Челлендж № 9 Династия Нихиль

[Una-Voce]

Слово автора:
1598 год оставил свой след в истории. Например, королём Испании стал Филипп III, а сама страна попала под управление фаворита короля Лермы; был закрыт ганзейский «Стальной двор» в Лондоне, а столица Ирана перенесена из Казвина в Исфахан.Продолжать можно долго. Стоит лишь отметить один интересный момент: 15 августа 1598 года в маленький городок, находящийся на территории Новой Испании (Северная Америка), прибыл молодой меланхолик-альбинос Рекс Нихиль. История начинается!
"Рекс" с латыни переводится как "король", "нихиль" - "ничто, ничего". Король того, чего не существует. Как долго Рекс будет им оставаться - покажет время. Надеюсь, дорогие читатели, что Вам будет интересно узнать о жизни сеньора Нихиля. Автор искренне надеется, что он смог привнести в свою династию хоть капельку духа того времени - 17 века, эпохи великих войн и открытий.
В начале каждой записи Рекса приводится историческая или научная справка, своего рода предыстория.
Если вы желаете прокомментировать династию, пожалуйста, напишите в теме обсуждения Дневников Сима. В теме династии комментарии запрещены.
Ссылки на записи в дневнике можно найти здесь:​

Путеводитель

Первое поколение:
Господа, живущие в Странном Городе
Война как средство общения
Различные мнения
Задолго до беззакония
Белый
Штиль не будет длиться вечно
Чёрные волосы
Выбор человека
Сеньора Нихиль
Рождение
Сын
Прощение
Художница
География
Возвращение
Договор
Память
Юность
Наследие

Второе поколение:
Альберто
Принцесса из прошлого
Альбина
Звёздная ночь
Чёрное и белое
Склеп
Семья
Вместе
Диего
Американец
Золото и дом
Китайцы
Странный Рафаэль
Близнецы
Вендиго
Сестра
Шрам
Примирение
Бабушка
Семейные узы


Третье поколение:
Италия
Красота
Брат
Красавица и чудовище
Нихиль
Берлога
Май
Потеря и встреча
Итог
Взаимная победа
Nihil's Dynasty by Una-Voce
Как рыба в воде
Пустота
Портрет
Обед
Мечты и любовь
Яблоко
Мы - испанцы
Ошибка
Третий

Четвёртое поколение:
Врач
Парк
Замена
Тереза
В ожидании сына
Соглашение
Нашёл!
Дворец
Лето 1729-го года
Родня
Прощай, Охитека!
Взрослые и дети
Будущее
Наследники
Когда поёт соловей
Роберто
Множество
Любовь и позор
Изгнанник
Справедливо

Пятое поколение:
Мечта
Доброволец
Рождение
Отчаяние
Буря
Возвращение
Дружба
Долорес
Брак
Дети
Перемены?
Птица
Цитадель
Сеньор Фуэнте
Золото Веласкеса
Соседи
Разум
Новые идеи
Компаньоны
Прощание

Шестое поколение:
Где дневник?
Как помочь Ли?
Новый век!
Кто эта девушка?
Свадьба. А ты подумал?
Имя для ребёнка
Кто есть кто?
Война и Мексика
Ещё одна?!
София, кто ты?
Сабина. Нам тесно?
Крошка некто
Вперёд, в атаку!
Себастьян, ты мексиканец?
Я слишком стар
Где Алехандро?
Мару
Горе
Седые, но особенные
Держи, Себастьян!

Седьмое поколение:
Седьмой
Эстер
Себастьян
Я люблю музыку
Брат мой и я
Чужой
Ночной разговор
Цветок
Бланка
Беседа
Мой дом
Зеркало
Возвращение
31 марта 1870 года
Любимый ребёнок
Навсегда
Алисия
Не сдавайся!
Безумие
Двое: я и Себастьян

Восьмое поколение:
Восьмой
Нихиль - это Нихиль, в конце концов
Американская девушка
Мечты белого человека
Почему я..?
Телефон
Мои дети
20-й век начинается
Тревога!
Застывший момент
Гость
Буря приближается
Лафайет
Стрэнджтаун
Это новая мода!
Невеста
Археолог
АвтоЛинкольн
Великая Депрессия
Звёздная ночь

Девятое поколение:
1932
1932 - 33
1934 - 36
1937
1938
1939
1940 - 41
WW2. Part I
WW2. Part II
WW2. Part III
1946
1947
1948 - 49
1950
1951
1952 - 53
1954
1955
1956 - 57
1958 Fin!

Десятое поколение:
Сон и любовь
Записка о трёх поколениях
Четыре минуты Вьетнама
Счастье
Теннесси Возвращается
Король всего
Добро пожаловать в 70-е!
Моя дочка
Соревнование
Семейное прощание
Ещё немного времени!
Время нового поколения
Всего один вопрос
Начинание и завершение
Твоё будущее
Присоединяйся, повеселимся!
Дискотека 90-х
Старомодное платье
Нора
Письмо из Стрэнджтауна

Эпилог

Генеалогическое древо:

​

​

С древнейших времён людей манили дальние, неисследованные земли. Преодолевая суеверный страх, моряки отправлялись в далёкие и опасные экспедиции. Их рассказы о дальних плаваниях будоражили умы соотечественников, а учёные скрупулёзно собирали всё, что только можно было узнать о странах, населённых дикарями и скрывавших невиданные запасы золота.
В XV веке дело освоения новых земель вышло на следующую ступень. Это время принято считать началом эпохи Великих географических открытий. В 1492 году Христофор Колумб, движимый мечтой найти короткий путь на восток, высадился на берег, который, как считал мореплаватель, является частью Индии.
Через пятнадцать лет открытые Колумбом земли были признаны самостоятельным континентом и получили название «Америка». Со стороны Европы началась активная колонизаторская деятельность. Испанцы, португальцы, англичане и прочие боролись за право расширить свои владения на территории Нового Света, что привело к образованию обширных колоний, таких как Новая Испания, существовавшая с 1535 года…​

Запись

15 августа 1598 года.
Уместно ли так легко прощаться с родиной? Должен ли я ежеминутно вспоминать лица родителей, братьев и сестёр, оставшихся в Мадриде? Видит Бог, у меня это плохо получается.
Я бы хотел вернуться единственно для того, чтобы повелеть высечь своего нерадивого слугу. Каков наглец! Сбежал от меня в порту. Я должен носить нечищеное платье? Позор!
С другой стороны, этот суеверный олух не шепчет за моей спиной свои крестьянские заговоры. Я же не видел смысла втолковывать ему, что я не чупакабра. Чёрный дурень двух слов связать не мог, не то что объяснить, что это за зверь.
Я отличаюсь от прочих представителей рода человеческого. У меня от рождения белые волосы, абсолютно бледная кожа и прозрачные глаза. У меня, коренного испанца! С рождения я окружён суевериями и подозрениями. Доктора разводят руками, знахари говорят о проклятье. Остолопы!
Моё имя - Рекс Альберто Нихиль, я родился тридцатого июня 1575 года. Ровно двадцать три года, как я прячусь от солнца. Какие невыносимые муки приносят мне его лучи! Мои несчастные глаза болят, а сам я словно брожу в тумане.
Несмотря на все беды, выпавшие на мою долю, я умею держать себя в руках. Мой характер можно назвать умеренным. Я не терплю лишь грязи!

​

Надеюсь, здесь, в Новой Испании, у меня будут умелые, понятливые слуги. И прекрасная черноволосая сеньора, которая будет следить за домом. Свежая, как утренняя роса, в белоснежном платье и с розой в волосах!

​

Я отвлёкся. Мне надо было бы радоваться, что я в Америке и готов бороться за испанское владычество над Новым светом! Но жара, жара! В кабильдо я получил документы на владение земельным участком. Надеюсь, там я найду укрытие от этого пекла!

​

Дополнения

Nightlife​

Ограничения

Челлендж "С дневником по времени"
Green Thumb
Noble Composure
Patriarchy
Free Roaming Ghosts​

Баллы

0.5 за персонажа-основателя​

 

[Una-Voce]

Шестое поколение​

​

Девятнадцатый век стал последним для Испанской колониальной империи. Когда-то сильная и богатая, создававшаяся не одно столетие, она была уничтожена менее чем за четверть века. Главных виновников ее падения было два – Наполеон I и Соединенные Штаты Америки.
Начало положил французский император. Вынашивая планы по созданию собственной колониальной империи, он вытребовал у Испании обширную, открытую французами, колонию Луизиана, а когда колониальные планы потерпели крах, продал ее Соединенным Штатам. Затем Наполеон оккупировал Испанию, сверг Фердинанда III, и стал сквозь пальцы смотреть на разворачивающиеся в испанских колониях войны за независимость. Когда страны-победительницы восстановили Фердинанда у власти, парад суверенитетов в Испанской Америке был в самом разгаре и на защиту новых республик встали США.
Соединенные Штаты с начала века с завистью поглядывали на испанские владения в Новом свете. Сначала это было связано с жизненной необходимостью – в руках Испании (затем Франции) находился порт Новый Орлеан, единственный выход к океану для внутриматериковых штатов. Приобретя этот порт вместе с Луизианой, Штаты доказали, что аппетит приходит во время еды, когда стали претендовать на соседнюю с ними испанскую колонию Флорида. Отталкиваясь от договора о покупке Луизианы, нечетко устанавливавшего границы уступаемой территории, США утверждали, что Флорида находится в этих границах. Резонное нежелание Испании признавать то, чего не было, привело к тому, что Флорида стала еще одной (наряду с Канадой) причиной войны 1812 года.
Окончательно поглотив Флориду в 1819 году, Соединенные Штаты не остановились. Следующей целью стала провинция Техас. Претендовать на нее они стали в том же 1819 году и не прекратили до тех пор, пока она не стала их принадлежностью. США нисколько не смутил тот факт, что в 1821 году на месте североамериканских испанских колоний возникло новое государство – Мексика, ознаменовав тем самым полный уход Испании с Североамериканского континента.
Затем были претензии на Калифорнию и победоносная война, вдвое сократившая площадь Мексики. Присоединение Калифорнии в целом завершило оформление современной материковой территории США, и они стали смотреть за ее пределы.
Ближе других, и желаннее других, для США были последние испанские острова в Центральной Америке – Куба и Пуэрто-Рико. Соединенные Штаты не пытались их купить, предпочтя сразу прибегнуть к военной силе. В первой половине века это были спорадические попытки американских авантюристов, которые официальным правительством не поддерживались, а наоборот, осуждались. Но на рубеже XIX и XX веков настроения в правящих кругах изменились и дело кончилось скоротечной войной с Испанией.
Получив в результате войны «в довесок» к Кубе и Пуэрто-Рико еще и Филиппины, Соединенные Штаты нанесли Испанской колониальной империи последний удар, окончательно стерев ее с мировой карты.​

Источник

Источник

Перевод

"Где дневник?"

Запись

18 августа 1797 года
Моя фамилия – Нихиль. Я из тех Нихилей, которые считаются самыми почётными и богатыми гражданами Странного города, что затерялся в Новой Испании.
Моё имя – Орландо. Я старший сын сеньора Антонио Нихиля, героя Франко-индейской войны. Именно мне выпала честь стать владельцем семейной реликвии, но о ней стоит упомянуть отдельно.
Мой возраст – двадцать четыре года. Фамилия и возраст дают мне много преимуществ. Для чего? Я занимаюсь разгадкой тайн. К Орландо Нихиль часто обращаются горожане. Их просьбы порой смешны, порой – интересны и заслуживают внимания.
В нашем роду есть славная традиция – передавать по наследству одну книгу. Для Нихилей она ценнее самого редкого издания. Все книги, что находятся в библиотеке нашей, уже написаны кем-то, эту пишем мы сами. Дневник семьи Нихиль продолжается двести лет.

​

Именно эту книгу спрятал от меня отец. Старый солдат решил испытать меня!
- Сын, - сказал он, - я должен был передать тебе дневник, но потерял его. Найдёшь – он твой! У тебя три дня, иначе найду и отдам Алехандро.
Я принял его условия! Зная, что отец следит за мной, я принял решение не суетиться, но сначала поразмыслить, а заодно и показать, что и я способен сохранять спокойствие в борьбе.
Отужинав, я насладился вкусным чили и припомнил, где находился мой батюшка те несколько часов, что предшествовали его прекрасному заявлению. Итак, я не поленился заглянуть и в ванную комнату под видом того, чтобы помочь матушке в уборке.

​

Матушка даже прослезилась: так нечасто мы баловали её подобными проявлениями привязанности.
- Ах, Орландо! – воскликнула матушка, - как ты чудесен! Пожалуйста, тогда собери и яблоки в саду!
Я покорно взял корзину и пошёл в сад. Именно туда вели следы отца. Однако о кроне деревьев заботится именно хозяйка дома, глава семейства к ним интереса не проявлял никогда. Тем более, следы протянулись дальше, а не остановились у деревьев. Собрав урожай, я поспешил отдать его матушке.

​

Я решил выждать вплоть до указанного отцом времени, проследить за его настроением, перемещениями. Старый солдат с каждым часом проявлял всё больше беспокойства, а пару раз украдкой посмотрел в сторону своей спальни.
Итак, за полчаса до срока я зашёл в склеп и вытащил из отцовского тайника дневник. Смеясь, старик признал, что отныне реликвия – моя. Итак, я позволю себе обращаться с ней бережно. Записывать в дневник буду то, что необходимо мне. Иными словами, делать пометки о важных событиях.
- А я бы каждый день расписал, - мечтательно вздохнул Алехандро, мой брат.
- Не будь таким эгоистом, - ответил я, - неужели бы ты не оставил потомкам несколько чистых страниц?
Алехандро со смирением принял волю отца. У моего брата слишком мягкий характер. Сложно поверить, что мы близнецы! Я считаю своим долгом следить за Алехандро, чтобы никто не посмел обмануть моего брата.

Прочее

 

[Una-Voce]

​

19-й век заложил основы для развития науки 20-го столетия и создал предпосылки для многих будущих изобретений и технологических нововведений, которыми мы пользуемся в настоящее время. Научные открытия 19 века были сделаны во многих областях и оказали большое влияние на дальнейшее развитие. Технический прогресс неудержимо продвигался.
Ключевой особенностью в развитии науки этого периода времени является широкое применение электричества во всех отраслях производства. И люди уже не могли отказаться от использования электричества, ощутив его существенные преимущества. Много научных открытий 19 века было совершено в этой области физики. В то время ученые начали плотно изучать электромагнитные волны и их влияние на различные материалы. Началось внедрение электричества в медицину.
В области химии в 19 веке самым значительным было открытие Д.И. Менделеевым Периодического закона. На основе этого открытия была разработана таблица химических элементов, которую Менделеев увидел во сне. В соответствии с этой таблицей он предположил, что существуют еще неизвестные тогда химические элементы. Предсказанные химические элементы скандий, галлий и германий впоследствии были открыты в период с 1875 по 1886 гг.
ХІХ ст. было веком становления и стремительного развития еще одной области науки — астрофизики. Астрофизика — это раздел астрономии, который изучает свойства небесных тел. Этот термин появился в середине 60-х годов 19-го века. У истоков ее стоял немецкий профессор Лейпцигского университета астроном Иоганн Карл Фридрих Цёлльнер. Главные методы исследования, используемые в астрофизике — это фотометрия, фотография и спектральный анализ. Одним из изобретателей спектрального анализа является Кирхгоф. Он проводил первые исследования спектра Солнца. В результате этих исследований в 1859 г. ему удалось получить рисунок солнечного спектра и более точно определить химический состав Солнца.
С приходом 19 века наука начинает развиваться с невиданной доселе скоростью. Научных открытий совершается столько, что трудно детально их отследить. Медицина и биология в этом не отстают. Самый значительный вклад в этой области сделали немецкий микробиолог Роберт Кох, французы медик Клод Берна́р и химик-микробиолог Луи Пастер. Бернар заложил основы эндокринологии — науки о функциях и строении желез внутренней секреции. Луи Пастер стал одним из основоположников иммунологии и микробиологии. В честь этого ученого названа технология пастеризации. Роберт Кох открыл возбудителя туберкулёза, бациллу сибирской язвы и холерный вибрион. За открытие туберкулезной палочки он был награжден Нобелевской премией.
Хотя считается, что первый компьютер появился в 20 веке, но уже в XIX веке были построены первые прообразы современных станков с числовым программным управлением. Жозеф Мари Жаккар, французский изобретатель, в 1804 году придумал способ программирования работы ткацкого станка. Суть изобретения состояла в том, что нитью можно было управлять, используя перфокарты с отверстиями в определенных местах, в которых предполагалось нанести нить на ткань.
Уже в начале 19-го века начался постепенный переворот в машиностроении. Оливер Эванс был одним из первых, кто в 1804 году в Филадельфии (США) продемонстрировал автомобиль с паровым двигателем. В конце 18-го появились и первые токарные станки. Их разрабатывал английский механик Генри Модсли.
В 19 веке был открыт принцип работы теплового двигателя и изобретен двигатель внутреннего сгорания, что послужило толчком к развитию более скоростных средств передвижения: паровозов, пароходов и самоходных машин, которые мы сейчас называем автомобилями. Также начали развиваться железные дороги.
19-й век — это век промышленной революции, век электричества, век железных дорог. Он оказал существенное влияние на культуру и мировоззрение человечества, в корне изменил систему ценностей человека. Появление первых электродвигателей, изобретение телефона и телеграфа, радио и нагревательных приборов, а также лампы накаливания — все эти научные открытия 19 века перевернули жизнь людей того времени.​

Источник

Источник

Перевод

"Как помочь Ли?"

Запись

18 апреля 1798 года
Поздним вечером, когда солнце уже зашло за горизонт и стало темно, я подошёл к дому Лао Ли. Мой приятель живёт один в своём шикарном особняке, и стоит навещать его почаще.
- Проходи, - жестом сеньор Ли позвал меня. Я проследовал за ним в гостиную, обставленную старинной мебелью, которая, впрочем, пребывала в хорошем состоянии.
- Слышишь? – шепнул приятель.
- Что именно?
Любой дом, особенно старый, полон звуков, которые заметны ночью, когда дневной шум уходит на покой.
- Шаги, - изрёк сеньор Ли.
По словам Лао, слух у него весьма чуткий, и уже четвёртую ночь мой приятель просыпается посреди ночи оттого, что слышит, словно кто-то ходит по дому.

​

- Ты уверен? – поинтересовался я.
- Разумеется! – отрезал сеньор Ли, - совершенно отчётливый звук шагов, я уверен в этом!
- Понятно, - кивнул я, - в каком часу ты слышал их каждую из ночей?
Приятель принялся загибать пальцы:
- Пятнадцать минут первого в первую ночь, во вторую же – в два часа, в третью – в половине четвёртого, в эту, последнюю – без десяти час.
- У тебя превосходная память!
- А ты не знал, - усмехнулся Лао, - Орландо, дай мне слово, что этот разговор останется между нами. Помни, что ранее я доверял тебе наше торговое дело, но сейчас ситуация касается лично меня. Засим, сохрани эту тайну!
- Обещаю! – ответил я, и мы пожали друг другу руки.

​

Я выяснил у сеньора Ли, в какое время он слышал шаги, чем занимался последнее время, куда ходил и кого принимал у себя. Одним из визитёров моего приятеля был кузен Луис. Луис Треллони из дома Веласкеса.

​

23 апреля 1798 года
Кармен нагнулась к детской кроватке, чтобы проверить, крепко ли спит дитя. Годовалая девочка тихо захныкала.
- Ах, Орландо, - произнесла молодая сеньора Треллони, - пожалуйста, подожди меня внизу. Я не могу оставить Анну.
- Конечно!
Ответив Кармен улыбкой, я сошёл в гостиную.

​

- Пожалуйста, - произнесла пожилая сеньора Треллони, подав мне чашку чая, - побудь дегустатором. Это настоящий индийский чай, попробуй его!
- Вкус восхитительный, - отозвался я, отведав напитка, - Господи Боже!
- Что такое?
- Что стряслось с вашим садом?!
Сеньора Джина проследила за моим взглядом. Одно дерево в холёном саду Треллони представляло собой обгоревший ствол, и лишь несколько чёрных сучьев свисали с него.
- Ах, это, - покачала головой пожилая сеньора, - помнишь ли ты страшную грозу, что разыгралась неделю назад?
- Конечно, сеньора!
- Молния ударила в дерево, и оно загорелось. Мы бы и не сразу узнали об угрозе, если бы не Оливия.
- Оливия?
- Да, молодая синьорина, что торопилась домой, попав под дождь, но задержалась, ибо смело предупредила нас об опасности.

​

- Невероятно!
- Тебя удивляет, что женщина может быть настолько храброй? – хихикнула пожилая сеньора.
- Помилуйте, сеньора Треллони, - я развёл руками, - сложно поверить в это, видя прелестное хрупкое создание, что непременно нуждается в защите! Я уверен, что смелая синьорина всё же испытала страх. Нет-нет, Вы не уверите меня в обратном!
- Несносный мой Орландо! Конечно, бедняжке понадобилась наша помощь. Она промокла до нитки и тряслась от холода и ужаса. Ты доволен?
- Полноте, сеньора, - улыбнулся я, - мне доставляют удовольствие лишь мучения моего врага, но никак не синьорины. Я счастлив, что в Вашем доме она нашла пристанище! Простите, Оливия…
- Оливия Торес, - «напомнила» сеньора Джина, - Кармен обогрела бедняжку и даже поделилась с ней своей одеждой, пока платье несчастной Оливии сохло. Кроме того, Кармен стала ей другом.

​

- Доброта молодой сеньоры всегда при ней.
- Да, мой друг. Ах, твой чай остыл! Ещё чашечку?
- Извольте.
Пожилая сеньора испугалась, что меня вновь постигнет печаль из-за того, что я потерял этого ангела – Кармен, и перевела разговор на чай ранее, чем я того планировал. Я упустил прекрасную возможность спросить, откуда явилась чудесная синьорина Торес, увы! Придётся мне выяснять это самому.
Сеньора Джина рассказала, что чай недели две назад привёз Луис. Мой кузен совершил деловую поездку на восточный берег, к Атлантическому океану. Разумеется, ведь он тоже в доле с братьями Нихиль и сеньором Лао Ли! Лишь роль Луиса не так значима, как наша. Мой приятель, Лао, из меркантильных ли интересов или из родственных чувств, что у китайцев сильнее, чем у белых людей, стремится объединить знатные семьи Странного города.
Вскоре и молодая сеньора спустилась к нам. На руках она держала свою дочь. Маленькая Анна была крайне похожа на Луиса – этого нельзя было не отметить.

​

Я выяснил, когда сеньор Треллони-младший изволит быть дома, и откланялся.

29 апреля 1798 года
Мне удалось побеседовать с Луисом, но разговор этот мало что мне дал. Кузен либо имел крайне дырявую память, либо отмалчивался, думая, что я стремлюсь занять его место в деле. Ну что за глупец! Лишь в конце беседы, желая завершить её, он сказал важную вещь:
- Этот чай очень любят в одном клубе, Орландо! Ты же понимаешь…
- О да, конечно! – воскликнул я и поспешил распрощаться. Оба остались довольны.

7 мая 1798 года
Сеньор Ли вновь вызвал меня к себе.
- Представляешь, Орландо, всё разрешилось! – восторженно произнёс он.
- Как так?!
- Я подкараулил своего ночного посетителя. Это обычный воришка, да к тому же ещё и глупый! Сколько ни разведывал он, всё равно ошибся: вместо тайника моего с деньгами воришка навестил кухонный погреб! От злости он рассыпал мой чай и даже прихватил один мешочек.
- Что?!
- Именно так, мой друг. Я крикнул вслед ему, чтобы не возвращался более, иначе вздёрну! Так уже пять ночей сплю спокойно. Ну-ну, мой друг, не расстраивайся! Ты не представляешь, как я ценю твою готовность помогать мне! Выпьем же за благоприятный исход дела!
Я выпил, да старался смеяться и радоваться, хотя выть хотелось. Он ушёл от меня! Опередил! Я попытался выяснить у сеньора Лао, как выглядел его ночной посетитель. Но мой приятель лишь отмахнулся и отметил, что воришка был субтильный.
Я не стал разубеждать сеньора Ли. Дело ещё не окончено, и в моих руках осталось несколько козырей!

13 июля 1799 года
- Анхель совсем впал в детство!
Отец прикрыл рот ладонью, плечи старика затряслись.
- В чём дело? – живо поинтересовался Алехандро, не забыв пихнуть меня в бок.
- Возится со своей внучкой, играется. Да та больше боится его! Как думаешь, Орландо?
- Не имею чести знать, отец. Но смею думать, что жизнь наших родственников нескучна, совсем не скучна!

​

- Об Анне ли ты говоришь? – глядя мне в глаза, спросила матушка.
- Не только о ней.
- Бедная Джина! До сих пор боится, что их вновь попытаются ограбить!
- Я так не думаю.
- Развеселись, Орландо!
Поблагодарив за ужин, я покинул столовую. Не желал я более поднимать тему «чайных ограблений», как я сам назвал это дело. Ха! Как я могу веселиться, когда так унижен и обескуражен?
Матушка вышла вслед за мной. Вновь разразилась гроза, как и в тот злополучный день, больше года назад. Я стоял на веранде и, скрестив руки на груди, наблюдал за бушующим небом. Так мне хотелось побыть одному, что я предпочёл не заметить молчаливую женщину у себя за спиной.

​

О да, мне удалось пресечь ввоз контрабанды в Странный город! Я сумел оправдать своего незадачливого кузена, который прикупил товар «с довеском». Именно в ящиках с чаем некие дельцы провозили пули, которые потом переправляли в Штаты.
Это было громкое дело! Виновный – член Карточного клуба – был осуждён и понёс наказание. Но что же из меня дурака делали?! Я абсолютно уверен, что виновны все они, начиная с главы и заканчивая негром-слугой!
Мне хватило ума не выдвигать обвинение против этих сеньоров, ибо они увидели бы во мне врага, и тогда – концы в воду, как говорится. Я сделал вид, что доволен тем, что имею. Торговая компания Лао Ли не обрела чёрное пятно на своей репутации.
Ради справедливости стоит признать, что мой приятель и компаньон взял здесь главную роль и блестяще её выполнил. Мы часто советовались.

​

Однако тот загадочный воришка, что влез в дом сеньора Ли, искал явно не пули. Ни в особняке Ли, ни в доме Треллони. А я уверен, что то был тоже он!
Но кто прячется под маской любителя поживиться чужим богатством? Кто этот человек? Знают ли о нём контрабандисты?
Я уверен, что в деле замешана Оливия Торес. Но какие доказательства я могу предъявить? Засим, я должен узнать больше о синьорине, завести с ней близкое знакомство. Обязан! Шёлковые нити дела ускользают из моих рук одна за другой.

2 сентября 1799 года
Мы стоим на пороге нового века. Что принесёт он нам? Я желаю, чтобы у каждого сыщика появилось больше возможностей для борьбы с преступниками!
Я ныне спокоен, и это во имя спокойствия моих родителей. Я продолжаю следить за Оливией Торес и Карточным клубом, но все они ведут себя как добропорядочные граждане. Мне остаётся лишь ждать того сладостного случая, когда кто-нибудь из них допустит ошибку. И тогда я стану пауком, в чьи сети попала добыча!
Матушка занимается музыкой, отец – живописью, а брат – новыми знакомствами. Как безмятежна жизнь! И лишь меня одного она выводит из душевного равновесия!

​

​

- Здравствуй брат! Я рад, что ты весел сегодня, - Алехандро дружески похлопал меня по плечу. Я взглянул на своего близнеца, что нравом на меня нисколько не похож. Алехандро обаятелен и учтив, всегда выглядит безупречно и пользуется успехом у женщин… И в сей момент меня осенило! Во что бы то ни стало я должен сделать так, чтобы мой брат и эта синьорина Торес завели знакомство. И тогда она не уйдёт!

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Вспыхнувшая в 1775 г. война за независимость, предшествуемая рядом волнений и мятежей, провела резкую грань между прошлым и будущим и породила первый высокий расцвет литературы и искусства в Соединенных Штатах Америки, отвечавший рождению новой нации. Война за независимость объединила самые разные слои американского народа в общей ненависти к английским угнетателям, она вызвала волну глубокого сочувствия во всех странах Европы, и нет ничего неожиданного в том. что родившееся из глубин народного патриотического подъема новое искусство заговорило языком, полным яркого и естественного своеобразия. Этот первый расцвет искусства новой страны — возникших 4 июля 1776 г. Соединенных Штатов Америки — был поддержан также и оборонительной американо-английской войной 1812—1814 гг. и продлился примерно до начала 20-х гг.
Обострение отношений с Англией, а затем образование Американской Республики привели к расколу в рядах художников, так как далеко не все обитатели английских колоний в Америке участвовали в освободительной борьбе или сочувствовали ей. Большая часть американских художников, воодушевленная патриотическим подъемом своих соотечественников, обрела новые силы и вдохновение для создания больших художественных национальных ценностей. Героической романтикой войны за независимость проникнуто творчество Джона Трамбалла (1756—1843), создавшего целую галлерею портретов современников в своих изящных миниатюрах («Сенатор Изард», 1793; Нью-Хэвен, Художественная галлерея Иельского университета, и др.) и особенно в исторических картинах, посвященных событиям освободительной борьбы.
Чтобы оценить важность и значение первого расцвета искусства США, нужно отметить, что после войны за независимость происходил высокий подъем в архитектуре. Именно в это время сложился американский вариант классицизма, нашедший широкое распространение по всей территории востока США и определивший характер общественных зданий и больших частных усадеб этого времени.
Американское искусство второй половины 19 в., в отличие от искусства большинства европейских стран того времени, было многонациональным по происхождению его создателей — художников, родословная которых зачастую восходила к нескольким десяткам различных европейских, азиатских, африканских или коренных американских народов. И все же в результате единственного в своем роде смешения «языков и племен» получился не механический конгломерат Эклектической или подражательной культуры, а новый народ, новая нация со своим особым историческим путем, со своим особым душевным строем. Откуда бы ни происходили предки крупнейших и лучших художников Соединенных Штатов и где бы ни учились сами художники,— эти художники нашли свой собственный, глубоко национальный язык, чтобы выражать идеи и чувства своего, американского народа.​

Источник

Источник

Перевод

"Новый век!"

Запись

Май 1800 года
- Боюсь, ничего не выйдет, - словно сам себе, сказал сеньор Ли.
- Что? О чём ты? – спросил я. Мне стало любопытно. Мой приятель Лао, большой поклонник чая, поил им меня день и ночь. Тайком от него я подливал в свою чашку немного текилы, ибо нарушать «целостный вкус восхитительного напитка» сеньор Ли никак не желал.
Кроме того, в октябре мне пришлось отправиться в поездку по торговым делам, как представитель Лао. Больше полугода я мотался по Новой Испании!
- Вырастить здесь чай, на моём участке, - грустно произнёс приятель, - не выйдет?
- Нет, - честно ответил я, ибо за время своего путешествия, кажется, узнал об этом напитке всё, и о тайнах заботы о чудесном растении – в том числе.
- Печально… - вздохнул сеньор Ли и предложил мне вновь осмотреть его сад.

​

2 августа 1800 года
Я тщательнейшим образом проверял все ящики с товаром, и за полгода не обнаружил ни одной пули или какого-либо иного контрабандного товара. А приехав домой, понял, что Карточный клуб в полном своём составе ведёт себя более чем благочестиво! Кажется, они залегли на дно.
- И он снова хмурен! – всплеснул руками отец, - Орландо, это стало частью твоего несносного характера!
- Не вижу ничего дурного в своём характере.
Я размышлял над своим делом. О да, я готов был признать своё поражение! Это нисколько не радовало мою персону.
- Прекрати печалиться, - вздохнула матушка, - и, будь любезен, составь компанию отцу.
Я посмотрел на родителя:
- Вы куда-то собрались?
- Да, я собираюсь навестить Роберто Фернандеса. Он болен.
- Прево… Ох, это печально! Да, я пойду с Вами, непременно.
- Вот и молодец.
- А что же Алехандро?
- Он занят, - отрезал отец, - собирайся немедленно!
Знакомы мне занятия братца, да спорить с отцом не в моих интересах. Мне представился случай разведать, как идут дела у дражайших родственников.

30 октября 1800 года
Роберто Фернандес скончался. Сегодня состоялись похороны, и наша семья нанесла визит вдове Фернандес и её домашним, чтобы выразить свои соболезнования.
- Он был нашим лучшим другом, - произнёс отец, положив руку на плечо своего брата. Их троих связывали крепкие узы, и отныне один ушёл навсегда.

​

- Алехандро, как я рад тебе! – кузен бросился в объятия моего брата.
- Луис! – воскликнул Алехандро, - как Кармен? Как Анна? Это ужасное событие!
- Да, брат… Проходи, Орландо, - смущённо добавил кузен, заметив меня. Несколько лет прошло с тех пор, как произошла та тёмная история, но Луис по-прежнему избегает меня, словно я и не пытался помочь ему!
Я оставил братьев изливать чувства друг другу, а сам отправился в сад.

​

Увы, Оливия Торес так и не встретилась мне. Не могу уяснить! Разве женщины не настолько чувствительны, чтобы рыдать в такие минуты, обнявшись? Неужто Кармен Треллони не потеряла родного отца?
- Примите мои соболезнования, Изабелла, - произнёс отец, пожимая руку вдове Фернандес.
- Ах, Антонио! – всхлипнула она. Джина Треллони стояла рядом с ними, искоса поглядывая на меня. Пришлось отвесить почтительный поклон пожилой сеньоре.

​

- Как жаль, что синьорина Оливия не смогла поддержать нас! – тихо произнесла она.
- Что с ней? – я невольно вошёл в разговор.
- Она больна уже несколько дней и вынуждена быть пленницей в своём доме.
И снова синьорина Торес словно и не причастна к делу!
Отужинав в тишине и скорбном молчании, мы провели с родичами ещё несколько часов, после чего откланялись.

15 февраля 1801 года
Мой план сработал слишком поздно! Едва сумев встать на ноги, Оливия Торес приехала к своей близкой подруге Кармен. И нужно было случиться такому, что именно в это время Алехандро решил навестить кузена!
О да! Они повстречались!
- Как мила и беззащитна она была, братец! – восхищённо произнёс Алехандро, - несмотря на болезнь, что долго мучила синьорину Оливию, девушка осталась прелестной. Такой нежной и хрупкой!

​

- Равно как и остальные твои пассии, - не удержался я.
- Ты! – вспыхнул брат, - Орландо, ты так циничен, право! Не сомневаюсь, что ты непременно вступишь в славную компанию холостяков, которую возглавляет сеньор Ли!
- Почему бы и нет? Но, боюсь, что я слишком молод для подобного клуба.
- Двадцать восемь? – патетически изрёк Алехандро, - самое время либо присоединиться к стареющим циникам, либо найти достойную женщину!
- Даже так?
- Да!
Брат развернулся на каблуках и, чеканя шаг, вышел. Я был немного удивлён. Неужели Алехандро решил бросить свои забавы и возвести на трон новую королеву своего сердца? Ох, я даже и поверить сразу не мог, что разборчивый Алехандро задумает свататься к девице, которую видел всего раз в жизни! Это несерьёзно.
Что до тех сеньоров, которых так презирает брат, не мыслящий жизнь честного человека без брака, то львиную долю сей компании составляет именно карточный клуб, с которым сдружился мой приятель Ли.
Лао! Я бы не стал доверять людям, которые один раз уже обманули меня. И он не станет, я уверен. Значит, сеньор Ли в чём-то подозревает своих новых друзей, и мы можем объединить усилия.

30 апреля 1801 года
- Признаться, не ожидал!
Сеньор Ли покачал головой. Я выразил желание вступить в Карточный клуб, что весьма удивило моего приятеля.
- Идею подал мне брат, - ласково улыбнулся я.
- Тем более неожиданно! – воскликнул сеньор Лао.
- Я рад, что ты согласился помочь мне… Что? Могила?!
Я остановился возле надгробия. «Как могла возникнуть идея похоронить кого-то в парке?» - спросил я сам себя. Мои подозрения усилились.
- Глава очень эксцентричен, - пояснил сеньор Ли, - он повелел, чтобы могила его безвременно усопшей жены находилась именно здесь.

​

- Невероятно!
- Орландо… - мой приятель резко остановился, - чего ты добиваешься? Что ты задумал?
- Не желаешь ли высказать свои подозрения Карточному клубу? – поинтересовался я.
Сеньор Ли побледнел. После чего сделал отрицательный жест.
- Мне жаль, что я утратил твоё доверие, и рад, что чутьё у тебя прежнее, - завершил я. Ошибки не было никакой: я подобрал нужные слова.
- Будь осторожен, - вздохнул Лао и повелел мне следовать за ним. Мы вошли в небольшой каменный дом.

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Орегон в первой половине XIX века и современный американский штат Орегон – далеко не одно и то же. В XIX веке Орегоном называли обширную территорию на северо-западе Северной Америки, с востока ограниченную Скалистыми горами, с запада - Тихим океаном, с юга - испанскими, а с севера - русскими владениями. Интересен спор о принадлежности Орегона, возникший между Великобританией и США в начале XIX века. Американский политик, дипломат и ученый Альберт Галлатин придумал для этого спора название «орегонский вопрос» и оно укрепилось в историографии.
Как и в случае с Орегоном, современная Луизиана и Луизиана начала девятнадцатого века – далеко ни одно и то же. Современный американский штат лишь крошечная часть той Луизианы, о которой идет речь. Франция владела Луизианой до 1763 года, пока король Людовик XV не подарил ее молодому испанскому королю Карлу III, в виде компенсации за потери в общей войне против Англии. Карл подарок принял, но так неохотно, что даже забыл послать в Луизиану гарнизон. И там еще два года правила французская администрация. До 1801 года испанцы правили в Луизиане на удивление добродушно. Американцам было дано право судоходства по Миссисипи и беспошлинного пользования портом Нового Орлеана. Только однажды испанский губернатор попытался было закрыть порт, но тогдашний президент Джордж Вашингтон пригрозил взять Новый Орлеан штурмом. Испания легко сдала позиции и открыла порт. От него зависело благополучие фермеров Огайской долины.
В судьбе Луизианы всё изменилось, когда к власти во Франции пришел Наполеон. Он вынашивал планы по воссозданию французской колониальной империи и решил начать с возвращения себе американской провинции. Король Испании Карл IV устранился от решения этой проблемы и переговоры с посланниками Наполеона 30 сентября 1801 года вела его жена, Мария Луиза. Наполеон обещал ей в обмен на Луизиану райский уголок в завоеванной им Тоскане. Мария-Луиза не могла опомниться от радости. По указанию королевы, министр иностранных дел Мариано Уркихо подписал, так называемое, секретное соглашение Сан-Идельфонсо, в соответствии с которым Испания возвращала Франции Луизиану, а Тоскана, получившая теперь наименование королевства Этрурия, передавалась инфанту Пармскому. Таким образом, Луизиана снова стала собственностью Франции. 21 марта 1801 года уступка Луизианы была подтверждена окончательным договором, подписанным в ответ на требование Наполеона ускорить оформление передачи Луизианы.
Паника охватила не только Америку, но и испанские власти Луизианы. Испанский губернатор вдруг снова отнял дарованное американцам право пользоваться портовыми складами Нового Орлеана. Фермеры и охотники оказались в такой тяжелой ситуации, что одни были готовы брать Новый Орлеан штурмом, а другие переходить в иностранное подданство. Тогда Джефферсону пришел в голову довольно необычный способ улаживания территориальных конфликтов. Он решил купить Новый Орлеан.
К началу 1803 года напряженность между Англией и Францией возросла. Стало ясно, что между ними неизбежна новая война. Трезво оценивая положение, Наполеон приходит к выводу, что после потери Сан-Доминго и ввиду предстоящей затяжной борьбы с Англией его планы колониальной экспансии в западном полушарии обречены на неудачу. Не располагая флотом, Франция не сможет удержать Луизиану, которая станет легкой добычей Англии. С переходом Нового Орлеана к Соединенным Штатам территория, прилегающая к Миссисипи, теряла свою ценность. Эти обстоятельства привели Наполеона к окончательному решению о продаже всей Луизианы США. Кроме того, Франция могла таким образом не только получить деньги, столь необходимые ей для предстоящей войны, по и заручиться благожелательным нейтралитетом заокеанской республики. 10 апреля 1803 г. Наполеон сообщил о своем намерении продать Луизиану Соединенным Штатам.
Это была самая большая и самая выгодная сделка по покупке недвижимости в истории. 2 миллиона 400 тысяч квадратных километров было куплено за 15 миллионов долларов. То есть по три цента за акр. Постепенно на купленной территории разместилось 15 штатов: Монтана, Северная и Южная Дакоты, Миннесота, Вайоминг, Небраска, Айова, Колорадо, Канзас и Арканзас, Миссури, Оклахома, Нью-Мексико, Техас и нынешняя Луизиана.​

Источник

Источник

Перевод

"Кто эта девушка?"

Запись

15 июля 1802 года
Алехандро посматривает на меня с долей превосходства. Ни дня не проходит, чтобы он не похвастался своей замечательной подругой. И растёт во мне изумление: брат всё чаще говорит о женитьбе.
- Я должен увериться, что Оливия – та женщина, с которой я захочу связать свою жизнь, - заявил он.
- Ого! – насмешливо отозвался я, - не сомневаюсь, что в глубине души твоей вопрос уже решён! Да не затосковала бы глубина по другим красавицам города!
О, этот сладостный момент: я лицезрю красного, как перчик чили, Алехандро.
- Синьорина Торес отличается от них, - пробубнил брат.
- И чем же?
- Не веришь, да? – вскочил Алехандро, - да ты ни разу и словом не обмолвился с Оливией. Я требую, чтобы ты принял участие в пикнике и побеседовал с моей возлюбленной, да непредвзято!
«Какой смелый!», - я не смог не ухмыльнуться про себя, - «а вдруг твоя суженая попадёт под моё обаяние?»
Я дал согласие. Молодёжь, чьи средства позволяли не работать ради чёрствого куска хлеба… Да что там! Не работать вообще. Эта молодёжь обожает собираться на пикники, и Алехандро с подругой являлись бессменной частью сей славной компании.
О да! Мне есть, что сказать синьорине Торес.

25 июля 1802 года
Заметив ревнивый взгляд брата, я даже испугался. Но Алехандро промолчал, и я продолжил свой рассказ, страшась упустить момент. Синьорина Оливия с величайшим интересом слушала меня.
- Итак, я увидел человека, крадущегося в темноте. Мой друг – большой любитель дерева. Всё в его доме обшито деревянными панелями, а на полу – паркет. А он, кстати, имеет свойство скрипеть. Это и выдало воришку!
- Вы боролись с ним? – прошептала Оливия.
- Нет, мы с другом спугнули его, - я сокрушённо покачал головой, - воришка оказался ловким. Он взял то, что хотел, но ушёл ни с чем!
- Как?!
- Я знал, за чем вор приходил, и успел подменить искомую вещь на подделку. Очень искусную подделку.
Подруга брата вскрикнула.
- Орландо! – возмутился Алехандро, - ты испугал синьорину Оливию! Немедленно прекрати свой рассказ и извинись!
- Нет, мой друг, - синьорина Торес схватилась за руку моего брата, - неужели вор не вернулся за той вещью?
- Для этого ему нужно найти её, - ответил я, - синьорина, мне так жаль, что мой рассказ более испугал Вас, чем развлёк. Давайте же поговорим о более мирных вещах?
- Согласен, - поддержал Алехандро. Как ни старалась синьорина Торес вернуться к прежней теме, ни я, ни кто-либо из присутствующих даже не упомянул о ней.
По возвращении домой брат заявил, что я совершенно не умею держать себя в обществе. Он даже забыл спросить моё мнение о своей дорогой Оливии!

10 августа 1802 года
Совершенно неожиданно подруга Алехандро появилась на границе нашей земли.
- Синьорина Торес! Какой сюрприз! – я подошёл к гостье. Её появление крайне удивило меня, ибо брат мой был в отъезде со вчерашнего вечера, и повода для визита у его подруги не было.

​

- Рада Вас видеть, - улыбнулась девушка. На мгновение я остолбенел, и в голове промелькнула шальная, словно чужая мысль: «Если бы Оливия до того улыбалась ранее, она стала бы моей подругой!»
- Прошу в дом, - смущённо пролепетал я, гневаясь на себя.
- Что Вы! Прошу меня извинить, я к Вам на минуту.
- Ко мне? Тогда пройдёмте в беседку.
Гостья плавно опустилась на скамейку, я же сел напротив Оливии, чтобы лучше рассмотреть её. Синьорина была в монокле! Заметив мой взгляд, она поспешила удовлетворить моё любопытство.
- Моё зрение не так хорошо, как того хотелось бы. Да разве пристало девице появляться на людях со столь грубым аксессуаром! Я прошу Вас сохранить мою тайну.
- Конечно! Чем же я обязан столь неожиданному визиту? Мой брат покинул город…
- Да, и поэтому я здесь, как ни удивительно! – воскликнула синьорина Торес, - мой возлюбленный не терпит бесед о Вашей победе над вором, а мне… интересно.
- О!
- Куда же Вы спрятали… - Оливия кокетливо повела плечом, и мне стало необычайно жарко, - старинную монету, так?
- Синьорина! – рассмеялся я, - я ведь ни слова не сказал Вам о той вещи, которую отвоевал у контрабандистов.
- Вас не подловишь, - опустила глаза она. Какие ресницы!
Говорить о том, где я спрятал ценность, тоже отказался, притом долго извинялся, не в силах остановиться. Прелестная синьорина ушла ни с чем, ибо я не настолько потерял голову, чтобы выдать тайну из-за красивых глаз да восхитительной, невыносимо загадочной улыбки!

​

Но как странно… Мне не безразличен прекрасный пол, ибо только камень не может наслаждаться их прелестным видом. Однако Оливия в сей день не была Оливией. Синьорина Торес никогда не отличалась для меня от прочих прелестных созданий – женщин.
Но сегодня она словно усердно копировала сама себя! Обычные движения Оливии Торес не были её природными движениями, голос старался быть выше… Походка, улыбка, глаза! Взгляд, смелый и волевой, никогда я не замечал у «трепетной лани», в которую безумно влюблён Алехандро!
Неужто синьорина Торес старалась очаровать меня, чтобы вытянуть тайну? Да! Я на верном пути, ибо Оливии необходимо узнать то, что известно только мне. Но… Нет, это никак не желает сложиться в единую картину! Мне необходимо подумать…

Октябрь 1803 года
Дядя настолько сосредоточился на своём занятии, что, казалось, забыл о моём присутствии.

​

- Сеньор, - напомнил я.
- Ах, да, Орландо, - сеньор Анхель поморщился, - прости, племянник, не в духе я. Не говори сего моей супруге, но… Якорь в корму этим Штатам! Так говорят моряки, и я с ними согласен.
- Да, отхватили кусок! Это богатая страна и отличный противник.
Сеньор Треллони смерил меня тяжёлым взглядом:
- Знаешь, они не будут с нами воевать. Они нас так же прикупят, помяни моё слово! Весь север отхватили, у Франции колонии оттяпали – и до нас доберутся. Со временем. И знаешь, что?
- Что, дядя?
- Я не желаю доживать до тех времён!
- И я не желаю, дядя.
- Тебе сложнее, - ухмыльнулся старик.
Дальнейший разговор я счёл бессмысленным и распрощался. Когда сеньор Анхель Треллони в подобном настроении, с ним спорить бесполезно.
Всё, что касалось Соединённых Штатов, будоражило наши умы. Я и думать забыл о делах Оливии Торес. Кажется, она решила забыть о том деле и выйти из игры. Что же, я надеюсь на лучшее дело в скором времени!

 

[Una-Voce]

​

Перевод

"Свадьба. А ты подумал?"

Запись

26 апреля 1804 года
Этим поздним вечером семилетней Анне было позволено не идти в постель. Племянница взглянула на меня полными грусти глазами. В тот год, когда почил Роберто Фернандес, её дед по матери, Анне было около трёх лет, и она, к счастью своему, не сумела в полной мере осознать ужас происходящего. Ныне же девочка горюет по второму своему деду.

​

- Анна, дорогая, иди же к своей матушке, - велела сеньора Изабелла.
- Нет! – воскликнула девчушка, бросив отчаянный взгляд на могилу сеньора Анхеля Треллони.
- А как же твоя мать? – спросил я, - ей нужна твоя помощь!

​

Поколебавшись, Анна согласилась. Сопровождаемый горестно-благодарным взглядом вдовы Фернандес, я взял племянницу за руку и повёл в дом.
Мне казалось, что шагаем мы крайне медленно, но быстрее идти возможности не было. Мы прошли мимо страдающих Лиуса и сеньоры Джины Треллони. Я не мог не отметить, что кузен, как и обычно, более занят собой, нежели своей семьёй.
Именно так, и в сём мы с ним похожи. Засим, я не вижу смысла заводить семью.

​

​

Я привёл Анну к Кармен. Пробубнив слова сострадания, я подавил желание немедля покинуть комнату некогда любимой мной женщины. Её изрядно располневшая талия вызывала во мне бурю чувств – тех, что редко появляются в душе моей. Однако среди них не было умиления или восхищения. Скорее, я ощущал себя как человек, который видит что-то противоестественное.
Девочка немедленно обняла свою мать.
- Мне остаться? – собрав силы, спросил я.
- Спасибо, Орландо, - губы Кармен тронула еле заметная улыбка, - не стоит, мой друг. Наше убежище надёжно.
Я покинул спальню молодой сеньоры Треллони. Боль терзала моё сердце, но я мог и быть опорой в это время. К счастью, мои услуги не понадобились.

2 августа 1804 года
Кармен вновь родила дочь. Она назвала её Эстер. Душой измученная женщина прикипела к младенцу и почти не расставалась с ним.

​

Да, к великому неудовольствию Луиса, его жена произвела на свет вторую девочку.
- Третьим должен быть сын. Непременно! – Алехандро дружески похлопал кузена по плечу. Брат опасливо смотрел на меня, опасаясь, что я сведу все его утешения на нет. И он был прав! Эх, жалеть Луиса – дело ненужное.
- Разумеется, если ты сможешь противостоять проклятию Веласкеса! – заявил я. Алехандро вздрогнул так, что я едва не взвыл от удовольствия.
- Что… это? – испуганно прошептал кузен.
- Семья под проклятием Веласкеса – это та, в которой рождаются одни дочери. Или ты не слышал о прадеде своей супруги? Ах, вы же и в одном доме живёте.
- Это другой дом! – завопил Луис, хватаясь за сердце.
Брат чуть не бросился на меня с кулаками.
- Шутит он, и весьма ужасно! Орландо, это возмутительно! Немедленно извинись!
Алехандро долго ругался, но было поздно: кузен уже принял мою басню за чистую монету.

4 августа 1804 года
- Ты несносен.
Сделав сиё заявление, брат скрестил руки на груди. А я размышлял об его возлюбленной. Сколько лет длится эта тёмная история? Последняя призрачная ниточка оборвалась – Оливия избежала моего вызова. Возможно, она нашла способ проверить мои слова и обнаружила ложь. Тем не менее, синьорина Торес не подавала виду, что что-либо знает, она вновь превратилась в симпатичную, но малоинтересную девицу.
Но осталось чувство, что я не замечаю очевидного, и это сердило меня безмерно. В остальном же я скучал.
- Опять? – ответил я.
- Всегда, - вздохнул брат, - пожалуйста, будь любезен, по крайней мере, с молодой сеньорой!
- С Кармен? С ней я всегда приветлив, не изволь беспокоиться. Кармен здесь?
- Ожидает тебя в галерее.
Молодая сеньора Треллони улыбнулась, завидев меня. Миловидность с годами исчезла, но ум по-прежнему был заметен по взгляду. Эх, Алехандро, поторопился бы! Состарится Оливия!
- Спасибо тебе за помощь, - улыбнулась Кармен, - я рада, что у меня есть такой надёжный друг!
Я поклонился.
- Незадолго до смерти своей сеньор Анхель просил передать тебе кое-что. Без свидетелей.
Мы отошли в сторону, и матушка, умнейшая женщина, наблюдала за нами издалека, да так, что я сам заметил её слишком поздно. Кармен отдала мне плотный свёрток и распрощалась.

​

Развернув его в своей спальне, я рассмотрел содержимое да прочитал записку. Прошла целая ночь размышлений, и к утру я принял решение спросить совета у матушки.

20 сентября 1804 года
Родители ожидали сеньору Джину Треллони долгие часы, ибо к назначенному времени она не явилась.
- Орландо, - велел отец, - видно, с возрастом и память покинула Джину. Сходи-ка к Треллони да напомни ей, что обед остыл давно.
Я послушно выполнил повеление отца. У ворот дома Треллони обнаружил рыдающего Луиса.

​

- В чём дело, кузен? – встревоженно спросил я, - что стряслось?
- Орландо! – воскликнул кузен и схватил меня за руку.
Глядя мне в глаза, Луис сообщил, что в окно увидел, как его мать, собиравшаяся покинуть дом, неожиданно упала. Подоспевший на выручку сын обнаружил, что она мертва.

​

Мне пришлось утешать Луиса, но помогать ему в организации похорон я не стал. К удивленю Алехандро, кузен прекрасно справился сам.

1 октября 1804 года
Два надгробия серыми пятнами выделялись на фоне сада Фернандес. Эти люди, отец и сын, привнесли немалый вклад в озеленение нашего пустынного города. И не только, конечно.
Но я навестил супругов Треллони. В кармане тяжёлой ношей висел прощальный подарок дяди. Несколько куч опавших листьев, которые были когда-то аккуратно собраны сеньором Анхелем, а ныне не нужны его родичам, были разбросаны.

​

Что я могу сделать для дяди? Я утешал, как мог, его брата и сына. Я наградил ласковыми словами его внучек. Что же ещё? Осталось последнее. Я должен поставить точку в этом многолетнем представлении.
Шесть лет назад Лао Ли пожаловался мне на то, что кто-то бродит по его дому. Немного наблюдений, якобы неосторожное слово – и дело окончено. На сей раз – окончательно!

3 марта 1805 года
Наши голубки, тихо переговариваясь, танцуют в галерее. Оливия рассматривает портреты предков своего возлюбленного, а он сам рассказывает об этих людях.

​

Я и сам могу точно сказать, что ни один Нихиль не выбрал себе невесту без тайны. За спиной каждой из жён Нихилей таилась тёмная история. Так-то! Орландо расслабляться не стоит.
Я не показал монокль синьорине Торес. В своей прощальной записке дядя сообщил, что эту вещь он обнаружил в своём саду, когда, чертыхаясь, приводил в порядок несчастные листья, что кто-то посмел разбросать.
Мужской монокль, в котором не однажды явилась синьорина Торес. Однако – ни следа на лице, ни характерного движения бровью, что выдают владельца сего чудного изобретения. Матушка сообщила, что мне выдумывать не стоит, и привела множество доводов в пользу того, что синьорина Оливия ни разу в жизни монокль не носила.
Я сделал выводы!

2 мая 1805 года
Отец написал портрет своего сына. Разумеется, Алехандро! Любуется обоими старик день и ночь, ха-ха!

​

- Не изволь беспокоиться, любезный Орландо, - лукаво посматривая на меня, произнёс отец, - и твой портрет будет готов в срок.
- Спасибо, это честь для меня, - отвечаю.
И я не лгу. Да только старик ныне занят пейзажами, и светлый лик мой запечатлеть на холсте не стремится.

​

И что мне с того, если я сам, лично, могу заняться живописью? Я лишь пришёл к выводу, что отец жалеет, что дневник достался не тому сыну. Для богатой семьи важны наследники, а ими порадовать пожилых родителей готов именно Алехандро.

8 июня 1805 года
В присутствии родителей Алехандро предложил своей избраннице руку и сердце. Оливия Торес с радостью приняла сиё приглашение. Семья готовится к свадьбе.

​

От меня же требуют больших жертв: я должен на вечер променять свой любимый плащ на парадный костюм. Да Лао не согласен отправить меня в путешествие в ближайшее время!
- Ты шутишь! – усмехнулся брат.
- Конечно!
Алехандро, пребывая в приподнятом расположении духа, был склонен лояльно смотреть на мои выходки и грубые слова, что делало честь брату: он становился восприимчив к юмору.
К счастью, Алехандро не заметил, как я «проговорился» при его невесте, что «оригинальную вещь», что я «добыл в доме Ли» я принёс домой.

31 июля 1805 года
Мой автопортрет готов, и вся семья не преминула оценить его.

​

- Восхитительно! – изрёк отец, - Орландо, я не смог бы написать лучше! Ну-ну, не скромничай!
Признаться, слова старца и в самом деле смутили меня.
- Скромность украшает, - ответил я.
- Я заметил, что это качество всё более проявляется в тебе в последние годы, - произнёс Алехандро, похлопав меня по плечу, - где же твои чудесные часы? Я не сомневался, что ты запечатлеешь их на холсте. Решил не хвастать, так? А ведь чудесная работа – этот экземпляр!
- На заказ. Переплавил из своего трофея. Вы знаете, о чём я.
Лицо синьорины Оливии, что была рядом с нами, просветлело.
- Вы правильно поступили, Орландо, - воскликнула она. Я ответил вежливым поклоном. Мой план удался. Синьорина Торес выдала себя.

15 августа 1805 года
Алехандро решил соблюсти все традиции семьи Нихиль. Церемония бракосочетания проходила во дворе дома, под сенью огромного дерева. Густая листва скрывала мерцающие звёзды, а источником света для нас служили китайские фонарики.
На церемонию собрались все наши родичи, даже Лао Ли был приглашён, как почётный гость.
Лицо Оливии было светло, она просто сияла от счастья. Я вспомнил, как мимо нашего дома кралась фигура с небольшим мешком. То была последняя попытка выкрасть кулон, который якобы стал часами.

​

Именно кулон! Из плаща синьорины Торес недавно выпало письмо, которое я прочитал и незаметно положил обратно в карман Оливии…
- Орландо! Ты в облаках витаешь, - требовательно изрекла сеньора Треллони.

​

- Да, прошу меня простить, - опомнился я, - Луис, Кармен, рад видеть вас!
Светский разговор коснулся, в основном, детей. Я услышал подробный рассказ о своих племянницах, особенно об Эстер. Девочка быстро подрастала…

​

Свершилось! Мой брат стал женатым человеком.
- Поздравляю, - произнёс я.
- Спасибо, Орландро, - ответил брат и вновь вернулся к молодой сеньоре Нихиль. Их ныне не оторвать друг от друга!
Я и помыслить не мог, что история может завершиться подобным образом!

​

Баллы

+ 0.5 за портрет шестого поколения.
= 21.5

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Великая францу́зская револю́ция (фр. Révolution française) — крупнейшая трансформация социальной и политической систем Франции, произошедшая в конце XVIII века, в результате которой был уничтожен Старый порядок и Франция из монархии стала республикой де-юре свободных и равных граждан. Девиз — Свобода, равенство, братство. Началом революции стало взятие Бастилии 14 июля 1789 года, а её окончанием разные историки считают 27 июля 1794 (Термидорианский переворот) или 9 ноября 1799 года (Переворот 18 брюмера).
Историки утверждают, что Великая французская революция по своему характеру была «буржуазной», заключалась в смене феодального строя капиталистическим, и ведущую роль в этом процессе играл «класс буржуазии», свергнувший в ходе революции «феодальную аристократию». Большинство других историков с этим не согласно. Среди немарксистских историков преобладают два взгляда на характер Великой французской революции, не противоречащих друг другу. Традиционный взгляд, возникший в конце XVIII — начале XIX вв. (Сийес, Барнав, Гизо), рассматривает революцию как всенародное восстание против аристократии, её привилегий и её методов угнетения народных масс[6], откуда революционный террор против привилегированных сословий, стремление революционеров разрушить всё, что ассоциировалось со Старым порядком, и построить новое свободное и демократическое общество. Из этих устремлений вытекали и главные лозунги революции — свобода, равенство, братство.
Революция привела к краху старого порядка и утверждению во Франции нового, более «демократичного и прогрессивного» общества. Однако говоря о достигнутых целях и жертвах революции, многие историки склоняются к выводу, что те же цели могли быть достигнуты и без такого огромного количества жертв. Как указывает американский историк Р. Палмер, распространённой является точка зрения о том, что «спустя полвека после 1789 г. … условия во Франции были бы такими же и в том случае, если бы никакой революции не произошло». Алексис Токвиль писал, что крах Старого порядка произошёл бы и без всякой революции, но только постепенно. Пьер Губер отмечал, что многие пережитки Старого порядка остались и после революции и вновь расцвели под властью Бурбонов, установившейся начиная с 1815 г.
Революция привела к огромным жертвам. По оценкам, с 1789 по 1815 гг. только от революционного террора во Франции погибло до 2 млн гражданских лиц, и ещё в войнах погибло до 2 млн солдат и офицеров. Таким образом, только в революционных битвах и войнах погибло 7,5 % населения Франции (в 1790 г. население составляло 27 282 000), не считая умерших за эти годы от голода и эпидемий. К концу эпохи Наполеона во Франции почти не осталось взрослых мужчин, способных воевать.
В то же время ряд авторов указывает, что революция принесла народу Франции освобождение от тяжёлого гнёта, чего невозможно было достичь иным путем. «Сбалансированный» взгляд на революцию рассматривает её как большую трагедию в истории Франции, но вместе с тем неизбежную, вытекавшую из остроты классовых противоречий и накопившихся экономических и политических проблем.
Большинство историков полагает, что Великая французская революция имела огромное международное значение, способствовала распространению прогрессивных идей во всём мире, оказала влияние на серию революций в Латинской Америке, в результате которых последняя освободилась от колониальной зависимости, и на ряд других событий первой половины XIX в.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Имя для ребёнка"

Запись

Май 1806 года
Луис Треллони посчитал, что я принял решение стать ему близким другом. Я же обнаружил, что не так кузен инфантилен, как я думал. Когда ему было необходимо, Луис проявлял завидное упорство!
Я стал часто получать приглашения в дом Треллони, и кузен был крайне настойчив в сём деле. Если я опаздывал, он посылал ко мне слугу, чтобы удостовериться, что я вскоре появлюсь в доме Треллони.
С нетерпением Луис ожидал меня, чтобы показать лично им написанные картины. В семейной галерее можно было увидеть портреты Анхеля и Джины Треллони, самого Луиса и его дорогой Кармен.

​

- Разумеется, не так впечатляет, как портретная галерея Нихилей, - смущённо изрёк кузен, - и не требует отдельной комнаты, но, поверь, это дело времени!
- Я верю тебе, Луис.
- Надеюсь, проклятие Веласкеса не коснётся моей семьи, - сокрушённо покачал головой он.
- Возможно, нет, - я не смог сдержать вздох, - но не забывай, что можно найти противоядие!
Лик Луиса посветлел. Кузен, к слову сказать, обожал своих дочерей, но мечтам о сыне это не претило. Я не раз наблюдал, как Луис играется с маленькой Эстер, словно сам он – маленький ребёнок. В это время Кармен занималась со старшей дочерью вышивкой.

​

13 июля 1806 года
- Восхитительное блюдо, Оливия! – воскликнул отец, - ты – прекрасная жена! Моему сыну повезло.
- Спасибо, сеньор, - невестка поклонилась. Однако старик останавливаться не собирался.

​

- Орландо, ищи такую же, - велел он мне. Я согласился, на чём беседу можно было бы считать оконченной, но не так легко сдаётся Антонио Нихиль.
Алехандро женился, когда нам с ним было тридцать два года. Превосходный возраст! Многие мужчины вступают в брак именно после тридцати, и родителям следовало бы радоваться. Я рассчитывал, что несчастного второго своего сына они пожелают оставить в покое.
- Не юноша уже, - качал головой отец, - пора бы уже и о семье задуматься!
Признаться, не до того мне было. Я получал новые просьбы от горожан, и мне следовало выполнять свои обещания. Иначе бы я вновь заскучал.
Лучшим местом для размышлений была, без сомнений, библиотека, ибо в ней редко появлялись домашние. Впрочем, было так до предыдущего года. Как выяснилось, молодая сеньора Нихиль любит прекрасное занятие – чтение.
Оливия старалась не попадаться мне на глаза. Алехандро объяснял сиё моей грубостью, я сам считал, что дело в истории с кулоном. Невестка с удовольствием вышла из игры, но я служил ей живым и опасным напоминанием.
Я делал вид, что не замечаю молодую сеньору, которая спешно выбирает книгу, но тайком наблюдал за женщиной. Я безумно хотел увидеть синьорину Торес!

​

1 ноября 1806 года
Сеньор Ли ждал меня у ворот. Он не желал заходить в дом, лишь попросил о короткой беседе. Я покорно вышел.

​

- Здравствуй, Орландо, как дела твои? – спросил приятель.
- Неплохо.
- Но может быть и лучше? – подмигнул китаец, - что же мешает им?
- Не хватает дороги да свежего ветра.
Было решено: я отправляюсь в Мехико, на юг.

13 ноября 1806 года
Я был предупреждён Лао о трудностях, с которыми не сталкивался ранее. На рассвете я отправлюсь в дорогу, и спать не желаю. Уединения – вот чего требовала моя душа. Взгляд упёрся в старинную свадебную арку, под которой венчался не один Нихиль.

​

Американская революция подобна землетрясению. Она изменила лик страны в одном месте и дала о себе знать по всему Новому Свету. Французская революция подобна маслу, что позволило огню взмыть до небес.
Иными словами, во всей Новой Испании неспокойно. По стране, как сам воздух или ветер, витает свободомыслие. Недовольны индейцы, земледельцы… Недовольны все! И я сам, признаться, в глубине души недоволен тем, что творится в стране. Испанская корона слишком далеко от нас, чтобы творить справедливость.
Лао Ли опасается бунта.

2 апреля 1807 года
В Мехико я заметил лишь редкие вспышки недовольства. Это подобно нарыву. Который мало беспокоит до поры. Как ни странно, в чужом городе мне не было дела до чьих-либо бед. У меня нет и не было рабов, ибо в Странном городе не принято покушаться на чью-либо свободу, и это, вопреки обыкновению, сыграло мне на руку. Моё уважительное отношение к индейцам, пусть сиё и предаётся осмеянию, дало мне право жить спокойно среди чужаков.
Отец прислал мне письмо. В нём сообщил, что матушка едва не погибла от пожара, но Алехандро удалось спасти её.

​

В настоящее время дорогая сеньора уже встала на ноги и медленно передвигается по дому. Она стала недовольна Оливией, ибо считает, что именно та своей неосторожностью вызвала пожар. Однако отец склонен считать несчастье волей случая.

​

Алехандро встал на защиту молодой жены, ибо Оливия ожидает дитя, и мой брат не желает, чтобы оно пострадало. Старик сообщил, что самочувствие молодой сеньоры заметно ухудшается после каждой ссоры со свекровью.
Ха! Матушка, можно сказать, чует, если человек что-либо скрывает. Не так-то просто её провести! Я думаю, что Долорес Нихиль подозревает сноху в тёмных делах после нашей беседы о монокле. Как жаль, что в Мехико я не повстречал подобную женщину!

4 июля 1807 года
Я распечатал новое письмо. Оно было отправлено два месяца назад! В короткой записке я увидел лишь дату рождения близнецов, сыновей Алехандро – Хесуса и Хавьера; а также требование как можно скорее возвращаться домой.

​

​

В одном старик был прав: я достаточно времени провёл в Мехико. На прошлой неделе я беседовал с одним священником. Фамилия его - Идальго-и-Костилья. Хотелось бы поделиться его идеями с сеньором Ли!

19 октября 1807 года
Лао вышел мне навстречу. Его прямая спина немного сгорбилась, руки высохли, а в волосах мелькала седина. Но взгляд моего приятеля был таким же, как и десять, и двадцать лет назад! Таким же живым и хитрым.

​

- Увы, время никого не щадит, - усмехнулся сеньор Ли, - но и я сумею с ним побороться.
- Ещё меня переживёшь.
- Именно! – расхохотался китаец. Он угостил меня своим любимым чаем, а я поведал ему всё, что узнал в Мехико и окрестных городах.
- Я думаю, этот монах возьмётся за оружие, - резюмировал сеньор Ли, - держись в стороне, Орландо, до тех пор, пока не определится победитель.
- Как так?! – изумился я.
- Что же? Ты бы хотел революцию?
- Нет…
- То-то же! – усмехнулся Лао, - ещё тако?

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Явное предначертание или предопределение Судьбы (англ. Manifest Destiny) — крылатое выражение, которое используется для оправдания американского экспансионизма.
Данный термин впервые использован демократом Джоном О’Салливаном в 1845 году в статье Аннексия с намёком на то, что Соединенные Штаты Америки должны простираться от Атлантического до Тихого океанов. Во время Американо-мексиканской войны и позднее термин использовался для обоснования аннексии западных территорий США (Орегона, Техаса, Калифорнии и т. д.)[1]. Накануне испано-американской войны термин был возрождён республиканцами, чтобы придать теоретическое обоснование зарубежной экспансии США.
Термин перестал широко употребляться в политике с начала XX века, но в публицистической литературе он продолжает широко использоваться для обозначения американской «миссии» по продвижению демократии во всём мире. Понятое в этом смысле, «явное предназначение» американской государственности продолжает оказывать влияние на идеологию правящих кругов США.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Запись

2 декабря 1808 года
Я сдул пыль с дневника. Нет, не забыл об обещании хранить и беречь семейную реликвию, ни в коем случае. Однако жизнь семьи Нихиль была отменно скучна, и я даже понятия не имел, что записать.
В одной из спален появились две колыбели – для моих племянников.

​

Матушка, смею сказать, узурпировала власть над младенцами. Она много времени посвящала им. Оливия же, в основном, слушала наставления свекрови. Если бы она родила одно дитя, то не сумела бы ни разу взять его на руки, но когда пожилая сеньора Нихиль держала на руках Хесуса, молодая брала его брата, и наоборот.

​

Алехандро прилагал все силы, чтобы стать образцовым отцом. Брат каждый день приходил к сыновьям, играл с ними, интересовался их состоянием. Отвечала непременно матушка.

​

Оливию безмерно обижало поведение свекрови, и она обратилась к «верховному судье» дома Нихиль – моему отцу.
- Сеньор, как же так? – всхлипывая, жаловалась невестка. Она протягивала к свёкру руки.
- Оливия, - покачал головой отец, - позволь мудрой женщине давать тебе советы.
- О, сеньор! – вскрикнула Оливия, - будь то советы, я была бы рада! Но мне не дозволено приближаться к моим детям!

​

- Полно!
- Ах, нигде не найду я справедливости!
В тот же вечер досталось и Алехандро. Он был обескуражен маленькой войной между женщинами.
- Что мне делать?! – воскликнул брат, хватаясь за голову.
- Прикажи им что-нибудь уже, будь мужчиной.
Я даже поморщился. С каких пор Алехандро стал таким тюфяком? К счастью, брат взял бразды правления в свои руки и уговорил матушку не быть столь активной в воспитании внуков. Почувствовав его поддержку, Оливия заняла оборонительные позиции вокруг мальчиков.
Мне же дозволялось играть с племянниками. Это было довольно забавно.

​

Одно лишь было недоступно моему пониманию.
- Алехандро, объясни мне! – взмолился я, наконец, - кто из них кто? Который - Хесус, а который – Хавьер. Они абсолютно неразличимы!
Брат громко расхохотался.
- Орландо, - весело произнёс он, - ты не поверишь: я так соскучился по твоим шуточкам!
Стоит ли говорить, что ответа я так и не добился?
В то время как матушка и Алехандро с супругой были заняты детьми, мы с отцом под покровом ночи (вернее, длинной череды ночей) провернули одно дельце. Выкопали подвал под домом!

​

- Готово! – старик отёр пот со лба. Я поставил последний ящик и дал знак подниматься наверх. Мы с отцом поднялись наверх и надёжно замаскировали лаз камнем, ибо в кухне был каменный пол. Отныне наши ценности было не так просто отыскать. Часть мы положили в банк.
- Вот, - подытожил старик, - теперь, если кое-кто решит устроить революцию, чтобы добраться до наших денег, мы окажемся куда беднее, чем им кажется!
Отец остался доволен работой. Отдохнув, он принялся за портрет Оливии. Как член семьи, невестка обязывалась навеки остаться в картинной галерее. Вернее, облик её на холсте.
Как символично! Оливия оказалась между мной и Алехандро.

​

А мальчики тем временем подрастали. Им уже полтора года! Я надеялся, что с возрастом стану их различать, но до сих пор надежды мои не оправдались. Так кто же из них Хесус, а кто – Хавьер?

​

​

Февраль 1809 года
Я словно устал от дневника Нихиль! Никогда я не чувствовал, что мне не хватает слов. Но сейчас… Это опустошение. Оливия не получает писем, и это – моё опустошение. В городе настолько тихо, что это кажется неявным, ненастоящим. Даже близкие соседи – американцы – не беспокоят нас.
Если раньше невестку возмущала забота свекрови о мальчиках, то сейчас она рада любой помощи. С годами вместе с племянниками растут и заботы. Одного научи словам, другого – посади на горшок. При всей своей любви к сыновьям, Алехандро не считает подобные хлопоты мужским делом.

​

Два дня назад невестка упала в обморок, когда я имел неосторожность выронить драгоценный монокль. Я немедленно спрятал вещь и поспешил на помощь Оливии.

​

- Откуда это у Вас? – дрожащим голосом спросила она.
- Нашёл, - объяснил я, - сеньора, неужели это так важно? Кажется, это Ваше. Простите, мне не следовало оставлять у себя…
- Нет, - испуганно пискнула Оливия, - оставьте себе. Вы же знаете…
- Что Алехандро не понравится сия вещь?
- Да! Это женская прихоть… да, оставьте себе. И забудем этот случай, прошу.
- Конечно!
Сегодня молодая сеньора бодра и весела. Столько лет она делает вид, что не хранит никакой тайны, и будет делать дальше. Оливия вновь приняла мои слова за чистую монету. Это сгубило синьорину Торес.

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Мексика́нская война́ за незави́симость (1810—1821) — вооруженный конфликт между народом Мексики и испанскими колониальными властями. Конфликт начался 16 сентября 1810 с крестьянских волнений и со временем вылился в общенациональное движение за независимость от Испании. Антиколониальная война развернулась в Мексике после того, как войска Наполеона в процессе Испано-французской войны (1808—1814 гг.) оккупировали Испанию. И борьба за независимость Мексики развивалась по примерам Великой французской революции (1789—1794 гг.) и Войны за независимость США (1775—1783 гг.).
Рост сепаратистских настроений в Новой Испании был обусловлен обстоятельствами внутреннего и внешнего порядка. С одной стороны от колониального гнёта страдали различные группы населения, от индейцев, лишённых всяких прав и подвергавшихся жестокой эксплуатации, до мелких землевладельцев, ремесленников, интеллигенции, недовольных дискриминацией и политическим бесправием, с другой — события на европейском континенте, Великая французская революция, борьба английских колоний в Северной Америке за независимость, проникновение в Латинскую Америку прогрессивных идей благоприятствовали развитию антиколониальных тенденций
Война началась с восстания в селении Долорес 16 сентября 1810 года. Его возглавил священник Мигель Идальго-и-Костилья. Позднее восстание было названо «Грито де Долорес». Мятежники, в большинстве своем индейцы и метисы, требовали освобождения рабов, отмены подушной подати и возвращения индейцам отнятых земель. В Гвадалахаре Идальго издает декреты об упразднении подушной подати, освобождении рабов, уничтожении монополий на производство и продажу пороха, табачных изделий, вина, снижения алькабалы и о возвращении индейцам арендованных у них земель. В декабре он издает манифест, призывавший все слои общества к борьбе против колонизаторов.
В начале 1811 года колониальные власти решили отправить в Гвадалахару силы под командованием генерала Феликса Кальехи (6 тыс. солдат). После известий о приближении испанских войск повстанцы оставили город и отошли на восток. 16 января произошло столкновение двух армий. Несмотря на численное превосходство повстанцам пришлось отступить, а их потери были весьма значительны. Это поражение деморализовало армию мятежников, многие стали покидать её ряды. Идальго был отстранен своими сподвижниками от руководства восстанием, однако формально он сохранял свое лидирующее положение. В марте 2-тысячный отряд патриотов попал в засаду, Идальго был схвачен и 30 июля расстрелян. 16 сентября отмечается в Мексике как День независимости, а Идальго почитается национальным героем.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Война и Мексика"

Запись

15 сентября 1810 года
Обед проходил в полном молчании. Мы с братом изредка награждали сеньора Ли выжидающими взглядами.
- Я готов составить завещание, - наконец, изрёк он.
- С этим не стоит медлить… извини!

​

Алехандро поспешил поправиться, но Лао и так отнёсся бы к его словам с пониманием. Месяц назад от болезни, с которой не смогла справиться пожилая сеньора, скончалась наша матушка, Долорес Нихиль.
Отец молчит и пьёт текилу. Оливия силится не показать своего равнодушия, она погружена в заботу о детях. Мы с братом часто навещаем Лао Ли, нашего компаньона. Алехандро полагает, что старика пугает смерть.
- Что останавливает тебя? – спросил я. Именно по этой причине – разъяснить вопрос – сеньор Ли позвал нас.
- Мне нужен наследник. Тот, кто унаследует всё это.
Лао обвёл взглядом столовую. Разумеется, он имел в виду свой огромный дом и состояние, о размере которого мы могли лишь догадываться. Лао Ли никогда не был женат и не имел детей. Последний китаец Странного города искал того, кому отдаст это.
- Орландо, это можешь быть ты. Либо, Алехандро, один из твоих детей. Решите, господа, и огласите мне своё решение.
Ошеломлённые этим заявлением, мы некоторое время молчали.
- Ты так щедр, - сипло прошептал Алехандро.
- Расчётлив, - поправил я.
- Да, Орландо, - чётко произнёс мой приятель, - вы, Нихили, если, помните, мои родственники.
- Но, Треллони… - начал было брат, но Лао жестом остановил его:
- И мои деловые партнёры, в отличие от Луиса. Я вам доверяю, господа, больше, чем кому бы то ни было. Засим, решайте, кто унаследует моё состояние. Я даю вам время.

27 августа 1810 года
- Ты уверен? – спросил Алехандро.
- Когда я не был уверен в своих решениях?! – вспылил я, ибо вопрос брат задавал в сотый раз.
Мы отправились к сеньору Ли, чтобы лично сообщить ему, что пришли к таковому решению: наследником Лао Ли станет Хавьер Нихиль, младший сын Алехандро Нихиля. Скорее всего, я никогда не обзаведусь потомками, так есть ли смысл отдавать имение мне?
- Откуда ты знаешь? – усмехнулся брат.
- Даже если и так, мне не нужно больше, чем есть сейчас.
Мне пришлось бы сильно постараться, чтобы потратить те средства. Которыми Нихили располагают в настоящее время.

Октябрь 1810 года
На юге Новой Испании вспыхнуло восстание! И возглавил его никто иной как мой старый знакомый Мигель Идальго-и-Костилья! Смутные вести доходят до нас, но говорят, что священник борется за права угнетённых, и в нашей местности это многим нравится. Что же будет дальше?

Лето 1811 года
На смену казнённому Костилья пришёл другой лидер повстанцев - Хосе Мария Морелос. Юг бушует, но пламя войны не настолько далеко, чтобы дойти до нас. Американцы выражают желание владеть этой землёй не более, чем обычно.
Я был приглашён пообедать с семьёй Треллони. Не терпится Луису похвастаться своими красавицами! Малышка Эстер бежит встречать меня.

​

У меня два племянника и две племянницы. Удивительно, но Хесус и Хавьер менее похожи на наших предков Нихилей, чем Анна и Эстер. Многое дала нам матушка! Особенно дивные зелёные глаза. О, Они пошли бы девочкам.
Разумеется, и кровь семьи Фернандес даёт о себе знать: дочери Треллони обожают играть в шахматы. Никто и никогда, по словам Кармен, не засталял их садиться за шахматный стол. Юные синьорины не смогли противостоять силе своей природы.

​

- В этом и есть женское очарование, Орландо! – пояснил слегка захмелевший кузен, - их невозможно не любить! Женщины с детства проявляют своё умение нравиться и оттачивают его последующие годы! Верно, Анна?
Старшая девочка, услышав вопрос отца да заметив, как Луис подмигнул, густо покраснела и даже выбежала из комнаты. Анне четырнадцать лет, если верить моим подсчётам, и она крайне застенчива – и оттого, что превращается в прелестную девушку.
Я подошёл к племяннице и вытер её слёзки платком:
- Не печалься, твой отец пошутил, как всегда.
- Да, дядя Орландо, - девочка не смела поднять на меня взор, - но он так говорит, что мне крайне стыдно это слушать!
И Анна решительно отвернулась. Я слышал, как кузен играется с младшей дочкой.

​

Баллы

Попробуем подсчитать деньги.
Средства Нихилей на момент:

561425 - 20000 начальных денег = 541425.
2 аддона. Значит, 1 балл за 200000 симолеонов
+ 2 балла за деньги
= 23.5

 

[Una-Voce]

​

После смерти Идальго руководство революционной армией возглавил другой приходской священник Хосе Мария Морелос. 24 мая 1811 года он занял Чильпансинго, а через день Тистлу. В августе Морелос с полутора тысячами человек выступил на восток и занял Чилапу. В ноябре он овладел Тлапой и далее Чаутлой. В декабре его войска заняли Куаутлу, а в конце года они вошли в важный административный и торговый город Теуакан. К этому времени революционное движения достигло большого размаха: в конце 1811 года в руках восставших были интендантства Гуанхауто, Гвадалахара, Мичоакан, Сакатекас, значительная часть интендантств Пуэблы, Веракруса, Сан-Луис-Потоси и Мехико находилась под контролем повстанцев. В 1812 году из Испании к роялистам прибывает подкрепление. К этому моменту столица была окружена революционными отрядами.
В феврале испанцы осадили Куаутулу, где Морелос сосредоточил основные силы, численностью около 5,5 тыс. человек. В течение двух с половиной месяцев повстанцы удерживали противника, а затем оставили город, потеряв 800 человек убитыми. Поражение Морелоса воодушевило роялистов и к середине 1812 года власти смогли стабилизировать положение в стране. Однако во второй половине года произошел подъем освободительного движения. В конце 1812 года Морелос овладел Орисабой, 25 ноября — Оахакой. В апреле 1813 года повстанцы взяли Акапулько, под контролем вице-короля теперь находились лишь столица и главные провинциальные центры. 28 июня 1813 года Морелос издал в Акапулько декрет о созыве национального конгресса для создания правительства. Конгресс открылся в Чильпансинго 14 сентября того же года. На его заседании был оглашен документ «Чувства нации», предусматривавший отмену рабства и деления населения на расовые группы, установление единого налога, гарантии собственности и неприкосновенности жилища, запрещение пыток.
Но в результате наступательных операций испанцев территория, контролируемая революционными силами, к осени 1813 года сохранилась только в Южной Мексике. 6 ноября 1813 года повстанцами был принят «Торжественный акт Декларации независимости Северной Америки». Добившись военных успехов на юге, Морелос двинулся на север в Вальядолид, но потерпел поражение.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Ещё одна!"

Запись

12 августа 1812 года
Развлекались с братом тем, что пытались объяснить женщине ход войны.
- Удача отвернулась от Морелоса, - рассказывал я, - и сейчас перевес на стороне роялистов.
Лицо Оливии приобрело задумчивое выражение:
- Это хорошо или плохо?
- Зависит от того, на чьей стороне ты находишься, - пояснил Алехандро. Щёки невестки вспыхнули:
- Меня лично это не коснулось, - гордо произнесла она, - а вот…
Оливия осеклась. Мы с братом переглянулись.

​

- Ничего. Прошу меня извинить, я должна посмотреть, всё ли хорошо у мальчиков.
Невестка быстро ушла, почти убежала. Неожиданная догадка пронзила меня.

16 августа 1812 года
Алехандро с отцом отправились по делам в ратушу, я же от безделья прогуливался по дому. Был поздний вечер. Заглянув в комнату к племянникам, я обнаружил их мирно спящих в своих кроватках. Однако Оливии рядом с ними не было.
«Вероятно, она внизу», - подумал я. Спустившись, услышал в гостиной женские голоса. Один из них принадлежал невестке… второй нисколько не походил на голос кухарки или горничной.
Я затрепетал. Отчего? И сам не знаю. Я был почти уверен в том, кого увижу рядом с Оливией, с милой безынтересной невесткой своей.
Но если я ошибся - что тогда? К чему приведёт разочарование? Какое разочарование?! От неудовлетворённого любопытства? Брось, Орландо!
Я решительно распахнул дверь. Внезапно столовую осветила яркая вспышка молнии, а удар грома заглушил все звуки.
И в один момент небо показало мне полностью, ничего не скрыв, синьорину Торес, собственной персоной. Она сидела рядом с Оливией и вновь была одета так же, как она. Но монокль выдавал женщину, голос, манеры.

​

- Здравствуйте, сеньор Нихиль, - без тени смущения произнесла она. Её взгляд, полный неприязни, пронзил меня, словно кинжал.
- Какая приятная встреча, синьорина Торес! Как давно не видел я Вас!
- Приятная? – женщина приподняла бровь, - я даже рада слышать такое.
- Чем обязан столь позднему визиту?
- Ах да, у меня к Вам неотложное дело. Я прошу Вас удостоить меня беседы. Мы можем поговорить на улице?
- Сударыня, там разразилась ужасная гроза!
Мои слова вновь утонули в шуме стихии.
- Она скоро закончится, - решительно заявила женщина, - подождём.
Мы стояли каждый у своего окна и молча наблюдали грозу, щурясь от ярких вспышек и слушая гром. За всё то время мы не произнесли ни слова и не повернули головы, чтобы посмотреть друг на друга.
Когда буря стихла, я взял покрывало и пригласил синьорину Торес на улицу. Благодаря моей ноше гостья смогла сесть на лавку.

​

Меня разъедало любопытство:
- Так о чём же Вы хотели поговорить?
Женщина показала мне медальон. Красивый, старинный, громоздкий медальон. Кажется, я ошибся: из такого вышли бы не только часы.
- Он подлинный, - холодно произнесла синьорина Торес.
- Мне это известно, - ответил я. Если бы взглядом можно было бы убивать, я бы скончался в невыразимых муках. Оливия не умеет так смотреть, как эта особа! Восхищение и чувство превосходства смешались в моём сердце.
- Тогда Вы не станете утверждать, что подменили медальон, сеньор Нихиль, - она сделала ударение на фамилии.
- Нет, я не подменял его.
- Но Вы, тем не менее, убедили в этом мою сестру. Знаете ли Вы мастера, который может подтвердить подлинность медальона?
- Нет, синьорина. Вы можете сказать, кто он?
- Могу. Этот человек живёт в Испании. Той самой, что издревле находится в Европе!
- Похоже, дорога к мастеру – путешествие через океан.
- Именно так, сударь. Похоже, Вы довольны тем, что мне пришлось совершить это путешествие?
- Свежий воздух идёт только на пользу… Позвольте, разве Ваша сестра не выбросила медальон в реку?
- Она сделала это. Видите ли, сеньор Нихиль, мне потребовалось полных семь лет, чтобы найти этот медальон – достать его со дна реки! – переправиться в Испанию, найти умирающего мастера и выпытать из него правду. После – вернуться, чтобы побеседовать с Вами.
- Звучит как «поквитаться»!
- Вы поразительно догадливы, сеньор.
- Правда мастера заключается в том, что медальон подлинный или в чём-то большем? Во-втором, синьорина, ведь я поразительно догадлив.
- Да, мастер сказал, кому принадлежал медальон до того, как попал в руки контрабандистов. Вы знаете и это. Это всё, что я хотела сказать Вам. До свидания.
- О, значит, мы ещё встретимся?
- Не сомневайтесь, сеньор Нихиль! Но, боюсь, для одного недостойного человека эта встреча радостной не будет.
- Увидим! Однако, синьорина Торес, вынужден возразить Вам: на дворе ночь, и я не могу отпустить девушку одну. Прошу Вас переночевать в этом доме. Оливия подготовит Вам комнату, синьорина…
- София.
К моему удивлению, она согласилась. Однако от комнаты отказалась и переночевала в дальней комнате на старом диване. А утром испарилась, словно роса под солнцем.

​

Но я узнал это имя! София! София! Мой триумф…

23 апреля 1813 года
- Дядя, всё будет хорошо! – дрожащим голоском произнесла Анна.
- Да, племяшка, можешь в это мне сомневаться! – бодро ответил я.
Девушка была искренней, я же, по своему обыкновению, лгал. Я посмотрел на шестнадцатилетнюю девушку, такую изящную, юную. Как много у неё впереди! Сколько безоблачных дней ждёт Анну!

​

Я же словно в глубокой яме. В нашем товаре обнаружен контрабандный товар! Учитывая тот горький факт, что торговая компания уже была замешана в подобном деле, суд не верит нам. Нужны доказательства невиновности, и я пытаюсь их отыскать, но это очень сложно.
И Лао, и Алехандро, и Луис – все верят в меня. Мне же придётся тайно покинуть город, чтобы отыскать… что-либо. А, возможно, и покарать Софию Торес!
Не сошло бы это за бегство.

13 июня 1813 года
Мне удалось подкараулить людей, которые подкладывали контрабанду в наш несчастный товар! Я поймал подлецов с поличным, и завязалась драка. Увы, их было больше. Мне удалось нанести мощный удар одному преступнику, и он упал, недвижим, остальные же избили меня и убежали. К счастью, они бросили своего товарища. Мы оба с ним остались живы.
Всё ещё страдая от ран, я приволок преступника судье – мне пришлось покрыть много миль! – как доказательство своей невиновности.
Увы, не всё так просто. Ныне деятельность компании заморожена, и мы терпим убытки! Контрабандист молчит и не желает ничего говорить. Он клянётся, что я напал на честного человека!
Дома же меня ждали две новости – хорошая и плохая. Первая заключалась в том, что Кармен родила третьего ребёнка – дочь, которую назвала Мару. То было 2 июня.

​

Днём раньше скончалась сеньора Изабелла Фернандес. Кармен рассказала, что незадолго до этого её мать серьёзно повздорила с Луисом и даже облила зятя водой.

​

- После матери сделалось хуже, - покачала головой Кармен, - маленькая Эстер сражена горем! Она надеется, что добрая бабушка войдёт к ней и обнимет с улыбкой, но этого не произойдёт! Сердце разрывается, Орландо! Моя девочка так плачет!

​

​

Я часто бывал в доме Треллони, чтобы поддержать родичей. Навещал могилу сеньоры Изабеллы. Какие ещё жуткие сюрпризы готовит нам жизнь?

​

Какими бы они ни были, пережить их возможно! А что касается мести Софии – я не сомневаюсь, что именно она нас подставила! – ещё посмотрим, кто кого!

19 июля 1813 года
К счастью, среди наших работников нашлись люди, которые не побоялись дать свидетельство: я боролся с контрабандистами. Однако мой арестант стоит на своём! Судью не убеждают никакие доводы.
Возле ворот стоят солдаты: они пришли арестовать меня. Отец и брат возмущены, Оливия плачет. Дело всей моей жизни идёт прахом…

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Католические короли (исп. Los Reyes Católicos) — устоявшееся наименование двух испанских монархов—супругов: королевы Изабеллы I Кастильской (1451—1504) и короля Фердинанда II Арагонского (1452—1516), свадьба которых в 1469 году положила основу объединению королевств Арагона и Кастилии и Леона, которое в свою очередь привело к созданию современной Испании. Они оба происходили из династии Трастамара и были троюродными братом и сестрой, оба происходили от Хуана I Кастильского; в связи с этим они получали разрешение на брак у папы Сикста IV. Титул католических королей они получили в 1496 году от римского папы Александра VI, уроженца Испании.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"София, кто ты?"

Запись

9 сентября 1814 года
Пять месяцев я пробыл в тюрьме. Пытался бежать, но был пойман, и оттого стало моё положение ещё хуже. Лёжа на соломе, я смотрел в маленькое зарешёченное окошко и размышлял о том, что я могу сделать для того, чтобы спасти положение.
Результат неутешительный! Пожалуй, впервые в жизни я не видел выхода.
Лунный свет яркими пятнами ложился на пол, мешая мне уснуть. Я понял, что мне нужно понять, как я дошёл до такой жизни.
Жаждал узнать тайну вора? Именно так. Чем являлась таинственная вещь, что так отличалась от прочей контрабанды? Я узнал. Дело для меня завершилось, но для Софии Торес оно обернулось настоящим адом, и женщина решила отомстить.
Что значит для неё медальон? Почему синьорина Торес самоотверженно боролась за него, за его тайну?
Я передал родным, что желаю с глазу на глаз поговорить с Оливией. Невестка пришла на следующий же день.
- Это не моя тайна, Орландо, - грустно улыбнулась она, выслушав мою просьбу.
- Тогда могу я задать тебе всего один вопрос?
- Хорошо.
- Почему твоя сестра так легко поверила, что я мог подменить медальон? Не так-то легко сделать его копию! В Странном городе нет подобных мастеров.
- Она подозревала, что у тебя может оказаться подобный, - отозвалась невестка и поспешно покинула мою камеру.
- Я обязан поговорить с твоей сестрой! – крикнул я ей вслед…
Ситуация разрешилась внезапно. В день суда в здание, где проходил процесс, ворвался взъерошенный Алехандро.
- Стойте! Мой брат невиновен, - воскликнул он, - и вот доказательство!
В руках судьи оказались несколько писем – переписка контрабандистов. В них обсуждался план, как воспользоваться товаром, что должен быть доставлен сеньору Ли, да так, чтобы простофили-хозяева не догадались.
Узнав о письмах, преступник, которого я поймал, смертельно побледнел. И я решил действовать!
- Сравните его почерк с почерком из писем! – крикнул я.
- Суд разберётся, подсудимый! – был мне строгий ответ, но сверять ничего не потребовалось: контрабандист сам во всём признался.
Солнце светило надо мной, и воздух полнился приятными звуками. Я словно заново начал жить…
Я не сомневался, что письма подбросила именно София Торес. Но почему же она не довела свою месть до конца?

​

Я разыскал женщину, чтобы узнать это.
- Может быть, я чуть благороднее, чем Вы, сеньор, и не желаю губить человека ради собственной прихоти? – холодно ответила она.
- Моей прихотью была борьба с контрабандой.
- Пожалуйста, сударь, боритесь! Но меня подобные дела не касаются!
- Полно, синьорина!
Я лишь успел сказать первые слова своего обвинения, и это последнее, что я помню в тот день.
- София, что ты за женщина! Разве так можно?
Голос Оливии звучал очень глухо, словно невестка находилась где-то далеко. Приоткрыв глаза, я увидел смутные очертания людей. Голова невероятно болела.
- Вот видишь, он уже приходит в себя! Ничего страшного не произошло!
Я достаточно пришёл в себя, чтобы увидеть обеспокоенную сеньору Нихиль и раскрасневшуюся, пристыженную синьорину Торес.
- Что… произошло?..
- Всё хорошо, Орландо, - ласково сказала Оливия, - тебе не стоило обвинять мою сестру в том, чего она не делала. София очень вспыльчива.
Синьорина Торес поджала губы и вышла из комнаты.
- Кажется, я поплатился за свою ошибку…
- Да, прости её, пожалуйста. София очень сожалеет!
- О том, что я жив?..
- Разумеется! – сердито ответила вернувшаяся синьорина. В руках она держала стакан воды.
- София!
- А что? Похоже, это очень весело: заставить меня три раза пересечь океан! Нихили! Они все таковы. Оливия, мы уже ничем им не обязаны.
Синьорина произнесла эти слова и напоила меня свежей водой.
- Мне жаль, - искренне произнёс я, схватив Софию за руку. И вновь потерял сознание…
Как позже признались сёстры, я получил бронзовым подсвечником по голове. Однако после объяснения между мной и синьориной Торес не осталось недоразумений.

18 сентября 1814 года
Восемь лет назад в далёком Мадриде умирающий старик подозвал своего слугу.
- Торес…
- Да, сеньор Нихиль!
- Ты видел их, в гостиной?
- Ваших родичей, сеньор? Они там!
- Родичей? – хрипло рассмеялся умирающий, - это коршуны, что без права собрались делить моё имущество.
- Как жаль, что у Вас не осталось наследника! – горестно воскликнул слуга.
- Нет, любезный Торес, нет…
Старик поведал слуге о «Белом Нихиле», который носил странное имя – Рекс. Двести лет назад молодой человек покинул Испанию. Он уплыл на Запад, и с тех пор о Рексе Нихиле ничего не известно.
- Торес, если у Белого Нихиля ныне есть потомки в Новой Испании, пусть им достанется самое важное сокровище рода. Этот медальон…
Слуга с трепетом принял у господина драгоценную вещь – тот самый медальон, что Аурелиано Эстебан Гонсалес Нихиль получил из рук Фердинанда Второго в знак особой благосклонности.
- Самое главное – отдай эту реликвию достойному человеку, - велел умирающий, - убедись, что он достоин медальона!
Не теряя времени, Рамиро Торес начал сборы. О своём поручении слуга рассказал дочерям для того, чтобы они могли наблюдать ситуацию в доме хозяина, а сам Торес смог бы беспрепятственно отбыть в Новый свет.
- Я с Вами, отец, - вызвалась София.
- Ну уж нет, красавица, сиди дома! Я справлюсь сам.
И верный слуга, покинув дом, скрылся в темноте…
- Удивительная история! Я жажду узнать, что было после! Синьорина Торес, мне кажется, что ты храбро ослушалась своего отца.
- До свидания, Орландо!
София послала мне воздушный поцелуй и сбежала.

​

Октябрь 1814 года
Ранее мне казалось, что от жизни можно ожидать всего, но я и помыслить не мог, что попаду в тюрьму. И тем более я и не думал, как сильно изменит она мой взгляд на вещи!
Мои родичи, которых я, к слову сказать, любил, всегда являлись для меня чем-то само собой разумеющимся. Ныне же я вижу не массу племянников, но каждое дитя, милое и светлое, стало особенным для меня. Будь то стройная Анна с маленькой Мару на руках или мои родные Хесус и Хавьер. Мальчикам уже по семь лет, и я, к удовольствию Алехандро, различаю близнецов.

​

​

Сеньор Ли стал для меня большим человеком, чем приятель и компаньон. То был человек пожилой, чьё здоровье подорвано испытаниями, которые произошли по моей глупости. Я чувствую. Что мой долг – помогать Лао.

​

2 ноября 1814 года
- Тебе холодно? – спросил я.
- Нет, - ответила София и поёжилась. Даже в солнечные дни ноябрь не радует жарой.
- Но я вижу…
- А в доме мне душно! – капризно вскрикнула женщина.
- Ладно, ладно, - примирительно произнёс я, - София, ответь мне на один вопрос.
- Какой?
- Ты согласна стать моей женой?
Некоторое время я слушал поражённое молчание. Улыбаясь, я ждал. Мне действительно не было известно, что ответит эта женщина.

​

​

- Я… Позволь мне подумать… - наконец, тихо произнесла София. Я дал ей время на раздумья.

30 ноября 1814 года
Синьорина Торес стала частым гостем в нашем доме. Она изменила свою внешность, что очень порадовало меня.

​

- Ты, оказывается, так не похожа на свою сестру!
- Это комплимент? – усмехнулась женщина.
- О да! Не сомневайся.
- Ты тоже мало похож на Алехандро.
- Это комплимент? – засмеялся я.
- Это моё наблюдение.
- Ты сомневаешься.
- Нет, что ты! Извини, сеньор, я не знала, что ты не любишь подобных сравнений.
- Я не о брате, дорогая София! Ты сомневаешься в моих мотивах. Неужели ты думаешь, что я стремлюсь заполучить медальон? Подобный способ выразил бы низкие намерения.
- Орландо… Я так не думаю.
- Что же мешает тебе дать согласие?
- Давай не будем сегодня об этом!
Синьорина Торес осталась на обед, но после него быстро распрощалась с нами.

​

- Она не уверена, любит ли тебя, - шепнул Алехандро.
- Почему София не должна меня любить?
- Начало вашего знакомства оставляет желает лучшего, - покачал головой брат.
- Мы за всё поквитались, - рассердился я, - много ты понимаешь!
Алехандро оставил меня в покое. Он прекрасно разбирается в женщинах, похожих на Оливию, но есть те, которые недоступны пониманию брата, и София среди них. Нравом своим, повадками и мышлением она напоминает матушку.
Меня словно озарило! Через несколько часов я в задумчивости спустился в игровую комнату и застал там Алехандро. Брат упражнялся в музыке на пианино. Я понял, что должен сказать синьорине Торес.

​

14 апреля 1815 года
- Синьорина, предлагаю обмен.
Софию не так-то просто застать врасплох. Она выжидающе взглянула на меня, и я продолжил:
- Сначала я задам вопрос: является ли мой брат Алехандро человеком, достойным родя Нихиль.
- Без сомнения!
- Я предлагаю честное разделение между братьями: ему – одно сокровище, мне – другое. Алехандро – медальон, а мне пусть достанется синьорина Торес!
София скрыла лицо за веером.
Наша свадьба состоялась вчера, под апрельским солнцем Странного города, в присутствии родных и близких. Моя невеста была в платье из чёрного бархата. Конечно, это было вне традиции, но любой, кто видел Софию в её наряде, не стал бы возражать против чёрного бархата, обтягивающего стан невесты.

​

Мы произнесли обет верности, и священник объявил нас мужем и женой. Мои родичи, встав, захлопали в ладоши.
Отец выглядел очень растроганным.
- Я и не надеялся, что ты женишься, - обнимая меня, жарко произнёс он.
- Лучше поздно, чем никогда, - вставил Алехандро.
- Мне всего сорок два, - невозмутимо отозвался я, - расцвет жизни для мужчины, а вот невеста…
Я напоролся на «любящий» взгляд второй половины, и мне вспомнился бронзовый подсвечник. Голос словно исчез из моего горла, и София немедленно успокоилась.
Моё сокровище – это не кроткая Оливия, и даже не хитрая матушка. Это София Нихиль – такова, какова она есть.

Лето 1815 года
Я и подумать не мог, что случится, если в доме окажется две хозяйки. Так и получилось, что между сёстрами возникла борьба. Я полагаю, что тренировочные бои проходили всю жизнь синьорин Торес.
Оливия считала, что её положение продиктовано годами, прожитыми в доме Нихиль. София полагала, что её ум – ум лидера – даёт неоспоримое преимущество.
- А я сказала – чили, - заявила невестка.
- Хорошо, - внезапно согласилась моя жена. Оливия даже приосанилась, но София нанесла последний удар:
- Я займусь обедом. Пусть господа узнают, каким должно быть это блюдо!

​

Так моя жена уверенно взяла бразды правления в свои руки. Я счёл своим долгом предупредить её:
- София, помни, что нам нужен мир в доме.
- Орландо, - ответила драгоценная моя, - с Оливией я вместе практически всю свою жизнь. Поверь, умею обращаться с сестрой.
- Под твою ответственность!
София лишь усмехнулась. У этой женщины было необыкновенное свойство: в любом месте она чувствовала себя как рыба в воде.

​

12 сентября 1815 года
Я заметил, что жена пристально следит за моими племянниками. Я думаю, что подобный интерес проявился по причине того, что София сама находится в положении.
Хавьер водит дружбу со средней дочерью Треллони – Эстер.
- Как приятно видеть, что дети ценят родственные чувства, - поделилась жена, - они научились этому у тебя.
- В самом деле? – удивился я.
- А ты не заметил? Кто не жалеет сил в заботе о Лао Ли и навещает Треллони?
- Мы с братом, - я постарался быть честным. Закончив разговор, поцеловал нежную руку Софии. Эта сильная духом женщина станет прекрасной матерью.

​

Всё же, я думаю, она переоценивает меня. До брата, признаться, мне далеко: он примерный семьянин и воспитывает сыновей в любви и строгости. Должен заметить, у брата это получается куда лучше, чем у нашего отца. Антонио Нихиль желал держать нас в ежовых рукавицах, но не сумел этого сделать из-за своей горячей любви. Его, как лодку в бушующем море, бросало в разные стороны. Алехандро же – фрегат, который уверенно держит курс.

​

1 октября 1815 года
Он скончался неожиданно, как Джина Треллони. Я всем сердцем, всем разумом понимаю Луиса. Как это больно! Как противоестественно!

​

Я бессилен что-либо сделать. Разве это не ужас? Всё поправимо, кроме смерти – неужели так? Я не хочу в это верить!

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

В марте 1814 года к власти в Испании вернулся Фердинанд VII, действия по подавлению восстания были активизированы. 22 октября 1814 года повстанческий конгресс провозгласили первую в истории Мексики конституцию — «Конституционный указ о свободе Мексиканской Америки» — которая устанавливала республику и разделение властей, высшим законодательным органом объявлялся конгресс. Провозглашались равенство всех граждан перед законом, свобода слова и печати, должна была исповедоваться только римско-католическая религия. Но в 1815 году, Морелос также был пойман испанскими властями, и казнен за государственную измену.
С 1815 по 1821 год силы сторонников независимости состояли в основном из отдельных отрядов партизан. Из этой среды выделились два человека — Хосе Мигель Фернандес-и-Феликс из Оахаки и Висенте Герреро из Пуэблы, способные командовать войсками и пользующиеся доверием своих последователей. Но испанский вице-король, желая вернуть контроль над ситуацией, издал указ о помиловании каждого мятежника, готового сложить оружие.
После десятилетия гражданских войн и гибели двух основателей освобождения, к началу 1820 года движение за независимость было близко к краху. Повстанцы столкнулись с жёсткостью испанских военных и апатией многих креолов. Насилие нерегулярных армий Идальго и Морелоса заставило влиятельных креолов бояться расовой и классовой войны, обеспечив их поддержку консервативным испанским властям, в ожидании менее кровавых способов борьбы.
Но именно на этом этапе успешные либеральные восстания в Испании сделали возможным радикальное перераспределение просепаратистских сил. Часть креольской элиты опасалась радикальных реформ и желала изолировать страну от либерального влияния метрополии.​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Сабина. Нам тесно?"

Запись

30 апреля 1816 года
Тихо я вошёл в комнату. София не спала. Рядом с ней лежал младенец.
- Я уже выбрала имя, - сообщила жена и сразу же ответила на мой вопросительный взгляд, - Сабина.
- Это девочка?
София улыбнулась:
- Она похожа…
Я был уверен, я видел это по маленькому младенческому личику – на меня.
- На твою мать. Будет красавицей.
Я согласился. Маленькая Сабина подняла крик, и жене стало не до меня. Уверенность в правоте Софии осталась в моём сердце. Я уверен, что у нас родится и сын – мой наследник. В семье Нихиль редко появляются дочери, и рождение Сабины – событие значимое для всех нас.
Моя дочь!

​

21 мая 1816 года
- Прощай, брат!
Алехандро посмотрел мне в глаза, улыбнулся на мгновение и вновь стал серьёзен. Вся семья собралась в гостиной – собралась в последний раз. Оливия привела сыновей, а слуги унесли багаж. София с Сабиной на руках стояла поодаль.

​

- Прощай, - ответил я.
- Вы словно навеки расстаётесь, - заметили женщины.
Мы с братом и не думали, насколько тяжёлым будет расставание. Всю жизнь – сорок три года – мы были неразлучны и, даже если кто-то из нас уезжал, всегда знали, что воссоединимся вновь.

​

Лао Ли сделал нам дельное предложение: старик уже не может положиться на своё здоровье и будет рад, если наследник переедет в родовое гнездо Ли.
Мы приняли решение разделиться: чтобы старый дом остался у родных одинокого китайца, Алехандро с семьёй занимают его жилище, обязываясь заботиться о Лао до конца дней его. Я же, на правах старшего, остаюсь в родном особняке и бережно храню медальон Нихиль, обязуясь передать его старшему сыну, когда тот достигнет возраста шестнадцати лет.
Мы обнялись на прощание, и более никто не проронил ни слова.
Вскоре, всматриваясь в ночную темноту, я представлял, как Алехандро подходит к воротам дома Ли, и там его уже встречает Лао. Похоже, мой брат поступил как настоящий дворянин.

​

11 июля 1816 года
Сеньор Ли радушно принял новых домочадцев. Возможно, одинокому человеку не хватало шумных семейных ужинов.
- Я надеюсь, эти сорванцы не слишком беспокоят твои старческие кости?
- Полно, Орландо, - усмехнулся друг, - мальчики очень воспитанны. Их отец всё время бдит и шалостей за столом не допускает.
- Узнаю Алехандро.
- Я многим вам обязан, мои друзья.
- И мы тебе, Лао. Засим, принимай благодарности!
Я рассмеялся. Похоже, старик готов сносить шумных детей, лишь бы не закончилась его жизнь в горьком одиночестве.

​

15 августа 1816 года
Младшая дочь не желала оставлять отца одного в таком опаснейшем предприятии.
- Оливия, жди здесь, никуда не уходи! Если к утру я не вернусь, зови на помощь Адана!
Словно пригвождённая к месту, девушка кивнула, и её сестра, накинув плащ, бросилась вслед за сеньором Торесом. Она направилась в порт. Юные ноги оказались достаточно быстры, и София сумела догнать отца.
Увы, её взору открылась ужаснейшая картина: молодые люди, по виду – моряки, схватили пожилого Тореса. Один крепко схватил верного слугу сеньора Нихиля, другой беспощадно убил его ножом. Ценный медальон оказался в руках преступников.
Собравшись с силами, София проследила за беспечными убийцами, и после вернулась к телу отца. Там её застал патруль. Солдаты оказались в порту не случайно, ибо привёл их Адан Гарсия, зять покойного Тореса, муж третьей его дочери.
- Что старику понадобилось здесь в такое время? И что заставило тебя следовать за ним? – нахмурившись, грубо спросил он, - ты видела убийц?
- Нет, - так же ответила девушка.
- Так? А не убила ли ты его сама?
- Глупости! – вскрикнула София, - как девица может справиться с мужчиной? Любезный брат, ты должен думать, что говоришь!
Слова сии не прошли даром для храброй девушки. Озлобленный её словами да жаждущий полностью заполучить наследство покойного Тореса, Адан обвинил Софию в краже медальона, когда пропажа сего обнаружилась.
- Солдаты идут, - всхлипнула Оливия, взглянув в окно.
- Я успею уйти! – ответил сестра. Её немногочисленные пожитки были собраны, а деньги над1ёжно спрятаны в платье.
- Я с тобой!
- Как пожелаешь. Нет у меня времени на препирательства!
Так несчастные сёстры оказались на улице. София испытывала такой ужас, что порой ноги отказывали ей. Тем не менее, синьоринам Торес удалось добраться до порта.
- Куда мы? – в отчаянии спросила Оливия.
- Мы отплываем в Новый Свет, подобру-поздорову! – ответила София, и девушки разрыдались…
Воспоминания эти для моей жены уже подобны сну. Ей кажется, что всю жизнь она провела в Странном городе. Да в том спокойствии, в котором она пребывает сейчас, находясь в доме Нихиль. Будучи матерью, укладывающей спать ненаглядного своего ребёнка.

​

30 апреля 1817 года
Луис Треллони, человек весьма впечатлительный, рано поседел из-за своих переживаний.
- Эта война так беспокоит меня, Орландо! – заметил он, - что станет со страной?
- Ничего, - больше успокаивая кузена, нежели вникая в суть истинного положения дел, ответил я, - похоже, восстание будет подавлено, и вице-король вновь начнёт править.
- Дай то Бог, - покачал головой Луис. Его отец не желал доживать до тех времён, когда в жизни Новой Испании начнутся коренные перемены, и это выпало на долю его сына.

​

Чем бы не закончилось кровопролитие на юге, нам придётся принять это. Странный город – большое богатое поселение, затерянное в пустыне. Разумеется, мы богаты для провинции. За несколько сотен лет жителям Ciudad extraña удалось превратить своё жилище в небольшой оазис.
Увы, эти земли более не так опекаются властями, как раньше. Иными словами, до нас нет дела тому, кто должен обращать внимание на город, и есть дело всем, кто не должен – любителям лёгкой наживы.
Широкий тракт, он же – главная улица, и сеть небольших улиц – всё это пора обнести крепкой стеной, либо жителям Ciudad extraña сдаться сильному правителю. В душе я согласен и на Штаты, но не выражаю этого вслух. Земли Аризоны – лакомый кусочек для сильного соседа.
В то время, когда всё относительно спокойно, мы успеваем наслаждаться тишиной. Я затеял ответственное дело – написать портрет супруги, ибо должен поддержать традицию семьи.

​

Кроме того, лето обещает быть жарким. Надеюсь, что наш пруд и в этом году не пересохнет, как держится он многие годы. Почему мелкие водоёмы полны жизни – одна из загадок Странного города. В нашем пруду я всегда ловил отменную рыбу.

​

Жаль, что волна беззакония и неизвестности докатилась и до нашего тихого местечка. Не потребуют ли от нас расстаться с деньгами и жизнью лишь потому, что мы богаты. Но кого, спрашиваю, притесняем мы? Решительно никого!
София нянчится с годовалой дочерью. Вчера супруга сказала мне, что до появления на свет нашего второго чада осталось не больше полугода.
Что же, вот мои ценности – семья, дневник и медальон. Остальное я отдать, если возникнет необходимость, готов.

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Испанская революция 1820—1823 — буржуазная революция, задачей которой была отмена феодальных отношений в Испании. Причинами революции являлся социально-экономический кризис, французская оккупация 1808—1813 годов, отделение американских колоний. Начало революции положило выступление войск в Кадисе, вызвавшее восстание во всей стране. 9 марта 1820 года король Фердинанд VII восстановил конституцию 1812 года. Были ликвидированы майораты, закрыты части монастырей с национализацией их земли, наполовину сокращены церковные десятины, введен прямой подоходный земельный налог, единый таможенный тариф.
В 1821 году оживилась контрреволюция, опиравшаяся на поддержку иностранных держав. 7 апреля 1823 года Франция предприняла интервенцию в Испанию. Интервенты быстро продвинулись вперед. 30 сентября 1823 года капитулировало конституционное правительство. 1 октября 1823 года король восстановил абсолютистский режим (либеральные восстания в Испании из прошлой заметки).​

источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Крошка некто"

Запись

17 сентября 1817 года
- Кто из них первым увидел свет?
Мне указали на одного из двух младенцев. Я назвал его Себастьян. Второго – Эрнесто.

​

Мои сыновья – близнецы. К счастью или нет, они не так похожи, как сыновья Алехандро или мы с братом. Я прекрасно различаю мальчиков. Возможно ли, что и нрав у них будет разный?
- Вспомни, как отличаешься ты от своей сестры, - сообщил я жене, - я от своего брата, и как разнятся Хесус и Хавьер.
- Пусть так, - ответила София, - я приму их такими, какие они есть, и тебе, дорогой супруг, не нужно ли поступить так же?
- Не относись к этим словам так серьёзно! Я лишь размышлял – только и всего.
Жена поглощена заботой о детях. И немудрено! Она родила мальчиков раньше положенного времени и беспокоится, что это повредит им, окружает вниманием. Да и о Сабине не забывает ни на минуту!

​

15 августа 1818 года
Отец передал нам с Алехандро, а батюшке – его родитель, что эта дата – 15 августа – особенная для всех Нихилей. Отчего – мы точно не знаем, но именно этот день выбрали для встречи.
Весь день солнце палило нещадно, и мы с Софией не рискнули отправиться на другой конец города, когда оно было в силе. Лишь поздним вечером мы с женой подошли к воротам дома Ли.
- Брат!
Навстречу мне выбежал Алехандро. Он крепко обнял меня.
- Какое счастье видеть тебя!
- Взаимно, Орландо!
Удивительно! Чем дальше от родных людей, тем больше ценим мы их.

​

Женщины куда более прохладно поприветствовали друг друга. Что же, женщина ищет мужчину, как близкого человека, а не женщину. В среде себе подобных они отменные одиночки! Да и много всего произошло между сёстрами – урождёнными Торес.

​

В столовой я увидел племянников. Как они подросли!
- Никакие они не близнецы уже, - ласково произнесла Оливия.
- Ну-ка, сорванцы! – строго прикрикнул Алехандро, - прекратите играться да поздоровайтесь с дядей и тётей!
Мальчики послушно поклонились.

​

Я не мог не заметить огромного страшного идола, что находился в комнате.
- Да, это наша достопримечательность, если хотите! – послышался насмешливый голос. И сразу же показался его обладатель – сеньор Ли.
- Орландо, ты соизволил навестить нас! Проходи, дорогой гость. София, присаживайся.
- Лао, - я был приятно удивлён, - а ты всё так же силён и бодр!
- Это лишь видимость, - отозвался старик, - но не будем же о грустном…

​

Мы провели восхитительный вечер в кругу родных. Как то было приятно! Что же, не каждый день, несмотря на любовь к родным, испытываю потребность семейного воссоединения. Дни наши заняты заботой о детях и теми загадками, что подкидывают мне горожане.

1 июня 1819 года
След привёл двух девушек в Странный город. Каждый день София видела ящик с чаем, в который вместе с остальным товаром попал и медальон дона Нихиля.
- Всё достал? – шепнул контрабандист.
- Да, - ухмыльнулся другой, - будешь пересчитывать пули?
- А медальон?
- Что?!
Умирая от страха, синьорина Торес покинула своё убежище, чтобы добраться домой. По какой-то нелепой случайности Лао Ли, ничего не подозревающий покупатель чая, стал владельцем старинной драгоценности.
- София!
Оливия бросилась сестре навстречу. София щадила её. Иными словами – занималась совсем не женским делом в одиночку, в то время как Оливия обустраивала их скромный быт на новом месте. Младшая сестра не раз говорила, что они, возможно, и не задержатся здесь, но увлечённая женскими радостями старшая пропускала эти слова мимо ушей. Во внешности различие между сёстрами было ничтожным, и для тех, кто не знал синьорин Торес, оно заключалось лишь в любимом монокле Софии. Характер же её и нрав Оливии – это небо и земля.
Однако София сумела найти занятие для сестры: в то время, как она, сгорая от стыда, искала чай в доме китайца, Оливия знакомилась с горожанами, а своими наблюдениями охотно делилась с сестрой.
- Признаться, Оливия была неуправляема, - пожаловалась однажды жена, - она совершенно не желала искать медальон! Всё держалось на мне!
- Но без неё и мы могли не встретиться, - ласково возразил я.
- Возможно, ты прав, - легко согласилась София.
Весной 1798 года – больше двадцати лет назад! – Оливия стала вхожа в дом Треллони, чем вызвала у меня множество подозрений, а София сумела найти медальон в доме сеньора Ли. Я с улыбкой вспоминаю слова Лао о «субтильном воре». Сейчас удивительно, как можно было не понять, что то была женщина!
София старается не вспоминать те далёкие, ужасные для неё годы. Она призналась, что до сих пор не понимает, как вынесла испытания, что выпали на её голову. София нянчится с тремя детьми – и счастлива. И сейчас ей нелегко, но трудности сии в корне отличаются от тех ужасов, что начались давно и далеко – в Испании.

​

26 июля 1819 года
- Сабина, где медведь? - потребовал я. Дочь скуксилась и отвернулась. Её любимым занятием было забирать игрушки у братьев и прятать. Мальчики плакали, и мне не удавалось их убедить не лить слёзы: слишком малы.
Вредная девчонка ни разу, ни одну игрушку не отдала сразу! Что за блажь – обижать братьев? Я не понимаю!

​

- О, я помню, как спрятала куклу от Оливии, - внезапно произнесла София, - было так весело!
- Что?! – изумился я, - что же в этом такого забавного? Нет, я помню, что мы с Алехандро всё делили поровну, и это было приятно обоим.
Супруга лишь усмехнулась хитро. Женщины!

31 августа 1819 года
Я взглянул на портрет жены и ещё раз убедился, что доволен своей работой. София вышла как живая! Словно она сейчас сойдёт с холста и заговорит со мной. Да и что говорить – мы прекрасно смотримся вместе и в жизни, и в портретной галерее.

​

2 сентября 1819 года
- Скажи, Орландо, что ты пишешь в своём дневнике? – поинтересовалась жена.
- Важные события.
- И много написал?
- Нет, за двадцать один год получилось не так много записей. Почему тебя это интересует?
- Мне интересно всё, что важно для тебя. Расскажи мне о своём дневнике.
Польщённый, я начал подробный рассказ.

​

Баллы

+ 0.5 за седьмое поколение.
- 1 за выход без сохранения (последний Т__Т)
= 23

Прочее

 

[Una-Voce]

​

В декабре 1820 года наступило время для последней правительственной кампании против повстанцев — вице-король Хуан Руис де Аподака направил войска во главе с офицером креолом Агустином де Итурбиде, получившем известность за усердие, с которым он преследовал Идальго и Морелоса в начале борьбы за независимость, чтобы нанести поражение армии Герреро в штате Оахака.
Однако вскоре Итурбиде изменил позицию и перешёл на сторону инсургентов, объединившись с силами Герреро. В воззвании 24 февраля 1821 года в городе Игуала, получившем название «План Игуала», он потребовал «трёх гарантий» для мексиканцев, в число которых вошли: независимость Мексики и установление конституционной монархии, равенство прав креолов и испанцев и сохранение привилегий католической церкви.
Армия Итурбиде почти не встречала сопротивления. Из Игуалы его солдаты вышли на север и в середине апреля 1821 года вступили в Гуанхауто, потом на юг, где 22 мая заняли Вальядолид. Далее они выступили на северо-восток к Керетаро и 28 июня овладели городом. Итурбиде направил армию на юго-восток, к столице. 23 июля он вошел в Куэрнаваку, через неделю овладел Оахакой, 2 августа Пуэблой. 19 августа произошло кровопролитное сражение на подступах к Мехико у Аскапоцалько.
24 августа 1821 года представители испанской короны и Итурбиде подписали Кордовский договор, в котором признавалась независимость Мексики в соответствии с положениями «Плана Игуала». 27 сентября освободительная армия вошла в Мехико, а 28 сентября в столице была обнародована «Декларация независисмости Мексиканской империи». 18 мая 1822 года народ и гарнизон города Мехико провозгласили Итурбиде мексиканским императором, и он вступил на престол под именем Августина I (Агустина I).
Итак, Кордовский договор (исп. Tratados de Córdoba) завершил войну мексиканского народа за независимость; подписан 24 августа 1821 года в г. Кордова (Веракрус, Мексика) испанским наместником в Мексике Хуаном О’Доноху и лидером мексиканских феодально-клерикальных кругов Агустином Косме Дамиан де Итурбиде-и-Арамбуру. Кордовский договор подтверждал основные положения «плана Игуалы»: признание суверенитета и независимости «Мексиканской империи»; сохранение ее престола за Фердинандом VII или другим представителем династии Бурбонов (в случае их отказа право назначения монарха предоставлялось мексиканскому парламенту); гарантия жизни и имущества уроженцев метрополии; назначение временной правительственной хунты с участием О’Доноху для осуществления законодательной власти до созыва конгресса и разработки конституции. До приезда монарха функции исполнительного органа возлагались на регентский совет, назначаемый хунтой. «Поскольку осуществлению этого договора — указывалось в его последней статье — препятствует занятие столицы войсками метрополии… дон Хуан О’Доноху обязуется употребить свою власть для того, чтобы добиться вывода этих войск без пролития крови, на основе почетной капитуляции».​

Источник

http://ru.wikipedia.org

Перевод

"Вперёд, в атаку!"

Запись

Апрель 1820 года
Дочери Треллони, Эстер и Мару, сидят на диване и тихо, печально перешёптываются о чём-то. В этом месяце их старшей сестре, Анне, исполнилось бы двадцать три года. Увы, девушке суждено было погибнуть во цвете лет.

​

Мне до конца не ясно, что произошло с Анной. Луис, мой кузен, который так любит жаловаться на жизнь, молчит. Лишь из обрывков разговоров вырисовывается туманная картина: девицу убило ударом молнии.
- Она вышла из дома во время грозы! – всхлипнула Кармен.
- Зачем?! – изумился я.
- Не знаю! – в отчаянии воскликнула несчастная мать. Я утешал её, как мог. Не мог полностью понять боль Кармен – ужасный опыт суровой жизни! – но воспоминания о племяннице тупыми ударами отдавались в моём сердце.
Прах Анны Треллони покоится под могильной плитой у дерева, которое не спасло юную синьорину.

​

Эстер тяжелее переживает потерю – ходит сама не своя! Лишь плачет да смотрит потухшим взором. Ни от кого помощи принимать не желает, но запирается в комнатах. Младшая девочка, напротив, ластится к матери, и Кармен спешит прижать к себе ребёнка, чтобы успокоить.

​

​

Не только семья Треллони страдает – и мы испытываем боль потери. Однако известие о смерти Анны взбудоражило маленького Эрнесто. Я даже не знал, понимает ли ребёнок ситуацию! Возможно, ему не хватало девицы, которая, навещая нас, любила играть с мальчиками.
Эрнесто плачет во сне, но не зовёт Анну, а, наоборот, словно силится убежать от неё! Что же снится моему сыну?

​

Август 1820 года
Кошмары Эрнесто не проходят. София не отходит от сына, но все средства безрезультатны. К тому же, новости всё хуже и хуже: из дома сбежал Хавьер.
Алехандро волосы на голове себе рвал! Он искал сына по всем окрестностям, но мальчик словно сквозь землю провалился!
- Где он?! – восклицал мой брат, - Хесус, куда пошёл Хавьер?
- Не знаю! – лепетал обескураженный близнец пропавшего. Похоже, Хесус говорил правду. Брат не сказал ему, куда собрался.

Ноябрь 1820 года
- Алехандро! – я ворвался в дом брата, - неужели твой авантюрист нашёлся?!
- И да и нет, - севшим голосом ответил брат и протянул листок бумаги.
На измятом письме детским почерком был выведен адрес дома Ли. Не было сомнений – это рука тринадцатилетнего Хавьера. В письме была лишь одна строчка: «Я в Oaxaca. Не волнуйтесь!».
- «Не волнуйтесь»? – хрипло изрёк Алехандро, и его злобно-испуганный взор вцепился в меня, - там война.
- Восстание почти подавлено, - кивнул я. Это было излишне. Какая разница, на чьей стороне перевес, если война, как Медея, не пощадит ребёнка?
На следующий день Алехандро оставил дела на меня и Лао, после чего отправился на юг.

30 сентября 1821 года
Я считаю, что требование «трёх гарантий» не будет удовлетворено в том случае, если вновь случится какое-то чудо. Армия Итурбиде победоносно шествует по стране, и даже здесь, на севере умирающей Новой Испании, у него больше поклонников, нежели противников. Намного больше! Жаждет ли Итурбиде власти или свободы – неважно. Он получит и то, и другое.
Признаться, меня волнует, нашёл ли Алехандро своего Хавьера. Никаких вестей от них! Мы все в сильном волнении.
- И ты меня называешь авантюристкой? – поинтересовалась София. Я постарался сохранить невозмутимый вид:
- Милая, ты не перестанешь ею быть, даже если моё семейство тебя в этом превзойдёт.
- Уже превзошло!
И жена рассмеялась. Я невольно подхватил это, и не мог остановиться! Как хорошо, что родичи нас не видели, иначе бы мы обрели ещё одних изгнанников в семье Нихиль.
Оливия, слабая женщина, постаралась забыть о прежних обидах и обрести поддержку у своей сестры.
- Ах, Орландо! Я знаю, как тебе тяжело ждать обратно Алехандро.
- Вот о ком я не буду излишне беспокоиться, - улыбнулся я, - ты же знаешь, что мой брат лишь выглядит франтом! В душе он сильный воин, и теперь может доказать это.
- Но зачем?! – изумилась невестка.
- Для того чтобы доставить тебе Хавьера в целости и сохранности.
Оливия положила голову Софии на плечо и ответила мне слабой улыбкой:
- Я волнуюсь за юную Эстер.
Мы с женой понимающе переглянулись. Дочь Кармен Треллони – та, которой пришлось стать старшей - оправилась от горя. Мы все были в этом уверены! Эстер не только взяла себя в руки и вновь стала радовать Луиса своей улыбкой, но и стала надёжной опорой для сестры.

​

​

Вчера же днём мы нанесли визит семье Треллони. Я заметил, каким взглядом моя жена наградила юную девушку.
- Сеньора Нихиль, что печалит Вас, - скромно ответила на суровый взор Анна, - я сделаю всё, чтобы Вам было комфортно!
- Где твои косы? – ледяным голосом вопросила София.

​

- Не обращайте внимания, - удручённо произнёс кузен, пытаясь улыбнуться, - разве Эстер не прелестна ныне?
Анна?! Нет, это Эстер! Я внимательно присмотрелся к племяннице и понял, что то не желание юной красавицы стать милее, но явная попытка подражать погибшей сестре.
- Конечно, прелестна, - я не мог не согласиться, - однако я был бы рад увидеть твои косы!

​

Супруги Треллони старательно избегали бесед о новом облике Эстер, и мы сочли нужным замять эту тему. Однако я не выбросил из головы странное поведение племянницы! Весь обед я внимательно следил за Эстер и делал выводы.

​

Я прекрасно знал милую несчастную Анну. К тому же, и повадки Эстер я изучить успел за годы близкой дружбы с Треллони! Нет никаких сомнений в том, что Эстер пыталась стать Анной, ибо приняла не только её облик, но и переняла манеры.
Мучительный вопрос «зачем?» не выходит с тех пор из моей головы.

29 декабря 1821 года
Зима в этом году крайне холодная, и приходится быть осторожными, чтобы не слечь с простудой. Но Оливия даже не заметила дурной погоды, когда мчалась в наш дом.
- Сестра! – воскликнула София, - здоровье твоё тебе уже не дорого?!
- Письмо! – взвизгнула Оливия, - я получила письмо от Алехандро!
«Дорогая Оливия! Спешу сообщить тебе, что я нашёл Хавьера в целости и сохранности. Нашего шалопая потрепало немного, но сам Бог охранял его от вреда, который могли нанести ему разъярённые солдаты! К сожалению, мы сейчас в Мехико и не можем противиться силам, удерживающим нас на юге. Но, обещаю, дорогая, едва вырвемся – долетим, как птицы! Твой Алехандро».
Преисполненный счастьем, я воскликнул:
- Дряхлый романтик!
- Орландо! – воскликнули женщины. Рядом с нами стояли дети – пятилетняя Сабина со своими братьями – и внимали каждому слову. Но я не мог противиться тому чувству, что родилось в моей груди!
Я пролистал последние записи в дневнике. Орландо Нихиль совсем зачах, стал рохлей! О чём он пишет? Почему не уехал вместе с братом, как поступил бы смелый мужчина и сыщик?
Я принял решение отправиться на выручку Алехандро и Хавьеру. Пусть женщины находятся в уверенности, что у мальчика и отца всё хорошо – так лучше! Я же вижу: брат подаёт сигнал. Они в беде.

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Первая Мексиканская империя, Мексиканская империя (исп. Imperio Mexicano) — официальное название Мексики в период с 21 июля 1822 по 19 марта 1823. Включала в себя территорию бывшей Новой Испании и Гватемальского генерал-капитанства. Позже существовала Вторая Мексиканская империя.
15 сентября 1821 была подписана Декларация независимости Мексики от Испании. Новый парламент Мексики желал установить тесные связи с бывшей метрополией, предполагая, что испанский король Фердинанд VII станет императором Мексики, но оба государства будут независимыми друг от друга. В случае отказа парламент хотел пригласить другого члена династии Бурбонов, но Фердинанд независимости колонии не признал. Тогда императором был провозглашен президент регентского совета Агустин Итурбиде.
Часть конгресса постоянно критиковала действия Агустина. Командующий гарнизоном Веракруса, будущий президент Мексики Антонио Лопес де Санта-Анна поднял восстание против Итурбиде, и 1 декабря 1822 объявил Мексику республикой. В это же время он вошел в сговор с генералом Гвадалупе Виктория с целью свержения режима.
Восстало несколько провинций, и везде за исключением Веракруса повстанцы были разбиты имперскими войсками. На сторону Санта-Анны перешёл генерал императорской армии Эчевери. Мятежники ездили по провинциям с призывом созвать всеобщий конгресс, и в большинстве мест этот план был поддержан. Большая часть населения страны встала за республиканский строй. У императора почти не осталось сторонников. Отрёкшись от престола, 19 марта 1823 Агустин бежал из страны.
После создания империи в её состав пожелали войти территории бывшей испанской колонии Новая Испания. Помимо современной мексиканской территории в её состав входили нынешние штаты США: Калифорния, Нью-Мексико, Техас, Невада, Юта, Аризона; территории современных государств (вышедшие из состава Мексики после падения империи): Белиз, Коста-Рика, Гондурас, Гватемала, Сальвадор, Никарагуа. Общая площадь страны составляла 4 925 283 км². Мексиканская империя в 1823 была 7-м государством в мире по площади (после Британии, России, Китая, Соединенных Штатов Америки, Бразилии, Турции).
В 1824 г. Аризона перешла от Испанского правления к Мексиканскому. Уцелевшие миссионерские земли были перераспределены среди мексиканских колонистов, но само правление этого региона изменилось очень незначительно.
В эти времена трапперы и торговцы (передвигавшиеся небольшими группами колонистов) из Соединенных Штатов начали двигаться в глубь Аризоны. Возможно первым американцем, открывшим Аризону в конце 1825 года был Джеймс Огайо Патье (James Ohio Pattie) Ввслед за ним на эти земли в начале 1826 года уже пришли Кит Карсон (Kit Carson) Майкл Робидо (Michel Robidoux) и другие.
Число колонистов из США быстро росло, а так как вместе с ним росло и число торговцев, очень скоро перед Мексикой встала проблема сосуществования и развития дальнейших отношений между двумя странами - Мексикой и США.​

Источники

1
2

Перевод

"Себастьян, ты мексиканец?"

Запись

2 августа 1822 года
Правитель Первой Мексиканской империи торжественно вступил в город. Приветствуя его, граждане радостно кричали. Играла торжественная музыка.
- Я должен это в него кинуть? – буркнул Хавьер, разглядывая смятые лепестки цветов в своей руке.
- Непременно, - усмехнулся Алехандро, - разве не ради этого человека ты проделал весь этот путь?
Юноша промолчал. Хавьеру не нравился Агустин Итурбиде. Похоже, юноша не так представлял себе исход войны. Мы с братом решили остаться в тени и Хавьера увлекли за собой. Алехандро предложил не поддерживать слишком активно императора, ибо время лихое и беспокойное не закончилось.
Мы не знали, какие перемены ожидают страну в ближайшее время, возможно, завтра. Новой Испании – страны, в которой обосновался пращур семьи Нихиль, больше не существует. Мне до сих пор трудно поверить в это: Странный город отныне принадлежит Первой Мексиканской империи. Конечно, эта империя зависит от испанской короны, но надолго ли?
Мы приняли единственно верное решение: завтра втроём покидаем Мехико и спешим как можно быстрее добраться домой. Там, на севере, в диком перешейке между столицей и Штатами, возможно, ещё безопасно. Так или иначе, мы жаждем увидеть домашних.
Я немного строк посвятил своим сыновьям – Себастьяну и Эрнесто. Как чувствует себя младший? Спокоен ли он или вновь мучают ребёнка непонятные ужасы? Я хотел бы взять на руки Себастьяна, послушать, что он скажет мне. Старший рано научился говорить и с тех пор его не остановить. София обязательно позовёт меня в комнату, чтобы я посмотрел на улыбку Эрнесто.

​

​

- Я удивлён, что ты взял с собой дневник, - напомнил брат.
- Мне не стоило этого делать.
- Теряешь хватку.
- Алехандро!
- Прости, я не прав. Ты уже потерял. Семейное счастье меняет человека.
- Послушай, брат, - я пытался остановить Алехандро, но его уже понесло:
- Кто, великий и ужасный циник Странного города, желал навеки сгинуть в обществе замшелых холостяков, а? Кто, Орландо, рыскал по городу, разгадывая тайны. Видимо, ни одной не осталось!
- Не так…
- Ха! Теперь ты видишь, как прекрасно жить в уютно свитом гнёздышке?
- И ловить улетевших птенцов? Я думаю, брат, это восхитительно!
Но всё же я согласился с Алехандро: переспорить его трудно. Я же вижу, как отцовская любовь перекрывает любые трудности. Повезло Хавьеру и Хесусу, безмерно повезло! Боюсь, о моих мальчиках такого не скажешь: я от природы не способен на такую самоотверженность.
Однако в одном Алехандро прав: я поступил крайне непредусмотрительно, не пожелав расстаться с реликвией Нихиль. Большие проблемы будут у нас троих, если власти обнаружат и прочитают книгу. В путь!

30 июня 1823 года
- Мы теперь живём в Мексиканской республике, понял? – деловито произнёс Хавьер. Хесус наградил его раздражённым взглядом.
Молодцам по шестнадцать лет, и одному из них уже есть, что вспомнить. Алехандро гордится своими сыновьями. До смешного! Мои ещё малы, и брату есть в чём утереть мне нос.

​

Агустин Итурбиде отрёкся от престола и сбежал. Антонио Лопес де Санта-Анна объявил Мексику республикой. Да, мы поддержали республиканский строй. Никакие мы уже не испанцы, мы – мексиканцы. Наша область, Нуэво Мексико, тоже подвластна новой власти. Однако мы слишком далеко от столицы, чтобы американцы не могли безнаказанно интересоваться нашей землёй. Впрочем, эти торговцы достаточно миролюбивы, и мы от них имеем лишь прибыль.
Что касается моей семьи, которую я жаждал увидеть, то напишу о Сабине.
Девчонка в полной мере унаследовала замашки женщин Нихиль. Сабина отрастила длинные волосы, но не желает их постричь или сложить в красивую причёску.

​

- Дочка, разве ты не хочешь выглядеть красивой? – спрашиваю.
- Я и так красивая, - стоит на своём Сабина.
- Будь по-твоему, - решаю я под испепеляющим взглядом жены. Дочь победоносно улыбается.
Я пытался убедить Софию, что Сабина слишком мала, чтобы ей вменялось отсутствие кудряшек, но она обиделась. Я припомнил жене, что в молодости она тоже могла похвастаться красивыми длинными волосами, не обременёнными сложной причёской. Однако Софию не убедили мои доводы, и обида укрепилась в сердце жены.
В надежде, что разрешится ситуация эта, я продолжил слежку за Эстер Треллони.

15 августа 1823 года
Некоторое время София была в раздумьях. Она должна была отдать медальон одному из семьи Нихиль, но для этого нужно было найти достойного человека. И всё складывалось удачно! За Оливией принялся ухаживать приятный молодой человек из этой семьи! Ответственной Софии оставалось лишь подождать, чтобы убедиться, что сеньор Алехандро достоин медальона умершего родственника.
- Сестра…
Оливия была бледна.
- Что с тобой? – ехидно осведомилась сестра, - разве ты не веселилась на пикнике, когда одна несчастная девушка вынуждена скрываться…
- Сеньор Орландо всё знает, - прошептала девушка, - он подменил медальон. У нас подделка…
- Как?!
Это был удар. Это был гром среди ясного неба! Всё в голове Софии сложилось в единую картину. Подлец нашёл сокровище и подменил. Но как он смог выполнить такую работу в короткий срок? Есть ли в Странном городе мастер, способный скопировать подобную вещь?! Только если когда-то был другой подлинник, «близнец» медальона, исчезнувший с ещё одной ветвью семьи Нихиль.
- Да что с ними?! Что это за семья, что я должна страдать из-за неё?! – восклицала несчастная синьорина Торес.
Между тем Оливия счастливо готовилась к свадьбе, а сестра её, не видя света из-за невыполненного долга, пребывала в отчаянии.
- София, я так счастлива! – смеясь, сестра кружилась по комнате.
- А я-то! – послышался ответ. Оливия остановилась и слабо улыбнулась:
- Ты не рада за меня?
- А ты за меня? Разве ты не мечтала мучиться, подобно мне?!
- Ты выдумала свои трудности! – крикнула невеста, - просто оставь медальон у сеньора Орландо!
- Я так не могу! Всё неверно в этой истории! Всё!
Но Оливия осталась глуха к мольбам сестры. В ответ на обвинения в нежелании помогать она лишь сказала, что коварный Орландо хранит подлинник в доме Нихиль. Но вылазка успеха не принесла.
После бракосочетания Оливия в последний раз пришла в дом, которому отныне необходимо было опустеть. Всё было в нём перевёрнуто вверх дном.
- Где медальон, - смерив сестру безумным взглядом, прошептала София.
- Пора завершить эту историю, - покачала головой сестра, - настоящий медальон мой деверь переплавил в часы.
- А… мой…
- Подделка на дне реки, София! Всё, закончим на этом!
- Проклятие…
- Что?!
- Ты – моё проклятие! Зачем Оливия увязалась за мной?!
Но ответом её не удостоили. В Странном городе Софии Торес не существовало, и дом синьорины обязан был опустеть, фамилия Торес – исчезнуть из Странного города. Несуществующая девушка подвела своего отца-старика.
Всё было кончено. София Торес села на пол и схватила голову руками. Долго она сидела неподвижно. Всё конечно?... Нет! Мысль, словно молния, пронзила разум смелой девушки. Последняя, безумная надежда затеплилась в сердце. План стоило осуществить, ибо ничего другого не оставалось…

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Перевод

"Я слишком стар"

Запись

17 сентября 1824 года
Себастьян сделал первый неуверенный шаг. Я протянул сыну руки и ласково произнёс:
- Смелее, иди ко мне, ну же!
Малыш почувствовал в себе уверенность. Он сделал несколько шагов и, счастливый, не осознающий до конца, что произошло, упал в мои объятия. София радостно взвизгнула.
- Нет! – буркнул Эрнесто. Он знал множество слов, но любил употреблять именно это, уместно то было или нет.

​

Этот радостный момент уже шесть лет хранится в моей памяти. Я возрождаю его снова и снова, и картина семейной радости встаёт у меня перед глазами.
Разумеется, не всё так радужно было все эти годы. Многие заботы легли на плечи Софии, и жена всё выдержала. А как иначе? Женщина для того и создана, чтобы хранить очаг и нести неусыпный надзор за детьми. Успех женщины измеряется тем, как она блюдёт свой дом.
Однако не так просто следить за близнецами! Я поднимал на руки Себастьяна, и Эрнесто заливается громким плачем. То же и с Себастьяном, когда видит, что я ласков с его братом.
- Растёшь! – похвалил я, подбросив старшего сына.
Из кроватки донёсся вой Эрнесто.
- Ах, мой дорогой, однозначно, твой отец забыл тебя! – ехидно и чётко произнесла дражайшая супруга, и возмущение поднялось в моей душе:
- Вот ещё!
Я взял на руки обоих младенцев, и они продолжили борьбу у меня на руках.

​

И даже с милой Сабиной я всегда стремился завести крепкую дружбу. Я никогда и не думал, честно признаюсь, воспитывать девочку в величайшей строгости. Слишком она похожа на свою мать, чтобы эти усилия увенчались успехом!
Но умна, как мать моя! Что ни спросишь – на всё у неё ответ, даже если в головке Сабины никогда не было тех знаний, которые пригодны для этого ответа!
- Скажи, дитя, разве можешь ты отличить Ирокеза от Апачи? – спрашиваю.
- Могу, - невозмутимо отвечает дочь, - по причёске!
И что с ней поделать? София, женщина, которая читает эту книгу, ты теперь довольна?

​

Что за прекрасные воспоминания! Они подобны картинам, на которые приятно любоваться, однако на этом и завершаются их полезные свойства.
Мои сыновья родились ровно семь лет назад. Рослые мальчишки не оставили прежнего соперничества, но нашли новое: Себастьян и Эрнесто борются за право быть ближе к Сабине.
Сестре их это весьма льстит, и она развлекается, обращая внимание то на одного брата, то на другого. Однако любит обоих одинаково.

​

- Ну что вы ругаетесь? – жеманно произносит девочка и обнимает Себастьяна.
Если внимательно приглядеться к детям, то можно заметить, что Сабина и её братья очень похожи. Разница лишь в росте и цвете глаз. Дочери достались чудесные зелёные от бабушки, а мальчикам – светло-карие, от матери.

​

Сабина, обняв Себастьяна, тут же бежит играть к Эрнесто. Старший сын обижен, но сестра лишь машет рукой:
- Разорваться между вами, что ли? Брось, Бассе!
- Что?!
Младший тихо смеётся над словом, которое Себастьян не переносит. Эрнесто любит играть в ладушки с Сабиной.

​

Я счастлив, что странные, ужасные сны младшего ребёнка оставили его. Эрнесто вновь радуется жизни, и пусть Себастьян уступает ему. Как тот, кто старше и сильнее. Мне очень дорог младший сын. Похоже, жена отныне и об этом знает – люблю Эрнесто больше прочих детей.
Мне нравится, когда сын берёт меня за рукав и ведёт в библиотеку и выбирает книгу, которую мы вместе с ним будем читать. Совершенно точно знаю заранее, что возьмёт Эрнесто. Я прекрасно знаю эти книги с детства и в детстве любил их читать.
Я, на радость Алехандро, доволен семейной жизнью, но душа моя тоскует без сложного и опасного дела, без которого мой ум словно в болоте. Я не могу быть полностью счастлив, если не занят тайной.
- В твоём-то возрасте! – фыркает брат.
Мне всего пятьдесят два года! Я полон сил!

1 марта 1825 года
- Право, Орландо, зачем ты меня привёл сюда?
Кармен оглянулась, но не нашла ничего, кроме старой развалившейся мебели вокруг себя. Покинутое здание кабильдо до сих пор гниёт под дождями и беспощадным солнцем Странного города.
- Скажи, Кармен, ты узнаёшь это место?
Женщина засмеялась. Я и сам знал ответ: нет, никогда прежде она не появлялась в этом заброшенном доме.

​

- Мне кажется, сюда часто ходят, - тем не менее, заметила она.
- Блестяще, моя дорогая! Идём.
Я провёл заинтригованную Кармен в другой конец дома. Она первой заметила то, что должна была.
- Часы, - выдохнула Кармен, - твои часы! Но… ты их подарил своему брату.
- Именно. Не трогай!
Я отвёл руку женщины от находки. Кармен наградила меня взглядом, полным подозрения. Конечно, я трезво оценил наблюдательность женщины!
- Эти часы я видела позавчера у Эстер! Как же так, Орландо? Моя девочка…
- Может быть в опасности, Кармен. Пожалуйста, проследи за своей дочерью, узнай, как она их заполучила. Любой ценой!
Женщина приняла условия игры, и теперь я обрёл нового союзника в тайне Эстер Треллони. В этом замешан и мой брат.
Этой ночью мне снилось, что я нахожусь в форте Соль, о котором столько рассказывал отец. Там я, вновь молодой, играю в пятнашки с юной Кармен.

​

Удивительно, что старик отправился на войну, и она стала частью его жизни. Я же застал времена, когда моя страна, охваченная ураганом войны, исчезла, и на её месте восстала другая. Однако я умудрился скрыться за той стеной, которая всегда стоит между окраиной и центром империи.

31 мая 1825 года
Ветер трепал волосы усталой женщины. Края океана не было видно.
- Интересно, насколько глубоко здесь? – тихо спросила София.
Течение реки с каждой секундой всё дальше уносило медальон, глубже закапывало в песок. Сама синьорина Торес плавала неплохо, и поэтому решила попытать счастья сама.
Задержав дыхание, София погрузилась в тёплую воду. Оливия, разумеется, ушла помпезно, но это не помешало сестре догнать её и расспросить. Сеньора Нихиль подробно объяснила, лишь бы сестра не мучила её более.
Поиски не увенчались успехом. Почувствовав, что ей необходим глоток свежего воздуха, София поспешила вынырнуть. Громкий, счастливый вдох!
София поспешила выбраться на берег и обнаружила, что её одежда исчезла! Оглядевшись, дрожащая от негодования девушка осмотрелась и крикнула:
- Я вижу, подлец, что ты за тем камнем! Выходи немедленно!
Парнишка, не отпуская скромного, но столь нужного платья, вышел. Его лицо озаряла довольная улыбка.
- Отдай немедленно, - велела синьорина Торес, но воришка лишь показал ей язык и кинулся прочь.
София призналась, что смутно помнит эти моменты. Она схватила камень и метнула в наглеца. Тот вскрикнул и упал. Издав победоносный клич, девушка схватила палку, чтобы от души отдубасить обидчика…
- Да ни за что… ай!
- Слушай ты, Джонни!
- Я Джек!
- Мне всё равно, кто ты, американец. Будешь нырять в реку, пока не найдёшь ценную вещь, которую туда уронили. Тебе понятно?
- Ну и женщина! – удручённо произнёс юнец. Испанская синьорина неожиданно оказалась сильнее него, и парню оставалось только покориться. София ждала Джека на берегу, а тот каждый день исправно нырял в реку. За несколько дней парень научился отменно плавать. Почти как рыба!
В один солнечный день Джек не явился на место встречи. Вместо него синьорина Торес обнаружила свежие следы на песке. Поняв, в чём дело, София обомлела.
Было трудно поверить! Юнец обнаружил медальон! Призрачная надежда сбылась, облеклась во вполне ощутимую форму!
Разумеется, синьорина Торес знала стоянку, из которой ежедневно прибегал Джек. Он мог бы сбежать от женщины, но жажда наживы превратила парня в сотрудника Софии. Женщина прокралась в лагерь.
- Джек, оболтус, - восхищённо пробасил какой-то мужчина, - это точно старинная вещь?
- Да точно! – хвастливо изрёк парень, - эта курица не сразу чухнется. А чухнется – будет поздно! Ловко я провёл её, а?
Но торговец не слушал юнца. Как заворожённый, он смотрел на медальон. Спрятавшаяся за углом синьорина кусала губы от досады и тоже не сводила глаз с заветного украшения. В какой-то момент она пожалела, что не оставила всё, как есть. Однако сомнения в правдивости слов Орландо не оставляли женщину. Дело покойного отца она должна была выполнить в точности так, как надо!
Наступила ночь. Под звёздным небом раздавался могучий храп. Торговец спал, прислонившись к дереву, и на объёмистом животе его мирно покоился медальон. Прислушиваясь и то и дело останавливаясь, София подкралась к мужчине. Лёгкое движение – и он лишён своей добычи!
Утром в лагере торговцев наверняка разразилась буря, но плутовка была уже далеко. Она ехала на восток, чтобы сесть на корабль. Синьорине Торес предстояло вернуться в Испанию, и на тёплый приём она не рассчитывала.
Ныне София, как и прежде, воюет с дочерью, пытаясь отстоять право Сабины стать тихой, скромной синьориной, а позже – сеньорой. Не желает жена дочери тех трудностей, что пережила сама.

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Договор, в соответствии с которым Франция уступила Луизиану США, не содержал четких указаний о границах этой территории. Государственные деятели Соединенных Штатов не замедлили воспользоваться этим, чтобы расширить границы этой колонии за счет испанских владений. Дело в том, что, когда в США стало известно о передаче Луизианы Испанией, вопрос о судьбе Западной и Восточной Флорид продолжительное время оставался не совсем ясным. Роберт Ливингстон полагал, что и эти испанские провинции переданы Франции.
Однако к моменту подписания франко-американского договора у него уже не оставалось сомнений в том, что обе Флориды по-прежнему принадлежат Испании и по этой причине не могут быть проданы США. О принадлежности Флорид Испании Ливингстон сообщал и 12 мая 1803 года, то есть после того, как США приобрели Луизиану. Но, несмотря на это, спустя несколько дней Ливингстон стал утверждать прямо противоположное, объявив, что Западная Флорида являлась частью луизианской покупки и должна быть передана Испанией Соединенным Штатам.
Доказывая, что США имеют право на эту испанскую провинцию, он 20 мая рекомендовал государственному секретарю Джеймсу Мэдисону «вступить во владение [Западной Флоридой], во всяком случае до р. Пердидо». Тогда для Испании, писал американский посланник, «Восточная Флорида не будет иметь большого значения и может перейти в Ваши руки, как только Вам это будет угодно». 7 июня 1803 года в пространном донесении Мэдисону Ливингстон и Джеймс Монро вновь заявили, что они считают «совершенно бесспорным, что Западная Флорида входит в состав Луизианы». Американские дипломаты настойчиво рекомендуют своему правительству требовать от Испании передачи указанной территории, подчеркнув, что в этом случае Луизиана представляла бы «значительно большую ценность для Соединенных Штатов»1.
Государственные деятели США не могли не знать тогда, что Западная Флорида не являлась частью Луизианы и не была уступлена Испанией Франции. На полную необоснованность американских требований в отношении Западной Флориды неоднократно указывали мадридский двор и испанский посланник в Вашингтоне.
В 1810 году, по инициативе американских поселенцев в Батон-Руже, было поднято восстание против испанских властей. Западная Флорида была провозглашена свободной и независимой. Восставшие поспешили заявить о своем желании воссоединиться с США. Президент Мэдисон не замедлил прийти на помощь, и в декабре 1810 года американские войска оккупировали территорию Западной Флориды.​

Источник

Источник

Перевод

"Куда подевался Алехандро?"

Запись

3 апреля 1826 года
Уже стемнело, но дети по-прежнему гуляли во дворе.
- Что-то они заигрались, - покачала головой София, - Орландо, позови их! Неужели детям не холодно и не страшно?
- Брось, женщина! – изумился я, - когда это…
Я не завершил свою речь, но домашние меня поняли. Себастьян – настоящий Нихиль! – не ведает страха. Всё же я вышел на веранду и позвал детей. Мои малыши изволили показаться из темноты.
- Что же там такого интересного? – полюбопытствовал я.
- Мы смотрели на воду, - серьёзным тоном ответил Себастьян, - там какая-то загадка!
- Очень интересно! – улыбнулась Сабина.

​

- Зато небезопасно, - покачала головой мать, - вы могли упасть в воду! Больше без нас к пруду не подходите, особенно ночью. Верно, Орландо?
Я стыдливо кивнул. Совсем некстати вспомнилось мне собственное детство.
- Эрнесто, а ты почему не пошёл? – радостно поинтересовался Себастьян у брата.
- Не хотел, - буркнул тот.
- Струсил?
- Себастьян! – вмешался я, - не задевай брата. Не заставляй Эрнесто, если он не хочет, сколько раз говорить?
- А мы его и не звали! – хором ответили остальные дети.

​

София молча обслуживала наш стол, поглядывая в мою сторону и усмехалась. Временами я вспоминал времена безмятежной холостяцкой жизни, и она прекрасно знала об этом.

24 мая 1826 года
- Сынок, не обижайся на брата, - велел я.
- Я не обижаюсь, - честно ответил Эрнесто. Я взглянул в умные глаза ребёнка. Сын многие вещи понимал, как взрослый человек, и это всегда удивляло меня. Другой ребёнок на его месте постоянно обижался бы на поддевки Сабины и Себастьяна, на то, что его не берут с собой играть. Однако Эрнесто был спокоен и всегда находил себе занятие. Заскучав, младший сын шёл либо ко мне, либо ходил хвостиком за братом и сестрой, при этом храня молчание, которым могла успешно изводить меня супруга. Себастьян сердился на брата, но отгонять не пытался.
- Вот и молодец. Ты о чём-то хотел попросить меня?
- Да, отец, но я уже передумал. Извините.
- Но мне интересно, приятель!
Однако Эрнесто ответил смущённым молчанием. Я решил подождать, пока Эрнесто сам не захочет рассказать мне.

​

1 июля 1826 года
Я так увлёкся пасьянсом, что не сразу заметил, как Сабина утянула у меня пиковую даму.
- Тебе нечем заняться, девица? – сурово спросил я. Дочь тяжело вздохнула, и наступила тишина. Я протянул руку, и карту мне вернули.
- Себастьян, - позвал я.
- Да, отец?
- Почему я слышу только Сабину?
По комнате разнеслись несмелые звуки. Сын робко, неумело играл на пианино.
- Ну же, - подбодрил я, - у тебя отлично получается!
Мальчик стал играть увереннее, а вскоре и Сабина нашла себе занятие – танцевать под его музыку.

​

Искоса я поглядывал на дочку, и сердце родительское наполнялось гордостью. Сабине уже десять лет. Растёт моё сокровище! Такая изящная и грациозная – не каждая девочка может похвастаться подобными достоинствами в этом возрасте.
И особенно греет душу мне то, что есть, чем похвастаться перед братом.
- Я думаю, каждый отец скажет то же о своей дочери, - усмехнулся Алехандро, выслушав меня.
- Вот ещё!
- Да-да, Орландо. Послушать Луиса – так вам один текст дали.
- Тебе, разумеется, сравнить легко, брат!
- Орландо! Неужели я со взрослым человеком разговариваю?
Его слова тонут в моём хохоте. Алехандро горд сыновьями, но он и не подозревает, каково это – иметь дочь. Какое счастье, когда милая красавица улыбается тебе, берёт тебя за руку и ведёт в сад, чтобы полюбоваться цветами. Умная, весёлая, сообразительная дочка танцует, поёт – и всё для тебя. Словами и не выразишь!
До появления детей жизнь моя была счастливой, а ныне у меня множество хлопот. Однако и счастье есть, но иное.

15 августа 1826 года
В этот день Нихиль, особенный для нашей семьи, я хочу написать о нашей жизни. Той, что не связана с тайнами. Неужели я устал от них? Впрочем, в этот день сиё значения не имеет, ибо пятнадцатое августа должно быть посвящено дому Нихиль.
От родителей моих нам достались плодовые деревья, на которых до сих пор спеют вкусные апельсины. Успех состоит в том, чтобы умело заботиться о маленьком саде. Я обучился ремеслу садовника и прекрасно знаю, какие ветви нужно обрезать, а какие – привить.

​

Задний двор наш постоянно приходит в ужасный вид из-за колючих сорняков, что образуют настоящие заросли! На прошлой неделе креол, который выполнял обязанности садовника в нашем доме, сбежал в поисках лучшей жизни.
- Да разве мы ему мало платили? – пыхтела София, выдёргивая своими нежными руками осот, - или слово плохое сказали?
- Нет, но разве можно понять этих креолов? Может, стоило ему сказать, что моя бабка была индианкой?

​

- Брось! – взвизгнула жена и засунула пораненный пальчик в рот, - не бабка, а много раз прабабка! Ты бы ничего этим не добился, мой зажиточный землевладелец…
София тараторила, а я аккуратно бинтовал её руку. Жена много наговорила что-то о Теннесси Нихиль, но я пропустил её слова мимо ушей. Палец Софии оказался в безопасности.
- Ты прелесть!
- Орландо, ты смеёшься надо мной? Я же вся испачкалась!
- Моя помощница всегда прекрасна, - я стёр грязное пятнышко с лица Софии, - что бы я без тебя делал?

​

Наши дети дружны с Мару Треллони, дочерью Кармен. Девочка не раз заходила к нам на обед. Так мы приучали своих отпрысков к гостеприимству.
- Как поживают твои родители? – спросила София.
- Прекрасно, сеньора. Отец занимается «лесом», а матушка ухаживает за Эстер.
- Надеюсь, твоей сестре легче?
- Да, сеньора! Может быть, врач вскоре позволит ей ходить.
Непосредственные ответы синьорины Треллони многое нам сказали. Похоже, мне следует навестить Кармен.

​

13 октября 1826 года
- Орландо, что мне делать?!
- Успокойся, Оливия! Расскажи мне всё по порядку.
Но невестка зашлась в рыданиях. Я так и не смог докричаться до её разума. Спасение пришло с неожиданной стороны: София дала сестре звонкую пощёчину.
- Рассказывай, - воспользовавшись моментом, велел я.
Оливия рассказала, что вчера муж попросил оставить его одного. Алехандро пребывал в глубокой задумчивости.

​

Он, написав новую картину, остался недоволен ею. Брат мой долго и внимательно смотрел на портрет китайской сеньоры. Сосредоточенно созерцал Алехандро картину, после чего покинул дом. С того момента Оливия не видела мужа.

​

Об том, что Алехандро в спешке ушёл, невестке рассказал Лао Ли, который рыбачил у пруда во внутреннем дворе.

​

- Сеньор Ли, как обычно, невероятно спокоен, - прошептала Оливия, - но я просто на грани. Орландо, помоги!
- Не сомневайся, я найду Алехандро!
Я пообещал, что найду брата. Стыд терзал меня: я почти разгадал эту тайну, но опоздал. Из-за этого Алехандро оказался в опасности!

20 января 1827 года
- Я встал в середину круга и оказался между двумя масками. У меня перехватило дыхание! И вот, раздался тихий свист. Я остался стоять на месте, ибо мне не терпелось узнать, что происходит. Я желал спасти Эстер Треллони, ведь, Орландо, я и не подозревал, как близко ты подобрался к Blanca España. Бедная девушка!

​

​

​

- Алехандро, - возразил я, - мне же удалось разгадать твои намерения лишь после рассказа Оливии. Прости, пришлось мне заставить своего брата подождать, ибо портрет был интересен. Как прекрасно, что ты оставил карту там, где она лежала столько лет. Хитрюга этот Вай Ли!
- Именно так! – засмеялся брат.
После тех необратимых преобразований, что превратили Новую Испанию в Мексиканскую республику, не все остались довольны положением дел. Группа людей, которые мечтали вернуть былое величие и название, взялись за своё тёмное дело. Эта организация называлась Blanca España – «Белая Испания». Они устроили свой тайный штаб в Странном городе.
И вот, один из них случайно повстречался с Эстер Треллони. Бедная девушка непонятным для неё самой образом раскрыла «партизану» свою страшную тайну: именно она виновна в смерти Анны, своей сестры. Эстер – из шутки ли или из-за ссоры – закрыла дверь во двор перед носом сестры, и та во время дождя не смогла попасть в дом. Совершенно неожиданно в несчастную Анну попала молния.
- Бедняжка Эстер, - покачала головой София, - до чего же она глупая!
Возражений ни у кого не нашлось, но и злости держать на дочь Треллони никто не мог. Мы: я, мой брат, наши супруги, а также сыновья Алехандро, собрались в гостиной дома Нихиль.
- Итак, - продолжил я, - эти мерзавцы решили прибегнуть к шантажу. Отчаявшаяся Эстер выполняла их указания до тех пор, пока не повстречался ей ты, брат. Дамы и господа, Алехандро догадался спросить, куда племянница подевала часы, что он ей подарил.
- И Эстер во всём созналась, - подхватил брат, - однако немедля на горизонте показался один из Blanca España. Он долго убеждал меня примкнуть к ним, и я притворился сочувствующим, чтобы сохранить жизнь нам обоим – Эстер и себе. Позже этот человек, Гонсалез, намекнул, какие средства мы можем использовать во имя общего дела! И даже рассказал, как я могу попасть в штаб. Нужно всего-то запустить механизм на мнимой могиле, а после встать между двух масок. Откуда же я знал, что Орландо всё знает!

​

- О да! Я вёл своё расследование! Мне оставалось лишь затянуть петлю на шее их главаря. Дорогие мои, мне не хватало этого дела, как воды путнику в пустыне. Я слишком привык к Мексике, чтобы возвращаться к Испании, тем более подпольным путём! Так или иначе, я успел спасти брата. Алехандро, ты не поверишь, как быстро мы с солдатами мчались по тёмным коридорам. Прости, ради благого дела пришлось моему брату претерпеть неудобства, но ты, герой, это быстро забудешь. Разве не радует тебя, что нам удалось спасти честь племянницы?
- И это тоже, несомненно.
- А что ещё?
- Не строй из себя дурачка, Орландо, - усмехнулся Алехандро, - последняя часть мозаики находилась в раме портрета Юнь Ли, и ты не знал этого.
Да, там лежала карта, на которой предок Лао изобразил схему, по которой можно найти спрятанное золото. Можно подумать, клады – это старая добрая традиция богатейших семей Странного города, ха-ха!
Всё закончилось благополучно. Эстер Треллони вернулась домой, и её семья пригласила на обед Нихилей с Китайской улицы. К слову сказать, никаких китайцев там давно нет, но название осталось. Племянница просила прощения, и получила его.

​

Как рада была Кармен возвращению дочери! Именно тогда, наблюдая картину встречи, я ощутил душевное удовлетворение от дела.

​

Юная Мару Треллони так и не поняла, что же произошло.
- Или сделала вид, - завершил я свою мысль.
- Не знаю, - покачал головой Хесус.
- Ой ли?
- Я говорю правду! – надулся племянник. Недавние встречи позволили ему сдружиться с девочкой, и юноша почувствовал себя её защитником.

​

Впрочем, этого мало кто заметил. Эстер Треллони с тех пор безумно боится огня.

​

Я думаю, она повзрослела и набралась ума. Однако Эстер по-прежнему жаждет быть похожей на Анну и делает всё для этого.
- Я хочу сохранить память о сестре, - объяснила мне девушка. Её голос был печален.
- Эстер, - я покачал головой, - делай, как знаешь, но это нужно лишь тебе. Для всех нас Анна останется Анной, единственной и неповторимой. Равно как и ты останешься Эстер Треллони. Не мучай себя.
Но племянница осталась при своём мнении. И в семейной портретной галерее она запечатлена как Анна, а не как Эстер. Возможно, именно этого она и добивалась.

​

​

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Перед войной 1812 года в Конгрессе сложился единый блок северных и южных экспансионистов, выступавших за «округление» территории США и призывавших «во имя сохранения равновесия правительства» присоединить не только Канаду, но и Флориды.
Весной 1812 года американские войска под командованием генерала Джорджа Мэтьюза пришли на помощь поселенцам из США, жившим на территории Восточной Флориды, где была также сделана попытка организовать революцию. Однако в обстановке острого конфликта с Англией правительство Мэдисона предпочло не осложнять положение войной с Испанией и дезавуировало действия Мэтьюза. Впрочем, американские войска еще долгое время оставались на территории Восточной Флориды, и правительство Мэдисона не торопилось их выводить. Кроме того, генералы Эндрю Джексон и Джеймс Уилкинсон оккупировали в 1813 году оставшуюся еще во владении Испании часть Западной Флориды (район Мобила), и во время заключения Гентского мира в 1814 году вся территория Западной Флориды вошла в состав Соединенных Штатов (Восточная Флорида оставалась во владении Испании).
Мадрид не торопился уступать Соединенным Штатам богатую Флориду, не говоря уже о Техасе и других западных территориях, на которые американцы также начали претендовать. Не обладая реальной силой, Испания стремилась использовать противоречия держав, хоть в какой-то степени заинтересованных в этих вопросах. В Мадриде, в частности, обсуждались проекты уступки Флориды Англии, а в 1816—1817 годах испанский посланник в Вашингтоне Луис Онис поднимал вопрос о продаже этой территории России.
К концу 1817 года положение в районе Флориды резко обострилось в связи с событиями на острове Амелия, расположенном у северо-восточного побережья Флориды. Летом 1817 года остров был освобожден от испанского господства латиноамериканскими повстанцами. Ими остров был использован в качестве базы для организации экспедиций против испанских судов и подрыва торговли. По утверждению североамериканцев, он превратился в пиратскую базу, и ввиду полной неспособности Испании навести порядок в своих владениях, правительство США приняло решение сделать это за нее. 3 декабря 1817 года вооруженные силы Соединенных Штатов оккупировали Амелию. При этом правительство Соединенных Штатов было озабочено не столько деятельностью «пиратов», сколько возможностью перехода Флориды в руки восставших испанских колоний.​

Источник

Источник

Запись

15 августа 1828 года
И вновь день, посвящённый фамилии Нихиль! Алехандро не столь ценит этот праздник, как я, однако принимает приглашения на обед.
- Жаль, что сеньор Ли не смог прийти!
На сей раз я сошёл до сетований. Действительно, Лао передал все дела нам с братом, а сам практически ушёл на покой. Сеньор Ли уже редко покидал пределы родного дома, лишь в крайнем случае.

​

- Помилуй, - покачал головой брат, - ему уже восемьдесят лет!
Я не мог не согласиться:
- Что же, передавай ему наш горячий привет. Кстати, о горячем… идём обедать, мои домашние уже заждались!
Мы с семьёй брата прошли в столовую, где нас уже ждали София, Сабина, Себастьян и Эрнесто.

​

2 июля 1829 года
- Кармен, определённо есть что-то общее в чертах Джины Треллони и её внучки!
- Брось, София. Ничего общего! У дочки черты Нихилей – и только! Так, Орландо?
Я поклонился сеньорам. Спор шёл о Мару Треллони, которой не так давно исполнилось шестнадцать лет. Вот и расцвела третья роза в саду моего кузена. Мару не хуже своих сестёр.

​

Но разве не слишком юна она для любви? Я уже слышал, что некий молодой человек добился внимания юной синьорины. А казался таким тихоней!
Да-да, я о Хесусе, своём племяннике. Шельмец! Дождался он, когда подрастёт его избранница. Сам он значительно старше Мару, ибо в эти годы разница в возрасте кажется весьма внушительной. Племяннику двадцать два, да и он слишком молод для брака.

​

Или голубки и не помышляют о серьёзном? А что же родители? Алехандро, глупый романтик, восхищён:
- Это великолепное чувство любви! Орландо, разве ты не помнишь?.. Кого я спрашиваю?
- Меня! Ты думаешь, это хорошая партия?
- Я не знаю, - смущённо ответил брат, - но как они чудесны вместе!
Я лишь рукой махнул. В конце концов, Алехандро решать, что делать с влюблённостью Хесуса. Это его сын, в конце концов!

​

1 сентября 1829 года
Сморщенный старик приоткрыл глаза. Медальон, словно маятник, качался перед ним. Какая-то женщина крепко держала массивную цепь.
- Мне нужна Ваша помощь, мастер Лопес, - устало произнесла она.
- Где ты достала эту вещь? – ответил старик.
- Это долгая история. Мне нужно знать, подлинник ли это.
- А мне какое дело?
Женщина рухнула на колени и обожгла пожилого ювелира отчаянно-злым взглядом.
- Если ты не ответишь мне, - прошипела она, - Нихиль, который достоин стать владельцем медальона, не получит его!
- Расскажи мне.
Старик движением руки приказал подмастерьям покинуть полутёмную комнату, и умные чёрные глаза остановились на Софии Торес. Она приняла условия мастера Лопеса…
- Женщины! Ничего нельзя доверить.
- Не отвлекайтесь, мастер, - попросила женщина, но тот пропустил её слова мимо ушей.
- Значит, ты взяла дело Тореса на себя. А не много ли чести для девчонки?
- А разве был кто-либо другой, готовый выполнить поручение, защитить медальон от тех, кто даже не носит фамилию Нихиль? – парировала София.
Ювелиру Лопесу нечего было ответить на это. Воля покойного – закон. Семья Нихиль исчезла из старой доброй Испании, одна ветвь затерялась на просторах Европы. Остались лишь Нихили из Америки.
Сама женщина остановилась в мастерской старика: её дом давно был занят зятем, и появление Софии он постарался бы сделать как можно более незаметным. Жизнь синьорине Торес была дорога.
- Значит, этот Орландо сказал, что выкрал фамильную ценность, - медленно, отчётливо произнося каждое слово, продолжал сеньор Лопес, - но ты не могла доставить медальон Нихиль неподобающим образом, ибо даже не знала, что осталось в твоих руках. Так?
- Да, сеньор.
- А далее – ещё хуже. Этот тип заявил, что переплавил медальон, а эту вещь, которую я сейчас держу в своих руках, ты, по милости, своей сестры, умудрилась достать со дна реки и привезти сюда. Я верно говорю?
- Именно так всё и было, сеньор Лопес.
Старик встал и отправился в свою спальню. Ночь и день провела София в том смятении, что уготовано только тем, кто находится в томительном ожидании. Наконец, ювелир протянул синьорине Торес медальон.
- Он настоящий. Будь спокойна.
Дрожащими руками женщина взяла ценную вещь. Теперь путь исполнения отцовского дела превратился в прямую дорогу.
- София, - ласково произнёс сеньор Лопес, - ты заслужила эту фамилию – Нихиль. Впервые я вижу женщину, которая заставила уважать себя! Но позволь мне дать тебе совет, который позволит тебе завершить своё нелёгкое дело.
- Я слушаю Вас! – расплакавшись от счастья, воскликнула синьорина Торес.

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Положение в районе Флорид обострилось настолько, что, по крайней мере, дважды в год с 1815 по 1818 годы возникала угроза вооруженных столкновений между двумя странами. Причинами неурядиц были постоянные стычки американских поселенцев с индейцами. В декабре 1817 г. американскому генералу Эндрю Джексону был отдан приказ начать кампанию против индейцев-семинолов. В течение нескольких недель Джексон со своими войсками перешёл границу Джорджии и, продолжая преследовать индейцев на территории Флориды, поднял американский флаг над двумя испанскими фортами Сент-Маркс и Пенсакола. Среди захваченных в плен находились два английских офицера, которых обвинили в подстрекательстве негров и индейцев к войне против Соединенных Штатов и «примерно» наказали, приговорив к расстрелу.
Казнь англичан вызвала сильное возбуждение в Великобритании. Однако, в конце концов, правительство лорда Ливерпуля заняло умеренную позицию в отношении США, и не стало превращать этот эпизод в casus belli. В июне 1818 года Джексон сообщил военному министру Джону Кэлхуну, что война с семинолами может теперь считаться законченной. Испанская Флорида оказалась захваченной американскими войсками, а индейцы и негры были оттеснены в труднодоступные и заболоченные части полуострова.
8 июля 1818 года испанский посланник Онис прислал Соединенным Штатам резкую ноту с решительным протестом и требованием возврата захваченной территории. 23 июля 1818 года, в ответной ноте Испании, правительство Соединенных Штатов официально встало на путь открытой защиты действий американских войск, оккупировавших Восточную Флориду. Полностью оправдывая действия генерала Джексона, вызванные якобы военной необходимостью, госсекретарь Джон Куинси Адамс вместе с тем заявлял, что Соединенные Штаты не преследуют захватнических целей и согласны возвратить оккупированную территорию, когда прибудут испанские войска, достаточные для ее защиты.
Анализируя отношения с Испанией и положение во Флориде, президент Монро отмечал в послании конгрессу 16 ноября 1818 года, что испанская власть во Флориде практически перестала существовать и что население этой территории состоит из разного рода авантюристов, беглых рабов, свирепых индейцев. Монро защищал действия Джексона, квалифицируя их как вызванные необходимостью, и возлагал ответственность па местные испанские власти. Далее Монро сообщил Конгрессу, что командующему американскими войсками во Флориде дано распоряжение передать Пенсаколу любому лицу, должным образом уполномоченному испанскими властями, а Сент-Маркс — по прибытии сил, достаточных для того, чтобы защищать его от дикарей и их союзников.​

Источник

Источник

Перевод

"Горе"

Запись

5 мая 1830 года
- Эстер! – вскрикнула София. Запыхавшаяся девушка без сил опустилась на ступени нашего крыльца.
- Помогите… отец…
Больше девушка не могла сказать ничего. Я понял, что случилось что-то ужасное. Велев жене позаботиться об Эстер, я помчался в дом Треллони.
Случилось ужасное. Собрав все опавшие листья в кучу, Луис поджёг их… и вдруг поскользнулся и упал прямо в огонь! Нерасторопные слуги поздно пришли на помощь. Они принялись катать господина по земле. Кармен, обомлев, стояла рядом, не в силах пошевелиться, а Эстер убежала к нам.

​

Увы, кузен не смог выстоять против полученных ожогов. Он мучился несколько дней и скончался.
На Странный город опустился траур. Это событие стало ударом для всех нас. Кармен винила себя, силы покинули её. Я подходил к женщине, брал её под локоть и вёл в дом. Кармен что-то бормотала, и я боялся за её рассудок.
- Я в порядке, Орландо, не оставляй меня, - прошептала через несколько дней Кармен, и эти слова маслом разлились по моей душе. Моя задача становилась на порядок легче.

​

Однако Эстер была слабее матери. Её разум, затуманенный виной за прошлые ошибки, не мог перенести подобную потерю. Страшно представить, что стало бы с несчастной девушкой, если бы не София.
- Соберись! – крикнула она на рыдающую Эстер и влепила ей звонкую пощёчину. Как ни странно, подобная терапия сработала лучше всех утешений: девушка пришла в себя.

​

24 июля 1830 года
Два месяца прошло со времени смерти Луиса Треллони. В его доме по-прежнему царит тишина, да и в нашем тоже, ибо мы обязаны поддержать Кармен и её дочерей.
Эстер плачет каждый день, однако Мару, горюя, сохраняет спокойствие и не позволяет печали сломить себя. Удивительно! Младшая женщина оказалась самой стойкой. Мару порой берёт на себя домашние хлопоты, разговаривает с домашними, непременно улыбаясь ободряюще.

​

- Я уверена, что нельзя терять присутствия духа, - поделилась она однажды.
- Это верно, - кивнула София, - и тем легче, когда у девушки есть надёжная поддержка.
Щёки Мару покрыл румянец. Моя жена намекнула на того молодого человека, который предоставил своё надёжное плечо девушке в трудную минуту, - на Хесуса.
Мои племянники превратились во взрослых мужчин. Как бы Алехандро не лопнул от гордости!

​

​

1 декабря 1831 года
- И что тебе сегодня приснилось? – поинтересовался Себастьян у брата. Его глаза хитро блестели. Эрнесто молчал и с мольбой взирал на меня.
- Расскажи, - попросил я, - нам интересно… а не смешно. Понятно, Себастьян?
- Да, - усмехнулся старший.
- А мне приснилась Эстер Треллони! – с вызовом произнёс младший, - она гладила по голове пингвина.

​

- Что?! – изумился Себастьян, а Сабина тихонько пропела «тили-тили-тесто». Однако для Эрнесто настал час расплаты.
- Это такая птица, которая водится там, где холодно, - изрёк он, - а ты не знал? Ты, правда, не знал?! Бассе, это же…
- Да какая мне разница?! – возмущённо взвизгнул старший сын. Мне пришлось мирить детей.
Сны Эрнесто мне очень интересны. Мне кажется, у младшего сына богатая фантазия. Может, он станет писателем? Или поэтом? Это ведь особенный мальчик! Он не похож нравом ни на меня, ни на Софию, ни даже на Алехандро. Будущее Эрнесто интригует меня.
Что сказать о семье Треллони? Три женщины в огромном доме. Им нужна поддержка, и наш с братом долг – поддержать Кармен и её дочерей. К счастью, им осталось достаточно денег, чтобы ни в чём не нуждаться и вести тихую спокойную жизнь.

​

Но мужчина в доме должен быть! Зять у Кармен просто обязан появиться.
- Да разве легко в нашем городке найти хорошего жениха? – вздохнула женщина в ответ на мои слова.
- Брось, Кармен, Эстер – красивая девушка. Я не верю, что никто ею не интересуется!
- Да, но разве эти люди достойны моей дочери? – возразила вдова.
Я же остался при своём мнении: множество молодых сеньоров глаз не сводят с Эстер Треллони. Так какого же ищет для неё Кармен? Этого не пойму.

​

30 декабря 1831 года
То, что я принял за месть Софии Торес, оказалось проверкой.
- Пусть он пройдёт через суровое испытание, - посоветовал старый ювелир женщине, - если Орландо Нихиль изменится в лучшую сторону, ты ошибалась в нём, и он достоин того, чтобы стать владельцем медальона. Если нет – ищи другого Нихиля, ибо у американцев нет медальона-близнеца.
- Какое испытание я должна устроить этому Орландо?
- Пусть лишится всего, что имеет.
С этим повелением София вернулась в Странный город, преодолев океан ещё раз. На сей раз, она была спокойна, даже хладнокровна. Испытания утомили женщину, однако и закалили тоже.
София Торес хорошо заплатила пропащим людям, контрабандистам, и они умело втоптали моё имя в грязь. Женщина добилась своего: я потерял деньги, уважение, свободу, оказался разделён с родными. Я многое понял за эти месяцы, проведённые в тюрьме.
Это подготовило нас обоих, меня и Софию, к личной встрече.

Прочее

Пыталась подобрать причёску и усы Хесусу:

 

[Una-Voce]

​

Согласившись на временный отвод своих войск с территории Восточной Флориды, правительство Соединенных Штатов выводить войска не торопилось. Окончательный вывод американских войск из Восточной Флориды был осуществлен лишь к 9 февраля 1819 года, т. е. за две недели до официального подписания договора о дружбе, урегулировании и границах.
Испания уже смирилась с тем, что ни одна европейская держава не встанет на ее защиту и, что потеря Флорид неизбежна. 24 октября 1818 года испанский посланник представил на рассмотрение американского Конгресса предложения, содержавшие условия уступки Испанией Соединенным Штатам Западной и Восточной Флорид. 22 февраля 1819 года был подписан так называемый Трансконтинентальный договор, определивший как границу США, так и границу испанских владений на юге Североамериканского континента и ликвидировавший взаимные претензии двух стран в этом районе.
Успеху переговоров способствовало также то, что Соединенные Штаты временно отказались от своих притязаний получить, кроме Флориды, еще и Техас, на присоединении которого они долгое время настаивали. Интересно отметить, что Луис Онис имел инструкции в крайнем случае уступить и Техас. Если бы президент Монро и члены кабинета поддержали Адамса на последнем этапе переговоров, то он, вероятно, настоял бы также и на присоединении Техаса.
В то же время Испания крайне нуждалась в нормализации отношений с Соединенными Штатами, чтобы иметь возможность продолжать борьбу со своими восставшими колониями. Она рассчитывала заручиться в этой борьбе поддержкой или, по крайней мере, благожелательным нейтралитетом США (договор Адамса-Ониса, как уже говорилось, был Договором о дружбе).
Поэтому заключение соглашения с Соединенными Штатами, вне зависимости от желаний американского правительства, способствовало концентрации усилии Испании в борьбе с восставшими колониями и вызвало естественное недовольство в Южной Америке. По образному выражению русского посланника в Соединенных Штатах Андрея Дашкова, Испания, уступив Флориду, ампутировала ногу, чтобы, быть может, спасти туловище.​

Источник

Источник

Перевод

"Седые, но особенные"

Запись

9 ноября 1832 года
Мне нравится улыбка Эрнесто. Мой мальчик радует меня своей искренностью и необычным нравом. Нет, у Эрнесто далеко не мягкий нрав, но обидчивый и немного скрытный. Однако со мной сын – совершенно другой человек. Сказал, что его умиляет моя лысина.

​

О да! К шестидесяти годам я не только поседел, но и потерял большую часть волос. Теперь моё загорелое темя блестит на солнце, когда я выхожу на улицу, чтобы собрать свежие плоды с деревьев.

​

Жена считает, что я впал в детство - играю с детьми в ладушки. Отнюдь! Я учу Эрнесто важным вещам: обучаю его внимательности и развиваю в нём реакцию.
- Хоп!
Рука моя пролетела мимо ладони сына. Мальчик рассмеялся: был собой доволен. Себастьян смеётся над тем, что пятнадцатилетний парень играет в ладушки, но Эрнесто научился не обращать внимание на поддевки брата.

​

Сыновья многому у меня научились. Эрнесто научился учиться. Странно звучит, не правда ли? Сын, в отличие от старшего брата, к наукам не склонен, засим мне пришлось выучить его сидеть и зубрить.

​

- Это великое достижение для нашего Эрнесто, - хихикнула Сабина.
- Змея, - шепнул младший сын.
А девица и не интересуется мнением брата. Сабине шестнадцать лет, и мать её торжествует: дочь согласилась уложить свои чёрные волосы в красивую причёску.

​

Знает, что красива! Сабина любит вертеться перед зеркалом, примеряя многочисленные наряды. Однако дочь знает, что такое домашний труд: Сабине доставляет удовольствие не только собственная красота, но и забота о доме.

​

Просыпается утром. Вдыхает свежий воздух, потягивается. Худая, стройная, как веточка молодого дерева.
- В кого? – шутливо спрашиваю.
- В сестру мою, - пожимает плечами жена, - в Эсме. Но на лице черты Нихилей, возрадуйся!

​

- Отец мой такой милый, - хихикает Сабина, поглаживая меня по макушке. Ну что за хитрюга! Знает, что я слово против не скажу.
- Будь добрее к брату, - велю я.
- Хорошо!
- Ты уяснила мои слова, девушка? Взрослые уже, оставьте Эрнесто в покое.
- Тогда и ему повзрослеть пора, - парирует Сабина. А острый язык от матери!

​

Вот так я и дожил до почтенных лет, в спокойствии и покое, окружённый любящими детьми и женой. Пойти, что ли, порадовать этим брата? Давно я не навещал Алехандро!

2 января 1833 года
Лао Ли собирал томаты с кустов. Несмотря на свой почтенный возраст, он был бодр и весел. Сеньору Ли нравилось, как мы с братом ведём дела.

​

- Как твоя семья, Орландо? – спрашивает, - чем увлечён Себастьян?
- Рыбалкой. Не поверишь, недавно попытался выловить такую огромную, что она сама его чуть не утянула в пруд! Остался мой Себастьян сидеть на берегу.

​

- Мне бы твои проблемы, - покачал головой Алехандро. Брат подошёл, чтобы помочь Лао унести урожай в дом.
- У тебя их нет, - отозвался я, - неужто скучаешь?
- Именно так! – расхохотался брат.
Его сын, Хесус, желает жениться на Мару Треллони. Он выразил это желание родителям, и отступать не желает. Однако Алехандро, что удивительно, серьёзно отнёсся к этому делу: брат считает, что молодым необходимо подождать, ибо невеста слишком юная.

​

​

- Кармен считает, что они родственники, - покачал головой Алехандро.
- Это правда, - удивился я.
- Да, но слишком далёкие!
И с этим я согласился. Брат даже не похвастался своей великолепной шевелюрой передо мной! Неужели так жаждет моей помощи? Разумеется, я согласился помочь ему. Скучать без дела вредно для моего здоровья.

​

28 февраля 1833 года
- Они брат и сестра! – заявила Кармен.
- Троюродные, женщина, троюродные! – вскрикнул я, - позволь тебе напомнить, что в нашей родословной ты найдёшь примеры подобных браков. И неужели кто-то родился душевнобольным или с хвостом?
- Нет…
- Кармен, даже Церковь позволяет браки между троюродными.

​

И вдова сдалась. Я увидел скромную, но победоносную улыбку Мару. Уверен, и она приложила руку к подобному исходу дела. Заручившись разрешением священника, родители решили: Хесус и Мару поженятся через несколько лет, когда девушка станет старше.
Семья Нихиль не должна исчезнуть из истории Странного города! Я уверен, что это возвращение Анхеля Нихиля в лоно родной семьи.

10 июля 1833 года
София с чистой совестью смогла отдать мне медальон, однако без неё я бы не получил его. Это наша общая победа. Как я мог упустить такую женщину?
Слова сеньора Лопеса звучали в ушах Софии, когда она услышала от меня предложение руки и сердца. И это справедливо: женщина оказалась куда более достойна чести носить фамилию Нихиль, чем я!
Так, благодаря мудрости, восторжествовала справедливость: мы оба стали владельцами медальона Нихиль. Может быть, когда-нибудь нам повстречается его близнец.

12 октября 1833 года
Из семейного склепа Ли доносится скорбный плач. Десятого числа, в день своего рождения, скончался Лао. Ему было восемьдесят шесть лет. С уходом старика из Странного города исчезла фамилия Ли.

​

Несмотря на глубокую старость Лао и его ухудшающееся здоровье, я не задумывался о смерти друга. Мне казалось, он будет жить вечно. Ли – родственники семье Нихиль, и наш долг – уберечь дом Лао от посягательств чужих людей. И пусть это останется заповедью для последующих поколений.
Прощай, Лао Ли!

Прочее

 

[Una-Voce]

​

Перевод

"Держи, Себастьян!"

Запись

17 сентября 1833 года
Портрет Эстер так и не завершён. Кармен изо дня в день обещает, что закончит работу, но до этого времени слова вдовы остаются лишь обещаниями.

​

Наше поколение состарилось. Мы все седые и морщинистые старцы, от которых ушла сила, оставив накопленный годами опыт. Даже «малышку Кармен», какой я её помню, не оставила эта участь. Пора им на покой. Может быть, и мне тоже.

​

Я не буду подводить какие-либо итоги. Важные вехи моей жизни запечатлены в дневнике Нихиль, а все воспоминания эта книга бы не вместила.
Пора моему сыну написать о своей жизни. Как он сделает это – его дело, но писать – его обязанность. Итак, я бы с удовольствием отдал дневник своему – что скрывать? – любимцу, Эрнесто. Однако он не склонен к тому, чтобы заниматься бумагами. Кроме того, право майората не на стороне младшего сына. Прости, Эрнесто!

​

Медальон остаётся при мне. Я ещё полон сил и, лишь почувствовав смерть, отдам его сыну, которого выберу. Что касается дневника…
Я передаю дневник Себастьяну. Ощущение того, что я оставляю книгу на произвол судьбы, не оставляет меня. И да пусть будет так – я прощаюсь с дневником. Держи, Себастьян!

​

Баллы

+ 1 за поколение, отыгранное по Челленджу
= 24

Прочее

Унозаметка

Завершилось шестое поколение! На подходе седьмое... хотела бы сказать я, но вот чего гарантировать не могу. Хочу сказать, что следующее поколение будет своего рода экспериментом, ибо тоскливо уже как-то. Времени не хватает вообще, но сделаю всё возможное, чтобы не отстать от графика.
Спасибо, что вы с нами