5 поколение Династия Гарсия Мендес Эспиноса

[Byakko]

Читать

Двадцать второе число.

6:00
Солнечные лучи проникают в спальню родителей, растворяя сон, словно сахарные кубиками в чашке чая. Папа обнимает маму, он медленно открывает глаза и приветствует новый день. Встает босыми ногами на еще не прогретый солнцем пол, идет в ванную.


8.02
Просыпаются Ребекка и Хо-Сунг. Мама и сестра готовят завтрак, мужчины идут в сад. Папа принимает водные процедуры из поливочного шланга, Хо-Сунг тренируется у снарядов.

Дом заполняется звуками и голосами. Мама пьет кофе, Ребекка витаминный напиток.
В университете уже нет занятий, я позволяю себе нежиться в постели до десяти утра, время от времени просыпаюсь, с удовольствием думаю, что можно поспать еще чуть-чуть.

10.05
Я, кутаясь в одеяло, иду в зал и забираюсь на диван. Слушаю разговоры Ребекки и мамы, мама варит себе вторую чашку кофе, сестра расставляет столовые приборы. В коридоре мелькает Хо-Сунг в одном полотенце, я стыдливо прячусь под одеялом с головой, скорее дурачась, чем от действительной неловкости. Папа сгребает меня в объятия, говорит, что поймал целую панду. Все садятся за стол, я же тащу тарелку с тостом и апельсиновым джемом на диван. Мама говорит: «Накрошишь». Она как всегда строга. Она не одобряет, когда я облизываю пальцы.

13.20
Мама и Ребекка ушли за покупками, я сижу на улице, делаю наброски. Папа развешивает гирлянды на деревья и кусты. Он подвешивает фонарики на козырек крыши. Я откидываю альбомную страницу и в нескольких штрихах рисую шарж на Санта-папу. Папа остается доволен, берет рисунок и идет хвастаться соседям. Приходит курьер, приносит отзыв редакции о маминой книге и чек в качестве задатка.


16.00
Семья вновь в сборе, накрываем обед, обсуждаем рождественскую вечеринку. Мама говорит: «Надо навестить бабушку и дедушку», я говорю, что приготовила им подарки, осталось только упаковать. Я люблю придумывать необычные упаковки для подарков. Мама накладывает мне картошку и кладет рядом кусок мяса. Я сдерживаю себя, чтобы не взять картошину пальцами. Я знаю, что ее это злит.

17.15
Ребекка кладет ладонь на живот, словно чем-то обеспокоена. Хо-Сунг предлагает вызвать скорую помощь. Ребекка отказывается, говорит, что все в порядке, такое случается. Мама ее отводит в спальню, они бесконечно говорят о детях.


Звонок в двери, приходит Джонни-счастливчик, зовет меня гулять. Я говорю, что мы семьей собираемся играть в монополию, он может присоединиться. Джонни соглашается.

2130
Джонни уходит. Я провожаю его до конца улицы. Из кармана куртки он достает какой-то сверток, протягивает мне. Я говорю, что он не мой Санта-тайна, он возражает, что это просто так. Я говорю: «Спасибо». Я касаюсь губами его щеки. Домой возвращаюсь неспешно и не оглядываясь. Разворачиваю подарок, это новогодний сувенир со снегом. Внутри шара сидит панда.

23.00
Я читаю форум художников, он пестрит рождественскими поздравлениями и авторскими праздничными работами. Я слышу звон стекла в гостиной, выхожу в коридор, вижу, как что-то вспыхивает и в комнате разгорается огонь. Кричу. Все выбегают в комнату, Огонь захватывает территорию.


Папа пытается оттащить беременную Ребекку. Сестра, словно, в забытье сопротивляется, она тянется к мужу, который пытается бороться с огнем. Я чувствую нестерпимый жар. Ужас парализует меня, я не могу даже кричать, безумно боюсь оказаться в огненной ловушке, зову папу. Комнату заполняет дым, мы бежим к моей комнате, чтобы спастись через окно. Папа и Хо-Сунг помогают Ребекке.

Прибывает пожарная бригада, меня кто-то кутает в плед, я не помню его лица, он протягивает мне кружку с горячим кофе. Я отталкиваю чужую руку и бегу в объятия папы. По моим щекам льются слезы. Я слышу сирены скорой помощи. Я не понимаю, почему мою сестру кладут на каталку, ее увозят. С ней уезжает Хо-Сунг и Мама. Папа говорит, что Ребекка наглоталась дыма, она потеряла сознание.

23 число
3.00
Пожарные определяют причину возгорания – это поджог. В комнате находят осколки бутылки с горючей смесью, которую забросили через окно. В доме нечем дышать, все черное от копоти. Звонит из больницы мама. Говорит, что Ребекка родила мальчика.

 

[Byakko]

Читать

Наконец, мы дома. После пожара, наша семья жила у бабушки и дедушки, пока папа восстанавливал дом. Немало в этом помогла выплата страховки.


Только никакие деньги не помогут забыть пережитый ужас. Я никогда еще не была на этой границе, когда близким что-то угрожает. А теперь в висках моих вместо крови стучит паника «а что, если». Почему люди такие беспечные, почему они никогда не задумываются, какая тонкая нить лежит между ними и неизвестностью? Когда я была маленькая, у меня было серьезное нарушение с сердцем, но я никогда не считалась с этим. Я просто забывала об этом недуге каждую секунду своей жизни. Папа говорит, что если люди будут думать о плохом слишком много времени, они забудут пожарить на завтрак блинчики с земляникой, а это уже никуда не годно.

Теперь мы дома. Диего впервые пересекает его порог, Папа едва не плачет. Он вспоминает тот день, когда принесли меня из больницы после рождения. Мама и Ребекка начинают вспоминать с папой подробности, они смеются. Мы с Хо-сунгом и Диего не можем принять участия в дискуссии, но слушать о себе неразумной любопытно.


В университете я обедаю с Джонни-счастливчиком.. Я вспоминаю тот день, кода у нас закончились каникулы и студенты ликующей яркой толпой заполнили огромное здание гулом своих голосов. Не смотря на зачеты, экзамены и контрольные, которые отравляют жизнь каждому студенту, мы очень любим наш университет. Мы жаждем проводить время друг с другом, черпая в друзьях вдохновение и знания. Тогда я поняла, кто виновник сразу, стоило мне взглянуть на Лизи. Она отвела от меня трусливый взгляд. А я не подозревала, что могу позволить себе такую ярость. Я накинулась на нее, и, кажется, впервые окружающие испугались меня и моей испанской наследственности. Мне было стыдно, но это потом. В ту минуту я думала, что могла потерять сестру навсегда.

Конечно, случившееся разлетелось по округе. Ах, как жегся мамин упрекающий взгляд. А папа подошел ко мне, он сказал: «Пойдем, навестим Лизи». Я спросила, для чего, но он улыбнулся и повторил: «Пойдем».


У Лизи мама умерла при родах, моя бывшая подруга выросла со своим отцом, он нас и встретил. Нас угостили чаем и печеньем. Папа сказал, обращаясь к ней: «Не держи на мою дочь зла, а она не будет более держать обиды.» Он сказал: «Нас губят гордость и мелочи». Он считает, что мы слишком юны для коварства. Отец Лизи велел ей просить прощения. Он был действительно зол на нее. Я думала о том, как должно быть ей страшно ожидать наказания. Я смотрела на полку с книгами, где в прозрачной шкатулке лежал бумажный журавлик. С тех пор мы не разговариваем с Лизи.

За ужином и молча наблюдаю за домашними, я понимаю, что в их мире ничего не изменилось. Нет, обманываю. В их мире появился новый человечек, которого надо любить, о котором надо заботиться. Я представляю, что мои страхи – это стеклянная стена. Я представляю, как она бьется мелкими осколками. Я говорю Ребекке: «Сходите в кино, я посижу с Диего». Папа помогает мне кормить и переодевать малыша, а я говорю племяннику: «Привет, давай дружить». Он хрюкает и задирает вверх ножки.

 

[Byakko]

Читать

Признаться, раньше я не представляла насколько спокойна моя жизнь. Я транжирила время направо, я щедро раздавала его налево. Я дарила свое время закату, дорожкам Сансет-Велли, озеру в центральном парке. Сейчас я сажусь на диван, буквально на минутку, и мир пред моими глазами превращается в «должна» и «надо». Я должна сдать контрольные, курсовые, зачеты, коллоквиум. Надо погулять с Диего, подменить Ребекку на один вечер, помочь папе в саду, хотя он этого и не просит, но мне надо, потому что в ином случае, я совсем редко его вижу. Когда на большом перерыве ко мне подходит профессор Изильштейн, с неизменным пучком на затылке и измазанном мелом лбом, я говорю: «У меня перерыв». Я говорю: «У меня полчаса, когда я ничего не должна». Я говорю: «Мне чертовски жаль».
Ей не нравится слово «чертовски».

Вы пробовали насладиться полноценным сном, когда за стенкой младенец? Маленький ребенок не знает, как сказать: «Упс, тут вышел такой казус, я напачкал в кровать», он знает, что если закричит погромче, то все исправят автоматически.
Утро. Я заспанная панда, потому что у меня идентичные синяка под глазами. Я получаю ежеутренний поцелуй в макушку от папы, это лишает меня повода поворчать. Я в одном носке, потому что второй стянула, пока спала. Я стою на пороге спальни Ребекки. Она лежит, не шевелится. Наверное, ей кажется, что так Диего не распознает ее присутствия. Она говорит: «Когда он пойдет в школу?». Со-Хунг качает сына на руках и задает ему вопрос его мамочки. Диего не отвечает, но начинает громко требовать завтрак.

Я стукаюсь лбом о косяк и бреду в ванную, потому что панду с утра надо умывать.

Вечер. Мама за ужином говорит: «Энрике, это салат, не обязательно из ингредиентов составлять фруктовых человечков». Потом она говорит: «Появилась возможность построить школьный планетарий. Только спонсор выставил условие, что я должна сняться у них в рекламе». Я спрашиваю, что ее останавливает, подцепляя папину дынево-яблочную девочку. Мама говорит, что она не так молода, чтобы с энтузиазмом браться за подобное. Ребекка говорит, что у нас все равно нет телевизора, у нас не будет повода подшучивать. Мы смеемся.


Мама волнуется. Ребекка готова ей помочь, она говорит: «Представь, что ты рекламируешь холодильник, а я послежу за твоими репликами». Мама отвечает, что у нее нет реплик, текст будет начитывать поверх. Но идет к холодильнику так, словно ее снимают для ролика.


Я пользуюсь случаем и выскальзываю с кухни. Натыкаюсь на папу, который делится со мной историей «Как я был на рыбалке». Он говорит: «Вот ей-ей, не вру. Она была вооооот такого роста где-то, и волосы струились по плечами, а потом превращались в волны». Я изумляюсь, я говорю: «Не может быть». Он говорит: «Я сам не поверил глазам своим, подумать только – сирена морская. Я уши сразу закрывать, чтобы не заманила меня водная фея». Я от восторга не могу найти слов. Я лишь прошу в следующий раз взять меня с собой на этот остров. У меня и в мыслях не было усомниться хоть в одном его слове. Даже если этого не было, он все равно верит, а значит, где-то существует и его реальность.


Съемки мамы прошли успешно, реклама получилась очень стильная, а у меня на полочке появился ряд флакончиков с парфюмерией. Будет что дарить подружкам на праздники. А в школе появится планетарий. Я смотрю на картину звездного неба и мне кажется, что я лечу к неизвестным планетам. Я засыпаю.

 

[Byakko]

Читать

Выходной мы проводим на море. Я подкидываю ракушку вверх, пока она падает, беру другую с песка. Мы с Ребеккой играем в "камушки". Папа знакомит Верещащего Диего с морем. "Вырастет - моряком будет", - говорит папа. Я думаю, что люблю Сансет-Велли, потому что его любит море.

К пяти часам папа торопит нас домой, ему надо спешить в клуб садоводов. Это городская организация, где очень серьезно относятся ко всему, что имеет корневую систему, побеги и семена. Именно они устраивают ежегодную фруктово-овощную ярмарку. Папа спрыскивает зелень, собирает свой урожай и несет на общий суд. Председательствует у них Эдвард Чедвиг. Он у них верховный судья, и под общее волнительное молчание, он выносит папе высший бал. Конечно, у папы на этот случай заготовлена песня.

Но на этом успех папы не заканчивается, ему предлагают вести колонку в газете. Там он дает начинающим садоводам полезные советы. Конечно, опытные журналисты ему помогают, не то он начнет давать советы в стихах. Для искусства, конечно, потери большие, но кто знает с чем он решит рифмовать слово "удобрение".

Папе даже прозвище дали мастер-ботаник. Он им чрезвычайно гордится.


Я разбираю коробку с красками, отбирая тюбики с нужной. Ребекка заканчивает телефонный разговор и обращает к Ху-Сонгу. Она просит помочь ее подруге в театре. В город приезжает с гастролями известная группа, ожидается наплыв поклонников, нужна мужская помощь сдерживать толпу. Хо-Сунг соглашается, а я понимаю, что у меня есть шанс попасть к самой сцене. Стоило ли сомневаться, что волной фанаток меня отнесло далеко от мужа сестры, но я, охваченная диким восторгом и необузданной радостью, не замечала ничего вокруг, кроме кумиров на сцене. Я поймала медиатор гитариста и весь вечер рассказываю об этом домашним. Хо-Сунг пережил концерт со свойственной ему сдержанностью, но в театре им остались довольны. Я всю ночь обсуждаю с поклонницами прошедший концерт.

Я поглаживаю медиатор, потертый, но от того лишь дороже. Раздумываю о том, как собиралась группа, как возносилась на волнах славы. Чего могу достигнуть я? Я могу устроиться в дизайнерскую фирму и оформлять офисы и дома, или стать свободной художницей, устраивая выставки. Я достаю черновики со своими книгами, понимаю, что совсем забросила литературный кружок. На следующее утро, со всей решительностью, я иду к маминому литературному агенту и прошу меня поддержать. Он принял меня с терпением и уважением, объясняя, что писательство - это огромный труд, который требует много времени, упорства и нестандартных решений. Я обещаю ему подумать над своими возможностями, твердо решив для себя, что вернусь на писательские курсы. Я охвачена энтузиазмом, глядя, как Ребекка усердно поддерживает спортивную форму, я лишь становлюсь более уверенной в своих силах.


За ужином Хо-Сунг сообщает, что устроился на работу в ресторан, честно признаться, я не ожидала. Я привыкла видеть его, занимающимся боевыми искусствами. Папа принимает новость с энтузиазмом, рассказывая, как в студенческие годы подрабатывал официантом. Я смеюсь до слез, давлюсь и долго не мог откашляться. Папа подводит итог, что прошлое бывает фатальным.


Я вновь думаю о своем решении, стать более дисциплинированной и иду доделовать работу в университет.

 

[Byakko]

Читать

Диего готовится к своим первым шагам, к первому слову. Надо ли сомневаться, что папа полностью узурпировал все права на внука. Отвлечь его от Диего может разве что пистолет, или гитара. Ребекка так и делает, говорит: "Па, спой нам", забирает сына и проводит с ним сеанс кормления, омывания, в остальные полчаса успевает поиграть с ним. Потом ей подменивают малыша гитарой, завернутую в пеленку.


В университете день открытых дверей, зеленые абитуриенты выбирают себе достойное учебное заведение. Меня и Джони-счастливчика выбирают кураторами одной из групп. Мы проводим экскурсию: водим по кафедрам, кабинетам, показываем художественные студии. Потом мы беседуем с выпускниками на тему их ожиданий. Они трепетно не сводят с нас взглядом, выступает парочка особо бойких. Рассказываю университетские байки, а также необходимые суеверия, которые передаются от старших курсов младшим ежегодно. Я чувствую себя царицей, ведь я почти прошла свой студенческий путь и знаю здесь все-все. Я для них наставник, правда, мне не удастся посмотреть как они поступают. После, когда все заканчивается, я прошу Джони-счастливчика угостить меня горячим шоколадом, делаю вид, что мне грустно смотреть на юных абитуриентов, ведь, кажется, совсем недавно сама была такой. Но на самом деле мне весело и беззаботно.

Хо-Сунг остается для меня зубодробительной головоломкой. Я не представляю, что творится в его голове. Он просто пошел и сделал татуировку. Словно сделал на своем теле заметку. Он всегда ходит в закрытой одежде, так что этот шаг точно не для того, чтобы похвастаться. Возможно Ребекка знает его причины, но мне неловко выведывать у нее их семейные секреты. Так я открываю в себе излишнее любопытство.


Открываю свою рабочую папку, в ней заброшенный документ с начатой книгой. Вспоминаю сюжет, освежаю стиль написания. Не знаю зачем продолжаю то, что уже не имеет актуальности.


Работаю непродуктивно, больше стираю, чем пишу, но к следующему собранию литературного кружка у меня законченный текст. Стоит ли удивляться, что работа была провальная? Я мужественно вынесла критику. до целого угла несла, а потом не выдержала и разрыдалась. Вечером почитаю книгу папе, ему обязательно понравится.


Вечером мое чтение прерывает Ребекка. Она выбегает с Диего на руках. Она радостно сообщает, что сын сказал первое слово: "Он сказал: "Глииии". "Нет такого слова", - ответил Хо-Сунг. Ребекка поджимает губы, разворачивается на каблуке и уходит с ребенком в спальню. Я говорю: "А мне кажется, что это слово". Я впервые встала на сторону сестры, а не ее мужа. Я не показываю этого, но я страшно собой горда.

 

[Byakko]

Читать

Ребекка все утро крутится на кухне. Хо-Сунг неслышно подходит и целует ее в затылок. Он так редко проявляет эмоции, что я со стуком ставлю кружку с кофе на стол, плеская напитком на столешницу. Кидаю на пролитый кофе салфетки, продолжаю подглядывать за супругами. "Ты готовишь на целую армию?" - удивленно спрашивает Хо-Сунг, наблюдая за целой корзинкой гамбургеров. "Ой, знаешь, к нам сейчас направили новобранцев из полиции У них спортивная практика, их дневной паек столь скуден, что мы с девочками не можем на это смотреть. Вот и договорились, что подкормим их".


Я хихикаю, подбегаю к сестре и выкрадываю один бургер. "Я убежала", - кричу я, хватая сумку и рисунки. "Рано же еще",- удивляется Ребекка. Я хочу забежать за Патрисией, нам с ней по дороге. Она замечательная, и вкусы у нас с ней совпадают, мы можем часами болтать о каком-нибудь музыканте, я специально для этого вычитываю информацию в интернете, чтобы удивить и порадовать ее новой информацией. Патрисия очень самостоятельная, подрабатывает. Не представляю, когда она успевает.


За ужином Ребекка накладывает всем салат. Помидоры блестят под оливковым маслом. Мне очень нравится сочетания цветов: зеленого перца и салата, красных помидоров и черных маслин. Ребекка рассказывает, что ребята из полиции очень радостно встретили ее стряпню.


Папа тут же взял слово и рассказал историю о том, как влюбился в студентку, которая поделилась с ним пирожком. "Ты влюблялся в кого-то, кроме мамы?" - удивленно выпалила я. Почему-то в моем мире это не казалось возможным. То есть, я знаю, что найти того единственного ой как не просто, и люди часто ошибаются с выбором. Но отец не был обычным человеком. Он был особым, он был папой, который всегда любил маму."Еще бы", - пылко ответил папа, - "Испанские мужчины очень жаркие мачо, но когда они встречают девушку своей судьбы - нет их вернее и преданнее". Мама меня успокаивает, рассказав, что отец однажды влюбился в фарфоровую лань из-за ее печального взгляда, но это еще ничего не значит. Когда настало время мясного, Хо-Сунг негромко говорит, что кафе "Маленький Корсиканец" продает акции практически за бесценок. Он говорит: "Деньги надо вкладывать в недвижимость". Тут же начинаются споры о целесообразности, о том, кто может в этом участвовать. Они так бурно обсуждают далекую от меня тему, что я полностью ухожу в свои мысли, а когда возвращаюсь, Ребекка подает десерт. Папа говорит: "Аби ты станешь владелицей кафе". Пудинг падает у меня с ложки прямо на колени.

Меня везут в кафе, где сидит управляющий и бывший владелец.Заведение маленькое, но я не представляю, что с ним делать. В конце концов, успокаиваю себя, что моя подпись номинальная, взрослые обо всем позаботятся. Я размашисто расписываюсь раз двеннадцать, меня поздравляют с новым статусом. Как вам: Абегейл Гарсия Мендес Эспиноса - кафевладелица? Насладиться полностью своей значимостью я не успела: опаздывала на лекции.


Вечер, все готовятся ко сну, от того в доме особо сильно шумят. Так всегда. Ребекка врывается в спальню родителей. У Диего температура.


Мама берет на себя больного ребенка, чем-то его натирая и давая пить что-то с алое. Нам предстоит бессонная ночь, болеющий ребенок мало спит и много плачет. Укачиваем его поочередно, Пытаемся отоспаться по-одному в моей дальней спальне. Утром Диего бодрячком смеется и дергает маму за волосы, мы сталкиваемся друг с другом и желаем доброе утро косякам, в которые не вписываемся.


Не представляю, как бы мы справились, если бы не утренне-позитивный папа с песнями.

Баллы

0,25 - за друга Патрисию Тонг
3,5 + 0,25 = 3,75

 

[Byakko]

Читать

У нас грандиозное событие: маму выбирают учителем года. Я считаю, что она давно заслужила поощрения, так как отдала работе очень много сил. Церемония вручения грамот проходит в торжественной зале: желтые стены, от которых отражается свет огромных хрустальных люстр, бордовые бархатные занавески на больших окнах. Играет симфонический квартет. Маме говорят очень много добрых слов. Она в ответ произносит небольшую речь, в которой упоминает нас, свою семью. Папа не выдерживает и рыдает в бархатную штору.


Ребекка теперь меньше спортсменка и больше мать, это заметили ее инструкторы.

Ей приходится учиться рассказывать сказки в стихах ритмично, обогащает внутренний мир Диего, качая пресс.


Папа рад бы помочь с внуком, но поставщики овощей и фруктов устраивают забастовку, в магазинах катастрофически не хватает продуктов, покупатели возмущаются, продажи падают. Продавцы обратились в городской клуб садоводов, помогают все, кто сколько может.


В знак признательности крупный гипермаркет устраивает праздник, папа выступает у входа, завлекая покупателей. Он выглядит особо счастливым в такие минуты. Какой-то паренек встает рядом с ним и жонглирует яблоками.


Я играю с Диего, замечаю, как Хо-Сунг целует Ребекку в уголок губ. Я думаю об этой нежности, вспоминаю, как отвернулась вчера от Джонни-счастливчика, когда он попытался меня поцеловать. Он замечательный, но я к нему ничего не чувствую. Я думаю, что когда-нибудь встречу кого-то похожего на моего любимого актера. Нет, о Хо-Сунге я не думаю. На самом деле я не виню Лизи в том пожаре, я виню себя. Мне кажется, что это я привела беду в дом, когда посмела думать о чужом мужчине. Когда все обошлось, я поклялась себе, что этого не повторится. Джонни, как ни в чем не бывало, продолжает заходить за мной на прогулки, или провожать до дома. Я продолжаю не любить его.


Я отрываю лист календаря. Смотрю на него, изучая каждую букву. Сворачиваю самолетик и запускаю в пустом лекционном зале. Все вышли на улицу, обсуждают результаты сдачи дипломных работ. Мне хочется дотронуться до каждой из парт, стульев стоящих в классе. Я беру мел и рисую замки на облаках. Окна открыты, сейчас лето и жарко. Я слышу, как меня зовут со двора. Я подхожу к окну и машу одногруппникам. Выбегаю на улицу.


Выпускная вечеринка, множество народу, студенты спешат объединиться группами и сбежать, чтобы отпраздновать на всю катушку. Я нахожу в толпе своего любимого преподавателя. Мы душевно прощаемся.


Папа снимает каждый мой шаг на камеру, я то и дело корчу забавные рожицы. Когда небо темнеет, на нем расцветают яркие фейерверки. Я прощаюсь с чем-то очень важным в моей жизни. Тихонько отделяюсь ото всех, ухожу к ограждениям. Здесь тихо и темно, лишь отблески салюта время от времени освещают мой укромный уголок. Я замечаю светлячков и ловлю одного. Он такой маленький, но ему невыносима неволя. Он срывается с моей ладони, оставляя после себя ощущение прикосновения крошечных лапок, невесомое, но мне отчего то важно сохранить его как можно дольше.

Я возвращаюсь к семье, захватив по пути горячих печеных яблок. Прижимаюсь к папиному плечу, чувствую, как он заботливо обнимает меня, накидывает на плечи пиджак. Мне кажется, что в мыслях он где-то далеко, там где выдают дипломы его одногруппникам. Они еще юны и в их волосах нет седины. Я ревную его к тому времени, когда он не знал меня. Я дергаю его за рукав и возвращаю в свое время.

 

[Byakko]

Читать

Первую неделю после выпускного я по привычке рано просыпаюсь и пытаюсь куда-то бежать, после чего наступает маленькая радость, ведь приходит осознание: можно позволить себе понежиться какое-то время - мне никуда не надо. Я думаю о том, что все переделаю в своей комнате или напишу книгу (я наметила уже несколько сюжетных линий). Или я закрываю глаза и представляю, как влюбляюсь. Это будет ярко и неожиданно, как гром среди ясного неба. Он проскачет мимо, или нет, лучше он прилетит на воздушных шарах и спросит: "А не подскажите ли сеньорита, где я нахожусь?" Я сделаю реверанс и отвечу, а он спросит, не хочу ли я последовать с ним в кругосветное путешествие? В своих мечтах я была одета, как истинная испанка, более того была брюнеткой. Не спрашивайте почему, я все равно не знаю ответа на этот вопрос.


Долго предаваться мечтам, о несуществующем парне на шариках, мне никто не дает, хотя у этого никто определенно есть имя. Диего все меньше проводит время в кроватке, это создает определенные трудности - в доме начинают образовываться пробки. Пока я представляю огромный нежно-сиреневый шар, с меня маленький хулиган стаскивает одеяло. Он пронзительно кричит: "Зазузюююю". Громко смеется. На самом деле ему нужна вовсе не я, предмет его охоты - мой кукольный домик. Он берет моего единственного мужа на весь гарем кукол и исполняет с ним цирковой номер: откусывает голову. Я говорю: "Где по-твоему, сеньор Диего, я достану столько черной одежды на все полчище вдов?" Диего протягивает мне обезглавленное тело моего кукольного принца.


Мама приходит меня будить, забирает Диего. Она говорит, что писатели должны быть организованы, а не валяться до утра в постели.

Я натягиваю носок на ногу, показывая, что собираюсь, но сразу его снимаю, когда за мамой закрывается дверь. Иду ванную, беру банку с гелем, вижу паука. Огромного, волосатого паука на стене. Стеклянная банка падает у меня из рук. Я неистово кричу.


Мне кажется, я вот-вот потеряю сознание, но меня останавливает картина, где паук забирается мне на лицо. На шум сбегаются родители. Меня выводят, папа остается, чтобы справиться с восьминогим недругом. Он поскальзывается на геле и повреждает ногу. Приходится срочно везти его в травмпункт. Он шутит, что мог стать человеком-пауком, а стал джентльменом с тростью.

Я весь день кляну себя за свою восприимчивость и стараюсь быть рядом с папой.

Баллы

1 балл - за выкупленное предприятие "Маленький Корсиканец"
3,75+1=4,75

 

[Byakko]

Читать

"Вот что, дорогая", - говорю я себе, глядя в зеркало, тщательно копируя мамины наставительные нотки, - "Пора заканчивать каникулы и приступать к делу". Я так к себе строга, что мне становится себя чуточку жаль. Я обещаю, что возьмусь за дела сразу после завтрака. Выхожу на кухню с торжественным выражением на лице и застаю пантамиму: Хо-сунг вежливо беседует со стулом. "Мне неловко это говорить, но, по-моему, твой собеседник вышел", - сообщаю я, предварительно кашлянув. Хо-Сунг остается невозмутим. Он говорит: "Чтобы достичь искусного исполнения чего-либо, необходимо избрать путь тренировок". Порой он мне напоминает сплошную китайскую мудрость. Он всегда сосредоточен чем бы ни занимался, работал или отдыхал.


Я заглядываю в холодильник, чтобы раздобыть себе завтрак. Ничего разогревать не хочется. Я выуживаю из кастрюли котлету двумя пальцами, кладу ее на кусок хлеба и иду во двор, наслаждаться завтраком на свежем воздухе. После того, как насытилась, я честно выполняю свое обещание и сажусь за чертеж своей будущей комнаты. Это должна быть не просто спальня взрослой девушки. Это должен быть уголок вдохновения, рабочий кабинет и место умиротворения.


Вечером я звоню папе, проверить, как он себя чувствует. Стоило ему только отложить трость, как он немедленно сбежал из дома."Не могу я пропустить торжественный вечер. Вон люди писали старались, дорогим Энрике меня назвали". Я взяла с него обещание быть осторожным, вернуться на такси, а еще предупредила, что буду звонить время от времени, проверять. Мама тихонько фыркнула из-за своих директорских бумаг, но я все слышу, о чем и заявляю. Ребекка в это время повязывает папе галстук.


На самом то деле мы знаем, что он просто хочет кому-то похвастаться своим внуком.

Нам рассказывать уже не интересно, мы все знаем, а пока он сидел на одном месте, впечатления копились. Вот он и воспользовался случаем на своем торжественном вечере купальных костюмов, чтобы немедленно похвастаться фотографиями Диего.


В этом он очень похож на многих других дедушек, но есть в нем одно громадное отличие: папа чудесный рассказчик, так что по мере его рассказов вокруг набираеются слушатели, которые смеются до слез, и уже сами просят рассказать что-нибудь еще.

 

[Byakko]

Читать

Я нахожу в интернете объявление: "Молодой и неопытный литературный агент, но необделенный амбициозностью и прагматичностью, познакомится с начинающим автором для обоюдно-выгодного сотрудничества". "Забавно", - думаю я и нажимаю на профиль автора сообщения. В любом случае, от знакомства с этим человеком я ничего не теряю. Опытные агенты с большим неудовольствием копаются в рукописях начинающих писателей. Я записываю телефон и у меня намечается двойное собеседование. Агент будет рассматривать мою кандидатуру, а я его. Итак мы решаем попробовать работать вместе. Я напишу черновик, он попытается его продать. Мне указали сроки и попросили описать концепцию моего будущего произведения. Я прихожу домой, открываю текстовый документ и три часа наблюдаю, как моргает курсор на белом фоне. Одурманивающее чувство. Но я стараюсь думать о том, что я настоящий писатель.


Мама устраивает вечер встречи выпускников в библиотеке. Она считает, что это хороший шанс встретиться старым друзьям, а также молодым специалистам и работодателям, ведь ничего не помогает так, как дружеская атмосфера. Один из тех вечеров, когда фразой вечера становится: "Как вчера было, а ведь двадцать/десять/семь лет прошло" (подчеркни нужное).


Минуты превращаются в часы, часы настойчиво напоминают о сроках. Я ищу свое вдохновение. Заглядываю в карманы, но нахожу только обертку от ириски. На ней нарисована телефонная будка. Я смотрю на мамину картину, потом на обертку. Я пишу начало будущей книги.


Я погружаюсь в мир несуществующих вселенных, я путешествию от звезды к звезде. Я руками героя спасаю жизни, я нахожу друзей. Я увлечена и смахиваю со стола кружку. Хо-Сунг ловит ее и ставит на место. "Как?!" - восхищенно восклицаю я, он сдержанно улыбается в ответ. Я догадываюсь, что секрет фокуса таится в его тренировках. Можно подумать, он на работе только и делает, что ловит летающие кастрюли и сковороды.


Я боюсь забыть какую-нибудь деталь, я не желаю упустить ничего из придуманного, мои пальцы не успевают за мыслями, но я не желаю останавливаться. К шести утра строчки расплываются перед глазами. В трее мигает значок нового письма. Это от агента, он интересуется моими успехами. Но я не в силах ответить что-либо осмысленное. Я падаю на кровать прямо в любимых пандо-тапочках. Чувствую сквозь тяжелую сонливость, как папа укрывает меня.

Просыпаюсь под вечер, понимаю, что работа писателя сравнима с лошадиными гонками. Причем лошадь - это я. Все ужинают, я завтракаю. За столом нет Ребекки, я интересуюсь, где она. Папа говорит, что она задержалась на стадионе, у них праздник. Моя сестра стала дебютирующим игроком в команде.


Что и говорить, это повод. Я вручаю диего флажок с символикой команды Ребекки и учу его кричалке: "Ламы быстрые, отважные. Чемпионы - скажет каждый". Диего вместо "Ламы" понимает "мамы" и не понимает почему их сразу много.


Я жду ответа от агента, чтобы не нервничать пакую вещи по коробкам. Пришла пора расстаться с комнатой моего детства. Я снимаю картины со стен, от них остаются темные квадраты на выцветших обоях.

Звонит агент. Он говорит: "Мои поздравления!"

 

[Byakko]

Читать

Моя комната обновлена. Сейчас она мне напоминает незнакомую даму. Я закрываю глаза и пытаюсь запомнить шорох отодвигаемых портьер, звук открывающейся двери, ощутить прикосновение покрывала. И меня заполняет чувство ожидания чего-то невероятного, нового, неожиданного, огромного.


Из этого полусна в реальность меня возвращает телефонный звонок. Мой бывший преподаватель предлагает тур во Францию на семинары по живописи. "Франция", - я произношу название этой страны с придыханием. Эта страна вдохновляла моих любимых художников, она создавала невероятно романтичные фильмы, служила музой великим композиторам. Разве могу я лишить себя такого шанса? Я танцую в моей мастерской, вдали от чьих-либо взглядов. Я кружусь, пока не падаю на пол, желая обнять небо над головой.


Я получаю документы, визу, приглашение. Держу в руках папку с документами и не могу поверить. Конечно, когда семья собирается вместе, все обсуждают исключительно мою поездку. Я отшучиваюсь, но мне нравится быть в центре внимания. Я пытаюсь созвониться со всеми знакомыми с нашего факультета, кто едет на семинар, но безрезультатно.


Вечером я встречаюсь с Джонни-счастливчиком в кафе, он говорит, что съездил бы со мной, но у него дела. Его друг просил достать инструкцию для знаменитой французской головоломки. Я спрашиваю, что это за диковинная вещица, он неуверенно отвечает, словно и сам не очень сведущ в этом вопросе. Дал мне адрес знакомого во Франции, который работает в книжном магазине. "Вот, он должен знать про всякое такое", - говорит мне Джонни-счастливчик. Я прячу данные в сумочку.


Папа провожает меня до такси, помогает водителю уложить вещи в багажник, целует меня в висок. "Панда путешественница", - прощается он со мной. Я наблюдаю за ним в окно машины, он долго-долго машет мне.

Франция! Совершенно не похожая на Сансет Велли. Глядя на светлые улочки, хочется погибнуть от восторга. Я одержима одним желанием: бросить в гостиницу чемоданы и гулять до умопомрачения. Я становлюсь жадной до впечатлений, мне хочется вместить в себя эту страну, чтобы не осталось места даже для вздоха.


Я гуляю по мощеным мостовым, чувствую себя опьяненной свободой, которая охватывает в чужой стране. Здесь все кажется таинственным, и я наблюдаю во все глаза за местными жителями. Вот они приветствуют друг друга, спрашивают как дела. Исполняют передо мной свои национальные ритуалы, а я подглядываю, удивляюсь, любуюсь.

Конечно, я не могла пройти мимо рынка. Запах специй, цветов, вина. Яркие ткани, изумительные украшения. Я теряю голову среди этой роскоши. Мне хочется примерять все, я восторженно метаюсь от лотка к лотку.Продавцы зазывают покупателей, делают комплементы. Мне хочется провести здесь всю жизнь, но я хочу все и сразу, поэтому спешу вперед, пока голова не начинает кружится. В отель я возвращаюсь затемно, едва передвигая ноги.


После двух часов семинара, я вспоминаю про просьбу Джонни-счастливчика, захожу в местное кафе. глаза разбегаются от выбора, мне хочется попробовать все. Круассаны я уже ела на завтрак в отеле, здесь они совершенно особенные, нежные, таят во рту. Когда откусываешь кусочек, прикрываешь глаза и произносишь легкое: "мммм" на выдохе. В кафе я пытаюсь выбрать блюда поэкзотичнее. Заодно спрашиваю у хозяина, как мне найти нужный мне адрес.


Я плутаю по улицам, не в силах отказать себе в любопытстве и повернуть не на том углу, но все равно нахожу искомый магазинчик (говорю я, обманывая в смысле сего слова, ради слога. На самом деле это книжный магазинище). Я подхожу к прилавку под взглядом удивленного продавца, видно, он не привык, что к нему подходят без кипы книг в руках. "Бонжур", - говорю я, - "Мне нужен Элиот". Но, конечно, он сразу распознает во мне туристку, хотя на его улыбке это не сказывается. Я объясняю цель визита. Когда называю имя Джонни, он смотрит на меня иначе, как на чуточку знакомого человека.


Мне это неожиданно нравится. "Я не могу отказать ему", - говорить мне Элиот и уходит в подсобку за какой-то брошюрой. "Спасибо", - говорю я, краснея, когда наши пальцы соприкасаются. Он медлит, потом забирает у меня книжицу. Пишет на ней телефон. "Если будут вопросы", - добавляет он. Я больше не могу придумать повод, чтобы остаться.


Я возвращаюсь в кафе и изучаю намеченный дома мой маршрут. "Посетить нектарник", - я обвожу эту строчку цветными ручками.

 

[Byakko]

Читать

В отеле на стойке регистрации я беру кипу брошюрок, с ними поднимаюсь в номер. Расскладываю яркие буклеты на кровати, выбираю с описанием нектарника. Вспоминаю рассказы мамы о своем детстве. "Здесь вы сможете попробовать и оценить вина лучших урожайных годов", - читаю я. "Посмотреть на процесс изготовления вин. Посетить виноградники".


Я не особенно разбираюсь в спиртных напитках, но мне безумно любопытно посмотреть и узнать о том месте, где изготавливаются легендарные французские вина. Здесь все так степенно. "Вино не любит суеты", - говорят местные. В этом месте я чувствую себя такой важной, мне то и дело предлагают попробовать вино, рассказывая об изысканности вкуса. Я разглядываю гуляющие парочки, они смеются, пьют терпкие напитки и касаются рук друг друга. На этом фоне я осознаю, что совершенно одна, но не разрешаю себе унывать, подхожу к стеллажу и выбираю бутылку наугад.


Делаю небольшой глоток и замираю, пытаясь распробовать терпкий напиток. Совсем ничего не понимаю в вине, но я чувствую, как поднимается настроение.


Я присоединяюсь к экскурсии, благодаря которой могу смело выдать себя за ценителя вин. Уже предчувствую, как приеду домой и поведу бывших однокурсников в ресторан! Конечно, я не могла забыть о маминой давней мечте, собрать коллекцию вин. Нектарницы оказываются недешевыми, но я решаю, что сэкономлю на сувенирах.


Еще одно событие подошло к концу, но я уверена, что мне предстоит много интересного во Франции. На семинарах перед нами не только выступают профессора, нас водят по галереям и художественным студиям. Группа подобралась интернациональная, а я сдружилась с местной жительницей - Жолен. После занятий мы с ней идем ужинать в ресторанчик национальной кухни. Она испытывающие на меня смотрит, я не могу не спросить, что произошло. Ей неловко: "Ну, тут такое дело, я обронила одну вещь, редкую. В старом метро. Мне завтра надо передать ее очень важному человеку, а у меня смена". "Что за старое метро?" - интересуюсь я. "Его закрыли, там временно работы ведутся", - она теребит платок на плечах. "Если я могу чем-то помочь", - спрашиваю я, и она горячо благодарит меня, хотя я ничего не сделала.


С утра беру напрокат машину и еду по указанному Жолен маршруту. "Ничего страшного, если ты ничего не найдешь, я сама виновата", - сказала она вчера, но я еду, уверенная в собственной удаче. Конечно, все это напоминает одну большую авантюру, но я думаю, что папа никогда бы не отказался помочь. Я верю, что он меня оберегает даже на расстоянии. Я поворачиваю на повороте, в ожидании приключений.

 

[Byakko]

Читать

Во Франции строительство идет весьма деликатно, ни тебе гор земли и грязи, ни строительного мусора. Я подхожу к ремонтируемой станции метро: передо мной лишь дырка в земле, ни крыши, ни турникетов. Делаю большой вдох для храбрости и спускаюсь вниз, главное ведь что: не есть ничего подозрительного, а то знаю я эти норы.


Приведения внизу не спешат на меня напасть, я крадусь к единственной двери и стучусь: "Господа строители! Вы меня слышите?" Тишина. Проникать в чужие владения неловко, но и нажимаю плечом на дверь, та поддается и я оказываюсь в следующем зале.


Вокруг пустота, лишь слышно эхо моих шагов. Внимательно осматриваю все вокруг, на полу валяются какие-то монеты, я таких ни разу не видела, наверное, из какой-нибудь монополии. Собираю их в мешочек, оставляю на деревянной наспех сколоченной скамье. Думаю, это строители играют в обеденный перерыв. Сегодня у них выходной, так что здесь и нет никого.


Все двери в служебные помещения закрыты, но двери между переходами открываются с выключателей, так мне сказала Жолен. Я нахожу переключатель в стене. Святая дева Мария! Что-то склизкое, осматриваю испачканную ладонь - машинное масло. "Енота вам в продовольственный пакет", - шепчу я, дергая за какой-то рычаг. Переход, к моему облегчению, открывается.


Я двигаюсь медленно, боюсь упустить пропажу. Будущие залы метро выложены мраморной плиткой. Под дежурным освещением мрачновато, но есть в этом и некая доля романтизма, этакий мистический налет. Взять хотя бы эти странные скульптуры для украшения зала: какие-то языческие идолы, как по-моему. Демоны подземелья. Надеюсь, они не оживают, стоит мне отвернуться и не крадутся следом. От этих мыслей, я издаю смешок, по залу раздается гулкое пугающее эхо.


И куда могла только закатиться эта штуковина? Я чувствую, что начинаю замерзать. Неужели придется спускаться еще ниже? А глубокое у них метро. Думаю, это станция пересадки. Пытаюсь представить, как здесь будет после открытия метро: яркий свет, много людей, шум приближающегося поезда. Но время меня подгоняет, я спускаюсь вниз.

Матерь божья! Ничего себе у них залы ожидания. Я в изумлении разглядываю зеленые лабиринты. Здесь, скорее всего, будут стоять магазинчики с газетами, экспресс-кофе и прочими мелочами. Позволяю себе оглядеть зал полностью, вижу, что еще не все доделано.


У стены нахожу привал, где отдыхают строители. Осматриваю внимательно это место, вдруг, они нашли то, что я ищу и положили к своим вещам? Но, увы, ничего не нахожу.


Зато натыкаюсь на обеденный стол, рабочие оставили после себя бутылку вина. Я принюхиваюсь, пытаясь определить сорт. После посещения нектарника, все, что касается виноградных напитков, мне весьма интересно.


И кто только придумал в полу проделывать столько дырок? Идеальное место для утерянного мячика. Я не говорила, что это бейсбольный мяч? Он не простой, он с автографом лучшего игрока команды. Жолен требовалось больших трудов достать его. Хотела подарить своему любимому человеку. Я представила, как маленький круглый предмет скачет по лесенкам и катится по переходам. Он мог быть где угодно. Я внимательно осматривала каждый дюйм, вещи рабочих, мусор.Я провела под землей весь день. Желудок сводит от голода, хочется пить, ноги гудят и обещают на утро мстить.


Выбираюсь на поверхность, солнце уже зашло. Сажусь на траву , набираю номер Жолен. Представляю, как она расстроится. Скажет: "Я так и думала, бредовая идея, прости". Но она же поверила в меня. Она ждет. Завтра их годовщина. Может, он подарит ей кольцо. У меня не хватает духу нажать кнопку вызова. Ложусь на спину и смотрю на луну. Мои пальцы касаются чего-то, предмет от прикосновения откатывается. Я поворачиваю голову и вижу бейсбольный мяч. На нем черным маркером подпись. Неуверенно оглядываюсь по сторонам, но никаких гномов и волшебных фей, наверное, спрятались. Я шепчу: "Спасибо".


Жолен не верит своей удачи, она тискает меня и отпаивает вкуснейшим горячим шоколадом, она кормит меня нежным ростбифом.


Я возвращаюсь в отель пешком, иду босиком, босоножки несу в руках. Мостовая, нагретая за день, постепенно остывает под звездным небом. Я вальсирую в свете окон. Пусть я сегодня еще не принцесса сказки, но я определенно лунная фея.

 

[Byakko]

Читать

Просыпаюсь утром и понимаю, что это мой последний день во Франции. На самом деле, я уже успела соскучиться по дому: папе, Ребекке, маме, даже маленькому Диего. Я купила ему в подарок макет железной дороги, надеюсь, понравится. И все же мне жаль уезжать. Я долго-долго смотрю в окно, наблюдая за белым парусником. Я представляю, как ветер развевает черные волосы капитана, соленые брызги попадают на смуглую кожу. Улыбка озаряет его лицо, а взгляд устремлен в даль. Это немножко нечестно, что я представляю его, а он меня нет. Я обижаюсь на нечестного капитана и отправляюсь в кафе завтракать.


Внимательно вслушиваюсь в мелодию, льющуюся из открытых окон кафе, звон посуды, журчащую речь посетителей. Мне нужны доказательства, что я еще здесь, во Франции.


Долго в этот день гуляю по улочкам, откладываю момент, когда нужно поехать в отель, собирать вещи. Касаюсь белых кирпичных стен зданий, прощаюсь с улицами Франции. Все рано или поздно заканчивается. "Даже коробка с рождественским печеньем", - любит добавлять папа.

Возврашаюсь домой, разглядываю из такси родные улицы. Люблю этот момент - встречу с городом после долгой разлуки. Он все такой же, ждет, не прекращая жить своей жизнью. Дома меня встречают радостные крики, крепкие объятия и тысяча вопросов. Даже Диего в эту ночь разрешают лечь позже обычного, попросту забывают уложить спать. Он окупирует мои колени и смешно клюет носом.

Я живу своими воспоминаниями, ажиотаж к моему приключению постепенно растворяется, как звезды тают в рассвете. На днях прибыла нектарница, мой один на всех большой сувенир. Папа немедля взялся за отвертку, он любит познавать все изнутри. Я всегда говорю, что он смотрит в саму суть вещей. Мама правда подозрительно за ним приглядывает, ей хочется отведать домашнего вина, а не владеть нерабочим экспонатом винодельни.


Я спешу встретиться со своими друзьями. Конечно, первый в очереди Джонни-счастливчик. Я вижу его и радостно прыгаю в объятия, я так соскучилась по нему. Он кажется таким родным. Джонни подхватывает меня и кружит. И мы не обращаем внимания на оборачивающихся прохожих.


Идем в кафе, я демонстрирую познание в винах и передаю ему обещанную книжицу с ответами на головоломки. "Я и не знала, что у тебя друзья во Франции", - потягивая коктейль, говорю я. Джонни важно кивает. На самом деле, у него очень много друзей, он же звезда университетской лиги. "А Элиот..." - начинаю спрашивать я, но друг перебивает меня. "У него жена и дочь", - неужели ревнует. Я хихикаю: "Надо же, он не кажется много старше нас." "Если бы ты не была такой упертой, у нас тоже могла быть свадьба и дети", - говорит Джонни-счастливчик. Он кладет свою руку на мою и смотрит мне в глаза. "Это ты упертый. Если бы ты отпустил меня, то уже бы нашел ту единственную." - отвечаю я. После этого наш разговор скоро заходит в тупик. Мы прощаемся. Он уходит, а я еду к Оди, моей бывшей сокурснице. Она тоже мне давала заказы из Франции.

 

[Byakko]

Читать

У меня нет постоянной работы, как у Ребекки, или Хо-Сунга, от того я порой превращаюсь в настоящую затворницу. Успокаиваю себя тем, что работаю над книгой, или картиной. Папа говорит, что пандам нужен свежий воздух и выставляет меня на улицу погулять. Я решаю зайти в кафе, которое мы облюбовали в студенческую пору. В этом замечательном месте обязательно сидит кто-т из наших. В этот раз я встречаю Дьюи. "Один?" - любопытствую я, после дружеских объятий. "Да, я как раз вспоминал тебя", - говорит он, чем изрядно меня удивляет. Он скорее был дружен с Джонни-счастливчиком, нежели со мной.


"Джонни, он уехал. Ему предложили контракт". - говорит Дьюи. "Где?" - я теряюсь от неожиданности, не могу поверить. "В Италии", - ответы Дью короткие и по существу. "Почему он уехал?" - в эту минуту я способна исключительно на глупые вопросы. "А ты как думаешь?" - он смотрит на меня столь красноречиво, словно это я купила билеты нашему другу в один конец. И тут я понимаю, что он так и думает. Скорее всего, так думают все. "Я считаю, что он уехал из-за контракта. В этом городе сложно с вакантными местами." - агрессивно отвечаю я. "Значит, так и есть", - Дьюи пожимает плечами. Протягивает мне какую-то коробочку: "Он просил передать тебе".


"Мог бы и сообщить", - я опускаюсь на диванчик, мне кажется, что я сейчас расплачусь. "Он привык добиваться своего, ты же знаешь", - голос моего собеседника смягчается, словно он чувствует себя виноватым за Джонни. "Я не спортивный кубок и не золотая медаль", - открываю коробочку, в ней напульсник. Когда-то я подарила его ему на рождество. Мой подарок всегда был на руке Джонни-счастливчика во время матчей. "Если бы однажды он это понял", - напульсник утратил свои прежние краски, я сжимаю его в ладони. "Он убедил в этом всех остальных", - Дьюи касается моего плеча. Я невольно улыбаюсь: "Значит и ты думаешь, что я чье-то достижение?". Он отрицательно мотает головой, а я говорю: "Тогда, пригласи меня куда-нибудь".

Домой я возвращаюсь расстроенная. Лучше бы никуда не ходила. Ребекка пытается спросить о моем понуром виде, но я лишь что-то мычу в ответ. Я переживаю потерю дорогого мне человека, который бросил годы дружбы прямо мне в лицо. Ребекка понимающе игнорирует мое пренебрежение, она знает, что я еще приду к ней, а пока мне надо побыть одной.


Утром папа кормит меня блинчиками с клубникой: "Ты же знаешь, что от грусти ничего лучше врачи пока не изобрели". И я не могу ему возразить. Он говорит: "Я не могу подарить тебе патент на вечное счастье, или абонемент в Веселандию, хотя я ищу его к каждому твоему дню рождения. Люди иногда обижаются, чаще обижают других. Но пока мы помним за что мы их любим и ценим, они остаются нам дороги. Просто не потеряй этот ключик". Я улыбаюсь. Я говорю: "Я пошлю ему открытку".


Заходит мама, она только что вернулась из мэрии, где проходила встреча с авторами. Она завещала свои книги городу, а часть прибыли с них в благотворительный фонд.


"Между прочим, тебя ожидают", - обращается ко мне мама. Я мгновенно вылетаю за двери. Дьюи! Мы же собирались пойти в кино. Он протягивает мне букет цветов. Он говорит: "Поторопись, опоздаем же".


Я забегаю в комнату, где застаю обнимающихся на диване маму и папу. "У меня свидание", - объявляю я и скрываюсь в своей комнате.

 

[Byakko]

Читать

Наступает пора выпускных. Но это все столь далеко от меня теперь. Мама вклеивает фотографии с очередной церемонии прощания в фотоальбом. "Кажется, что еще вчера они поступили в первый класс, а сегодня они уже пьют пиво, сдают на водительские права и приглашают друг друга на выпускной вечер", - говорит мама. "Для меня ты всегда выпускница", - папа обнимает маму за плечи. Я думаю, что если бы Ромео и Джульетте суждено было бы прожить чуть дольше, то они бы смотрелись именно так.


Сегодня праздник Тритона. Мы установили на заднем дворе водянную горку, у нас открытие купального сезона. За домом уже установлены решетки гриль, на которых Хо-Сунг готовит аппетитное барбекю. Я знаю, что многие не любят семейные праздники и воспринимают, как повинность, но у нас в семье это всегда весело. Я приглашаю Дьюи, мне тоже хочется кого-нибудь брызгать водой, с кем-нибудь бороться и прыгать кому-то на шею. Веселимся мы до полного изнеможения.


Когда на небе зажигаются звезды, по традиции разжигаем костер и рассказываем истории. Папа вспоминает, как они забирались в заброшенную больницу. В этом году, в особо страшных местах, я впервые прижимаюсь не к его плечу, а к плечу Дьюи . Ночью, мы с другом естественно не спим, болтаем, вспоминаем университет, играем в домино. Часа в три я подговариваю его на великую продовольственную вылазку. "Добудь благородной даме несколько хот-догов", - говорю я. Дьюи смущается, меня это смешит.


Утром папа ходит с костылем, похоже, хорошей погоды нам не видать. Жизнь - череда расставаний. Мы прощаемся с детством, со здоровьем, с друзьями. Папа всегда меня учил принимать все эти подношения, какого бы цвета они ни были.

Он говорит: "Звонил мистер Китон, Жюстин скончалась". В окно начинают стучать первые капли дождя.


Я беру Диего на руки, это не так легко, как было раньше, он уже совсем большой. Я говорю: "Время делать чемпионский альбом мамы!" Мы вырезаем статьи из газет о победе команды Ребекки, где ее отмечают, как лучшего игрока. Диего так старается, что приклеивает фотографию сестры на лоб.

 

[Byakko]

Читать

К окончанию очередного дня, я понимаю, что многое упустила, совершенно не умею экономить время. Нахожу себе много оправданий, и лишь заполняющийся образами холст успокаивает меня. Законченная картина как доказательство собственного существования.


Я слышу голоса из комнаты: Ребекка приходит с работы и ее радостно приветствуют. "Устала, дочка?" - голос папы. "Ты же знаешь, что такое работа", - отвечает Ребекка. С этим не поспоришь, папа всю жизнь зарабатывал физическим трудом. Мама всю себя отдавала образованию. Ребекка не упускает ни одного шанса: тренировки, матчи. Ее ценят в команде отнюдь не за красивые глаза. Скоро придет с работы Хо-Сунг, горячий от своих печей. Я думаю над всем этим, мне становится неловко.Я как принцесса, которую все пытаются спрятать от невзгод за собственной спиной.


"Можно подумать, нам не хватает денег", - посмеивается надо мной папа. "Дело не в деньгах", - я знаю, что он меня понимает, просто дурачится. "А знаешь, что первые великие философы были богатыми людьми, более того рабовладельцами? Их тело не было натружено работой, от того у них был стимул заставить работать разум", - я не нахожу аргументов для спора. Мама прерывает нашу беседу предложением пройтись по магазинам. Хороший шанс почувствовать себя полезной: помочь донести пакеты с покупками.


Папа не сидит без дела, занимается публичной работой. Юлианна Тесла, известный меценат, разрабатывает проект финансирования малоимущим. Папа с готовностью записался в комитет и теперь заседает дни и ночи в библиотеке, там с них не берут арендной платы.


У меня звонит телефон. Незнакомый номер. "Абегэйл, это Элиот, Вы, наверное, не помните?". Отчего же не помню, очень даже хорошо помню. Так ему и говорю. "Я не мог дозвониться до Джонни, он искал одну книгу. Я ее нашел, не могли бы вы передать ему эту информацию?" Из окна на пол падает солнечное пятно, я представляю, что это котенок и играю с ним носком ноги. Он не пытается меня поймать, но такой теплый. Легко вообразить, что он живой и пушистый. "Джонни уехал", - говорю я. "А вы?", - удивительный вопрос. "Я не уехала". Элиот молчит, потом извиняется, хочет положить трубку. Но мне не хочется прерывать разговор. Я спрашиваю: "А что за книга?". О пиратах и приключениях. Я говорю: "Почитайте немного?"


Теперь я звоню Элиоту каждый вечер, и он читает по одной главе. Иногда связь прерывают помехи и шумы, мне кажется, что это море.

Баллы

друг Юлиана - 0,25.
Дьюи - 0,25
4,75+0,5=5,25

 

[Byakko]

Читать

Ребекка-Ребекка, моя любимая сестра и самая близкая подруга, так гонишься за своими победами, забыв обо всем на свете. Так и хочется крикнуть: "Подожди, передохни хоть минутку!" Но упрямая она, что соседская кошка. Ее нашел Хо-Сунг бесчувственную на полу. Не ела, боялась, что набирает лишний вес. А ведь у Диего мог быть братик, или сестричка. Ребекку увозят в больницу, я крепко обнимаю нашего малыша, не могу сдержать рыдания, а он вторит мне. Папа, спаси ее. Ты все можешь, я знаю.


Нам помогает Юлиана, вызывают лучшего врача из столицы, привозят на вертолете. Жизнь Ребекки в неопасности, нет, Смерть нынче нам не гостья. Прочь от наших ворот.


Я звоню Элиоту, я стараюсь, чтобы он не слышал моих беззвучных слез. Ночью я крадусь к спальне сестры. Я не знаю чем мне торговаться с всемогущим, мне нечего предложить взамен. Я прошу: "Не забирай у меня их, пожалуйста". Но просьб так много, услышат ли мою?

Утром Ребекка просит папу спеть песню. "Мы давно не слышали твои лучшие произведения, Энрике!" - говорит она. И я поддерживаю. Диего, топая, как маленький мамонтенок тащит дедушкину гитару, она больше маленького оруженосца, но наш рыцарь светится, как начищенный медяк.


И вроде ничего не изменилось, все продолжается, как прежде. Лишь во взгляде Ребекки я вижу некий надлом. Что она переживает каждую ночь, в какой ад отправляется? Она не говорит, просто смиренно несет в себе свою боль. Она удивительно стойко переносит все, что предназначается ей: радости, беды, победы и поражения.

Она убегает на стадион. Я ее окликаю: "Ребекка! Береги себя". Я машу ей и добавляю: "Победи их всех!" Она улыбается. У нее удивительно красивая улыбка.


Я звоню Элиоту. Я слышу детский голос на заднем фоне. Я сбрасываю звонок.

 

[Byakko]

Читать

Вечер, мы играем в слова. Я сижу на полу. Взгляд из моего детства. Когда-то, я не могла дотянуться до стола, мне казалось, что когда взрослых нет поблизости, по-нему бегают маленькие человечки, но пока я залажу на диван, чтобы взглянуть, они прячутся. Теперь я давно переросла стол, но когда я сижу вот так, может, они возвращаются?

"Нет такого слова, бяфайка", - смеюсь я. Папа отвечает: "Фуфайка же есть, должна быть и бяфайка. Обидно же, когда ты есть, но тебя не замечают". Я вырываю лист из блокнота, сворачиваю из него самолетик и кидаю ему. "А где мама?" - спрашивает папа. Действительно, уже поздно. Я машинально смотрю на часы.

Стоило спросить, тут же раздается звонок: "У нас тут педагогические трудности, разбитое окно и ни одного виновного", - говорит она. Ясно, будут ждать родителей. Так поздно детей не отпустят одних домой. "Мама воспитывает дракона", - говорю я, в нашей семье не принято рассказывают сказки, где драконов убивают. Их всегда берут принцессы на перевоспитание.


Мама, кажется, и не сердится на шалопаев. "Мои последние деньки в школе." - говорит она. "Предложили местечко в министерстве, глядишь и пригожусь им. А за детьми бегать, у меня уже сноровка не та". Не поспоришь, работа в министерстве, ответственнее, но спокойнее. Но я то знаю, что она будет скучать по общению с детьми. "Ох, бедный Диего", - подшучиваю я над ней. Она замахивается на меня полотенцем, вызывая бурный смех семьи.


"Отметим повышение домашним вином?" - спрашивает мама, и папа с энтузиазмом соглашается. Он с таким восторгом наблюдает за процессом отжима винограда, что для него первое домашнее вино - спортивный интерес.


Диего растет очень послушным и тихим мальчиком. Весь в отца, он, наверное, еще в утробе познал дзен. Ему даже говорить не надо, одного взгляда достаточно, чтобы он понял и сделал.


Папа такого категорически не понимает. Пока у нас не хватает жил площади на отдельную комнату, папа смастерил кровать-корабль у себя в спальне. Теперь Диего может побыть пиратом хотя бы ночью.

Спойлер

0,5 - достижение вершины карьеры Бебе
5,25+0,5 = 5,75

 

[Byakko]

Читать

Папа утром крадется в мою комнату, я сплю. Он пробирается к моей тумбочке и старается выйти бесшумно, но творчески запинается. Я считаю, что надо обладать особым искусством, чтобы издавать столько шума. "Доброе утро, пандам!" - весело приветствует он меня. "Пробегал лесной эльф и оставил тебе подарочек!" - продолжает бодрым тоном он. "Уверена, что эльф не поднял бы такой переполох", - улыбаюсь я и смотрю на тумбочку, на ней конверт, в конверте две путевки во Францию. "Паааааааааааааааааап!" - восхищенно выдыхаю я. "Юлиана просила поприсутствовать меня на встрече больших боссов, а я знаю, как ты хочешь побывать во Франции еще раз", - говорит папа. К черту дни рождения, если есть такие эльфы.


В самолете папа проявляет сверх заботу к бортпроводницам. "Они ж, наверное, так устают, и никто чаю не предложит", - после очередного "Да присядьте, красавицы", говорит мне.

Я вновь во Франции, ее улочки мне уже знакомы, и меня это радует. Я тяну папу за руку: "Ой, мне столько надо тебе показать!" У отеля нас встречает представитель от организации, ее зовут Полетта. Полетта очень тепло нас приветствует, а я чувствую досаду, словно у меня украли приоритет. Зачем мне провожатый? Но я держу себя в руках, улыбаюсь в ответ и даже не топаю ногой.


Группу собирают вместе, сначала запланирована обзорная экскурсия. Папу у меня мгновенно крадет все та же Полетта. А я оказываюсь по соседству с незнакомым парнем. "Жюль", - представляется он, и я, конечно, говорю, что мне очень приятно. Пока у папы берут интервью, фотографируют на фоне достопримечательностей и занимают беседой, я выясняю у Жюля обстоятельства его жизни. На самом деле, я чувствую ту обиду, когда в детстве узнаешь какой-то секрет, бежишь со всех ног рассказать, а за тебя успевает все высказать какая-нибудь подружка. В такие моменты мне хотелось выдергать болтушкам косы. Но теперь я большая девочка, меня могут не понять. Просто я так хотела показать сама папе Францию.


Я бы водила его по самым маленьким улочкам, по побережью, а нас возят в душном автобусе, высаживают в людных местах и рассказывают про особенности архитектуры. Не знаю, на сколько это интересно остальным, я все это изучила в университете.


"Скучаешь?" - посмеивается Жюль и предлагает сбежать. Я пробираюсь к папе и шепчу, что мы уходим на следующей остановке. Мы отделяемся от группы и я веду всех в полюбившееся кафе.

Похоже, владелец не готов к посетителям. Сидит на стуле и обреченно смотрит на гитару с порванной струной. Французы такие ранимые. Папа тут же берет гитару в свои руки. "Я починю эту красавицу, а вы нас угостите национальным блюдом", - говорит он. Хозяин кафе соглашается. Мы сидим до самой темноты. Папа играет для посетителей по просьбе хозяина. Ко мне возвращается радостное настроение.


"Уже поздно, маленьким пандам пора спать", - говорит мне папа, возвращая гитару владельцу кафе. Я прощаюсь с Жюлем, на память дарю открытку из Сансет Вели, я их специально много закупила дома. Он говорит: "Еще встретимся". Он говорит: "Я давно так не веселился. Твой старик - это нечто".

Баллы

1 балл за исполнение мечты жизни Энрике
0,25 - 10 уровень игры на гитаре Энрике
0,25 - 10 уровень обаяние.
5,75+1+0,5=7,25