Друг мой дневник,
Я долго выбирал ту единственную и неповторимую фразу, которая откроет наше с тобой знакомство, но все они казались либо заимствованными у известных авторов, либо чересчур напыщенными. И вот я потратил ее на никому не нужные объяснения. Так произошло и с другими бесценными дарами, которые преподнесла мне жизнь. Я потратил их все. Слепо, впустую, едва осознавая, что на самом деле происходит со мной и вокруг меня. Я плыл по течению, выбрасываемый им то на один пустынный берег, то на другой. Я считал себя гением, но на самом деле был дураком. Судьба долго взирала на мои выходки сквозь пальцы, но запоздалая расплата все-таки наступила.
Мне было наверное года три, когда родители окончательно убедились в том, что в их семье подрастает аномально одаренный малыш. Сами они были типичными представителя среднего класса: вполне обеспеченными, чтобы дать мне достойное образование, но недостаточно дальновидными, чтобы не создать из гениального ребенка своеобразный семейный культ. Слишком большая свобода действий, фанатичное обожание со стороны родителей и мой собственный природный эгоизм к двадцати годам превратили меня в высокомерное чудовище. К тому времени я закончил второй университет и получил работу в научной лаборатории, занимающейся весьма сомнительными исследованиями. Это был первый и единственный раз, когда мама пыталась меня отговорить: она боялась за «своего мальчика» и в общем-то была права.
Но мальчик не слушал. С родителями он едва разговаривал, считая их недалекими и скучными обывателями, стоящими по своему интеллектуальному уровню на миллиард ступеней ниже его. Основным мотиватором в выборе места работы были деньги, деньги и еще раз деньги. Я с презрением отверг предложения государственных исследовательских институтов, занимающихся настоящей наукой, ради выполнения далеко не самых легальных заказов для состоятельных клиентов.
Вторым после денег привлекательным моментом в моей работе было наличие очаровательной ассистентки по имени Леда Юникорн. Отец девушки, богатейший человек и один из акционеров нашей лаборатории, своим главным сокровищем считал именно ее. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться: Леда – неродная дочь четы Юникорнов, по законам генетики у темноволосых и темноглазых родителей просто не может быть дочери с голубыми глазами и светлыми волосами. Тем не менее, Зак и Лорелай Юникорны любили Леду гораздо больше, чем обычно любят родных детей.
Как позднее призналась сама девушка, лишь после долгих уговоров (и даже пары скандалов) отец позволил ей поработать в лаборатории. На мой вполне закономерный вопрос о том, зачем ей вообще это понадобилось, Леда ответила – от скуки. Забегая вперед, скажу, что она соврала. И еще не раз сделает это в дальнейшем. Если честно, я до сих пор не могу определить, где в наших с ней отношениях заканчивается ложь и начинается правда. Впрочем, следует отдать должное Леде и ее незаурядным актерским способностям: до самого момента кульминации я так и не смог разгадать сценарий нашей маленькой пьесы. А завязка была такова…
В то утро, следуя установившемуся ежедневному ритуалу, мы с Ледой совершали пробежку по пляжу. На самом деле ритуал завелся у нас совершенно случайно, а поблагодарить за него следует мистера Юникорна. Зак очень трепетно относился к безопасности дочери и как-то раз попросил меня присмотреть за ней… До этого девушку во время пробежки сопровождал ее жених Кеннет, но беднягу перевели на новую работу, которая предполагала чуть ли не круглосуточную занятость. Увы, но задолго до Леды Кен уже был женат на своей работе.
Вот так Мейсон Калвер, то есть я, стал официальной утренней нянькой мисс Леды Юникорн. Впрочем, я никогда не жаловался: с одной стороны, это увеличило мою заработную плату на приличную сумму, а с другой мне просто нравилось проводить эти утренние часы в обществе Леды.
Итак, в то утро, во время нашей обычной пробежки у каменного грота, мисс Юникорн внезапно объявила, что хочет со мной поговорить.
- Окей, слушаю. – Я снизил скорость, постепенно переходя на быстрый шаг. Девушка искоса наблюдала за мной, будто не осмеливалась заговорить. Пауза затягивалась.
- Мейс, у нас есть новый заказ. – Наконец решилась Леда. После недавнего бега дыхание девушки еще не успело восстановиться: паузы между словами были заполнены судорожными вздохами.
- Ииии? – Я бездарно изобразил заинтересованность, наблюдая, как под тонкой спортивной майкой вздымается и опускается грудь Леды.
- Избавь меня от этого, мистер гений. Я в курсе, что ты работаешь на нас исключительно ради денег, а все эти однотипные заказы богатых идиотов заставляют тебя скучать. Ты же откровенно зевал, когда мы работали над нашим последним проектом – синтезатором пищи! – Девушка одарила меня взглядом, который я расшифровал следующим образом: «Калвер, я достаточно долго с тобой работаю, чтобы знать все твои маленькие секреты и уловки». – Обещаю, на этот раз не будет никаких кулинарных извращенцев и прочих унылых личностей… Ну же, спроси меня, что за заказ.
- Что за заказ? – Послушно отозвался я, мысленно стаскивая с Леды ее дразнящую майку.
- О, отлично! Я должна говорить с тобой о работе, а ты в это время будешь пялиться на мою грудь? – Заметила наконец. Ну никто же не виноват, дорогая, что тема работы настолько скучна, а твоя майка настолько откровенна.
- Вроде так всегда обычно и бывает. – Я неохотно перевел взгляд на нейтральную территорию – левое ухо и волосы Леды. – Хорошо, хорошо, постараюсь вести себя прилично. Так что за заказ?
- В этот раз клиент предпочел сохранить инкогнито: он связался со мной по электронной почте, и мы обсудили детали заказа. От нас требуется разработать технологию обмена телами…
- Что-что?! – Я резко остановился, схватил Леду за плечи и встряхнул. Ее голова замоталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.
- Если останутся синяки, будешь лично объяснять их происхождение моему отцу. – Еще никогда не слышал, чтобы угрозы произносили таким спокойным тоном. – Сейчас ты отпустишь меня и выслушаешь. Я осознаю, что технология может быть весьма опасна при массовом применении, но… Клиенту она потребуется лишь раз, для очень личной цели, а потом мы забудем, что вообще когда-либо работали над данным проектом.
- Хотелось бы узнать подробнее об этой цели. Ради чего я должен идти на столь громадный риск? – Я действительно отпустил Леду, но мы продолжали стоять очень близко. Так близко, что ее бедро соприкасалось с моим.
- Все дело в его жене. После страшной автомобильной аварии ее тело оказалось полностью парализовано… Наш клиент до безумия обожает супругу, и хочет, хм, перенести личность жены в новое тело. В психиатрической клинике он нашел молодую девушку, чей разум давно угас. Этому разуму нет разницы, в каком теле находиться…
- Стоп! Ты хочешь сказать, что мы должны «обменять телами» жену богача и некую сумасшедшую? – Я снова перебил Леду, стремясь поскорее приблизиться к сути вопроса.
- Именно. Ты и сам теперь видишь, что риск минимален. От безумной девушки родные отказались много лет назад и вряд ли помнят, что она когда-то была в их семье. А сотруднику клиники наш клиент щедро заплатит за молчание.
- Все это конечно прекрасно, но что получим мы? – Я же сказал, что в то время был настоящим чудовищем. Моральная сторона вопроса меня не волновала нисколько, но все, что касалось вознаграждения, вызывало жгучий интерес.
- Сумму с большим количеством нулей. Вот с таким, если быть точной. – Большим пальцем правой ноги она изобразила на песке размер нашего гонорара.
- Мило, но недостаточно. – Я лукаво посмотрел на Леду. Естественно это был намек, тот самый намек, который обычно понятен любой девушке.
- И что же еще ты такого хочешь? – Леда была умницей и быстро втянулась в игру, прикинувшись недотрогой. На ее лице появилось зеркальное отражение моей улыбки.
- Ты же знаешь, что тебя. – Мои руки обхватили ее талию, притягивая ближе. Еще ближе.
- Мейс, я не могу разорвать помолвку с Кеннетом и выйти за тебя. Папа этого просто не поймет. – Прошептала Леда, зарывшись рукой мне в волосы.
- А кто говорил, что это нужно будет сделать? Ты, конечно, само совершенство и все такое, но даже этого недостаточно, чтобы пробудить во мне глупые романтические желания. В частности желание жениться.
- Надо же, а я думала, что Мейс Калвер всегда стремиться откусить самый большой кусок. Это даже тянет на проявление благородства – заполучить только меня, отказавшись от папиных денег. Что ж… Мы вроде как договорились: ты берешься за проект, а взамен получаешь много денег от заказчика и Леду Юникорн для личных целей. Удовлетворен?
- Пока еще нет, но скоро буду. Едем ко мне?
- Какой же ты зануда, Калвер! Твой гениальный мозг совсем лишен способности фантазировать? – Непостижимо, но Леда умудрилась скинуть с себя всю одежду буквально за считанные секунды.
- Ты что же это собираешься… прямо здесь? – Мой «гениальный мозг» пытался осознать случившееся, пока мои глаза жадно рассматривали обнаженное тело Леды. – А если кто-то увидит?
- А тебе не все равно, Мейс? – Я едва различил ее шепот сквозь шум волн. – Лучше подставляй руки и лови свою награду.
С этим словами абсолютно голая Леда Юникорн прыгнула мне на руки. Увы, ученый, целые дни проводящий за компьютером в лаборатории, - далеко не гора мускулов, поэтому удержаться на ногах мне не удалось: мы с Ледой полетели на песок. Вернее, на песок полетел я, а она приземлилась сверху.
- Мейс, ты такой момент запорол! – смеющееся лицо Леды исчезло из поля зрения, и я почувствовал, что меня лишают единственного предмета одежды.
Работа над проектом шла мучительно медленно. Отчасти потому, что задача была не из легких, а отчасти из-за нас с Ледой. Я старательно делал вид, что все под контролем, но, черт возьми, все вышло из-под контроля уже тогда на пляже. Мы использовали любую минуту, чтобы побыть вместе: сбегали с работы ко мне домой, прятались в укромных уголках городского парка, звонили друг другу по десять раз за день и врали, врали, врали.
Однажды в самом конце лета мы совсем обнаглели и устроили пикник прямо на общественном пляже. Я помню, Леда заплела две смешные косички и надела теплую кофту поверх своей обычной футболки. Ее кожа была бронзовой от загара и моя, что самое удивительное, тоже. Обычно солнце пасует перед мертвенной, лабораторной бледностью Мейсона Калвера, но в этот раз слишком много утренних часов было проведено на пустынном пляже…
- Мейс, ты смог бы меня полюбить? – Внезапно спросила Леда. Она не смотрела в этот момент на меня, но я смотрел на нее.
- Так, как тебя любит Кеннет, твой жених? – Растерянно осведомился я, не слишком понимая, к чему клонит Леда.
- Глупый, ты еще не догадался? Наша с Кеннетом помолвка – лишь взаимовыгодная сделка. Ему нет никакого дела до женщин, Кен играет за команду в голубых футболках… - Мне показалось или усмешка Леды вышла горькой и болезненной? - Правда убьет родителей Кена и, вполне вероятно, лишит наследства его самого. А так мы разыграли бы для мистера и миссис Миллз очаровательную сказочку… Что касается меня, я бы получила желанную свободу… Получила бы… Ладно, хватит об этом.
Леда оборвала себя на полуслове, поднялась на ноги и сделала несколько неуверенных шагов в направлении моря. Я догнал ее и сжал в объятиях, кажется, снова причинив боль, как в тот первый раз на пляже. Это было странное чувство – как будто я действительно мог ее полюбить или уже любил.
- Ты на вопрос не ответил. – Напомнила Леда, старательно пряча лицо где-то у меня на плече. В тот миг она казалась на удивление хрупкой и беспомощной.
- Я… - Мог бы? Уже люблю? Гордый и эгоистичный двадцатилетний мальчик не мог ответить ничего подобного. – Вряд ли, вся эта романтика не для меня, ты же знаешь. Но нам все равно хорошо вместе, так?
Я надеялся, она поймет скрытый смысл, должна была понять. Не дожидаясь ответа, я нежно коснулся ее губ, так я ее еще никогда не целовал.
- Да, Мейс, нам хорошо. – Сказала Леда, отстраняясь. – На сегодня папа запланировал ужин с семьей Кеннета, и мне уже пора…
***
Следующие две недели вплоть до самого эксперимента Леда старательно избегала наших встреч. Я много раз порывался заявиться к ней домой с букетом цветов, наговорить кучу романтических глупостей, попросить прощения и все такое, но чувство гордости отчаянно протестовало. Разумеется, я ничего не сделал, и Леда никогда не узнала, что хотел.
Охлаждение в отношениях привело к тому, что мы оба с головой ушли в работу: прибор для «переселения личностей» был готов в рекордно короткие сроки. Естественно выбор подопытных кроликов для пробного запуска был невелик – только я и Леда.
Вначале все шло просто великолепно, и я даже испытал чувство благодарности по отношению к загадочному клиенту: я еще никогда настолько буквально не был внутри Леды Юникорн. И к тому же побыть женщиной, пусть даже на жалкий час, - довольно любопытное впечатление. Позже я миллион раз прокручивал в голове события того дня… Если бы не моя дурацкая эйфория по поводу переселения в чужое тело, если бы не моя слепота… Я бы наверное не упустил из поля зрения Леду, переселившуюся в мое тело, смог бы ее остановить, услышал бы предупреждающий писк приборов, но…
Когда прогремел первый взрыв, я на автомате продолжил по-идиотски хихикать, ощупывая свое новое тело. Второй взрыв отбросил меня к стене, и я потерял сознание.
Очнулся я по-прежнему в теле Леды под грудой обломков, которые когда-то были потолком. Взрыв был такой силы, что на меня обрушилась часть перекрытий.
Наверное, лабораторный халат Леды был чудовищно грязным, но в моих воспоминаниях он по непонятной причине снежно-белый. Настолько белый, что больно было на него смотреть. Я осознавал, что с моей головой произошло что-то очень нехорошее: предметы двоились перед глазами, и боль была адская. С большим трудом и большой осторожностью я выбрался из-под завалов, встал на ноги…
Боже, что же такое произошло в лаборатории?! Повсюду были покореженные обломки приборов, покрытые копотью, воздух пропитался гарью, а на полу… На полу была кровь. Мой поврежденный мозг с трудом обрабатывал поступающую от органов чувств информацию, но даже он сумел определить: кровь не моя. У меня определенно было сотрясение мозга, царапины и синяки на лице и голове, но другие серьезные повреждения отсутствовали. Значит…
- Леда?! – Заорал я лединым голосом, испугался, закашлялся и упал на колени. Откуда-то слева раздался невнятный стон. Я пополз в том направлении и вскоре нашел то, что искал.
Леда умерла в моем теле у меня на руках. Вернее в тот день умерли мы оба потому, что то, чем я являюсь сейчас, - не Мейсон Калвер. Я – незваный гость в теле Леды Юникорн.
У нее была обожжена половина лица (я говорю «у нее», чтобы не запутаться) и трудно было говорить, но она говорила.
- Про… сти… я не хот… не хотела так, - странно было слышать свой собственный голос, такой слабый и умирающий, - письмо, под подкладкой халата… прочитай…
- Леда, нет. Не умирай, черт возьми! Я так и не отвел правильно на твой вопрос… Леда?!!
Леды больше не было. Ни в теле Леды, ни в теле Мейсона – вообще нигде. Я поднялся на ноги и нащупал под подкладкой халата маленький конверт. Вытащить его оказалось непросто: я царапал подкладку ногтями и рвал зубами… В итоге все-таки получилось – передо мной было письмо Леды:
Дорогой мой мальчик,
Когда ты прочитать это письмо, я буду уже далеко, а ты перестанешь быть мальчиком. Прости, что так поступила, но ты не оставил мне иного выбора. Знаешь, когда мы были вместе, я практически отказалась от своего плана, поверила в возможность иного будущего для тебя и меня, но ты все разрушил. Как всегда.
Естественно никакого таинственного заказчика и тем более его парализованной супруги не был. Это все я. Я и моя жажда свободы. Тебе трудно понять или хотя бы представить, что значит жить с моими родителями, жить в золотой, но все же клетке. Помнишь я рассказывала тебе о помолвке с Кеннетом? Я очень рассчитывала таким образом сбежать от семьи, поселиться с «мужем» где-нибудь на краю света и делать что пожелаю. Но заботливый папочка выкупил соседний с нашим домом участок и приступил к строительству «гнездышка для молодоженов», а для Кена приготовил место в одной из своих фирм. Тогда я и начала мечтать о том, чтобы стать другим человеком.
Твое появление в нашей лаборатории сделало возможным осуществление моей мечты. Когда я смотрела, с какой легкостью ты воплощаешь в жизнь самые смелые фантазии клиентов, в моей голове просто не мог не зародиться план. Если позволишь, я опущу некоторые дальнейший подробности - ты их и сам прекрасно знаешь.
Я думала, будет легко, но в какой-то момент поняла, как сильно к тебе привязалась. Даже влюбилась, наверное. С виду ты казался заносчивым мальчишкой из тех, кого я всегда ненавидела. Но наедине со мной ты становился другим, и меня невольно начинало переполнять чувство нежности по отношению к тебе. Мейс, я ведь не просто так задала тот вопрос: у тебя был шанс все изменить, но теперь уже поздно.
Во время эксперимента, когда мы уже обменяемся телами, я выведу из строя приборы и устрою небольшой взрыв. Тебе я введу специальный раствор, который погрузит в кому на несколько суток (кстати, ты сам его когда-то изобрел). Ты очнешься в больнице спустя где-то неделю, в теле Леды Юникорн и окруженный родными Леды Юникорн. Они наперебой расскажут о взрыве в лаборатории и о том, что Мейсон Калвер (о да, это буду я) не вынес стресса и уехал куда-нибудь в Африку, пока ты валялся в коме. Таким образом, все улики будут уничтожены, а если ты и захочешь что-то рассказать, никто не поверит девице, утверждающей, что она на самом деле парень.
Со временем ты обнаружишь это письмо, поймешь, почему я так поступила и, быть может, смиришься со своим новым положением. Очень не советую настаивать на правде: ты разобьешь папе и маме сердце, если тебя придется запереть в психушке.
В общем, удачи, Мейс.
Леда-которая-когда-то-почти-тебя-любила
Стоило мне прочитать письмо, как чернила начали постепенно блекнуть и в итоге исчезли совсем. О да, план Леды был идеален до последней мелочи. Единственное, что она не рассчитала, - это силу взрыва. Эх, женщины…
Как и предсказывала в своем письме Леда, я очнулся на больничной койке под пристальным и одновременно страдающим взглядом ее отца. Под глазами мистера Юникорна залегли глубокие тени, а на лице явно добавилось морщин. Я уже приходил в сознание несколько раз до этого, на короткие промежутки, и никогда стул у моей постели не был пуст, будто родные Леды договорились нести посменное дежурство. Чаще всего это были Зак и Лорелай, но я засек также Кеннета и некую пожилую даму, которую стал мысленно называть «бабушкой».
- Принцесса, ты проснулась? – Очень тихо, будто боясь кого-то спугнуть, прошелестел Зак. Странный вопрос для человека, дочь которого только что пришла в сознание после страшного взрыва.
- М… Мейсон точно умер? – Кажется, я таки обогнал его в рейтинге неожиданных вопросов. Голос, навсегда подаренный мне Ледой, дрогнул, и я чуть было не разрыдался.
- Да, умер. Когда тебя нашли, ты лежала, свернувшись клубочком, рядом с его телом, сжимая в руках лист белой бумаги…– Шепот мистера Юникорна стал еще тише. – И… и твой ребенок тоже умер, врачам не удалось его сохранить. Почему ты не сказала нам с мамой, что вы с Кеннетом ждете малыша?
- Мой… что?! – Я полагал, что хуже быть уже не могло, но ошибался. Несмотря на боль, я резко привстал на кровати. Увы, на большее меня не хватило: я так и застыл в этой странной позе, а Зак, будто загипнотизированный, наблюдал за мной.
- Ты не знала? Конечно, срок был небольшой, но я думал, женщины как-то по-особенному чувствуют это… - Зак опустил глаза. Слишком большое горе сделало его равнодушным, так иногда бывает. – Наверное, нам нужно как-то сказать Кеннету?
- Да при чем здесь этот гей?! – Мой крик заставил мистера Юникорна вздрогнуть, но смысл фразы все же до него не дошел. – Это был ребенок Мейсона. Мейсона, понимаешь? – Это был мой ребенок. – Мы с ним любили друг друга! И я знала, что он меня любит! Знала, понимаешь?!
- Леда, я не… - Зак растерянно озирался по сторонам, наверняка ожидая, что откуда-нибудь появится Лорелай и придет на помощь. Увы, ее не было, а мою истерику было уже не остановить.
Я плохо помню, что еще сказал в тот раз, да и вряд ли сквозь плач, нецензурную ругань и истерический смех можно было что-то различить. Помню только ужас на лице мистера Юникорна и шприц со снотворным, который в итоге нашел мою вену. Спасибо персоналу больницы за недолгое забвение.
Я не мог не посетить собственные похороны, вернее похороны Леды. Клятвенно пообещал ее родителям, что в этот раз истерик устраивать не буду. После происшествия в больнице они совершенно определенно боялись за мой рассудок. Жаль, мне так и не удалось его потерять, а ведь это было бы лучшим выходом.
Чета Юникорнов продолжала удивлять меня своим поведением: то ли были слишком напуганы, то ли каким-то шестым чувством осознавали невероятную правду – перед ними уже не Леда. Одевая и подстригая меня, Лорелай боялась лишний раз прикоснуться. Она предложила сделать что-нибудь с желто-синими кругами под глазами и замаскировать царапины, но я помотал головой.
Я все еще был слишком слаб, и не мог самостоятельно передвигаться, поэтому не протестовал против инвалидного кресла.
Зак зачем-то настоял на присутствии Кеннета, хотя после моей истерики в больнице помолвку было решено разорвать. Об этом кричали заголовки всех газет, а еще они кричали о тайном романе Леды Юникорн и Мейсона Калвера, его трагической гибели… О ребенке естественно… Персонал больницы не мог не проболтаться.
Мои родители и сестра старались держаться - я имею ввиду свою настоящую семью, а не семью Леды, - но слез было слишком много. Отец обнимал рыдающую маму, а сестренка Риккарда отчаянно терла и без того красные глаза. Мне хотелось окликнуть их, рассказать, что я все еще жив, но шансы, что они поверят, были минимальны.
После сестра сама подошла ко мне… То есть не ко мне естественно, а к той, кого считала Ледой Юникорн.
- Я знаю, Мейс сейчас с нами. – Сестра пристально посмотрела на меня своими зелеными глазами, и на миг мне показалось, что она догадалась. – Он говорил: если умрет, никогда не пропустит собственные похороны ради того, чтобы пораньше попасть в рай. Дурачок, думал, что непременно попадет в рай… А ведь Мейс не был хорошим человеком.
- Да, не был. – И продолжает не быть, мысленно добавил я. – Рикки, могу я тебя попросить?
- Наверное… - Даже не обратила внимания на «Рикки», а ведь незнакомая девушка вряд ли могла так ее назвать.
- Позаботься о… - наших – своих родителях. Мейсону бы этого хотелось, каким бы неблагодарным сыном он не был при жизни.
Риккарда серьезно кивнула, молча развернулась и ушла по тропинке туда, где ее ждали наши родители. Ну а мне тоже пора было уходить…
