– Эй, Эцио, где этот чертов черт? Где Давид, два часа назад отправили его за жратвой про запас! Как бы не замерз по пути, Мгла может скрутить незаметно... – Артур вскинул голову, обращаясь к союзнику, смерив его одобряющим взглядом. Тот был один из немногих, кому удавалось плодотворно добывать продовольствие, от чего Артур требовал ото всех уважения этому парню, надеялся, что не зря. – В дальних бараках протекают потолки, как бы за эту зимовку нас не затопило грунтовыми водами.
– А черт его знает, где его носит, я ему не нянька, чтобы за ним следить. Прошлый раз дали ему денег, чтобы отнес в ночлежку и раздал нищим, так он на них новые мечи накупил. Ему спасибо, но мы типа не для того... работаем. Бараки проверю, мне про них еще Констанца напомнит.
Эцио Калеони считал себя бунтарем с детства. Оно прошло у него среди бедняков и нищих, только и помнил те моменты, когда его мать ночами продавала себя за пару грошей, чтобы было чем накормить его днем. Он рос ожесточенным судьбой, считая правителя Королевства зажравшимся феодалом. Когда мать умерла от потницы, а отца у него и не было, как только достиг юношеского возраста, Эцио отправился в леса, не думая о страхе и сомнениях, и стал разбойником. Сейчас ему было почти тридцать лет, и за все время своего пребывания в разных шайках, нашел себе то место, где его научились чтить и уважать. Их атаманом был справедливый, пусть и грозный Артур, поддерживающий его собственную главную идею в этой жизни – если Король обворовывает свой народ огромными налогами и не может защитить их всех от Мглы, то не будет ничего зазорного, если они чутка украдут у него. Чем их шайка и занималась. Они грабили богачей и знать, подлавливая их в лесу или проворачивали аферы в городе, в которых нельзя было обойтись без самой красивой девушки их банды – Констанцы Росси. И она принадлежала ему, за что на него не без зависти смотрела вся остальная дюжина мужского состава их лагеря. Сам же Эцио не называл себя красавцем, но так или иначе уродом его тоже считать было нельзя. Высокий, хорошо сложенный, широкоплечий и с сильными мышцами, закаленными тренировкой и работой. Он считал себя особенным, потому что твердо был предан своему делу. Он был бесстрашным, не зная ласки и прелестей жизни, но не был жестоким. Эцио Калеони хотел от этой жизни одного – справедливого правителя и равноправия в своей стране.
Погода портилась, а это предвещало начало беды. Значит, уже в скором времени опять наступит то, чего они все так сильно опасались. С каждым приходом Ледяная мгла становилась все более беспощадной в морозах и снегах, а их бараки, вырытые много лет назад под землей, старели, уже не пребывая самым хорошим укрытием. Но, так или иначе, пока не было других возможностей, Эцио приходилось самому заниматься их укреплением и обустройством. Артур доверял ему. А вот все они не доверяли Давиду, который в последнее время стал вести себя куда хуже, чем обычно. Разбойник скинул на землю притащенные на себе срубленные небольшие ели. Не смотря на морось с неба, на его лице выступила испарина:
– Чую конец придет в этот раз быстрее ожидаемого. Нужно бы успеть сделать хоть одну вылазку в город. И у нас мало воды... Лесное озеро отвратительно завоняло после последнего дождя, так что... придется тащить ее из городских колодцев, – он утер лоб рукой, морщась от противной измороси. – И это... Констанце нужна новая одежда для того, чтобы переодеваться на заданиях и соблазнять этих жирных уродов. Ее последнее платье уже похоже черти на что и скоро ее начнут принимать за проститутку, а не за знатную леди, – замолчал, когда вдруг услышал громкие хлопки фейерверка, а небо вдали над городом озарилось вспышками. – О, да... скоро же наш Геральтито выдаст замуж свою Белоснежку за Бенито,– он усмехнулся, расправляя широкие плечи. – Надеюсь, одним королевским отребьем в нашей стране станет меньше.
Артур с еще большим остервенением принялся сдирать чешую с их улова, дабы успеть подготовить рыбу для женщин, коим уже было пора заняться ее жаркой. Впрочем... Разбойник на мгновение опешил, едва юноша заикнулся о том, что вскоре свершится в замке. Невольно с огромнейшей силой сжав нож, он сцепил зубы от того, как волна ярости захлестнула его с новой силой. Не на Эцио – на поганого Короля, который посмел отдать его дочь... Копию женщины, в которую Артур некогда был так бешено влюблен – за старого вонючего козла. Но выдавив из себя ухмылку, мотнул головой, хрипло подхватив:
– Геральт извращенец. За то, что он творит со своей дочерью, в пору было бы его самого отдать в распоряжение старого пердуна. Этот Бенито... – он скривился, хмыкнув. – Врагу не пожелаешь такого семейного счастья. Насчет шмоток, кстати... – он взглянул на одну из палаток, откуда доносился женский смех и громкая сиракузийская речь. – Вслед за новобрачными в путь двинутся кареты с королевским добром, тряпье и золото, я так полагаю... Им будет жирно, нам лишь бы узнать, где они будут проезжать. Там, полагаю, и продовольствия будет немало. Черт! Паршивая килька, Констанца, дочисти эту мелочь! – и удовлетворенно улыбнулся, кивнув вышедшей из палатки девушке, продолжавшей громко ругаться на своем родном языке. – Я видел чуть ближе к замку катакомбы, в которых благочестивые хранят свои запасы... – Артур понизил голос, склонившись к лицу Эцио и хлопнув его по плечу:
– Если мы оккупируем их раньше, чем придворные двинут туда за своими запасами, думаю, нам хватит и не на одну Мглу в этом Ледяном Царстве.
Эцио удивленно посмотрел на Артура. Он что же... действительно предлагает напасть на королевский обоз с провизией?
– Ты это серьезно? Ты думаешь, мы уже все готовы до такой степени, что можем пойти на Короля? – мужчина усмехнулся, мотнув головой. – Нет, ну за себя- то скажу, я готов. Если наш атаман решает, что его люди могут это сделать и верит в них, мы тоже поверим в себя. Только вот... все же не слишком ли рискованно? Я бы предпочел пережить еще раз Мглу, чем болтаться вздернутым на виселице. Но! Не думай, что я трус, просто нужно все как следует взвесить.
– О, Артур, Эцио, вам уже никак не управиться без умелых женских рук? – пропела девушка, выныривая из палатки на зов их главаря, и закатив глаза, рассержено фыркнула, походя на всклоченную фурию. – Не женское это дело с рыбой возиться, ты выпотрошил ее?! Предлагаю кишочки оставить на ужин Давиду, где его черти носят?! Марта сказала, что просила его шибануть где-нибудь кролика, если попадется, а тут уже сам кроликом станешь от голода... Брр....
Констанца Росси была уроженкой Королевства Сиракузы, откуда бежала стремглав в тот день, когда ее мать, пожелав выручить побольше денег, поскольку жили они впроголодь, отдала ее за гроши вонючему алкоголику, продав, как самую ничтожную рабыню. Но, не имея достойного крова, нормального питания, девушка никогда не позволила бы кому-либо лишить ее еще и самого главного – свободы! И в тот проклятый день, когда мужик полез к ней с грязными намерениями, ей ничего не стоило пырнуть его ножом и убежать за тридевять земель. Где однажды и набрела на Артрура и Эцио... запав на последнего окончательно и бесповоротно. И, несмотря на свое довольно таки сильное телосложение, Констанца считала себя хрупкой и изящной, благо с этим постоянно соглашались богатенькие недоумки, которых искусно обчищала до нитки, нередко подбрасывая лагерю значительных размеров прибыль. Ее черные как смоль волосы были собраны в небрежный хвост, а в темных глазах пылал огонь, когда девушка подошла к Эцио.Мужчина улыбнулся, когда красавица скользнула в его объятия. Он сомкнул пальцы на ее талии и склонился к чудесному личику. Конти была с ним уже вот как почти два года. Храбрая и красивая! О чем еще может мечтать настоящий разбойник, как не о такой спутнице? Эцио и не мечтал. Не зная, что такое любовь, он не мог объяснить себе – любил ли ее, но другую рядом с собой представлять не мог и не хотел. Девушка была идеальной для него во всем, а, значит, никакой другой член их шайки не смел на нее зариться. Он любому бы выколол глаза или оторвал все, что там мужики предпочитают отращивать на баб. Его тонкие губы коснулись ее полных дразнящим поцелуем. Она возбуждала его даже взглядом... дерзкая... молодая.
– Печально, но думаю, что тряпки Белоснежки на мне смотрелись бы, как на цирковой артистке... Они же любят обе беленькое, розовенькое и голубенькое... – разбойница скривила губы, передразнив трепещущих принцесс. А взгляд Эцио заставлял сиракузку замирать от восторга настолько, насколько была способна ее мятежная непокорная душа.
– Сегодня днем я пролетала мимо деревенского приюта... У них совсем поникла крыша, небось совсем... Как решето, – Констанца жалостливо вздохнула, прикрыв глаза. Эти несправедливости жизни заставляли сердце обливаться кровью. Она была разбойницей, но не была бесчувственной. – Мать-настоятельница утверждает, что еще одну Мглу они не протянут. Так жалко...
– На тебе бы смотрелось королевским нарядом и тряпье нашей бабки Сэры. Черт, а с приютом... Тоже надо что-то решать. Нам там показываться нельзя, с ними только ты имеешь дело, да и то под другим именем. Они принимают тебя за знатную леди, страдающую благотворительностью, но... чертова Мгла в этот раз не дает времени ни на что. Хотя...кое на что я бы время нашел, – усмехнулся Эцио, забываясь, что на них сейчас может таращиться добрая половина лагеря. Плевать, это только его женщина. Но, все же отпустив ее, он тут же рассержено нахмурился. – Да и черт его знает, где этот Давид, что я за ним должен следить что ли? И какого черта он вообще только делает среди нас... – мужчина сплюнул, вновь перехватывая топор, чтобы продолжить дело.
– Ну, кто тут мое имя упоминает чаще, чем дышит? Я здесь. Кой черт панику поднимать.
Давид Кромвель выступил из темноты леса, хрустя сломанными ветками под ногами. Разбойнику было тридцать пять лет, сам он по себе был высок и широкоплеч, в телосложении не уступая самому атаману. Его суровый вид был обусловлен таким же характером, и если бы не раскраска, какую всегда предпочитал носить на лице, его можно было бы даже назвать красивым мужчиной. В этой шайке он был относительно недавно, всего около года, но уже успел понять, что благородство его соратников ему не по душе.
Будучи одиночкой в жизни, Давид прибился к ним только потому что они подобрали его тяжело раненного, выходили и вернули к жизни. Но он не придерживался мнения, что воруя у богатых, нужно все раздать беднякам. Они сами бедняки! И все, что достается таким трудом должно принадлежать им. Все разговоры о свержении Короля и бунтах вызывали у него насмешку. Давид знал, что у них на это не хватит ни сил, ни возможности. Он бы предпочел все провернуть каким-либо другим путем. К Королю нужно втереться в доверие, прежде чем перерезать глотку. Он лелеял мечты затесаться в королевский полк, а может и вовсе получить титул рыцаря. Чтобы потом вырвать сердце поганого Геральта, а башку его насадить на кол. Но нужно время... И пока он продумывал свои планы, приходилось ошиваться в шайке. Тот, кто призван побеждать в бой голышом бросаться не будет. И он мнил себя умнее всех здесь вместе взятых.
Мужчина сбросил наземь тюки с провизией и, утерев нос, достал из-за пояса флягу, прикладываясь губами:
– В городе черт знает что. Празднуют помолвку старшей дочери Короля с этим уродом Королем Иллирии, – он смолчал, что в суматошной толпе ему даже перепало пару пусть и полупустых, но кошельков. Он трудился не для того, чтобы его добычу раздали хреновым юродивым детишкам. – Холодает. Думаю нужно сгонять лошадей в подземные бараки, – взглянув на небо, Давид недовольно поджал губы. – Если Мгла будет дольше, чем в прошлый раз, мы все переподыхаем с голоду. Говорил вам, кой леший было деньги отдавать в больницу. Нам самим нужны.
Он прошел ближе к центру лагеря, обходя Констанцу и чуть задел грудью ее плечико, будто бы случайно, шепнув ей:
– Кроликов не поймал. Надо было идти... со мной.
Она нравилась ему. Как может нравится женщина давно истосковавшемуся по женской ласке, мужчине. Но он бы не просто желал владеть ее телом, он завидовал поганцу Эцио за то, что тот завел любовь с единственной красивой девушкой их шайки. Проститутками Давид уже не пользовался боле полугода после последнего раза, когда одна шлюха наградила его какой-то заразой. Вылечившись, зарекся. А сейчас пройдя к своей палатке, какую делил еще с двумя разбойниками, он развалился возле входа на земле и, скалясь, пялился на Констанцу:
– Ну, так че... когда следующая вылазка? Будет холод, я задницу морозить не пойду.
Констанца обернулась на Давида и рассержено скривила губы, когда разбойник толкнул ее. Промолчав, вскинула скептический взгляд к его лицу и вздернула подбородок, демонстрируя свое полнейшее нежелание разделять с ним вылазки в люди. Хотя порой, конечно, и это не исключалось, и то для нее было лишней морокой: вечно наблюдать за тем, как следит ли чертов черт за ее безопасностью, или стоит ей с очередным пижоном уединиться, так там и останется... Ох, как же он раздражал ее! Конти уселась на землю так же, как и Давид чуть поодаль от него, но не переставала бросать на мужчину недовольные взгляды:
– Все тебя не устраивает!!! Мы же не на юге живем, очнись! Если нужно будет, и во Мглу придется совершить вылазку! – девушка фыркнула, тряхнув волосами, и подняла лицо на Эцио, с уже более воодушевленной улыбкой рассматривая его. На что там он был намерен время найти...?
– Короля нам и правда не потянуть, Артур, у него слишком большое войско, но... Досадно, что он не выходит в таверны, представляете, каким может быть полным его карман? – Конти деланно мечтательно закатила глаза, силясь вспомнить образ их Правителя... Он был старым? Или нет, кажется, сильным и таким... Мужественным. Вот только такие особы не ходят по тем забегаловкам, где они вычищают карманы -у богачей. Но мысли о приюте, что вот-вот мог бы пострадать от грядущей Мглы, заставили девушку сосредоточенно нахмуриться:
– А что, если позволить детям и настоятельницам заселиться на время Мглы в один из наших бараков?! Если нам всем потесниться, один из подземных можно запросто освободить для детишек, – разбойница переводила взгляд от лица своего возлюбленного к лицу их предводителя, ни разу не удостоив взглядом Давида. Ему всегда было плевать на этих сирот, о которых она не раз рассказывала!
– Эй, эй, придержи коней, Конти, я свое место в бараке нищебродским маленьким вшивакам уступать не собираюсь, – озлобленно оскалился Давид, приподнимаясь с земли, отряхнулся. – Мне моя шкура дороже и... ваша, если уж на то пошло.
– Мы не умрем от голода, если отдадим несколько мешков продовольствия бедным, Давид, – Артур усмехнулся, покачав головой на замечание о том, что он слишком загнался в своих планах. Была б его воля, он... Разрушил бы весь чертов замок Геральта, сверг бы его с престола, снес бы башку за то, что он посмел отдать... Его дочь, черт подери! Его дочери было всего двадцать! За поганого старика...
– Люди будто не соображают, что в этот раз Мгла придет раньше, чем ожидается, – атаман вскинул лицо к хмурому небу, затянутому тучами. Мелкий дождь возвещал о скорой грозе, грунт и вовсе превращался вокруг в болотную жижу, от чего стены в их подземных бараках оставляли желать лучшего. Это беспокоило его, у них совершенно не было времени подготовиться...
– Думаю, это наша последняя Мгла в этих местах, нужно искать другое убежище, иначе однажды мы окажемся замертво погребенными в наших могилах. Будь проклят Король, в других Королевствах для бедняков выстраивают убежища, куда тех сгоняют накануне морозов. Их выстраивает Правитель! Наш лишь греет зад у камина, пока сотни его подданных гибнут от холода...
Артур выхватил несколько дров, подбросив пару в костер, и задумчиво всматриваясь в языки пламени, проговорил:
– В этот раз придется выставлять своих Смотрящих, тех, кто должен будет оставаться на поверхности пока не приблизится Мгла, – он обернулся на разбойников, вздернув нахмуренные брови и сцепил зубы, выжидающе глядя на них. – Холода идут с Севера убивающей волной. Мы не можем сегодня же засесть в бараки, но нельзя, чтобы кто-то из наших людей оказался вдали от лагеря в тот час, когда придет Мгла. Ее приближение видно с Северной горы, пока мы будем... Переносить провизию, кто-то должен остаться.
«До чего же они со своей щедростью и жалостливостью убого выглядят!» Кромвель плюнул на землю, сердито глядя то на девушку, то на Артура. Эцио ему вообще казался бесполезным куском дерьма. И зачем только здесь его держали, да еще атаман вверял ему так многое. Давид мнил себя лучше, но утешал тем, что все здесь безмозглые болваны. И когда он дойдет до Короля и станет его личным ассасином, все еще тут свои хавальники пораскроют. Давид утер нос, зябко передергивая плечами. Угрюмо выслушал распоряжения Артура, опять харкнул на землю, усмехаясь:
– Ну вот и посадим бабку Сэру на гору Смотрящей. Че ей будет старой коряге? – он громогласно проорал куда-то в один из шатров. – ВЕРНО Я ГОВОРЮ, ГЛУХАЯ ТЕТЕРЯ? – и загоготал басистым смехом, но поймав невдохновенные взгляды соратников, умолк, лишний раз поражаясь их тупости и отсутствию ума. – Да не слышит она все равно. Зато в свои девяносто зрение, как у орла. Сядет и поорет нам, если опасность, – развел руками, опять плюнув. – Ну, я предложил. Ладно, раз тут никто не чешется успеть в город до Мглы, я тоже яйки приберегу.
И, покачав головой, с насмешкой взглянув на Эцио, что смотрел на него, как явный тупица, Давид перевел взгляд на Констанцу. «И что ты в нем нашла, детка? Я б тебя золотом осыпал, если захотела. Строптивая... Но мне по силам».
И не глядя ни на кого уже, разбойник пошагал в сторону землянок, вырытых недалеко от лагеря, где им предстоит переждать Мглу. Нужно самому все проверить, а особенно свой угол. Чтоб не текло и не капало. Да жрачки какой поныкать от этих. А то ведь с их прогрессирующей отсталостью ума, реально можно копыта откинуть. Ему было бы это некстати. У него слишком много планов на жизнь. Кромвель скрылся в лесной чаще, и только было слышно как раздался смачный отборный мат.
Этот хренов Давид стал Эцио и правда порядком раздражать. Мало того, что вел себя как последняя скотина, так еще и его взгляды на Констанцу Эцио каждый воспринимал, как вызов на бой. Еще раз он позволит себе хоть какую-то шуточку по поводу нее, и он его точно порежет. Плевать на все устои, что со своими драк не затевать. Уж кто-то просто очень нарывался.
Калеони проводил его озлобленным взглядом, мысленно послав к черту, когда тот скрылся из виду. Мужчина передернул плечами. От сырости, падающей с неба, он уже весь промок, и костер едва тлел, не смотря на подброшенные Артуром дрова. Их нужно просушить. Он зачесал мокрые волосы назад, обращаясь к атаману:
– Я могу побыть Смотрящим. Только думаю, в лагере моя помощь не лишней будет, – он поднял голову к небу, морщась. – Да, ты прав, она уже близко. Думаю от силы пару дней у нас, а может меньше. И на будущий год построим бараки на земле. Быть под ней опасно, твоя правда. Но этот раз придется, как-то пережить.
Эцио ступил к своей женщине, перехватывая за запястье и привлек к груди. Губами тронув ее влажные от измороси волосы, разбойник выдохнул:
– Опасно, детка. Детишкам с нами нельзя, – улыбнувшись уголком губ, он тронул ими кончик ее носа, прошептав. – Ты не думала, что у нас тоже... когда-нибудь могли бы быть дети? Только разве что тогда, когда в стране будет достойный правитель. Например... я! – и рассмеялся, прижимая Констанцу крепче. – Ну, все идемте греться и сушиться, темнеет. Утром, дай Бог успеем заняться последней подготовкой. Артур, слово за тобой. Выбирай Смотрящих сам.
))) Надеюсь, вы еще не забыли о чем у нас вообще идет повествование
Но несмотря на нашу сомнительную скорость, ни за что не готовы бросить нашу историю, тем более что текста как мы и говорили наиграно огого, остаются лишь фоточки)))
Ты когда мне на днях сказала, что уже работаешь над иллюстрациями, так я все ждала когда же наконец-то придет оповещение. И вот наконец-то дождалась! 
Вот совершенно не хочется, чтоб старикашка Бенито победил! Если б не договоренность, старичок мог бы уже после первого тура смело паковать вещи и домой ехать. И жалко, что король кроме советника совсем не слушает ничего и никого. Даже своих дочерей и то не послушал. 
Да еще и эти мысли о Лие. Ну она же не виновата, что так похожа на свою мать. Тем более, это же не из-за нее умерла королева. Эх... 
И буду ждать с нетерпением продолжение! )))
Хотя, думаю, хоть он и со своей свитой приехал, но вот если б рыпнулся и что-то за войну вещать начал, живым бы из Розы и Короны уже и не вернулся бы. 
Кстати, а это ж идея! Вот пусть чет попробует высказать, тогда за него не выдадут замуж прекрасную Лию. 
А то так же все ногти от волнения перегрызть можно!
Может, принц увидит, как нечестно обошлись с братом, и что-нибудь придумает?! 
Но не тут то было. Как жаль. И ох уж эти интриги.Сёстры вдвоём не годуют, а вот их отец...их и не слышит и дисквалифицирует Рональда 
Что же будет дальше? Страшно подумать, что подстроят для Роланда 
Сейчас, может, лето и работа нас чутка отпустить, а остальной реал будем стараться совмещать))))
Самодур и в глубине души несчастный мужчина... у него свои трагедии и от того такое восприятие мира((
Просто прелесть! Одна глава - как тортик на десерт, а вторая - ну прямо все сливки сняли! Просто прелесть! Красота да и только 
Это что за фигня? Почему так? Почему так ужасно поступили с Раценбергерами? Они ведь такие красавчики! Нельзя так с ними! Никак нельзя! Они ведь.. А этот старикашка!
Внутренний голос еще шепчет мне: может это еще не конец и протрезвев Король передумает и удумает еще одно испытание. А вот разум твёрдо говорит: нет. Кто же победит? 
Нет конечно, Светик, мы не сочиняли стихи, это Шекспир)) А старикашкам... Да, вот такие мы фанаты old-age
Девочек тянет к плохим дядям 
Как я понимаю Айлен!!! Пусть её гнев повлияет на отца, не может же он лишиться любимой дочери!((((
