Челлендж №4 Дом странных детей Тины Моррисон

[Ellen]

Мармадьюк вернулся из Франции задумчивым, необщительным и слегка располневшим. Сказал нам, что спорт – это не его, и в отношениях с женщинами он разочаровался. Мы пытались говорить с ним о рыбалке, но он сказал, что рыбалка ему тоже теперь не нравится. Зато привезенную из Франции рыбу он сдал в научный институт на опыты и сделал на основе этого какой-то проект для школы. Хорошо хоть, учеба его пока не разочаровала.

Дом Мармадьюк даже оценивать не стал, сказал, что ремонт – это очень круто, но его все равно ничего не радует. Зато Мармадьюка обрадовала Алана.

- Всегда мечтал о маленьком брате! – Сказал он, держа крошку на руках.

- Это сестра. – Сказал ему Том, который, согласно своей новой привычке, постоянно сидел в детской.

- Тоже неплохой вариант. – Рассудил Мармадьюк.

С тех пор они с Томом стали по очереди дежурить в детской. Нам с Гудвином это, с одной стороны, очень даже нравится, но с другой стороны, за мальчиков как-то тревожно. Уж больно они оба угрюмые и неразговорчивые.

- Я говорил, что ничего хорошего из отношений с той женщиной постарше не выйдет. – Сказал мне как-то вечером Гудвин.

- У Тома вон не было никаких женщин постарше, а он тоже, как в воду опущенный. – Напомнила я.

- Том просто такой человек. – Задумчиво сказал Гудвин.

- Какой? – Не поняла я.

- Ну… Такой. Одиночка по жизни. Не хочет ни с кем общаться, живет с какими-то своими переживаниями и не хочет ни с кем делиться.

- Но он же сидит не в одиночестве, а с Аланой. – Возразила я. – Не такой он и одиночка, каким хочет казаться. Просто мы к нему подход не можем найти.

- И не сможем. – Грустно сказал Гудвин. – Вот увидишь, когда-нибудь Том уйдет из этого дома, ни с кем не попрощавшись.

- Я его знаю дольше, чем ты. – Напомнила я. – И я когда-то нашла к нему подход.

Вот только нашла ли? Мне казалось, что в тот вечер, когда Том пропал, а мне пришлось его искать, мы действительно стали близкими людьми. Вот только было ли это действительно так, или мы просто нашли компромисс, потому что оказались, как я ему тогда сказала, в одной лодке?

Сейчас меня это очень беспокоило. Мне казалось, что мы с детьми стали друг другу родными – а теперь все выглядело так, как будто они мне чужие, и я не знаю, как с ними разговаривать, а они со мной и говорить не хотят.

Хорошо хоть, что Даниэлла не превратилась в молчаливую страдалицу. Более того, с ней Том и Мармадьюк изредка общались, и она могла хоть что-то рассказать нам с Гудвином. Точнее, Гудвину – с ним у Даниэллы отношения всегда были лучше, чем со мной.

Оказалось, что к той египтянке во Францию приехал ее муж, и она стала вести себя так, как будто и вовсе не знакома с Мармадьюком. Немудрено, что после этого он стал таким угрюмым и замкнутым. А еще Даниэлла рассказала, что Мармадьюк часто думает о том, как отомстить своей неверной возлюбленной, и у него уже куча планов.

Правда, выражает он свои злодейские планы только в странных произведениях искусства. Выпускает пар, закрашивая холст кроваво-красной краской, а потом идет в детскую, садится в кресло-качалку и успокаивается.

Даниэлла уверена, что совсем скоро Мармадьюк и вовсе забудет свою египтянку. Мы с Гудвином тоже на это надеемся.

А вот у Тома не все так просто.

Оказывается, что пока мы были во Франции, умерла старушка Мэриголд Рэкет. Том лишился своей любимой работы по доставке драгоценных камней, но самым тяжелым для него стало то, что он лишился встреч со своей драгоценной Лолли.

После смерти своей бабушки Лолли Рэкет приняла решение уйти из семьи и уехала в Бриджпорт, чтобы начать жизнь с чистого листа и не быть связанной с чем-то нелегальным. Я бы на ее месте выбрала другой город, но, может, у нее и в Бриджпорте все получится.

А Том теперь без нее страдает.

- Значит, ты была права. Он не настолько склонен к одиночеству. – Сказал мне Гудвин после того, как мы обо всем узнали.

- Но лучше ни ему, ни нам от этого не будет. – Рассудила я. – Сколько лет он уже сохнет по этой Лолли? А сколько еще это будет продолжаться?

- Да не переживай, все пройдет. – Сказал Гудвин. – В школе полно девчонок, и он многим нравится.

Это была чистая правда. Том, с его грустным и задумчивым лицом и отстраненностью от всех, казался девчонкам загадочным и неприступным. Ну, и за физической формой он следил, что тоже немаловажно. Так что желающих помочь ему забыть Лолли хватало.

Эмеральд Гринвуд ему даже письма писала. От руки, как в старые романтичные времена.

А еще к нам зачастила подружка Даниэллы Банни Чудакко. То под одним предлогом в гости придет, то под другим.

Мы с Гудвином похвалили Даниэллу за то, что она умеет строить хорошие отношения со сверстниками, а она только усмехнулась:

- Вы что, думаете, Банни ко мне приходит?

Оказалось, у них в школе планировался бал для старшеклассников, и Банни очень надеялась, что Том ее пригласит. Даниэлла ждала приглашения от Паркера Пруденса, и даже Мармадьюк немного оживился и подумывал кого-то позвать.

Но только не Том. Он либо делал изматывающий упражнения, либо сидел с Аланой, либо стоял у мольберта и писал романтические картины в стиле «я не умею рисовать и мне на это наплевать».

Если он пытался изобразить себя с Лолли, то я искренне надеюсь, что сама девушка никогда этого не увидит.

Еще он проводил много времени за компьютером, говорил, что готовит какие-то проекты для школы. Судя по тому, как падала его успеваемость, проекты получались плохо.

А вот Даниэлла нашла хороший способ повысить свои успехи в школе. Она по-прежнему продавала в комиссионном магазине картины Тома и Мармадьюка, выдавая их за антиквариат, и теперь начала писать для школы доклады на тему старинных произведений искусства и их судьбы в наше время. Учителя хвалили ее и за выбор темы, и за хороший слог, и за умение разбираться в живописи.

Тем временем, бедняжка Банни не оставляла надежды, что Том обратит на нее внимание, и уже практически жила в нашем доме. Никаких положительных результатов для нее не было, а вот нашей семье Банни принесла совершенно неожиданную пользу.

У нее каким-то образом получилось разговорить нашу загадочную и пугающую Билли гораздо лучше, чем это получалось у меня. Билли стала намного общительнее, стала меньше времени проводить с младенческой головоломкой и с книгой, которую с трудом читала.

Еще она перестала стесняться просить у старших ребят помощи с домашними заданиями. Теперь после школы они все вместе собирались за столом и делали уроки, все со всеми общались и никто никого не боялся.

Вот только когда Билли просят помыть посуду, она делает вид, что никого не знает и ее вообще здесь нет.

Ну ничего, думаю, со временем мы научим ее убирать за собой. Главное, что она все-таки влилась в семью – а остальное приложится.

Том со временем стал разговорчивее, и даже однажды уделил пару минут Банни. Девушка после этого была на седьмом небе, да и я, если честно, почти там же. Я решила, что настало время поговорить с Томом.

Я сказала ему, что знаю, как он скучает по Лолли. А он на меня как напустился!

- Ничего ты не знаешь! – Заявил Том, даже не дав мне договорить.

- Во-первых, перебивать не надо. – Попросила я. – Во-вторых…

- Хватит учить меня жить! – Снова перебил меня Том. – Я знаю, как вас всех раздражает мой унылый вид. Я знаю, что вы все считаете, что у меня детская влюбленность, которую легко забыть. Только это не так!

- А я и не говорила, что у тебя детская влюбленность. – Сказала я.

- Не говорила, но думала. Вы все так думаете. Потому что никто в этом доме понятия не имеет, что такое любовь. Даниэлла мутит с каждым, кто на нее внимание обратит. Мармадьюк вообще согласен на любую, кто рядом окажется. Вы с Гудвином поженились просто так, чтоб вам обоим удобнее было. А я не хочу, чтоб у меня было так. У меня – другое, настоящее, и просто так от этого не избавишься! Думаешь, я не понимаю, что она мне не пара? Еще как понимаю! И от этого только хуже!

И Том отвернулся от меня и пошел куда-то по своим делам. Я не стала его догонять или звать, не потому, что он мне нагрубил, а потому, что он был совершенно прав во всем.

И зачем я только к нему полезла? Что я могла ему сказать? Разве я – такой большой знаток человеческих чувств? Нет, конечно.

Я рассказала о разговоре с Томом Гудвину.

- Любовь любовью, а вежливости его придется поучить. – Рассудил Гудвин.

- Не надо. – Попросила я. – Ему и так тяжело. Может, действительно время должно пройти, и все образуется.

- Думаешь, он сам научится за языком следить? – Спросил Гудвин. – Все-таки это обидно. Может, у нас с тобой не самая великая любовь на свете, но мы же и дом отстроили, и содержим всю эту ораву. А в благодарность получаем кислые рожи.

- Ну, рожа пока кислая только у Тома.

- Не переживай, у них подготовка к балу идет, так что уже все на нервах. Даниэлла волнуется, что Паркер ее долго не приглашает. Уже и Билли начала ныть, что ее достали с этим балом. А вроде только дружить начали.

- Дурдом. – Сказала я. – Чем они старше, тем хуже.

- Согласен. – Усмехнулся Гудвин. – Эти подростковые проблемы только ширятся и множатся, с одной разберемся – приходит другая!

На следующее утро я зашла к Алане и посмотрела, как она мирно лежит в своей кроватке. Ну просто ангел во плоти – ни страданий, ни скандалов, ни нытья!

- Знаешь, мелкая, Том правду говорил. – Сказала я ей. – Ты действительно лучший человек в этом доме.

И Алана посмотрела на меня так, как будто все поняла.

Было 5
+ 0,25 за нового друга - Банни
Итого 5,25

 

[Ellen]

По статистике, большинство пожаров в нашем городе начинается с того, что кто-нибудь курил в постели или просто хотел что-нибудь поджечь ради смеха. Именно с последствиями таких глупостей и борется Гудвин.

Каждый день он тушит пожары под крики: «Я больше не буду тушить сигареты об обои, обещаю и клянусь!»

Еще Гудвин следит за исправной работой техники, находящейся на городской пожарной станции. И если когда-то мой муж не справлялся с банальной починкой крана, то сейчас об этом даже вспоминать неприлично – настолько хорошо он научился справляться с куда более сложными механизмами. Капитан пожарной охраны все-таки, положение обязывает.

Домой Гудвин часто приходит обессиленным, аж с ног валится. Иногда у него даже не хватает сил поужинать, и приходится ложиться спать голодным, если не успел перекусить на пожарной станции.

Наверно, он уставал бы поменьше, если бы все в пожарной команде работали так же хорошо. Но, к сожалению, большинство коллег Гудвина не блещут ни отвагой, ни трудолюбием. Один новичок у них – вообще какой-то идиот. Он живет неподалеку от нас, и я иногда по вечерам вижу, как он прыгает с зонтиком и кричит, что он – Мэри Поппинс.

Уволить его нельзя – у него вроде как отец влиятельный. Вот и приходится Гудвину работать за других – у него-то влиятельного отца нет.

Я тоже без дела не сижу. Стало холодать, и мне пришлось заняться строительством теплицы для моих растений. То есть, непосредственно строительством занималась все та же бригада рабочих, но я ими руководила. Меня даже шум их работы в этот раз не бесил – я уже привыкла, что мы периодически живем на стройке.

Теплица получилась красивая, размером с неплохой домик.

Для меня она практически домом и стала – я там провожу очень много времени. Растений все больше и больше, и им постоянно нужен уход. Мне кажется, что сплю я все меньше и меньше, но и результаты мой труд приносит очень хорошие.

И результаты эти – не только финансовые. Кто бы мог подумать, что я буду испытывать такое моральное удовлетворение от честного, да еще и физического, труда! Моя мама, наверно, покрутила бы пальцем у виска, увидев, сколько сил я вкладываю в разрешенные законом растения и как радуюсь каждому яблоку и помидору. А мой папа, наверно, сказал бы, что я превратилась в лохушку.

А мне нравится моя теплица и мои растения. Я готова от них сутками не отходить. Не зря же говорят, что труд сделал из обезьяны человека. Возможно, он наконец-то сделал человека и из меня.

Но занимаюсь я не только садом. Приходится много возиться с Аланой, которая с каждый днем увеличивается в размерах и уже стала довольно тяжелой.

Алана активно познает мир, постоянно хочет что-нибудь потрогать, лизнуть или укусить. Нужно следить, чтобы она не трогала розетки и не лизала провода. Вообще, она – умная малышка и предпочитает проводить время со своими игрушками, но все равно следить за ней надо в оба, особенно с тех пор, как она попыталась самостоятельно выбраться из своей кроватки. Так что мне приходится чуть ли не разрываться между садом и Аланой.

Но на самом деле ни работа Гудвина, ни мои заботы и рядом не стояли с настоящими проблемами, которые буквально заполнили весь наш дом от фундамента до самой крыши.

Вы устаете? Валитесь с ног от усталости? У вас нет лишней свободной секунды? Вы думаете, что у вас трудные времена? Не смейте так думать! Трудные времена – это когда вы девочка-подросток, и у вас на носу школьный бал! Именно так можно подумать, глядя на Даниэллу.

У Даниэллы на почве этого бала просто крыша поехала. Она вроде бы собиралась выбирать платье, но потом вспомнила, что ее до сих пор не пригласили, и залилась слезами. Слезами она заливается как минимум два раза в день. А Гудвин еще находит в себе силы ее утешать.

Я тоже сперва находила, но это же совершенно бессмысленно! Стоит ее утешить – а она через час опять в слезах!

- Пригласи уже своего Паркера сама. – Посоветовала я.

- Это не романтично! – Захныкала Даниэлла. – Парень должен сам меня пригласить, это традиция! Ты не понимаешь, что такое школьный бал!

Как по мне, школьный бал – это такое мероприятие, где ты в платье, которое не надела бы даже твоя бабушка, танцуешь с парнем, которого через год даже не вспомнишь, под песню, которую не взяли бы даже на Евровидение. И происходит это все в спортзале, из которого еще не выветрился запах недавней тренировки школьной команды. Сплошная романтика!

Вслух я этого говорить, конечно, не стала. Но, видимо, было заметно, что именно я подумала, потому что Даниэлла опять залилась слезами. А потом собралась с мыслями и пригласила парня на бал.

Но не Паркера, а Тэя Бэйлесса.

Даниэлла решила прийти на бал с другим назло Паркеру. Вот только Тэй ее задумку раскусил и предложил Даниэлле пригласить кого-нибудь другого. Результатом стала очередная истерика.

Мы с Гудвином предложили Даниэлле как-нибудь отвлечься, и она нашла для этого весьма оригинальный способ. Перестала ждать, пока пригласят ее, и принялась пытаться устроить личную жизнь сводных братьев. Особенно плотно она насела на Тома, предлагая ему наконец выбрать между Эмеральд и Банни.

Том вежливо, но твердо давал понять, что предпочитает заниматься уроками.

А Билли, если ей приходилось при этом присутствовать, просто садилась на велосипед и ехала кататься по городу. Я не могу ее в этом винить. Если бы не домашние дела, я делала бы то же самое.

Потом Даниэлла начала уговаривать Мармадьюка пригласить кого-нибудь на бал.

- Да кто со мной пойдет? – Спросил Мармадьюк. – Мне до сих пор припоминают, как я тогда на Зу набросился!

О да, помню тот скандальный эпизод с вечеринки, устроенной в наше с Гудвином отсутствие. Зу Велофф была единственной девчонкой в школе, на которую Мармадьюк обратил внимание, но он все испортил сразу и навсегда.

- Многим нравятся решительные парни. – Сказала Даниэлла.

- Я бы пригласил Зу, но вряд ли она согласится. – Признался Мармадьюк.

- Нет, ее точно не стоит приглашать, она с тобой не пойдет. Давай выберем тебе кого-нибудь другого. А я тебе посоветую, как найти к девушке подход.

- А почему на счет Зу ничего не посоветуешь?

- Да потому что она – недотрога, а ты на нее накинулся, как голодный лев на добычу. После такого ты к ней никогда подход не найдешь! Проще твою египтянку к нам пригласить и в школу на бал привести!

- Ну, раз ты так думаешь – то не нужны мне твои советы. Не пойду на этот дурацкий бал. – Заявил Мармадьюк. – И египтянка, между прочим, не моя. И у нее имя есть!

Они вроде как поссорились и перестали разговаривать, но уже через пару часов Даниэлла продолжила приставать к Мармадьюку с советами. Чтобы отделаться от Даниэллы, Мармадьюк начал много общаться с Билли. Они вроде бы даже подружились. Я была бы этому очень рада, но они в честь своей дружбы и осенних праздников изрезали мои прекрасные тыквы и заляпали мою прекрасную кухню.

- Может, сходите погулять куда-нибудь? – Предложила я. – После того, как приберетесь на кухне.

Билли и Мармадьюк покорно сделали уборку и отправились на городской праздник. Даниэлла не знала, к кому еще пристать со своими советами на счет бала, и увязалась за ними. И тогда Мармадьюк поставил ей условие: если он обыграет ее в конкурсе по поеданию пирогов, то она поможет ему пригласить на бал Зу Велофф.

Когда-то Даниэлла обыгрывала всех в конкурсах по поеданию, но в этот раз ей не повезло. Мармадьюк обыграл и ее, и Билли.

Даниэлла обожала давать советы вроде «Пригласи вон ту, она в школе с тебя глаз не сводит», но когда дошло до более сложного случая, не знала, что сказать. Даже спросила у меня, что делать.

- Пусть он ей цветы подарит. – Предложила я. – Раз она такая неприступная – то наверняка любит цветы. И пусть обязательно скажет, что хочет забыть все, что было раньше, и начать с чистого листа.

Букет цветов для Зу Даниэлла собирала лично. Самые красивые выбирала.

Потом мы вместе с ней обучали Мармадьюка изысканным манерам. Научили смотреть девушке в глаза, а не куда-нибудь пониже, и не хихикать при разговоре.

И нам удалось! Зу согласилась пойти с ним на бал. Разумеется, поставила условие, что он будет вести себя прилично, а не так, как на той вечеринке.

- Я и не думала, что у него получится. – Сказала мне Даниэлла.

- Я тоже. – Призналась я.

- Теперь надо Тома пристроить.

- Послушай, пусть он сам себя пристроит. Или не пристроит. В общем, пусть ведет себя так, как считает нужным. Не трогай его. – Попросила я.

Но Даниэлла меня не послушала, и теперь к нам регулярно заходила не только Банни Чудакко, но и Эмеральд Гринвуд. А Том в их присутствии загадочно улыбался, ничего не говорил и никого никуда не приглашал. Но мне казалось, что он все-таки посматривает в сторону Эмеральд.

Ну а что, симпатичная девочка. И веселая к тому же. Я и сама была готова советовать Тому ее пригласить. Если и не забудет свою Лолли – то хоть немного отвлечется.

А мы отвлечемся от излишней активности Даниэллы и гостей, которых она приглашает, не спросив разрешения.

Хотя нас и так кое-что отвлекало от всей этой школьно-бальной суеты.

Однажды ночью Билли пробралась к соседям и стырила у них садового гнома.

Нет, ну почему каждый ребенок в этом доме считает своим долгом что-нибудь украсть? И почему, черт возьми, они не могут украсть что-нибудь ценное, чтобы мы потом всю жизнь могли не работать? То велосипеды, то удочки, то гномы, то мой собственный телефон… Нет чтобы золотой слиток стащить!

Соседи, кстати, оказались мирными и даже разрешили оставить гнома. Вот только никто не мог понять, зачем Билли это садовое страшилище.

- Ты бы попросила – мы бы тебе его купили! – Сказала я. – Воровать нехорошо. И зачем он тебе?

- У меня в Авроре такой был. – Простодушно ответила Билли. – Я недавно каталась на велосипеде и заметила его у соседей. Решила взять.

- В следующий раз, когда решишь что-нибудь взять в чужом саду, скажи об этом мне. – Твердо сказала я.

- Ты научишь меня брать чужие вещи так, что этого никто не заметит? – Спросила Билли.

- Нет, не научу! – Отрезала я.

Вот что за дети у меня такие, а? Только я начинаю гордиться своей честной жизнью – а они пытаются потянуть меня обратно на дно!

Билли мы с Гудвином заставили извиниться перед соседями и посадили под домашний арест, чтобы она подумала над своим поведением.

- Почему они все воруют? – Спросила я вечером у Гудвина. – Может, я на них дурно влияю?

- Да что ты несешь? – Удивился Гудвин. – Ты же ничего противозаконного не делаешь. А им до нас никто не объяснял, что брать чужое нельзя. Билли-то уж точно.

- А мы ведь ничего о ней не знаем. – Сказала я. – Ну, кроме того, что у нее был такой гном. И она, возможно, отравила отчима.

- Когда-нибудь она нам все расскажет. Когда сама захочет. А пока – как ты думаешь, пойдет ли Том на бал? И с кем? Мне Эмеральд больше нравится.

Я засмеялась.

- Не смейся, но мне уже и вправду интересно стало! – Признался Гудвин.

5,25 + 0,25 за гнома, которого Билли "украла"
Итого 5,5

- Жуткий скульптор: Вырезать тыкву.

- Конфеты или жизнь!: Выпрашивать угощения на Страшный денёк.
Значков у нас 9 из 15

 

[Ellen]

Через пару дней я закончила собирать ягоды в теплице и с чувством выполненного долга решила пойти помыться и отдохнуть. Войдя в дом, я услышала крики и какую-то возню.

- Зараза! Ты все испортила! Ты мне жизнь сломала! – Кричал кто-то.

За этим последовали звуки ударов. И доносились они из нашей с Гудвином спальни!

Я тут же поспешила наверх, и увидела самую неожиданную картину: в нашей спальне дрались Банни и Эмеральд! Еще и нашими подушками! При этом две милые школьницы обменивались такими словами, что и в тюрьме не каждый день услышишь.

- Так, стоп! – Как можно громче сказала я.

Девочки не сразу прекратили драку, пришлось еще пару раз на них прикрикнуть. Наконец, они встали передо мной с виноватыми лицами.

- Только маме моей не звоните, пожалуйста. – Пролепетала Эмеральд.

- Еще как позвоню. – Пообещала я. – Объяснитесь.

Выяснилось, что наш страдалец Том все-таки идет на бал, и пригласил он Эмеральд. Еще и поцеловал ее на глазах у Банни.

Банни после этого рассвирепела.

Вообще, я согласна с тем, что это перебор. Надо будет потом сказать Тому, чтобы больше не целовал девушку, которая ему нравится в присутствии девушки, которой он нравится. А то так и сердце человеку можно разбить.

А еще можно мою подушку распотрошить, а мне это не нравится.

На самом деле я очень горжусь, что вырастила парня, из-за которого девчонки дерутся, но никому этого не скажу.

Мамам девчонок я звонить, конечно же, не стала. Уверена, что Банни и Эмеральд и сами смогут разобраться друг с другом – во всяком случае, я сказала им, что выяснять отношения можно без рукоприкладства. Может, запомнят.

А между тем, возникла интересная ситуация. Парни, которые вообще не собирались на бал, обзавелись партнершами для танцев, а Даниэллу, для которой этот бал был, казалось бы, делом всей жизни, все еще никто не пригласил.

На следующий день я услышала какие-то странные звуки. Показалось, что это Алана снова музицирует – мы ей детский ксилофон купили, и теперь она у нас человек-оркестр, играет так, что соседи слышат.

А потом я прислушалась и поняла, что это Даниэлла опять плачет.

Я пошла на звуки всхлипываний и обнаружила на крыльце Даниэллу и Паркера.

- Я уже и не надеялась, что ты меня пригласишь! – Сквозь слезы проговорила Даниэлла.

- Я просто никак не мог решиться. – Смущенно объяснил Паркер.

Я почувствовала сильное моральное удовлетворение. Все-таки мне было приятно, что они все нашли себе пару для школьного бала, прямо как нормальные подростки из нормальных семей. Просто на фоне подработки у Рэкетов и воровства гномов я постоянно жду от моих воспитанников какой-нибудь фигни, из-за которой нам всем будет стыдно. Или не будет, хотя должно быть.

Когда настал день бала, к нам пришли веселые и нарядные Зу, Эмеральд и Паркер. А Мармадьюк, Том и Даниэлла заканчивали последние приготовления и спрашивали у нас, хорошо ли они выглядят.

Гудвин, только что вернувшийся с пожарной станции, аж умилился:

- Детки выросли! У них сегодня первый бал! А помнишь, Тина, какие они маленькие были?

Все-таки умеет он быть отвратительно приторным. Хотя, может, это нормальная реакция – но лично я предпочла не умиляться, а давать воспитанникам практические советы:

- Если вам кто-то предложит что-то выпить или покурить – обязательно спросите, что это и как оно действует. Если вас втягивают в драку – вежливо откажитесь, лучше всего ударом с ноги. И самое главное: помните, что секс на школьном балу – это ваше право, а не обязанность!

- Спасибо, Тина! – Хором поблагодарили ребята.

- Веселитесь! – Сказала Билли.

И наша троица отправилась на свой праздник. Гудвин все еще продолжал умиляться, как будто увидел десять пушистых котят.

- На самом деле я за них волнуюсь. – Признался он мне.

- Я тоже. – Ответила я.

И я не сказала ему, что только что поняла, что буду волноваться за них, даже когда они станут совсем взрослыми.

Вскоре Гудвин отправился отдыхать после рабочего дня, а я решила немного позаниматься своими растениями.

В процессе работы я надеялась, что бал проходит хорошо и никто не дерется. А то мало ли – вдруг там Банни злая пришла и бьет всех подушками?

Но нет, подушками в тот вечер никто не дрался. И сам бал прошел хорошо. А вот потом кое-что случилось.

Я укладывала Алану спать, когда услышала какой-то шум внизу.

Я спустилась вниз. На крыльце Мармадьюк яростно пинал ногами тыквы, из которых они с Билли недавно сделали фонари.

- Что ты творишь? – Спросила я.

- Сублимирую. – Ответил он. – Даниэлла ночует у Паркера, Том – у Эмеральд, а я тут бью тыквы.

- Поссорился с Зу?

- Да не ссорился я с ней. У нас все отлично прошло, но я хотел большего. А она приличная, честь бережет.

- Это ее право. – Спокойно сказала я.

- Я знаю. А мое право – выпустить пар.

- Зачем это делать на нашем крыльце? Иди к соседям. – Сказала я, не уследив за языком. – То есть… Выпусти пар по-другому, ладно? Убери крыльцо и заходи в дом.

- Ладно. – Согласился Мармадьюк.

Когда я вернулась в дом, оказалось, что Мармадьюк своей сублимацией разбудил Гудвина.

- Что там случилось? – Спросил он.

- У Мармадьюка ночь не задалась из-за моральных принципов Зу. – Объяснила я.

- О, так ему повезло! Сейчас не так просто встретить девушку с моральными принципами! – Сказал Гудвин.

- Ну, он не считает, что ему повезло.

Пока мы разговаривали, Мармадьюк прошмыгнул в комнату к Билли, разбудил ее и стал ей жаловаться на жизнь.

Когда я зашла в спальню девочек, Билли выглядела сонной, но слушала с неподдельным интересом.

- О чем шепчетесь? – Спросила я.

- Мармадьюк мне рассказывает, как Даниэлла стала королевой бала, и теперь они с Паркером делают детей.

Я аж рукой по лбу себя ударила.

- Ты что несешь? – Спросила я у Мармадьюка.

- Ну я же не могу ей все открытым текстом рассказывать. – Виновато ответил Мармадьюк. – Использую эвфемизмы.

- Спать иди, эвфемизм! – Строго сказала я. – Билли, попробуй забыть все, что он тебе сказал, ладно?

- Попробую. – С улыбкой ответила Билли.

А мне было не до улыбок. Своими эвфемизмами Мармадьюк навел меня на не очень радужные мысли. А что, если одна из этих сладких парочек и вправду сделает ребенка? Они ж его на меня повесят, а у меня и так полный дом детей! Да и вообще, не дело это, в таком возрасте детей рожать. И вообще, зачем их рожать, когда социальные службы их в твой дом готовы толпами завозить по любому поводу?

Мармадьюк тем временем шел в свою комнату, бурча себе под нос:

- Мораль у нее, понимаешь. Вот брошу ее – и найду себе аморальную!

Но перед сном все равно поставил на прикроватную тумбочку фотографию с Зу.

- Ты думаешь о том же, о чем и я? – Спросил меня Гудвин, когда мы убедились, что Билли и Мармадьюк легли спать.

- Не знаю. А о чем надо думать? – Спросила я.

- О том, как дети быстро растут.

- Да уж. Слишком быстро.

Мы собирались спать, но события этой ночи и не думали заканчиваться. Не успела я сомкнуть глаз, как мне позвонили. Из полиции! И сказали, что Том арестован.

- Как? За что? – Спросила я.

- За незаконное проникновение на частную территорию. – Ответил полицейский.

- Лучше бы детей делал! – Вырвалось у меня.

- Что? – Спросил полицейский.

- Да ничего, извините, это не вам.

Мы с Гудвином решили, что в участок поедет он. У него там остались знакомые, которые, возможно, смогут что-нибудь сделать для Тома.

- Арест! В таком возрасте! Еще и за незаконное проникновение! – Удивленным тоном говорил Гудвин.

- Ой, да ладно тебе! – Усмехнулась я. – Меня в его возрасте вообще как-то поймали пьяную на угнанной машине. А там в багажнике еще какой-то мужик оказался. И я такая стою, ржу и говорю: это не мой мужик, мне его подбросили. Ой, до сих пор смешно, как вспомню.

- Тина, это тебе смешно. А Тому вряд ли сейчас смешно. Я вообще не знаю, куда он полез и зачем.

- Ну вот пусть он нам и расскажет. Только не ругай его сильно.

Нет, конечно же, я волновалась, но далеко не так, как Гудвин. А еще мне казалось, что Том не мог просто так куда-то полезть. Уж не подставили ли его?

Выяснилось, что все гораздо интереснее.

Эмеральд после бала пригласила Тома к себе домой. Оба были уверены, что ее родителей всю ночь не будет дома – они куда-то уехали по делам. Но так получилось, что как только они вошли в дом Гринвудов, вернулась мать Эмеральд. И увидела, что у дочери в гостях какой-то парень.

И милашка Эмеральд заявила, что Тома она в гости не звала, пришел он сам, да еще и вломился в дом!

Лучше бы он Банни выбрал, честное слово! Или сидел бы и дальше страдал по Лолли. Но кто же знал, что сидеть дома и тосковать гораздо безопаснее, чем пойти на свидание с симпатичной девушкой!

Гудвин договорился о том, чтобы Тома отпустили из участка домой, и теперь он был под домашним арестом.

Мы дали Тому понять, что находимся целиком и полностью на его стороне, но вряд ли ему от этого стало легче. Он ведь решился пойти на этот бал, поддавшись на уговоры всей семьи. А стало только хуже.

Но потом еще хуже сделал себе сам Том. Решив, что терять ему больше нечего, он наплевал на домашний арест и пошел к Гринвудам, чтобы лично высказать Эмеральд все, что о ней думает.

Он сказал ей, что из-за нее попал под арест, и теперь не может посещать школу, в которой у него и так проблемы с успеваемостью.

Эта эгоистка в ответ заявила, что он ей нравится, но из-за него у нее могли быть проблемы с родителями, которые не одобряют близкие отношения с парнями. И он, видите ли, должен ее понять и простить.

Том просил Эмеральд сказать правду, но она просто выгнала его из дома, пригрозив, что вызовет полицию.

Том ушел и даже вернулся домой незамеченным, вот только Эмеральд все равно раструбила всем о том, что он к ней приходил. Всем, включая полицейских, стало известно, что он нарушил условия домашнего ареста.

После этого Гудвин с трудом убедил бывших коллег оставить его под домашним арестом, а не забирать в камеру. Но случилось и еще кое-что: Тома исключили из школы за аморальное и преступное поведение.

5,5 + 0,5 за двух друзей (Паркер и Зу перед тем, как предложили стать постоянной парой на балу, стали друзьями)

- Ненависть к тыквам: Раздавить тыкву.
10 значков из 15

 

[Ellen]

Считается, что в правильных семьях ругают своих детей за все проступки, и в результате дети вырастают хорошими людьми. А потом они, в свою очередь, ругают детей за все проступки, и благодаря этому, одно поколение хороших людей сменяется другим.

Гринвуды – очень хорошая семья, в Твинбруке вам любой это подтвердит. Они заботятся о природе, трудятся на благо общества, жертвуют деньги на благотворительность и тщательно следят за воспитанием своих дочерей. Поэтому слова их дочери против слов нашего Тома – это железобетонный аргумент. И поэтому Том теперь – исключенный из школы парень с преступными наклонностями, а Эмеральд продолжает учиться.

Вот только с учебой у нее с некоторых пор очень большие проблемы. Ее контрольные бесследно исчезают с учительского стола. Ее доклады внезапно оказываются астрологическими прогнозами двадцатилетней давности. А еще с ее электронной почты учителям приходят оскорбительные письма.

- У нее пароль «123456»! И она его до сих пор не сменила! – Как-то сказал мне Мармадьюк, отправляя очередное письмо от имени Эмеральд.

Да, это Мармадьюк с Даниэллой вставляют Эмеральд палки в колеса. И мы с Гудвином даже не думаем их за это ругать. Нам, как и им, обидно за Тома. Мы не против такой мести. Ну, точнее, Гудвин против, но он в меньшинстве.

- Эти Гринвуды ничего не докажут. – Успокаивала я мужа.

- А если докажут? – Волновался Гудвин.

- Ой, я тебя умоляю! Они настолько тупые, что никогда не поймают наших ребят. Папаша Эмеральд считает себя опытным садоводом, а сам и снег зимой не сможет вырастить. А ее мамаша смотрит мыльные оперы и читает книги Марианны Делакруа. «Запретная страсть», «Разрешенная страсть» и все вот это вот. Если увидишь меня с такой книжкой – пристрели, чтоб не мучилась.

- Тупые, да – но Тома они чуть до тюрьмы не довели! – Напомнил Гудвин.

- Ладно, будем следить, чтобы они не перегнули палку. – Сказала я.

Перегибать палку Мармадьюк и Даниэлла начали очень быстро. Школьных проблем Эмеральд им показалось мало, и они начали создавать ей другие проблемы.

Когда Эмеральд решила воспользоваться отъездом родителей и устроить вечеринку, ребята прислали ее матери анонимное сообщение о том, что их дочь организовала дома наркопритон. Над тем, как встревоженные Гринвуды срочно вернулись домой и устроили там обыск, смеялся даже Том.

К нашему большому счастью, Том не раскис после исключения.

Он по-прежнему пытается учиться, хотя бы для себя, и часто присоединятся к Мармадьюку с Даниэллой, когда они делают домашнее задание. Планирует когда-нибудь закончить школу экстерном. А после окончания срока домашнего ареста Том даже посетил несколько занятий по разнообразным предметам. Зачем-то сходил даже на занятия в кружок мягкой игрушки. Наверно, всеми силами старается показать нам, что он – не какой-то пропащий неуч.

В кружке мягкой игрушки Том сделал какую-то тряпичную образину, с которой Алана теперь не расстается.

Ей больше не нужны ни красивые, нарядные плюшевые медведи, которых накупили мы с Гудвином. На другие игрушки она тоже почти не обращается внимания. Может целыми днями сидеть в обнимку со сделанной Томом куклой и петь ей песни.

Никаких слов Алана пока не выговаривает, но поет очень мелодично. И вообще, как мне кажется, развивается она очень хорошо. Во всяком случае, с горшком подружилась быстро и без проблем.

Еще она может пройти несколько шагов, если ее держать за ручки. А вот учиться говорить Алана не хочет. Отворачивается, когда я пытаюсь уговорить ее повторить какие-то слова.

Наверно, не те слова подбираю.

Но она все равно молодец. Чего не скажешь о Билли.

Билли по-прежнему возится с головоломками для младенцев и читает книжки для дошколят. Когда я попыталась поговорить с ней о музыке и рисовании, она сказала, что это скучно.

- А что не скучно? – Спросила я.

- Поджечь дом Гринвудов. – Простодушно ответила Билли.

Признаюсь, меня это шокировало. Я в ее возрасте и то о поджогах не думала.

Вскоре выяснилось, что эта гениальная идея принадлежала Мармадьюку. И он, как здравомыслящий человек, понял, что Даниэлла от такого откажется, и позвал на помощь Билли.

- Я просто хотел горящий пакет им на крыльцо подкинуть, Билли не так поняла. – Оправдывался Мармадьюк.

- Тебе нормально жить надоело? – Отчитывала его я. – В тюрьму захотел?

- Отстаньте уже от этих Гринвудов. – Подал голос Том. – Вы на них уже помешались.

- Ради тебя стараемся, между прочим! – Обиженно сказал Мармадьюк.

- Так, все. – Сказала я. – Отстаньте от Гринвудов, займитесь собой.

- У меня и так все отлично. – Напомнил мне Мармадьюк. – Я школу, скорее всего, закончу досрочно. И в колледж поступлю.

Это было чистой правдой. И Мармадьюк, и Даниэлла благодаря большим успехам в учебе готовились закончить школу досрочно и уже выбирали, где продолжить учебу. Вот только Даниэлла уже забыла про Гринвудов и писала эссе для вступительных экзаменов в колледж.

А Мармадьюк продолжал играть в мстителя. Еще и подстрекал Билли, у которой и так полно проблем.

- Никто не будет ничего поджигать! – Твердо сказала я.

- А что тогда делать? – Спросила Билли.

Я схватилась за голову. Гудвин опять оказался прав – надо было уже давно пресечь эту месть! Хотя поначалу было весело, конечно.

Билли укоризненно посмотрела на меня и ушла в другую комнату.

- Слушай, Тина, я правда предлагал только горящий пакет. – Сказал мне Мармадьюк. – А Билли сказала, что может их дом поджечь, потому что ей терять нечего. Я пытался расспросить, что она имеет в виду, но она ничего не сказала.

- Она имеет в виду отравленный пирог для отчима. – Сказала я.

Я никогда еще не думала о том, что Билли и вправду могла сама, по своей воле, отравить отчима. Я всегда гнала от себя эту мысль, и вот теперь она пришла в мою голову во всей своей жуткой ясности. У нас, конечно, та еще семейка – но что если один из нас гораздо хуже всех остальных?

Мармадьюк как будто прочитал мои мысли.

- Жутковато, да? – Спросил он.

- Ага. – Ответила я. – Слушай, ну раз вы вроде как ладите – не надо обсуждать с ней поджоги.

- А что с ней обсуждать? – Спросил Мармадьюк. – Она редко разговаривает. Так, по учебе иногда что-то спросит – и снова как будто прячется.

- Но вы же вроде как поладили. – Напомнила я.

Мы решили, что Мармадьюк будет брать Билли на прогулки по городу и следить за ее поведением.

- А если в городе что-то сгорит – то я сама заявлю на вас в полицию. – Предупредила я.

Но ничего не сгорело. На прогулках Билли вела себя, как нормальный ребенок.

И планы у нее были не злодейские, а вполне приличные – например, покататься на коньках или снеговика слепить.

Они с Мармадьюком вроде как дружили, но ему все равно не удавалось поговорить с Билли о ее прошлом. Никому это не удавалось до одного странного случая.

Однажды Билли и Мармадьюк вернулись домой с прогулки раньше, чем обычно. Оба выглядели встревоженными.

- Что такое? – Спросил Гудвин.

- Надо поговорить. – Сказал Мармадьюк.

Гудвин усадил Билли и Мармадьюка на диван в гостиной и сам сел рядом с ними. Я села в кресло, стараясь отогнать от себя кучу самых плохих мыслей. Том и Даниэлла, услышав, что намечается важный разговор, тоже пришли в гостиную.

Я испугалась, что они все-таки подожгли дом Гринвудов, но оказалось, что дело не в этом.

Все началось, когда Билли и Мармадьюк катались на коньках в городском парке.

- И тут к Билли пристал какой-то старик. – Сказал Мармадьюк.

Да уж, интригующее начало! Мне никогда не нравились истории про стариков, пристающих к маленьким девочкам.

- Ну, вообще-то, он упал и попросил, чтобы я ему встать помогла. – Сказала Билли.

- А потом он начал всякое у нее выспрашивать. – Продолжил Мармадьюк.

- Что именно? – Спросил Гудвин у Билли.

Билли выглядела очень напуганной, мне даже казалось, что она не сможет говорить.

- Про мою маму. И отчима. – Наконец-то сказала Билли и снова замолчала.

До этого она еще ни разу не говорила о том, что произошло в Авроре. Я даже боялась, что она и сейчас больше ничего не скажет.

- Ты слышал их разговор? – Спросила я у Мармадьюка.

- Нет, я был на другом краю катка. Наблюдал за… за кое-кем. – Ответил он.

- Поздравляю, ты отлично присмотрел за сестрой! – Сказал Гудвин.

- Не ругайте его. – Снова заговорила Билли. – Если бы он вмешался, было бы только хуже. Тот старик сказал, что он полицейский из Авроры.

Мы с Гудвином переглянулись, у него вид был шокированный. У меня, наверно, тоже. Я вроде бы давно уже поняла, что рано или поздно за Билли придут полицейские, но я не думала, что какой-то коп из Авроры будет подстерегать ее в парке на катке.

- Какие вопросы он тебе задавал? - Спросила я.

- Он спрашивал, помню ли я, как… как… как убила отчима. И знаю ли я, что меня ждет. – Ответила Билли и расплакалась.

- Так, не реви! – Спокойно, но твердо сказал Гудвин, положив руку на плечо Билли. – Ты ему отвечала?

- Ничего я не отвечала. – Сказала она. – А он меня запугивал, говорил, что мне не уйти от наказания, что мне лучше признаться и пойти под суд сейчас. Но я все равно молчала. Я же знаю, как это – скажешь что-то, а это потом используют против тебя.

- Правильно. – Сказала я.

- А толку все равно никакого не будет. – Продолжила Билли.

- Так ты… – Осторожно начала Даниэлла.

- Да не травила я никого! – Закричала Билли. – И у меня дневник мамаши есть, там все ее планы. Только мне все равно никто не поверит. Она всех подкупила, всю полицию в Авроре.

- Почему ты нам ни разу об этом не говорила? – Спросил Том.

- Я думала, что и вы мне не поверите. И сдадите в тюрьму. А я в тюрьму не хочу. – Ответила Билли.

- Никуда мы тебя не сдадим. – Заверил ее Гудвин.

- Только сначала расскажи нам, что случилось на самом деле. – Попросила я. – Если можешь.

- Моя мать – чокнутая. – Начала Билли. – Ей всегда все не нравилось. Она постоянно хотела начать новую жизнь. Раньше я всегда пыталась ее оправдать, это же мама. Но оправдывать ее было все труднее и труднее. Особенно после того, как ее обвинили в смерти папы. А папа у меня хороший был, он любил меня.

Билли снова расплакалась. На этот раз никто не стал вмешиваться – все понимали, что ей надо было выплакаться. Даниэлла тоже начала шмыгать носом.

- Она тогда вышла сухой из воды. – Продолжила Билли. – И сейчас выйдет.

- Не выйдет. – Твердо сказала я. – Что ты там говорила про дневник?

- Он у меня. Я его под подушкой прячу. – Ответила Билли.

- А почему ты его полиции не показывала? – Спросила Даниэлла.

- Показывала. Они его даже в список улик внесли. – Сказала Билли. – И вообще сперва они говорили, что мама отчима отравила. А потом все поменялось. Они переключились на меня. Я поняла, что она меня обвинила и подкупила их. Вы про полицию Авроры почитайте – их за двадцать симолеонов с потрохами можно купить.

- Это правда. – Вставил Гудвин. – Синбад рассказывал, что в удачный день можно и за десять.

- Да, правда. – Кивнула Билли. – Тогда я спрятала дневник, на всякий случай.

- Молодец. – Похвалила я. – А как так вышло, что тебя не арестовали?

- Арестовали. Но на предварительном слушании решили, что я могу остаться на свободе. Адвокат по делам несовершеннолетних меня очень защищал. Он верил, что я невиновна. Потом меня отправили в приют. Я должна была там ждать суда. Но там такие растяпы работают, вообще ни за кем не следят! И я сама свое имя вписала в документы на опеку. И приехала к вам. Теперь я в другом городе и у меня есть опекуны. Полицейским придется кучу бумажек заполнить, чтоб меня судить. И им меня не обвинить в том, что я сбежала – документы-то подписаны директором приюта. Получается, он меня к вам определил. Так что пока им только и остается, что пугать меня в парке.

- Билли, да ты гений! – Восхитилась Даниэлла.

- А ты думала, я дурочка отсталая? Да ладно, я знаю, вы все так думали. Я же с кубиками играюсь и книжки с картинками дочитать не могу. Вы бы на моем месте тоже не могли. Я отвлечься никак не могу, на каждом шагу мысли о тюрьме. А кубики… Они успокаивают. И заниматься я ничем не хочу, потому что смысла в этом нет. Все равно они за мной придут. Я и дом Гринвудов хотела поджечь, чтобы меня за дело в тюрьму отправили, а не просто так…

- Спокойно! – Сказал Том, пока Билли снова не расплакалась. – У нас Гудвин – бывший полицейский, он что-нибудь придумает.

- Правда? – Спросила Билли. – А мне никто не рассказывал!

- Ты нам тоже ничего не рассказывала. – Ответил Гудвин. – Да, придумать можно. Поскольку ты здесь, под нашей опекой, наша полиция должна заинтересоваться твоим делом. Я уж постараюсь их заинтересовать. И узнаю, есть ли дневник твоей матери в списке улик.

- Даже если нет – дневник-то у Билли. – Напомнил Мармадьюк. – Главное, чтоб его не забрала полиция Авроры.

- Передадим его, когда дело будет у полиции Твинбрука. – Согласился Гудвин. – Так что, Билли, не переживай. Надо было раньше все нам рассказать.

- Я хотела. – Сказала Билли. – Но боялась. Я всего боюсь.

- Тебя можно понять. – Пожала плечами Даниэлла.

Мне стало очень неловко из-за того, что я считала Билли туповатой. Она пережила много ужасных вещей, сделала столько всего, чтобы спасти себя, или хотя бы выиграть время. Я бы не смогла провернуть все это. Я бы, наверно, даже не смогла все это пережить. Со мной, конечно, бывало всякое – но мои родители всегда были на моей стороне.

С забитой, почти гудящей после всего услышанного головой, я отправилась укладывать Алану. Заметив, что я вошла в комнату, малышка высунулась из ящика с игрушками и по-детски невнятно, но вполне разборчиво произнесла:

- Тюйма!

Я сперва чуть в обморок не упала. Потом долго смеялась. Потом сказала о первом слове Аланы всем остальным, и мы смеялись всей семьей. Потом мы решили, что для такое первое слово для ребенка – это ненормально.

- А по-моему, в нашей семье ничего страшного в этом нет. – Рассудил Том. – У Лолли Рэкет вообще первое слово было «пистолет».

- О, ты даже про ее первое слово знаешь! Как романтично! – Усмехнулась Даниэлла. – А откуда?

- От нее и знаю. – Спокойно ответил Том.

- Вы общаетесь? – Удивилась я.

- Общаются. – Подтвердил Мармадьюк. – Это я за ними в городском парке сегодня наблюдал.

- Ну да. – Сказал Том. – Лолли приехала на пару дней из Бриджпорта, мы с ней встретились и поговорили. Что в этом такого? Мы давно знакомы. И вообще, я уже взрослый, и общаюсь с кем хочу. Я не виноват, что всякая школота за мной подглядывает.

Мармадьюк буркнул что-то вроде «сам дурак», и больше мы к этой теме не возвращались. Хотя, если честно, я была удивлена, что Лолли общается с Томом. Несколько лет я была уверена, что он просто безнадежно влюблен в нее, я и не думала, что между ними завязались какие-то отношения.

Оказывается, не только Билли скрывала от всей семьи свои тайны. Том тоже кое-что скрывал, и, выходит, очень долго.

Дневник матери Билли мы с Гудвином спрятали в нашей спальне. Гудвин сразу позвонил паре бывших коллег и рассказал о деле Билли, ему пообещали помочь. Нам оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Том тем временем попытался разузнать, где может быть вечно начинающая новую жизнь мать Билли. В интернете о ней ничего не было.

Мы опасались, что этот старый коп сделает еще одну попытку найти Билли и начать ее запугивать, но он больше не появлялся.

Полиция Твинбрука в скором времени получила разрешение заняться делом Билли, но из-за каких-то бюрократических проблем никак не могла получить материалы дела. Тем не менее, Гудвин сказал, что беспокоиться не стоит – до того, как бюрократическая волокита уляжется, Билли точно никто не будет арестовывать.

Билли после этого очень повеселела и попросила купить ей удочку. Сказала, что всегда мечтала научиться ловить рыбу.

Удочку мы ей купили. Правда, поймать рыбу Билли пока не удается, но зато теперь в отсутствии хобби ее точно никто не упрекнет.

Черта характера Тома:

А здесь все, у кого есть интерес, могут в подробностях рассмотреть дом Моррисонов.

Без изменений

 

[Ellen]

Через месяц Мармадьюк и Даниэлла досрочно закончили школу. Оба получили дипломы с отличием.

С тех пор все разговоры у нас в доме – о пользе образования.

- Я продолжу обучение в Аль-Симарской академии фотографии. – Заявила Даниэлла. – У нас в Твинбруке есть филиал, я уже подала документы.

- Ты и так отлично фотографируешь. – Напомнила я ей.

- Но у меня же нет диплома! – Всплеснула руками она. – И я многого не знаю. Вот стану дипломированным фотографом – и деньги лопатой буду грести!

Мармадьюк решил учиться в каком-то институте писательства имени Вогана. Он тоже произнес пламенную речь о том, как важно иметь высшее образование, но мы все знали, что свои писательские эксперименты он давно оставил, а в этот институт собирается только потому, что туда поступила его неприступная возлюбленная Зу Велофф.

Тем не менее, мы с Гудвином решили поддержать ребят во всем и оплатить их учебу. Вот только после того, как я проверила остаток на нашем счете, оказалось, что позволить себе этого мы пока не можем.

- И куда только деньги деваются? – Не могла понять я. – Как вода утекают!

- Ну мы же покупаем то одно, то другое. – Сказал Гудвин.

- Судя по нашему счету, мы покупаем спортивные тачки. И сразу их разбиваем. – Пробурчала я.

Но Мармадьюк с Даниэллой сказали, что смогут обойтись и без нашей помощи.

- Мы картины продаем, уже немного накопили. – Сказала Даниэлла.

- А еще мы учились хорошо, можем стипендию получить, если директор школы рекомендательное письмо напишет. – Сказал Мармадьюк.

Я знаю, что у них всегда есть куча запасных планов, но меня больше волнует, куда так стремительно уходят деньги со счета. И это ведь уже не первый случай – у нас когда-то точно так же внезапно закончились деньги на ремонт.

Когда Том сказал мне, что подумывает о поступлении в дорогой университет, я прямо спросила его, не снимал ли он деньги с семейного счета.

- Зачем они мне? – Усмехнулся Том. – Я уже давно нашел отличный способ себя обеспечивать. Никому не рассказывал, потому что боялся, что вы меня засмеете, но сейчас уже точно смеяться не над чем. В общем, знаешь писательницу Марианну Делакруа?

- Это та, которую все домохозяйки читают? – Уточнила я. – Знаю, редкостную муть пишет. А ты-то при чем?

- При том, что я уже давно понял, что эта муть отлично продается. – Ответил Том. – Никакой Марианны Делакруа не существует, это мой псевдоним!

И тут я вспомнила все эти бесконечные «проекты», над которыми Том работал последние несколько лет. Оказывается, все это время он писал любовные романы! Да уж, в смекалке парню не откажешь!

- Слушай, а ты молодец. – Похвалила я его. – Но зачем тебе тогда университет?

- Да просто Лолли рассказывала, что там очень круто. – Смущенно ответил Том.

- Кстати, что у тебя с Лолли? – Спросила я.

- Я не знаю. – Честно ответил Том. – Но я люблю ее.

- И ты ей об этом говорил?

- Да, много раз. И в первый раз – уже давно.

- Раньше она говорила, что она старше меня, и ничего не получится. А потом, после того как уехала, сама стала мне писать. Говорила, что скучает. И увидеться захотела. Она ведь с семьей больше не общается, это она тогда ко мне приехала.

- Похоже, теперь она не считает, что ничего не получится. – Заключила я. – Так и что в итоге? У вас с ней совместные планы какие-то есть, или вы планируете сопли распускать, сидя каждый на своем диване?

- Я не знаю. – Ответил Том. – Она мне предложила переехать к ней в Бриджпорт. А я не знаю, что и делать. Просто рядом со всеми я хочу побыть один, а рядом с ней – нет.

- И ты меня еще спрашиваешь, что делать? Переезжать, конечно. Если ты ее и вправду любишь. – Сказала я. – Ты взрослый, можешь себя обеспечить, девушка тебе предлагает переехать. Почему бы и нет?

- А вы не обидитесь, если я уеду? – Спросил Том.

- С чего ты взял? – Удивилась я. – Это же твоя жизнь, ты можешь строить ее, как хочешь. Мы за тебя будем только рады!

Но этого оказалось недостаточно. Пришлось собирать всю семью и всем вместе заверять Тома, что никто на него не обидится.

- И если вдруг что-то пойдет не так – ты всегда сможешь вернуться. – Пообещал Гудвин.

Через неделю мы провожали Тома в Бриджпорт. Хоть я была за него рада и сама уговаривала поехать к Лолли, расставаться оказалось очень нелегко. Странно – когда-то давно мне хотелось, чтобы никаких детей вокруг меня не было, а теперь мне было грустно прощаться с моим первым воспитанником.

- Тина, спасибо за все. – Сказал Том на прощание. – Особенно за то, что смыла ту дурацкую краску с моей головы.

Мы рассмеялись и обнялись.

- Спасибо всем, что вы есть. – Сказал Том. – Я знаю, что казался вам замкнутым – я такой. Но это не значит, я вас не ценю. Теперь что бы ни случилось, я буду всегда уверен, что у меня самая лучшая семья в мире!

- Вали уже, а то мы в слезах утонем. – Сказала Даниэлла, пытаясь изобразить сарказм, хотя у самой глаза и вправду были на мокром месте.

- Я рад, что больше никто не будет храпеть в моей спальне. – Сказал Мармадьюк. – А вообще, я буду скучать.

Все по очереди обняли Тома, и он вошел в автобус, который должен был отвезти его в Бриджпорт.

После его отъезда, у нас дома стало как-то неуютно. Том уезжал вроде бы не в спешке, но оставил начатую картину на мольберте, и теперь эта картина напоминала о нем и навевала грусть.

- Тина, это что, слеза? – Спросила Даниэлла, увидев, как я смотрю на эту картину.

- Нет, что-то в глаз попало. – Ответила я.

И подумала о том, что Даниэлла в последнее время уже практически живет у Паркера Пруденса.

По словам Даниэллы, они уже начали говорить о свадьбе. Паркер даже устроился на работу, чтобы поднакопить денег на совместную жизнь.

Раньше Паркер мне очень нравился, а теперь, после того, как Том уехал, я стала думать, что он Даниэлле не пара. Она у нас – красавица, отличница, поступает в колледж, а он мало того, что рожей не вышел, так еще в каком-то ларьке хот-догами торгует. Не отпущу Даниэллу за него замуж.

И вообще никого больше из дома не выпущу. А то растишь их, а они потом хоп – и в Бриджпорт. Разве это справедливо?

Когда я высказала все эти мысли Гудвину, он сказал, что мне срочно надо развеяться и потащил меня в клуб. Но когда мы собрались уходить, Алана устроила истерику.

- Вы меня блосили! – Закричала она. – Том блосил. Вы блосили. Все блосили.

Алана переживала отъезд Тома еще тяжелее, чем я. Вроде бы она не должна была помнить, сколько времени он с ней проводил, когда она была совсем младенцем, но, похоже, помнила. Теперь Алана постоянно говорил, что Том ее бросил, и по-прежнему не расставалась с игрушкой, которую он сделал.

Пришлось ее клятвенно заверить, что мы не уйдем надолго.

В клубе я действительно немного развеселилась. Тем более, Гудвин напомнил мне кое-что:

- Помнишь, я говорил, что Том уйдет из дома, ни с кем не попрощавшись? Я ошибался.

- Конечно, ты ошибался! Я же говорила, что он – не такой одиночка, каким хотел казаться. – Засмеялась я. – Он сам мне так сказал. Ну, что рядом с Лолли он не хочет быть один.

- Как думаешь, они уживутся? – Спросил Гудвин.

- Надеюсь. – Ответила я.

- А я подумал… Ведь если у них будут дети – это же будут наши с тобой внуки, да?

Я рассмеялась. А потом подумала, что раз мы с Гудвином – законные опекуны Тома, то его дети и вправду будут нашими внуками.

- Мы старые. – Засмеялся Гудвин. – Старшего, можно сказать, женили. Средние в колледж поступают.

- Они в колледж, а я и школу-то не закончила. – Вспомнила я.

Из-за постоянных разговоров об образовании, я начала вспомнить о том, что так и не закончила школу. Не то чтобы мне это мешало, но эта мысль нервировала. На фоне Мармадьюка и Даниэллы я чувствовала себя неучем.

- Так закончи. – Предложил Гудвин. – Купи учебники, позанимайся, походи на занятия. Потом сдашь экзамены – и диплом твой!

После этого я решила заняться своим образованием. Сходила в книжный, приобрела нужную литературу.

Возможно, мне действительно хотелось быть образованной, как все приличные люди. Но скорее всего, это просто была возможность чем-то себя занять, чтобы не скучать по Тому и не думать, что со временем все дети вырастут и разбегутся. Я начала понимать, что хоть с ними и тяжело – а без них почему-то гораздо тяжелее.

Наверно, дело в привычке. А может, дети и вправду стали мне родными, и я их люблю.

Билли после отъезда Тома неожиданно начала мыть за собой посуду. Мармадьюк сказал мне, что она заметила, как я расстроена, и очень хочет меня порадовать.

И вот как их можно не любить? Тем более, у Билли жизнь непростая, и еще неизвестно, что впереди – а она все равно хочет порадовать меня.

Гудвин сказал мне, что я меня совсем одолели сентиментальные чувства.

- А что ты хочешь? Старею. У меня же внуки на подходе. – Засмеялась я. – Гудвин, а ты от меня никуда не уедешь, правда?

- А куда я денусь? – Усмехнулся Гудвин.

В конце концов я решила, что Том не смотря ни на что получил достойное воспитание, и я могу им гордиться. Воровать телефоны я его отучила, легально зарабатывать он тоже умеет, да и любовь всей его жизни ответила ему взаимностью – что еще надо для счастья?

Теперь остается только надеяться, что с Лолли у них все сложится.

А я действительно стала слишком сентиментальной.

Наверно, дети на меня плохо влияют. Или хорошо?

Естественно, ни в какой Бриджпорт Том не переехал. Женился на Лолли, теперь живет у Рэкетов.
Скрины переезда:

Скромные, но все-таки достижения Тома:

6 + 0,5 за 50 уникальных воспоминаний Тома
Итого 6,5

- Книгочей: Посетить книжный магазин.
11 значков из 15

 

[Ellen]

Я по-прежнему скучаю по Тому. И дня не могу прожить, чтобы не написать ему и не спросить, как он там. Наверно, я его уже достала, но ничего не могу с собой поделать.

Том пишет, что они с Лолли живут в съемной квартире. Рассказывает, что квартира маленькая, зато окна большие и вид прекрасный.

Наверно, он и вправду сильно любит Лолли и видит мир лучше, чем он есть. Иначе я просто не могу понять, как он может считать прекрасным вид из бриджпортской высотки. Из них же ничего не видно, кроме точно таких же соседних высоток! А еще там мерзкие шумные соседи, которые, к тому же, бедны как церковные мыши – ничего ценного из их квартир не вынесешь… Что-то я увлеклась, вряд ли Тому это надо.

Том тоже интересуется нашей жизнью. И я ему каждый день докладываю, что у нас происходит. Отправляю видео, как наша Алана не очень уверенно, но активно вышагивает по своей комнате.

3

Еще Алана очень любит возиться с развивающими игрушками, детские головоломки собирает даже быстрее, чем я. А какие-то умники еще говорили, что у нее «плохая наследственность»!

Алана часто спрашивает, где Том. Она тоже по нему скучает. И я ей объясняю, что Том уже взрослый и живет отдельно в маленькой квартирке. Даже показываю руками размеры его жилища, и Алана удивляется, как можно так жить.

А я не удивляюсь. Я-то знаю, сколько лет Том мечтал быть вместе с Лолли. Наверно, если бы она позвала его жить с ней в коробке из-под холодильника, он бы и там поселился.

- Тому повезло, живет со своей девушкой. – Бурчит Мармадьюк. – А я со своей могу только мороженого поесть, и то только когда ее родители отпускают.

- И правильно. – Говорит Гудвин. – Не надо торопить события. Вы еще все успеете.

Но Мармадьюк его не слушает и пытается впечатлить Зу, чтобы она растаяла. Он даже похудеть пытается.

А недавно нашел где-то старую гитару Гудвина и отправился под окна Зу петь ей серенаду. Разбудил не только свою возлюбленную, но и весь район. Кнаки даже полицию вызвали, потому что пение Мармадьюка навело их на мысль, что кого-то пытают. Хорошо хоть, Рэкеты далеко живут и ничего не слышали – а то и пристрелить могли.

В итоге серенада обернулась штрафом за нарушение общественного спокойствия, а Зу вообще никак не отреагировала.

- Я же пел песни из фильма «Субмарина»! Да ни одна девушка не должна устоять! Что с ней не так? – Сокрушался Мармадьюк.

- Все с ней в порядке. – Ответила я. – А ты, если хочешь петь, займись музыкой. И, пожалуйста, делай это как можно дальше от дома.

Серенады Мармадьюк больше не пел. Теперь он просто жаловался на Зу и ее «пуританскую мораль» каждый раз, когда находил свободные уши.

Но были и приятные моменты: Мармадьюк с Даниэллой поступили в колледж. К тому же, оба получили стипендию благодаря рекомендательным письмам от директора школы.

- Как здорово, что директор вас так высоко оценил! Мне такое не светит. – Говорила Билли.

- Светит. – Ответила Даниэлла. – Если захочешь, то я тебе этих рекомендательных писем хоть пачку напишу!

Оказалось, что письма «от директора» на самом деле написала Даниэлла. Директор школы догадался о том, кто измывается над Эмеральд Гринвуд. Хоть у него и не было доказательств, никаких рекомендаций Мармадьюку и Даниэлле он бы не дал.

Но это не было проблемой: благодаря художественному таланту, Даниэлла отлично развила способность писать любым почерком.

- Это может пригодиться, если придется выгораживать Билли. – Сказала я Гудвину.

- Думаю, не стоит полагаться на подделки. У нас есть дневник ее матери. – Напомнил Гудвин. – А еще у нас есть сама Билли. Нарядим ее в розовое, и пусть изображает стереотипную девочку-лапочку. Никто не поверит, что она могла сделать что-то плохое.

Документы по делу Билли переправляли в Твинбрук, но делалось это так медленно, как будто их доставляли почтовые черепахи.

- Когда дойдет до суда, Билли будет уже старушкой. – Усмехнулась я.

И, по-моему, это был бы неплохой вариант. Во всяком случае, Билли бы прожила хорошую жизнь.

Сейчас все было хорошо, но я понимала, что Билли неспокойно из-за того, что над ней висит несправедливое обвинение. Она признавалась, что рыбалка ее очень успокаивает.

Но я не могла позволить Билли проводить долгие часы с удочкой на холоде – из-за своей рыбалки она постоянно шмыгала носом. Мы решили купить ей аквариум – пусть дома наблюдает за рыбками и успокаивается в тепле и уюте.

Да и уход за рыбками не только успокаивает, но и дисциплинирует. Билли охотно чистила аквариум и кормила рыбок.

А я внимательно подсчитывала все расходы семьи, потому что никак не могла понять, куда деваются деньги. Я скрупулезно считала на калькуляторе, сколько мы потратили на аквариум, на корм для рыбок и даже на книгу, которую Мармадьюку посоветовали прочитать преподаватели.

Доходы у нас только росли. Но все равно выходило, что мы тратим больше, чем зарабатываем. Я даже думала, что у меня на телефоне калькулятор сломался.

Однажды мне позвонил Синбад и сказал:

- Тина, не хотел беспокоить, но ребята, которые у вас ремонт делали, негодуют. Вы до сих пор за плитку не расплатились.

- Как не расплатились? – Удивилась я.

- Вы оплатили только часть. У них все документы есть, если что. – Сказал Синбад.

Вот так новости! Это было уже более чем странно. Но хуже всего было то, что я не знала, кого именно подозревать, ведь самая подозрительная личность в нашей семье – это я.

Но я точно помнила, что с ремонтниками в последний раз расплачивался Гудвин. Вот только почему он заплатил только часть?

Я сказала Синбаду, что сейчас же приеду к нему и привезу деньги.

Синбад встретил меня на крыльце, в дом не пригласил – сказал, что Эми нездоровится. А я и не горела желанием ее видеть.

- Слушай, Тина, а Гудвин еще на работе? – Неожиданно спросил Синбад. С чего бы ему интересоваться жизнью Гудвина?

- Да, на работе. – Ответила я. – Его недавно повысили, он теперь вообще до ночи работает.

Я не стала рассказывать, что коллеги Гудвина боятся огня, и поэтому удивительно, что он работает не круглые сутки.

- А ты уверена, что он на работе? – Задал новый вопрос Синбад.

- А с чего мне ему не верить? – Спросила я.

И тут почувствовала злорадство, подумав, что Синбад после стольких лет все еще ревнует меня к Гудвину. А не надо было на меня орать по любому поводу! Пусть теперь наслаждается обществом Эми. И ее костюмчиками, напоминающими оперение диких попугаев.

- У вас не в первый раз не хватило денег, чтобы заплатить за ремонт. – Напомнил мне Синбад и вернул меня в реальность. Да, это случилось не в первый раз. Мы и ремонт закончили намного позже, чем планировали, потому что в один момент деньги просто внезапно закончились.

- Да, не в первый. Я как раз пытаюсь понять, на что мы постоянно так много тратим. – Сказала я.

- А я, кажется, понял. – Сказал Синбад.

- Ты-то как можешь это понять? – Удивилась я.

- Я довольно долго жил с Гудвином под одной крышей. – Напомнил Синбад. – И, судя по всему, я знаю о нем больше, чем ты.

- Что ты знаешь? – Я уже почти кричала. Устроил мне тут детективное шоу в прямом эфире просто для того, чтоб меня позлить! Можно подумать, Гудвин такой загадочный, что я могу чего-то о нем не знать!

- Успокойся. – Попросил Синбад. – И позвони Гудвину. Спроси, где он.

- Вот еще! – Продолжала злиться я. – Я прекрасно знаю, что он на пожарной станции.

- А я не уверен. – Сказал Синбад. – Он и раньше говорил, что задерживается на работе.

- Да о чем ты? – Не выдержала я.

- Тина, ты ведь умная женщина. Я поверить не могу, что у тебя под носом муж спускает деньги в казино, а ты не в курсе.

- Что? – У меня аж челюсть отвисла.

Гудвин? Спускает деньги? В казино?! Синбад знает, а я нет. Синбад мне не рассказал, хотя и мог. Гудвин мне не рассказал, хотя и должен. Я в это не верю. Не могу поверить!

Примерно такие мысли и именно в таком порядке появились у меня в тот момент.

- Прокатимся? – Спросил Синбад. – Если я не прав, то я буду извиняться всю жизнь.

Мы сели в машину и поехали. Синбад сказал, что ехать надо в игротеку Рэкета. Но я же там сто раз была – там детские игровые автоматы, какое еще казино?

- Я ведь рассказывал тебе о том, что у него склонность к азартным играм. Уже давно, на нашем первом свидании. – Напомнил Синбад.

- Ты так говоришь, как будто я тебя слушала.

- А ты меня никогда не слушала, поэтому у нас ничего и не получилось. – Усмехнулся Синбад. – Я всегда все вываливаю начистоту, а вот Гудвин предпочитает молчать. Так что вы нашли друг друга. Только я думал, что он тебе доверяет.

- Но он мне и вправду доверяет! – Твердо сказала я. – Он мне рассказывал и о том, что был толстым. И о том, что встречался с Эми…

- А о том, как он растолстел, он тебе рассказывал? Он тратил все на еду, чтобы не на что было играть! И ему это не помогло.

Я не знала, что и думать. Синбад врет? Но какой в этом смысл, зачем ему меня обманывать? В любом случае, верить его словам мне не хотелось.

В игротеке свет не горел. Было поздно, и зал игровых автоматов уже не работал.

- И как мы туда войдем? – Спросила я. Я мысленно готовилась к тому, как Синбад будет всю жизнь извиняться за свою клевету.

- Через заднюю дверь. – Сказал он.

Я и не знала, что там есть задняя дверь! Еще и за забором.

- Там код, ты его не знаешь. Старик Рэкет дает его только за деньги или по дружбе. Я с ним давно работаю, так что знаю код. – Сказал Синбад.

- Погоди, подпольное казино? В этой деревне? В подвале детского игрового зала? – Удивилась я. – Слушай, эти Рэкеты – просто гении!

- Они-то гении, а вот ты… Я думал, ты хоть раз поинтересовалась, почему Гудвин жил в моем доме! Мне казалось, ты хотя бы подумала, что он спускает деньги на какую-нибудь любовницу. Но сейчас я вижу, что тебе даже в голову не приходило, что деньги исчезают из-за него. Когда вы женились, мне и в голову не могло прийти, что ты его полюбишь.

Синбад нажал несколько цифр на кодовом замке, и мы вошли в темную комнату, в которой не было ничего кроме кожаного дивана и лестницы в подвал.

- У нас партнерство, мы помогаем друг другу. – Сказала я. – Но если я узнаю, что Гудвин действительно азартный игрок – я выгоню его с голым задом на мороз, вот увидишь!

- Да ла-а-адно! – Протянул Синбад скептическим тоном. – Вниз.

Мы с Синбадом спустились по лестнице.

Внизу был еще один игровой зал, который разительно отличался от того, что был сверху. Здесь не было автоматов с игрушками и других детских игр.

У стен стояли карточные столы с механическими крупье, а на здешних игровых автоматах были написаны заманчивые суммы джекпота. Здесь явно тоже играли, но не ради удовольствия или плюшевого медвежонка в забавном костюмчике, а на деньги. И именно в этом зале, если верить Синбаду, пропадали бесследно деньги моей семьи.

Гудвин был здесь. Увлеченный игрой, он даже не заметил, как мы вошли.

Навык азартных игр Гудвина. На самом деле играл он не так и много и часто выигрывал, так что просто поверьте, что он - злостный игроман и обманщик, спустивший в трубу много денег.

Без изменений

 

[Ellen]

Почему я раньше не замечала, какая у нас неудобная кровать?

Так, стоп. Не «у нас», а «у меня». Никаких «нас» больше нет и быть не может. И, наверно, никогда не было.

Тем не менее, в МОЕЙ спальне все напоминает о Гудвине. С одной стороны – наши фотографии. А с другой – его куртка на крючке.

Если бы я была одной из тех эмоциональных женщин, которых показывают в фильмах, я бы вскочила и сорвала бы это все со стен. Но я не такая. Я чувствую только апатию. И я действительно не знаю, что делать дальше.

Когда-то я ругалась с Томом, и он сказал мне, что хочет, чтобы у него все было по-настоящему, а не как у нас с Гудвином. Том – умный парень, он все понимал. Том последовал за своей возлюбленной, потому что знал, чего хочет от жизни. А я не знала. Я просто плыла по течению.

Гудвин обмолвился, что его начальство отправляет его на смерть, но этого не случится, если у него будет семья. Я тут же предложила ему на мне жениться. Представляю, как это выглядело в глазах нормальных людей! Наверно, как-то так:

Что я знала о нем? Нет, надо задавать другой вопрос.

Хотела ли я что-то о нем знать? Понимала ли я, как важно побольше узнать о человеке, с которым собираешься связать свою жизнь?

Черт возьми, да я вообще не представляла себе, что это такое – связывать с кем-то жизнь. Просто так получилось, и все вдруг стало хорошо. До того вечера.

Тот вечер я запомню навсегда.

Гудвин был весь во власти игрового автомата.

Я стояла неподалеку и понимала, что мне надо что-то сказать. Вот только я не знала, о чем говорить. Язык у меня всегда был подвешен, но одно дело – объяснить полицейскому, откуда у тебя чемодан с деньгами, а совсем другое – серьезно поговорить с мужем-обманщиком, который спустил в казино кучу денег.

Мне кажется, до того момента я не осознавала, что Гудвин – мой муж, что мы – семья. Просто обычно семьи создаются осознанно и ответственно, а у нас все было по-другому. Гудвин был давно, он мне помогал, у нас все было хорошо. А в этот момент внезапно оказалось, что у нас все ни хрена не хорошо – и вот тогда я поняла, насколько у нас все серьезно. И от этого стало только хуже.

Если бы наш брак и вправду был фиктивным, было бы легко. Я бы просто потребовала от Гудвина покинуть дом и вернуть деньги. И на какую-то долю секунды мне показалось, что я могу так сделать. А потом до меня дошло, насколько у нас все по-настоящему.

Мы никогда не давали друг другу никаких клятв, но я чувствовала себя обманутой. Клятвы – это же просто слова, а нас с Гудвином связала жизнь.

И теперь выходило, что я прочно связана с человеком, который даже не рассказал мне о своей страсти к азартным играм.

Гудвин заметил меня минут через десять. Видно было, что он тоже не знает, что сказать. В итоге напряженную тишину нарушил Синбад.

- Кажется, мне пора. – Сказал он.

И вот тогда меня прорвало. Я подошла к Гудвину и громко высказала ему все, что думала в тот момент.

Я сказала ему, что он – лжец, что он ни меня, ни детей ни во что не ставит. Я сказала, что ему должно быть стыдно. Я сказала, что верила ему, а он оказался пингвином-недоноском, который тайком ходит спускать деньги в чужой золотой унитаз. Кажется, я даже обвинила его в том, что у меня от шоколада прыщи появляются.

Пусть это было бессвязно и нелогично, зато от души.

- Ну подумаешь, сыграл разочек. – Начал неловко оправдываться Гудвин.

- Разочек?! – Закричала я. – Деньги уже знаешь сколько лет пропадают?

И тогда до меня дошло, что мы были вместе десять лет.

Я так много раз умудрялась обманывать копов, выдавать себя за других и доказывать, что не была была там, где меня видели десятки человек. И умудрилась не уследить за мужем, который десять лет играл в подпольном казино. Вот и не верь после этого в карму.

- Почему ты мне ничего не сказал? – Спросила я, немного успокоившись.

- Потому что… – Замялся Гудвин. И больше ничего не сказал.

Так мы с тех пор и живем, не разговаривая друг с другом.

В тот вечер я заперлась в спальне, а Гудвин тарабанил в дверь. Сперва просто тарабанил, потом попытался что-то мне объяснить.

- Я понимаю, что натворил! – Говорил он мне. – У меня зависимость, уже давно. Я боялся тебе сказать, потому что… Потому что все было так хорошо! Я боялся, что ты меня выгонишь! Но я исправлюсь и все возмещу!

- Тогда исправляйся и возмещай! – Крикнула я ему.

- Тина, но ты же можешь меня понять! – Продолжил Гудвин. – Ты же тоже не всегда была добропорядочной!

- Не смей мне говорить о том, какая я и какой я была! Я никогда не тащила из семьи! А для тебя семья ничего не значит, козел!

- Семья для меня значит очень много, и ты это знаешь. И ты меня когда-нибудь простишь.

- Никогда! – Ответила я.

- Простишь! – Настаивал Гудвин. – Если бы ты была уверена, что никогда меня не простишь, то ты бы сейчас выбрасывала из окна наши фотографии и меня вместе с ними!

Самое обидное – это то, что он был прав.

В ту ночь Гудвин спал в гостиной.

А я долго не могла уснуть. Я лежала и вспоминала, как несколько часов назад уверяла Синбада, что выгоню Гудвина с голым задом на мороз. А теперь мне было ясно, что я никогда этого не сделаю, потому что… Просто не сделаю.

Я бы могла сделать это, если бы мы женились с клятвами и тортом. Если бы планировали и рожали своих детей. Я бы выгнала его, если бы мы были нормальной семьей и всегда поступали, как принято. Но мы такими не были.

А может, Синбад был прав, и я действительно полюбила Гудвина. Нет! Такого не должно быть, такого не может быть, и я не хочу об этом думать!

Уснула я тогда под утро, и мне приснилось, что в нашем доме нет стен, а Гудвин почти голый стоит на улице. Точнее, не стоит, и как будто висит в воздухе.

Я проснулась со странной мыслью, что без Гудвина нет этого дома. Я пыталась отогнать от себя эту мысль, но она не уходила. Потому что это правда.

Сколько бы денег Гудвин не проиграл – приносил он тоже немало. Без него этого дома бы не было.

- Гудвин теперь уйдет от нас? – Спросила меня как-то Даниэлла.

- Не знаю. – Честно ответила я.

Потому что я действительно не знаю. Откуда мне знать, как поступить с мужем в такой ситуации?

- Я не хочу, чтобы он уходил. – Сказала она.

- А я хочу. – Призналась я. – Но выгнать его, кажется, не смогу.

- И не надо. Ну ты подумай, как интересно получилось: мы тут все – криминальные элементы, а он вроде был не таким, как все. И вот оказалось, что он – один из нас. Как будто тайные нити судьбы, повинуясь неизведанным законам мироздания, нашли нас всех во вселенной и связали в единое целое…

- Что ты несешь? – Спросила я.

- А черт знает. – Ответила Даниэлла, опустив глаза. – Просто хочу, чтобы все было как раньше.

Я тоже хочу, чтобы все было как раньше. Но я никому в этом не признаюсь.

С тех пор наша ненормальная семья стала еще более ненормальной.

Гудвин остался с нами, на развод я не подавала. Спит на бывшей кровати Тома.

Мармадьюк не против. Он вообще целиком и полностью на стороне Гудвина. Мужская солидарность, наверно.

- Ну подумаешь, проиграл что-то там. Дом же достроили в итоге. – Сказал мне Мармадьюк. – Мы тут все не без греха. Тебе надо его простить, Тина.

- Не прощу. – Отрезала я.

- Женщины! – Пробурчал Мармадьюк.

Зу Велофф до сих пор не позволяет ему ничего, кроме поцелуев. А, как известно, чем дольше у парня нет секса с его девушкой, тем лучше он начинает разбираться в женщинах.

Мармадьюк теперь – посредник между мной и Гудвином. Если нам надо друг другу что-то сказать – например, обсудить покупку нового холодильника – мы делаем это через Мармадьюка. И даже на днях рождения детей, которые мы отмечаем всей семьей, мы с Гудвином переговариваемся через Мармадьюка.

Да, я знаю, что это идиотизм.

Когда мы пересекаемся с Гудвином один на один, он пытается со мной заговорить, но я делаю вид, что не вижу его.

Как-то Гудвин прилепил к микроволновке записку с просьбой о разговоре. Я заметила ее, когда разогревала ужин. Я поняла, как сильно я хочу с ним поговорить, но сдержала себя. Принципиальная я все-таки или нет?

Он всячески старается показать мне, какой он весь из себя образцовый. Постоянно что-то чинит и улучшает.

Работает он теперь еще больше, чем раньше. Уже стал заместителем начальника пожарной станции.

И над своей и так отличной физической формой Гудвин тоже упорно работает. Не знаю, хочет ли он впечатлить меня своим атлетизмом, или просто проводит долгие часы в тренажерном зале, не зная, чем себя занять после работы.

А мне грустно. Мне постоянно грустно из-за того, что все получилось именно так. Я привыкла к нашей жизни, и мне трудно из-за того, что теперь все по-другому. Но я принципиально не иду на мировую.

Гудвин как-то передал мне через Мармадьюка, что ходит на собрания анонимных игроманов и уже несколько месяцев не играл.

Но ведь дело совсем не в азартных играх. Дело в том, что он мне о своем пристрастии ничего не сказал! Это – самое обидное. И именно этого я не могу простить. И именно из-за этого у меня постоянно все валится из рук.

Ведь я никогда не осудила бы его за походы в казино. Может, даже вместе с ним иногда туда ходила. Но он привык, что все его осуждают – и ждал осуждения от меня. И из-за этого у меня появляются горькие мысли, что мы оба друг друга не знали и не хотели узнать.

Когда-то мы учили Алану говорить «мама» и «папа», потому что хотели, чтобы она нас так называла. Сейчас Алана уже выросла и начинает потихоньку готовиться к школе, но значения этих слов так и не осознала.

Мамой она называет игрушечного осьминога, а папой – Даниэллу. И мне кажется, что это квинтэссенция нашей семьи: у нас все не как у людей.

- А я считаю, вы с Гудвином все равно помиритесь. – Сказала мне как-то Билли. – Вы же любите друг друга.

- С чего ты взяла? – Удивилась я.

- Если бы было иначе, ты бы его выгнала, а он ушел бы со всеми нашими деньгами и вещами. – Пожала плечами Билли. – Но ты его не выгоняешь, а он работает над собой. Просто вы слишком упрямые, чтобы помириться, и поэтому ждете, что все само наладится.

Я хотела сказать ей, что таким малявкам рано рассуждать на такие темы, а потом посмотрела на Билли и поняла, что она вымахала почти с меня ростом.

То ли дети слишком быстро растут, то ли я застряла в том злосчастном дне, когда Синбад привел меня в подвал Игротеки Рэкета, и не замечаю, как летит время.

Сколько уже мы с Гудвином живем в состоянии холодной войны? Я не знаю. Судя по всему, уже долго. Я не знаю, потому что для меня все это время – это один бесконечный грустный, тоскливый день.

Закончится ли этот день когда-нибудь? Мне бы этого хотелось. Но я не готова закончить его сама. Мы с Гудвином всегда плыли по течению. И теперь я как будто жду, что это течение вынесет меня к тому моменту, когда мы помиримся.

ЧХ Билли

Без изменений

 

[Ellen]

Жизнь идет своим чередом.

Я каждый день работаю в саду. Забота о растениях очень умиротворяет.

Еще я продолжаю заполнять пробелы в своем образовании. Изучила нужную литературу.

И на несколько занятий сходила. Оказалось, что в этом нет ничего сложного. Преподаватели очень удивлялись, что я не закончила школу, сказали, что мне с моим интеллектом место в университете. Ну вот, а раньше все говорили, что мое место – в тюрьме. Похоже, я действительно исправилась.

Диплом об окончании средней школы я получала рано утром. Поздравил меня с этим только подтаявший снеговик, в целом настроение у меня было не очень. Не могла отделаться от мысли, что идею закончить школу мне подкинул Гудвин в те славные времена, когда мы еще разговаривали.

У нас все по-прежнему: я делаю вид, что Гудвин – пустое место, он делает вид, что его это не сильно огорчает. Так и живем, сохраняя нейтралитет.

Зато у Мармадьюка с Зу отношения развиваются. Они закончили колледж и отправились вместе праздновать это радостное событие.

Мармадьюк потом с гордостью рассказывал, что был истинным джентльменом, делал Зу комплименты и дарил ей красные розы.

В общем, как мы поняли, Зу наконец-то растаяла. Мармадьюк теперь доволен, счастлив, каждый день по триста раз говорит о том, как прекрасен этот мир и больше не мнит себя знатоком женской психологии.

У Даниэллы с Паркером тоже все хорошо. Она каждый день бегает в парк, где он работает – проверяет, не замерз ли. И таскает ему бутерброды. Я не понимаю, зачем она это делает – он же продает еду, у него этих бутербродов и так полно.

- Иногда еда – это не просто еда. – Сказала мне Даниэлла. – Главное – это внимание.

А через несколько дней она, загадочно улыбаясь, попросила меня кое-куда с ней сходить. Я согласилась, и Даниэлла привела меня в свадебный салон.

Я и не думала, что у них все настолько серьезно! Мне казалось, что разговоры о свадьбе с Паркером – это мечты, но, похоже, у парочки уже были какие-то реальные планы.

- А ты уверена в своем выборе? – Спросила я ее.

- Да. – Ответила Даниэлла. – У нас с Паркером всякое было, но теперь я уверена. Как тебе это? По-моему, слишком банальное.

- По-моему тоже. – Согласилась я. – А жить вы с Паркером где планируете?

- Сперва поживем у его отца, потом что-нибудь придумаем.

- Ну надо же! – Усмехнулась я. – Когда-то ты возмущалась, что у нас нет бассейна, а теперь согласна жить в доме Пруденсов!

Дом Пруденсов раза в три меньше нашего, а дворик у них такой маленький, что туда даже надувной бассейн не поставить.

- Люди меняются. – Ответила Даниэлла. – О, а вот это выглядит поинтереснее.

- Хм, не знаю, оно какое-то слишком золотое. – Сказала я.

- Как думаешь, Гудвин согласится вести меня к алтарю? – Спросила Даниэлла.

- Откуда мне знать? У него спроси. – Проворчала я. Мало того, что приходится оценивать эти белые платья, которые для меня все одинаковые, так еще и надо лишний раз вспоминать про Гудвина, о котором я и так думаю больше, чем он того заслуживает.

- Не раздражайся. – Попросила Даниэлла. – Когда-нибудь это пройдет, и вы помиритесь. Вы же отличная пара.

- Мы не пара и никогда ею не были. – Отрезала я. – Примерь-ка вот это.

Даниэлла примерила еще несколько платьев, но ни одно так и не выбрала. Выглядела она расстроенной.

- Знаешь, почему в детстве меня бесило, что у нас нет бассейна? – Спросила она, когда мы вышли из свадебного салона.

- Потому что ты привыкла жить богато. – Ответила я.

- Да, я привыкла к роскоши. Моя мать таскалась по бутикам и салонам красоты, а мой отец вечно был занят своей мафиозной «работой». Зато у меня были бассейн, пони и деликатесы на завтрак, обед и ужин. Я не знала, что бывает другая жизнь, когда можно в любой момент просто сесть и поговорить со своей семьей, что-то обсудить, всем вместе над чем-то поржать. Я даже не представляла, что это намного круче, чем дорогие вещи. Вы с Гудвином показали мне эту жизнь. И если ты думаешь, что только тебе тяжело – то представь, каково сейчас мне.

- Не представляю. – Честно сказала я. – А я боюсь. Боюсь, что мы помиримся – а он меня снова обманет.

- Ну, если ему в казино захочется – то придется переться в Лаки Палмс. – Усмехнулась Даниэлла.

- В смысле? – Не поняла я.

- А ближе ничего нет. Казино Рэкетов прикрыли.

- Когда? Как?

- Очень просто. Я написала в столицу о том, что у нас в городе действует подпольное казино. Началась проверка. Еще Мармадьюк позвонил в ратушу и представился членом парламента, который очень обеспокоен тем, что в Твинбруке есть такое заведение. И намекнул, что такой нехороший город может остаться без правительственных дотаций, которые ему очень нужны. Этим мы их добили. Теперь в Игротеке остался только детский игровой зал.

Я, конечно, была в восхищении, но меня кое-что беспокоило.

- Даниэлла, а если Рэкеты узнают, что проверка была начата после твоего письма?

- Не узнают. Я подписалась, как Эмеральд Гринвуд. – Хихикнула Даниэлла.

Даниэлла вскоре тоже закончила учебу и стала дипломированным фотографом. Но работать по специальности она пока не хотела и вернулась к своему давнему увлечению – живописи.

Тот факт, что в городе больше нет казино, почему-то подействовал на меня успокаивающе. Хотя мириться с Гудвином я все равно не спешила.

Гудвин, между тем, стал местным героем.

Случился сильный пожар в доме Синбада и Эми. Гудвин вытащил их обоих из горящего дома и к тому же смог спасти большую часть их имущества. За спасение двух человек награды обычно не дают, но, поскольку Эми работала в ратуше, она похлопотала о том, чтобы город наградил Гудвина.

После того, как его наградили, я несколько раз порывалась сказать Гудвину, как я им горжусь. Но я вспоминала, как долго он скрывал от меня свои игры на деньги, и снова начинала на него злиться. Нет уж, я лучше буду есть стряпню Билли, чем снова с ним заговорю!

Увлечение Билли кулинарией началось не так давно, но мы все мечтаем, чтобы оно поскорее закончилось.

Билли активно штудирует кулинарные книги, но еда у нее все равно получается дерьмовая, как моя жизнь после ссоры с Гудвином.

Но я бы не отказалась от того, чтобы неумение готовить было самой большой проблемой в жизни Билли. Потому что есть кое-что посерьезнее.

Как-то вечером Билли сказала мне, что надо поговорить. Выглядела она встревоженной.

- Гудвин просил тебе передать, что ему звонил друг из полиции. – Сказала Билли. – Мое дело уже в Твинбруке. Но главный по делу – следователь из Авроры.

Этот вариант был самым плохим для нас. Мы ожидали, что дело полностью перейдет к полиции Твинбрука. Тогда мы могли бы просто предъявить дневник матери Билли – и все было бы в порядке. Но продажные копы из Авроры его не примут, потому что их задача – посадить Билли, а не ее мать.

- Мы же не сможем просто принести дневник следователю, да? – Спросила Билли.

- Вряд ли. – Ответила я. – Если мы не можем передать его открыто – придется его как-то подбросить и сделать так, как будто он всегда был среди вещдоков. Будем над этим думать.

- Гудвин, наверно, хорошо знает полицейский участок. – Сказала Билли. – Он знает, где хранилище улик и как в него попасть. Может, попросим его нарисовать план? Вдруг пригодится.

Я согласилась, и Билли попросила Гудвина нарисовать план полицейского участка и обозначить путь до хранилища улик.

- Я могла бы пробраться и подбросить дневник. – Сказала Билли.

- Даже не думай. – Сказал Гудвин. – Твое участие вообще исключено. Если тебя поймают, когда ты полезешь в хранилище улик – то на дневник твоей матери никто и смотреть не будет, все решат, что ты точно убийца.

Я была согласна с Гудвином и даже чуть вслух это не сказала.

- Улики по делу лежат в участке. Но документы хранятся в ратуше. – Сказал Гудвин. – В документах есть список улик. И мы не знаем, упоминается ли там дневник.

Дело сразу стало выглядеть в два раза сложнее. Получается, что нам предстояло пробраться не только в полицейский участок, но и в ратушу.

Я решила, что будет лучше, если мы соберемся и подумаем все вместе. Пришлось созвать что-то вроде семейного совета. Мы все собрались в столовой. Даже Алана пришла.

- Хочу с вами! – Сказала она, даже не представляя, о чем говорит.

- Слушайте, а это идея! – Сказал Мармадьюк. – Тина, ты возьмешь Алану и придешь в полицию о какому-нибудь вопросу. Отвлечешь дежурного, пока кто-нибудь проберется в хранилище. Никто не заподозрит женщину с ребенком в злом умысле.

- Я могу пробраться в хранилище. – Сказала Даниэлла.

- Она может. – Уверенно сказал Мармадьюк.

- А ключи от этого хранилища ты где возьмешь? – Спросила я.

- Гудвин, есть идеи? – Спросила Даниэлла.

- Замки в участке старые, никаких кодов и электроники. – Начал Гудвин, и Мармадьюк тут же его перебил:

- Значит, отмычки должно хватить.

- Это хорошо. – Сказала я. – И дежурного я могу отвлечь. Но куда мы денем остальных копов из участка?

- Можно их куда-нибудь вызвать. – Предложил Гудвин.

- Всех сразу? – Скептически спросила я.

- А почему бы и нет? Я бы мог придумать повод для такого вызова. – Сказал Гудвин.

- Скорее ты в казино джек-пот сорвешь. – Усмехнулась я. – Ложный вызов – это преступление вообще-то, мы не можем просто так позвонить и сказать, что где-то заложена бомба.

- Значит, придумаем что-нибудь другое. – Сказал Гудвин. – Или найдем другой способ пробраться в участок.

Вдруг я заметила, как переглянулись Мармадьюк и Даниэлла.

- Двести? – Спросил Мармадьюк.

- Да. – Ответила Даниэлла.

Он полез в карман, вытащил оттуда две мятые купюры и протянул ей.

- Мы поспорили на двести симоленов, что вы заговорите друг с другом до нового года. – Объяснил Мармадьюк.

- И я выиграла. – Сказала радостная Даниэлла. И я поняла, что радовалась она совсем не выигранным деньгам.

- Ладно, продолжаем. – Сказала я. – Нам еще кучу всего надо обдумать.

- И обговорить. – Хихикнула Билли, посмотрев сначала на меня, а потом на Гудвина. У нее тоже был радостный вид.

- Да, и обговорить. – Согласилась я.

Все случилось именно так, как и должно случаться у людей, плывущих по течению. Мы с Гудвином просто заговорили во время общего обсуждения, забыв о том, что мы вообще-то не разговариваем. Мне почему-то стало от этого хорошо. Я заметила, что Гудвин улыбается.

- У меня есть идея. – Сказал он. – Был у меня один знакомый, Даррен Тэйлор. Тина, я тебе о нем вроде бы рассказывал. Он в городе в свое время много шума наделал. Ему официально запрещено находиться в Твинбруке. Если удастся пустить слух о том, что он вернулся – то это отличный шанс поднять на ноги всю полицию.

- Хорошо, подумаем над этим. – Согласилась я. – Но у нас еще столько нерешенных вопросов… Еще в ратушу надо как-то пробраться.

- И это тоже как-нибудь решим. – Пообещал Гудвин. – Мы справимся.

Я не знала, готова ли я его простить. Но я тоже была уверена, что мы справимся.

Писательский навык Мармадьюка:

Черты характера Даниэллы и Мармадьюка:

Изменения клонской внешности:

6,5 + 0,25 (навык писательства Мармадьюка) = 6,75

 

[Ellen]

Даррен Тэйлор был помешан на уважении и хотел заставить всех уважать друг друга. Проблема была в том, что сам Даррен при этом никого не уважал. Именно поэтому он мог взять мегафон, прийти на центральную площадь Твинбрука и начать там орать о том, как важно уважение. В итоге Даррена забрали в психбольницу, а городской совет Твибрука навсегда запретил ему появляться в городе. Это был единственный в истории прецедент с таким запретом, к тому же Даррена хорошо помнили в городе, и именно поэтому слух о его возвращении легко поднял бы на ноги всю полицию. При этом тому, кто распускает этот слух, не грозило бы никакое наказание. Это был наш шанс.

Семейные советы у нас теперь стали ежедневными. Мы обсуждали, что именно делать и фонтанировали новыми идеями. Мармадьюк даже один раз предложил взорвать ратушу, потом сказал, что пошутил.

- С полицией мы знаем что делать. – Сказал как-то Гудвин. – Но как пройти в ратушу и внести дневник в список улик?

- Можно прикинуться ремонтником. – Предложил Мармадьюк.

- Рискованно. – Сказала я. – Гудвин, Эми Булл ведь работает в ратуше? Она же тебе награду выписывала.

- Да, она там работает. – Ответил Гудвин. – Но что ты предлагаешь сделать? Просто прийти к ней и спросить, не согласится ли она впустить кого-нибудь из нас, чтобы мы могли исправить хранящиеся в ратуше документы?

- А почему бы и нет? Если бы Эми была законопослушной, она бы не жила с Синбадом. – Сказала я. – Во всяком случае, попытаться можно. Гудвин, поговори с ней. Дави на то, что ты спас ее и Синбада от смерти. Напомни, что между вами было.

- Лучше не надо. – Покачал головой Гудвин.

- Ну ладно, не надо – так не надо. – Согласилась я.

Гудвин позвонил Эми и предложил ей встретиться.

Я была права: Эми оказалась не самой примерной сотрудницей ратуши. К тому же она очень прониклась историей Билли. А еще выяснилось, что она несколько раз сталкивалась на работе с приехавшими к нас копами из Авроры и была о них не лучшего мнения.

Короче, Эми была целиком и полностью на нашей стороне. Она назначила время, в которое один из нас мог исправить документы.

Нашей задачей было прийти в ратушу, найти список вещдоков по делу Билли и внести в него дневник.

- Я пойду. – Сказал Гудвин. – Если вдруг поймают, скажу, что пришел по делам пожарной станции.

- Нет, я пойду. – Возразила Даниэлла. – Там наверняка нужно будет подделать подпись. Никто из вас не сделает это лучше меня.

- А как оправдываться будешь? – Спросил Гудвин.

- Мне не придется это делать. – Уверенно сказала Даниэлла.

- Не будь такой самоуверенной. – Попросила я. – Это же не чужую школьную работу подделать или удочки из сарая стащить.

- Спасибо, Тина, я бы без тебя не догадалась. – Саркастическим тоном сказала Даниэлла. – Если вдруг по какому-нибудь невероятному совпадению меня поймают, я скажу, что пришла с повинной. Дело в том, что эта дурочка Эмеральд Гринвуд еще в школе написала мэру о том, что я мешаю ей учиться. Уж не знаю, почему она решила писать именно мэру, но я знаю, что такое письмо было.

- Хорошо. Но будем надеяться, что тебя никто не поймает. – Сказала я.

Билли волновалась больше всех. Постоянно сидела с испуганным видом, и нам всем приходилось ее успокаивать.

Мы с Гудвином теперь разговаривали, но только и исключительно и деле Билли и нашем плане. Тем не менее, наши воспитанники радовались этому, как будто мы помирились. Билли один раз чуть праздник не устроила, когда заметила, что мы с Гудвином вместе сидим на диване.

Я не хочу в этом признаваться, но мне от этого тоже радостно. Не знаю, будет ли когда-нибудь все по-прежнему, но меня вполне устраивает, что мы хотя бы можем вместе работать над нашим общим делом.

- Даже если меня в итоге посадят, я буду рада, что вы снова начали разговаривать. – Сказала как-то Билли.

А я заметила, что, оказывается, мы с Гудвином сидим уже ближе друг в другу.

- Никто тебя не посадит! – Заверил ее Гудвин.

- А если у нас не получится? – Снова разволновалась Билли.

- Все получится. – Сказала я. Хотя я тоже волновалась.

В назначенный Эми день Даниэлла отправилась в ратушу. Эми провела ее в кабинет, в котором хранились документы по делу Билли, и Даниэлла легко внесла необходимые исправления в список улик. Никто, кроме Эми, ее не видел. Первая часть плана была выполнена.

- Теперь впереди самое сложное. – Сказала я, когда мы собрались на очередной совет.

Нам нужно было отвлечь полицию и добавить дневник матери Билли, который теперь был в списке улик, ко всем остальным уликам по делу.

Билли была очень недовольна тем, что ей велели во время реализации плана сидеть дома.

- Я бы тоже могла чем-то помочь. – Ныла она.

- Ты нам здорово поможешь, если будешь сидеть дома. – Спокойно, но твердо сказала я. И мы приступили к обсуждению наших дальнейших действий.

План был готов и день был выбран. Мы узнали, что вскоре в пригороде пройдет какой-то праздник, на котором будут работать полицейские из города. Это означало, что в самом городе полиции будет меньше.

Мы все волновались, но больше всех волновалась Билли – все-таки решалась ее судьба, а сама она ничего не могла сделать, потому что мы ей это запретили.

Билли пыталась занять себя то одним, то другим, но из-за постоянного волнения у нее ничего не получалось. А однажды чуть не случилось непоправимое.

Билли решила зажечь камин и устроила пожар в гостиной.

Я в это время гуляла с Аланой, Даниэлла была у Паркера, а Гудвин – на работе. Он сказал, что был шокирован, когда получил вызов в собственный дом.

Гудвин и его коллеги приехали быстро, и пожар был ликвидирован за несколько минут. Билли не пострадала, а вот Мармадьюк сильно надышался дымом и попал в больницу.

Гудвин потом целый день читал Билли лекцию о пожарной безопасности.

- Не трогай камин. Не подходи к плите. Мы не сможем тебе помочь, если ты нас спалишь! – Говорил он. – И перестань так волноваться. У нас все получится!

Билли чувствовала себя виноватой и пыталась отмыть поврежденный огнем пол.

- Билли, ну перестань! – Попросила я. – Пол придется менять, нет смысла его мыть. Почему бы тебе не сходить на рыбалку?

И почему я раньше ей это не предложила? Рыбалка здорово отвлекла Билли, а стоять на берегу с удочкой она могла хоть сутки напролет.

Потом Билли порывалась приготовить для нас блюдо из пойманной рыбы, но нам удалось ее убедить, что готовкой лучше заняться мне. И я приготовила отличный ужин

К этому ужину как раз вернулся из больницы Мармадьюк. Сказал, что чувствует себя отлично и готов спасать Билли от тюрьмы.

Оставалось два дня до праздника в пригороде. План мы обсудили столько раз, что уже знали его наизусть, но нам все равно казалось, что мы что-то упускаем. Нервы у всех были на пределе. А тут еще Гудвин решил оббить огнеупорными панелями камины – звук был такой, как будто в доме поселилась стая бешеных дятлов.

- Можешь не стучать? – Раздраженно спросила Даниэлла.

- Не могу. – Ответил Гудвин. – Безопасность превыше всего.

Наконец, День Икс настал. Мы еще раз все обсудили и приступили к выполнению плана.

Шаг первый: Мармадьюк приезжает на центральную площадь, достает мегафон и начинает кричать:

- Люди! Вы забыли, что значит по-настоящему уважать друг друга! Вы ведете себя, как скоты! Вы и есть скоты! Я ненавижу вас всех, и хочу, чтобы вы это знали!

Гудвин в это время следит за тем, чтобы Мармадьюка заметили, приняли за Даррена и вызвали полицию. Когда это происходит, мы переходим к следующему шагу.

Шаг второй: я с Аланой на руках прихожу в полицейский участок и интересуюсь у дежурного, что происходит в центре.

Вся полиция уже выехала в центр – дело-то нешуточное, люди говорят, что городской сумасшедший вернулся и снова сходит с ума. Я, между тем, картинно опасаюсь, что это может быть не Даррен Тэйлор, а мой воспитанник. Я рассказываю дежурному, что Мармадьюк где-то услышал историю Даррена и решил разыграть горожан. Я выясняю у дежурного, что теперь будет с Мармадьюком. Алана тоже беспокоится за старшего брата. Дежурный нам сочувствует и полностью занят разговором с нами.

Шаг третий: Даниэлла незаметно входит в участок и направляется к хранилищу вещдоков. Если дежурный ее заметит – она скажет, что пришла со мной и Аланой. Но дежурный занят, он ее не видит.

Мы с Аланой продолжали заговаривать зубы дежурному, пока я не убедилась, что Даниэлла вернулась из хранилища, показала мне большой палец и покинула участок.

После этого мы дождались, когда полицейские привезут Мармадьюка. Я его очень искренне отругала (не зря три часа репетировала), а потом приехал Гудвин, и мы все вместе выясняли, какое наказание ждет Мармадьюка. Естественно, мы знали, что по закону ему предъявить нечего – в Твинбруке нет закона, запрещающего кому-либо пародировать Даррена Тэйлора. Возможно, теперь этот закон примут, но нас это уже не касается.

Полицейские поругали Мармадьюка, настоятельно сказали ему, чтоб он больше так не делал, и отпустили. Мы все отправились домой, где нас уже ждали Даниэлла и Билли.

Мы сделали все, что могли. Теперь оставалось только дождаться предварительного слушания по делу Билли.

Оно состоялось через неделю. Мы все вместе приехали в ратушу.

Волнение было колоссальное: мы все боялись, что перед слушанием копы из Авроры перерыли вещдоки и выбросили дневник.

- Надо было сделать копию дневника. – Сказал мне Гудвин. – Теперь, если его не окажется среди улик, мы точно ничего не докажем.

Но оказалось, что волновались мы зря.

Надо было видеть рожи копов из Авроры, когда судья зачитала выдержки из дневника! После такого никому бы и в голову не пришло обвинять Билли! Мы не зря собирали советы и продумывали план. Мы победили!

Билли не сразу поняла, что случилось. Она еще не осознавала, что теперь свободна, и больше ее никто ни в чем не будет обвинять. А все остальные были просто рады, даже Алана, которая поняла, что никого в тюрьму не посадят.

Вечером после слушания мы с Гудвином сидели у камина. Вроде бы, дело было сделано, и мы снова не разговаривали, но Гудвин спросил меня:

- И что дальше?

- А что дальше? Ты вроде хотел еще несколько огнеупорных панелей прибить. – Ответила я.

- Я не про панели, я про нас. – Сказал Гудвин.

- А какой смысл говорить про нас? Ты мне наглядно показал, что нет никаких «нас». Вот что тебе мешало просто мне обо всем рассказать?

- Я боялся. – Ответил Гудвин.

- Да? А мне-то казалось, ты меня хорошо знаешь. – Сказала я. – Неужели ты думал, что я буду тебя осуждать? С моим-то послужным списком! Уже давно разобрались бы с твоей зависимостью.

- Теперь я это понимаю. – Заверил меня Гудвин. – Что, если мы начнем все заново?

- Вот так просто? – Усмехнулась я.

- Да, вот так просто. Как и в первый раз. – Ответил Гудвин. – Ведь если отношения неправильные – это же не значит, что они обречены.

- Слушай, а это мысль. – Улыбнулась я.

Мы вроде бы еще не помирились окончательно, и я не сказала Гудвину, что прощаю его, а он мне ничего не обещал. И мне хотелось остаться именно в этом неопределенном моменте навсегда. Никаких трагедий, никаких выяснений отношений, никаких обещаний и обязательств – просто мы вдвоем и горящий камин. Идеально.

И вдруг кто-то позвонил в дверь.

- Кто это на ночь глядя? – Забеспокоился Гудвин.

Я испугалась, потому что за секунду успела нафантазировать себе, что это копы из Авроры пришли за Билли.

- Я открою. – Сказала я, немного обуздав свою фантазию.

Выглянув в окно, я увидела на крыльце какую-то девчонку.

Я не знала, кто она, но была уверена, что она не из полиции и не из правительства. Может быть, нам прислали новую воспитанницу? Мне бы не хотелось получить воспитанницу-подростка, с ними так трудно налаживать отношения.

Я открыла дверь и поздоровалась с девочкой.

- Здрасьте, я ищу Гудвина Гуда. – Сказала она.

- Да? – Удивилась я. – Ну, заходи тогда, не стой на холоде.

Интересно, с чего это вдруг Гудвина ищет какая-то малолетка.

- А ты зачем его ищешь, позволь узнать? – Спросила я.

Девчонка пристально посмотрела на меня и ответила:

- Я его дочь.

Девочку зовут Моллин, она - запланированный разработчиками ребенок Гудвина и Дженни Джонс-Браун (Дженни уже беременна на момент начала игры в Твинбруке)

Когда Гудвин с Тиной поженились, Моллин была тоддлером. Фамилию Тины взяла, видимо, за компанию с отцом.

В игре до этого момента Гудвин не виделся и не общался ни с Дженни, ни с Моллин. Дженни так и осталась "предметом воздыхания", на отношения Гудвина с Тиной пока не влияет.

Без изменений - 6,75

 

[Ellen]

Я считаю, что в жизни есть три вида сложных моментов.

Первый вид – это когда ситуация сложная, но при желании и определенных способностях из нее можно найти выход. У меня таких раньше было полно, но я всегда умудрялась выкрутиться.

Второй вид – это когда кажется, что выхода нет, но обстоятельства складываются удачно, и проблема решается сама собой. Жизнь после этого может сильно измениться, но проблема будет решена. Как раз такой момент у меня был, когда меня арестовали за кражу секретных документов, а потом заменили тюремное заключение на воспитание детей.

Третий вид – это когда ты вообще не знаешь, что делать и просто пускаешь все на самотек в надежде, что все решится как-нибудь само. Так было со мной, когда я узнала, что Гудвин проматывает наши деньги в казино.

Но, как оказалось, бывает и четвертый вид. Это когда ты не понимаешь, что вообще происходит и как на это реагировать.

Именно так я себя чувствовала, когда незнакомая девчонка назвала себя дочерью Гудвина.

Где она была все это время? Кто ее мать? Почему Гудвин ни словом о ней не обмолвился? Хотя он мне и про азартные игры не рассказывал… Что он от меня еще скрывает? Счета в оффшорах? Курение? Охоту на вымирающих животных с использованием ядерного оружия?

Если бы моя голова была компьютером, в тот момент на месте моего лица появился бы синий экран смерти. И я боюсь представить, что было бы на месте моего мозга.

Но одно я знала точно: Гудвин, со всеми его недостатками и секретами – мой муж уже второй десяток лет, а эту девчонку я вижу впервые. Неплохо было бы для начала разобраться, кто она вообще такая. Может, это вообще какой-то розыгрыш. А может, и мошенничество – я сама таким не промышляла, но знаю тысячу и один предлог проникнуть в богатый дом. И представиться родственником хозяина – один из таких предлогов.

- Так можно мне его увидеть? – Спросила девчонка.

- Подожди-ка, юная леди. – Сказала я.

Мне хотелось произнести какую-нибудь убедительную речь о том, что она пришла поздно вечером к нам домой, а мы ее не знаем, но в этот момент я наконец обратила внимание, насколько она похожа на Гудвина. Да и выглядела она немного потерянной. Мне даже немного неловко стало.

- Вы извините. Я, наверно, не с того начала. – Сказала девчонка. – Я хотела сделать сюрприз. Я просто только сегодня узнала, что мой отец жив…

- Ты просто офигенный сюрприз сделала! – Сказала я, не зная, плакать или смеяться.

Если я правильно поняла слова девочки, она никогда не видела Гудвина. То есть, вполне вероятно, что он про нее ничего не знал.

- Так можно мне его увидеть? Пожалуйста. – Попросила девочка.

- Гудвин! – Позвала я.

Гудвин вышел в прихожую и внимательно посмотрел на гостью. А я наблюдала за ними, пытаясь понять, знал мой муж о дочери или нет.

- Привет, папа. – Сказала наша гостья таким тоном, как будто каждый день его видит.

Гудвин опешил, чуть челюсть не уронил.

Потом он посмотрел на меня и спросил:

- Что происходит?

- Да чтоб я знала! – Ответила я.

Гудвин на секунду задумался, внимательно посмотрел на девочку, а потом опустил голову, как будто боялся смотреть ей в глаза.

- Мне мама говорила, что ты был капитаном дальнего плаванья и пропал в море. – Затараторила девчонка. – Но я не верила. Я вчера приехала к дедушке с бабушкой, дедушка выпил и мне сказал, что ты живешь здесь! Я дождалась, пока дедушка с бабушкой уснут, и пришла сюда!

- Подожди! – Попросил ее Гудвин.

- Я опять не с того начала? – Грустно спросила девочка. – Ну простите. Я вообще не знаю, что говорить и как себя вести.

- Не переживай, мы тоже не знаем. – Сказала я. – Может, пойдем в гостиную? Присядем, поговорим.

С одной стороны, мне хотелось уйти и дать им поговорить наедине. Но с другой, было очень интересно понять, что вообще происходит и откуда у Гудвина дочь-подросток. А еще меня почему-то одолевали какие-то сентиментальные чувства, как будто я увидела что-то невероятно трогательное. И вправду, отцы и дети, которые никогда не виделись – такое же только в сериалах бывает, а у меня эта мелодрама с доставкой на дом. Хотя я такого точно не заказывала.

Гудвин и его дочь прошли в гостиную, а я осталась в прихожей, все еще сомневаясь, стоит ли мне вмешиваться в их разговор. Все-таки, учитывая обстоятельства, этот разговор мог быть сложным и стать еще сложнее из-за присутствия жены отца, которого девочка никогда не видела.

Через несколько секунд они уже сидели на диване в гостиной, и наша гостья снова тараторила:

- У вас такой красивый дом! А я никогда не надеялась тебя увидеть! Но мне очень хотелось! Хотя мама говорила, что тебя нет в живых. А ты про меня и не знал… Дом такой большой! А эта женщина – твоя жена? У меня есть брат или сестра? Всегда хотела маленького братика!

Из-за ее быстрой и немного нелогичной речи у меня появились подозрения, что у девочки не все в порядке с головой. Не знаю, были ли такие подозрения у Гудвина, но вид у него был крайне озадаченный.

Так или иначе, разговор у отца с дочерью явно не клеился. Я все-таки решила вмешаться и применить все свое обаяние, чтобы направить этот разговор в правильно русло. Ну, то есть, я понятия не имею, какое русло правильное для подобных разговоров. Но когда один собеседник тараторит без умолку, а второй молчит – это явно что-то неправильное.

- Как тебя зовут? – Спросила я у девочки.

- Моллин. – Ответила она. – А вы – папина жена?

- Да. Я Тина. – Представилась я.

- А дети у вас есть? – Спросила Моллин.

И тут в гостиную вошла, как живой ответ на этот вопрос, сонная Билли.

- Слушайте, я в этом доме уже спать боюсь. – Сказала она. – Думаю, что усну – и пропущу что-нибудь интересное. Ой, а ты кто?

- Я – дочь Гудвина Гуда. – Ответила Моллин. – А ты кто?

- Не поверишь, я тоже его дочь. – Ответила Билли и оглядела нас всех. – Слушайте, что вообще происходит?

Мне стало обидно за Билли. Ее ведь только оправдали, она сейчас должна быть спокойной, расслабленной и наслаждаться своей свободой – а вместе этого приходится знакомиться с внезапно объявившейся дочерью приемного отца.

Вслед за Билли в гостиной появилась и Даниэлла.

- Прикинь, вот эта вот утверждает, что она – дочка Гудвина. – Сказала ей Билли.

- Ну зашибись! – Всплеснула руками Даниэлла. – Гудвин, если ты еще и глава наркокартеля – то лучше скажи об этом сейчас, не тяни. Мы уже ко всему готовы.

- Папа, ты глава наркокартеля? – Удивленно спросила Моллин.

- Нет-нет, это Даниэлла шутит. – Успокоила ее я, так как Гудвин по-прежнему молчал.

- Просто твой папа иногда творит такую дичь, что мне только и остается, что шутить. – Сказала Даниэлла саркастическим тоном. – Ну правда, чего еще мы о тебе не знаем, Гудвин? Расскажи, не стесняйся!

Если Билли выглядела просто заинтересованной, то Даниэлла была явно раздражена. Это неудивительно: во время нашей ссоры с Гудвином она явно переживала больше всех, ей очень хотелось, чтобы мы помирились – а в Моллин она видела только причину новой ссоры. Я поспешила ее разубедить.

- Так, спокойно. – Сказала я. – Гудвин не знал, что у него есть дочь. Представьте себе, такое бывает.

- Да, он не знал. – Добавила Моллин. – А я не знала, что он жив. И что у него есть семья.

Даниэлла внимательно посмотрела на Моллин, а потом демонстративно отвернулась от нее. Билли, все еще сонная и, казалось бы, не очень внимательно следившая за происходящим, последовала примеру старшей сестры.

Мы сидели в полной тишине. Моллин пару раз порывалась что-то сказать, но так и не решилась. Я тоже думала, что надо бы продолжить разговор, но не знала, как.

В этот момент я верила Гудвину. Может, это было и глупо с моей стороны, но я ничего не могла с собой поделать. Но это было не повторение истории с азартными играми, ведь была еще и Моллин, которая явно ни разу не видела отца. Даже если бы я не верила Гудвину, эту простодушную тараторку я бы никогда не смогла заподозрить в обмане.

Обстановку немного разрядил Мармадьюк.

- Чего не спим? – Спросил он, садясь в кресло.

- Гудвин опять пляшет на все деньги. – Пробурчала себе под нос Даниэлла.

- Опять азартные игры? Или, может, петушиные бои? – Спросил Мармадьюк. – О, у нас новое лицо!

- Да, это Моллин, дочь Гудвина. – Ответила я.

- О, привет, Моллин, дочь Гудвина! – Неожиданно радостно сказал Мармадьюк и помахал Моллин.

Даниэлла и Билли удивленно посмотрели на него.

- А чего? – Спросил Мармадьюк. – У меня и так полный дом сестер, подумаешь, одной больше стало. А если серьезно, Гудвин, может, объяснишь, откуда она?

- Не поверю ни слову из его объяснений! – Отрезала Даниэлла.

- Но как я докажу, что не знал о ней? – Наконец-то подал голос Гудвин.

- Мы правда друг про друга не знали. Правда-правда. – Сказала Моллин. – Мы с мамой живем в Барнакл Бэй, всегда вдвоем жили. Когда я ее спрашивала, где папа, она отвечала, что он был капитаном дальнего плавания. Уплыл и не вернулся.

- Дженни. – Произнес Гудвин.

- Да, так маму зовут. – Сказала Моллин.

- Так значит, когда она меня бросила, она была беременна! Но если так, то это было незаметно, а мне она ничего не говорила.

И Гудвин начал рассказывать про Дженни Джонс-Браун, с которой встречался еще в школе. По его словам, это был обычный школьный роман, и после выпуска влюбленные просто поняли, что они – совершенно разные люди. Гудвин хотел остаться в Твинбруке, а Дженни мечтала поехать в Бриджпорт и стать актрисой. В итоге они расстались и с тех пор не виделись. Дженни переехала в Бриджпорт вместе с родителями, которые ее поддерживали. И вот теперь, когда Моллин было уже пятнадцать, родители Дженни вернулись в Твинбрук. Моллин приехала к ним в гости, узнала от дедушки, что ее отец жив, и нашла его адрес.

Моллин и вправду была не совсем здорова, она даже училась в коррекционной школе. Но, в общем и целом, она была обычной девочкой, которая просто нашла своего отца. Она была не виновата в том, что в нашей семье на момент ее появления все было не совсем гладко, и не могла об этом знать.

- Прям латиноамериканский сериал «Моя вторая папа»! – Усмехнулась Даниэлла. – Ну, допустим, все так и было. Но что теперь делать?

Она задала правильный вопрос. Я почему-то ни разу об этом не задумалась. А что, если Моллин теперь захочет жить с папой? Она сегодня раз двадцать сказала, как ей нравится наш дом. И не захочет ли ее мать тоже перебраться в наш красивый дом?

- Пусть Моллин сегодня переночует у нас. – Предложила я. – Моллин, позвони дедушке с бабушкой, скажи, где ты. А завтра еще поговорим, решим, что делать дальше.

Я сказала это не только потому, что мне хотелось отложить этот разговор. Я заметила, что у Моллин уже слипаются глаза.

- Нет-нет, подождите. – Сказала Даниэлла. – Я не поняла, Гудвин: ты встречался с этой Дженни, она родила от тебя ребенка – и за пятнадцать лет от нее не было ни звонка, ни письма? Либо она просто офигеть какая сильная и независимая, либо вы оба что-то не договариваете.

- Ну, письмо было. Где-то лет пять назад. – Сказал Гудвин. – Она написала, что думает обо мне и хочет увидеться.

- Но я не ответил. – Продолжил Гудвин. – Если бы там было хотя бы слово о дочери – я бы связался с ней! Но просто так общаться с ней я не хотел. Когда мы встречались, она вечно потешалась над моим лишним весом.

- У тебя был лишний вес? – Оживилась Моллин. – Значит, и у меня он может быть?

- Не знаю. – Честно ответил Гудвин. – Я в генетике не разбираюсь.

- Значит, я понял так: у Гудвина есть дочка, но он про нее не знал. – Сказал Мармадьюк. – Это значит, что на этот раз Гудвин ни в чем не виноват. Даниэлла, ты согласна?

- Я еще не решила. – Ответила Даниэлла.

- А ты, Тина?

- Я верю, что они друг о друге не знали. – Ответила я. – И ни в чем не виню ни Гудвина, ни Моллин.

- А я просто устала. В последнее время слишком много всего происходит. – Сказала Билли. – Но если что, я никого ни в чем не обвиняю.

- Тогда давайте пойдем и ляжем спать. – Предложил Гудвин. – Мы все устали, у нас был длинный день.

Даниэлла и Билли ушли в свою комнату, о чем-то перешептываясь. Ни на Гудвина, ни на Моллин ни одна из них не взглянула. Мне это показалось странным: когда Гудвин попался за азартными играми, девочки хотели, чтобы мы с ним помирились. А теперь, когда выяснилось, что у него есть дочь, о которой он не знал, они как будто сами на него обиделись. Но я все-таки надеялась, что мы еще поговорим и все уладим.

Меня Моллин сначала ошарашила, потом просто удивила. Потом я решила, что раз так случилось – то не стоит ни ревновать Гудвина к очередной бывшей подружке, ни, тем более, запрещать ему общаться с дочерью. Да и девочка показалась мне довольно милой, хотя и странноватой.

Но все-таки, как же не вовремя она к нам пришла! Я вспомнила, что буквально час назад мы с Гудвином сидели у камина так, как будто никогда и не ссорились – и тут она пришла и разрушила всю эту идиллию.

Я подождала, пока Моллин позвонит бабушке и скажет, что переночует у нас. А потом отвела ее в детскую, предупредив, чтоб не шумела – а то разбудит Алану. Я предложила Моллин поспать на втором этаже двухъярусной кровати, но она предпочла развалиться в кресле-качалке.

Ну, главное, чтобы ей было удобно.

В своей спальне я неожиданно обнаружила Гудвина. Он развалился на кровати, как будто каждую ночь тут спал, хотя он давно уже ночевал в одной комнате с Мармадьюком.

- Ты что тут делаешь? – Спросила я.

- А разве незаметно? Лежу. – Спокойно ответил Гудвин. – Лежу в своей кровати, которая у меня общая с моей женой. И я никуда отсюда не уйду. Хватит этого бреда.

- То есть, ты думаешь, что я все забыла и простила?

- Нет, я думаю о дочери, которая внезапно выпрыгнула из ниоткуда. Я думаю о женщине, которая родила от меня ребенка и даже не удосужилась об этом сообщить. Я думаю, что бы ужасным человеком, когда скрывал от тебя свою зависимость. И я думаю, что у нас, не смотря ни на что, отличная семья. Я думаю, что мы можем справиться с чем угодно, и поэтому нам надо окончательно помириться. И еще я думаю, что если бы ты меня не простила, то ты бы пришибла меня тем игровым автоматом еще в тот вечер, когда Синбад привез тебя в казино. Но ты не сделала этого тогда и не выгонишь меня сейчас, потому что я тебе нужен.

Когда мы с ним молча сидели у камина, это было просто. Я как будто бы и вправду простила Гудвина. А сейчас, когда он снова заговорил о том вечере, я почувствовала себя неуютно. Захотелось опять разозлиться на него, но самое обидное было в том, что он действительно был прав. Поэтому я просто молча уселась на кровать рядом с ним.

- Ты, значит, думаешь, что я без тебя не выживу? – Спросила я.

- Нет, я думаю, что ты выживешь даже на необитаемом острове без пресной воды. А вот я без тебя не проживу, и ты это знаешь. И поэтому ты меня никогда не выгонишь. Тебе не нужен тот, без кого не проживешь ты. Тебе нужен тот, кто не проживет без тебя.

Мы посмотрели друг другу в глаза, а потом я сказала:

- Не знала, что ты умеешь толкать такие пафосные речи!

- Ну, зато теперь ты точно знаешь обо мне все.

И мы засмеялись. Мне в тот момент было так легко, как еще никогда не было. И я чувствовала, что Гудвину тоже легко, хотя он наверняка не мог не думать о Моллин.

- Что теперь? – Спросил Гудвин.

- Теперь постарайся не скрывать от меня, если опять во что-то вляпаешься. И не надейся на примирительный секс, я устала. Могу предложить только примирительный храп.

- Да? А я как раз собирался предложить то же самое!

За кадром Алана повзрослела.

Без изменений - 6,75

 

[Ellen]

Моллин к нам теперь часто заходит.

Странно, что ее дедушка и бабушка ни разу нас не навестили. Как будто не хотят хотя бы посмотреть на людей, у которых часто бывает внучка. По-моему, они не очень сильно ее любят. Мне обидно за Моллин: она ведь неплохая девчонка. Ну да, она немного странноватая и, чего греха таить, туповатая. Но неплохая.

Гудвин вырастил нескольких детей вместе со мной, но общение с родной дочерью ставит его в тупик. Он признается мне, что ему очень трудно, и он не знает, как себя с ней вести.

Я очень хочу, чтобы они общались – девочка долго не знала своего отца, и заслужила внимания с его стороны. Но Гудвин вечно избегает общения с ней, чаще всего под предлогом того, что ему нужно что-нибудь починить.

Сама я выгляжу безумно крутой, когда учу Гудвина общаться с его дочерью, но при этом мне немного не по себе, когда она приходит. Мне вообще не по себе, что у Гудвина до меня была какая-то жизнь. Понимаю, что это глупо и нелогично, но вижу родную дочь своего мужа – и не знаю, куда спрятаться.

Билли все еще косо смотрит на Гудвина, а Мармадьюк и Даниэлла в последнее время слишком заняты. Поэтому вышло так, что больше всех Моллин в нашем доме общается с Аланой.

Так вышло, что у них примерно один уровень развития, не смотря на разницу в возрасте. Моллин отстает в развитии от своих сверстников, зато Алана сильно опережает своих. Мне это сказал школьный психолог, который тестировал Алану перед поступлением в первый класс. И теперь она даже помогает Моллин делать уроки.

Я очень горжусь нашей семьей – у нас растет настоящий вундеркинд! А еще кто-то что-то говорил про «дурную наследственность»! Да если бы у всех наследственность была такой дурной, как у Аланы, мы давно бы колонизировали другие планеты!

Алана и вправду растет очень умной девочка. В подарок на семилетие она попросила не какую-нибудь дурацкую куклу, а телескоп. Настоящий! Мы ей его, конечно же, купили, но смотреть на небо разрешаем только днем. Даже самые умные дети должны соблюдать режим дня и вечером ложиться спать.

- Когда я вырасту – я буду создавать киборгов! – Мечтает Алана, когда играет с Мармадьюком в шахматы. – Они будут работать вместо людей!

- Зачем нужны киборги, когда есть нищие жители стран третьего мира? – Разводит руками Мармадьюк. – Киборги дороже обойдутся, они бесполезны.

- Нет, не бесполезны! – Настаивает Алана. – Сам увидишь, какие они полезные, когда я их создам!

И после этого у них начинаются споры, которые длятся часами. Мармадьюк, может, и не спорил бы с ребенком, но его самолюбие очень страдает от того, что Алана постоянно обыгрывает его в шахматы.

Самолюбие Мармадьюка вообще очень легко задеть, как и самолюбие Даниэллы. С тех пор, как они оба устроились на работу, у них началась фаза глубокой самовлюбленности. Они так гордятся собой, как будто до них в этом мире никто никогда не зарабатывал деньги. Можно подумать, я деньги с деревьев собираю!

Но Мармадьюк с Даниэллой ведут себя так, как будто только у них РАБОТА, а у других – так, хобби. Все свободное время они проводят, сидя в гостиной и подсчитывая свою прибыль.

- Я зарабатываю больше! – Уверенно говорит Даниэлла.

- Это временно. Скоро я буду зарабатывать больше. – Отвечает ей Мармадьюк.

Наверно, это нормально для молодых людей, которые только-только начали зарабатывать деньги. Вот только если род деятельности Даниэллы меня не смущает, то Мармадьюк выбрал очень странную карьеру. Я даже не уверена в том, что это карьера.

Даниэлла изначально планировала устроиться в школу преподавателем изобразительного искусства.

- Этим тупым детям кто-то должен привить чувство прекрасного! – Говорила она.

К большому счастью для детей нашего города, Даниэлла не стала их учительницей, потому что нашла более прибыльное занятие.

Она давно увлекалась фотографией и публиковала в соцсетях свои снимки. Ей часто писали, что она отличный фотограф, и Даниэлла решила зарабатывать на этом увлечении.

Она действительно хорошо фотографирует, но не более того. При этом зарабатывает Даниэлла так, как будто снимает уникальные события.

А все потому, что свои фотографии она продает через городскую комиссионку. Ту же самую, через которую она уже давно продает по завышенным ценам их с Мармадьюком картины. Даниэлла активно пользуется тем, что владелица комиссионки София Карлтон – не слишком образованная женщина, и плохо разбирается в качестве товара, который ей приносят. Она часто платит слишком много.

- София – не продавец, а просто мебель! – Презрительно говорит Даниэлла. – Когда я прихожу в комиссионку, я как будто открываю ящик стола, кладу в него снимки и беру деньги. София, наверно, даже пыльный мешок за десять тысяч может купить! Кстати, надо бы попробовать…

Я полностью согласна с Даниэллой, но все-таки иногда думаю, что владелец комиссионки может поменяться – и тогда Даниэлла останется без заработка. Тем не менее, фотограф-фрилансер – это реально существующая работа. У Мармадьюка нет и этого.

Он никогда не говорил, чем хотел бы заниматься. Мы с Гудвином даже боялись, что Мармадьюк ввяжется в какой-нибудь криминал. Ну, то есть, Гудвин боялся, а я не очень. Я боялась, что Мармадьюк будет сидеть на нашей шее лет до тридцати, а потом решится жениться на Зу Велофф – и тогда на нашей шее будут сидеть они оба.

Тем не менее, Мармадьюк порадовал нас новостью о том, что начал бизнес.

- Поздравляю! – Сказала я. – А что за бизнес?

- Я буду охотником за привидениями! – Гордо сказал он.

- Кем за чем? – Не поняла я.

- Охотником за привидениями. – Повторил он.

- Ты что, веришь в привидений? – Спросила я.

- Я не верю. – Ответил Мармадьюк. – Но многие верят. Вот я и решил на этом зарабатывать.

Мармадьюк часто читал в интернете, что многие люди верят в духов, полтергейст и прочую паранормальную чепуху. А если люди верят в то, что это существует – значит, поверят и в то, что с этим можно бороться.

Мармадьюк прицепил к старому пылесосу мощный фонарь, обозвал этот агрегат «призракобойкой» – и теперь по вечерам ездит в частные дома и борется с невидимыми врагами.

На хозяев домов это производит эффект плацебо: после приезда Мармадьюка они и вправду не чувствуют присутствия потусторонних сил. Так что, можно сказать, что работа Мармадьюка в некотором роде полезна.

Мармадьюк так увлекся этим занятием, что я боюсь, как бы он сам не начал верить в призраков. Он заказал в Китае симпатичные разноцветные светильники, расставил их на полки – и теперь приглашает к нам людей и демонстрирует им эти сувениры, уверяя, что это пойманные духи.

И люди, у которых в доме что-то шумит или гремит, вызывают Мармадьюка с его «призракобойкой».

А могли бы трубы прочистить или новый холодильник купить, чтоб не шумело и не гремело. Ну да ладно, это ведь их личное дело – на что потратить свои кровные.

Стоит сказать, что зарабатывает Мармадьюк намного меньше Даниэллы – все-таки борьба с паранормальными явлениями стоит меньше, чем качественные фотоснимки.

Да и работает Даниэлла намного больше. У нее есть веская причина уйти с головой в работу, и зовут эту причину Паркер Пруденс.

Казалось бы, еще совсем недавно Даниэлла выбирала свадебное платье и не представляла жизни без Паркера. Но с тех пор, как она начала неплохо зарабатывать, между ними появились разногласия.

Если раньше Даниэлла восхищалась тем, что Паркер работает с утра до ночи, то теперь ей перестало это нравиться. Она узнала на своем опыте, что такое свободный график работы, и стала рекомендовать своему жениху сменить профессию. Паркер, по словам Даниэллы, тут же решил, что она им командует, и в итоге они крепко поругались.

Даниэлла скучает по Паркеру. Теперь она постоянно рассуждает о том, кто из них был неправ и как все исправить. Рассуждает она, к огромной «радости» нас всех, вслух. Сидит и говорит о том, что Паркер ее не так понял, а она имела в виду другое, и вообще он должен был ее слушать, потому что… а, впрочем, к этому времени у всех уже голова взрывается.

Ее выслушивали уже и я, и Гудвин, и Мармадьюк, и Билли с Аланой, и даже наш почтальон. Кстати, мы его с тех пор ни разу не видели. Да и Моллин стала реже к нам заходить.

Мы все старались утешить Даниэллу, давали какие-то советы – но на нее это не действует. Я и представить себе не могла, что наша веселая Даниэлла может быть такой занудой и повторять одно и то же десятки раз.

Теперь мы все от нее прячемся, и только Билли то ли по доброте душевной, то ли из-за своей медлительности, которая мешает ей вовремя спрятаться, снова и снова выслушивает Трагическую Историю Расставания. Но даже Билли иногда теряет терпение.

- Да сколько уже можно ныть? – Спрашивает она.

- Я не ною. – Утверждает Даниэлла. – Я пытаюсь разобраться в своих отношениях.

- Так ведь нет уже никаких отношений. – Напоминает Билли. – Вы расстались.

- А может, и нет. – Упрямо говорит Даниэлла. – И вообще, это взрослая жизнь, тебе не понять!

Билли обычно глубоко вздыхает и говорит:

- Если я буду столько же ныть, когда стану взрослой – пристрелите меня, я разрешаю!

Навык механики Гудвина:

И карьерные ступени Даниэллы (начиная с третьей - оповещения о шести ступенях карьеры появились одновременно, и первые два всплывающих окошка исчезли до того, как я до них добралась, чтобы заскринить):

6,75 + 0,25 (навык механики Гудвина)
Итого 7

 

[Ellen]

Осенью Алана пошла в школу.

Она уже не раз поражала нас своим интеллектом, и поэтому я ожидала, что наша малышка быстро станет любимицей учителей и лучшей ученицей. Я даже представить не могла, что что-то может пойти не так.

Мы всегда знали, что у Аланы богатое воображение. Но ведь так должно быть у всех детей, даже у самых умных!

В первом классе Алана уже читала книги для средней школы.

Но она все равно оставалась ребенком, и, отложив книгу, вполне могла надеть на голову бумажную корону, взять в руки картонный скипетр, забраться на стул и вообразить себя королевой воображаемого королевства.

И это не делает ее менее умной. И уж тем более, это не делает ее ненормальной.

Еще Алана часто говорила, что наши садовые гномы – живые, и по ночам смотрят телевизор. По-моему, это очень легко объяснить: у нас большой дом и большая семья, и иногда вещи как будто сами собой перемещаются из комнаты в комнату, а электроприборы как будто сами включаются. Потому что невозможно уследить, кто что куда положил и кто что включил.

Тем не менее, в семье все чаще стали говорить о том, что с Аланой что-то не так. Но самое ужасное – это то, что об этом стали говорить в школе. Учительница Аланы позвонила мне и сказала, что Алана ни с кем в классе не общается, а на переменах разговаривает с пустым местом.

Я не собиралась верить учительнице на слово, и решила расспросить об этом саму Алану.

- В школе все тупые, особенно учителя. – Заявила она в ответ на мои вопросы.

- Ну, скажу тебе по секрету, это выглядит похожим на правду. – Сказала я. Наверно, не стоит поощрять ребенка, который считает окружающих тупыми. Ну а как их еще назвать, если они обвиняют нашу Алану в разговорах с пустым местом? – Но ты вообще общается с кем-нибудь?

- Да. – Ответила Алана. – У меня есть подружка.

- А почему ты не приглашаешь ее к нам в гости? – Спросила я.

- Она и так живет с нами. – Спокойно сказала Алана. – Вон она, видишь?

Я посмотрела в то место, в которое Алана ткнула пальцем, но никого не увидела. А Алана кому-то помахала и улыбнулась.

Это меня обеспокоило. Я слышала, что маленькие дети иногда заводят себе воображаемых друзей. Но Алана уже не настолько маленькая! К тому же, когда она была меньше, то никаких воображаемых друзей не заводила, а тут вдруг нашла себе подружку.

И тут я вспомнила, как зимой мы с Аланой ходили на зимний праздник. Ничего особенного там не было, обычные зимние развлечения. Алана очень хотела покататься на коньках – у нее получалось хорошо, а у меня не очень.

Пока я не упала и не отбила себе все мягкие и не очень места, я предложила Алане уйти с катка и слепить снеговика. И вот когда мы лепили снеговика, Алана вела себя так, как будто с нами был кто-то третий.

Тогда я не обратила на это внимание – все-таки, мы были в центре города, и вокруг было много народу. Алана могла подумать, что кто-нибудь из горожан гуляет вместе с нами.

Но теперь я точно знала, что у нее есть воображаемая подружка. Ну и что с этим делать? Я созвала семейный совет.

- Ну да, Алана дружит с кем-то невидимым. – Сказала Даниэлла. – Я как-то на кухне услышала, что она с кем-то разговаривает – аж подавилась.

- Но она же маленькая, это нормально! – Возразил Мармадьюк.

- Она уже не настолько маленькая. – Сказала Билли. – И потом, ты же сам говорил, что она странная.

- Ну да, странная. – Согласился Мармадьюк. – Но я не видел, чтоб она с невидимками разговаривала. Просто, мы с ней когда в шахматы играли, поспорили, что если я проиграю – то нарисую ей робота, она ж роботов любит. Так вот, я нарисовал – а она мне заявила, что роботы выглядят не так. Она говорит, что роботы выглядят как люди, но на голове у них лампочка!

- Может, она себе робота создала? Воображаемого. – Предположил Гудвин.

- А вообще круто, чокнутых у нас еще не было. – Сказал Мармадьюк.

- Она не чокнутая, у нее просто воображение богатое. – Твердо сказала Даниэлла.

- Да один фиг. – Пожал плечами Мармадьюк. – Уж поверь моему опыту, я как раз зарабатываю деньги благодаря тому, что у некоторых слишком богатое воображение.

Сама Алана от разговоров отказывалась. Она говорила, что у нее есть подружка – девочка с лампочкой на голове. Но больше ничего не говорила, просто уходила в свою комнату.

Один раз Алана сказала мне, что ее подружка сейчас прямо у меня за спиной. Я оглянулась – и, естественно, никого там не увидела.

Постепенно мы стали привыкать к тому, что Алана общается с кем-то воображаемым. Мы с Гудвином сошлись во мнении, что она это перерастет. Гудвин предположил, что из-за раннего развития умственных способностей, Алана пропустила какой-то детский период, не успела наговориться с воображаемыми друзьями – и теперь просто наверстывает упущенное. С этим согласились и старшие дети. Мне тоже казалось, что в этом есть доля правды.

И теперь, когда Алана общалась со своей подружкой, никто не обращал на это внимания.

Тем более, мы стали замечать, что это общение происходит все реже и реже. Я думала, что со временем оно и вовсе сойдет на нет.

Но в школе так не считали. Учителя водили Алану к школьному психологу.

Я тоже когда-то ходила к школьному психологу, рассказывала ему о своем детстве. Психолог плакал и просил меня замолчать. С тех пор я считаю, что психологи – бесполезные слабаки.

Но школьный психолог Аланы высказал неожиданно дельные вещи. Он сказал, что у Аланы есть потребность в общении со сверстниками, но она опережает их в развитии, и из-за этого ей с ними скучно. Вот она и выдумала себе воображаемую подружку.

Ну дела! Тупые дети – это плохо, а умные дети – выходит, тоже плохо. Какими же детям надо быть, чтобы избежать проблем?

Психолог сказал, что будет работать с Аланой, и скоро она избавится от воображаемой подруги. Но мы нашли и свой вариант борьбы с невидимой девочкой.

Я погуглила истории родителей, чьи дети общались с воображаемыми друзьями.

Как оказалось, в случае Аланы не было ничего экстраординарного. В интернете мне попались случаи детей постарше и даже подростков, которые выдумывали себе приятелей.

Многие родители советовали уделять ребенку больше внимания, чтобы у него не было времени на общение с тем, кого он придумал.

Мне казалось, что мы всегда уделяли Алане много внимания. Тем более, как с ней разговаривать, если она часто уходит от нас, чтобы поговорить со своей лампочкой-на-голове?

Мы стали прикладывать как можно больше усилий, чтобы Алана ни на секунду не оставалась одна. Мы даже фильмы и новости перестали смотреть – по телевизору постоянно шли детские передачи, чтобы Алана могла смотреть их вместе с нами.

Меня и старших детей уже тошнит от мультиков и людей в ростовых костюмах, но Алане они нравятся. Она внимательно смотрит телевизор и обсуждает передачи с нами. Хотя иногда она явно говорит не с нами, а с кем-то, кого мы не видим. К моей большой радости, это происходит все реже и реже.

А Гудвин ничего не гуглил и со школьным психологом не общался, он изобрел свой способ избавления от воображаемых друзей.

Он просто однажды сказал Алане, что ее подружка ушла.

- Но как? – Удивилась Алана.

- А вот так. – Ответил Гудвин. – Ей просто надоело с нами жить.

Что тут началось! Алана бегала по всему дому и искала свою подружку! Заглянула во все шкафы, унитазы, под все кровати, даже в посудомоечной машине посмотрела.

Я готова была убить Гудвина.

- Что это за шоковая терапия? – Спросила я.

- А ты обратила внимание, что она мне верит? – Вопросом на вопрос ответил Гудвин.

В этом он был прав. Все-таки взрослые, особенно родители, в глазах ребенка имеют большой авторитет. Алана поверила Гудвину.

- Может, заодно скажешь ей, чтоб не искала? – Предложила я. – Алана, нет, не лезь в камин!

- Подожди. – Спокойно сказал Гудвин. – Она должна поискать и понять, что этой девочки с лампочкой здесь нет.

И он оказался прав: через несколько часов поисков Алана спокойно сидела и делала уроки. При этом она явно понимала, что находится в комнате одна, и ни с кем не разговаривала.

С тех пор мы ни разу не видели, чтобы Алана общалась с пустым местом. Из школы больше не звонили.

Гудвин ужасно гордился собой. Я им тоже горжусь, но до сих пор немного завидую, что у него лучше, чем у меня получается находить подход к нашим воспитанникам.

После действия "Устроить чаепитие" ВД Аланы почему-то вырос не в куклу, а в девочку. Не знаю, почему так случилось. Антицензор точно ни при чем, в других сохранениях у меня таких странностей не было.

Без изменений - 7

 

[Ellen]

Алана перестала общаться с воображаемыми друзьями, но настоящих друзей она тоже не нашла. Мы надеемся, что это временно, но сама Алана очень категорично говорит, что ее сверстники – тупые, и ей больше нравится общество взрослых.

Мы с Гудвином не против составить ей компанию. С ней очень легко и весело.

С маленькими детьми вообще легко и весело. Когда Том, Мармадьюк и Даниэлла были маленькими, мне так не казалось. Но все познается в сравнении.

На Тома грех жаловаться – он давно устроил свою жизнь. И я была уверена, что Даниэлла с Мармадьюком тоже это сделали. Они получили образование, начали зарабатывать и со стороны казались взрослыми и успешными. Тем более, оба всегда были рациональными и предприимчивыми ребятами. Тем не менее, теперь мне казалось, что логику они решили оставить в детстве.

Даниэлла уже давно успела достать всех своими страданиями по Паркеру, с которым сама же и разорвала отношения. Мы всей семьей радовались, когда перестали каждый день выслушивать по пять раз полный анализ их отношений. Больше всех радовалась Билли, потому что ей Даниэлла чаще других садилась на уши.

Мне казалось, что все хорошо. Даниэлла вроде бы сосредоточилась на карьере фотографа, искала интересные места и интересных людей для снимков и подсчитывала прибыль. Но вскоре я стала замечать, что она опять ходит по дому с кислой миной. Как после расставания с Паркером.

- Что случилось? – Спросила я.

- Хочу замуж. – Ответила Даниэлла.

Я была уверена, что она хотела выйти за Паркера, когда они были вместе. Но теперь Паркера в жизни Даниэллы уже не было, а белое платье и свадьбу ей по-прежнему хотелось. Я пыталась объяснить ей, что сейчас не девятнадцатый век и ей не обязательно торопиться с поисками супруга.

- Тебе легко говорить, ты-то замужем. – С укором сказала Даниэлла.

Тогда она и начала активные поиски мужа.

Сначала было даже забавно. Билли и Моллин даже поспорили на свои карманные деньги, выйдет ли Даниэлла замуж за три месяца.

Но мне это желание поскорее создать семью быстро стало казаться какой-то манией. Я вспомнила, как когда-то в Египте маленькая Даниэлла хотела выйти замуж, чтобы не расставаться с мальчиком, с которым она подружилась. И вот теперь она, уже взрослая и самостоятельная, вела себя еще более странно, чем тогда.

Первым делом Даниэлла начала переписку со своим школьным приятелем Джеффри Кастором.

Похоже, она сделала ему предложение прямо в социальной сети. Джеффри такого напора не оценил и перестал отвечать на ее сообщения, а потом и вовсе добавил в черный список. Но Даниэлла не сдавалась, и попросила своих подруг знакомить ее со всеми неженатыми молодыми людьми.

Однажды у нам в гости пришла Банни Чудакко и сказала Даниэлле, что уже весь город сплетничает о ее настойчивом желании выйти замуж.

К счастью, у Банни на примете был один парень, Ньютон. Как оказалось, отпрыск богатого семейства и выпускник частной школы. Вскоре Банни их познакомила.

После встречи с Ньютоном Даниэлла выглядела грустной.

- Как он тебе? – Спросила я.

- Как фильм Хичкока. – Мрачно сказала Даниэлла.

- В смысле, интересный?

- В смысле, страшный.

Еще она рассказала, что Ньютон не любит детей и не планирует их заводить. В общем, они с самого начала не сошлись характерами, потому что сама Даниэлла часто говорила, что хочет детей.

- Это ненормально. – Сказала я Гудвину.

- Да все нормально. – Пожал плечами он. – У всех в жизни разные приоритеты. У кого-то карьера, а у нее – семья. Найдет себе кого-нибудь, и все будет хорошо.

Мне хотелось в это верить. Я думала, что Даниэлла либо найдет себе жениха, либо просто решит, что выходить замуж ей пока рано. Но она продолжала с кем-то безрезультатно знакомиться, а в один прекрасный день внезапно обратила внимание на… Синбада.

Синбад пришел к нам в гости с дружеским визитом. Я давно уже собиралась его позвать, чтобы он наконец-то увидел наш дом. Ведь дом не стал бы таким без помощи Синбада.

Синбад в гостиной общался с Гудвином в тот момент, когда Даниэлла вернулась с очередного неудачного свидания вслепую.

Синбад, чтобы просто поддержать разговор, начал хвалить ее снимки, которые он видел то ли в музее на выставке, то ли где-то в интернете. Кажется, он сказал, что у него вызывает уважение то, как она оттачивала свое мастерство.

А Даниэлла решила, что он ей комплименты говорит, и тут же принялась строить Синбаду глазки.

Синбад был явно не готов к такому вниманию с ее стороны, сказал, что ему нужно уйти по делам и ушел.

Гудвин мне сказал, что Синбад сам ее спровоцировал.

- Он действительно ей комплименты говорил! – Настаивал он.

- Ну я же сама там была и все слышала. – Сказала я. – Он просто сказал, что она крутой фотограф.

- Он сказал, что жалеет, что они плохо знакомы. – Напомнил мне Гудвин.

- Это обычная вежливость. Гудвин, он же с ней познакомился, когда она была ему по пояс!

- И что? Ты думаешь, ему это мешает видеть в ней женщину?

Меня аж передернуло. Разве мой бывший может видеть женщину в моей приемной дочери? Да не мог он обратить на нее внимание! Он вообще ни на кого не должен обращать внимание. Он должен сидеть в темном углу и страдать по мне!

А если серьезно, то меня стало беспокоить, что Даниэлла так одержима замужеством. Она как будто бы готова была выйти замуж за первого встречного. Я боялась, что она сделает неправильный выбор, о котором потом будет жалеть.

Или, чего доброго, начнет подкатывать к Гудвину. Но я надеялась, что до этого не дойдет. Это было бы слишком даже для нашей семьи.

- Я никогда не буду заводить никаких отношений. – Заявила мне как-то Билли.

Интересно, у нее уже психологическая травма, или еще нет?

- Не говори так. Я тоже не хотела ни семью, ни детей – а посмотри на меня теперь. – Сказала я.

- У тебя с Гудвином тоже проблем хватало. – Пожала плечами Билли. – Нет уж, мне такого счастья не надо. Если почувствую себя одинокой – заведу котиков.

Отлично! Даниэлла выйдет замуж за первого согласного на ней жениться, Билли притащит десяток кошек, а там Алана подрастет и заведет себе воображаемую семью… Будущее виделось мне безрадостным.

Хорошо хоть Мармадьюк меня пока радовал. Его девушка, Зу, стала часто к нам заходить. Они с Гудвином даже подружились, часто играли вместе на приставке.

Но моя радость от того, что хоть кто-то в нашем доме строит здоровые отношения, была недолгой. Я стала замечать, что пока Зу и Гудвин веселятся вместе, Мармадьюк читает какую-то толстую книгу о восточных единоборствах. Мне такое поведение показалось странным. Все-таки, у нас в гостях его девушка – разве ему не стоит уделить ей немного внимания?

- Ты не очень вежливо ведешь себя с Зу. – Сказала я Мармадьюку.

- Она вроде не жалуется.

- Даже если женщина не жалуется, она все равно может быть обиженной на тебя.

- Я знаю. Поэтому я иногда завидую монахам Шанг Симлы. – Неожиданно сказал Мармадьюк. – Они отказываются от общества женщин и посвящают жизнь саморазвитию и гармонии с природой.

Я хлопнула себя ладонью по лбу. Ну вот что из них выросло? Одна рассталась с женихом – и тут же захотела во что бы то ни стало выйти замуж. Второй много лет добивался девушки, а когда добился – увлекся монашеством! Где логика? Они ее что, переросли?

Оказалось, что когда Мармадьюк заказывал из Китая новую партию тех сувениров, которые он выдавал за пойманных привидений, ему в подарок прислали книгу о каких-то монахах. И теперь он не на шутку увлекся их философией, даже заказал себе какую-то ужасно дорогую фигурку китайского борца-мудреца.

Зу выглядела довольной и у нас в гостях чувствовала себя как дома, но все равно в их отношениях с Мармадьюком чувствовался какой-то холодок.

Будь я на месте Зу, я не стала бы терпеть такое отношение к себе. Я в ее возрасте ждала от парней как можно больше внимания. Если бы я тогда встречалась с парнем, который при мне читал книгу, то я отлупила бы его этой книгой по голове и разорвала отношения. Разумеется, у Зу другой характер, но иногда я замечаю ее недовольное лицо, когда она видит Мармадьюка с этой книгой.

- Что не так с Мармадьюком и Даниэллой? – Спросила я как-то у Гудвина.

- Ты драматизируешь. – Сказал он. – Они – просто молодые люди, которые ищут себя.

Да-да. Так и вижу, что в один прекрасный день Даниэлла найдет себя женой какого-нибудь бомжа, а Мармадьюк – странным парнем, с которым всем очень скучно.

Увидев мою задумчивость, Гудвин обнял меня и сказал:

- Тина, мы с ними уже столько всего пережили, и до сих пор ничего страшного не случилось. Они выросли замечательными людьми. Ну да, с придурью, но у кого ее нет? Все пройдет, оба успокоятся.

- Хотелось бы верить. – Сказала я.

- И не надо переживать за них, как будто они еще маленькие. – Попросил Гудвин.

- Не могу. – Честно сказала я.

Потому что я и вправду не могу. Смотрю на Мармадьюка с Даниэллой – и вижу все ту же мелюзгу, которую надо было воспитывать. Я хочу воспитывать их и сейчас. Я ужасно боюсь, что без меня они не смогут принять в этой жизни верные решения.

Гномика в комиссионке купили:

7 + 0,25 за гнома
Итого 7,25

 

[Ellen]

Моллин приходила к нам все чаще и чаще. Гудвин даже дал ей ключи от нашего дома, и теперь она практически поселилась у нас.

Разумеется, никто из нас не был против ее визитов, наоборот, мы все хотели, чтобы Гудвин укрепил отношения с родной дочерью. И все же Моллин здорово умела всех доставать и раздражать.

Моллин требовала внимания здесь и сейчас, как маленький ребенок, совершенно не понимая, что кто-то может быть чем-то занят. Если ей хотелось поговорить, она просто начинала приставать с разговорами — и неважно, что собеседник мог в этот момент читать или делать уроки. Или смотреть в телескоп – именно это делал Мармадьюк, когда к нему подбежала Моллин с намерением рассказать о том, как прошел ее день в школе. Мармадьюк был раздражен, но смог сдержаться и не накричать на Моллин.

Мы все старались держать себя в руках, но это не могло продолжаться вечно.

Первой на нее сорвалась Билли.

Моллин помешала ей чистить аквариум. Уже не в первый раз. Просто подошла к Билли и начала активно звать ее на прогулку.

- Да сколько можно? – Закричала Билли. – Алана в младенчестве тактичнее была!

Гудвин пытался вразумить свою дочь, но это было бесполезно: Моллин была, мягко говоря, не самой понятливой девочкой, до нее просто не доходило, что отвлекать людей от их занятий нехорошо. Она продолжала приходить и всех доставать, поэтому я не буду кривить душой, если скажу, что мы все обрадовались, когда ее мать позвонила Гудвину и сказала, что скоро приедет и заберет дочку в другой город.

Я немного нервничала перед приездом Дженни Джонс-Браун. Я не боялась, что в Гудвине вспыхнут былые чувства, но все же мне было не по себе, что к нам приедет его бывшая, которая еще и мать его родной дочери. Мне просто неприятно думать, что когда-то он был с кем-то кроме меня. Мне кажется, я буду ревновать, даже если Гудвин расскажет мне, что дергал кого-то за косички в детском саду.

Дженни приехала через три дня после своего звонка. Она выглядела милой, но сильно уставшей.

И я сразу поняла, что ей ужасно неловко находиться в доме своего бывшего и его семьи. Она только поздоровалась и представилась, но больше ничего не говорила и избегала взглядов в сторону Гудвина.

А вот Гудвин смотрел на нее каким-то изучающим, даже заинтересованным взглядом. Небось, вспоминал прошлое, в котором не было меня.

Не то чтобы я заревновала, но мне почему-то очень захотелось занять все внимание Дженни. И заодно закрыть ее от Гудвина своей спиной, встав между ними.

- Дженни, а чем вы занимаетесь? – Спросила я.

- Я реставратор. – Ответила Дженни. – Занимаюсь спасением культурного наследия. Сейчас вот собираюсь перебраться в Исла Парадисо, там для меня много работы. И Моллин с собой заберу, чтоб она вас больше не доставала.

Моллин стояла за спиной матери с таким видом, как будто Дженни собиралась забрать дочь не в Исла Парадисо, а в какую-нибудь горячую точку, прямо в эпицентр боевых действий.

- Ну что вы, Моллин нас совсем не достает. – Вежливо соврала я. – Мы всегда рады ее видеть.

- Приятно это слышать. – Сказала Дженни. – Я и сама не понимаю, почему оттягивала ее знакомство с отцом.

- Думаю, причин у вас хватало.

- Да, это точно. Если честно, Тина, вы как будто какой-то магией превратили Гудвина в другого человека. Я и подумать не могла, что он может воспитывать детей, поддерживать себя в отличной форме и не спускать все деньги на азартные игры. Раньше он был настолько... другим.

Вот как! Значит, по мнению Дженни, я обладаю какой-то особой магией и смогла перевоспитать Гудвина! Видимо, и вправду обладаю: я же никогда и не пыталась его перевоспитывать. Он вроде как-то сам перевоспитался. Ну, мне так кажется.

- А можете приехать к нам в Исла Парадисо, когда мы там устроимся. – Предложила Дженни. – Там невероятные места. Я сама еще ни разу там не была, но фотографии очень впечатляют. Жду не дождусь, когда мы с Моллин сможем увидеть это все своими глазами!

Моллин снова так скривилась, как будто мать предложила ей посмотреть своими глазами казнь милых щенков на электрическом стуле.

Мы с Дженни продолжали разговаривать. Она очень интересно рассказывала о своей работе, о том, как возвращается всяким древним штуковинам их первозданный вид. Я раньше и не задумывалась о том, какая это сложная и кропотливая работа. Я вообще думала, что все эти предметы старины можно только воровать и продавать.

А еще я раньше не задумывалась о том, что смогу вот так просто разговаривать с матерью Моллин, женщиной, на которой Гудвин когда-то чуть не женился. Что смогу смотреть ей в глаза, слушать ее голос и при этом не испытывать к ней никакого негатива, как к той же Эми Булл. Что ж, похоже, я взрослею. Мне все-таки уже тридцать три (как это могло случиться?), наверно, пора.

Моллин ужасно не хотела уезжать.

- Не хочу в Исла Парадисо. Там жара и мухи. – Ныла она.

- Не переживай, я уверена, тебе там понравится! – Убеждала ее Даниэлла.

Она очень тепло простилась с Моллин, прямо как с родной сестрой.

Гудвин тоже обнял свою дочь на прощание, а вот остальные, кажется просто ждали, когда же она уйдет. После того, как мы окончательно распрощались с Дженни и Моллин, Билли очень громко и облегченно вздохнула, а потом сказала:

- Ну наконец-то она перестанет приходить и всем мешать. Гудвин, без обид.

- Я не обижаюсь. – Сказал Гудвин. – Иногда Моллин бывает очень навязчивой. Но я рад, что познакомился с ней.

- Знаешь, а я тоже рада, что познакомилась с Моллин. И с Дженни. – Сказала я Гудвину.

- Не ожидал это услышать. Я вообще боялся, что ты Дженни и на порог не пустишь. Ты бываешь очень ревнивой без всякого на то повода.

- Я над этим работаю. – Улыбнулась я.

- И работа приносит результаты. – Улыбнулся Гудвин в ответ.

- А еще Дженни сказала, что я хорошо поработала над тобой, ты сильно изменился. – Продолжила я. – А я даже не знаю, что я такого сделала.

- Ну как что? Сделала мне предложение, сделала меня отцом пятерых детей, ревновала меня к столбам и теням, помогла справиться с зависимостью... Любой бы изменился!

- Не любой. – Сказала я. – Ты сам работал над собой. Хотя что это я прибедняюсь, без меня бы ты не справился! А Дженни классная, кстати. И очень образованная, столько всего знает, таким интересным делом занимается. Не жалеешь, что не попытался остаться с ней?

- Нет, уже давно не жалею. И я говорю честно – это на случай, если ты опять вдруг начнешь ревновать.

Но я не начала. Мы с Гудвином прошли через многое, и теперь, после стольких лет, я наконец-то могу сказать, что все о нем знаю и полностью в нем уверена. Если уж я смогла снова начать доверять ему после того, как застала его в подпольном казино с игровым автоматом, то ревность вообще неуместна.

Наша жизнь шла своим чередом. Даниэлла продолжала поиски жениха, Мармадьюк продолжал изучать китайскую философию и игнорировать свою девушку, Билли и Алана ходили в школу и очень хорошо учились. Том иногда звонил и рассказывал про свою жизнь в Бриджпорте. А однажды позвонил и сказал, что скоро приедет в гости.

Я ушам своим поверить не могла.

- Ты не представляешь, как я рада! – Сказала я. – И все так рады будут тебя видеть. Алана очень выросла, но до сих пор тебя помнит, ты представляешь? А Мармадьюк стал охотником за воображаемыми привидениями...

- Ладно, ладно. – Остановил меня Том. – Я приеду и сам всех увижу.

- А Лолли приедет с тобой? – Спросила я.

- Нет, у нее не получится. – Уклончиво ответил Том.

Я была рада, что Том приедет. Но его последние слова меня немного обеспокоили. Неужели у них с Лолли какие-то проблемы? Том так долго мечтал о ней, был так счастлив, когда они наконец стали парой...

- Да перестань переживать. – Сказал мне Гудвин. – Лолли ведь сбежала от своей семьи. Думаю, она не хочет приезжать в Твинбрук, потому что может с ними столкнуться. Ты не знаешь Рэкетов, так что поверь моему слову: они максимально мерзкие люди. И вряд ли когда-нибудь простят ее за то, что она сбежала из семьи.

Том приехал через неделю после своего звонка.

- Привет, важный гость из Бриджпорта! – Прокричала Даниэлла и побежала обнимать Тома. Мармадьюк тут же начал оттаскивать ее, потому что сам хотел обнять брата.

- Том! Том приехал! – Вскрикнула Алана.

- Тина сказала мне, что ты выросла, но я не представлял, как сильно! – Засмеялся Том.

- Да, я уже в школу хожу. И хорошо учусь. – Похвасталась Алана. – Меня считали чокнутой, потому что у меня была воображаемая подружка, но потом она ушла, и теперь я нормальная.

- Так, отойдите все от Тома, дайте мне его обнять! – Попросила я и тоже обняла... сына? Все-таки как-то странно думать о Томе как о моем сыне, ведь он всего на десять лет младше меня. Но я так тепло отношусь к нему, что просто не знаю, какое еще слово подобрать.

- А я смотрю, дом все хорошеет. – Сказал Том, оглядывая гостиную. – Даже аквариум завели, красивый.

- Это я завела. – Объяснила Билли.

- И никого к нему не подпускает. – Добавил Мармадьюк. – И лучше к ней не лезть, когда она его чистит.

- А ты-то как? – Спросил Том у Мармадьюка. – Тина сказала, ты какой-то охотник за воображениями...

- За привидениями. – Поправил Мармадьюк. – Их, естественно, не существует, но какая разница, когда полгорода в них верит и готова мне платить? Вот, зацени мою призракобойку, которая на самом деле пылесос.

- А тебе не кажется, что это немного похоже на мошенничество? – Спросил Том.

- Да не похоже, это оно и есть. – Засмеялся Мармадьюк. – Но, знаешь, трудно быть честным, когда вокруг полно людей, которые верят в сверхъестественные глупости. А ты как, все еще пишешь те любовные романы под женским псевдонимом?

- Пишу. – Ответил Том. – Вроде бы и хочется иногда заняться чем-то другим, но вряд ли это другое будет приносить мне такой же доход.

- Как твоя Лолли, кстати? – Спросил Мармадьюк.

- Да, Том, как там Лолли? Почему она не приехала с тобой? – Вмешалась я.

- Не хочет случайно встретиться с милыми родственничками. – Ответил Том, подтвердив догадку Гудвина. – Но не переживайте, вы с ней еще увидитесь. Я вообще-то приехал, чтобы вас на нашу свадьбу пригласить. Лолли хотела приглашения разослать, но я подумал, что мою семью надо приглашать вот так, как я сейчас. Так вы приедете?

Меня переполняли какие-то неописуемые радостные и теплые эмоции. Я была рада за Тома, наверно, больше, чем когда-либо была рада сама за себя.

- Конечно! – Сказала я. – Конечно, мы приедем.

- Том, а это не слишком рано? – Спросил Мармадьюк.

- Какое же это «рано»? – Удивился Том. – Мы уже так давно вместе!

- Знаешь, это понятие касается не только времени. Возможно, вы еще духовно не доросли до брака. Вот я сейчас еще ощущаю потребность расти...

И Мармадьюк начал посвящать Тома в премудрости восточных учений, которыми он в последнее время увлекался. Бедный Том!

А Даниэлла печально сказала:

- Такое впечатление, что у всех вокруг свадьбы, кроме меня!

Я постаралась вмешаться в разговор Тома и Мармадьюка, потому что заметила, что у Тома на лице появилась невероятная просветленность, называемая в народе скукой.

- Мармадьюк, извини, я украду его на минутку.

- Спасибо! – Почти беззвучно сказал мне Том.

- Ну так что, значит, вы с Лолли духовно доросли до брака? – С улыбкой спросила я.

- Не знаю, что там в духовном плане, но материально точно доросли. Дом купили. Небольшой, правда, но с другой стороны – целый дом в Бриджпорте! И он весь наш!

- Поздравляю! – Сказала я, все еще безумно счастливая.

Так странно. Я узнала Тома, когда ему было уже двенадцать, но отношусь к нему так, как будто растила его с младенчества. И поверить не могу, что тот диковатый, нелюдимый мальчик, который воровал мой телефон и сбегал из дома, превратился в солидного молодого человека, успешного писателя с домом в Бриджпорте. Хочется верить, что это моя заслуга... Точнее, не только моя, а всей нашей семьи.

Мы пообещали Тому, что обязательно приедем на его свадьбу. А Мармадьюк отдельно пообещал, что не будет больше рассказывать о своих любимым восточных духовных практиках.

А я пообещала себе, что никому не скажу, как мне страшно возвращаться в Бриджпорт.

7,25 + 0,25 за друга (Дженни Джонс-Браун)
Итого 7,5

 

[Ellen]

В Бриджпорте мне постоянно казалось, что меня кто-нибудь узнает и схватит. Я думала, что весь город захочет отомстить мне за мою прошлую жизнь.

- Тина, расслабься, это Бриджпорт. Здесь постоянно что-то происходит, тебя здесь уже и не помнит никто! – Говорил мне Гудвин.

И он был прав. Странно было то, что я как будто даже немного расстроилась, что меня никто не помнит. Вслух я решила об этом не говорить, потому что это звучало бы безумно.

В любом случае, осознание того, что меня никто не узнает, и мне безопасно находиться в Бриджпорте, не сделало пребывание в этом городе приятным. Бриджпорт давил на меня, вызывал ощущение клаустрофобии и собственной незначительности. И как в нем люди живут? И как я здесь раньше жила?

Наверно, тогда меня спасало то, что я не знала другой жизни. Но теперь я ее знаю, и мне ужасно некомфортно находиться в этих каменных джунглях.

Я была рада за Тома и Лолли, но стоит признать, что когда они обменялись кольцами, я почувствовала радость от того, что их свадьба завершилась, и мы теперь сможем вернуться в наш тихий Твинбрук.

Вот только вернулись мы не в полном составе.

Мармадьюк сразу после свадьбы объявил, что летит в Китай. В Бриджпорте он посетил выставку китайского искусства, которым давно уже интересовался, и принял решение отправиться в какую-то китайскую академию.

- Ну чему ты там собрался учиться? Шить поддельные труселя? – Спросила я. Мне казалось, что ему в голову пришла очень плохая идея.

- У тебя в голове мерзкие стереотипы. – Отрезал Мармадьюк. – Китай – это не только поддельные товары, это еще и древняя культура и философия. А еще это что-то новое и необычное. Знаешь, я посмотрел на Тома и Лолли, как они счастливы... И я понял, что это не то счастье, которое я ищу для себя.

Да уж, иногда чужая свадьба может навести на какие-то безумные мысли.

Удерживать Мармадьюка было бессмысленно: он давно уже был совершеннолетним и имел полное право ехать куда угодно. Мы пожелали ему удачи в духовных поисках и расстались с ним в аэропорту Бриджпорта. Но я все равно считала, что она нас бросил. А еще я беспокоилась, что он будет один в чужой стране. Раньше он уже оставался один во Франции, но там он хотя бы был под присмотром знакомых, а сейчас мы даже не знали, с кем он общается. Может, его там пичкают какими-нибудь веществами, от которых он вечером просветляется, а утром мучается от головной боли.

- Тина, он больше не ребенок, он взрослый мужчина! – Напоминал мне Гудвин. – Он может сам принимать решения о том, куда ехать и чем заниматься!

- Он будет принимать решения, когда я приму решение, что он может принимать решения! – Продолжала настаивать я.

Эти споры мы долго не прекращали.

Алана теперь играла в шахматы сама с собой.

Она привыкла играть с Мармадьюком, а теперь, когда его не было, не соглашалась играть с кем-нибудь другим. Она скучает по старшему брату.

Даниэлла и Билли тоже скучают и волнуются. Говорят, что сами никогда бы не отправились в такое путешествие.

- А вдруг он там летучих мышей ест? – Предположила как-то Билли. – А вдруг они заразные?

Гудвин старался оправдывать Мармадьюка, и в поездке в Китай поп-режнему ничего плохого не видел. До того самого вечера.

Гудвин в тот день работал на большом пожаре в другой части города, он очень устал и собирался лечь спать пораньше. Но тут у него зазвонил телефон.

На звонок мой муж отреагировал странно. Точнее, агрессивно, как будто кто-то ему сообщил, что все его банковские счета арестованы.

- Что? – Громко спросил Гудвин. – Что за бред?

Речь Гудвина состояла из междометий, и я не смогла понять, о чем был разговор.

А потом он повесил трубку и сказал:

- Плохие новости. Мармадьюк в плену у китайцев.

Неожиданно для себя, я отреагировала как-то злорадно:

- Взрослый мужчина значит, да? А я говорила!

Почему никто в этом доме до сих пор не понял, что я всегда права и меня надо слушать? Ну ладно, не всегда, но чаще обычного.

Но злорадствовать было некогда, нужно было решать, как вызволять Мармадьюка.

Как понял Гудвин, Мармадьюк приехал в китайское поселение под названием Шанг Симла, чтобы изучить какие-то местные практики. И то ли случайно, то ли просто не подумав о последствиях, вступил в местный монашеский орден, членство в котором было то ли многолетним, то ли вообще пожизненным. Теперь его жизнь состояла из изнуряющих тренировок и тяжелой работы.

А мог бы уже жениться на Зу Велофф и наслаждаться семейно жизнью. Так ему и скажу при встрече.

Но сперва надо встретиться.

Шанг Симла – не самое доступное место, самолеты туда не летают, а поезда не ходят. Раньше люди вообще добирались туда пешком через горы. К счастью, сейчас до Шанг Симлы можно добраться на автобусе, пусть и с несколькими пересадками.

Сперва мы с Гудвином собирались ехать в Китай вдвоем, но девочки были категорически против такого варианта.

- Там же такие места красивые, рай для фотографа и художника! – Сказала Даниэлла. – А я, между прочим, и фотограф, и художник.

- Я просто никогда в других странах не была, хочу путешествовать. – Добавила Билли.

- А меня вы дома одну оставлять не имеете права, вас посадят. – Заявила Алана.

- Никого не посадят, если ты останешься у Синбада и Эми. – Сказала я.

Но Алана не хотела оставаться у Синбада и Эми. Она всегда очень любила Мармадьюка, и, кажется, хотела его спасти больше всех.

Но на самом деле мы все одинаково хотели этого, и поэтому поехали в Шанг Симлу всей семьей.

После долгой дороги оказалось, что местечко это не тайное и не отрезанное от мира, а вполне туристическое. Здесь даже нашелся приличный отель с привычной нам едой. Никаких летучих мышей и фаршированных гусениц, вполне нормальная пища, даже очень вкусная.

Пейзажи здесь и вправду были потрясающие, Даниэлла, кажется, стремилась зарисовать все, что видела.

Вот только про монашеский орден как будто никто ничего не знал. Нам предлагали экскурсии по древним гробницам, обучение боевым искусствам, посещение музеев и все прочие туристические развлечения, но мы приехали сюда искать Мармадьюка, а он по-прежнему был непонятно где.

Я готова была уже спрашивать у местных, где они тут держат пленных иностранцев. К счастью, до этого не дошло. Мне пришлось использовать все свое обаяние, чтобы разговорить одну старушку в местном парке.

И тогда она рассказала мне, что в ордене под названием Твердый кулак служат несколько иностранцев. А еще словоохотливая старушка рассказала, в какое время и по каким дням недели послушники этого ордена проводят тренировки в местной академии боевых искусств.

Я боялась, что старушка мне наврала, но других источников информации все равно не было. Как же рада я была, когда мы и вправду встретили Мармадьюка в академии!

За время, проведенное в Китае, он очень похудел и погрустнел. Похоже, просветление было делом невеселым.

- Тина, я должен был слушать тебя! – Сказал он мне. – Простите, что втянул вас в это...

- А у нас-то какие проблемы? Мы путешествуем, узнаем новое. – Усмехнулась Даниэлла. – Это с тобой теперь непонятно что делать.

Гудвин тем временем активно узнавал новое: пытался провести бой с деревянным манекеном. Я ничего не понимала в боевых искусствах, но было очевидно, что манекен выигрывает.

Мармадьюк рассказал нам, что подписал какой-то договор. Он был уверен, что это договор на обучение боевым искусствам в академии.

- Ты бы хоть читал, что подписываешь. – Сказала Даниэлла.

- А как я мог прочитать? Все ж на китайском было.

Как оказалось, договор был на членство в монашеском ордене. Мармадьюк вступил в него на двадцать лет. Сказал, что поначалу разгребал завалы в каких-то гробницах.

Теперь его вроде как повысили, и он изучал боевые искусства и духовные практики.

- Так ведь это то, чего ты и хотел. – Напомнила ему Билли.

- Я хотел этого, но не этого... В смысле, я не так хотел! Короче, вы поняли.

Разумеется, мы его поняли. Он хотел просто приехать сюда и изучать местные боевые искусства и философские течения, не связывая себя долголетними обязательствами. Вот только обязательства он на себя уже взял! Как теперь разорвать этот договор?

С этим вопросом я обратилась к женщине, на которую Мармадьюк указал, как на свою наставницу.

Женщина сказала мне:

- Договор не подлежит расторжению. Либо он будет служить ордену двадцать лет, либо платите за него выкуп. Пятьсот тысяч симолеонов – и можете забирать его домой.

- Но у нас нет пятисот тысяч! – Воскликнула я.

- Ни у кого нет. – Сказала женщина, хитро улыбаясь. – Поэтому послушники остаются с нами на десятки лет, верно служат ордену и работают на благо Шанг Симлы. Китайское экономическое чудо.

Я посмотрела на Гудвина. Он был слишком занят борьбой с манекеном и не слышал моего разговора с женщиной.

Пришлось прервать его поединок с непобедимым деревянным соперником и обрисовать ситуацию. Я рассказала Гудвину обо всем и заключила, что нам нужно где-то добыть пятьсот тысяч.

- Мы придумаем, как вызволить его, не платя выкуп. – Пообещал Гудвин.

Я тоже считала, что мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы узнаем, где находится убежище этого ордена твердый кулак и вытащим оттуда Мармадьюка. А пока что мы принялись показывать китайцам наше экономическое чудо.

Алана предлагала местным сыграть в шахматы на деньги.

Местные были уверены, что маленькая девочка их не обыграет. Как же они ошибались! Я уже понадеялась, что Алана и пятьсот тысяч соберет, но местные быстро стали отказывать ей в игре в шахматы.

Билли пробралась в какой-то местный заповедник и ловила редкую рыбу.

Конечно, там нельзя было рыбачить, но когда это останавливало нашу семью?

Даниэлла выяснила у местных жителей, что в Шанг Симле есть несколько достопримечательностей, которые запрещено фотографировать. Буклет городка гласил, что их необходимо увидеть своими глазами.

Разумеется, наша Даниэлла за один день сделала снимки всех этих древних построек.

- Попробую предложить обменять Мармадьюка на эти снимки. – Сказала она мне. – Не очень умный план, но другого пока нет.

Мне показалось, что эта идея не так и плоха.

Сама я тем временем собрала урожай в местных садах, разжилась сливами и вишнями редких сортов. Владелец супермаркета мне неплохо заплатит, когда я выращу такие у себя.

Может, нашла бы и еще какие-нибудь растения или семена, но мне не хотелось ничего не делать.

У нас с Гудвином не было медового месяца. И сейчас я понимала, что если бы он был, то нам стоило бы его провести в месте, похожем на это.

Мне следовало думать о Мармадьюке, но я постоянно думала о Гудвине. И в этом виноваты свежий воздух Шанг Симлы, местные пейзажи и, конечно же, сам Гудвин.

Мы с ним гуляли по улицам древнего поселения, часами ворковали друг с другом и как будто бы вообще забыли, зачем сюда приехали.

Как-то вечером я напомнила мужу про Мармадьюка.

- А может, это его судьба? – Лениво спросил Гудвин. – Стать китайским монахом.

- Если ты забыл, твоя судьба была сгинуть в Лаки Палмс. Ну или разориться на азартных играх. – Напомнила я. – Моя тоже была не особо радужная. В общем, как ты понимаешь, я в судьбу не верю. И мы растили этого парня не для того, чтобы он застрял в китайском монастыре. Это просто ошибка молодости, и мы поможем ему ее исправить.

- Знаешь, Тина, ты все-таки отлично себя чувствуешь в роли матери.

- Да ну тебя. Я просто в ответе за тех, кого мне всучили.

1

Гудвин на секунду задумался и сказал:

- Иногда я думаю, что нам пора завести своего ребенка.

- Ты что, с дуба рухнул? – Засмеялась я.

Еще чего удумал: наш ребенок! Который унаследует все наши дурные наклонности, и бонусом – склонность к полноте от Гудвина! Это же будет худший человек в этом мире, сто килограммов чистого зла...

Вот только почему меня переполняет нежность, когда я представляю себе этот не особо привлекательный образ?

7,5 + 0,25 (навык обаяния Тины)
Итого 7,75

 

[Ellen]

Наш запоздалый и незапланированный медовый месяц продолжался.

Гудвин мне даже серенаду под гитару спел. Пел он, конечно, не очень хорошо, да и на гитаре играл так себе – зато это было искренне и от души.

Хотелось бы нам спокойно наслаждаться безмятежным отдыхом, но Мармадьюк до сих пор был узником древнего ордена, и его нужно было как-то вызволять. Поэтому иногда мы с Гудвином прерывали наши воркования и устраивали себе мозговой штурм.

В эти моменты я чувствовала себя несчастной. Рядом со мной был любимый мужчина, я находилась в потрясающе красивом месте... Хотелось веселиться, радоваться жизни и делать красивые фото на память, но я вынуждена была изучать местные законы, обычаи и даже предания в поисках лазейки, которая помогла бы мне освободить Мармадьюка.

Не найдя ничего полезного ни в книгах, ни в интернете, я попыталась найти подход к наставнице Мармадьюка из ордена, Лу Цзи. Кажется, мы с ней неплохо поладили.

Я не рассчитывала, что мы станем подружками и она просто так аннулирует заключенный на двадцать лет контракт Мармадьюка. Но то, что она предложила, меня просто шокировало!

- Ваша младшая дочь отлично играет в шахматы. – Сказала мне Лу. – Наш орден ценит интеллект, и поэтому готов обменять Мармадьюка на нее.

Что? Отдать им Алану? Из этого их ордена вообще можно забрать одного ребенка, не отдавая взамен другого?

- Но есть и другой способ. – Неожиданно сказала Лу. – Если победить главу ордена в поединке по правилам сим-фу, то можно попросить о любой услуге. Вы сможете попросить отпустить вашего сына.

Я поблагодарила Лу за эту информацию. Звучало это очень хорошо, но я не спешила радоваться. Все-таки глава ордена – это настоящий мастер боевых искусств! Я точно не смогу с ним драться. Просто побить человека я, конечно же, смогу, но тут ведь придется соблюдать какие-то правила, которых я не знаю. Сам Мармадьюк еще только начал изучать боевые искусства и вряд ли сможет за себя постоять. Даниэлла, конечно, крепкая девушка, но она ничего не знает о боевых искусствах. К тому же, она подцепила какого-то местного парня, и ей теперь вообще не до нас.

А вот Гудвин – это то, что надо. Он и сам это прекрасно понимал. Как же здорово, что он у нас спортсмен, и сразу увлекся этими местными боевыми искусствами! Шансы в поединке против главы ордена у него, наверно, не очень высокие. Но они все равно есть!

Мы с Гудвином все обсудили, и он приступил к тренировкам.

Несколько дней он провел в спортзале, а потом перешел к более сложным тренировкам. Гудвин отрабатывал приемы сим-фу высоко в горах, в месте, которое местные называют вершиной мира.

Наконец день поединка наступил. Мы все очень волновались за Гудвина. А вдруг этот глава ордена – двухметровый, двухсоткилограммовый громила, который просто переломит моего мужа об колено и рассмеется нам в лицо?

Каково же было мое удивление, когда гуру боевых искусств оказался... почтенной пожилой дамой!

В тот момент я ощутила воодушевление. Да мой муж за пять минут разделается с этой старушкой! Он смог бы одолеть ее даже без тренировок! Да что там он – с ней, наверно, справится даже Алана!

Я никогда так не ошибалась! Пожилая дама победила Гудвина.

После поединка она благодушно улыбнулась и сказала:

- Вы – достойный соперник, но вы еще не нашли баланс между физической силой и силой духа, необходимый для успеха в сим-фу.

Гудвин слабо улыбнулся в ответ.

А я стояла, смотрела на него и понимала, что теперь я жена человека, которого побила старушка. Пожалуй, мне стоило бы заказать себе какой-нибудь значок бессмысленных достижений в честь этого. И дальше думать над тем, как нам вытащить Мармадьюка из ордена. Я уже допускала мысль, что ему придется служить ордену двадцать лет. Но все же наша семья уже выпуталась из стольких передряг! Неужели дурацкий контракт с дурацким орденом окажется более сложной задачей, чем все, что мы решили до этого?

Наконец, я нашла в интернете кое-что интересное.

Я тут же созвал всех на семейный совет и сказала:

- В этом городе есть два священных места. Это Пещера Дракона и кладбище.

- Давайте их сожжем! – Предложила Даниэлла.

- Нет, давайте их замусорим! – Выпалила Алана.

- А давайте сожжем, потом зальем водой, а потом завалим мусором! – Сказала Билли.

- Кстати, а что нам это даст? – Спросил Гудвин.

- Это нам ничего не даст. – Ответила я. – Но этого и не надо делать. В Пещеру Дракона нельзя заходить. А на кладбище нельзя ловить рыбу – считается, что в этой рыбе живут души людей, которые там похоронены. И тот, кто нарушит эти запреты, будет изгнан из города. Ему и его семье будет запрещено сюда возвращаться.

- То есть, нас всех выгонят? – Уточнил Гудвин.

- Да, всю нашу семью. И Мармадьюка. Ну, я на это надеюсь. – Сказала я.

Осталось только решить, кто из нас пойдет осквернять священные места.

- Я все это сделаю! – Сказала Билли. – Всегда мечтала залезть в какую-нибудь пещеру! И я отлично ловлю рыбу.

- А нас выгонят насовсем? – Спросила Даниэлла. – Мы никогда больше не сможем сюда приехать? Просто, если вы забыли, у меня здесь отношения...

- Мы не забыли! – Хором сказали все мы.

Трудно было забыть о том, о чем Даниэлла рассказывала нам по пять раз в день. Сперва рассказывала – а потом сразу просила никому об этом не говорить.

- Других вариантов у нас все равно нет. – Сказал Гудвин. – Я думаю, твой друг всегда сможет приехать к нам в Твинбрук.

- Вряд ли... – Задумчиво проговорила Даниэлла. – Ну да ладно, семья, включая моего бестолкового братца, который не читает то, что подписывает – прежде всего! Действуй, Билли! Мы будем держать за тебя кулаки! Раз уж больше мы ни на что не годимся.

- А я приготовлю праздничный ужин, когда мы все вместе вернемся домой. – Пообещала я.

Вечером мы с Гудвином проводили Билли до Пещеры Дракона. Мы за нее боялись, а вот она воспринимала это как забавное приключение.

Потом Билли рассказала нам, что в пещере ей даже понравилось. И она не забыла сфотографироваться внутри, чтобы у нас было доказательство осквернения местной святыни.

Потом мы все втроем отправились на кладбище. Гудвин снимал на телефон, как Билли ловит рыбу в маленьком кладбищенском пруду.

Рыба там была какая-та странная – здоровенная и черная.

Я даже испугалась, когда Билли с трудом вытащила эту жуть из пруда. Сдается мне, местные не хотят ловить эту рыбу, потому что она страшная, а не потому, что в ней могут жить чьи-то духи.

- Ну вот, все готово! – Весело сказала Билли. – А других мест, в которые нельзя ходить, тут нет? Я бы еще куда-нибудь залезла, мне понравилось!

- Будем надеяться, что хватит и этих. – Сказал Гудвин.

На следующий день я отправилась к Лу Цзи и стала показывать ей свидетельства наших кощунств на своем телефоне.

- Вот, смотрите, это Билли в Пещере Дракона. А это Билли ловит вашу запретную рыбу на вашем священном кладбище. Вы же теперь выгоните нашу семью из своего города, да? Всю нашу семью, и Мармадьюка тоже?

- Да что вы такое говорите? – Усмехнулась Лу. – Мы бы остались без туристов, если бы выгоняли всех, кто так делает! Путешественники так и норовят нарушить наши запреты, когда узнают о них.

- То есть... Мы зря это сделали?

Я была расстроена, чуть не расплакалась.

Я вспомнила, как Мармадьюк только появился в моем доме. Вспомнила, как не складывались наши отношения, как мы с ним учились общаться друг с другом... У него всегда были интересные идеи, он хорошо учился. Неужели все это было ради того, чтобы он оказался в монашеском ордене на краю земли?

Но вдруг Лу сказала:

- Да, вы зря осквернили святыни и нанесли оскорбление жителям нашего поселения. Впрочем, святыням не привыкать, как и жителям. Но ваш сын свободен.

Что? Мармадьюк свободен? Неужели она увидела, как я расстроилась, и в ней проснулось сострадание?

Лу тем временем продолжала:

- Осквернение святынь мы прощаем, а вот развращение послушников ордена – нет.

- Что? Какое развращение? Каких послушников? – Не поняла я.

Оказалось, что дружок Даниэллы – это послушник ордена. И не простой, а внук той самой старушки-ниндзя, которая одолела Гудвина. По законам ордена, ему запрещены были любовные связи, но Даниэлла была очень настойчива.

Никто не видел их вместе, но Даниэлла всегда любила поговорить о своей личной жизни. Поэтому о ее отношениях с послушником узнала вся семья, и Алана поделилась захватывающей любовной историей с местной девушкой, с которой играла в шахматы.

Таким образом, пока мы с Билли и Гудвином занимались осквернением святынь, Даниэлла и Алана ничего необычного не делали, но именно они и освободили Мармадьюка. А наша семья всегда сможет вернуться в Шанг Симлу, если захочет. Правда, Лу меня предупредила, что Даниэлла не будет здесь желанной гостьей. А я не стала отвечать, что Даниэлле все равно, кем она тут будет, захочет – все равно вернется.

Мармадьюк вернулся к нам.

-Ну что, изучил китайскую культуру? – Спросил Гудвин.

- Давайте просто молча порадуемся, что я вернулся в семью. – Попросил Мармадьюк.

Но долго молчать у него все равно не получилось.

- Мне ужасно стыдно, что я заставил вас бросить все и приехать сюда. Я больше не буду подписывать то, что я не прочитал. И не буду уезжать один в незнакомые места. Это я вам должен помогать, а не вы мне. А вообще... Вообще, я думаю, мне очень повезло с семьей!

- Ты прав. Тебе очень повезло. – Улыбнулся Гудвин. – А теперь ты должен сделать то, чего от тебя давно ждали все, а особенно Алана.

Разумеется, Мармадьюк сыграл с Аланой в шахматы. Для нее он по-прежнему был любимым соперником, никакие китайские мудрецы не смогли этого изменить.

Мармадьюк проиграл, конечно же.

- Я поддавался. – Сказал он.

- Ага, конечно. Все так говорят. – Улыбнулась Алана.

Теперь можно было расслабиться и по-настоящему отдохнуть. Но нам всем очень хотелось домой.

- А может, задержимся? – Спросил меня Гудвин. – Здесь красиво.

- Да, очень. – Согласилась я. – Но, знаешь... я скучаю по Твинбруку. Никогда не думала, что буду так радеть за семью и скучать оп насиженному гнездышку, но что есть – то есть.

- Ты стареешь, становишься консервативной. – Усмехнулся Гудвин.

- Ну да, наверно. Не будь я консервативной – я бы развелась с тобой, как только тебя поколотила бабуля. Да-да, теперь я всю жизнь буду тебе об этом напоминать.

- Я тоже скучаю по Твинбруку. – Признался Гудвин. – Хотя мне и здесь хорошо.

Мне кажется, в тот момент он подумал о том же, о чем и я.

Что нам хорошо везде, где мы вместе.

7,75 + 0,25 (навык рыбалки Билли)
+ 0,25 (навык спорта Гудвина)
+ 0,5 (навыки кулинарии и фотографии Тины)
+ 0,5 (друзья - Лу Цзи и Лиу Рей)
Итого 9,25

 

[Ellen]

Когда-то давно я завела блог, надеясь разжалобить подписчиков историями о своей нелегкой жизни и выпросить у них денег. С тех пор много воды утекло, и теперь я больше не пишу о трудностях, я публикую красивые фотографии и собираю тысячи лайков. Особенно подписчикам понравились виды Китая – я их много наснимала во время поездки.

Кажется, в социальных сетях я действительно достигла больших высот.

Да и во всем остальном тоже: у меня красивый большой дом и прекрасная семья. Мой муж – герой нашего города.

Правда, из Китая Гудвин привез эти дурацкие тренировочные манекены, и теперь дерется с деревяшкой прямо у большого окна. Как-то стыдно, соседи же могут увидеть. Они не очень-то много знают о китайских боевых искусствах, и могут решить, что Гудвин просто сошел с ума.

Даже не знаю, почему меня теперь волнует, что подумают соседи. Когда-то я вообще не заботилась о том, какое впечатление произвожу на людей, а теперь для меня это важно. Наверно, с этого начинается старение.

О старости я теперь думаю, пожалуй, слишком часто. Гоню от себя эти мысли – все-таки, не так уж мне много лет. Но когда я вижу, какими большими стали дети – я понимаю, что чем они взрослее, тем старше я.

А еще мне все больше и больше хочется о них заботиться. Наверно, за долгие годы я просто привыкла заботиться о детях, и теперь это мое естественное состояние, я не представляю себе другой жизни.

Вот только моя забота нужна им все меньше и меньше.

Даниэлла стала очень успешным фотографом, фотосессия у нее стоит, как небольшой земельный участок. Мы думали, что она теперь будет грести деньги лопатой, но Даниэлла решила переключиться на живопись.

Билли, которую мы когда-то считали глуповатой, теперь лучшая ученица школы. Скорее всего, она даже закончит школу раньше своих ровесников.

Алана тоже отличница. К тому же, Билли заразила ее любовью к рыбалке. Иногда они ездят на рыбалку вместе.

Я пытаюсь иногда напроситься к ним в компанию.

- Тина, ты же не любишь рыбалку! – Возражает мне Билли.

Это правда, но зато я люблю их! Пока они рыбачат, я могла бы сидеть где-нибудь на берегу озера и говорить им, какие они молодцы. Что за дети пошли – совсем не дают о себе заботиться! Самодостаточные, прямо как я в прошлой жизни.

Поэтому всю заботу я направляю на растения в моем саду. Но все равно продолжаю мечтать, как устраиваю жизнь детей.

Я понимаю, что они и сами могут ее устроить, но желание им помочь никуда не девается.

У Мармадьюка после возвращения из Китая начался сложный период в жизни. Он мало разговаривал и неохотно отвечал на вопросы, но все мы понимали, что ему было стыдно за случившееся. За то, что нам пришлось ехать за ним в Китай. За то, что он бросил Зу, которая надеялась стать его женой. Я несколько раз пыталась объяснить, что эта поездка нам в итоге даже понравилась, а отношения с Зу можно наладить, но Мармадьюк не хотел меня слушать.

Он продолжал охотиться за привидениями, которые будоражили воображения суеверных жителей Твинбрука, но былого энтузиазма в этом уже не было. Мармадьюк, раньше веселый и полный энергии, стал каким-то грустным и задумчивым.

Однажды я сказала Гудвину, что Мармадьюк просто впустую тратит свой потенциал.

- Он отлично пишет и прекрасно рисует – а занимается какой-то ерундой! – Сказала я.

Обычно муж в такие моменты начинал убеждать меня, что я драматизирую, но в этот раз он со мной согласился.

- Уж не знаю, какие ошибки мы допустили в воспитании, но нужно его перевоспитывать, пока не поздно. Ему пора менять свою жизнь. – Сказал Гудвин.

Но Мармадьюк не хотел менять свою жизнь, он даже говорить об этом не хотел.

Однажды утром я нашла Мармадьюка спящим в кресле-качалке в детской.

- Ты чего тут развалился, у тебя кровати нет? – Спросила я.

Мармадьюк открыл один глаз, затем второй. Он протер глаза руками и посмотрел на меня.

- Где хочу – там и сплю. – Пробормотал он. – Захочу – вообще на крыльце лягу. А теперь дай поспать.

- С твоей охотой за привидениями у тебя день с ночью перепутан. – Проворчала я.

- Охоты больше не будет. – Сказал Мармадьюк. – Можешь радоваться, меня уволили.

- В смысле? – Не поняла я. – Тебя уволили с работы, которую ты сам придумал?

Наверно, Мармадьюк был единственным человеком в мире, с которым такое случилось.

Оказалось, накануне вечером его вызвала в свой дом женщина, которая утверждала, что в доме завелся мстительный призрак. Она потребовала у Мармадьюка срочно его отыскать и изгнать.

Но призрак за целую ночь так и не нашелся – кто бы мог подумать!

Женщина оказалась председателем твинбрукского общества борцов с паранормальной активностью (оказывается, у нас и такое есть), она была на короткой ноге со всеми пугливыми и суеверными местными жителями – и теперь Мармадьюку вход к ним был заказан.

В тот момент я сама чуть не начала верить в потусторонние силы. Еще бы: Мармадьюк упорно не хотел менять свою жизнь – и тут она поменялась сама! Как тут не поверить в чье-то тактичное вмешательство?

- Чем теперь планируешь заниматься? – Спросила я.

- Не знаю. – Ответил Мармадьюк. – У меня такое чувство, что я ни на что не гожусь.

- Это неправда! – Возразила я.

- Тина, посмотри правде в глаза. Я работал шарлатаном, я поперся в Китай к другим шарлатанам и попал в рабство... Я потерял Зу из-за этого!

Зу Велофф после нашего возвращения из Китая ни разу не заходила и не звонила. Я как-то встретила ее в супермаркете, она поздоровалась со мной, но разговаривать не стала.

Официально они с Мармадьюком не расставались, но вряд ли Зу хотела быть с ним после того, как он сбежал в Китай, ничего ей не сказав. Я думаю, она чувствовала себя преданной.

Тем не менее, мне казалось, что у их с Мармадьюком отношений еще есть шанс. Все-таки они встречались много лет, еще со школы. И поэтому я стала настойчиво приглашать Зу к нам.

Девушка долго отказывалась, но наконец мне удалось разжалобить ее рассказами о том, какой Мармадьюк несчастный, одинокий и как ему стыдно. Кстати, неправды в этих рассказах не было: именно таким Мармадьюк в то время и был.

Сперва их общение не клеилось. Они держались друг с другом, как малознакомые люди, как будто и не было всех тех лет вместе. Я настаивала на том, чтобы они подольше оставались наедине, но Даниэлла вечно к ним подкрадывалась, чтобы подслушать, о чем они говорят.

- Обсуждают погоду и цены в магазине. – Докладывала она мне. – Эти отношения мертвы, как и все те, что были в моей жизни. В этом мы с Мармадьюком похожи.

- Вот будет у Мармадьюка с Зу свадьба, там соберется весь город, и ты обязательно с кем-нибудь познакомишься. – Попыталась я ее приободрить.

- Тина, я тебя не узнаю. – Сказала Даниэлла. – Когда ты стала такой милой и романтичной?

- Это вы меня такой сделали. – Честно ответила я.

А как не быть милой и романтичной, когда наблюдаешь, например, за отношениями Мармадьюка и Зу, которые так быстро потеплели не смотря на то, что Даниэлла их похоронила?

- Надо их женить, пока он опять не начал вытворять какую-то дичь. – Сказала я Гудвину.

- Ты хочешь их насильно поженить? – Уточнил он. – Просто, мне кажется, что по-другому не выйдет. Мармадьюк не готов.

- Так он никогда не будет готов.

- А почему ты вообще хочешь его женить? Он тебе что, мешает? В доме полно места.

- Я просто считаю, что ему пора менять жизнь, взяться за ум. И брак мог бы ему помочь. А если не поможет – то, как ты и сказал, в доме полно места, он всегда сможет вернуться. И потом, Зу – хорошая девушка, они со школы влюблены друг в друга. А еще у ее родителей собственное агентство недвижимости, они могли бы подыскать для него нормальную работу, пока он не придумал еще какую-нибудь антинаучную ерунду. В общем, я просто его люблю и хочу, чтоб он уже нашел свое место в жизни. И я почему-то уверена, что оно рядом с Зу.

- Но как нам его подтолкнуть, чтобы он хотя бы предложение сделал? У тебя есть идеи?

- Да, есть одна. Ты должен поговорить с ним, как отец с сыном. Объяснить, что пора бы перестать дурью маяться. Напомнить, как Том счастлив с Лолли – у него ведь тоже школьная любовь. Ну и все такое.

- Ладно, попробую. – Пообещал Гудвин.

И Гудвин попробовал.

У Мармадьюка как будто был новый переходный возраст – он не хотел слушать, не хотел говорить и постоянно обижался.

Гудвину не сразу удалось его разговорить, но все же этот момент настал.

- Я правда очень люблю Зу. И я хотел бы какую-нибудь офисную работу. В рекламе, может быть. – Разоткровенничался Мармадьюк. – Но разве я этого достоин? Я же никчемный. Я ничего не могу сделать хорошо и правильно. Мне даже дурацкая «охота за привидениями» не удалась!

- Если бы ты был никчемным, я бы сейчас с тобой не разговаривал. – Сказал в ответ Гудвин. – Тина просто сказала бы мне: «Не разговаривай с ним, он никчемный!» Да она и тебе бы это в лицо сказала, потому что она честная. И Зу давно нашла бы себе кого-нибудь другого, если бы ты был никчемным. Так что перестань уже играть в какого-то непонятого страдальца, возьми себя в руки. Ты же на себя не похож в последнее время! Ты всегда был решительными деятельным, с самого детства – вот и стань таким снова. Иначе мы отправим тебя обратно в Китай и больше не приедем тебя вызволять, если ты там опять в рабство попадешь.

И уже на следующий день Мармадьюк сделал Зу предложение!

Я даже не думала, что это случится так быстро. Моя ставка на Гудвина полностью оправдала себя. Гудвин, кажется, был в шоке от самого себя.

- Не знал, что я такой хороший отец. – Сказал он мне.

- Ты всегда был хорошим отцом. – Ответила я. – Но, справедливости ради, тут не только твоя заслуга. Мармадьюк и сам в глубине души хотел вернуть прежнего себя, ты просто надавил на нужные рычаги.

Свадьбу мы организовывали совместно с родителями Зу. Провести торжество было решено в доме семьи Велофф, куда после свадьбы должен был переехать Мармадьюк. Ну как переехать – перейти, мы же соседи.

Мармадьюк волновался перед свадьбой больше, чем большинство невест. Мы все по очереди напоминали ему, что Зу его любит и хочет за него замуж – а то он уже начал воображать, что она бросит его у алтаря.

Том ради такого события приехал из Бриджпорта. И даже надел костюм, в котором был на своей собственной свадьбе.

- Вообще, я думаю, что скоро мы с Лолли переберемся сюда, в Твинбрук. – Сказал он. – Родители Лолли умерли, особняк теперь принадлежит ей. Я не против там пожить.

- О, это здорово! Будем соседями! – Сказала я. – Кстати, а где Мармадьюк?

Все уже собрались, а наш жених как сквозь землю провалился. Пришлось искать его по всему дому – а дом у семьи Велофф огромный! Я Мармадьюка не нашла, зато нашла Даниэллу, которая хорошо проводила время в компании какого-то интеллигентного молодого человека.

А я же говорила, что она на этой свадьбе непременно с кем-то познакомится!

Своего жениха нашла сама Зу. Он прятался в ванной! То есть, по его словам, не прятался, а просто приводил себя в порядок. Хотя, разумеется, никто не поверил этим словам.

Но в остальном все прошло хорошо. Когда Мармадьюк и Зу поклялись друг другу в вечной верности, я сказала Гудвину:

- Вот и второго женили... Ты не чувствуешь себя старым?

- Нет, совсем не чувствую. Они же нам по возрасту и в сыновья-то не годятся. – Ответил Гудвин.

- Я знаю. Но все равно почему-то чувствую себя так, как будто с каждой минутой становлюсь на пять лет старше. А ведь их дети формально будут моими внуками... Я стану бабушкой!

- Тина, ты хотела женить Мармадьюка, чтобы у тебя был повод поныть? – Засмеялся Гудвин.

- Нет, я могу ныть без всякого повода. Прости, ничего не могу с собой поделать.

Гудвин на секунду задумался и предложил:

- А давай кое-куда съездим.

- Ты чего? Свадьба же.

- Тут почти весь город собрался. Никто не заметит, что нас нет. А если заметят – то не обидятся.

- Ну ладно, давай. – Согласилась я. – Только не на природу, а то у нас одежда неподходящая.

Оказалось, Гудвин хотел отвезти меня в центр города.

Похоже, на свадьбе Зу и Мармадьюка действительно собрались почти все местные жители – центр был безлюдным.

- И зачем мы сюда приехали? – Спросила я.

- Здесь мы гуляли на нашей свадьбе. – Напомнил Гудвин.

- А у нас она была? – Засмеялась я.

Конечно, свадьбы как таковой у нас с Гудвином не было, но вспоминать тот летний вечер было приятно. Наверно, на это и рассчитывал Гудвин, когда вез меня сюда.

- Помнишь, в Китае мы фантазировали о своем ребенке? – Спросил он.

- Ой, ну не начинай! – Попросила я. – Это же были фантазии на уровне бреда. У нас и так уже полно детей, зачем нам еще один, да еще и с нашими генами? Мы же родим чудовище!

- Вообще-то мои гены не так и плохи. – Сказал Гудвин. – Моллин, может, и не семи пядей во лбу, зато красавица.

Родная дочь Гудвина недавно стала моделью, и он чрезвычайно гордился этим фактом.

- А если ты так боишься, что мы родим чудовище, то ребенка всегда можно усыновить. Ты станешь молодой мамой и перестанешь уже ныть о своей старости.

- Такой вариант можно и рассмотреть. – Задумчиво сказала я.

- Потанцуем? – Предложил Гудвин.

- Прямо на пустой площади?

- Да, прямо на пустой площади, как настоящие городские сумасшедшие.

И мы закружились в медленном танце без музыки. Надеюсь, что никто этого не видел.

Не потому, что меня волнует общественное мнение, а потому что мне хотелось, чтобы этот прекрасный момент был только нашим.

Воспоминания и баллы счастья Мармадьюка:

Переезд:

9,25 + 1 (МВЖ Тины - Мастер блога)
+ 0,25 (пятизвездочный блог)
+ 0,5 (воспоминания Мармадьюка)
+ 0,5 (баллы счастья Мармадьюка)
Итого 11,5

 

[Леди_Лейн]

Династия не обновлялась в течение трёх месяцев. Закрыто.