Королёв не знал, сколько прошло времени. Сначала отслеживал по уборщице - она приходила каждую неделю, и он платил ей наличными, - потом уборщица привела с собой тётю Тоню, и тётя Тоня сердобольно спросила, что же с милым мальчиком такое, какая же я дура, сказала тётя Тоня, столько с вас требовала, даже не заметила, как вам плохо, ну, давайте, вы же сильный, ваш отец был сильный, вы не можете быть другим, приводите себя в порядок, возвращайтесь к работе, у нас столько процессов подвисло, а вы совсем не берёте телефон. Королёв сказал, что его отец сильный, потому что мудак, и послал тётю Тоню в задницу. Потом нашёл телефон и утопил его в аквариуме. Потом уволил уборщицу.
С тех пор все часы в доме замерли.
Рыбки сдохли.
Отцовский бар не закончился.
Деньги на карте - тоже.
Королёв часто заказывал пиццу. Брал по привычке гавайскую и пепперони, хотя пепперони он терпеть не мог, её любила Марина, но теперь Королёв почему-то её ел, давился и ел, и это ощущалось правильным. Любимую же, гавайскую, Королёв временами выкидывал, не попробовав и кусочка.
В какой-то момент стало скучно.
Королёв повесил на двери дартс, прошёл двести уровней судоку и прочитал всю «Игру Престолов».
Начал разговаривать сам с собой. Видишь, Витя, вот все от тебя и отстали. Больше тебе никто не мешает. Можешь делать, что захочется, а если кончатся деньги, то те брызги над лестницей - кажется, оригинальный Кандинский.
Другие бы душу продали за то, чтобы иметь то, что имеешь ты.
А ты - давишься пиццей, играешь в судоку и выходишь из дома только вынести мусор. И твои стандарты чистоты день за днём падают. Кажется, в последний раз ты убирался, потому что было нечего делать. И то не до конца - надоело. Мог бы найти другую уборщицу, наверное, это несложно, просто взять и включить ноутбук, открыть браузер, загуглить… нет, нет, всё-таки сложно. Кажется, в книжном шкафу было что-то ещё не про компьютеры.
Самая тонкая книжка оказалась про смерть. У главного героя умер брат, и герой всю книжку жаловался читателю на жизнь и делал не самые хорошие вещи. Королёв прочитал её и заплакал. Главного героя никто не понимал, и его, Королёва, тоже никто не понимал.
Вдруг стало легче.
Книжку ведь кто-то написал.
Значит, дело не в том, что Королёва невозможно понять. Дело в том, что вокруг всё время были люди, которые не понимали.
***
Однажды в дверь позвонили. Королёв подумал - Марина. Прошло точно больше месяца, на улице перестал валить снег, и для Марины странно так долго ждать, но для Марины странно и уходить, и пусть Марина, пожалуйста, пусть это будет Марина.
Он накормит её пиццей, подарит ей книжку и попросит остаться.
Он устал от самого себя, но сил нет даже почистить чёртовы зубы. Марина придёт и со всем разберётся, рядом с Мариной всегда были силы, пусть не на себя - но на неё. Хоть бы чуть-чуть.
Однако за дверью стояла вовсе не Марина, а Наталья Денисовна Перова, преподавательница матанализа, которая дважды ловила Королёва на списывании и в третий раз выдала ему вместо билета ряд Вейерштрасса: не можешь не списывать - пожалуйста, подсматривай, сколько хочешь, только докажи мне сходимость. Королёв пожал плечами и доказал. Наталья Денисовна час разглядывала его расчёты, пока не ахнула: Виктор, вы ведь знаете, что больше никто в мире этого не делал? Королёв снова пожал плечами - теперь знаю - и Наталья Денисовна поставила ему пятёрку за этот экзамен и пообещала автомат на следующем, если они вместе напишут статью. И они начали писать статью, и Королёв стал называть Наталью Денисовну тётей Наташей, и тётя Наташа сказала «чёрт с вами, Виктор, буду тёткой, вы только никуда не девайтесь в следующем семестре»… и случились новый год, смерть отца, компания, отчисление. Статьи не случилось. Королёв вообще про неё забыл.
Тётя Наташа не забыла.
- Здравствуйте, Виктор, - сказала она, и голос её, обычно ровный и спокойный, немножко скакнул. - Не ожидала увидеть вас… так.
Королёв проследил направление её взгляда и понял, что из одежды на нём только футболка.
- Сорян. Я сейчас буду.
Штаны нашлись даже чистые.
Тётя Наташа презрительно оглядела обстановку, решила не разуваться и сразу направилась в гостиную. Ещё раз огляделась, сморщилась и собрала коробки от заказной еды в одну кучу. Стряхнув крошки, присела на краешек дивана.
- Виктор, - начала осторожно. - Я понимаю, что невовремя, знаю, вы бросили университет… но подумала, вам ведь нравилось со мной работать? Я разбирала ваши записи и уже месяц не могу понять один лист, там есть преобразование, вы, наверное, сделали его в уме… у меня не получается. Может, у вас найдётся минутка посмотреть?
Королёв поморщился.
Ему не нравилось вспоминать, что у него когда-то была жизнь.
Когда-то его называли гением и прочили великое будущее. Иванов про него даже статью написал, где пообещал, что Витька всем ещё покажет.
По итогу Витька показал только способ красиво спустить все таланты в унитаз.
- Сто лет этим не занимался, - фыркнул он. - Как бы… не думаю, что вспомню.
- Я не прошу вспомнить, я прошу посмотреть.
- Не хочу.
Тётя Наташа закусила губу. Между её тонких бровей обозначилась морщина - не зря же она была тётя.
- Вам нравится жить в бардаке? - спросила она. - Уверена, у вас есть деньги на клининг.
Вопрос прозвучал… страшно. Как на экзамене. Тётя Наташа была суровая преподша, перед её экзаменами молились и плакали.
Королёв, конечно, не боялся, но чувствовал себя с ней неуютно - поначалу. А потом придумал звать её «тётей Наташей», и она так легко на это согласилась, что сразу стало понятно - это она только притворяется злой. С ней можно и смешно, и честно.
- Моя уборщица меня предала, - даже так.
Тётя Наташа всё поняла и лишних вопросов задавать не стала.
- Я могу пригласить свою? - спросила только. - Она хорошая женщина. И вопросов не задаёт.
- У вас есть уборщица?
Глупый вопрос, почему бы и не быть, но Королёв в школе привык, что у всех, кроме Марины, есть уборщицы, а потом, в общаге, отвык - и только сейчас заметил, что часы у тёти Наташи подозрительно смахивают на Картье.
И машина у Наташи, вспомнилось, была какая-то приличная, и бутылку вина она своему другу выбрала некислую (хотя нет, это же белое, фу), и если у неё есть такие деньги, то что она вообще забыла на матмехе?
- Да, у меня есть уборщица, - подтвердила женщина и окончательно превратилась для Королёва в существо мифическое. - Давайте так: я приведу ваш дом в порядок, а вы взамен посмотрите мою задачу.
Э-э-э…
- Мне и так нормально.
Тётя Наташа покачала головой.
- Не уверена. Может, это не моё дело, но я в последний раз я столько бутылок видела, когда мой лучший друг расстался со своим… - женщина запнулась. - Со своей любовью.
Мы с Мариной не расставались, тут же подумал Королёв. Мы с ней никогда не были вместе, поэтому просто не могли расстаться.
Стоп. Какого чёрта. Дело вообще не в Марине.
Королёв заперся из-за предательства отца, назойливости тёти Тони и общей бессмысленности бытия.
Марина тут не при чём.
- Ваш отец умер три месяца назад, - продолжила тётя Наташа.
Именно, он умер и даже не рассказал, что у меня есть брат. Он вообще ни о чём мне не рассказывал. Только требовал: напиши этот тест, реши задачку, останься в общаге, найди работу, давай-давай, всё сам, мне нужен сын, который всё умеет сам.
- Если вам до сих пор так плохо, это ненормально. Поговорите с кем-нибудь.
- Как.
Я никогда ни с кем не разговаривал. Ну, в смысле, по душам.
Марине можно было голову на плечо положить - и уже нормально было.
Ещё мне нравилось, когда папина секретарша тётя Люся варила мне какао и спрашивала, как дела в школе. Правда, я всегда говорил ей, что хорошо, потому что боялся, что иначе она расскажет отцу, а отцу только «хорошо» отвечать и можно. Зато про себя думал: плохо. Или «нормально». Или «сегодня Марина затащила меня на чердак и поцеловала». И тётя Люся как будто понимала.
- У вас есть друзья?
Была.
- Были.
- И что, совсем нет людей, которые могли бы вас послушать?
Ну, послушать - это другой вопрос… На послушать всегда есть Иванов. Ему, наверное, вообще всё в этой жизни интересно, от личной жизни соседей до размножения пауков-птицеедов. Он хвастался, что в транспорте никогда не надевает наушники, потому что мир вокруг интереснее и круче.
- Один есть.
Тётя Наташа поднялась со своего места, подошла к Королёвскому креслу, присела на подлокотник, посмотрела на Королёва вкрадчиво и неожиданно мягко сказала:
- Давайте мы ему позвоним?
Королёв только вздохнул.
Фантазия быстро подсказала масштаб сенсации, а эмоции ответили: да пофиг. Королёв повторил за ними:
- Не надо.
***
Тётя Наташа оставила бумажки на столе.
Тётя Наташа пришла на следующий день в компании своей уборщицы, строго сказала Королёву не спорить и сама с уборщицей расплатилась. Уборщица пошустрила собирать бутылки, Королёв почувствовал себя погано и налил тёте Наташе кока-колы.
- Чая нет, сорян, но хоть так. А то… не знаю. Как бы… неправильно, что ли.
- Спасибо, - сказала тётя Наташа.
Уборщица прочитала её мысли и следующим же пунктом пропылесосила диван. Тётя Наташа на него присела, отставила нетронутый стакан и сказала:
- У вас красивый дом. Сейчас приведём его в порядок - и не стыдно будет кого-нибудь позвать.
- Я не смотрел ваш ряд, - насупился Королёв. - И, типа, не собираюсь.
Вся эта церемония его напрягала.
Он этого не заслужил.
- Может, соберётесь.
Не соберусь.
- Тёть Наташ, я серьёзно, нахрена вы это делаете. Мне, типа, и так норм.
- Вы мой лучший студент, - объяснила тётя Наташа. - Мне - не «норм». Вы можете лучше.
- Я не хочу. Блин, тёть Наташ, я вообще больше не студент.
- Поэтому я ничего с вас не требую. Но понадеяться на академическое любопытство-то можно?
- Можно, но это очень тупая идея.
Тётя Наташа улыбнулась:
- И пусть. Умный из нас двоих вы. Это же вы сходимость доказали, не я.
Королёв закатил глаза - и усмехнулся:
- Когда такие вещи говорит препод, можно подумать, что не зря отчислился.
Тётя Наташа рассмеялась в голос. Крутая она была, тётя Наташа.
Вечером Королёв всё-таки взялся за её бумажки.
Буквы были знакомые. Цифры тоже. Общий смысл помнился, но детали расплывались, а восстанавливать всё заново Королёву было лень.
Но без этого тётя Наташа не приедет снова, а с ней - как ни странно - дышалось легче, чем без неё.
Королёв потупил в расчёты какое-то время. Потом открыл ноутбук и написал Иванову.
***
Иванов привёз печенье и сотню историй. Печенье, как выяснилось, испёк новый парень, его нашёл Глеб и нелегально поселил на место Королёва, они с одного детдома, и что-то там сложное. Комендант пока не в курсе, в общем, а новенький отрабатывает своё место выпечкой. И это магия, душенька, правда, магия, ты когда-нибудь видел довольного Глеба? Там даже Настенька жаловаться на жизнь перестала, я не знаю, что с этим печеньем такое, но она всё хотела пойти сдать новенького коменданту, а потом передумала. Я видел, как она с ним сосалась, но уверен, что всё дело в печенье. Давай, душенька, попробуй, это святые ежи что такое.
У Королёва закружилась голова.
Тётя Наташа была спокойная и неторопливая, она вошла в его болото белым лебедем, и вода под ней сама по себе стала чистой и прозрачной.
Иванов был… Иванов. Он громко говорил, жестикулировал, лицо у него менялось со скоростью света. Как будто сама жизнь забежала.
- Я уговаривать не буду, душенька, - продолжил Ваня. - Я сам всё сожру, честное слово. Такой едой не разбрасываются. О, кстати, про разбрасываться едой… Помнишь Оксану, которая дочка коменданта? Она переехала в пятьсот четвёртую, и они устроили гражданскую войну!
Оксана… Королёв засунул жучок в карман её пиджака. Марина показала, какой именно пиджак взять. Марина была её соседкой.
- А что с Мариной? - перебил Королёв.
- О… Душенька, я думал, ты мне расскажешь. Она, типа, изменилась. Сильно. Ходит цацей, шмотки у неё какие-то пафосные, туфли на каблуках. Со мной принципиально не разговаривает.
- Со мной тоже.
Не то чтобы я пытался ей звонить, но формально…
- Значит, у неё новый хахаль. Круто.
- Да уж.
Захотелось выпить. Много. Желательно, за раз.
- Прости, - смутился Иванов. - Я не хотел тебе про неё рассказывать. Хотел про Люську, помнишь Люську? Ты с Ромео поспорил на кучу денег, что он с ней переспит. Я тебя поздравляю, ты не проиграл. Ромео с ней правда мутить пытался, водил её куда-то, цветы ей таскал… а она замутила с Кисой, ну, этой, которая расфуфыренная и вечно с Ромео таскается. Да, ты прикинь! Святые ежи, мы там все обалдели, Ромео, по-моему, до сих пор в себя не пришёл.
- Могу его понять.
Вся эта жизнь, описываемая Ивановым, когда-то была жизнью Королёва. И никогда он ничего не упускал - всё самое интересное происходило с ним самим, он сам себе приключения устраивал. Однажды они с Мариной конференцию сорвали. Потом Королёв пытался затопить коменданта, чтобы тот его выселил. А про Ириных мадагаскарских тараканов что за история…
Теперь всё это звучало так далеко, так неважно. И так быстро. Королёв выдохнуть не успел - а его койку занял самозванец, и не то чтобы ему не плевать, но как так-то, только что же с чемоданом выезжал. Про Марину думать не хотелось, нет у него никаких прав на Марину, и всё равно, какого чёрта.
Тётя Наташа сказала «три месяца»…
- Ты долго сычевать планируешь, душенька? - вернул в реальность Иванов. - Готовишь, небось, какой-нибудь жуткий проект и позвал меня посмотреть? Я же теперь официальный журналист, могу такую статью забабахать, охваты… ух, святые ежи, моему блогу и не снилось!
Королёв мог бы придумать проект.
Королёв мог бы заинтриговать Иванова и дать ему ноль материала для статьи, зато тонну материала для размышлений.
Королёв мог бы забросать дурацкими терминами и заставить Иванова чувствовать себя тупым.
Тогда Королёв показался бы умным и успешным, и до нового года он бы обязательно так сделал, но сейчас… какой сейчас был смысл?
- Я позвал тебя, потому что мне больше некого было позвать, - честно сказал Королёв. - Ты как бы второй человек, с которым я разговариваю за последнее… время.
- О, - сказал Иванов.
Какое-то время они помолчали.
Затем попробовали печенье. С клюквой и виски, надо же. Ого, и правда хорошее.
- Слушай, - решился, наконец, Иванов.
И хитро прищурился - явно что-то запланировал.
Он мог бы попросить интервью.
Мог бы задать несколько крайне дурацких вопросов про положение дел в компании.
Мог бы поинтересоваться, по какой причине Королёв перестал разговаривать с Мариной.
Однако он всего лишь спросил:
- Можно тебя обнять?
И Королёв выдохнул и сказал: можно.
***
В прибранной гостиной бумажки тёти Наташи бросались в глаза, и Королёв то и дело за них цеплялся. Вертел в руках, раскладывал по столу, складывал снова. Процесс… завораживал.
Цифры, буквы, иллюзия смысла.
Математика - почти как жизнь. По сути - бессмысленная. Не существует никаких целых и дробных чисел, чисел вообще не существует, люди их придумали, чтобы какой-то смысл был. Яблоко, ещё одно яблоко. Яблоки можно подержать в руках, можно съесть. А можно - объяснить. Одно и ещё одно - это два.
И что, по сути, вокруг, кроме яблок? Книжки - выдумка, бизнес - выдумка, мода - выдумка. Компьютер собрали, чтобы проще было считать выдуманные яблоки. Президент возглавил территорию с яблочными деревьями и заявил: мы не просто яблоки, мы - граждане яблочного государства.
Но на самом-то деле они просто яблоки.
Ни в чём нет смысла, и это… здорово? Делай, что захочется, называй это великим - и плевать, что скажут другие. Кто догадался, спорить не будет. Кто не догадался - сам дурак.
Витин папа, наверное, догадался. У них над лестницей висит холст за десять миллионов долларов. На холсте - чёрт знает что. Бессмыслица. Вызов. Это прекрасно, сказал художник, и мир так офигел, что согласился.
Это просто, сказал Королёв сам себе. Расчёты не послушались и понятнее не стали.
Королёв попробовал воспроизвести их с нуля. Споткнулся. Чертовщина. Чем он вообще тогда руководствовался? Почему тётя Наташа с ним согласилась?
Всё выглядело так правильно - только кусок пропущен. Что за кусок? Откуда Королёв его взял? В уме? Да ладно. Может, на каком-нибудь черновике? И куда он тогда делся? И почему ещё раз так же не получается?
Ладно, сказал Королёв. Попробуем ещё раз.
Отец никогда не сдавался на первой попытке. Отец учил: делай, пока не получится. Всем плевать, сколько раз ты проиграл, если в финале ты выиграл.
У отца всё тоже получалось не сразу. Отец даже завещание переписывал пять раз, вспомнилось вдруг, хотя казалось бы, что там, ещё с развода с мымрой стало ясно, что всё достанется Королёву.
Стоп.
Стоп, стоп, стоп.
У Королёва есть брат. Отец пять раз переписывал завещание. Потом отца убили.
И что, никто этим не заинтересовался?
И что, сам Королёв это пропустил в своём расследовании? Подумал - ну и что, это же папа, он вечно доводит всё до идеала… и пропустил? Прямо как чёртово преобразование, всё же итак понятно, само по себе?!
В висках застучало, мир стал ярким и острым.
Королёв достал старый папин телефон и нашёл номер его нотариуса.
- Я понимаю, что вы наследник, - прошуршал в трубке голос. - Но эта информация строго конфиденциальна. Я не имею права вам её выдавать.
- И как бы никак?
- Никак. Мне очень жаль.
«Никак»… Нет уж, в королёвском не было такого слова.
- А потерять кейс с документами не можете? А я, например, случайно его найду?
- Виктор Аркадьевич, я не понимаю, на что вы намекаете…
- ...а вы можете совершенно случайно отыскать мой кошелёк. И не возвращать.
- Ох, Виктор Аркадьевич, я и не знаю, - растерялся нотариус.
Впрочем, ненадолго.
- Мне нужно подумать, - добавил нотариус тоном, исключающим любые сомнения. - Такой сложный вопрос. И я бы предпочёл обдумать его в Европе. Километров за двести отсюда.
Королёв сообразил быстро. Посчитал. Посмотрел на брызги над лестницей. Решил, что они ему не нравятся.
- Приезжайте ко мне, - сказал. - У меня есть для вас подарок.
***
Естественно, в нескольких предыдущих завещаниях упоминались и тётя Тоня, и её сын. Сына звали Беляев Игорь Аркадьевич, и всё это было так неправильно, что Витю затошнило.
Королёв-старший оставлял мальчику то денег, то дом, то Кандинского. Где-то оставлял то же самое тёте Тоне - видимо, учитывая, что ребёнку не так просто вступить в права наследования.
А потом взял и оставил всё Вите.
А потом…
Потом…
Последнее завещание заверено за сутки до его смерти.
Убийца мог рассчитывать на тот вариант, где Беляевым достаются и деньги, и дом, и даже пакет акций.
Чёрт возьми, у тёти Тони
был мотив.
У той самой тёти Тони, что носилась вокруг Вити, как матушка, которой у Вити никогда не было. Марина ещё спрашивала: чего это она. У неё что, что-то было с твоим отцом?
Было, Марин. И я не знаю, что мне с этим знанием делать.
***
- Вы бы обзавёлись телефоном, - пожурила тётя Наташа.
- Я рад вас видеть, - пожал плечами Королёв.
Тётя Наташа пришла спросить, как дела. Извинилась за бестактность, но, наверное, и правда стоило купить новую симку и дать ей номер, а ещё Иванову, а ещё вбить номер Марины, и, блин, разве телефон, месяц лежащий в аквариуме, всё ещё помнит номер Марины? Королёв его не помнил. Королёв с цифрами не дружил, он и дни рождения вечно забывал.
Впрочем, были цифры, которые даже он запомнил.
- Я смотрел ваш ряд… А потом как бы отвлёкся. Продал картину. Узнал, кто убил моего отца.
Тётя Наташа изменила привычной сдержанности и приоткрыла от удивления рот.
- Что?
- Я знаю, кто убил моего отца. Это же… это же как бы очевидно, почему никто не посмотрел на завещания. Они её даже в участок не вызывали, они вообще никого не вызывали, сказали, что самоубийство. Но, типа, блин. Пять завещаний. За неделю. И труп. И как бы ничего.
Тётя Наташа этого не ожидала. Она и пальто снять не успела, а Королёв её уже загрузил. Но тётя Наташа сама сюда пришла, оправдался перед собой Королёв, и больше ничего у него в мыслях нет, так что пришла она к этому разговору, хочет она того или нет, простите, тёть Наташ, я не специально, я правда не могу говорить ни о чём другом, тёть Наташ, тётя Тоня убила моего отца, тёть Наташ, я не знаю, как быть дальше.
- Я… мне очень жаль. Я могу чем-то помочь?
- Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Но… я не могу так просто с этим жить. Не могу. Я пытался, правда. Напился по привычке. Выблевал весь желудок. Спать не могу. Есть не могу. Ничего не могу. Надо что-то сделать, тёть Наташ, вы понимаете? Надо что-то сделать.
Тётя Наташа кивнула. Повесила всё-таки пальто, разулась. Проследовала в гостиную. Сказала:
- Присядьте.
- Зачем.
- Присядьте, - повторила она так твёрдо, что Королёв невольно послушался. - Вы говорите об очень серьёзных вещах. Я понимаю, почему они вас волнуют, но прежде чем что-то делать по поводу серьёзных вещей, эти вещи нужно проверять. Мы ведь теоремы на веру не принимаем, мы их доказываем. Вот и тут нужно убедиться, что вы правы.
- Э-э-э, - протянул Королёв.
Он тоже не ожидал, что тётя Наташа заинтересуется.
Однако она смотрела на него своими серыми глазами, умными, спокойными, серьёзными, и, кажется, не врала.
И Королёв всё рассказал. Принёс завещания, показал гвоздь над лестницей. Отыскал фотографии тёти Тони и брата - оказывается, он их скопировал себе на облако.
Расплакался.
Днище.
Он уже их видел, он уже всё это видел, какого чёрта опять-то. Ну любил его папа какого-то мальчика больше, чем Витю, ну и что. Не так уж и любил, раз все деньги оставил старшему сыну. Кажется, он вообще никого не любил.
Ну и что. Ну и что.
Королёв тоже никого не любил, даже Марина - это не про любовь, Марина - это про сердце, печень и почки, а кто любит сердце, печень и почки? Они просто есть, и всё.
Их больше нет.
Отца больше нет.
Его любовница заказала убийство.
Брызги на картине Кандинского совсем не похожи на капли крови.
Плакать - бессмысленно и тупо.
Когда Королёв успокоился, тётя Наташа вздохнула и погладила его по голове. Рука была тёплая и мягкая, и Королёв расстроился, когда тётя Наташа её убрала.
- Всё будет хорошо, - пообещала женщина.
- Может, и будет, - согласился Королёв, взял руку тёти Наташи и вернул в свои волосы. - Но как бы. Придётся что-то для этого сделать.
Тётя Наташа нахмурилась, однако руки не отвела.
- А вы думали, «хорошо» само по себе получается?
- Не думал. Просто… Мне принести всё в полицию? Я не знаю, разберутся они или нет. В прошлый раз они как бы не справились.
Королёв наклонил голову и потёрся щекой о тёти-Наташину руку. И тут же подумал: ну какая же она тётя. Наташа, просто Наташа. Так лучше.
- А что, по-вашему, нужно сделать? - спросила Наташа.
Хмурилась она всё сильнее.
Руку всё-таки переложила на собственное колено.
- Убийцу нужно посадить, - заключил Королёв.
Женщина кивнула. Задумалась на какое-то время.
Королёв смотрел на неё и гадал, сколько ей лет. И какой у неё жизненный опыт. И почему он вообще ей доверился. И не сдаст ли она его тёте Тоне. Или полиции.
Он буквально только что рассказал ей про взятку.
Марина сказала бы: боже. Марина сгрызла бы ногти. Марина заистерила бы: убьют, убьют, убьют.
Но Марины тут нет.
- По тому, что у вас есть, посадить её не получится, - сказала, наконец, Наташа. - Да, мотив серьёзный. Быть может, вы и правы. Но мотива недостаточно. Нужно ещё что-нибудь, и я не уверена, что спустя столько времени это «что-нибудь» можно достать…
- Я достану, - перебил Королёв. - Я всегда достаю.
Меня так папа учил. Делай, пока не сделаешь.
(Ну, или пока не сдохнешь. Но сдохнуть у меня ни разу не получалось.)
Наташа сначала нахмурилась - она постоянно хмурилась, - однако уловила что-то то ли в Королёвском голосе, то ли выражении лица, и передумала спорить.
- В таком случае - удачи, - сказала лишь. - И… позвоните, если решите обращаться в органы. У меня есть там знакомый.
Королёв внёс в список дел покупку телефона.
***
Ну, или не совсем покупку.
Две проблемы решались одним выстрелом.
Весь вечер Королёв об этом думал, прикидывал разные варианты - и понял, что их слишком много. Множество необходимо сокращать. Ничего так не сокращает множество, как начальные условия.
Нужно больше информации.
Об убийстве лучше всех знает убийца.
Утром Королёв побрился, нашёл чистую толстовку и поехал в офис.
Тётю Тоню и искать не пришлось.
- Виктор Аркадьевич! - окликнула она.
Пёстрая, громкая, удивлённая. Растерянная.
- Вы бы предупредили, что ли. Господи, как я рада вас видеть. Нам вам так не хватало.
Ну да, ну да.
- Привет, тёть Тонь. Я хочу экземпляр флагманского смартфона и встречу с вами.
- Это, конечно, можно, но-
- Никаких «но», остальное - потом. Во сколько встретимся?
Тётя Тоня почему-то вздрогнула. Затем достала цветастый ежедневник и быстро-быстро его пролистала.
- Я приду к вам в два, - пообещала, и голос у неё стал непривычно тихий.
- Что-то не так? - спросил Королёв.
Женщина нервно улыбнулась.
- Нет, просто… Вы сейчас так похожи на своего отца. Я… не ожидала.
Королёв фыркнул.
- Странно. Я думал, вы в этом разбираетесь.
***
В детстве Королёв боялся замков.
Отец у него был строгий. Они редко общались, когда Витя был маленьким, но как только мальчик научился разговаривать достаточно связно, чтобы думать, отец стал «готовить его к взрослой жизни».
Подготовка эта заключалась вот в чём: отец приходил к мальчику в комнату, оставлял ему тетрадку, несколько книжек и задачник с обведёнными номерами, а потом уходил. Запирая дверь со своей стороны.
- Я приду через час и проверю, - обещал отец.
Приходил. Проверял. Если мальчик не справлялся, он говорил, что разочарован, и снова уходил, демонстрируя ключ.
Королёв-младший очень боялся замков.
За запертой дверью был мир. За дверью был телевизор, за дверью была улица с её редким, но таким приятным солнцем. За дверью были люди - папа, уборщица, няньки. Нянькам Витька вечно был «несносный» и «не поддающийся контролю», но это не так важно, гораздо важнее то, что Витька для них в принципе - был.
Запертая на ключ дверь означала: тебя нет.
Есть только задача. Ты находишь ответ - и тогда уже начинаешь существовать.
Витька находил.
Сначала.
Когда папа принёс интегралы, мальчик подумал, что проще будет взломать дверь.
- Я удивлён, - признал отец. - Но не разочарован.
В тот день они поужинали вместе. Королёв-старший рассказал, как давным-давно, будучи простым студентом, остался совсем без денег и подрядился мести дворы, лишь бы чуть-чуть заработать. Тогда Королёв-старший понял: безвыходных ситуаций не бывает. Но даже подметая дворы, он знал, что был рождён для большего.
Как и ты, Витя. Ты будешь моим наследником.
За следующую задачу я куплю тебе всё, что ты захочешь.
Двери он всё ещё запирал. Это мотивация, говорил Королёв-старший. Сейчас ты можешь меня ненавидеть, но потом ты меня поблагодаришь.
Как знаешь, пожимал плечами Королёв-младший.
Ломал замок и забирался на крышу.
На крыше отец его не видел. На крыше всегда было безопасно и хорошо.
А потом можно было вернуться к себе, сделать вид, что просидел всё это время в комнате, и доказать сходимость чёртового интеграла. Отец обещал за интеграл поездку в Диснейленд, почему бы и не доказать.
В конце концов, нет ничего невозможного.
Больше Королёв замков не боялся.
Больше для Королёва не существовало замков.
И, в очередной раз сидя на крыше и обдумывая папину задачку, он вспомнил про Марину, зубрящую формулы сокращённого умножения вместо того, чтобы их выводить, и решил, что папа всё делает правильно. И из большой любви.
***
Замок на двери отцовского кабинета поддался не сразу. Там была идентификация по отпечатку пальца, и удалить из базы отпечаток тёти Тони - чушь, а не задачка, у Королёва даже был доступ к этой базе, но это всё равно не выход. У таких замков есть один серьёзный косяк - они не рассчитаны на отключение электричества. Если с электричеством что-то происходит, замок становится невозможно ни открыть, ни закрыть. Обычно.
Это был замок Королёва-старшего, и Королёв-младший сомневался, что папа не оставит себе шанса. Нет безвыходных ситуаций. Нет безвыходных ситуаций. Нет-
Конечно.
Замка было два.
Изнутри
всегда можно было выйти.
...до сегодняшнего дня.
Тётя Тоня пришла ровно в два, как и обещала. От былой нервозности не осталось и следа. Женщина принесла телефон и пачку бумаг, тепло (фальшиво?) улыбнулась и с важным видом уселась напротив.
- О чём вы хотели поговорить, Виктор Аркадьевич?
- О своём отце.
- Вы хотите знать, как он управлял компанией? Я вам расскажу. Когда он только её основал-
Женщина расставила руки в отточенном жесте - она привыкла об этом рассказывать. Со сцены, на публику.
Королёв - не публика.
- Мне плевать на компанию, - сказал Королёв. - Я хочу узнать у вас, каким он был человеком.
- Почему у меня?
- Потому что со мной он не целовался.
Тётя Тоня всё ещё держалась.
- Я не понимаю, о чём вы, Виктор Аркадьевич, - сказала так спокойно, что в другой момент Королёв бы поверил ей, не задумываясь.
Но сейчас Королёв ей поверить не мог.
- Моя подружка сказала, что то, как вы ко мне относитесь - это как бы странно, и я спросил у неё, почему, и она сказала, что вы, наверное, были папиной любовницей, ну, или что-то типа того. Типа, пристроили свою дочку секретаршей и так прониклись ко мне… Я решил, что подружка выдумывает, а потом подумал: а если нет? А если и да, то вы точно знали его лучше, чем я. Со мной отец как бы вообще не общался, ему вечно не хватало на это времени.
- Ну, что ж… - сдалась женщина. - Я действительно знала вашего отца. Он был очень сильный человек, такой, знаете, никогда не отступал. Если что-то решил - считайте, всё, пусть хоть марсиане нападут, а он всё равно своего добьётся. И всегда перестраховывался, вдруг что-то пойдёт не так. Вы же знаете, что тестировщикам он платит больше, чем разработчикам?
- Ага.
- Вот. Но больше всех получают исследователи. Они буквально делают невозможное. Ваш отец признавался, что сам так не умеет. Он скорее… руководитель. Сам сделать невозможное он не мог… но мог заставить кого-нибудь другого.
- Ага. И, конечно, многие хотели бы его смерти. Сами смотрите: может всё, пусть и не всегда сам. Так ещё и страхуется, то есть - не ошибается.
- Влиятельным человеком быть сложно, - туманно заметила тётя Тоня.
- Да, я в курсе. Но вам как бы в голову не приходило, что отцу - со всем этим - не было никакого смысла стрелять себе в висок?
Туман рассеялся.
- Вы думаете, его убили.
Да вы что.
- Я уверен. Он в предсмертной записке об этом написал.
Тётя Тоня поправила очки. Сказала:
- Он об этом не писал.
И так уверенно, что Королёв не сдержался:
- А вы откуда знаете?
Записку показывали только ему. Он пересказывал её Марине, но Марина, при всём уважении, не стала бы разговаривать об этом с тётей Тоней.
- Я предполагаю, - мягко поправилась женщина. - Если бы ваш отец написал, что его убили, дело бы не закрыли так быстро.
- Он аккуратно написал. У нас с ним был шифр. На особые случаи. Он мне написал, что его убили. А остальным сказал, что умер сам. Как думаете, почему?
- Я не знаю, - врёте. - Господи, Виктор Аркадьевич, я и подумать не могла, что его кто-то убил.
- То есть самоубийство вас не удивило?
- Удивило, конечно, - и снова врёте. - И шокировало. Но… боже, я никогда не знала, что у него в голове. Вы, наверное, надеетесь что-то от меня узнать… Поверьте, Виктор Аркадьевич, я шокирована так же, как и вы.
- Не верю. Я как бы знаю, что моего отца убили. Даже знаю, кто заказчик.
И теперь вижу, как ей нравится покачивать ногой, когда она врёт. Всякий раз - как Пиноккио. Надо же.
- Он и об этом вам написал? - спросила тётя Тоня.
Тоже выясняет обстановку? Пускай.
- Нет, - честно ответил Королёв. - Папа научил меня решать задачки. Эта была… несложная.
- И что вы собираетесь делать?
О-о-о.
Здесь Королёв позволил себе улыбнуться. И признался:
- Уже сделал. Хочу, чтобы вы рассказали мне всё, что знаете, и мне не пришлось рассказывать вам, что именно я натворил.
- Я не понимаю, о чём вы.
Нога на месте, но плечи как будто затряслись.
- Меня часто не понимают. Попробую объяснить: у вас вряд ли получится выйти из этой комнаты, пока я этого не захочу.
Тётя Тоня прокашлялась, достала телефон и потыкала в него.
Наивная.
Глушилки Королёв себе ещё после Наташиного трюка с «Шайбой» и белым вином оставил.
- А захочу я этого только в одном случае, - продолжил Королёв. - Вы расскажете мне всё, что знаете про убийство моего отца.
Женщина побелела.
- Это незаконно. Вы взяли меня в заложники.
- Я позвал вас на совещание. Дверь заклинило, окно - упс! - тоже. И со связью какие-то проблемы. Вот я как бы и подумал - почему бы не обсудить то, что нас обоих так сильно волнует? А потом можно и разобраться.
***
Они просидели до вечера. Королёв запасся пиццей и орешками и предложил их же тёте Тоне - он же не изверг.
Уборная в кабинете тоже была.
Признания в убийстве пока не было, но Королёв не боялся здесь заночевать. Королёв вообще ничего не боялся. У Королёва была задача - и он видел только её.
Часы пробили шесть.
- Хотите выпить?
У отца в кабинете был бар. И, по сравнению с домашним, почти полный.
- Хочу, - согласилась женщина.
Они выпили.
- У меня двое детей, - начала тётя Тоня. - Киру вы знаете, но есть ещё младший. Игорь.
- Да, я видел фотографию у вас на столе. Чем-то на папу похож.
- Не чем-то. Его отец - ваш отец.
Королёв не стал изображать удивление.
- О, - и только. - Он мне про это не рассказывал.
- Он не хотел, чтобы вы были знакомы. Считал вас единственным. Говорил, что я никудышная мать. Отказывался признавать отцовство. Всё грозился меня уволить, но я обещала тогда подать в суд, и он тут же говорил: нет, нет, зачем нам суд, мы же не чужие люди. Дарил что-нибудь… и я верила. Опять. Как дура.
Женщина замолчала. Сказала слишком много. Не хотела говорить.
Отлично.
- Накануне смерти папа переписывал наследство, - намекнул Королёв. - Я не понимал, почему, я же как бы один. И с мымрой он в разводе. Нотариус сказал, что я не могу получить предыдущие завещания, но, может, вы о них что-то знаете?
- Знаю. Я хотела расстаться. Просила отступных. Совесть у Аркаши… то есть, у вашего отца… иногда просыпалась.
Аркаши?
Королёв поморщился. Стало противно.
- И можно убить его, пока не уснула опять?
- Я этого не делала, - спокойно ответила тётя Тоня.
Нога не тряслась.
- У вас был мотив.
Не тряслась.
- Был. Но я этого не делала.
Не тряслась.
- А кто же тогда?
Быть не может, чтобы не вы. Пожалуйста, пусть вы.
Королёв налил себе полный стакан и осушил его залпом.
Тётя Тоня какое-то время молчала, а потом сделала то же самое.
- Шестёркин, - сказала женщина глухо. - Они с вашим отцом поругались накануне, Шестёркин весь год готовился к запуску часов, его отдел проектировал, разрабатывал, планировали к четырнадцатому году сделать… Ваш отец узнал, что «Apple» тоже часы запускают, и сказал, что или отдел Шестёркина выпускает свои в этом году, или он их прикрывает. Шестёркин обиделся. Узнал про меня. Предложил поделить сумму.
- И вы поделили?
- Не совсем. Я попросила дать мне время. Пыталась уговорить вашего отца дать Шестёркину шанс. Предложила анонсировать публично, тут уж яблочники нас не уделают, мы будем первыми. Ваш отец покачал головой, сказал: а они будут лучшими.
Поведение… весьма папино.
- То есть, убийца - Шестёркин, - заключил Королёв. - И вы об этом всё время знали.
- Я боялась. У меня есть мотив, и он серьёзнее, чем у него. Если бы я заговорила… У меня ребёнок, Виктор Аркадьевич. Я не могу так просто взять и сесть в изолятор.
- А Кира?
Она вроде достаточно тупая, чтобы сидеть с ребёнком.
- У Киры нервный срыв. Её отец когда-то тоже застрелился, и она первая нашла тело. Как понимаете, это обстоятельство мне тоже невинности не добавляет.
Тётя Тоня налила им обоим и опять выпила. Королёв посмотрел на свой бокал - и опрокинул содержимое на ковёр.
Королёва тошнило.
- И, типа, у Шестёркина всё чисто? - спросил Королёв. - Он вам сказал, что хочет убить вашего босса. Вы сочли угрозу достаточной, чтобы озаботиться наследством. Угроза была осуществлена.
- Или я сама всё сделала.
- И не рассчитали, что за сутки до предполагаемого убийства в наследстве опять фигурировал один лишь я? Вы пунктуальны. И научились перестраховываться - как мой отец.
- Вы меня защищаете? - удивилась тётя Тоня.
- Ага. Вы когда врёте, у вас нога трясётся. А сейчас вы спокойно сидите.
Женщина посмотрела на Королёва со смесью страха и восхищения.
- Суду этого недостаточно.
- У меня есть знакомый в органах. Может, ему хватит.
Тётя Тоня только покачала головой. Казалось, она смирилась с любым из вариантов.
Ещё бы. Она, наверное, всерьёз решила, что она в ловушке.
Как бы не так.
Дверь действительно была сломана окончательно, а вот ручку окна Королёв согнул таким образом, чтобы можно было её оторвать и заменить отвёрткой. С подоконника телефон ловил связь - слабо, но для вызова пожарных хватило.
Мигалки, лестница, неловкие объяснения.
Как Королёв добрался до дома, он не запомнил. Спасибо, что машину не разбил.
Он ступил за порог - и ухватился за вешалку, чтобы не упасть.
Королёва трясло.
Когда он сочинял план с кабинетом, он как-то не подумал, что тётя Тоня может быть не виновата. Он решил - виновата. Заслужила.
Он захотел, пошёл и сделал - и никто его не остановил.
Не сказал: остановись.
Не сказал: это безумная идея.
Не погладил по голове, не назвал бедным, несчастным мальчиком, не пожалел.
Не решился: ладно. Но я - с тобой. На всякий случай.
Королёв так привык, что Марина выступает за совесть, что забыл, как звучит его собственная.
Марина.
Неучтённая деталь.
Что-то, что всегда было здесь, но казалось невидимым. Что-то, что стало заметным, когда исчезло.
Глаз зацепился за Наташины бумажки.
Твою мать.
Это было настолько очевидно.
- Тёть Наташ, - набрал Королёв. - Я решил ваш ряд. Кватернионы. Преобразования были с ними.
Женщина на другом конце провода поперхнулась воздухом.
- Да вы сумасшедший, - сказала она.
- Знаю. Прямо как Шерлок Холмс. Кстати, об этом…
И если учесть, как долго я не отхожу от своих героев, кажется, мне удалось.
Здорово, что вам всё равно было интересно!!
. Все пыталась угадать, где кто.
Долго думала, что с Люськой у них могли бы быть именно здоровые отношения. А вот поступки, вроде послать родителей, сбежать от беременной, такое мне не нравится. Но из-за того, что сбежал он от Лены, я могу понять.
В смысле, его правда очень многие любят, у нескольких читателей в годы бурной активности мира он был любимый персонаж)))) Но потому особенно приятно, что вы поменяли своё мнение))
Давайте адрес. Я хочу посмотреть как такие люди выглядят в жизни
Герцог для меня всегда был такой сюжетной скалой, ну очень надо, чтобы он для сюжета делал вот такие штуки, а смысл какой-нибудь прикрутится. Но после перечитки в этом году я его чуть подправила и подсобрала, так что будет не совсем картонка... я надеюсь)))
В этой истории я вижу Марину пока как несчастную жертву своих чувств, поправьте меня, если это не так, и ее вина в таких недо отношениях тоже есть.
Хотя, наверно, делаю что то не так: читаю последние записки, очень интересно, не очень понятно - что за герцог, что за Марина?Но сюжетная линия заинтриговала, начинаю распутывать клубок... А, учитывая, сколько уже написано! Еще когда читаешь, в голове целый сериал разыгрывается - очень классно прописаны персонажи, как живые. Так что я с чемоданами, буду тут жить