Династия Юникорн

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись одиннадцатая. Укусить себя за хвост​

Итак, я увидел Олли. Она почему-то изменила своей излюбленной серебристо-белой гамме и была одета в бесформенную черную робу, чем-то напоминавшую облачение средневекового инквизитора, с низко надвинутым на глаза капюшоном. На нижней части ее лица плясали отблески костра, который Олли развела в странной большой посудине, расположенной по центру помещения. Губы девушки беззвучно шевелились. С трудом сдерживал смех, наслаждаясь приготовленной для меня сценкой. Она думает будто я не играю в компьютерные игры или не знаком с сомнительной литературой про всякие там колдовские обряды? Милая, ты напрасно тратишь на меня время. Нисколько не повелся. Могу с тем же успехом изобразить Гарри Поттера или Ринсвинда.

Олли подняла на меня взгляд и наконец заговорила. Решил слово в слово записать ее речь, чтобы далекие потомки, к которым перейдет этот дневник, не назвали меня психом или вруном:

«Эл, еще несколько лет назад я бы разделила твой скептицизм. Когда мама начинала рассказывать об этом месте, мне хотелось заставить ее замолчать. Боялась, у нее окончательно помутился разум. Ты же знаешь, какой странной она всегда была! В Сансете про маму говорили ужасные вещи. Будто она предпочитает призраков живым мужчинам и по ночам устраивает с ними оргии. Все это чушь! В том, чтобы разговаривать с призраками, нет ничего особенного. Это не фокус, не врожденная способность и даже не магия. Призраки говорят на древнем языке, который люди предпочли забыть. К счастью, не все. В нашем роду из поколения в поколение передается книга... Учебное пособие по языку призраков, если использовать современную терминологию. Любой с помощью нее может научиться. Это практически так же легко, как освоить французский. Ты же говоришь по-французски?»

Я кивнул, размышляя, где она может хранить свою чудесную книгу. Ее роба была достаточно объемной, чтобы скрыть под ней целую серию научной фантастики, но вряд ли. Книга слишком ценная, чтобы разгуливать с ней по городу. Хотя... Прикинул, как можно выяснить это наверняка, и в голову пришла одна интересная идея.

Олли улыбнулась мне странной отрешенной улыбкой и продолжила говорить. Запись я сделал сразу по возвращении домой, поэтому за точность воспроизведения могу отвечать. Отклонения возможны в пределах пяти процентов:

«Садись к огню, Эл, и слушай. Я расскажу тебе про основателей Сансета. Нет, молчи! Это не та история про первых Готов, Ланграабов и Альто, которой нас кормили в школе. Сансет основал древний орден магов. В этом здании они разместили библиотеку, а на Холме Десяти Камней проводили свои ритуалы. Ты никогда не задумывался, почему в городе не бывает плохой погоды, а время течет в необъяснимо странном ритме? Ты не пытаешься сейчас понять, почему в этом помещении такой тяжелый воздух? Ответ — слишком высокая концентрация магии.

Здание будто законсервировано во времени. С ним ничего не происходит: нет следов разрушения, нет паутины, нет пыли. Здесь, внизу, всегда горит огонь. Клянусь, не я его зажгла. Свою робу я нашла наверху в одной из комнат. Их носили старшие члены ордена, а у послушников были светло-серые. Чем могущественнее маг, тем темнее его одежда. И ты бы видел, какая шикарная мантия была у верховного мага ордена!

Разве это не поразительно? Все легенды о местных колдунах, все сказки... Они правдивы. Я так долго мечтала показать тебе это место. И вот ты тут, недоверчивый и скептически настроенный. Можешь заглянуть в библиотеку наверху. Там тысячи книг, написанных на языке еще более древнем, чем язык призраков. Хотела бы я однажды его расшифровать! Хотела бы стать такой, как они, маги древности! Но я всего лишь девочка, которая разговаривает с привидениями. И хранитель секретов этого места.»

Пока Олли восторгалась своими магами, пытался представить, какой эффект произведет обнаружение этого места. И какая слава свалится на человека, осчастливившего ученых и историков подобной находкой. И за сколько можно продать коллекционерам мантию верховного мага вместе с прочими шмотками обитавших здесь чудиков. Уже видел себя богатым и знаменитым, но внезапно понял, что никогда не сделаю ничего из вышеописанного. Среди моих правил не было того, которое запрещало выгодную наживу, это был скорее внутренний запрет. Я не мог поступить с Олли так плохо. Не мог и все.

Но кое-что другое мой моральный кодекс разрешал. Я подошел к Олли и со всей доступной для меня нежностью провел рукой вдоль линии ее талии, а потом притянул к себе и занялся другими частями тела. Ничего похожего на очертания книги не наблюдалось. Хм.

Чтобы придать большую достоверность моим манипуляциям с ее телом, пришлось поцеловать Олли. Теперь мы были максимально близко, но выпирающих частей по-прежнему не наблюдалось, если не считать тех частей Олли, которым по природе своей было положено выпирать. Зато теперь я знал, как ей манипулировать. Сердце Ол билось так быстро и она так активно отвечала на поцелуй, что никаких сомнений не оставалось.

Я немного отстранился и прошептал ей на ухо, что ради нее готов нарушить любые правила. В переводе это означало: Олли отдает Элу книгу, а Эл соглашается продолжить тему поцелуев чем-то более серьезным. Только у нее была своя трактовка.

Олли широко распахнула глаза. «Ты что правда согласен на мне жениться?» — медленно спросила она. Неужели я сказал «любые»? Правило №13 Элема Эдвина Мореля весьма категорично: «Никаких колец на безымянном пальце. Никогда. Ни в этой жизни, ни в следующей». Надо же было так попасться!

Домой вернулся в сумрачном расположении духа. Завидев меня, Мышка видимо решила, что ничего более интересного, чем ее личные дела, не существует. Тут же начала рассказывать, как они с Рианнон поссорились из-за того, что хотели пригласить на бал одного и того же мальчика. Я примерно подозревал, о ком она говорит. У Хэнка Годдарда имелся внебрачный сын — объект коварных планов подавляющего числа девочек из старших классов. Только, по моим сведениям, молодой человек не проявлял абсолютно никакого интереса к многочисленной армии своих поклонниц.

В этот раз я не был настроен выслушивать болтовню Эйлис, да и воспоминания о ее ночном визите были свежи. Поэтому довольно грубо оборвал Мышку на полуслове и спустил с небес на землю. Не пойдет с ней сын Хэнка на бал. Если он игнорировал Эйлис на протяжении стольких лет, то и сейчас чуда не случится.

Мышка опешила. Кажется, никогда не позволял себе так с ней разговаривать. Я устыдился и объяснил, что злюсь вовсе не на нее. Эйлис посмотрела на меня глазами побитой собаки, а потом молча вышла. Вот и мое хваленое самообладание дало трещину.

Черта

Вечером мы отпраздновали День Рождения близнецов. Мальчики продолжали расти пугающе быстро. Их особое происхождение и пространственно-временные аномалии Сансет Вэлли превратили недавних малышей в двух мальчишек младшего школьного возраста. Даже не заметил, как это произошло.

Финник и Филип хотели устроить шумную вечеринку и пригласить соседских детей, но Марк настоял на скромном торжестве. Сэкономленные средства этот юный предприниматель решил пустить на новое оформление комнаты. Он также подумывал организовать бизнес по продаже кексов. Печь их должен был естественно Майлз. Эта парочка все больше напоминала легендарных Пинки и Брэйна.

Черта

Майлза такое распределение ролей, как ни странно, полностью устраивало. Тихий спокойным мальчик... Если Марк говорил сделать, он делал. Если Марк высказывал мнение, он непременно соглашался. Мне безумно хотелось узнать, что Майлз думает на самом деле.

Несколько раз пытался выяснить мнение мальчика по тому или иному вопросу, но в ответ получал стандартное «Марк считает...». Даже личных предпочтений у Майлза практически не наблюдалось. Он разделял увлеченность брата средневековьем, рыцарями, магическими существами, компьютерными играми, скаутским движением и прочей мальчишеской тематикой.

Финник всерьез озабочен, как бы его отпрыски не разнесли школу. Юникорнам от этих затейников уже досталось. Когда мальчики ночевали у дяди Тилли, произошел неприятный эпизод с участием Жанин и игрушечной змейки, подброшенной в супружескую кровать. Тапочки самого дяди почему-то оказались приклеенными к полу. Про запасы имбирного печенья и говорить нечего. Они ушли из дома вместе с Марком.

Мальчики используют термин «немного пошалить», но я бы назвал это «напакостить и скрыться». На меня Марк уже давно посматривает с определенной долей интереса. Явно выискивает слабые места или пытается провести тест на наличие фобий. Определил же он как-то, что Жанин до ужаса боится змей.

На месте девочек я бы не терял бдительности, когда неподалеку таинственно перешептываются близнецы. Так недолго проснуться с синими волосами. Или совсем без них.

Мышка продолжает на меня дуться, поэтому поток информации о Джойс временно перекрыт. Знаю лишь, что их с Юнгом отношения постепенно сошли на нет. Утром в среду раздался телефонный звонок. Озкурт спрашивал, дома ли кузина. Не скрывая раздражения, Джойс попросила передать, что больше никогда не станет с ним разговаривать. Что же у них такое произошло? Мышка бы определенно знала.

Повторно раскаялся в том, что был с Эйлис чересчур резок. В конце-концов не ее вина в том, как я интерпретировал намерения Олли. Кто же знал, что под правилом, которым мне придется пожертвовать, подразумевалось то самое насчет брака. И с какой стати Ол вдруг потребовалось становиться миссис Морель? Этот факт определенно требует разъяснений. Пока не сказал ей ничего определенного, но Олли уже сияет, как объевшийся паштетом кот. Я сам вырыл себе яму, а она только радуется. Когда моя маленькая подружка умудрилась обрести такое всепоглощающее коварство?

Конец одиннадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двенадцатая. Вызов принят​

Уже давно привык к тому, что Мейсон все про всех знает. По его словам, люди сами стремятся выдать Мейсу свои грязные маленькие тайны. Никакого принуждения с его стороны. Насчет последнего не верю. Наш главный Юникорн умеет так расположить собеседника к себе, что тот не заметит, в какой момент попался на крючок. Я также подозревал, что именно Мейсона сделали своим конфидентом сестры. Он многозначительно отмалчивался, не говоря ни «нет», ни «да». Главный Юникорн любопытен, но далеко не сплетник.

Поэтому я так сильно удивился, когда Мейсон позвонил и выразил желание поделиться информацией о Джойс. Он задал странный вопрос: знаю ли я, почему подстриглась моя кузина? Признался, что понятия не имею. Для меня Джойс прекрасна с любой прической.

Мейсон самодовольно хмыкнул. Определенно ожидал такого ответа, иначе и вовсе не стал бы спрашивать. Я знал, вслед за этим последует то, ради чего он звонил, поэтому схватился за карандаш и начал стенографировать. В точности так звучала речь Мейсона:

«Слушай меня очень внимательно, киддо. Не думал, что тебе придется объяснять прописные истины. Ты же такой умный мальчик, а сейчас такой дурак! Запомни раз и навсегда: женщины никогда и ничего не меняют в себе просто так, даже если утверждают обратное. В большинстве случаев следует искать мужчину, ради которого все затевается. А теперь включай мозги, киддо: если Джойс отшила вас с Юнгом, то ради кого она старается?

Вчера я гостил в доме Хэнка и к большому своему удивлению наткнулся там на твою маленькую кузину. Можно предположить, она заглянула навестить Стасси, дочку Годдарда, или самого Хэнка по поручению Финника, но... Взгляд Джойс был буквально прикован к входной двери. Видел бы ты ее лицо, когда в дом вошел брат Стасси! Полностью себя выдала».

«Поразительно, но кроме меня никто не заметил. Стасси что-то говорила Джойс, хотя та давно перестала ее слушать, Хэнка было не оторвать от экрана телевизора и жирного бургера, а его приятель выносил мне мозг разговорами о биржевых котировках. Хотелось хорошенько их всех пнуть и показать, куда действительно стоит смотреть. Впрочем, неважно, я увлекся... Ээээ, на чем мы остановились?

Да, точно, спасибо. В дом вошел Вудро Герра, которого так ждала твоя Джойс. Ты же знаешь это парня? Не можешь не знать. Эйлис мне все уши прожужжала рассказами о его школьной популярности. Наверное, даже твои младшеклассницы бомбардируют его валентинками. Нет ничего удивительного в том, что парень сторонится девушек и предпочитает быть один. Предпочитал вернее».

«Заинтересованность Джойс этим самым Вудом показалась мне необычной. Гоняться за такими мальчиками не в ее правилах, да и в принципе «гоняться» не стиль Джо-Джо. Скорее ее легкомысленной сестрицы Эйлис.

Окей, не буду мучить; сразу все расскажу. Считай это моим тебе подарком. Имей ввиду мне самому на выяснение обстоятельств потребовалась уйма времени, так что цени. Джойс — крепкий орешек, который не так-то легко расколоть. Тебе бы это вряд ли не удалось. Впрочем, ладно. Рассказываю.

Началась все со ссоры Джойс и ее уже бывшего кавалера Юнга. Молодой человек ошибочно предположил, что вправе поднять на нее руку. Твоя кузина справилась бы сама, но неожиданно на горизонте возник благородный рыцарь Вудро и в доходчивой форме разъяснил Юнгу, что тот лишится рук, если причинит девушке вред. Джойс впечатлило то, как Вуд за нее заступился. Она предложила в качестве благодарности угостить юношу чашечкой кофе.

Тот согласился, и в процессе общения молодые люди выяснили друг о друге много нового. Вудро осознал, что Джойс вовсе не так высокомерна и не так одержима учебой, как про нее говорят. А Джойс выяснила, что самого популярного мальчика школы тошнит от собственной популярности. Естественно она не могла не ввернуть вопрос о том, какие из поклонниц нравятся Вуду больше: «Наверное, блондинки типа Эйлис?» Вудро рассмеялся: «Вообще никакие не нравятся. Я даже не знаю, кто такая эта Эйлис». После этого он невзначай намекнул, что его сердце могло бы дрогнуть при виде Джойс с короткой мальчишеской стрижкой.

Теперь ты понял, киддо, к чему был мой вопрос о прическе?»

Мейсон закончил тем, что, по его мнению, пришло время для моей окончательной капитуляции. Ушам своим не поверил. Вудро был угрозой посерьезней Юнга, но я не понимал, почему их с Джойс отношения не могут точно так же закончится через месяц.

Не понимал, пока не налетел на Вуда у нас в коридоре. Он прошел так близко, что наши плечи почти соприкоснулись. Каких-то пару сантиметров разделили рукав его толстовки и моей футболки. Никогда еще не видел лицо Вудро таким детализированным — глубокие фиолетовые круги под глазами, обветренная кожа, веснушки у носа и потрескавшиеся губы. Он выглядел так, будто провел без сна не одни сутки. Причем всегда. Наверное, в девочках при виде всего этого пробуждалось неосознанное желание уложить бедолагу спать. Вот они за ним и бегали. Других объяснений у меня нет.

Даже Джойс обращалась с ним непривычно бережно, как с хрупкой фарфоровой игрушкой. Не понятно вообще, кто у них девочка. И Мейсон, будь он проклят, был прав. В том, как она на него смотрела, в том, как соприкасались их губы я видел свое неминуемое поражение. Как я мог такое допустить?

Когда говорил Джойс, что люблю ее, никогда не слышал в ответ «я тебя тоже». Вуду не потребовалось и пальцем шевелить, чтобы добиться от кузины признания. Причем, она сделала это первой. При мне и сестрах.

Мышка выглядела сбитой с толка и очень злой. Теперь и она, и Рианнон лишились потенциальной пары для бала. Корделия смотрела на меня с сочувствием, и это было просто невыносимо. Я не хотел казаться сломленным, не хотел этой раздражающей жалости к себе. На моем лице не было никаких подсказок, но Корди читала мысли.

До того, как ко мне в голову вломилась с проверкой Джойс, я успел наполнить ее совсем иным содержанием: «Олли так прекрасна! Ее волосы, ее глаза, ее тело... Я просто с ума по ней схожу. Ол должна стать моей. Какое обручальное кольцо будет лучше смотреться на ее тонком пальчике?»

Глаза кузины расширились. Закрепил успех, добавив в мысли чуточку неприличного содержания: я ласкаю обнаженную Олли, пробегая пальцами по всем изгибам ее тела. В голове настойчиво зазвучал голос Джойс: «Сволочь, какая же сволочь! Никогда меня не любил! Променял на первую попавшуюся девицу! Мерзкий, мерзкий, мерзкий... Ненавижу тебя!»

Удавшаяся месть наполнила мое сердце какой-то странной воинственной радостью. Джойс отказалась от меня, но ей хотелось, чтобы я сожалел, страдал и в конечном итоге впал в депрессию. Не доставлю ей подобной радости.

Внезапно я ощутил в своих мыслях еще чье-то присутствие. Мышка... Эйлис сидела бледная как полотно со сжатыми кулаками, будто на ее глазах рушился весь мир. А с этой-то что случилось? Разозлилась, что я обидел сестру?

Теперь со мной разговаривает только Корделия. Она единственная зацепила кусочек моих настоящих мыслей. Попросил ни при каких обстоятельствах не рассказывать сестрам об увиденном. Она попыталась робко возразить, но я настоял на своем.

Ее забота кажется мне обременительной. Я не болен, не склонен к суициду и не выказываю признаков сумасшествия. Со мной все в полном порядке, а она продолжает отпаивать меня горячим чаем с ромашкой. Наверное, где-то вычитала, что с помощью него у людей лечатся сердечные раны.

За чаем Корди иногда делится информацией. Оказывается, Финник дал официальное разрешение на продолжение отношений Джойс и Вудро. Притворился, что мне это не интересно.

Как и все учителя, я получил приглашение на выпускной, но посетить его было выше моих сил. С крыльца дома наблюдал, как отъезжает шикарный белый лимузин, который Финник арендовал специально для этого вечера. Там, за тонированными стеклами, скрывались лица девочек — оживленное Джойс, мечтательное Корделии и застывшее Эйлис.

За ромашковым чаем на следующий день мне поведали подробности. Джойс и Вудро были признаны лучшей парой вечера, а Корди с Аароном выиграли танцевальное соревнование. Кажется, все заинтересованные стороны остались в полном восторге друг от друга.

Мышке досталась та самая пресловутая корона, хотя, по словам Корделии, она ее не сильно порадовала. Что все-таки случилось с Эйлис? Прежняя Мышка прыгала бы до потолка, гордо потрясая приобретенным трофеем перед поверженными соперницами.

Я повторно извинился перед Эйлис за тот небольшой инцидент, в котором я был неправ, но она лишь грустно покачала головой. Начинаю думать, что ее намерения в отношении Вудро были более серьезными, чем мне показалось. Хотя в таком случае она сейчас злилась бы на Джойс, а не на меня. Мышка, я категорически перестал тебя понимать! Почему ты ходишь такая убитая? Стоит потрясти Донни и выяснить, не исходит ли это с его стороны.

Девочки разместили свои трофеи на видном месте. Всякий раз, когда прохожу мимо, хочется найти для фото с Вудро лучшее применение и повесить на мишень для игры в дартс. Даже попросил Корделию бить меня по рукам. Ей кажется, что у меня странный юмор. Что же, вполне возможно.

Однажды Корди спросила, что я намерен делать с Олли. Ответил, что всегда держу обещания, данные самому себе. И добавил, что мне стало абсолютно все равно, на ком жениться — на инопланетянке с рожками, на призраке Евгения или на кошке нашей соседки. Корди с ужасом воззрилась на меня. Ее воображение художника явно нарисовало картины моего союза со всеми этими кандидатами. Пришлось заверить ее, что я пошутил.

Мои невеселые будни, состоящие из работы, мрачного юмора и ромашкового чая, немного разбавил визит Алисы. Став женой Мьеля, она решила оставить прежнюю фамилию, и я не сразу догадался, что за «миссис Сент-Джеймс» к нам пожаловала. Меня Алиса не слишком хорошо помнила, но умело сделала вид, будто это не так. Решил не демонстрировать собственную язвительность и подыграл ей.

Гостья объявила, что они с Мьелем ждут ребенка, хотя по ее выпирающему животу об этом не догадался бы только слепой. Марк и Майлз в этот момент как раз затеяли свою обычную вечернюю возню, и я понял, что могу практически читать мысли миссис Сент-Джеймс: «Только бы мой ребенок оказался более спокойным!»

Я адресовал Алисе ободряющую улыбку. С ней было легко и приятно общаться. Охлаждающий бальзам на мое истерзанное сердце. Может, стоит на время позаимствовать жену у Мьеля?

Конец двенадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись тринадцатая. Апокалипсис или что-то вроде того​

«Не волнуйся, детка, это всего лишь конец света»​

Сон

Я падал. Стремительно летел вниз внутри светящейся воронки. Пространство вокруг было зыбким и расплывчатым — дополнительное напоминание о том, что где я нахожусь. Легче от этого не становилось. Отчаянно хотел проснуться, на все лады проклинал свою предрасположенность к кошмарам, молотил руками и ногами по воздуху. Ничего не помогало.

«Прекрати дергаться!!! Ты мешаешь мне работать! — Рявкнул кто-то в моей голове. Я совершенно не ожидал обнаружить в ней постороннее присутствие, и от нахлынувшего острого изумления перестал сопротивляться. — Да, так гораздо лучше. Видишь ли, наспех слепленные иллюзии крайне нестабильны. На их поддержание уходит слишком много моих сил, поэтому не советую проявлять излишний энтузиазм в попытках разрушить этот гостеприимный мир. Иначе я могу всерьез разозлиться и устроить тебе подлинный ночной кошмар. По сравнению с ним сегодняшняя прогулка покажется легким времяпрепровождением.»

«Кто ты такой?!»

«Вопросы, вопросы. Беды человечества всегда начинаются с них. Вы тратите на вопросы всю жизнь без остатка, а когда насытитесь, обнаруживаете, что уже давно мертвы. Лопнули от неспособности переварить поглощенную информацию. Тупые воздушные шарики, которые сделали «бух!» и рассыпались по земле цветными ошметками. Мусор — вот чем вы в конечном итоге становитесь. — Перед моим мысленным взором возникла бледная, заостренная книзу физиономия совсем еще мальчишки, обрамленная длинными светлыми волосами. Его тонкие губы насмешливо кривились, а глаза, полуприкрытые веками с пушистыми ресницами, смотрели вызывающе высокомерно. Я еще ни у кого не видел глаз такого пронзительного синего оттенка. — Ну вот, теперь ты можешь меня видеть. Стало от этого легче? Не думаю, что знание моего имени сделает полет более приятным или откроет перед тобой сакральные истины... — На короткое мгновение он замолчал, а потом произнес с видимым удовольствием: Конец воронки уже близко. Придется на время прервать нашу увлекательную беседу.»

Лицо мальчишки вдруг начало таять. Последней осталась висеть его кривая улыбка — отвратительная аллюзия на Чеширского Кота. Видимо он счел это забавным.

Хлюпик не соврал. Конец воронки и правда был близко. Меня протолкнуло сквозь узкое отверстие, завертело в каком-то новом пространстве и ударило о крышу возникшего откуда ни возьмись здания. В вымышленном мире я почувствовал самую что ни есть реальную, очень физическую боль, скатился по склону крыши и продолжил падать. Внезапно мои руки взметнулись, решительно хватаясь за кованую решетку балкона. Тело напряглось, готовясь совершить что-то безрассудное, и... само себя закинуло на этот самый балкон.

«Вот проклятье! Не думал, что окажется так сложно! В мире иллюзий гораздо труднее подчинить чей-то разум и заставить его выполнять мои приказы. — Голос мальчишки в моей голове звучал крайне недовольно, хотя его лица я по-прежнему не видел. — Мне требуется больше практики!»

«То есть это ты заставил меня совершить этот безумный кульбит?»

«Да, я. Да, заставил. Управление сознанием — моя основная специализация. Иллюзиями и снами пришлось заняться исключительно ради возможности изучить тебя. Видишь ли, в недалеком будущем Элем Эдвин Морель имел неосторожность умереть. Чтобы его воскресить, я пришел из далекого будущего в твой сон... — От услышанного моя голова готова была взорваться, предоставив убедительное доказательство теории мальчишки о воздушных шариках. — Мне требуется самая полная информация о твоей личности, чтобы не вернуть к жизни тупое растение вместо мсье Мореля. Это стало бы большим разочарованием. А теперь обернись и посмотри на меня. Обернись, я сказал!»

Сопротивляться не было возможности. Меня развернуло так резко, что я едва устоял на ногах. На уровне глаз в иллюзорном пространстве завис воздушный шар, в корзине которого, склонившись над книгой, сидел мой новый знакомый. В отличие от меня, юноша не был одет в пижаму. Переступая босыми ногами по холодному полу балкона, я с завистью покосился на его откровенно дорогие ботинки, расшитую причудливыми узорами жилетку и белоснежную рубашку. В одежде мальчишки было нечто неуловимо старомодное. Мельком подумал, что для завершения образа не хватало только трости с серебряным набалдашником.

«В мире иллюзий появляешься в той одежде, в которой заснул. Тебе еще повезло, что этой ночью не спал голым. — Ехидно заметил мальчишка, небрежным жестом поправляя воротничок своей щегольской рубашки. — Впрочем, мне повезло в равной степени. Голыми предпочитаю исключительно девушек.»

Я хотел было отпустить ответный комментарий по поводу того, что в его возрасте рано думать о голых девушках, но не успел.

«Проклятье!!! Чертов Bűvös kocka! — Внезапно заорал юноша, вскочил на ноги и со всей силы ударил кулаком по ближайшему фонарю. Вместо хруста сломанных костей я услышал шорох многочисленных крыльев. Оказывается, в этом мире фонарь запросто мог превратиться в стайку стрекоз. — Сейчас ты должен ползать передо мной на коленях и благодарить за то, что я проявил интерес к твоим давно истлевшим останкам! Если еще не успел понять: я пытаюсь вернуть тебя с того света, ибо в будущем, в котором живу я, ты давным-давно мертв! Ради этого я здесь, копаюсь в твоей дурной голове... А ты еще умудряешься бодаться. Расслабься, черт бы тебя побрал!!! Ты сжираешь слишком много моих сил!»

Я удивленно уставился на мечущего гром и молнии мальчишку, не понимая причины его гнева. От него исходила очень явная угроза, ощущение вырвавшейся на свободу неконтролируемой силы. Размажет по стенке и не заметит. Кажется, он тоже это понял. Постепенно с глаз юноши спала слепая пелена гнева, исказившиеся лицо приняло нормальное выражение, кулаки разжались.

«Ты меня утомил. Продолжу чтение тебя в следующий раз. — Устало объявил мой мучитель, отмечая закладкой нужную страницу в своей книге. — Не забудь напомнить Финнику Юникорну, что он хорошо играет в шахматы. Ты поймешь, когда время для этого придет.»

Реальность

Ну и кошмары начали мне сниться! Впору обращаться к бессмертным трудам дедушки Фрейда. Что может означать появление в моих снах тощего белобрысого подростка, возомнившего себя повелителем мира? Искренне надеюсь, что это не проявление латентного гомосексуализма по Фрейду или еще чего похуже.

К мысленным терзаниям прилагались еще и физические. Сильно подозреваю, что столкновение с крышей, произошедшее во сне, было отголоском столкновения с полом, произошедшего в реальной жизни. Или наоборот. Так или иначе, а с кровати я определенно свалился. Об этом свидетельствовал роскошный сине-желто-фиолетовый синяк в районе ребер.

«Мир снов за такое негуманное обращение с людьми следовало бы предать анафеме» — мстительно размышлял я, мрачно поедая овсянку. Рядом беззаботно щебетал Марк, рассказывая Джойс о своих школьных делах. Эти двое явно не испытывали проблем со сном. Последняя, быть может, и вовсе провела ночь в объятиях Вудро, будь он трижды проклят.

Хотел развлечься изобретением подходящей кары, которую можно низвергнуть на рыжую голову Вуда, но из гостиной долетел полный ужаса крик Филипа. Секунда, и я был на ногах, а овсянка расплылась по полу неаппетитной лужице, из которой торчали осколки разбитой тарелки. Еще секунда, и я был в гостиной. Но все же недостаточно быстро, чтобы опередить вампиров.

Финник, Джойс, Корделия, Марк и Майлз уже были здесь, а Филип стоял в своем шикарном вечернем платье посреди груды разбитых тарелок. Их взгляды были устремлены на Мышку, чье обуглившееся тело сотрясалось в последних конвульсиях. Каким-то шестым чувством я осознавал, что ей уже ничем нельзя помочь.

Осознание произошедшего накатило на меня далеко не сразу. Неповоротливый медлительный человеческий мозг, над которым так любили насмехаться девочки, продолжал цепляться за спасительные мысли. «Это снова сон. Сейчас появится мерзкий мальчишка и объявит, что продолжает проводить надо мной свои странные эксперименты» — примерно так. Но вместо мальчишки прямо из пола выросла фигура в черном балахоне и хищно нависла над Мышкой. Над тем, что осталось от Мышки.

Всегда считал психами людей, рассуждающих о красоте смерти, но в тот момент готов был отказаться от собственных суждений. Смерть действительно обладала своей пугающей красотой. В том, каким спокойным и умиротворенным стало лицо Эйлис, в том, как величественно двигался Жнец и в том, как остановилось время было столько глубокого смысла, что я буквально прирос к месту. Зачарованный, оцепенелый, загипнотизированный.

Совершенно неожиданно я почувствовал резкую боль. Как тычок в солнечное сплетение. В голове, словно птица в клетке, забилась мысль о Финнике и шахматах. Будто меня на нее предварительно запрограммировали.

С трудом поборол оцепенение и схватил дядю за руку.

Если принять во внимание скорость реакции Финника, можно заподозрить, что во сне его тоже посещают субтильные светловолосые подростки. Но я предпочитаю отнести все на счет нечеловеческой интуиции вампиров.

Дядя как будто следовал одному ему известному алгоритму. Какое-то время Финник всматривался в пустоту, скрытую под капюшоном Жнеца. У меня появилось нехорошее ощущение, что они с этой тварью беседуют, обмениваются мыслями, о чем-то договариваются. Ну просто старые знакомые, случайно встретившиеся в супермаркете: «Привет, Жнец! Как жизнь, костлявый брателло? Коса не затупилась? Обильный ли урожай душ в этом году?» Я по-прежнему не понимал, при чем тут шахматы. Внезапно Финник сделал приглашающий жест, развернулся и направился к выходу из дома. «Балахон» поплыл за ним. У Жнеца не было ног. Вместо них внизу клубился черный туман.

Я подозревал, что «шахматы» — некая метафора, зашифрованное послание. Кто же знал, что дядя и Жнец на самом деле решат сыграть в древнейшую игру! Есть от чего сойти с ума.

Опасаясь за собственный рассудок, который и так держался на последних ниточках, я совсем не следил за игрой. И только по счастливому лицу Джойс понял, на чьей стороне оказалась победа. В этот раз.

Голос Мышки, долетевший из дома, был лучшей музыкой, которую я слышал за последние двадцать лет. Послал к черту дисциплину, самоконтроль, правила. Понесся в гостиную и, как ни странно, на этот раз обогнал вампиров, которых подвела собственная любознательность. Джойс и компания заспорили на тему, какую комбинацию применил Финника на двадцатом ходе. Да уж.

Эйлис, словно обезумевшая муза, кружилась по комнате, недоверчиво ощупывая себя и смеясь. На ней было то самое платье, в котором она ходила на выпускной. В волосах сверкала искусственными бриллиантами тиара.

Заметив меня, Мышка неуверенно застыла на месте. На ее лице за какую то долю секунды сменились удивление, сомнение, обида, недоверие и, наконец, появилась жгучая радость.

В следующее мгновение я уже сжимал Эйлис в объятиях. Такую знакомую, любимую и... живую. Мои волосы спутались с ее волосами, в лоб уткнулась злосчастная тиара, а шее стало мокро от слез. В какой-то момент Мышка слишком сильно сжала мои многострадальные ребра, заставив сдавленно охнуть.

Эйлис тут же отстранилась. Я сделал попытку снова привлечь ее к себе, но Мышка ловко увернулась, отступая на шаг назад. Очень серьезно посмотрела на меня и объявила, что нам следует о многом поговорить прежде чем продолжить «обнимашки». С разумностью ее требований нельзя было не согласиться. Приятное лучше оставлять на десерт.

Пользуясь ситуацией, поспешил получить преимущество первого вопроса. Осторожно осведомился у Эйлис, за что она на меня обижалась. Мышка слегка замялась, а потом внезапно выпалила, что всю правду рассказать не сможет. Тогда я потребовал ту часть, на которую табу не распространялось.

Тщательно подбирая слова, Эйлис сказала следующее: «Это имеет отношение к Вудро. Я случайно зацепила у него в голове одну необычную мысль, связанную с тобой. Меня она... наверное, «шокировала» будет правильным словом. После этого я сделала несколько неверных выводов в отношении тебя. В общем, прошу прощения. Теперь я во всем разобралась. Но не смей требовать большего! Это не мой секрет.»

Предельно заинтригованный, я медленно кивнул. Никак Вудро задумывал в отношении меня вселенскую гадость? Будем считать, что сегодня я добрый и не придушу его за это во сне.

Еще какое-то время мы с Эйлис потратили на устранение противоречий. Я пообещал больше не срывать на ней злость, а она полностью и безоговорочно меня простила. После этого просиявшая Мышка убежала в свою комнату и вернулась оттуда с коробкой, перевязанной нарядной красной лентой.

Подозрительно повертел подарок в руках, искренне надеясь, что к нему не приложили руку близнецы. Только после этого развязал ленту и снял несколько слоев оберточной бумаги. Под ними обнаружилась... пижама.

Глубоко вздохнул и нацепил на лицо маску благодарности. Уважаемый Смотрящий, ну за что мне все это?!

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись четырнадцатая. Прощай, детство!​

«I just got to keep on keeping on»​

Сон

В этот раз никаких полетов не было. Я просто закрыл глаза и мгновенно перенесся в другое место. Краем сознания отметил, что мой мучитель постепенно совершенствуется в своем пресловутом искусстве. А потом огляделся вокруг, почувствовал голыми пятками колющий холод, получил охапку снега в лицо и отказался ото всяких комплиментов в его адрес.

«Ах ты грязный маленький садист!— Мысленно прошипел я, нисколько не сомневаясь в том, что буду услышан. — Какого черта затащил меня на заброшенную полярную станцию? Доставляют удовольствие наблюдать за чужими страданиями?»

«Что, холодно? — Без тени раскаяния поинтересовался мальчишка, проигнорировав мое оскорбление. — Когда я предупреждаю, следует прислушиваться. В прошлый раз тебе было весьма наглядно продемонстрировано, в чем не следует ложиться спать. Но ты же такой самоуверенный! Считай, что наказан за это.»

«Какой же ты все-таки ублюдок!»

«Есть немного. — Спокойно согласился мой собеседник. Этой ночью он, судя по всему, пребывал в благодушном настроении. — Но я, в отличие от тебя, и не притворяюсь хорошим парнем. Помнишь, как обыскивал Олли, изображая приступ нахлынувшей страсти? Милосерднее просто потребовать нужное, возможно даже заполучить силой. Поверь, Олли будет в разы больнее, когда она развернет красивый фантик, а вместо конфеты обнаружит внутри мерзкую липкую дрянь, которой ты по факту являешься.»

Решил, что ни в коем случае не позволю вывести себя из равновесия. Пару раз глубоко вздохнул, стиснул челюсти, пнул ближайший сугроб. Сработало. Я перестал испытывать желание вцепиться кому-нибудь в глотку, успокоился, готов был продолжать разговор с прежней почти-что-невозмутимостью... И вдруг мне на лоб упало нечто, по размерам явно превышающее снежинку. Задрав голову, я встретился с пронзительным взглядом синих глаз моего старого знакомого.

На этот раз в воздухе парила скамейка. Закинув одну ногу на другую и подперев кулаком щеку, на ней вольготно развалился хлюпик. В другой его руке был зажат стаканчик с мороженым. С него и капало прямиком на мой лоб.

«Аутотренинг? Весьма впечатлен. — С усмешкой прокомментировал мальчишка мои попытки успокоиться. — Только вот что мне теперь с тобой делать? Ты не можешь ни расслабиться, ни как следует выйти из себя. Я перенес тебя на край земли, показал снег, которого ты ни разу в жизни не видел, старательно создал все условия. А ты только и делаешь, что дрожишь и обзываешься. Может, хочешь мороженого?»

Пока изумлялся благодушию заморыша, скамейка пошла на снижение и вскоре приземлилась в паре шагов от меня. Теперь лицо мальчишки находилось очень близко и, всматриваясь в его черты, я ощущал возрастающее в геометрической прогрессии чувство дежа-вю. Внезапно пришло узнавание: передо мной сидел представитель древнейшего клана Ланграабов с типично-Юникорновскими синими глазами, только чуть более яркими, чем обычно. Я ощутил легкий шок. Подсказки все это время были на виду. Мальчишка сам по сути был одной большой подсказкой.

«Еще немного и ты угадаешь моих родителей, дядя Элем.— С довольными, мурлыкающими интонациями в голосе сообщил юноша, ковыряя носком ботинка в сугробе. А мне, признаться, стало не по себе от потенциальной возможности в будущем заиметь такого родственника. — Вот теперь тебе может пригодиться мое имя — Миклош. Если попробуешь сократить, голову откушу! Это предупреждение, если что.»

Реальность

Из сна меня выкинуло так же внезапно, как закинуло внутрь него. Прошло какое-то время предже чем осознал, где нахожусь. В своей постели в доме Финника Юникорна. Одет в пижаму, подаренную Мышкой несколькими часами ранее. Припомнил, что после трудного дня решил досрочно отправиться в объятия Морфея, а вместо этого провалился в царство сугробов, снега и Миклоша. До чего же странное у него имя! Интересно, знаком ли Миклош в своем «далеком будущем» с Вудро? Могли бы вместе организовать клуб «Носителей самых нелепых имен», присоединив к себе Сусси, Стасси, Юнга, Гваделупе и прочих обиженных родителями. Предложу идею Миклошу, когда снова увижу его во сне.

Чувствуя себя не столь адекватным и психически здоровым как обычно, я выглянул в коридор. И тут же наткнулся на Вудро собственной персоной. Уже в который раз убеждаюсь, что не стоит думать о людях, которых видеть не хочешь. Мысли почему-то их притягивают. Как наживка рыбу.

Вуд не меньше меня был удивлен встрече. «Периодически забывает, что его школьный учитель обитает в том же доме, что и его подружка?» — предположил я, но потом проследил за взглядом парня. Губы Вудро недвусмысленно подрагивали, пока он изучал мою новую пижаму с белыми облачками и розовыми птичками. Даже Миклош оказался более тактичен и сделал ни единой попытки рассмеяться.

Потом я вымещал злость на овсянке, агрессивно запуская в нее ложку, а Джойс и Вудро, судя по звукам, обменивались слюной где-то на дальнем плане. В другом месте, не рядом со стариной Элом, это сделать видимо было нельзя. Хотя при условии, что Миклош не плод моего воображения, жить мне оставалось недолго. А соответственно терпеть Вудро тоже.

Нужно занести в дневник все те вопросы, которые я хочу задать Миклошу. Первым из них будет: не присоединится ли достопочтенный мистер Вудро Герра ко мне в моем загробном существовании? Искренне надеюсь на более приятных компаньонов.

Этих двоих повстречать в загробном мире тоже не очень хочется. Даже ради выяснения загадочных обстоятельств их смерти. К тому времени мне определенно станет все равно, кто убийца. Это сейчас, пока я жив, хочется заполучить книгу Олли, допросить наших призраков и добраться до того, кто повинен в их смерти.

Впрочем, Миклош обещает воскресить меня в своем «далеком будущем». Интересно, зачем ему это нужно? Мой потомок явно не отличается трепетным чувством любви к своим почившим родственникам. Значит, им движет чувство практической выгоды.

Есть еще и третий вариант. Учитывая историю моей семьи, я вполне могу быть безумен, как мой отец. Вполне возможно, что Миклош — моя личная выдумка, или мое злобное альтер-эго, или просто сон.

Спойлер

В преддверии восемнадцатилетия девочек я решил очистить голову и дневник от параноидальных мыслей. Описания этих странных снов в моих записях делают их похожими на глючные творения дяди Финника. Так недолго и в мистицизм удариться! А к концу месяца превратиться из здравомыслящего парня с принципами в адепта какого-нибудь безумного культа. Где Олли говорила лежит мантия верховного мага? Мне она определенно пойдет.

Пытаясь обрести твердую почву под ногами, я частично поделился своими мыслями с Мышкой. Она всегда была крайне трезвомыслящей барышней, и на этот раз тоже не подвела. Эйлис сделала именно то, что от нее требовалось — подняла меня на смех: «Элем Морель уверовал в сны и предсказания?! Это шутка такая, да? Давай ты прекратишь валять дурака, и мы найдем для тебя лучшее применение?»

Лучшим применением для меня оказалась прогулка на детскую площадку. Эйлис назвала это «Церемонией прощания с детством».

Мы качались на качелях, с трудом втискиваясь в узкие сиденьица, строили замки из песка, играли в классики с шестилетками из моего класса. А после оккупировали домик и, довольные собой, уселись на верхней площадке. Было немного тесновато, но никто даже не подумал жаловаться.

Наблюдая за малышами на карусели, я спросил у Эйлис, почему мы проводим последний день ее детства именно здесь. Кузина задумалась, подбирая нужные слова, и выдала: «Завтра мне исполнится восемнадцать, и я перестану быть ребенком. Превращусь в серьезную взрослую тетю с серьезными взрослыми заботами. Разве такие приходят на детскую площадку, чтобы немного пошалить?»

Моя милая нелогичная кузина! Я постарался как можно мягче объяснить ей, что ребенком можно быть в любом возрасте. А потом попросил вспомнить, сколько мне лет.

Эйлис ответственно подошла к заданию. Я терпеливо ждал, пока она определится с моим возрастом. Похоже, Мышка никогда о нем не задумывалась. Вот бы выяснить, кем я ей представлялся — ровесником или древним старцем? Подростки иногда крайне странно воспринимают людей, чей возраст отличен от их. Родители кажутся им чуть ли не ископаемыми, а младшие братья и сестры неразумными малышами, даже если разница между ними всего пару лет.

Из раздумий меня вывел довольно ощутимый щелчок по носу. Мышка настойчиво требовала моего внимания. Просияв, кузина объявила, что мне «где-то между девятнадцатью и двадцатью-пятью». А потом захохотала, скатилась вниз по «трубе» и уже с земли потребовала, чтобы я ее догнал.

Еще в детстве уяснил, что догнать вампира невозможно. Только если он этого не захочет. Мышка, к счастью, не стала мучить меня слишком долго. Помельтешила перед глазами ярким вихрем, а потом сама залетела в мои раскрытые объятия, едва не сбив с ног.

Я недовольно поморщился, думая о том, что у вампиров чересчур много нерастраченной энергии, а люди для них слишком хрупкие. Эйлис обиженно надулась. В моей голове она по-прежнему разгуливала, как у себя дома.

Через минуту Мышка оттаяла и доверительным тоном сообщила, что уедет из Сансета сразу после церемонии вручения дипломов. Донни «выбил» для нее место в одном из самых престижных медицинских ВУЗов Бриджпорта. Со странным чувством опустошенности я подумал, что тут не обошлось без денег Ланграабов.

Конец четырнадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись пятнадцатая. В мире Ландграабов​

«I am no gentleman, I can be a prick,
and I do regret more than I admit»​

Теперь я знаю почти наверняка, от какой яблоньки отвалилось яблочко по имени Миклош. Пока это самое яблочко отвлекало мое внимание на мир иллюзий, в реальном мире вовсю орудовала яблонька. Благодаря активной деятельности Донни Альто-Ландграаба в весьма недалеком будущем я лишусь своего единственного друга. Эйлис клятвенно обещает звонить и приезжать в Сансет на каникулы, но это жалкое утешение. Даже не представлял, как сильно успел к ней привязаться.

Предпринял попытку повлиять на Донни, но тот лишь презрительно отмахнулся от моих к нему претензий и назвал эгоистом. Неожиданное обвинение из уст того, кто более сотни лет был сосредоточен исключительно на собственной неотразимой особе и проматывании отцовского состояния. Во время телефонного разговора я с трудом узнавал в собеседнике прежнего безалаберного шута Донни.

Его голос звучал безмерно устало, напряженно. То и дело проскальзывали уже знакомые по Миклошу властные нотки. «Элем, ты очевидно забываешь, что разговариваешь не с провинившимся учеником, а с последним Лордом Ландграабом. Не заставляй учить себя хорошим манерам, малыш» — заявил Донни, когда я чересчур резко высказался по поводу его вмешательства в жизнь Мышки. Эта угроза так сильно выбивалась из образа приятеля, который сложился у меня в голове, что ответ нашелся далеко не сразу. Да и вообще после разговора с Донни осталось чувство безмерного удивления. Куда исчез старый Донни Ландграаб, безобидный прожигатель жизни?

Я невзначай осведомился у Мышки, что по поводу их с Донни авантюры думает Финник. В ее глазах тут же промелькнул неподдельный страх. Эйлис прижала палец к губам и попросила не говорить так громко. Что же, достопочтенный Лорд Ландграаб, думаю, я нащупал уязвимое место в вашем гениальном плане. Отцовский гнев — страшнейшее из оружий, которое всегда бьет точно в цель.

Таким образом, к моменту начала вечеринки я был уже существенно повеселевший. Мое хорошее настроение не удалось омрачить даже Вудро, решившему отпраздновать свой День Рождения вместе с девочками. Тем более, что большую часть вечера мистеру Герра пришлось прятаться от собственных поклонниц по темным закуткам клуба «Кровавая Конфетка». Я, как добрый самаритянин, посоветовал Мышке разослать приглашения всем одноклассницам, ни в коем случае не обделив вниманием наиболее ярых поклонниц Вудро. Кое-кто умеет плести интриги не хуже яблоньки и ее яблочка.

Потягивая через трубочку алкогольный коктейль, я наслаждался зрелищем. Позвякивая украшениями и шурша юбками, по клубу небольшими стайками циркулировали девочки, разыскивая убежище своего принца. Даже пару раз указал трубочкой от коктейля в нужном направлении. Я же такой добрый! Волк в кудрявой шкурке овечки.

Спойлер

Джойс естественно подозревала, что я имею непосредственное к охоте на Вудро. Не могла не подозревать. Она же такая проницательная! Хотя никаких прямых доказательств у кузины все равно нет. Список гостей составляла Мышка, лично я не вписал в него ни единого имени.

Проводив недобрым взглядом очередную поисковую группу, Джойс не выдержала: «Я знаю, это ты все подстроил. Какое ребячество, Элем! Никак не можешь смириться с тем, что я предпочла не тебя? А что, если я расскажу папе о твоем маленьком плане уничтожения Филипа? Оставь Вудро в покое, иначе, клянусь, я заставлю тебя заплатить. За все, абсолютно за все!» Теперь она звала меня исключительно полным именем, больше никакого Эла. Я адресовал Джойс кривую улыбку и салютовал бокалом с недопитым коктейлем. Явный перебор поступивших в мой адрес угроз для одного дня. Даже коктейль на мгновение показался чудовищно горьким.

Я перевел взгляд с излучавшей почти материальную ненависть Джойс на нечто более приятное. Олли, я не видел ее с того дня, когда мы посетили бывшую резиденцию основателей Сансета. Кажется, это было так давно, чуть ли не в другой жизни. Тогда еще не было чертика-из-табакерки Вудро, несносного маленького гада Миклоша с его мрачными предзнаменованиями, ненависти Джойс. Мой мир был цельным и логичным. Это сейчас по нему тут и там проходят трещины, чернеют разломы, плодородные долины превращаются в засушливые пустыни, ущелья ощерились острыми клыками скал, ну и так далее. Пожалуй, остановимся на этом. Не дело так бездарно губить мою репутацию человека-который-лишен-художественного-воображения.

Итак, Олли. Она была вся молочно-белая, как сливки или сметана, что выделяло ее на фоне других гостей и кроваво-красного убранства «Конфетки» [кажется, я опять покушаюсь на свою репутацию]. Длинные пальцы, обтянутые белыми перчатками, казались еще более тонкими, чем обычно. В общем, я любовался мисс Беллами и практически этого не скрывал.

Сусси тоже привлекала к себе внимание, правда по несколько другим причинам. Теперь я наконец понял, от кого Джойс досталась эта очевидная, чуть скандальная сексуальная привлекательность. Раньше пытался свалить все на Леду (именно Леду, а не Мейсона), но теперь знаю, она тут совершенно ни при чем.

Признаться, некоторое время меня занимали короткие шортики Сусси и ее кружевная кофточка, открывающая простор для каких угодно фантазий. К немалому своему изумлению осознал, что неприязнь к определенным людям или существам нисколько не мешает испытывать в их отношении кое-какие желания. Олли — это конечно хорошо. Красивая, утонченная, изысканная, но уж слишком долго нужно копать, чтобы разыскать в ней то, что в случае с Сусси всегда на виду.

Честно признаюсь, что в тот вечер я был немного пьян. Непривычный к алкоголю организм уже после первого коктейля начал предупреждать о возможных последствиях более интенсивных возлияний. Он у меня приспособлен к экспериментам. Ведь время от времени я проверяю на практике, к чему может привести отказ от того или иного правила, и таким образом получаю неопровержимые доказательства необходимости его существования.

Выяснил, что под воздействием алкоголя отнюдь не утрачиваю ясность рассудка, но в мысли начинает вкрадываться всякий мусор, который я обычно безжалостно вычищаю. Маленький эпизод с Сусси привел для примера. Не то чтобы всерьез интересуюсь ее прелестями, но, заправившись парой коктейлей, вполне готов о них поразмышлять. Вот такая вот пустая трата времени. Следовательно, эксперимент можно считать удачным, а необходимость правила доказанной.

Примерно таким образом я развлекал себя на вечеринке. А, кроме того, незаметно наблюдал за Мышкой. Все-таки ее страх перед взрослением не только не прошел, но значительно усилился. Давно не видел Эйлис такой потерянной и несчастной. Похоже, она совершенно не осознавала, как теперь себя вести.

Хотел поговорить с ней где-нибудь в спокойном месте, но на горизонте как назло возник Донни. Обнял Эйлис за плечи очень собственническим жестом и увлек в полумрак клуба. Позже я видел, как они целуются.

Утро понедельника было ознаменовано головной болью. Она начиналась в районе затылка и расползалась до самых висков. Даже самый крепкий кофе и болеутоляющие таблетки не помогали. Доэкспирементировался.

Хорошо еще, этой ночью обошлось без Миклоша. На всякий случай не стал переодеваться и улегся спать в том же, в чем был на вечеринке. Ну и ботинки естественно снимать не стал. Вдруг в следующий раз придется во сне разгуливать по раскаленной лаве?

В своей комнате Мышка бойко стучала по клавишам компьютера. Сначала решил, что она переписывается по «аське» со своим ненаглядным Донни, но потом заметил на столе распечатанный имейл с официальным гербом БУМ'а (Бриджпортского Университета Медицины) — стилизованным изображением спирали ДНК:

«Уважаемая мисс Юникорн!

Руководство Университета поздравляет Вас с успешным прохождением вступительных испытаний и зачислением на первый курс Лечебного Факультета. В течение всего периода обучения Вы будете ежемесячно получать стипендию в размере двух тысяч симолеонов из Благотворительного фонда имени Герберта Ландграаба. В связи с этим просим незамедлительно предоставить реквизиты Вашего банковского счета. Кроме того Вам необходимо заполнить анкету, прилагаемую к данному письму.

В приложении Вы также найдете расписание занятий и список рекомендованной к прочтению литературы.

С уважением,
Декан Лечебного Факультета
Проф. С. Уинтер»

Оторвавшись от своего важного занятия, Мышка подняла на меня ликующий взгляд. Очень хотелось опустить ее с небес на землю и объяснить, что гордиться тут нечем. Все оказалось даже хуже, чем я думал. Деньги Ландграабов питали БУМ, и под протекцией Донни туда мог поступить абсолютно любой. Даже призрак Евгения.

Но я промолчал. Изобразил радостную улыбку и поздравил Мышку с ее «успехом». Потом стоял за ее спиной и наблюдал, как кузина заполняет анкету, отвечая на вопросы о размере одежды и обуви. Оказывается, в БУМ'е студенты носят форму. Предположил, что на ней, должно быть, вышиты физиономии всех Ландграабов от начала времен и до сегодняшнего дня. Может, есть и надписи, типа «Я люблю Донни Л.» или «Малькольм — мой герой!»?

Если разобраться, все мы так или иначе связаны с семейством Ландграабов. Это же их город. Я про Сансет. И не важно, что от былого величия огромного клана остались лишь «последний Лорд» Донни, да ряд названий, типа Ландграаб-авеню. Эти мертвые Ландграабы тянут руки даже из могилы. Малькольм, Герберт, Кермит...Кто там дальше? В школе и по сей день заставляют зазубривать их фамильное древо. Считается, что мы должны знать свою историю.

Даже Марк и Майлз отмечены клеймом Ландграабов. Первый решил, что станет ученым, а второй, как обычно, следовал за ним. И куда это в итоге придедет? Все же помнят, чью фамилию носит научный институт Сансета.

Конец пятнадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись шестнадцатая. Ammnesiac​

Сон

Этой ночью Миклош явно отдавал предпочтение водной тематике. Я обнаружил его на заброшенной пристани встречающим закат в обществе утлых лодок. Нахохлившись, как ворона, юноша задумчиво созерцал бескрайние водные просторы. Или, куда более вероятный вариант, просто делал вид, что созерцает. В этот раз на Миклоше была школьная форма наподобие тех, что в моем времени носили мальчики из закрытых школ-интернатов. Соленый морской ветер играл с его волосами. С той их частью, которая не была заплетена в перекинутую через плечо косичку.

«И где тебя все это время носило? — Негодующе осведомился я, мысленно прожигая спину юноши лучами своего праведного гнева. — Исчез как раз тогда, когда мне потребовалось получить от тебя ответ.»

«Будем считать, ты меня раскусил. — Не шевельнувшись ни на миллиметр, отвечал Миклош. — На самом деле по ночам я подрабатываю Зубной Феей, а вчера у детишек выпало особенно много зубов. Так заработался, что не успел заскочить к тебе.»

«Что еще за Зубная Фея?»

«Бедный ребенок, так тебе о ней не рассказывали... — Миклош наконец обернулся и одарил притворно сочувствующим взглядом. — Моя нянька и по совместительству телохранитель поведала об этой волшебной даме, как только у меня выпал первый молочный зуб. Фея зачем-то их собирает, а взамен дает монетки.»

«Мне послышалось, или ты сказал «телохранитель»?— Недоверчиво переспросил я. — А я-то думал, Миклош настолько крутой парень, что при виде него враги сами берутся за лопаты и начинают копать себе могилы.»

«Миклош куда более крутой парень. — Без тени самодовольства уточнил мой собеседник, снова отворачиваясь к морю. — Но он получает определенное эстетическое удовольствие от создания парадоксов. Представь себе высокую атлетичную женщину, всю в коже и шипах, а рядом с ней хрупкого белокурого юношу с невинными синими глазами. Взглянув на них впервые, никто не догадается, что женщина абсолютно безобидное, доброе, как корова, существо, а вот юноша...»

«Их худший ночной кошмар?»

«Ну да, типа того. — Согласился с моей подсказкой Миклош. — Так о чем ты хотел спросить? Или интерес к моей персоне заставил позабыть обо всем на свете? Я настолько увлекателен?»

Со спины люди выглядят особенно уязвимо. У меня даже возникла мысль столкнуть Миклоша в воду, сполна отплатив за его мерзкое ехидство. Но вряд ли это могло хорошо закончится для нападающей стороны. Прекрасно осознавал, что беззащитность юноши не менее иллюзорна, чем мир, в котором мы оба находились. Сгорбленные плечи, выпирающие лопатки, тощая шейка, глаза-незабудки... Под этой весьма удачной маскировкой скрывалось жестокое, чертовски хитроумное и крайне опасное существо. Когда я приближался к Миклошу, защитные инстинкты буквально вопили о необходимости убраться от него подальше.

«У меня всего один вопрос— Поборов приступ паники, я сделал еще несколько шагов и встал за спиной Миклоша. По идее, это должно заставить его занервничать. — Донни и Мышка — твои родители?»

«Нет, моих родителей зовут по-другому. — Невозмутимо отозвался юноша, не придав моим маневрам абсолютно никакого значения. Похоже, присутствие постороннего человека у него за спиной не расценивалось как угроза, заслуживающая внимания. А если я наклонюсь и сверну его тощую шейку? — Не успеешь. Твои руки сомкнутся вокруг пустого места. А вот я к тому времени буду уже у тебя за спиной... Так что лучше продолжим цивилизованную беседу, пока ты сам себя не покалечил.»

В искусстве невзначай ввернуть угрозу Миклошу явно не было равных. Я практически увидел, как он ломает мне шею, как хрустят кости, и как я изломанной куклой падаю на пристань... Буэ! Этому маленькому садисту определенно нравилось держать окружающих в постоянном страхе. Решив не демонстрировать собственной слабости, я совершенно спокойно уселся рядом с Миклошем. Пусть не присваивает себе лавры бугимэна. Ни за что не стану его бояться.

«Ты забавный, Элем. Мысль о том, чтобы убить меня, практически ребенка — это для тебя совершенно нормально. Но если я предупреждаю о том, что стану защищаться, то автоматически становлюсь садистом, психопатом и вообще полным ублюдком. — С легкой иронией заметил Миклош.— Впрочем, это дает неплохое представление о твоей личности. Как раз то, что мне нужно.»

«Ты же знаешь, люди иногда испытывают непреодолимое желание убить кого-то, кто их раздражает... Но я бы никогда не причинил тебе вреда.»

«О, и это истинная правда. Никогда не причинил бы. — Ухмыльнулся юноша, заметно повеселев. Кажется, он держал меня за своего придворного шута. — Вернемся к моим родителям?»

«Не могу смириться. Догадка насчет Донни и Мышки казалась такой правильной, такой подходящей.— Начал сокрушаться я, ухватившись за предложенную тему. Миклошу все-таки удалось меня пристыдить. Как я мог покушаться на жизнь ребенка? Пусть даже такого, как он. — Ты точно не их сын?»

«Совершенно точно. Но у тебя появится возможность угадать в следующий раз...»

Реальность

Постепенно начинаю впадать в зависимость от иллюзий, созданных Миклошем. И, что самое страшное, от него самого. Этот парень обладает особым мрачным обаянием. Разговаривать с ним все равно что ходить по тонкому льду: никогда не знаешь, в каком месте провалишься. Очень любопытный экземпляр мегаломана, эгоцентрика и социопата.

Теперь начинаю подозревать Корделию. Она всегда была девушкой не без странностей, да и глаза у нее подходящего оттенка. К тому же, Корди питает очевидную слабость к обитателям потустороннего мира и вполне могла бы закадрить призрак какого-нибудь Ландграаба. Предложу эту теорию Миклошу в нашу следующую встречу.

Пока же мне есть чем себя занять, ибо надвигается вечеринка по случаю вручения дипломов. Девочки с самого утра бегают по дому в мантиях и шапочках выпускников, а близнецы, нарядившись космонавтами, вопят о вторжении инопланетян, которые, цитирую, «сожрали их сестер». Боюсь, их самих скоро кто-нибудь сожрет, если не успокоятся.

Официальная часть церемонии прошла очень официально. К концу всех торжественных речей у меня немилосердно болели ноги, а мозг расплавился под палящим солнцем. Вначале мы выслушали мэра Сансета, потом его первого помощника, потом главу Отдела Образования, директора школы, учителей профилирующих предметов, родителей из родительского комитета и еще Смотрящий знает кого.

«Если еще хоть один человек решит толкнуть речь, я повешусь!» — простонала стоявшая рядом со мной Корди, честно выслушавшая все поздравления. Спрятавшись за ее спиной, шепотом разговаривала по телефону более находчивая Мышка. Эйлис наотрез отказалась надеть шапочку выпускника, посчитав ее слишком скучной и формальной. Вместо этого на голове девушки красовалось «нечто с ушами», как окрестил головной убор дочери недовольный Финник. «Папочка, ну я же Мышка! Какой из меня выпускник?» — Парировала Эйлис.

Джойс в любой ситуации оставалась Джойс. Всю церемонию простояла стойким оловянным солдатиком, распрямив плечи и гордо подняв голову. Лишь раз позволила себе отвлечься и послать влюбленную улыбку Вудро. Я внимательно за ней наблюдал.

Вудро был далек от величественного спокойствия своей подруги. Он нервно грыз ногти и кисточку, свисающую с шапочки выпускника. Еще бы! Более популярную личность в тот день было сложно найти. Девочки постоянно вешались ему на шею, а их подруги безостановочно щелкали фотоаппаратами. Даже Мышка подверглась внезапному приступу вудромании и обзавелась заветной фотографией.

Впору создавать общество анонимных вудроманов!

Церемония вручения дипломов продемонстрировала одну интересную вещь: отношения с Вудро отрицательным образом сказались на школьном рейтинге Джойс. Многочисленные поклонницы мальчика-одуванчика предпочли избрать лучшей выпускницей Корделию. По оценкам они с Джойс шли вровень, поэтому школьное руководство по традиции предоставило право выбора самим ученикам. Вот так Вудро невольно лишил свою подружку главного приза.

Джойс естественно и виду не подала. Гордо прошествовала мимо злорадствующих одноклассниц за своей наградой «будущего правителя мира». В названии этой номинации читалась очень явная издевка. Не зря же класс так единодушно присудил ее «ненавистной зазнайке Юникорн».

А вот Эйлис обрадовалась своей шутливой номинации. Долго и с чувством благодарила одноклассников, отвешивала поклоны, галантно приподнимая свою мышиную шапочку, позировала в обнимку с призом для школьного фотографа. А потом сиганула прямо со сцены в толпу, где ее подхватили сильные руки членов футбольной команды. В отличие от сестры, Мышку в школе любили. Особенно мальчики.

Настоящее веселье в том смысле, в котором его обычно понимают новоиспеченные выпускники, началось вечером. В клубе «Кармин» звучала громкая музыка, лился рекой алкоголь, в воздухе летали шапочки выпускников, парни и девушки тискали друг друга по темным углам, а никому не нужные дипломы валялись на барной стойке, кем-то щедро облитые пивом.

Терпеть сборище неадекватных пьяных малолеток приходилось исключительно ради девочек. Пять минут назад одну их одноклассниц чуть не вырвало на мои новые ботинки. Другая предприняла попытку усесться ко мне на колени. Спутала со своим бойфрендом Микки, как она впоследствии объяснила.

На их фоне девочки Юникорн казались чуть ли не святыми. Финник определенно мог ими гордиться. После зажигательных танцев Корди и Аарон спокойно болтали за столиком, на котором я не обнаружил никаких следов алкогольных напитков. Джойс и Вудро наслаждались обществом друг друга, не выходя за рамки приличий. В начале вечеринки Мышка была окружена парнями, но с появлением Донни все они предпочли исчезнуть в неизвестном направлении.

«Мне нравится твоя шапочка, детка!» — донесся голос Ландграаба. Прямо у меня на глазах он притянул к себе Мышку и поцеловал долгим властным поцелуем. Неприятнее всего было то, что Эйлис совершенно не оказывала сопротивления. Подалась к Донни всем телом, словно одного его и ждала.

«Ты обещал, мы проведем эту ночь у тебя» — вслед за голосом Донни до меня долетело веселое щебетание Мышки. Вот девочка и стала взрослой. Конечно, я знал, что так будет, что Эйлис сама запрыгнет в постель к своему лорду без особых усилий с его стороны... Но до чего же противно!

Я залпом осушил обнаруженный на стойке бокал с коктейлем. И тут же потянулся за вторым.

За вторым последовал третий, а за третьим четвертый. В этот раз я не экспериментировал, а планомерно напивался, зная, что алкоголь имеет чудесную способность притуплять восприятие. Постепенно мне не стало практически никакого дела до Мышки, тесно прильнувшей к Донни, и ее кавалера, самодовольно покручивающего на пальце ключи от своей беспредельно дорогой тачки.

Среди сотен расплывающихся лиц я заметил лицо Олли. Понятия не имею, что она там делала, но пришлась весьма кстати. «Элем, ты пьян, как животное. Не смей меня трогать!» — Попробовала возмутиться мисс Беллами, когда я поступил согласно методу Донни. Олли забилась в моих объятиях, но довольно быстро отказалась от сопротивления. Видимо, женщинам нравились властные мужчины, которые не спрашивают у них разрешения прежде чем сгрести в охапку и утащить в свое логово.

О дальнейшем ходе событий моя память выдает весьма обрывочные воспоминания. В частности, она не может объяснить, каким образом я попал из «Кармина» в спальню дяди Финника. Никак не удается реконструировать полную цепочку событий.

Помню, я стоял перед зеркалом, и на мне почему-то не было рубашки. Мир вокруг плыл и качался, но эта была не одна из иллюзий проклятого Миклоша. Это была реальность, воспринимаемая сквозь призму опьянения.

Зеркало у дяди Финника было мерзкое, не единый кусок стекла, а поделенный на разновеликие сегменты. И в одним из них я внезапно засек движение. Ко мне со спины приближались сразу три девушки. И еще они были голыми.

Я обернулся. То ли мерзкое зеркало сыграло злую шутку, то ли троилось непосредственно у меня в глазах, но девушка все-таки оказалась в единственном экземпляре. Ее бледное стройное тело было практически полностью обнажено. Присутствовали только короткие черные шортики. Незнакомка была такой болезненно красивой, что я невольно прикрыл глаза рукой. Она воспользовалась этим, чтобы сократить дистанцию между нами.

Я почувствовал ее сбившееся дыхание на своей щеке, прохладные пальцы нежно погладили спину, обнаженная грудь прижалась к моей. У меня перехватило дыхание. Широко распахнул глаза и увидел перед собой знакомое лицо в обрамлении растрепавшихся черных волос. Их короткие пряди щекотали мне шею.

«Джойс...» — Беззвучно прошептал я, принимая знакомую незнакомку в свои объятия.

Мы упали на кровать. Что-что а падать в своем состоянии я мог просто идеально. К счастью, на все остальное тоже оказался способен. Нет, я совсем не против поделиться с дневником некоторыми личными подробностями, но не уверен, что со временем это не станут читать дети. Вовсе не хочется прослыть в семейных хрониках растлителем несовершеннолетних.

Ограничусь лишь замечанием о том, что Миклошу с его богатой на придумывание миров фантазией никогда не удастся создать нечто более совершенное, чем эта ночь. Ибо он способен лишь на красочную иллюзию, а Джойс подарила мне волшебство в чистом виде.

Конечно, я предпочел бы получить свой подарок при иных обстоятельствах. Было стыдно за то, что я такой пьяный, неловкий и, признаюсь честно, совершенно неопытный. Но Джойс похоже было наплевать на все. Каждый раз, когда я получал передышку и собирался начать оправдываться или задавать вопросы, она прижимала к моим губам палец. От нее пахло чем-то сладким, типа ликера, и я невольно отметил, что на вечеринке кузина все-таки успела приложиться к выпивке.

Впрочем, этот факт быстро забылся. Как и тот, что я где-то умудрился потерять Олли. И тот, что Мышка сейчас должно быть занимается с Донни примерно тем же, чем мы с Джойс. В общем, забылось практически все. Я счастливо уснул, уткнувшись носом в пушистые волосы своей кузины.

Конец шестнадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись семнадцатая. Побитый и покусанный​

«If you're under the impression I'm alright.
I guess you never noticed»​

Сон

«Господин обещал показать нечто интересное, но я вижу одного лишь голого мужчину. — Сквозь сон до меня долетал шум моря и похожий на перезвон крошечных колокольчиков голос. — В Доме Удовольствий, принадлежащем моей матери, человеческая нагота считалась вполне заурядным явлением.»

«О, в этом я ни секунды не сомневаюсь, Косоглазка! Хорошо, успел вовремя вытащить тебя оттуда. Еще пара лет, проведенных в борделе матери — и мою Косоглазку было бы уже ничем не удивить. — Отвечал куда менее мелодичный и куда более знакомый голос. —На самом деле нагота — личная импровизация нашего подопытного кролика. Я тут ни при чем. И, кстати, не «господин», а «капитан», раз уж мы находимся на корабле.»

...Острая вспышка боли. А где находился я? Что за голоса разговаривали внутри моей головы? Под щекой были грубые доски, над головой бился парус, с правого борта летели соленые брызги. Перед глазами замелькал калейдоскоп образов. Взлетающие в воздух шапочки выпускников, вечеринка в «Кармине», Донни целует Эйлис, бокал с коктейлем в дрожащих пальцах, бледное лицо Олли и то, что произошло между мной и Джойс. Нет, Миклош, нет! Ну пожалуйста, только не этой ночью...

«Прошу прощения, лорд Миклош. Ваш юнга впервые оказался на корабле и не привык к новым словам. — С почтительным смирением в голосе извинилась та, которую называли «Косоглазкой». — Соизволит ли капитан объяснить, почему для него столь важен белоголовый незнакомец, от которого пахнет смертью?»

«Плохи наши дела, если от него уже пахнет. Положим в холодильник, пока совсем не протух? — Миклош издал нечто среднее между сдавленным смешком и хрюканьем. — Ну не смотри на меня так осуждающе! Смерть — это не всегда серьезно и торжественно, иногда это просто нелепо. Ты еще узнаешь. А пока употреби свои таланты на то, чтобы расшевелить нашего подопытного, ибо он действительно важен. А если не постараешься, скормлю морскому чудищу.»

Несколько стремительных танцующих шагов, едва касающихся палубы. Я почувствовал, как к моему лбу нежно прикоснулись прохладные пальцы, забирая с собой боль, смятение, панику. За бортом раздался всплеск. Уж не туда ли выкинули извлеченные из меня негативные ощущения? Кто-то снова протанцевал по палубе, но на этот раз в обратном направлении. Я приподнялся на локте, отыскивая взглядом Миклоша и его таинственную спутницу.

Долго искать не пришлось, ибо вся немногочисленная команда корабля разместилась на носу. «Кэп» Миклош был одет как всегда претенциозно: в ослепительно белоснежную старомодную рубашку с жабо, короткий камзол, бриджи, заправленные в высокие сапоги. На голове юноши красовалась черная пиратская треуголка. «Юнга» отличался меньшей элегантностью в одежде, но щедро компенсировал недостатки хулиганского костюмчика собственной экзотической красотой. Спутница (подружка?) Миклоша обладала почти канонической азиатской внешностью: у нее было пухлое детское личико с маленьким подбородком, широкий плоский нос, гладкие черные волосы и естественно раскосые глаза, за которые девушка, судя по всему, и получила свое прозвище.

«Неплохо, Птенчик, но только не перестарайся. Если мсье Морель впадет в окончательный и бесповоротный дзен, мы вряд ли от него чего-то добьемся. — Сдержанно похвалил Миклош своего китайского «юнгу», пока я в безмолвном изумлении рассматривал их обоих. Как и ее старший коллега, Косоглазка явно обладала не поддающимся логическому объяснению даром. Неужели это именно то, что принято называть магией? — Дядя Элем, между прочим, вид у тебя жалкий. И не надо делать во мне дырки ненавидящим взглядом. Работа по твоему воскрешению гораздо важнее удовлетворения низменных животных потребностей. Люди и так придают сексу слишком большое значение. Косоглазка, помнишь, что я говорил по этому поводу?»

«Лорд Миклош считает, что это весьма незамысловатый биологический акт, который по недоразумению возвеличивают до планетарных масштабов.— Без запинки выдала прилежная ученица Косоглазка, очевидно процитировав Миклоша слово в слово. —Лорд категорически не понимает, почему некоторые люди еще и платить за него готовы, хотя...»

«Да-да, я уже успел ни раз и не два выслушать твое мнение по этому поводу!— Раздраженно отмахнулся от девушки Миклош, пресекая продолжение спора, в котором эти двое явно никак не мог поставить точку. — И вообще прекрати мне противоречить, бездарное ты дитя! Сколько раз говорить: нельзя отвлекаться, когда контролируешь чей-то разум?! Пока ты готовила аргументы для меня, наш подопытный разорвал твою ментальную сеть, кстати говоря, изначально поставленную криво. Я что, сам все должен делать?! Держать разум Элема под контролем, развлекать его разговорами, копаться в его личности? Зачем я взял тебя с собой?! Зачем мне вообще такая недотепа-ученица?»

Косоглазка вскочила на ноги и отвернулась от Миклоша, стараясь скрыть выступившие на глазах слезы. Очевидно, они были под запретом или могли разозлить ее учителя еще больше.

Не слишком понимал, о чем толкует Миклош и почему он вдруг пришел в ярость, но ощущения подсказывали, во мне что-то изменилось. Наверное, я и правда случайно разорвал пресловутую «ментальную сеть» Косоглазки, раз перестал отупело валяться на палубе, позволяя Миклошу по локоть запустить руки в глубины моей личности. Именно туда, куда категорически не хотелось бы его пускать.

«Довольно! Я просто хочу, чтобы этой ночью меня оставили в покое. Никаких экспериментов, никаких иллюзий, никаких загадок, никакой магии, никаких голосов в голове и прочих непонятных вещей. — Мысленно потребовал я. — Я хочу немедленно проснуться!»

«Сожалению, но мне совершенно наплевать на твои желания. — Безо всякого сожаления произнес Миклош, играючи возвращая на место «сеть». — Косоглазка, прекрати убиваться и иди сюда, я уже не сержусь. Лучше посмотри, какой любопытный эпизод я выловил из памяти мсье Мореля...»

Реальность

«Ну и где этот герой умудрился так напиться? Когда мы с Донни уходили, Эл еще вполне твердо держался на ногах...» —Мне всегда нравился высокий, немного детский голос Мышки, но сейчас он неприятно царапал слух. Зажал ладонями уши и протестующе застонал.

«Кузен Эл шевелится!!! Ночью, когда он голышом вломился к нам в комнату, было очень страшно! Эл сразу же полез на верхний ярус кровати, и едва Марка оттуда не скинул! Мы с братом так испугались, что спрятались в сундуке для игрушек! Потом кузен взял и уснул на нашей кровати! Побоялись его трогать. Вдруг он лунатик? Или этот... этот... экс... эксги... ционист? В общем, тот, который голым любит ходить?» — Лишь с большим трудом осознал, что неадекватный извращенец, описанный в сбивчивой и пылкой речи Майлза, это я сам. Как такое может быть правдой? Я бы никогда... Я же был с Джойс! Или?..

Мышка хихикнула и бесцеремонно схватила меня за руку, что-то ласково приговаривая. Пришлось повиноваться ее требованиям. Неловко спустился по приставной лесенке с кровати близнецов, заботливо прикрытый в нужных местах полотенцем с изображением рыцаря, явно позаимствованным у самих мальчиков. Меня зашатало, но Эйлис вовремя подставила плечо. Вампиры, они же такие ловкие и предусмотрительные.

Больше всего заботил вопрос о местонахождении Джойс. Почему она меня бросила? Что за нелепая история прозвучала из уст Майлза? Я бы никогда... Или все-таки да?.. Освободившись от назойливой опеки Мышки, захромал к выходу из комнаты. Эйлис и Майлз что-то протестующе кричали за спиной, но я не обратил внимания.

Джойс, моя волшебная Джойс, Джойс, с которой я засыпал этой ночью, нашлась на кухне в обществе Вудро. Просто невероятно! Провести ночь с одним парнем, потом от него сбежать, а на утро спокойно вернуться к другому? Ущипните же меня кто-нибудь, ибо я по-прежнему сплю!

«Э-э, милое полотенце, мистер Морель! Это Ланселот на нем изображен?» — Вудро окинул меня взглядом, в котором смешивались легкая издевка, удивление и еще что-то неуловимое. Наверное, отвращение. Я скорчил ему рожицу, и Вуд смущенно отвел взгляд. Запоздало понял, о чем меня хотели предупредить Эйлис и Майлз. Кроме полотенца с героическим рыцарем Ланселотом на мне не было абсолютно ничего.

А вот Джойс продолжала смотреть, и ее совершенно особенный взгляд раскрыл передо мной ужасную истину: если волшебная ночь и была, то кузина никогда этого не признает. Мне следовало смириться, забыть и оставить их с Вудро в покое.

Я молча проглотил вопрос, так его и не задав. Развернулся и вышел из кухни. Есть ли теперь разница, с кем я провел эту ночь: с Джойс, с Олли, со случайной девицей, подцепленной в клубе, или с одной иллюзий Миклоша? Волшебство уже разрушено. Его никто из них не сумеет вернуть.

В комнате девочек было непривычно пусто. С полки исчезла коллекция мягких игрушек, платяной шкаф лишался большей части своего содержимого, а на кровати Эйлис сиротливо лежал один матрас. Все Мышкины вещи были упакованы в два огромных чемодана, которые она без усилий оторвала от земли.

«Я же вампир!» — Немного смущенно пояснила Эйлис, когда мы с Филипом непонимающе уставились на ее тонкие руки в поисках не обнаруженных ранее мускулов. Потом Мышка все же решила, что подобная самостоятельность не делает девушке чести и вручила оба чемодана Финнику. Тот, хоть и не казался особо довольным, не возражал против отъезда дочери. А ведь я так и не успел рассказать ему про Донни!

Все казалось каким-то нереальным. Примерно как в моих снах. Я слушал, как Финник дает дочери последние наставления: поздно не ложиться, звонить каждый вечер, не прогуливать занятия, не пить, не курить, не шляться по вечеринкам, не приглашать на ночь мальчиков, быть осторожной за рулем и еще много всего в таком же духе. Он что, Эйлис не знает? Да Мышка в первый же день нарушит максимальное число запретов!

Далее последовало именно то, что я категорически не переношу — процедура прощания. Что изменится от того, что я десять раз подряд обниму Мышку, буду основательно залит ее слезами и получу обещания, которые Эйлис все равно не собирается выполнять? Но пришлось дисциплинированно вынести этот ужас прежде чем меня наконец оставили в покое.

Переезд

Хотя на самом деле с отъезда Мышки все только началось. Не успел я в должной мере насладиться разочарованиями этого дня, как нос к носу столкнулся со следующим в виде неопознанных чемоданов на крыльце. К нам переезжал — барабанная дробь! — Вудро.

Я злорадно представил, как мистер Герра будет спать на розовой кровати Мышки или не менее розовом диване, но Финник испортил все удовольствие. Он неожиданно решил показать себя прогрессивным родителем и выделил Джойс отдельную комнату с, кхм, двуспальной кроватью. Только вот Вудро от этой новости почему-то скис. Питает тайную страсть к розовым диванам?

Я застал их с Джойс в гостиной, сидящими по разные стороны стола и мрачно потягивающими через трубочку излюбленную пищу вампиров. Первую положительную, подогретую до температуры человеческого тела, если я верно запомнил.

Вудро говорил так тихо, что различить удалось совсем немного. Он просил Джойс «немного подождать», но вот только чего? Пока, кузен Элем окончательно не свихнется, пытаясь угадать, с кем он умудрился переспать?

Разгадать секрет Вудро получилось весьма неожиданным и, я бы сказал, крайне личным способом. Определенно предпочел бы другой, будь у меня альтернатива. Но ее, увы, под рукой не оказалось, когда на следующее утро мы столкнулись в дверях гостиной. Снова почувствовал на себе тот странный взгляд, но на этот раз не смог трактовать его как «отвращение». Определенно нечто другое.

«Я хотел поговорить. Это насчет Джойс. — Вудро почему-то снова смутился и стал смотреть куда-то в район выреза на моей пижаме. Ну что еще он там нашел? Надеюсь, не аппетитную артерию? — Как сделать так, чтобы она на время забыла об одной навязчивой идее?»

«Джойс вообще сложно заставить о чем-либо забыть. Что за идея?»

«Она считает, мы должны... Как бы это понормальнее сказать? — Герра начал нервно обгрызать ноготь на большом пальце. — В общем, начать спать друг с другом.»

«Ну а тебя-то что останавливает?»

Я удивленно вскинул брови. Вудро извлек изо рта обгрызенный палец, сдвинул брови, крепко о чем-то задумавшись, а потом...

«Вот это!» — Ответил Вудро и решительно шагнул ко мне.

Вообще-то я довольно много времени потратил на изобретение оправданий для собственной нерасторопности, но главное из них естественно относится к элементу внезапности. Предполагал, Вудро ударит меня, толкнет, выскажет в лицо все, что обо мне думает. В общем, думал обо всех тех вещах, которые один мужчина обычно делает с другим, когда решительно к нему шагает.

Но Вудро оказался большим оригиналом. Вместе кулака в лицо я получил поцелуй в губы. Поцелуй, черт возьми! И не простое скользящее касание губами губ, а самый настоящий! Веснушки на его лице были пугающе близко, а все остальное еще ближе... Как же омерзительно! Не хочу вспоминать.

«Так ты гей?!» — Заорал я, вырываясь из цепких объятий Вудро.

«Ну да, гей. И что тут такого? Разбудишь весь дом, чтобы сообщить о своем потрясающем открытии?»

Вудро говорил спокойно, даже слегка насмешливо. Теперь мы с ним поменялись местами: я был в полном замешательстве, а он обрел внезапную уверенность. Хотелось немедленно добраться до Мышки и хорошенько вправить ей мозги. О чем думало это легкомысленное создание, зная, какие извращенные мысли бродят в голове Вуда, и скрывая это от меня?

«А как же Джойс?»

«Она мне действительно нравится...»

«Но ты же...!»

«Точно, гей. Только мы не накладываем на себя руки всякий раз, когда прикасаемся к девушке. К тому же, в последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что мне нравятся и парни, и девушки. Только потребуется время, чтобы довести эту идею до ума, а Джойс такая настойчивая. Хочу — и все!»

Как обычно, тайное лежит на самом виду, просто мы этого не замечаем. Или не придаем значения, ленясь связать воедино два факта. По сути, у меня были все данные для решения задачи: Вудро заставил Джойс стать похожей на мальчика, Мышка намекнула на наличие у него некой тайны, да и сам Герра не очень-то хорошо маскировался. Поразительно все же, что у брутального копа Хэнка Годдарда такой отпрыск.

Совершенно не понимал, как поступить с Вудро. Попробовал представить на своем месте Миклоша. Тот бы, не задавая вопросов, размазал мистера Герра по стенке, а сейчас счищал бы его кровь со своих шикарных ботинок. Хотя в свете последних событий любовь Миклоша к шикарным ботинкам казалась весьма подозрительной. В нашей семье уже были прецеденты. В смысле не любви к ботинкам, а любви мальчиков к мальчикам.

Почувствовал, как во мне зреет новый приступ раздражения. Я должен заставить Вудро заплатить. За все то, что он сделал со мной и Джойс. И это оказалось поразительно просто. Удар в лицо, потом по ребрам, ответный удар, который я не успел блокировать... Мы с Вудро покатились по полу, молотя друг друга руками и ногами. Иногда в ход шли даже зубы.

«Эй, мальчики, что у вас тут за пижамная вечеринка?» — Дядя Финник возник из ниоткуда, схватил меня за шкирку, как котенка, и поволок прочь от Вудро.

И вот он я, побитый, покусанный, усыпанный синяками и ссадинами, сижу в своей комнате и пытаюсь понять, чем я так разгневал Смотрящего. После полуночи моя ночная гостья превратилась в тыкву иллюзию, моего единственного друга отобрал мой бывший приятель, а еще меня поцеловал парень. Мда уж.

Конец семнадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись восемнадцатая. Прыжок в бесконечность​

Сон

Я успел привыкнуть к мгновенным перемещениям из реальности в иллюзию, но у Миклоша в рукаве было припрятано порядочно козырей. В этот раз я послушно удивлялся своему нестандартному облачению: замысловатый костюм и остроконечная шляпа заменили подаренную Мышкой пижаму. Еще и на пальцах сверкали драгоценными камнями, кхм, кольца и перстни, покрытые сложным руническим узором.

«Миклош, не мой стиль! Никогда не ношу на пальцах побрякушки, пусть даже такие дорогие...—Запротестовал я, пытаясь стащить перстень с огромным черным камнем. Эта зараза будто приросла ко мне! — И вообще что за маскарад? Я в пижаме засыпал, а не во всем этом! Шляпы и побрякушек точно не было!»

«Ну что ты так переживаешь? Я тоже не в доспехах сплю. Это просто иллюзия. — Миклош лукаво сверкнул в направлении меня красными глазами. Похоже, научился «изменять» не только одежду, но и цвет собственной радужки. — Хочешь переделаю тебя из придворного мага в благородную средневековую даму? Станешь леди Элемией.»

«Себя переделай в леди Миклошию! Длинные волосы уже есть, только платье добавить и нужно! — Неожиданно зло огрызнулся я, задетый по сути безобидной шуткой Миклоша. — Э-э-э... Извини, ладно? У меня был ужасный день. Давай я лучше буду молчать, а ты говорить? Ведь это, как я успел заметить, не отвлекает тебя от работы? Когда не орешь, мне даже нравится слышать твой голос... О, черт! Совсем не то хотел сказать.»

«Не паникуй. Я же тебя читаю и прекрасно знаю, что ты имеешь ввиду, хотя и не всегда облекаешь мысли в подходящую словесную форму. Один неудачный комплимент с твоей стороны не заставит меня подозрительно вопрошать голосом Адама Ламберта: «Whataya want from me?» — Миклош скорчил раздраженную гримаску и похлопал по сиденью соседнего стула. — Садись к огню, маг Элем. Воспользуйся гостеприимством обители славного рыцаря Миклоша.»

«Почему это я маг, а ты рыцарь?— Обещание молчать пришлось нарушить как-то особенно быстро, но я не мог оставить без внимания столь чудовищную несправедливость. — Кто из нас балуется иллюзиями и прочим колдовством?»

«Все вампиры — прирожденные рыцари, рыцари ночи. По сути своей мы войны, а не волшебники, ведь природа создала нас именно для войны. Мы используем магию не для созидания, а для разрушения. Нам гораздо проще уничтожать миры, чем их создавать. Сегодня, когда ты уйдешь, я оставлю от этого одни лишь воспоминания. — С явным удовольствием вещал торжественным голосом красноглазый хозяин «обители» — Хочешь узнать, почему я сделал магом тебя?»

Я кивнул. Голос Миклоша имел способность завораживать, о чем бы он ни говорил — о вампирах, о магии или о Зубных Феях. Наверное, из всего арсенала талантов Миклоша это было то, чему я завидовал больше всего.

«Я сделал магом тебя потому, что меня бесит эта дурацкая остроконечная шапка! — Все тем же торжественным голосом проговорил Миклош, а потом громко расхохотался. От неожиданности я подпрыгнул на стуле. Не подозревал, что он вообще смеется. — Только в обморок не падай! Я смеюсь, когда мне весело, как и все другие. В отличие от героя одной известной книжки, я не продавал свой смех.»

«Значит твои рассуждения о войнах-вампирах — всего лишь состряпанная на скорую руку импровизация, призванная запудрить мне мозги, пока ты подготавливал свою шутку? — Я почувствовал себя обманутым. Как ребенок, развернувший сверток с подарком и обнаруживший, что он пуст. — Знаешь, что ты просто невыносим?»

«А ты знаешь, откуда берется огонь? — Совершенно невпопад отвечал Миклош. Я заметил, он был склонен неожиданно менять тему разговора, когда ему становилось скучно. — На самом деле над его производством по всему миру трудятся миллионы миллиардов маленьких желтых цыплят. Так говорит мой брат Менестрель.»

Юноша поворошил кочергой угли в камине, и среди языков пламени я внезапно заметил их. Да-да, маленьких желтых цыплят. Миклош изобразил притворное удивление подобной находкой. И тут же запустил руку прямо в огонь, извлекая одного из цыплят.

«Оригинальная теория, правда? — Со странной нежностью в голосе спросил Миклош, поглаживая большим пальцем перышки цыпленка. — Это Менестрель научил меня путешествовать по снам и создавать иллюзии. Он очень талантливый, мой брат. Мой брат и твой сын.»

«Мой... что? — Факт наличия сына по прозвищу Менестрель заставил вновь подскочить на стуле. — Но тогда получается... О нет! Миклош, так ты мой сын?!»

Реальность

Ответ Миклоша потонул в женском крике, пронзительном и полном боли. Красные глаза юноши на долю секунды изумленно расширились, но он молниеносно сориентировался в ситуации. Взмах руки — и я уже в своей реальности, спрыгиваю с кровати, путаюсь в чересчур длинных пижамных штанах, буквально отшвыриваю от себя входную дверь, поскальзываюсь на мокрой от росы траве, с трудом торможу у желтого школьного автобуса... И едва не наступаю на корчащееся в последних судорогах тело Аарона Урсуса.

При одном взгляде на него меня едва не вывернуло наизнанку. Миклош был прав: смерть — это не всегда серьезно и торжественно. Иногда это противно и жалко. Стоило большого труда не расстаться с ужином, наблюдая за тем, как судорожно скрюченные пальцы Аарона пробуют уцепиться за мои многострадальные штаны.

Где-то рядом плакали, кричали, звонили по 911, а из окон школьного автобуса высовывались перепуганные детские мордочки. Я постарался отключиться ото всех звуков, мысленно умоляя Миклоша забрать меня обратно в иллюзию. Но реальность продолжала быть слишком реальной.

Однажды в школьной столовой я наткнулся на прогуливающих урок третьеклассниц. Вначале хотел сдать маленьких мошенниц директору, но затем заинтересовался темой их разговора. Самая бойкая из малышек выдвигала любопытную теорию: «Помните сказку про девушку, в которую влюбился сам Смерть и объявил своей невестой? Это же Корделия Юникорн! Если бы Берт держался от нее подальше, был бы до сих пор жив. Я уверена, Корделия — та самая Невеста Смерти из сказки!»

Тогда я посмеялся над чудесной детской способностью выдумывать страшился, но сейчас слова девочки не кажутся такими наивными. Никак не могу выкинуть из головы картину: Корделия стоит прямо за спиной Жнеца и смотрит на умирающего Аарона с выражением покорной обреченности. Так, будто понимает, что заслужила все это.

Финник предпринял робкую попытку договорится со Жнецом, но сегодня тот был не в шахматном настроении. Возможно, его ждала работа, а возможно, он просто торопился на вечеринку в обществе таких же безногих фигур в балахонах.

Жнец поднял руку в нетерпеливом жесте, заставляя призрак Аарона поторопиться. Прозрачный красный человечек посмотрел на Корделию долгим грустным взглядом, а затем присел, оттолкнулся призрачными ногами от земли и совершил свой самый последний в этой жизни прыжок. Прыжок в бесконечность.

У меня вовремя включился автопилот. Подняться на четыре ступеньки, сделать пять шагов по крыльцу, зайти в дом, прошагать еще пятнадцать до комнаты. Снять с вешалки брюки, рубашку и пиджак, все аккуратно на себя надеть, завязать перед зеркалом галстук. Застелить постель, спрятать пижаму под подушку. Не забыть папку с проверенными контрольными. Закрыть дверь на ключ и повторить последовательность шагов в обратном направлении.

Вот что не было учтено в моем алгоритме, так это незапланированные препятствия. В коридоре на двенадцатом шаге я влетел в нечто мягкое. Похоже, Вудро передвигался по дому в не менее лунатическом состоянии, поскольку не сделал ни единой попытки уклониться.

«Это не заразно!» — Пробормотал парень, когда я с чрезмерной поспешностью от него отпрянул. Потом с сарказмом, которому позавидовал бы сам Миклош, посоветовал на всякий случай помыть руки. Клятвенно заверил Вудро, что так и поступлю.

Пока мы с Вудро обменивались любезностями, в дом зашли Джойс и Филип. Первая тут же ринулась искать утешения в объятиях своего недопарня, а второй застыл в дверях с не поддающимся описанию выражением лица. Он был напуган, и во мне внезапно шевельнулась жалость.

«Все уже закончилось, Филип. Нужно просто жить дальше» — Услышал я свой собственный голос. Через плечо недопарня Джойс бросила на меня благодарный взгляд и слабо улыбнулась. Потом, высвободившись из рук Вудро, обняла уже меня. Против объятий со стороны Филипа я тоже возражать не стал, хотя это и оказалось несколько непривычно.

Вудро смущенно застыл на месте, явно не зная, стоит ли ему присоединиться. «Вот только попробуй!» — Грозно подумал я и сопроводил свое мысленное послание соответствующим взглядом.

Как-то раз я уже рассуждал о способности забывать. Внутри каждого из живет феникс, умирающий и вновь возрождающийся из пепла после каждого удара судьбы. Не уверен, что мы становимся сильнее. Скорее равнодушнее, привычнее, становимся более приспособленными. Чем больше одинаковых бед с нами происходит, тем меньше нас пугает каждая следующая. И тем быстрее мы поднимаемся с колен.

Берт в каком-то смысле оказался счастливчиком: ему пообещали вечную любовь и вечную верность. Аарона просто проинформировали о том, что его будут помнить. И, да, мне не стыдно за собственный цинизм. Имею на это право, раз уж скоро буду храниться рядом с этими мальчиками.

Кстати, интересный вопрос: а что напишут обо мне? «Он жил и умер в обнимку со своими принципами», «Здесь покоится Элем, сын Филипа, сына Лорана, сына...», «Я буду помнить о том поцелуе. Вудро»?

Надо бы разобраться, почему я до сих пор не рассказал ни о чем Джойс. Вудро сам вручил оружие против себя, осталось только спустить курок. Естественно я бы добавил к нашей с ним и без того пикантной истории дополнительные детали. Скажем, несчастного Эла мучили непристойными домогательствами уже очень давно, но его благородное сердце из любви к кузине хранило страшную тайну. И прочее бла-бла-бла. Вудро бы не отвертелся.

Джойс о драке он разумеется ничего не говорил. На вампирах все заживает еще быстрее, чем на собаках. Это мне пришлось сочинять историю о падении с лестницы, а Вудро через десять минут забыл обо всех неприятных последствиях.

За одно это ему следовало бы отомстить, но я почему-то молчу. Наблюдаю за безуспешными попытками Джойс соблазнить недопарня. По-моему длина ее юбок скоро приблизится к катастрофической отметке. Не могу на это спокойно смотреть! Ну а Вудро лишен всякого энтузиазма и мрачнеет буквально на глазах. Интересно, как он решает вопрос с необходимостью совместного сна? Вряд ли Джойс станет целомудренно держать дистанцию.

Стоит признать, мне не хочется причинять ей боль. Пусть сама выводит на чистую воду своего недопарня, раз уж он ей так дорог.

Конец восемнадцатой записи.

 

[Magick]

Для запутавшихся читателей

...небольшой бонус в виде семейного древа Юникорнов

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись девятнадцатая. Так и не названная​

Сон

Иллюзия поражала своей простотой. Если бы не кружащиеся вокруг Миклоша аномально крупные зеленые бабочки и не зыбкая хрупкость пространства, я сказал бы, что нахожусь в реальности. К счастью, это было не так, иначе потрясение было бы куда более сильным.

Вначале я не узнал второго юношу. Лишь мимоходом отметил, что кормят его, должно быть, с той же периодичностью, что и Миклоша — в лучшем случае раз в год. Но затем парень пошевелился, свет немного по-другому упал на его волосы, и в них вспыхнули до боли знакомые красные пряди. Я видел с десяток фотографий Филипа в разные периоды его жизни, но ни на одной соотношение черного и красного в его прическе не было одинаковым: иногда красной была одна единственная прядь, иногда цвета делились примерно поровну, но чаще доминировал черный. В такой пронзительно-красный Филип красил волосы только, когда ему было... пятнадцать. Мышцы, ответственные за челюсть, как-то неожиданно вышли из-под контроля.

«Метод радикального омоложения доктора Миклоша. — Пояснил Филип, с растерянным видом пропуская через пальцы прядь неровно подстриженных волос. — Вообще-то я заказывал у дока только смену пола.»

«Всегда подозревал, что существование благодарности — очередной расхожий миф. — Насупившись, проворчал Миклош. Его пальцы с устрашающей скоростью летали по клавишам рояля, исполняя композицию, авторство которой я никак не мог определить. Музыка Миклоша была специфическая — агрессивная, с рваным ритмом, воинственно жестокая — но мне не доводилось слышать ничего столь же совершенного. — Слишком сложная иллюзия, Филип. Чуть больше размер — и я потеряю способность ее адекватно поддерживать. Ведь ты не хочешь выглядеть полумальчиком-полудевочкой, причем в самых неожиданных местах? Боюсь, таким зрелищем мы добьем бедного Элема.»

«Так вот в чем дело... — Задумчиво протянул Филип, немного неуклюже закидывая ногу на ногу. Привычная координация движений вступала в противоречие с непривычными пропорциями тела. — Я вообще удивлен твоим вторжением в сферу интересов Менестреля. Слишком тонко для знакомого мне Миклоша, слишком кропотливо и слишком мирно. Пока даже никто не умер.»

«Что поделать. Непростые времена вынуждают примерять на себя непривычные роли. — Музыка оборвалась, пальцы Миклоша замерли над клавишами рояля. С изумлением понял, что они довольно заметно дрожат. Юноша перехватил мой взгляд, и в его глазах зажглась уже знакомая неконтролируемая ярость. Трясущиеся пальцы Миклоша сжались в кулаки. Кажется, утверждение Филипа насчет смертей сейчас будет опровергнуто. — Вы и отдаленно не представляете, что значит быть мной! Вы прибегаете к смешным ухищрениям, чтобы стать опасными, а я могу за один день отправить на тот свет все население Сансета и даже не почувствовать усталости... Но когда требуется раздавить одну докучливую букашку, я, черт возьми, связан по рукам и ногам! Беспомощен! Мне приходится отрываться от любимых занятий, ломать голову, мечтать о мести, каждую ночь изобретать иллюзии. Десятки и сотни ненужных, излишних, раздражающих, недостойных меня вещей!.. И я понятия не имею, с какой стороны ждать новый удар, когда он снова попробует вонзить в меня свои зубы. Когда снова попытается убить. Меня! — Миклош хотел привычным жестом откинуть волосы с лица, но наткнулся на пустоту. Только сейчас я разобрался, что в его внешности показалось непривычным: у Миклоша больше не было длинных волос. А брови... Брови выглядели так, будто обгорели при пожаре. — Филип, ты вроде хотел поговорить со своим сыном?»

Миклош резко захлопнул крышку рояля и взмахнул рукой. Большие зеленые бабочки мертвыми тельцами осыпались на пол.

«Не уверен, что после тебя Элема вообще что-то способно пронять. Ты был суперэкспрессивен. Вот только бабочек-то за что? — Филип с выражением брезгливости на красивом лице рассматривал мертвых бабочек у себя под ногами. — Я извиняюсь за нас обоих, Элем. Совершенно не так представлял эту встречу, но Миклош всегда полон сюрпризов. Впрочем, Менестрель куда более худший вариант проводника в прошлое. Он совсем непредсказуем... Я... Наверное, я очень сильно виноват перед тобой...»

«Нет, ты не сильно виноват. — Отозвался я, не спуская глаз с Филипа. — Ты катастрофически виноват. А катастрофы, как известно, исправлению не подлежат. Особенно теперь, когда я знаю, что ты знал. Всегда знал, что я твой сын. Интересует только один вопрос: почему именно сейчас? Если верить Миклошу, в вашем будущем я мертв не меньше, чем эти бабочки. Так зачем ты ждал так долго? И зачем так сложно, а? Мог хотя бы периодически появляться в моей жизни, как делают остальные не предназначенные для отцовства отцы.»

«Полагаешь, это я принял решение? — Странно было наблюдать на лице пятнадцатилетнего мальчика такую взрослую боль. — Лилу настояла на моем уходе, когда узнала о своей беременности. Не хотела, чтобы ее сын вырос таким, как я. Она устроила истерику, била меня своими смешными маленькими кулачками, визжала и царапалась... Кричала, что я омерзителен...»

«Омерзителен? Но она не могла! Она тебя любила! Что ты должен был сделать, чтобы моя мама так поступила?»

«Признаться в своих истинных чувствах к ее брату, например? — Подал голос молчавший до этого Миклош. — Лилу была избалованной младшей сестренкой, привыкшей получать все по первому требованию. И тут вдруг узнала, что любимая игрушка муж принадлежит ей только номинально, а на самом деле давно сохнет по старшему брату Финнику. Есть от чего прийти в бешенство! Полагаю, Лилу отобрала тебя у Филипа в основном из чувства мести. Потом сочинила красивую сказочку про собственное благородство и нежную заботу об интересах малыша Эла, и сама же в нее поверила. А ведь Филип любил своего сына... Так бывает. Мне жаль.»

Миклош сел за рояль и принялся наигрывать незнакомую грустную мелодию. Филип скорчился на полу, запустив пальцы в волосы и бормоча что-то неразборчивое. А я не знал, кого мне больше жалеть — себя, его или мою глупую, порывистую маму, случайно поломавшую столько жизней.

Реальность

Только в глубоком детстве я просыпался со слезами, поэтому не сразу осмыслил происхождение странной жидкости, затуманившей глаза. Из-под ресниц она текла на щеки, а с них на подушку. Выругался и принялся активно тереть кулаками глаза. Еще не хватает в двадцать лет стать рёвой-коровой!

Финник справедливо считает, что некоторые вещи лучше не знать. Мир воспринимался проще, когда Филип был злодеем, а мама просто мамой. Теперь ситуация повернулась так, что позавидовал бы любой бульварный писака: мама превратилась в главного злодея, Филип занял место невинной жертвы, Элем ревет в своей постели. Первым порывом было набрать номер Лилу. Но что бы я сказал? «Мам, тут во сне ко мне явился Филип из будущего и рассказал, какой стервой ты была двадцать лет назад»?

Второй порыв еще меньше коррелировал с моим обычным стилем поведения — немедленно отыскать в доме Филипа и попробовать в короткие сроки наверстать все упущенное по части отношений отцов и детей. Но по результатам здравых размышлений, я отмел идею как преждевременную. Психика Филипа настолько нестабильна, что сейчас я его просто напугаю (а Финник вдобавок еще и голову кое-кому оторвет). Если он так долго набирался мужества для разговора со мной, то в ближайшие пару лет явно не будет готов к сюрпризу в виде навязчивого сына. Дрожа под струями холодного душа, я принял окончательное решение. Пойду по пути Финника и сделаю вид, что ничего не произошло. До поры до времени естественно.

В гостиной снова наткнулся на Вудро. Одного взгляда на мою физиономию ему хватило, чтобы определить: Элу срочно требуется хорошая встряска. Не стал возражать против предложенной возможности попинать Вуда в поединке сим-фу.

Герра одобрительно хмыкнул, вихрем умчался в свою комнату и вернулся со стопкой каких-то подозрительных китайских шмоток. Половину стопки он через всю гостиную швырнул мне. В ней обнаружились широкие штаны, курточка в этническом стиле, отороченная желтым шелком и черный пояс. Без тени стеснения Вудро принялся переодеваться прямо у меня на глазах. Не поддавшись на провокацию, гордо прошествовал в ванную, сопровождаемый ехидной улыбочкой мистера Герра.

Ну а после боя ехидно улыбался уже я. Вудро хоть и пользовался своими природными преимуществами, но действовал слишком прямолинейно. Мне не составило труда запомнить алгоритм его движений и в дальнейшем подлавливать в те моменты, когда он был наиболее уязвим. Этот чудик даже не подумал внести в тактику боя хоть какое-то разнообразие.

День прошел в обычном режиме дом-работа-дом, а ночью мне опять не спалось. Надеялся на визит мерзавца Миклоша, так ловко ушедшего от темы выяснения наших с ним родственных отношений и подкинувшего мне косточку с надписью «Филип». Но тот затаился где-то в своем далеком будущем.

Интересно, кто умудрился подправить лорду прическу? И с чем связана эта странная дрожь в его пальцах? Миклош покалечился серьезнее, чем пытается показать? Или страдает от последствий бурной вечеринки с алкоголем и девочками? Хотя его весьма сложно представить со стаканчиком дешевого пива в руке или играющим в карты на раздевание.

Я расхаживал по коридору, пытаясь представить своего потенциального сына Миклоша во все более и более нелепых ситуациях, почерпнутых из рассказов Мейсона о распутной молодости. Вот лорд просыпается в постели с незнакомой девушкой, вот на спор бегает голышом по университетскому кампусу, вот вырезает ножиком на преподавательском столе неприличную картинку, вот...

Внезапно мимо меня пронесся святящийся силуэт мрачно-красного оттенка. За ним по пятам летел расплывчатый вихрь, в котором мелькали рыжие волосы, веснушки, клетчатые пижамные штаны и босые пятки.

Вихрь резко затормозил, едва не сбив меня с ног. Вудро удивленно приподнял бровь и оценивающе посмотрел на свои пальцы, по-видимому, решая, который из них лучше запустить в рот. Ну что за отвратительная привычка грызть ногти!

«Э-э-э, ты случаем не знаешь, зачем оно прилетало в комнату девочек?» — Осведомился Вуд, безжалостно разделавшись с ногтем на мизинце.

«К Корделии, наверное.» — Осторожно предположил я, подкидывая ему необходимую пищу для ума.

«И что же оно могло делать с Корделией?!»

«Ну вообще-то много чего. Ты же у нас мысли читаешь, сейчас покажу, что Корди уже проделывала с призраком Берта...»

Вудро послушно запустил зондирующие щупальца ко мне в голову, и спустя минуту на меня уставились два выпученных голубых глаза. Довольный произведенным эффектом, я ответил запатентованной ехидной ухмылкой.

«А они не... не... ну не того? Ты-знаешь-о-чем-я» — Отчаянно покраснев и зачем-то понизив голос, пролепетал Вудро.

Вопрос, конечно, был из серии любопытных. Но в собственной заинтересованности я признаваться естественно не собирался. Да и странно было обсуждать личную жизнь Корделии с Вудро. Мы же не какие-то городские сплетницы, а самые настоящие враги. Или уже нет?

По непонятной причине, я больше не испытывал к Вуду прежней враждебности. Да и его близкое присутствие перестало напрягать. Если забыть об определенных особенностях, мистер Герра кажется не таким уж плохим парнем. И к тому же кто-то должен отучить этого несмышленыша от вредной привычки грызть ногти.

Я в задумчивости почесал шею. Последствия драки с Вудро постепенно сходили на нет. Вот только маленький укус на шее никак не хотел заживать. Был он размером с две крупинки соли, но беспокойства доставлял массу.

Надо раздобыть у дяди Тилли какую-нибудь мазь помощней. Если я не прекращу чесаться, родители учеников заподозрят, что у меня лишай и забьют тревогу.

Конец девятнадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцатая. Горе-теоретик​

Сон

Моя вторая встреча с Косоглазкой произошла в футуристическом будущем. Эксцентричный Миклош вырядил девушку в слабо поддающееся описанию нечто — белое с ремнями и заклепками, но крайне органично вписывающееся в окружающую обстановку. Наверное, только так и можно одеваться в этом хромированно-негостепреимном мире со светящимися панелями управления, тревожно мигающими лампочками и прочими атрибутами научной фантастики.

«Очень круто, Миклош. — Честно признался я, решив, что подростковый сленг лучше всего подойдет для восхищения миром, которым мальчишки одержимы лет с двенадцати и до шестнадцати. Позже у них возникают иные интересы. — И эта иллюзия отсутствия волос очень в тему! Лысым ты похож на Лекса Лютора.»

«Ууу, как все запущено... Знаешь, тебе категорически нельзя делать девушкам комплименты!— Развеселился почему-то Миклош. — «Иллюзия отсутствия волос» никакая не иллюзия, хотя за подкинутое сравнение спасибо. Забавно, но мое второе имя Александр.»

«Хочешь сказать, на голове у тебя реально ничего нет? — Недоверчиво переспросил я, на всякий случай проверяя наличие собственных волос. Может, Миклош задумал очередную издевку? — В прошлый у тебя какие-никакие волосы были, точно помню.»

«Уши. На голове у меня есть уши! Правда, с недавнего времени одно из них ничего не слышит. — С мрачной усмешкой ответил Миклош. — В прошлый раз ты наблюдал иллюзию. Ее создал Менестрель, а они у него держатся неприлично долго. Практика показывает: даже при переходе из реальности в мир снов. Видишь ли, мне было непросто привыкнуть к этому...— Затянутая в белую перчатку рука дотронулась до абсолютно голого черепа. —Но в итоге послал иллюзии к черту. Прятаться за ними — проявление слабости. После взрыва я едва не перебил все зеркала в доме. Обгоревший, перепачканный в крови, с редкими клочками сожженных волос, выпадавших, едва стоило к ним прикоснуться. Попросил Косоглазку избавиться от этой красоты, хотя она упорно сопротивлялась...»

«Но лорд Миклош! Можно было не так радикально. — С болью в голосе воскликнула девушка, для которой волосы Миклоша, судя по всему, приравнивались к национальному достоянию. — Можно было оставить небольшой... пушок.»

«Пушок?!.. Косоглазка, из-за тебя меня однажды разорвет на части от двух несовместимых чувств — ярости и нежности. Не жалуйся, если в один прекрасный день я откушу тебе голову с самым что ни есть умилительным выражением лица. Ты предупреждена. — Миклош оскалился, а на губах китаянки заиграла такая счастливая улыбка, что я принялся искать в его словах скрытый комплимент. — И, кстати, мат. Твоя очередь, Элем.»

С нехорошим предчувствием я принял вызов, сменяя за шахматным столом проигравшую Косоглазку, а та опустилась на колени рядом с Миклошем. Лорд не стал возражать, когда девушка робко обхватила его ладонь своими пальчиками. Руки Миклошу все равно не были нужны, ибо он двигал фигурки силой мысли. А вот наблюдение за Косоглазкой дало любопытные результаты. Она не просто восхищалась своим господином, не просто уважала его, не просто боготворила. Косоглазка была влюблена.

«Если честно, я так до конца и не понял, что с тобой произошло. Ты говоришь «взрыв», но разве его последствия могут так долго беспокоить вампиров? Вы регенерируете практически мгновенно, я сам видел. — Продолжал допытываться я, рискуя навлечь на себя гнев несдержанного Миклоша. — А по тебе этого сейчас не скажешь. Руки по-прежнему дрожат.»

«Ты чертовски наблюдателен. Согласен, сейчас я не грозный вампир, а ущербный калека. У меня все болит и ни фига не регенерирует!— Миклош тяжело вздохнул и стиснул пальцы Ксоглазки так, что девушка от боли закусила губу. — Взрыв был не целью, а средством. Пока я валялся оглушенный, на меня накинули одну мерзкую штуку. Да хватит уже прохаживаться по мне взглядом, она невидимая! Суть в том, что «штука» способна блокировать способности вампиров, ослаблять их, делать безопасными для общества. Понятно объясняю? Носи на себе каждый вампир этакую мерзость, мы стали бы ручными собачками людей. Чем сильнее сопротивляешься, тем жестче становится воздействие. Именно поэтому у меня дрожат руки... И знаешь, что в этой истории самое паршивое? Неизвестно, почему мне сохранили жизнь. На его месте я бы не задумываясь добил ослабленного врага.»

«Ну нет, это выше моего понимания!— Пожаловался я, ибо попытка представить Миклоша сломленным, побежденным, слабым с треском провалилась. — Утверждал, что твой враг — жалкая букашка, а теперь получается...»

«Букашка и есть. Не он продемонстрировал мне свою силу, а я открыл ему свои слабости. Не он гений, а я беспечный идиот. — Непривычный к подобной самокритичности со стороны Миклоша, я замер с зажатым в пальцах ферзем. — Сосредоточься на игре, Элем, иначе твоя маленькая белая армия будет сметена моими черными легионами. Кстати, забыл поздравить с грядущим присоединением к семье.»

«Какой еще семье? Чьей?»

«Ну вот мне и повстречался очередной член тайного общества «Мы не замечаем очевидного»... — С мученическим выражением лица констатировал Миклош. — Полагаешь, дырки у тебя на шее служат исключительно для декоративных целей? Или чтобы карандаши да ручки в них втыкать?»

«Но...— Запнулся я, анализируя предложенную к рассмотрению информацию. — Черт бы побрал этого Вудро!»

«Неверный вывод. Укус оставила женщина-вампир, мужчины никогда не делают это так аккуратно. Наши клыки чересчур велики для тонкой работы. — Миклош спрыгнул со стула, рывком поднял с колен Косоглазку, нетерпеливо отбросил в сторону мешавшие ему волосы, обнажая беззащитную шею девушки, и впился в нее зубами. При виде того, как он жадно пьет кровь, меня передернуло. — Ну примерно так.»

Миклош языком слизнул с шеи Косоглазки тонкую струйку крови и улыбнулся мне окровавленными губами.

Реальность

Значит, женщина-вампир? Маленькая подсказка Миклоша навела на подозрение, которое определенно следовало проверить. Я потыкал кнопки телефона, сказал пару фраз, и стал ожидать визита эльфийской принцессы. Принцессы с шаловливыми — нет, не ручонкам — клыками.

[Придется сделать отступление и поведать о некой важной особенности Олли. Сама девушка именует себя полувампиром. Явилось ли это результатом генетической аномалии или чего-то другого — я не знаю, но факт остается фактом: у мисс Беллами нет сверхспособностей, но есть клики и бледная кожа. Нет, она не вампир в общепринятом смысле, но и не человек тоже. Нечто среднее.]

Олли объявилась около полуночи, волоча за собой по грязным ступеням крыльца длинный шлейф очередного странного платья. Я терпеливо ждал, пока все части ее наряда зайдут в дом и благополучно доберутся до гостиной, хотя периодически испытывал желание прибегнуть к помощи ножниц.

«Неужели эльфы бегают по лесам вот в таком?» — Скептически осведомился я, играя с завязками на корсете Олли.

«Пригласил к себе ночью, чтобы насмехаться над моей одеждой?» — Девушка небольно стукнула меня по пальцам, одарив насмешливым взглядом хитро прищуренных глаз. Так обычно смотрел Миклош, демонстрируя свое презрение ко всему человечеству.

Почувствовал, что задыхаюсь. На горле сомкнулись стальные клещи, протестующе вздулись вены, воротничок рубашки начал душить. Но самые страшные испытания выпали на долю глаз. Их будто кто-то выжигал. Изнутри.

Я начал беспорядочно шарить руками в воздухе, потянул их к Олли, но она ловко отскочила на шаг назад. Для меня до сих пор остается загадкой, как девушка совершила этот маневр, не запутавшись в шлейфе собственного платья.

«Тихо ты! Во время превращения нельзя ни до кого дотрагиваться, иначе... В общем, тебе необязательно знать, что будет.» — Строго сказала Олли, все же с некоторым сочувствием наблюдая за моими мучениями.

Сквозь боль терзаемого преобразованиями тела ее слова с трудом нашли дорогу к моему сознанию. Я скрючился на полу, подтянув колени к подбородку, и молился о том, чтобы кто-нибудь положил всему этому конец.

Превращение завершилось с традиционной для подобных явлений внезапностью. Не потребовалось зеркал или иных отражающих поверхностей, чтобы понять: я перестал быть человеком. Новая сущность оказалась естественной и удобной, как вторая кожа, привычной и знакомой, как давно изученные вещи, ненавязчивой и заботливой, как идеальная подружка. А ведь я всерьез собирался потребовать у Олли пособие по тому, как существовать в шкуре вампира!

«Признайся, это ты запустила в меня свои клыки! — Потребовал я у Олли, с лица которой так и не сошло хитрое выражение. — Тогда в клубе, когда я напился, как... как...»

«Как животное. — Подсказала девушка. — Может, и я. Не помню. Но спасибо за билеты в первом ряду. Представление удалось на славу.»

В мыслях Олли крутилось смазанные картинки ночи в «Кармине»: ее окружают пьяные лица выпускников, вспышки дискотечных фонарей слепят глаза, я нагло прижимаю девушку к барной стойке и шарю в вырезе ее платья, а дальше... Дальше все проваливается в густой туман.

Никакой лжи. Олли в самом деле, не помнила, что произошло после. Практически, как я, с той лишь разницей, что ее память хранит еще меньше сведений. В высшей степени странно! Ну и зачем мне хваленая вампирская способность читать мысли, если сами эти мысли — пустой лист?

Оставалось прибегнуть к последнему средству. Несправедливо и жестоко по отношению к Олли, но что делать? Как говорил Миклош, непростые времена вынуждают примерять на себя непривычные роли. Я поморщился. Еще немного пообщаюсь с уважаемым лордом, и начну цитировать его по каждому поводу. Слишком много чести для совсем еще мальчишки. У него и без меня отлично развивается мессианский комплекс.

Отринув сомнения, отправился на проверку своей теории.

Олли нисколько не сопротивлялась, когда я привел ее в спальню и уже всерьез взялся за расшнуровку корсета. Через ткань рубашки и свитера чувствовал, как в прижавшейся ко мне груди в неровном ритме колотится сердце. А прагматичная вампирская сущность намекала, что при желании я смогу определить частоту пульса и прочие показатели жизнедеятельности Олли. Спасибо сущности, конечно, но лучше не стоит. Я и без того заждался, когда закончится обыденность и начнется магия... А тут еще пульс считать! Состояние зубов проверять, надеюсь, не будем? Эх, вампиры...

Потребовалось проявить определенную изобретательность, чтобы выпутать Олли из ее рукотворного кокона. Завязки, тесемки, пуговицы... Тут даже сущность потрясенно умолкла, лишь однажды пискнув что-то про метод грубой силы. Впрочем, это предположение я отверг сразу, ибо Олли и убить способна за разорванное платье.

То ли превращение в вампира притупляло определенные категории чувств, то ли возня с тесемками имела фатальные последствия, но магии в ту ночь так и не случилось. Нет, я не жалуюсь. Я получил свою порцию удовольствий. Олли была прекрасна с выступившими на лбу капельками пота, со светящейся в полумраке молочно-белой кожей, с расширенными, как у дикой кошки, зрачками...

Потом мы валялись на кровати, как те самые утомленные любовники, которых принято показывать в фильмах. Ее голова у меня на плече, а пальчики нежно водят по груди. Приятно конечно, но я чувствовал во всем этом некую искусственность. И абсолютно никакой магии.

Только к середине ночи до меня вдруг дошло, что Олли просто не та девушка. И сразу же возникло нехорошее подозрение. Чтобы отыскать Золушку, принцу пришлось поочередно надеть хрустальную туфельку на ноги всех жительниц королевства... А как далеко зайду в поисках я?

Утром проснулся один. Сперва обрадовался, но потом представил последствия случайной встречи Олли с дядей Финником. По утрам он любил стоять на крыльце и просматривать свежую газету.

Чертыхаясь, натянул на себя пижаму и выбежал в коридор. К счастью, Олли обнаружилась почти сразу, правда выглядела при этом самым что ни есть компрометирующим образом. Даже не подумала прикрыться, бесстыдное она создание. И разгуливала по коридору дяди Финника, мимо его мерзких ледяных скульптур, как у себя дома.

«Олли, ты рехнулась?!» — Прошипел я, догоняя беглянку.

«Нет, я просто счастлива!» — Воскликнула девушка, жестом поклоняющейся дождю жрицы вскинула руки к потолку и закружилась на месте. Из-за двери дяди раздалось подозрительное шебуршание, а у меня начал нервно подергиваться глаз.

Пока расценивал шансы на появление Филипа вместо Финника, Олли едва не покалечила выглянувшего из кухни Вудро. Ибо танцевала она, как жрицы дождя, с закрытыми глазами.

«Поаккуратней можно, леди? — Вуд недовольно поморщился. — Доброе утро, Эл-который-стал-вампиром. Почему твоя девушка так агрессивно ко мне настроена? Мы еще даже не знакомы.»

«Олли Беллами. — К моему изумлению, Ол присела перед Вудро в изящном реверансе. — А теперь я имею полное право тебя поколотить?»

Эти двое с поразительной быстротой нашли общий язык. Вудро пожаловался на дядю, который запрещает ходить по дому в одних трусах, а Олли трагически закатила глаза. Назвала Финника закоренелым консерватором, стоящим на пути прогресса. Прогресс видимо заключался в свободной демонстрации своего нижнего белья.

Минут через пять Олли уже вовсю флиртовала с Вудро, а тот с удовольствием ей подыгрывал. Оставленный без внимания, я буравил их недоуменным взглядом.

«Прекрати так смотреть, Эл. Это же понарошку! — Отклеившись от Вуда, заверила меня Олли. — Вудро — отличный парень. И вообще гей. Ему девушки до лампочки.»

Я опаздывал на работу, поэтому не стал узнавать у Олли, как она так быстро определилась с ориентацией Вудро. Да и в принципе хотелось сбежать из дома. Ночь с Ол стала явной ошибкой. Сожалел о том, что у девушки не хватило такта потихоньку исчезнуть, пока я спал. Теперь же мы увидели друг друга при свете дня, и подход «ничего не было» больше не работал.

Я тяжело вздохнул и незаметно проскользнул мимо гостиной, где Вудро и Олли дурачились, прыгая под детскую музыку. Может, Вуд переориентируется с Джойс на кое-кого другого? Какая ему в принципе разница?

Конец двадцатой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцать-первая. Повелитель иллюзий​

«Никто не может быть счастлив без иллюзий. Они необходимы для нашего счастья не меньше, чем реальность.»​

Сон

В концепции произошли изменения, это я понял сразу. Не могу сказать, что иллюзии Миклоша отличались особым гостеприимством, но они меня ждали. А в этой я почувствовал себя чужаком, проходимцем, незваным гостем. Иллюзия всеми силами стремилась отторгнуть инородный объект, то есть меня. Сработал обратный эффект. Чем сильнее меня заставляли уйти, тем сильнее хотелось остаться. В итоге иллюзия сложила оружие, тяжело вздохнула и проворчала: «Ну оставайся, если ты такой упорный».

Решил не рефлексировать на тему говорящих иллюзий и направился к единственному источнику света в бескрайнем, бесконечном мраке. Окружающая темнота подозрительно перешептывалась: похоже, и она обладала если не разумом, то по крайней мере сознанием. На мгновение представил на своей книжной полке научный труд «Несколько важных замечаний относительно разумности темноты». Еще чуть-чуть пробуду в этой сумасшедшей иллюзии — и точно стану его автором.

Направляющий меня огонек дразнил, но, к счастью, не издевался. Хотя я бы не сильно удивился, если бы тот удалялся по мере моего приближения. Такие фокусы вполне в духе говорящей иллюзии с шепчущей темнотой.

Но подвоха не последовало. Я опасливо вступил в пятно света на мозаичном полу и осмотрелся. Все освещенное пространство было заставлено напоминающей призраков в простынях мебелью и завешано все теми же простынями. А на столе в опасной близости от свечи в позе трупа валялся странного вида парень.

«Эй? — Позвал я и тронул мальчика за плечо. — Ты что здесь делаешь?»

Дрогнули длинные ресницы, веки медленно поползли вверх. И тогда я увидел самые странные глаза, которые когда-либо принадлежали живому существу.

Они были одновременно и серыми, и зелеными; прозрачными, как вода, и в то же время мутными; глубокими и в то же время поверхностными; выразительными, но лишенными эмоций. И, что самое поразительное, эти глаза не умели отражать. В них я не видел ни себя, ни пламени свечи, ни чего бы то ни было. Тоже мне зеркало души!

«Понятия не имею, что здесь делаю я, но зато знаю, что делаешь ты. Ты вторгаешься на чужую территорию. — У парня оказался удивительный голос, похожий на шелест ветра в кронах осенних деревьев. Очень тихий, чуть ли не шепот, и хрипловатый, но до ужаса вкрадчивый и проникновенный. Просто до мурашек. — Придумай лучше свою иллюзию.»

«Прошу прощения. Кажется, я и правда ошибся адресом, правда, не могу сообразить, как это произошло... — Смущенно признался я, чувствуя себя крайне неуютно под взглядом его глаз. Кажется, моргать парень не собирался вовсе. — В таких снах, как этот, я обычно встречался с Миклошем. Быть может, ты его знаешь?»

«Ну конечно, подобная небрежность в духе Миклоша. — Безэмоционально констатировал мой собеседник. Так и не смог понять, злится он или нет. В отличие от Миклоша, этот отличался подчеркнутой невозмутимостью, граничащей с безразличием. В общем-то логично, ибо я не мог представить, как можно орать таким голосом. — Я предоставил для его экспериментов часть своего пространства, но Миклош и не подумал защитить ее от проникновения посторонних. Что же. Здравствуй, Элем Эдвин.»

«Здравствуй, эээ...— Я примерно догадывался, кто передо мной, но все же испытывал некоторые сомнения по части того, как к нему следует обращаться. — Менестрель?»

«У меня много имен, но чаще называют именно так. — Менестрель грациозно потянулся и неторопливо поднялся со своего места. Я не заметил, откуда в его руке появился небольшой круглый поднос с четырьмя чашками. Аромат от них, стоит признать, исходил просто божественный. — Присаживайся и угощайся, Элем Эдвин. Я попробую быть гостеприимным.»

Я вежливо поблагодарил, нехотя пристраиваясь на краешке кресла. Двигаясь абсолютно бесшумно, повелитель иллюзий обогнул стол и водрузил передо мной свой поднос. Он носил перчатки, но одна из них сползла, и я заметил, что запястье Менестреля все опоясано шрамами. Некоторые из них были старыми, а некоторые совсем свежими. Заметив мой взгляд, он поправил перчатку.

«Раз уж ты такой гостеприимный, то позволь задать несколько вопросов. — Этот суицидальный юноша был скорее эксцентричным, а не опасным, поэтому с ним я чувствовал себя довольно свободно. Иллюзии вряд ли можно считать серьезным оружием. — Вопрос первый: как тебя зовут по-настоящему?»

«Эрик. — Подозрительно быстро ответил Менестрель. Мои привычные к мягкому сансетскому произношению уши еще не успели адаптироваться к его клокочущему, резкому и тягучему «р». Что еще за шотландский акцент в нашей глуши? — Эрик Ландграаб.»

«Это не настоящее имя.— Наугад предположил я, поймав на себе его быстрый косой взгляд. — Ты лжешь, лорд Менестрель.»

«Почти настоящее. В моем мире нет ничего абсолютно настоящего.»

Поспешил запить горечь разочарования неприлично вкусным горячим шоколадом. Похоже, с Менестрелем общаться будет еще сложнее, чем с его братом. Если Миклош уклонялся от прямых ответов, отправляя меня бродить среди туманных намеков, то от «Эрика» я получу дикую смесь из правды и выдумок. Еще неизвестно, в какой пропорции.

«Пусть будет Эрик. — С неохотой согласился я, пристально всматриваясь в хитрые глаза Менестреля. Странно, но чтение мыслей совершенно не работало. Да и вообще я не чувствовал себя вампиром... — Вопрос второй: зачем ты это с собой делаешь, Эрик?»

Я выразительно посмотрел на его запястья и на заклеенный лейкопластырем порез на щеке.

«Потому что боюсь однажды проснуться и узнать, что я сам себя придумал. — Признался своей кружке Менестрель. Интересное наблюдение: когда он врал, то не отрываясь смотрел на меня кристально честными глазами; когда говорил правду, то старательно отводил взгляд. Существо с непредсказуемыми реакциями. — Эти порезы говорят мне о том, что я до сих пор реален. Иллюзии не чувствуют боли.»

«Я смотрю, у тебя не только темнота говорит, но еще и порезы... — Пробормотал я себе под нос. Никак не мог определиться: то ли Менестрель сильно не дружил с головой, то ли сильно дружил с запрещенными препаратами. Возможно, все сразу. — Ладно, перейдем к третьему вопросу. Миклош одно время продвигал теорию насчет того, что ты мой сын. Это правда?»

«Не имеет значения. Я верю, что у всех нас один общий прародитель. Люди — дети солнца, а вампиры — луны. — Поделился своими убеждениями Эрик, и мне оставалось лишь закатить глаза к потолку. Теперь понятно, почему Филип предпочел не брать его в проводники. Мальчик еще более безумен, чем мой отец. Надеюсь, это не заразно? — Темнота разговаривает потому, что в ней обитают бестелесные призраки. У них есть голос, но нет оболочки. Я встретил их на кладбище и приютил в своей иллюзии... Но вообще-то ты читаешь книгу вверх ногами. Переверни. — Наверное, вид у меня был в высшей степени растерянный, ибо Менестрель тут же пояснил: —Ты оказался здесь не для этого. Не для того, чтобы спрашивать обо мне. Задай правильный вопрос, ибо не ты тратишь время, а оно тратит тебя.»

«А ты умный, хоть и странный. — Заметил я, вспомнив, что безумие часто идет в качестве бесплатного приложения к гениальности. — В таком случае скажи мне, кто убил Евгения, Берта и Аарона.»

«Все умные существа странные, но не все странные существа умные. — Прошелестел Менестрель. — А имя убийцы мы спросим у его самого близкого друга...»

В руках Эрика появился потрепанный плюшевый кролик с беззащитно-белым пузом. Я недоуменно передернул плечами, не понимая, каким образом в моем расследовании может помочь старая игрушка.

«Некоторые существа настолько одиноки, что привязываются к неодушевленным объектам. — Прокомментировал Менестрель, бережно усаживая зайца к себе на ладонь. — Игрушка обычно знает о своем хозяине очень много. Особенно такая любимая, как эта. Да, Олаф?»

Кролик подмигнул глазом-бусинкой и важно кивнул. От неожиданности я совершенно несолидным образом ойкнул. Эта парочка — Менестрель и кролик Олаф — кого угодно сведет с ума. Эрик тихо рассмеялся и что-то шепнул в длинное кроличье ухо.

«Олаф готов назвать тебе имя своего хозяина, но оно будет зашифровано в шараде.— После недолгих переговоров огласил решение кролика Менестрель. — Слушай внимательно.»

Очень четко выговаривая слова, Эрик произнес:

Первый слог пожаром пахнет,
Второй крадется под ногами.
А в целом — полководец, что
Водит копья в бой с врагами.

Реальность

Последним, что я видел перед возвращением в реальность, были поднятые в прощальном жесте рука Менестреля и лапа Олафа. После этого перенесся обратно в утро понедельника 20**-ого года.

Лежа на кровати, я размышлял над шарадой мерзкого зайца. Первый слог пожаром пахнет... С этим вроде все понятно — дым. Но нет имен, начинающихся с такого слога, совсем нет! Второй крадется под ногами... Что может красться? Змея? Враг? Тень? Нелепица какая-то выходит. Может, заяц загадал прозвище? Дымная Змея, Дымчатая Тень, Враг Дыма... Очередной бред! Похоже, меня просто надули.

В самом скверном расположении духа выполз на кухню. Там оказалось довольно... забавно. Кажется, я еще не упоминал о том, что наши недавние выпускники активно взялись за поиски работы. Вудро, к примеру, пристроился под крылышко к Мьелю. Джойс мечтает стать главным редактором какого-нибудь серьезного журнала, но пока бегает от дома к дому в канареечно-желтой кепке и раскидывает газеты. А Корди вообще всех удивила. Ну какая из нее бизнес-леди?

В общем, три завтракающих кровью вампира в специфической рабочей одежде то еще зрелище. У меня даже настроение слегка поднялось.

Самый поразительный список служебных обязанностей у Корделии. Она нечто вроде персонального ассистента. Корди не только планирует распорядок дня своего босса, отвечает на звонки, сортирует корреспонденцию, но и следит за такими немаловажными вещами, как его физическая форма, внешний облик, питание, etc.

Кстати, боссом кузины, как выяснилось, был мой старинный школьный приятель Гарретт Тесла. Не верилось, что этот увалень, прозванный за шарообразные габариты Бубликом, способен сделать карьеру в бизнесе. В школьные годы он заикался, вздрагивал от каждого шороха, да и вообще прослыл существом жалким и беспомощным. Даже девчонки умудрялись колотить Гарретта, пока к нашей компании не примкнула Олли и не встала на его защиту со своим деревянным мечом.

А Корделия говорила о совершенно другом человеке — очень уверенном в себе, талантливом руководителе, прекрасном ораторе. Благодаря мистеру Тесла, подразделение Ландграаб Корп в Сансете уже второй год опережало головное бриджпортское по финансовым показателям. То ли у Гарретта в нашем городе имелся полный тезка, то ли его самого похитили пришельцы и подменили суперменом.

Корделия находится под таким сильным впечатлением от своего босса, что ради него освоила непростое искусство приготовления коктейлей. Правда, по ее собственному признанию, при этом невинными жертвами пали несколько десятков стаканов. Зато теперь деловые партнеры Гарретта могут в расслабленной обстановке обсудить с хозяином дома планы поставок сырья, колебания курса симолеона по отношению к британскому фунту и прочие важные для бизнесменов вещи.

А, слегка увлекшись коктейлями Корделии, эти самые партнеры могли еще и подписать парочку не слишком выгодных для себя контрактов. Кто знает...

Корделия считает, что Гарретт похож на лорда Байрона. Если честно, особого сходства не вижу. Разве что наш акула бизнеса, как и поэт, плотного телосложения. Нет, он больше не толстый, просто внушительный.

В облике Гарретта на самом деле чувствуется некоторая величественность. Он на целых полгода младше меня, а выглядит, как мужчина за тридцать. Серьезный, успешный, энергичный, опасный и ироничный, определенно игрок и определенно знает себе цену. Даже зависть взяла, когда при встрече Гарретт небрежно похлопал меня по плечу и предложил сигару за тысячу симолеонов. Ооо, с сигарой в зубах он выглядел «ну вообще очень круто». Это Марк сказал, а не я. Гарретт у близнецов теперь числится в главных кумирах. Скоро поклоняться ему начнут.

Ну а сам мистер Тесла видимо поклоняется золотому богу. Так же неприлично богат, как Донни Ландграаб, не к ночи будет упомянут. Вот тебе и робкий заика! Взял и возглавил сансетский филиал Ландграаб Корп, пока я вбиваю в тупые головы учеников не нужные им знания.

Я чувствовал, что должен совершить нечто столь же выдающееся. К примеру, разобраться с убийцей. И естественно не путем решения ребусов от свихнувшегося мальчишки и плюшевой игрушки. Простите, шарад.

Но так уж устроен наш мир, что ни один, пусть даже самый лучший план, не выдерживает столкновения с реальностью. Всегда найдется стена, на которую он с размаху налетит. На этот раз роль стены исполнила Олли. Я заехал к ней домой, принес цветы, был нежен и мил, как никогда раньше. А она дулась и отказывалась идти на контакт.

В конце-концов я потерял терпение и прямым текстом объяснил, за чем пришел. Все это время, пока мы с Олли танцевали ритуальные танцы, я ни на секунду не забывал об истинной цели своего к ней интереса. Книга, всего лишь чертова книга, с помощью которой можно поговорить с призраками убитых парней. Все остальное — побочные сюжетные линии, по недоразумению прицепившиеся к основной.

Олли этого не понимала, обзывала гнусным манипулятором, бесилась и демонстрировала самые отталкивающие стороны своего дикого характера. В итоге мы крупно поругались. Она швырнула в меня тарелкой. Я хлопнул дверью и пнул контейнер для мусора перед ее домом.

Однако на улице Олли меня догнала. Залепила пощечину, а потом стала целовать так яростно, что прокусила мне губу. И выяснение отношений мы продолжили уже в ее постели. Наверное, мне все-таки нравятся темпераментные женщины.

Когда утром уходил на работу, нежащаяся в постели Олли пообещала подумать насчет книги. И заставила подумать насчет свадьбы. Или хотя бы насчет совместного проживания. Последнее звучало вроде бы не так страшно. Я же живу с дядей Финником и ко. Почему не смогу жить под одной крышей с Олли? Если вспомнить события прошедшей ночи, можно сказать, что иногда с ней бывает очень даже хорошо.

Мы договорились встретиться у меня где-то в начале пятого, но Олли опаздывала. Марк и Майлз уже успели вернуться с занятий скаутского кружка, а ее все не было. Я пару раз безуспешно набрал номер Ол, выслушав стандартное «Абонент вне зоны действия сети», а потом начал всерьез беспокоится.

Промучавшись еще минут пятнадцать, позвонил ей домой. Мама Олли несколько развеяла мои тревоги, объяснив, что сегодня ее дочь намеревалась посетить новый городок Хидден Спрингс, где с мобильной связью пока еще проблематично. Наверное, так оно и есть. Наверное, Олли сейчас на полпути ко мне.

Чтобы отвлечься, я решил изменить своему обычному распорядку и сделать запись в дневнике. Собственно, сейчас я ее заканчиваю, а Олли как не было, так и нет.

Конец двадцать-первой записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцать-вторая. Возвращение к одинокому маяку​

Сон

«Тебе заняться нечем, Миклош? Зачем приволок нас в эту иллюзию?»

«Вообще-то, Менестрель, мне есть чем заняться. За секунду до того, как сюда попасть, я видел очень хороший сон. А потом меня очень грубо из него вырвали. И все потому, что на календаре Элема сейчас двадцать девятое сентября 20** года. Ты ведь понимаешь, что это за день, Менестрель? И почему мы на шахматной доске?»

Это день, когда Элем проиграл в шахматы жизнь Олли, мысленно подсказал я Менестрелю. Мой поверженный белый король, наверное, до сих пор лежит на шахматной доске в саду дяди Финника. Да и я сам нахожусь на ней. Браво Миклошу: более изощренную иллюзию придумать сложно.

«И этот туда же! Я понимаю, гораздо проще свалить все на Миклоша, чем признать очевидное: Элем сам создал иллюзию, а потом перенес в нее всех нас. Я, честно говоря, нахожусь под впечатлением. — В своей обычной манере разглагольствовал Миклош где-то наверху. Я видел только его черные ботинки. Как обычно отполированные до зеркального блеска и очень дорогие. — В этой иллюзии у меня даже волосы есть. Как мило.»

«Очень странно... Иллюзия не должна причинять боль своему создателю. — Голос Косоглазки по-прежнему звучал, как колокольчики. Она стояла передо мной на коленях, воплощенное милосердие, нежно и печально гладила по лбу и волосам. Единственная, кому из присутствующих было до меня дело. — Но если лорд Миклош ее не создавал, то это единственно возможный вариант... Вы не можете не согласиться, лорд Берик.»

«В данном отдельно взятом случае я чист, как слеза младенца. — Пафосно подтвердил Миклош. — А лорд Берик может съесть свой шарф.»

«Невозможно. — Все-таки выразил несогласие Менестрель, которого Косоглазка и Миклош почему-то называли «лордом Бериком». — Ни за что не поверю, что ты не приложил к этому руку.»

«А ведь было время, когда ты следовал за мной и не оглядывался назад. — С явным сожалением произнес Миклош. — На каком этапе пути я тебя потерял?»

«Полагаю, это произошло сразу после школьного бала. — По тому как приглушенно звучал голос Менестреля, я предположил, что его обладатель сожалеет о произошедшем разладе не меньше Миклоша. — Тогда я впервые задумался над тем, куда приду, если продолжу следовать за тобой.»

«Ну и куда же?»

«На край вымершего, утопленного в крови мира, где на горе трупов будешь сидеть ты и потягивать через соломинку Пина-Коладу. — По-моему, это лаконичное описание крайне точно передавало суть того, что можно получить, если встать под флаги Миклоша. — Вот к чему мы придем, если я продолжу следовать за тобой. Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься. И тебе почти удалось сделать таким же меня.»

«Если я, по твоим словам, топлю мир в крови, то ты топишь его в дешевой патетике. Лично я скоро захлебнусь. — Парировал нисколько не пристыженный Миклош. Напротив, ему доставляло несказанное удовольствие представлять себя тем чудовищем, о котором говорил Менестрель. — И вообще что плохого в том, чтобы устроить этому миру качественный апокалипсис, на который тот давно напрашивается? Только представь: ты сможешь сидеть на горе трупов рядом со мной и курить свои любимые сигары. Мы одни спина к спине в целом мире, разве не чудесно? Правда, если избавиться от всех девушек, включая нежно любимых мной блондинок, то с кем я буду развлекаться?»

«Не переживай, создам парочку иллюзий, которые смогут ублажать тебя хоть 24 часа в сутки. — С легкой брезгливостью в голосе заверил его Менестрель. — Ты практичности не заметишь разницы.»

«Мммм... как интересно... — Промурлыкало златокудрое чудовище. По опыту знаю, что подобные интонации в голосе Миклоша не предвещают ничего хорошего. — Я конечно подозревал, что обучение в интернате заставляет парней проявлять чудеса изобретательности, но чтобы настолько...»

«Не слишком остроумно, Миклош.— Отмахнулся любитель порезов и фиолетовых шарфов. —В моем интернате учатся не только парни, но и девушки.»

«Может быть и так, но ты всегда предпочитал иметь дело с иллюзиями, а не с существами из плоти и крови. Неужели что-то поменялось за это время?»

«Люди вообще-то редко меняются, брат. Ты, к примеру, по-прежнему производишь сарказм в промышленных масштабах. — Менестрель поспешно спрятал нижнюю часть лица в шарфе, но было заметно, что он улыбается. — И, кстати, не лорд ли Миклош мечтал об иллюзии с внешностью Кармен?»

«Не помню такого. — Буркнул Миклош. — Да и зачем мне иллюзия с внешностью собственной лошади?»

«Речь идет о девушке, а не о лошади. — Менестрель закусил губу, чтобы не рассмеяться. — Никто не заставлял тебя устраивать путаницу, называя жеребенка в честь девушки, которая нравится.»

«Да не нравится мне она! — Миклош резко дернулся. Так, будто получил удар в лицо. — Я просто хотел ее...»

«Думаю, здесь можно смело поставить точку. — Оборвал фразу Менестрель. Теперь он позволил себе улыбаться открыто: уголки губ растянулись, обнажая далеко не самые идеальные зубы. Они были заметно неровными, а у верхнего клыка недоставало существенной части. — Ведь ты еще никогда не хотел от девушек ничего иного. Удовлетворив самую грубую из своих потребностей, можно послать все остальное к черту, да?»

Я лежал на гигантской шахматной доске и слушал, как эти двое, совершенно забыв обо мне, упражняются в искусстве полемики. Для них подобные споры определенно были не в новинку. И Миклош, и Менестрель получали от словесной баталии явное удовольствие — это было понятно даже если не видеть их лиц. В другой ситуации меня бы позабавило то, как по-разному действуют дуэлянты. Если Миклош, горячая голова, с самого начала ринулся в атаку, Менестрель предпочел выстроить игру от обороны, медленно заманивая противника в ловушку. На самом деле большой вопрос, кто из них более опасен.

Привалившись спиной к гипертрофированной фигурке коня и закрыв глаза, я ждал, пока Миклош и Берик (теперь я был уверен, что он именно Берик) насладятся обществом друг друга. Внутри меня была абсолютная пустота, так почему бы не заполнить ее бесконечным спором двух существ с урезанными моральными ценностями?

«Пожалуй, мы с Бериком увлеклись. Не виделись с тех пор, как он от меня сбежал. — Объявил, наконец, Миклош. Я приоткрыл глаза, чтобы увидеть, как трое этих странных детей образовали нечто вроде незавершенного круга, центром которого были мы с конем-переростком. — Но тебе ведь и не требуется наше сочувствие. Ты и так считаешь нас обоих фальшивками. Не стоит усугублять, да?»

«Не стоит, я думаю. — Согласился я, благодарный ему хотя бы за честность. — Сегодня ты какой-то очень... человечный.»

«Твоя правда! Без Берика я практически забыл, что такое быть человеком. — Издав короткий смешок, согласился Миклош. Пытаясь понять причины его веселья, я снова приоткрыл глаза. — Менестрель у нас не любит вампиров: считает их не вершиной эволюции, а ее выкидышем. Меня он переделывает в человека с настойчивостью, достойной лучшего применения. Хотя на самом деле я гораздо более человечен, чем он: смеюсь, когда смешно, и ору, когда больно. Я очень простой, а Берик — очень сложный. Боковая ветвь Юникорнов, происходящая от Лилу, всегда отличалась эмоциональной нестабильностью.»

«Можно орать от удовольствия и смеяться, когда очень больно. — Своим пробирающим до мурашек голосом возразил Берик. — И, насколько я помню, центральная ветвь в лице Финника чудила ничуть не меньше. Про Ландграабов я вообще молчу: в городе до сих пор вспоминают, как прапра Миклоша выливала содержимое своего ночного горшка на головы прохожих. Так что вопрос о том, кто из нас больший псих по-прежнему открыт.»

«Ну уж точно не я! Никогда не стану сознательно причинять себе боль. — Фыркнул Миклош, демонстративно поднимая руки так, чтобы все могли видеть его запястья. Вначале на них действительно ничего не было, но потом начали медленно проступать уродливые красные рубцы. Уголок рта Менестреля едва заметно дернулся. — Ха-ха. Очень смешно, Берик.»

«Шрамы есть у всех, Миклош. Не важно, где они — снаружи или внутри.— Уже без ухмылки сказал Менестрель, обведя присутствующих своим странным стеклянным взглядом и остановив его на мне. Мне казалось, в прошлый раз его глаза не были такими голубыми. Да и вообще голубыми не были... — Может создастся обманчивое впечатление, что я безразличен к твоему горю, Элем, но это не так. Ты и я носим одинаковые шрамы, просто мои более старые. Им даже больше лет, чем мне...»

Им даже больше лет, чем мне... Что за бред несет этот мальчишка? Даже если слово «шрамы» употребить в иносказательном значении, они все равно не могут быть старше своего носителя. Никак не могут.

Реальность

Прежде чем решиться на эту запись я, как собака, несколько дней зализывал раны. Не скажу, что получилось зализать окончательно, но они хотя бы не открываются в самый неподходящий момент.

Больше всего бесит то, с какой маниакальной напористостью окружающие хотят узнать, как я себя чувствую и как у меня дела. А еще безумно раздражают сочувственные похлопывания по спине и заверения в том, что время лечит. Да не пошли бы вы?.. Не надо меня утешать, не надо тискать, как плюшевую игрушку, не надо кормить стандартными фразами. Просто уйдите и дайте мне собрать вещи.

Ну да, я уезжаю. Не думали же вы, что я спокойно продолжу жить в доме, на пороге которого умерла моя...?

Моя кто? Если разобраться, то моя никто. Олли не была ни моей подругой, ни моей подружкой. В школе мы были довольно близки, но потом наши дороги разошлись, чтобы спустя несколько лет вновь пересечься. Она хотела совместного со мной будущего и строила планы, из которых я практически ничего не помню. Кажется, там фигурировало страшное слово «брак». Чего хотел я? Книгу, то ли существующую в реальности, то ли выдуманную Олли, и желательно без довеска в виде девушки.

Нет, я виню себя вовсе не в избыточном цинизме и уж тем более не в смерти Олли. Я виню себя в том, что не позволил сыграть Финнику вместо меня. Но тогда, садясь за шахматный стол, я был абсолютно уверен в успехе. Не это ли называется высокомерием?

Еще хуже становится от того, как окружающие трактуют мое горе. По их мнению, я убиваюсь по Олли в то время, как я убиваюсь по поводу проигрыша. И это не единственное, что меня сейчас волнует.

Кажется, я обманул Вудро. Раньше не предавал подобным мелочам особого значения и не знаю, почему это волнует меня теперь. Наверное, потому, что Вуд оказался чересчур искренним парнем. Все рассказывал о том, как умерла его мать и как они с сестрой переехали к отцу, которого до этого видели только на фотографиях. Бравый лейтенант Хэнк Годдард... Даже в рассказах Финника он не был особо приятным типом, а у Вудро выходил настоящим папашей-монстром. Из-за любви Хэнка к вечеринкам до пяти утра сыну приходилось отсыпаться на уроках в школе. Вот так, собственно, я и раскрыл тайну фирменного измученного вида Вудро Герра. А я-то думал, это он ради внимания девочек старается выглядеть, как тот герой из «Сумерек».

Вудро почему-то считал, что смерть Олли значит для меня примерно то же, что для него смерть матери, и если он поделится своим горем, то мне станет легче. Я молча согласился, и сейчас мне совестно по поводу этого обмана. Люди иногда бывают такими отвратительно трогательными, что одним своим видом вынуждают лгать.

Это не совсем укладывается в рамки привычного, но именно Вудро подсказал мне место, куда можно сбежать. Как только я осознал, что не обладаю достаточным запасом смелости, чтобы ежедневно ходить по тому месту, на котором умерла Олли, начал подыскивать новое жилье. Естественно я мог в любой момент поскрестись в дверь Лилу, но мама вряд ли бы по достоинству оценила мое запоздалое желание вернуться в лоно семьи Морель. Она презирала трусость, хотя и сама бывала той еще трусишкой.

Вудро подошел к решению проблемы с неожиданной точки зрения. «Ну должен же этот чертов ключ на твоей шее что-то открывать в нашем городе!» — упрямо твердил Вуд, таская меня по всем необитаемым домам Сансета. Я не слишком надеялся на успех, ибо ключ мог открывать все что угодно — начиная с крошечной шкатулки в особняке Толстопятко и заканчивая тайным проходом в тайный слив тайной канализации Сансета. Или вообще ничего.

Но Вудро, казалось, были чужды сомнения. И вот, на пятый день наших противозаконных покушений на частную собственность Сансета, ключ наконец открыл дверь одного дома...

Я пишу «дом», но уместней употребить термин «особняк», ибо компактное внешне здание внутри оказалось довольно просторным. Два этажа с маленькими и большими балкончиками, крыша со смотровой площадкой и полноценный подземный гараж... В саду — искусственный пруд, несколько фонтанов и куча всякой растительности, из которой я опознал только клевер. В общем, я не слишком большой мастер архитектурных и интерьерных описаний. Отмечу лишь, что по особняку мы с Вудом ходили с открытыми ртами. Ему больше всего приглянулся фонтан со статуей ангела, а мне вид на любимый маяк Мейсона.

Вопрос о том, что делать с неожиданной находкой на Редвуд-парквей 100, передо мной даже не стоял. Во-первых, терять было нечего. А во-вторых, к тому времени я уже успел влюбиться в обвитые плющом стены и колонны (я вообще питаю необъяснимую слабость к этому ползучему гаду растению), в грустную статую ангела, призванного вечно лить воду в фонтан, и в странно-прекрасную атмосферу дома.

Корделия долго не могла поверить в то, что я ее не разыгрываю. Все закрывала глаза ладошками, полагая, будто дом-иллюзия рассеется, как только она снова на него посмотрит.

Так получилось, что мы с Корди теперь живем вместе. Она догнала меня уже на крыльце и с нетипичной для себя безапелляционностью заявила, что поедет со мной, куда бы я не направлялся. В абсолютной серьезности ее намерений меня убедила урна с прахом Берта, бережно прижимаемая Корделией к груди. В немом ужасе я перевел взгляд на большую дорожную сумку, болтающуюся на хрупком плечике кузины. Оправдывая мои наихудшие опасения, Корди подтвердила, что в ней путешествуют остальные — Евгений, Аарон и... Олли.

Оставалось лишь молча кивнуть и обеспечивать транспортировку этой компании к месту их нового пребывания. Так вместо одного дополнительного жильца я получил целых пять.

Чуть позже я побродил по дому с фотоаппаратом, подготавливая фотоотчет для Мышки, которая в своем далеком Бриджпорте периодически вяло интересуются новостями из нашей глуши. Иногда я даже получаю от нее имейлы с парой строчек и несколькими фотографиями, видимо самыми приличными, на которых она запечатлена с незнакомыми мне людьми. Прекрасно осознаю, что должен быть благодарен хотя бы за это. На фоне бурной жизни большого города я попросту перестал быть для нее интересен. Битва провинциального кузена с золотыми мальчиками и девочками Бриджпорта проиграна без объявления войны.

Уверен, мне не стоит сильно переживать по этому поводу, ибо все в порядке вещей. Сложно ожидать от такой девочки, как Эйлис, глубоких родственных привязанностей. И все же... Все же без нее я порой чувствую себя совсем одиноким. Как любимый маяк Мейсона.

Конец двадцать-второй записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцать-третья. Laugh till you die​

Сон

Погружение в иллюзию оказалось болезненным. Это было необычно хоты бы потому, что Миклош давно научился не швырять меня как попало. Про Менестреля, у которого за плечами годы иллюзорной практики, даже не упоминаю. Поэтому вывод напрашивался лишь один: я должен был встретить кого-то нового. Так что даже не удивился, наткнувшись взглядом на нескладную девочку-подростка, сидящую на деревянной скамейке в окружении лютиков-ромашек.

«Прошу прощения! Я вас нечаянно уронила. — Сказала она и смущенно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на по-детски округлых щеках. —Меня Айовиана зовут. Ай-о-ви-а-на на случай, если решите спросить «как-как?» Все так делают, когда слышат мое имя впервые. Достали уже!.. Ой, простите! Я чересчур много болтаю... Вообще-то я к вам по важному делу.»

«Тогда, быть может, мы перейдем непосредственно к его сути? — Недовольно пробурчал я, потирая ушибленный при падении висок. — Если ты продолжишь извиняться с той же интенсивностью, я возненавижу слово «простите». Перестань, пожалуйста.»

«Простите!.. Ой, то есть я не то хотела сказать... — У девочки был такой несчастный вид, что я автоматически сменил гнев на милость и нарисовал на лице ободряющую улыбку. В конце-концов это милое дитя не виновато в том, что меня раздражает переизбыток вежливости. — Так вот, дело касается моего брата Миклоша...»

Будь у меня во рту карамелька или жвачка, точно бы ей подавился. Попроси меня кто-либо представить сестру Миклоша, и это было бы нечто в духе излюбленных мужских фантазий с привкусом мазохизма. Я про вызывающе красивых девиц в коже. И с плетками естественно. Кто же знал, что сестра Миклоша окажется... обыкновенной. Широкоскулое веснушчатое лицо, ямочки на щеках, пухлые губы и глаза теплого янтарного оттенка. Ни ярко выраженной красоты, ни ярко выраженного уродства. Ничего из того, что приковывает взгляд или выделяет в толпе. Я почувствовал себя разочарованным, но ради Айовианы постарался не выдавать своих чувств.

«Да забейте вы на эту глупую конспирацию чувств! За пятнадцать лет я уж как-нибудь могла привыкнуть, не находите? — Тихо сказала Айовиана, подавленно сгорбившись на скамейке. — Вы еще ничего, а некоторые делают большие глаза и переспрашивают, точно ли я его сестра. Нет, меня в роддоме подменили: забрали принцессу и подсунули лягушку! А правда заключается в том, что это не я заурядная, а он слишком особенный. Даже если ты светишь достаточно ярко, всегда существует куда более яркий источник света. Некоторым везет, и они спокойно сияют в своей маленькой частичке вселенной, далеко-далеко от светильника-монстра. Другим везет не очень, и они обречены всю жизнь существовать в тени более яркой личности. Мне просто не повезло, ясно?»

«Ясно. — Ответил я, не в силах что-либо возразить. Меня поразила абсолютная искренность Айовианы и ее отнюдь не детское мужество. — Но у тебя есть кое-что из того, чего так не хватает Миклошу.»

«Человечность, вы о ней? Единственная вещь, за которую хватаются лузеры, которых не приняли в ряды супергероев или суперзлодеев. — Айовиана скорчила забавную рожицу. Мне определенно начинала нравится эта девочка, хотя ее намерения в отношении меня по-прежнему оставались неясными. — Знаете, а вы совсем не такой, каким я вас представляла. И теперь мне еще труднее попросить вас о том, о чем собиралась...»

«Лучше выкладывай начистоту. В загадки без отгадок я уже наигрался с твоим братом и с Менестрелем, который неизвестно кем вам приходится.»

«Я хотела сказать, Миклош не должен вас возвращать. — На одном дыхании выпалила Айовиана и поежилась так, будто прыгнула в ледяную воду. Я недоуменно приподнял бровь. — Я имею ввиду воскрешать. То, что умерло, таким должно и оставаться. Нельзя тревожить мертвых.»

«Слабоватая у тебя аргументация... — Она явно чего-то недоговаривала, а я не собирался довольствоваться парой наспех скроенных фраз в духе сценариев к плохим фильмов. — А теперь я хочу хотя бы раз услышать чистую правду от кого-то из вашей семьи.»

«Хорошо, но только не смейтесь. — Айовиана сделала глубокий вздох. — От бабушки мне досталась одна... способность. Иногда я вижу сны о том, что будет. Только не подумайте, что я шарлатанка какая-нибудь! Меня это смущает не меньше, чем вас.»

«Допустим ты и правда видишь будущее. Но где связь между твоей чудесной способностью и тем, о чем мы говорили до этого?»

«Последние несколько дней я вижу один и тот же сон... — Девушка запнулась, издав звук, похожий на сдавленное рыдание. — Я вижу, как Миклош умирает на руках у Берика. Его кожа вся в жутких солнечных ожогах, а вы же знаете, солнце нас убивает... Этот сон буквально сводит меня с ума... Я... Я должна найти способ спасти брата!»

«Но откуда такая стойкая убежденность в том, что он именно умирает? Миклош не производит впечатление идиота. С чего бы ему принимать солнечные ванны? — Я старался говорить беззаботно, но тревога Айовианы невольно передалась и мне. — И, кстати, при чем тут мое воскрешение?»

Ответить девушке помешало внезапное и весьма эффектное появление нового персонажа. Он материализовался в буквальном смысле из ниоткуда, возник за спиной Айовианы, будто был ее собственной зловещей тенью. И в следующее мгновение девушка уже билась в кольце рук незнакомца.

«Ай! Я же просила больше так не делать!— Айовиана попыталась отпихнуть парня, но он проворно увернулся, не выпуская при этом свою жертву. — Элем, не пугайтесь. Это мой...»

«Ее парень. — Быстро перебил незнакомец. — Можете звать меня Каин.»

«Вообще-то я хотела сказать «брат». — Айовиана предприняла новую попытку вырваться. Каин перехватил ее руки на полпути к своему лицу и бережно завел за спину. — То есть не в прямом смысле, но...»

«Мда-а, малышка Айо просто мастер уточнений. — Каин коротко хохотнул, и я наконец определился с тем, к какой категории людей его следует отнести — к тем, кто будет издевательски смеяться даже глядя в дуло направленного на них револьвера. — Теперь дядюшка Элем будет думать про нас очень-очень-очень плохо.»

Я и правда впал в недоумение. Вызывающая наглость и абсолютная самоуверенность юноши производили обескураживающий эффект. К тому же я терпеть не мог его тип людей, ибо совершенно не знал, как с ними взаимодействовать. У них не было ни ценностей, ни принципов, а стоило повернуться к подобным типам спиной, как между лопаток тебе тут же всаживали нож. Ну и их извечная насмешка над миром тоже раздражала. Не люблю людей, которые не умеют быть серьезными. Хотя о каких «людях» идет речь? У парня были глаза вампира и очень бледная кожа, от которой исходило странное мягкое свечение. Наряд его тоже производил то еще впечатление — брюки, футболка и перчатки, скроенные из тысячи плотно прилегающих друг к другу чешуек. В нем Каин был похож на огромную змею.

«Нравится? Отловил любимого удава Миклоша и сшил из него уютную шкурку. — Я прекрасно понимал, что это шутка, но от слов парня по спине невольно пробежал холодок. Вот ведь мерзкий тип! — Обожаю отбирать у Миклоша его любимые игрушки.»

«А сам-то ты что такое? Пиратская копия Миклоша? У того хотя бы стиль есть, а ты просто хаотичное зло. — Я не собирался и дальше слушать этого испорченного ребенка и был намерен поставить его на место. — И какое чувство юмора должно быть у родителей, чтобы назвать сына Каином, даже не представляю...»

«Это прозвище. Мое настоящее имя...»

На этот раз настала очередь Айовианы совершать неожиданные поступки. Стоило парню отвлечься на меня, как она незамедлительно начала действовать. Уж не знаю, с чего началась придуманная девушкой комбинация, ибо я успешно все прозевал, но завершилась она сокрушительным ударом, впечатавшим Каина в скамейку. Да-да, я не ошибся и написал именно то, что хотел. Выражаясь подростковым сленгом, Айо сделала из своего мучителя отбивную.

«Школа Миклоша. — Едва приземлившись на ноги после заключительного удара, пояснила девушка. — Если с виду ты маленький и слабый, говорит Миклош, сделай это своим преимуществом. Старательно играй роль жертвы и жди, пока твой враг не ослабит внимание. И тогда, только тогда, атакуй. Не стесняйся быть коварным или бесчестным. Когда все будут мертвы, у тебя найдется масса времени, чтобы придумать красивую и благородную легенду о собственных подвигах... — Внезапно Айовиана запнулась и с ужасом уставилась на лежащего без движения Каина. С его затылка на траву капала кровь. — Смотрящий, что же я наделала! Лати, прости пожалуйста...»

«Ненавижу, когда ты извиняешься! Лучше ударь меня еще раз, но только не извиняйся...— Приоткрыв правый глаз, простонал парень. Его обычная усмешка странновато выглядела в сочетании с гримасой боли. Но еще более странным было то, что пытался успокоить Айовиану. — И вообще мне даже понравилось.»

Я бочком отодвинулся от юного мазохиста и решил, что пришло время возвращаться в...

Реальность

Порефлексировать на тему непростых родственных отношений четвертого поколения Юникорнов мне не дала Корделия. Никогда не любившая вечеринки кузина удивила неожиданным заявлением о том, что этим вечером мы ждем гостей. Я приподнял сразу обе брови, но потом вернул их на место.

Произвести впечатление на Гаррета — вот чего добивалась Корди. Оставалось лишь выяснить истинную подоплеку ее интереса к моему бывшему приятелю. Было ли сближение с Гарретом обычной попыткой подлизаться к боссу или же имело под собой иные, куда более личные основания? Гарр в своей богатой и успешной ипостаси наверняка имеет успех у женщин, но представить рядом с ним Корди — дикость какая-то.

Самого Гаррета пока упрекнуть не в чем. К Корделии он относился подчеркнуто нейтрально, делая из нее некое бесполое офисное существо. По крайней мере, так было при свидетелях. Лишь Смотрящему известно, что происходило, когда они оставались наедине. Уверен, в течение долгих часов, проведенных на работе и вне ее, у Гаррета не раз мелькали мысли романтического характера.

Но господина Тесла все-таки есть за что не любить, ведь именно он притащил на нашу вечеринку господина Ландграаба. Понятно, что их связывают длительные деловые отношения, но это еще не повод приглашать в мой дом нежелательных личностей. Хотя, по правде сказать, Донни не причинял никаких особых неудобств ни Корделии, ни мне. Напротив, был на редкость сдержан и сторонился основной компании гостей, разглядывая коллекцию виниловых пластинок.

На нем была старая домашняя рубашка с закатанными рукавами и знававшие лучшие времена брюки. Я хотел было съязвить, что Ландргааб Инк не иначе как накрыл очередной финансовый кризис, но сдержался при виде изможденного лица Донни. Впервые со дня нашего знакомства он выглядел на свой реальный возраст. Вернее, не так. У Ландграаба по-прежнему было вечно молодое, не подверженное разрушительному воздействию времени лицо вампира, но вот глаза были очень-очень старыми. И очень-очень усталыми.

Это была идея Корделии пригласить на вечеринку бабушку Морель, мать Паскаля. И вот, в самый разгар вечеринки, старушка решила, что погостила чересчур долго на этом свете. Искренне надеюсь, что ее решение носило самостоятельный характер, и к нему не приложил руку наш убийца. Комок подкатывает к горло при мысли о подобной бессмысленной жестокости.

Реакция присутствующих была самой различной. Корделия вскрикнула и выронила поднос с напитками, забрызгав свое белое платье кроваво-красными каплями пунша. С лица Донни сошли последние краски, и он будто окаменел. Вудро тянул за руку Джойс, заставляя уйти из комнаты. Гаррет безуспешно призывал оставшихся женщин сохранять спокойствие. Филип обводил гостиную полубезумным взглядом в поисках места, где можно спрятаться.

А я думал о том, что смерть последовала за мной даже в новый дом. Она подкрадывалась ближе, ближе, все ближе... Интересно сколько еще трупов родственников отделяют меня от личного общения со Жнецом?

Мне нередко ставят в упрек жестокое и мрачное чувство юмора. Не спорю, что в последнее время некоторые мои шутки особенно черны. Но кому еще шутить о смерти, если не тому, кто одной ногой стоит в могиле? Как там Менестрель говорил? Можно смеяться, когда очень больно... Кажется, я начинаю понемногу понимать ход мыслей этого странного юноши. Иногда все настолько плохо, что остается лишь хохотать, пока от смеха не разорвется горло. Именно так мне и хотелось поступить тем вечером. Вот бы все удивились: посреди рыдающей толпы вдруг кто-то начинает смеяться, а потом — бух! И все.

Наверное, я начинаю сходить с ума, раз в голову лезут такие крамольные мысли. В этот раз даже Жнец не произвел на меня должного впечатления. Когда он вплыл в гостиную и оказался между Корделией и Сусси, то выглядел скорее как рок-звезда в окружении подружек, а не как зловещий посланник смерти.

Разбежались все очень быстро, что и понятно. Из оставшихся сперва я заметил только Гаррета. Мультимиллионер с совком и веником ползал по полу, собирая осколки разбитых Корделией бокалов. От уведенного глаза у меня невольно полезли на лоб, а Гарр лишь невозмутимо пожал плечами. Корди он строжайше запретил слезать с дивана до тех пор, пока все осколки не будут найдены. Боялся как бы не порезалась... Совершенно не ожидал от Гаррета столь трогательного проявления заботы и даже готов был частично пересмотреть свое к нему отношение.

Я оставил Гаррета нянчится с Корделией и поднялся на второй этаж, откуда доносилась фортепьянная музыка, по дороге гадая, кто же таинственный пианист.

Донни, и этот вариант мною даже не рассматривался.

Знаю, среди вампиров можно встретить немалое количество музыкантов. Но Донни? Мне казалось, он в принципе равнодушен к искусству. А тут сидит за моим роялем и играет нечто щемящее и красивое. Нечто, что я уже слышал...

Наблюдая за Донни, осознал, что где-то уже видел похожую картину. У музыканта из моих воспоминаний были золотистые волосы и пронзительно-синие глаза, но профиль и руки... Длинные ловкие пальцы очень схожей формы, заостренный кончик носа, узкая челюсть... И музыке Миклош отдавался с той же страстью, что и Донни.

Нет, моих родителей зовут по-другому. Как, должно быть, веселился златокудрый мерзавец, издеваясь над наивным мной! Разумеется его родителей не могут звать Донни и Мышка. Лорд Донован Ландргааб и леди Эйлис Ландграаб — вот правильный ответ. А я дурак.

От переизбытка злости на Миклоша я даже чихнул, напугав при этом беднягу Донни.

Теперь его смело можно было называть «беднягой», ибо такого сыночка, как вышеупомянутый Миклош, не пожелаешь и врагу. Интересно, как Донни-из-будущего справляется с воспитанием своего неконтролируемого чада? А Берик, Айовиана и Каин... Они тоже имеют к Ландграабу какое-то отношение?

Но вместо этого я спросил у него о Мышке. Донни пожал плечами и признался, что в последнее время практически ее не видит. А потом добил новостью: Эйлис встречается не с ним, а со своим университетским преподавателем.

«Ты еще слишком молод, чтобы понять мою позицию.— Спокойно сказал Донни в ответ на посыпавшиеся с моей стороны обвинения. — Любить не значит насильно навязывать себя, это значит ждать. А я готов ждать Эйлис хоть целую вечность, которая, кстати, всегда в нашем распоряжении. Если на данный момент ей хочется чего-то другого, не буду стоять на пути. Ты знаешь, у меня была весьма бурная молодость, поэтому и уважаю чужое право на веселье и эксперименты. При этом точно знаю, что однажды Эйлис все надоест. И тогда она снова вернется ко мне.»

Я не знал, что можно на это возразить. Видя мое замешательство, Донни улыбнулся одними уголками губ, а потом стал молча спускать по лестнице.

Конец двадцать-третьей записи.

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцать-четвертая. Часть Первая. Тираны, деспоты и мелкие хулиганы​

- Он не был богом. Он был моим папой.
- Можно быть и тем, и другим. <...> Такое случается.

- Он не любит вопросы без ответов.
- Тогда у него очень нервная жизнь.​

Убежденность дяди Финника в наличии у вампиров абсолютного алкогольного иммунитета из серии наивного. Для меня этот миф был развеян еще в период нашего с Донни приятельства. А недавние личные опыты доказали, что при желании в страну алкогольного бога можно купить билет и если у тебя изо рта торчат клыки. Весь фокус в количестве. Помню, какими глазами смотрели на Донни бармены, когда он заказывал сразу несколько бутылок, а потом методично их распивал. Я никогда не одобрял эти его эксперименты над собой, но в темной стороне силы всегда есть нечто притягательное.

Бессонница стала моим новым другом. Я не могу заснуть не из страха перед иллюзиями, а из-за Мышки. Пытаюсь представить ее в образе взрослой женщины, жены Донни, матери по крайней мере двоих детей, но не могу. Не могу связать с ней Миклоша, не могу представить, как он называет ее «мамой»... Или, быть может, сын зовет ее Эйлис на манер современных подростков? Ладно, готов допустить, что Мышка может быть матерью маленького ребенка, но подростка? Миклошу должно быть шестнадцать или семнадцать. Сколько же тогда Эйлис в его времени?

В последнее время темная сторона манит меня со страшной силой. С трудом вспоминаю, как звучали мои принципы и где умудрился их все растерять. Я живу как придется, беспорядочно, бессистемно и скорее по привычке. Пытался поискать цель, за которую можно уцепиться, но погряз в будничных делах. Работаю. Вяло подкалываю Корделию по поводу Гаррета. Мучаюсь бессонницей. Звоню Мышке в Бриджпорт. Снова работаю. От такой скуки и Жнец опустился бы до банального пьянства!

Скорее бы промотать этот период моей жизни! Найти себе хобби что ли? Игра на гитаре как вариант. Или завести подружку? Вчера в кафе я встретил сестру Вудро. С возрастом она стала очень даже привлекательной. Не Олли конечно, но второй такой мне больше и не надо.

Во время телефонного разговора с Мышкой у меня на долю секунды проснулось былое вдохновение. Невзначай спросил, как бы она назвала своего первенца. Просто попытался понять, откуда вылез этот пресловутый «Миклош».

«Ну, мне имя Питер нравится. Если найти мужа с фамилией Паркер, то получится человек-паук. Только к чему твой вопрос? Не говори, что что в мое отсутствие сделал ребеночка какой-нибудь девушке.» — Мышка хихикнула и принялась выспрашивать подробности моей личной жизни.

Из этого я сделал вывод, что Миклошем звали кого-то из предков Донни. Ландграабы любят использовать «династические» имена. Сам Донован — третий, если мне не изменяет память.

Каждой клеточкой тела ощущал необходимость поговорить с Миклошем, но тот как на зло меня игнорировал, отправляя путешествовать по каким угодно снам, но только не с его участием. На исходе второго месяца я так извелся от любопытства и обманутых ожиданий, что решил нанести визит самостоятельно. Логика подсказывала: если некто в состоянии случайно забредать в чужие иллюзии, то он может делать это и намеренно.

Уже следующим вечером перед сном я попытался настроиться на «волну» Миклоша. Мысленно перебирал все те образы, в которых я его видел: Миклош в корзине воздушного шара; Миклош на летающей скамейке в заснеженном мире; меланхоличный Миклош на заброшенной лодочной пристани; Миклош — капитан пиратского судна; красноглазый Миклош-рыцарь; Миклош за фортепиано; Миклош в футуристическом будущем; Миклош в обнимку с гигантским ферзем... Поразительно, каким разным умеет быть этот парень!.. Мои старания не прошли даром. Стоило закрыть глаза, как моментально перенесся в чью-то иллюзию.

Сперва было очень темно, но потом я придумал для себя фонарик. С его помощью начал опасливо исследовать то место, куда меня занесло. Увиденное не слишком понравилось: я очутился на старом кладбище, заросшем сорной травой и уродливыми голыми деревьями, с которых свисала паутина. Тут и там из земли торчали отбитые и выщербленные могильные плиты. Холодок пробежал по моей спине при виде этой готической красоты.

Я медленно продвигался по иллюзорному пространству в поисках его хозяина, стараясь не споткнуться о местную ползучую флору и хаотично расставленные остатки надгробий. Надежды обнаружить здесь искомого персонажа с каждой минутой становились все более и более призрачными. Не могу найти этому четкого логического обоснования, но я точно знал, что иллюзия принадлежит не Миклошу. Пара злодей и заброшенное кладбище слишком канонична, чтобы быть применимой к любителю повыпендриваться.

...И тем сильнее было удивление, когда на одной из массивных надгробных плит я обнаружил сидящего не то в задумчивости, не в ожидание чего-то Миклоша. Мне показалось, что со времени нашей последней встречи он стал еще более худым: торчащая из ворота футболки шея была настолько тощей, что возникали резонные сомнения, в том, как она выдерживает вес головы. Из изменений я также отметил возвращение волос: за каких-то пару месяцев они отросли чуть ли не до плеч и теперь небрежными прядями спадали лорду на глаза. Еще из непривычного был подчеркнуто демократичный стиль в одежде. Впервые видел Миклоша в джинсах и кедах.

Пока я с интересом разглядывал юношу, слева от меня раздались уверенные шаги. Кто-то явно возвращался к себе домой. Миклош встрепенулся, как ищейка почуявшая запах дичи, и расплылся в самой хищной из своих улыбок.

«Ну здравствуй, Латимер! — Миклош вскинул руку в приветственном жесте, который, однако, не демонстрировал ни капли дружелюбия. — Ты заставил себя ждать, а я этого не люблю. Ты же знаешь.»

«Твою мать, Миклош! Ты совсем не способен обставлять собственные появления без лишней помпы?!— Выругался Каин, присовокупив к этому еще пару крепких непечатных выражений. Теперь стало понятно, в чье логово я попал в погоне за неуловимым Миклошем. — И как ты вообще меня нашел?»

«Не думай, что грязные методы — твоя личная прерогатива. Пока ты следил за мной, я следил за собой. Такая вот шпионская рекурсия. — Миклош ухмыльнулся. Я знал, он любит играть со словами и получает искреннее удовольствие от этих невинных забав. Самых невинных из всех его игр. — Едва уловимое присутствие кого-то постороннего я почувствовал еще во время первой встречи с Элемом. По ощущениям это было похоже на попытку рассмотреть предмет на периферии зрения. Сколько ни крути головой, а таинственный наблюдатель все время будет оставаться на границе видимой и невидимой зоны, что раздражает гораздо больше, чем если бы он был абсолютно невидим. — Юноша поморщился, как от зубной боли. — Не стоило тебе так меня дразнить. Впрочем, мой сегодняшний визит можно считать визитом доброй воли. Видишь, я даже одет неофициально?»

«Значит, встретив тебя в джинсах и кедах можно не опасаться за собственную жизнь? Но наткнувшись на тебя в смокинге, рекомендуется начать молиться? Ты просто очарователен, Миклош. Если бы я тебя не ненавидел, то мог бы даже полюбить. — На губах Каина заиграла ответная кривая усмешка. — Только я в любом случае не стану бояться. Кроме жизни, у меня нечего отнять, а цена ей невелика. Смерть меня не пугает. Так что либо выкладывай, зачем пришел, либо убирайся. Запугивать меня бесполезно. И так в курсе, какой ты у нас грозный. Но учти, что недооценивать меня тоже не стоит. Кто знает, быть может, однажды твоя голова украсит стену в моем тронном зале?»

«Исключительно в твоих мечтах, братец. Хоть ты и Каин, а Авель тебе явно не по зубам.— Миклош собирался покровительственно похлопать Каина по плечу, но тот резко отшатнулся, задев плечом каменный крест, венчавший одно из надгробий. — Не боишься, говоришь? Это должно быть неприятно, когда твое тело вот так выдает истинное положение вещей. Рефлексы, Латимер, их не обмануть. Именно они пытаются уберечь нас от того, что представляет опасность. А я ее определенно для тебя представляю.»

«Не пошел бы ты, Миклош?! Искренне желаю тебе, невыносимому, высокомерному, омерзительному, раздражающему, эгоистичному, больному на всю голову...— Миклош так и не узнал, чего хотел хотел пожелать ему Каин, ибо тот внезапно замолчал, с выражением немого ужаса уставившись на что-то за спиной Ландграаба. — Э-э-э, Хьюстон, кажется у нас проблемы... Когда я назвал тебя всеми теми словами, то погорячился... В сущности, ты отличный парень, Миклош.»

На короткое мгновение показалось, что Каин смотрит на меня. К тому времени я успел перебраться из бельэтажа в партер, но моя скромная персона вряд ли могла вызвать такое смятение в рядах братьев и заставить их занять оборонительные позиции. Внезапная опасность странным образом сплотила Миклоша и Каина, и теперь они стояли спина к спине, прикрывая друг друга и явно ожидая нападения с разных сторон. Миклош больше не казался обманчиво расслабленным, он был напряжен, как струна.

«Вот черт! — Выдохнул Каин и зачем-то трижды повторил: — Черт! Черт! Черт!»

«Не «черт», а «папа». — Поправил Донни Ландграаб, неторопливым шагом выходя на сцену. — Добрый вечер, джентльмены. Извините, что без приглашения и что отвлекаю вас от попыток перегрызть друг другу глотки, но, пожалуйста, повремените с моим немедленным истреблением. Не поверишь, Эл, в прошлый раз едва унес от них ноги! А вот моему компаньону повезло меньше: его голову Миклош весьма ловко отделил от тела... Наверное, мне стоит гордиться своим мальчиком? Кстати, согласись, без своих обычных кудряшек он выглядит куда более мужественно. Помню, гулял с маленьким Миклошем и сердобольные старушки постоянно интересовались, как зовут мою «доченьку». Хм, а у тебя что с прической произошло, Латимер? Закончился любимый гель для волос, на котором держится твой образ плохого парня? Кстати, в этой иллюзии довольно мило. Очень, э, позитивно!»

«Лорд Донован любит своих сыновей не меньше, чем они его. — Саркастически заметил Миклош. — В прошлый раз, о котором он говорит, заботливый папочка вторгся в нашу иллюзию в компании моего заклятого врага. И что оставалось делать, если не снести этому врагу голову? К сожалению, смерть в иллюзии тоже... иллюзорна.»

«Превратить попытку мирных переговоров в кровавое действо вполне в духе моих детей. Я и слова вымолвить не успел, как в мое горло уперся кинжал Латимера, а любимые ботинки Миклоша к тому времени уже были забрызганы кровью моего компаньона... Такие вот у нас семейные отношения, Эл. Тебе несказанно повезло, что твой сын — пацифист. — Донни грустно мне улыбнулся. — Миклошу и Латимеру безусловно есть за что меня ненавидеть. Я не в состоянии обратить время вспять и все исправить, но я здесь, чтобы рассказать правду. При условии, что вы все согласитесь уделить мне немного времени. Берик, Айовиана, хватит греть уши. Присоединяйтесь.»

Я хотел поинтересоваться у Донни, где ему примерещились Берик и Айо, но вопрос отпал сам собой: держась за руки из темноты вышли эти двое. Обращенный на них взгляд Каина был полон ревности. Он быстро отвернулся, чтобы привести лицо в порядок. Миклош обменялся с Бериком довольно прохладными приветствиями и что-то тихо сказал на ухо сестре. Айовиана медленно кивнула, с явным сожалением выпустив руку своего спутника.

После этого все молча заняли свои места в зрительном зале: Миклош рядом с Айовианой на облюбованной им ранее могильной плите, Латимер в гордом одиночестве напротив них, а Берик у стены. Рядом с Каином оставалось приличное количество места для меня, но взгляд юноши красноречиво сказал, что лучше не пытаться его занять.

«Слушайте, дети. Сейчас я расскажу вам страшную сказку. — Торжественно объявил Донни, когда присутствующие перестали возиться, пытаясь устроиться поудобнее на не слишком мягких «сиденьях». — В провинциальном городе S. жил молодой вампир по имени...»

 

[Magick]

Поколение третье. Элем Эдвин Морель​

Запись двадцать-четвертая. Часть Вторая. Not.Over.Yet​

«Сказки - как пауки: у них длинные ноги. Сказки - как паутина, в которой запутывается человек, но которая так красива, когда рассматриваешь, как изящно сплетаются ниточки над листком, как драгоценными каплями блестит на них утренняя роса.»​

«...В провинциальном городе S. жил молодой вампир по имени... Ну допустим, Доминик Ломбарт. С виду в нем не было ничего примечательного — не самый красивый, не самый успешный, не самый счастливый, однако Домми обладал редким талантом. Юноша мог манипулировать людьми и прочими созданиями, и не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом. Это давало ему определенное... превосходство над окружающими.»

«Вначале Дом просто дурачился, но со временем талантливый мистер Ломбарт нашел для своего дара и иное применение. Началось с того, что Доминик разозлился на одноклассника и в порыве вдохновения — нет, не запер в семейном склепе — заставил того не дышать чересчур долго. Мальчик умер, а оставшегося безнаказанным Дома осенило.»

«Спустя пару месяцев в преступных кругах со скоростью эпидемии распространилась весть о гениальном наемном убийце, не оставляющем ровно никаких следов. Услуги свои он оценивал запредельно дорого, клиентам диктовал условия, а некоторым и вовсе отказывал без всякой на то причины. Тем не менее, отбоя от желающих не было, и в карманы нашего старого знакомого Домми непрерывно текли деньги. Вернее, к тому времени Домми он оставался только для родных и друзей, а в преступном сообществе, где предпочитают сохранять анонимность, паренька знали под именем Бетурум.»

«Шли годы, Бетурум потихоньку занимался своим ремеслом, богател, становился все более легендарным и скучал. Сперва надоело коллекционировать антиквариат, потом наскучили азартные игры, женщины и выпивка, а постепенно приелись и прочие развлечения. Дело все в том, что Бетурум страдал от излюбленной болезни великих людей — одиночества. Ему не с кем было разделить торжество триумфа, некому рассказать о своем таланте, некому передать знания. Бетурум отчаянно мечтал об ученике, и — о, чудо! — в один прекрасный день встретил мальчика Генри с тем же редким талантом. Что примечательно, не где-то на краю света, а в своем родном городе.»

«Удача сама шла к Бетуруму в руки. Не изменила она ему и на этот раз. На утро после шумной вечеринки Домми бесцельно катался по городу на своем Феррари Калифорния, затерявшись где-то среди собственных сумрачных мыслей. Очнулся он на заброшенной детской площадке с антуражем прямиком из фильмов ужасов.»

«Не замечая появления случайного свидетеля, двое подростков увлеченно выясняли отношения. Смазливый блондин что-то возмущенно кричал и грозился разукрасить физиономию толстому мальчику, скрючившемуся на скамейке. Этот тюфяк даже не думал защищаться, только по лицу просил не бить, чтобы мама не увидела.»

«Бетурум закурил сигарету, решив из праздного интереса понаблюдать за разгорающимся конфликтом. Но дела толстяка очень быстро перешли из стадии мелкой неприятности в стадию «все очень плохо». Домми уже подумывал вмешаться, как роли неожиданно сменились.»

«Руки блондина взметнулись к шее, сжимаясь вокруг нее стальным обручем. Домми глазам своим не поверил: парень сам себя душил. Смерть блондина представлялась Бетуруму бессмысленной, поэтому он проявил милосердие и «попросил» его перестать. Потом Доминик мысленным пинком отправил блондина домой, а сам занялся толстяком.»

«Генри соображал быстро: он понял, с кем столкнулся, и не предпринял попытки как-либо воздействовать на Бетурума. Лишь затравленно смотрел на странного мужчину в дорогой тачке, гадая, что у него на уме. Домми широко улыбнулся и кивнул на соседнее сиденье.»

«Бетурум серьезно взялся за взращивание ученика, которого придумал называть Шепотом, и какое-то время был абсолютно счастлив. Но еще через пару лет на нашего героя снизошла новая напасть: некстати проснулась совесть. Стоит упомянуть, что у Бетурума и без того были определенные принципы. К примеру, он никогда не «мусорил» в родном городе S., и никакие деньги не могли заставить Бетурума взяться за такой заказ. Кроме того, Доминик считал, что за любую забранную жизнь должен расплатиться жизнью спасенной. Поэтому Бетурум работал... ветеринаром. При виде новорожденных котят и щенят сердце нашего героя переполнялось чувством высшей справедливости. И не важно, что за день до того Бетурум отправил на тот свет трех видных политиков из стольного града B., мешавших мэру продвигать законопроект о штрафах за ношение розовой одежды.»

«В общем, Бетурум и так был парнем с принципами, а с пробудившейся совестью работать ему стало совсем невыносимо. Но к тому времени у Дома подросла достойная смена в виде Шепота, и мистер Ломбарт со спокойной совестью отошел от дел.»

«Тут-то все и началось. Генри хоть и оказался весьма достойным преемником, но, в отличие от хладнокровного Бетурума, был подвержен типичным человеческим страстям. В городе S. он встретил необычную девушку Кэт, мечтательную, загадочную, склонную к мистицизму натуру. Вернее не встретил, а скорее нашел. Кэт дремала на пляже у стен собственноручно построенного песчаного замка и была так прекрасна, что у Шепота перехватило дыхание. Генри осторожно подкрался к ней и даже осмелился нежно погладить девушку по щеке. Неподвижно просидев целый час рядом со спящей Кэт, Шепот понял, что влюбился на всю оставшуюся жизнь.»

«Проблема в том, что в обыденной жизни Шепот — очень неуверенный в себе парень, сохранивший свежие воспоминания о том, как его шпыняли в школе. Поэтому вместо того, чтобы сразу подойти к Кэт и обозначить свои намерения, Генри активно стеснялся. Да и свой талант применять он воздерживался. Шепоту отчаянно хотелось добиться любви Кэт традиционным способом.»

«А пока Шепот колебался, на сердце и прочие части тела Кэт нашлись куда более бойкие претенденты. Первым стал мерзкий лягушатник, развязный французский мальчишка, однажды подкарауливший девушку в темном переулке и приставший с весьма недвусмысленными намерениями. Наблюдавший издалека Генри так разозлился, что не просто отогнал мальчишку, а отправил топиться в бассейне.»

«Когда ученик Бетурума осознал содеянное, ему стало нехорошо. Мало того, что «намусорил» в городе своего патрона, так еще и при свидетелях. Но обстоятельства неожиданно сложились в пользу Шепота: смерть француза сочли несчастным случаем, а Бетурум... Скажем так: в тот период в его собственной жизни происходили кардинальные изменения, и дела Шепота волновали Доминика меньше всего.»

«Однако, Шепот урока не усвоил и продолжил облизываться на Кэт издалека. А вот дальний родственник девушки Бен без дела не сидел, и вскоре они с Кэт стали неразлучны. Затаившись в тени и наблюдая за счастливой парочкой, Генри страдал, бесился, рвал на себе волосы. Каждый обожающий взгляд, адресованный Кэт Бену, каждый их поцелуй, каждое объятие доставляли Шепоту почти физическую боль. Он не спал по ночам, представляя Кэт в постели Бэна, потерял аппетит, осунулся и похудел. Генри был так одержим девушкой, что едва не тронулся умом.»

«В конце-концов Шепот был вынужден снова пойти на риск, правда, в этот раз действовал коварнее и изобретательнее. Заставил Бена пропитать одежду особым горючим раствором (личное изобретение Шепота, рассчитанное на жароустойчивых вампиров) и в таком виде отправиться запускать фейерверки. Естественно ярче всех фейерверков горел сам Бен.»

«Хотя не обошлось и без шероховатостей. Спустя несколько дней на месте трагедии Шепот встретил сестру Кэт по имени Эва. Пронырливая девчонка явно оказалась здесь не просто так, чем и подписала себе смертный приговор. Правда, с ней у Шепота ничего не вышло. То ли удар током оказался недостаточно сильным, то ли вмешались некие высшие силы... Кстати, Бетурум так никогда и не узнал, какую цену пришлось заплатить его собственному сыну Мэттью за попытку изменить прошлое и спасти Эву.»

«Четвертым в списке Генри стал Алекс. С этим набравшийся наглости Шепот церемониться не стал и уморил жаждой прямо у дома Кэт.»

«Чего Шепоту делать не следовало, так это трогать Эву. Этим он наконец привлек внимание Бетурума, причем весьма пристальное.»

«Эва была источником тех самых кардинальных изменений в жизни Доминика, которые заставляли его закрывать глаза на все остальное. Познакомились они случайно: Эва перепутала одну цифру в номере icq и вместо одноклассницы написала Бетуруму. Домми как обычно скучал и был не против потратить время на виртуальное общение с забавной и остроумной девчушкой. И вскоре Эва стала такой же неотъемлемой частью жизни Бетурума, как кровь, которой он питался. Ее милая мордашка, транслируемая веб-камерой, ее незамысловатые школьные дела, ее жизнерадостность и непосредственность стали для Доминика гораздо важнее казино, девиц и денег.»

«Вначале Доминик трактовал свои чувства к Эве исключительно как отцовские. За исключением Шепота, которого Бетурум привык считать не только учеником, но и сыном, собственных детей у него не было. С такой жизнью, как у Домми, создание нормальной семьи не представлялось возможным, поэтому забота о Эве позволяла компенсировать недостающие стороны жизни.»

«Но чем ближе Дом узнавал Эву, тем меньше невинного и «родственного» оставалось в их отношениях. Бетурума это одновременно и смущало, и пугало. Эве не было и восемнадцати, а ему уже давно перевалило за первую сотню. Эва с бескомпромиссностью юности хотела всего и сразу, а Доминик и прикоснуться-то к ней боялся. К тому же, у девушки был весьма грозный отец, пообещавший Бетуруму пустить его на подкормку для садовых растений. Домми с его незаурядными талантами мог легко от него избавиться, однако не хотел причинять боль Эве.»

«Так Бетурум и балансировал на грани дозволенного и недозволенного, пока не вмешался Шепот, тайно страдавший по другой сестре и действовавший в своих личных интересах. Узнав о произошедшем с Эвой несчастье, Домми сгоряча порывался покончить с Генри раз и навсегда, но в итоге ограничился тем, что взял с ученика клятву больше никогда не обагрять кровью улицы города S.»

«К тому времени смысл в дальнейших убийствах для Шепота пропал. Он получил то, чего хотел, — несравненную Кэт... Однако, и после этого при загадочных обстоятельствах умерли как минимум четыре человека.»

«Получается, «Генри» нарушил клятву? — Спросил Каин как только последние слова Донни растворились в воздухе. — Вслед за Евгением, Бертом и Аароном умерли Олли, Брукс, Честер и... Элем. Лично я не верю в такие совпадения.»

«Вот и Миклош не верит. Но при этом он убежден, что «Генри» клятвы не нарушал. — Услышав ответ отца, Латимер недоверчиво вскинул брови. — Согласен с тобой: главный вопрос заключается в том, кто убрал с дороги этих четверых и почему. По мнению Миклоша, это была «Кэт», защищавшая «Генри». У него целая теория имеется на этот счет. В ней фигурируют всякие умные слова, типа «стокгольмского синдрома»... Даже Элема твой брат пытается вернуть к жизни исключительно ради того, чтобы найти подтверждение собственной прозорливости. А еще Миклош движим жаждой мести, которая буквально разрушает его изнутри. И если теория Миклоша найдет подтверждение, ни «Генри», ни «Кэт» не сумеют спастись от моего сына. Если он не разделался с Шепотом ранее, то исключительно из-за «Кэт», ведь она приходится ему тетей... Вообще-то логику поступков Миклоша подчас сложно понять: то он беспринципная сволочь, а то у него просыпаются родственные чувства... Так и стоит над горлом врага с занесенным мечом, размышляя стоит его опускать или нет. Хотя, быть может, ему просто нравится играться со своими жертвами.»

«Но... но ведь «Кэт» — это Корделия. Она не могла так со мной поступить! — Жалобно проскулил я, совершенно сбитый с толку обилием шокирующей информации. — Отказываюсь во все это верить.»

«Тогда ты можешь присоединиться ко мне. — Предложил Донни. — Нужно отпустить прошлое, забыть, запереть на замок и просто продолжать жить. Миклош ненавидит меня за то, что я предпочитаю держаться в стороне, но единственное, чего мне по-настоящему хочется, — это спокойной жизни. Меня порядком достала эта крысиная возня, я устал бояться того, что один мой сын отправит на тот свет другого... Миклош, я в очередной раз прошу тебя остановиться. Уверяю, Шепот уже сполна за все расплатился...»

Слова Донни разбудили спящего многоголового дракона. Подростки повскакивали со своих мест и, забыв о личных разногласиях, объединились против человека, который предлагал им сложить оружие.

Плечи Донована сгорбились под градом обвинений в трусости, посыпавшихся из уст Каина. Во взгляде Айовианы очень явно читались жалость и презрение: сестры воинов не менее категоричны, чем сами войны. Миклош зловеще молчал. Менестрель казался холодным и безразличным, но я отлично знал, что он поглощен самозабвенной внутренней борьбой.

«Кажется, переговоры зашли в тупик. — Констатировал Миклош, усаживая Айовиану рядом с собой и успокаивая, словно маленькую девочку. — Близится рассвет, и нам всем пора возвращаться. Элем... — Пронзительно-яркие глаза Миклоша заглянули прямиком ко мне в душу. — Я закончил свою работу с тобой. Очень скоро мы снова встретимся.»

***

Вернувшись в свое время, с точностью до единого слова записал историю Донни в дневник. Его я намерен спрятать в особом месте, куда ни одна живая душа не подумает заглянуть. Дальше мне остается только ждать...

Когда-нибудь мы снова встретимся. Обещаю.

 

[Magick]

Поколение третье. Эйлис Юникорн

Это важно знать

1. Наглядное основание для передачи дневника
2. Первые две записи будут вестись от третьего лица. Это не намеренное нарушение правил Дневников, а авторский стиль Эйлис. Почему так - объяснение обязательно будет.

Tags: грустное, Эл, семейное, пропал дневник
Current Mood: depressed
Current Music: Athlete – Black Swan Song

I'm addicted to the pain еven more than words can say...

В детстве Китти Джойс дразнила Мышку нюней, плаксой, неженкой, конфетной девочкой, но на похоронах Эла она не проронила ни слезинки.

read more

Все накопившиеся слезы Мышка пролила в придорожном баре уже после. Много раз на пути из Бриджпорта в Сансет она проезжала мимо, но ни разу не осмеливалась заглянуть. Отталкивал неухоженный внешний вид заведения, покосившаяся ржавая вывеска, деловито суетящиеся у мусорных баков крысы и специфическая публика, которая заглядывала сюда по вечерам.

В тот день что-то изменило мировоззрение Мышки и притупило ее обычную брезгливость. Оставив в машине шляпку с плотной вуалью, в которой она была на кладбище, Эйлис пересекла заасфальтированный двор и вошла в бар. Встреченный по дороге ворон приветственно каркнул, признав в Мышке сородича по черному оперению.

По утрам бар не пользовался популярностью, и Эйлис получила столь необходимое ей одиночество. Официантка, рыжая лопоухая девица, занималась своими делами, лишь изредка бросая настороженные взгляды на рыдающую взахлеб посетительницу. Впрочем, засунутая в карман передника «двадцатка» избавила Мышку и от этого. В качестве благодарности рыжая притащила бутылку с мутной зеленой жидкостью и упаковку бумажных платков. Что делать с первым Мышка так и не решила, но второе с радостью использовала по назначению.

- Эйлис? Что ты здесь делаешь? В компании абсента?..

Эл часто разговаривал с ней вот таким поучительным тоном, и целую секунду Мышка верила, что обернется и увидит его. Но волосы Эла были не рыжими, а глаза не синими. И звали его не Вудро.

- Кто такой Абсент? Я здесь одна. - Хриплым голосом поинтересовалась Эйлис.

- Абсент — это то, что у тебя в бутылке. - Вудро с озадаченным видом посмотрел на Мышку. - Ты даже не в курсе, что пьешь?

«Но она не кажется пьяной. - Громко думал он. - Одинокой, потерянной, несчастной — да, но при этом совершенно трезвой. Тогда кто заказал абсент? Если Ландграаб поблизости, мне лучше исчезнуть.»

- Официантка принесла вместе с бумажными платками. Набор первой помощи для леди, которая хочет поплакать и забыться. - Неловко пошутила Мышка, избавляя Вудро от невысказанных опасений. - Почему ты не пришел?

- Предпочитаю помнить друзей живыми, а не... - «Осторожней, осторожней, Вуд. Ты же видишь она на грани...» - Знаешь, Лисенок*, нехорошо ты поступила с Элом.

*Авторитетный источник в лице папы утверждает: доподлинные причины появления буквы «й» в имени Мышки — тайна, покрытая мраком. Однако, некоторые (в том числе Вудро) уверены, что это зашифрованная фраза «Эй, лис!», в связи с чем Эйлис периодически превращается из грызуна в млекопитающее.

- Не стоит лишний раз напоминать, как сильно я перед ним виновата! - Мышке стало стыдно за резкий ответ, но взять слов обратно она уже не могла. Внутри медленно разгорался костерок гнева. - Да, я нарушила данное ему обещание, не отвечала на звонки, делала вид, что у меня нет на него времени! И, да, у меня до сих пор уши горят от стыда за тот эпизод. Помнишь, я приехала к папе на выходные, а его об этом не предупредила? Он зашел в гости, а там уже была я... Никогда не забуду, какие у него были глаза, когда он понял, что я намеренно избегала нашей встречи. Он долго так смотрел на меня, а потом развернулся и молча ушел. Никто даже не заметил. Папа и остальные были так рады меня видеть... Я хотела за ним побежать, но боялась, что он меня оттолкнет. Как я оттолкнула его.

После непродолжительной вспышки гнева Мышка вновь почувствовала себя совершенно опустошенной. Бессильно откинувшись на спинку дивана, она ожидала реакции Вудро.

- Я не совсем об этом, Эйлис. - «Он, его, ему, за ним... Хотел бы я знать, почему Лисенок больше не называет Эла по имени?» - Обычно никто не придает особого значения тому, как вы с Джойс похожи. Черный парик, черный лак для ногтей, черное белье... Абракадабра! Эйлис превращается в Джойс.

- Эл был настолько пьян, что вместо сложного маскарада хватило бы и фразы «Привет, я Джойс!», чтобы он поверил. - От отчаянных попыток не разреветься у Эйлис задрожали губы. - Но, клянусь Смотрящим, ты не должен знать так много. Откуда?

- Моя мать не была вампиром, и с чтением мыслей я, как ты знаешь, испытываю затруднения. Но когда я его поцеловал, Эл так пронзительно «завопил» о своей волшебной ночи, что сложно было не «услышать».

Мышка не сразу разобралась, что в словах Вудро ей не понравилось. Она будто перенеслась из грязного придорожного бара в события той ночи. Время нисколько не притупило воспоминания о робких неумелых прикосновениях Эла, губах, которые искали ее губы и влажных вьющихся волосах у него шее, из которых Эйлис пыталась заплести косичку. Ей казалось, он обязательно поймет, кто был с ним той ночью...

- Что, прости, ты сделал с Элом? - Мышка вынырнула из воспоминаний с ртом, полным воды, но это странным образом прояснило ее разум.

- Чувствую я, нам есть, о чем поговорить.

Вудро перевернул руку ладонью вверх. Эйлис вспомнила, что на языке жестов это означает «покорность», «готовность идти на контакт». Мьель Леру научил ее кое-чему, что теперь оказалось полезным.

- Ты не против, если я закурю? - Спросил Вудро, хлопая по карманам в поисках пачки сигарет.

По большому счету ей было безразлично. Мышку удивляло лишь то, как мало она знает о привычках Вуда. В ноябре их дружбе исполнялся год, а наличие общей тайны связывало еще сильнее, но слово «курить» из уст Вудро Эйлис слышала впервые.

Джойс ни за что не отдаст ей Эла, это Мышка поняла сразу. Даже начав встречаться с другим, сестрица продолжала цепляться за старого возлюбленного мертвой хваткой. Тогда Эйлис решила поискать для нее более лакомую приманку. Вудро подходил идеально: красивый, популярный, при этом неглупый и с хорошими манерами. Мышке было известно как о его семейных проблемах, так и о сугубо личных вещах, поэтому привести план в исполнение не составило труда. Вудро старательно отвлекал внимание Джойс от Эла и каждый месяц получал из рук Эйлис приличную по меркам школьников сумму.

Мучили ли Мышку угрызения совести? Немножко, но регулярно. Однако, стоило Китти Джойс сделать Эйлис очередной выговор за неряшливость или недостаточно хорошие оценки, как угрызения магическим образом исчезали. К тому же, было забавно наблюдать прогрессирующее недоумение сестрицы по поводу интимных сторон отношений с Вудро. После неудачного опыта с Элом принципиальная Джойс зареклась читать мысли своих парней, а так узнала бы много нового.

- О ком ты думаешь, когда остаешься с Джойс наедине? - Как-то раз поинтересовалась Мышка у Вудро. - Кого представляешь вместо нее в своей постели?

- Тебя. - Отшутился Вуд.

Вначале он ужасно злился на Эйлис за то, как та его использовала, но потом привязался к своей мучительнице. Стокгольмский синдром? Быть может. Но оба вскоре признали ценность подобной дружбы: Мышка могла поплакаться Вуду насчет своей несчастной любви, а Вуд получил подругу, которая не пускала слюни на статус подружки.

- Тебе больше нет смысла притворяться парнем Джойс. - Мышка попыталась уютнее устроится на своем обшарпанном диване. Поерзала, подтянула колени к подбородку, сжалась в комок, положила подбородок на сцепленные руки.

- И как ты себе это представляешь? Я просто подойду к ней и скажу «Дорогая, извини, но помидоры завяли»? - Вудро нервно затянулся, выпуская в потолок струйку дыма. - Не могу я с Джойс так поступить, точно не сейчас. Она ведь тоже переживает из-за Эла...

- Я назову тебе единственного человека, из-за которого может переживать Джо-Джо. Это она сама. И Эла Джойс совсем не любила.

- Сама прекрасно знаешь, это неправда. Джойс может казаться бесчувственной и жестокой, но Эл был ей дорог. - Мышка осталась недовольна ответом Вудро, но спорить не стала. Куда большее недовольство вызывала у нее пружина, так и норовившая впиться в мягкое место. - Ну что ты там копошишься? Иди ко мне.

- Пепел мне на волосы не сыпь. - Ворчала Эйлис, устраиваясь на коленях Вудро.

- Лисенок, сегодня ты шумелка и ворчалка. А вообще ты замечательная. - Подытожил друг, нежно стирая большим пальцем свободной руки слезы со щеки Мышки. - Понимаю Донни и не понимаю Эла. Такой слепой... Как получилось так, что он выбрал не ту сестру? Я присоединился к вечеринке слишком поздно и не знаю, с чего все началось.

Мышка печально вздохнула и рассказала Вудро о том, как по-настоящему увидела Эла. В последний день перед началом школьных каникул Эйлис должна была отбывать наказание у преподавателя химии. Но в кабинете того не оказалось. Лишь какой-то старшеклассник с блаженно зажмуренными глазами нежился под солнышком на подоконнике. Окно было распахнуто настежь, и одна его рука свешивалась с подоконника наружу. Лицо с трудом узнаваемого Эла казалось необычно умиротворенным, а на губах блуждала рассеянная улыбка.

Мышка привыкла видеть кузена собранным, холодным, расчетливым, сосредоточенным на одному ему известных целях. В общении Эл был неизменно приветлив и вежлив, включал или выключал в зависимости от ситуации и личной заинтересованности свое легендарное обаяние, но ему так не хватало естественности. Эйлис не покидало ощущение, что Эл ничего не делает просто так, и все эти незначительные разговоры — часть сложной комбинации.

Мышка ненавидела шахматы, но любила сказки. А именно на сказочного персонажа походил задремавший на подоконнике Эл. Например, эльфа, с мудрыми старыми глазами на молодом лице, с серебристыми волосами и глазами цвета листвы. Даже тот факт, что Эйлис тайком подсматривала за своим «эльфом», вполне соответствовал сказочным канонам. К сожалению, она была неуклюжим наблюдателем. Пробираясь на цыпочках к выходу, Мышка свалила на пол реторту, что едва не стоило «эльфу» жизни. Или по крайней мере нескольких переломов.

- Я его поймала... - Мышка со сладко-горьким чувством вспомнила, как сжимала руку повисшего на уровне четвертого этажа Эла и обещала, что не позволит ему упасть. - … и поняла, что больше никогда не хочу отпускать.

- Эл явно родился под несчастливой звездой. Все стремились добавить в его жизнь острых ощущений. - Улыбнулся Вудро и рассказал о том, как сначала поцеловал Эла, а потом подрался с ним же.

Мышка хохотала так, что на глазах снова выступили слезы. Пожалела, что не задержалась дома и не понаблюдала лично. Кузен, наверное, был потрясен до глубины души. Эл, он же такой принципиальный, строгий, традиционный, старомодный. Был. А тут Вудро со своим поцелуем.

- Ты его травмировал. - Шутливо укорила Эйлис друга, но тут же помрачнела. - Хотела бы я знать, как Эл прожил последний месяц своей жизни. От Корди сейчас ничего не добьешься. Она стала очень замкнутой, все время бродит где-то в своих фантазиях...

 

[Magick]

Поколение третье. Эйлис Юникорн

Tags: грустное, Эл, семейное, пропал дневник, непонятное
Current Mood: uggh!
Current Music: Athlete – The Outsiders

I'm addicted to the pain еven more than words can say... (продолжение)

- Мне кое-что известно. - С неохотой признался Вудро.

read more

- Неприятно тебе такое говорить, но по городу ходили слухи, что Эл... Проклятье, Эйлис, я сам не хочу в это верить! Тронулся умом, сбрендил, свихнулся — так говорили. После гибели Олли он жил отшельником, редко выходил из дома, периодически тесно дружил с бутылкой. Я видел его пару раз — гнетущее зрелище. Создавалось впечатление, что от прежнего Эла осталась одна физическая оболочка, а внутреннее содержание давно ушло в неизвестном направлении. Это было так страшно... И еще. Ты еще помнишь мою сестру? Стасси какое-то время встречалась с Элом незадолго до его смерти. Я бы запретил, если бы имел на нее хоть какое-то влияние... - У Вудро были непростые отношения с сестрой, и это заметно его удручало. - Стасси рассказывала про Эла странные вещи. К примеру, иногда он забывался и называл сестру «Айовиана». Ты не догадываешься, что это может значить?

- Какое странное имя... Ни о чем мне не говорит. - Задумчиво протянула Мышка, пытаясь примириться с тем, что услышала. - У Эла не было таких знакомых. Я бы знала.

- Как все неправильно, Вудро! - В спонтанном порыве чувств воскликнула Мышка. - Меня не было меньше года, а по возвращении — какая-то картина Босха. Куча маленьких человечков, не понятно, кто чем занимается и у всех поголовно секреты. Ненавижу этого извращенца Босха!.. Правду говорят, что Честер умер в том же подвале, что и Эл?

- Да вроде. Сначала утонул Брукс, а потом я услышал о Честере, но подробностей не знаю. - Неуверенно пожал плечами Вудро. - Лишь однажды видел Лилу Морель в доме твоего отца и не было похоже, чтобы она особо горевала по сыновьям. Если честно, эта женщина нагоняет на меня страх.

Чем больше Эйлис думала о последних событиях, тем меньше в них понимала. При всех кажущихся недостатках у Джойс было одно неоспоримое преимущество: она делала за Мышку и Корделию неприятные вещи — анализировала, принимала сложные решения, поступала так, как было правильно. С Джо-Джо Эйлис чувствовала себя защищенной, и это ей нравилось. Обретение самостоятельности было болезненным. Мышка больше не видела впереди себя спину сестры, не видела проложенной дороги, не могла с уверенностью сказать, в каком направлении двигаться.

Мир в одночасье стал таким большим и сложным. Плыть по течению, как многие, было обидно, а против — больно и тяжело. Мышка была только рада, когда Донни попросил ее ни во что не вмешиваться. Он поднял ее на руки и унес от всех проблем, как делал с тех пор, как появился в ее жизни. Донни во всем разберется сам, а Эйлис просто будет его послушной девочкой. И этот разговор с Вудро ничего не значит, ведь так?

Предчувствие беды накрыло Мышку в тот момент, когда она заступила на дневное дежурство в больнице Бриджпорта. От предчувствия нельзя было отмахнуться, как от назойливой мухи, или сколько-нибудь заглушить. Эйлис побросала грелки с водой, которые должна была разносить пациентам, и под гневные вопли своего куратора «Юникорн, вернись!» выбежала из больницы.

Как была, в униформе санитара с болтавшимся на груди бейджиком, Мышка запрыгнула в машину. По дороге в Сансет неясное предчувствие начало принимать более отчетливые формы. Что-то нехорошее происходило с Элом, и он ее звал.

Дорога к Элу слилась для Мышки в один сплошной кошмар. Она выжимала из своей старенькой машины все возможное, не останавливалась на светофорах, орала на нерасторопных водителей и едва не сбила на переходе бабульку. Но все равно опоздала.

- Корди, что случилось? Корди, Корди, ты меня слышишь? Это же я, Эйлис. - Мышка трясла за плечи сестру, которую обнаружила стоящей с совершенно отсутствующим видом над кучкой пепла. Сильно пахло гарью, а на полу валялся огнетушитель. - Да что с тобой такое? Проснись!

- Эл. - Голосом механической куклы проговорила Корделия и показала на кучку пепла.

Остальное Мышка помнила плохо. Наверное, она позвонила Донни, ведь без этого он вряд ли мог появиться в нужное время в нужном месте, увести обеих сестер из подвала, вколоть Корделии снотворное, а с Эйлис просидеть до самого рассвета. Пока в подвале работала бригада спасателей. Согласно официальному заключению, причиной гибели Эла стали неисправности с проводкой. Только кому от этого легче?

Когда солнце начало подниматься над линией горизонта, Донни решил, что ему нужно уйти. Мышке же меньше всего хотелось оставаться в одиночестве в огромном чужом доме. Стоило Донни отдалиться хотя бы на шаг, и на Эйлис вновь наваливались все кошмары этой ночи. Корделии хорошо, она спала под действием снотворного, а вот Мышка вообще не представляла, как сможет заснуть. Без Донни и его волшебных успокаивающих рук.

- Теперь вовсе не обязательно уходить. - Сказала Мышка, жалобно глядя в глаза Донни.

- Если ты хочешь, я разумеется останусь. Пойду поищу гостевую спальню. - Донни беспокойно оглянулся на восходящее за спиной солнце. Он принадлежал к тому старому поколению вампиров, чье дневное существование в основном ограничивалось максимально затемненной комнатой с очень хорошо занавешенными окнами. Или, что еще лучше, вообще без них.

- Ну нет, довольно с меня твоего джентльменства! - Запротестовала Мышка, хватая Донни за воротник рубашки и не давая уйти. - Пойми, я не прощу тебя деликатно завалиться спать где-то в гостевой комнате, проигнорировав мои более чем очевидные желания. Я прошу остаться здесь, в этой комнате. Более конкретно на этой кровати. Со мной. Я ясно выразилась?

- Ты страшная женщина, Эйлис Юникорн! - Усмехнулся Вудро, дослушав до конца рассказ Мышки.

- А с вами по-другому нельзя. Раньше мужчины делали с женщинами то, что хотели, и не спрашивали их согласия. Теперь десять раз услышишь робкое «А ты уверена? А ты правда хочешь быть со мной? А ты хорошо подумала о последствиях? А я не сделаю тебе больно?» - Мышка покачала головой. - Куда делись все решительные мужчины?

- Не знал, что ты такая антифеминистка. Джойс наоборот любит быть главной в отношениях.

- Джойс! Она во всем любит быть главной, все контролировать, все решать. Ей стоило родиться мужчиной. - Фыркнула Эйлис. - Кстати, как тебе удалось отвязаться от сестрицы и прийти сюда одному? И что ты здесь в принципе делаешь?

- Умеешь ты обрушивать на собеседника нежелательные вопросы, когда он уже решил, что счастливо их избежал. - Вудро скорчил недовольную рожицу. - Ладно, раз уж сегодня у нас вечер откровений. Я пришел сюда, чтобы кого-нибудь... подцепить. В подобных заведениях довольно высоки шансы найти партнера на одну ночь для таких, как я. С тех пор, как мы с Джойс стали вроде как встречаться, приходится вести монашеский образ жизни. Почти год воздержания по твоей милости, Эйлис! Это очень долго!

- У-у-у. Серьезно. - Мышка даже покраснела от столь неприкрытой откровенности. - Но почему ты не хочешь попробовать... другие опции? Моему папе, к примеру, нравятся и парни, и девушки.

- О, Смотрящий! Только не заставляй меня обсуждать с тобой личную жизнь Финника! Я же в глаза ему потом смотреть не смогу.

- Я лишь хотела сказать, что ты не можешь с уверенностью утверждать «мне не нравится», пока не попробуешь. В процессе еды можно войти во вкус, знаешь ли. - Вырез на футболке Вудро был низким, и Эйлис с хитрой улыбкой провела пальчиком по его обнаженной груди.

- Ты что, соблазнить меня пытаешься, плохая девчонка? - Рассмеялся Вудро, правда, немного ненатурально и скованно. - На нас, между прочим, официантка глазеет.

- Вот еще! Нужен ты мне! У меня Донни есть, если что. - Эйлис томно откинула голову назад, теснее прижимаясь к Вудро. Она и сама не понимала, ради чего затеяла эту нелепую игру. Но отступать назад было поздно, приходилось импровизировать. - Хочу в качестве эксперимента продемонстрировать тебе, что с девушками целоваться не менее приятно, чем с парнями. И всем остальным с ними заниматься тоже можно.

- Ты целовалась с девушками? И все остальное тоже пробовала? Какая испорченная! - Поддел Мышку Вудро. - Ладно, ладно, не бей! Просто неудачно выразилась, я понял. Вот только с Джойс я каждый день целуюсь. Да и некоторые вещи из «остального» пробовал. Не впечатлило. Все равно тянет к мальчикам. Такова моя природа, Эйлис, этого не изменишь. Но спасибо за попытку. Ты правда очень милая.

- Проблема не в тебе, а в Джойс. - Продолжала упорствовать Мышка. - Ты ее не любишь, ты ее не хочешь, тебе ее навязали. Ну да, я навязала. Поэтому ничего и не получается. Попробуй поцеловать меня. Ну же, Вуд! Один экспериментальный поцелуй, и я отстану. Если ничего не получится, сделаем вид, что его никогда не было. Только чур не просто подставлять губы, а активно участвовать в процессе! И сигарету убери от волос!

- Слишком много инструкций, я могу запутаться! Кажется, уже. Убрать губы и подставить сигарету, да? Ай, больно! Ты плохая, ты меня бьешь. Не хочу с тобой целоваться...

Эйлис прижала ладонь к губам Вудро, прерывая поток слов. Он нервно сглотнул и медленно приблизил свое лицо к Мышкиному. К тому времени ей и самой стало страшновато, стыдно и неловко. И так с самого детства. Сперва Эйлис затевала нечто беспрецедентно дерзкое, но впоследствии начинала сомневаться, бояться, отступать назад. Сейчас пути к отступлению были перекрыты, поэтому Мышка выбрала компромиссный вариант, который позволил бы им с Вудро сохранить чувство собственного достоинства и не вспоминать о случившемся, как об ужасном недоразумении. Эйлис намеревалась быстро чмокнуть друга, а потом объявить весь эксперимент шуткой.

Но стоило их губам соединиться, как все пошло не так. То ли Вудро чересчур старательно выполнял ее инструкции, то ли Эйлис вновь почудился в нем Эл... Вуд был таким же худеньким, костлявым и угловатым, с такими же длинными девчачьими ресницами. Так же, как и об Эле, о нем хотелось незамедлительно позаботиться или хотя бы накормить. Мышка поймала себя на мысли, что ей пожалуй нравятся хрупкие женоподобные мальчики.

Опомнилась она лишь в тот момент, когда заклепки на куртке Вудро больно впились туда, куда по идее были не должны. Эйлис не планировала прижиматься к нему так близко, чтобы чувствовать все его кости, впадинки и... выпуклости.

- Это что было? - Смущенно спросила Мышка, с трудом восстанавливая дыхание после яростного поцелуя.

- Понятия не имею. - Вуд выглядел не менее озадаченным и пристыженным. - Давай пока оставим без выяснения? И прости за... за... ну ты поняла. - Вудро старательно избегал смотреть Мышке в глаза. - Не ожидал от себя такой реакции. Это не то, о чем ты подумала... Вернее то, но не то. О, Смотрящий! Чтобы я еще раз поддался на твои провокации! Извини, я на минутку...

Когда Вудро скрылся за дверью туалета, Эйлис быстро схватила со стола сумочку, бросила на стол чаевые для любопытной лопоухой официантки, и поспешно смылась с места преступления.

Лис, я чувствую себя обманутым! Посулила ночь любви и сбежала! Шучу разумеется. Если серьезно, я беспокоюсь. Ты игнорируешь меня вот уже пятый день. Я так отвратно целуюсь? Все нормально? Мы еще друзья? Джойс подозрительно косится в мою сторону, когда пишу тебе очередную смску (двадцать за пять дней, считал). Думает, завел любовницу. Может, правда завел? Опять шучу.

Эйлис, как я могу загладить вину? Такой дурак, что согласился на твою авантюру. Должен был понимать, что после всей той дряни, что пришлось пережить, ты можешь поступать не совсем осознанно. Кстати, классно пишешь. Правда, мне не кажется, что я говорил так по-умному. Ты до сих пор не нашла дневник? Куда же Эл его засунул? Хотя жж — неплохая замена. Только что за третье лицо? Это книга получается, а не личный дневник.

P.S. Узнал от Джойс, что Корди и Гаррет помолвлены. Ты там совсем за сестренкой не присматриваешь?

Ты всегда так сумбурен в комментах? )))
Я не игнорирую, просто очень занята. Готовлю девичник для Корди. Джо-Джо передай, что она тоже приглашена. А ты нет. :р Если конечно не станцуешь для нас что-нибудь экзотическое и в минимуме одежды.

Спасибо за комплимент скромным литературным способностям Мышки. Только пожалуй стоит ограничить доступ к записям. Если мой жж нашел ты, это может сделать и кто-то другой. Не хочу рисковать. Уж слишком много в нем личного. А дневник так и не нашелся. Ума не приложу, куда Эл мог его спрятать. Все остальные вещи на месте, насколько могу судить...

И , да, ты прав, пора мне набраться смелости. Когда пишешь «Мышка» или «Эйлис» кажется, что все происходит с вымышленным героем, имеющим к тебе лишь косвенное отношение. Это он, а не я, страдает сам, заставляет страдать других, совершает ошибки, дурачится, тормозит, обижает и прочее. Все, отныне беру курс на смелость!

Переезд Честера

Переезд Эйлис

Переезд Донни

 

[Magick]

Поколение третье. Эйлис Юникорн

Tags: свадьба Корди, семейное, экспромт и импровизация
Current Mood: I'm not Okay!
Current Music: Sum 41– Crash

Today I'm not ok
But I'm fine this way

- Так что ты о нем думаешь? - Спросил па, имея ввиду Гаррета.

read more

Признаться честно, о женихе сестры я не думала вообще. Гаррет напоминал кусок хлеба, забытого вечером на столе, а на утро превратившегося в зачерствевший сухарик. За исключением Донни, к сдержанности и сухости которого я успела привыкнуть, подобные типы были не по моей части. Поэтому я честно пожала плечами.

- Так не пойдет, Эйлис. - Строго сказал отец. После этого до меня наконец дошло, что нашу прогулку па затеял исключительно ради этого вопроса. Эх, Мышка, Мышка, опять ты облажалась! - Обрисую ситуацию, каковой ее вижу я: моя дочь выходит замуж за местную разновидность миллионера из трущоб. Если верить базе данных, он чуть ли не самый добропорядочный гражданин Сансета: ни штрафов за превышение скорости, ни махинаций с налогами, в которых не раз подозревали твоего обожаемого Ландграаба, ни мелких подростковых правонарушений, типа курения в школьном туалете. Мне поверить, что он святой, этот ваш Гаррет? Или стоит копнуть глубже? Будь так добра сделай над собой усилие и дай мне то, чего я прошу, а именно аргументированное мнение о женихе Корделии.

Я низко опустила голову, чтобы скрыть раздражение — простая, но действенная уловка, подсказанная в свое время Мьелем. С точки зрения отца, который теперь видел лишь мою макушку, выглядело, как демонстрация смирения и покорности. На самом же деле я гневно хмурилась, сверкала глазами и раздувала ноздри. В том, как просто удавалось обманывать па, было нечто смущающее и неправильное, но я бы никогда не отважилась перечить ему открыто.

- Па, по части аргументации у нас Джойс. А я не умею разбирать людей на детальки, будто они конструктор «Лего». - Не стала отказывать себе в удовольствии еще немного позлить па и прикинуться глупышкой. Отец недоверчиво прищурился, и я поняла, что на этот раз сыграла не слишком убедительно. - Мне на самом деле нечего сказать про Гаррета, не обманываю! Он вроде бы неплохой, только уж очень тусклый. Доходит до того, что я не замечаю, в какой момент он появляется рядом... Но вот в чем парадокс: на фоне Гаррета Корделия начинает светиться, как звезда какого-нибудь крутого спектрального класса. Я бы сказала, они нашли друг друга. Так что заканчивай расследование и готовь фрак... Хм, а мы еще не заблудились? Пааа?

Держа ладонь козырьком над глазами, отец авторитетно всматривался в линию горизонта. Его менее искушенная в пеших прогулках дочь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, мечтая вернуться домой до наступления рассвета. Не поймите неправильно, я люблю па и стоически терплю его сумасбродные затеи, но, покидая дом, не могла не думать о Донни. Не увидеть, как он просыпается около полудня, как морщится от самого маленького лучика солнца, упавшего на его лицо, как идет задергивать занавески, как возвращается ко мне и нежно целует за ухом, а потом ложится рядом, зарывается носом в мои волосы и бормочет что-то непонятное и очень ласковое... Я готова была взвыть от досады!

- Мы на верном пути. Я узнаю ориентиры. - За спиной отца я непочтительно закатила глаза. У него, как и у любого родителя, фраза «я узнаю ориентиры» с равной степенью вероятности могла означать «понятия не имею, куда мы забрели». Кто захочет уронить родительский авторитет в глазах взрослой дочери? - В прошлый раз Филип обратил мое внимание вооон на ту сосну. Она напоминает ему девушку века из восемнадцатого в пышной многоярусной юбке...

О, ну все с тобой понятно, папочка. Не нужно обладать умом Джойс, чтобы научиться ставить знак равенства между словами «Филип» и «неприятности». Мысленно приготовилась к тому, что этим утром Донни проснется без меня.

Однако, вскоре мы услышали шум водопада, перекрывший звук наших шагов и шорохи леса. Я ускорила шаг, поравнявшись с отцом. В старой майке и подвернутых брюках он казался до неприличия юным, не старше тех мальчиков, с которыми я проводила время в Бриджпорте. Надо бы поговорить с Джойс. Пусть потактичней намекнет па, что пришло время отпустить бороду. Или, по крайней мере, перестать носить эти нелепые короткие штанишки.

- Мне не пойдет, милая. Борода в смысле. - Бросил через плечо па и невозмутимо зашагал дальше. - Угадал, да? Не переживай, мне не обязательно читать мысли, чтобы расшифровать значение этого осуждающего взгляда. Сам не раз сверлил им спину своего отца. И бороду отпустить естественно советовал. Потом недели три обижался на Мортимера за то, что тот осмеял мое предложение... Я же считал себя самым умным, этакий напыщенный юный вампир...

- Ты на самом деле попросил дедушку Мортимера отрастить бороду, не выдумываешь?

Мой па был не из тех па, что при первой возможности делятся с детьми байками о собственных похождениях. Если бы не Мейсон и не дневник, мы с сестрами по сей день пребывали бы в полном неведении — таким скрытным был Финник Юникорн. Тем непривычнее было наблюдать внезапный порыв откровенности с его стороны. Я прижала ладонь ко рту, боясь рассмеяться и спугнуть робкие проблески доверия и взаимопонимания, появившиеся между мной и па.

- Не выдумываю! Раньше мне отчаянно хотелось, чтобы мир вращался вокруг меня и выполнял мои пожелания. Сильно обижался, когда окружающие оказывали сопротивление. - Мы находились совсем близко от водопада, и па приходилось чуть ли не кричать. - Я рад, что ты согласилась со мной пойти. Мы целую вечность не разговаривали вот так... Кстати, когда ты намерена вернуться в Бриджпорт?

По моей спине пробежал холодок, и это точно был не ветер. На протяжении нескольких дней я набиралась смелости, чтобы донести до па важные новости. «Я не вернусь в Бриджпорт. Я бросила универ. Я остаюсь в Сансете. Я живу с Донни...» Мысленно твердила эту скороговорку во время каждого разговора с отцом, но произнести ее вслух было чем-то запредельно смелым. Я жалобно посмотрела на па, и тогда он все понял.

- Ох, Эйлис! Как же долго ты собиралась держать меня в неведении? - В его голосе было столько невысказанного осуждения, что мне захотелось провалиться под землю от стыда. - Разве я не запретил тебе общаться с Ландграабом? Слушай меня внимательно: ты сегодня же скажешь, что между вами все кончено, вернешься в Бриджпорт, восстановишься в университете... И чтобы я больше никогда не слышал о Доноване Ландграабе! Отныне это имя под запретом в нашей семье! Ты все поняла, Мышка?

- Но па! Не надо так, пожалуйста! - Хлынувшие по моим щекам слезы не произвели на отца должного впечатления. Он безусловно меня жалел и готов был утешить, но при этом я не видела в его глазах и намека на возможное смягчение приговора. Как говорил Эл, следовало менять тактику. - Я не могу бросить Донни потому... потому...

- …Потому что у нас будет ребенок. Так я сказала папе.

По возвращении домой я обнаружила Донни в гостиной. Он был полностью одет и нетерпеливо мерил шагами комнату, не обращая внимания на дымящуюся под солнечными лучами кожу. Я отправилась задергивать занавески, попутно бросив на возлюбленного укоризненный взгляд.

- Правда будет? - С оттенком недоверия спросил Донни, когда я вкратце пересказала ему результаты нашего разговора с отцом. - И как эту новость воспринял Финник?

- Не издевайся! Ты прекрасно понял, что я солгала. Иного выхода просто не было. - Я игриво пригрозила Донни пальчиком, но в глубине души чувствовала себя вовсе не так уверенно и беззаботно. - Папа был в ярости, но что он мог предпринять, когда дело уже сделано? Не хочу на тебя давить, однако, в наших интересах, чтобы оно на самом деле было сделано.

На долгие несколько секунд Донни в буквальном смысле завис, и я начала опасаться, что увижу в его печально потускневших глазах конец наших отношений. Но кризис миновал, внутреннее напряжение сошло на нет, взгляд возлюбленного вновь стал осмысленным. Донни постепенно оживал. Я с облегчением вздохнула и погладила его его щеке, где все еще зарубцовывались солнечные ожоги.

- А почему бы и нет? Я всегда мечтал о сыне. - Улыбнулся лорд Ландграаб, освобождая меня от излишков одежды и увлекая в сторону лестницы.

На вечер был запланирован девичник Корделии, но Донни сделал так, что я об этом забыла. Он не хотел меня отпускать, а я не хотела уходить. Впервые со дня смерти Эла я почувствовала, что ко мне возвращается прежняя жизнерадостность. Мышка возрождалась из пепла, как птица феникс.

- Корди мне этого не простит. - В итоге сказала я, а Донни медленно кивнул, соглашаясь. Тем не менее, мы даже не пошевелились. - Вчера Джойс звонила. Она не сможет прийти. Близнецы подхватили в школе грипп. Теперь половина семьи валяется с температурой.

Я перекатилась через Донни и зажгла настольную лампу. Она осветила царящий в спальне беспорядок, старательно воссозданный ее нынешними обителями. Мне невольно вспомнился маниакально аккуратный Эл. Его комната находилась внизу, и в ней до сих пор лежали на полках одинаковые стопки белых рубашек, через равные промежутки, будто солдаты на параде, стояли в шкафу ботинки, а на крючках в ванной совершенно симметрично висели полотенца. Эл был повернут на этой самой симметрии.

- Что случилось? - Обеспокоенно спросил Донни, приподнявшись на локте и всматриваясь в мое лицо.

Не нашла в себе сил признаться, как нестерпимо захотелось зарыться носом в одежду Эла, все еще хранившую его запах. Я чересчур поспешно натянула приготовленное для вечера платье, чмокнула Донни в щеку и унеслась вниз.

У подножия лестницы красовалась лужа пролитого шампанского. Девочки без меня отлично справлялись с поставленной задачей, я находила этому и другие красноречивые подтверждения. Смешки, тосты, звон сталкивающихся бокалов, стук танцующих каблучков, громкая музыка. Хотелось раствориться в этом хаосе без остатка.

- Эйлис! Эйлис Юникорн! - Окликнула меня Стасси , сестра Вудро. К несчастью, я стояла на самом видном месте и не могла «случайно» затеряться среди гостей. - Не знала, что ты вернулась.

Мне не хотелось с ней говорить. Как человек Стасси не вызывала неприязни, но один вид ее кукольного личика со вздернутым носиком и такими же синими, как у Вудро, глазами вызывал неприятные ассоциации. Я молча отвернулась к окну. В нем отражался далекий свет маяка, которому тоже хотелось зажигать на вечеринке.

«Да что с ней такое? - Думала тем временем Стасси. - Это Джойс заносчивая, а с Эйлис мы всегда нормально ладили... Но теперь и эта нос задирает, тоже мне особа королевской крови! Пора забирать Вуди от этих двинутых Юникорнов...»

Она не была ни другом, ни членом семьи, и ее мнение ничего для меня не значило. Но при этом я почувствовала, что задета за живое. Так было со всеми без исключения девушками, рискнувшими встать между мной и Элом: я автоматически заносила их в черный список. И лишь в случае с Джойс упорно сопротивлялась первобытным женским инстинктам. Она все-таки сестра, родная кровь, нельзя ее в черный список. Ну а претенциозную эльфийскую принцессу Олли я занесла туда без колебаний! Плохо так говорить, но меня нисколько не расстроил ее преждевременный уход с вечеринки под названием «жизнь».

- Кого убить задумала? Вид у тебя крайне зловещий, сестренка. - Прошептала мне на ухо Корделия, заставив вздрогнуть от неожиданности. - Потанцуй со мной.

- Назначаюсь временно исполняющей обязанности Гаррета? - Я скорчила недовольную гримаску, но просьбу Корделии выполнила. - Скажи мне, Кор, он ведь тот самый? Ты будешь с ним счастлива? Папочка сегодня чуть душу из меня вытряс, пытаясь добыть ответ на этот вопрос.

- Я так же уверена в своем выборе, как ты уверена в своем.

Лучше бы она этого не говорила. Всем известно, как нежно школьные учителя любят вопрос «А вы уверены в своем ответе?» Я же его ненавижу.

«Вы уверены в своем ответе, мисс Юникорн?» - сдвинув очки на кончик носа, спрашивала меня мерзкая училка географии. После этого «мисс Юникорн» неизменно начинала терзаться сомнениями, даже если знала материал на зубок. «Дурашка, она же просто хочет тебя подловить! Не поддавайся панике!» — уговаривала меня Джойс после очередного провала и сниженной на балл оценки. Мне бы ее уверенность!

- Откуда ты знаешь, что я именно та девушка, которая тебе нужна? - Принялась я мучить Донни сразу после ухода гостей. - Откуда знаешь, что не полюбишь еще кого-то и не уйдешь?

Он смотрел на меня, как на неразумного ребенка, и улыбался. Как же все просто у таких, как Донни и Джойс! А я постоянно мечусь между бесчисленным множеством альтернатив, не в состоянии сделать однозначный выбор и отказаться от всего остального.

- Это проходит с возрастом. - Мягко сказал Донни, привлекая меня к себе. Говорил ли он про себя или умудрился подсмотреть мои мысли — я так и не узнала, но от его слов на душе стало спокойней.

Притормози-ка с обвинениями в адрес моей сестры. Стасс не виновата, да и я все еще тебя читаю. Фу такой быть, Лис... >__>
Финник конечно суров. А с виду такой милашка! Но не рановато ли тебе детей заводить? Они ведь только кажутся ангелочками, сущность у них диавольская. Особенно у мальчишек. Твои братья идеальная тому иллюстрация.
P.S. Вышли мне на электронку пачку носовых платков. Я почитал книжку гриппующему Марку, и теперь заливаю соплями монитор. Аааапчи!

Так и знала, что ты превратно истолкуешь мою откровенность. Пойми, в этом жж я стараюсь быть предельно честной с тобой, а главное с самой собой. В реальной жизни мне редко выпадает такая возможность. Приходится врать, увиливать, утаивать. Надоело, честное слово. Так что потерпи немного. Я не думаю, что имя твоей сестры будет часто мелькать в моем жж. Спасибо за понимание.
Детьми меня пугать не стоит. В курсе, что они из себя представляют.
P.S. Даже не думай болеть. Ты мне нужен!

 

[Magick]

Поколение третье. Эйлис Юникорн

Tags: Донни — подонок, беременность, расследования, семейное
Current Mood: ?
Current Music: Boy Kill Boy - Killer

I'm scared of death & I'm scared of living...

Я опасалась заплутать, однако найти дом Вудро оказалось проще простого. Он торчал посреди пустыря, как уродливая клякса посреди чистого листа бумаги. Я приложила ухо ко входной двери и смогла уловить звуки пения под аккомпанемент льющейся воды. Не хотелось мешать водным процедурам Вудро, но дело было неотложное. Мысленно извинившись перед другом, я решительно вдавила кнопку дверного звонка.

read more

- Ну кто там такой настырный?! - Шум воды прекратился. Вместо него из-за двери понеслись гневные вопли Вудро. Я поспешно отпрянула, опасаясь за собственные барабанные перепонки. - Не собираюсь жертвовать деньги на благотворительность, приобретать сомнительные товары у проходимцев, общаться с представителями секты «Свидетелей Смотрящего»! Проваливайте!

Затем последовал неразборчивый поток ругательств, в котором среди всего прочего несколько раз упоминалась чья-то мама, и раздались загадочные шлепающие звуки. В воображении возник образ несущегося напролом носорога. Наконец, резко распахнулась входная дверь, заставив меня отскочить назад со всей доступной на шестом месяце беременности проворностью.

- Ну?! - Ослепленный гневом, Вудро не сразу заметил одинокую маленькую фигурку, вжавшуюся в стену его дома. - Ой, это ты... Привет, Лис. Привет, пузо Лиса. Чем обязан вашему визиту?

У друга явно были глубокие личные счеты с коммивояжерами и сектантами потому, что в бой он ринулся в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг бедер на римский манер. Обнаружив за дверью всего-навсего Мышку, Вудро смущенно кашлянул.

- Вуд, мне не до условностей! Если хочешь, могу вовсе на тебя не смотреть! - Быстро сказала я, предугадывая следующие слова друга и без чтения мыслей. - У меня проблемы. Донни оказался не тем, за кого себя выдавал. Возможно, он убил Эла.

Лицо Вудро под прилипшими ко лбу мокрыми прядями волос приняло озадаченное выражение. Я ожидала подобной реакции, поэтому тщательно продумала свою речь еще по пути сюда. Но произошло нечто непредусмотренное: друг перестал хмуриться и расплылся в улыбке.

- Я все понял. Вы с пузом насмотрелись на ночь детективов и триллеров, а утром решили перенести некоторые из сюжетных линий в реальную жизнь? Моя мать работала акушеркой и рассказывала, что беременные женщины могут быть очень мнительными. Одна, к примеру, за каждым кустом видела маньяка. А потом звонила в полицию, и моему папаше приходилось несколько раз в день мотаться по ее вызовам. - Я с ужасом смотрела на Вудро. Если даже он не готов меня выслушать, то что говорить об остальных? - Дай мне пять минут, чтобы одеться, а потом отвезу тебя домой к Ландграабу. Заодно потолкую с нашим злобным киллером. Пусть отберет у своей выдумщицы телевизор!

- Нет. Нет. Нет. - Я уперлась руками в грудь Вудро, который бережно, но весьма настойчиво, подталкивал меня к машине. - То, что я сказала, не плод моего воображения. Пожалуйста, поверь мне. Это никак не связано с беременностью! И не к кому меня больше отвозить. Донни я выгнала.

На мгновение мои мысли стали липкими, как клей. Что если я ошиблась? Что если Донни говорит правду? И этот его прощальный взгляд, он буквально сбил меня с толку. Может ли хладнокровный убийца смотреть так, будто его самого только что убили?

- Это не плод моего воображения. - Снова повторила я, уже гораздо уверенней. Вудро все еще колебался. Его мысли сплелись в сплошной клубок противоречий, начало и конец которого мне никак не удавалось отыскать. Проходилось действовать вслепую. - Просто выслушай, а потом уже суди. Не в обратном порядке, как ты делаешь это сейчас.

Джойс могла бы мной гордиться, ведь впервые в жизни мне удалось настоять на своем. Кстати, именно моя неугомонная сестра явилась инициатором переезда Вудро в эту глушь. Решила, что раздельное проживание пойдет на пользу их отношениям. У меня на этот счет имелись иные соображения, поэтому и пришлось подслушивать под дверью, прежде чем позвонить. Если я права, Вудро мог быть... занят.

- Хорошо. Только позволь мне для начала одеться. - Сдался друг, пропуская меня в дом.

Началось с того, что Донни оборудовал в подвале лабораторию. Естественно он спросил разрешения у нас с Корди, но это было чистой формальностью. В первые месяцы беременности обитатель пуза доставлял мне столько беспокойства, что я дала бы и разрешение на изготовление атомной бомбы. Про Корди говорить не приходится, она у нас не от мира сего.

После этого стал регулярно наведываться кузен Нокс. По словам Донни, которым я больше не верю, он разглядел в Ноксе подающего надежды ученого и хотел переманить в Ландграаб Корп. Увы, моих познаний в химии оказалось недостаточно, чтобы понять, над чем работают эти двое. Мне начали мерещится всякие ужасные вещи, но это могло быть и нечто вполне невинное.

- Наука скучна, детка. - Донни ловко увиливал от моих расспросов. Хотелось думать, что ему просто жалко тратить время на объяснения, но за этим явно скрывалось нечто большее.

Однажды ночью, набравшись смелости, я спустилась в подвал и разыскала плотно закупоренную колбу. В нее и было заключено секретное вещество, над которым работали Донни с кузеном Ноксом. Я затруднялась однозначно определить его природу — вроде не жидкость, а вроде и не газ...

Мой возлюбленный ассистировал именитому хирургу на сложнейшей шестичасовой операции, поэтому в доме находились только Корди и я. Сестра равнодушно наблюдала за моими манипуляциями с колбой.

- Не могу разобрать название, оно на латыни. Эх, зря я прогуливала уроки миссис Уилсон! Сейчас знала бы, как переводится «simulacrum». - Сокрушалась я, поддевая ногтем бесполезную этикетку. - Дяде Тилли позвонить что ли?

Я полезла в карман за телефоном, неловко прижимая колбу локтем к пузу. Прекрасно осознаю, что была масса других вариантов — поставить на стол, отдать Корди, взять в другую руку в конце-концов. Но в этом вся Мышка, с самого детства отличающаяся повышенной неуклюжестью. То любимую кружку Джойс уронит, то споткнется на ровном месте, то головой стукнется о низкий потолок...

Колба разбилась у моих ног, на миг окутав окружающий мир мерцающей дымкой. Больше не произошло ничего — я не расщепилась на атомы, не обзавелась хвостом, не вошла в контакт с представителями внеземной цивилизации... Вот только лицо Корди почему-то вдруг стало серым.

- Эй, Кор, в чем дело? Мы с пузом целы! - Хотела успокоить сестру, но вместо этого напугала еще сильней. Корди пронзительно завизжала и выбежала из комнаты.

Вот ведь чудная, подумала я, отправляясь на балкон подышать свежим воздухом. В комнате чувствовался неприятный густой запах вещества, а это не слишком полезно для нас с пузом.

В том способе, которым я проникла балкон, было нечто странное. Не припоминаю, чтобы открывала дверь или вообще к ней прикасалась. Быть может, благодаря веществу я научилась открывать двери силой мысли?

- Привет, новенькая? - С вопросительной интонацией произнес некто, находившийся поблизости.

Над балконным ограждением парил призрак интенсивного голубого оттенка. Его руки были небрежно сложены на груди, да и вся поза говорила о расслабленности и благодушии, насколько я могла читать язык этого нематериального тела.

- Рад, что ты пришла составить мне компанию. - Отчетливо произнес призрак, подлетев и похлопав меня по плечу. - Как умерла? Я утонул, но ты, наверное, в курсе.

Сложно описать, что почувствовала я, когда этот джентльмен от призрачного мира решил навязать мне великосветскую беседу о смерти. Как умерла? Колени подогнулись при мысли о том, что я по глупости убила не только себя, но и пузо... Раскрылся секрет пресловутой двери. Я не открывала ее силой мысли, а прошла сквозь, как делают все призраки.

- Ты какая-то не такая. Не из наших, а только притворяешься. Как тот тип, что живет в этом доме. - Пока я медленно скользила в бездну отчаяния, призрак нашел идеального собеседника в лице самого себя. Участие с моей стороны ему явно не требовалось. - Он приходит каждый четверг и расспрашивает наших о каком-то Эле. Будто мы помним, кем были при жизни и как нас звали!.. Теперь он прислал тебя?

При звуках имени Эла я встрепенулась и начала вслушиваться в монотонную речь призрака. Будто мы помним, кем были при жизни и как нас звали!.. Но я-то помню! Я — Эйлис Юникорн, двадцати лет от роду. Моего отца зовут Финник, а мать — Сусси. Я жду ребенка, имя которому пока еще не придумала, а потому зову его просто «пузо».

- Вот я и говорю, что ты не такая. - Продолжал бубнить призрак, словно в ответ на мои мысли. - Тип, который приходит по четвергам, говорит, что может стать таким, как мы, только «на пару часов», поэтому он все время торопится. Для нас же время не играет никакой роли...

- Расскажи мне о «том типе». - Потребовала я, задавая словесному потоку призрака нужное направление. - Все, что знаешь.

- Он называет себя Бетурум, и очень любит рассказывать. В основном о себе. Наверное, больше не с кем поделиться. - Голос призрака был по-прежнему лишен эмоций и действовал усыпляюще, но я заставила себя сконцентрировать не не звуках, а на словах. - Наши любят слушать Бетурума, для них это хоть какое-то разнообразие. Дураки! Из-за Бетурума многие к нам и попали... Раньше он был плохим человеком, убийцей, но потом раскаялся. Наверное, Эла этого он ищет, чтобы перед ним извиниться. Но чем мы можем помочь? У нас нет имен, только цветовые прозвища. Я — Синий-2. Еще есть Синий-1, Рыжий-1, Рыжий-2, Рыжий-3, Красный и Красная... Кто из нас Эл — мы не знаем.

- Э-э-э, спасибо тебе, Синий-2.

Теперь я знала, во что после смерти превращаются люди и вампиры. В очень трогательных, искренних и непосредственных существ, чье мироощущение напоминает мироощущение детей. Синий, Рыжий, Красный и цифра на конце, обозначающая вполне очевидную очередность... Мое призрачное сердце сжималось от жалости к этим несчастным. Больше никогда не стану их бояться.

- Не злись, маленький человечек. Скоро ты вернешься в привычный для себя мир. - В невыразительном голосе призрака внезапно появились ласковые нотки. Он склонился над пузом и говорил уже с ним. - Маленький человечек в ярости. Ему не нравится быть среди нас...

- Ты правда чувствуешь эмоции пуза? - Поразилась я. Мне захотелось чем-то отплатить призраку за его доброту. - Знаешь, а я ведь в курсе, как тебя звали при жузни — Брукс Юникорн. Мы были родственниками, правда, никогда не встречались. Могу рассказать о твоих маме и папе, если хочешь. Ведь у нас еще есть время?

- У меня всегда есть время, Серебристая.

Я отвернулась к окну, украдкой смаргивая выступившие на глазах слезы. В доме Вудро царил творческий беспорядок, а хозяин сидел напротив меня в неудобной напряженной позе. К счастью, он молчал и больше не предпринимал попыток списать все на счет моей беременности.

- Ребенок точно в порядке? - Отрывисто спросил Вуд.

- В полном. Он определенно не в восторге от экскурсии в загробный мир, но я уже принесла ему свои извинения. - Я слабо улыбнулась, благодарная Вудро за столь трогательную заботу о нас с пузом. - И пообещала в скором времени придумать имя.

- Только выбери что-нибудь попроще, иначе одноклассники задразнят. В начальной школе каждый вечер закатывал матери грандиозные скандалы из-за «дятла Вуди». Я ведь как на зло рыжий! А умение смеяться над собой приходит лишь с годами... - С Вудро было так приятно болтать о пустяках, что не хотелось возвращаться к нашей основной теме, но уже сделал это за меня. - С Ландграабом что делать будем? Я слышал от Мьеля об этом самом Бетуруме, идеальном убийце, но это скорее легенда. Не думаю, что он на самом деле существует, а тем более в виде Донни Ландграаба, гуляки, бабника и азартного игрока. Прости, но у твоего суженого именно такая репутация. Бетурум же парень серьезный, по словам Мьеля. Леру рассказывал, что одно время выдавал себя за сына Бетурума, пытаясь воспользоваться его репутацией в личных целях. А потом пришел Шепот и доходчиво объяснил, что так делать не стоит. Понимаешь, Бетурум даже не соблаговолил нанести личный визит, настолько он крутой и недосягаемый? Или его нет вообще — тоже вариант.

- А Шепот это кто вообще?

- Ученик Бетурума. Они вроде ситхов из «Звездных войн» — учитель и ученик. Этакие канонические злодеи, даже забавно...

До этого момента я держалась и не плакала, зная нелюбовь Вудро к женским слезам. По его собственным словам, друг всегда терялся в обществе плачущих женщин и не знал, как их утешить. Мне не хотелось подвергать его новому испытанию, но безвыходность ситуации сделала свое черное дело. Я предупреждающе шмыгнула носом, всхлипнула и, наконец, заплакала.

Вуд застонал. Пришлось бедняге тащить пуфик, усаживаться напротив меня, запасаться терпением и ласковыми словами. Я осознавала, что веду себя эгоистично и манипулирую им, применяя самое нечестное женское оружие... Но мужчины ведь для того и созданы, чтобы утешать попавших в беду женщин!

- Как думаешь, Бетурум может иметь отношение к смерти Эла? - Спросила я, как следует выплакавшись и разомлев от спокойного, ласкового голоса Вудро.

- Вряд ли. Он не Джонни Си* какой-нибудь. Бетуруму платят за работу, просто так он не убивает. Его профиль — политики и бизнесмены, перебежавшие дорогу какому-нибудь влиятельному врагу, за что тот и решил их грохнуть. Кому мог помешать наш Эл, простой школьный учитель? Это же абсурд! - Слова Вудро звучали вполне разумно, и я начала сомневаться. - Кто угодно может выдавать себя за Бетурума, ведь самого его никто не видел... Ну же, Эйлис! Давай поговорим с Ландграабом и выясним, что за игру он ведет.

- Донни ничего не скажет. - Едва слышно прошептала я. - Даже под дулом направленного на него пистолета.

*Джонни Си — герой комикса, маниакальный тип, который «убивает при малейшем уколе раздражения: позвонившего в дверь коммивояжера, громкоголосых посетителей фастфуда, парочку, по-снобски обсуждающую киносеанс».

- В смысле под дулом? Я тебя не понял, Лис... - Начал было Вудро, но тут же осекся. Его зрачки расширились от ужаса и внезапного понимания. - О, Смотрящий! Хочешь сказать, что тыкала в лицо Донни Ландграаба заряженной пушкой?! Где ты ее только взяла?!

- Под подушкой у Эла в спальне. - Неохотно призналась я. - Сначала выкинуть хотела, но потом решила, что пригодиться. Не думаю, что она была заряжена. Не спал же Эл с заряженным пистолетом под головой!

- Я знал это, знал всегда! Вы, Юникорны, — психи! Все до единого! - Взревел Вудро, напугав меня до чертиков. - Хоть подумала, к каким последствиям могла привести твоя геройская выходка?! Застрели ты Ландграаба, я бы ничуть не расстроился, но ты подвергла опасности себя и ребенка!

- Вы с Донни сговорились что ли? Тот все повторял: «Эйлис, отдай мне пушку. Ты можешь покалечить себя и ребенка!» - Фыркнула я, вспомнив умоляющий взгляд своего бывшего возлюбленного и протянутые ко мне руки. - Даже не догадался испугать за свою жизнь, а не за мою.

- Ландграаб был прав. В вашем подвале чего только нет, пуля могла срикошетить и попасть в тебя. Нельзя обращаться с огнестрельным оружием, как с безобидной игрушкой! Ты хуже ребенка, Эйлис!

- Хватит уже читать мне нотации, Вудро Герра! Все было под контролем!

В груди клокотали гнев и стыд. Я и в самом деле действовала несколько импульсивно и необдуманно, но не собиралась в этом признаваться. Ничего же не случилось, а эти умники еще целую вечность будут разглагольствовать на тему того, какая опасность грозила нам с пузом! Кузен Нокс тоже хорош. Как выяснилось, он вообще был не в курсе дел Донни.

- Как это не в курсе? - Поразился Вудро, когда я нажаловалась ему на недотепу кузена.

- А вот так. Нокс думал, что Донни хочет его проверить перед тем, как взять на работу в Ландграаб Корп. Ты же знаешь этих ученых, самая запущенная и не поддающаяся лечению категория идеалистов... Живут в собственном вымышленном мире, имеющем лишь опосредованное отношение к реальности. У меня половина семьи из таких состоит, привыкла уже. - Не подумайте ничего плохого, я люблю этих чудиков, но иногда возникает непреодолимое желание стукнуть их чем-нибудь тяжелым. - Кстати, я попросила Нокса немного пожить с нами. Хоть какой-то мужчина в доме на случай, если Донни заявится...

- Мужчина? Ну-ну. - Вудро скептически приподнял одну бровь. - Ладно, давай пока на этом остановимся. Тебе нужно хотя бы немного взбодриться! Иначе ребенок родится законченным букой и меланхоликом с ярко выраженной склонностью к насилию.

Вудро отпихнул в сторону пуфик, бережно обхватил мои запястья и начал медленно вытягивать нас с пузом из кресла. Затею друга я сумела разгадать только после того, как он поставил пластинку с легкой джазовой музыкой.

- Нет, Вуд, нет. Плохая идея. - Запротестовала я, начиная притопывать на месте в такт музыке.

- Просто доверься мне, Эйлис.

Вудро уже раздобыл цилиндр и успел напялить его на голову. Мне оставалось лишь скинуть толстовку и присоединиться. Я не танцевала так давно, что едва не забыла, как это делается. К счастью, Вудро оказался очень внимательным партнером. В его руках мы с пузом чувствовали себя в абсолютной безопасности.

- Не знай я тебя, решила бы, что ты сделал это нарочно. Решил воспользоваться ситуацией, так сказать.

Протанцевав через всю комнату, Мы с Вудро замерли на месте одновременно с последними звуками джазовой композиции. За спиной друга я могла наблюдать небрежно застеленную кровать и решила использовать это двусмысленное совпадение, чтобы отыграться за эпизод с пистолетом.

- Вредина. - Брови Вудро трагически изогнулись, выражая всю степень его обиды. - А еще говорят, что беременные женщины — милейшие создания, мухи не обидят. В таком случае мне подсунули какой-то аномальный экземпляр! Заверните и унесите обратно!

Мы продолжали дурачится примерно в таком же духе, пока окончательно не выдохлись и не обрушились на кровать. Вудро обнял нас с пузом, и это показалось мне таким естественным, что даже язвить не захотелось. Я подумала о том, как же не везет нам, девушкам... Стоит найти идеальный экземпляр парня, как он оказывается либо окольцованным, либо голубым. А что если пузо однажды тоже заявит мне, что любит мальчиков?

- Вуд, я все еще могу показаться кому-нибудь привлекательной? - Себе я казалась жуткой уродиной, толстой, неуклюжей и медлительной. Особенно на фоне костлявого Вудро.

- Конечно можешь! - То ли он хорошо притворялся, то ли руководствовался иными критериями при оценке женской внешности.

- Да ну тебя! Кому может понравится бегемот?

- Дай-ка подумать... Другому бегемоту?

Лис, клянусь, что больше никогда не буду так шутить! У меня до сих пор челюсть болит!
Знаешь, чего мне тут Джойс сказала? Она оказывается замуж за меня хочет о_О Нет, ты представляешь? Сначала утверждает, что нам нужно пожить раздельно, а теперь уже замуж. Кажется, у нее сбой программы произошел. Сделай что-нибудь с сестрой, умоляю, иначе я скоро буду не только голубым, но и окольцованным!

Ути, бедненький.
У Джо-Джо не сбой программы, она тебя так в ловушку загоняет. Красиво расстаться уже не получится — смирись. Пора рассказать ей правду, естественно без упоминания о нашей сделке.
P.S. Что за извращенская самолюбивая аватарка? Фу-у, обслюнявил бедное зеркало...

Но у меня же нет пуза, которое можно сфотографировать и прицепить на аватарку! Приходится проявлять изобретательность... :р

Переезд Нокса

Переезд Донни

 

[Magick]

Поколение третье. Эйлис Юникорн

Tags: детка, передряги, принцесса помоек
Current Mood: ?
Current Music: ?

No light, no light in your bright blue eyes...

Первое знакомство матери и ребенка происходит в момент его рождения, но только не в моем случае. Я узнала Миклоша еще до того, как произвела сына на свет. Помню, стоял он в двух шагах от меня, хрупкий, изящный, вполне материальный. А началось все с того, что...

read more

...Сестра забыла про Мышку, пожаловалась я опрокинутому мусорному баку, чье неаппетитное содержимое бесстыдно разлеглось у моих ног. В то же мгновение ожил телефон, известив о приеме нового сообщения: «Застряла на работе. Босс зол, как племя каннибалов в период поста. Ждешь или переносим на завтра? Дж.»

Я окончательно сникла: ссутулилась, понурила голову, челка упала на один глаз, как у грустного эмо. Пальцы медленно и апатично набирали ответ: «Есть гарантии, что назавтра твой босс подобреет? Никаких переносов, жду. Пошеве...»

- Красивый у тебя телефон! - Угрожающе промурлыкал женский голос у меня за спиной.

С Джойс мы встречались в придорожном баре из моих первых записей. Это было все то же непритязательное заведение, но весьма удобно расположенное между местом ее работы и бывшим домом Эла. После посиделок с Вудро бар реабилитировался в моих глазах, но репутация его недолго оставалась на плаву. Вместе с ней уходило в пятки мое сердце.

Девица держалась с уверенностью римского легионера: ноги в сапогах на высоченной платформе широко расставлены, подбородок вызывающе выпячен, кровожадная ухмылка прячется в уголках пухлых губ. Выражение ее прищуренных кошачьих глаз не сулило ничего хорошего. Я судорожно оглядывалась по сторонам, но польза от этого была сомнительная. Мы оказались абсолютно одни среди мусорных контейнеров, размокших картонных коробок и зловонных луж непонятного происхождения. Попробовать закричать? Но еще вопрос, кто явится на мой зов. А вдруг девица не желает мне зла? Пришла пообщаться или время спросить. Может, одиноко ей стало?

- ...И сама ты красивенькая, ухоженная, с аккуратными розовыми ноготочками. Миленькая такая принцесска из хорошей семьи. - Девица продолжала разглядывать меня с бесцеремонной прямотой. От такой наглости щеки мои вспыхнули, а руки затряслись от гнева. - Как считаешь, могу я стать такой, как ты?

- Э-э-э-э, да... - Промычала я в ответ. - Если снять вульгарную одежду, смыть тонны дешевой косметики, вытащить пирсинг, вернуть волосам человеческий оттенок...

В списке было еще несколько позиций, но мне не следовало открывать рот. Девица оказалась искусной провокаторшей и, подцепив меня на удочку, почувствовала себя хозяйкой положения. С поистине кошачьей грацией она запрыгнула на гору картонных коробок и показала мне язык, в котором красовался еще один пирсинг.

- Послушай, куколка, и ты, и я знаем, что героическое сопротивление результатов не даст. Против меня шансов у тебя нет, так что телефон я в любом случае получу. - В голосе девицы почудилось нечто, отдаленно напоминающее сочувствие. - Ты меня, конечно, бесишь, но не настолько, чтобы умышленно вредить тебе или ребеночку. Отдай телефон по-хорошему, и мы расстанемся подружками.

- Нет.

Мышка — дурочка, сказал бы Эл. Спорить бесполезно: смысла в моей нелепой браваде чуть, а риска безмерно много. Но я не собиралась отступать и смотрела на девицу с мрачным упрямством. Ее ответный взгляд был полон презрительной жалости. А потом девица сложила пальцы особым образом и оглушительно свистнула.

- Чего копалась, Шана?! Девчонку пожалела? - Со стороны бара стремительно приближался темный силуэт.

Тут я и осознала, что синеволосая Шана была меньшим из зол. Дружок ее не проявлял ни малейшей склонности к сантиментам. Пискнуть не успела, как оказалась скручена одетым в кожу верзилой. Делал он это не впервые и, можно сказать, профессионально. Больно мне не было, лишь унизительно и противно. Губы царапали грубые шерстяные перчатки парня, а сам он обдавал мою шею не самым свежим дыханием. Я зашмыгала носом от досады и забеспокоилась о пузе.

...Мои мучители были слишком заняты, чтобы смотреть по сторонам, но я все прекрасно видела: юноша не пришел, а возник. На пустом месте, буквально из воздуха. Для своих лет он казался чересчур щуплым, да и ростом явно не вышел. Однако кудрявая голова величественно держалась на тощей щейке. Мальчик стоял ко мне спиной, лица я видеть не могла, но и без того находилась под впечатлением. Редингот, тросточка, щегольские ботинки... Эксцентричность в сочетании с юным возрастом сбивали с толку. Кто он такой?

- Это еще что за щенок?! - Гаркнул мне в ухо дружок Шаны. - Знаешь его?

Я энергично замотала головой. А юноша неторопливо обернулся и в упор уставился на верзилу, который был его головы на две выше.

Я почувствовала, что меня отпускают, и предусмотрительно зажмурилась. Не хотелось видеть, что сделает с несчастным мальчиком дружок Шаны. Было страшно и за него, и за себя, и за пузо. Оставалась надежда, что юноша сообразит сбежать, а мои мучители кинутся за ним. И тогда мы с пузом потихоньку уползем.

- Мистер, пожалуйста, не надо! - Это была Шана, и голос ее по непонятной причине звучал умоляюще. - Мы не сделали ничего плохого!

- Потому что я вам не позволил. - Со спокойной властностью возразил второй голос. Кому он принадлежал, я сказать не могла. По той простой причине, что так и отважилась открыть глаза. - Ты в курсе, какое наказание полагалось за кражу в древнем Египте?

- В-вы о-отрубите мне правую руку?!

- Разумеется нет. Я не жесток, я справедлив и милосерден. - Было ясно, что он насмехается, но недогадливая Шана расслабилась раньше времени. После небольшой паузы голос продолжал: - Потому левую. А вот твой приятель снисхождения не заслужил, он лишится головы. Эйлис, продолжай держать глаза закрытыми. Я скажу, когда можно будет смотреть.

Никто же не рассчитывал, что Эйлис в точности последует указаниям? Правильно сделали. Я приоткрыла глаза и выяснила несколько вещей: властный голос принадлежал щуплому юноше, Шана и верзила были напуганы до потери сознания, юноша не раскидывался пустыми угрозами, он собирался привести их в исполнение.

Я медленно осела на землю и постаралась закрыть не только глаза, но и уши. Если мы с пузом выберемся из этой передряги, больше встреч в сомнительных местах я не назначаю!

Шли минуты, ничего не происходило. Я слышала прерывистое сопение верзилы, истеричные всхлипы Шаны, но со стороны юноши не доносилось ни звука. Удовольствие растягивает что ли?

- Убирайтесь. Оба. Немедленно. Пока не передумал. - Произнес он наконец. Слова давались ему с трудом, что свидетельствовало об ожесточенной внутренней борьбе. Хорошая половина этого странного мальчика брала верх, но со скрипом. - Только ради тебя, Берик, только ради тебя...

...Не знаю, сколько времени прошло. Когда я открыла глаза, след моих мучителей простыл, а юноша нависал надо мной. Видеть на его лице выражение заботы и нежности было странно. От непривычных эмоций красивая мордашка мальчика перекосилась, приняв зверский вид. Эл сказал бы, что с таким лицом только в фильмах про любовь играть.

- Чаем тебя напою, ладно? - Юноша прекратил сражаться с лицом и галантно протянул мне руку.

Я опасливо коснулась пальцами его ладони, раскрытой в приглашающем жесте. При этом меня словно током ударило...

- Я догадалась бы, не стой ты спиной! Вылитый Донни, только форма глаз моя. - Оправдывалась я часом позже. - Миклош... Ландграаб. Но как такое возможно? Откуда всплыл этот Миклош? Я же Питером назвать хотела!

- Мое имя — всего-навсего венгерский вариант Николаса. - Миклош оттянул уголок губы, продемонстрировав острый клык. Наверное, у него это называлось улыбкой. - Ты решила предоставить мне свободу выбора и несколько вечеров подряд зачитывала список детских имен. На букве «м» я утомился и пнул тебя, намекнув, что пора заканчивать. Но ты решила, что выбор сделан.

Чай давно остыл, бар опустел, лопоухая официантка лениво возила тряпкой по столам. Это были простые и понятные вещи. Только разговор с семнадцатилетней версией сына не входил в их число. Первые несколько минут я не могла отвести от Миклоша взгляд, любовалась украдкой и подолгу рассматривала каждую деталь его внешности. Мне хотелось столько всего спросить: откуда у него едва заметный шрамик на виске, какой предмет любимый в школе, есть ли девушка, в каком возрасте он научился говорить, когда выпал первый молочный зуб... При этом я отчетливо осознавала, что спрашивать нужно не об этом. Сын пришел из далекого будущего, едва не убил одного человека и не покалечил другого, а мысли мои заняты всякой ерундой.

- Когда я был не в состоянии себя защитить, ты делала это за меня. Считай, что теперь я возвращаю долг. - Миклош накрыл мою руку своей. - В своей жизни я сделал много неправильных вещей, но эта, возможно, единственно правильная. Время — незначительная преграда на моем пути к тебе. Как видишь, я ее преодолел. Преодолею и все другие, если потребуется. Я больше никогда не оставлю тебя одну, обещаю.

- Сюрреализм сплошной! Взрослый сын возвращается в прошлое и спасает мать от воришек. Ты меня пугаешь и запутываешь, Миклош. - Я старалась быть честной, но при этом задевала чувства мальчика. Он насупился, на гладком лбу собрались обиженные складочки. - Ну не хмурься, детка. Морщинки ранние появятся.

- Детка... Морщинки... - Миклош неожиданно просиял. - Вот теперь узнаю тебя. Материнское воркование обычно раздражает, но я так по нему соскучился. Хочу еще!

- М-м. Ты что, эксперименты лингвистические надо мной ставишь? А, малыш? Сдобный пирожок? Роднулечка?

- Достаточно! - Миклош захохотал и протестующе замахал руками. Кажется, мне удалось поднять ему настроение. - Уменьшительно-ласкательные эпитеты — самое страшное оружие человечества, я знал это с раннего де...

При взгляде на Миклоша меня охватил приступ паники. Страшно, когда из носа у собственного ребенка начинает ни с того ни с сего хлестать кровь...

- Вот зараза! Ну только не на рубашку! - Миклош успел поднести ладонь к носу и спасти свой белоснежный воротничок. Некстати вспомнилась песня «Хорошие парни не носят белого». - Это предупреждение, мне пора. Не могу долго оставаться во времени, которому не принадлежу... До встречи в будущем?

Мы встретились уже через два месяца. Он был похож на детеныша мелкого зверька: крошечный, лысый, совершенно беззащитный. А я стояла над колыбелькой, в которой посапывал мой детка, пытаясь объединить двух Миклошей в единую личность. Может, прав мой па и во вселенной нас не один человек, а бесконечно много? Тогда, пользуясь случаем, передаю привет всем Мышкам! Вы меня, надеюсь, читаете, астральные сестры-двойники?

Одно могу сказать точно: я никогда не перестану любить Миклоша. Сейчас его ладошка умещается в моей, через семнадцать лет моя рука будет умещаться в его — все это неважно. Я буду любить его маленьким и большим, хорошим и скверным, честным или обманщиком. Иначе просто не могу.

Кстати, аппетит у моего детки отменный. Он стремится покушать сразу за всех существующих в природе Миклошей. Надеюсь, это признак великодушия, а не жадности.

Радость от рождения Миклоша омрачает ссора с Донни. Полагала, совместная забота о сыне если не сблизит нас, то хотя бы примирит. Но вышло наоборот.

Я вняла доводам Вудро и решила дать Ландграабу второй шанс. Все шло гладко до тех пор, пока мы не привезли Миклоша домой. Помню, Донни бесконечно долго разглядывал сына. Я готовилась выслушать отцовские восторги, но с каждой минутой мрачнел он все больше.

- Не смей так на него смотреть! - Вспылила я, отобрав Миклоша у Донни и спрятав в колыбельке. - Так смотрят только на безнадежно больных детей, а Миклош здоров! Он немного заморыш, но не всем дано слоненочками рождаться!

- Ты не понимаешь, Эйлис! Он на самом деле болен, но не физически. Миклош наделен особым даром, а дар этот — сущее проклятье. - Донни яростно жестикулировал, что было на него совсем непохоже. - Нужно избавиться от него, пока не стало слишком поздно!

- Избавиться от... Миклоша? - Я метнулась Ландграабу наперерез, загородив собой колыбельку, готовая вцепиться в горло любому, кто осмелится обидеть сына.

- Великая Лама, за кого ты меня держишь? - Простонал Донни, бессильно уронив руки. - Я говорил о «даре». Без него Миклош будет обычным мальчишкой, а не свихнувшимся психопатом с манией величия. Я знаю, о чем говорю. Я знаю, как трудно противостоять искушению. Пожалуйста, Эйлис, позволь мне..!

Я одарила его взглядом, позаимствованным у Шаны.

На столе стояли грязные тарелки, и искушение швырнуть их Донни было до неприличия сильным. Я настолько опасалась закатить истерику с битьем посуды, что потащила тарелки на кухню.

- Эйлис, сейчас не время посуду мыть... Мы не договорили! - Донни мой поступок привел в замешательство. - Эйлис, прошу, перестань бегать с этими чертовыми тарелками!

Он замер посреди кухни, бледный, злой и решительный. А я никак не могла остановиться в своей безумной жажде движения.

- Мисс Юникорн, будут особые распоряжения относительно завтрака? - Этот голос заставил вздрогнуть нас обоих.

Донни решил посмотреть на таинственную женщину. Нехорошо злорадствовать, но выражение лица проиллюстрировало расхожую фразу «шок тысячелетия».

- Это еще что такое?! - Прошептал побледневший Донни.

Миклош