развито для продолжения дел, выдающиеся люди гибнут. Мне так казалось. Будто бы туман неудач и провалов окутал этот город.
Что касается Аллерии, то она окончательно решила не ставить нас с Джаредом в известность на счет проведения своего свободного времени. При нас она даже ни разу не заплакала после ухода Коннора, а ведь на самом деле он был ей по-своему дорог. Я видела в окно, пока Джареда не было дома, как она плачет на плече у какого-то парня. Как понимающая женщина, я не стала тогда ничего портить, но со стороны ребята выглядели просто друзьями. Ох, сколько всего свалилось в одночасье! Будто бы со второго этажа на мою голову упал рояль. Коннор, беременность, взросление Аллерии. Всегда, когда мне кажется, что все плохое, думаю о чем-нибудь таком, что могло бы случиться и стало бы еще хуже. Ведь бывают же в жизни случаи куда хуже моего.

По поводу парня – она все же рассказала потом, что познакомилась с Сэмом Секемето – он учится в параллельном классе её школы и тоже, как и она, увлекается рисованием. Что же, хоть это радовало меня.

Вечера проходили крайне непривычно для меня. Джаред порхал надо мной, как бабочка над цветком, даже оставить меня на мгновение не посмел – я не понимала, чего он так ждет от меня, ведь я была беременна не так много недель, даже живота так уж сильно не было видно. Аллерия что-то говорила о новом телевизоре, хотя у нас мало кто его смотрит. Мы пытались найти темы, на которые сможем поговорить без боли и смущения, а это оказалось довольно затруднительно.

Но вскоре начались проблемы куда серьезнее молчаливых вечеров.
Однажды ночью я проснулась от дикой боли в животе и нижней части живота. Впиваясь руками в одеяло, я скомкала его и выкинула в сторону, начиная медленно пробуждать Джареда. Я начинала все громче кричать от боли, казалось, все внутри переворачивается и тянет вниз до такой степени, что ты не можешь подняться. Будто бы огромный острый кусок железа давит на меня спереди и сзади – потом это чувство сменилось обратным: казалось, из меня во все стороны брызжет раскаленная лава. Мне было очень и очень больно, и Джаред видел все это. Когда я смогла приоткрыть глаза, то ужаснулась – кровать была в крови, как и я, хотя на мне это было видно не так, как на простыне. Боль наступала снова. Я поднялась с кровати, Джаред подбежал ко мне, чтобы помочь, но так перепугался вида крови, что помешкал пару секунд, прежде чем накинуть одеяло на кровать. Самое главное для меня было сейчас – не терять сознания, ибо кто знал, что со мной происходит. Конечно, в моей голове пронеслись крайне печальные мысли по поводу беременности, но все же. Это было слишком похоже на выкидыш. Джаред вызвал скорую, но я не могла идти – так мне было больно. Из дома он нес меня на руках.

Дальше мне уже не было так страшно, хотя боль усиливалась. Меня сразу же доставили к акушеркам и дежурному врачу, но что-то их останавливало, и я просто мучилась. Они вызвали Джейми, судя по всему, она отдала поручение им сообщать обо мне. За пару минут она примчалась, благо, город небольшой. Далее она вновь принимала роды, и на этот раз Джаред был со мной, держал меня за руку, и не смотрел ни на что, кроме моих глаз. Все кончилось быстро. Но…
Ошарашенное лицо Джейми напугало нас до смерти. Последние пару минут я готовила себя мысленно к тому, что у меня будет выкидыш, и не понимала, почему Джаред чуть ли не плачет. Но не от горя, а от счастья. Видимо, все, кроме него, ожидали, что с таким количеством ушедшей крови ничто, кроме мертворожденного мне не светит, но... Джейми пошатнулась и сделала шаг назад. В эту секунду боль возобновилась, и я сделала одно единственное усилие и поняла: их было двое.
Формально все были правы: дети как бы были мертвы, размером с ладошку, две девочки никогда не должны были прожить и нескольких минут.
Но прав был и Джаред. Девочки родились такими же, как я.

3.75+0,25(Сэм Секемето) = 4

Lorraine · 17 Окт 2013

Неустойка.

Я пролежала в больнице ровно две недели. Время тянулось крайне мучительно и болезненно для меня – не столь раны беспокоили моё сердце, сколько здоровье девочек. Я вспоминала, как видела их, маленьких, ну просто крошечных, и мое сердце разрывалось от одного их вида. Серебряная кожа отрицала солнце, и их переложили в отдельную палату по распоряжению Джейми. Я практически не могла уснуть, каждый день длился словно годами, ибо зачастую меня держали в неведении.
Но в один прекрасный день ко мне пустили Джареда. Накинув на плечи белый халат, он медленно подошел ко мне (Джейми выделила и мне отдельную палату). Я была безумно рада его видеть, потому что в его глазах не было той печали и боли, что была в моих. При таких травмах, как у меня, поправляются куда дольше и мучительнее. Более того, девочки не должны были выжить, я понимала это, но, не смотря на все известные врачам диагнозы, они не могли поставить им ни одного.
- Тебе нужно поспать, Мери. Моя милая Мерилин, - он тепло улыбнулся, и я заметила его морщинки на лице.
- Ты же знаешь, что я не могу заснуть. Я переживаю за девочек.
- За Тиренд и… второе имя я оставлю тебе.
- Какой ты щедрый! А почему Тиренд?
- Это имя одной жрицы из древних летописей. Она ездила на тигре. Хочу, чтобы Тиренд была сильной.
- Звучит убедительно. Как на счет Катерины? – я совсем забыла тогда, что так зовут первую дочь Джареда.
- Хм. В память? Мне нравится. Я всегда любил это имя.
Он поцеловал меня в лоб. Я потеряла немного веса и сна, конечно. Но с того дня, как ко мне стали пускать Джареда, я начинала идти на поправку. И, как ни странно, девочки все еще продолжали дышать и набирать вес. Они росли не по дням, а по часам – в прямом смысле слова. Это все так пугало меня. Эта «необычность» осточертела в край. Почему у меня не могло бы быть все, как у людей?
Глаза Джареда. Они были очень странными. Не грустными, но и не радостными. Он смотрел куда-то вдаль, куда-то сквозь меня и сквозь все окружающее. Джаред почти не покидал больницу, ибо все время был то со мной, то с девочками. Аллерия ухаживала за Бенедиктом, пока мужа не было дома. Она приезжала, кстати, ко мне. Трогательно, конечно. Аллерия очень помогала нам с Джаредом, ведь теперь, как-никак у меня было трое родных детей.
В конце концов, меня выписали, вместе с малышками. У них не обнаружили никаких патологий, ничего. За две недели они успели вырасти так, как внутриутробно растут люди за 6-7 месяцев. Первое прикосновение к ним было похожим на прикосновение к Джареду, хотя сейчас я знала, что они такие же, как и я. В сравнении с Бенедиктом, конечно, Катерина и Тиренд были, мягко говоря, другими. Но это не делало их хуже.

Как оказалось, Торнтон опять сделал нам подарок, поздравляя с рождением двойни. Ремонт был неплох, ничего не скажешь. Не смотря на то, что девочки, и правда, должны были быть двойняшками, внешне они различались. Свои черты я видела в Катерине. Черты Джареда - в Тиренд. Я так и не добилась подробностей беременности от шокированной Джейми, но, полагаю, одна из беременностей была внематочной.

Девочки кушали обычную пищу. Как сказал Джаред, примерно до возраста Аллерии это почти не проявляется никак, кроме другого оттенка кожи. Хоть это радовало, ибо кожа их как-то попривыкла к солнцу и не особо реагировала на лучи.
Джареду было нелегко. Вообще всем нам сейчас было сложно: Аллерия хотела гулять, а дома её ждали заботы, Джаред похоронил брата, чуть не сделав этого со своими двумя дочерями, да и со мной, ну а я просто дико устала. Только дома я могла заснуть, но прекрасно знала, что ни Катерина, ни Тиренд не дадут мне поспать. По крайней мере, первое время.

Не знаю, как часто Джаред думал о Конноре, но говорить он о нем не смел. Конечно, ему стоило бы поделиться своими мыслями со мной, переживаниями и прочим. Но ни мне, ни ему сейчас нельзя было расслабляться – слишком многое стояло на кону. Чтобы вырастить двойню, нужно было иметь хорошее терпение, время и счет в банке. Последнего у нас с Джаредом как раз не было. Так что, даже если Джаред сейчас много думал о брате, он не мог отдаться этому полностью и впадать в траур.

Аллерия много возилась с девочками, но, как мне показалось, больше симпатизировала Катерине. Она была более тихой, непривередливой и спокойной, нежели Тиренд. Меня иногда поражало отношение Аллерии к детям: она любила их, как собственных. Даже не смотря на свой характер и скрытность, чувства в ней были поистине материнские.

Недавно мне поступил звонок из местного НИИ. Они предложили мне попробовать их изобретение, связанное с миром усопших. Естественно, о смерти Коннора знал весь городок, особенно после выхода его книги. Я сказала, что подумаю над этим, но думать времени не было, и эту мысль я отложила в долгий ящик. Сейчас проблем и так хватало.

С каждым днем мне становилось все труднее и труднее. Слишком долгое отсутствие сна привело меня к этому – теперь я не успевала даже добыть себе пищу, скажем. Отвратительное и ужасное состояние. И Джареда трогать тоже не хотелось – он бегал с работы домой, с работы домой. Как же много в этом мире решают деньги!

Мое отражение в зеркале в ванной напоминало неспокойный фантом. Без эмоций снаружи, уставший внутри. Мне нужно было что-то, что даст мне новых сил. Нужно было вычерпать выдержку из неизвестного мне колодца. Точно знаю, что в этом колодце течет не та вода, что в трубах нашей ванны.

И тут я услышала зов.
Женский голос чуть ли не до звона в ушах пытался мне что-то сказать. Сначала я сопротивлялась всякому, гнала от себя эти галлюцинации, но всё было тщетно. Тогда я попробовала настроиться на этот голос и впустить его в свой разум, ибо выбора более не было. Женский, сухой и дрожащий голос почти шепотом произнес: «Мертвые помогут тебе» и тут же исчез.
Почему бы не испытать этот шанс?
У меня появилось несколько догадок на этот счет. Либо это были и правда мои галлюцинации, либо бабушка Лиззи вспомнила обо мне. Уж больно этот тембр напоминал мне её. Если так, то из Другого Мира я должна была получить какую-то помощь…
Мне надоело это все.
Теперь мне кажется, что я живу в маскараде. Будто бы все это не со мной. Весь этот бред. Но… порой мои мысли настолько противоречивы друг другу, что мой мозг просто взрывается. Я отправилась в единственное место, какое могла принять за обитель усопших.

Запах пыли и влаги проникнул в мой нос, и я захотела чихнуть, хорошо помню это. И только стоило мне прикрыть глаза, как передо мной появилось нечто.
Это выглядело крайне зловеще и пугающе, однако я не так сильно растерялась, как могла бы. Девушка с синей кожей показалась мне крайне похожей на прислугу Лиззи – кажется, бабушка и правда вспомнила обо мне. Поднявшись в воздух, грозным видом некое существо приняло враждебный облик, я была почти готова стать в оборону и прекратить любое вредящее действие этой барышни. Её глаза светились, розовая дымка напоминала ядовитое облако, и мне казалось, что я зря пришла сюда.

Но девушка спустилась на землю, розовые цвета исчезли, и над моей головой появилось синее облако с яркими вспышками, напоминающими ночное небо и звезды. Мои руки так же засветились, и что-то невообразимое происходило с моим телом.

Я ощутила толчок и поднялась в воздух. На мгновение мне показалось, что у меня отрасли крылья, либо сотни птиц держат меня над землей. Синее облако поглотило меня, но разум мой остался таким же ясным, как и был. Никакой враждебности я более не чувствовала.

Опустившись на землю, я мгновенно потеряла сознание.
Когда я пришла в сознание, мое тело и разум уже находились дома, будто ничего этого и не было. Признаться, я так и подумала сначала, приняв прошлую ночь за дурной и крайне странный сон, но мои догадки были неверны.
Все происходило в реальной жизни, и я поняла это только тогда, когда, проснувшись в середине рабочего дня Джареда, обнаружила в своем кошельке это.
Сто тысяч симолеонов.

Закрыла кошелек и шлепнула себя по щеке, потом опять открыла – ничего не изменилось. Крупная сумма денег каким-то образом раздирала мой несчастный потертый кошелек на части. Никогда не думала, что подобное так повлияет на меня. Но мне никогда не приходилось держать столь большую сумму денег в руках. И руки мои тряслись не от жажды власти, не от радости такого подарка. От незнания, скорее всего. Когда такие деньги сваливаются с неба, очень сложно понять, что же нужно с ними делать. Когда мы работаем и усердно копим на какое-либо приобретение, подобного не происходит. Но… Я тут же позвонила Джареду.
У него возникла отличная идея по поводу траты такой суммы. Все же хорошо, когда рядом с тобой человек, трезво оценивающий положение и умеющий распоряжаться деньгами.
Я была крайне довольна происходящим, и впервые за всю свою жизнь поехала к нему прямо на работу, оставив Аллерию с детьми. Хотя, она, конечно, не горела желанием торчать дома, но отказывать мне не стала.
Когда я зашла в бистро, где работает Джаред, он уже ждал меня на входе. Вместе мы отправились прямо к его начальству, к владельцу заведения. Полная женщина лет сорока больше и ни на кого не была похожа, нежели не на администратора подобного заведения. Мы с Джаредом решили выкупить это место, да и муж давно хотел получить его, точно знаю. Начальница сделала устрашающий и хитрый вид, но назвала сумму в несколько раз меньшую той, что была у меня на руках. Я удивилась, с какой легкостью она подписала все бумаги, но смотрела на Джареда она явно с подводными мыслями. Не нравилось ей, сто процентов, мое присутствие.

Джаред был очень счастлив. Как же мне было приятно видеть его счастливым! Обожаю его улыбку. Все же бабушке Лиззи нужно отдать должное: возможно, не из этого мира, но она наблюдает за моей жизнью, как думают верующие люди. Мол, мертвые смотрят за нами. И мне пришлось в это поверить. Хотя в душе назревало беспокойство: легкие деньги это не к добру. В любом случае, реакция Джареда меня очень радовала.

К слову, сын праздновал свой день рождения. Бенедикт был крайне похож на меня, как мне казалось. В прочем, Джареда это не расстраивало, ведь Бен был его единственным сыном. Время летело слишком быстро, морщинок на лице Джареда становилось больше, а я выглядела все так же непростительно молодо. Казалось, скоро Аллерия будет выглядеть так же, как я. Или я так же, как она. Неважно. Но меня это не особо радовало.

Радовала наша сплоченность. Радовало то, что мы были все вместе, будто цепляясь друг за друга как за самое ценное сокровище в этой жизни.

+2 за 100. тыс. симолеонов. +0.5 за поколение, ставшее партнером, +1 за выкупленное предприятие = 7,5

Lorraine · 27 Окт 2013

Спокойствие.

Я давно уже не писала о своей жизни. Пожалуй, это самое лучшее, что может быть. У меня в принципе не было для этого времени, потому что всё кипело и лилось бурной рекой. Дай бог такое каждому, когда семья с каждым днем все крепнет и крепнет.
Наши с Джаредом чувства стали крепче… даже не знаю, крепче чего. Мы в принципе уже не представляем жизнь друг без друга. Порой мы встречали вместе рассветы, порой закаты, порой могли видеться только в спальной комнате. Мы были так заняты детьми и работой, что не всегда имели возможность нормально поговорить. Однако, от этого, как ни странно, чувства наши только росли: мы оба знали, что вкладываем в воспитание детей все наши взаимные чувства, и понимали, что это тяжелый труд. Я и Джаред были чем-то вечным. Какой-то аксиомой. И это было прекрасно.

Бенедикт рос почти полной копией своего отца. Только цвет волос, как я говорила, у него мой. Порой Бен мог напугать меня, но в школе, благо, учился замечательно. Пугал он меня некоторыми фразами, крайне жестокими и кровожадными. Я пыталась понять, в чем дело, и, думаю, телевидение и компьютер делают свое черное дело. Или нет? Когда я пролистывала историю посещений в браузере, то не нашла ничего подозрительного, кроме различных статей о различных приборах, квантовой физики и различной механике. Ну, были еще и мультфильмы, но это в порядке вещей. В общем, Бенедикт был своеобразным парнем, что неудивительно для нашей семьи.

А потом Бенедикт рассказывал мне про то, как делают различные фокусы на сцене, начиная от разреза туловища пополам, и заканчивая монеткой за ухом. Его увлеченность разгадывания и воплощения фокусов порой завораживала: Бен научился выполнять разные трюки, и это было, правда, очень здорово. Наверно, именно с этим и связаны те статьи из интернета. Ему всегда плохо давались языки, зато с техническими науками он в тесных отношениях, думаю, он бы мог смастерить какую-нибудь атрибутику для фокусов в будущем. Джаред относился к этому всему так же спокойно, как и я, ведь это вполне хорошее занятие. Даже если Бенедикт захочет посвятить этому жизнь, мы его поддержим, ведь это то, что он любит. Да и достаточно прибыльно.

Что касается Аллерии, она скоро станет совсем взрослой. Не смотря на это, она все еще позиционирует себя как творческий человек и хочет заниматься живописью всерьез. Теперь она приводит куда более убедительные аргументы, нежели «это единственное, что у меня хорошо получается». Аллерия стала настолько взрослой, что теперь её даже не нужно просить побыть с младшими – она делает это сама. Не знаю, курит Аллерия или нет, пила она или нет, был ли у нее секс или нет, но при нас с Джаредом она ведет себя как образцовая дочь, не смотря на свой внешний вид. Да и ничего такого про нее в городе не говорят.

Я, правда, знаю, что она немного не ладит с ровесниками. Кажется, она поругалась со своим единственным хорошим другом из-за какой-то чепухи. В прочем, зная Аллерию, могу сказать, что если бы это было ей действительно важно, она бы не допустила этого.

Мы с Джаредом иногда меняемся работой по дому. Мне крайне интересно порой порыться в устройстве посудомоечной машины (хотя, не думаю, что ему интересно мыть пол), и Джаред разрешает мне полазить где-то в её недрах. Как правило, все заканчивается хорошо. Более того, работу, в общем, всю по дому мы выполняем вместе, у каждого свои обязанности и они должны всегда выполняться. Мы все крепче и крепче.

Джаред стал говорить напрямую о своём желании переехать. Я поддерживала эту мысль, учитывая, что скоро девочки станут старше и им нужно будет куда больше пространства, которого у нас нет. И в принципе, смена обстановки пошла бы нам на пользу, как бы я не любила этот дом. На самом деле, Джаред хотел выгодно потратить полученные деньги, и мне эта задумка нравилась. Он нанял строителей, и мы медленно готовили сюрприз для наших детей, ютившихся в маленьком доме.

Девочки росли очень быстро. Катерина и Тиренд, не смотря на то, что должны были быть одинаковыми внешне, на самом деле две абсолютно разные девочки. Тиренд очень похожа на своего брата, а точнее, на Джареда. Правда, опять же идет зеркальный обмен цветом волос. Смотрю на нее – и вижу его губы, его глаза и нос. Вообще на меня она мало похожа, но видеть копию Джареда, безусловно, мне радостно. Что же касается Катерины, тот тут я просто остаюсь шокированной. Она моя копия. Один в один. Ресничка к ресничке. Правда, рыжие волосы делают её немного похожей и на отца, но все же она – моя копия.

Наверно именно поэтому я постоянно вижу Джареда возле Катерины.

Катерина, в отличие от Тиренд, увлеклась ксилофоном. На самом деле, Тиренд он тоже нравится, но поиграть в куклы ей кажется куда более увлекательным, нежели собирание кубиков или игра на музыкальном мини-инструменте.

Мои отношения с Джейми улучшались с каждым днем. Так вышло, что после моих родов она вплотную стала изучать все патологии беременности и добилась в этой области значительных успехов. Я пополнила ряды ординаторов больницы, и, признаться, была очень рада тому, что хожу на работу, а не просто сижу дома с детьми. Хочу все успеть в этой жизни.

Самое главное, что я уже успела, так это построить семью. Даже не я, а мы. Сколько всего уже произошло, сколько произойдет в будущем… Не знаю, что бы я делала без Джареда. Я всегда была сильной девушкой\женщиной, но он умудрялся всегда быть сильнее меня. Его необычный характер, его великолепная внешность, его теплые руки и горячее сердце – всё было настолько родным для меня, что не видела себя без него. Как и он себя без меня. Пусть он был уже и не так молод, он знал меня до такой степени идеально, что был самым главным удовольствием в жизни.

Он действительно чувствовал меня. Каждую клеточку моей души и моего тела. Поразительно, как время, пройденное с одним человеком, может сблизить вас. А эти вечера, а эти ночи! Когда дети спали, либо были в другой комнате, мы, как подростки, прятались от них. Но делали всё как взрослые. Порой мы просто обменивались своими мурашками. Джаред прижимал меня к стене и обжигал своим дыханием до такой степени, что все злободневные мои оболочки обугливались от этого тепла. Дрожь была порой такой сильной, что я не чувствовала ног. Он вечно говорил мне, что любит. И я верила.

К слову о возрасте. Все же я заглядывала в магазинчик Алистера еще несколько раз. Однажды мне пригляделся пузырек с якобы омолаживающим эликсиром. Я решила рискнуть. Почему бы и нет? Ведь это действительно могло бы помочь Джареду, ибо все виднее была его усталость. Конечно, были какие-то причины не верить в действие подобного средства, но все же я вспомнила, как сама раньше ни во что не верила.

После первого же использования результаты оказались поразительными. Он сам давно хотел, как оказалось, испробовать этот способ, но руки никак не доходили.
Признаться, я была шокирована.

Его морщинки разгладились, его глаза засветились прежним огоньком, и я точно знала, что сейчас он очень доволен своим внешним видом. Мы стали одинаковыми. Теперь и он, и я выглядели молодо.

Мы планировали переезд на следующей неделе. И планируем сейчас. Возможно, он сделает нашу жизнь еще лучше.

+0.25 за друга (Джейми) = 7.75

Lorraine · 31 Окт 2013

Должны быть.

Неделя перед сменой место проживания была наполнена хорошими событиями. А точнее, дни рождения и Аллерии, и Бенедикта, и малышек выпали именно на эту неделю.
Я ходила на работу с удовольствием. В больнице поменяли стопки бумажных карточек на компьютеризированную систему, а с техникой я дружила всегда. Работа врача – это не всегда спасение жизней и операционный стол с яркими лампами и фразой: «Скальпель, зажим, бутерброд». Как правило, больные люди, отчаявшись, приходят к врачу. Мало кто им доверяет в принципе, ну оно и понятно. Столько купленных дипломов нынче бывает. Но мою персону в больнице лелеяли, а я смущалась, ибо давно считала это своим призванием.

По моей инициативе мы наняли уборщицу. Вообще это даже странно, никому не расскажешь о той сумме денег, что вот так свалилась нам на голову, но всё же ею грех было бы не воспользоваться.

Дети росли. Порой я не могла моргнуть, а они уже менялись в чем-то, меняли какие-то планы и вкусы, музыку и одежду. Мы общались все вместе каждый день в главной комнате, каждый день Бенедикт рассказывал о своей новой задумке, о новом изобретении. Аллерия рассказала, что обнаружила в себе новый талант (почему я не удивлена?), обещала скоро его продемонстрировать. То, что её жизнь будет связана с искусством, является поставленным перед нами с Джаредом фактом. В конце концов, Аллерия никогда не была глупой девочкой, и в крайнем случае изменит свое решение самостоятельно. Давить на нее никто не собирался. Бенедикт все так же был увлечен машинами, изобретениями, физикой и химией. Мне даже нравилось это, но я прекрасно понимаю, что в школе его считали фриком. Он говорил, что это ему нравится, «особенно их выражение лица, когда я получаю пятерку, а они двойки за контрольную по физике». Злорадство хорошо в нем просматривалось. Джаред говорил с ним на эту тему, но, видимо, безрезультатно. Катерина и Тиренд все-таки немного разделились. Я видела, как Бенедикт нянчил Тиренд, а Катерина просилась на ручки к Аллерии. Между собой девочки всегда находили компромисс, правда, в сторону Тиренд. Видела я, как она забирает себе все игрушки, и по одной дает Катерине. А та ничего не может ей сказать. Характеры детей такие разные… Самоуверенная Аллерия , безумно гениальный Бен, хитрая Тиренд и нежная Катерина. Все такие разные…

Бен мог часами просиживать время у компьютера. Однако, сейчас меня еще радовало, что я могу видеть, чем он там занимается. Все домашние знали, что мы планируем переезд скоро, и Джаред вместе с Беном договорились о чем-то, мне пока что неизвестном. Думаю, это будет интересно.

Катерина очень часто беспричинно расстраивалась. Какая-то вечная меланхолия преследовала эту еще совсем маленькую девочку. Будто-бы её вечно что-то беспокоило. Иногда её глаза до смерти умиляли и пугали одновременно: откуда такой печальный взгляд у такого маленького человечка? Я до сих пор не знаю, в чем, черт подери, дело. Но игрушки тут точно не при чем.

Аллерия и Бенедикт договорились праздновать день рождения в один день. Как ни странно, ни к дочери, ни к сыну никто не пришел. Точнее, они никого не звали. Я была в глубине души рада тому, что мои дружат только между собой. Мало ли какие компании водятся нынче в школах. Конечно, рано или поздно им захочется сходить и в клуб, и еще куда-то. Но, зная Бена, он скорее решить какое-нибудь ионное уравнение на избыток, нежели сунется в подобные заведения.

Вот только Аллерия…
За нее становилось все более страшно.

Она вновь сделала нам сюрприз на свой день рождения. Аллерия покрасила волосы в яркий красный цвет. Не сказать, что ей он не идет, да и от её настоящего ярко-рыжего не ушел далеко, но в любом случае, сейчас она сделала это, даже не спросив. Задевает материнское достоинство. Она казалась мне прекрасной, если честно, я всегда любила такой стиль, но уверенно считаю, что я уже переросла татуировки и яркий цвет волос, хотя выгляжу чуть ли не младше дочери. Сегодня ей уже 18, сегодня она имеет полное право уйти гулять куда-то на всю ночь. Порой такие проблемы у нас возникали, и она приезжала домой под утро, после чего выслушивала многочасовые нотации и раскаивалась. Мне не верилось, что она стала настолько взрослой, что теперь вполне может и курить, и пить, и гулять допоздна. Надеюсь, ей хватает благоразумия, чтобы этого не делать.

В этот же день Бенедикт праздновал свое 15-дцатилтие. Мы все прекрасно чувствовали, как он меняется. Его гениальная безумность в принципе никуда не делась, но теперь он задавался огромнейшим количеством по сути риторических, спорных и философских вопросов. Он продумывал каждый свой шаг, как это затронет его семью и прочих людей и так далее. Бен становился еще более странным, нежели обычно. Мы с Джаредом пытались как-то поговорить с ним, ненавязчиво, по поводу дальнейшего будущего и прочего. Бенедикт рассуждал очень долго и, в конце концов, приходил к выводу, что хочет стать иллюзионистом. Хочет показывать людям то, чего нет, и получать за это гонорар. Рассуждал он прямо как взрослый.

И вот который год я уже питаюсь «соком» из пакетиков, либо кровью Джареда. Признаться, я уже стала забывать вкус обычной пищи, а даже если и пытаюсь вспомнить, то никакого аппетита во мне не просыпается. Зато на Джареда я смотрю как на единственное, что может вызвать во мне все виды аппетита. И он знает это. Думаю, он тоже отвык от своего бледнокожего образа, как и я.
Не знаю правда, как на это реагируют дети. Иногда, например, Бенедикт пугает меня. Я отчаянно понимаю, как нужно поступить в таком случае. Но, помню себя в юности – палец в рот не клади. Думаю, опасно будет сейчас вмешиваться коренным образом. Бен просто очень… своеобразный парень. Но мне кажется, ему одиноко.

А может быть, ему просто нужно так выглядеть, а он придумал нечто невообразимое. Я бы не удивилась.

В пятницу мы решили праздновать день рождения Тиренд, а в субботу – Катерины. Так как девочки родились утром почти вместе, мы просто не хотели делать их одинаковыми, как делают часто родители близнецов. Хотя, если честно, близнецами они и не были. Внематочная беременность Катериной явно отличается от беременности Тиренд. Аллерия много времени уделяла малышкам, но больше явно любила младшую. А Бенедикт, как только приходил домой со школы, бросался к Тиренд. Зачатки деления между детьми уже просматривались, и мы с Джаредом пытались не допустить этого.

А Джаред… Он никогда не поменяется. И, наверно, от этого я просто безумно счастлива – знать и видеть его таким, как и много лет назад.

Когда наступила пятница, мы все крайне дружно ринулись поздравлять старшую дочь с днем рождения. Даже уборщица подарила мягкую игрушку, надо же!

Правда, со взрослением Тиренд появились новые проблемы… Кажется, девочкам потихоньку хочется питаться так же, как и мне. Пока что они едят обычную еду вместе со всеми, но Тиренд уже просила у меня попробовать то, что я пью в пакетике.

На самом деле сложно объяснить маленьким девочкам, как они должны себя вести в окружении обычных людей и что им делать, когда они видят тепловое отображение мира, а не человеческое. Контролировать это в таком возрасте – огромный труд. Я и Фрио решили избавить девочек от этого. Джаред, правда, помедлил, но сказал, что больше эликсиры нужные не продаются. И добавил, что знает, как их достать. В любом случае, решение было принято. Девочки должны быть людьми.
Они должны быть живыми.

7.75
игровой штраф: 1 - за неправильно выбранную мечту всей жизни Аллерии Фрио

Lorraine · 17 Ноя 2013

Я люблю тебя.

Катерина отмечала свой день рождения.
Что же. Порой, когда я задумываюсь о девочках, на сердце становится очень тяжело. Не так давно мы разговаривали с Джаредом на эту тему.
На самом деле, девочки растут точно так же быстро, как и развивались внутри меня. Раньше всех сроков они научились ходить, говорить, даже читать. И это пугало нас с Джаредом, да Аллерию и Бенедикта тоже. Конечно, все прекрасно понимали, что девочки «не такие как все», но это не было поводом для гордости, ибо нам всем было безумно страшно, что же с ними будет дальше.

Аллерия. Да, Аллерия.
Казалось, она побыла в наших с Джаредом руках совсем недолго – как только оная отправилась с школу, её жизнь явно изменилась. Я не знала, что происходило там в подробностях. Но недавно Аллерия рассказала мне, что собирается делать со своей жизнью.
Та ночь была тяжелой для нас обоих.
Я пила бергамотовый чай, наслаждаясь вкусом сыра с медом (надо же было что-то пробовать кроме крови), и она пришла домой. Поздно вечером, когда Джаред уже спал, Бенедикт и девочки тоже. Она была явно безумно опечалена, огорчена до потери души, её глаза выражали истинное разочарование, но что-то мелькало в них, как огонек надежды.
Тогда она рассказала мне, что еще в школе была знакома с неким Джейком Стоуном. Это имя я слышу впервые за всё свое проживание в Сансете. Однако, она продолжила. Этот тип работает в местной звукозаписывающей компании, в местном концертном зале. И еще в её школьные годы, примерно лет в 15-16 он предложил ей работу. Я насторожилась. Но меня зацепило то, что она ничего мне об этом не говорила, и я ничем не могла бы ей помочь с верным решением.
Он хотел сделать её знаменитой. Аллерия всегда хотела этого же. Зная её любовь к сцене и музыкальный талант, не трудно догадаться, что кроме живописи она увлекалась и музыкой.
Но это все равно было очень странно. Как оказалось, она согласилась, ослепленная всем и даже что-то подписала… Моему шоку тогда не было предела. Оказывается, столько всего произошло за моей спиной!
Однако, причин для грусти я сначала не видела – все же работу он ей предоставил, не обманул. Она выдохнула и сказала, что скоро должна будет уехать на какой-то срок, ибо её ждут концерты в разных городах страны.
Это же здорово! К тому времени, как она соберется куда-то ехать, она должна стать популярной. Аллерия ведь всегда этого хотела. И мне показалось, что ей очень повезло встретить этого Джейка, раз он пророчит ей славу и делает что-то для этого. Аллерия сказала, что должна будет несколько раз в неделю ездить на студию звукозаписи (между собой они называли это «бункер») и работать там, записывать песни, чтобы Стоуну было что продвигать.
Не знаю, я была рада за нее. Ведь родители обычно не хотят, чтобы их чадо нашло себя в музыкальной отрасли, в шоу-бизнесе. Но ведь это была её мечта – быть известной. И когда я спросила её, почему она стала такой грустной, она ответила, что боится не оправдать его ожиданий. И до конца вечера я поддерживала её, рассказывая, как ничего не представляющие из себя люди становились известными, мол Аллерия станет дважды популярной. Она еще очень молода, и это, как мне кажется, самое главное – не потерять мечту, чтобы не прожить жизнь скучно, как большинство людей.
А она была не такой как все еще с детства. И спать в ту ночь она ушла с улыбкой, самой что ни на есть искренней.
***
Настал день переезда. Упакованных вещей у нас было не очень много, ибо покупатель забирал дом вместе со всей мебелью, сразу же выставляя его на продажу/съем. Сердце, конечно, колотилось, в предвкушении нового дома. Джаред и Бенедикт уже его видели, ибо сами занимались ремонтом. Такси забрало нас всех, и мы отправились в нашу новую крепость.
Снаружи дом безумно радовал глаз. Его расположение было крайне удобным – совсем недалеко от центра. На участке находилось две постройки и сад. На первом этаже располагались гостиная, столовая, кухня (теперь отдельно!) и гостевая ванная. Само наличие второго этажа сказывалось на моей самооценке в далеко положительную сторону. Там находилась наша с Джаредом спальня, ванная, комната девочек и комната Аллерии.

А комната Бена – это та самая пристройка у дома. Интересно. Кажется, теперь он живет немного отдельно от нас. Что же, раз Джаред не против, я поддерживаю идею, ибо парни должны чувствовать себя независимо, свободно и самостоятельно. Да и мы ведь всегда рядом. В любом случае, думаю, он очень счастлив, жить почти отдельно, в его-то годы.

В первую ночь я и Джаред ночевали на первом этаже, потому что он упорно не пускал меня в спальную. Не знаю, может быть, ремонт не закончил или еще что-то, но спать приходилось на диване.
А вообще это было безумно здорово. Теперь у каждого из нас появилось свое пространство. Большой дом большой семье! Четверо детей это уже не шутки. Но ведь и мы с Джаредом были еще так молоды… Нам тоже хотелось своего пространства. И теперь оно у нас появилось. Я была безумно счастлива. Как и все члены нашей семьи.

И однажды остро стал вопрос по поводу того, куда девочки пойдут учиться. По новой госпрограмме все классы теперь становились профильными, начиная с младших классов. И, возможно, к счастью, девочки изначально выбирали себе разные дороги. Тиренд, увлекавшая кубиками в два года и Катерина, обожавшая ксилофон еще тогда показывали нам, какими разными могут быть задуманные «близнецы». Хотя и внешне они были абсолютно разными.

Конечно, мы еще не могли спросить у них, физмат или музыкальный класс они бы выбрали. Слишком маленькими были они еще. И весь вопрос решался не нами с Джаредом, а их интересами и вопросом: кем бы ты хотел стать?
Тиренд говорила, что хочет знать все-все-все, чтобы быть умнее всех и считать в уме произведение огромных (трехзначных) чисел. А Катерина говорила, что не интересно быть умнее всех, лучше уметь дело что-то лучше других. Например, «как вон та тётя по телевизору, делать красивую музыку (играть на скрипке)». Вопрос решался сам собой. Тиренд уходила в класс с математическим направлением, а Катерина – в музыкальный. По правде говоря, они не расстроились, узнав, что будут в разных классах, сказав, что они и дома будут общаться.
А ведь девочки, и правда, были очень дружны.
Мы втроем в первый день нашей жизни в новом доме ждали Джареда. Девочки уже успели изучить каждый уголок нынешней Крепости Фрио, и с любопытством и восторгом провели этот вечер у большущего телевизора гостиной. Они были так счастливы!
А я стала счастливой только тогда, когда пришел Джаред.

Как мало все-таки нужно для моей улыбки.
Никакой новый дом, никакое повышение и никакая сумма денег не сделает меня такой радостной, как глаза Джареда. Зеленые и теплые, как его сердце.
- Мерилин! – воскликнул он, когда зашел в дом и обнял меня. – Тебе нравится дом? Ты уже все посмотрела, кроме спальни, надеюсь? – надежда на моё одобрение так и зияла в его глазах.
- Дом прекраснейший, то, что я хотела, Джаред, - на миг я отстранилась, - Спальню не смотрела, ты ведь просил.
- Отлично. Через две минуты поднимайся наверх.
И он убежал в спальную с каким-то пакетом. О черт, как же это было приятно. Спустя столько лет мы все еще чувствуем себя столь юными, что можем делать друг другу сюрпризы, интригуя и заставляя сердце быстро биться.
А потом я услышала его голос. Он звал меня наверх, и я с нетерпением рванула на второй этаж.
Спальная была превосходная, мятно-синего цвета. Большой книжный шкаф, мягкая кровать и даже будуар, поставленный специально для меня! Я была в восторге, понимая, что теперь у нас с ним есть собственное пространство, которого не было никогда. С самого первого дня нашего совместного проживания, мы не были одни. Маленькая Аллерия в те годы связала нас, и мы были вынуждены уделять ей все свое внимание. Потом Бенедикт, девочки… А теперь они все уже не такие маленькие, теперь мы можем хоть немного вздохнуть и…

Это было не все. Я развернулась и увидела в углу два мягких кресла и столик, стоящий между ними. Там находились цветы, торт, чайный набор с кексами, кофе и романтичная статуэтка. Я повернулась к Джареду от шока, а он уже держал в руках бутылку вина. Положив её на кровать, он подошел ко мне и обнял, прижимая все ближе.

- Я так хочу, чтобы ты всегда была счастлива со мной. Мы столько всего прошли, столько всего пережили, столько всего еще случиться в нашей жизни. Но… - он посмотрел на меня, лаская лицо ладонью, - Я всегда буду любить тебя. Всегда.
Мой словарный запас слишком жалок для того, чтобы описать тогдашние мои чувства. Мой мужчина дарит мне цветы и делает всякие приятные сюрпризы. Все еще. Спустя столько лет…
- Я… я даже не знаю, что сказать. Я такая счастливая, о Боже, Джаред, - и наши губы на несколько минут сомкнулись.
- Скажи мне это, пожалуйста. Я хочу это слышать, прошу тебя. Я должен быть в этом уверен. - говорил он, касаясь лбом моего лба.
- Ты это и так знаешь, но раз просишь, - я улыбнулась и выдохнула. – Я тоже люблю тебя. И всегда буду любить.
Это была одна из тех ночей, которые ты запоминаешь до конца своих дней в самых мельчайших подробностях.

Участок 40х40

7.75
1 (ш)

2 поколение Хроники семьи Лонс

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный

Проверенный