5 поколение Династия Гарсия Мендес Эспиноса

[Byakko]

Читать

Я спрашиваю у папы: "Мама тебе никакие редкие книги не заказывала? Я знаю чудесный книжный магазинчик." Он отвечает, что не заказывала, но тем приятнее будет сюрприз. Уж что-то, а книги мама любит, этакий беспроигрышный вариант. "Здорово!" - ликую я и бегу собираться. Надеваю самое красивое платье. Папа говорит, что я выгляжу, как Золушка между восемью и двенадцатью. Я думаю: "Ага, если Элиот меня увидит, подумает, что я специально наряжалась". И бегу переодеваться. Папа спрашивает: "Мы точно просто по магазинам?" "Ну, конечно!" - отвечаю я.

Магазинчик полон покупателей. Они бурно обсуждают книги, папа тут же интересуется книжными полками.


Я же бочком-бочком к прилавку, надо поздороваться со знакомым, раз уж мы пробегали мимо. Только надо это сделать ненавязчиво. И что лучше сказать? "Привет, помнишь меня?", или "Добрый день, Элиот. А я вот во Франции", или... "Какой сюрприз, бонжур, мадемуазель!" - слышу я знакомый голос. Я замираю, улыбаюсь самой нелепой улыбкой и говорю: "Да....". Панды иногда удивительно тугодумны.


А Элиот продолжает: "Это так замечательно, что ты заглянула в гости." Я пытаюсь найти красноречие на дне карманов. Но карманов у меня нет, так что искать нечего. "Книга!" - говорю я. "Я хочу ее купить". Элиот смеется. Я бы тоже над собой смеялась. "Я ее тебе подарю". "Неудобно, наверное", - кажется, ко мне возвращается дыхание и пульс. "Почему? Мне действительно хочется". Он касается моего плеча, этаким дружеским жестом, чтобы предложить присесть. Уверена, что он не заметил этого небрежного касания, а мне хочется умереть. Хотя, кого я обманываю, мне хочется совсем другого. Например, свежего воздуха. Книжные магазинчики очень душные, не замечали?


"Вот и твоя книга", - говорит Элиот. А я говорю: "А это мой папа". Папа всегда спешит на помощь, но в этот раз он говорит: "Хм, я тут видел вагончик с молочным коктейлем. Я вам тоже принесу". И оставляет меня на едине с Элиотом. Он, как истиный джентельмен интересуется: "Ты хочешь чего-нибудь?" А я говорю, что очень хочу на свежий воздух.


Я убегаю за магазин и падаю на землю. Не замечаю, как проходит часа два. Папа незаметно куда-то скрылся, прислал нелепое сообщение: "Не беспокойся, увидимся вечером, я гуляю". "О чем задумалась?" - спрашивает Элиот и я вздрагиваю. "Ты закончил работу?" - он отвечает утвердительно и звенит ключами. "Дома ждут, наверное, не опаздывай", - говорю я. "На самом деле, если бы ждали, мне некогда было бы читать сказки по вечерам", - говорит он. Садится рядом со мной. "У нас развод и мы делим дочь", - рассказывает он.


А я опять говорю невпопад: "Надо же, как много люди успевают за туже жизнь". Он не намного старше меня, а ему уже есть что делить с кем-то. А потом я замечаю котенка, который не может слезть с карниза. Он жалобно мяукает. "Надо его спасать", - говорю я.


И Элиот идет за стремянкой в магазин. Спасенный котенок до ужаса перепуган и прижимается ко мне. На ошейнике мы обнаруживаем его имя и адрес. Идем бок о бок. Я понимаю, что перестала волноваться рядом с Элиотом, а спокойно себе рассказываю о своих книгах и их героях. А он говорит: "Наверное, это здорово, быть твоим героем". Ну вот, опять ко мне возвращается эта дрожь.

 

[Byakko]

Читать

Как-то само по себе случилось так, что в то время, как папа посещает свои благотворительные мероприятия, я еду в книжный магазин Элиота. Тихо сижу в углу и читаю, дожидаясь обеденного перерыва. Элиот закрывает магазин, и мы идем обедать. Иногда устраиваем пикник на свежем воздухе. Я загатавливаю земляничное молоко или кофе в термосе, а он приносит сендвичи или круасаны.

Я жую чудесную ванильную булочку и продолжаю нашу игру: "В одной руке у тебя эликсир молодости, а в другой ключи от звездного крейсера. Выбирай". "Конечно, кресейр!" - говорит Элиот. "Супермен или человек паук?" - задает задачку он в ответ. Эти минутки, кажется, что их так много. Будет еще завра день, и послезавтра. Но потом мне придется уехать, оставив Элиота, как волшебное французское воспоминание. Почему что-то дорогое нам должно остаться лишь приключением?

Вечером в магазин приходит папа. Я сижу с маленькой девочкой и помогаю ей разукрашивать картинки. "Этот магазин достался тебе от отца?" - спрашивает папа, Элиот отвечает утвердительно.


Девочка шепчет мне: "Он тебе нравится, да?" Я делаю огромные глаза и отвечаю: "Этот импозантный мужчина мой папа". Она смеется И добавляет: "Книжки такие неинтересные". Это, как спичка рядом с бензаколонкой. Папа немедленно нашел свою жертву: "Этого просто не может быть, юная леди!" Папа говорит: "тебе просто неправильно их читали". Он тут же выуживает два одинаковых томика со сказками, один вручает мне, а другой Элиоту. Сам достает гитару и сочиняет слова автора. Мы читаем по ролям. Вокруг собираются дети, слушают с упоением. Просят повторить на следующий день. И мы повторяем.


Но наши дни, как конфеты в яркой коробке. Они закончились. Элиот провожает нас в аэропорт. Я смотрю на носки туфель, не в силах прощаться с Элиотом. Папа немедленно что-то теряет и собирает вокруг себя персонал аэропорта. Мы остаемся вдвоем в огромной угнетающей тишине. "Я буду звонить", - говорит он. А меня это не утешает. Я хочу обедать с ним, смеяться, чувствуя тепло его плеча. Хочу загадывать ему загадки, предугадывая, что он выберет. Если бы у меня только хватило духу признаться ему в своих чувствах. Но у меня духа не хватает. Наш самолет объявляют на посадку. Бортпроводницы объясняют, где запасные выходы и как пользоваться кислородными масками, мы взлетаем в бескрайнее небо.

Пока мы летим, я спрашиваю у папы: "Как тебе Элиот?" Он намазывает масло на булочку, он отвечает: "Когда твоя мама согласилась выйти за меня замуж, у меня не было магазинчика, у меня была пара рыбин и яблоневое дерево." Когда он доедает булочку, он говорит: "Спорю на пять серебряных, что у него тоже скоро не будет магазинчика. Ему придется его оставить". Я смеюсь.
Дома папа чешет в затылке и говорит: "У меня маленькая проблема". "Какая?" - спрашиваю. "Я забыл в аэропорту свои вещи". "Сейчас я съезжу...", - начинаю было успокаивать его, но он меня останавливает: "Во Франции". Оу. "Что случилось, Энрике?" - слышим мы голос мамы. Я показываю папе большой палец и громко заявляю: "Мама, я влюбилась!" В этот вечер про чемодан и вещи уже никто не вспоминает.

 

[Byakko]

Читать

"Папа! я еще не закончила!" - Возмущаюсь я, когда он, любопытничая, пытается заглянуть в мольберт. "Процесс рисования может длиться вечно, а я нет", - замечает папа и предлагает распить яблочный сок. "Все равно, не подглядывай", - говорю ему вслед. Я рисую его портрет. Все началось с ужина, когда мы говорим про картинную галерею во Франции. "Как это, наверное, здорово иметь портреты нескольких поколений", - замечает папа, а я зачем-то говорю, что мы можем начать с него, не успела я очнуться, как стою перед мольбертом с красками и кистью. "Ваяй, художник", - говорит папа и садится в позу мыслителя.

Я тружусь, почти безостановочно несколько дней, потому что хочу побыстрее всем показать свой шедевр. Чтобы презентация картины была более торжественной, устраиваем фуршет. Папа берет маму под руку и ходит взад вперед по комнате, обсуждая линии и краски. Мы с Ребеккой смеемся до слез, так достоверно он передает атмосферу какой-нибудь настоящей презентации в галерее.


Мы тратим несколько часов, чтобы подобрать портрету достойное место. Хо-Сунг прикладывает картину к каждой стене в доме, не забывая про ванные, а папа говорит: "Нет, не сюда. Пойдемте откуда начали". И мы идем. После, с чувством выполненного долга, мы катаемся на водной дорожке. Когда же обсыхаем и вытираемся, папа принимает торжественный вид. Он говорит: "Немногие помнят, а многие, естественно, не помнят, но сегодня годовщина нашей с Бебе свадьбы. Сюрприз!". Он протягивает маме цветы. Мы сдерживаем слезы, а мама крепко обнимает папу. Она говорит: "Эспиноса, годовщина через полтора месяца". Но папа не смущается, он заявляет: "Я знаю, но через полтора месяца это не будет сюрпризом".


Ребекка укладывает Диего спать. Этот час перед его сном, она всегда посвящает сыну. Она говорит: "не хочу, чтобы сын знал меня из спортивных анонсов." Я думаю, что если у меня будет ребенок, то я буду проводить с ним как можно больше времени, ведь мне не надо ходить на работу. А потом я думаю, к чему эти мысли о детях, может, их у меня вообще не предвидится.


И как-то незаметно я вновь мысленно улетаю к Элиоту. Я редко с ним расстаюсь в этом вымышленном мире. А в наш бренный мир он звонит по вечерам. Читает какую-нибудь книгу, потом мы болтаем по полночи. Именно ему я спешу сообщить, что нашла рецензию в интернете на свое произведение. Достаточно просто вбить мое имя в поисковик. Элиот говорит: "Я обязательно прочитаю твою книгу". Я кричу: "Не смей! Я стесняюсь". Вот так, мне хочется, чтобы мою книгу читали, но когда я думаю, что ее будет оценивать Элиот, у меня дрожат колени. "Ладно", - говорит он, - "Я прочитаю и не скажу об этом тебе".

Спойлер

0,5 за портрет основателя
7,25+0,5 = 7,75

 

[Byakko]

Читать

Хо-Сунг после ланча обращается ко мне с просьбой. Он говорит: "Есть возможность купить акции нашего ресторана. Ты уже владеешь закусочной, если мы ее объединим с рестораном, то создадим сеть, это выгоднее по налогам и..." Я остановила его: "Пожалуйста, не делай мне больно объяснениями. Если так лучше, я подпишу бумаги". Он говорит, что я могу собираться, скоро собрание акционеров. Я не чувствую себя владелицей недвижимости, предприятий. Всем занимается Хо-Сунг, он хорошо разбирается в ресторанном бизнесе. Это определенно приносит доходы семье.

Пока мы поднимаем домашний бизнес, папа учит Диего жизненной мудрости. "Во-первых, когда прибираешься в комнате", - сообщает он, - "надо взглянуть на вещи иначе, по-новому, чтобы эта самая вещь заиграла. Вот смотри".

Когда Ребекка обнаруживает перья на полу, папа говорит, что тут залетало два ангела, забрали черничные кексы и улетели. "А перья? Так осень, линька у них к зиме". Ребекка настаивает на том, что за гостями надо убирать в любом случае, но папа уже тянет Диего на улицу: "У нас занятия на свежем воздухе".

Пока они прыгают во дворе в классики, мы с Ребеккой убираем нашествие ангелов. Я сажусь на кровать, взбиваю подушки и грустно замечаю: "Раньше он со мной прыгал". "Что мешает тебе присоединиться?" - с улыбкой спрашивает Ребекка. "Ну как, я же совсем уже невеста", - мы смеемся, я кидаю в Ребекку подушкой. Она стоит обсыпанная перьями. "Кажется, ангелам было не так весело, как описывал папа".

Совсем как в детстве, мы лежим с Ребеккой валетом на кровати поверх покрывала. Она говорит: "Со стороны кажется, что спорт это сложно. Но это система. Ты знаешь когда прыгнуть, как лучше дышать, каким образом бросить свое тело. А выходишь со стадиона и теряешься. Уже нет четких ответов на вопросы. И уже не уверен, что хватит сил на следующий рывок".


Диего весь вечер репетирует вступительную речь, он записался в клуб скаутов. Сейчас он торжественно встревожен. Я думаю, что ему очень подойдет быть скаутом: выполнять команды, переплавляться на плотах через реку, ставить палатки и разжигать костры.


Ребекка гладит рубашку для сына. Подмигивает мне и спрашивает: "Как твой рыцарь?" А мне хочется рыдать: "Не звонит уже третий день". "А ты?" - интересуется сестра. "А я гордая", - говорю. Звонок. Мы переглядываемся, я не могу попасть по кнопке приема вызова. "Это еще геройство, залазить девушкам на балконы?" - слышу я. "Это по-прежнему нарушение частной собственности", - отвечаю. Иду к двери на свою террасу и вижу его. "Значит, мне положено наказание", - говорит он. Я роняю телефон, и мы долго-долго стоим по разным сторонам стекла. Мне нужна решимость, чтобы впустить кого-то очень важного в мой мир.

Мне хотелось очень много сказать ему, хотелось поверить, что он настоящий. Но мы смотрели друг другу в глаза. А потом я кинулась в его объятия. Я просто позволила моим снам сбыться. Иногда для этого нужно сделать шаг вперед. (Если решитесь повторить, откройте вначале двери, не повторяйте моих ошибок).

Спойлер

0,5 за партнерство второго поколения
7,75+0,5=8,25

 

[Byakko]

Читать

Мы не говорим друг другу "Привет", ничего не спрашиваем, кидаемся друг другу в объятия. Элиот целует меня, осторожно, нежно, заботливо. Я думаю: "Первый. Наш первый поцелуй сейчас закончится". И он заканчивается. Я лишь боюсь, что он скажет: "Это ошибка". Но Элиот не говорит этого. Он улыбается. Его глаза тоже улыбаются. И нам не надо объяснений. Потом, мы все друг другу расскажем потом, а пока я прошу лишь одно: "Пусть ты не окажешься сном".


Я беру его за руку и веду в дом: "Пойдем, я познакомлю тебя с сестрой и мамой". Элиот улыбается: "Может, через парадный вход?" И я соглашаюсь, что это разумно. Домашние похищают Элиота у меня на весь вечер, хотят убедиться, что он не из тех, кто обидит меня.

Утром мы собираемся на собрание посвящение Диего в скауты. Он красуется своей форменной зеленой рубашкой, то и дело бегая к зеркалу. "Твоя дочка, какая она?" - спрашиваю у Элиота. Он лишь вздыхает. "Она сейчас обижена на меня за то, что я оставил их с матерью". Мне остается только извиниться, прячу неловкость, причесывая Диего. "Ну все, скаут, едем", - чрезмерно бодро говорю я. "Я только посвящаюсь", - поправляет меня Диего, выскакивая из дома вслед за Ребеккой. Элиот пользуется моментом, когда в доме никого не остается и целует меня. "Наше первое официальное свидание", - говорит он с улыбкой. "Признавайся, что на сборе юных скаутов это с тобой происходит впервые".


Через три дня Элиот уехал. Но теперь все было иначе, нас связывали отношения. Его самолет был в полдень, но мы, как два заговорщика сбегаем чуть забрезжел рассвет. Гуляем по пустому сонному городу, чувствуя, что нет кроме нас на свете никого. Забираемся в городской сад, привязываем леденцы к деревьям, вот юные воришки яблок удивятся и обрадуются. Пускаем на озере кораблики, наблюдая, как ветер уносит их на средину, а мимо плывут два лебедя, величавые, белоснежные. Мы не стали им мешать, вдруг, они тоже прощаются. Элиот говорит: "Не провожай меня. Будто я ушел в магазин". Он добавляет: "Я скоро приеду к тебе." И мы расходимся. Он в аэропорт, я домой. Мне не хочется спать, не смотря на то, что мы не спали ночь. И больше всего мне не хочется грустить.


Диего весь вечер играет с мамой в шахматы. Никто из них не хочет признавать поражения. Мама из-за авторитета, Диего из-за спортивного духа своих родителей. "Давайте, победит дружба", - говорю я, - "Ваш ужин давно остыл и убран в холодильник".


Диего расстроен, у него завтра спортивные соревнования, он хотел показать Ребекке, какой он чемпион. Ребекка же прийти не сможет, у нее свои игры, и она не может их пропустить. "Я впервые играю, как капитан команды", - говорит она.

Садится на корточки перед Диего: "Маме тоже нужна твоя поддержка". Он отталкивает ее и убегает в комнату. Им обоим невесело. Ребекке нельзя терять концентрацию из-за сына, и первая олимпиада Диего, к которой он готовился. Весы справедливости никак не могут прийти в равновесие.

"Диего!" - зову я, когда все уходят после ужина. Он строит из себя обиженного на всех взрослых. "Ты хочешь, чтобы твоя мама победила?" - спрашиваю я. Он ничего не говорит, лишь сопит. "Когда ты еще будешь играть вместе с мамой? Ты должен стараться завтра изо всех сил, и тогда мама почувствует, что ты борешься за нее, и ее команда не проиграет. Главное, что в ту минуту, как ты будешь бежать изо всех сил, она тоже будет бежать изо всех сил. И думать она будет о тебе." Диего так и не смотрит на меня. Он лишь говорит тихо: "Я обязательно завтра всех обгоню". Но я слышу это.


Утром, когда Ребекка собирается на стадион, Диего бежит к ней со всех ног: "Удачи, мама". Он протягивает ей нарисованную открутку с буквой "V", знаком победы. Ребекка пальцем рисует галочку на его лбу: "И тебе, я буду болеть за тебя".

 

[Byakko]

Читать

Я вся в мечтах, с утра и до вечера. Мама говорит, что я сейчас, как никогда похожа на своего отца. Ушла на встречу с агентом в тапочках, забыв надеть туфли. Зато очень удобно. Я ложусь на стол, разглядывая всех через голубое стекло стакана. Картинка искажается, но мне кажется это забавным. Мимо проходит Ребекка и подмигивает: "Будешь горячие бутерброды?" Я киваю, что буду. За спиной сестры крадется Хо-Сунг. Неожиданно обнимает и приподнимает. Ребекка пугается, а потом весело смеется. У меня чувство, что я подглядываю за ними, но они так гармонично вписываются в этот синий искаженный мир, я невольно любуюсь.


Я рисую по памяти Элиота, будет ему подарок в честь переезда. Мы кажды день созваниваемся и обсуждаем наши будущие планы. Я бы хотела переехать жить во Францию, но есть одна загвоздка - бывшая жена Элиота.


Она где-то раздобыла мой номер, позвонила. Сколько злых слов я услышала от нее, подумать только. Я оказалась воровкой чужих мужей и отцов, коварной разлучницей и так далее по списку. Она прекратила бракоразводный процесс, изменила тактику и теперь Элиоту придется настаивать на разводе в одностороннем порядке. Пригрозила, что в случае подачи мной документов на постоянное место жительство во Францию, она испортит нам жизнь. Так что переезд Элиота к нам был выбором меньшего сопротивления. Пусть маринуется в своей злости одна.


"Волнуешься?" - спрашивает Ребекка, когда я заглядываю к ней в спальню. "Конечно, завтра приезжает Элиот", - отвечаю и замираю в удивлении, - "Позволь поинтересоваться, отчего Диего расхаживает, пусть в незабываемо-красивом, но платье?"

Ребекка смеется: "У них в классе слишком мало девочек, а скоро рождественский школьный спектакль. Не хватает им фрейлин." Мы наблюдаем за репетирующим Диего, а потом Ребекка добавляет: "Между прочим, когда-то все роли в театре исполняли мужчины". Я поднимаю руки вверх: "Высшее драматическое искусство. Вы прекрасны, меня ждут краски". Выхожу, но потом вновь заглядываю в комнату: "Не забудьте пригласить на спектакль!" Диего прерывает свой танец юных фей, то есть фрейлин и бежит ко мне со значком: "Я получил за отвагу в походе!" Я крепко его обнимаю и целую в лоб. Он у нас молодец.


Впереди столько дел - надо освободить ящики в комоде для вещей Элиота. Все так серьезно, я безумно взволнована!

 

[Byakko]

Читать

Это случилось - Элиот живет в нашем доме. По началу он чувствовал себя неловко среди стольких людей. "Может, нам снять что-нибудь для себя?" - спрашивает он. "Во-первых, в Сансет Вели нет жилья для съема", - да-да, с момента приезда папы сюда, мало что поменялось, - "А во-вторых, все наоборот рады, мы любим, когда нас много". "Твоя взяла", - шепчет мне на ухо, прижимая к себе.


"У меня есть знакомые, мы можем похлопотать о переезде твоего бизнеса", - предлагает помощь папа. Но Элиот отказывается: "Пусть у меня будет новая жизнь. Когда-то у меня умерла сестренка, совсем маленькая была. Я хотел изобрести вакцину от ее болезни. Но я вырос, желания остались позади. Почему бы не попробовать осуществить их здесь? Не стану великим ученым, так приложу руку к значимым открытиям". Элиот рассчитывал на несложные виды работ в местном научном институте, даже наблюдая можно многому научиться.


Вечером мы любуемся, как марширует Диего, а потом салютует Ребекке.

Сестра принимает командование и уводит сына спать.

Я наблюдаю за Элиотом, вижу что он скучает по дочери. "Пригласи ее, я очень хочу познакомиться", - предлагаю я. Он вздыхает: "Вы бы подружились. Но ее мать никогда не позволит этому случиться". Интересно, какая она, дочка Элиота?

Иногда ему удается дозвониться до малышки, тогда он рассказывает о своей работе, о нашем Сансет Велли. А я не понимаю, как можно разлучить дочь с отцом. Я не представляю жизнь без папы.

А в моей жизни цветет весна. Я иду по улице и напеваю от радости какой-нибудь незамысловатый мотив. Элиот дарит мне букеты цветов, мы ходим в кино, или нанимаем лодочку, чтобы покататься по озеру. Это всего лишь начало, и долгое солнечное лето у меня впереди. "О чем ты думаешь?" - спрашивает Элиот, идущий рядом. "Давай купим мороженого", - отвечаю я и сцепляю наши мизинцы.

 

[Byakko]

Читать

Мы всей семьей на стадионе, лучшие места наши. Команда Ребекки прошла в чемпионат, и мы пришли как следует за нее поболеть. Я так яростно кричу: "Ламы вперед!", что срываю голос. Но мне не жалко, голос восстановится, а Ребекка блестяще отыграла матч, их команда одержала победу. Болельщики любят мою сестру, даже пишут ее имя на транспарантах. Я думаю, ей очень помогает эта победа. Телевизионщики тут как тут. "Вам, как нашей национальной героине выпадает честь вручить чек школе". Улыбка Ребекки освещала не один разворот газет, жаль только, что не все детки знают, кто такие ламы.


За наши семейные дела взялись Хо-Сунг и Элиот. Теперь меня не дергают на каждое собрание акционеров нашего семейного бизнеса.

Все равно я там сижу для красоты, Хо-Сунг говорит за что мне голосовать. Нет, пусть бизнесом занимаются мужчины, я буду описывать мрачные болота в своей новой книге.


Наше мужское сообщество объединилось и предпринимает диверсии. Сейчас выгнали женщин и детей с кухни - готовят сюрприз. Мы с Ребеккой пользуемся случаем и обсуждаем наших мужчин, всегда мечтала об этой минуте. Мы как никогда похожи на шестнадцатилетних. Обложились глянцевыми журналами, делаем друг другу маникюр и маски - нам безумно весело.


Я закрываю глаза, подставляя лицо солнцу. Эти мгновения - мое рождественское печенье. Я не хочу, чтобы они закончились, но нельзя бесконечно доставать его из банки. Словно подслушивая, Ребекка рядом вздыхает: "Пойду почитаю Диего перед сном, пока это доставляет ему радость"

Спойлер

1балл за выкупленное предприятие
8,25+1=9,25

 

[Byakko]

Читать

У нас семейный совет, обсуждаем празднование дня рождения Диего. "Я видела в продаже очень милые детские велосипеды", - говорю я, не понимая, чего вокруг все смеются. "Диего впору машину покупать", - объясняет, мне бестолковой, Ребекка. "Детскую?" - пытаюсь реабилитировать себя я, но вокруг вновь смеются. "Диего почти мужчина, вон с отца вымахал ростом", - говорит мама. Вот уж кто никогда не был мне сообщником. "Не может быть, я его вчера еще вот таким на руках держала", - и показываю каким. "Тогда тебя ждет большой сюрприз", - говорит Ребекка, успокаивающе гладя меня по плечу.

"Эх!" - говорит Ребекка, - "Помню, когда я была юной школьницей, Энрике и Бебе специально танцевали для меня танец. Тогда я поняла, что мне очень повезло попасть к ним". Элиот поднимается, подхватывает меня и говорит, что мы тоже можем станцевать для Ребекки. Но мы наступаем друг другу на ноги, а потом не можем сосредоточиться от смеха. Диего сообщает, что будет праздновать день рождения в кафе с друзьями.

Так получается, что день рождения моего племянника мы празднуем вдвоем с Ребеккой. Я спрашиваю: "Какого это - иметь в сыновьях подростка?" Она закатывает глаза. "С тобой справилась и с ним справлюсь". А я замечаю, что была золотым ребенком.


Но все-таки Ребекка в этот день ходит задумчивой и мечтательной, наверное вспоминает, как Диего был крошкой, а может, себя в детстве. Иногда мы храним какие-то воспоминание так ревностно, что не можем поделиться даже с самыми близкими людьми. А бывает так, что мы чувствуем себя одиноко в окружении многих людей. Что ж, это и ее праздник, ведь она дала Диего жизнь.

 

[Byakko]

Читать

"Аби, ты спишь что ли?" - тормошит меня за плечо Диего. Я возвращаюсь из своих мыслей в реальность племянника. "Вот, подпиши, что отпускаешь меня на экскурсию. Родителей не поймать". Я подписываю разрешение и желаю ему весело провести время. Диего быстро говорит: "П-сиб", и убегает. "П-жал-ста", - отвечаю я, но меня уже никто не слышит.

Я продолжаю раздумывать над тем, как маме удается писать и издавать успешно книги. Читаю ее и думаю: "Ведь могу также". Ничего сверхъестественного, но она это написала, а я нет. От этих мыслей ударяюсь лицом о клавиатуру, полученный результат публикую в онлайн-журнале.


Интересно, где люди находят свою музу? Может, в холодильнике? Выхожу на кухню, сделать себе стакан лимонада, вдруг на дне стакана таят мои великие идеи. Диего вольготно расположился на полу, пишет в тетрадку свои циферки. "Диего, сядь за стол. Выпрямись. Ну кто так учит уроки?" - своим поставленным преподавательским голосом поучает внука мама. Я хихикаю в свой лимонад, слава испанским богам, я пережила этот период. "Все нормально, ба", - отмахивается Диего. Сразу видно, растет парень, играет в нем бунт подростковый.


Видимо, чтобы обуздать, выходящий из под контроля буйный всплеск гормонов, Хо-сунг предлагает научить Диего водить машину. У того, как у всякого парня в его возрасте, загораются глаза. Да, главное знать, чем подкупать своих деток. Я мою стакан и думаю, как буду справляться сама в такой ситуации. Нет, ну могу же я предположить, что у меня будут дети. но это будет так не скоро, можно расслабиться. И идти работать над книгой.


В конце концов, как знать, может книга о высмеивании святой инквизиции придется нашим современникам по вкусу, а я стану восхваляемым автором. Мечтай, Абегэйл, мечтай.


За ужином я спрашиваю Диего, как прошла его экскурсия, он кивает и небрежно отвечает: "Да чо, все норма". "Ок", - пожимаю я плечами и улыбаюсь. Чувствую, как мама мысленно закатывает глаза и хватается за сердце.


"У него пройдет", - говорю я, когда Диего, вдохновленный экскурсией, идет на задний двор, эксперементировать с пробирками Элиота. "У него-то пройдет", - соглашается мама, - "А у тебя?" Мы с папой хихикаем, а потом подпрыгиваем, потому что за окном раздается взрыв.

 

[Byakko]

Читать

Когда я захожу в комнату Ребекки, она делает растяжку. Я невольно застываю, любуясь. "Ты наша супер-звезда", - говорю я, и, кажется, пугаю ее своим неожиданным появлением. "Каково это, чувствовать, что твоя мечта сбывается. Стадионы начинают реветь при одном твоем появлении, и ты понимаешь, что твои детские сны обратились реальностью?" - я подставляю ей баночку с лосьоном вместо микрофона.


Ребекка улыбается. "Знаешь, ощущение, что я могу добиться большего. Когда мы там", - она показывает за спину, - "Нам кажется, что мы видим конец нашего пути. А потом мы к нему приближаемся, и понимаем - нет, не конец". Я замираю, мне нечего ответить на ее слова. Я говорю: "Я люблю тебя". Она с улыбкой на меня смотрит. "Да, я в последнее время склонна к сентиментальности. Старею". И мы смеемся. Я думаю, мне надо тоже заняться физкультурой, то сижу на месте, тыкаю в буковки, и это сказывается на фигуре.

Вечером звонят из школы Диего. Он сделал скульптуру тарантула и забросил в раздевалку девочкам. Те отчаянно визжали и устроили ему головомойку. Девочкам ничего, а Диего в итоге - выговор. Я рассматриваю эту чудовищную статуэтку: "А на месте учителя искусства, я бы поставил Диего пять". Папа не вмешивается в нравоучительные речи Ребекки, но я вижу, что он вспоминает, как сам ни раз устраивал дебош в школе. Думаю, что он позабыл, что Диего не совсем кровный внук, и считает, что это сказывается наследственность.


Вечером мы читаем новости вслух и обсуждаем. "Что ты знаешь, про новые разработки в институте?" - спрашиваю я Элиота. "Здесь написано, что разработан новый вид топлива". Элиот целует меня в макушку и сообщает, что лаборантов не допускают до открытий мировой значимости.

"Но ведь Сансет Вели может стать очень популярным, благодаря этим разработкам", - запрокидываю голову и смотрю на него с улыбкой. "Аби, это же перец чили, как ты его ешь?" - спрашивает Ребекка. И я замечаю, что сгрызла стручка три. "Не знаю, приспичило", - пожимаю плечами и закусываю марципановыми кексиками.


Мама, вздыхая, наблюдает за папой, который поедает лаймовый пирог. "Не наедался бы сладким перед сном. Врач сказал следить за сахаром в крови, вдруг давление скакнет?" Папа говорит, что от вкусного пирога может скакать только настроение, а от повышенного настроения еще никто не погибал. И если Гарсия Мендес Эспиноса Энрике будет первым, то он может войти в книгу рекордов Гинеса.


Утром Ребекка целует мужа перед выходом на работу, затем поворачивает к Элиоту. "Ты ничего странного за Аби не замечал?" Я никогда не просыпаюсь так рано, но сегодня приспичило. Я прислушиваюсь к разговору, потому что мне любопытно, о чем они говорят. Элиот замечает, что все как обычно. Ребекка улыбается: "Хорошо". Вновь целует Хо-Сунга и убегает.


А мне никак не дают покоя ее слова. Я возвращаюсь в ванную, выдавливаю зубную пасту на щетку и чувствую, что ненавижу ментоловый привкус. Чертовщина.

Весь день у меня нет желания писать, я лежу в кровати и читаю мелодрамы. Ребекка вечером заглядывает ко мне: "Здорова?" Я пожимаю плечами: "Так, бывают дни, когда хочется покапризничать". Ребекка обещает меня рассмешить и рассказывает историю про свои спортивные подвиги, как она со ста шагов вышибла рогатку мячиком у мальчишки, который целился в воробья.

Я начинаю ни с того ни с сего рыдать.Ребекка обнимает меня и говорит: "Мне кажется, ты беременна". И тут поток слез становится в два ниагарских водопада.

 

[Byakko]

Читать

"Аби", - Ребекка осторожно касается моего плеча, - "Ты как с внеземной цивилизацией встретилась". Я кручусь возле зеркала. "Я просто пытаюсь привыкнуть, что уже не будет как раньше". "А как раньше?" - спрашивает она. " Я была завершенной, а теперь у меня будет продолжение". "Это будет чудесное продолжение с совершенно новой историей", - Ребекка вспоминает, как вынашивала Диего, улыбка освещает ее лицо.



"Ты придумала,как сообщить Элиоту?" - Ребекка достает, сохранившиеся вещи Диего с чердака. Мы их перебираем, вспоминая те дни. Ребекка с удовольствием окунается во времена младенчества сына, а я приправляю ее воспоминания своими. "Я послала ему открытку на работу вместе с ланчем. Вечером он вернется уже счастливым отцом." - я представляю, как Элиот вскрывает пакет с обедом, достает коробку с едой, натыкается на открытку. Читает и становится самым счастливым человеком.


Жду своего рыцаря на ужин. Он приходит, но не пытается обнять меня сильнее, чем обычно. Не улыбается по-особенному, и вообще ничего не говорит. Я глотаю слезы, но не подаю вида, что смертельно обижена. Неужели он и рождение Тюссо воспринимал также равнодушно? Я не выдерживаю и всхлипываю. Элиот, наконец, встрепенулся: "Шери, что с тобой?" "Я, всхлип, жда-а-ала тебя, а... а ты даже не, всхлип, поздравил", - и больше нельзя было разобрать ни звука. Я рыдаю в голос. Элиот испуганно озирается по сторонам, пытаясь разобраться в происходящем. Чурбан бесчувственный. На помощь приходит Ребекка: "Элиот, ты получал открытку?" Он удивленно на нее смотрит и говорит, что ничего не получал. Слезы мои останавливаются, но успокоиться я не могу, всхлипываю. Ребекка вздыхает и отвечает за меня: "Аби ждет твоего малыша, Элиот. А на службу доставки мы накатаем жалобу в министерство связи". Когда-то я представляла себе тысячу и один способ, как сказать любимому, что у нас будет ребенок. Я никогда не думала, что это произойдет подобным образом. Но я благодарна сестре. Элиот поднимает меня на руки и кружит по комнате. Я забываю все обиды. Постепенно подтягивается вся семья. Они обнимают и целуют меня. Открываем бутылку домашнего вина, но я не пью, мне нельзя. Я лишь смотрю на тех, кого люблю больше жизни сквозь призму слез. Я плачу, но уже от счастья. Элиот говорит: "Теперь я понял, почему Клод побледнел на обеде и куда-то помчался стремглав". Ох, кажется адресат моего послания перепутали.

Веселимся до самого позднего вечера. Папа и мама танцуют испанский танец. У них так зажигательно получается, что в процесс вовлекается вся семья, даже мой француз. Потом при свете свеч, папа поет нам под гитару. Даже Диего в этот вечер не пытается выкинуть что-нибудь этакое, приглашает меня на танец. Завидный кавалер растет. Он отмахивается и говорит, что не может поверить в то, что я упустила лучшего игрока итальянского футбольного клуба. Я фыркаю.


"Па, я скоро буду самой толстой неповоротливой пандой. Вооот такой" - говорю я, изображаю неловкую толстую панду.


Он смеется. "Ты все-равно будешь неповторимой красавицей". "Па, а если бы меня не было, то какая бы была у тебя жизнь?" - "Глупая, маленькая панда, это была бы совсем не моя жизнь". Я улыбаюсь, мне кажется, что мне тринадцать, и я вновь и вновь задаю папе всякие глупые вопросы: "А как ты думаешь, он будет любить играть в разведчиков?" - "Лишь бы он не ел вчерашние газеты". И мы разговариваем так полночи. Я представляю маленького панденыша, который ворочается в манежике. "Веди себя хорошо", - говорю я ему.

 

[Byakko]

Читать

У Диего завтра выпускной. Он делает вид, что его это совершенно не интересует. Я, вся такая огромная, пытаюсь кокетливо присесть к нему, но у меня сей номер проходит также элегантно, как у медведицы. Панда, она и есть панда. Я машу рукой на сей семейный флирт и спрашиваю, зачем, собственно, и пришла: "Диего, а ты уже пригласил девочку на выпускной?" Он поворачивается ко мне, хмыкает и говорит, что девчонки все дуры. Так и говорит. Я оскорбленно замечаю, что не все. "Кроме тебя...и мамы", - соглашается племянник. "А как же ты пойдешь на выпускной? Один?" - после того, как моя личная жизнь сбылась, мне любопытно, что происходит в остальном мире влюбленных. "Какая разница", - буркает он и сбегает от меня. Звонит телефон. Я беру трубку, какой-то мальчишка спрашивает Диего. "Конечно, сейчас позову", - говорю я и зову племянника.


Пытаюсь подслушать, ведь наверняка о девчонках будут разговаривать, но меня отвлекает папа: "Идем, я спою внучку песенку". Я выпячиваю живот, и даже надуваю, чтобы у малыша была акустика получше. Папа склоняется туда, где по-его мнению прием звука лучше: "Кроссовочки, кедики у моего медведика. Носочки, чулочки у моего хоречка." Он пел достаточно долго, чтобы Диего вдоволь наговорился с другом и положил телефонную трубку.


Следующий интригующий разговор я застаю, когда трубка в руках у мамы. Я слышу слово: "вечеринка". "Что за вечеринка?" - любопытствую я. "Аби, подслушивать нехорошо", - поучает меня мама. Может, и не хорошо, зато очень интересно. И не отговаривайте меня.


"Дело сделано - признавайся", - говорю я, пользуясь своим интересным положением. "Ладно, завтра праздник будет не только у Диего. Мы устроим праздник в честь твоего будущего ребенка". Я растроганно обнимаю маму: "Я так давно не веселилась". На самом деле, из-за беременности я стала настоящей затворницей. Все от того, что я вижу в глазах окружающих лишь один вопрос: "А свадьба?!" Помешались они на ней что ли. Я хочу замуж за Элиота, я не отрицаю. Более того, мне невыносима мысль, что мой мужчина муж чужой женщины, но я ничего не могу сделать. Элиот нанял лучшего адвоката, всячески ее ублажает теперь, то стереосистему починит, то краны заменит.


Может, мне это и не по нраву, зато дело движется, скоро Элиот будет лишь моим. Жена его на данном этапе требует, чтобы он отказался от дочери, тогда он получит развод. Я против. Не хочу думать, что отец моего ребенка может отказаться от своего чада.

К нашему дому подъезжает лимузин. Мы всем семейством прилипаем к окнам. Ничего себе подружка у Диего, кого это он от нас прячет?


Пытаюсь припомнить девочек этого возраста, у кого богатые родители. Но никто в голову не приходит. Зато начинается вечеринка для меня. Мы отгадываем вкус детского питания с закрытыми глазами, по аудиозаписи определяем, кто плачет: девочка или мальчик. Устраиваем беспроигрышную лотерею, а потом мне и будущему ребенку дарят подарки.


К тому времени, как я сижу в углу, обмотанная атласными упаковочными лентами с ног до головы, рассматриваю детскую одежку и всяких медведиков, возвращается Диего. На голове его красуется корона, я и не знала, что он такой популярный.


Но, если учесть, кто его мама, почему бы и нет. "Ой, настоящий принц!" - говорю я из своего угла. Я сижу в темноте в одиночестве, Диего присоединяется. "Обещай, что никому не скажешь", - говорит он. "Обещаю", - сразу же соглашаюсь я. "Я не знаю, что будет, когда узнает отец", - мнется Диего, и я пугаюсь, неужели он употребляет наркотики? Или хуже, точно, он вступил в секту и заложил наш дом. Я разворачиваю к Диего и строго говорю: "Не смей продавать моего ребенка!". Он смотрит на меня, как на сумасшедшую. Чего доброго, у него разовьются комплексы на счет беременных женщин. "Да не собираюсь я никого продавать. Я сегодня... в общем. Я." Мне показалось, что я сейчас лопну от любопытства. Или от желания отбежать по необходимости, ребенок любит танцевать ча-ча-ча на моих органах. Но я стараюсь не дышать, чтобы не спугнуть откровенничающего племянника. "Я встречаюсь с парнем", - выдавил он. "Мне надо отойти", - этак шокировано говорю я. А у Диего взгляд, как будто я отрезаю веревку на которой он висит над пропастью. "Я сейчас вернусь! Сиди здесь" - шепчу я.



И он сидит, смотрит на какую-то фотокарточку.

 

[Byakko]

Читать

Ребекка строго смотрит на сына. Ее руки скрещены на груди, а брови сведены к переносице: "Диего, мы никогда не ограничивали твоей свободы, но это не значит, что ты можешь себе позволять все!" Диего кусает губу и смотрит исподлобья. Сопит. "Твоя бабушка всю жизнь проработала учителем! Тебе бы понравилось, если бы над ней подшучивали?" - ее голос становится все громче. "Он случайно сбежал! Это же дорогущий скорпион! Да его Томас принес биологическому кружку показать, а он сбежал. А я его поймать хотел! Вам взрослым лишь бы обвинить!" - Диего не выдерживает и начинает огрызаться - "Может, я и не такой как все, но это не значит, что я не заслуживаю уважения!" И тут Ребекка интересуется, что значит "не как все"? И тут племянник все рассказывает про свои отношения.


В этот момент в комнату входят Хо-Сунг и Элиот, а также мама и папа. Тишина, все смотрят на Диего. И тут слышится радостный голос папы: "Совсем большой у нас мужчина, Амур сразил наповал". Все оборачиваются на папу, потом обратно на Диего. Я вздыхаю, хватаюсь за живот и начинаю стонать: "Ой-ой-ой!" Все немедленно собираются вокруг меня, усаживают на диван, несут холодной воды, хватаются за телефон, чтобы вызвать врача. "Просто кольнуло", - говорю я, наблюдая, как Диего выходит.

Папа говорит: "Да ладно вам, что вы нос повесили! Бывают более страшные вещи в жизни нежели мальчик моего внука. Он мог потерять ногу". Напряжение в комнате спадает. Мы взвешиваем доводы. Я думаю, что все мыслят примерно одинаково: "Мы примем эту новость и смиримся, нам просто нужно время". И все молчаливо продолжают заниматься своими делами.

Диего демонстративно ставит фотографию с другом на комод. Я пользуюсь тем, что в комнате никого нет. "Как у вас начались отношения?" - спрашиваю. "Над ним издевались в классе, а я встал на защиту. Он странный, конечно, не как все. Манера одеваться там, все дела. Но это не повод изводить человека. Мы начали общаться. Он, как бешеный таракан - всегда влипает в неприятности." Я подхожу к нашему бунтарю и нежно глажу его по макушке. "Кукольный принц, а не мальчик", - рассматриваю фотографию. Говорю: "Не переживай, взрослые, конечно, страшные занозы, но не сбрасывай нас со счетов".


Мы пытаемся найти правильное решение. Так легко спугнуть подростка, он же неразумный бурундучок, прыгает подальше и показывает зубы. Никто не хотел сказать неосторожное слово, того и гляди, Диего соберет вещи и сбежит из дома. Мужчины подошли к делу основательно. Элиот приносит книги: "Психология подростка", "Подростки. Не боремся, а миримся", "Гомосексуализм и его истоки". Вслух зачитывает целые абзацы. Хо-Сунг внимательно слушает, пытается расслабить чакры и прийти к равновесию.


Лишь папа беззаботен как всегда. Импровизирует с рецептами вина. Колдует над нектарницей. "Я сделаю самое вкусное вино и назову в честь твоего малыша", - гордо заявляет он. Я не могу сдержать улыбку. Какая бы гроза ни приходила в этот дом, с этими людьми мне нечего бояться.

 

[Byakko]

Читать

Сразу понятно - мой ребенок интернационален. Меня вдруг потянуло в неведомые дали. Захотелось в Данию - полюбоваться на красавицу русалочку, обнять ее холодное бронзовое тело и отогреть дыханием. Может, тогда она поднимется, стряхнет с себя безжизненную оболочку и пойдет за своим принцем? Я рисую улочку Копенгагена, представляя, как бежит по ней моя русалочка.


У ребекки супер-кубок. Когда она на стадионе - это огонь. Словно защищает свою семью даже там, на поле. У соперников просто нет выхода. Я не могу поехать на матч, слишком людно для меня неповоротливой, слушаю по радио. Ребекка рассказывает, что теперь у нее особые условия, за ней приезжает дорогая, роскошная машина, у нее отдельная раздевалка, ей то и дело приносят воду и полотенца. Я никогда и не мечтала стать сестрой такой звезды, но для меня она была и остается любимой сестрицы. Не могу представить ее в иной роли.


Диего, словно, не поверив, что с его нестандартными отношениями смирились, продолжает свои попытки доказать окружающим, что он может бросить вызов любой ветряной мельнице. Приходит домой ярко рыжим, другим, незнакомым. Мы говорим: "Если тебе вольготно". Дракон сдался без боя, рыцарь в растерянности.


Мне тяжело ходить, но я выхожу на ежевечерний променад. Гуляю до побережья и обратно, стараюсь держать себя в форме. Как правило, предлагаю папе составить мне компанию.


Мы собираем камешки на берегу, кидаем, чтобы они скакали по воде. У меня больше трех не получается, а он умудряется запускать до восьми раз. Мы оставляем следы на песке, наблюдаем, как море их слизывает. Кажется, я могу наблюдать за этим бесконечно.

У меня чувство, что я навсегда останусь такой: тяжелой, чрезмерно большой, с чувством голода и недомогания. Я смотрю на календарь и считаю дни: "Когда же ты появишься на свет?" И он, словно, слышит. Дает понять, что готов - принимайте. Я говорю: "Давай, вместе постараемся".


Меня увозят в больницу, я прошу Элиота не присутствовать. Не хочу, чтобы он видел меня кричащей, растрепанной и в крови. Нет, только не это. И он понимает, остается. Чтобы не сойти с ума, я представляю, как они там без меня: мама наверняка предлагает Элиоту разыграть, кто родится мальчик или девочка на кулочках. А папа подсказывает неправильные ответы Диего. Я так ярко вижу это, что начинаю смеяться через приступ боли.


Меня удерживает медсестра, а по щекам текут слезы, я продолжаю смеяться, пока силы не оставляют меня. Мрак перед глазами рассеивается, когда палату оглашает крик младенца. "Это мальчик", - говорят мне. Я киваю и позволяю себе забыться.

 

[Byakko]

Читать

Я не чувствую себя, меня словно и нет. Я не знаю день сейчас или ночь. Кто-то вытирает мне лоб влажным полотенцем. целует нежными губами в лоб. Я падаю, бесконечно падаю в черную бездну. И я не сопротивляюсь, не тяну руку вверх, я просто погружаюсь в саму темноту.

"Папа, а умирать - это как?" - мне девять лет. Я рассматриваю книгу со старыми легендами и притчами. Она великолепно иллюстрирована. Но картинки в ней впечатляюще пугающие. Я смотрю на Госпожу Смерть. Длинный плащ, бездонные глазницы, и улыбка, внушающая ужас. Художник либо гений, либо сумасшедший. Папа помогает держать книгу, она большая и тяжелая. "Я думаю, что это терять контроль над течением жизни". Я удивленно поднимаю на него глаза, ничего не поняла. "Как на контрольной по математике учителю. Он знает ответы, но подсказать вам уже не может. Но он все равно рядом, и всячески пытается поддержать". "Да уж, бесполезный учитель", - соглашаюсь я, переворачивая страницу.

Я хочу закричать, но не могу. Я хочу разомкнуть глаза, но не получается. Я в темнице сознания. Чьи-то руки берут мои ладони в свои, я чувствую дыхание на моих пальцах.
Я не хочу помнить, но память открывает все свои сундучки, я слепну от боли, безысходности и тоски.

Доминик, мой маленький сын, я ложу его в кроватку. Рядом Элиот и Ребекка. Я так счастлива, я играю с погремушкой. Разве могло произойти в этот момент что-то столь страшное? Нет, только не в тот момент, когда мой маленький сын мирно засыпает в своей кроватке.


Я слышу шаги, она в капюшоне стоит перед дверью, стучится. "Ваше время пришло, господа, карета подана", - голос глухой, сухой и безжизненный.


Всхлипываю, открываю глаза, сколько времени я лежу так? "Это страшный сон" - говорит Элиот. Если бы.

Я помню, как закричала мама: "Энрике! Диего, вызывай скорую". Я была за стенкой, укладывала сына. Я кинулась было в комнату, но Ребекка схватила меня. Она очень сильная. "Нет, Аби, стой!" - она удерживала меня. Я слышала топот: мужчины сбежались на крики. Мама кричала что-то папе. Я ничего не слышала от звона в ушах, лишь вырывалась из хватки Ребекки. Она повалила меня на кровать, прижимая всем весом. Она делает мне больно, но я продолжала неистово сопротивляться. Сирена скорой помощи, какие-то люди, крики мамы. Все это смешалось дикими диссонирующими пятнами. Я помню: папу кладут на каталку и увозят у меня на глазах. Я вырываюсь, не знаю какие монстры в меня вселились, откуда у меня столько сил, но я бегу вслед папе, запинаюсь и падаю. Ребекка обнимает меня, прижимает к себе, прячет мое лицо у себя на груди: "Нет, Аби, не смотри".

Она стояла за стенкой, когда мой малыш впервые засыпал под крышей самого безопасного дома в мире.


Я теряю связь с реальностью, не в силах поверить в случившееся. Элиот прижимают мою ладонь к своей щеке, Доминик начинает хныкать. И услышав этот плач, я понимаю, что мне надо просыпаться уже в этой жизни. Я поднимаюсь, я еще так слаба, но подхожу к кроватке сына, беру его на руки. "Я знаю, что ты мне не подскажешь, как учитель на контрольной по математике, но ты ведь будешь рядом?" - спрашиваю я. Занавески приподнимаются и опускаются, это, должно быть, сквозняк. А может, как он и обещал, он будет рядом, просто не в силах влиять на ход событий.

от автора

Символичное совпадение. Энрике Гарсия Мендес Эспиноса прожил ровно сто дней. На сотом сообщении он покидает мирно семью.
Надеюсь, Вы будете вспоминать его с улыбкой

P.S. Он будет, как учитель алгебры на контрольной... Но он будет рядом

 

[Byakko]

Читать

В доме словно стало сумрачнее. Наверное, лампочки перегорели, но некому обратить на них внимания. Я все думаю, что бы мы делали без Ребекки. Она взяла на себя все заботы о погребении папы. Она подставляла оба плеча для всех безутешных членов семьи. Сразу стала старшей и мудрой. Она знает о потерял, как никто. Она потеряла двух отцов.

МЫ решили, что папе лучше остаться здесь, в его доме. Но я, глядя на гранитную плиту не могу поверить, что этот памятник как-то связан с ним. Он же был такой живой. "Это чтобы мы знали, где встретиться", - шепчу я, - "А вовсе не твой дом". Если бы я была у истоков человеческих традиций, я бы изобрела, что-то повеселее панихиды, будьте уверены.


Мама вмиг закрылась в себе. Никого не поучает, не делает замечания. Сидит где-нибудь с книгой, застынет и смотрит в никуда. И чтобы успокоить себя, я делаю чай с молоком, приношу ей, чтобы увидеть, что она не становится обездвиженным изваянием. Я думаю, что мало ее обнимала, делилась секретами. Я сажусь рядом с ней, обнимая за колени, и заглядываю в глаза. Она гладит меня по голове, улыбается особой материнской улыбкой. И становится сразу спокойно, как в школе, когда с утра поднимается температура, а ее ладонь ложится на лоб, и ты понимаешь - она сейчас отгонит от тебя все напасти.


Я улыбаюсь, впервые с того самого дня, как папы не стало, сижу на полу и складываю из бумаги журавликов. Мурлыкаю песенку под нос, под напев Доминик сопит в кроватке. Заходит Ребекка, садится рядом и помогает, скоро у нас будет большая стая журавлей. Через часик к нам приходит мама. Мы не говорим о папе, ничего не вспоминаем, просто негромко напеваем и сворачиваем бумагу. Когда набирается тысяча несем папе. Думаю, ему понравится, ведь они приносят удачу.

Они приносят спокойствее и надежду на будущее, потому что я слышу в доме громкие голоса, я слышу смех. Мой Доминик мне впервые улыбается, и свет в доме становится ярче.

Спойлер

1 балл за призрака от старости.
1 балл - 124 120 очков счастья у Энрике
1 балл - 102 837 очков счастья у Ребекки
9,25 + 1 + 1 + 1 = 12,25

 

[Byakko]

Читать

У Элиота на работе корпоративный праздник. Сотрудники по обычаю приходят со своими супругами. "Шери, ты уже готова?" - заглядывает он в спальню, а я прилегла буквально на несколько секундочек. У Доминика режется первый зубик, всю ночь температурил и кричал. Я думала, что сойду с ума,словно, голос папы услышала: "Какой громкоголосый мальчишка - великим оперным певцом будет".


Успокоился Доминик лишь к этому часу. Я как раз успела накрасить один глаз, на секундочку зажмурилась, и оказалось так хорошо сидеть закрытыми глазами, я же могу позволить себе всего малюсенький миг тишины и покоя?
Чувствую, как ладонь Элиот прикасается к моему плечу. "Му..мы", - говорю я, хотя в мыслях у меня звучит: "Да, милый, я уже почти надела туфли, сейчас только сумочку возьму". Делаю решительный вдох и выдох, встаю и закрытыми глазами шествую до самого холодильника. Открываю и не понимаю, что я хотела. "Сумочка" - подсказывает мой рыцарь. "Точно", - говорю я и лезу в морозильник.


"Может, ты не хочешь никуда идти?" - спрашивает он меня. А я же не могу подвести самого любимого человека, ведь правда? "Очень хочу, только неохота", - вздыхаю я, он смеется и целует меня в ухо. "Оставайся. И знаешь, давай я с тобой останусь?" - говорит он. "Правда-правда? Ты не обидишься, а твои коллеги, а...?" - начинаю я беспокоиться.

"Да какая разница, что они подумают", - он поднимает меня на руки и несет в комнату. Укладывает, как маленькую девочку, снимает туфли и укрывает одеялом.

 

[Byakko]

Читать

И я разделаю все случаи жизни
на что были до и после тебя (с)​

Не верю людям, которые утверждают, что их мнение никогда не изменится, что мир может перевернуться, а они останутся при своем. Ранее я не представляла в своей жизни Доминика. Даже, если думала о детях, это были дети вообще, и в моей жизни их все равно не было. (Разве, что племянник, но Диего скорее - младший брат). Теперь же я не представляю свою жизнь без Доминика.

Он ползает по кровати, покоряя для себя новые горизонты. Неужели я когда-то жила без этих блестящих глазенок, которые начинают сиять при моем появлении? Никогда никто на меня так не смотрел. Хочется прижать его к себе и спрятаться навсегда от всего мира. Он заползает под одеяло, а я громко спрашиваю: "Где Доминик? Спрятался? Где же он?"

Он пугается. Смешной и несмышленный. Мгновенно нахожу и прижимаю к себе. Как же они быстро обо всем забывают. Еще секунду назад готов был закатить истерику, а теперь радостно крякает. Когда-то мне наука пеленания казалась непостежимой, теперь же справляюсь ловко и быстро, не смотря на то, что Доминик норовит вырваться."Все мамы должны днем спать, даже панды", - говорю я, укладывая его между плюшевых медведей.


Вам любой родитель скажет, что спящий ребенок - это не только мило, но и наконец-то!

 

[Byakko]

Читать

Наш Диего вздохнул свободно: в доме появился объект всеобщего внимания. Думаю, что он считает Доминика сбывшимся желанием на все праздники, что загадывал - от него отстали взрослые. Теперь Доминик главный мужчина в доме. Стоит ему только отркыть рот, как все бегут ему в услужение.


"На кого это мы похожи?" - спрашиваю у моего сыночка. "На моего начальника, тоже ничего не понимает и кричит", - отвечает Элиот.
"Неправда, Доминик уже очень много понимает", - защищаю я свой синий сверточек.

Заглядывает обеспокоенная Ребекка: "Элиот, можно тебя?". Что еще за секреты с моим мужчиной? Любопытно прижимаюсь к двери ухом и слышу: "Ноэль". Бывшая Элиота? Что ей надо? Слышу: "Ноэль здесь". Ахаю и получаю дверью полбу. Ребекка предлагает приложить лед, но я машу рукой, есть дела поважнее.

"Хотел документы о разводе?! Получай!" - она трясет бумагами перед его лицом, а потом разрывает и топчет. Никогда прежде не видела я столько ярости.


"Хочешь оставить дочь без всего? Не получится!" Элиот похоже начинает злиться: "Я переписал на тебя дом, магазин и перечисляю деньги с зарплаты, что тебе еще надо? У меня больше ничего нет".


"А вот это мы посмотрим, я отберу все у тебя и у этих испанцев, думаешь твой щенок получит больше, чем моя дочь?" Тут я чувствую, как Ребекка сжимает с силой мое плечо, конечно, ведь я готова выскочить и показать этой ненормальной, что французы и минуты не продержатся против испанцев. "Я ее задушу", - шепчу я. Элиот пытается взять Ноэль за руку: "Не надо здесь шуметь, пойдем, выпьем чай, тебе надо остыть". Она отскочила от него с воплем: "Он хотел меня ударить, все видели да? Я посажу тебя!"


Я оборачиваюсь к Ребекке: "Я никогда не спрашивала у него, почему они развелись, кажется, я понимаю", - тянусь потереть лоб и нащупываю шишку - "Где лед?"

Стоило Ноэль сесть в такси, как Элиот начал звонить адвокату. с такими людьми шутки плохи. Так что я его полностью поддерживаю.


За ужином все смотрят на мой выдающийся по центру лоб. "Как ты умудрилась?" - спрашивает Хо-Сунг, я театрально всхлипываю и тычу в пальцем в Ребекку: "Это все она". На что мама отвечает, что пальцем показывать нехорошо.