Ко мне в палату зашла молодая врачиха и присела на стул рядом с больничной койкой.
- У меня для вас плохие новости, - сразу произнесла она, а я моментально насторожилась.
- Что-то с Вейверли? – засуетилась я, беспокойно всматриваясь во врача, сидящего передо мной.
- Нет, с ней всё в порядке, у вас чудесная девочка, - лицо женщины на секунду озарила тёплая улыбка, а затем снова исчезла. – К сожалению, у вас были очень сложные роды, - она положила свою мягкую ладонь на мою руку, чисто профессиональный жест перед тем, как сообщить пациенту что-то ужасное. – Вам больше нельзя рожать, - и на этой фразе я отключилась.
Она говорила что-то ещё, объясняла про осложнения, диагнозы, про риск для здоровья новорождённого и меня, но я не слушала.
Стыдно признавать, но я испытала какое-то равнодушие. Наверное, для большинства женщин это одно из жутких мгновений в их жизни, но я не чувствовала такого. Мне и Вейверли рожать не стоило, не с нашим семейным проклятьем и не с моим « даром» к запахам. Это было глупо, чрезвычайно глупо подвергать её такому испытанию, обрекать на муки и страдания, через какие проходили наши предки и я.
Я не должна была её рожать, но держа на руках крошечное фиолетовое тельце, понимала, что это было одно из правильных решений в моей жизни.
После нескольких недель в роддоме нас, наконец, отпустили домой. Вейверли мы поселили в моей старой детской, в которой ещё предстоял капитальный ремонт.
- Как думаешь, она чувствует те же запахи, что чувствовала я? – поинтересовалась у рядом стоящего Макса, с тревогой заглядывая в лицо дочери.
- Она кажется умиротворённой, - пожал плечами брат.
Я ещё раз всмотрелась в лицо Вейв, и в самом деле она казалась спокойной.
И через секунду наше спокойствие было нарушено вбегающим в детскую Кевином.
- Я беременный! – воскликнул брат и зажмурился.
Несколько секунд мы молчали, а затем вместе с Максом громко засмеялись.
- Отличная шутка, Кев, - оценил Макс.
- Но это не шутка, - попытался возразить Кевин, но было уже поздно.
- Пойдём, сорока, - перебил брата Макс. – Нам нужно поговорить.
И с этими словами братец утащил меня на кухню и, поставив перед нами ужин, уселся на стул.
- Только не говори, что ты тоже беременный, - хихикнула я, Макс моего веселья не оценил и смерил взглядом, которым можно убивать.
- Я тут на днях к Даррику съездить собираюсь, не хочешь со мной? С племянником познакомишься, - сконфуженно сказал Макс. В последнее время его отношения с Амалией трещали по швам, она злилась, обижалась, обзывала Макса цензурными и нецензурными словами, думая, что он её использует. А Макс только подливал масла в огонь, оберегая её от проклятья, избегая встреч с ней.
- Конечно, я давно хотела познакомиться с племянником, - улыбнулась я. И это было чистой правдой.
Остальные дни проходили, как обычно. Днём я всё время проводила с Вейверли, и, к моей радости, похоже, что она не страдала от запахов и прочих проблем. Ночью меня сменял Кевин, которому сон больше не требовался, и он с радостью возился с племянницей, хоть и не всё получалось гладко.
В остальное же время Кевин посвящал себя рисованию, всё больше и больше оттачивая мастерство.
А мы съездили к Даррику.
- Папа, - радостно закричал мальчик, выбежав из дома. – Папа плиехал!
Мальчик буквально светился от счастья, впрочем, как и Макс, который моментально засиял.
Брат поднял Даррика на руки и подкинул его вверх, мальчик тут же заливисто засмеялся, явно наслаждаясь домашним аттракционом.
- Смотри, это твоя Тётя Кейт, - произнёс Макс, поставив сына возле меня.
- Привет, - улыбнулась я. Нет, я хотела познакомиться с племянником, только вот оказалось, что на деле и понятия не имею, о чём говорить. Тяжело знакомиться с подросшим ребёнком, особенно, когда он смотрит на тебя, как на экспонат музея.
- Она стланная, - невозмутимо изрёк мальчик и с важным видом посмотрел на меня. – Почему она синяя?
- Моя мама была инопланетянкой, - улыбнулась я.
- Ты очень стланная, - важно заключил Даррик.
- Пойдём в дом, - кивнул Макс, а Даррик тут же побежал к входной двери.
На пороге нас встретила Амалия с самым хмурым выражением лица.
- Я хотел купить кексики к чаю, но ты говорила, что на диете, - растерявшись, ляпнул Макс, а Амалия одарила его таким взглядом, будто бы хотела испепелить или засунуть эти кексики ему в одно место.
- Знаете, - я нервно почесала затылок, напряжение в комнате всё больше и больше нарастало, и мне совсем не хотелось быть свидетельницей личных разборок, – я, наверное, пойду, порыбачу, а вы тут общайтесь, - напоследок Макс одарил меня угрюмым взглядом, явно не оценив мой побег от надвигающейся бури.
Не знаю, о чём они говорили.
Но спустя несколько минут Макс вышел мрачнее тучи и ушёл в неизвестном направлении.
Ясно было одно: разговор с Амалией прошёл крайне неприятно.
На этом события нашего дома не закончились.
Оказывается, Кевин не шутил, когда сказал, что он беременный… Он и в самом деле был беременный. А мы ему не поверили. Опять, как и в случае с Патрицией. Похоже, девизом нашей семьи скоро станет: « Надо было верить Кеву».
- Так мне не приснилось, и тебя в самом деле похитили инопланетяне? – осторожно спросила я за ужином. Брат кивнул, он выглядел бледнее, чем обычно и безуспешно боролся с подступающей тошнотой.
Я напряглась, отчасти я чувствовала себя виноватой, будто бы несла ответственность за действие своих инопланетных сородичей. Я винила себя за то, что не спросила у Скейтана о наших похищениях, возможно, он что-то знал, если бы, конечно, сказал мне правду.
Повисла неловкая пауза в разговоре, Кевин боролся с тошнотой, а я с чувством неловкости и вины. Всё-таки не каждый день твой брат оказывается беременным, и это, мягко говоря, странно. Я не могла найти нужных слов, и существовали ли они вообще?
- Ты станешь хорошим папой, я в этом уверена, - улыбнулась я, обняв брата, а он засиял от счастья.
- Спасибо. Патриция, тоже так сказала.
Весь остаток дня я провела возле Вейверли. Мне нравилось находиться рядом с ней, рассказывать ей сказки и просто наблюдать за дочкой. Чем больше я наблюдала за Вейверли, тем больше успокаивалась, осознавая, что девочка не страдает от запахов, как страдаю я.
Вечером Макс вернулся домой мрачнее самой чёрной тучи.
- Что случилось? - я нагнала брата только на втором этаже у двери в ванную.
- Мне пора расставаться с Амалией, - Макс окончательно скис.
- Ты же ещё не собирался до сегодняшней встречи с ней расставаться. Что случилось? – встревожено взглянула на брата. Хоть я и понимала, что бросить Амалию - это самый лучший выход, единственный достоверный способ защитить её от преждевременной смерти, но мне было больно смотреть на Макса. Видеть, как он страдает, ведь он так долго добивался Амалию, а сейчас вынужден оставить её, чтобы спасти ей жизнь. У жизни есть определённо извращенное чувство юмора.
- Кроме того, что она продолжается дуться, ничего такого, - брат нахмурился.- Я бы нашёл слова и способ уговорить её помириться, но… я не хочу. Я не хочу её мучить и дальше, и меньше всего хочу отпускать её, но это единственный способ уберечь её от смерти. Чёрт подери, почему всё так сложно!
