За горячим какао и парочкой круассанов ребята впервые смогли спокойно, без криков и ругани обсудить будущее. Свое – совместное и не очень, – Исаака, даже вспомнили про Мари и Моргина, которые считались официальными опекунами малыша. Очень удачно Лис заметила, что сестра и ее муж собираются на Батуу, и предложила Иену пожить с ней. Сама с ребенком она ни за что не управится. К тому же вдохновение после покатушек с гор било фонтаном, душа пела и требовала выплеснуть идеи на бумагу, какой тут ребенок. К тому же весна, время романтики. К тому же… Много-много других «к тому же», вместо которых можно было сказать одно короткое «теперь я готова, давай попробуем сначала». Она бы и сказала, Лис не из тех, кто топчется вокруг да около, но на тот момент она сама еще толком не осознала, что у нее есть более емкий способ объяснить, почему Иену стоит на время поселиться с ней.
Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что Иену хватило «не хочешь пожить со мной?», чтобы подпрыгнуть на месте и расплескать остаток какао в чашке, перепугав несчастных животных, что лежали у столика, и рассмешить девушку, которую волшебник любил до беспамятства.
* * *
Иен знал, что ребенок, возможно, не его. Старший брат хлопнул младшего по плечу, когда тот уходил из дома с баулами, чтобы поселиться через дорогу, и сказал искать совпадения: родинки там, цвет глаз, форма ушей. Иен на это только покраснел и пробурчал «не твое дело». Покраснел одновременно от раздражения, что брат лезет не в свое дело, смущения, что все кругом судачат у него за спиной на тему отцовства, и еще раз раздражения, только уже на себя, что это его вдруг задело. Потому что вообще-то Иену было плевать, но в ту секунду вдруг нет.
Никакие родинки он не искал. Зато учил сына разговаривать, рисовать и строить башню из кубиков. Последнее давалось особенно трудно: один абсолютно неуклюжий взрослый + один абсолютно шебутной ребенок = пластмассовые руины.
Когда Иен пытался усмирить сына и позаниматься с ним по дидактическим карточкам, Исак выхватывал их, швырял в лицо новоиспеченному отцу и убегал к кукольному домику, который получил на новый год. Когда Иен пытался уложить его спать, Исак выпрыгивал из постели и мчался по дому. Маленький рыжий ураган, крутящийся под ногами и перевернувшись вверх дном не только дом, но и всю жизнь, ошеломлял и пугал. Волшебник прекрасно умел обращаться с заклинаниями, знал множество рецептов зелий и легко управлял метлой, но совладать с ребенком было непосильно. Вымотавшись в очередной такой вечер, он сел на пол, прислонившись спиной к стене, запрокинул голову с закрытыми глазами и думал, что он отвратительно справляется с родительскими обязанностями.
Он бы так и сидел, погружаясь все глубже в мрачные мысли, которые рано или поздно настигают любого, кто взвалил на свои плечи заботу о детях, если бы не голос Лисистраты, сладко убаюкивающий поблизости. Уставший Иен кое-как поборол нахлынувшее желание спать, открыл глаза и увидел, как Лис уложила сына в кроватку и начала рассказывать сказку собственного сочинения. Сил не было совсем, но волшебник все-таки смог наскрести капельку, чтобы улыбнуться.
– Хочешь, тебе тоже расскажу сказку? – спросила у него Лис шепотом, когда Исак уснул.
Иен только кивнул. Они ушли на кухню и сели там на пол. Почему-то Лисистрата была уверена, что истории, рассказанные на полу кухни, звучат во много раз лучше, чем в любой иной точке Вселенной. Почему, кто бы знал, она и сама не знает. Просто слепая уверенность, совершенно ничем не подтвержденная.
– Жила-была девушка. У нее все было замечательно, а потом она узнала, что ждет ребенка, и это чуть не выбило почву из-под ног. Она не хотела становиться матерью, искала способ избежать этого, но не нашла, – Иен лег рядом с Лис и положил голову ей на колени, прямо как она в тот раз, когда пришла рассказать про Грэма. – Она не любила ребенка, терпеть его не могла, плакала по ночам, осознавая, что не может найти ему любящих родителей, пока на помощь не пришла старшая сестра. Со временем ненависть ушла, малыш, в конце концов, не виноват, что так получилось. Девушка научилась его любить, но не как мама. Она поменялась местами с сестрой, была ребенку скорее тетей, в то время как настоящая тетя была мамой.
Лис запустила пальцы в волосы Иена и взъерошила его и без того лохматую прическу. Немного помолчала и продолжила.
– Еще у мальчика есть папа, который на самом деле дядя, и папа, который только учится быть папой. Он переживает, что у него не получается, и думает, не лучше ли ему уйти и не мешать.
То, что речь про них, Иен понял сразу же, как только Лис начала рассказывать историю. Услышав про себя, у него все внутри сжалось. Он не просто боялся, он был в ужасе от того, как сложно заниматься воспитанием. А мысль, не лишний ли он в этом доме, где и без него у Исака полно родителей, грызла с каждым днем все сильнее и сильнее. Пока он и Лис выясняли отношения и тратили время на споры, их сын подрос, окруженный любовью и заботой дяди и тети, которых мальчик считал родителями, и правильно ли будет лезть в эту семейную идиллию?
– Наверное, папе даже в голову не приходит, что все остальные герои истории думают о том же, – голос Лис звучал спокойно и ровно, но говорить ей было совсем не просто. – Справляются ли они? Не мешают ли? И чем накручивать себя, лучше бы вспомнили свое детство. Что было в нем главное? Чтобы рядом был тот, кто любит. Кто готов строить башни, которые тут же разваливаются, наряжать кукол в платья, вывернутые наизнанку по невнимательности, читать перед сном книги, в которых вдруг оказываются вырванные страницы или нелепые детские каракули.
На какое-то время повисла тишина. Лис набиралась сил, чтобы закончить свой рассказ, ради которого выгребла из себя и так слишком много. Иен попросту не знал, что отвечать, и чувствовал, что лучше пока не открывать рот, чтобы не мешать, не спугнуть настроение.
– Папа, который только учится новой роли, отлично справляется, даже если ему кажется, что это не так. Он рядом, это уже половина успеха. Будет у этой сказки счастливый финал или нет, зависит ото всех действующих лиц – по-отдельности и вместе – и ни от кого. Хочешь попробовать сделать хэппи-энд с безумной семейкой, где у одного ребенка сразу четверо родителей?
Нужно ли уточнять, что он согласился? Может, ни черта у них и не получится, и через какое-то время – день, неделю или целую вечность – они разойдутся. Иен сбежит или Лисистрата укажет ему на дверь, Исак топнет ногой и скажет, что его родители – Мари и Моргин, да мало ли, что еще. Но нельзя же пройти мимо и не ввязаться в это маленькое, безрассудное приключение.
Через нее просвечивает сам синий фон оповещения, а текст и морды нет. Потом отклеила.
Но щёчки пухлее.
А почему? Там же в дереве можно посмотреть. Или всё ради интриги?
