TS4 Шмидт. Седьмой по шкале Хайнека

[eisenfrau_]

8 запись в блоге.

Хай, хэллоу, гутен таг! Я, короче, подскочил, прям, посреди ночи. Чисто, в башку стукнуло: а какого фига дядька зовёт маманю "Лисс", если она, всегда, была у него "Мэл"?.. По ходу, ребзи, у меня тупо профдеформация. Вижу подозрительное там, где его нет. Но клёвому детективу обязаловка подмечать детали, типа, всё записывать, мотать на ус. Чё считаете? Шары подкатывает?..

Я ничему не удивлюсь, рили. У меня такая семейка, найс, ни фига нормального. И это балдёж.

Всё бесит.

И щас расскажу почему.

МОЯ ЛЮБИМАЯ, ЛАСКОВАЯ МАМУЛЕЧКА ТЕПЕРЬ ЖИВЁТ С НАМИ!

В общем, так. Вот с этой секунды, моя топовая подписота, начнутся сложные для восприятия приколы. Ваще.

Вся мура началась с того, рили, что ле маман завинтила к нам во второй раз. Ну, получается, я ничё не писал в этот период. Замотался с учёбой, сами понимаете. Леща-то мне, всё-таки, выписали и на сдачу осталось. Блин, короче. Дядя Эд и ОНА (разрушительница нашей холостяцкой идиллии) устроили марафон таинственных сходок. Фиг пронюхаешь.

Меня тупо поставили перед фактом! Да я офигел!..

А история, это ваще, байка из склепа. В принципе, вся наша жизнь и есть такой кинчик. Мне даже писать кринжево, если по-чесноку, н-но... (Фриц, соберись, реально).

Так, всё. Пишу. Не угарайте.

Ма, — канеш, вместе с батей, — двинула на Сулани. Это острова такие, курорт. Фиг знает, каким чудом они выбились из Стрейнджера, с папаниной-то справкой, может, типа, семья генерала Шмидта и всё такое. Врубились, как авторитет работает? Считайте, помер уже, а детишкам балдёж. Вот так и надо жить, да?..

В общем, мамка была злая. Потому, что наш, родненький, гвоздь программы "Дурка на выезде" снова чёта отмочил, опозорил её, вроде, или на пляжных красоток смотрел. Не суть. Она так психанула, что всю энергетику пустила в разрушающий концентрат чистой ярости (она могёт) и оч захотела стать, рили, необычной. Как дядька или бабуля. Вампиром, например. Выходит, она ж одна, тупо, простая чувиха, без приколов, в нашем династийном клане выдающихся личностей.

Бросила, короче, батю киснуть, а сама, всю ночь, бродила по пляжу, общалась с местными. Ничё любопытного. Я так понял, типа, коротала время, чтобы подуспокоиться и всыпать виновнику испорченного отдыха не шибко сильно.

Но, вы знаете, мои пупсы, быстро отпухать — не про мою дражайшую родительницу.

Снова сконнектились они только под утро. Маманя, всё ещё, шуровала тупо на крысичах. Она так и сказала дяде Эду, мол, хотела утопить Альберта в море и прикопать песочком. А сама пойти по накачанным береговым спасателям.

Но любовь побеждала и не такие каверзы, у нас-то точно, и буйная фурия не выдержала, бросилась в объятья папани, как только увидела его тупорылый (её цитата, чё) фэйс.

И всё закончилось бы офигенно, лампово, если бы не тот факт, что радости и эйфории хватило на пол минуты. Ма, на стремительности, вспомнила о всех батиных проколах, вырвавшись из его рук. Клёво описываю, не? А?.. Это всё литература, ууу, вонючая, въелась в мозги, аж забываю как норм, по-чётику, разговаривать.

Ну, короче...

Я, канеш, не очень понятно рассказываю. По итогу, она призналась, что после того, как посмотрела муженьку в глаза, то ни фига уже не осознавала. Цитирую, короче.

"Ты же знаешь, Эдди, он... он... иногда, он, как будто, заставляет меня подчиняться. Я не понимаю, мне страшно, когда я тону в его алых радужках. Откуда взялись фрукты, которые он заставил меня съесть?.. Откуда эти вездесущие цветы? Можно, я останусь?.. Пожалуйста!.."

А теперь, самая ТОПОВАЯ новость. Моя ма — русалка. РЕАЛЬНО. Рыбища, с хвостом. Скажете, я крейзи?.. По ходу, пацаны, по ходу...

Я, так же, подслушал выяснил, что предки не помирились. Собственно, поэтому-то маманя и здесь. Она ТУПО почувствовала силу, пыталась обработать папаню, но не тут-то было. Он затаил обидку.

Сначала, вроде как, купился на песнь сирены (а-а-а, что я пишу?..) и пошёл на дно переговоры, но потом, короче, решил, что запахло жареным. Осётром.

Разругались они, чёта, в хламину. И ливнули в разные стороны.

Я ничё не понел.

Мамуля, весь оставшийся отпуск, чиллила у подружек, тусовалась в одиночестве. И во всеобъемлющей ненависти, аргх!..

И убедившись, что дела плохи и она ни фига не справляется, почесала к нам. Вроде как, появляться на глаза бабуле или любимочке ей не охота. Вот так.

Всё это я прочекал щас, вечером, когда она ввалилась на квартиру, вся просоленная какая-то, разбудила дядьку и давай вываливать инфу. Такого мы не ожидали, ваще, ставлю комп, как символ пацанской клятвы. Всем делюсь с вами.

Мы отправили её спать.

- Какого фига? — сразу же поинтересовался я у дяди Эда.
- Задай вопрос полегче, — на нём, рили, не то, что лица не было, он ПЫШЕЛ воодушевлением, будто осознал НЕЧТО невероятно важное, — Скажи лучше, ты говорил с друзьями, пару часов назад?..

- Ну, да, а чё?.. Это ж бесплатная видеосвязь. Лагучая, блин, канеш. Всю сессию рябило, это сак.
Он так странно позырил.
- То есть, ты уверен, что видел их? Что они в Стрейнджервиле?
- Чё?.. Кого?..

Меня аж мурашки пробрали. Сразу вспомнил типуганчиков из своего сна.

- Я видел Веру Барраган в городе, Фриц. Она не добралась бы за это время, да?..

- Да ты гонишь, дядь, — я ему так и сказал, — Разыгрываешь меня, чисто.
- Хорошо бы...
И свалил! Свалил!.. Я тут же кинулся, чесслово, в сеть. А кореша уже вышли. Сижу теперь, грызу ногти, фиг пойму, меня так отучить от нетика пытаются или, реально, какая-то фекалия происходит. Чё думаете-то? Напишите, п л и з.

На комменты, сорри, пока не отвечаю. У меня, немношк, трясучка.

Буду ждать, чё скажете. Я не шучу, окей?..

Баллы, etc.

 

[eisenfrau_]

9 запись в блоге.

Это труба. Чисто труба. Тупо. Просто шляпа. И она мне как раз.

Короче, здарова. Я понимаю, что меня не было очень долго, но у нас тут половые трудности. С большой буквы "ПЭ". Ваще, внимайте, ща разложу по полочкам, чтобы хоть ваши бошки, подписота, не завертелись на адском шампуре непонимания и кринжа.

Я, рили, клянусь и обещаю, ничё не утаиваю. Делюсь всем, что знаю.

В общем, сольца в том, что это ни фига не интернет сбоил, это, по-чесноку, какая-то астральная шушера и жизнедеятельность, потому, что тельчики тоже поотрубались. Ну, не сразу, канеш. Помните, дядька плёл про Верушку?.. Так вот, я ей набрал, как представилась возможность.

Пи-пип, абонент недоступен, ля-ля-ля. Каким-то чудом прозвонился, чё. Забил вошке стрелу у спортзала, чтобы обсудить, так сказать, некоторые разногласия в связи с её появлением в Сан Мишуно. Ничё такого, вы не подумайте, тупо потрещать по душам.

Умные челики (это я, кстати) всегда заходят к темам издалека. Типа, тактика.

Итак, Вера сходу пожаловалась, что её мобила ни фига не видит сеть. Мамане не отчитаться.

Ну, вот эти вот, знаменитые лещи от родаков и прочие опасности. Я, разумеется, сразу поинтересовался, а давно ли она в наших, столичных краях?..

Ответ меня шокировал.

- Несколько дней, — она сделала, канеш, виноватый фэйс, — Ждала Гэйджа, чтобы вместе устроить тебе сюрприз. Тебе дядя спалил, да?.. Я просила его не говорить...
- А где Гэйдж потерялся? — это, кстати, ещё одна стрёмная деталь, — Как ты добралась?
- Он купил билеты... ну, у него экзамены, он попозже вызвался. А мне бы от мамки свалить, ты же знаешь, только дай повод.
- И ты в сетку-то не залетала? Прям, ни разу?..
- Не-е-е... — и ещё раз потыкала телефон, — Лажа какая-то.

Я, рили, перепсиховал. Такой баттхёрт словил, ни в сказке описать, ребята. Заорал, мол, ты чё, рофлишь? Как это, не заходила?..

Теперь, стыдно, конечно. Чисто, сам себя осуждаю. Но пока подружайка делала пассы руками и приговаривала, мол, "воу, полегче", я нехило очканул. (Боженька наказал). Распалился, мотнул головёхой, а там — челбас.

Знаете, типа, дежа-вю, все дела?.. Оно! Рили, как в моём сновидении, чувак без рожи, с жуткими челюстями. Я так офигел, что тупо замер, как вкопанный. Моргнул. А мужика нет, как ветром сдуло. Галлюны, не?..

В общем, не знаю. Фигня какая-то.

- Блин, — говорю, а глаза бегают, — Прости, я, чёта, сам не свой... — и, потом, смотрю, а одета-то она ПО-ДРУГОМУ.

- Ты же в майке была... — меня ваще вынесло. На этом месте, с чиллаутом я покончил. Тупо, дорогие, АУС.

- Ты дурак или приколяешь? Осень уже, дубачина, какие майки?.. — реально, это всё здраво звучит, но ничё подобного, когда попадаешь в такую конченную ситуацию. Я офигел. Это точно, — Или считаешь, что природа наделила меня магией?..
Как знать, пацаны, как знать... Попахивает фекалией.

Не Вера, в смысле, а ваще. Дрянь несуразная. (СИТУАЦИЯ).

Она, канеш, докопалась, с чего я такой странный сегодня, но слова из меня не пёрли. Вот, понимаете, мне есть о чём побазарить, какие предположения задвинуть, а ни фига, не лезет. Прально, ясен пень, абы кому нельзя выбалтывать, но это же корефанка!.. И вы, мои любимые подписчики!..

Ыы, памагити.

По итогу, она, расстроенная, ливнула в отель, а я остался шататься по городу. Тупо флекс. Пошуршал по парку, поубирал мусор после местечковых шошлов, и судьба смекнула, что я хороший парень, подогнала интересное развитие событий.

У ларьков с хавкой, я обнаружил милующихся дядьку и Серсею, его роковую чикулю.

Из протокола разговора подозреваемых: 11/19/2***, Э. Шмидт, С. Гот.

Э: И что ты предлагаешь? *хмыкает, но на лице не отражается никакого веселья* Мама говорит, что ни один гербицид не сработал. Я сам не знаю, что ещё придумать.
С: Есть идея, док... *вздыхает* И она... иная. Не то, к чему вы привыкли. Ты ещё помнишь, кем я работаю?..
Э: *какое-то время он молчит* Энтомолог?.. Альберт говорил...
С: Избавь меня от Альберта.
Э: Не говори так.
С: Ты всё ещё думаешь о нём? Серьёзно?..
Э: Каждый день. Постоянно.
С: Ох, док... *её ладони ложатся на столешницу* Впрочем, не сейчас.

Всё это звучит, как палево. Я, правда, не выкупаю о чём именно.

С: Я размышляла о паразитах, сначала, вредителях. Знаешь, наподобие саранчи, которая в состоянии пожирать инопланетные растения.
Э: А все остальные?..
С: Знаешь, они достаточно нетипичная флора для Земли. Тем более, что бы ты выбрал — лишиться части плодовых культур или бессильно наблюдать, как умирают города... и люди? *снова вздыхает, перебирает пальцами по деревянному столику* Там же твоя семья. И... Альберт?..

Надо сказать, врубитесь, такая мягкосердечность и тревожность ваще не в духе дяди Эда. Обычно, он шпарит, как мертвец, только лыбу тянет, и уж точно ничего не боится.

Э: У... у тебя есть наработки?
С: Конечно. Я за этим и приехала. То есть, изначально, в научный институт. И к тебе, док. *смеётся, но безрадостно* А ты и не рад меня видеть...
Э: Ты же всё прекрасно понимаешь. К сожалению, наверное.
С: Не переживай. Мой век короче твоего. *коротко усмехается* Позволь, лучше, помочь. Я же вывела прототип насекомого, питающегося странными фруктами, но мне необходимо твоё содействие.

Тут-то меня и спалили из-за, поприветствовашего мою выглянувшую тушку, Райордана, бати Нуо, закрывающего смену в шавермячной. Ну, это эпик фэйл, ребзи, ничё не поделать.

Мои наблюдаемые сразу же завернули серьёзные тёрки, начали болтать о рандомной фигне, типа, ой, фу-фу, как погода попортилась, дело к зиме, не иначе. В общем, облом. Я так запарился, видимо, что вместо рожи Серсеи, тоже, увидел неведомый скример. По ходу, поспать пора, рили.

Но, положа руку на сердце, уже столько всего аномального твориться, что я клянусь, фиг вы меня удивите. Пусть хоть динозавры выйдут на улицы Сан Мишуно, я такой, мол, "и чё, чё по чём".

В общем, потащились мы домой, вместе с дядькой, а там нас поджидала грустная маманя.

Ваще, как грустная? Тупо непонятная.
- Вы где шлялись? — с порога заявила она, — Я никому не могу дозвониться. Гудки. А когда пытаюсь набрать в Стрейнджер, автоответчик говорит, что номера не существует. Что происходит? Я поеду?..
- Нет, — дядя Эд отмёл её идею, — Ты остаешься здесь, Лисс. Мы во всём разберёмся, только не паникуй.
- Легко сказать!.. — мама совсем, канеш, приуныла, — Там Берти... Марта с Йоханом... и кошки наши. Ох, чёрт, о чём я думаю?.. Какие ещё кошки?..
- Я всё решу, Лисс, только, мать твою, успокойся!..
Дядька, короче, хлопнул дверью. Ле маман так и замерла, с какой-то зловещей полуулыбкой.

Дорвался нравоучать меня.
- Что, малой, подслушиваешь?..

- Никак нет, — не на того напал, чтобы раскалывать. Я крепкий орешек, — Ты чё бузишь, дядь?
- Если я узнаю, что ты...
- ...лезу не в своё дело, да-да-да, — рили, надоело уже выслушивать эту фигню, — Отвали, а? Я тебя не трогаю, ни разу, я с Верой гулял.
- С Верой? Она, всё-таки, здесь?..
- Ты же сам её видел, алло. Ты чё доколупался?..
Мы бы так и собачились, типа, вяленько, если бы в хату не влетел Калеб Ватторе. От такого поворота проаутировали все присутствующие.

Зато агрессия дядьки, тут же, нашла адекватный выход.

Приводить цитаты не буду, я чё, враг себе, любимого родственничка компрометировать. (Он мне башку открутит. И анестезии пожалеет, по-любому).

Надо сказать, пацаны и пацанессы, я впервые увидел, как он юзает свою ульту. Типа, вампирские скиллы. Обычно, дядя Эд достаточно мирный, чтобы решать всё трескотней и погружением челика в транс своей занудливостью, но тогда его вынесло.

Я ничё не понел. Короче, всё, сначала, заволокло зелёным, а потом Калеб куда-то делся. Осталась только вонища, тухлятиной, как будто мамкиного запашка рыбьей чешуи мало на мелкую двушку. Я не рассказывал? У неё даже волосы, типа, как постоянно мокрые. В общем, море удовольствий, особенно ароматы эстетичные.

Не важно, ваще. В полицию мы тоже не дозвонились. Тупо заявить на незаконное проникновение.

- Чё говорят, дядь?..
- "Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии. Нажмите "звёздочка", чтобы отправить запрос оператору".
Я позырил.

"Горячая линия Сан Мишуно. Свяжитесь с нами, если Вас что-то беспокоит".

Жуть. Я допишу вечерком, подписота, ждите апдейт. Щас, в школу пора, пока не попал под раздачу.

 

[eisenfrau_]

10 запись в блоге.

На чём я остановился?.. А, точняк. Я уже, рили, не уверен, б_о_льшая ли проблема отсутствующий интернет. В смысле, периодически. В смысле, фиг поймёшь. В смысле, Фридрих, ты тупой.

Моих подковёрных игрищ с дипвебом, канеш, маловато, чтобы разнюхать правду. Да чё там, по-чесноку, способностей и роутер починить у меня нету. Тупо делаю вид, что до фига занят, лишь бы домашние не прикапывались. Но, не суть.

В шкалке, кстати, всё обалденно. Я наполучал дурацких нашивок скаута и мне влепили хорошечных оценок, типа, поощрительных. Утёр нос мамке. Но дневник, на верняк, всё равно спрятал.

Отвлекаться от расследований, рили, тяжко. Постоянно хочется спать, ваще. Особенно, пользуясь случаем, когда дядьки нет дома или мамулидзе где-то шляется. Фиг знает. Не хочу вдаваться в подробности, с кем она и чё мутит, это на совести пришибленного бати.

Она и так, в своих депресях, наела громадный попец. Знаете, типа, аж неловко кушать, когда лицезреешь последствия вмешательства хлебобулочных изделий и макарон с сыром в жизнь челика.

Но, блин, я её и понимаю, так-то. На меня, врубитесь, напал какой-то лютый жор. Я, все вечера, только и делаю, что жру. Например, сёдня, я всадил, на ужин, тареляку мясца из тридцати кусков, навернул пару кочанов варёной кукурузы, грамм двести, а то и триста, шоколадки, наверное. Сейчас, вот, взялся за персики и посматриваю, с любопытством, на палочки кукурузные.

Хотя, до этого, я бывало ел ваще мало, по два раза в день, и, рили, ничего не хотелось.

Блин, чё я порю?.. Лучше расскажу стори пощепетильней. Перед тем, как сгустить краски, ну, и всё такое.

Мы тут гуляли, с Верушкой, ошивались на центральной площади. Как раз, выдался тёплый денёк. Она ещё, вы знаете, пришла ваще красивая оч, в платье, причёсочка балдёжная, прямо сас. Сначала, по новой традиции, пытались набрать её родительницу. Потом, слово за слово, разболтались о какой-то фигне. Не помню, чесслово.

На меня нашло НЕЧТО СТРАННОЕ. Тупо порожняк предательский, я вам отвечаю, застал врасплох и я совершил НЕОБДУМАННЫЙ поступок. (Не то, что бы я жалею, скорее, ни фига не всекаю, а чё теперь делать-то).

Короче, по ходу, мы с Верой мутим. Ну... типа, реально.

Рили, пацаны, это прям высшая сложка, я не смогу объяснить какой фиг меня дёрнул нарушить неприкасаемость нашей дружбы, у меня и в мыслях такого не было, а тут раз, бац, тупо сеструху развёл на бесчестие.

В общем, ПРОИЗОШЁЛ ОБМЕН СЛЮНЯМИ.

Пождружамба осталась довольна. А я растерялся. Типа, сразу всё понял, раскусил её поведение за последнее время (но не майку, превратившуюся в осенний прикид). Ещё, Нуо вспомнил. Ууу, хорошо, что отстала!..

Блин, ваще, чё я вам загоняю... чё за мыло?..

Канеш, выходит, Вера мне нравится. Просто, я даун.

После СОБЫТИЯ ВЕКА (сечёте важность?..) мы вписались домой.

Я так сразу и представил нашу совместную бытовуху. Ну, а чё?.. Я буду в участке работать, а она стримаки вести, бложики там, на игровых турнирах бабки рубить. Чувиха огонь, топовая тяночка.

Впрочем, музыка не долго балакала, потому, что дядька явился злющий и всю кодлу разогнал.

Тупо вампир-обломатор. Меня загнал в комнату, телик подкрутил, чёб погромче, но недооценил мои таланты, мою страсть к наушничанию всего и вся. Короче, ребзи, ему позвонил батя. Я прочухал это проверенным, дедуктивным методом. Подслушал через стакан.

Из протокола телефонного разговора подозреваемых: 11/23/2***, А. Шмидт, Э. Шмидт.

Э: Как дела? Что происходит?.. Да?.. Ты уверен?.. *он сомневается, зная, что собеседник болен шизофренией* Когда?.. Хорошо. Ох, мой дорогой, ты точно уверен?.. *он всегда использует словосочетание "мой дорогой" по отношению к брату, в частности, если ??? (узнать)* Нет, я никому ничего не говорил. Тебе тоже стоит молчать. Нет... нет. А я... по тебе... нет. *он сбрасывает. Роняет телефон на пол*

От вяка-кряка треснувшего дисплея, я и сам подлетел, чуть не спалился. Тупо кринж, не понимаю, врёт ли дядя Эд, злится или, типа, просто мобилу шмякнул. Ничё не ясно, рили. Наружу выходить боязно, так что я брякал до посинения на гитаре, заодно, порыскал в шмоте и обнаружил дедов пиджачок. Чиллил, короче, до утра. Найс.

Только, вот, дурные мысли никуда не ливают. Ваще.

Нетик не грузит картинки, сотовая связь снова опухла, дома фиг знает что, в шкалке задолбали и, как бонус, каждую ночь снятся кошмары. Офигенно, чё.

Но, казалось бы, чем меня удивишь, прожжённого человека?..

Например, голым папашкой у падика, тусующимся под дождём в сопровождении дядьки (моего) с красным зонтом. Я аж не с ходу осознал, чё ваще происходит.

Так и спросил:
- Дядь, чё ваще происходит?..
- У меня нет объяснений, — он наигранно вздохнул, — Одно хорошо, новости из дома, — дабда, чисто, сказал "из дома". Приятно, блин, — Одно плохо, в сумасшедшей ретроспективе.

Помните, я говорил, что у меня самая странная семья в Неваде?.. Я меняю показания. Во всей, мать её, Америке!..

Я просто офигел, ну, рили. Я уже ни во что не врубаюсь. Ни в напялившего мокрую одежду батю, ни в нарядного дядьку, вывалившего на него горсть лепестков...

- Какого?.. Ты же должен знать, Эдди, я ненавижу чёртовы розы, я терпеть их не могу!..
- А, всё-таки ты, Элли, — и брезгливо так, отряхивает ладони, — Всё, что я должен был, я проверил.
А у меня голова кругом от их болтологии.
- Как ты можешь быть таким гадким?.. Ты же знаешь, она хочет нас убить, она хочет-хочет-хочет...
- Никто тебя и пальцем не тронет.
- ...хочет-хочет-хочет...
- Перестань!..
- Иначе, что?..
Па заржал, как демон, и свалил от дяди Эда с видом победителя. Мне бы так развлекаться: сам придумал, сам чёта ляпнул, сам обрадовался. А ещё говорят, псих. Всё у него зашибись в собственном манямирке.

Свалил он, правда, недалеко, ко мне.
- Где Лисс?..
- Где-то здесь, — я обвёл руками улицу, а на ней, забыл сказать, был в разгаре осенний фест. Типа, народные гуляния, — Хочешь извиниться, да, типа?..
- Да, — он порылся в карманах, но ничё не выудил, — Я хочу сделать твоей маме подарок. Ты... не дашь мне ключ?.. Она же обрадуется, да? Ты считаешь?..
Иногда, канеш, с ним тяжело беседовать, рили. И голос у него, блин, срывается на два разных диапазона. Тупо ужастики. Но ключ я дал.
- Бери, бать. Я дядьке скажу, что потерял, только ты не пали, окей?

Он, особо, не стал запариваться с благодарностью любимому сынуле, так как заприметил маманю, отжигающую у автомата с чаем. В тот день, ну, выходит, уже несколько прошло, я прям осознал, насколько же мы с папкой разные. Даже не сильно похожи, чё думаете?..

Ему лет под задницу, а он всё сережки в губе носит, глаза красит. Чисто, рок-звезда на пенсии. Только из всего творчества, у него клумбы с цветочками.

Впрочем, забейте. Я ловлю кринжа.

Родаки снова повздорили. Мамуля осталась такая грустная, одинокая, мне её жалко, ваще. Хотел поутешать, типа, домой отвести, дать накатить немношк, но меня перехватила БАБУЛЯ. Я не ожидал!.. Просто, офигеть!..

Она, оказывается, приехала с Альбертом. Он же дурной.

- Всё плохо, — без предисловий начала она. Решительная чикса, чё. Респектосик, — В Стрейнджервиле режим чрезвычайной ситуации, так что, ничему не удивляйся. Мы пытаемся перебросить максимум людей сюда, в Сан Мишуно. Радуйся, когда встречаешь знакомых.
- Вы останетесь?..
- Я — нет. Ты же понимаешь, Йохан привязан к земле.
У меня по спине побежали мурашки. Фиг она его бросит.
- Но... ты же попробуешь?..
- Попробую, — она хмыкнула, — Но, если ничего не выйдет, я останусь с ним.

В принципе, я догадывался. Но спокойствия мне бабулины стори не прибавили, наоборот, рили, бешеный мандраж, как всё утро гонял с пробежки на пробе...

...

Подключение через WAN Miniport PPPoЕ...

Ошибка: 651: модем или другое средство связи сообщило об ошибке.

...

Кто-то называет меня маньяком, извергом,
Кто-то серийным убийцей.

Исчадием ада, бешеным животным,
Кто-то считает бредовой фикцией...

Соединение с сервером <username> сбой. Сервер не отвечает.

 

[eisenfrau_]

[СБРΘС ПРΘСТРАНСТВΞННЫХ ЯКΘРΞЙ]

[ДΞКΘНСΞРВАЦΙЯ ВЫСΘКΙХ ДΘМΞНΘВ]
|
|
|
\_________________[РΞΙНΙЦΙАЦΙЯ ΛΞКСΞМАТΙ΅ΞСКΙХ ΙНТΞРФΞЙСΘВ]
|
PROCESSING
[||||||||||||||||||||||]
|
\_________________[РАСПАКΘВКА ГРАДΙΞНТНЫХ ГΛΙФ-РА3ВΞРТΘК]
...............................|
...............................|
...............................\___[БАΛАНСΙРΘВКА ПΘГРАНΙ΅НЫХ СΘСТΘЯНΙЙ]

Ошибка: 651: модем или другое средство связи сообщило об ошибке.

[ПРΙВΞДΞНΙΞ КΘРΞННЫХ МΞТАСКΞΛΞТАРНЫХ ГАРМΘНΙК]
|
|
|
[СКАНΙРΘВАНΙΞ МΞТΘДΘΛΘГΙ΅ΞСКΙХ АРХΙВΘВ ТРΞТЬΞГΘ ПΘРЯДКА]
|
\_________________[ПРΘ3ВΘН МΞТАГРАФΙ΅ΞСКΙХ МАТРΙЦ]
...
...
...
...
...
\_________________<YСТАНΘВКА ПΘТΘКΘВЫХ СВЯ3ΞЙ>
...
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƙ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ɯ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ŧ]
КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ=========== РА3РЫВ============
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƥ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƣ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ĭ]
КΘНТАКТ=========== РА3РЫВ============ КΘНТАКТ===========
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ʃ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƨ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ʀ]
КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ===========
...
|
[РΞПАРΙРΘВАНΙΞ БΞ3ΘТВΞТНЫХ СΞКТΘРΘВ]
|
PROCESSING
[||||||||||||||||||||||]
\______[SUCCESSFUL]

РАСПРОСТРАНЯЙ БОЛЕЗНЬ.

Не знаю, зачем я это пишу. Нет ни одного, реально, ни одного человека, который прочёл бы это теперь. Прошло уже полтора года. Больше?.. Мать вашу, да я и сам изменился так, что остаётся только офигевать.
Не люблю это слово.

Что-то, конечно, вечно. Как осознание того, что я могу нести ВСЁ, ЧТО УГОДНО, кому оно, ваще, сейчас сдалось, когда ИНТЕРНЕТА НЕТ. То есть, есть. Но не такой безобидный, каким его привыкли видеть помнить. Я понимаю это, отчего-то, невероятно ясно, другие, может быть тоже, но боятся говорить.

Страх — это тоже хроническое. Новая, фирменная фразочка дядьки. Его, пожалуй, отвлекает собственная, неуместная язвительность. И сериалы про врачей, о, да. Это шоу получше любых комедийных, тупо слушать то, с каким недовольством, он комментирует киноляпы, разнося персонажей-докторишек в пух и прах.

Он помешан, разумеется, а кто из нас нет?.. Новая причёска, новая одежда. Даже очки. Жаль, это не панацея, чтобы избавиться от прошлого.

Ушлое, пошлое прошлое —
Стучится в мой дом гостем непрошеным.
Я не боюсь его, я себя боюсь,
Нет, я не с ним воюю, — с собой борюсь.
Да, я устал… пауза.

Я подсел много читать. А гнал-то, а?.. Наверное, побольше, чем дед, отобрав у него титул главного любителя беллетристики и соплей с сахаром в семье. Какая разница?.. Чтобы упомянуть, конечно же, что его литературный вкус вызвал у меня, чисто, рвотный позыв. Но я не так искушён, не-не, иначе, за такой кучерявый базар, мне бы давно открутили башку в полицейском архиве. Дабда, я несколько месяцев корячился только там (как отброс)... блистательная карьера, так получается?..

А та самая, невыносимая приставашка Нуо, как иронично, работает со мной. Моя коллега. И она... выросла. Во всех смыслах. Высокая, длинноногая инопланетянка-модель, пронырливая сволочь, журналистка, сующая свой нос везде, куда не следует. Идеальная напарница амбициозного (ну, это ваще, отвечаю, самопиар) копа.

Мы встречаемся исключительно по ночам. Нуар.

Обсуждаем то, что очкуют произносить другие. И может, я надеюсь, у нас есть шанс выбраться.

Во всём этом, с душком конспирологии или без, есть какая-то вшивая романтика. В Сан Мишуно очень красиво с наступлением сумерек, типа, знаете, переливаются огоньки на небоскрёбах, горят фонари, визжат тормоза одиноких тачек, пробиваются редкие звёзды. Мерцают блёстки на бирюзовых скулах Нуо.

Я никак не привыкну. И я... радуюсь?..

Беспочвенно, слепо, хоть чему-то, пока ещё всё ништяк и не перечеркнулось. Я не мог знать, да, никак не мог знать, по-честному, что случится, но... чувствовал?..

Если бы вы могли мне ответить — пожалуйста — напишите, что я тюкнулся и брежу, что всё — дурацкая ерунда. Что я открою глаза и вернусь, пусть в Стрейнджервиль, без разницы, но к своему беззаботному существованию, которое не ценил и так зря сопротивлялся родительской опеке.

К этому, типа, что казалось таким офигенно важным: шкериться, например, от мамки на кухне, уминая припасённые ею оладьи и, вроде как, спасая её огромный зад от переедания. Она, блин, конечно, уже похожа на дирижабль... а я тупой донельзя. Зачем я насмехаюсь?..

Это же мама. На самом деле, я поздновато допёр, что она всю жизнь отдала нам с отцом, что всё время заботилась, наступив на горло мечте, воспитывала меня. Что она, просто врубитесь, насколько сильная женщина, ни разу не проявила боли ни за все батины измены, ни за странности нашей семьи в целом. Мы же того, этого. Она собирала нас вместе, мирила, как бы не было самой плохо, даже в те моменты, когда мы шкерились по углам, озлобленные и зацикленные на себе. Она была рядом, всегда, срываясь очень тихо и не тревожа остальных.

Я не считаю её терпилой. Я не виню её за то, что она боролась за своего возлюбленного Альберта до конца. Увы, что вышло, как вышло...

Она устала. Как я её понимаю. И, до сих пор, кстати, живёт с нами. А папа... ох, папа... необходимо упомянуть, да, моя бабуля, всё-таки, мировая чувиха. Она, как и обещала, депортировала всех к нам, в большой город, а его, так и вовсе, в соседнюю квартиру, чтобы чалился под присмотром. Но сама она, с дедулей, осталась в Стрейнджере. Я... я понятия не имею, как у них дела. Все, кто "за рубежом" — вне зоны действия сети.

Фрау-Какао умерла. Мне её очень жаль.

Дядя Эд просит ни о чём не переживать. Это, реально, невыполнимо.

У него, впрочем, свои мутки. Убивается в больнице, берёт сутками, аж не успевает ходить на охоту. Фактически — о, как смешно — я стал (был?) доброжелательным настолько, что не против периодического донорства. Пока мамуля балуется тёплыми плюшками, посреди-то ночи, мы забавляемся садомазохисткими наклонностями. Но, типа, не каждый день, нет. Слишком больно.

Я спрашивал у дядьки, какой прок тащиться от вампиров, если их укусы так нестерпимы?.. Вы же знаете, ну, всех этих новомодных готёлок, мечтающих о мертвяке-похитителе, красавчике и богаче. Хоть бы одна мечтала о Максе Шреке, дабда. В общем... он, короче, весьма индивидуален со своим недостатком. Обычно, кровососы делают приятно. Не повезло.

В принципе, тогда ясно, почему у него не ладится с женщинами. То есть, на тот момент, когда я только узнал эту инфу, если быть совсем уж дотошным и честным, меня устроила эта версия. Типа, я не хочу забегать вперёд. Хочу хоть какой-то хронологии.

Какая же, иначе, всё правда?..

Правда в том, что безликие — из моего сна — появились наяву и я вижу их повсюду. Я не хочу думать, что мне достался какой-то "дар", как называет это дядя Эд. "Это" — проклятие нашего рода, абсолютно точно, но согрешившего невесть чем. Он, ну, Эдуард... он видит призраков. Не помню, писал ли я об этом. Да и какая разница?.. А папа... блин, папа...
Мне хочется плакать.

Мы не говорим об этом. Вообще, совсем. Просто не говорим, как будто, так и надо. Притворяемся.

Он лениво жалуется на нового медбрата, чисто, типичного, распальцованного чёрного. У них там бардак, в приёмной, просто офигеть можно, всем уже плевать на то, что творится. А я поддакиваю.

А что мне делать? Я — мелкая сошка в иерархии полиции Сан Мишуно. Я ничего не могу противопоставить шестёркам криминальных авторитетов. И если честно, это всё такой вздор, по сравнению с настоящей проблемой. Мир катится в тартарары, н-но?..

Может, хоть дядька поднимется по карьерной лестнице.

Ведь медик в тиме, это тот, кого нельзя кикать ни при каких обстоятельствах. А все эти громкие заявления в людных местах, насилие какое-то... тьфу. Как же я во всём путаюсь, вашу ж мать.

Но тогда, кажется, я был... доволен?.. Зимой, да. Тогда было не страшно.

Я, как щас помню, думал, что мы ещё соберёмся всей семьёй, отметим Рождество. Ну, и что? Глупые мечты, знаю, детские, но... уже... уже не смешно. Под снегом было спокойнее. Тихо, мирно, светло. Немного предпразднично. Мама работала допоздна. Дядя Эд тусовался у бати на хате, всего-то за дверью, на нашей лестничной клетке. Очень близко.

Сложно объяснить, почему он так и не съехался с ле маман. В смысле, па. То она не хотела его видеть, когда хотел он, то он запирался и гнал её прочь. Иногда, разумеется, они проводили время вместе, но редко. Куда чаще папаня чиллил с братом. Наверное, мне никогда этого не понять... тупо, знаете... после всего, что я узнал, я просто не в силах осознать, что творится в голове у дядьки.

Он рехнулся. И давно. Может, конечно, это какое-то тлетворное влияние сиблинга-шизофреника.

Почём мне врубаться? Я... я предпочту написать об этом и забыть навсегда. Честно. Пацанское слово (тм). И небольшой урок, который я выучил с наступлением совершеннолетия: не копайся в семейном белье, бро, не делай этого даже под дулом ружья. В чьём угодно, кроме. В ЧЬЁМ УГОДНО. Потому, что теперь я сплю ЕЩЁ ХУЖЕ.

Слишком кринжово. Слишком офигительно неправильно.

Я жалею об это разговоре, я клянусь, как ни о чём другом в своей жизни. Но больно, как бывает, стало не только поэтому. Папа... он постарел. Сердечко ёкнуло. Мы собирались нечасто, блин, и... и я не ожидал. Просто, по-тупому, не ожидал, что у него уже пробивается седина, что ему плохо. Я привык к дяде Эду, зависшему в возрасте... вашу ж мать, да он выглядит младше меня!.. Это, в целом, понимаете, тяжеловато уложить в башке.

В общем... глядя на па, я чётко осознал, что далеко уже не подросток.

Не то, что бы я его хоронил. Нет, блин, совсем нет. Он сам начал. Говорил что-то про нового психотерапевта, которая ему совсем не нравится, про то, что с шизофренией долго не живут и ему грустно, лишённому цветов и сада. Может, и поэтому он так резко сдал. Я, реально, не знаю. Мы бы всё ему предоставили, ваще, не проблема.
Много улыбался, кстати. Вот я дурак, конечно...

- Ты меня любишь? — первое, что он спросил. С чего начал тему. И это тот момент, когда мне стоило бы дать задний ход. (Неуместный каламбур).
- Да, — я ответил честно. Да, я всегда его любил и люблю. Это ж батя. Подумаешь, чиканутый?..
А он вздохнул. Не скажу, что я не был уверен, что хотел бы выслушать всё последующее. Я уверен. Я не хотел.
- А я... я никого не люблю.
- Врёшь. По глазам вижу, врёшь, — я не блефовал, не юлил. У меня, отвечаю, не играли воспалённое самолюбие или обида.
- Вру... — тут-то он и стал печальный, — Потому, что единственный человек, которого я люблю... нам нельзя быть вместе... понимаешь?..
Я всегда, впрочем, замечал за ним, знаете, у него если чувства то, значит, только в одном смысле. Ну, типа, не дружеские, не внутрисемейные, а по-хардкору, как у любовников. Не догоняю, короче, как получше объяснить. Вроде бы, это из-за болезни.
- Серсея?.. — уточнил я, подумав, прям сразу, об этой тёлочке. Не зря же, маманя вечно драконится с упоминаний о ней.
- Нет. Причём здесь эта шл...
- Так, пап!.. Не оскорбляй девушку, — на дух не переношу вот эти вот все подковырки, так что, не сдержался, — Лучше о себе говори, да?
И он сказал. Молчал, сначала, но, видимо, решился на откровенность. Не хочу говорить писать "напоследок". Стрёмно звучит.
- Эдди.
- Что — Эдди?..
- Я люблю Эдди.
Я опешил. Я предпочёл бы имя мамы, соседки, да хоть бабули. Женщины, в общем. И явно не того, за которым, и без этого, тянется вереница сплетен. Чьё угодно, кроме.

- Ты имеешь в виду...
- Да, малыш, — от его болезненной полуулыбки мне стало не по себе, — Ты хочешь знать, Фру-фру, было ли то, о чём говорят?.. Да.
- Ох, господи... — я, тупо, не знал куда деться. Вот, серьёзно, тут же похолодел. И мне жилось намного, НАМНОГО проще БЕЗ этой информации, но горькая, противная правда, видимо, слишком долго копилась у него на душе. (И он, всё ещё, называл меня "малышом". Это достаточно мило).
- Но он никогда не обижал меня. Это я... я...
- Только избавь меня от анатомических подробностей, окей?.. — заставить его замолчать я не мог. По-идиотски, конечно, но я утешал себя тем, что мне, как полицейскому, ещё не то придётся выслушивать.
- О... окей, — он говорил боязливо, мягко, и почти не менял тон, как обычно, базаря, будто, за двоих, — Я не буду рассказывать, как так вышло. Я, выходит, ну... виноват. Мне... было семнадцать, да?.. Нет?.. Не помню. Помню, что ещё ходил в школу. Ты же знаешь, я старше... когда Эдди был маленьким, он был капризный, очень эмоциональный. Не такой, как сейчас. Ну... я его сломал? Я... я не хотел.
- Зачем же ты это сделал, раз... раз не хотел?
- Я... я хотел его. Чтобы он принадлежал мне... мой единственный друг, мой любимый брат, который всегда-всегда утешит. Моё всё. У меня и не было никого ближе, кроме него, особенно, после смерти Эрвина.
- Что ещё за Эрвин? В смысле?
- А, — он махнул рукой, — Не имеет значения. В общем... мы, понимаешь... а потом он сказал, что хватит. Что он устал от меня. Я, знаешь, так обиделся... я, конечно, сам виноват, что мама узнала. Рассказал психотерапевту, наоборот, правда. И так уверился своей лжи, что принял её, как настоящее. Просто, ну... заместил воспоминания?.. Только Берти меня мучил, от него, увы, ничего уже не скрыть...
- Пап, это, просто... твою ж мать.

- Да-а, — он вздохнул, — И я специально отбивал у него девушек. Мне плевать, а Берти нравилось... это сложно. Ты, вряд ли, поймёшь, что было у меня в голове. Эдди мог бы просто быть рядом, но ничего больше... наверное, это... что?.. Кто лжёт?.. Ты её слышишь?
- Кого?..
- ОНА НАЙДЁТ СПОСОБ СВЯЗАТЬСЯ С ТОБОЙ.

Жаль, но мой последний разговор с папой закончился тем, что его снова понесло по чертогам собственного разума. Он начал спорить с самим собой, уточняя какие-то ненужные детали, не имеющие уже значения для картины, которая получила свой последний, омерзительный штрих.

Кажется, тем же вечером, он виделся ещё и с ма. Она вернулась расстроенной, ничего не сказала, значит... он так и не пришёл в себя.

И, уже посреди ночи, мне позвонил дядя Эд. Во-первых, мне, по-честному, было как-то противно слышать его голос. В голову лезли ассоциации, образы, накладывающиеся на меня, не отошедшего от дурного сна. В его привычной холодности чудилось... что-то. Во-вторых, звонок... это удача в местном эквиваленте.
- Фриц, проверь отца, — сказал он.
- Что за срочность, дядь?
- Сделай, как я говорю, — мне, реально, до сих пор жутко. Как он мог знать?.. — Я еду, — и бросил трубку.

Очень трудно адекватно описать, с какими ощущениями я ломился в квартиру, как перебудил всех соседей. То есть, я и не подозревал, изначально, вообще-то, ничего эдакого, но запаниковал. Почувствовал тревогу, которая только росла с каждой секундой, пока дверь оставалась заперта.

Её пришлось выбить. И я... я... я почти не удивился, знаете, отметил только, констатировал неумолимый факт, сухо как-то и отстранёно, обнаружив папу мёртвым. Тогда, конечно, я не был до конца уверен. Как по методичке, вспоминая, что мы зазубривали на скаутских курсах, я проверил пульс, пощупал руки, грудь, заглянул в рот. Вызвал скорую. Одно плохо, что не догадался сделать это сразу, как позвонил дядя.

Так глупо.

Он просто лежал на полу. Просто. Вокруг не было ничего пугающего, страшного, кроме моей убеждённости в том, что всё. Я принял, где-то внутри себя, что такое смерть, осознав гадливость безжизненного тела, когда взглянул на лицо. Чужое. Абсолютно пустое. Мерзкое.

Дождавшись докторов, я бросился домой. Я думал только о том, как сказать маме, эта мысль оказалась над всеми остальными и жгла так, что я влетел в квартиру, запирая за собой замок. Тупо перегородив ей выход.

- Сынок... — пролепетала она. Плакала. Конечно, она плакала, — Сыночек, я должна кое-что сказать...
"Пока не стало невыносимо больно". Я понял её. Кивнул, кажется.
- Я... — и совсем зашлась слезами. Произнесла то, что я меньше всего рассчитывал услышать, — Я беременна...

В этот же момент, за закрытой дверью, я угадал голос дяди Эда, ругающегося с бригадой врачей. Понял, насколько же всё плохо и неизбежно.
- Мам, — я выдохнул, наконец, сполз по стене. Я... честно? Я и сам не выдержал, заскулил, как щенок, — Папа отравился.

Я не помню, что было потом. Она, кажется, рыдала всю ночь. Мне ужасно хотелось спать.

[3АПРΘС НА РΞΙНТΞГРАЦΙЮ ВЫСΨΙХ СΛΘΞВ ПРΞРΞНДΞРА]
|
|
|
\_________________[ПРΘВΞРКА КΘНФΙГYРАЦΙΙ СТΞГАНΘГРАФΙ΅ΞСКΙХ МΞТΘК]
|
|
|
\_________________[СΙНХРΘНΙ3АЦΙЯ ПРΞДΞΛЬНЫХ ВΙ3YМΙНАΛΘВ]
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.
.
.
.....................ДΘСТYП РА3РΞΨΞН

Баллы, etc.

 

[eisenfrau_]

"Sonne" by Rammstein.
​

Я нашёл это фото на телефоне...

...когда мы были на пол пути.

Мама сильная. Мы — сильные. Всё сложилось так, что нам некогда стало грустить.

Но, конечно, ма страдала. Запиралась в ванной, плача по нескольку часов и заедая горе конскими порциями бутербродов с курицей. Дядька, разумеется, вяленько шутил, что курица и родится, приправленная овощами. Достаточно забавно, если опустить все болезненные обстоятельства.

Сам он занимался организацией похорон.

И, кажется, самолично проводил вскрытие. Не знаю, это оч сложно. Я, по-чесноку, испытал какую-то мазохистскую покорность, нежелание заткнуть уши, слушая его рассказ о результатах аутопсии, об изменениях, обнаруженных им в веществах мозга папы и патологии кровеносных сосудов. Казалось бы, какая уже, на фиг, разница?.. Дотошность дяди Эда кого угодно сведёт с ума.

Впрочем, ему — действительно — было плохо. Тут я его понимаю. Я и сам, отвергая желание говорить серьёзно, трепался о всякой ерунде, занимая эфир тупорылым шумом. Ну, а чё?..

Доставалось, бывало, знатно. Особенно, когда я просыпал дежурство. Попадал, так сказать, под пару горячих рук, злющего родственничка и шефа. Не буду лгать, что меня это трогало. Ваще, если откровенно, плевать я хотел на мнение окружающих.

В тот момент... да, наверное, я был озлоблен. Постоянно раздражался. Не то, что бы я плакал, нет. Я ходил на работу, пытался юморить, улыбался. Не было такого, чтобы я рвал на себе волосы или предавался унынию. Просто, типа... захандрил. Не высыпался, ленился. Мне стоило офигенных усилий расшевелить самого себя.

Уже потом, я почувствовал ответственность. За маму, в конце-то концов. Она планировала, как чёрный лебедь, по квартире, не утруждаясь переодеваться из лёгенького халата. Забила на уход за собой. Знаете... это стрёмно.

За окнами бушевала зима. Холодная. Я осознал, по-тупому, что никак не позволю ма гробить будущего ребёнка, не позволю опуститься самой. Она и так, очень подолгу, куковала одна, потому, что мы с дядькой много работаем. Разве так сложно, реально, мне позаботиться о матери?..

Лишиться ещё и её?.. Нет, спасибо.

Я бы не выдержал, отвечаю, просто бы не выдержал, опоздай в тот злополучный день. Ей сделалось плохо с сердцем, в душе. Может, воду врубила чересчур горячую. Может, из-за беременности. Не важно.

Я отпросился из участка пораньше. Ощутил какую-то тревогу, что ли. В общем, по возвращению домой, я... я не могу внятно объяснить, почему решился проверить. Ничего такого. Просто... просто, подумал, что надо открыть дверь, заглянуть. Мало ли, всякое бывает. За секунду, если всё хорошо, ничё и не увидишь запретного. Да, блин, перед кем мне оправдываться?..

Конечно, ле маман — русалка. Утонуть она не может. Но, как будто, единственная опасность для жизни — захлебнуться. Всё не так.

Сейчас, мне кажется, что я, на подсознании, не слышал, как она пела. Она всегда поёт, когда моется. Фиг разберёшь. Смысл в том, что вытаскивать голую маму из ванной, без сознания, и в трясучке набирать "911" — то, чего не пожелаешь и врагу. Хорошо, что горячая линия Сан Мишуно всегда функционирует. Жаль, что я не отреагировал хладнокровнее. И какая же, всё-таки, благородная цель у дяди Эда. Блин, серьёзно, лучше бы и я пошёл во врачи...

Всё хорошо. Лучше. Мы — сильные.

Я купил ей алый свитер, на выписку из стационара, в её вкусе. Любимый цвет отца. Заставил перелезть в тёплое из дурацкой, тонкой ночнушки.

Бывало, понятное дело, что ма лезла под руку.
- Сынок, а ты меня сильно любишь?.. — докапывалась, пока я чинил протекающую раковину. А я бесился так, что кидал инструменты, доламывая всё до непригодности, — А ты бы больше братика хотел или сестричку?..
- Да, мам!.. Ты понимаешь, блин, прости, но...
- Не лучший момент?..

Момент — всегда дрянь, отвечаю. Только после я отмечаю ценность прожитых мгновений. Это всё полный трешак, да?.. Ну... она красиво поёт. Забыл рассказать. Чисто, знаете, божественно.

Я тупо замираю, когда слышу, все эти а капелла, посвящённые па, куплеты про любовь и глубокое, синее море, к которому, у мамули, теперь офигевшая тяга. Такие горестные, проникновенные песни, заползающие в самую душеньку. Повезло Мультяшке, будет слушать колыбельные. А, да... про Мультяшку попозже... ещё рановато.

А пока — об уютных, семейных вечерах за просмотром телика и предрождественских фильмов, вышибающих слезу.

Типа, всё окей. Типа, нам хорошо и втроём, мы никого не лишились и не ждём. Я травлю даунские анекдоты, полощу кости коллегам, жалуюсь на шефа. Дядька угарает. Мама сетует на токсикоз и рассказывает, какие витамины ей прописал доктор. Плевать, что он сидит рядом. Это невероятно интересно.

Не без эксцессов, разумеется.

Я огребаю за то, что прогуливал школу, ой-ой, и что не хочу бежать в круглосуточный за рыбой ПРЯМО СЕЙЧАС. И за мороженным. С орешками. Половина моей зарплаты уходит на эту байду, но лучше уж так, чем покупать погребальные венки.

Она злится, да, но не сильно. Больше ломает комедию, чтобы встряхнуться. Капризничает. Даже мило, не правда ли, зациклиться на домашних перипетиях?..

Иногда, я хожу погулять. Не до того, если честно. Хватает меня на пару часов, достаточных, чтобы забежать с Верушкой в бар, дрюкнуть по бутылочке пива и поговорить.

Мы, вообще, много беседуем. Почти не целуемся. Не занимаемся сексом. Мы какие-то не такие, как другие влюблённые. Я спрашиваю, у Веры, почему? А она отвечает, что всё нормально, что нам некуда спешить. Всё произойдёт тогда, когда должно и когда — вокруг — будет хорошо. Мне кажется, что никогда не будет, но за её понимание, за мягкость и уверенность, за то, что она готова ждать, я, наверное, и люблю её.

...и да, я люблю её. Я бы предложил ей съехаться, снять квартиру недалеко от участка, создать, наконец, собственную ячейку общества, но не могу бросить своих.

Для меня, всё — пустое. Я не понимаю, вот тупо, с кем себя ассоциировать. Со славным дедулей, военным и верным мужем? С паршивым батей, так и не понятым?.. Есть я. Я не осознаю, какой же я.

Блин, зачем я это пишу?.. Я так скучаю по дедушке и бабушке. Они ведь, даже, не в курсе, что их старшего сына уже нет в живых. Скучаю по Гэйджу. Он так и не приехал. Сказал, что смотается в колледж, в Оазис Спрингс, и пропал. Ни ответа, ни привета. Надеюсь, с ним всё зашибись.

Мгновения, да. По ночам, я всегда дома. Сплю, пока дядька корячится в позах шаолиньского монаха.

Пока мама, наша затейница, украшает квартиру к празднику, разрисовывая стены ёлочками, мастеря хэндмэйд-открытки и упаковывая подарки. Ей нравится. Мне тоже. Выходит симпатично, жизнерадостно, типа, оч круто и креативно.

Соседи, кстати, думают, что они с дядей Эдом парочка. Ждут пополнения. Мне и самому, иногда, так кажется. Если не врубаться, просто наблюдать, аж забавно. Дядька ухаживает за ней, приносит таблетки, возит на УЗИ, выбивая место без очереди, тусуется рядом в свободное время.

К нему, первому, она бежит, чтобы поделиться новостью, что ребёнок начал пинаться. С ним обсуждает имя для сына. Да... сына. В больнице сказали, что будет мальчик. Очередной мальчик Шмидт.
- Эдди, а как бы ты назвал, если бы это был твой малыш? — счастливая ма пищит на всю катушку. А меня пробивает холодный пот, чё уж таить, оттого, как звучит этот вопрос. А если?..
- Не знаю, Лисс, — он пожимает плечами, — Никогда не думал об этом.
- Ну... а почему тебя назвали Эдуардом?
- Понятия не имею. Просто, придумай что-нибудь созвучное фамилии.

Безотносительно, они — всё ещё — рили, классно смотрятся вместе. Чем-то, знаете, офигенно похожи. Но мне неприятно думать, что мой брат может оказаться наследником не моего отца. Противно. Не потому, что я не переношу дядю. Из-за другого.

Не важно. Я так непонятно пишу. Если кто-нибудь — когда-нибудь — это прочтёт, пожалуйста, я приношу свои извинения. Я ужасно безграмотный, но пытаюсь исправиться.

В общем, чё. Мы готовимся к празднику.

Даже, если становится невыносимо больно, мы терпим. Мы — сильные. Наша сила в единстве, в разговорах, на кухне, до утра и взаимовыручке. Иначе, никак. Я не представляю. Этот постоянный ужас, понимаете, даже не из-за мёртвых уже, а ещё живых, от которых нет вестей... не знаю. Болит голова, клонит в сон.

В общем-то, я и сплю. Снова. Постоянно. Прячусь от тревог реальности, где угодно, пусть и в своих кошмарах, становящихся всё изощрённее и изощрённее.

Мне видится, типа, меня с позором увольняют с работы. Называют самым бесполезным работником года, чуть ли не швыряют вслед камни, оплёвывая спину. На самом деле, канеш, в полиции меня любят. Терпят, ха-ха, молодого и бедового, развлекают. На первой неделе аж квест устроили, конкурсы, чтобы я запомнил имя каждого и влился в коллектив. Это ми-и-ило!..
Ладно, о чём я?..

Папа.

Я чувствую его, но почти не вижу. Слышу его голос.
- Comment ça va, soleil?..* — и он звучит естественно, так, если бы он всегда говорил со мной по-французски. Ему... идёт?.. Надо сказать, короче, что па очень сильно картавил, бывало, ваще не разобрать. Поэтому, он пошёл на курсы, чтобы, ну... ощущать себя в своей тарелке. Типа, для ле франсе же нормалёк, не дефект.
- А ты? — переспрашиваю я, — Куда ты делся? Нам плохо без тебя, дурак.
Вот так и говорю. Плачу, впервые, со дня его смерти. А он смеётся.
- Je suis toujours là, tu ne vois pas?..**
- Нет, ни фига. Ты далеко, бать, нам туда не добраться. Как мы без тебя?.. — я несу, блин, несвязный бред, но какая разница?.. Тело какое-то ватное, холодное, а в нос бьёт привычный запах, смесь цветов, сока растений и заношенных вещей с куревом. Я бы сморщился, как раньше, если бы не слезоточивый, навязчивый флёр ностальгии, вроде как, подчёркивающей — это, самое лучшее. Это, до фига, родное.

Тупо, да?.. Я ж не строю иллюзий, помню его вечно обкусанные пальцы, ужасные, намалёванные глаза, вырвиглазные, красные вещи, на который он западал в магазе. Мой па — сумасшедший. Я слишком поздно догнал, как это, в самом деле, если без шуток. И что порвал бы за него, если бы потребовалось.

Безликие преследуют меня в каждом сне. Уродливые, с раздутыми брюхами, подбирающиеся всё ближе. Мне не страшно.

Никто не в силах меня напугать, никакие фантастические твари, потому, что терять близких намного страшнее, чем дать по отсутствующему рылу. А ещё лучше — просто пристрелить. Вот такой я, кровожадный стал.

С этим настроением я хожу по миражам, улицам, залитым дождём. С ним же, выбрасываю в урну форменную фуражку. И просыпаюсь. Дома, на диване перед теликом, под приглушённый спор мамы с дядькой о пользе жареных бутеров с сыром для младенцев.

- Чё за?.. — выпаливаю, а ма ржёт.
- Тихо, сыночка, — говорит, — Ну, устал после смены, заснул. Мы не стали тебя будить, ты же, как ангелочек сопишь. Такой хорошенький!..
Ой, мамуля, конечно!..

А вечером мы уже отжигали. Дядя Эд, внезапно, замахнулся что-нибудь сготовить, чтобы маман не напрягалась. Получилось фу. Тошниловка. Но мы промолчали, типа, поддержали душевный порыв. Ещё отравит нас.

Мама, после трапезы, торжественно вручала подарки. (Заодно, отметили, что выжили после вампирской стряпни). Завернула, канеш, ваще красиво, тут уж она умелица. И угадала с презентом, прям в точку попала. Не скажу, правда, чё. Секрет. (Потом, не боитесь).

Разнообразие в скромное, семейное торжество внёс телефонный звонок. Надо сказать, мы так от них отвыкли, что уставились на мобилу, как на пиликающую бомбу. Неизвестный номер. Я поднял аппарат, врубил громкую связь.
- Алло?..
- Фридрих? — я услышал голос бабули, — Вы должны, немедленно, приехать в Стрейнджервиль, — не дав мне и слова выдавить, она бросила трубку. Ма так и подскочила.

- Едем! — завизжала она, всё побросав, — Срочно, хватайте манатки, быстро!..

Её не смутили ни громыхающая гроза, ни отсутствие такси, ни-че-го. И я проникся, с ней, тотальной солидарностью, подмоченной только ливнем, разумеется, пропитавшим одежду до нитки. Всё-таки, без её решильности, мы бы зависли. Дядька бы, точняк, врубил зануду, собирая документы, деньги, составляя план "Б" и всё такое. Побузел, маленько, на пузатую, но мы не учли его аргументов.

Мы отправились в Стрейнджервиль.

Переводы.

*Как дела, солнышко?..

**Я же здесь, разве ты не видишь?..

 

[eisenfrau_]

В Стрейнджере всегда происходит дичь...

...и это — контраст. Сначала, тёплая квартира, где навязчиво болтает телик, и, под смех и поздравления дяди Эда, я рву упаковочную бумагу на коробке с подарком. Она шуршит, просто оглушительно, а мама радостно хлопает в ладоши, перекрикивая мою возню. Из картонного квадрата, уже помявшегося, высыпаются конфетти и деревянная стружка вперемешку с блёстками. Оч отдалённо, но я предвкушаю перспективу пылесосить. Не хочется. Хочется, только, растянуть этот момент до бесконечности, когда всё так хорошо, приятно... и хрупко?..
Потом, мы бежим до ближайшей станции метро, продрогнув и сырые до трусов, своей странной компанией из беременной женщины, зеленокожего парня и вампира. Едем в пустом, загаженном вагоне, в абсолютном, чёрт его дери, молчании, отсчитывая станции до вокзала. После, ещё три пересадки. Поезд, электричка. Какие-то остановки, которых я и не видывал, но откуда-то известные ма. Дядька выуживает из кармана карту, ругается, что мы можем, типа, заплутать, и это, наверное, самая удивительная вещь за ночь.

Как мы пробиваемся на КПП, отдельная история-страшилка. Мама кричит, на посеревшего, молодого солдата, топает ногами, мол, знаете ли, уважаемый, но сын должен узнать своего отца.
- Отправите меня, с пузом, восвояси?! — она потрясает кулаком. Заходится слезами, — Так и передайте, этой сволочи, Ройсу Клэйтону, что я его из могилы достану!.. Вот же кобель!.. Ничего не сказал, бросил! А я? Как же я теперь?..
- Господи, успокойтесь... — он выдает шифр-кодировки по рации, мнётся и утирает лоб рукавом, — Ладно... идите. Что же я, изувер какой-то... переночуйте в городе, а днём возвращайтесь, откуда приехали.

- Кто такой Ройс Клэйтон?.. — спрашивает дядя, уже на остановке, где скудно толпятся желающие посетить закрытый, режимный объект.
- А, — махает рукой она, — Придурок. В школе меня задирал.

Мы садимся на рейсовый автобус-развалюху, мчащий по душному Шоссе-в-Никуда, и, забившись в угол на задней площадке, я накидываю на голову свою кофту и затыкаюсь наушниками, наблюдая за пейзажем, пролетающим за замызганным окном. Я понимаю, ну... я так сильно устал от большого города... я не могу насмотреться на мирную, раскинувшую пески пустыню, на редкие кактусы, на огромную луну, наблюдающую за лязгающей, человеческой машинкой, упорно двигающейся по изуродованной трещинами дороге. Мелькают заправки, сонные ранчо, бьют по глазам неоновые вывески. Мы пролетаем мимо покосившегося знака:

"Стренджтаун. 20 миль".
Надеюсь, я побываю там. Ведь оттуда, кажется, приехал дедуля.

Влажная одежда липнет к коже, в носу свербит, типа, точно подцепил простуду. Плевать. Мне, ваще, по фигу. Я нажимаю "паузу", притворяясь, что задремал. Ле маман выуживает бургер из дорожной сумки, дёргает молнией и шелестит целлофановым пакетом, распространяя по салону запах дешманского фастфуда.
- Фу, — комментирует дядя Эд. Отвечаю, по-любому, морщит нос, — Вот, чем надо было травить "мать".
Она тихарится. Шумно откручивает крышечку с пластиковой бутылки.
- Думаешь... думаешь, стоит ему рассказать?.. — отхлёбывает воды, — Придётся, да?
- Да, — он соглашается, а я никак не пойму, о чём они говорят, — Ты же сама видишь, к чему привели тайны.
Что-то шаркает, рядом со мной, и слышу шлепок от удара. Вздрагиваю, будто проснулся.
- Пожертвуйте! Хоть пару баксов!.. — визгливый голос режет уши, — Подайте, во имя матери всего живого!.. Мы собираем дань на строительство церкви! И пребудет с нами великий проповедник! Да снизойдёт он до нас, провозглашая свою паству!..
- Боже мой... — мама испуганно жмётся, до боли, хватая меня за руку. Я открываю глаза.
- Высадите её! — басит какой-то мужчина в ковбойской шляпе, — Задолбали, психи вонючие!..
Девчонка, с безумно вытаращенными шарами, с растянутой, неестественной улыбкой, уставляется на меня и хохочет. Да, я определённо — абсолютно, точно — в Стрейнджервиле. Под потолком, с распахнутым вентиляционным люком, с треском моргает лампочка.
- Ты... — выдавливает она, захлебываясь истерическим хихиканьем, — Ты!.. Пастор Фридль!..
- Твою мать... — я медленно поднимаюсь с места, закрывая, сжавшуюся в ужасе, маму. Дядька тоже встаёт. У меня, вдруг, нет никаких чувств. Ваще.
- Да! — девчонка давится слюнями, — Да! НАША МИЛОСЕРДНАЯ МАТЬ!!!
- Высадите её! — орёт ковбой.
- Нет! Все едут до конечной! — другой типуган, в цветастой рубахе, подрывается с сидения, оттаскивая брыкающуюся, верещащую девку, — Никому нельзя выходить на этой дороге! Она же человек!..

Я — дома.

Остаток пути, мы преодолели в тревожном молчании, под аккомпанемент воплей одержимой, разбив его только у порога Карпофагос Корнер.

- Я и забыла, какая здесь вонища, — прошептала ма, закрывая нос ладошкой, — Кажется, меня сейчас вырвет, — она брезгливо отмахнулась от разлетающихся в воздухе спор, а я и не догадался, чем бы утешить. Словил её печальный взгляд, блуждающий по грядкам, принадлежавшим папе. Встряхнувшись, выдохнув, заметил, что на ней его старая толстовка. А дядя Эд, реально, завис.
- Всё, идём, — и знаете, всего несколько ступенек, но их было тупо тяжёло преодолеть, чтобы дёрнуть дверь, не зная, что там. Но это ж я, а я не стучу, ни фига, я открываю своим ключом.

- Ба!.. — я чуть не закричал, увидев, наконец, бабулю живой и невредимой. Бросился внутрь, забив на все приличия. Да и какие приличия, ну, скажите мне, когда весь изошёл от страха, пока добирались?..
- Фриц! — она обняла меня, а после — кинулась обжимать остальных, — Вы приехали! Приехали!..
И замерла, на полуслове, резко отпустив дядю из объятий, со странным выражением, разглядывая наш плачевный лук, потрёпанный и вымотанный. Но, по-чесноку, хоть и при параде, ей, я догоняю, пришлось куда хлеще. Тупо ощущаю.
- У нас... всё... совсем скверно.

- Мам, — тут и дядька подал голос. Он, вот зуб даю, помрачнел ещё на въезде в Стрейнджер. В принципе, я понимаю, почему. Сам кринжанул, как язык проглотил, догадавшись, что он щас скажет, — Альберт...
Но её ответ. Её ответ.
- Мы поговорим об этом в Сан Мишуно, — чисто, закалённая сталь. Кремень. Жутко, — И ни слова, — она выставила вперёд когтистый, указательный палец, — Ни единого слова отцу. Это его убьёт.
Дядя Эд покорно кивнул. А меня... фиг знает, что меня дёрнуло ляпнуть дичь.
- Но он же... и так, ну, того...
- Я. С к а з а л а, — канеш, мне прилетело по лбу. Как же я, блин, скучал...

- Ладно-ладно... хорош, командир, завязывай, — если, рядом с маманей, я и был "уже большой", то с бабушкой... с бабушкой не забалуешь. Да, мне за двадцать, я хожу на работу и получил лицензию на ношение огнестрела. Пф!.. Я лучше на ушах постою, чем ослушаюсь. Наверное, в этом и прикол, с родственниками — никогда не становиться "взрослым". То есть, типа, оставаться, для них, "младшеньким" до абсурда.
- Так... — ма присела, обняла руками живот, вымученно улыбаясь. Видать, про тошноту она не шутила, — Что случилось? Рассказывайте, скорее, мы уже не знаем, что и думать...

Ба задержала взгляд на её позе. Хмыкнула.
- Что ж, Мелисса, — она растянула губы, но я прочекал холодок, пробежавший между ней и дядей Эдом, когда они позырили друг на друга, — Поздравляю. Но ты нужна мне для рискованного дельца.
- Какого?.. — маман, канеш, бесстрашная. И привыкшая к суровости своей "свекрови", — Скажите, Марта, что нужно сделать?
- Отрезать прядь волос и сцедить крови, — и мама охнула, услышав озвученную просьбу. Пугливо съёжилась от недоброй ухмылки, — А я соберу своей. Отвезёшь домой. Эдуард поможет тебе провести ритуал, он знает как, но выполнить его ты обязана сама.
- Я понял, — от ввернувшегося в разговор дяди, оч безжизненного, легче не стало, — "Faro Minaccioso"?..* Но почему не я? Я родился зрящим за покров и умею куда больше, чем вы обе.
- Потому, что к настоящей магии, Эдди, — а бабуля, как всегда. Скептична и непреклонна, — Предрасположены только женщины. Перестань недооценивать её, — она упёрла руки в столешницу, — Ты даже не представляешь, что подвластно сотворить сирене.
- Откуда Вы?.. — и кажется, рили, ма была уже не в силах шокироваться.
- "Occhio d'Uomo Morto",** да, Эдди?..
- Да, — он, хлопнув дверью, вышел на улицу.

Я бы последовал за ним, инфа сотка, если бы не материализовавшийся рядом дед. Абсолютная, нерушимая норма нашего существования: вечерние беседы о ритуалах с мертвецами и весёлый, призрачный Йохан Шмидт, пробивающий до жил, с непривычки, потусторонним голосом.

Сейчас, разумеется, я могу пересказать план. Без вопросов, ваще. Бабушка и мама, в третью ночь после полнолуния, забились связать "наши земли" (типа, хаты) коридором, проходящим сквозь измерение мира, как это... "покоящегося под саваном". Чтобы в нашу реальность не заползли зловредные духи, ма должна скиллово петь заклинание, написанное бабулей, а её саму (ну, ба) будет защищать тьма, которую она призовёт из бездны. Прикольно? Чисто, вырезка из записок поехавшего, в общем, не дайте обстоятельства, чтобы кто-то это, реально, прочёл. Чё они задумали добиться? Перебросить дедулю в Сан Мишуно. И, самое главное, ему ни о чём знать нельзя, иначе, будет брыкаться. Он и так, по-чесноку, в около депрессивном состоянии, летает себе непонятный, притворяется довольным, а если ещё и любимочка его отфутболит, а сама останется (потом, пообещала, доберётся) — считайте, кирдык психике.

Ба, короче, удостоверится, что с ним всё путём и, только тогда, поедет. Поделилась, кстати, что в Стрейнджере постоянно умирают люди, кто смог — сразу уехали, а остальных уже не выпускают военные. Повсюду шныряют больные, дышать нечем, ваще, труба. Не думаю, что мне выложили прям всё. Вот.

Впрочем, надо упомянуть, дед-то у меня не лыком шит. Пытался выведать, чё такое все мутят. Оч обиделся из-за того, что мы его отшили.

Встреча, вообще, оказалась не такой траурной и страшной, как мне виделось. Скорее... скорее, такой же, как начинающийся, свербежом в носу, насморк. Всё окей, ну, но как-то липковато. Типа, знаете, когда ты ждёшь чего-то очень сильно или переживаешь, изнемогаешь, но как только приближаешься к объекту своих волнений, организм такой, слышь, лошара, ЧУВСТВУЙ, ЧУВСТВУЙ, давай, ПОСМЕШИ меня, А ТЫ И НЕ МОЖЕШЬ, АХАХ, вот, зацени, как я тебя разыграл, полный хохотач!..

Дальше... уже труднее. Меня спровадили отыскать дядьку, пока, цитирую, "взрослые разговаривают". Ночной Стрейнджервиль, не совру, красивое место. И я загулялся. Уж поверьте, мой дядя не тот мужик, которого стоит опекать.

А меня, по ходу, стоит.

Ноги пронесли меня по всем памятным местам, подогнав к "тайному" логову, которое мы оккупировали, ещё в школе, с Гэйджем и Верой. Библиотека, когда-то круглосуточная, предсказуемо не работала. Ничё не работало, во всём городе, кроме фонарей. Повсюду, намного больше, чем раньше, произрастали странные плоды, цветы, шевелясь, типа, от ветра. Я... офигел, наверное, но сорвал один. Ну, чушь эту круглую.

Он пульсировал, чисто, бился в пальцах, как маленькое сердечко.
- Неужели, — спросил я у него, — Всё из-за вас, конченные фрукты?..
Канеш, мне никто не ответил. Просто, зашевелилось что-то в башке, я понял, тупо... что ерунда это всё, про завод, про выброс химикатов, про отравленную отходами почву. Ясное дело, мне вешали на уши, чтобы я нормально рос, не совался в приключения. Ограждали. Бред. Это сработало бы с кем угодно, но не со мной. Я не тот, кто станет увиливать от очевидного, рили. Вдоволь уже наигрался.

Я отшвырнул фиговину прочь. Тут-то меня и нахлобучило.

Мне... сложно будет объяснить. Я ощутил, типа, как будто, моё тело ломается и каждая, блин, кость выгибается в обратную сторону. Голову сдавило и больно, а в сознании зашептали какие-то голоса. И... и я очень, ОЧЕНЬ труханул в этот момент, осознавая себя, вроде бы, издалека, умоляя всё окружающее о том, чтобы не превратиться в собственного отца. Я весь, буквально, кричал, мол, НЕ ХОЧУ, пожалуйста, НЕ НАДО. Зря я, ваще, трогал эти плоды...

А может, они и не причём. Может, это с рождения. Я не знаю. Мне плохо, потому, что я не могу озвучить никому из родственников, ни одному другу эти слова, перечёркивающие адекватное восприятие моего естества. Они будут разочарованы. Они испугаются. Они... обвинят меня?..

Если я окажусь сумасшедшим, то, пожалуйста, убейте меня.

- ЗАЧЕМ ТЕБЕ ТАКИЕ ОСТРЫЕ ЗУБЫ?! — я бы хотел, на секундочку, услышать, чьи реплики мучили папу, ведь я... и, чёрт побери, как об этом стрёмно писать... я... со мной говорит ребёнок. Девочка, — ТЫ ХОЧЕШЬ ВКУСИТЬ ДАРОВ ВЕЛИКОЙ МАТЕРИ?!
В секунду, когда я пытаюсь послать её на фиг, изо рта вырывается психованный смех и капают слюни. Единственная мысль, парализующая, буквально — никто не должен меня увидеть. Выходит, типа, я сохраняю рассудок.

ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! НЕПРАВИЛЬНО, НЕПРАВИЛЬНО, ТЫ — ПЛОХОЙ!!!

Я прячусь среди громадных суккулентов, натыкаюсь на другого одержимого, бредущего в кайфовой нирване и хихикающего. И знаете, чувствую НЕНАВИСТЬ.
- Уезжай отсюда, — мне трудно выдавливать слова, они застревают между дёсен, дерут горло, — Вали!.. Иначе, я вспорю тебе брюхо, урод!..
Он отшатывается, скулит, прикрывает выпученные глаза.
- Плохой, плохой, плохой... — с каждым повторением, мужик отходит на шаг, не поворачиваясь спиной. Они тревожатся, все они, это легко ощутить в волнах шума шёпотов, прокатывающегося от очагов-растений, а я — вне коллективного разума. Я замахиваюсь, но не сжимаю кулак. Этого достаточно, чтобы он побежал прочь.

ПЕРЕСТАНЬ НАС ОБИЖАТЬ, БРАКОВАННЫЙ, БРАКОВАННЫЙ, ТЕБЕ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО, СРЕДИ ВОЗЛЮБЛЕННЫХ ДЕТЕЙ МАТЕРИ!!!

В этот момент, понимая, что облажался не я, а они — мне смешно. Я смеюсь настолько, что теряю лицо, тающее под ладонями, разлагающееся кожей и костями на пустое ничто. Это форменный абсурд, голимая фигня, существующая неизвестно как и зачем. Такая нереальщина даже для меня, что я с лёгкостью принимаю её, как данность.

Я возвращаюсь под утро, нормальный, тут же попадаясь под укоризну беспокойной ма, слышу, как уговаривает бабуля деда, мол, ничего странного не происходит, что ты себе — опять — напридумывал. Он боится, что она его оставит. Даже, если, на время и во благо. Готов терпеть, по этому поводу, всё, что угодно.

Короче, типа, как в ужастиках: главное, не разделяться. Такая тема.

Бабушка, конечно, неусыпно бдит, чтобы никто ничего не ляпнул. А то получится, что вся поездка зазря и эвакуации не видать. Я, прям очень, хочу, наконец, уехать. Не таким я представлял себе Стрейнджер, когда скучал. Сейчас, ясен пень, это какой-то чужой город.

В общем, да... я сам офигевший. Всё плохо. Не знаю.

Дедуля, блин, в итоге разозлился. Это он, поначалу, когда чует кидалово, добренький, потом всегда агрится. Не любит, когда обманывают. Он, ваще, вспыльчивый тип, не стоит обольщаться его (в большинстве случаев) няшным настроением.

Ма, со стрессу, подурнело. Мы с дядькой, чтобы не заразиться негативом, затусили в толчке, починили протекающий бачок.
- Этот унитаз доканывал ещё в моём детстве, — поделился он, выступая в роли группы поддержки, — Помню, Эл его постоянно ремонтировал.

- А чё бы новый не купить?..
- А зачем?.. Некому пользоваться. Это так, для редких гостей, — его лицо скривилось, — Слушай... мне... мне стоит кое-что тебе рассказать.
- Про чё? — вот уж, скажите, что теперь может меня впечатлить?..
- Про... то, что творится в этом городе. Про эпидемию.
- Про мать-то всего живого? Отвянь, я уже и сам допёр, — желания вдаваться в подробности не было. Мутило. В заднице засела тревога, предвкушение люлей.
- Вот как?.. — дядя Эд хмыкнул, — А ты умнее, чем кажешься.
Перерекаться? Рили, не сегодня. Записывайте победу в версусе на его счёт.

Обратно, мы полетели на вертушке. Типа, пригодились, всё-таки, связи среди военных. (Е-е, генеральская семья!) Оно и хорошо. Во-первых, у мамы отошли воды. Во-вторых, я залез в телефон, ну, тупо полистать фотки и нашёл среди них наши с па. С мёртвым па. И с приведением. Те, которые я никогда не делал. Честно?.. Я офигел настолько, что выронил мобилу. Просто, она шмякнулась и экран сказал, оч прозрачно, "адьё, дружок". Может, мне показалось?..

Это всё невыносимо страшно, особенно, при свете дня, когда в мистику верится уже с натяжкой. Чисто, кринж какой-то, я не могу. И не понимаю, как мне удаётся так спокойно обо всём писать.

Ле маман заявила, кстати, что будет рожать дома. Типа, у неё всё подготовлено, врачам она не доверяет (видели бы вы лицо дядьки, ахах, десять из десяти) да и ваще. Успела, даже, навернуть салат, пока собиралась с духом.

В общем... Мультяшка родился утром, в солнечный, зимний денёк после праздников. Ну, назвали его, канеш, не Мультяшкой. Это я придумал, сразу, как увидел. Так-то он Рихард. Бледный, как поганка, и с тремя белыми волосинами на лбу. Пока, не понятно, на кого похож.

Но он такой маленький!.. Это ж просто, офигеть, рили, беззащитное существо. Я тут же его схватил, как маманя разрешила, так хотелось потрогать. Он оч милый, отвечаю.
- Привет, — сказал, — Мультяшка. Я буду тебя защищать, братан. Ваще, чтобы ничё плохого в твоей жизни не случилось.
Ма аж заревела от умиления.

Как-то так.

Переводы.

*"Зловещий Маяк".

**"Глаза Мертвеца".

 

[eisenfrau_]

Я так и не рассказал про ПДСМ.

Ну, блин, короче. В следственном комитете не происходит ни фига интересного. Обычно, я перебираю бумажки или переписываю дела с архива, которые хранились в паутине (паучьей), а тут, видите ли, пора бы всё модернизировать и привести в электронный вид. Туфта. Бывает, канеш, я прошу Верушку помочь, она увлеклась каким-то хакерством, пишет плагины или чё-то такое, чтобы всё тип-топ.

Н-но!.. Бывают деньки подинамичнее. Например, не фуфлыжное дежурство на улице, а ОМП. Это, врубитесь, секретная аббревиатура, "осмотр места преступления". Так себе таинственность, но о других фишках налево базарить непрофессионально, рили.

Мне, малому, поручают настоящие ДЕЛА. ("Малому", разумеется, нехило сказано, годков-то натикало, что не балуйся).
В основном, чепушилла. Ну, дела. Сходить, сфоткать улики, допросить свидетелей, сделать протокол их показаний и т.д. Никаких вам погонь, перестрелок и акробатики. Дольше трястись, туда и обратно, пока везут на служебной тачке. Или на вертухе. Тут, в последний раз, таким образом, скатались на Сулани, выяснять, что за банда вскрыла свои мерзопакостные действия на островах.

Там-то я и офигел, чё пишу. Во-первых, эти чуваки (мы, в участке, так считаем) придумали себе идиотский символ, который оставляют во взломанных домах, где хозяева уже трупы: садовый гном в бандане на лице и с цветком в руке. Это оч странно. То есть, чё это может значить?..
Во-вторых, они — людоеды.

Я, короче, расспрашивал одного из. Поймали по горячим следам. Знаете, хиляк такой, пузо вздувшееся, голый, а на башке венок из бутончиков и веток. Надо сказать, меня флэшбекнуло. Ну, тупо... видал я эти веночки. И так холодок по спине побежал, тревожно, а его слова преобразовались в шизофреничный бред, немыслимый для нормального челбаса.

Кто-то называет меня маньяком, извергом,
Кто-то — серийным убийцей, исчадием ада,
Бешеным животным. Кто-то считает
Бредовой фикцией,
Ищет милиция, с другими силовиками,
Мною пугают непослушных детей.
Мои поступки не ради славы, я просто ненавижу большинство людей.
Я не вижу в них ничего примечательного.
...
Я доставляю им счастье, помучившись,
Сдохнуть, без всяких слюнявых нот,
Например, не удивляйтесь, тупо их ем, на самый разный манер.

Ничего полезного, если не обесценить чистосердечного признания, но невменоз, произнесённый этим типом, никак не выходит из головы. Реально, страшно. Ужасно. Я был готов, конечно, ко всякому, приступая к службе, но... такое?..

Могу, прям сырыми, в переулке,
Безлунной ночью, зимой.
Предупреждая их жалкий крик,
Впиваюсь зубами в кадык,
По ходу момента, если не сразу
Наступает кирдык,
Начинается гемморок,
Визг, мольба, вонь, вой.
Быстро мочу,
Потом, тащу в узелках домой.
Разделывать их лучше в ванне,
Толковым ножом.
Хранить в холодильнике.
А, коли решите на балконе,
Прикройте клеёнкой,
Чтобы не выпалили те кони,
Что шумно пасутся выше этажом.

На вкус, вроде мясо как мясо,
Но прёт, как будто бы взлетел,
Прёт, врубитесь,
Как будто бы не только тело, но и душу,
До косточки, съел.

Я не могу объяснить, что меня зацепило. В плохом смысле. То ли, его непоколебимая уверенность, что ничего такого не произошло, то ли, будничная окраска голоса. А может, чёрт разберёт, сами тягучие, противные минуты, осознание, принятие, мол, вот я — обычный парень. А вот он — он жрёт себеподобных и, с удовольствием, треплет об этом копу. Не знаю, аж дурно. Сейчас, получше, но весь остаток того дня я провёл в грустных раздумьях.

Согласился, даже, посидеть на ресепшене, позаниматься досмотром мелких преступников и нарколыг. Тот ещё радостный контингент, не имеющий понятия о гигиене и манерах. Ладно, мужики, но бабы меня искренне вымораживают, рили. Строят из себя обольстительных аферисток, а сами смердят до соседнего квартала.

Мексикашки, ваще, отжигают. Прячут, в стратегических местах, отнюдь не перчик халапеньо, а криминальные прибамбасы. Самый прикол, что ни фига не теряют апломб в ситуациях, когда я бы сгорел со стыда, а им хоть бы хны. Намана. Чё такова. Одурачили мусоров позорных.

Чесслово, я и сам не лыком шит, но эти тюремные понятия всю башку повернут набекрень. Тема такая, пояснять свою жизненную позицию, если всё чётко, не докопаться, живи. Если врёшь, не сходится твой базар, свои же и заклюют. Особый словарь и список запрещённых слов прилагаются.

Конченные, в общем. Я их осуждаю и не понимаю, как так можно поддерживать адекватную коммуникацию в социуме, без хиханек, если. Тупо, страшна, вырубай. Щас, даже, приведу пример, достойный уровня интересов моей чикули: вот, знаете, я в шкалке учился, тогда и в интернете было лампово. Типа, вступаешь в группу на фэйсе, "Сообщество любителей слушать музон на Windows Media Player и, короче, там такая зелёная палка прыг-скок и тебя это прикалывает" или, допустим, "Шампунь от перхоти". Так вот, сидишь там, общаешься на тему мытья головы, обсуждаешь продукцию кондиционеров для волос, лепишь демотиваторы про сметану и укроп, всё балдёжно. Все добрые, уютная шайка музицирующих под эквалайзер. А теперь?.. Вы давно были в вебе?..

Я — давно. В локалке не оч любопытно, вычислят по ай-пи, морду разобьют. Вере интересно. Мне наплевать уже.

Ладно, меня совсем, чё-то, расплющило. С этой кутерьмой я фиг бы знает, кого подозревать. Я ставлю даже на себя. Кринжатура каждый день, скоро, отвечаю, сойду с ума. (Тогда убейте).

Учитывая всю опасность происходящего, я предлагал бы не сидеть на месте, как на бомбе с замедленным механизмом и ждать, когда отлетит кто-то следующий, начать что-то делать с этим, но что я могу... что... хочется свалить.

Часто думаю, ну, пора бы переезжать.

Я всегда нервный. Лучший момент был бы летом, поездка на море, типа, на недельку с Верычем и... ну, представляю, малым братаном. Мультяшкой. Не пойму, откуда эти мысли. Хотя, тут тоже выкрутасов изрядно, сами понимаете, что такое, блин, поездка.

Но мне представляется вот что: Вера пошла бы, с малым, купаться, а я бы просто сел, в теньке, за столиком такой. Взял бы себе бокал пива. И пью, короче, закусываю чипсами топовыми и смотрю на море, на Веру с Мультяшкой. И вот тогда, я чувствую, — у меня чистый разум.

Так-то я и пропустил движ с ритуалами. Предавался фантазиям, пока ле маман гудела в морскую ракушку и завывала песнопения на пару с дядей Эдом. Чесслово, и слава всему сущему. Оч трудно оставаться скептиком на работе, зная, какие персонажи проживают в квартире, где ты отсыпаешься после смены.

Тем более, ма красиво заворачивает. Как колыбельную. Самое то, чтобы остаться не в курсах, потому, что я её боюсь. Не всегда, но иногда. Что-то в ней жуткое, после родов, внеземное какое-то. И с дядькой непонятно какие отношения. Я не хочу шарить в этой Санта-Барбаре уже, по фигу, и нарочно отсвечивать.

Смысл в том, типа, удачно всё прошло. Маманя всю ночь не спала, смотрела в окно на грозу, и ни с кем не разговаривала. Написала мне СМС-ку, мол, сына-корзина, иди чинить холодильник, электроника, чисто, полетела к чертям.

Чё делать, надо так надо. Она ещё косу начала носить, с той ночи, как в школе. Я помню, батя ещё рисунок хранил, где она с такой косямбой, он же ухаживал за ней с малых лет. В смысле, за тёлочкой своей пожизненной. Про тёрки пока забудем. Не хочу ничё плохое вспоминать, люблю его, по-любому.

Без разницы.

Мы, кстати, тогда и перестановку замутили. Дядя Эд сказал, что это необходимо, плинтусы помыть, полы под шкафом. Тупо занял нас, пока сам корячился, как индус. Аргументировал, что и без того за нами срач убирает постоянно, наша очередь. Мы с ма еле выжили. (Особенно, я, когда таскал диван). Она-то тоже хитрая, ещё и комп с игрушками заняла, погнала меня сразу на работу после физической разминки.

А утречко выдалось — птичья клоака. У меня, по расписанию, стояла встреча с Нуо, чтобы передать ей материалы по делу с людоедами, а она, в свою очередь, обязалась мягко осветить эти подробности в местной газете, предупредить челиков, но без паники. Но это же Нёллер!..

Как она может обойтись без своего мозгодробящего занудства?..

Мало того, дождь этот вонючий, пасмурно, так ещё и эта вша, напирая своим мнимым обаянием и голубыми сисяо, пыталась подкатить, чтобы выведать самый резонансный смак, для журналистов не предназначенный.
- Почему ты такой грубый, Фридрих? — говорит, а сама за голову хватается, — Неужели не понимаешь, что болезнь распространяется?..
И от этих слов меня коротит. Я ненавижу её. Она меня бесит, всем, от ушей до ног, дурацкой манерностью и чрезмерно прытким умом. Она чужая, неправильная и из её уст — про цветение Стрейнджервиля — я не могу слышать, так, будто бы Нуо, и вправду, виновата.

Струи воды бьют её по лицу, меня — тоже. Я смотрю на синие блёстки, стекающие по девчачьим щекам, на разводы туши, на неуместно голую шею, в холод, и меня, до тошноты, отторгает... инопланетность?.. Бред, рили, я и сам — такой же. Какой?.. В башку бьёт, знаете, а чувствовала ли такое бабушка, общаясь с дедом, чистокровным алиеном, притарабанившим кровь невесть откуда?..

Я, как-то, ни то, ни сё. Посредине развития генофонда. Я сам себе неприятен своими закидонами, а остальные, домашние, — навроде, не замечают. Происходит ли со мной что-то? Ну, типа, в самом деле?..
Я, наверное, сплю.
Постоянно.

Я пырюсь в экран новёхонького смартфона, купленного на полицейскую зарплату, и вижу бессвязный набор букв, нечитаемый и жуткий.

РYБΙ ТΘПΘРΘМ ΛΙΨЬ ДРΞВΘ, ПΘКYДА ПΘΛΞ ТВΘΞ, БРАТЬΞВ ТВΘΙХ, СΞСТΞР ТВΘΙХ ДВΙΨΙМΘ ВАМΙ, ΛΙΨЬ ПΘΛΞ ТВΘΞ, БРАТЬΞВ ТВΘΙХ, СΞСТΞР ТВΘΙХ СТАНΞТ НΙ3ДВΙΨΙМΘ, РYБΙ ТΘПΘРΘМ ГΘΛΘВЫ Ι ПΞРСТЫ ХYΛЯΨΙХ.

И никакой получки не хватит, никаких денег, чтобы избавиться от наваждений. Я признаюсь, на долю секунды только, на стыдное мгновение: мне страшно, ребята, реально страшно. Я разбираю, неведомым образом, пугающие меня до жил, слова. Экзамен пройден.

У Мультяшки — глаза-бездны, выделяющиеся на светлокожей мордашке. Острые уши. Ямочки на щеках. Откуда?.. Ни у кого, из наших, их отродясь не было. Он напоминает мне папаню, очень, чё уж шелестеть зря, и от этого, прям... как... необычно. Необычно оправлять его чёлку, на мелком лбу, пытающуюся завиться рогаликом.

Он много смеётся, рассыпает, аж повсюду, муку и краски. Рисует на стенах. Вводит дядьку в тихое бешенство, яростную горесть за разрушаемый порядок, но наказуемые моей маманей.

Нашей с Рихом. В любом случае, он — мой брат. И я не позволю окружающему миру, злому и гадкому, его испортить. Я ненавижу всех сволочей, что вредят людям.

Ба согласна.

Она прилетела в Сан Мишуно летучей мышью, а деда закапризничал, вылез только с её появлением, чем вызвал неудовольствие гневной супруги. Скандал я тоже пропустил, был на работе любимой, моей самой чудесной работоньке, ну, и хорошо!..

Теперь, они живут по-соседству.

Вся семья в сборе, даже старина Дэлис, а вот Фрау-Какао, по словам бабули, последовала за своим хозяином. И, самое-то стрёмное, она никак больше и не прокомментировала, при мне, смерть папы. Чёт скрывают, рили. Да, и по фиг...

Мне спокойней, намного, ощущать, что мои челбасики — за стенкой, а не непонятно где. Часть кринжа меня покинула, чесслово, блин... это ведь зашибись, нет, когда никого больше не надо вызванивать?..
Кроме Гэйджа.
Не знаю, где он.

Волнуюсь.

Ещё и мамахен зарядила, что старая и уродка, мол, не хочет отмечать юбилей. По мне, круто. Праздник, тусовочка нормальная. Посидим все вместе, покушаем, выпьем. Я Верушку выманю. Хочу замуж позвать. Да и малой приобщится к ровным движениям.

Мама оч красивая. Зря она наговаривает, короче.

Мы все наговариваем.

 

[eisenfrau_]

HACK INTO MY HEART.

...и эти наговорки ни к чему не приводят.

Точка.

3.1— ПΘСТYПАТΞΛЬНЫΞ РА3РЫВЫ КΘНЦΞНТРΙ΅ΞСКΙХ СЦΞНАРΙΞВ;
4.1.1 ПРΙΘБΙНАРНЫΞ ΛΙХΘРАДКΙ;
5.1.0 ПАТΘВЫΞ ВЫ΅ΙСΛΙТΞΛЬНЫΞ ΘПΞРАНДЫ;
6.1.1 РΞКYРСΙВНΘΞ 3АЦΙКΛΙВАНΙΞ ПРΞЦΞССΙΘННЫХ МΘДΞΛΞЙ;
7.1— ХАΘТΙ3ΙРΘВАНΙΞ НΞСYΨΞСТВYЮΨΙХ БА3 ΙМΞН;
8.1-0 СΞПАРАЦΙЯ ГΘМΘГΞННЫХ ΘСНΘВАНΙЙ...

Запятой начинается другая страница. Типа, как песня, которую ставишь на бесконечный реплей, ненадоедающая, пока не включить следующую. Ты повторяешь её, одними губами, сходишь с ума от круговерти нот — до тошноты и гудения в мозгах — ровно до того момента, как осточертевший мотив не въестся в каждую жилу, заставляя бахнуть на кнопку "стоп". Прикол в том, что стоит только услышать омерзевший трек по радио, ну, например, в примерочной шмоточного — он снова заходит!.. И день, казалось бы, обычный, скрашивается радугой и, врубитесь, сияет солнышко, голубки подхватывают твою ручную кладь и провожают до работы. Или дома. Опционально, короче. Не помню, юзал ли я уже эту аналогию.

Суть в чём?..

Ι ПΘДХΘДЯ НА БΘΛΞ ТЫСЯ΅Ι ΨАГΘВ,
ΘН СΛЫΨАΛ ΛΙΨЬ ДВА СΛΘВА:

Й Θ Г Х А М - Г Х Θ.

Я, бывает, сомневаюсь, пацаны, существую ли я в самом деле или являюсь набором символов. Ну, как для вас. Не самое ли то страшное, прикиньте, что я... просто текст. То есть, странно, конечно, если кто-то, ваще, меня читает... типа, периодические заметки о жизни какого-то чувачка, а может, его давно поглотила сеть и единственный способ, для него, хоть чуть-чуть быть — новая запись в заброшенном блоге с мёртвыми подписчиками. Фиг знает, откуда такие мысли, но они наводят дрожь. Тупо очково, нет?..

Мне бы хотелось поговорить. Верушка утверждает, что всякое бывает в пластах инфы, которой напичкан интернет. Она о-о-очень умная и меня это, тоже, корёжит. Я не вдупляю, что у неё в голове, любит ли она меня, почему так терпелива. Я — так се парень, рили. Без романтики и мишуры.

Но мы носим похожие бомберы, тусим в городе и никуда не спешим. Её спокойная уверенность передаётся мне, кринжевать не охото, н-но... но.
После людоедов с Сулани мне всюду чудится зло.

А она рассказывает про Москву, про городок ещё, Красный Сулин (ей кажется, это отсылка), близ посёлка Шахты, в России, где обитали самые кровожадные и плотоядные маньяки в советской истории. Жутко, ужасно, что там творилось и как выживали люди, бросая вызов психическим уродам, борясь за мир и дом. Ваще, в этих русских не отнять мощи. Это кровь, генетика. Так же, как и в американцах, жажда свободы. Наверное, мы должны были встретится...

Она — другая, моя Вера. Сильная женщина, совсем, как бабуля. Нашей семье везёт на тех, кто способен защититься и дать отпор. Хорошо эт или фигня? Как пронюхать. Она кидает мне сайты, открывающиеся только с непонятных программ, а бездумно щёлкаю мышью. Чувствую себя маленьким ребёнком, листающим какую-то безумную книжку с кучей картинок. Основной концепт, как я понимаю, лютое смешение мира криминала с миром искусства. Остальное — вне моего сознания.

Загадка, о том, что меня может заинтересовать, ну, реально. В мире без компа и так много омерзительного, больного.

Я провожу много времени у деда с ба.

У них аскетично, скромно и нет еды. Приношу с собой, не ждать же, пока нальют борща в тормозок до соседней двери. Почему-то, знаете, у них мне чиллово. Думаю, короче, а не забрать ли шмотки и мотнуть к ним, а чё. Раз совсем самостоятельно не выходит. И за мелким всегда смогу присмотреть.

Они офигенные. Отвечаю. С ними я осознаю, прям по-чётику, как мне повезло с семьей.

Что бы ни случилось, они решают проблему. Вместе. Я хочу так же, ну, с Верой. Чтобы в каждом нашем действии сквозила любовь. Без вранья, иллюзий и истерии, какие приносили предки, без липкого чувства дискомфорта, вызывающего брезгливость. Мне, ваще, не по натуре, если нервы станут натянутой ниткой. Не выдержу, и так, поверьте, столько уже всего...

Мне надо возвращаться домой, зная, что там — тихая гавань, что от всего меня уберегут и любым примут. Я что, до фига прошу, да?..

В общем, поэтому, бывает, мы с Верой гостим у стариков (хотя, назвать их так, это оч сильное выражение).

Из башки, разумеется, не выгнать всех мыслей о мертвечине и смерти. Об убийствах. Каюсь, я рассчитывал на другое, устраиваясь в полицию, что буду, мол, расследовать запутанные дела и разгадывать ребусы, неподвластные другим, старпёрам. В итоге, я сижу за волокитой документов и храню на телефоне фотки трупов с осмотра. Беседую со свидетелями. Недели сливаются, чисто, в один день.
Мне нечем поделиться. Я веду овощной образ жизни.

С нежеланием возвращаюсь на хату.

Мультяшка-то, ваще, жизнерадостный карапуз. Постоянно шкодит и ржёт, орёт на весь квартал шутейки, подслушанные за взрослыми и по телику. Я его обожаю, это точно, но дядьку уже не выношу. Он стал совсем нудный, недовольный. Такое ощущение, что я всем мешаю. Или мы.

...5.1.0.---ПΞРΞГРY3КА ВРΞМΞННЫХ РΞΞСТРΘ3АМΞΨАЮΨΙХ ΘБРА3ΘВАНΙЙ;
6.0-0-— НΞМΘБΙΛЬНЫΞ МАРΨРYТΙ3АЦΙΘННЫΞ Y3ΛЫ;
7*--------ПΙГМΞНТАЦΙЯ СΞМАНТΙ΅ΞСКΙХ Ι ПСΞВДΘСΞМАНТΙ΅ΞСКΙХ НАБΘРΘВ;
8.0.1.1 РАССΙНХРΘНΙ3АЦΙЯ ПАРАΛΛΞΛЬНЫХ ГАРМΘНΙК;
9.9(9) -ДΞФΘРМАЦΙЯ ПРΘТΘВЫ΅ΙСΛΙТΞΛЬНЫХ ЯДΞР...
|
|
|
|
|
|
ΞРРΘР.

Ле маман в какой-то депре, а я не выкупаю, что снова произошло.

То отсыпается, то буянит на кухне, да так, что приходится её (ну, плитку на кухне) драить по пол ночи. Лучше бы развеялась, фиг ли, все достаточно самостоятельные в квартире, чтобы обеспечить себя пищей и уследить за ребёнком.

Странно, но я помню любой эпизод из детства гораздо лучше, чем то, чем я занимался утром. Тогда, в Стрейнджервиле, всё было ярко и удивительно, как будто каждый день на новой планете. Сейчас, я как во сне, вроде бы мне всё подвластно, но, одновременно с этим, я ничего не могу изменить. Иногда крипово, и я раз в день обязательно думаю, мол, "ОфИгЕтЬчТоПрОиСхОдИт", а потом понимаю, да норм всё, это просто я уже взрослый человек. Ну... и чувство жути меня отпускает. Немного.

Может, всё в целом, и есть причина. Никто не знает, только мы с Верой, о том, что посетили старый дом на малой родине. И... блин. Я, рили, не могу объяснить.

Какая-то откровенность в сочетании с традиционностью, очень искусный шок-контент. Я ещё больше засомневался в собственной вменяемости, чесслово, увидев обстановку. Ничего не изменилось. Ничего.

Как будто, я всё выдумал, людей живших здесь, свою жизнь, нетронутые предметы, как вырезанную локацию из видеоигры. Запах нагретого солнцем дерева, особенно второго этажа, возведённого руками дедули. Стены, крашенные бабушкой. Мебель, сдвинутую на первом этаже, по вкусу бати. Если комнату дяди Эда переделали под кладовку, то папину... нет. Она осталась такой, типа, он вышел на полчасика, до крыши заброшенной заправки, где любил загорать с детства. Мне было горько, ваще, оч сложно, когда я зашёл. Ба не убрала даже недокуренную сигарету, обросшую пылью. Блин.

Стрейнджервиль...

Посреди громад барханов и в удушливой вони цветущих растений, мне... хорошо. Я бы... вернулся. Абсурдно, конечно. Ностальгия, наверн.

Но я скучаю.

Его любовь — сильнодействующий яд, парализующий и разрушающий, но я разбиваюсь без неё, мне плохо и больно, так, что стыдно признать, перебирая дебильные ромашки, сорванные с заросшей клумбы. Мне не хватает отца, каким бы он ни был, сколько бы вреда ни причинил, но он... я помню, врубитесь, как он приходил по ночам, когда я, ваще, мелкий челик существовал, баюкал, поправлял одеяло, шептал всякие милые вещи на ухо. От него шмонило сигами и растениями, пылью ещё. Я всё это уже писал, канеш.

Вера с меня угорает. Типа, я романтизирую.

Буду вспоминать его. Как он меня радовал. Он, тупо, внутри меня просто.
Его аватар.

Ей грустно.

И мне.

Мы переспали, впервые, в спальне, принадлежавшей, когда-то, родителям. И я не оказался у неё первым. Всё тупо, неправильно, почти противно, от её голоса, вдруг утратившего возможность выговаривать букву "р", вкрадчиво проникающего в мозг:

"Фру-фру, я хочу попасть в лабораторию в кратере".

Мой здравый смысл дал оборот вспять.

Я стал никакой. Униженный, оскорблённый. В обиде на дядю Эда, бросившего маманю с Мультяшкой, чтобы нагуляться со своей тянкой.

Пэлома, да, оч изменилась за лето. Такая себе секси фрау. Но ни одна фрау не может быть важнее нашей родной ма, зашивающейся с бебиком, ни одна!.. И себе я бы тоже прописал люлей, испытывая, фиг я врать буду, удовлетворение от того, что не всё у импозантного дядьки путём в романтических перипетиях. Так ему и надо, задолбал.

У меня, ваще, какая-то ревность.

Я понимаю, отчётливо, он — такой, ему подавай вечерний променад, дорогие рестораны и элегантные клубы с приглушённым светом. Щегольскую тёлку на марафете. Но я... я думал... впрочем, не важно, что у них там с мамой. Я фиг знает.

Она — (для него) дешёвый кабак, как пивнуха, с караоке и общественными орешками на барной стойке. Шипучая газировка против бокала красного сухого. Певица с грубым меццо-сопрано, чрезмерно агрессивным для изысканных тусовок. Яркая. Ему не нужна такая, чтобы не затмить его самого, блёклого и слишком замкнутого.

Мамуля сияет в своей печальной известности, пусть и вдовы "великого" проповедника Стрейнджервиля, но Мелиссу Шмидт знают, и вспоминают с теплотой, а я не хочу, чтобы она когда-либо плакала. Никогда. Реально.

Я не заглядываю за закрытую дверь. Мне, вдоволь, хватило секретов и я растерял интерес копаться в семейных скелетах. Но факт, чесслово, выходя прочь — она пахла изморозью прикосновений мёртвеца (ну, вампира) и загрустила.

Заворачиваю, офигеть. Я же не просто так читаю на обеденном перерыве.

И я так разозлился.

Один Мультяшка, слава ему вечная, моему маленькому брателле-тиранозавру, привёл меня в чувство. Мы, как раз, играли. Я не сорвался. Почувствовал жар, а потом — холод. Дальше?.. Не помню. Ничего такого, рили, невыносимый голод и почти паника, оттого, что перед глазами необъяснимые галлюны. Но когда мистика была проблемой для челбаса, носящего — одну-из-самых-распространённых-в-Европе-фамилий — Шмидт?..

...elle n'a jamais été. Il n'y a que moi, seulement vous et le chemin accessible à tous ceux qui ont la foi.*

- Почему ты так редко приходишь? — спрашиваю я, удивляясь собственному голосу, переходящему на чужой, плаксивый визг, и саднящим щекам, — Неужели тебе лучше где-то, но не с семьёй?..
- Эрвину нужна моя помощь, — его глаза круглые, но не злые, впрочем, как и всегда, — Солнышко, как ты умудрился стать таким ... ?
Его слова тонут в хохоте матери всего живого.
Солнце Стрейнджера укрыто смогом.

Но смеюсь — я.
- Кто такой Эрвин?..
- Не имеет значения. Ты должен взломать её.
В реальности, где Альберт умеет говорить без перебора метафор, я теряюсь.
- Кого, бать?..
- Её сердце-сердце-сердце... — его тонкие губы расползаются в одержимом оскале, без отторжения и скорби, мне только, ваще-то, дурно, и во лбу стучит девчачий шёпот.
Мне снится очередной кошмар, ребята, и я почти привык.

Колко щипет рот, онемевший, хочущий впиться в мягкую плоть странного плода, чтобы познать нирвану, в которой всегда есть кому ждать. Чтобы не нуждаться ни в чём. По подбородку течёт, кажется, вязкая слюна, превращающаяся в алый, блестящий сок.
- Она красивая-красивая... — сипло шелестит он, охрипший от курева и надорванных с визга связок, а я повторяю, подхватывая налету.
- ...красивая-красивая-красивая...
Это, типа, как посвящение. Я ухаю в чёрную бездну.

Ле маман бьёт меня по щекам, а я, ну, понимаете, не вдупляю.
- Ты говорил... — она сдержана, но глаза блестят, — Говорил с тем, о ком я думаю?.. Он здесь?
Я палюсь, чисто, метнув взгляд в пустоту, отвечающую всполохом эктоплазмы, выдаю себя и его, внимающего к речам, ограниченным черепной коробкой. Она делает шаг в пустоту и спускает себя с цепи, хлопая дверью спальни, почти слетающей с петель, повторяя бесконечное

"чёрт-чёрт-чёрт-чёрт-чёрт"

и заливаясь слезами.

Мы смеёмся.

Мой мозг — коричневая дверь.

Переводы.

*...её и не было никогда. Есть только я, только ты и путь, доступный каждому, у кого есть вера.

 

[eisenfrau_]

Юбилейный выпуск.

Привет, пацаны и пацанессы.

Если вы дочитали до сюда, значит, я вернулся не зря. Я не писал очень долго (да, опять, и нет, я не подох), ну, реально, и если из тех, кто был даже тогда — кто-то всё ещё здесь, это... чёрт. Это офигенно! Я не уверен, ваще, что хоть единая душенька догадалась читать это всё и пару лет назад... ну, короче... не важно. Принимайте мои поздравления. Дальше пойдёт моя правда, челика, не привыкшего врать, и я ни о чём не жалею. Как бы у вас ни подгорело (тупо спойлеры пошли), я сделал бы точь-в-точь, чисто, и дважды, и трижды.

Меня уже ничё не удивляет. И вам не советую. Ни объявившийся батя, ни их феерические тёрки с дядькой, ни нервный срыв ле маман, чуть не загремевшей в ПНД. Ну, да. Я тоже шибанутый и чё?.. Я сошел с ума, мне по фиг на семью и на жизнь. Я сейчас голову разобью себе и нажму мув на могилу.

Я — конченный. Я вижу духов и угараю (со слезами на глазах) в клинической атмосфере придётся жить Мультяшке. Хорошо, что я его, малёхо, уберёг. Об этом потом, конечно...

Пока у предков свои, "взрослые" дела, я вожусь с малым, типа, это мой сынок. Читаю на ночь, кормлю, пою, подтираю попец, иначе, Ришка визжит на весь Сан Мишуно, мол, фу, брезгую трогать туалетную бумагу. Какашки, впрочем, негатива у него не вызывают, так что, кафель тоже чищу.

Ваще, тематика кишечно-газовых шуток набирает обороты, особенно, к часам ужина. Не знаю, в кого уж у брателлы такая изысканная страсть, надеюсь, перерастёт. Ну, по крайней мере, будет чё рассказать его тёлочкам, как они появятся. Это по-любасу. Он и щас-то симпатичный пацанёнок.

Я не фиг-то и писатель, понимаете, не буду путать вас этими "тогда" и "потом", пишу, будто, в реальном времени, окей?..

В квартире, трындец, узко. Мы, с Мультом, живём в одной комнате, теснимся, благо, он реально клоп. Думаю, не оч высокий вымахает. Даже дядя Эд, самый карлан среди мужиков семьи, был кабачком в малышковом возрасте, а тем более, Рих — поздний ребёнок... хорошо, рили, здоровый.

Главное, я вам отвечаю, правильно себя уговорить. Тогда и в жизни всё ровно. Позитивное мышление, радостное мировосприятние, ощущения по кайфу. Всё в башке, вот точно, все проблемы и горести.

Я, ваще, огненно живу. Сделал ноль действий. Никого не слышу. Ни фига не понимаю. Потерял психику. Потерял интернет. Но я не отчаиваюсь. Всегда есть выход. В окно.

Поэтому, когда я слышу дядькино приказное "останься", пощёчиной вручённое папане, то замираю. Не хочу спугнуть или нарушить момент их единения, в который они не ругаются, не сверлят друг друга ненавистными взглядами, только слегка недовольными. Бывало и хуже. Я ценю то, что, даже с натяжкой, можно обозвать "нормальным".

- Не сегодня, mon chéri, — отвечает папа, жутким голосом, теперь-то привычным, конечно, но... — Мне ещё не время остаться.
Дядя Эд протяжно вздыхает, сипит мервяцкими лёгкими. Между ними, врубитесь, сверкает электрический ток. Не хотел бы я стать таким же братом.
- Не сегодня, ха-ха, — маманя, как обычно, не менее искромётно вмешивается в чужой диалог, проходя насквозь Альберта, и не поворачивая головы. Она, немного, рили, странная, — Доводить меня вздумали... так бы и утопила... — она залетает в кухню, яростно гремя сковородками. Это знак, лучше не лезть, оставив её в одиночестве.

Разве что, храбрый дядька суётся, используя свои штучки, вампирские, для снижения своей и её тревожности. Всё, в доме, держится на магии. Он-то, кстати, на тот момент, тоже буянил, стремался присутствия бати, неприятным воспоминанием, вернувшимся в его жизнь. Я не врубаюсь в природу их разборок. Мне плевать, чесслово, достали. Который раз я это говорю, а, всё равно, лезу, куда не следует?..

Любопытному коту, как говорится, надо беречь шары. И не подслушивать телефонные разговоры девочек.

Юбилей мамы прошёл офигительно. Она выбрала дорогущий клуб, типа, место встреч элитных богатеев, чтобы чётко отметить. Ваще, не ожидал от неё. Но там было оч фильдиперсово, резная мебель, обстанова некислая, все при параде. Мамуля нарядилась в платье, надела бабушкины серёжки, бусики. Блистала, самая красивая!..

Ну, и я ничего такой, прихорошился. Начало вечера провёл с ба, болтая о Стрейнджере, о лекарстве для одержимых, о том, что они начали эксперимент с жуками. Не особо вник, если честно. Больше зашли шутеечки стенд-аперши на сцене. Призрачной, канеш. Это ж праздник Шмидтов, чё.

Если и бабуля ржала, значит, годный контент. Она ж скептик, маленько, злюка.

Потом, наконец, подрулила Вера. И я офигел.

Мы давненько не виделись, она ездила куда-то с мамахой, а я зашивался на службе. Я скучал. Но то, что она придёт с беременным пузом, никак не входило в мои планы и, ваще, мало укладывалось в башке.
- Ты чё не сказала-то, вафля?.. — всё, что я выдавил. Ле маман же сидела довольная, как четвертак начищенный, мол, дождалась внучков, подарок оч понравился.
- Было... страшно... — пискнула Верушка, сжалась, боязливая, — Прости...
Ну, я и сделал ей предложение. Типа, го замуж.

Тут ещё и Гэйдж нарисовался, фиг сотрёшь!.. Как меня не переклинило, от эмоций, не смекаю, хотелось метаться от одного к другому, разорваться на два части. Но я, как норм мужик, разобрался, сначала, с любимой женщиной (она согласилась), потом, почапал предъявлять другу.

- Какого фига? — таким образом я поздоровался, — Ты хоть представляешь, что мы с Верой чуть не обделались?.. Ты где тусовался?
- Ты знаешь, брат, — ответил мне Гэйдж, — Я еле свалил из Стрейнджервиля. Батя упёк меня в психиатричку, мотивировав, что я — псих.

- Какой же ты псих? Всегда ровный был парень!.. — я не мог поверить в такую инфу. Скорее, его родитель-бизнесмен, захотел лишить поца наследства и лакшери-недвижимости. Это ещё окей. С натяжкой.
- Врачи говорят, биполярка. Я не знаю. Сбежал я с больнички, не хотел и к тебе идти. Я в розыске, ты — коп. Сдашь?.. Мне бежать некуда уже, всё равно, отец настигнет... а мне хочется, просто, пожить нормально, без уколов и колёс, отучиться, работать. Семью. У тебя, гляжу, наклевалось, с Верунчиком. Помню, это я хотел её замуж звать...

Разговор вышел грустный.

И сдавать братана я не решился. Неправильно это, не по-людски, предавать близких. Узнал, потом, что диагноз его не шуточный, что натворил делов. Награбил. Но не могу, рили, просто не могу. Это, как бате в спину плюнуть, он же тоже, по-чесноку, отъехавший.

К предкам успел, на конец тусича, когда ле маман задувала свечки на роскошном торте, с цветами, который сама и же и выпекла, по особому рецепту, чтобы каждая ягодка услаждала вкусовые рецепторы. Наша мастерица, офигенная.

После этой традиционной мутки, мы переместились в бар, зависать до утра, с многочисленными гостями, поклонниками и так далее. Давненько я не был среди такой шумихи, врубитесь, чисто ламповый чилл, флекс на расслабоне. Мне крайне зашло. Не отпугнули даже знакомые рожи.

А Калеб Ватторе, внезапно, порадовал. Пришёл, не забыл, тут же попал под мою раздачу. Напугал я его до сердечного приступа, так, чтобы не повадно было меня недооценивать. Я, думаете, забыл все краеугольные ситуации?..

- Каин тебя подери, Шмидт!.. — завопил он, — Тебя ничему, что ли, взрослая жизнь не учит? Как можно оставаться таким придурком, дав клятву служить закону и безопасности?..
Я пожал плечами. Вроде, я её и не нарушал. Ну, реально.
- Весь в... а-а... помянешь тебя, Йохан, — Ватторе заметил, в дверях, деда и тут же потерял ко мне всяческий интерес, — Как жизнь, бессмертный?

- Да, получше твоего, задохлик, — настроение у дедули было балдёжным. Он явно предвкушал танцули до утра, — Ты чего один, без секьюрити? Осмелел, на второй-то сотне?
- Слышишь, ты!..
И пошло мясо. Я, прям, словил смешинку. Прыснул и ретировался подальше от сверхъестественных разборок.

Просто, я тоже хотел бы быть рофляным интеллектуалом. Ладно, забейте. Я немного огорчен. Бытие давит. Вдохновения нет. На самом деле, у меня, просто, уже мозги вытекли от работы и деградации. Чисто, расстройство личности.

Я допишу попозже, скоро, ждите, начнётся самое главное. Вы будете гореть.

 

[eisenfrau_]

Трагический выпуск.

Ту-ту-тум-ту-тум...

*музыка из "Криминального Сан Мишуно"*

Итак.
Ситуация с горшком обострялась. Я бы, даже, сказал, накалилась добелакоричневого. Мультяшка получал уже не только выговоры, но и по хитрым булкам, а маманя расстраивалась, типа, что он зовёт папку и не воспринимает её за авторитет. Дядьку, впрочем, тоже, вертел он их, ваще. Консилиумы в ванной, кстати, потерпели аналогичное фиаско.

Моё состояние игнорировали все, разделяющие со мной жилплощадь. То есть, совсем. То есть, я не уверен, рили, не выдумываю ли. Я понимаю, что всех уже достал, но, блин... батя, например, другого мнения. Просто отличного. В смысле, топчик. О-п-у-п-е-н-н-о-г-о.

Фридрих, хорош.

Серьёзно?.. Дядя Эд весь в работе и амурных делах. Мама в психосоматических накрутках и готовке. Я вожусь с Ришкой, он умный шибко, уже умеет читать и писать, поэтому, рвёт книг и исписывает ковёр непонятными иероглифами. Возмущается, что всё чтиво попрятали в комнату "старших". Мы, можно сказать, в рабском положении, чисто, на уровне неуважаемых питомцев.

Думаю, ну, тогда думал, как поеду в свою съёмку, то и братика заберу. А чё? У нас, с Верой, родится бебик, малому станется с кем играть, за кого нести ответственность. Это оч клёво, рили, приучает к чёткому мышлению и адеквату в характере. Да и мамуле пора отдохнуть... она грустит. Скучает, фиг поймёшь, по папане или вообще.

Работа у меня есть, хозяйка в доме наметилась, всё оплатим, забабахаем ремонт, будет классная жизнь, как в кинчике. Жена-домохозяйка, дети сытые, зашибись, прям. В такие моменты, ощущаю гармонию с окружающим миром, спасибо боженьке, что я родился с причиндалом и создан, чтобы заботиться о любимой семейке. Ух, блин. Трогательно!..

Кстати, о работе, там — трэш. Главный следак составил ориентировку на главаря банды людоедов. И, разумеется, я, как самый толковый работник отдела полиции, попёрся прочёсывать улицы старого городка. Это такой район Сан Мишуно, где небоскрёбов нету. Оч потрясающе, мне, прям, захотелось там жить, ходить в бакалейную лавку за булками и на рынок за овощами, а потом, возвращаться домой, к двухэтажному коттеджу, с видом на речушку пованивающую. Зато шик!.. Как на рождественской открытке, рили. Это вам не Невада, перекособоченная.

Так бы я и залип, если бы не видения.

Вот, вроде, думаешь, что особенный, что слышишь голоса и можешь предвидеть будущее, да на усопших глазеть. А завтра выясняется, что клетки мозга слабые, оттого и глюки. Только глюки эти много раз спасали задницу в критических ситуациях. И гадай теперь — то ли, реально, особенный, то ли, нереально чокнутый.

Я уж понадеялся, было, что безликие меня отпустили. Нет. Ни фига. Мало того, они есть, так ещё и проявляют агрессию к окружающим людям.

Например, пузан в жёлтом пальто докопался до патлача. Дело чуть не дошло до махача со всеми вытекающими (может, даже и мозгами на асфальт), но тут, конечно же, вмешался я. Бравый коп. Смелый. Почти откинувшийся от страха, когда резко обернулся, а там — урод без рожи!.. (Вы не находите, э-эм, несправедливым, что ему и лица не набить?..)

Эти клыки, такие, как у упыря, аж отпечатались у меня в мозгах. Так бы и переехал, на фиг, на патрульной тачке, чтобы потом, этот кент, свои бивни из покрышки выковыривал.

Беседа с задержанным придурком, ваще, оказалась несодержательной. Он побуянил, покаялся, но в отсутствии состава реального преступления, отделался протоколом с показаниями потерпевшего...

...и ШТРАФОМ!

Ибо не фиг.

Перед тем, как свалить домой, в тот знаменательный, задержал-таки челбасика по ориентировке. И знаете, чуваки, как-то события ни о чём, смазались в головёхе, ну, щеглы в участке, ну, допросы... и чё?.. Ничё. Шеф похвалил, сказал, возьми пару отгулов, потуси. Видимо, пролезло-таки моё душевное состояние на фэйс. Это трудоёмко, быть весёлым и дружелюбным, заводилой всего и всех, и, приходя на квартиру полностью выжатым, не спалиться перед домашними.

По этой причине, я приглашаю Веру в кафе, а после — к себе жить. Ну, блин. Пора бы, она на сносях, мамка орёт, а у нас хорошо, уютно, на хате врач и, опытная в родах, женщина. Не выгонят же нас. Что, тоже, ваще-то, неплохо, рили.

Она, такая смешная пампушка, жалуется на свою родительницу, у которой рвёт крышак. Считает, что не дочь у неё, а подружка. И это обстоятельство не мешает ей обвинять Верушку во всех смертных грехах и загубленной жизни. До фига чести, я считаю, чтобы к такой придурочной прислушиваться, хотя невеста моя (!!!) о матери волнуется...

Хорошо, не знает, какими помоями её крыл дядька, типа, работница (она врачиха) поганая и выметать бы её с больницы, только мешает и плохое делает. Короче, вернулись мы вместе. Никто даже не обратил внимания, дядя Эд, ваще, базлался с бабушкой.

- И ты это видишь? — я уловил, как она показала ему экран телефона. А там эти страшные письмена, прям, как в моём, — Пора пошевеливаться, пока не пришлось вернуться.
- Это исключено, — он состроил грустную морду, — Мам... я справлюсь. Не пугай папу лишний раз.
Увидев моё любопытное лицо, они замолчали. Пришлось сваливать, а так хотелось послушать, чесслово. Меня дико возбудила такая близость приключений, но... увы, облом.

Влетело мне, как щенку, попозже. Противный дядька возбух.
- Вы живите, конечно, пока она не родит, — злющий был, ваще, — Я не моральный урод, чтобы выгонять беременную девушку на улицу. Но после — извольте переезжать, нам и без детей очень некомфортно на две комнаты, ты подумал, а где она будет спать?.. Лежи, теперь, на диване, а Вера — с Рихардом, в комнате. И не свинячить.

Тупо босс. Глава, итить, ячейки общества. Дорвался до власти.

Не знаю, как ма это терпит, я уже трепещу от злобы.

Она, немного, вступилась, да. Сказала, мол, сыночка, ты, если что, к бабушке с дедушкой, а девочка здесь. Мы присмотрим. Ну, балдёж.

Ей-то, канеш, рили, удобно. Вера взяла на себя тотальный патруль по кухне, готовит, убирает, ходит в прачечную и обратно. Ей неловко, типа, чужие люди. А чё делать?..

Старается всем угодить, помочь. Играет, целыми днями, с Мультяшкой, учит всяким фокусам, например, есть рис китайскими палочками. Она увлекается всякой азиатщиной, всех заражает этим. Не, так-то навык ничёшный, я считаю. Всё в пользу для моторики. Уже разговариваю, даже, как реальный батя.

Жалко, дядю Эда этим не впечатлить. Он, отвечаю, ваще, замкнулся. Стал безэмоциональный перец, холодный, как лёд, наросший в морозилке нашего холодоса. Интересно, аж разрывает, это его мамка приструнила или ба... а может, на работе припарили. Но чем дальше в лес, тем страшнее этот серый волк, уже не родной даже, как меня недолюбливает. Достал я его, по-любасу.

Я ведь, не разделяю мнение, что он лучше других и, пока он корячиться в асанах, мы должны пахать, так как, не догоняем его высший разум и интеллект.

Но на массе он, конкретно, раздулся похлеще деда, который держал себя в форме для армейки. Взглянуть очково, ну, опасный ботан уже.

Лучше бы девкам помогал, зашивающимся с новыми приступами любви к хаосу, у Мультяшки. Изгадил все тканные изделия в доме и я, лично, предлагал просто навалить ему на подушку, для профилактики, но встретил шквал негодования и несогласия. По-моему, нормалды. Успешно.

Тут-то и вернулся батя. Навёл порядку и шороху. Об этом я узнал после трудового дня, от Верочки, принеся свеженький кэш, на новое жильё, и повышение. Знал бы шеф, что я в комп, обычно, режусь...

В общем, она поведала мне стори, что оч испугалась, папаня пришёл, разбудил её (она ещё думала, типа, кошмар и спит) и прикопался, мол, знакомь с внуком, дорогая. Я-то сразу пронюхал, что он прилетел во невменяемом состоянии, но Вера, кажись, и не знакома была с моим отцом. Я его стремался же, раньше.

Она завизжала, так перетрусила, что чуть на месте не родила. И, от её ультразвуковых воплей, он очухался. Взбодрился, так сказать, почувствовал, что если не одумается, ушам кирдык. И, короче, они мило пообщались, он очень расположился к Верке, будто, уже давно кореша. Понимают друг друга прекрасно.

Надо сказать, он и брату своему мозги прополоскал. Дядька, стремглав, назначил УЗИ, витамины, всякие народные средства для иммунитета и травы, для облегчения беременности. На травах, кто бы сомневался, настоял батя. Он увлекается этой гомеопатией. Фиг знает, вреда-то нет, пусть балуются.

Тогда, кстати, выяснили, что родится девочка. Прикол. Назвать договорились Эльвирой, в честь бабулиной мамы. Моей прабабки-ведьмы. Класс?..

Был бы, пацаны, был бы...

Если бы не ма-а-а-аленькое обстоятельство, из-за которого меня не пускали в родильное отделение, держали взаперти дома и не хотели беседовать. Микроскопический, маловажный факт, факт того, что Эльвира — малышка — вы просто офигеете, когда услышите... просто, врубитесь, в мой, чисто, шок.

Она родилась полностью чернокожей.

"Что, простите?" — единственная членораздельная, адекватная мысль, пронёсшаяся у меня в башке. Рили, что бы вы подумали? Ну?..
- Я не понимаю, — плакала Верушка, вся опухшая от слёз и страха, — Это твой ребёнок! Честно!.. Я... я не понимаю!..
Мне стоило колоссального мужества смолчать.
Принять решение.

- Тест на отцовство? — безразличный вопрос дядьки. Я помотал головой. Подумал, что сделал бы дед. Отец. Ну, в такой ситуации. Папа, ваще, держался хладнокровно, не вмешиваясь, но находясь рядом.
- Решай, что должен, солнышко, — еле слышно прошелестел он, — Это твоя жизнь, твоя — как знать — ответственность.

Я понял.

- Раз Вера говорит, что Эльвира — наша, так тому и быть, — в горле, тупо, сухой наждак, мне оч трудно вычленять слова в гробовой тишине, перед всей семьёй, — Это мой ребёнок. Я воспитаю её, стану лучшим родителем, но ни за что, если ты, — и она, всё ещё моя невеста, трусливо сжалась под взглядом, — Захочешь уйти, я не отдам её. Девочка останется у меня. У нас. Шмидтов.

И мы переехали.

Всё.

Баллы, etc.

 

[eisenfrau_]

Наш новый дом.

В принципе, всё получилось ровно так, как я и планировал. Я забрал Верушку, Мультяшку, Эву и себя. К нашему табору присоединился батя, на правах непонятого и гонимого, и мы заняли квартирку, ту, в которой он свёл счёты с жизнью. Всё тот же этаж. До боли знакомые соседи, но ощущения, вы знаете, совсем, рили, разнятся.

У нас жёлтые стены, несочетающаяся друг с другом мебель, вырвиглазные цвета, лампочки, гирлянды, неуместные ковры и плакаты, повсюду наклейки-стикеры и бардак. Лужи, волосы, скатывающиеся по углам, неполитые цветы (тут уж па ругается), мешки с собачьим кормом, потому, что мы ищем собаку, детский горшок посреди коридора, игрушки... дядька бы сошёл с ума. Бабуля бы плевалась с обилия безвкусицы. Дед бы поржал, ему дай повод.

В этом сумасшествии, чисто, я ощущаю релакс. Ни о чём не думаю.

Но, сразу после рождения Эвы, мне понадобился отпуск. Проветриться, наладить психическое состояние, смириться с незавидной судьбой оленя и каблука в глазах недоброжелателей. Плевать. Ну, щас уже плевать. Тогда было стрёмно. Поэтому, я погнал в Бри-Бэй, оставив новоиспечённую семью цыган, на совести папани.

Там меня поджидала Нуо. Случайно. Казалось бы, на этом моя песенка спета, здарова, приступ истерии, но нет. Возвращаться досрочно не пришлось. Мы довольно мило пообщались, для тех, разумеется, кто испытывает обоюдную антипатию.

Можно сказать, подружились. Хотя, мне и не о чем, особенно, говорить с чикой, противницей семейных ценностей и чайлдфри. У меня, блин, диаметрально противоположные заботы, реально. Пелёнки, подгузники, как бы жорево заработать и на школьные принадлежности Мультяшке. Он уж вымахал, офигеть, такой деловой пацан. Вроде, малой ещё, но по развитию пора отправлять учиться. Это оч чётко.

- А я живу одна, интеллектуально развиваюсь и делаю, что хочу, — заявила мне Нуо, — Мне кажется, ты слишком рано обременил себя низменными вопросами. Загубил свою жизнь.
А мне кажется, именно поэтому, с ней никто и не коннектится. Нельзя же думать, что ты, типа, до фига лучше тех, чьё видение прекрасного отличается от твоего. Паршивого, пафосного и надменного. Фу. ЧСВ-шная дура. Тупо осуждаю таких токсиков.

Но на селфи в инсту, разумеется, она меня развела. Вот, чё люблю, то люблю.

Конечно, хейтеры скажут, ты обурел, мол, с тёлками тусишь, бросил детей и невестку. Козёл. Нет, ни фига. Я с тёлкой потусил несколько часов, поболтал и всё, а дальнейшее время, находился в размышлениях. Я же всё решил, чётко и по делу, я беру на себя ответственность, ничё не вспоминаю плохого. Я не дебильный щегол, рили, чтобы предавать или изменять. Пацан сказал, пацан сделал, это не обсуждается.

Погулял в парке, попил сидра с корицей и имбирём.

Накрыло так, что обнаружил себя вошкающимся с бездомной кошкой. Ну, а чё, зверушки — наши корефаны, я их обожаю. Брать с собой, правда, не стал. Верыч тащится по псинкам, будем шарить помойки, в поисках сиротки покрупнее, чтобы малых защищала и хату.

Канеш, наши отношения, как прежде, стали более... дружескими. Мы нормально трёмся, решаем вопросы, играем по мобильной сетке, когда я на смене, несём бремя заботы о детях. Всё, как будто, откатилось во времена Стрейнджервиля. Хорошо это или чё?.. Не знаю. Я уже, ваще, ничё не знаю.

Смотрел на море, много думал.

В Бри-Бэй оч красиво, аж дух захватывает, мне нравится намного больше, отвечаю, чем на берегах тёплого Сулани. Там... блёкло. Низко. А здесь, ну, врубитесь, бесконечный простор ледяной воды, очищающей мозги от всего негативного. Славное место.

И кишит кошками разных мастей. Такие прикольные, я не могу.

Такой вот денёк любви. Без любви. Может, так и надо строить семью, на надёжности и уважении, просто, зная, что сможешь что-то дать своим близким. Остальное, типа, приложиться. Мне же приятно приходить с дежурства, дома офигенская атмосфера...

Эдакое бесиво, все друг за друга, конфликтов нет ваще. Никого не напрягает свинарник, полная, тотальная гармония и теплота, перестающие в уют. Нет, рили, я прихожу и не парюсь.

Мы, вместе, попиваем чаёк, подаренный ба, оставляем немытую посуду, обсуждаем новости в городе. Иногда, собираемся всей гурьбой перед теликом. Чем не идиллия?..
- Что плохого, — спрашивает папаня, когда мы выходим за счетами, к почтовому ящику, — Подчиняться воле великой матери? Зачем сопротивляться, если она хороша и приносит смиренное добро? Почему бы не принять её дар, растворившись в абсолютном спокойствии?..
Я смотрю на него, он голый.
- Ничего плохого, наверн, — пожимаю плечами, стараясь не проиграть с реакции дядьки и бабули, пасущихся в месте нашей контрольной дислокации, — Тупо по кайфу.
Я хочу так жить.
Не беспокоиться.

- Думаешь, я — безумец?
- Думаю, бать, это я рехнулся. Разговариваю с призраками, верю в вампиров и инопланетян, — про чернушку-дочь я, ваще, молчу. А он смеётся.

Нам, если и неплохо, то лучше бы идеально. Странно. А это та вещь, в которой нет ничё отвратительного, блин, серьёзно.

Мультяшка ноет, что не хочет становиться взрослым и скучным. Не хочет, чтобы другим стало всё равно, какой у него любимый динозавр. (Карнотавр, если чё). Его мечта, стать Звёздным Лордом из "Юрского периода", так он говорит. Достойно, исчерпывающе. Я-то желал стать домашним котом.
А стал комнатным любителем сарказма и шуточек-прибауточек, как дед.

- Я сплю? — спрашиваю у отца, — Щас проснусь и пойду в шкалку, тупить на матеше?..
- Давай упищну, — и он щипает, так, что я ору благим голосом, — Нехилый кошмар, даже с садо-мазо, — ему постоянно весело, такому свободному, и я на грани с тем, чтобы принять его жизненную философию.

Я уважаю, реально, каждого. Даже малых. Ришку, воображающего себя захватчиком планеты рептилий. Верушку, не дающую повода в себе усомниться.

Ле маман и дядю Эда, мешающих спать по ночам. Весьма однозначно. Может, с другими, может, вместе. Я предпочту, чесслово, оставить всё за закрытой дверью. Не открывать сердце ни для боли, ни для чего ещё.

Главное, я вижу ма счастливой.

Главнее главного, я ни на кого не променяю свою маленькую пантерку. Эву. Она оч хорошенькая, сладенькая коша, вся в маму, только, как уголёк. Ночь, красавица-ночь.

Я, чисто, выбираю ей платьица, игрушки, гуляю, без стеснения нося на руках, чуть не плачу с умиления, когда принцесска выпрашивает девчачьи штуки. Такая малышка, а уже няшная девочка. Чувствую, я — папаша. Оч сердечко щемит, рили.

Это варик, я считаю, ничего не менять. Прислушаться к тому, кто меня поддержал, кто правильно направил. Па, у меня, мудрый. Другой. Сознание у него шире, вот и всё.

Жаль, что остальные члены семьи не согласны.

ТЫ НΙКΘГДА НΞ 3АБYДΞΨЬ ТΘ МГНΘВΞНΙΞ, КΘГДА ΞГΘ В3ГΛЯД ВПΞРВЫΞ ПАΛ НА ТΞБЯ...

Моё время, если без приколов, занимает рутина. Спокойный быт. Сборы Мультяшки в первый класс. Да, говорил уже, но... офигеть, блин, какой он стал большой. Такой брательник у меня, это атас, ребята.

"Гумонойд какой-то с голактеки собачья попа". Это он такие смешинки любит, не искоренил в себе, паразит. Я, чисто, угараю. Вроде умный, а дурак дураком.

Боюсь, чесслово, стать неактуальным. И так подзавис. Ну, не важно. Это мои личные кринжи.

Больше, пока, рассказать нечего.

Пожелайте мне удачи, подписчики, если вы есть.

Баллы, etc.

 

[eisenfrau_]

​

Неотправленное сообщение.

Надежда — это ожидание, уверенность в осуществлении чего-нибудь радостного, благоприятного, и именно надежда способна дать человеку силы в трудных жизненных ситуациях, тогда, когда говорят о свете в конце туннеля. Она является проблеском шанса на восстановление утраченного или же, наоборот, улучшение уже существующего в положительном ключе.

Мы пишем, на пару с Верушкой, школьные сочинения за Мультяшку, напрочь зависшего в динозаврячьей мумба-юмбе. Высокий ай-се-кью не заручился на приличные отметки по дурацким (и моим, нелюбимым — тоже) предметам. Ну, на фиг. Фу, фу, фу.
- Ну, чё?.. — спрашиваю я подружамбу, — Покатит, а, с пивком-то?..
- Чушь какая-то... — вздыхает она, подвисая. Восемь утра, пацаны. Мы шпарим английскую классику.

Эва орёт. Постоянно. Ближе к полудню, вторя обалдевшему солнышку, пробивающемуся сквозь шторки, мы, наконец, завтракаем, отправляя малого восвояси с учебными пособиями. Рили, думая, что он вечно трещит, я вспоминаю себя. Деда ещё. Чисто, понимаете, семья по развлекаловке.

Вера лениво клацает по скрипучим клавишам перепаянного, розового ноута. Ему уже лет сто. Она чёта там выкручивает, переставляет. Типа, задумка. На обсуждение новостей её не хватает, кроме "мм" и "ага", вставляемого мне между зубов (рёбер) реплик.

- Не чавкай. И крошки вытри, — вдруг, громко говорит, коротко отвлекаясь, — Немного раздражает.
Я провожу пальцами по столешнице, липкой от пролитого кофе, но на это ей по фигу.

Я, что-то, на кринже. Я понимаю, что я, как будто, не в той хронике. Или, просто, я не привык. У меня же определенный упор на определенные вещи в характере, ну, такое. А в Сан Мишуно столько треша. Не знаю. Ну, наверное, у меня нет настроения из-за этой ситуации с ...
...

Блин, ваще, очень сложно структурировать мысли. Легче описывать повседневность. Монотонность. Батины загоны на гербализм, детские капризы. Всё хорошо. Под бубнёж о растениях, я и сам, чё-ё-ёрт, проникаюсь...

Всё хорошо. Реально.
- Кто ты? — спрашиваю я, у отца, безрадостно наблюдая, как Эва изображает стрейнджервильского одержимого, — Серьёзно, объясни, почему?..
- Твой портрет, авторства Пикассо, — он смеётся, — И её, тоже. Моя самость в асимметрии и электричестве.
Надо сказать, я пытаюсь играть по шизоидным правилам. Даже, прикиньте, преуспеваю.
- Чё ты врёшь? — я, для Альберта, воплощаю детскую непосредственность. Разрываю его хрупкий — весь-из-себя — манямирок, — Ток не питает почву. Ты б давно издох.

Мультяшка злится. По его мнению, мы сильно корчим из ни фига, с чем, в принципе, я обалденно согласен. Но я радуюсь. Ловлю кайф с каждой ерунды, типа, вкусной булочки в кафе или спелого апельсина, с тёплого воздуха или визжащих личинусов с площадки под окном. Со своих домочадцев, с вкусного чая с корицей и кленовым сиропом, со свежих мемасов в локалке и с приближающихся выходных.

Нельзя сказать, если речь идёт о литературных приёмах, что данное понятие сулит хэппи-энд, скорее, это надежда, как нечто, делающее все попытки, включая ошибки, не напрасными, включающими катарсис и парадокс.

Во всех мыслях, рили, фиг пронюхаешь, что скрывают маски родных людей. Почему Верушка такая размеренно-спокойная, знающая, типа, всё наперёд, почему у Ришки, например, так часто, полыхает межбулочное ущелье.

Может, послушайте, это, чисто, генетика. Передающийся, сквозь поколения, синдром холерика. Не всеку, чесслово, откуда, но в нашем роду, явно, отметилась горячая кровь. Разговаривать на обсценной лексике и на пол квартала? Да, разумеется. Считать всех тупыми, кроме самих себя? Пф...

Может, Эва, ну... вырастет, действительно, умнее остальных. Реально, я верую.

И... почему батя, вечно, устраивает дебош и смуту?..

У него такая аура. Тупо, знаете... он ляпнет чёта, навроде, "а ты в курсе, Фру-фру, что вольтаж — не единственная сеть, по которой гуляют дети великой матери?.." и сиди, обтекай.
Бойся, блин.

У меня в башке, рили, блок. Я всё понимаю, чисто, врубаюсь уже по самые гланды, но не хочу признавать. Проводки-то, синий и красный, сматываются и передо мной лежит картина. И, в этот момент, я получаю инсульт задницы, по причине: паническая атака.

Так-то, всё чиллбомба. Есть с кем побазарить, есть кому посуду помыть. С кем накатить, кому можно. Всякие такие аспекты. М-да.

Канеш, и про Веру, лично, моментов не отнять.

Я всю ночь, на фиг, не спал. Всё началось с того, что в пол восьмого вечера я уснул и в пол двенадцатого проснулся. Не мог уснуть потом. Из-за этого я проснулся позже двух часов ночи. Точнее, не проснулся, а решил включить фонарик, так как, услышал шорохи.

И там был просто ...

Я был в ужасе. И я, пожалуй, оставлю эту офигенскую новость на сладкое. Заинтригованы? Напрасно.

Ваще, она налаживает коммуникации. Ходит пообщаться с дядькой, с ле маман. Вроде как, узнать сплетни по лестничной клетке (про своих, разумеется) и втереться в доверие. Не скажу, вот по-чесноку, что вся семья в восторге от моего выбора жизнеспутницы. Ну. Фиг с ними.

Дядя Эд злится. Мамка — не знаю. Одна бабуля флексит, ей плевать, чисто. Говорит, мол, сам со своей жизнью разбирайся и с девчонкой тоже. Типа, наше дело посоветовать, твоё — решить.

...а что ещё её может волновать, когда она выуживает из почтового ящика письма, подписанные буквой "Й" с точкой?..
- Странно, — и не отрывается от конверта, источающего сногсшибательные ароматы болотной клюквы и пионов, — Я вижу, что здесь написано, но не разбираю смысла. Чёртова мать...
Я понимаю ба.

На ум приходят даунские ассоциации. Она прижилась бы в голливудских холмах, в комнате, на верхнем этаже, над вельветовым ночным клубом, в окружении приглушённого света и кровавых стен. Или, может, в пурпуре. Даже лучше. Сиреневый, малиновый. Там, где пахнет красным — полусладким — и разит вишней. Старое кладбище через дорогу. И высокий бокал в пальцах. Я всё ещё помню?..
Ох, чёрт. (с)

В нашей квартире, грязноватой и чудной, куда больше бархатной эстетики, рили, чем в моих фантазиях. Особенно, врубитесь, в светильниках с кружочками.

Быть женщиной, наверн, нечто. Спорить там, что пора бы перестать ходить на распродажу в один и тот же магаз, чтобы не щеголять в однотипных маечках. Переживать о бытовухе, в смысле, по каждой мелочи. Всё замечать, помнить. Я бы чокнулся, отвечаю, пацаны.

А им нормально. Хохмят с себя. Не уверен, что смог бы пережить, если б бро пришел в такой же палёнке, как и я. Не статусно, в натуре.

Верушка... знаете, эти ретро-фильмы по хакеров. Когда при взломе мигает большая красная надпись "ПРОИЗОШЁЛ (В)ЗЛОМ", мелькает куча окошек с предупреждениями и статус-барами, а кто-то стучит пальцами по клаве, вручную перебирая варианты.

И всё — наивно-неоновое.
Смешно, так?..

Иногда, реально, мне очково.

Знаю, что путаюсь, не могу чётко сфокусироваться. Профдеформация, фигня такая, бьёт по мозгам, заставляя коситься на ближних. Ощущение, типа, что добренькие не всегда такие уж. Даже писать это шайзе неловко, чё. Я шибанулся, короче.

Я боюсь, когда батя гнёт свою линию. Я боюсь, что он, всё-таки, ядовитый. Кто-то из них. Двоих.
Но люблю его.

Всему, понятное дело, простая явка. Меня фиганула лихорадка, температура под сорокет цельсия, и сыпь, размером с монету. Вот и брежу.

[3АПРΘС НА РΞΙНТΞГРАЦΙЮ ВЫСΨΙХ СΛΘΞВ ПРΞРΞНДΞРА]
|
|
|
\_________________[ПРΘВΞРКА КΘНФΙГYРАЦΙΙ СТΞГАНΘГРАФΙ΅ΞСКΙХ МΞТΘК]
|
|
|
\_________________[СΙНХРΘНΙ3АЦΙЯ ПРΞДΞΛЬНЫХ ВΙ3YМΙНАΛΘВ]
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.....................3АПРΘС ДΘСТYПА...
.
.
.
PROCESSING
[*************]
DONE

 

[eisenfrau_]

Никто не запрещал мне писать ерунду...

...и связь, чёта, барахлит. Ничего нового.
Написал бы кто, блин, видно, ваще, или нет... эх. Для тех, кто выжил без интернета — HARD LEVEL.

Впрочем, настроение, ребятки, просто "божественное", сейчас шлифану его чёрным кофе и жареным беконом, и будет "зашибумба". Канеш, иногда (постоянно) думаю о негативе, вспоминаю всякое, и ну его, на фиг, брр!.. Бывает, занесёт в темечко мыслю, типа, купить адский яд и насыпать повсюду, поубиваться. А потом, типа, чё?..

Тупо, рили. Диверсия в стиле даунов. Прошу прощения за оски, я не спецом, просто лезет со рта идиотическая инфа. У меня стресс, могу себе позволить, понятно?.. Блин... перемены, знаете, это всегда прикольно. Стабильность — это, ваще, хорошо, но не всегда жизнь даёт тебе её хорошую. Я жду от вас только самых лучших новостей. Вроде как, смекаете, в типичных, ну, нашенских, америкосных фильмах. Красивый дом, лестница на второй этаж.

Семья.

Я понимаю, что задолбал, но не могу не калякать про своих. Мы же не зря живём, как муравьи в улье, пересекаясь и на лестничной площадке, внизу, и в парадной, на улице, и у дверей подъезда. Ходим гулять. Так... странно, сколько же мнимой, врубитесь, свободы даёт запирающаяся дверь. В ней что-то есть. Ну... типа, барьера, превращающего повседневную рутину в квест, в приключение, в интригу, оставшуюся пикантной недосказанностью. (Ух, чё несу!..)
Оч прикольно, короче.

Нашу ОПГ боится весь район, чисто, опасные и держим всех под шконкой, рили. Особенно, — брательник, смотришь на его ряху и думаешь, едрит, офигеть, вот это дядя, солидный, по-любому. Прям, отвечаю, показ мод.

Мелкая не отстаёт. По капризам уделает любую принцесску, дочку авторитета, из гонконгского боевичка. Требует гулять ночью, а не скучняво спать, читать ей книжки и плести косу. Последнюю, впрочем, не особо-то и есть из чего. В меня пошла, козявка.

Разумеется, я утрирую. Для шутеечек и хохм. Немного жаль, что даже самому себе приходится напоминать, типа, ну... эй, взбодрись, Фру-фру, ты совсем прикипел к прокрастинации.

Я тусуюсь, чисто, между "инь" и "янь", полыхая в огнях бурлящего мероприятиями Сан Мишуно. Дед — топит искренней улыбкой, обжигая кожу навечно впитавшимся жаром невадского Стрейнджервиля. Он смеётся, забавно разговаривает, держит марку и источает немыслимое для Шмидтов добро. В отличие от своих детей. Батя всегда недоволен. Он бьёт током, искрит, злится. Мне кажется, прикиньте, на фамильных сборищах, что я редко, в детстве, видел этот (снова) контраст.
Реально.
Ну...

Чёта я баламучу.

Теряюсь в наследственных признаках. Точка зрения — это, ваще, прикольно. Я офигел, зуб даю, примерять способы с работы на родных, но мои хобби держат разум на плаву. Мне это видится очень интересным, хотя бы, в плане самореализации. Бред пишу, в общем, забудьте.

Вот Верка, рили, увлеклась китайщиной ещё пуще прежнего. Подсела на лапшу, жёстко.

А щас я, именно, на нервах, так как боюсь её расстроить, а она на любую мелочь вспыльчивая, плюс, может легко расстроиться до слёз из-за фигни. И иногда, из-за вспыльчивости, мне ужас, как сложно, хоть она и извиняется, постоянно, типа, "прости, я не хотела".
Ну, блин, нервы не выдерживают натиски постоянных наездов, причём таких, как вспышка, успокаивает только то, что я вижу, что она неосознанно. Клянусб!.. Хотел бы, чтобы она была попроще и мы, если хотя бы в магазин выходим, то были на большем чилле, да и вообще, всегда на чилле, иначе мы в двух психов превратимся, хотя, я со своими загонами и переживаниями и так псих конченный.

Всё равно, это для меня, на фоне того, что мы вместе — рил, мелочь.

Мы все — вместе. Всегда. Навсегда.

Я ржу с их бесед с Мультяшкой.
- Я знаю, что ты взломщица, тётя Вера, — ехидно вякает он, ябедничает при папане, — Собираешься воровать у людей денежку?.. Почему тебя Фридрих в тюрьму не посадит?..
У него дурацкая, анти-шпионская привычка, любит выдавать стратегическую информацию, а моя чикуля только угарает. Смотрит, типа, с сочувствием.
- Собираюсь проверить твой электронный дневник, — и юный динозавр, на скоростях, скрывается из поля всеобщего зрения под её смех. Это мило, почти по-родительски. Если бы не стало необходимым ритуалом.

Я не вкуриваю, как она терпит, чуваки. Это оч стрёмно, что нас всё ещё крючит. Дети прячутся по спальням, а мы устраиваем сатанинский шабаш.

- Оно ведёт себя не по компьютерным законам. Оно меня пугает, — шепчет Верушка, погружаясь в виртуальный мир, не оглядываясь, — Самый большой трэшняк, конечно, то, что ноут пишет: "что-то пошло не так", но... тогда... меня не хило парит то, что вот она — близкая мне группа, и вот он — баг, который я никак не могу объяснить...

Какой-то подсознательный страх.

"Два первых пентиума ММХ, с глючным 2-х скоростным сидиромом?.. Как же я намучилась с сидиромами тогда, штук 5 сменила, наверное, ломались и ломались, хотя дисков у меня, считай, не было. В итоге, дошло до того, что я поменяла свой аж 2-х гиговый винт на сидиром, оставив себе винт на 540 мегабайт..."

Но быстро начинается — и быстро кончается. Я не уверен, чесслово, она это или, типа, видение. Чужой голос, до мурашек, глухой удар и привычная обстанова.

Бум!.. Всё.

У меня странное ощущение какой-то фиговой ностальгии, когда я вижу слепленные, кривоватые фотороботы. У них заметный разнотон разных частей лица (используются плагины-дополнения-паки новых кусков рож, которые конфликтуют со старыми), по итогу, получается какой-то слоистый пирог, а не лицо, что в сочетании со стрёмным описанием злодеяний преступника создаёт нужный эффект, мол, "ох, ты ж, блин".

Но есть и более пугающие вещи.

Например, как составляют фотопортреты найденных, но неопознанных тел?..
Чаще всего, берут фото трупа, и поверх него рисуют "живое" лицо, то есть, фотошопят мертвеца, "открывают" ему глаза, наклеивают улыбку.
Божечки, ну, и зачем я это пишу...

...будто смотришь, ночью, в чужое окно, из которого шум идёт, а никого внутри нет: оно скрыто под странным, мутным блеском, вонючими "линзами". Фэйк, подделка, манекен.
Вот мои чувства.

Поэтому, я не удивляюсь, обнаруживая себя посреди улицы, в окружении ночной сходки бабулек-циркачек в полосатых колготках. Всё, что угодно, честное пацанское, вписывается в норм состояние моих будней.

Будь то сопли, визги и разборки малых.

Или их бурное примирение на фоне любви к голубому цвету и ночнушкам. Ришка, канеш, должен бы научиться себя эмоционально контролить, иначе, каюк. И себя, и Эву доведёт до придуризма. Тяжело с ними, с подросшими личами. Раньше я очковал получить люлей от предков, а теперь, к этому примитивному страху, прибавился ужас наказывать своих малолеток. Ну, и то, что они отмочат по-жаркому. А чё?.. Седеть прикажете, не?..

Принимать чью-то сторону? Я, а вы меня знаете, служу закону и справедливости. Я, ловите на слове, любого порву за свою доченьку и буду жёстко убивать за каждую её слезиночку, чесслово. Но!.. Я, так же, и уничтожу какого угодно обидчика за своего маленького братишку, тут никаких других разговорчиков, всё чётко. И чё мне делать? Никак не разорвусь, спускаю на тормозах, чисто.

Они развиваются вольно, как полевые, одичалые цветы.

- Слушай, — Мультяшка, отпухнув с ангста Эвы, ловит блаженство в тишине. Он ненавидит шум. Ненавидит, блин, всё, что способно помешать мыслительному процессу. Может, такой возраст, рили... — А в чём принципиальная разница между любовью предков и сиблингов?..
Я давлюсь кофе.
- Ты чё?.. — спрашиваю, а сам, обалдеть, буйно щупаю в кармане телефон, проклиная тот момент, когда Вера успела свинтить, — С дуба рухнул, шкет?
Он пожимает плечами. Ничего нового. Как всегда.

"Мы — с Альбертом — махнули в Бри-Бэй. Будем к вечеру. Еда в холодосе".

"Я всё объясню".

Я, как будто, посмотрел криповые видео на ночь.
Я, щас, тупо себе заработаю минус психику.

Причём, поначалу всегда норм, а потом — в дрожь бросает. Плевать. Я пережил кошмар. И щас у меня, врубитесь, всего-то лёгкая головная боль после недосыпа от ночи кошмаров.

Опять пишу какую-то чушь. Сорян, братаны. Накопилось.

 

[eisenfrau_]

...рабсетирабсетирабсети.

"...он выиграл в лотерею у Б-га, какой славный, скулы с остротой бритвы, глаза — не глаза, а два мутных, чёрных озера, изгиб челюсти, ресницы и те, как две мохнатые гусеницы, такие не нарастишь, не приклеишь. А губы такие, будто их жалили райские пчёлы. Добавьте, к этому, амплуа загадочного раздолбая и городского сумасшедшего, слишком смело-модную причёску, манеру томно курить и вставлять, по делу и без, цитаты из "Богоматери цветов".
Рядом с ним, каждый момент моей жизни, приобретает некую киношную остроту, все диалоги настолько душевны, что дают ощущение прописанности сценаристом. Даже его одежда шуршит слишком продуманно.

Но я никогда бы не смогла представить его своим мужчиной.
Нет.
Хоть убивай".

Прозревший навеки станет несчастным, —
Он будет гореть. А ты — скоро — погаснешь.

Я восстанавливаю — дефрагментирую — осколки предложений, переписывая написанное Верой, спрятанное под крышкой розового ноутбука. В натуре, ничё криминального, ни с одной из сторон. Офигеть, но мне не к чему придраться. Рили. Я... понимаю, типа, что из личной днявочки мои записки стали протоколом с места преступления. Я катаю их столько, наверн, что поехал кукухой.

Го экшен.

Она и говорила, и писала, что они гуляли по набережной. По его любимым плэйсам, играя в слова, смешную угадайку, и путаясь в поисках ответов. Что моросил дождь, нависали облака и щипало нос-помпочку от стужи, что она — и сама — не уверена, почему так. Повелась, типа, на его обаятельную речь, ну, и чё. В этом нет никакого расхождения показаний и улик.

Она говорила, ещё, что ничё экстраординарного не произошло. Она написала, что он, жуть, ваще, — вселился в неё и прошёл насквозь её худого (уже не совсем), мелкого (но высокого) тельца. Что она ощутила, на себе, погребальный холод и шёпот миллиарда безумных голосов, пронизывающих его естество и душу.

Длинный язык — бестолковые речи.
Мы очень рады, что никто не вечен.

- Где ничтожен разум — там ничтожные цели, — говорил он, — Мы хотели движений, но перегорели.

Она сказала, мол, ей было больно. Она посвятила целый абзац, описывая, как требовала, врубитесь, показать ей ещё сумасшествия, покоряясь внутренней натуре великой матери, заговорившей с ней разными голосами, призывая бросить тщетные попытки прорваться сквозь сеть, выстроенную в параллельном мире из нулей и единиц. "Нет", — был её ответ.

- Ты — лишь генный материал
Для тех, кто, надеюсь, не родится.
Всё, что могла, ты потеряла —
И тебе нечем гордиться, — шипел он, униженный отказом. И я, рили, узнаю эту дрянную манеру выражаться со злости. У-у.

- Я же подбираю пароль на... мёртвом языке?.. — вторила она, освоив и этот диалект. Как и я, — Две конфигурации защиты в стенах сети, анализ старых систем в запылившихся оксидах, почти законченный новый алгоритм. Поверь, Берт... мой код изменит мир.

"Машина говорит, слышишь, замри — и он подчинился". Прямая цитата.

В ней состав из железа, материнской платы и углерода.

- Жалкий мусор из живой плоти —
Иллюзия воли на привязи скотины.
Раб должен быть бесплоден:
И сдохнуть, вовремя, как псина, — плюнул он. "Как псина", почти пророчески, чесслово, я тупо осознаю, каким эхом отдалось это мразотное слово в её черепной коробушке. Это... чмошно. Серьёзно, гайз.

Она сказала, что они разошлись полюбовно, оставшись каждый при своём ИМХО. Соврала, рили. Написала, так много, как разбилось её сердце, утратившее надежду обезвредить его без поправки на решение уравнений первой ступени.
Она просто потерялась между циклами слепых программ.

Она привела в дом странную собаку, как пощёчину словам зарвавшегося Альберта. А я не знаю, чё и думать. Вера... нет ничего невозможного, если у тебя есть... она.
Она, она, она.

Назвали Шариком. Это по-русски. Типа, круг. Я кликаю его "Ласт Раунд", чисто, НЛО на выгуле.

Страшненький, но добрый пёс. Преданный. Эву защищает. Пока, фиг знает, привязался я к нему или не. В общем, это и была бы та самая "бомбезная" убер-новость, если бы не прикольная свиданка невесты (всё ещё) и батяни. Скажите, реально, кто безмозглый, они или я?..

Знаете, только успокоишься и !ОПЯТЬ! дебильные новости. Никакого покоя, никакого света в конце туннеля. Я в перманентном фэйспалме. Отбил себе целое лицо, нажал "мув" посерёд комнаты и пошёл на забив за гаражи.

Уы.

Я не удовлетворён объяснениями, но — всё равно — на стиле. Я устал, ребята. Я бы молил небеса, чтобы услышать ваши советы, комментики, просто порадоваться немножко. Выложить бы фотки в инсту... ну, типа... а чё бы и нет...

- Ты понимаешь, что нам придётся вернуться? — кричит Верушка, талдыча про инфобазу в кратере, только её и ждущую, — Мы должны положить этому ужасу конец!.. Кто, если не мы? Ну, кто?.. У нас дети растут, как им жить?..
Я понуро киваю. Ничё не хочу, если честно.

Испытываю, признаюсь, ехидное злорадство от личностных неудач папки. Обидка, чёта, засела внутри, пусть я и чувак-позитивчик. Отходяк, типа. Это же норм, не?

Он засёк, вроде, маманю на горячем. Измене. (Я не в курсе). Чисто, если уж по-взрослому, колесо Сансары дало оборот. Закон бумеранга в действии.

"Она спала так крепко, что не могла проснуться уже который месяц. Ей снились другие измерения, поля, полные бумажных цветов и безликие демоны. Она пахла тошнотворно сладко, но он, всё равно, каждый день приходил в гости. Однажды, он подумал, что она, наверное, совсем не любит его, раз не может проснуться к его приходу. Он провел целые сутки в одиночестве, но снова вернулся к ней. Ей так одиноко без него, ему никогда не понять, он не способен, его тоска и страх пустой звук по сравнению с её грустью. И он хочет заснуть так же крепко".

Уточнить, замешан ли дядя Эд, не могу. Не хочу. Фиг знает. Самое главное, оры, вопли стояли до первого этажа, пришлось вызывать себя, в роли копа, на задержание (и других оперуполномоченных, я чё, дурак совсем, один соваться).

После этого, заварушка быстро рассосалась. Но вновь обретённую семейную идиллию, за нытьём и хавчиком на кухне, разумеется, порушил Мультяшка, добив батю вопросом из разряда "я родился без чувства такта, я — безмозглый идиот".

- Па-а-а-ап, — завернул он, прихлёбывая сок, — А ты от чего помер? А больно было?.. А что там, в загробном мире, а, а?..
Тупо кринжатура.

Может, нам, и в самом деле, место исключительно в Стрейнджервиле. А я — пока — отключаюсь. Выговорился, полегчало. Спасибо. Хорошо, что вы есть. Наверное.

[СКАНΙРΘВАНΙΞ МΞТΘДΘΛΘГΙ΅ΞСКΙХ АРХΙВΘВ ТРΞТЬΞГΘ ПΘРЯДКА]
|
\_________________[ПРΘ3ВΘН МΞТАГРАФΙ΅ΞСКΙХ МАТРΙЦ]
...
...
...
...
...
\_________________<YСТАНΘВКА ПΘТΘКΘВЫХ СВЯ3ΞЙ>
...
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƙ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ɯ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ŧ]
КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ=========== РА3РЫВ============
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƥ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƣ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ĭ]
КΘНТАКТ=========== РА3РЫВ============ КΘНТАКТ===========
[Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ʃ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ƨ][Y3ΛΘВΘЙ КΛАСТΞР Ʀ]
КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ=========== КΘНТАКТ===========
...
|
[РΞПАРΙРΘВАНΙΞ БΞ3ΘТВΞТНЫХ СΞКТΘРΘВ]
|
PROCESSING
[||||||||||||||||||||||]
\______[SUCCESSFUL]

Даже... даже, если — хейтеры.

 

[eisenfrau_]

"Холодок" by Мэвл.​

Ха-ла-ла-ла-ла-лоу.

Зачем же ты скрываешь
Все фотки в инстаграме,
Где мы с тобою вместе,
С тобою танцевали.
Ведь мы с тобою дружим,
А может быть и любим...
Я до конца не знаю,
Тебя не понимаю.
Когда я обнимаю,
Я чувствую: страдаю,
И с этим засыпаю,
И очень часто с краю.
И между нами вью-га,
Пришла из ниотку-да,
Ведь я такой хороший,
Поэтому не брошу.

Кому-то, канеш, всё нипочём. У кого-то выпадают молочные зубы и выгнали, на фиг, с театрального кружка, зато, позвали на плаванье. Кому-то, в натуре, изысканно и комфортно, плевать, ваще, насколько суетливо всё вокруг. Этим, рили, Мультяшка напоминает мне дядьку. У того — тоже — одни свои делищи в приоритете, а как уж мы тут вертимся... так, чисто амебы на стекляшке для микроскопа.
Не в курсе, чесслово, что это может значить. Мне уже страшно, к каким ещё вывертам близкородственных связей, готовит меня житуха. Как говорил один мудрец, короче, не парься. Не твоего ума дело. Прекрасная мысль, отвечаю.

Кто-то никак не найдёт своё место под луной и солнцем.

Это, врубитесь, самая страшная судьба, когда ни в жизни, ни в смерти, ты не отыщешь покой для извилин. Я никогда не задумывался, рили, что для папы нужно не только быть рядом и развлекать, а может... настоящая помощь?.. Я знаю, знаю, что бабуля костьми легла, чёб всю медицину штата подогнать, но, типа... ээ... я, в общем, почти готов пойти, разобрать Стрейнджер по кирпичам, чтобы устранить угрозу. Навалять цветочкам. Бежать-то без толку, если... если оно преследует нас.

Фиг поймёшь, почему. Но я догоняю, чисто, что не в окружающих дело. В нас. Офигенно завернул, да? Скромный!.. Обаятельный!

Кто-то, впрочем... ждёт пополнения.

Второго ребёночка.

Ты ма-моя малая,
Что делать — я не знаю.
Ведь я такой счастливый,
Когда с тобою рядом.
Ведь без тебя мне пло-хо,
Могу лишь аха-охать...
Скажи мне, что ты хочешь
И, может этой ночью,
Мы станем ещё ближе.
Я слышу, как ты дышишь,
Возьму тебя за руку,
Ведь ты моя подруга.
Не вместе мы бываем,
Но я не обижаюсь,
Ведь я такой хороший,
Поэтому не брошу.

Так получилось.

Меня корёжит от единственной семейной традиции — новый её член всегда встаёт на место ушедшего. И в секунду, когда тест на беременность отображает две красные полоски, на чёртов телефон звонят, из колл-центра, по горячей линии Сан Мишуно, вымораживающей меня музоном и голосом тётки-операторши, о том, что матушка Веры, Скарлет Барраган, умерла от сердечного приступа. Прямо на работе. В вонючей больнице.

Не то, что бы мне её, рили, жаль. Мне жаль своих любимых девочек.

"Если Вас что-то беспокоит, Вы можете связаться с департаментом полиции..."

Но в участке — я, я, я. Младший сержант, ответственный за дело о людоедах, потому, что никто — в здравом уме — не хочет марать руки об извращенцев. Реально, это оч противно, аж рыгать охота, но чёта не даёт мне покоя. Ну, вы в курсах. Типа, как будто, в банде таится ключ к разгадке. Это даже куражит.

Мы, с боссом, прочёсываем остров Сулани. В основном, психи работают там. А чё?.. Приятная атмосфера, жара, песочек, открытые дома, верандочки, всё не застеклённое. Я б рехнулся так жить, чесслово, подскакивал бы с каждого скрипа половицы, причём, обделавшийся.
Я — не трус. Я умный челбасик. И знаю, что если шмальнут, то всё, пиши пропало. Эт вам не кинчик мой обожаемый, про следаков в Майами.

В общем, чё. На след одного злоумышленника мы напали. Больше скажу, мы его даже схватили, на горяченьком, благодаря честным показаниям запуганных маньяками местных жителей. Я бы оч радовался, рили...

...если бы подозреваемой не оказалась девчонка семнадцати лет. Это, тупо, так нереально. Знаете, типа, у меня тоже дочка растёт, это ж какой пробел, офигеть просто можно, надо допустить в воспитании, чтобы она начала, в натуре, хавать себеподобных. У меня в башке такая инфа протестует быть. Я, в принципе, если бы не видел пруфы, отказался бы верить, что такое не только по телику показывают.

Психологически, чесслово, копом быть тяжело. Сначала тебя кроют рутиной, протоколами, документами никому не нужными, а потом — кидают в пекло со зловонными трупаками, отбитыми людьми, учиняющими криминал в собственной семье, и прочим фуфлом. Оч сложно. И никакого героизма. Надо было, отвечаю, идти в пожарные.

Хорошо, хоть шеф радует. Чисто, она фанат своего дела, батрачит, со мной, за идею о вселенской справедливости и честной полиции. Мечтает, что пребудет мир во всём мире. Рили, меня такие люди оч вдохновляют, сразу ощущение, что не я один придурок по жизни. (Зашибись комплимент).

Обычно, сидим допоздна, в дождь и ветер, как в фильме прям, про детективов, анализируем улики. Чутка бухаем. Иначе, можно кокнуться. Она придумала, кстати, воспитать во мне характер, сказала, мол, допрашивай девку и жёстко. Да я сам чуть кони не двинул, блин... жёстко, вот щас дичь ляпну, но — я такое не люблю.

Пришлось корчить из себя плохого легавого. Тупо пофлексил, повспоминал, как Мультяшка репетировал фигню для кружка, так же и я.

- Чё, — говорю, и голос такой делаю, типа, страшный очень. Опасный. А самого аж затрусило, мерзко рядом с такой чиксой находиться, хочется по щам дать и к родакам, чтобы по заднице ремнём набили и мозги на место вставили, — Афина Ангер, да, попалась? Ничё сказать не хочешь, чтобы суд над тобой, дурой, смилостивился?..
- Нет, — отвечает, — На всё воля великой матери.
Глаза у неё мутные, чёрные. Ей плевать, ваще, что ей втирают и чё будет. Я безнадёжно достаю ксерокопии фоток с ОМП, всё ещё строю из себя.

- Это чё? — задаю вопрос и тыкаю пальцем в листки, — Не ты ли, тварь, предпочитаешь мяско с жареной картошечкой?.. — фу, даже произносить мерзко. Одно дело, перебирать материалы, лампово усаживаясь с боссом под стакан виски, другое — ляпать вслух, как бы, подчёркивая, что оно в самом деле, реально, происходит.
- "Смерть в массы", так звучит мой боевой клич. Смерть обитателям дворцов, однушек, таунхаусов, коммуналок, кич. Смерть всем и каждому, чем страшней, тем лучше. И больше-больше-больше боли, — как мантру, заученно выдаёт тёлка, выдыхает, наконец, проявляя хоть какие-то эмоции.

- Да ты отродье!.. — меня, прям, на ноги подбрасывает от ненависти и отвращения, — Как ты до такой жизни-то дошла, малолетка конченная? Ты хоть понимаешь, своим мозгом гнилым, чё натворила? Это не игрушки, не сериалы, а жизнь! И ты распоряжаешься кому умереть? Ты?.. — меня аж прёт, что не могу обождать, сам заткнуться, — Как у тебя ума хватило, такие вещи убогие вытворять?..
- На всё воля матери всего живого!.. — она, тоже, хочет вскочить, но осекается, шепчет, отчего-то вдруг затравленная. А я не верю, типа, обманывает меня, по-любому, — На всё её воля...

- Чё ты мне чешешь? — горит, ваще, хочется в лицо харкнуть, — Ты ж не знаешь, тупая, кто у меня батя. Он твою мать великую, знаешь, где вертел? А дед мой, знаешь, чё вытворял? Фигня галимая, всё эти твои цветочки, подружка, увлекалась бы лучше мальчиками, по кафешкам гуляла. А щас — в тюрьме гнить будешь, как шавка.
- Пастор Фридль?.. — она, такая, округляет глаза, пырится, как пришельца (дабда) увидела, а я чувствую, что в голове колет, аж голоса визжат, мне плохо и больно смотреть на эту ауешницу. Чисто, не брежу, везде мелькают огоньки, в нос бьёт запах накалённого песка и спор.
Я, тупо, швыряю бумажки в пол, устраивая дебош.

И, врубитесь, я клянусь себе, что пусть всё сущее пытается превратить меня в психа, в Альберта, в стрейнджервильского придурка — я не он. Никогда. У меня, под опекой, мои девочки, малой брат, собака, похожая на чудовище Франкенштейна. Больной, скорбный на восприятие, батя. Я не позволю никому причинить им вред и, тем более, не обижу сам. Лучше, отрублю себе пальцы.

- Закрой рот, овца поганая, — но я обрубаю затянувшийся диалог. Красиво. И я хорошо отыграл свою маленькую роль, так, что она хнычет и сдаётся.

Афина Ангер отправляется под арест, в дальнейшем, с ней будут работать профи, чтобы выбить местоположение остальных соучастников и бандюков. Короче, выходит, что начало в распутывании этого дела положено, мы не зря корпели, ездили на острова (а в полной форме, рили, это офигенное испытание), поднимали архив. Знаете, типа, я горжусь собой. Я расту, в положительном смысле, и дома, и в карьере.

Но, блин, это значит, что своих любимочек я буду видеть ещё реже. Придётся работать дольше, приходить под утро, и снова в участок. Фиг знает, когда жить. Мечтаю, что закрою вопрос с людоедами, самолично, как лучший коп Сан Мишуно, и махнём в отпуск. Например, по красивым городам, по чопорной Европе. И на море, купаться. Здорово же, не?.. Позырим хоть, как чёткие люди живут.

Ваще, было бы супер, чтобы это совпало с рождением малыша. Ну, может, чуток попозже. Теперь-то я рядом, не пропущу ничё важного, пусть даже и работа заколебала. Это не как с Эвой, что Вера сама справлялась с пузом. Это непорядочно, я считаю. Оч жалею, что такое происходило.

Мне кажется, она на меня похожа, ну, мелкая. Уши у неё, как у меня, и рот. Волосы, прям, в точности, тупо пересадка. Глаза, вроде, тоже. У Верушки, последнее время замечаю, азиатская какая-то физиономия стала. Малой-то она глазастей была, фиг поймёшь. Потолстела, канеш. Ходит, как булка, в комбинезоне, как у Марио. Фоткать не разрешает. Ну, и зря, оч прикольно выходит. Такая няша.

Ой, детка, между нами — в-в-в-временами — в-веет холодами,
Х-х-х-холодами,
Ой, детка, между нами — в-в-в-временами — в-веет холодами,
Х-х-х-холодами...
Ха-ла-ла-ла-ла-док,
Ха-ла-ла-ла-ла-док-док...

Классная песня, чисто, про наши отношения. Непонятные, типа. Короче, я не умею про это рассказывать. Легче запостить картинку, а к ней — трек, чтобы, вроде как, ощущения передать. Это я обожаю делать, просто чиллово, грустно, хочется бахнуть кофейку с бутером, помечтать...

Вы вот думали, когда-нибудь, что всё окружающее создаём мы сами? Ну, типа, это и так понятно, да... Я о том, мол, чем себя заряжаешь, то и будет. И о том, что без наших людей, близких, тех, с кем мы делим быт, всё иначе... не?.. Пусть ты сто раз лепишь ту же самую обстанову, кладёшь предметы туда, куда их ложила подружка или, там, маманя, всё равно, без их энергетики — фуфло.

Даже ночью, бывает, пошёл, типа, попить, перекусить малёхо. И смотришь, — кайф. Вот тут, Верка заварила чай с ромашкой, оставила чашку, вот тут, — батя читал свою книжку тематики "Триллеры для подростков". Там — Мультяшка вырезал картинки из журнала про огород, для школьной поделки, а Эва ему помогала, поэтому, на полу засушенный клей. И собачий храп навевает уют.

Интересно, у всех так?..

Как бы я хотел узнать, рили, чё вы думаете, как живёте. Скоро, окончательно рехнусь, буду придумывать, так, будто бы книгу пишу. Вот вы офигеете, подписчики, когда станете частью великолепного произведения, написанного полицейским из странного городка!.. А я, короч, буду жить на дивиденды с продаж футболочек со своим прекрасным лицом. Чётко, ваще.

Такие дела.

Рили, чуваки, знайте, я вас обожаю. Здорово облегчает жизнь, когда есть кому пожаловаться. Пожелайте мне удачи, кстати, будет ещё одно дело, которое я совершу.

До встречи.
*весь, такой из себя, загадочный*

 

[eisenfrau_]

Мои сны и сновидения.

Здарова, братаны. Знаете... ну, короче, вы и так в курсе, что мне сняться, периодически, кошмары. Бывает, их оч трудно отличить от реальной жизни, так крышак рвёт, чисто, мама не балуйся. В общем, щас я вам поведаю, как лавировать в мирке мыслеобразов и фигни, не теряя рассудка, чё, как и всё такое. Тупо пособие, отвечаю. Самая топовая инфа — здесь.
Это, рили, интересно, какие плюшки подкидывает сознание, само по себе, анализируя то, чё творится в жизе. Я, ваще, не хило загружаюсь с этого. А вы?.. Ах, да.

Может, типа, мне стоит поучиться осознанным сновидениям, чекнуть, ну, навроде, управлять своим серым веществом, чтоб в этих шизофазических сценках пронюхивать истинный, высший (!) смысл. Если он есть, канеш. Приколяет, последнее время, СПГС.

Отрывок 1. "Калифорнийское солнце".
Самый главный признак, короче, места, типа, в которых я никогда не бывал. Но откуда-то знаю. И вырвиглазная яркость. Ощущение, что ловишь летние вайбы, как на копиях полароидных картинок, ваще однотипных, по-быстрому проскролленых в ленте новостей. Не в курсе, чесслово, как обозвать этот эффект. Вроде, "мягкий шум", не уверен, да.
Суть в том, ну, названия, что я, разумеется, в жизни не ездил в Калифорнию. Батя — тоже, но именно он мне и привиделся.

Мы стояли на обрыве, уходящем к дороге, в богатом райончике, полностью лакшери и залитом жёлтым светом. Вокруг, врубитесь, пальмы, благоухающие цветы, красивые дома. Тупо сас. Мне стало так хорошо... как в отпуске. Словил не хилый расслабон, наблюдая роскошный пейзаж, почувствовал, прям, да-а-а... жизнь!.. Ветерок обдувает лицо, припекает небесное светило, шумит далёкий город. Оч сложно объяснить, но думаю, вы и так сечёте.

И вдруг папаня отмочил. Не удивляйтесь, ага.

- Знаешь, что за город? — спрашивает, а сам лапищи тянет, будто хочет загребсти всё себе. Я мотаю башкой, а он продолжает, — Сан Мишуно, — и тычет в груду небоскребов, скучковавшихся на горизонте, — А за сахарно-песчаными барханами — тихий, родной Стрейнджервиль. Так далеко, так близко... почему ты не вернёшься?.. Нам всегда-всегда-всегда пребудут там рады.
Мне думать, ваще, не охота. Я пялюсь, без мыслей, в пространство. Меня раздражает, что он снова пристал со своей тематикой, меня донимает осознание, что всего-то в нескольких сотнях километров от нас — зараза, и нонсенс, ну, рили, почему Стрейнджер такое захолустье. Чё за город-то такой, аномальный?..

Болит голова. Альберт надоедает, хотя, в реале, я бы не стал на него злиться. Привык, чё уж, к психическому.
- Ты не веришь! — кричит он, давя на нервы и мозги. Вскидывает руки, типа, молится. Фотосинтезирует, — Не умеешь смотреть глазами оппонента!.. — фиг бы я понял, ребята, что это значит, если бы не последующие события, — Но если ты, всё ещё, бестолковый, — он оборачивается, только на секунду, — на крохотулечку, — а мне, до мурашек, жутко от его лица, — Я научу. Я же твой отец. А тебе — никак не сбежать, даже некуда...
Он и в жизни так говорит. Подчёркивает, мол, что не один, сам, умом тронулся, но и семью потянет. Ну-ну. Удачки, бро.

Не подумайте, плиз, я его оч люблю и уважаю. Просто, сон дебильный. Вызывает, так сказатб, НЕГАТИВ. Самую писечку.

В общем, чё. Тело во снах — ватное, а сознание и того хуже, как в мультике. Вроде, сечёшь, чё не так, но конкретно фиг скажешь. По-любасу, вы бегали, в дрёме, от монстров или перевоплощались. Но мой апломб, отвечаю, уделает всех. Я стал Верой. Или... или не совсем.

Отрывок 2. "Тем, у кого есть вера".
Я очутился дома, на хате, не вполне вдупляя кто я, то есть, я, ваще, не смотрел в зеркало и всё такое. Типа, находился в чужом теле, смотрел её глазами, но не влиял на происходящее. Как будто, в комп играешь, вживаешься в роль персонажа, а вместо обещанной РПГ — линейная шняга. И ещё вам, кстати, признак.
Передо мной стоял, опять же, Альберт. В полностью телесном обличье, которое, рили, я не видел тыщу лет.
- Берти?..
- Он не должен узнать, — батя обернулся, какой-то, ну, смущённый, совсем старый и смешной в своём нелепом виде, с цветуёчками на башке, — У нас слишком много секретов.
- Берти... — я, вроде как, мотаю головой, произнося это с другой, совершенно, интонацией. Делаю шаг — и переношусь, блин, в лабораторию. Я затрудняюсь сказать, ваще, был ли я здесь в реале. Фиг знает. Чёта, чесслово, путаются показания.

Я кручу в ладонях какие-то приборы, которых в жизни не видал, фоткаю гермодвери, брожу, слоняюсь, слушаю шлёпанье флип-флопов о металлический пол. Тишина тревожно давит, предрекая за каждым поворотом увидеть адскую тварищу, готовую меня сожрать. Но её нет. Ни фига нет. И от этого ещё противнее, особенно, врубитесь, ощущая себя в хрупком теле.
Я зырю, рили, на своё отражение в поверхности стекляшек. У меня розовые волосы, беременный живот. Ужасно, не само по себе, а от составляющих. Ну, блин... понимаете?..

Это уже, чисто, сурвайвал-хоррор.
Я дышу растяжками на коже, каждой порой, метаясь в клетке-черепе, нисходящем по позвоночнику, но не скоро понимаю, что именно катастрофически не так с этой сценой. Под пальцами снуют обрывки документов, шершавые папки и пыльца растений. Мне до жути надоел Стрейнджервиль.

Сегодня — осколки салюта превратятся в новые звёзды.
Как битые пиксели.

Ерундистика, в самом деле, наблюдать за своими руками, не отдавая себе отчёт, типа, чё вытворяешь. Я копаюсь во внутренностях операционной системы, без веской причины, тупо, короче, смотрю на зелёненькие окошечки, вылетающие на экран. Рили, гайз, это жутко, аж колбасит, не смешно, ваще. И сны, и осознание, прикиньте, что Верушка взаправду такое умеет. Я бы вставил сюда музон, как колыбельную, искаженную мелодию со шкатулки.

- Эй... не бойся, — смутно (не)знакомый голос окликает меня, я оборачиваюсь, через плечо. По голой коже, шее и ключицам, распадаются мягкие волны, оч необычное ощущение, тут же исчезающее в душащем ужасе.
- А, это ты... как успехи, Йохан?.. — я смотрю на самого себя. Обращаюсь, клянусь, тоже. Тупо шок. Мне не хватит лексикона, чтобы охарактеризовать такое состояние, рили.

- Приходи ко мне, ПРИХОДИ, — истеричный фальцет напополам с хрипотой и хохотом, — Я не стану тебя убивать!..

Страшно настолько, что можно офигеть. Реально. Я не шучу! По мне, так лучше отбиваться от хищников, — во сне, разумеется, — чем терпеть такие кринжи. Всякие видения, типа, как мы (не поймёшь, кто где) поедаем бутеры, со странными фруктами, сочащимися между хлебами, или затариваемся в ларьке с антиквариатом и сувенирчиками, пугают меня до поджилок.

Концентрированный саспиенс, короче. Брр!..

Отрывок 3. "Элли".
Но куда страшнее, впрочем, оказаться в теле больного шизофренией. Такое, в реале, невозможно. Я даже пишу чрезмерно круто, ну, ваще, хотя — зуб даю — не совсем уверен как относиться к этим всем диагнозам и ля-ля-ля... да, блин. Чё я несу?..
Реально, ту-ту.

Даже мои мозги проигрывают, подсовывая тот варик, что будучи батей, у тебя полный разнос в черепушке. Непрекращающийся, типа, фоновой шум и веночек давит на виски. Я отлавливаю самого себя, до ужаса, кстати, взволнованный, что моё — ну, базовой комплектации — тело стало одержимое. А его — щас моё — ни фига.
- Только великая мать подарит тебе спокойствие, — и, отвечаю, у меня просто ужасный голос со стороны, не разберёшь, как во рту чёта мешается. Если бы я знал, до этого, что так беседую, то вырезал бы дурацкие связки, рили. Н-а-ф-и-г.
Всё остальное, ваще, не новость.

Я иду докапываться до дедули. То есть, папани отца. Ну, поняли, короче. Рвусь в бой, чтобы замутить ровный движ, несмотря на специфическое окружение. Знаете, как в кинчике, когда показывают бутиратных в приходе, всё такое разноцветное и колбасное, воздух, как жижа, камера крутится и всё такое. Вот. Оно. Чисто, то, что я видел его глазами. (Небось, с огроме-е-е-енными зрачками под стаффом).

Жаль, мне серьёзно жаль, но ба нам мешает. Оч трудно воспринимать, чё творится. Я надрывно смеюсь, слова не имеют, типа, значения, только чувства, мимолётные ощущения, ассоциирующиеся с цветами. Постоянная паранойя, — чьи-то ладони прикипают к спине, — слежка-игра-в-прятки-липкие-пальцы.

Сквозь вязкое пространство, я — ведомый запахом жертвы — преследую, оглушённый собственными шагами.
Бух, бам-с, раскалывается пол. Пол — это лава. Наверное, как-то так.

Мне так непривычно смотреть на него со стороны, теперь, когда мы большую часть осознанного времени проводим не в беседах или молчании-послевкусии. Младший Шмидт выглядит дико и по-странному органично в простой чёрной футболке, в этих своих кедах и подвернутых брюках, судя по расцветке и фасону, когда-то бывших частью форменного, медицинского комбинезона. Чё?..
Это кажется мне, рили, важным. Ненужные, яркие детали. Особенности мыслеобразов. Вы врубаетесь, да? Я хочу подчеркнуть, что всё это, а-а-а, невнятная пурга.

Нет никакого смысла.

- Держи! — мимо проносится донельзя веселая Вера, оставляя на столешнице маленькую карамельку в жёлтой упаковке, а в воздухе — сладкий запах мятной жвачки.

Он обнимает её. Она, легко толкнув его в грудь, высвобождается, что-то говорит ему, наклонившемуся, на самое ухо и выскальзывает из столовой.

Меня разъедает... ревность?.. такая, что киснет молоко.

- Я люблю тебя, Эдди, — лично я, задумавшийся о розововолосой конфетке, смутился, ощутив, что, вовремя не ретировавшись из чужого сознания, стал невольным свидетелем чего-то интимного, — И любил даже тогда, в тот момент, когда ты наелся ананасной пиццы и заблевал всю ванную.
А дядька беспечно улыбнулся, неуловимо покраснев носом, — на чё я никогда и не обращал внимания, — хлопнул Альберта по плечу.
- Да, мой дорогой, я знаю. Это прелестно.

НЕ ВИЖУ НИЧЕГО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО.
Вы понимаете, это всё — только во сне.

Отрывок 4. "Вечер пятницы".
И я наливаю.

Почему-то, в полицейской форме. Почему-то, оч счастливый. Зато, я — это, рили, я. И рабочка мне идёт, я, чисто, красавчик за барной стойкой, любитель попить красного полусладкого.
Все чёткие ребята собираются на моём празднике.
Парни, подруги, короче, вся элита подтягивается подэнсить и развлечься. Йоу.

Дядя Эд — вперёд всех. Вижу синюху, ну, Нуо. Батька, деда. Слежу, чисто, за взглядами. Она — в никуда, рассеянная, как искристый цвет её глаз. (Умею, могу). Папка на дядьку, тот — шарит в поисках добычи. Дедуля, тоже, чёта ищет.

Он напоминает мне довольного кота с мемасиков, домашнего и уютного, которого не парят, больше, мирские проблемы. Он всё знает, всё умеет и всё, у него, всегда-всегда зашибато. Даже удивляет, чесслово, что кто-то знал его другим. Типа, злым или плохим. Для меня он, в натуре, оплот надёжности и стабильности. Он и прикроет, и посоветует, и в теме. Хайповый чел, реально. Его лучшее качество — крутость.

Может, поэтому-то, мы и схлёстываемся в экстазе болтовни.

Но сначала, канеш, я улавливаю, краем уха, балабольство девчонок.

Верушка уже совсем круглая, врубитесь, а Нёллер, как оголтелая детоненавистница, всеми фибрами своих нутрей изображает отвращение. Короче, ясно, что тупо, но она не упустит повода почирикать, пока за базар пояснять не обязательно.
Демонстративно — прям подчёркиваю — проходит мимо с бокалом. Фыркает.
- Ме-е-ерзко, — тянет, пригубливая пойло, — Вынашивать приплод, ограничивая свою свободу... во всём? Ха. Как неразумно. Неужели твой спектр интересов настолько ограничен?..
- Подумай ещё, — подружка же смотрит на Нуо со снисхождением. А я, рили, ликую, — Ты, до душноты, стала предсказуемая.

Я долго, ваще, не мог сформулировать, чё меня бесит в синьке. А Вера, как обычно, чётко раскидала одной фразой.
Обволакивающая и одинаковая. Даб.

- Это — норм? — спрашиваю у деда, обосновавшегося рядом, — Я, кажется, реально не врубаюсь, чё за плэйс. Я со всего триггерюсь. И... на фига тебе пара стаканов?..

- Норм, — он никогда, слышите, не переспрашивает. Ему, по-любасу, известны все мои фразеологизмы, — Представь, что это запись на вихаэс. Что-то превратилось в криповую рябь, что-то исказилось. Какая разница? Ты собираешься перекатывать зажёванную плёнку?
- Не, — такая мысль, чисто, видится мне гениальной, — А чё?
- Ничё. Ты слишком много думаешь о том, что было. И забываешь о будущем. Сколько с тобой не говорю, ты на острие, да, конечно, но повторяешься. Сечёшь?
- Наверн, — я пожимаю плечами. Замечал, если честно. Собственная дотошность доводит, ваще, — Так чё со стаканами?..
- Ты же знаешь, я всегда её жду.

О, спасите меня, я влюбился в неё,
Я влюблёнными глазами смотрел на неё и погибал.

Мне становится грустно, я ловлю печального и меняю окружающие вайбы на хмурые, под тоскливое рояльное музло. Почти джаз. Нуар и детектив. Мне не охота признавать, но, малым, я мечтал о такой любви. Но я её (ещё) не чувствую почувствовал.
По-другому.
Это не плохо, не-не-не, не гоните.
Иначе.

- И ты... — он щёлкает пальцами, подлавливает меня, старый чёрт, — Был бы счастливее, чаще прислушиваясь к своей женщине, — знает, тупо, чё я спрошу, — И нет. Я пожалел только о том, что поступал так не всегда. Не каждый чёртов раз.
- Да, лан...
Я в курсе, что она близко.

А он такой. Подкаблучник, типа. А я фиг знает, пацаны, как правильно. Вроде, и огонь, рили, но чёта свербит внутри, протестует.
Понятно, короче, что НИЧЁ не понятно.

Слоняюсь, как неприбитый, угараю по разговорам, ору с шутеек, а потом — натыкаюсь на любимку с Гэйджем, и так противно. Он смуглый, такой тёмный, а мне, типа, не даёт покоя краеугольная думка. От него странные флюиды, придурковатые, может, из-за того, что кукухой едет. Я мастер, чесслово, на пустом месте загоняться. Уже сам по специфике пошёл, живу с тараканами.

Вот были друганы, кореша. И оно само собой, если разобраться, сходит на "нет". Даже не вдупляешь. Дружба, выходит, переоцененный артефакт, разочаровывает она меня. Ну, такое.
Памагити.

Я люблю, типа, запутанные истории, но когда этой шнягой становится твоя жизнь, отвечаю, не оч прикольно. Канеш, моё нытье уже заколебало самих господа и боженьку, но, блин... да идите вы, короче. Чё хочу, то и пишу. Ещё перед ботами не оправдывался. Тупо бан по кд.

Или, как выражается Мультяшка, "это я с вами деградирую".
Точь-в-точь, как дядя Эд.

Я люто обожаю, во, экстренно доделать всю архивную работу и пойти кутить с мелким брательником. Посещать все кафе по дороге, тыщу часов выбирать, чё заказать и каждую минуту меняться напитками, чтобы чекнуть, у кого вкуснее. Шастать по залу, смотреть всякие декорации.
Прокатываться по магазинам игрушек, брать всё, чё годно, давать Ришке, на кассе, расплачиваться "своей" картой (моей).
Брать забавы для дома, типа, длинных шаров. Делать фигурки и водяные бомбочки. Или, там, какие-нибудь пистолеты, чтобы стрелять по пустым банкам, типа, тир. Рубиться, на двоих, в какие-нибудь игры. Он дохнет в них каждую минуту, но я, тоже, не шибко живучий.

Можно одеться похоже — в одной цветовой гамме, или в рубашки и штаны с подтяжками, — типа, вы одна банда. Звать друг друга исключительно по кликухам с целью конспирации. В кафешке кричать "всем стоять, это ограбление", когда заходишь туда с водяными пушками.

И когда вам нравится одна и та же песня, и вы крутите её целыми днями, врубив колонки на всю.

Отрывок 5. "Фиолетовый".
Мы флексим на пруду. Все вместе и это кулл. Прикол, подмечать особенности, как в жизни. Бабуля и дядька без конца разговаривают о работе. Дед, на скоростях, наворачивает круги по водной глади, а я пытаюсь успеть за ним, но отстаю. Ле маман, с хвостом русалки, тусует на дне, изучая подводных обитателей. Батя шуршит по кустам, но милостиво присоединяется к общему веселью.

Дедуля Йо всегда садиться так, типа, реальный глава семьи, а не хухры-мухры. На королевских местах. В принципе, никто и не претендует, но в мелочах столько всего, ребзи. В зажатой позе ма — (моя смекалочка, да) тоже, она, как чужая, всех сторонится, находясь в гуще событий. Хотя Вера — ваще, считайте, новенькая — резво вклинивается в трескотню.

Ей невыносимо траурно, мамуле, а я офигел бы понять причину. Я туплю, чё врать, я не знаю. Меня, тупо, колотит от беспомощности. Всё нереальное. Тёплый водоём, кувшинки, лилии, тина, облипающая ноги и озёрные камни. Хмурное, облачное небо. Лёгкий туман. Ночь.

Люди — из всех, ха-ха, один человек — смиренно ведущие обмен репликами в отбитой атмосфере.

И я впитываю, рили, страх и тайные страсти прекрасной сирены, которую хочет пожрать обезумевший моряк из Бри-Бэй, выслеживавший её с маяка. Это, прям, ТА САМАЯ иллюзия, что врывается в голову. Но ничё не могу сделать...

Вы знаете, да, во сне — ты сам себе не хозяин. Это заключительный аккорд.

...кроме как, проснуться под душераздирающие визги и плеск капель, взбаламученного рыбьим хвостом пруда, зная, что, ухватив возлюбленного за шею, она тянет их обоих ко дну. Лишь бы он, во всех и всегда, видел её одну.
Всё.

Я о т к р ы в а ю г л а з а. В носу остаётся солёный душок моря.

Всем чмоки в этом чатике.

 

[eisenfrau_]

Nightcall.

- Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии. Если Вас что-то беспокоит, Вы можете связаться с департаментом полиции по горячей линии Сан Мишуно, — девка, на проводе, повторяет эту белиберду в пятидесятый раз, наконец, осекаясь. Выдаёт, типа, с головой, что живая, а не бездушный бот, рили, полоскающий мне мозги. Я держу мобилу перед собой, а глаза закрыл, слушая её по громкой связи, — Н-нажмите "звёздочка", чтобы отправить запрос оператору.
Я бью пальцем по экрану.

"Звёздочка".

- Диспетчер №3. Та, с которой я базарил вчера, — постыдно и тупо, вот так решать проблемы, но, врубитесь, мне не с кем поговорить объективно. А чё, это же, ну, бесплатная, анонимная помощь. Тыщи людей звонят сюда побалакать. Одинокие, разбитые, суицидники. И я.
У неё приятный голос. Добрый, заботливый. Какой-то... проникающий. Я покумекал, вроде как, дал бы ей лет под тридцатник с полой. Её зовут Дэб.
Мм.
- Я Вас... тебя слушаю, — я уверен, она улыбается, — Я записала твой номер, Фридль, — я не придумал, рили, другого имени, чтоб представиться, — Хочешь снова поговорить о банде, которая держит город? О копах?.. Ты интересный собеседник. Необычный.
- Не, — горло, чёта, першит. Оч хочется кашлянуть, как дебичу, — Участок меня уже задолбал, реально. Работа тоже... ну...
- Так ты — полицейский? Или заключённый?.. — её смех, ваще-то, ничё. А я прикусываю язык. Такой себе я конспиролог. Следак, впрочем, не лучше. Болтливый, чёта, до фига, — Я-то думала, просто фанатеешь от детективов.
- Смотрю сериалы, — говорю, короче, — Прячусь от того, что дома творится.
- О. А что у тебя дома?
- Сложно объяснить, отвечаю, подруга. Моя... моя невеста родила вторую дочку, — отчего-то, блин, совсем не охото признаваться, что я, напрочь, "занятой". Типа, я бы слился в экстазе со своими иллюзиями, сбегая от дурацкой действительности. На чутка. (Стыдно).
- Это же чудесно, разве не так, Фридль?..
- Да, слушай, Дэб, я люблю детей... но... фиг я тебе объясню.
- Попробуй. Пожалуйста. Если тебя это беспокоит.

И я... сделал это.
Описал, с того дня, как у Веры начался лютый токсикоз, и она, прикиньте, вырубалась прям на полу, в кухне. Могла спать на паласе, могла прижаться к шерстяному боку собаки. Забивала, ваще, на капризы Эвы. Ей было оч плохо, я переживал, канеш, тоже, вертелся рядом, выпрашивал отгулы. Чесслово, я жаждал бейбика, чтобы, снова, ответственно поняшкаться с маленьким.

Удивляюсь, как всё, ну, на хате, не полетело в шляпу. На работе, клянусь, вонючий завал. Из-за какой-то оборванной шпаны, образовавшейся невесть откуда. Достали. Ненавижу преступность фигову. Топ-респект, в общем, таким хозяйкам и мамкам, как Верушка, рили, у неё всё чётко и схвачено, несмотря на микро-казусы. Каждый член домашнего общества сыт, малесь перекормлен, но одет, причёсан и наказан.

А дальше — что-то пошло не так. Наверн, это, тупо, не интересно. Понятно же, типа, чё в нашей семье никогда не было "так", пусть чинно и смиренно. Я, врубитесь, не охарактеризую даже, когда именно жиза повернула не в то русло. Есть ли, ваще, шанс у малых стать... обычными. Ну, просто, понимаете, обыкновенными людьми. Найти вторые половинки, построить дом.
Это важно, ну. Сечёте?..

Не произрастать же адеквашками на одной жилплощади с призраком чокнутого пришельца, реально. Даже звучит кончено и отбито, чё уж тут трещать... ой, мамочки... плоха мне, плоха.

В нейросети, которые седлает подружка, я, вот по-чесноку, и соваться уже боюсь. Не удивлюсь, есы чё, когда к нам ворвётся ФБР, с ноги вышибив дверь, и н-на!.. мордой в пол её, типа, вирусы заслала на здание конгресса.

О, а знаете, как раньше работали торренты?.. Ты мог скачать, скажем, 1 гиг, — но и раздать ты должен был 1 гиг. Или, хотя бы, 100 мегабайт. Это, чтобы ты не только качал бездумно, но зарегился, залил что-то уникальное, а потом уже веселился.
Дарквебы, вообще, очень похожи на эти самые ранние интернеты. Так и тут, редактор запилил плагин, который пасёт за тем, чтобы, хотя бы, раз в 30 дней что-то заливалось. Дело в том, что если вы, вообще, ползаете по таким сайтам, там, в уголку, окошко появляется, мол, включи Javascript, будь другом. Этого делать не надо — возможно, что-то не будет работать, но плагин прочекает, с какого компьютера вы сидите и какой у вас ай-пи.

Подозрения бати про маманю, кста-а-а, не подтвердились. Ругачки продолжаются, папка страдает, грит, жар у него (интересно, как? Эктоплазма греется?..) и дурно от переживаний. Ма в непонятном, леденящем настроении, постоянно лыбу давит. Разговаривают редко.

Зато, когда умудряются, типа, поменяться аргументами на повышенных, слышит, рили, весь падик до первого этажа. С одной стороны, короче, они, ваще, притомляют меня. С другой, это — любовь. Такой вот у них сценарий, вроде как, страстные отношения, битьё посуды и бессонные ночи соседушкам. Офигеть. Итальяшки.

Разумеется, да-да, они оба дураки. Чисто, если по-умному. Я бы давно, отвечаю, рубанул с плеча. А на деле, ну, фиг знает, нет универсального рецепта чёткой житухи и не работают мотивирующие посты с соцсетей. Каждый умник пусть подавится. Со стороны, врубитесь, всегда легко балаболить.
А стать правильным, идеальным — трудно.

И быть хорошим сыном — оч сложно.
Так, что мне — б о л ь н о.

До сих пор, иногда, крипует старый дом родаков. Фиг знает, как его строили, но там столько неиспользуемых пространств, что голова едет. Ещё и перестраивался раз от раза. Особенно, комната с гробом. Это просто, блин, комната с окном и гробом.
Я — ВНЕЗАПНО — знаю, что где-то на втором, раньше, был выход на балкон. Помню какие-то подушки, раскиданные по полу. Такие же аномалии, чесслово, в кухне. В одной этой комнате всегда было, ошизеть, как холодно. Я любил там дрыхнуть, летом, после шкалки. В остальных комнатах норм температура. Чё?..
Спальня, зал, прихожая, кухня. Перестроили раза три. А это значит, что понаделали заложенных ниш по всем стенам.

Наверн, так же, я очкую бабулю. Из-за чего-то мистического. Она смилостивилась заходить в наш свинарник, типа, фу-фу-фу, но чтобы прив(б)ивать жёсткое воспитание распоясанному, младшему поколению. То есть, мне. И что-то тереть с отцом. Она выглядит довольной, оч милой и необычно позитивной, чесслово. Стрэндж.

Согласилась, прикиньте, аж обмыть моё повышение. Не фиг-то и должность, но сам факт!.. Считайте, тактический вин. С ба я ещё не выпивал.

Я-то за любой кипишь, понятное дело, лишь бы накатить и пожрать. Вот и всё моё интеллектуальное существование. Я самый топ-классный.

Эва, отвечаю, тоже чилибомба, а, в разы, умнее. От ба у неё, правда, истерика, мол, чужая тётя, плохая, причинит ей вред. Не знаю, короче, чё за дебаты. Не припомню, чтобы меня кто-то, в семье, обижал, рили. Ну, получал леща, и по заду ремнём, врать-то не о чем. Ничё такого.
Чаще обнимали, да так, что аж трещали кости.

Вроде, не маленький, но... мне ни фига не изи. Может, типа, я подозревал, чё будет. Я думал, реально, всё выдержу, но польстил, видать, себе. Переоценил, тупо. Ведь, как ни пыжишься стать особенным, не как остальные, получается идентичная шняга. Выходит, реально, что каждый челбас, по кд, переживает заскриптованные горести и радости, ваще, никуда, от этой фигни, не денешься.

В общем, ребята, ночь родов Верушки подкосила меня. Ну, утро. Блин, не важно!..
Там была её мать. Призрак её матери, поселившийся в коридорах больницы. Я знаю. Дядя Эд. Я. Разумеется, я.

Слишком много "я". Для чувака, типа... типа меня.

На самом деле, мне оч невыносимо это катать. Я сбиваюсь, забываю, чё, ваще, хотел вам рассказать. Представьте, вертится, сначала, мысль гениальная, думаешь, ща как заверну. Ага, завернул. Скоро сам в простынку завернусь и поползу на кладбон.

Впрочем, меня чуть и не оформили, какой-то борзый ниггер в регистратуре. Обложил матом. Благо, вспомнил, что надо порешать с дочкой с малышкой. Фиг знает, чьей.

Да.

Да.

Происходящее... ирреально.
Я почти мёртв.

I'm giving you a nightcall, to tell you how I feel.

- Почему ты ей веришь, Фридль?.. То есть, позволяешь ей лгать? — Дэб хмыкает и, судя по стуку, перебирает пальцами по трубке, — Это же, согласись... разное? Ты сильнее, чем... чем строишь из себя.
- Ну, ваще, я ни разу не ловил её на вранье. Блин, стой, помолчи, рили, я понимаю, как это звучит. Но, послушай. Я отвечаю. Ни-ког-да, — я говорю, сам офигевая, чё мочу. Слова, когда уже не надо, типа, поезд ушёл, выстраиваются в цепку. Локомотив, — У нас... ты ж поняла, да?.. странная семейка.

- Ты про своего брата-лунатика?.. Про отца? Не думаешь, что вам... нужно местечко поспокойнее? Знаешь, провинция, маленький, тёплый городок, — я заслушиваюсь, придаюсь невнятным образам, преследующим меня сквозь радиоволны прям в башку, — Там, где вы ни в чём не станете нуждаться. Где всё будет хорошо, размеренно. Вы обретёте спокойствие.

- Я... да, как ты угадала? Мы думали, с батьком, вернуться на родину. Там такой... ну, дыра, Дэб. Зато, не будут ничё болтать, — в Стрейнджере, пусть он и плох, никого и ничем не удивишь. Хоть на ушах стой, — Ситуация, блин, не оч...
- То есть, тебя больше волнует мнение людей. Не то, что тебя облапошили?..
- Да, рили. Челбасам лишь бы осудить, но чё они могут знать. Они ничё не знают. Ты — тоже, так что, давай без огрызков, окда?..

- Это твоя жизнь, Фридль. И ты решаешь, кому её посвятить.
- Да. Спасибо, Дэб. Реально.

"Звёздочка".

Я сбрасываю. Не хочу прощаться. С пол секунды слушаю гудки.
- Ваш звонок очень важен для нас. Оставайтесь на линии. Если Вас что-то беспокоит, Вы можете связаться с депа...
И блокирую входящие.

 

[Katriel]

Тема перемещена из раздела "Династии и Челленджи The Sims 4".

 

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

1984.
​

Наследница.

Полароидные снимки.

Всё началось в 2*** году. Блин, нет... всё началось в '84.

Я почти не помню, что происходило "до". Мне казалось, что мы всегда, ну, так и жили. Я. Мама, папа. Сестрёнка Эва. Дядя Рихард, по прозвищу Мультяшка, которому — всего-то — на десяток лет больше, чем мне. У нас был (и есть) двухэтажный коттедж в Стрейнджервиле.
И труп собаки, прикопанный во дворе. Обычная, короче, жизнь.

Я ходила (и хожу) в школу.

Потом, знаешь, дневник... это странно. Я смотрела телевизор, с папой (его любимые сериалы про копов), и — вдруг — на экране появились символы. Никто их не заметил, даже дотошный кузен, а я... мне они, почему-то, врезались в память. Я забила, на какое-то время, пока не провели интернет. Это такая новомодная штучка, позволяет общаться с соседями, не выходя из дома. Я не сильно шарю, если честно, но не суть важно. В общем, случилось так, что я набрала эти буквы в строке б-р-а-у-з-е-р-а. Не знаю, зачем.
Нашла сайт.

Он был датирован 2*** годом.

На нём я прочла про жизнь папы. В другом мире, в будущем, что стало прошлым. Я вспомнила своё детство, в городе Сан Мишуно, о разных технологиях, о людях, которые были рядом. У меня были прабабушка, прадедушка, бабушка и дед. Ещё родственники. Много друзей.
Здесь я потеряна. Мне некому рассказать, кроме тебя, дневник, но у меня была — !действительно! — семья, не считавшая, как папа, меня нагулянной и плохой.

Да, я плохая. Мне не нравится быть девочкой, не нравится быть слабой и все эти женские штучки. Я — другая. И понимаю, теперь, почему.

Я из иного мира.

Я попыталась поговорить об этом с Эвой. Она — дура. Любит нарядные вещи, побрякушки, золото и менять парней. Называет папу "папулечкой", твердит, что обожает его, что он — идеал мужчины. Брехня. Большего козла я не встречала, да и труса, впрочем, тоже. Когда он не на работе, то вечно торчит перед теликом, а как напьётся — заливает про какую-то Фа, с которой изменял маме за её "проделки". Типа, что мы не родные дочки.

Нет. Мы — родные.

Я её люблю, конечно, но как бестолковую, кого необходимо защищать. Бью морды её ухажёрам. А папа... его я ненавижу. Но терплю. Ради мамы.

Я говорила обо всём и с Мультяшкой. Он умнее. Рассказал, что мы попали во временную аномалию, из-за путешествий деда на другую планету, но я не уверена... звучит, реально, бредово. Но, в любом случае, это хоть что-то.

Ещё бы этот придурок не подвякивал...

В общем, я решила расследовать всё сама. Информации, у меня, не так уж много... имена, адреса. Зато, есть магия. Это, кстати, выяснилось, когда мама била папу за похождения налево. Она так вспылила, что подожгла его.

Ну, к сожалению, он выжил.

Мы, женщины семьи Шмидт, все ведьмы. Кузен — русалка. Или, типа, тритон?.. Не важно. А папа — дебил вампир.
Мне нравится колдовать, особенно, шарахать молнией или ломать носы суперсилой. Запомни, дневник, я очень крутая и могущественная, совсем, не как другие девушки. Лучше бы, отвечаю, я родилась парнем, ухаживала бы за красотками, занимала бы почётное место в обществе... мне грустно, что я в чужом теле. В чужом мире.

Креплюсь, чтобы мама улыбалась. Она, частенько, очень грустная, и потерянная всё время. У неё разбито сердце, из-за вонючего мужчинки, а я их на дух не перевариваю. Лучше бы они все умерли. Ещё бы и сестра успокоилась. Вообще, чисто, кайф.

Противно, что я на него (папу) похожа. Тоже, блин, люблю втыкать в телевизор, всякий криминал (но по-другому) и разговариваю, как отброс. Ничего не могу поделать. Но, типа, знаешь... я беру пример смелости с маньяков. Мне нравится Ричард Рамирез. Это секрет.
Я обожаю читать, в газетах, про убийства и самоубийства. Запираюсь в туалете и наслаждаюсь. Потом, бывает, аж спать не могу.

В школе надо мной смеются. Никто из них не понимает, какая я на самом деле. И что могу сотворить.

Я ходила по адресу, что указан в записках папы. Там должен был находиться дом моих пра-.

Скажу сразу, та конура, что оказалась на нужном месте, никак не походила на трёхэтажный особняк, возведённый руками моих кровных предков. Просто халупа, под продажу, с дурацкими обоями в розочку внутри (я заглянула в окно).

Я попробовала заклинание, возвращающее прежний вид проклятой вещи. Тщетно.

Даже трава не колыхнулась.

Выходит, дневник, это всё не иллюзия, а какая-то порча, что помутнила разумы членов моей семьи. Я уверена, клянусь, что не должна жить в восьмидесятых. Просто, не могу разобраться. Может, я и сама какая-то другая, мне очень сложно, если честно... я ощущаю себя такой оторванной от реальности. Ненужной, неправильной. Не знаю, к кому обратиться.

Я стараюсь казаться весёлой, чтобы никто не пронюхал мои слабости.

Пытаюсь завести друзей. Наверное, выходит плохо, потому, что даже девчонки бегут от меня. Говорят, типа, я с придурью и пересмотрела кино, где одни дерзкие стервы да лесбиянки.

Они все такие нежные, милые, по сравнению со мной. Носят серёжки и аккуратный мейк-ап. Разговаривают фальцетом и красиво двигаются. А мне... мне обидно. Я не вытягиваю эти понты. Я хочу быть клёвой, наравне с мужиками, пить пиво, курить и ругаться матом. Ездить на байке по техасским шоссе, быть... свободной.
И не выходить замуж за очередного козла, что обвинит в изменах и сам, сволочь, пойдёт по бабам.

Я учусь боевым скиллам, не то, что Эва. Она развивает магию для уборки и готовки, как типичная дура.

А я гуляю с Мультяшкой, по его пацанским делам, бешусь и совсем не боюсь показаться ненормальной.

Он злой. Совсем, как я. И это правильно.

Неправильно то, что за свою злость, он не получает леща от родителей. А я огребаю, ведь, "ты же девочка, Соня".

Ну, и что?..

Я хочу вспомнить, какой была моя настоящая жизнь. Хочу вернуться, чего бы мне то не стоило. Мне кажется, моё существование трещит по швам из-за этого парадокса, в котором мы заперты. Может (всего лишь может), там — всё иначе.
Я не помню.

Да, дневник, меня зовут Соня Шмидт. Мне 16 лет, сейчас, в октябре 1984 года. И я хочу рассказать тебе о том, как возвращаюсь обратно.
Выучи, зазубри, я — не такая, как все.

 

[Dzirrat]

Вот так закрутила

Вот так завертела! Закинула их аж так далеко хд
Фридриха аж жалко стало) За что ты его так)
Ну подумаешь, влюбился, гульнул, клыки домой принес хд

А Соня очень красивая получилась. Может даже на Верку похожа внешне, только шоколадная)
И что же ты решила сделать с ними дальше? О, Ковен сделай! Захвати власть над миром! Поработи всех мужиков людей!

Здорово вышло, хочу дальше!