TS3 Женевьева

[Yasmin]

​

Автор: Yasmin.
Фотограф: Yasmin.
Обработка скриншотов и обложка: Пуша-мягкая.
Жанр: Мелодрама.
Возрастные отграничения: отсутствуют.

Благодарности

Огромное спасибо пользователю Delight33, которая выполняла мои самые странные и непонятные заказы на позы быстро и, самое главное, качественно. Без ее помощи сериала не было бы точно. Мой земной поклон ей и ее труду.
А еще я бесконечно благодарна Пуше-мягкой, которая согласилась обрабатывать мои скриншоты и сделала мне великолепную обложку, рядом с которой мои варианты рядом не стояли. Тоже мой земной поклон.

 

[Yasmin]

Пролог.
- Я умоляю вас. Пожалуйста. Верните мне дочь. Я знаю, что она у вас, знаю… - в очередной раз шептала молодая девушка, а в этом время потоки нескончаемых слез лились по ее щекам с такой силой, что было сложно разглядеть что-либо за их пеленой.
Перед ней на дорогом кресле сидела еще одна женщина чуть постарше. На ее лице, казалось, не было никаких эмоций, кроме напряжения. Но в глазах… В глазах борьба. Внутренняя борьба, в которой сражаются жестокость и великодушие. С первого взгляда было видно, что ей неуютно: руки скрещены, а напряженный взгляд направлен то ли на стену, то ли на дверь, но точно не в глаза собеседницы.
Но даже в столь напряженной позе она выглядела прекрасно. Светлые волосы аккуратными волнами спускались по ее плечам, а брючный костюм подчеркивал спокойные глаза оливкового цвета.

- Прошу вас, не устраивайте здесь сцен. Я знать не знаю вашу дочь. А теперь я прошу вас уйти. По-хорошему, - она говорила с напускным спокойствием и вежливостью. Где-то в глубине души ей, наверное, казалось, что если она будет вежлива с этой женщиной, это умалит ее чувство вины перед ней.
- Она где-то здесь? – неожиданно спокойно спросила девушка и, увидев замешательство в глазах собеседницы, на миг прикрыла глаза. Когда она их открыла, даже самый зоркий человек не уловил бы в этих глазах ни доли спокойствия. Это были глаза львицы, у которой отобрали детеныша. В тот же миг она ринулась вглубь дома, взбежала по лестнице и стала открывать двери. Одну за другой.
«Скоро она обнаружит закрытую комнату, а постучавшись, наверняка услышит детский плач», - все еще сидя в кресле, мрачно размышляла светловолосая девушка.
Так и случилось. Детский плач. Потом непрекращаемый громкий стук в дверь и крики. Спустя несколько минут в залу зашел мужчина средних лет, держа за локоть уже знакомую нам особу, которая изо всех сил пыталась вырваться.
- Вот, ломилась в дверь, - коротко пояснил мужчина и, слегка поклонившись, тут же спокойно вышел.
А та упала на колени и начала причитать:
- Я видела вас около моей палаты, в больнице. Я видела вас около моего дома. Неужели вы думаете, что теперь, услышав плач моей дочери в одной из ваших комнат, я вам поверю? Она вам не принадлежит, она моя, слышите? Моя!
- Вы ошибаетесь! В той комнате мой ребенок. И ни в какой больнице я не была, потому что здорова и хорошо себя чувствую. Встаньте с колен, что это за глупости! Вашей дочери здесь нет. А теперь уходите, я больше не хочу с вами разговаривать! – она произнесла это громко, но все-таки неуверенно, тщетно пытаясь придать голосу твердости.

- Я не уйду! Вы меня слышите? Не уйду! А письма с угрозами? Ведь они тоже были от вас, я видела, как вы складываете их в почтовый ящик. Вам нужно больше учиться, чтобы совершать такие громкие преступления! Видно, нет опыта, да? – несчастная мать с горечью произнесла это и замолкла, но потом снова начала умолять, - Ну, пожалуйста, верните ее! Она не сможет без меня! Прошу вас, ведь вы тоже женщина!
- Послушайте, вы что, сумасшедшая? Нет у меня вашего ребенка, понимаете? А если не хотите уходить, то я вас выведу! Слышите? Выведу! Джонотан! - девушка вскочила с кресла, нервно поправляя волосы, и позвала слугу.
В следующее мгновение в просторный зал вошел все тот же немолодой мужчина. Хозяйка (хотя она таковой и не является, давайте судить по ее поведению) отдала приказ слегка дрожащим голосом и удалилась. А обессилевшую от горя девушку в тот же миг вышвырнули из дома, закрыв дверь прямо перед ее носом.
Снаружи было уже темно. В радиусе пяти метров, куда не доходил свет фонарей, стояла беспросветная мгла. Казалось, что если кто-то шагнет в нее, то она поглотит его целиком и не даст выйти назад к свету и теплу. Но девушка не спешила уходить. Она сидела у двери, била в нее ослабевшими руками и кричала. Порой, она засыпала на мгновение, но, когда просыпалась, снова начинала колотить в дверь и кричать. Под конец, уже срывающимся от эмоций и горя голосом она прошептала: «Ева, девочка моя…».
Время было для нее бесконечно, ведь когда человек охвачен горем, он не считает минуты. Но близился рассвет. Вот уже лес, такой мрачный до этого, просветлел. Тогда женщина встала и двинулась в его сторону. Совсем скоро ее маленькая фигурка исчезла в глубокой чаще. Она вернется. Обязательно вернется.
​

 

[Yasmin]

1 серия.
Позволь, читатель, рассказать тебе о событиях произошедших неделю спустя, а потом сразу перейти на 10 лет вперед, опустив ненужные подробности.
Кто была та девушка, безжалостно выгнавшая страдающую мать? Не кто иная, как Мариселла Куберт двадцати семи лет от роду. Она не богата, не знатна, но, тем не менее, довольно умна. Но одно чувство, живущее в ее душе, к сожалению, скрывает этот ум. И это чувство – влюбленность. Да-да, наша героиня влюблена. И в кого! В самого настоящего негодяя и подлеца – Роберта Эйра. Он старше ее на 15 лет и некрасив. Некрасив и снаружи, и внутри, мой дорогой читатель, так что если ты будешь ненавидеть его всей душой по ходу нашей истории, я не только не стану осуждать тебя, но и поддержу. Это алчный человек с отвратительным характером и большим кошельком. К моему величайшему сожалению, эти два качества очень часто идут рука об руку, оказывая друг другу поддержку.
Почему же его полюбила наша юная леди? Почему для нее хмурый и жестокий взгляд этого отвратительного и жалкого человека самый прекрасный и самый нежный во всем свете? Почему она готова идти на самые страшные поступки, дабы получить одобрение с его стороны? В этом загадка природы и женского сердца, которую мы никогда не разгадаем, по крайней мере, не в этой истории.
Сейчас наша пара расположилась в зале. Той самой, в которой мы не так давно наблюдали странный и печальный диалог. И что же происходит сейчас? Они спокойно беседуют о чем-то, что очень тревожит Мариселлу и о чем она не может не говорить, так как боится остаться наедине со своей совестью и своими чувствами, как любой человек, совершивший что-то недоброе. Давайте послушаем их разговор. Это откроет тебе, читатель, суть недавно описанных событий.

- Роберт, уже неделя прошла! Неужели она не собирается обращаться в полицию? Странно это как-то, - уже в который раз взволнованно спрашивала мисс Куберт и никак не получала ответа.
- Ничего странного, глупышка, - наконец повернувшись к ней лицом, снисходительно ответил собеседник и ухмыльнулся. - У меня связи, деньги, власть. Что мне стоит замять это дело? Или повернуть все против нее? Она же не настолько глупа. Но думаю, она не сидит, сложа руки. Представляешь, прислала мне письмо с угрозами.
- Угрозы?! Она тебе угрожает?! И ты молчал! – ужаснулась девушка.
- Ради Бога, только не надо, Мари. Зачем ты устраиваешь трагедию на пустом месте? Что она мне сделает? – поморщился Роберт.
- Может и ничего. В любом случае, ты слишком спокоен, – возмутилась девушка и, помолчав с минуту, добавила: - Ну, хотя бы покажи мне письмо, Роберт, пожалуйста.
«Пожалуйста». Когда бедная женщина просила у нее вернуть ей ребенка, без которого она, как и любая мать не смыслит свою жизнь, она тоже употребляла это слово. И ей хладнокровно отказали. Тогда оно, видимо, не имела особого значение, а теперь его получило.
- Я знал, что ты попросишь, - улыбнулся тот и протянул ей письмо, свернутое в трубочку и вызволенное из кармана пальто, висящего на стуле.
Мариселла пробежала письмо глазами.

«Ну, здравствуй, Роберт Эйр. Пишу тебе, чтобы сказать, что я не сдамся. Я еще помню про письма с угрозами, которые странным образом стали мне приходить после рождения малышки. И твоя помощница, кстати, не очень осторожна. Я прекрасно знаю, что моя дочь у тебя, и я верну ее любым способом. Ты сильный противник, но я сильнее. И я не покину эту землю, пока не вызволю Еву из твоих лап, негодяй. Уж не знаю, зачем она тебе понадобилась.
Ты еще не знаешь, что такое гнев матери, но, несомненно, узнаешь.

До встречи, надеюсь, скорой».​

- Какой ужас. Совсем на нее не похоже. Неделю назад она была совсем подавленной, - прошептала девушка, возвращая письмо.
- Не сомневаюсь. Теперь она уже осознала, что нас слезами не задеть. Но до нее, видимо, еще не дошло, что и угрозами меня не возьмешь. Все ее письмо – бред сумасшедшей, - Роберт злорадно ухмыльнулся, видимо, ему доставляла удовольствие беспомощность этой девушки, но он все равно поспешил сменить тему. - Лучше скажи – ты уверена, что у девчонки дар?
- Почти уверена. В роду ее отца все девочки-первенцы с особенностями. Будущее видят, мысли читают. Ну не могла же она стать исключением? – неуверенно произнесла та в ответ.
- Могла. С этим делом я сильно рискую, и ты это знаешь. Пока это доставляет мне намного больше хлопот, чем пользы, - Роберт посмотрел на часы. – Ого! Уже время обеда! Надеюсь, эта новая повариха Грейс действительно так хорошо готовит, как говорит. Пойдем к столу, Мари.
- Да-да, только последний вопрос. Что с девочкой? Неужели никто не заподозрит, услышав про ребенка в доме, который появился из ниоткуда? – не унималась Мариселла.
- А ты не в состоянии родить? – усмехнулся Роберт и, увидев округлившиеся глаза собеседницы, расхохотался. - Не надо на меня смотреть с таким ужасом! В крайнем случае, мы могли ее удочерить. Имя придется сменить. Как там ее зовут? Ева? Придумай что-нибудь похожее. Думаю, возражать эта девчонка не будет. И хватит об этой теме, она портит мне аппетит. Пойдем к столу.
Так наше дитя получило красивое и длинное имя – Женевьева.
***
А теперь пробежим вперед сквозь десятилетие. Наша Женевьева подросла и стала умной и красивой девочкой. Так как Роберт Эйр никогда не планировал детей, комнату малышки сложно было назвать подходящей для ребенка. Старинная деревянная мебель, большой книжный шкаф, письменный стол. Игрушек нет и никогда не было. При взгляде на эту комнату можно подумать, что здесь живет пожилая леди, а не маленькая девочка лет десяти.
Одежды для Женевьевы тоже не нашлось. Мистер Эйр даже не удосужился купить пару платьев, для той, кому он скоро будет обязан целым состоянием. Поэтому все пришлось шить вручную самой мисс Куберт. Забота о ребенке увлекла ее, ведь своих детей у нее никогда не было, да и чувство вины перед девочкой давало о себе знать.
В школу малышку тоже не пустили, а наняли ей множество учителей. Уже в 8 лет Женевьева могла блеснуть знаниями в истории Англии, географии, французском языке и многих других областях. Отсутствие каких-либо развлечений в доме тоже сказались на времяпровождении ребенка. Девочка предпочитала читать, целыми днями просиживая в библиотеке или болтать со слугами на кухне.

Кухарка Грейс, о которой уже упомянул мистер Эйр, была для девочки объектом обожания и восхищения. Эта была пожилая женщина с живыми добрыми глазами и заразительным звонким смехом. Истории о жизни, шутки, сказки и песни Грейс девочка очень любила и, когда женщина в очередной раз начинала рассказывать о чем-то, она затихала и не произносила ни звука до конца рассказа. Женевьева ловила каждое слово с той жадность, которая свойственна, наверное, только детям.
Иногда она прямиком ходила за кухаркой по пятам, за что получала смешные и нисколько не обидные замечания: «Ах ты, хулиганка! Маленькая негодяйка, ты опять мне мешаешь! Ева, я кому сказала!» Рассеянная, смешная, добрая – она казалась Женевьеве идеалом настоящей бабушки, которой у нее никогда не было.


С Мариселлой, которую она называла тетя Мари, у нее также были теплые отношения, хоть она и не одобряла привязанность девочки к простым слугам. Но если Грейс рассказывала ей о простой жизни с ее бедами и радостям, то мисс Куберт (которая даже спустя 10 лет, все-таки осталась мисс) прививала ей любовь к высокому и возвышенному. Она рассказывала ей о живописи, литературе, архитектуре. Женщина возила Женевьеву на выставки, водила по музеям и галереям. Она открывала ей мир высшего света, чтобы сделать из девочки истинную леди. И та была счастлива настолько, насколько могла быть счастлива сирота. У нее не было поводов для жалоб. Приятная обстановка дома (даже в ее комнате, хоть она и не соответствовала детским идеалам), хорошее образование и окружение из добрых и умных людей – все это составляло идеальную среду для нее. А что еще нужно девочке в 10 лет, если она не помнит своих родителей?
Но не все было безоблачно. Ведь в ее жизни существовал Роберт Эйр, которому в плане образованности и красоты девочка была не особо интересна. Ему нужен был ее дар, и он терпеливо ждал эти 10 лет, ждал, когда он прорвется наружу. Но у каждого из нас есть определенное количество терпения. А у алчных людей, как правило, терпения не так много. Отдадим ему должное, ждать десять лет, ради возможного дара у неизвестной ему девчонки, это поистине трудно. Видимо, цель мистера Эйра разбогатеть за счет девочки оправдывала для него все средства. Почти все. Ведь однажды утром он заявился в свое поместье в весьма раздраженном настроении…
​

 

[Yasmin]

От автора

С этого дня скрины я буду обрабатывать сама. Надеюсь, вы не будете сильно разочарованы.

Глава 2.
Мариселла Куберт сидела на постели в длинном шелковом халате. Несмотря на недавнее пробуждение, она совсем не выглядела сонной: волосы аккуратно лежали на плечах, словно их хозяйка всю ночь спала неподвижно, а на лице была бодрая улыбка.
Сама женщина будто и не собиралась одеваться и спускаться вниз к завтраку. Она долго сидела на кровати, думаю о чем-то, потом все-таки встала и, присев за туалетный столик, стала медленно проводить по волосам расческой. Но ее медленные и умиротворенные утренние процедуры, были прерваны тихим и настойчивым стуком в дверь.
- Жени, это ты? Ты уже проснулась, милая? – она положила расческу и, растянувшись в улыбке, направилась к двери.
Но дверь отворилась, не дав Мариселле открыть ее самой. В дверном проеме показалось озабоченное лицо младшей горничной Ханны – двадцатилетней девушки, обладающей светлыми волосами и длинным языком. Та была слегка напугана и взволнована.

- Ханна? Что-то случилось? – Мариселла открыла дверь шире и удивленно взглянула на девушку, которая нервно топталась на одном месте, явно желая что-то сказать.
Расценив вопросы женщины, как некое разрешение, девушка завела свой длинный и запутанный монолог:
- Мисс Куберт, хозяин приехал! Вы представляете я… В зале на камине пыль скопилась, а зачем вам пылью дышать, спрашивается? А тут он! Он же год не приезжал, с тех пор как эти напали! Помните? А тут вдруг, ни с того ни с сего! Ну кто ж знал, мисс Куберт! Я бы заранее эту пыль… Так я ж не знала! А тут вот… - сбивчиво заговорила Ханна, переминаясь с ноги на ногу.
- Подожди! Роберт приехал? Он внизу? - женщина отчаянно пыталась отыскать в этом потоке слов нужную информацию.
- Да-да-да. Говорит: «Пусть мисс Куберт спустится». И я сразу здесь! Еще бы я его ждать заставляла! А знаете, как он на меня посмотрел? Ей Богу, если бы я замешкалась, он бы меня взглядом пристрелил. Вот ведь!
- Хорошо-хорошо, Ханна, иди и передай ему, что я скоро буду, - коротко прервала ее женщина и, чтобы девушка не пыталась продолжать свою тираду, закрыла дверь.
«И почему Роберт ее до сих пор не уволил? Болтает без умолку, да еще и не о том, о чем следовало бы.
Хотя… Ему, наверное, и дела нет, кто тут работает. Появляется здесь раз в год, наверняка не знает даже, как ее зовут и кто она такая. Чужие заберутся, так он их за прислугу примет», - размышляла Мариселла, поспешно приводя себя в порядок.

***
Роберт Эйр прохаживался по комнате в нетерпении, присущем ему в минуту раздражения. Порой, посмотрев на часы, он со злости пинал каминную решетку и тут же вздрагивал от вызванного этим ударом противного лязганья. Он был из тех людей, которые либо ждут долго, либо не ждут вообще. Сейчас он был не настроен ждать. Ни минуты. Именно поэтому его так раздражало то, что Мариселла все никак не появлялась, хотя он послал за ней еще 15 минут назад.
Наконец, женщина вошла в комнату. Если бы Роберта меньше волновали собственные проблемы, он, вероятно, заметил бы, как она хороша. На лице легкий макияж подчеркивающий еще сохранившуюся красоту молодости, а длинные волосы, не потерявшие со временем свой яркий и насыщенный цвет, собраны в элегантную прическу.
Но не это играло главную роль. В глазах Мариселлы была искра, искра счастья и радости от долгожданной встречи с любимым человеком. Все еще любимым, спустя столько лет.
- Мари, слава Богу, я же вроде просил поторопиться! – произнес мистер Эйр укоризненно.
- Прости, Роберт… - искренне сожалея, извинилась та, а потом воскликнула воодушевлённо, - Я так рада тебя видеть! Подумать только, целый год прошел!
Мужчина тут же скривился. Он был не настроен выслушивать тирады о том, как она соскучилась. Он вообще был не настроен ее слушать. Самое главное сейчас - поскорее закончить со всем этим и уехать из этого дома хотя бы на ближайший месяц.
- Мари, подожди, - прервал он ее, - скажи лучше, ты готова ехать?
- Ехать? – женщина подняла брови. – Куда? Разве мы не останемся и не позавтракаем?
- Позавтракаем в другом месте, разве это принципиально?
- Конечно, нет, - миролюбиво улыбнулась она. – Я только предупрежу Грейс, и мы сразу поедем.
- Грейс? Кухарку? Зачем? Ладно, делай, что хочешь, только быстрее, Мари, быстрее! – он многозначительно показал на часы и снова отвернулся к камину.
***
Когда мисс Куберт зашла на кухню, Грейс допекала последнюю порцию гренок, а Женевьева, забегая то с левой, то с правой стороны, встав на цыпочки, пыталась увидеть происходящее в сковородке. Стоило ей подойти чуть ближе, как горячие брызги, то и дело пытавшиеся попасть на нежную кожу девочки, снова выстреливали и, все-таки не долетев до нее, недовольно шипели и шваркали.
- Отойди, обожжешься! – в который раз недовольно повторяла ей кухарка в попытках боком оттеснить девочку от плиты.
- Ну, Гре-е-ейси, милая! Я аккура-а-атно, честно-честно! – дергая женщину за фартук, нараспев просила та.
- Жени, отойди от плиты, милая. Грейс права, ты можешь обжечься, - воскликнула Мариселла, увидев, что кухарка начинает уступать напору ребенка.
Услышав знакомый голос, Женевьева вмиг забыла о гренках и плите и подбежала к женщине, вручив ей нежный поцелуй в щеку.
- Доброе утро, тетя Мари. Грейси учит меня готовить гренки, не хотите присоединиться? - потянув Мариселлу за руку и улыбнувшись, проговорила девочка.

- Нет, Жени, я не могу, - коротко ответила ей женщина и, подняв голову на кухарку, добавила, - Грейс, я и мистер Эйр сегодня не будем завтракать дома.
Кухарка коротко кивнула, на ее немолодом лице появилась тень легкого отвращение, которое она попыталась скрыть, вновь отвернувшись к шипящей сковороде и сняв ее с огня. Женевьева, снова одарив Мариселлу поцелуем, вернулась к кухарке.
Когда мисс Куберт уже развернулась к двери, чтобы вернуться к Роберту, девочка тихо спросила:
- Грейси, кто такой этот Эйр? Почему тетя Мари не будет завтракать? Куда они поедут?
- Тихо, Ева, тихо. Нельзя быть такой любопытной в столь юном возрасте, - с укором ответила ей кухарка.
Мариселла, которая уже стояла в дверном проеме, резко остановилась и развернулась к Грейс. Что же было в глазах это женщины в тот момент, как ты думаешь, читатель? Удивление? Испуг? Или и то, и другое? В таком случае, что же их вызвало? Имя. Имя девочки, украденной 10 лет назад, стоящей сейчас на этой кухне. Имя, которое произнесла не она, не Роберт, а обычная кухарка. Откуда она его знает? Почему не боится произносить при хозяйке? Все эти вопросы можно легко прочитать на лбу у этой женщины, которая, оторопев, еле сдерживает ужас.
- Ева? Почему Ева, Грейс? Девочку ведь зовут Жени, – резко спросила она.
- Но ее зовут и Ева тоже, - спокойно заметила кухарка, не шелохнувшись.
- С чего ты так решила? – Мариселла скрестила руки на груди, будто защищаясь.

«Неважно откуда Грейс все знает, она должна молчать. Молчать и никак иначе», - подумала она и тут же испугалась своим мыслям, которые звучали так холодно и жестоко. С каких пор она стала так думать?
- Тетя Мари, все же очень просто, - позволила себе вмешаться в разговор девочка, - Ева – три последние буквы моего имени.
«Медленный выдох. Еще медленней. Спокойно, не показывай своего облегчение. Не показывай никаких эмоций. Давай, Мари, ты справишься», - твердил Мариселле внутренний голос, полный спокойствия и рассудительности.
- Но я зову ее Жени. И остальные слуги тоже, - мягко возразила мисс Куберт, опустив руки.
- Я тоже могу называть ее так, если вам угодно.
- Нет-нет. Не надо. Называйте, как хотите, это ведь не столь важно, - последние слова она произнесла скорее для себя, чем для Грейс.
На прощание кивнув девочке, женщина развернулась и поспешно покинула кухню, машинально взглянув на список дел, висящий рядом с дверью.

​

 

[Yasmin]

Обращение

Прошу прощения у своих читателей за столь резкие изменения в облике Мари и пропаже щетины у Роберта. Переустановка игры не прошла бесследно, пропало очень много контента, поэтому искать ее платье, да и текстуру на нем, прическу и прочее нахожу крайне муторным занятием. Извиняюсь перед вами, мне очень неудобно. Надеюсь это не повлияет на ваше восприятие. Приятного чтения.

Глава 3. .
В кафе, находившемся в двадцати милях от особняка, было очень тихо и уныло. Пара старушек, устроившись в уголке, пили остывший чай с лимоном и перемывали косточки своим несчастным знакомым. У окна сидел пожилой мужчина и медленно ел яичницу, неодобрительно поглядывая в сторону кухни, – ему никак не несли кофе, а есть яичницу без кофе, он находил неприемлемым.
Все кафе находилось в состоянии полусна, даже его работницы – женщины, все как одна в розовых рубашках и белых юбках, медленно передвигающиеся от столика к столику, иногда прикрывали рот в приступе зевоты.
В тишину и спокойствие этого заведения вдруг ворвался противный звук колокольчика, казавшийся еще более противным в это утренний час, сообщающий о новых посетителях: вошел худой мужчина лет пятидесяти в черном костюме, подчеркивающем его бледность, со спутницей – женщиной лет 40 с волосами цвета спелой пшеницы и красивым здоровым лицом. Бегло оглядев зал, пара прошла вглубь, заняв столик у стены.
Стоило этим двоим зайти в кафе, как тут же полненькая официантка, натянув кислую улыбку, протянула им потрепанное меню с пятнами от масла и кофе и, получив заказ, довольно удалилась, оставив их в уединении.
***
- Мари, как там поживает твоя подопечная? - издалека начал Роберт, отрезая крупный кусок сосиски. Казалось, еда привела его в более добродушное расположение духа.
- Ты про Жени? – голос женщины сразу потеплел, а на лице появилась легкая улыбка. - С ней все хорошо, я бы даже сказала прекрасно. Очень веселый и позитивный ребенок, - Мариселла попыталась развить тему для разговора, чтобы забыть происшествие на кухне, все еще оставившее неприятный след в душе.
- Как ее способности? – нетерпеливо прервал ее собеседник.

- Она очень способная девочка. У нее прекрасная память, стихи заучивает моментально. Мне бы так в ее годы, - горячо заверила та.
- Мари, не глупи, ты что, не понимаешь, что я не об этом?! – вспылил Роберт, резко бросив вилку на тарелку. – Как ее дар?
Женщина сразу опустила глаза. Волнение из-за утреннего инцидента, еще не до конца оставившее ее, усилилось: сердце гулко стучало в груди, а плечо иногда подергивалось. И теперь, когда Роберт завел разговор на эту тему, она поняла, что обречена на бессонную ночь.
- Ничего, - помолчав, будто оттягивая момент, обреченно выдохнула женщина, понимая, что дальнейший разговор ни к чему хорошему уже не приведет.
- 10 лет, Мари! 10 лет назад я ввязался в эту авантюру! И что? Где результат? – зашипел он.
- Роберт, ты же знаешь, я не могу повлиять на это, - устало потерев лоб ладонью, проговорила она давно заученную фразу.
- Плевать! Я больше не могу ждать. Я даю тебе один месяц. Один. А потом приму меры. А теперь… Теперь можешь идти, - он откинулся на спинку стула и самодовольно взглянул на нее.

Мариселла поспешила воспользоваться своим шансом: она вскочила и, едва сдерживая дрожь, повернулась к выходу.
- Запомни, если через месяц у девчонки не проявится дар, я буду вынужден сделать то, что должен был сделать 10 лет назад. Сдать преступницу полиции, - деловито вытирая губы салфеткой, как бы невзначай сказал он ей вслед.
Мариселла резко замерла на месте, будто бы встретила перед собой глухую стену, и медленно повернулась. На ее лице была целая смесь эмоций: ужас, изумление, злость, горечь разочарование. Дрожь во всем теле перестала быть ей подвластной. Видя ее состояние, Роберт тут же воинственно поднялся ей навстречу.
Какая-то струна оборвалась внутри Мариселлы. Как будто она всю жизнь ходила с повязкой на глазах, а теперь, когда ее сняли, обреченно поняла, что мир не так прекрасен, как она представляла. В какой-то миг она поняла, что всю свою молодость была игрушкой злого кукловода, который хранил ее, ожидая, когда придет ее звездный час. А теперь, решив, что она того не стоит, выбросил в мусор. Ей стало больно. Хотелось кричать, чтобы хоть как-то вылить эту боль, настолько невыносима она была. И она закричала, тем самым вызвав интерес пожилых сплетниц:
- Да как ты можешь угрожать мне, после того, как я ради тебя пошла на это?! Как?! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты сломал мне жизнь!
- Тише, тише. Не делай глупостей, иначе попадешь в тюрьму намного раньше, - грубо ухватив женщину за плечо, зашептал й на ухо Роберт.
- Ненавижу тебя! - Мариселла бессильно вскинула руку. Больше всего на свете она хотела его ударить, чтобы хоть как-то вылить гнев и боль, разрывающие ее изнутри.
Но он не дал ей этого сделать, силой сжав ее плечи и бросив полный презрения взгляд.

Женщина ослабла и устало взглянула ему в глаза, по ее лицу протекла одинокая слеза, закончившая свой путь в уголке дрожащих губ. Она резко отдернула свою руку и направилась к выходу, нетвердо стоя на ногах.
***
Целый день Мариселла Куберт держала себя в руках, улыбалась и разговаривала с Жени, как ни в чем ни бывало. И хотя она была не очень хорошей актрисой, все равно смогла без труда показаться наивной и доверчивой девочке, которая привыкла верить ей без лишних вопросов, и невнимательным слугами непринужденной и счастливой. Только вечером, когда все уснули, и в доме повисла угнетающая тишина, она тихо спустилась вниз и налила себе чашку чая. Потом прошла в зал и удобно устроилась за рабочим столом. Теперь, в блекло освещенной комнате, в одиночестве, ничего не мешало ей плакать.
Она просидела за столом до рассвета, роняя соленые слезы на стеклянную крышку стола, в чашку с остывшим чаем и глядя в пустоту. Она еще никогда не испытывала горечь предательства, никогда не постигала разочарования. Всю свою жизнь она будто прожила в плотном коконе, не замечая ничего, просто слепо любя человека, который был этого не достоин. И теперь поплатилась за свою слепоту.
Что ей теперь делать? Если у Жени так и не проявится дар, она сядет в тюрьму за кражу ребенка. Если девочка вдруг чудом обретет способности… Что с ней будет? Он наверняка увезет ребенка, чтобы использовать для своих целей. Каких целей? Господи, она даже не интересовалась этим! Она ничем не интересовалась, просто исполняла свой страшный долг, не думая о будущем.
А что теперь? Одной ясно - если у Женевьевы появится дар, ей придётся выбирать: ее жизнь или жизнь дитя. И это будет самый сложный выбор в ее жизни. Жизни, проведенной в коконе.
Об этом думала Мариселла, пока маленькие капельки стекали по ее щекам, оставляя длинные влажные дорожки на опухшем лице.

***
С момента описываемых мною событий прошло две недели, в течение которых Мариселлу не покидало чувство тревоги. Все ночи она проводила без сна, лежа в кровати и глядя в потолок. За эти две недели она превратилась в привидение, безликое и бледное, бесшумно передвигающееся по дому. Единственной ее отрадой оставалась Женевьева, но иногда, в минуты, когда разум наполнялся туманом, а мысли были только о страшном будущем, ожидающим ее, она смотрела на девочку с какой-то жуткой злобой, словно та была виновата во всем происходящем. Но когда помутнение проходило, она безмолвно раскаивалась перед ней и просила прощения. Все в ее движениях и словах было пронизано тревогой, руки часто пробивала дрожь, а усталые глаза смотрели на мир с немым ужасом. Наблюдая это со стороны, ты, читатель, вполне мог бы предположить, что женщина сходит с ума. И думаю, ты не был бы далек от истины. Но, тем не менее, ей удавалось сохранять капельку самообладания, и эта капля была столь весома, что никому в доме даже в голову не приходило, что в сердце у Мариселлы страшная рана.
В это утро в гостиной царила теплая уютная атмосфера. Свет игриво проникал в окна, слегка поигрывая на золотой отделке камина и освещая чисто вымытый деревянный пол.
- Вымысел! Вымысел! Точно! – возбужденно проговорила Женевьева и для большей убедительности энергично закивала головой.

В данный момент в гостиной проходила любимая игра девочки, не имеющая ни правил, ни названия, ни особой трудности. Мариселла рассказывала историю, а девочке всего лишь оставалось догадаться – правда это или нет. Наивная и доверчивая в силу возраста Жени верила каждому слову тети, поэтому за весь процесс игры она ни разу не сомневалась в правдивости рассказа. Услышать это от нее сейчас было для Мариселлы по меньшей мере странно.
- Вымысел? Ты уверена, милая?
- Да, абсолютно, - немного подумав, медленно кивнула девочка.
- Что же тебе кажется не реалистичным? – удивленно спросила женщина. Даже она, вероятно, поверила бы рассказанному, чего же ожидать от девочки десяти лет?
- Ничего. Просто… Я знаю, - теребя кончики волос, ответила та.
- И с каких это пор ты так проницательна? – прищурившись, слабо улыбнулась женщина.
- Не знаю, с каких пор я так порцинательна, - точно также прищурившись, смешно передразнила девочка.
Мариселла рассмеялась. За все эти недели Жени была единственной причиной ее смеха, ставшего столь редким явлением.
Игра продолжалась. Девочка все также безошибочно указывала на правду и выдумку, порою даже не задумываясь. И тогда мисс Куберт засомневалась. А вдруг это оно? Может у девочки открылся дар на такую проницательность? Но страх, жуткий страх того, что она ошиблась, что она ищет спасения там, где ничего нет, продолжал сжимать ее сердце. Следующие два дня она стала забирать девочку на специальные занятия, показывала фотографии, эмоции с которых девочка также безошибочно угадывала, рассказывала новые истории, читала книги. И только спустя 2 дня, когда надежда на чудо до конца утвердилась в ее сердце, она восхищенно воскликнула:
- Милая! У нас получилось! Получилось! – крепко обняв удивленную девочку и чмокнув ее в щеку, она выбежала из комнаты в зал, где на стене висел телефон. Рывком она схватила трубку, второпях набрала выученный наизусть номер и… Застыла, держа трубку в руках. Что теперь? Неужели настал час предательства?

​

 

[Yasmin]

Глава 4. ​

Роберт Эйр вальяжно развалился в кресле. Он выглядел слегка усталым, но вполне довольным. На чуть помятом лице, покрытом двухдневной щетиной, играл нескрываемый интерес. Женевьева, одетая в свое лучшее платье и аккуратно причесанная, стояла перед ним, теребя кончики пальцев и удивленно поглядывая на Мариселлу, которая расположилась подле кресла и ободряюще улыбалась.
- Ну, - потерев переносицу, с тяжелым вздохом обратился Роберт к девочке, - что расскажешь?
В ответ та лишь вскинула брови, явно демонстрируя, что не понимает, чего от нее хотят.

- Жени, как ты думаешь, ты особенная? – он, будто не заметив молчания, тут же направил разговор в нужное ему русло.
- Я? Нет, - удивленно покачала головой теперь еще больше введенная в замешательство девочка, глядя в пол.
- Ты хочешь сказать, что ничем не отличаешься от других детей? Что ты нисколько не умнее, к примеру, соседского мальчика? – нахмурил брови Эйр.
- Моего ума достаточно, чтобы вести эту странную беседу, сэр. Это все что я могу сказать, - она вскинула голову и слегка воинственно взглянула на мужчину.

К своему ужасу, Мариселла тут же отметила то, как похож ее взгляд на взгляд ее матери в ту роковую ночь. Та же воинственность, решимость, несмотря на то, что в глубине царит страх. Но отбросив эту мысль, она тут же покосилась на Роберта, втайне боясь, что такой резкий ответ его разозлит.
Но то ли у него сегодня было необычайно хорошее настроение, то ли ответ девочки действительно его развеселил, он вдруг громко рассмеялся, и женщина облегченно выдохнула.

***​

От лица Женевьевы​

…После этого тетя Мари и неизвестный мне мужчина долго разговаривали между собой. Это продолжалось недолго, около 15 минут, но мне, одиноко скучающей в центре комнаты, не знающей чем себя занять и не рискующей вернуться к себе, они показались вечностью. Я аккуратно изучала лицо ее собеседника. Исписанное морщинами и покрытое щетиной, оно показалось мне злобным и некрасивым. Я помнила его. Он уже приезжал сюда и раньше, но имя его я так и не узнала, а лицо не рискнула рассмотреть ближе. Все редкие визиты этого человека для меня были окутаны ореолом тайны. И я их не любила, так как после того, как он уезжал, тетя Мари, как правило, надолго становилась очень нервозной.
Но вот, кажется, они закончили разговор, и тетя кликнула Ханну, тихо отдав ей поручения. Та кивнула и поспешно удалилась. И как только она ушла, мне вдруг стало страшно. Я поняла, что теперь все не будет, как раньше. Что этот человек не уедет, что мы не вернемся к своим обычным делам. Все изменится. Сегодня.

И этот липкий страх разбежался по всему телу, заставляя все сознание напрячься. Что было дальше, помню урывками. Помню, как Ханна принесла небольшую дорожную сумочку, как тетя ободряюще гладила меня по голове, хотя у самой в глазах дрожали слезы, как она обнимала меня, прежде чем посадить в машину, как я, будто проснувшись, начала кричать и вырываться, прижиматься к тетя Мари, к Ханне, как я рыдала, сидя на заднем сиденье автомобиля и проклинала этого человека, который зачем-то ворвался в нашу жизнь. Я ненавидела его…

***​

Здесь, с твоего позволения, мой читатель, я сделаю отступление и открою тебя одну завесу тайны под названием «Кто есть Роберт Эйр и для чего ему понадобилась девочка, а точнее ее дар?»
Роберт Лоуренс Эйр родился в семье богатого и успешного бизнесмена. Он был единственным и долгожданным ребенком, появившимся на свет, когда его матери было уже за сорок, а отцу около пятидесяти. Оба родителя души в нем не чаяли, стараясь не только обеспечить его всем необходимым, но и исполнить любой каприз, что в их положении, скажем прямо, было не очень сложно.

Мальчик еще не окончил школу, когда трагически погибла его мать. Огрубевший после тяжелой потери отец взял молодого человека под свой контроль, стремясь полностью ограничить его растраты. Но в 18 лет Роберт увлёкся азартными играми и, только в игре получая желанную свободу, стал медленно спускать состояние отца. Но от Лоуренса Эйра не скрылись изменения в поведении сына. В результате, он лишил юного Роберта какой-либо финансовой помощи и отправил в университет в другой город, надеясь, что так он возьмётся за ум. Проходит немного времени, во время обучения Роберт Эйр узнает о смерти отца и спешно возвращается домой, где узнает шокирующую новость – из наследства он не получает ни цента, за исключением фирмы отца, которая за эти годы превратилась в небольшую увядающую контору.
Все попытки неопытного юноши как-то на ней заработать оканчиваются безуспешно, пока на помощь не приходит давний друг его отца – Лукас Куберт, отец юной 10-летней девочки по имени Мариселла.

В дань уважения к старому другу, Лукас решается помочь молодому человеку. В руках опытного партнера бизнес начинает идти в гору, Роберт снова получает небольшое состояние. Но вновь проигрывает в карты. На этот раз дело принимает более серьезный поворот – проигрыши сменяются долгами. Чтобы отдать их, Роберт начинает забирать крупные суммы из бюджета фирмы. Узнав об этом, Лукас Куберт тут же расторгает сотрудничество. Тогда 33-летний Роберт берет бразды правления в свои руки. Восемь лет опыта не проходят даром, бизнес ему удается. Чего не скажешь о картах. Снова долги. Ему снова нужен партнер.
Тогда он начинает ухаживать за совсем юной Мариселлой – прекрасным нежным цветком, единственной отрадой постаревшего отца. Восемнадцатилетняя девочка, испытывающая острую потребность любить, - что может быть проще? Пара умоляющих взглядов со стороны Мари, и Лукас Куберт вновь у него на крючке.

Огромный скачок в доходах. И огромные долги. На этот раз Роберт гораздо более осторожен. Почти 9 лет прекрасной и отлаженной работы. Но Лукас неожиданно умирает. Потребности в ухаживаниях за Мари больше нет, и он мгновенно к ней охладевает. Разумеется, девушка впадает в панику – почему? Что случилось? И она решается на отчаянный шаг – она поможет ему, и он снова полюбит ее. Лишенная в свои 27 лет какого-либо жизненного опыта и нравственности (еще с 18 лет отец не имел на нее такого влияния, как Роберт, человек, как мы знаем, крайне безнравственный), девушка попадает в большую авантюру. Что двигало этой неразумной девушкой? Любовь. В нашем случае, бессмысленная и беспощадная, как русский бунт.*

Теперь, когда еще один кусочек общей картины встал на место, я могу продолжить свой рассказ.

*

*Имеется в виду фраза А. С. Пушкина «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»

 

[Yasmin]

От автора

Прошу читателей ознакомится с предыдущим сообщением: оно было дополнено.

Череда новых мест, незнакомых людей, непривычных ощущений - вот какая жизнь ожидала девочку после отъезда из дома. Та жизнь, которую она так любила, которую теперь ценила больше всего на свете, превратилась в воспоминания. Воспоминания, вызывающие боль, а кроме них остался только страх. Перед завтрашним днем. Перед человеком, укравшим ее спокойное существование, ее счастье. И перед карточным столом.
В 10 лет девочка была посвящена в таинственный ритуал, доселе ей неизвестный. Каждый вечер Роберт Эйр и другие, незнакомые ей люди, собирались за большим круглым столом, обитым зеленым бархатом. Эти встречи сопровождались атмосферой непонятного ей волнения и мрачной торжественности. Персоны, посвященные в этот таинственный ритуал, отличались суровостью лиц, потрепанностью одежды и усталостью покрасневших глаз, спрятанных за темными очками. Местом этих встреч служил насквозь прокуренный сырой подвал, в темных уголках которого злобно шуршали крысы.

Освещение было слабым, но его хватало. Светильник над столом часто моргал, погружая весь подвал во мрак. Спустя мгновение он вновь загорался, но Еве была страшна каждая секунда, проведенная во мгле и сырости подвала. Хотелось закрыть глаза и заплакать. Но она не могла. Потому что, закрывая глаза, она снова погружалась в темноту. А еще потому, что ее задача – не отводить глаз от каменных лиц игроков.
Каждый вечер она молча стояла около Эйра. При помощи оговоренных знаков, девочка должна была указать на человека, играющего с особым волнением, скрытым за маской равнодушия. К ребенку взрослые относились снисходительно, к тому же игроки постоянно менялись, так что заподозрить Эйра в нечестной игре было просто некому.
Таким образом, эта маленькая девочка стала для Роберта настоящим кладом. В расплату он покупал ей подарки, иногда нанимал нянь, которые водили ее в зоопарк или театр. Но очень часто девочка проводила время одна в его доме в объятиях скуки. Здесь не было библиотеки, а шкафы были всегда забиты спиртным. И она сбегала. Гуляла по маленьким улочкам города и рассматривала витрины, заглядывала в окна, дышала свежим воздухом и кормила птиц буханками хлеба, взятыми из дома. Только тогда, видя оживленный город, улыбки людей, спешащих по своим делам, она улыбалась сама.

Но если Роберт узнавал о ее прогулках, он приходил в ярость. Излив, как обычно, на девочку поток негодования, он завершал свой монолог противной ухмылкой и словами: «Такое сокровище нужно беречь». И он берег. Берег так, как обычно берегут дорогие золотые часы. Кладут в сейф, и запирают на замок. И вынимают только изредка, чтобы похвастаться друзьям или блеснуть на званом вечере.
***

3 года спустя…​

Ева сидела на полу своей комнаты, прислонившись к двери, и прислушивалась. Легкий ветерок, залетевший в раскрытое окно, гулял по ее комнате, теребил одежду и волосы. Не обращая на него внимания, девочка еще сильнее прижалась к холодному камню двери, надеясь не пропустить заветный звук. Послышался легкий, чуть слышный хлопок. Услышав его, Ева резко вскочила и подбежала к окну. Вскоре до нее донёсся звук отъезжающего автомобиля. Хитро улыбнувшись, она резко перемахнула через раму и, зацепившись за карниз, аккуратно спрыгнула в траву. За три года она проделывала этот маневр сотни раз, посему он, как обычно, не вызвал у нее никаких трудностей. Легкие кроссовки бесшумно заскользили по траве в направлении к задней части дома. Теперь, оказавшись на улице, она почувствовала, как здесь жарко, а ветерок, дувший с улицы, казался свежим лишь в прохладной комнате.
Через несколько метров она подошла к железному забору и с нежностью провела рукой по его грубым прутьям. За ними была свобода. Дома, магазины, люди – все это так близко, и она вновь ощутила волнение, настигающее ее каждый раз, как она подходила к этим прутьям. Бодро вскарабкавшись наверх, она спрыгнула на крышку мусорного бака, а затем на асфальт, почти горячий в это время суток.
Теперь девочка глубоко вдохнула - она делала это всегда, оказавшись здесь. Воздух, несомненно, был одинаковым по обеим сторонам забора, но не для нее. Здесь пахло другой жизнью, которая так манила ее к себе.

Сейчас она стояла в широком переулке, расположенном между магазином часов и библиотекой. Она всегда приходила именно сюда, ведь стоило завернуть за угол, как она вновь оказывалась в царстве книг. Хозяйка магазина – миссис Клаус – была той еще фурией. В отличие от ее помощницы Элионор, которую девочка звала просто Эль, восемнадцатилетней девушки. Именно она разрешала Еве читать книги бесплатно. Узнай миссис Клаус об этом, Элионор наверняка лишилась бы работы. Ева оценила такую жертвенность и прониклась к девушке глубокой симпатией. Их разделяли пять лет разницы, но это не помешало им стать подругами.

От лица Женевьевы​

Я уверенно направилась к концу переулка, на ходу сорвав маленький цветок, едва пробившийся сквозь слой мостовой.
«Он прекрасно подойдет к рыжей шевелюре Эль», - с улыбкой подумала я, заворачивая за угол.
Все произошло очень быстро. Кто-то или что-то с размаху налетело на меня, отчего я свалилась на горячий камень, больно ударившись коленкой. Послышался противный скрежет. Когда все перестало кружиться, а сама я смогла сфокусироваться, я увидела своего обидчика. Это был мальчик лет тринадцати, озабочено уставившийся на меня сверху. Увидев, что я очнулась, он залился краской и неуверенно протянул руку.

- Как тебя зовут? – отказавшись от помощи, я самостоятельно села на асфальт и потерла ушибленную коленку.
- Ч-Чарли, - тот был явно не готов к такому вопросу и потому смутился еще больше.
- Чарли? Так вот, поздравляю, Чарли, ты – идиот! – я резко вскочила, отчего голова закружилась вновь, и мне пришлось опереться на каменную стену. Взгляд упал на велосипед, лежащий неподалеку, его колеса еще продолжали крутиться.
- Так вот, чем ты меня… - непонятно для кого проговорила я, в то время, как мой злостный обидчик стоял с открытым ртом, не зная, что и сказать.
- Ну что ты стоишь? Давай, помоги мне. Эль обработает рану, - кивнув на сочившуюся кровью коленку, сказала я. Я была не в силах злиться на этой существо, смущенное, испуганно смотрящее на меня, не знающее, что сказать. Тот был рад указаниям и моментально подскочил ко мне, подставив плечо. Через минуту мы ввалились в прохладное помещение библиотеки.

 

[Yasmin]

От автора

Знаю, что выкладываю полный мизер. Простите меня.

Глава 5. ​

От лица Женевьевы​

- Боже мой, это как же вы умудрились! – причитала Эль, покрывая мою ногу бинтом по сотому кругу. – А вам, молодой человек, пора начать дарить девушкам цветы, а не травмы, - грозно добавила она, обращаясь к моему обидчику. Тот, в свою очередь, стоял у двери, не делая попыток оправдаться, за что я в какой-то степени была ему благодарна – не время и не место. Начни он извинятся, Эль тут же включила бы «суровую мамочку» на полную катушку, и мы вряд ли покинули бы библиотеку так скоро.
- Эль, мое колено теперь такого же размера, как и у слона. Может, достаточно? – протяжно проговорила я, скорчив несчастную мину. Конечно, я утрировала, но назвать меня совсем неправой тоже было нельзя.
Она послушно завязала узелок и, аккуратно придерживая, выпрямила мне ногу.

- Свободна, - весело сказала Эль, вставая и убирая бинт в коробку. Мне не нужно было повторять дважды – я вскочила и, чуть закусив губу от резкой боли в колене, направилась к двери. Уже на выходе, я повернулась и с лучезарной, ослепительной улыбкой сказала: «Тебе же говорили о том, что ты бесценна?»
- Каждый день слышу, - хмыкнула девушка и, повернувшись к Чарли, воскликнула с наигранной грозностью, - А ты чего сидишь? Давай, давай, мне здесь посторонние не нужны.
***
Стоило мне покинуть здание, как в мои глаза тут же кинулись взбесившиеся солнечные лучи. В глазах потемнело от резкого контраста прохладного помещения и жаркой улицы, я слегка покачнулась, но увидев выходящего за мной парня, тут же приняла непринужденный вид.
- Ну, прощай, - решительно сказала я. Беззаботное настроение сменилось мыслью о том, где найти более или менее длинные штаны, чтобы скрыть ободранное колено – новоявленный символ моих побегов.
- Ты, конечно, сыграл для меня большую услугу, - неожиданно сердито продолжила я, - и как, скажи мне, это спрятать?

- Спрятать? – на лице Чарли проскользнуло легкое недоумение, а затем он чуть заметно скривился. – Подумаешь, царапинка. Так заботишься о своем внешнем виде?
Последние слова прозвучали столь презрительно, что от негодования мои щеки запылали, а внутри забурлило от обиды. Никто никогда не мог отказать мне в эмоциональности и резкости. Нечто внутри меня постоянно дергало за ниточки моего непростого характера, подталкивая на новые водопады эмоций. Я давно перестала с этим бороться. С одной стороны, это было полезно. Например, когда нужно было поставить на место Эйра, разбушевавшегося от виски, после очередной игры. А во вторых, я полагаю, что это досталось мне от родителей. Я не могу знать точно, но мне хочется, чтобы это было так.
В общем, в очередной раз вспылив, я стала подбирать самые неприятные слова, но они, как назло, разбегались в разные стороны и прятались в уголках памяти. От осознания того, как нелепо я выгляжу, я еще больше разозлилась и покраснела.
- Тебя это не касается! - в конце концов, провозгласила я захрипевшим вдруг голосом и спешно пошла вдоль дороги, иногда подёргиваясь от гнева. Лицо мое пылало от стыда, а от мысли, что он сейчас недоуменно смотрит мне в спину, хотелось провалиться сквозь землю.

Перейдя дорогу и замедлив шаги, я отбросила данный инцидент в самый пыльный угол сознания и решила подумать о чем-то более важном. Например, о том, как скрыть мою нелегальную прогулку. На самом деле план уже давно созрел в моей голове, но продолжать думать о моем недавнем позоре было невыносимо.
«Итак, бинт придется снять, он привлекает внимание. Больше времени проводить в постели укрывшись одеялом, меньше двигаться: если от подвижности из ранки пойдет кровь – я пропала. А самое главное – больше не попадать в неприятности. Самый сложный пункт.»
- Эй! Э-э-эй! Подожди! Черт, да стой же ты! – резкий окрик просочился ко мне в мысли, отчего я поморщилась. То ли от того, что мое одиночество было прервано, то ли от того, что узнала голос, звавший меня. Тяжело вздохнув, я медленно обернулась. Так и есть. Ко мне спешил Чарли, везя рядом с собой велосипед с позвякивающей сломанной цепью. На секунду мне показалось, что он держит в руке что-то маленькое.

Он начал сходу, толком даже не остановившись:
- Послушай, если я сказал что-то обидное – в чем я сомневаюсь – прощу прощения. Но будь добра, удовлетвори мое любопытство. Я живу здесь уже 7 лет, я изучил этот городишко вдоль и поперек, но тебя я вижу впервые. Вывод: либо ты все это время была затворницей, либо недавно приехала сюда. Оба варианты невозможны, иначе, откуда ты так хорошо знаешь Элионор? Возможно, ты не часто выходишь из дома. Тогда возникает вопрос – почему? Может тебе нельзя выходить из дома или нет желания? Первый вариант мне нравится гораздо больше – это объясняет, почему ты хочешь скрыть царапину. Если я прав, то я снова прошу прощения за то, что так тебя подставил, - по-видимому, он уже все обдумал и теперь излагал свои мысли четко и правильно.
Я слушала парня с напряженным ужасом. Он все знает. Но откуда?! Как же я сразу не догадаласб - его подослал Эйр. Какая я идиотка! Ему ничего не стоило заплатить местному мальчишке, попросить его наехать на меня на велосипеде, а потом втереться в доверие.

- Эй, ты чего? Я угадал? – похоже, он сам был удивлен своей проницательности – в голосе звучали испуг и восхищение.
Я забыла самое главное. Меня нельзя обмануть, и Эйр это знает. Значит, парень не шпион. А если он не шпион, значит просто неглупый. Может ему можно доверять? Только зачем мне лишние поводы для беспокойства? Может он болтун тот еще, зачем мне тогда раскрывать мою тайну? Стоп, что это уже пару секунд мельтешит у меня перед глазами? Ладонь?
- Очнись! Ты чего? – испуганно восклицал Чарли, усердно махая рукой у меня перед глазами и слегка тряся за плечо.
Я заморгала, подняла на него глаза, собираясь что-то сказать, и вновь похолодела от ужаса: вдоль дороги к нам плавно приближался белый джип. Эту машину я узнала бы из тысячи.

 

[Касабланка]

Сериал не пополнялся более 5 месяцев.
Закрыт. Перенесен в Архив.​