Когда Амалия осталась наедине с Жульеном, то почувствовала себя неуверенно. Все мысли смешались в голове, слова отчего-то перепутались, и девушка решила попросту сбежать:
- Ой, нам же надо репетировать! Жози всё ещё больна, к Изольде так и не вернулся голос! Ну, я побежала!
Девушка сорвалась с места и побежала внутрь салуна. Помощник Шерифа даже слова не успел сказать, но он не собирался отступать. Он тоже вошёл в салун с твёрдым намерением дождаться Амалию и объясниться с нею раз и навсегда!
В заведении было неожиданно тихо и пустынно, даже Козетта не орудовала своей шваброй. Жульен уселся за своим любимым столиком у входа и приготовился ждать, но переодетая в свой костюм для выступления, Амалия спустилась неожиданно быстро. Жульен тотчас подбежал к ней, а она сделала вид, что необычайно удивлена тому, что он всё ещё не ушёл:
- Вы? У Вас здесь какое-то дело? Но ведь преступник уже пойман!
- У меня есть очень срочное дело...
С лестницы спустилась Ильдара, которая с любопытством взглянула на парочку, и влюблённые поспешили к своему убежищу в кустах сирени на заднем дворе Салуна.
- Ну так что ж это за дело такое срочное, что Вы торчите здесь и не идёте в свой участок?
Жульен отчего-то всё никак не мог начать разговор. Амалия тоже молчала. Они боялись даже взглянуть друг на друга. Помощник Шерифа изучал пыльные носы своих башмаков, а танцовщица - свою руку.
- Интересно, где Шади смогла увидеть букву "Б"? Хоть убей меня, не могу разглядеть!
Амалия внимательно рассматривала свою маленькую ладошку. В тени кустов сирени было вполне прохладно, но Жульен изнывал от жары. Может, оттого, что девушка сидела так близко, а может, действительно от духоты, у него перехватило дыхание и спутались в голове мысли. Он взял руку Амалии и поднёс её к глазам:
- Нет тут никаких букв. Зато я знаю, где они есть. В моём сердце. Там давно уже поселилась одна красивая буква.
- И какая же это буква, - Амалия кокетливо склонила прелестную головку набок и игриво, с полуулыбкой, посмотрела на помощника Шерифа.
От этого взгляда юноша, обычно разговорчивый и даже нахальный, совсем спешился и забыл всё, о чём хотел сказать, о чём беспрестанно думал вот уже несколько дней.
- Буква "А", - только и выдавил он из себя, после чего прижал ладонь девушки к губам.
Амалия моментально покраснела, но руку не выдернула, а продолжила допрос, явно намереваясь выяснить всё до конца.
- Ах, какая она негодница, эта Ваша "А"! Вам надо работать, охранять город от преступников, а она мешает!
- И вовсе никакая не негодница, а самая прелестная девушка на свете!
- Ой, как интересно! И как же зовут эту Вашу "А"? - Амалия, казалось, совершенно не догадывалась о ком речь.
- Её зовут Амалией, - прошептал Жульен, прижимаясь щекой к нежным пальчикам красавицы.
- Как меня?
- Конечно, ведь она - это Вы! Неужели Вы до сих пор не догадались, что я люблю Вас!
Девушка вдруг вскочила и тотчас рванула было в салун, но настойчивый юноша крепко держал в плену её руку.
- Амалия, не молчите, не убегайте, Вы разобьёте мне сердце своим молчанием. Скажите же хоть слово!
- Мне некогда, некогда! Меня ждут девочки, нам надо репетировать. Мне сегодня снова выступать, а я болтаю тут с Вами...
- Но Вам же не был неприятен разговор со мной?
- Ах, нет, конечно!
- И что же Вы мне скажете? Могу я надеяться на Вашу любовь?
- Я отвечу Вам вечером, после выступления. Вы же придёте?
- Конечно. Я буду ждать...
Жульен выпустил руку, девушка упорхнула. Он смотрел ей вслед пока она не скрылась за дверьми Салуна, а потом, тяжело вздохнув, пошёл на работу, в участок. Как дождаться вечера? И почему сейчас только день?
Что она ответит, согласится ли стать его женой? В голову ничего больше не лезло, какая уж там работа!
Амалия же была счастлива. То, о чём она так долго втайне мечтала, о чём читала в книгах, наконец, свершилось. Ей впервые признались в любви. И кто? Самый лучший парень Техаса, красавчик Жульен! Амалия и подумать не могла, что он всерьёз влюбится в неё, танцовщицу Салуна. Конечно, она думала о нём, он ей нравился, очень-очень. Наверное, надо было сказать. Или нет. У кого бы узнать как правильно вести себя в таких случаях. Если бы жива была мама...
Амалия мысленно перебрала всех обитательниц Салуна. Конечно же, она поговорила бы с Жози, но возле неё теперь всё время сидит эта мрачная бабка и при ней не очень-то хочется разговаривать о парнях. Кармелла всегда так занята, да и с такими глупостями к ней обращаться неловко. Бобетта и Изольда отпадают, к ним она не пойдёт за советом даже если они будут единственными на земле. Девочки-танцовщицы с парнями не встречаются и мало в этом смыслят. Они, конечно же, дадут совет раскрутить его на деньги, поводить его за нос, чем сами занимаются, кокетничая с посетителями Салуна, но это же не тот случай. Никто из них ни разу не упомянул о любви. Может, Козетта? Да нет, Козетте самой нравится Жульен... Ну с кем же посоветоваться! И вдруг Амалия вспомнила о Шади! Как же она сразу не подумала о ней! Шади - это то, что надо! Замужем была - раз!
Всякие красивые слова и гадания знает - два! Ну и вообще, очень уж она хорошая... И умная... Конечно, Шади! И малышка поспешила к жене султана за советом.
Входная дверь скрипнула, и Браун отпрянул от окна, прекратив наблюдение за двумя голубками в кустах сирени. Ему хотелось посмотреть чем же закончится их свидание, но он ни в коем случае не мог допустить, чтобы Кармелла раньше времени догадалась о его коварных планах. Его сводная сестрица чрезвычайно умна и наблюдательна, такую не провести. Браун спешно схватил книгу и сделал вид, что увлечённо читает.
- Ну и жара. Кажется, я всё уладила. Завтра у тебя будет парочка лёгких платьев, а у Жози теперь будет дежурить сиделка. А ты что же, читал всё это время?
- Немного прогулялся, а потом читал,- соврал Браун.
- И давно ты так читаешь? - рассмеялась Кармелла.
- Да уже час читаю...
- И всё время держишь её так?
Только теперь Браун заметил, что держит книгу "вверх ногами", но это его ничуть не смутило, ему и не из таких ситуаций доводилось выкручиваться.
- Тут ладонь руки нарисована, я её рассматривал со всех сторон.
- И чем это тебя так заинтересовала ладонь?
- Ну вообще интересно. Можно гадать по ладони. Тут так написано.
- И кому это мы собрались гадать по руке? Уж не малышке ли Амалии? Браун, я тебя предупредила!
- Да ты что, Кармелла! Я же не дурак!
- В чём я лично очень сильно сомневаюсь... Ладно, госпожа султанша, соизвольте покинуть мою спальню. Я хочу отдохнуть, устала...
- А мне куда? Я думал, что буду жить в спальне.
- Вот ещё. В той комнате устраивайся на диване. И книжку прихвати, продолжи обучение,- Кармелла зевнула.
- Ходить тут в этих страшных тряпках, когда у меня есть миллион, ещё и спать в прихожей, - попробовал возмутиться Браун, но старания его были напрасны.
- Да-да-да! Только ради того, чтобы тебя здесь не было, стоило нарядить тебя в паранджу.
В ответ Браун хотел было поспорить, но тихий стук в дверь отвлёк его. Он быстро закрыл лицо и вышел из спальни, чтобы встретить гостя на пороге. В дверь просунулась прехорошенькая головка Амалии, и Браун застыл на месте.
- Ты к Кармелле? Она отдыхает.
- Нет, я к тебе. Мне нужно с тобой посоветоваться по одному очень важному делу. Ты не занята?
- О, нет, свет очей моих! Для тебя бедная Шади всегда найдёт часок-другой.
- Я ненадолго, давай спустимся во двор, чтобы не мешать госпоже Кармелле.
- Хорошо, топаз моего сердца. Кармелла, мы с Амалией спустимся во двор, - крикнул в дверь спальни Браун.
- Идите-идите... Подружки,- пробормотала Кармелла сквозь сон.
Две новоиспечённые подруги поспешили всё к той же лавке в кустах сирени, поскольку только там было прохладно в этот жаркий майский день. Можно было, конечно, дождаться и вечерней прохлады, но Амалии не терпелось хоть с кем-то поделиться радостной новостью, а Браун не мог упустить момент, приходилось терпеть жару, мысленно проклиная дурацкий жаркий балахон.
- Шади, а тебе вообще никогда нельзя снимать эту, как её, пара...
- Паранджу. Нет, детка. Таковы у нас законы. Если узнают, что я показывала своё лицо, убьют и меня, и тех, кто его видел, - самозабвенно врал Браун.
- Ой, как же это ужасно! Шади, а зачем же ты вышла за этого гадкого султана замуж? Разве ты не могла отказаться?
- Ах, радость моего сердца, он похитил меня. Я пошла с кувшином к арыку за водой, а его слуги схватили меня, сунули в мешок и привезли к нему. Я хотела покончить с собой, но ведь это грех. Большой грех. Я выждала момент и сбежала, - Браун озвучил прочитанное им в книге, всхлипнул для правдоподобности и даже пустил слезу.
Амалия вынула спрятанный в корсете платок и вытерла эту крокодилью слезу, приблизившись к лже-Шади настолько, что её пушистый локон коснулся лба султанши. Амалия вовсе не замечала, что подруга уставилась в её декольте. Браун был настолько взволнован близостью красавицы, что закашлялся.
- Ты не простыла, Шади? Ты же шла всю ночь, а ночи такие ещё холодные. Да и сейчас только кажется, что жарко, но всё равно легко можно простыть. Мне без шали вот холодно, я всё время мёрзну и боюсь заболеть, потому что тогда потеряю голос и не смогу петь. А я так люблю петь, больше всего на свете. Даже больше Жульена. Или нет, я люблю их одинаково!
Малышка так быстро протараторила эту фразу, что Браун толком ничего не понял. Он услышап только одно: Амалия любит Жульена. Этому надо положить конец!
- Свет очей моих, я не поняла, кого ты любишь одинаково?
- Ну как же, Шади! Я люблю выступать на сцене и люблю Жульена! Ну что тут непонятного. Он сегодня признался мне в любви и ждёт моего ответа. Мне надо что-то ему сказать, а я не знаю... Я думаю, он предложит мне выйти за него замуж, но тогда он потребует, чтобы я перестала выступать в Салуне.
- Но почему ты так думаешь, горлинка моя?
- Ну это же понятно, жене помощника Шерифа не пристало выступать на сцене.
- Так и откажи ему!
- Нет, Шади, я не могу. Я люблю его. Когда я вижу его в Салуне, у меня бьётся сердце сильно-сильно, я хочу петь и смеяться, я чувствую себя такой счастливой, какой была только в детстве, когда живы были мои мама и папа. Я вспоминаю тот день, когда мне было пять лет, и мы поехали на ярмарку в Атланту. Тогда я первый раз видела представление в театре, мама была такая красивая, папа так смеялся. Я больше никогда потом так счастлива не была, а сегодня, когда Жульен вдруг признался мне в любви, я снова почувствовала такое же счастье, огромное как небо!
Девушка замолчала, а Браун даже и не знал, что сказать. Значит, зашло всё так далеко! Он уже ей признался в любви, вот-вот предложит стать его женой, полицейский крысёныш. Разве он достоин такой девушки? Она же бриллиант, которому нужна хорошая огранка. А что он может дать ей кроме нищенской зарплаты и кучи чумазых маленьких крысенят. Нет, нужно срочно действовать. Ему, Брауну, нужны деньги, его миллион. Он уговорит Амалию бежать в Париж с ним, она будет блистать на лучших сценах, она будет принадлежать ему. Браун даже жениться был не против... Никогда ещё ни одна девушка не нравилась ему так, как Амалия. Он и сам не мог понять, что с ним, но от её присутствия у него кружилась голова и ему всё время нестерпимо хотелось обнять её, прижать к себе и не отпускать. И Браун обнял малышку за плечи, а та доверчиво прижалась к нему и спросила:
- Ну что же ты молчишь, Шади? Как мне быть?
- Знаешь, сердце моё, ты ответь ему так...
Изольда рвала и метала! Всё было ещё хуже, чем можно было представить, ничего не получилось, план не сработал.
"А ведь так хорошо всё было продумано, но эта идиотка Жози хлопнулась в обморок во время выступления так невовремя, и к ней подселили эту уродку, Козетту. Тоже мне, танцовщица недоделанная, как её вообще на сцену выпустили! У Кармеллы, кажется, с головой непорядок, а Бобетта ей в рот заглядывает. А эта новая звезда, эта выскочка Амалия! Она ведь и петь не умеет, а туда же. И ведь ей хлопали, из жалости, наверное".
Изольда ненавидела всех, абсолютно всех, она ходила по гостевой комнате из угла в угол, дрожа от злости.
"Ещё нашли где-то эту страшную старуху, которая раскомандовалась тут всеми, поселилась в лучшей комнате вместе с этой истеричкой Жози. А мне, приме, теперь жить здесь, в этой дурацкой комнате. Здесь же даже и кровати нет! Спать на диване, это же ужасно! И тут так тесно, так темно! Нет большого шкафа. Куда девать все наряды? Они же помнутся, если держать их в чемоданах".
Изольде хотелось кричать, бить по стенам кулаками, она едва себя сдерживала. Действительно, было от чего злиться: её прежняя комната была очень большой, с крошечной прихожей. После покоев, в которых проживала Кармелла, это была лучшая комната на втором этаже. Изольда приложила много усилий, чтобы остаться её единственной хозяйкой, а сегодня была безжалостно изгнана из любимого уголка, к которому так привыкла. И снова во всём виновата Жози. Какая же гадина! Изольда ненавидела её самой лютой ненавистью, но всё же была рада, что план её не удался. Конечно, она умно придумала со снотворным и Кевином, но хорошо, что задумка сорвалась. Видимо, кретин не умеет читать и принял её записку за любовное письмо. Наверное, носит её теперь у сердца, идиот. Хотя, если бы этот придурок разбил стекло камнем, Козетта перебудила бы весь дом. Кроме того, в графин со снотворным, похоже, сунули эти дурацкие цветы, и никто из него не пил. Изольда даже не догадывалась, что лекарь раскрыл тайну долгого сна Жози, потому что всем троим, кому это стало известно, Кармелла приказала молчать. Саму же Изольду разбудила мрачная старуха, которая бесцеремонно выгнала её сначала из тёплой постельки, а потом и из комнаты. И теперь экс-прима продумывала план своих дальнейших действий, кипя яростью.
"Прежде всего, надо снова выйти на сцену, но только не танцовицей, нет. Быть на подтанцовке у Амалии - унижение. Надо сказаться больной и тоже потребовать себе сиделку. Почему к Жози приставили эту мымру, а мне надо даже готовить себе самой? Я всё же певица, тем более, что я тоже нездорова. Уже скорее бы вернулся голос, чтобы снова петь. Тогда я их всех поставлю на место, всем отомщу. Только бы вернулся голос"!
Изольда попробовала спеть куплет любимой песни, но голос был всё ещё слаб. Нужно было подождать пару дней. Изольда приняла решение добиться во что бы то ни стало внимания к своей персоне, с чем и отправилась к Бобетте.
Кармелла проспала совсем недолго: в комнате было душно да и спать днём было непривычно для неё. Прошлой ночью она почти не спала из-за храпа Брауна и из-за принятого ею накануне решения. Слишком удачен был момент, чтобы не воспользоваться им: Шериф и тайный агент уехали с "пойманным преступником" в столицу. Конечно, там не такие олухи работают, разберутся, но для этого нужно время. К тому же, этот несчастный что-то скрывает, а это так на руку Кармелле. Поэтому план с появлением Шади и удался! Кармелла давно всё продумала и даже одеяние подобающее приготовила, но выжидала момент. И дождалась. Теперь появление Шади не так заметно: "преступник" пойман, слуги закона в отъезде, а помощник Шерифа влюбился в Амалию так, что не замечает ничего вокруг. Похоже, если мимо него пройдёт колонна женщин в парандже, он и не заметит, будет пялиться на малышку своими голубыми глазами. Он даже не заметил Кармеллу, проскакавшую мимо них на лошади, когда она вернулась от портнихи. Что ж, это чудесно! Лишь бы этот негодник Браун всё не испортил. Кармелла хорошо знала таких мужчин как её сводный братец: они всегда шли до конца, добиваясь своей цели. И дело было даже не в силе духа и не в твёрдости характера, а в их стремлении вырвать победу любой ценой. Они, эти эгоисты, просто терпеть не могли проигрывать. Азарт игры и соперничества заставлял их идти на любые ухищрения, не считаясь с голосом рассудка, не жалея ни сил, ни денег. Именно эта азартность и заставила Брауна, неплохого, в общем-то, парня, пойти на преступление. Связавшись с дурной компанией, проиграв довольно внушительную сумму денег, он был вынужден пойти вместе с дружками грабить банк. Правда, оружие ему не доверили, поставили всего лишь на входе "шестёркой", но всё же...
Кармелле, по большому счёту, надоела вся эта история, но выдавать брата полиции она не собиралась. К тому же, эти деньги были ей необходимы именно теперь. Она поиздержалась: урвать у бывшего муженька достаточную сумму не получилось, он откупился от неё совсем смехотворным кусочком своего состояния. Кармелле казалось, что он и не ощутил этой потери. Каково же было её удивление, когда она узнала от сведущих людей, что он расспрашивает у её бывших подруг о том, кому она продала земли. Это было странно. Его не могли интересовать бывшие прииски, где давно уже не находили золота. Кармелла направилась в этот городишко, напросившись в гости к своей подруге Бобетте, которой, в своё время, и продала "состояние" за совсем небольшие деньги, потому что других покупателей не было. Бобетта оказалась предприимчивой особой, приобрёв ещё и Салун, она зажила вполне безбедно и приютила и Кармеллу, и Жози. Когда-то Кара и Бетти жили рядом и дружили, но Кара убежала с бродячим театром, а Бетти не решилась на такой серьёзный шаг, и тогда-то пути их разошлись. А теперь странным образом снова сошлись в одну дорогу. Кармелла чувствовала, что незнакомец, принятый всеми за преступника, неспроста появился здесь, он приехал с каким-то поручением, которое вынужден скрывать. Интуиция подсказывала ей, что этот человек, грамотный, умеющий управлять автомобилем, хорошо владеющий собой, как-то связан с её бывшим мужем. Тот всегда держал около себя подобных помощников, что позволяло ему всегда выигрывать и богатеть всё больше и больше день ото дня. Сама же Кармелла, как и братец её, унаследовала от папеньки эту его дурацкую черту - азартность. Благодаря живому и изощрённому уму, она просчитывала на сто шагов вперёд, но из-за азартности снова и снова рисковала, шла на авантюры. Без этого ей было скучно жить. А скучно жить Кармелла не желала. Сейчас она хотела во что бы то ни стало разузнать замыслы бывшего мужа и помешать им осуществиться. Этот негодяй должен получить по заслугам за то, что обвёл её вокруг пальца при разводе.
Кармелла вспомнила, что братец давненько исчез из поля её зрения. Она встала с кровати и подошла к окну. Увиденное привело её в ярость. Там, в глубине двора, на лавке у кустов сирени, этот засранец обнимал Амалию.
Кармелла выскочила из комнаты и поспешила к чёрному выходу, чуть не сбив с ног невовремя вышедшую из гостевой комнаты Изольду. Госпожа Вандер почти бежала по лестнице, чтобы успеть разрушить эту зарождающуюся интрижку. Она должна была это остановить иначе все её планы рухнут!
