… меня никто не встречал.
Впрочем, я была не удивлена этому и не раздосадована. Меня заранее предупредили, что встретят меня по возможности, и вручили подробную карту подробные инструкции, как добраться до кемпинга, в котором я должна была поселиться. Багажа у меня было не много – один небольшой чемодан: мама научила меня путешествовать налегке.
Мамы не стало шесть лет назад. Я тогда поступила в Бостонский университет и едва успела уехать на первый семестр. Известия о смерти матери застали меня на лекции по истории, я тогда даже не сразу поверила страшным словам, а продолжила слушать преподавателя и просидела на занятиях до конца. Только когда звонок известил об окончании лекции до меня дошло: мамы нет. Мамы совсем нет.
Автокатастрофа, унесшая жизнь мамы была нелепой – объезжая ремонтные работы, мама не справилась с управлением и машина ушла в кювет, где как на зло был какой-то незакрытый люк и куски арматуры. Пробило бензобак. Был взрыв. Мама наверняка была в сознании, когда машина загорелась и не смогла выбраться.
Мама всю жизнь посвятила мне и после ее смерти, мне казалось, я осталась одна на всем земном шаре. Я не знала отца: мама рассказывала о нем неохотно, но я точно знала – она его любила, любила так самоотрешено, что уже больше никогда не вышла замуж, хотя была невероятно красива. О бабушке и дедушке я знала только по маминым воспоминаниям и древним фотографиям, на которых маме лет 15-16: еще много лет назад они переехали в ОАЭ, а мама предпочла остаться в США с моими пробабкой и прадедом. Я знала, что у меня есть многочисленная родня в Нью-Йорке, но лично знала только двух троюродных сестер – Элис и Мишель. Где-то в Эмиратах жила моя родная тетя и наверняка пара-тройка кузенов или кузин, но мама не поддерживала с ними отношения.
Так уж вышло, что с друзьями детства у меня тоже не срослось. До моих 15 лет мы жили на Гавайях, где у мамы была своя студия дизайна, и небольшой отхожий й бизнес – она сдавала в аренду оборудование для серфинга и иногда обучала новичков азам покорения волн. Несмотря на дух Алоха, который велит открыть сердце и быть щедрым и дружелюбным, я росла довольно замкнутой девочкой. Я много читала, училась рисовать – благо у мамы к этом у был настоящий талант- и не стремилась стать местной заводилой и душой компании. Другие дети охотно со мной дружили, но мне часто было скучно в обществе сверстников.
Потом мама решила, что местные школы не дают нужного мне уровня образования, и мне не поступить в университет Лиги плюща без приличной школы на континенте и мы перебрались в Чикаго. Какое-то время мне пришлось учиться в школе пансионе для девочек, что может и принесло пользу моему интеллектуальному развитию, но не помогло наладить коммуникативные навыки. Атмосфера нездорового соперничества между девочками угнетала меня, высокие требования к подготовке отнимали много времени и сил, а тот факт, что я перешла в эту школу только в старших классах, лишил меня возможности влиться в уже давно сложившиеся компании. Нет, конечно, я не стала изгоем: меня не пытались унизить, не оскорбляли, но и замечали только тогда, когда этого требовали обстоятельства.
В университет я поступила без каких-то особенных проблем, и мне уже казалось, что у меня есть шансы завести друзей и возможно по-настоящему влюбиться, но смерть мамы выбила меня из колеи, и мне пришлось взять перерыв в обучении. Полгода я сидела дома, на веранде нашего с мамой дома, глядя на то, как бархатная осень побережья Флориды сменяется не менее мягкой зимой.
Мама оставила мне приличное наследство, из которого складывалось мое содержание. Это позволило мне иметь отдельную комнату в общежитии, оплачивать Европейские стажировки по программе софинансирования с университетом, брать уроки игры на фортепиано, неплохо одеваться, покупать себе какие-то приятные гаджеты. Но трагедия окончательно разделила меня и моих сверстников, некоторые из которых даже будучи менее обеспеченными, были более беззаботны и даже легкомысленны по жизни.
Я не боялась отправиться во Францию одна, так как за долгие годы одиночества, я не боялась оставаться наедине с собой: я всегда могла себя занять, и мне для этого не нужны были наперсницы. Мы с мамой несколько раз ездили в Европу и я изучала французский в пансионе, потому я примерно понимала чего мне ожидать в другой стране и не особо переживала за языковой барьер.
Впрочем, неожиданно для меня первый же разговор с таксистом и мои попытки объяснить ему куда именно я хотела бы добраться, стали испытанием для моего французского. Пожилой мужчина, с таким профилем, словно являлся прямым наследником греческих императоров, с пивным брюшком и бакенбардами, как у зажиточного немца, и жестикуляцией темпераментного итальянца, несколько раз уточнял у меня адрес моего назначения. Но через пять минут я поняла причину его недоумения: кемпинг располагался буквально через улицу от станции, и я могла свободно дойти до него пешком минут за десять. Водитель такси долго смеялся надо моей промашкой, но к его чести сказать, не взял с меня оплаты.
Кемпинг был не большим, но очевидно чистым и тихим: на парковке почти не было машин, небольшая стрелка без каких либо надписей, указывала на угол явно административного здания, к которому вела узкая дорожка, полутемная из-за обилия вокруг нее растительности. Я здраво рассудила, что следуя указателю найду администратора, который, по утверждению моего нанимателя, был уведомлён о моем приезде.
Но не успела я дойти до края парковки, как навстречу мне вышел высокий мужчина, в котором я не сразу распознала моего нанимателя – Андре Леграна.
Я познакомилась с месье Леграном случайно, по интернету. В последние годы в университете было модно ездить на стажировки в Европу, совмещая практику с изучением языка. Программа подразумевала совместное финансирование поездки студентами и университетом, при условии, что студент так или иначе допускается к производственным процессам принимающей стороны. Год назад я уже ездила в подобную поездку, но в Лондон. Ясное дело, ни о какой языковой практике речи не шло, а работа была архивной. В этом году я хотела выбрать что-то более интересное, но так уж получилось, что ранее запланированная мной поездка в Париж, в представительство одного крупного американского холдинга в последний момент сорвалась по вине принимающей стороны.
Мне пришлось срочно искать какие-то варианты, и я нашла объявление о том, что одна из частных виноделен (шато) набирает временных работников на период сбора винограда и закладки нового вина. Я бы не сказала, что мне так уж хотелось поучаствовать в развитии натурального хозяйства, но процесс создания вина был бы вполне пригодной темой для создания отчета, ну или уж во всяком случае, не самой заурядной.
Месье Легран был представителем винодельни, он показался мне интеллигентным и деловым человеком, которых хоть и удивился моему выбору работы, но признал похвальным мое стремление изучить процесс виноделия.
- Мадемуазель Кассель? Рад видеть вас. Простите, что не встретил на вокзале. Заехал сюда, завезти распоряжение о вашем размещении, и решил дождаться тут. Не заблудились? – мужчина улыбнулся самыми уголками губ.
- О нет, - я не стала вдаваться в подробности моего приезда, - все прекрасно, хотя дорога, конечно, была утомительной.
- Я надеюсь, местный воздух быстро взбодрит вас, - любезно перехватывая мою поклажу продолжил Андре.
- Да, конечно, я мало что успела увидеть по дороге от вокзала, но тут действительно чудный воздух и так много цветов, - искренне восхитилась я.
- Да, и, уверяю вас, запах винограда и молодого вина не менее замечателен. Я провожу вас в ваш домик, ключ я уже взял.
Мы двинулись по мощеной дорожке вдоль рядов аккуратных дощатых домиков для гостей кемпинга и длинного здания администрации:
- Этот кемпинг ближе всех расположен к нашему винограднику. Конечно, это не гостиница и не отель, но, надеюсь, вам тут покажется уютным. Тут есть теннисный корт, небольшой бассейн, и даже небольшое интернет-кафе. Завтраки включены в счет проживания, а прочее питание можно купить в городе или приготовить самому – тут есть кухня. Впрочем, обедать вы вероятно будете у нас, - улыбнулся Андре.
- Думаю, мы определимся, - так же улыбнулась я.
- Тут пока пустовато. Вы приехали немного раньше периода активного сбора урожая, уже через неделю тут будет яблоку некуда упасть: заселятся привлекаемые нами к сбору винограда временные работники. Но, думаю, вам будет не до скуки, раз вы решили изучать технологию изготовления вина. Чем продиктовано ваше стремление?
- Мое стремление… - я поморщилась: не могла же я сказать, что у меня не было выбора, - одна из моих дальних родственниц когда-то имела виноградник в Калифорнии и занималась виноделием. Моя мама рассказывала, как она еще ребенком участвовала в процессе переливки вина из бочек в бутылки.
Эта история имела под собой реальные основания, хотя, конечно, была притянута за уши, но для Андре это, похоже, не имело значения. Он кивнул, свернул к одному из домиков и бодро поднялся на крылечко, открывая узкую белую дверь.
Обстановка внутри домика была не то чтобы неказистой, но и мебель и отделка стен уже были пошарпаны. Но потертая обивка дивана, обои, отходящие вдоль полов от стен, с лихвой компенсировались очевидной чистотой, а фикус в кадке, белые занавески на окнах и свежее постельное белье на кровати, даже позволяли претендовать комнатушке на уют.
- Располагайтесь, - Андре сделал широкий жест рукой, словно предлагал мне апартаменты в Хилтоне, - я распорядился о чистом белье и ванных принадлежностях. Если вы голодны, то можете совершить набег на местную кухню, или же на аппараты с закусками. Они возле здания администрации.
- Большое спасибо, но я устала и предпочитаю сон.
- Да, конечно. Завтра я буду ждать вас на винограднике. Автобус до шато будет проходить мимо кемпинга в 9 часов утра. Надеюсь, это позволит вам выспаться.
Я недоуменно приподняла бровь. Не то чтобы 9 утра было слишком ранним утром, но все же потребовало бы подъем никак ни раньше 8.
- Сбор винограда производится ранним утром. Точнее даже по ночам, как только земля успеет остыть после дневного солнца. Обычно сбор начинается в три часа очи и продолжается до полудня, но сейчас для активных работ еще рановато и мы справляемся с работой, начиная только 9 часов. Завтра я проведу вас по винограднику, потому прошу вас одеться удобно. Погода обещается быть теплой и ясной, и наличие куртки по вашему усмотрению.
Мы вполне дружелюбно распрощались и когда за Андре закрылась дверь я вдруг внезапно поняла, что у офисной работы в чистом помещении с видом на Темзу есть масса преимуществ. Хотя из моего окна был виден кусочек средиземного моря, с висящими над ним звездами размером с блюдце, а в воздухе витал пряный запах цветов, я усомнилась в том, что все это для меня.
Приняв душ, я уселась за раскрытый ноутбук. Пару минут потратила на то что бы подтвердить прогноз Андре по поводу погоды, ожидающейся завтра, и проверку почты, а потом проверить почту. Но усталость не позволяла сосредоточиться на тексте, а организм хоть и утомленный перелетом и дорогой, не мог настроиться на отдых из-за смены часовых поясов. Голова гудела от переизбытка впечатлений, как всегда бывало со мной при переездах.
Я не любила дорог. После того, как погибла мама я старалась минимизировать любые переезды, предпочитая пешие прогулки, и если уж мне было необходимо ехать, то выбирала общественный транспорт, а не частный, и ни разу за шесть лет не села за руль самостоятельно, продав свою машину почти за бесценок, сразу после маминых похорон. И не т чтобы я боялась водить – несчастные случаи не внушали мне панического ужаса и суеверных мыслей, просто дорога напоминала мне о катастрофе и ужасе потери.
Спать я легла за полночь, силком затолкав себя под одеяло и справедливо опасаясь, что утром я буду представлять собой жалкое зрелище. Но я недооценила то ли себя, то ли бодрящий воздух побережья, то ли интенсивность средиземноморского солнца. Я проснулась вполне бодрой и свежей, под пение птиц, отдаленный шум волн, от того, что солнечный луч прокрался в щель под занавеской и щекотал мне лицо.
Завтракать мне совершенно не хотелось, потому выпив воды из оставшихся дорожных запасов, я переоделась и побежала на остановку.
В солнечном свете кемпинг предстал менее загадочным, и более комфортным для отдыха. Расположенный на склоне – до побережья с узкой полоской пляжа было метром двести – он был оборудован рядом типовых домиков, местами для трейлеров и даже как ни странно палаток. Собственно несколько зеленых тентов, раскинутых рядом с небольшой площадкой с мангалами, позволяли решить, что отдых с палатками был вполне востребован. Бассейн на территории оказался не таким уж и маленьким, а уж теннисный корт с аккуратным покрытием и свежими сетками, наводили на мысль о том, что отдыхающая публика не так уж не прихотлива, а владельцы однозначно дорожат своей репутацией. В любом случае, я перестала сомневаться в том, что подобное размещение придется мне по вкусу.
На виноградник я добралась без приключений, а не успев прибыть оказалась в самой гуще событий. Андре показал мне ряды виноградной лозы. Показал где виноград сортируется, куда отправляется на отжим и где размещается на брожение. Больше всего я впечатлилась прессом для ягод, и погребом где выдерживали вино. Пресс оказался меньше, чем я ожидала, но обрабатывал огромное количество винограда, а погреб – длинные ряды полок с бутылками, бочки и почти для каждой у Андре была история.
Экскурсия заняла не менее четырех часов, прежде чем Андре был вынужден отвлечься на какие-то дела и оставить меня одну, как он утверждал « на минуточку». На деле же Андру, похоже, забыл про меня, потому что с полчаса просидела в небольшой беседке у винных погребов и успела прогуляться вдоль виноградника до небольшого магазинчика, в котором произведенное вино продавалось. Возле магазинчика был разбит небольшой садик, где я приметила яблоню с парой яблок, висящих на низких ветвях.
За утро у меня разыгрался зверский аппетит, и хотя Андре посулил мне обед на винограднике, но по моим прикидкам до него оставалось не меньше часа, тогда как мой желудок требовал еды немедленно. Я решила, что не совершу преступление, если прихвачу одно их яблок.
Но я переоценила себя. Ветки с заветными плодами располагались куда выше, чем я рассчитывала и мне пришлось попрыгать возле дерева, чтобы достать до цели. Я так увлекалась процессом воровства, что будь я настоящим воришкой яблок, давно бы уже получила розгами от хозяина сада. Собственно тогда, совершая очередной кульбит, и все же дотянувшись до яблока, я поняла, что позади меня кто-то стоит: всей кожей ощутила чужой взгляд, чужое присутствие, чужой интерес.
Осознание, хотя еще ни чем не подтвержденное, того, что я не одна заставило меня дернуться, скорее от неожиданности, чем от испуга. Я неловко приземлилась, подворачивая ногу и едва не падая, попыталась удержать равновесие, зацепившись за сухой сучек, который предсказуемо обломился, и наверняка бы упала, если бы меня не поддержали.
Я не сразу смогла обрести власть над своим вестибулярным аппаратом и какое-то время продолжала висеть на руках у неизвестного, барахтаясь словно рыбка на суше, а когда все таки встала на ноги, развернулась к моему спасителю так резко, что едва не зарядила ему лбом в нос.
Передо мной стоял мужчина. Немолодой, но по-спортивному подтянутый; со смуглым лицом уже тронутым морщинами, но с правильными чертами лица, еще не утратившими следы красоты молодости, и волосами не тронутыми сединой; одетый прилично, но неброско. Его живые, темные глаза смотрели внимательно, но в уголках губ затаилась улыбка.
- Простите, - промямлила я, -я тут…
Я растерялась: как объяснить свои действия? Ситуация была нелепая, наверняка со стороны выглядела смешной, но мне было не до смеха. Злополучное яблоко я выронила, и оно укатилось в кусты.
- Не каждый день мне в руки с яблони падает не только яблоко, но и Ева, - не стал дожидаться объяснений с моей стороны мужчина.
- Я тут решила… украсть яблоко. Но воровка из меня никакая, - честно призналась я, - а вообще я прибыла на стажировку, хочу изучить процесс виноделия.
- О! – воскликнул мужчина, - похвальное стремление, мадемуазель! Я, конечно, о желании изучить технологию виноделия, а не о воровстве яблок.
- Простите, - замялась я.
- Ну ,вас можно понять, наверняка Андре все утро гонял вас по винограднику, занудствуя по поводу того, как должны пахнуть разные сорта винограда, перед сезоном сбора.
- О нет, - вступилась я, - месье Лефевр поведал мне массу интересного.
- Я рад, что его рассказы показались вам интересными. Обычно он в состоянии утомить за пару минут своим занудством. Кстати, я забыл представиться. Мое имя – Александр Снежинский.
- Марго Кассель, - почти прошептала я, понимая, что передо мной владелец винодельни.
В интернете о нем было не много информации, а приведенные факты рисовали передо мной образ надменного аристократа. Фотографий Снежинского в сети не было и не мудрено, что я не узнала его, но произведенное им впечатление в корне отличалось от моих представлений о нем. Насколько мне было известно, Снежинский был потомком еще русский аристократов, бежавших во Францию в начале 20 века. Он владел несколькими виноградниками на Лазурном берегу, поместьем и парой виноделен, и имел свой бизнес по продаже вина, но не на массовый рынок, а во французские рестораны в Европе.
- Марго? Маргарита… - нараспев произнес мужчина, словно смакуя глоток вина, - у вас красивое имя.
- Спасибо, месье Снежинский. А у вас прекрасный виноградник, я очень впечатлена.
- Мадемуазель, вы превзошли меня по части комплементов, - рассмеялся князь, - похвала моему винограднику - услада для моих ушей, и бальзам для моего честолюбия. Я обожаю эти места, и вкладываю в винодельню массу своих средств и сил, потому мне так приятна любая оценка. Я надеюсь, что составив вам компанию во время обеда, я смогу сравнять счет.
