День полетели, сменяя друг друга, как в калейдоскопе – яркие, красивые, пустые...
Иногда я даже умудрялся успеть поработать пару часов. Читал статьи критиков, знакомился с новыми произведениями других авторов, отвечал на письма.
Новый сюжет не приходил мне. Я пока что терпеливо ждал – идей, впечатлений, вдохновения... Если какое-то беспокойство и появлялось, то пока оно было мимолётным и его несложно было отогнать, успокоить себя тем, что мой дар ещё никогда не подводил меня.
Иногда, зачитавшись допоздна, забыв обо всём, как бы вернувшись в прошлые одинокие времена, я вдруг вспоминал о том, что теперь не одинок и прислушивался к тишине пустого дома... Нет, Моники дома не было, и моё одиночество-неодиночество становилось очень неопределённым и мучительным состоянием. Мрачный, полный неясных подозрений, я ждал её. Моя кошка приходила ко мне, утешая своим мурлыканьем.
Я был благодарен ей – единственному существу, которое любило меня просто так, не требуя ничего взамен, преданно, самозабвенно, посвящая мне всю свою жизнь. Взгляд её ясных глаз я чувствовал всегда – она провожала меня, встречала, следила за моим настроением – общалась со мной по своим кошачьим законам и понятиям, полностью доверяя мне во всём.
Утром Моника возвращалась – с затянувшейся вечеринки, из клуба или от новой подружки и была так нежна со мной, что я даже не пытался ей что-то сказать.
Она предложила хотя бы иногда брать Розиту с собой – на танцы или в клубы.
Можно подумать, что я не разрешаю Розите развлекаться... Она частенько и не задерживается на работе до вечера – приготовит обед и уходит. Розита очень хорошенькая - без своего привычного белого фартука. Конечно же - мы стали брать её с собой.
Я тоже люблю танцы, но не каждый же вечер танцевать!
- Моника...
Этим утром я ждал её в саду. Настроение у неё было приподнятое, глаза сияли.
- Знаю-знаю. Ты хочешь посадить меня под замок. А почему со мной не пошёл? Я звала тебя!
- Нет, я просто удивлён. Помнишь ещё, что мы с тобой ровесники? Мне, знаешь ли, танцы не кажутся самым замечательным времяпрепровождением...
- Нет, уже не ровесники.
Смеётся. Вчера плакала... сегодня смеётся. Я усадил её на скамейку.
- Я вырван был из жизни тесной,
Из жизни скудной и простой
Твоей мучительной, чудесной,
Неотвратимой красотой.
И умер я... и видел пламя,
Не виденное никогда:
Пред ослепленными глазами
Светилась синяя звезда.
Преображая дух и тело,
Напев вставал и падал вновь.
То говорила и звенела
Твоя поющей лютней кровь.
И запах огненней и слаще
Всего, что в жизни я найду,
И даже лилии, стоящей
В высоком ангельском саду.
И вдруг из глуби осиянной
Возник обратно мир земной.
Ты птицей раненой нежданно
Затрепетала предо мной.
Ты повторяла: «Я страдаю»,
Но что же делать мне, когда
Я наконец так сладко знаю,
Что ты – лишь синяя звезда.
(Николай Гумилев)
- Ты выйдешь за меня замуж? – этот мой вопрос стал постепенно превращаться в дружескую шутку, хотя я не шутил.
- Мартин... Ты опять смеёшься надо мной? И не дави на меня, дай мне ещё немного времени.
Она вдруг помрачнела и задумалась.
- Ты не представляешь, что я чувствовала тогда... И как боюсь сейчас... именно времени, его бега.
- Что войны, что чума? – конец им виден скорый,
Их приговор почти произнесён.
Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречён?
(Анна Ахматова)
- Боюсь, что ты не поймёшь... – в её голосе опять послышались слёзы.
Моника разглядывала меня и взгляд её был пристальным и жёстким, без тени улыбки. Это было неприятно, и я решил сменить тему разговора.
- Не знаю. Ты показала мне мир, в котором живут герои моих книг. Я никогда не думал, что в реальной жизни буду сидеть у костра и жарить зефир – это весело, - я улыбнулся.
- И изобретать вдвоём напитки – тоже интересно и забавно, помнишь вчера у меня даже что-то получалось, - я всячески пытался отвлечь её от грустных воспоминаний.
- А твоя замечательная игра... Сыграешь мне что-нибудь? Теперь я даже завидую им – придуманным книжным персонажам, которые живут настоящей жизнью, в отличии от меня. Я же трачу своё время на написание книг о событиях их жизни, их переживаниях.
- О чём будет твоя новая книга? – Моника спросила это очень аккуратно, словно боясь спугнуть меня и не получить ответа на столь интересный для неё вопрос.
- Пока не знаю... – я постарался скрыть своё смущение. – Мне хотелось бы для новой истории что-то гротескное, весёлое и грустное, с нелепыми случайностями и проблемами, и со счастливым завершением. А вот что это будет... Ещё не знаю.
- Странно... Что значит не знаешь? С чего ты начинаешь придумывать свои сюжеты? Ты даже мне не можешь сказать правды? – она была разочарована.
- Не могу. Ты же не принесла мне тогда кусочек радуги... - я чуть не рассмеялся, вспомнив выражение её лица. - Ты веришь в то, что только этот мир – реален, не допуская, что он столь же иллюзорен, как и твои сны... А сны - также реальны, как и эта твоя действительность. Моя жизнь - в жизни моих героев... Выходи за меня замуж и всё узнаешь.
- Мартин! Ты опять шутишь! Ты когда-нибудь будешь серьёзен? Это пугает меня...
- Я не шучу. С чего ты взяла? – я был озадачен уже в который раз.
