TS3 Одиночество

[Ramina]

Марк, засунув руки в карманы, нервно прохаживался из одного угла комнаты в другой и пытался переварить то, что ему рассказал Райан.
Райан сидел на диване, подперев голову руками, и с отрешённым выражением на лице одними глазами следил за метаниями друга.
– Неприятно, очень неприятно. Как же так? Ты ведь всегда был таким осторожным. А я ведь тебя предупреждал. Ты точно уверен, что Джулия ничего никому не расскажет?
Райан молча кивнул.
– Ладно, допустим. И ты уверяешь, что больше никто тебя не видел?
Снова утвердительный кивок.
– Ох, что-то я сомневаюсь в этом. Ты ведь ничего вокруг не видел. Боюсь, что кто-то всё-таки видел.
Марк вопросительно посмотрел на Райана. Тот, уставившись в одну точку, рассеянно пожал плечами.

– Ты вообще меня слушаешь? – раздражённо рыкнул Марк.
Райан отрицательно покачал головой.
– Всё о Джулии думаешь? – Марк устало вздохнул.
Моргнул в знак согласия.
– Райан, ауу! Ты понимаешь, что Джулия сейчас не главная твоя проблема. Если тебя видели и начнут копать, то о ней тебе некогда будет думать. Где, кстати, она?
– У своей подруги… – задумчиво произнёс Райан.
– Ой, Господи, ты заговорил! Счастье то, какое, – Марк всплеснул руками, – ну раз ты уже в состоянии выдавать не только отдельные звуки, но и осмысленные слова, то будь любезен отвечать на мои вопросы чётко и без эмоций. Хорошо?
– Хорошо.
– Как долго ты охотился на эту женщину?
– Два дня.
– Тебя кто-нибудь видел во время охоты?
– Только жертва один раз, мельком.
– Угу, – Марк, размышляя, слегка прикусил за палец, – значит, теоретически тебя мог видеть кто-нибудь из её окружения.
– Теоретически мог, но я приложил все усилия, чтобы не засветиться.
– Но всё же засветился, – Марк внимательно посмотрел на следы от зубов на пальце, – у тебя алиби есть?
– Да, конечно, как всегда. Для деловых партнёров, постоянных клиентов и работников фирмы я в Гринвуд Виллидж закупаю материал для заказов. Мой секретарь мисс Алекс бронировала мне билеты на самолёт и номер в отеле. Я летал туда, зарегистрировался в отеле, навестил поставщика и сделал заказ. По легенде, я должен прилететь завтра во второй половине дня. Так что сегодня мне нужно вернуться в отель.
– Всё ясно. На всякий случай предлагаю, даже настаиваю, чтобы ты через три дня улетел вместе со мной в Париж на некоторое время.
– Зачем? Я уверен, что не так всё плохо и причин для бегства нет. К тому же, мне не очень нравится Париж, ну что я там забыл?
– А что ты забыл здесь? – резко спросил Марк.
– Ааа как же…,– начал было Райан.
Но Марк не дал ему закончить.
– Я знаю о чём, т.е. о ком ты хочешь сказать. У тебя все мысли заняты этой девчонкой. Ты увлёкся ею слишком сильно. Если бы не твои чувства, этой ситуации сейчас бы не было. Тебе не кажется, что с этим романом пора завязывать? В прошлый раз ты меня не послушался, и вот, что получилось. Хотя, это даже хорошо. Она убежала? На звонки не отвечает? Вот и не надо её пытаться вернуться. Всё разрешилось само собой. Не нужна она тебе. Давай вместе улетим в Европу, так будет лучше, поверь мне.
Райан ничего не ответил. Его черты лица стали жёсткими, глаза потемнели, во взгляде заискрился злой ледяной огонёк. Он медленно встал с дивана и шагнул к Марку.

Марк моментально растерял всю свою уверенность, сжался, в глазах блеснула паника. Он поднял руки в примирительном жесте и отступил назад:
– Ну зачем же сразу из себя то выходить. Спокойнее надо быть. Я ведь зла тебе не желаю, хочу как лучше. А ты злишься зачем-то. Я уверен, что ты попытаешься её вернуть, и считаю это не совсем правильным решением.
– Думаешь? – скептически спросил Райан и сделал ещё один шаг.

– Уже нет, – быстро ответил Марк и нервно сглотнул, – поступай, как считаешь нужным, только смотри не пожалей об этом.
– Не пожалею. И… я подумаю над твоим предложением слетать в Париж.

 

[Ramina]

Утро нового дня принесло спокойствие. Острые переживания из-за события, произошедшего вчера, казавшегося кошмаром наяву, сегодня казались такими глупыми и мелкими.
«Наверное, всё не так страшно. Наверное, я многое себе надумала. Наверное, я делаю из мухи слона». – размышляла Джулия, стоя в лифте, который вёз её и Маргарет в офис The Observer.
– Ну, как ты? Что собираешься делать? – поинтересовалась Марго, которой надоело долгое молчание подруги по дороге в офис.
– Сейчас мне кажется, что я погорячилась. Всё на самом деле не так страшно, как мне вчера казалось. Надо ему позвонить, представляю, как он волнуется. Он ведь даже не знает, где я. А у меня, с ума сойти, телефон выключен до сих пор, забыла его включить, – затараторила Джули, давая свободу всем своим мыслям.
Они с Маргарет поднялись на этаж редакции и не спеша, направились к кабинету Рассела. Джулия, размышляя, что же она скажет Райану, включила телефон.

На экране высветилось уведомление о десяти пропущенных звонках. Ближе к десяти часам вечера Райан оставил бессмысленные попытки дозвониться. Странно было одно – сегодня не было ни одного звонка. Этот факт заставил сердце Джулии тревожно сжаться. В это время к девушкам подлетел Карл Стафф, студент выпускного курса, тоже проходивший практику в The Observer, по ушлости он очень был похож на Дункана Рассела, все горячие новости узнавал первым. Вот и сейчас, похоже, он узнал что-то громкое и скандальное. Об этом говорил весь его вид, Карл был возбуждён, глаза горели.

– Привет, девчонки, хотите новость, можно сказать, из первых рук?
Маргарет бешено закивала в знак согласия, а Джули лишь равнодушно пожала плечами, сейчас её волновало совсем другое. Карл недоумённо воззрился на девушку, но Марго тут же взяла парня за плечо и, развернув его к себе, сказала:
– Не обращай внимания, она сегодня с утра такая загруженная, встала не с той ноги. Рассказывай мне.
– Ну, хорошо, – Карл растерянно моргнул, ещё раз взглянул на Джулию и, лукаво улыбнувшись Маргарет, начал своё повествование: – Так вот, помните статью об убийстве Дюка Филча, ту, по поводу которой ещё много гневных писем в редакцию пришло?
Услышав это, Джулия почувствовала, как где-то внутри неприятно шевельнулась змейка подозрения, но девушка решила не придавать значения этому тревожному сигналу. Она набрала номер Райана и приготовилась слушать долгие гудки, но он ответил моментально, как - будто бы сидел с телефоном в руках и ждал звонка.
– Джули, родная, наконец-то, ты позвонила. Я так волновался. Где ты сейчас? Я приеду, нам нужно поговорить, – он говорил быстро и взволновано.
Джулия улыбнулась.
«Всё не так страшно, сейчас он приедет, и мы во всём разберёмся, и всё будет хорошо», – подумала она.
Она уже открыла рот, чтобы ответить, но до её слуха донёсся обрывок фразы.
– … мёртвую, с рваной раной на шее. Представляешь, сначала Дюка убили, а через несколько дней его жену.

Внутри всё оборвалось, Джулии с трудом смогла удержать телефон в руке.
Карл говорил очень громко, его не возможно было не услышать, и Райан, конечно, тоже услышал эту фразу.
– Джули? – неуверенно спросил он.
– Этого не может быть, – растерянно прошептала она и нажала кнопку отбоя на мобильнике.
– Ну, почему не может? – бодро спросил Карл, приняв эту фразу насчёт своего рассказа.
– У тебя всё в порядке? – Маргарет бросила озабоченный взгляд на резко побледневшую подругу, – тебе плохо?
– Всё в порядке, – медленно протянула Джулия и перевела взгляд на Карла: – Я пропустила пару моментов в твоём рассказе, можешь всё начать заново, для меня.

– Ну, конечно, дорогая! Я знал, что тебя заинтересует эта новость, – улыбнулся Карл, – Ммм, про Дюка Филча ты знаешь?
Джули согласно кивнула.
– Представляешь, вчера убили его жену Кару, это всего через неделю после его смерти. Это точно заказное убийство. Хотя раньше я думал, что этого Филча жена заказала из-за денег. А оказывается, что я был не прав.
– Лучше расскажи, как её убили? А догадки потом пообсуждаем.
– Вот тут всё более чем странно. У неё на шее обнаружили небольшую рваную рану, которая и стала смертельной. Её нашли в переулке, за магазином H.M., который находится на улице Роз. И знаешь, что самое удивительное? По результатам медицинской экспертизы она умерла от потери крови, но на месте преступления нет следов крови, т.е. она есть, но только на одежде и вокруг раны убитой, а этого очень мало. Есть предположение, что убили её в другом месте, а сюда привезли, но это означает, что врут друзья Кары, которые её и нашли. Они уверяют, что она им позвонила с просьбой подъехать на улицу Роз к магазину и говорила, что её преследует какой-то подозрительный тип.
– Так что они врут? – подавляя дрожь в голосе, спросила Джули.
– Ну если судить по журналам звонков их и Кары телефонов, то не врут, хотя это совсем не оказательство того, что они говорят правду. Но если они не солгали, тогда где кровь?
«Где кровь?» – подумала Джулия и зажмурилась, вспоминая Райана у телефона-автомата. – «Не помню, чтобы у него на одежде была кровь. Может, не заметила. Да нет, кровь я бы точно увидела».
– Ты чего зажмурилась? – спросила Маргарет.
– Просто история удивительная, странная очень, – Джули поспешила открыть глаза, – И что никаких зацепок?
– Ну, кроме не очень правдивых показаний дружков убитой и этого загадочного подозрительного незнакомца. Как жаль, что она его не описала.
Джулия почувствовала облегчение.

«Слава богу, что не описала. Это не он, я уверена в этом. Я не знаю кто, но Райан не мог этого сделать, он не способен на такое».

 

[Ramina]

– Джулия…– до её ушей донёсся чей-то слабый, почти неслышный зов.
– Джулия! – второй оклик оказался намного громче. Вслед за ним перед глазами что-то неприятно замаячило. При более детальном рассмотрении этим «что-то» оказалась ладонь Карла, которой он яростно размахивал перед носом Джули.

– Что? – спросила она немного резко, потом замялась и, как бы извиняясь, добавила: – Прости, я задумалась.
– Что с тобой, Джули? Ты какая-то странная сегодня. Ты не заболела? Может быть тебе домой пойти? – суетливо затараторил Карл.
– Домой? – растерянно протянула Джулия, отрицательно тряхнула головой и добавила: – Нет, домой нельзя, нужно к Расселу идти.
– Да чёрт с ним с этим Расселом! – грозно воскликнул Карл, – если тебе плохо, нужно идти в больницу или домой и вызывать врача, а не на планерках сидеть. Расселу мы скажем, что ты заболела. Верно говорю, Марго?
– Да, Джули, он всё правильно говорит. Ты сейчас в таком состоянии, что для тебя сейчас это самый лучший вариант, поверь мне. Иди домой и во всём разберись. Всё будет хорошо. Ты, главное…
– У меня возникает такое чувство, что я чего-то не знаю, – задумчиво пробубнил Карл, обрывая Марго на полуслове.
– Всё ты знаешь, – отрезала Маргарет и вновь обратилась к Джулии: – Ты, главное, ничего не бойся. Если что звони, если…
– Да, да, ни о чём не беспокойся, иди домой и поправляйся, – вновь встрял Карл.
Маргарет обречённо вздохнула и бросила на приятеля испепеляющий взгляд.
– Спасибо ребят большое, я тогда пойду, наверное, – тихо произнесла Джулия.
– Давай иди, Джули. Удачи тебе, – Магро на прощание успокаивающе погладила подругу по плечу, потом повернулась к Карлу и подтолкнула его в сторону двери, ведущей в кабинет Рассела.
Джулия развернулась и пошла к лифтам, позади она услышала недовольное бормотание Карла:
– Всё-таки мне кажется, что я что-то пропустил, чего-то я недопонимаю.
– Ничего ты не пропустил. Ты, вообще, никогда и ничего не пропускаешь. Пошли скорее к Расселу, он нас уже заждался. – Не менее недовольно пробурчала Марго.

Из здания бизнес-центра Джулия уже не вышла, а выбежала.
По улицам она бежала, нет, летела, летела домой, окрылённая какой-то безумной надеждой. Всеми мыслями она была там. Она уже представляла их встречу, её сердце учащённо билось от волнения. Ей было очень страшно, и в тоже время она страстно желала его увидеть. Её беспокоило, что он скажет, но она должна была знать.
Звонкий стук каблуков по кафелю эхом разлетелся по пустому подъезду. Стук сердца в горле. Ключ в замке, короткий щелчок, лёгкое движение руки, бесшумно открывшаяся дверь. Дыхание сбилось, сердце замедлило ритм. Пустая прихожая, звенящая тишина. Безумный стук сердца уже в ушах. В душу проникает твёрдая уверенность в том, что в квартире никого нет.
Тут же с головой накрывает бурный поток мыслей. Тишину разорвал отчаянный вопрос:
– А с чего я решила, что он должен быть дома?
Джулия помолчала несколько секунд, словно бы ожидая ответа, и зарыдала, сопровождая рыдания вопросами, на которые она никогда не узнает ответа:
– Почему я не позвонила? Почему не предупредила? Ну, зачем я бросила трубку тогда? Он ведь хотел меня увидеть, он ведь хотел мне всё объяснить! Зачем я так поступила? Зачем я его оттолкнула? Ведь я знаю, всё хорошо, всё не так страшно, как мне показалось вначале. Я всё не так поняла. Какая же я глупая! – Джули с силой ударила кулаком по стене и застонала. Резкая боль в руке отрезвила, на смену отчаянию пришла злость и обида.

– Стоп, я уже себя обвинять начинаю! А за что? Я то ничего не сделала! В отличие от него. А что сделал он? Я не знаю, но точно ничего хорошего. Я ведь в своём уме, мне не могло привидеться, я верю своим глазам. То, что я видела, было ужасно. Он обязан мне всё объяснить, если я для него хоть что-то значу! – Джули прислонилась лбом к прохладной стене, пытаясь остудить кипящую от эмоций голову. Глубоко вздохнула.
Естественно, целиком поглощённая своими мыслями она не заметила, что уже давно не одна в прихожей, что свидетелями её метаний были не только стены и мебель.
Она вздрогнула и затряслась всем телом, когда он мягко и осторожно коснулся её плеча. Все мысли исчезли из её головы, все заранее подготовленные слова комом застряли в горле, когда она, повернувшись к нему, натолкнулась на внимательный, напряжённый взгляд серых глаз.

 

[Ramina]

Все точки над i.​

И опять, опять он молчал. Просто стоял и смотрел. Он никогда не начинал первым, он всегда ждал её слов.

Минута, другая… Они стояли друг напротив друга, она изучала чистый ковёр у себя под ногами, стены, двери, всё, куда можно было бы спрятать взгляд, а он внимательно смотрел на неё и ждал. Джулия поняла, что так они могут простоять очень долго, тяжело вздохнула и начала:
– Мне трудно понять, что произошло в том переулке. Я не могу составить все обрывки увиденного в единую картинку. Мне страшно, но я уверена, что ты ничего плохого не сделал, я верю тебе. Я тебе поверю, только расскажи, что же там произошло.
Он помолчал ещё пару мгновений.
– Ты говоришь, что веришь мне. Веришь в то, что я не виноват. Но разве по моим действиям в том переулке было видно, что я ни сделал ничего плохого, как ты говоришь. Ты, наверное, очень хочешь, чтобы я стал уверять тебя в своей невиновности, и ты с радостью мне поверишь. Но я не хочу тебе врать.
Джулия почувствовала, как в груди что-то болезненно оборвалось и, рухнув в низ живота, неприятно там заворочалось.
– То есть ты виноват? – неуверенно пролепетала она, не веря собственным словам.
– Да, я виноват, я убил эту женщину, – медленно и чётко произнёс Райан, – а теперь я должен тебе всё рассказать и, очень прошу тебя, выслушай, не перебивая, потому что рассказывать мне будет очень трудно.
Джулии показалось, что мир перевернулся вверх дном. От чего-то очень трудно стало стоять на ногах. Она почувствовала, что сердце её почти остановилось и стало практически невозможно дышать из-за огромной волны эмоций, захлестнувшей её.
– Тебе трудно? А убивать человека было не трудно?! Как это вообще возможно? О чём ты думал? Зачем? Я не понимаю! Да и не хочу понимать и слушать тоже ничего не хочу! – она сорвалась на крик и закашлялась, поперхнувшись собственными словами.
Райан воспользовался секундным замешательством Джулии, он крепко схватил её за плечи и притянул к себе.
– Убивать очень трудно, ты не представляешь себе как. Но сейчас не об этом. Пожалуйста, ты должна меня выслушать, это очень важно.
– Не буду я ничего слушать! Ты не понимаешь? И, вообще, отпусти меня, я хочу уйти – возмутилась Джули, безуспешно пытаясь вырваться.
– Уйти? Уже? Ты же пришла, чтобы получить от меня объяснения, так в чём же дело?
Эти слова Райан сказал подозрительно спокойно и как будто равнодушно. Джулия припомнила, что обычно после такого спокойствия происходит мощный взрыв, и взрыв этот будет направлен на неё. В её голове пронеслись мысли о том, что иногда бывает со свидетелями преступлений, ярко представила, что с ней может случиться, если она выслушает объяснения Райана. Такая перспектива ей совсем не улыбалась, поэтому она предприняла ещё одну безнадёжную попытку вырваться из цепких объятий и, потерпев неудачу, взмолилась:
– Давай в другой раз поговорим? Я поняла, что не готова сейчас услышать то, что ты мне расскажешь. Можно я уйду?
– Нет, нельзя, – в голосе Райана зазвенел металл, – пойми, Джули, в другой раз не получится, нужно сейчас. Ты уже готова услышать всю правду, поверь мне.
– Пожалуйста, я никому ничего не скажу, отпусти меня, я тебя прошу, – заплакала она.
– Я сказал нет! – зарычал он, глаза его бешено заблестели, – я тебя не отпущу, пока ты меня не выслушаешь!
Джули зажмурилась, сжала в кулаки, моментально вспотевшие ладони и затаила дыхание, ожидая продолжения взрыва.
Увидев её реакцию, Райан убрал руки и отступил на шаг назад.
– Прости, я не хотел на тебя кричать. Ну, разве так сложно просто выслушать? Я ведь не требую от тебя ничего большего. Я не прошу меня понять или простить, я прошу тебя всего лишь меня выслушать. Я всё тебе расскажу и уйду, я не сделаю тебе ничего плохого.
Джулия выдохнула, открыла глаза и растерянно переспросила:
– Уйдёшь? А если я не захочу, чтобы ты уходил?
– На это я не надеюсь. Позже ты сама поймёшь почему.– грустно усмехнулся Райан, – скажи, ты готова меня слушать?
– Да, готова.
– Хорошо, давай не будем стоять в прихожей, рассказ будет долгий.
Они зашли на кухню и сели за стол друг напротив друга, Джули старалась не смотреть на Райана, ей было страшно, но она кожей чувствовала его пристальный взгляд.

– Боже, как это сложно, всегда было сложно, – Райан глубоко вдохнул и резко выдохнул, пытаясь собраться с духом, – да, я убил человека, это не первое моё убийство и, боюсь, далеко не последнее. Я не маньяк, это не доставляет мне эмоционального удовлетворения. Это жизненная необходимость. Я не ненавижу убивать, но мне приходится, потому что я… – голос его дрогнул, – потому что я нуждаюсь в крови, я не совсем человек.
Джули оторвала взгляд от стола, чтобы посмотреть Райан ли сидит напротив неё, потому что, по её мнению, человек которого она знала, не мог сказать таких слов. Она в недоумении уставилась на него, приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала.
Райан опустил глаза в пол, чтобы не встречаться с Джулией взглядом и продолжил:
– Я стал таким давно, во времена Второй Мировой войны, хотя по меркам других я ещё очень молод. Вроде бы, на первый взгляд, я обычный человек. Я дышу, я чувствую боль, у меня бьётся сердце. Но, есть одно но, в отличие от обычных людей, для того чтобы жить, мне необходима кровь, и именно кровь живого человека, другая бесполезна. Я пытался жить без крови, но мне не удавалось продержаться больше трёх лет. Я…
Райан хотел ещё что-то сказать, но Джулия жестом попросила его остановиться и, закрыв лицо руками, с минуту просидела, не шевелясь. Потом резко вскочила со стула, быстро подошла к раковине, включила холодную воду и подставила под неё ладони.

В её голове царил хаос, каша из мыслей и эмоций. Ей казалось, если у неё сейчас спросят, о чём она думает или что чувствует, то её мозг отключится от перегрева как компьютер, если она сделает хотя бы маленькую попытку ответить на эти вопросы. Поэтому она, не пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах, просто смотрела, как по её рукам течёт ледяная вода.
Райан тихо подошёл к ней, встал рядом и в никуда прошептал:
– Сейчас по сценарию последует громкий смех.
Джулия пропустила его слова мимо ушей, её грудную клетку распирал истерический хохот. Ещё секунда, и он вырвался наружу. Райан подождал, пока она отсмеётся, и продолжил:
– Теперь ты скажешь что-нибудь по поводу моей головы, ума или рассудка.
Джули удивлённо уставилась на него и на автомате произнесла:
– У тебя с головой то всё в порядке? – и тут же прикусила язык.
Райан спокойно улыбнулся.
– Я знаю все ответы и реакции наизусть. Они у всех примерно одинаковые, – он наклонился к её уху, – а сейчас ты начнёшь вспоминать…
Как по щелчку перед глазами Джулии послушно стали всплывать яркие образы злополучного переулка. Она вновь увидела, как Райан схватил женщину за волосы, как наклонился к её шее. Вновь услышала предсмертный хрип несчастной. Джули закусила губу, чтобы вновь не разрыдаться и тряхнула головой, прогоняя кошмарные картинки.
– Ты сумасшедший, – обречённо произнесла она, – как я раньше этого не заметила. Ты хочешь убедить меня в том, что ты… Что ты вампир?! Но это ведь чистой воды бред! Ты разве сам этого не понимаешь? Ты ведь взрослый человек. С этим нужно что-то делать.
– Хм, вампир, не нравится мне, когда меня так называют, не считаю я себя вампиром, – задумчиво пробормотал Райан, – я догадывался, что ты назовёшь меня сумасшедшим, в это трудно поверить. Я сам не верил первое время, да и сейчас, бывает, не могу поверить, что это я, что это произошло со мной. Вспоминай дальше.
– Что вспоминать? Нечего вспоминать, – отрезала Джули и отвернулась.
– Нечего? А скажи, может ли обычный человек неделями обходиться без сна и без еды?
– Но… ты спал… – неуверенно возразила Джулия, – я видела и, вроде бы ел, иногда. Бывают же люди, страдающие бессонницей и люди, которые мало едят.
– Не спорю, бывают. И ещё бывают медленно стареющие люди, но, вот очень быстро молодеющих людей, ты, наверное, точно не встречала. Про пластические операции можешь не вспоминать, за один день они не делаются.
– О чём ты говоришь?
Джулия повернулась к Райану, внимательно на него посмотрела, и тут до неё начал доходить смысл сказанных слов.

Она хорошо помнила, что Райан за год отчего-то очень сильно изменился, как - будто постарел, но сейчас перед ней стоял тот Райан, с которым она познакомилась семь лет назад. Этот факт поразил её до глубины души, она зажмурилась, не веря своим глазам.
– Когда ты успел так резко измениться?
– Вчера…
– Не могу поверить, не могу. Это безумие какое-то, – Джули тяжело вздохнула, – ты был прав, я не смогу этого понять, да и простить такое очень сложно, извини. Даже если всё, что ты сказал, правда, от этого только хуже. Лучше бы я не знала этой правды.
– Ты должна была всё узнать, ты бы, всё равно, рано или поздно узнала. Я не требую от тебя ничего. Спасибо, что ты меня выслушала. Удачи тебе. Прощай.
Райан последний раз взглянул на вдруг неподвижно замершую Джулию, развернулся и ушёл. Джули не отреагировала ни на его прощание, ни на звук закрывшейся двери. Она стояла словно замороженная и, не моргая, смотрела в пустоту, а с её пальцев на пол медленно капала ледяная вода.

 

[Ramina]

Тихое жужжание простой лампочки, и мерный гул сонного лифта успокаивали разум и приводили в относительный порядок чувства. Прохладный металл входной двери охотно остужал пылающий и ноющий от боли лоб.
Он стоял у двери минуты три не больше, но за это время дикое желание вернуться возникало бессчетное количество раз. Возникало и тут же исчезало, и вспоминались слова «…я не смогу этого понять, да и простить такое очень сложно, извини…».
Он прислушивался до боли в ушах, но за дверью не происходило ничего. Джули всё также стояла, не двигаясь, сердце её билось в том же ритме. О чём она думала? Что чувствовала? Он не знал, но так желал узнать.

«Я должен вернуться, я должен с ней поговорить. Должен! Но о чём? И зачем? Ведь всё уже сказано. Всё, конец! Здесь мне больше нечего делать. Пора уходить».
Райан легко оттолкнулся от двери, развернулся и выбежал из подъезда.
Горизонт затянули тяжелые тучи, с непривычно низкого серого неба сыпала мелкая морось. По тротуарам струились хаотичные людские потоки, спешащие скрыться от непогоды под спасительными крышами своих домов.
«Свой дом… Где он теперь?»

Райан остановился перед машиной, закрыл глаза и отдался во власть ледяных капель. Лёгкий, почти невесомый дождь, медленно набирал силу и постепенно перерастал в сильный ливень. Стремительно падающая с небес вода растворяла боль, смывала мысли.
Райан стоял так до тех пор, пока вся одежда не промокла до последней ниточки. Проходящие мимо люди подозрительно оглядывались на неподвижно стоящего человека и ещё сильнее вжимали голову в плечи, надеясь, что это спасёт их от бушующей стихии.
Наконец, он открыл глаза, взъерошил мокрые волосы и сел в машину. Заведя двигатель и включив дворники, вновь замер.
«Что дальше?»
Выехал на главную дорогу.
«Нужно уехать отсюда и поскорее»
Достал из кармана мобильный и набрал номер Марка. Утомительно долгие гудки и, наконец:
– Вечер добрый! – Жизнерадостно откликнулись на другом конце трубки.
– Угу, – угрюмо хмыкнул Райан, – когда самолёт?
– Завтра в 14.40, – после секундной паузы ответил Марк.
– Встретимся в аэропорту… – сказал Райан и повесил трубку, немного подумав, отключил телефон и бросил на заднее сиденье.
Он всю ночь колесил по утопающему в дожде городу. А утром, подъехав к своему дому, дождался пока Джулия уйдёт на учёбу, и вернулся в квартиру. Быстро собрал всё необходимое, стараясь не задерживаться, чтобы не вызвать нежелательных мыслей.
В аэропорту Райан не произнёс ни слова, игнорируя все немые вопросы во взгляде Марка.
Нарушил молчание он только, когда самолёт оторвался от земли и воспарил над континентом.

– Ты купил билет заранее, – Райан бросил задумчивый взгляд в окно, – знал, что у меня ничего не получится?
Марк рассеянно пожал плечами:
– Не знал, но догадывался. И знаешь, честное слово, очень надеялся, что моя догадка не оправдается.
– Что, серьёзно надеялся? Я вот тоже надеялся, правда, не знаю на что. Это всё так некрасиво. Меня сейчас мучает вопрос: зачем я всё затевал, если знал, что всё равно ни чем хорошим этот роман не закончится?
– К чему этот вопрос, не понимаю. Ведь твоим желанием был короткий роман и ничего больше? И ты получил то, что хотел.
– Да, получил и теперь мне стыдно за свои желания перед Джулией. Глупая была идея… Вот, что теперь будет? – Райан обречённо вздохнул и закрыл глаза.
– Ну, начинается – раздраженно заворчал Марк, – ты неисправимый самогрыз. Вот повезло же повстречать хронического нытика. Ты хочешь знать, что будет? Мы с тобой вернёмся в Европу, и будем жить, как и жили до этого. Джулия попереживает месяц или два, также как и ты, наверное. Потом потихоньку придёт в себя и встретит свою новую большую любовь. Она девушка молодая и красивая, такие одни долго не бывают. Такой ответ тебя устраивает?
Райан молча кивнул и отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен.

 

[Ramina]

Часть седьмая. Убегая от…​

Эпизоды памяти
«Соблюдайте тишину в библиотеке» - гласит большая надпись над входом.
Ненавижу тишину, но приходится терпеть.
Вечно она преследует меня. Правда, сейчас она немного другая, не гудящая, не всепоглощающая, а самая обычная бытовая тишина, наполненная мелкими, порой едва различимыми звуками, и это радует. Но всё равно не комфортно, и я всеми возможными способами стараюсь от неё избавиться, покашливаю, стучу каблуком по кафелю и громко перелистываю страницы газеты. За эти дерзкие попытки нарушить установленный порядок я уже получила пару предупреждений от грозного библиотекаря.
Подумать только, а ведь почти два года назад я обожала тишину, я в ней спасалась, тишина была моим лучшим другом.

Два года. С ума сойти, прошло целых два года с того момента, как моя жизнь неудачно споткнулась и покатилась вниз. Вроде бы два года немалый срок, но я помню тот вечер так же ясно, как будто это было вчера. Да что там вечер, я в мельчайших деталях помню всё, что произошло со мной за это время. И воспоминания никуда не уходят, и я погружаюсь в них снова и снова. И все они ужасны, или почти все, конечно есть и хорошие воспоминания. Хотя, хорошие моменты, почему-то, редко вспоминаются. Говорят, это такое противное свойство нашей памяти, плохое всегда помнится лучше.
И вот снова перед глазами, как кадры из заезженной киноплёнки, медленно проплывают эпизоды двухлетней давности. И я даже слышу, как зло смеётся надо мной моя память, мой злейший враг на ближайшие чёрт знает сколько лет.
Я вновь слышу его безумные и страшные слова и звук закрывшейся двери. Помню, как мне трудно было держаться на ногах, и я опустилась на пол.

Я надеялась, нет, я была в твёрдой уверенности, что всё неправда, что такого не может быть. Я знала, что сейчас Райан вернётся и извинится за свою грубую, жестокую шутку. Я обижусь, или сделаю вид, что обижена. Он виновато опустит глаза, а я подойду к нему, обниму за шею, прижмусь сильно, сильно… И всё будет хорошо. В тот момент моё сознание услужливо рисовало столь желанную иллюзию. Я закрыла глаза, чтобы лучше видеть и чувствовать. Я смотрела на него, чувствовала его тёплые, сильные руки на своей спине, его горячее дыхание на своих губах. Но меня грубо прервали…

Минутная стрелка на часах, пробежав свой очередной шестидесятиминутный кросс, задержалась на двенадцати, и по кухни пронёсся короткий резкий звук, возвещающий о начале следующего часа. Я открыла глаза, и иллюзия, подёрнувшись серой дымкой, медленно растворилась. Память услужливо напомнила, что вроде недавно мои уши уже слышали этот мерзкий писк часов. Сколько я тогда просидела на кухне, мне было всё равно, в сознании начала медленно осваиваться убийственная мысль: «Он не придёт».
Но, несмотря ни на что, я ждала его весь вечер и всю ночь. Меня терзало непреодолимое желание ему позвонить, но я так и не решилась, не смогла прийти к определённому решению, что ему сказать. Помню, утром я чувствовала себя такой разбитой и растоптанной из-за почти бессонной ночи, и мысли о том, что нужно вылезти из постели вызывали жуткую боль во всём теле. Пришлось тогда приложить почти титанические усилия, чтобы кое-как заставить себя встать, собраться и пойти на учёбу. Очень хотелось прогулять, но я уговорила себя, что мне необходимо занять мозг, и несколько лекций для этого годились лучше всего.
Вечером, вернувшись из университета, я обнаружила, что днём приходил Райан и забрал свои вещи. Я знала, что так и будет, что надеяться не на что, ведь сама сказала «Нет», и всё же только при виде голых вешалок в шкафу и пустых полок пришло окончательное понимание того, что всё закончилось.
Вот тогда-то меня и накрыло с головой, я впала в дикую депрессию. Первые пять дней я закрылась ото всех в квартире: почти не вставала с кровати, не включала свет, ничего не ела, на звонки не отвечала и только и делала, что лежала, в полной тишине, и это меня успокаивало.

Не знаю, сколько бы продлилось моё коматозное состояние, если бы не Маргарет, поднявшая общую тревогу. Она оборвала мне весь дверной звонок, разрядила мой мобильник и исписала своими сообщениями всю ленту на автоответчике. Дурацкий автоответчик, зачем мы его вообще покупали. Бесконечные мольбы, просьбы и угрозы сделали своё дело. Да… угрозы, наверное, были самыми эффективными. Когда Маргарет поняла, что простые упрашивания на меня не действуют, она опустилась до шантажа. В двух последних сообщениях Марго обещала, что если я не отвечу, то она позовёт на помощь моего отца, и будет спасать меня уже на пару с ним. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы отец всё узнал, поэтому пришлось сдаться и вылезти из своей уютной и такой надёжной раковины в многолюдный мир под безжалостный шквал опёки, сочувствия, помощи и искреннего участия.
Впервые в жизни я проклинала свою общительность и сожалела о том, что у меня так много друзей и знакомых. Это был, какой то кошмар. Все считали своей святой обязанностью посочувствовать мне, подбодрить, отвлечь, поделиться личным опытом, дать умный совет и так далее и тому подобное. Ну конечно! Ведь разрыв с молодым человеком это катастрофа мирового масштаба! Меня это всеобщее участие бесило, раздражало и вгоняло в ещё большую депрессию.
В скором времени чаша моего терпения переполнилась и все мои друзья, приятели были посланы очень далеко и очень надолго. Все, кроме Маргарет, с ней я так поступить не могла, и Марго этим успешно пользовалась. Она до последнего пыталась меня привести в норму, постоянно всячески помогала мне, старалась не оставлять меня ни на минуту, очень беспокоилась за меня и даже не догадывалась, что мне не нужна её помощь, хотя я не раз ей об этом намекала. В конце концов, я больше не смогла терпеть и высказала ей всё, что думаю в достаточно грубой форме.

Навсегда запомню её лицо. Она посмотрела на меня как на абсолютно незнакомого человека, наверное, в тот момент я выглядела отвратительно. Но в следующее мгновение, она взяла себя в руки, улыбнулась мне, сказала, что всё понимает. Моя добрая Маргарет даже не обиделась на меня, из-за этого я почувствовала себя последней сволочью. Я должна была сказать тогда, что погорячилась, что не хотела её обидеть, что сожалею и много чего ещё. Но я не смогла, мой голос меня предал в ту минуту, я просто пожала плечами и ушла. Момент был упущен. Наше выяснение отношений произошло незадолго до вручения дипломов. Сразу после выпускного я уехала из города и, уезжая, не оставила никакой контактной информации, никому. Я оборвала все нити, связывающие меня с Балтимором. Я сделала это сознательно в жалкой попытке сбежать от воспоминаний. Жаль, что попытка не удалась.

 

[Ramina]

Я переехала в небольшой городок на окраине штата. Обычный заурядный город, ни чем не отличающийся от сотен других таких же. Он был выбран наобум, мне всё равно было куда ехать. Вернуться домой к отцу у меня даже мысли не возникало. Самым главным для меня было сбежать от воспоминаний, а родной город – это тоже воспоминания и некоторые из них очень болезненные.
С новым местом жительства мне чрезвычайно повезло. В первый же день удалось снять относительно недорогую однокомнатную квартиру.

На третий день нашла работу по специальности, журналистом в редакции местной газеты. Для меня это был идеальный вариант. Небольшая, только-только встающая на ноги компания, купившая за смешную сумму помещение у старой обанкротившейся и к тому же пережившей пожар редакции.
Меня взяли сразу же, так как остро нуждались в сотрудниках. Правда приступить к работе я смогла только через месяц. Пришлось пройти долгую процедуру оформления.
Целый месяц я маялась бездельем, возня с бумажками отнимала катастрофически мало времени. В деньгах особой нужды не было, спасибо бережно скопленной за полтора года стипендии, и меня не отвлекали заботы о хлебе насущном.
Заняться было абсолютно нечем, да и, честно говоря, большого желания искать способы эффективного убивания времени не было. Больше всего на свете в то время мне нравилось просто сидеть в тишине.
В моменты, когда неприятные мысли начинали допекать меня особенно сильно, я устраивала себе сеанс тишины. Отключала телефон, выключала всю издающую хоть какие-то звуки технику и свет во всей квартире, ложилась посреди комнаты на пол и до боли в барабанных перепонках напрягала слух.

Я наслаждалась тишиной, чуть ли не до потери сознания. Если долго вслушиваться, можно услышать своё дыхание и шелест ресниц, соприкасающихся друг с другом во время моргания. Когда мне удавалось услышать звук своих ресниц, я закрывала глаза и затаивала дыхание. И слушала, слушала, слушала, до тех пор, пока ни начинала кружиться голова.
Сидение в тишине превратилось в особый ритуал, только так я могла успокоиться, в эти моменты я чувствовала себя защищенной.
Да, звучит безумно, но это занятие действительно мне помогало, отвлекая от ненужных воспоминаний лучше любого самого увлекательного хобби.
Выйдя на работу, я не бросила своих ритуалов, более того они стали ежедневными. Каждый день, с самого утра я мечтала о наступлении вечера. Выполняя свои обязанности на автомате, всеми мыслями я была в своей комнате. По вечерам я никуда не ходила, ни с кем не общалась. Мне никто не был нужен. Лишь по выходным, я силой воли выгоняла себя на улицу хотя бы на пару часов, не знаю зачем, но я считала это важным. Меня часто мучил один вопрос. Если б не работа, вылезала бы я из своей норы вообще? Наверное, нет… Так и сидела бы на одном месте, высовывая нос лишь для того, чтобы найти пропитание и не умереть с голоду.
Так жить было нельзя, это было неправильно, но тогда я этого не понимала. Я считала, что закрыться ото всех, было единственным способом не сойти с ума. Никогда не могла бы подумать, что я, человек, который всегда считал, что жить не может без друзей и приятелей, сознательно откажусь ото всех и предпочту одиночество.
Единственным человеком, с которым я постоянно общалась, был мой отец. Правда, он ничего не знал о моём нынешнем положении дел.

Я очень часто ему звонила и постоянно рассказывала о своей счастливой жизни. Я ему врала, врала безбожно, каждый мой звонок был заранее сочинённым шедевром литературного жанра, не зря столько лет училась. Мне было очень стыдно. Но я не могла позволить отцу узнать правду, не могла его расстроить. Папу нельзя расстраивать – это правило прочно сидело в моей голове ещё с детства. Когда со мной происходило что-то плохое, папа сразу превращался в заботливую, нравоучительную курицу и начинал меня усиленно опекать, контролировать и ограничивать мою свободу. Такое поведение отца чаще меня напрягало, чем радовало, к тому же я всегда очень ревностно относилась к своей свободе.
Вот и тогда, я прекрасно понимала, что мне грозит, если отец всё узнает, поэтому старалась изо всех сил, чтобы этого не случилось.
Я, конечно, знала, что вечно врать не получится и нужно рассказать правду, но постоянно отодвигала эту неприятную мысль на задний план. И успокаивала свою совесть клятвенными обещаниями, что вот в следующий раз я обязательно во всём сознаюсь.
Но рано или поздно всё тайное становится явным – это аксиома.

 

[Ramina]

Огромное спасибо Лелик0509 за помощь в написании серии.​

Конец моей грандиозной лжи наступил примерно через восемь месяцев после переезда в новый город. Во время очередного сеанса связи, папа с радостью сообщил мне, что смог выбить себе небольшой отпуск и теперь собирается навестить меня и, как он выразился, «будущего близкого родственника».
Когда отец приехал, то сразу засыпал меня вопросами. А где сейчас Райан? А зачем переехали? А почему так далеко от центра? Потом пошли более тревожные вопросы. Что-то случилось? У вас какие-то проблемы?
Отпираться было бессмысленно, и я рассказала ему всё, ну или почти всё. Причину нашего с Райаном расставания пришлось придумывать на ходу. Потом случилось, то, что и должно было случиться.
Сначала папа сорвался и накричал на меня за то, что я ему врала. Сейчас я его понимаю, но в тот момент, в силу своих эмоций, я не могла мыслить трезво, поэтому на крик отвечала криком. Первые минут не помню сколько у нас ушли на перепалку. Когда мы выдохлись, отец вспомнил о том, что я, наверное, очень страдаю, и срываться на меня не следовало. Пошли извинения, переживания, вздохи, заезженные сочувственные фразы и так далее и тому подобное. Но эти фразы так отличались от тех, которыми меня когда-то засыпали друзья и знакомые. Папины слова были такими чистыми, они шли от сердца. Я подумать не могла, что они для меня так важны, не представляла, что простая, но искренняя жалость так меня согреет.
В тот день я очень много и долго плакала, а папа обнимал меня и успокаивал.

Та эмоциональная встряска, которую мне устроил отец, подействовала на меня более чем положительно. Так легко я себя давно не чувствовала.
Я немного боялась, что отец попросит меня вернуться вместе с ним домой, чего мне очень не хотелось. Он этого не сделал, и я ему безумно благодарна за это. Но он пообещал впредь приезжать с контрольными проверками. И обещание своё держал. Папа тратил на меня все свои выходные. Он приезжал ко мне каждую неделю.
Отец возвращал меня к прежней жизни долго и упорно. Мне снова захотелось дышать полной грудью, радоваться мелочам и ценить каждый момент.
Я стала замечать других людей. Например, я узнала много нового о своих коллегах по работе, когда начала обращать на них внимание. Я узнала, что Энн Раткис, секретарь, живёт в соседнем доме и ходит той же дорогой, что и я.

А Питер Френсис, верстальщик, очень симпатичный молодой человек и, он давно ко мне неравнодушен, и об этом знают все кроме меня. А главный редактор постоянно ко мне придирается по мелочам, подумать только я даже этого не замечала.
Я быстро обзавелась новыми друзьями на работе и не только, и даже всерьёз задумалась о новом романе.

Затворничество мне уже не представлялось таким привлекательным, как раньше и даже немного пугало. Время, проводимое в одиночестве, навевало тоску, и я старалась не оставаться одна.
Я менялась, кардинально менялась, и не только внутренне, но и внешне. Я постриглась и перекрасилась в брюнетку, поменяла свой гардероб, не кардинально конечно, но всё же… Я чувствовала себя абсолютно другим человеком, и мне это нравилось.
Период моего преображения и плотного общения с отцом, был самым прекрасным временем за эти два года. Жаль, что продлился очень недолго.
Отец вытащил меня болота, в которое я попала, благодаря своему безволию и врождённой глупости. Да, именно так, по-другому моё поведение назвать трудно. И всё только для того, чтобы потом одним сильным движением окунуть меня в это болото с головой, опустить на самое дно.
«Ничто не предвещало беды» – банальная фраза, но она лучше всего отражает суть случившегося через год.
Был самый обычный будний день, обычное задержание вора, решившего ограбить небольшой суточный магазинчик. Обычная рутинная работа для полицейского. Вор был обычным хулиганом, не обременённым большим количеством мозгов и абсолютно криворуким грабителем. Он попался сразу, у него не было ни единого шанса скрыться, но страх ареста помутил его разум. И зачем только таким как он продают оружие… Он никого не хотел поранить, он просто хотел отпугнуть полицейских, у него просто очень тряслись руки, и именно поэтому он не промахнулся, а попал…
Мне сказали, что папа очень быстро умер, даже до больницы не дотянул. Очень долго я не могла поверить, что его больше нет. Эта мысль не укладывалась у меня в голове. Это просто не могло быть правдой, ведь отец говорил, что никогда не оставит меня одну. Потом я поняла, что меня обманули, жестоко предали. И кто? Самый близкий человек на свете. Было невыносимо больно. И моя боль, порождала злость.
Я обвиняла отца во всём.

Я приходила на его могилу, падала на колени, колотила кулаками землю, сдирая кожу, и кричала: «Как ты посмел оставить меня одну? Ты говорил, что никогда не бросишь меня! Ты обещал! Обманщик! Предатель! Я ненавижу тебя!»
Так продолжалось довольно долго, пока не пришло осознание, что он всё равно меня не слышит и всё бессмысленно, я ничего не смогу изменить. Это понимание убило мои эмоции, одним махом все сразу. Казалось, ещё секунду назад они были, а уже в следующий миг пропали без следа.
Жизнь потеряла всякий смысл, мне всё стало безразлично. Сейчас я живу на автомате, как робот. Не так, живёт моё тело, живёт, потому что так приказывают инстинкты. Зачем живёт, я не знаю, да и не всё ли равно?

***

Бросаю хмурый взгляд на библиотекаря, тру глаза и беру новую газету. Изучение старых газет несложная, но крайне скучная и утомительная работа. Неужели я училась на журналиста, чтобы целыми днями глотать библиотечную пыль, и только потому, что кто-то когда-то плохо выполнял свою работу. Но делать нечего, выбора у меня нет.
Тихо бубня себе под нос: «И кто только придумал эти глупые традиции», - шумно переворачиваю первый лист, слышу злое шипение за спиной. Ох, как же хочется закатить истерику… Увидеть бы того человека, который придумал писать статьи о знаменательных гражданах этого городишки.
Всё дело в том, что в старой газете раз в полгода, в день создания города и под Новый Год писалось о старожилах, о тех, кто строил город. Главный редактор новой газеты решил не прекращать славную традицию. И вот в преддверии праздника города сию работу повесили на меня. Но задание было с подвохом, все документы и архивы старой газеты сгорели, в том числе и информация о том, про кого уже писали, а про кого нет. И вот сейчас я сижу в библиотеке со списком ныне живущих первых поселенцев и изучаю старые подшивки. И ведь, как назло, в этой библиотеке нет электронной вариации существующей корреспонденции, большой минус маленького города.
Быстро перелистываю страницы, нахожу нужную статью, бросаю беглый взгляд на заголовок и вычёркиваю имя из списка. Затем, вместо того, чтобы отложить газету в сторону, от скуки начинаю разглядывать её последнюю страницу.

Реклама, объявления, поздравления, некрологи. На глаза попадается фотография мужчины, знакомого до боли, до дрожи в коленях. Под фотографией небольшой некролог, повествующий о его трагической кончине. Дыхание останавливается… Сердце сжимается… Хочется кричать. Боже! Нет! Как? Не может быть! Заставляю себя закрыть глаза, пытаюсь успокоиться. Джулия, включи мозги. Это газета 1959 года выпуска, это старая газета, не новая. Перевожу дух и открываю глаза. Всматриваюсь в фотографию, нет, это определённо он, только выглядит старше.
«…Райан Эванс… трагически ушёл из жизни в возрасте 43-х лет… невосполнимая потеря… любим, помним… Мэриел Митчелл и Энтони Сворт».
У Райана была племянница Мэриел, ничего не понимаю. Как это всё возможно? Безумие какое-то. Энтони Сворт… знакомое имя. Точно, он же есть у меня в списке! И он пока не вычеркнут. Ну что ж, буду надеяться, что о нём ещё не писали. Я должна всё выяснить.
С этой мыслью я снова принимаюсь за работу, но теперь она не кажется такой скучной.

 

[Ginara]

Сериал не пополнялся более года.
Отправлен в Архив.​