«Влюбиться». На разных языках это слово звучит по-разному. В английском языке есть замечательное выражение “to fall in love” – «упасть в любовь». Упасть…. Падение всегда внезапно и неожиданно, даже если ты понимаешь, что вот сейчас-сейчас упадешь. Даже если ты сам хочешь упасть, все равно миг, когда твои ноги отрываются от твердой почвы, становится для тебя сюрпризом. Приятным, если тебя ловят сильные руки, или очень приятным, если ты падаешь вместе с любимым человеком на пуховую перину или в стог сена в васильковом поле. Ну а я падала в пропасть. А самое обидное, что в эту пропасть меня подтолкнула моя родная сестра – Анна Смит.
Я всегда была ее бледной тенью, почти беззвучной, почти незаметной. Это Анна сводила с ума, покоряла сердца, отстаивала свои права. А я, всего лишь поддерживала ее начинания и ждала своего принца, не позволяя себе терять голову от местных поклонников.
Я готовилась к своему падению тщательно и методично, стараясь соответствовать своему будущему избраннику. Я всегда видела его высоким, немного ироничным, таким, как мой папа, но в отличие от папы мой принц не должен бояться своих чувств, он должен уважать мои желания, а не отмахиваться от них, как отец отмахивается от Анны или от меня: «Вот тебе новый мольберт, краски иди - рисуй, и помни, что я из-за тебя без новых удочек остался».
Я столько раз представляла нашу первую встречу и наше первое свидание. Мы должны были встретиться ранней весной, когда природа только-только начинает обновляться. Я мечтала, что мы познакомимся с ним на весеннем фестивале. В парке будет играть скрипка, под чудесные звуки которой он произнесет: «Как Вы очаровательны, мисс». Я робко улыбнусь ему, а он поймет, что я любовь всей его жизни.
Так должен был начаться мой идеальный роман, но все началось совсем по-другому. Все началось с поездки в Китай». – Поставив точку, Мария Смит задумалась. Она никогда не вела дневники, а все свои чувства и эмоции привыкла переносить в живопись. Все ее взлеты и падения, все ее мечты и надежды можно было найти в ее полотнах, которые ничего не понимающий в этом отец продавал за большие и не очень большие деньги.
Впрочем, Мария не обижалась на отца. Наоборот, она очень сильно любила его. К тому же ей нравилось, когда покупатели ее картин понимали ее язык. Именно поэтому, став старше, юная художница зарегистрировалась в качестве индивидуального предпринимателя. Теперь только она решала, кому продавать свои картины. Так она нашла своих единомышленников.
Но не нашла любовь. А именно на это рассчитывала юная девушка, когда просила старших братьев помочь ей создать свой сайт. Молодых людей, посещавших этот сайт, больше интересовало ее творчество, но не она сама. Но сейчас ее тревожило не это.
Сейчас ей хотелось рассказать бумаге все, что мучало ее в последние дни. Сейчас ей нужно было выговориться, отдать свой грех бумаге, а потом уничтожить записи. Она верила, что если сожжет листок бумаги, которому она доверит свою сердечную тайну, то освободится от съедающего ее изнутри чувства. Чувства любви к парню ее сестры.
А ведь когда-то этот самый парень - китайский мальчишка Вэй вызывал у Марии только чувство жалости. Она любила сестру, но слишком хорошо ее знала, чтобы понимать, что Анна не готова к серьезным отношениям. Поэтому ее не удивила просьба сестры составить ей компанию на первой после нескольких лет разлуки встрече с Вэем. «Я не видела его несколько лет, - смущаясь, объясняла Анна, - а вдруг он больше не тот симпатичный мальчик, в которого я влюбилась? Ведь стооолько времени прошло!» Анна снова демонстративно закатила глаза. Мария рассмеялась и согласилась.
Тогда она не могла осуждать сестру: Анна познакомилась с Вэем пять лет назад, когда они впервые посетили Китай в компании старших братьев. Тогда девочкам было по пятнадцать лет, они верили в любовь и в свое особое предназначение. Вернее, верила Мария, а Анна просто была согласна с сестрой, считая, что огонь чувств должен получать подпитку, поэтому она каждую свободную минутку писала письма своему далекому возлюбленному, чтобы не забыл.
Именно поэтому Марии было стыдно от того, что в присутствии Вэя ее ладони потеют, а сердце начинает биться чаще. Ей было стыдно и от того, что она радовалась тому, что Анна никак не могла решить, похож ли повзрослевший Вэй на ее друга по переписке. Китайский паренек был самым обычным, но при этом самым умным и самым интересным. Он был единственным, кто был готов рассуждать о символизме живописи Древнего Востока. С ним было легко и просто, но только не Анне, которая, демонстративно вздыхая, порой оставляла Марию и своего возлюбленного наслаждаться обществом друг друга.
И это пугало Марию. Пугали сны, в которых Вэй признавался ей в любви, когда они танцевали на весеннем фестивале. Пугала Анна, которая рассуждала о том, что Вэй кажется ей вполне достойным ее молодым человеком, с которым можно прожить всю свою жизнь. Тогда Марии хотелось крикнуть: «Он же не интересен тебе. Ты же сама просишь составить тебе компанию, когда идешь на с ним на свидание!» Но Мария не спрашивала, а только молча страдала. Она каждый раз обещала себе, что откажется идти на встречу с Вэем вместе с сестрой, но каждый раз шла.
И каждый раз она наслаждалась его обществом, его редкой улыбкой, его едкими замечаниями. И каждый раз ей было нестерпимо больно, когда Вэй с придыханием говорил об Анне. Подруга по переписке все так же восхищала его. Но большую боль ей причиняло понимание того, что капризная, но хозяйственная Анна лучше Марии сможет создать уютный дом, о котором так мечтает Вэй.
И сейчас Мария делилась с бумагой своими страхами, своими чувствами. Тетрадка молча слушала ее признания, не обвиняя, но и не давая советов. Мария так погрузилась в свои переживания, что не заметила, как рядом с ней оказался ее отец. Лэйс Смит как и всегда был угрюм и чем-то недоволен.
«А почему вы с сестрой до сих пор чемоданы не пакуете?» - Проворчал отец, раскрывая причины своего недовольства. Мария вздрогнула. Она совсем потеряла счет времени и не заметила, что время их пребывания в стране Вэя подошло к концу.
«Ну и чего молчим?» - Снова грозно спросил отец. Все-таки Лэйс Смит никогда не отличался чувством такта. Особенно если речь шла о нарушении детьми дисциплины. «Анна где? - Отец снова нахмурил брови. – О чем вы только думаете?!»
«Ну, зачем так кричать? – неожиданно в гостиницу впорхнула Анна и недовольно сморщила носик, - Я была на сеансе массажа с Вэем!»
Лицо отца побледнело, покраснело, руки затряслись. «Как ты смеешь так с отцом разговаривать?! Я столько раз тебе говорил, что рано тебе с мужчинами наедине оставаться!» Начиналась их обычная перепалка. Анна никогда не хотела мириться с главным правилом, установленным отцом: Отец всегда прав. В отличие от старших братьев, которые только посмеивались над отцовской дисциплиной, Анна пыталась отвоевать свое право жить так, как ей нравится. Однако Лэйс не слышал ее посыл: «Я же не мешаю тебе жить так, как тебе нравится, и ты мне не мешай!» Марию же восхищало стремление отца все упорядочить, разложить по полочкам, при условии, что ее полочки он не занимал.
Но сейчас ей было все равно, что Анна и отец были готовы убить друг друга. Сейчас в ее мозгу стучала только одна мысль: «Они провели весь день вместе. Мы уезжаем. Все потеряно…»
И как всегда, когда она не знала, как ей лучше поступить, Мария, не замечаемая ни отцом, ни сестрой, увлеченно выясняющими, кто в доме хозяин, сделала то, что велело ее сердце. Она взяла лист бумаги, которому только что доверила все свои надежды и чаяния, свои страхи и чувства, упаковала его в конверт, надписав на нем адрес дома Вэя. Также тихо, не привлекая к себе внимание, она спустилась вниз и опустила заветный конверт в почтовый ящик.
А потом Мария также тихо вернулась в номер и начала собирать чемоданы, не обращая внимание на доносящиеся с первого этажа крики отца и сестры.