32
- Симпл, как ты это делаешь? Моя Джен во время беременности так меня капризами своими изводила! Вот говорят, что первые два месяца после рождения ребёнка — это ад. Ничего подобного! Мне они раем показались по сравнению с предыдущими девятью! А ты скачешь так, будто только что из медового месяца вернулся.
Ха, скачу! Да если бы на землю падал метеорит — и прямиком в мои ворота, то я бы и его поймал, а вы говорите! При мысли, что меня ждёт дома беременная жена... Ну, не совсем жена. И неизвестно ещё, от меня ли беременная. Да какая, к чёрту, разница?! Я до сих пор не могу поверить, что это происходит, что это реально. Но когда я прикладываю руку к её животу, начинаю говорить и чувствую толчки в ответ, я знаю — это наша малышка, наш смысл жизни, один на двоих. А от меня или не от меня — дело десятое. Если вы всю жизнь мечтали встретить зелёных человечков, то вам уже без разницы, зелёные они будут на самом деле, или, например, фиолетовые. Главное, что Эви теперь счастлива.
Но я был бы совсем не против, если бы она хоть чуть-чуть покапризничала. Помню, мы когда-то давно, ещё живя в Шанг-Симле, обсуждали это.
- Я все-все твои прихоти буду выполнять.
- А ты сейчас разве не выполняешь? - смеялась Аврора.
Но пока что больше похоже, что капризничаю я. Прыгаю вокруг нее, словно собачонка, обрадованная возвращением хозяйки. И вижу, что ее с каждым днем моя забота бесит все сильнее и сильнее. Кому понравится, когда тебе так навязываются? Если не любишь человека, бывает, что даже вид его противен. Я все это понимаю... Но не могу с собой ничего поделать! Каждый раз хочу промолчать, но очередное «Эви, давай я тебя отвезу», «Эви, я сам все сделаю» или «Эви, ты себя хорошо чувствуешь?» вырывается против моей воли. Когда я встревоженно подскакиваю среди ночи, услышав хоть малейший шорох в ее комнате, возникает желание треснуть самому себе по голове чем-нибудь тяжелым.
А так хочется быть настоящим рыцарем для моей маленькой принцессы и её мамы, совершать для них настоящие подвиги! Носиться среди ночи по городу в поисках мороженого со вкусом копчёной колбасы или договариваться о покупке белоснежного пони, потому что без него наша девочка вот точно не сможет жить. Пока что мне даже действительно необходимые вещи покупать запрещено до рождения малышки.
Тут надо написать, что всё это суеверия и бабские глупости. Но я вспоминаю лабиринт Хуан-ди, духов плодородия, играющих на флейтах, опочивальню императрицы — и молчу. Мне ли рассуждать о суевериях и чудесах?
Ах да, у Эви будет девочка. Пол ребёнка ей сказали сразу же — на шестнадцатой неделе его можно определить по внешним признакам.
Вообще-то первое УЗИ надо делать на двенадцатой неделе, я это хорошо помню с прошлой беременности Эви, тогда мы так его и не дождались. Я, конечно, удивлён был: как Аврора умудрилась этот срок пропустить...
- Да я до шестнадцатой недели и не знала даже, что беременна! - со смехом отвечала она. – Ну, тошнило немного, ну, голова кружилась пару раз, ну, располнела чуть-чуть — что такого-то? В Аль-Симаре лёгкие отравления — дело привычное, там в последнее время случаются перебои то с водой, то с провизией. У меня, конечно, дома своя скважина и огород, но если в городе поешь — так ничего удивительного. Солнце, опять же, жара, нервы, работы много. Я бы и до девятого месяца ходила в полной уверенности, что ничего не происходит. Но в Аль-Симаре теперь больницы нет, и я решила сходить к врачу, раз уж в Твинбрук приехала, узнать, что за отравление такое. Терапевт меня про симптомы поспрашивал, осмотрел, сделал круглые глаза и отправил в кабинет диагностики в перинатальный центр. Надо было видеть их лица, меня ведь там помнят...
Я очень жалею, что на том первом УЗИ не был. Правда, Эви мне и на втором, и на третьем присутствовать не позволила. Зато я уговорил её показать мне снимки, которые ей отдали. Она рассказала, что во время обследования малышка охотно «позирует», разворачиваясь личиком к «камере».
- Какая ты у нас красавица! Носик, как у мамочки, курносый. Любишь фотографироваться., да, солнышко?
Наверное, это ужасно глупо выглядит, но меняться я не собираюсь. Всё время говорю с малышкой — кто знает, даст ли её мама нам возможность общаться после родов?
- Привет, маленькая. Как вы погуляли сегодня? Было солнечно, правда? А какие сейчас рыжие ромашки возле стадиона расцвели! Я знаю, что нехорошо цветы рвать с газонов, но я вам с мамой немного принёс. Большие-большие, словно солнышки. Жаль, ты ещё не видишь ничего, кроме маминого животика.... Они не пахнут совсем, - заверил я Аврору, подозрительно косившуюся на вазу с рудбекиями. - И они из магазина.
- Ещё как пахнут - магазином! Убери немедленно, у меня уже голова кружится.
Пожалуй, всё, что касается запахов — единственное изменение в поведение Эви, которое с натяжкой можно отнести к капризам. На девятнадцатой неделе её внезапно начали раздражать некоторые запахи, причём очень выборочно. Из дома были немедленно выдворены все моющие средства с ароматом яблок (надо сказать, против настоящих яблок она ничего не имеет), изделия из натуральной кожи и... бумага. Пришлось отказаться от доставки газет: запах типографской краски тоже вызывал у Авроры приступы тошноты. Она даже велела своему издателю не присылать пока экземпляры её новых книг. Писала будущая мама очень много. За четыре месяца она закончила весьма объёмное исследование об общественном строе современного Египта и две детские приключенческие повести, а сейчас работает над третьей.
Я вижу, как она сильно устаёт, и такое длительное пребывание у монитора не на пользу малышке, но все мои попытки сказать об этом Эви встречает в штыки.
- Ты обещал не мешать мне писать!
- Но Эви, милая..
- И не называть меня «милой»! Да кому я поверила...
Но меня такие колкости не задевают совсем, напрасно она старается. Как и постоянные напоминания о том, что ребёнок не мой.
- Мне нужно обеспечить нас на долгое время вперёд, пока я не смогу вернуться к работе, раз уж я мать-одиночка, - объясняет Аврора.
- Ты совсем не одиночка, не надо так говорить.
- А что такого? В том, чтобы быть матерью-одиночкой, есть масса плюсов: не надо беспокоиться о том, как ты выглядишь, будешь ли нравиться мужу во время беременности или после родов, не найдёт ли он тебе замену постройнее, будет ли любить вашего малыша...
- Тогда для тебя в этом совсем никаких плюсов нет - ты никогда не выглядела привлекательнее, чем сейчас. И малышку твою я не смог бы не любить.
- Но ты ведь и не её отец.
Аврора, видимо, рассчитывала, что я, не будучи уверенным в своём отцовстве, тут же потеряю и к ней, и к малышу всякий интерес - и была сильно разочарована.
- Эви, ты для меня самый родной человек. Значит, и твоя дочка для меня родная.
Эх, если бы рядом была опытная женщина, обладающая достаточным авторитетом в вопросах материнства в глазах Эви, она бы смогла её убедить не переутомляться так. Конечно же, я имею в виду в первую очередь свою мать. Но увы, она ничем мне не поможет...
Мама перезвонила мне в тот же день, когда сообщила радостные новости, чтобы попросить разрешения навестить нас.
- Хорошо, - кивнула Аврора. - Только предупреди меня заранее, чтобы я могла уехать.
Мама вряд ли ждала другого ответа, но мне стало так её жаль. К несчастью, во время разговора рядом с ней оказался Дрейк.
- Да что эта мерзавка о себе возомнила?! Кто ты такая, чтобы судить Рэй? - рявкнул он мне в ухо, понимая, что Аврора всё слышит.
- Не смей кричать на мою беременную дочь, - отчеканила мама и положила трубку. Я был ей благодарен за то, что не пришлось продолжать спор, в котором я вынужден быть на стороне Авроры.
- Тебе не стыдно?
- Стыдно, - ответила Эви, не поворачиваясь. - Но видеть их я не хочу.
Она потом ещё целую неделю была сама не своя. Я думал, что из-за мамы, а оказалось — из-за обследования.
- АФП? Что за АФП?
Эта аббревиатура имела в моей памяти какую-то зловещую ауру.
- Ничего особенного, его все беременные после тридцати пяти лет сдают, - голос Эви показался мне слишком спокойным.
- Но тебе ещё нет тридцати пяти...
- Мне сказали сдать на всякий случай, ведь раньше у меня столько проблем с вынашиванием было.
Эви явно что-то недоговаривала.
- Этот анализ какие-то патологии выявляет?
- Синдром Дауна, - её голос задрожал. - Пороки развития... разные...
- И что?
- Не знаю, что... Завтра скажут.. Наверное, всё нормально, иначе Кизи уже позвонила бы, - она покосилась на телефон, лежавший перед ней на столе. Убил бы эту Кизи! Эви себе места не находит уже несколько дней.
- А если не нормально, то что?
Аврора посмотрела на меня непонимающе.
- Не говори так.
- Ну вот что изменится, если тебе завтра скажут, что анализ положительный? Или отрицательный, как там правильно? Если что-то не так. Ты любить её меньше будешь? Или аборт сделаешь? Что изменится?
Она помолчала.
- Наверное, ничего.
- Тогда зачем тебе вообще этот результат знать?
- Теперь уж придётся всё равно узнать, чтобы не гадать, что же там было, - ответила Аврора. Но после этого разговора она заметно расслабилась. Конечно же, всё закончилось благополучно, и на следующий день Эви сообщила мне, что никаких отклонений нет.
Как вообще такое можно было подумать? Аврора — здоровая молодая женщина. Я тщательно слежу за тем, чтобы она правильно питалась и хоть иногда отдыхала. Сейчас Эви ест совсем мало, в основном только фрукты и овощи из нашего сада. Несмотря на возмущение Дрейка, я отнёс их на экспертизу, чтобы убедиться, что он не испытывал на них никакие экспериментальные удобрения, которые могли бы повредить Авроре и малышке.
Кизи больше никакими подробностями не делится ни со мной, ни с мамой, но рекомендации по поводу режима и питания мне у неё выпытать удалось. Эви они тоже известны, но соблюдает она их кое-как.
- Мне лучше знать, что нужно моему ребёнку, чем тебе!
Насчёт еды она, может, и права, а вот в остальном мне приходится идти на хитрости и компромиссы, чтобы оторвать Аврору от работы. Не без маминой помощи в Твинбрукской картинной галереи одна выставка сменяет другую, как только мы успеваем посмотреть все представленные работы, а мой БМВ ломается с удивительной регулярностью за пару километров до места назначения, давая нам с Эви возможность немного пройтись пешком.
Конечно же, она меня быстро раскусила.
- Интриган и манипулятор. Но у меня есть отличное предложение: ты не будешь приставать ко мне со всякими глупостями весь день, а я ни разу не прикоснусь к компьютеру. По рукам?
Я не знал, что она накануне отправила оконченную рукопись редактору и в любом случае была бы свободна, поэтому согласился. Правда, к вечеру совсем об этом забыл.
- Привет. Как ты себя чувствуешь?
- Ты же сказал, что не будешь сегодня со мной разговаривать! - возмутилась Аврора, откладывая в сторону блокнот с очередным наброском.
- Я и не с тобой, а с малышкой, - выкрутился я.
Эви фыркнула и запустила в меня диванной подушкой, которую я без труда поймал.
- Наша мама дерётся, ты только погляди! Хочешь, я научу тебя так же метко бросать подушки, когда ты подрастёшь? Хочешь? Не слышу, что ты говоришь, моя принцесса? - я приложил ухо к животу Эви и ласково погладил его. - А может, тебе этот талант передастся от мамочки вместе со всеми остальными, как думаешь?
- Ай, Фэлкон, перестань, - Эви перехватила мою руку. - Мне щекотно!
- Ты ведь не боялась никогда щекотки.
- А теперь боюсь! Ай-ай-ай, не надо, а то я прямо здесь рожу!
В ответ на мамин смех малышка начала активно ворочаться, это уже очень легко чувствовалось, не то что пару месяцев назад.
- Ох, опять она танцы устроила, - застонала Аврора. - Ну хватит, маленькая...
Я прижался щекой к животику и положил на него обе ладони, будто обнимая саму малышку. Эви накрыла мои руки своими.
«Как в одной деревне дальней
Жил-был Пинг – весёлый малый...»
Эту китайскую колыбельную пела нам с Эви мама. Дочка всегда под неё успокаивалась. Когда толчки прекратились, я осторожно поцеловал малышку и вдруг встретился взглядом с Авророй. Она смотрела на меня с такой нежностью... Слова вырвались быстрее, чем я успел о чём-то подумать.
- Я люблю тебя.
- Я же просила! - недовольно скривила губы Эви. - Зачем ты снова это говоришь?!
Судя по сердитому взгляду, ей очень хотелось вскочить с дивана и скрыться в своей комнате, оглушительно хлопнув дверью. Но вместо этого Эви пришлось осторожно подняться (не без моей помощи) и медленно выплыть из малой гостиной в спальню. Из-за двери я услышал, как она сама принялась напевать дочке колыбельную.
У нас очень музыкальная девочка растёт. Эви говорит, что малышка всегда внимательно слушает, когда я на рояле играю. Начинает волноваться, даже если они находятся в другой комнате, и тогда Аврора приходит ко мне в гостиную, становится рядом — и малышка затихает.
Как она это чувствует? Может, просто непривычный шум её беспокоил поначалу? Но мне хочется верить, что ей нравится слушать мою игру. Может быть, это значит, что она станет музыкантом, как и её бабушка Рэй? Тогда уж скорее художницей — наша мамочка на последнем месяце много рисует.
Я вижу, что её это успокаивает. Картины, надо сказать, получаются странные На одной человек в позе эмбриона лежал на узенькой площадке над лесом, а вокруг него кружились часы с безумно растопыренными стрелками.
Мама сказала, что это нормально.
- У беременной много всяких страхов, пусть Аврора им даст хоть какой-то выход, если поговорить ни с кем не может.
Эви собралась картину повесить в своей комнате. Она там вообще всё непрерывно перевешивает и переставляет: то решит, что место для кроватки выбрала неудачно, то в комоде места для дочкиных вещей не хватит, то обои слишком мрачные для детской.
- Это ужасный, уродливый, тесный дом, как здесь может жить ребёнок?!
А я не знаю, то ли радоваться, что она не планирует никуда уезжать сразу после рождения малышки, то ли ругать её за то, что тяжести таскает на девятом месяце и даже меня не попросит, пока я сам её за этим занятием не застану. А ведь ей и так плохо: ни писать, ни рисовать она теперь почти не может - стоя ей работать тяжело, сидя неудобно, шея затекает, поясница болит постоянно.
Бывает, что до слёз доходит. Вожу её каждый вечер в массажный салон, только это мало помогает.
А я бы уже и не возражал теперь, чтобы Эви работала до изнеможения, может, усталость помогла бы ей выспаться. Я волнуюсь за неё, слыша, как она ворочается в кровати ночи напролёт или бродит по дому, пытаясь справиться с болью и бессонницей, и ничем ей помочь не могу. Если я сейчас настолько бесполезен, что же будет дальше?
- Эви, - позвал я тихо.
- Что? - в её голосе не было и намёка на сон.
- Можно мне войти?
Не дождавшись ответа, я приоткрыл дверь.
Аврора перестала её запирать неделю назад. Не потому, что мне больше доверять стала, а потому, что роды могли начаться со дня на день.
В спальне тускло светил торшер, Эви сидела на кровати в ночной рубашке. При моём появлении она натянула одеяло до самого подбородка.
- Я тебе не разрешала... Я не одета.
Я невольно рассмеялся.
- Эви, ты меня стесняешься? Думаешь, я чего-то не видел?
- Много чего не видел! - возразила она. - Огромного живота, груди шестого размера и отёкших лодыжек.
- Не дразни меня.
Она хотела усмехнуться, но получился всхлип. Только сейчас я заметил, что у неё на ресницах и щеках блестят слёзы.
- Эви, родная, что с тобой?
Глупый вопрос, я и сам видел, как она измотана.
Она даже не отстранилась, когда я сел возле неё на кровать.
- Я уснуть не могу, - пожаловалась Аврора. - И малышка вместе со мной не спит, дёргается всё время. Мне её так жалко, и страшно, что я ей так навредить могу. Волнуюсь - и из-за этого не сплю. А снотворное пить боюсь...
Я положил руку Авроре на живот. Наша девочка толкалась уже не так шустро, как раньше - она стала совсем большой, и внутри ей теперь тесно. Из-за этого Эви сильнее чувствует каждое её движение.
- Принести тебе тёплого молока? Чаю? Карликовых арбузов? Хочешь, сделаю коктейль из арбузов и молока, как ты любишь? У тебя спина болит? Сделать массаж? Хочешь, я музыку включу успокаивающую?
Аврора на все мои предложения отрицательно качала головой, а потом устало ткнулась лбом мне в плечо.
- Всё будет хорошо, родная, совсем чуть-чуть осталось.
Эви всхлипнула ещё горче. Ох, не только бессонница её беспокоит... Я хотел поправить подушки под её спиной, но она остановила меня, накрыв ладошкой руку, лежавшую на её животе.
- Она притихла, чувствуешь?
- Верно.
- Говори что-нибудь, она от этого успокаивается.
Я устроился рядом с Авророй в некоторой растерянности, впервые не зная, как начать разговор с нашей девочкой. Мне вдруг подумалось, что странно ребёнка так долго называть «принцессой» да «малышкой».
- Ты уже выбрала для дочки имя? - спросил я у Авроры. Все варианты, какие я предлагал до этого, включая и те, на каких мы остановились, когда ещё были женаты, ей не нравились.
- Нет. Не могу. Мне кажется, что оно сразу придёт в голову, как только я её увижу. - Эви улыбнулась. - Помнишь историю Ривер? Вдруг будет мальчик на самом деле?
- Ты поэтому не даёшь мне вещи для неё покупать?
Всё самое необходимое малышу после рождения давно было собрано в отдельную сумку: подгузники, присыпка, несколько пелёнок и маленьких комбинезончиков со смешным названием «человечек». Но ничего, кроме этого, Аврора приобрести так и не позволила.
- Просто... У нас уже стоит в Шанг-Симле одна кроватка, - пробормотала она, зевая.
- У «нас»?- мне показалось, что я ослышался.
- Ну да... В Тимьяне. Нет уж, сначала дети... потом кроватки...
Аврора ровно дышала, положив голову на мою руку и прижавшись ко мне спиной. Она всегда так засыпала, когда мы жили вместе.
Это повторяется уже шестую ночь. Эви заставляет меня надеть пижаму, обнимает, будто плюшевого медведя, и мгновенно проваливается в сон. Только теперь уже не в своей постели, а в моей - потому что к ней туалет ближе. Эви туда бегает (не знаю, насколько здесь это слово уместно) буквально каждый час, зато ей стало легче дышать и есть — наша малышка готова вот-вот появиться на свет. Аврора потихоньку начала перемещать свои вещи в наш старый комод, раскладывая их по привычным местам, а я беспечно радовался такой перемене.
Пока не застал Эви сидящей на диване с моим дневником в руках. Живя в Китая, я заказал для него кожаный переплёт, объединивший в одну толстую книгу обе тетради, заламинировал потрёпанные листочки, исписанные рукой Дороти. Но хранить его продолжал на прежнем месте — в нижнем ящике комода. Увидев меня, Эви тут же захлопнула книжку. У меня внутри всё сжалось от дурного предчувствия. Если она читала... о Камилле... Почему я не вырвал все страницы, посвящённые ей?! Перед моими глазами будто вспыхнули все слова, что я тогда писал. Насколько же глупым надо было быть, чтобы думать такое? А сейчас… вдруг Аврора решит, что я виню её во всём, что натворил сам?
- Ты читаешь мой дневник?
- Вот ещё, - Аврора поднялась и с безразличным видом бросила его на диван. - Мне не интересно.
Она поспешно скрылась за дверью ванной, а мне оставалось только надеяться, что в новой роли «плюшевого медведя» я не достоин того, чтобы на меня обижаться.
- Симпл, как ты это делаешь? Моя Джен во время беременности так меня капризами своими изводила! Вот говорят, что первые два месяца после рождения ребёнка — это ад. Ничего подобного! Мне они раем показались по сравнению с предыдущими девятью! А ты скачешь так, будто только что из медового месяца вернулся.
Ха, скачу! Да если бы на землю падал метеорит — и прямиком в мои ворота, то я бы и его поймал, а вы говорите! При мысли, что меня ждёт дома беременная жена... Ну, не совсем жена. И неизвестно ещё, от меня ли беременная. Да какая, к чёрту, разница?! Я до сих пор не могу поверить, что это происходит, что это реально. Но когда я прикладываю руку к её животу, начинаю говорить и чувствую толчки в ответ, я знаю — это наша малышка, наш смысл жизни, один на двоих. А от меня или не от меня — дело десятое. Если вы всю жизнь мечтали встретить зелёных человечков, то вам уже без разницы, зелёные они будут на самом деле, или, например, фиолетовые. Главное, что Эви теперь счастлива.
Но я был бы совсем не против, если бы она хоть чуть-чуть покапризничала. Помню, мы когда-то давно, ещё живя в Шанг-Симле, обсуждали это.
- Я все-все твои прихоти буду выполнять.
- А ты сейчас разве не выполняешь? - смеялась Аврора.
Но пока что больше похоже, что капризничаю я. Прыгаю вокруг нее, словно собачонка, обрадованная возвращением хозяйки. И вижу, что ее с каждым днем моя забота бесит все сильнее и сильнее. Кому понравится, когда тебе так навязываются? Если не любишь человека, бывает, что даже вид его противен. Я все это понимаю... Но не могу с собой ничего поделать! Каждый раз хочу промолчать, но очередное «Эви, давай я тебя отвезу», «Эви, я сам все сделаю» или «Эви, ты себя хорошо чувствуешь?» вырывается против моей воли. Когда я встревоженно подскакиваю среди ночи, услышав хоть малейший шорох в ее комнате, возникает желание треснуть самому себе по голове чем-нибудь тяжелым.
А так хочется быть настоящим рыцарем для моей маленькой принцессы и её мамы, совершать для них настоящие подвиги! Носиться среди ночи по городу в поисках мороженого со вкусом копчёной колбасы или договариваться о покупке белоснежного пони, потому что без него наша девочка вот точно не сможет жить. Пока что мне даже действительно необходимые вещи покупать запрещено до рождения малышки.
Тут надо написать, что всё это суеверия и бабские глупости. Но я вспоминаю лабиринт Хуан-ди, духов плодородия, играющих на флейтах, опочивальню императрицы — и молчу. Мне ли рассуждать о суевериях и чудесах?
Ах да, у Эви будет девочка. Пол ребёнка ей сказали сразу же — на шестнадцатой неделе его можно определить по внешним признакам.
Вообще-то первое УЗИ надо делать на двенадцатой неделе, я это хорошо помню с прошлой беременности Эви, тогда мы так его и не дождались. Я, конечно, удивлён был: как Аврора умудрилась этот срок пропустить...
- Да я до шестнадцатой недели и не знала даже, что беременна! - со смехом отвечала она. – Ну, тошнило немного, ну, голова кружилась пару раз, ну, располнела чуть-чуть — что такого-то? В Аль-Симаре лёгкие отравления — дело привычное, там в последнее время случаются перебои то с водой, то с провизией. У меня, конечно, дома своя скважина и огород, но если в городе поешь — так ничего удивительного. Солнце, опять же, жара, нервы, работы много. Я бы и до девятого месяца ходила в полной уверенности, что ничего не происходит. Но в Аль-Симаре теперь больницы нет, и я решила сходить к врачу, раз уж в Твинбрук приехала, узнать, что за отравление такое. Терапевт меня про симптомы поспрашивал, осмотрел, сделал круглые глаза и отправил в кабинет диагностики в перинатальный центр. Надо было видеть их лица, меня ведь там помнят...
Я очень жалею, что на том первом УЗИ не был. Правда, Эви мне и на втором, и на третьем присутствовать не позволила. Зато я уговорил её показать мне снимки, которые ей отдали. Она рассказала, что во время обследования малышка охотно «позирует», разворачиваясь личиком к «камере».
- Какая ты у нас красавица! Носик, как у мамочки, курносый. Любишь фотографироваться., да, солнышко?
Наверное, это ужасно глупо выглядит, но меняться я не собираюсь. Всё время говорю с малышкой — кто знает, даст ли её мама нам возможность общаться после родов?
- Привет, маленькая. Как вы погуляли сегодня? Было солнечно, правда? А какие сейчас рыжие ромашки возле стадиона расцвели! Я знаю, что нехорошо цветы рвать с газонов, но я вам с мамой немного принёс. Большие-большие, словно солнышки. Жаль, ты ещё не видишь ничего, кроме маминого животика.... Они не пахнут совсем, - заверил я Аврору, подозрительно косившуюся на вазу с рудбекиями. - И они из магазина.
- Ещё как пахнут - магазином! Убери немедленно, у меня уже голова кружится.
Пожалуй, всё, что касается запахов — единственное изменение в поведение Эви, которое с натяжкой можно отнести к капризам. На девятнадцатой неделе её внезапно начали раздражать некоторые запахи, причём очень выборочно. Из дома были немедленно выдворены все моющие средства с ароматом яблок (надо сказать, против настоящих яблок она ничего не имеет), изделия из натуральной кожи и... бумага. Пришлось отказаться от доставки газет: запах типографской краски тоже вызывал у Авроры приступы тошноты. Она даже велела своему издателю не присылать пока экземпляры её новых книг. Писала будущая мама очень много. За четыре месяца она закончила весьма объёмное исследование об общественном строе современного Египта и две детские приключенческие повести, а сейчас работает над третьей.
Я вижу, как она сильно устаёт, и такое длительное пребывание у монитора не на пользу малышке, но все мои попытки сказать об этом Эви встречает в штыки.
- Ты обещал не мешать мне писать!
- Но Эви, милая..
- И не называть меня «милой»! Да кому я поверила...
Но меня такие колкости не задевают совсем, напрасно она старается. Как и постоянные напоминания о том, что ребёнок не мой.
- Мне нужно обеспечить нас на долгое время вперёд, пока я не смогу вернуться к работе, раз уж я мать-одиночка, - объясняет Аврора.
- Ты совсем не одиночка, не надо так говорить.
- А что такого? В том, чтобы быть матерью-одиночкой, есть масса плюсов: не надо беспокоиться о том, как ты выглядишь, будешь ли нравиться мужу во время беременности или после родов, не найдёт ли он тебе замену постройнее, будет ли любить вашего малыша...
- Тогда для тебя в этом совсем никаких плюсов нет - ты никогда не выглядела привлекательнее, чем сейчас. И малышку твою я не смог бы не любить.
- Но ты ведь и не её отец.
Аврора, видимо, рассчитывала, что я, не будучи уверенным в своём отцовстве, тут же потеряю и к ней, и к малышу всякий интерес - и была сильно разочарована.
- Эви, ты для меня самый родной человек. Значит, и твоя дочка для меня родная.
Эх, если бы рядом была опытная женщина, обладающая достаточным авторитетом в вопросах материнства в глазах Эви, она бы смогла её убедить не переутомляться так. Конечно же, я имею в виду в первую очередь свою мать. Но увы, она ничем мне не поможет...
Мама перезвонила мне в тот же день, когда сообщила радостные новости, чтобы попросить разрешения навестить нас.
- Хорошо, - кивнула Аврора. - Только предупреди меня заранее, чтобы я могла уехать.
Мама вряд ли ждала другого ответа, но мне стало так её жаль. К несчастью, во время разговора рядом с ней оказался Дрейк.
- Да что эта мерзавка о себе возомнила?! Кто ты такая, чтобы судить Рэй? - рявкнул он мне в ухо, понимая, что Аврора всё слышит.
- Не смей кричать на мою беременную дочь, - отчеканила мама и положила трубку. Я был ей благодарен за то, что не пришлось продолжать спор, в котором я вынужден быть на стороне Авроры.
- Тебе не стыдно?
- Стыдно, - ответила Эви, не поворачиваясь. - Но видеть их я не хочу.
Она потом ещё целую неделю была сама не своя. Я думал, что из-за мамы, а оказалось — из-за обследования.
- АФП? Что за АФП?
Эта аббревиатура имела в моей памяти какую-то зловещую ауру.
- Ничего особенного, его все беременные после тридцати пяти лет сдают, - голос Эви показался мне слишком спокойным.
- Но тебе ещё нет тридцати пяти...
- Мне сказали сдать на всякий случай, ведь раньше у меня столько проблем с вынашиванием было.
Эви явно что-то недоговаривала.
- Этот анализ какие-то патологии выявляет?
- Синдром Дауна, - её голос задрожал. - Пороки развития... разные...
- И что?
- Не знаю, что... Завтра скажут.. Наверное, всё нормально, иначе Кизи уже позвонила бы, - она покосилась на телефон, лежавший перед ней на столе. Убил бы эту Кизи! Эви себе места не находит уже несколько дней.
- А если не нормально, то что?
Аврора посмотрела на меня непонимающе.
- Не говори так.
- Ну вот что изменится, если тебе завтра скажут, что анализ положительный? Или отрицательный, как там правильно? Если что-то не так. Ты любить её меньше будешь? Или аборт сделаешь? Что изменится?
Она помолчала.
- Наверное, ничего.
- Тогда зачем тебе вообще этот результат знать?
- Теперь уж придётся всё равно узнать, чтобы не гадать, что же там было, - ответила Аврора. Но после этого разговора она заметно расслабилась. Конечно же, всё закончилось благополучно, и на следующий день Эви сообщила мне, что никаких отклонений нет.
Как вообще такое можно было подумать? Аврора — здоровая молодая женщина. Я тщательно слежу за тем, чтобы она правильно питалась и хоть иногда отдыхала. Сейчас Эви ест совсем мало, в основном только фрукты и овощи из нашего сада. Несмотря на возмущение Дрейка, я отнёс их на экспертизу, чтобы убедиться, что он не испытывал на них никакие экспериментальные удобрения, которые могли бы повредить Авроре и малышке.
Кизи больше никакими подробностями не делится ни со мной, ни с мамой, но рекомендации по поводу режима и питания мне у неё выпытать удалось. Эви они тоже известны, но соблюдает она их кое-как.
- Мне лучше знать, что нужно моему ребёнку, чем тебе!
Насчёт еды она, может, и права, а вот в остальном мне приходится идти на хитрости и компромиссы, чтобы оторвать Аврору от работы. Не без маминой помощи в Твинбрукской картинной галереи одна выставка сменяет другую, как только мы успеваем посмотреть все представленные работы, а мой БМВ ломается с удивительной регулярностью за пару километров до места назначения, давая нам с Эви возможность немного пройтись пешком.
Конечно же, она меня быстро раскусила.
- Интриган и манипулятор. Но у меня есть отличное предложение: ты не будешь приставать ко мне со всякими глупостями весь день, а я ни разу не прикоснусь к компьютеру. По рукам?
Я не знал, что она накануне отправила оконченную рукопись редактору и в любом случае была бы свободна, поэтому согласился. Правда, к вечеру совсем об этом забыл.
- Привет. Как ты себя чувствуешь?
- Ты же сказал, что не будешь сегодня со мной разговаривать! - возмутилась Аврора, откладывая в сторону блокнот с очередным наброском.
- Я и не с тобой, а с малышкой, - выкрутился я.
Эви фыркнула и запустила в меня диванной подушкой, которую я без труда поймал.
- Наша мама дерётся, ты только погляди! Хочешь, я научу тебя так же метко бросать подушки, когда ты подрастёшь? Хочешь? Не слышу, что ты говоришь, моя принцесса? - я приложил ухо к животу Эви и ласково погладил его. - А может, тебе этот талант передастся от мамочки вместе со всеми остальными, как думаешь?
- Ай, Фэлкон, перестань, - Эви перехватила мою руку. - Мне щекотно!
- Ты ведь не боялась никогда щекотки.
- А теперь боюсь! Ай-ай-ай, не надо, а то я прямо здесь рожу!
В ответ на мамин смех малышка начала активно ворочаться, это уже очень легко чувствовалось, не то что пару месяцев назад.
- Ох, опять она танцы устроила, - застонала Аврора. - Ну хватит, маленькая...
Я прижался щекой к животику и положил на него обе ладони, будто обнимая саму малышку. Эви накрыла мои руки своими.
«Как в одной деревне дальней
Жил-был Пинг – весёлый малый...»
Эту китайскую колыбельную пела нам с Эви мама. Дочка всегда под неё успокаивалась. Когда толчки прекратились, я осторожно поцеловал малышку и вдруг встретился взглядом с Авророй. Она смотрела на меня с такой нежностью... Слова вырвались быстрее, чем я успел о чём-то подумать.
- Я люблю тебя.
- Я же просила! - недовольно скривила губы Эви. - Зачем ты снова это говоришь?!
Судя по сердитому взгляду, ей очень хотелось вскочить с дивана и скрыться в своей комнате, оглушительно хлопнув дверью. Но вместо этого Эви пришлось осторожно подняться (не без моей помощи) и медленно выплыть из малой гостиной в спальню. Из-за двери я услышал, как она сама принялась напевать дочке колыбельную.
У нас очень музыкальная девочка растёт. Эви говорит, что малышка всегда внимательно слушает, когда я на рояле играю. Начинает волноваться, даже если они находятся в другой комнате, и тогда Аврора приходит ко мне в гостиную, становится рядом — и малышка затихает.
Как она это чувствует? Может, просто непривычный шум её беспокоил поначалу? Но мне хочется верить, что ей нравится слушать мою игру. Может быть, это значит, что она станет музыкантом, как и её бабушка Рэй? Тогда уж скорее художницей — наша мамочка на последнем месяце много рисует.
Я вижу, что её это успокаивает. Картины, надо сказать, получаются странные На одной человек в позе эмбриона лежал на узенькой площадке над лесом, а вокруг него кружились часы с безумно растопыренными стрелками.
Мама сказала, что это нормально.
- У беременной много всяких страхов, пусть Аврора им даст хоть какой-то выход, если поговорить ни с кем не может.
Эви собралась картину повесить в своей комнате. Она там вообще всё непрерывно перевешивает и переставляет: то решит, что место для кроватки выбрала неудачно, то в комоде места для дочкиных вещей не хватит, то обои слишком мрачные для детской.
- Это ужасный, уродливый, тесный дом, как здесь может жить ребёнок?!
А я не знаю, то ли радоваться, что она не планирует никуда уезжать сразу после рождения малышки, то ли ругать её за то, что тяжести таскает на девятом месяце и даже меня не попросит, пока я сам её за этим занятием не застану. А ведь ей и так плохо: ни писать, ни рисовать она теперь почти не может - стоя ей работать тяжело, сидя неудобно, шея затекает, поясница болит постоянно.
Бывает, что до слёз доходит. Вожу её каждый вечер в массажный салон, только это мало помогает.
А я бы уже и не возражал теперь, чтобы Эви работала до изнеможения, может, усталость помогла бы ей выспаться. Я волнуюсь за неё, слыша, как она ворочается в кровати ночи напролёт или бродит по дому, пытаясь справиться с болью и бессонницей, и ничем ей помочь не могу. Если я сейчас настолько бесполезен, что же будет дальше?
- Эви, - позвал я тихо.
- Что? - в её голосе не было и намёка на сон.
- Можно мне войти?
Не дождавшись ответа, я приоткрыл дверь.
Аврора перестала её запирать неделю назад. Не потому, что мне больше доверять стала, а потому, что роды могли начаться со дня на день.
В спальне тускло светил торшер, Эви сидела на кровати в ночной рубашке. При моём появлении она натянула одеяло до самого подбородка.
- Я тебе не разрешала... Я не одета.
Я невольно рассмеялся.
- Эви, ты меня стесняешься? Думаешь, я чего-то не видел?
- Много чего не видел! - возразила она. - Огромного живота, груди шестого размера и отёкших лодыжек.
- Не дразни меня.
Она хотела усмехнуться, но получился всхлип. Только сейчас я заметил, что у неё на ресницах и щеках блестят слёзы.
- Эви, родная, что с тобой?
Глупый вопрос, я и сам видел, как она измотана.
Она даже не отстранилась, когда я сел возле неё на кровать.
- Я уснуть не могу, - пожаловалась Аврора. - И малышка вместе со мной не спит, дёргается всё время. Мне её так жалко, и страшно, что я ей так навредить могу. Волнуюсь - и из-за этого не сплю. А снотворное пить боюсь...
Я положил руку Авроре на живот. Наша девочка толкалась уже не так шустро, как раньше - она стала совсем большой, и внутри ей теперь тесно. Из-за этого Эви сильнее чувствует каждое её движение.
- Принести тебе тёплого молока? Чаю? Карликовых арбузов? Хочешь, сделаю коктейль из арбузов и молока, как ты любишь? У тебя спина болит? Сделать массаж? Хочешь, я музыку включу успокаивающую?
Аврора на все мои предложения отрицательно качала головой, а потом устало ткнулась лбом мне в плечо.
- Всё будет хорошо, родная, совсем чуть-чуть осталось.
Эви всхлипнула ещё горче. Ох, не только бессонница её беспокоит... Я хотел поправить подушки под её спиной, но она остановила меня, накрыв ладошкой руку, лежавшую на её животе.
- Она притихла, чувствуешь?
- Верно.
- Говори что-нибудь, она от этого успокаивается.
Я устроился рядом с Авророй в некоторой растерянности, впервые не зная, как начать разговор с нашей девочкой. Мне вдруг подумалось, что странно ребёнка так долго называть «принцессой» да «малышкой».
- Ты уже выбрала для дочки имя? - спросил я у Авроры. Все варианты, какие я предлагал до этого, включая и те, на каких мы остановились, когда ещё были женаты, ей не нравились.
- Нет. Не могу. Мне кажется, что оно сразу придёт в голову, как только я её увижу. - Эви улыбнулась. - Помнишь историю Ривер? Вдруг будет мальчик на самом деле?
- Ты поэтому не даёшь мне вещи для неё покупать?
Всё самое необходимое малышу после рождения давно было собрано в отдельную сумку: подгузники, присыпка, несколько пелёнок и маленьких комбинезончиков со смешным названием «человечек». Но ничего, кроме этого, Аврора приобрести так и не позволила.
- Просто... У нас уже стоит в Шанг-Симле одна кроватка, - пробормотала она, зевая.
- У «нас»?- мне показалось, что я ослышался.
- Ну да... В Тимьяне. Нет уж, сначала дети... потом кроватки...
Аврора ровно дышала, положив голову на мою руку и прижавшись ко мне спиной. Она всегда так засыпала, когда мы жили вместе.
Это повторяется уже шестую ночь. Эви заставляет меня надеть пижаму, обнимает, будто плюшевого медведя, и мгновенно проваливается в сон. Только теперь уже не в своей постели, а в моей - потому что к ней туалет ближе. Эви туда бегает (не знаю, насколько здесь это слово уместно) буквально каждый час, зато ей стало легче дышать и есть — наша малышка готова вот-вот появиться на свет. Аврора потихоньку начала перемещать свои вещи в наш старый комод, раскладывая их по привычным местам, а я беспечно радовался такой перемене.
Пока не застал Эви сидящей на диване с моим дневником в руках. Живя в Китая, я заказал для него кожаный переплёт, объединивший в одну толстую книгу обе тетради, заламинировал потрёпанные листочки, исписанные рукой Дороти. Но хранить его продолжал на прежнем месте — в нижнем ящике комода. Увидев меня, Эви тут же захлопнула книжку. У меня внутри всё сжалось от дурного предчувствия. Если она читала... о Камилле... Почему я не вырвал все страницы, посвящённые ей?! Перед моими глазами будто вспыхнули все слова, что я тогда писал. Насколько же глупым надо было быть, чтобы думать такое? А сейчас… вдруг Аврора решит, что я виню её во всём, что натворил сам?
- Ты читаешь мой дневник?
- Вот ещё, - Аврора поднялась и с безразличным видом бросила его на диван. - Мне не интересно.
Она поспешно скрылась за дверью ванной, а мне оставалось только надеяться, что в новой роли «плюшевого медведя» я не достоин того, чтобы на меня обижаться.
Без изменений 118,25 баллов и 17 значков
