TS4 Шмидт. Седьмой по шкале Хайнека

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

(Этот снимок я забыла вклеить на предыдущую страничку. Извини, дневник, я не очень аккуратная. То есть, вообще, не. Здесь мама, папа и я. Снова поругались.)​

Текущая реальность.

Мне стало так хорошо, оттого, что хоть на бумажке я могу выразить свои мысли и никто не станет смеяться. Мультяшка хотел отобрать тебя, дневник, но я стукнула его по голове и дала под зад. Больше он не лезет, придурок... так-то мы дружим, но у него бывают заскоки. Например, бить посуду или устраивать сцены посреди рабочего дня. Короче, понимаешь, да, почему он — сейчас — просиживает штаны дома?..

Думаю, мама — скоро — свернёт ему шею. Ха.

Эве, наверное, тоже. Сестрёнка мечтает стать моделью, ходить по подиуму, делать томные фотки в крутые журналы, чтобы каждый щегол знал, какая она непростая. На мой взгляд, это — считай, прогнуться под вонючих мужланов, которые убедятся в своём мнении, что красивая девушка, однозначно, всего лишь банальный предмет роскоши.
Какой бы дурой не бывала Эва, она — моя кровь. Я не позволю её обижать и докажу !каждому! дебилу с причиндалом, что люди и женщины равны.

Блин, что я пишу...

Ладно, не важно.

Суть в том, что мама отдувается за всех, хотя, в той реальности, она не работала, а сидела за мегасовременным к-о-м-п-ь-ю-т-е-р-о-м, тупо нажимая на кнопочки, и этим зарабатывала на жизнь. Теперь же, летает по окрестностям, собирает кристаллы для зелий, выращивает всякие травы, чтобы продавать хозяину магической лавочки в Жуткой долине. Она очень любит намешивать всякую байду и пить. Меня аж дрожь берёт. Я, уж лучше, подожгу мусорку.

Конечно, я помогаю маме. Но, увы, только по выходным. Обычно, днём я всегда в школе, а потом — учу уроки, так что, не в курсе, кто и когда свалился с метлы, куда приблудились чёрные коты соседей или где (а как же хочется узнать...) портал в привычный мир, знания о котором возвращаются ко мне, непонятными отрывками, каждый день.

Папа утверждает, что я расфантазировалась. Ну-ну.

Бывает, вечерами, я тусуюсь на заднем дворе, мою ингредиенты для маминого колдовства, заодно, и посуду — тоже. Ей не нравится, когда тарелки валяются в доме, мол, и так дурно пахнет из-за того, что кухня маленькая и сопряжена с гостиной. По барабану, если честно, я привыкла к такому раскладу.

Пока драишь, хорошо размышляется. Я мечтаю, нанюхавшись чистящего средства, о том, что же и как сделать, иногда, сочиняю рассказы про крутых психопатов.

Один раз и больше никогда. Один раз, — и не будет конца. Я знаю об этом достаточно. Я горю огнём и, в этом пламени, сгорают тысячи моих лиц. Добро пожаловать в мой мир, ты — незваный гость.
Привет из жаркой Аризоны, от рыжеволосого гринго, чувак. Моя машина раскалилась до температуры крематорной печи, поэтому нам стоит прогуляться. В здешних местах до фига песка и кактусов, смотреть, в самом деле, не на что... разве что, мне нравится небо, в нём свобода и наверняка нечто большее, о чём мне не хватит словооборотов рассказать. Я бросил школу, а потом оказался в тюрьме и весь мой лексикон колеблется от уровня ток-шоу по телику до бульварного чтива про копов. В этом весь я, а тебе есть чем похвастаться?..
У меня есть псина, питбуль, трейлер-развалюха и с лихвой наследственного безумия. Но я не собираюсь грузить тебя этим, чувак, мне давно ставят прогулы на кладбище, моё время истекло и всё такое... да нет, тебе нечего бояться. Я прошёл все стадии от простого быдла до непонятого гения, я был в огне и воде. Будет так глупо отдать им на растерзание свою голову?
//он снимает солнечные очки, которые всегда надевал мистер Смерть, и выстреливает себе между глаз. Прощай, рыжеволосый гринго!..

Как тебе, дневник?.. В школьном кружке, ну, для юных писателей, сказали, что мне надо провериться на вменяемость...

...и сообщили домой. Конечно, меня не ругали, просто, заключили, что я "перерасту". Честно, я не могу решить, что обидней. То, что я вне общества или то, что все мои интересы списывают на бунтарский, подростковый возраст. Бе-е-есит.

Только и остаётся, что плакаться Мультяшке, разделяя его досуг у бассейна. Он, более-менее, шарит, но предпочитает детективные загадки и мистику. Может, например, часами выдвигать версии, что же произошло, аргументируя вплоть до частичек пороха на руках убиенных или траектории падения капель крови. У него, отвечаю, фишка на этом, пунктик. Но, с чем я никогда не спорила (и не буду), — он очень умный.

Думаю, ему надо идти работать в полицию, как папе. Как раз, будут у меня связи в госструктурах, ха-ха.

А сама... я не уверена, чем хочу заниматься. Не вижу смысла, зная, что обязательно найду дорогу в 2***. Толку-то отвлекаться, когда необходимо посвятить себя исследованиям?.. Знать бы ещё, с чего их начать, кроме вопиющей идеи напиться зельем удачи и броситься к дому пра- на Карпофагос Корнер.

Об этом я ему и рассказала.

- Нет, — я не ожидала, что в наш разговор впишется сестра, но она, не вовремя, подоспела. По-любому, начала бы нравоучать, но... вдруг, прислушалась. Удивила, — Затея в твоём духе, Сонь, но пора бы и вырасти, — началось, блин!.. — Научится действовать... изящнее.

Это слово — в её стиле. Эва мнит себя коварной, обольстительной, а мне смешно. Я-то видела, как она надевает колготки, приседая аж до пола. Но, конечно, в отражении зеркала, она всегда секс-бомба, раскидывающая плохишей одним ударом острого каблучка.

- Не надо вертеться у того... эм, места. Эва права, — Мультяшка встал на её сторону, а я только фыркнула. Нашлись тут, рейнджеры, — Девчонки, ко мне пришла гениальная мысль, — и он, кстати, всегда так говорит. Любая чушь у Рихарда — гениальная, — Сонь, иди поболтай в баре, а ты... нет, в библиотеку я уж сам. Ты, Эва, лучше на заправку. Спроси у дальнобоев, как вообще, гладкая ли дорога до Стрейнджера?..
- Ты с пальмы рухнул, остроухий?.. — сестра приподняла бровь, — На трассу не предложишь встать?
- А я чего в баре забыла?.. Я же школьница!
- Ой, — кузен махнул на нас рукой, — Притворись, что ищешь некоего человека по фамилии Шмидт. Всё просто, надираться необязательно.
- Не игнорируй меня, поганка бледная, — Эва ткнула его пальцем. Наверное, сильно-сильно, ведь Мультяшка зашипел. Он... он, надо признать, хиляк. Низкий, худой. Мы, в лёгкую, его переборем, если захотим.
- Да, чего тебе бояться? Ты — ведьма! Шарахнешь заклинанием и свалишь. А я, уж извини, подобными навыками не обладаю.

Они вечно об этом спорят. Его кроет, что мы, обычные девушки, оказались куда могущественнее, чем хотелось и доминируем над его мужским началом. Так-то!

- Твоя взяла, — согласилась сестрёнка, — В конце концов, какой же дрянью я окажусь, если не помогу нашей малышке?..

Это они обо мне (фу). Я же самая маленькая в семье и, — даже сейчас, — после всего, что я им по-секрету поведала, они отказываются воспринимать меня всерьёз. Прям, до победного.

Ну, в любом случае, мы пошли на ужин, оставив нашу тайну во дворе. Мама, как раз, выскочила потренироваться с волшебной палочкой, чуть не сшибив нас, когда новообразованная группировка спецагентов ретировалась в дом.

Значит, слушай, я накрывала на стол: обычно, мы кушаем вчетвером, так как папа не ест, но тут он решил нарисоваться и испортить мне настроение, прикопавшись к оценкам и внешнему виду. Мол, доча-ноча, почему одеваешься, как пацан, вон, посмотри на маму и сестру. Возьми пример.

Типа, ага, мне не всё равно на его вшивое мнение. Мне, например, противно следовать патриархальной моде, ублажать взор всяких недоумков, кто меня, своими сальными взглядами, и разденут, и... я никому ничем не обязана, я — свободный человек и буду выглядеть так, как пожелаю.

Я... вспылила.
Высказала ему, как на духу, всё, что я думаю про таких гнойных людей, как он, что заставляют окружающих соответствовать их калечащим, фашистским стандартам, уничтожающим индивидуальность и развивающим комплексы. И о том, что я не желаю быть игрушкой или мучимым питомцем, и вязаться с чьими-то извращёнными вкусами.

Я рвала и метала, как фурия, как торнадо!.. И-и, пока я бесогонила на папиных нервах, Эва успела принарядиться на очередное свидание. Ноу комментс.

- Папулечка, я схожу погулять с Ди-ди? — ввернула она, когда я запнулась, переводя дыхание, — И спасибо, что считаешь меня нарядной, — конечно, блин, её ослепительная улыбка сменила весь вектор беседы. А я, между прочим, о правильных вещах распиналась!..
В общем, он её отпустил.

Ди-ди — тот ещё придурок и от него огро-омная куча проблем, если не сказать, что он сам эта куча. Он, типа, самый клёвый парень в колледже, где Эва, впрочем, почти не появляется. А ещё, со слов сестры, он — капитан бейсбольной команды, красавец, блондин и так далее... короче, козёл, сразу понятно.

Я, уж было, разозлись повторно, но вернулась мама. Она проголодалась, а я, так и не поев, пошла в свою комнату.
Сил нет слушать их с папой разговорчики, навроде, "ой, всё прекрасно". Чушь. Мерзкий фарс.

Мультяшка же всё успел, везде поспел. Умудрился, даже, переодеться ко сну и, весь спор, втыкал в новости про спасённых котят, отключившись от происходящей потасовки.
- С ума сойти, что за семейка... — прошелестел он, обезличено обращаясь ко мне, — Лучше бы я про динозавров читал...
"Про динозавров" — его персональный прикол с детства. Когда ему надо разгрузить мозги, он выуживает, из-под кровати, старую энциклопедию и читает, подолгу рассматривая выцветшие картинки. Особенно, ему нравятся с хищниками.

Не знаю, дневник, зачем я рассказываю тебе столько ерунды...

Следующим утром, я поехала (на автобусе) в Стрейнджервиль-плаза, самый большой район города, но и самый бедный. Там есть популярный бар, "Склянки", где зависают военные и туристы. Зачастую, в его застенках не происходит ничего интересного, но почему бы и не рискнуть... разумеется, перед выходом, я наложила на себя магию, чтобы никто не пронюхал, что я дочка Фридриха Шмидта, местного, частного детектива. Не хочу клеймить себя таким родством, да и для дела хорошо.

В следственных делах, я — профан, реально. Так что, я просто-напросто заказала стакан пива и потрепалась с рыжей барменшей. В голову лезли совершенно дурацкие мысли.
- А Вы верите в инопланетян? — зарядила я. Идиотка.
- Не знаю, — девушка пожала плечами, — Здесь бродит много странных людей, но... раз они уже тут, то, выходит, это земляне?..
- У Вас интересная точка зрения, — а я-то знаю наверняка, что в моих генах намешана уйма сверхъестественного, — Скажите, а Вам не встречался человек по фамилии Шмидт? — так глупо спрашивать, ощущение, будто она, раз!.. и укажет на меня. А в голове, ехидный голос Мультяшки.
- Н-нет. Нет, не встречался. Он, что... инопланетянин?..

Мне показалось, она врёт.

Но, из ниоткуда, ко мне подлетел мужик с россказнями про модный нью-эйдж и пришельцев. Моя собеседница, уличив момент, шмыгнула в подсобку. А я сидела, слушала... слушала...

...и благодарила всё сущее, что пригубила пиво и, плавая в дремотном полузабытьи, лишь кивала, типа, очень заинтересована, прям, до глубины души.
На самом деле, мне было плевать.

Получается, дневник, я претерпела фэйл. Конечно, кое-какие мысли у меня возникли, но, если честно, то девушка могла иметь в виду и папу, полюбившего прибухнуть. Может, надебоширил, а может, водил сюда тёлок... не знаю. Мой вопрос эта информация не решит.

С этого квеста, я вернулась домой ни с чем.

 

[JaNat]

как скажете))

В прошлый раз, когда некогда любимый мною автор переехал из династий в миры, ничем хорошим это не кончилось, поэтому у меня стресс и недоверие, я еще какое-то время побуду немножко обиженной букой, просто на всякий случай. Прошу понять и простить)))
С другой стороны я очень рада, что ты никуда не ушла и продолжаешь писать, а в каком подфоруме, это не суть важно, главное не забрасывай))) Зато теперь тебя не ограничивают рамки династийных правил, это плюс, наверное)))

А у Сони, кстати, лицо-то вроде очень даже папино, подвел только цвет кожи)))

Интересный ты квест закрутила))) А с шумом на скринах нарочно такой перебор?

 

[eisenfrau_]

Ответы.

Девочки, спасибо, что пришли на новоселье! Люблю вас!

Вот так завертела!

Дыа. Я пихаю в династию (я и буду так её называть) всё, что люблю.

жалко стало

Это мнение Сони. Эва, например, совсем не обижена на папу. Всё зависит от точки зрения.

автор переехал

Да. Решила, что баллы и вырезка из панелек меня тормозят, да и правила относительно скринов. Однако, я до сих пор играю по-честному, со спортивным интересом. Надеюсь, всё будет хорошо.

обиженной букой

Не злися. Лучше, приходи и читай.

папино

А Алине, повыше, кажется, что мамино. Я же, когда разглядываю девок, считаю, что они ото всей родни понабрали по чуть-чуть.

А с шумом на скринах нарочно такой перебор?

Йеп.

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Магический фамильяр.

Что касается Мультяшки, то, разумеется, рад он не оказался. Ну, как же. Его гениальный план обернулся не что бы фиаско, но полным ничем. Эва, вернувшись с заправки с хот-догом, резюмировала, что водилы-дальнобойщики абсолютные идиоты и, если и творится что-то неладное, вряд ли они в состоянии заметить хоть толику экстраординарного. В общем, дневник, трындец.
Наше собрание закончилось очень быстро, потому, что кузен взбесился и — притворно, конечно — отрёкся от сотрудничества с "дурами". Типичный мужик, ничего не попишешь, самоуверенный и заносчивый.

Ничего-ничего. Я ещё выбью с него этот бред.
То есть, он оттает и прибежит сам. У него эти приступы по паре раз на день, всё не так, если идёт не по выдуманной, его Мультяшеством, канве.

Через час, мы уже сидели перед теликом, выслушивая жалобы папы на работу. Мол, и тут, и там, одна халтура, из архива пропали документы до 1981 года, лаборатория потеряла результаты экспертизы слюней с тряпочки и всё такое. Что он, чуть ли, не жалеет, что ушёл из следственного, где маячили полтора профессионала, а теперь... и ля-ля-ля...
А нечего было вредить. От судьбы не уйдёшь, вот как я считаю.

От семейной идиллии, я улизнула купаться. Сестра, как раз, наболталась по телефону со своим вшивым Ди-ди и составила мне компанию. Блин, не понимаю её... как можно тратить драгоценное время на тупые, бесполезные вещи?..
Ладно, дневник, нельзя так сильно буйствовать на родню. Я, реально, перебираю, оттого, какое зло меня берёт за ситуацию "прям щас". Типа... я метаюсь, не зная, как выбраться, куда податься, а у них всё путём, как обычно... почему?..

Я и спросила Эву. Ну, почему?
- Сонь, ты странная, — она ласково улыбнулась, отобрала у меня стакан, чтобы попить, — Серьёзно, как амазонка, вылитая, с шилом в одном месте. Но не все, как ты. Просто смирись. Или вздумала, что всю жизнь будешь "против"?..
Мне дико захотелось поспорить, ведь, действительно, я — буду!.. Но, во дворе, произошло нечто из ряда вон. И я, такая неправильная, кинулась во спасение мамы.

Она — уже — приняла боевую стойку.

К ней приближался страшный дед, иссохшийся, весь в чёрном, громогласно крича, через всю улицу, что-то наподобие: "я вернулся, чтобы отомстить". Голос у него был грубый, неприятный.

Я выскочила на дорогу, закрывая маму, взметнула руки к луне — дневник, я не задумывалась ни на секунду, в моей голове отсутствовали, отвечаю, любые мысли. Меня переполняли гнев, страх. Вдруг бы он успел напасть? Что тогда?
Не важно.

Ту ночь озарили не только зелёные искры заклятия, но и тёплый огонь, вырвавшийся из моих ладоней. Я, правда, не ожидала, что выйдет настолько... настолько... мощно. Я почувствовала невероятную энергию, пробежавшую по пальцам, увидела, как ржавчина бежит по коже, от сердца и наружу — прямо из моего тела — и наряд деда полыхнул.

Он загорелся.

Мама завизжала. Я уж решила, всё, труп. Но он, скорчившись от боли, наслал на себя сгусток тьмы, пожравший языки пламени, и упал на асфальт. Зло зарычал, но — заметив, как я колдую снова — исчез в своём вонючем облаке из бездны.
Чернокнижник? Вампир?.. Не знаю... факт, он вернётся. Я унизила его достоинство, а до этого, видимо, и мама тоже.

Она никак не прокомментировала данное происшествие. Испугалась очень.
Знаешь, она у нас нежная, крайне добрая.

Мы не стали обсуждать, откуда во мне столько магической силы, меня не наругали, вообще, заигнорили. Оно и к лучшему, потому, что объясняться я не была намерена. Пережив стресс, я наказала сестре следить за домом и телепортировалась в Глиммербук с помощью камня света.

Глиммербук — это торговый, блуждающий остров, территориально принадлежащий Мэджиктауну. Он появляется повсюду и нигде, объединяя волшебников со всех частей света. Хорошо звучит, правда?.. Прикол в том, что там царит "своя атмосфера". Будучи, как бы, вне государственной власти, он не подчиняется привычным законам, служа приютом и для колдунов-преступников. Конечно, есть и офигенный плюс: только в Глиммере можно достать редкие снадобья и легко выйти на контакт с тёмными магами, которые, обычно, кучкуются в болотистой части Дремучего леса в Мэджиктауне.

Зачем я туда намылилась? Сложно сказать. Хотела развеяться.
Я пошла в местную таверну, чтобы выпить чаю с лавандой и съесть знаменитый гуляш Ичабода Ипекака. Так себе развлечение, дневник, но как же здорово помогает расслабиться и привести душу в порядок, просто сидя в уютном, старинном интерьере и выглядывая окно, дабы помедитировать на чащу, погружённую во мглу. А ещё, там музон классный.

На входе, я встретила цыганку с ребёнком, всю увешанную украшениями, серёжками и кольцами.

Я опознала её по манере речи, громкой, пылкой, по акценту и недовольству, с которым она вылетела из заведения. Здесь, на острове, не любят цыган, хотя, в центре Мэджиктауна, — целый район, под названием долина Серры, принадлежащий их барону.

Этот спокойный уголок, расположенный в предгорьях города магов, зовётся долиной Серры. Посетите местный базар, где торговцы предлагают свой восхитительный урожай и изделия ручной работы. Некоторые поговаривают, что сквозь деревья, которые пронизывают ветра, можно услышать смех эльфов.

- Мамочка, ну, пожалуйста... — печально вздохнув, попросила девочка, державшая её за руку, — Я очень хочу летучую мышку...
- Нет, Марта! Никаких мышей! А если она вылетит и сломает папину лабораторию? Что ты ему скажешь?..
- Марк починит. Он умный. А я... хочу мышку.

Я пригляделась к женщине: эффектная, статная, с золотистой кожей. Совсем не похожа на людей, что я привыкла видеть в Стрейнджервиле. За это, пожалуй, и влюбляешься в Глиммербук... столько всех... всех, прячущихся от враждебных взглядов. А кто-то, наоборот, сам бросается загадочным холодом.

- Ты сама, как мышка, — произнесла она, — Погляди, лучше, какая красивая девочка. Скоро и ты у меня будешь такая большая, да?.. Приведёшь жениха. Зачем тебе игрушки?
Малышка собиралась ответить, но я вмешалась. Мне так захотелось поговорить с этой цыганкой, она меня, почему-то, очаровала, аурой непохожая на других. От неё веяло волшебством, как от мелодии аккордеона, и вкусно пахло травами.
- Извините... а Вы... не встречали человека по фамилии Шмидт? — забавно, что в башку втемяшился этот вопрос. Мультяшка, козёл, умеет промывать мозги.
- Моя ты хорошая, — она развела ладони, — Не знаю, не ведаю. Ты потеряла его?
- Я... не уверена. Я... сама потерялась и ищу, как вернуться домой, — говорят, женщины "рома" способны видеть и будущее, и прошлое, с помощью гадальных карт и без.
- Чувствую, тебе больно. Везде ты чужая. Семья твоя здесь замешана, привязана к земле, на которой ночуешь. Забыли они, кто есть.

Сказать, что я удивилась — это ничто. Я аж, сразу, присела, насколько в точку попали её слова. Мама, папа, все — игнорировали ту реальность, к которой я, теперь, тяготела. Они и сами мучились, оказавшись оторванными от привычного мира, но... как-то вяло противодействовали узам клетки. То почти верили мне, то смеялись, что я фантазёрка.
Это порча. Точно!..

- Что мне делать, э-э?.. — я, как дура, забыла спросить её имя. Это неловко, дневник, ведь она мне понравилась.
- Меня зовут Эльвирой, женой Альберта Эйденгука, — и я вспомнила. Сумасшедший учёный, Альберт, специалист по погребению, пришёл в Дремучий лес, когда он был не более, чем кладбищем. Он освоил особенно заболоченные участки земли и поставил там то, что он сам называет "склепом реанимированных забав".
Они живут в коттедже старины Люма. Первый житель этого дома, старина Люм, обезумел после своих экспериментов с чарами, и, в последний раз, блуждал по улицам города, бормоча что-то о... фламинго?..
- Не сдавайся, хорошая. В тебе большая сила и я ощущаю её вибрацию. Ты не гаджо, нет, в тебе наша кровь, — она поднялась, — Но прости, мне надо вести дочку спать. Она, как хрустальная ваза, остроугольная и хрупкая.
- Да... спасибо Вам, Эльвира...

Эва, кстати, тоже Эльвира.

Пока мы беседовали, девчушка устроила балаган в таверне, взорвавшись на костюмированных официантов, задумавших обыграть её в шахматы. Забавно, учитывая, что вся игра заключалась в хаотичном переставлении резных фигурок.

- К тебе придёт фамильяр, — сказала мне Эльвира, на прощание, — Прими его.

Я, так и не покушав, поспешила домой. Блин, дневник... там, мне было прекрасно. Но в Стрейнджере, клянусь, всё — снова — завертелось. Я, тупо, офигела, дочапав до дверей и спалив Эву с её дебильным Ди-ди.

Какой же он урод! Ненавижу! Вообще-то, он Дитрих. Дитрих Валлинг, родом из Аврора Скайз. И какого лешего его предки свалили в Стрейнджер?!
Я прошмыгнула мимо них, подавив желание плюнуть ему в морду. У-у, тварь.

И наткнулась на папу!

Он мог сказать всё, что угодно, но завёл шарманку придурка! Вот, видишь ли, пробило его раскрыть лживое сердечко, покаяться. Опять напился.
- Сонечка, — залепетал он, — Ну, чё ты такая злюка?.. Рили, принцесса, всё в прошлом. Прости ты меня, дебича, прости. Верушка же простила. Мы все, типа, накосячили. Фиг знает, чё там в жизни будет... не вышло стори о вечной любви... — у него аж дрогнул голос. Вспомнил свою шлёндру, сволочь, — Я ж не в курсах, блин, был, что одноразовая акция... а я... я по-другому хотел...
Не стала, короче, я это выслушивать.
- Высеки себе на лбу, папочка, мама — н и к о г д а не косячила, — я прошипела эти слова, буквально, сплюнула ему под ноги, — Отвяжись от меня. Иди, поконтроль Эву. Она там с парнем целуется.

Получилось, правда, что я блефанула.

Я забежала на кухню, потому, что в горле пересохло, а там — Ди-ди. Отвечаю, ничто не могло меня остановить!.. Я толкнула его.

- А, ну, козлина, расстворился отсюда! Ты не у себя дома, не имеешь права тут отсвечивать. Понятно выражаюсь или тупой?..
- Ты вменяемая? — он не сдвинулся с места. Громадный, как скала, и с тяжёлым тембром. Абсолютный, безмозглый бычара, — Не надо грубить.
- Ещё как надо! — одно его присутствие меня злило, — Не пойдёшь на своих, я тебя молнией так шарахну, что вынесут вперёд ногами. Усёк?..

Неизвестно, долго ли бы мы базлались без кровопролития, если бы не мама. Она, в очередной раз, спасла недоумка от смерти.

- Соня! — закричала она, — Откуда кошка?!

Вот так, дневник, я познакомилась с Мисти, моей фамильяршей.

Мисти — обычная чёрная кошка, с жёлтыми глаза, но для меня она лучше всех. Теперь, я обожаю с ней играть и наблюдать, как она прячется в кустах. Она хорошая, полезная и мурчащая. Чисто, суперская.

И знаешь, я сразу почувствовала, что скоро станет лучше. Всё будет. И я справлюсь. Реально, я обязательно справлюсь, просто... просто, с чем угодно, что ни выдумай.
Я же другая. Не как остальные слабаки.

 

[Dzirrat]

Спойлер

хотела написать уже днем, но боюсь, что мысль улетит.

Мама у Марты просто Огонище! Такая классная, я просто не могу. Я секунд десять на нее пялилась, невероятная женщина.

Марточка порадовала. Такая милашка, я прям облюбовалась!

 

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Отсутствие кровопролития.

Бывает, задумаешься... а ведь, жизнь так быстро меняется. Казалось бы, ещё недавно, я жила и ни о чём не беспокоилось, а тут, раз!.. — и пошла жара. Все, даже самые маленькие, кусочки моего бестолкового существования соединились в целостную картину, где любые встречи пора бы, и с фанфарами, окрещать судьбоносными.
Например, Мисти. Я уже писала о ней, дневник, забыв, правда, упомянуть, что она — действительно — невероятно волшебная кошка.

Во-первых, мы везде вместе. Она ходит со мной в школу, прячась в рюкзаке, ест говяжьи котлеты из бургеров со столовки (и салат, впрочем, уминает, не брезгует) и утешает, когда мне залепляют штрафных санкций за прогулы. Во-вторых, она говорящая. Ну, серьёзно. Только дискутирует очень редко, обычно, подбадривая меня за колдовство или умоляя пойти следом.

Так и случилось.

- Погнали, мистрис, — позвала чернушка, мя-я-ягким, мурлыкающим голоском. Он у неё тонкий, но приятный, не то, что скрежет мелка по доске, как у соседского Лу-лу, орущего дурниной по утрам, — Не отставай!..
Что же делать, дневник?.. Конечно, я пошла, поспешив за дорожкой разноцветных искр, — похожей на звёздное небо, — остатком магической силы, вырывающейся из крохотного тельца Мисти. Я не знаю, если честно, как устроены фамильяры. Молва твердит, что, за этими животными, скрываются проклятые люди, ведьмаки-самоубийцы или адепты злых сил. Поэтому, хозяева таких зверей часто подвергаются предвзятому неудовольствию со стороны окружающих, мол, уж точно — тёмный колдун или оккультист.

Даже, если так... круто!..

Она привела меня в библиотеку. Как раз, мы с Мультяшкой, обсуждали её утром, за завтраком. Точнее, я пыталась сделать сэндвич, а он мельтешил под ногами, жалуясь, что никак не доберётся проверить архив документов. Типа, до фига дел. Не в курсе, чем там кузен вечно занят, по-моему, по-тупому точит лясы на гамаке.
В любом случае, он отчебучил неожиданный финт:
- О, а хочешь, научу тебя сиксимскому приветствию? Это очень древняя традиция, секрет, мало кто им владеет, — и посмотрел как-то странно. Ну, внешка у него на любителя, чуть-чуть криповая. Не хватает только шальной улыбки, чтобы сойти за оголтелого психа, как Чикатило.

- А ты откуда знаешь? Кто тебя научил?
- Да, я много чего знаю... — не спорю. Ай-кью у Мультяшки на уровне, — Дед показывал...
- Дед? Ты его помнишь?..
- Ну... — и он подзавис, силясь восстановить фрагменты памяти. Всё, как я и предполагала. Невозможно обратиться туда, где наложена мощнейшая порча, — В подобные моменты, Сонь, я тебе верю на сотку процентов.
- А обычно, то есть, держишь за брехушку?

Он пожал плечами. Мм. Ничего нового.

В общем, в библиотеке, я ощутила потустороннее присутствие.

- Покажись, призрак! — приказала я, увидев, как, от солнечных лучей, колыхается эктоплазма, будто горячий воздух в аномальную жару, — Я — зрячая!..
Кстати, да. Это моя фишка, типа... некромантия. У меня склонность к общению с умершими, оживлению мёртвых и заклинаниям на смерть. Однако, мне это не слишком интересно, куда лучше поджигать или замораживать неприятелей, — а ещё фееричнее, всё вместе, — драться, биться на волшебной дуэли.

Короче, передо мной возникла плюгавенькая тётка в военной форме и с кудряшкой на голове.

- И что ты от меня хочешь? — спросила я, не дав ей и рта раскрыть, — Зачем заманила?..
- Нет, девочка, это ты отвечай, — женщина насупилась. От её тела побежала дурная энергетика, немного безумная, с хаотически закрученной аурой, гипнотической и вихрящейся разными цветами. Надо признать, говорила она по-генеральски, не даром напялила мундир с цацками, — Твоя кошка заманила тебя, не я. Кто ты?.. Почему следишь за мной?.. Кого ещё привела?
- Ох, чёрт... — я, дневник, просто схватилась за голову. Ну, везёт же на параноиков!.. — Давай, не нагнетай. И кошку не трожь.
- Стоп, — она приблизилась, — Что ты сказала?
- Кошку, говорю, не обижай, — а я развела руками, мол, дура, что ли?.. Наш диалог не клеился, и я уж точно не ожидала, чем он обернётся.
- Нет. До этого. Повторяй!
- Не бесись?.. — играть в угадайку с трупачиной, вообще-то, не хотелось. Я сделала шаг назад, ну, на всякий случай.
- ДО! ЭТОГО! — вояка разбушевалась окончательно, сотряся книжные стеллажи призрачным воплем. Знаешь, это как в ужастиках, когда привидение вылетает из тёмного коридора и визжит.

- Ох, чёрт?.. — ещё предположений у меня не осталось. Я, округлив глаза, покосилась на наблюдающую Мисти. К прыжку она не готовилась, значит, не чуяла опасности. Немного, но это успокаивало.
Моя прозрачная оппонентка вытянулась в струну, как на параде, и поджала губы.
- Фамилия. Говори свою фамилию, — зашипела она.
- Шмидт, — спросила бы что посложнее!.. Я аж выдохнула, — Меня зовут Соня Шмидт. Мой папа, Фридрих, заведует детективным агентством.
- Фридрих... — прошептала тётка, — Соня... ох, Йохан, как много я пропустила...
- Йохан? — если бы могла, я б и за рукав её схватила, — Ты, получается, встречала ещё кого-то с такой же фамилией?..
Её взгляд оказался, ну, просто уничтожающим.
- Да, девочка. И если ты увидишься с Йоханом, то передай ему привет от Фионы Хинсон. Скажи, что я... я всё ещё жду... вдруг, он... передумает, — на еле видимом лице отразилась такая печаль, что я смутилась. Она начала растворяться.
- Я понятия не имею, где искать! Помоги!..
- Сама найдёшь!..

Вот и вся коммуникация. Оцениваю в три балла.

- Не расстраивайся, — уркнула Мисти, рвано махая хвостом, — Лучше идём, прогуляемся... тепло уходит, скоро ночь...

Мы прошлялись по закоулкам "плазы" несколько часов, пока я не захотела пить, направившись в ларёк с сувенирной продукцией. Круглосуточных магазинов, — в этом районе, — нет, а у продавца-второсменщика, мало ли, припасена бутылочка артезианской.
Так-то я и узнала рыжего додика по имени Эрвин. Воды, правда, он с собой не носил, считая, что та отравлена.
- Да-а... — потянул он, позволяя мне ощупать ассортимент кристаллов на продажу, — Такое чувство, будто бы меня похитили... зондировали... а потом, скинули в другое измерение. В башке кавардак... не пойму, где я?..
- Ага, мы на одной волне, — я выбрала сапфир и аметист, для ритуалов, протянула ему пару купюр, — Я такая же. А кто похитил-то?.. Спецслужбы?
- Не... инопланетяне! Я видел их корабль, когда шёл на работу. Так испугался... наверное, они меня чипировали... веришь?..
- Верю, — а он улыбнулся. Занятно. Мои локти примостились на прилавке, — И, клянусь, могу тебя расколдовать. Добро?
- Ещё как!.. — меня, дневник, крайне позабавил этот искренний тип. Могу, с натяжкой, применить к нему слово "милый", — Может, слушай... прошвырнёмся как-нибудь?..
- Да... давай. Я зайду за тобой на днях, — я не спец в свиданиях, но похоже, что будет оно. Вот. Не знаю, как ещё описать. Видимо, по этой же причине, я по-быстрому умотала с поля зрения слепошарого Эрвина.

Но на этом, разумеется, не перестала искать приключений на пятую точку. Заглянула, с кошкой наперевес, в караоке-бар. Размечталась, что вдоволь попою, попляшу... да, ща-ас. Там уже ворковали Эва и Ди-ди.

Дневник, я так разозлилась! Ну, сколько можно тусить с этим козлом, похожим на белёсую моль!.. Эва — дура. Мой гнев потребовал выхода, поэтому, я решила, что испорчу славный вечерочек блондинистому любителю красивых девочек!..

Пусть лезет к кому хочет, но только не к моей сестре!.. Не позволю осквернить её целомудрие, обидеть и вот это вот всё! Фу!..

В общем, я ворвалась в их сладенькую идиллию, как неистовый ураган, разве что, не шарахнула молнией. Дебилам везёт. Не отходя от кассы, я оттащила упирающуюся, завопившую Эву, телепортнув её на фиг (камнем света), и бросилась на кровавые разборки. Ух, я!.. Крутая!..

- Что ты себе позволяешь, урод?! — и как вмазала ему по харе! Честно, аж душу отвела. Так хорошо стало, что и солнышко засияло, ну, просто сказка, — Держись от неё подальше, понял, иначе башку проломлю!.. Я всё про тебя знаю, кобель, ты ж за каждой юбкой бежишь!..
- Ты неадекватная, что ли? Какого фига ты вытворяешь?! — он сжал, было, огромные кулаки, но передумал и отступил. Так-то! Пусть боится, — Тебя пришибить мало, заразу мелкую, что ты всё лезешь, а?..
- Да, потому, что ты — грязный паразит! Я тебя ненавижу!

- Поверь, мелочь, я тебя — не меньше. Ты везде своё рыло суёшь, тебе по-кайфу, я не понимаю? Завидно?..
- За языком последи, покуда не вырвала! — я, как следует, пнула этого выхухоля под колено, — Было б чему завидовать, ах, парню-проститутке!.. Ой, не смеши, пожалуйста, — и махнула рукой.
- Много ты знаешь, козявка идиотская! Ума ни фига, понтов до фига. Ну, и чего ты пристала?..

В таком ключе, без перебою, мы провели часа полтора-два. Пока... пока нас не выпроводили из заведения за шум. Прикол в том, что домой мы шли вместе (типа, как же он меня, малую и тупую, бросит одну на улице) и я заколебала Ди-ди настолько, ха, что он ошалел и потерял дар речи. У него стало такое безынтеллектуальное лицо, что увидь его Эва, тут же бы — бросила.

Распрощавшись с придурком, я сразу же прошмыгнула спать, чтобы не получить на орехи от мамы. И от сестры. Она, по-любому, обиделась, не понимая, что я желаю ей одно счастье. Но, в семье не без отсутствующих мозгов, так что...
- Как считаешь, мистрис, — спросила у меня Мисти, устраиваясь на одеяле калачиком, — Есть ли в мире те, кто предначертаны друг другу? Две половины?
- Типа, инь-янь? Не знаю... а почему ты спрашиваешь? — такие вопросы меня пугают, заставляют понервничать. Особенно, из уст животного.
- Узнаешь, мистрис...
Она закрыла глаза и заснула. Или... или притворилась, что спит. Не помогло, даже, ткнуть её в мохнатых бок.

А утром, она отказалась помогать мне с уроками. Коза. Кошка, но коза!..

Сослалась на то, что нас контролирует мама, занимающаяся разминкой перед хлопотным днём.

Ещё бы, заявила, что Мультяшке не всё равно. Он, конечно, нельзя не признать, стал загадочный.

Весь день просидел у беседки, принимая солнечные ванны, на стульчике для йоги. Сказал, мол, хочет на пляж, покупаться в морской пене, наслаждаясь криками чаек, и собирать причудливые ракушки. Поэтому, мечтает. М-да... мой занятой кузен, о-о, дневник, мастер обескуражить.

В общем, чтобы не отсвечивать домашним, я полетела в Глиммербук.

Мне захотелось погулять в Жуткой долине, посетить ярмарку и выступления странствующих артистов, но... жаль, не успела. Большинство торговцев свернуло свои лавочки, оставив улицы в запустении. "Веселья больше, чем это возможно себе представить", — гласил, сорванный со стены, флайер, — "Приготовьтесь удивляться! То, что вы здесь увидите — головокружительные, зубодробящие и переворачивающие сознание представления! Иллюзии, выходящие за рамки вашего воображения, и фокусы, о которых вы будете рассказывать своим друзьям. Это место должен посетить каждый".

У в ы.

О, дневник, кстати, про Глиммер. Я познакомилась с высшим магом, Моргином, взявшимся обучать меня новым трюкам. Он очень древний, но классный, мне нравится с ним общаться.

Он совсем не похож на других мужиков, честное слово, он — правильный, чтущий изысканные моральные ценности. Это интересно, хоть и не всегда понятно, и сильно отличается от всего, к чему я привыкла в обычном, людском городке, считай, пропитанном грязью гадюшнике.

Моргин показал мне заклинание, чтобы попадать в места, скрытые от обычного взгляда. Например, в разрушенную оранжерею Мэджиктауна, охраняемую феями.

Я... я давно не видела места, красивее, чем тот старый сад... стеклянный купол почти осыпался, собирая все щели в причудливый витраж, сквозь который светило вечернее солнце. Металлические перекрытия провисли, жутко скрипя на воздухе, проржавели, опустились, будто бы протягивая железные ладони к цветами, выбравшимся из горшков, помогая им, и плющам, взбираться наверх. Кое-где, трава-сорняк пробивалась через искусные, гранитные плитки пола, гармонируя с песком, уже озеленёнными кучками насыпавшимся внутрь — от прохладного ветра. Ростки вились то тут, то там...
Обилие кислорода, запустение... и чуть-чуть страха. Увиденное, вызвало у меня ассоциацию с глубоко больным человеком, может, даже... сумасшедшим?..
- Ему бы понравилось, — подумала я, но так и не поняла, о ком же. Мысль улетучилась, стоило мне, только, слегка напрячь память.

По возвращению, меня перехватил Мультяшка. Ну, классика.

- Тебе почта, Сонь, — спешно заявил он, — Я не стал доставать. И знаешь, нам надо поговорить... потом. Сначала, почта.
Мне совершенно не понравилось всё, что он произнёс.

И то, что я получила письмо без обратного адреса.

"Тебя ждут дома".

Я разорвала бумажку в клочья, резко обернулась — Рихарда уже не было.

Взяв Мисти, я... блин, да. Я посчитала прекрасной идеей, испытать удачу, попытавшись снова проникнуть в ирреальное жилище моих пра-.
Кто бы знал, что я, всё-таки, кое-что найду. Или... кое-кого.

 

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Родственный (чужой) хронокинез.

По адресу Карпофагос Корнер возвышался трёхэтажный дом. Он почти не отличался, по архитектуре, от своего предшественника, но что-то внутри пугало меня. С каждым шагом, приближающим меня к разгадке, я боялась, не переставая шептать колдовские связки.

- Побереги силы, — промурлыкала Мисти, — Ты и без того, мистрис, иссякла от заклинания Моргина.
Конечно, она была права. Конечно, я не стала слушать кошку.

Я постучала — разумеется, никто не ответил, оставив меня со сложным выбором: дёрнуть ручку или уйти. У меня, в голове, скрипело так, что слышалось поодаль, и мне было очень страшно. Что я могла найти в особняке, которого не было на свете ещё пару часов назад?..

Жара плавила темечко.

Я вошла.

Интерьер... он меня поразил. Весь чёрный, с зелёным, и непривычный. Стиль мебели выбивался из антуража 1984 года, не был ярким или красочным, скорее, чрезмерно строгим, с налётом богемности. На журнальном столике, в виде камня, призывно горели свечи. На кухонной полке, стояла раскрытая пачка шоколадных шариков.

На кресле лежал шёлковый халат с кружевом, брошенный, будто его хозяйка отошла душ. Однако, воды не шумело.
Я ткнула в плоскую кнопку на музыкальном центре, но тот лишь крякнул и не воспроизвёл ни звука. Телевизор — тоже — молчал. В холодильнике обнаружилась свежая еда: хлеб, ветчина и кусок сыра. Это, дневник... странновато. Если то, давно покинутый дом, как он не зарос паутиной и пылью?.. Хотя, глупо, наверное, придираться, когда всем рулит аномальное волшебство.

- Что будем делать, пушистая? — я осмотрелась, отыскивая кошку, слившуюся с цветом стен. Она, с интересом, рассматривала двухъярусную когтеточку. Подошла. Боднула мои ноги ушастой головой.
- Идём же, в комнату... чувствую... мр-р... там... — а я не стала дожидаться, пока она укусит.

Я открыла дверь в спальню, соседствующую с магнитной доской для записок, на которой затерялся жёлтый стикер с надписью: "флуоксетин, 2 раза в день". На меня пахнуло кондиционером для белья, что-то, навроде, болотной клюквы и красных роз. А ещё, тонким душком сырых кальмаров.
На кровати, так же застеленной в мрачных тонах, красовались следы кошачьих царапин. Видимо, живший здесь зверёк обладал проказливым нравом, доставая хозяев. Хотя... как знать, может, им было плевать.

На тумбочке стояла непонятная ваза, оказавшая, на проверку, урной с прахом. И, в общем... я жахнула по ней заклятьем призыва. Вся тряслась, до поджилок, но зря, что ли, пришла?.. Страх — на фиг! Я самая смелая!

Правда, недолго я хорохорилась.
- Ох, чёрт... — вот, что вырвалось у меня. О д н о в р е м е н н о. Одновременно с тем, кто откликнулся на мою неделикатную просьбу встретится.

- Твою ж мать, я — где?.. — он, этот мёртвый сиксимец огромного роста и со странным, как синтезатор, голосом, кажется, офигел больше моего, — Где Марта? А ты кто?
- Так, послушай... — я примирительно подняла ладони. Мисти спряталась за моей спиной, выглянула, оценивая ситуацию, — Я — Соня. И я очень хочу вернуться в 2***. Здесь, — мой палец обвёл обозримое пространство, — Жили мои предки. То есть, всякие пра-. Сечёшь?
- В смысле? — он выглянул в окно, — А сейчас, что, не 2***?.. Это же Стрейнджервиль, да? И я, на минуточку, у себя дома... меня, конечно, сожрала мать, но умом я, вроде, не повредился.
- Какая ещё мать? — наш диалог напоминал беседу шизофазиков, — Не хочу расстраивать, но на дворе 1984. И меня это — тоже, — поверь, бесит.

Он посмотрел на меня, как на умалишённую.
- Понятно, — пару секунд помолчал, — Понятно, что ничего не понятно. У нас тут встреча, выходит, как у анонимных алкоголиков? Я — Йохан и я умер с пол часа назад. Меня съел цветок-монстр и вуаля, я в прошлом, где ещё, даже, не родился. И, почему-то, в собственном доме. У меня есть вопросы, Соня.
- Это не я, реально, — но в мозгах зазудело, — А тебе, кстати, какая-то Фиона передавала привет.

- И эта здесь?.. Что за балаган... а, плевать. Ты не встречала Марту? — видно, Хинсон была ему не знакомой, а шляпой. Жаль, но пришлось его разочаровать.
- Единственный человек, кого я знаю с таким именем — шестилетняя, а то и младше, девчонка. Это поможет?..
- В смысле? — опять повторил призрак. На его лицо отобразился спектр ощущений от удивления до умиления. Что-то насочинял, наверное, — Серьёзно?..
- Давай, не будем отвлекаться. Мы же родственники, так?
- Похоже на то. Ну... и что это меняет? Я, всё равно, без понятия, что делать, — он скривил физиономию, мол, п-р-е-л-е-с-т-н-о, — Я человек простой, служу, воспитываю детей... а тут — снова!.. — ну, ё-моё...

- Я знаю, — Мисти запрыгнула на кровать, выжидающе осматривая нас обоих, — Сиксимское приветствие, мистрис... твой кузен вспомнил его не просто так. Всё зачем-то нужно.

- Как скажешь, говорящая кошка, — Йохан отнёсся к затее без энтузиазма, но приложил свою ладонь к моей. Только я почувствовала его прикосновение — я... вспомнила.
Я знала его с детства. Мы жили в квартире с оранжевыми стенами, в центре шумного мегаполиса, я... мама, папа... улыбчивый, шутливый. Сестрёнка. Мультяшка... дед Альберт? Дядя... Эд?.. Красивая бабушка Мелисса и жена Йохана, Марта... я запуталась.
Всё было иначе, совсем иначе, и ВСЁ БЫЛО ХОРОШО. Да, у нас не было роскошного дома, но в маленьком, уютном мирке царили радость, счастье. Мы... странные, но всегда были вместе, а потом...

Мы обнялись, на прощанье, но спешно. Я поняла, что нужно делать, а ему не терпелось встретиться с малышкой Мартой. Кто знает, было ли — уже — всё это...

Меня, как всегда, ждал Мультяшка.

Он отвёл меня наверх, в спальню, и отвернулся.
- Я был на Сиксиме, — коротко поведал он, — Меня похитили, в тот день, когда я помешал тебе на кухне. Извини, — он любит выражаться на грани абсурда и это раздражает, особенно, когда я так волнуюсь за него.
- Ты... что?.. Рихард, ты же осознаёшь, что это не шутки?..

- Я редко слышу своё имя, — он скривился. Ох, как похоже, — Будто... чужое. Всё нормально. Меня не трогали, но сказали передать тебе, чтобы ты не вмешивалась в течение времени. "Только тот, кто повернул его вспять, имеет право вернуть утраченное". Кажется, так. Я запомнил.
- Тебе нужна помощь, — я и не спрашивала, но он замотал головой, разозлился. Указал на дверь.
- Не надо со мной нянчиться.

Хозяин-барин, чё уж.

Не кстати, но папа уехал, на пару дней, в Стрэнджтаун. По работе. А он был мне так нужен... приходилось коротать бесячее время, приглядывая за состоянием Мультяшки и занимаясь пакостями. Ну, или, вообще — ничем.

Хорошие дела, тоже, бывало, получались. Уверовав в свои силы, я, с удовольствием нарушив запрет мамы, призвала дух её любимой собаки, на могиле которой она часто плакала. Конечно, мама ругалась, но недолго: старина Шарик взбодрил её, пусть и призрачный, но такой же преданный и добрый, как при жизни.

Она стала чаще гулять по вечерам.

А Мисти укусил скунс. Мало того, она завоняла, как старая портянка, так ещё и заболела бешенством, изодрала кресло, закапала слюнями весь пол и утратила способность членораздельно говорить. Я отловила её магией, чтобы не заразиться самой, и отвезла в клинику.

Её спасли.

Со стороны, дневник, это совсем не страшно. Я, просто, отключилась от волны негатива. Столько всего, на самом деле, приключилось...
Я не бесчувственная.

Моргин, мой друг, заглядывал на огонёк, чтобы развлечь меня, раз уж кошка отдыхает — преимущественно, в одиночестве, — пока идёт на поправку, а кузен дурит, отказываясь заниматься своим психическим состоянием после абдукции. Уговорить его, впрочем, не смогли и двое.

Здоровье у него не в почёте.

Эва, когда не пропадала с Ди-ди, веселила его, как умела. Она, не отнять, имеет стержень восхитительной наглости. Не боится лезть на рожон, чтобы докопаться до человека, а, если вдруг, в разговоре замешана хоть капелька сарказма — всё, труба. Здесь сестра, как рыба в воде, готова пререкаться часами и, — ведьма!.. — ни на йоту не устанет.

Я предпочитаю — сразу — замазать в репу. Чё языком чесать.

В общем, чаще всего, Эва и Мультяшка не контактируют. Во избежание. Н-но...

. . .

On a Sunday night, while driving my car,
In the sky a fallin' star.
Tellin' myself, I don't go too far
And trust by the sound of the rain.

Well I wonder, well I wonder, where I am?..
'Cos there's a long and lonesome road.

С одной стороны, иногда, всё-таки, ДА!.. и мне приходится успокаивать самого пострадавшего с обоюдного приступа криминального словоохотства. Я, как посол-миротворец, беру обоих за плечи, подталкивая, если не к взаимопониманию, то отсутствию скандалов дома (и рядом с ним). Ибо, заколебали.

С другой, там и папа подоспел.

Я еле терпела, за семейным ужином, его балабольство о какой-то группировке малолетних отморозков, докучавших бабуле-кошатнице. Они закидывали её порог яйцами, поливали всякой дрянью, пытаясь потравить животных, но копам удалось накрыть эту шайку и упечь в колонию. Опасно, становится, жить, ничего не скажешь...
Однако, трогало меня совсем иное.

- Папа, — я взяла его за два пальца, как в детстве. Помню — теперь — как мы ходили на карусели, я тащилась за ним, совсем маленькая, выпрашивала розовую, сладкую вату, а он угарал с того, что меня не пускают на аттракционы. После, я вымахала и смеялась уже над ним, ведь его тошнило на колесе обозрения, — Нам надо... надо обсудить очень-очень важный вопрос. Пошли, выйдем, подышим воздухом.

Он загрустил, заподозрив неладное.
- Окей, принцесса. Хороший же вечерок, рили, погодка удалась, — он потянул меня за собой, весьма... ностальгически. Мы спряталась во дворике, под ультрамариновое небом. Шумела листва. Под подошвами кроссовок скрипел песок, — О чём ты думаешь?..
- Я знаю, что став вампиром, ты научился пси-магии. Хронокинезу.

Я не рассказывала, дневник?.. Каждый вампир, в нашей семье, обладает некой эксклюзивной способностью. Папа — управляет временем. Дядя Эд (он остался в 2***) видел (и, надеюсь, видит) призраков. Прабабушка научилась повелевать тенями.

И я чуть не прыснула, как он присел от ужаса. Откуда, мол, я пронюхала?.. А вот.

- Я... — он замешкался, — Я хотел спасти нашу семью, ну, типа... ты же знаешь, как вышло, из-за Фауст Штайн...
- Да, я прекрасно знаю. Ты связался с юной кралей и поднял хвост, заглянув ей под юбку. Верно я выражаюсь, папа? — мои ладони, сами собой, упёрлись в бока. Каждый раз, вспоминая ту паразитку, я злюсь. Кто знает, была бы наша жизнь нормальной, если не она?.. — И мама, практически, выгнала тебя взашей.
- Блин, да... по сути, так. Пойми меня, я офигеть как полюбил. Так сильно, что не соображал... я... я и до сих пор... — пришлось прервать его гнусное признание, агрессивно зыркнув, — Я нафантазировал, что мы останемся вместе... тупо, да. Мы были так мало знакомы, но она... блин, я оказался, просто, влюблённым дураком. От неё пахло... а, не важно, в голове полный бардак, когда вспоминаю. Короче, ничё не вышло. Я узнал, типа, что она счастлива с другим... это... больно.

Я ликовала, дневник!.. Меня, как ни странно, пронзило чувство сладостного торжества и я смотрела на него сверху-вниз, как победитель. Хотелось, ха, поржать аж в лицо, вот как меня распирало, до бабочек в животе. Мама была отомщена! Карма!..

- И чё? — пришлось уточнить, — Почему не забил?
- Ну, типа... это настоящая любовь, Сонь... рили.
Вот и мучайся, козёл.
- Что дальше?..
- Я... решил, что безопаснее, для всех, свалить и как можно дальше. Чтобы, блин, её, — ну, ваще, — не было. А меня всегда прикалывал стайл восьмидесятых... нормально живём, чё...
- Ага, путём. Прости, папа, но я всё вспомнила. И эта фикция, что ты называешь реальностью, заставляет меня искать выход, подбрасывая подсказки, — я не стала упоминать ни про компьютер, ни про великую мать, обещавшую обозначиться совсем скоро. К сожалению, я и это — уже — не забыла, — Верни всё назад, короче.

А он вздумал меня позабавить, напугав до одури.

Неведомым образом, из-за данного происшествия, ожесточённый диспут перетёк в обнимашки, со слезами на глазах, и мольбы понять и простить, раз уж всё знаю.

- Погляди со мной на звёзды, — и он улёгся на траву, похлопав землю рядом, — Может, чё надумаешь. Рили, какой я был в твои годы... офигеть, ну, чисто придурок. Столько дров наломал, ваще, лучше бы помер.
- Нет, не лучше, — коротко возразила я, принимая приглашение.

Я думала о Сиксиме, где недавно был Мультяшка, о Стрэнджтауне. Где-то там, возможно, — даже сейчас, — появится на свет мой прадед, Йохан, положивший начало нашему роду на Земле. Его воспитают чистокровные пришельцы, вложив в мозги чёрт знает что, на их вкус, видимо, мною унаследованное. Нет, не плохое... но — другое.
Мне кажется, никто из Шмидтов — н и к о г д а — не найдёт места среди обыкновенных людей.

Я загадала желание, дневник, на падающую звезду, оставившую сиреневый росчерк.

К тому времени, Эва вернулась со свидания, приведённая недоумком Ди-ди. У него было обречённое выражение, а сестра ругалась, фиг поймёшь, что стряслось. Я, разумеется, ставила на расставание ненормальной парочки, но не слышала точно. Подобраться ближе, увы, не заимела возможности, шуршащие кусты юкки сыграли против меня.

- А, вот и ты, — Эва отловила меня за футболку, — Объявляю срочно собрание в парке, у костра, всем быть, взять пакет маршмеллоу, — она впихнула меня в руки Ди-ди, перехватившего меня посреди и приподнявшего, — Держи её, а я за Мультяшкой, — и кинулась за дверь, стуча каблуками по паркету.
- Чё такое?.. — я подёргалась, вырываясь из хватки ушлёпка, — Вы что-то узнали?
- Да, — он поставил меня на землю, положив ладони на спину. Он... ледяной?.. Э-э... — Границы города перекрыли, объявили карантин. Мать всего живого вернулась.
Мне не понравилась постановка предложения. Я больше напишу, дневник, меня смутило даже не то, что он знал — мол, кто это — а то, что до 1984 матери ещё не бывало.
- Ты... кто, вообще?!

- Будет непросто объяснить, а ты и слушать не умеешь, — он позволил мне отойти, — Я — упырь, — какое интересное самоназвание. Олдскульное, — Меня обратили в 1944 году, примерно, в 150 км от Волгограда, недалеко от берегов реки Чир.
- И чё?..
- Ничё. Дура ты. Я знаю, наперёд, всё, что произойдёт, но не могу повлиять на судьбу. Таково моё бестолковое проклятье, нацеленное на мучения за все прегрешения, что я совершил на войне. Я знаю, кто ты, знаю, что случится... и тебе это не понравится.
- Что ты имеешь в виду, поганец? Хочешь сказать, домой я не вернусь?..
- Вернёшься. Вы... все вернётесь. И я, с вами. Тебе придётся смириться, Соня, что мы будем вместе.
Этого я не могла стерпеть! Я кинулась в драку, сметая всё, что подвернулось. Моей целью — каюсь — было расцарапать морду этому заносчивому кобелю. Ишь, историю сочинил, кровосися поганая!..

Он держал меня на расстоянии вытянутой руки, как робот, выговаривая про боль, что переживёт Эва, о том, что ничем не разочарует и будет рядом всю жизнь, что у нас будут дочка и сын, две кошки и несколько приятелей различного магического калибра.
Бред. Это всё ерунда, дневник, я сама решаю, что будет.

Я так устала, что почти не слушала командование, о, его Мультяшества, по поводу борьбы со складывающимися обстоятельствами.

Я и так родилась умная, мне ни школа, ни колледж не нужны. Всё, что необходимо, чтобы убить цветочную мать, написано в дневнике папы. Этим и воспользуюсь.
Надоело...

Наверное, обилие инфы, огорчающей и плохой, чуть-чуть подавило мою жизнерадостность. Ничего не хочу. Нет, хочу. Чтобы всё перестало быть загадочным.

. . .

Наспех дописанные строчки:
- Началось, — сказала сестра, поймав пальцами каплю дождя, — Эй... идите сюда!.. Гроза! В Стрейнджере!..

Мультяшка светился, экранируя защитное биополе. Везёт. Ему не надо закрывать жуткие, рыбьи глаза от ливня, только лишь заволочь плёнкой, как ящерице. Я же, зябко обхватила предплечья, покрывшиеся мурашками.
- Поди, пробудилась, стерва, — вот, что я заключила, — Мало же было непоняток. Ещё и она, блин...

Somebody there to show me the way.
Yes, I'm willin' to pay.

 

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

2***.​

Ксенофрения и -теология.

Я жива уже слишком долго, настолько, что нельзя сосчитать. Мне кажется, — я была всегда, но в этом краеугольном слове запряталось эфермерное понятие "чрезмерно", слово из палаты мер и весов, и, выходит так, что приходится делить разросшееся "всё" на пресловутые "до" и "после".
Первопричина или прихоть?.. Не важно.
Точкой отсчёта — навсегда — остаётся Стрэнджтаун.

Мне нет дела до погоды, зашкаливающего на фаренгейтах термометра, или до песка между пальцев, забивающегося в босоножки. Нет дела до кишащей суккулентами пустыни. Даже, что немыслимо, мне плевать, когда на стульях, обитых дешёвой, полимерной насмешкой, — и лопнувшей поперёк, — мои горячие ягодицы оставляли мокрые полукружия пота. Платья, шёлковые, конечно же, или атласные, извечно липли к влажной коже.
Кто-то говорил, якобы, о присущем мне шике, неуместном для невадского марева. Кто-то восхищался, насколько же я упорна в своём упрямом стремлении гнуть нужную мне линию. Может, мне и было обидно с косых взглядов и сплетен, может, я и плакала по ночам, остужающим раскалённую землю.
Я не помню.

Текучее время повернулось вспять, когда моих, уставших от чепухи, ушей коснулся голос, похожий на мерное гудение расстроенного транзистора. Звук, с которым электрический ток бежит по провисшим проводам, спеша напитать старый генератор — о, да. А если — к этому тембру — добавить придыхание и механические, странные паузы, вставляемые им между слогов, станет удивительно точно. За много лет, имея неуёмную страсть периодически поболтать, Йохан так и не научился мимикрировать под человека.

Ему бы и не пошло. Что-то жуткое, бесспорно, есть в его маскировке, сияющей неуловимой неправильностью, как радиоактивный фон. И глубокого внутри, в самой моей людской натуре, оглушающе трещит счётчик Гейгера, заливаясь в исступлении, подмечая, что годы социализации летят в помойку. Каждый чёртов раз.
Нет таких же земных мужчин, — да и женщин, впрочем, — которые бы изъяснялись монотонным, инопланетным басом.

Но есть то, что ничем не сотрёшь из памяти. Затхлый запах на первом этаже дома старины Люма, от смердящих запасов пыльной картошки в кладовке, уже поросшей гнильцой и мелкими мухами, мелодию скрипящих половиц под моими ступнями, крадущимися к родителям — наружу, прочь из опостылевшей, холодной постели, скомканной и противной. На мне только сорочка, в мелкий цветочек, а на улице — тьма, с аккомпанементом шуршащих листьев Жуткого леса и вороньей возни. Вокруг снуют раскрашенные, садовые гномы, глухо переговариваясь пьяными, из-за забродившего сока, языками.
- Папочка, — спрашиваю я, стоя, как вкопанная, с растрёпанными волосами до колен, — А что такое "абдукция"?..
Отец отрывается от телескопа, расправляя затёкшие плечи, а на его лице, вокруг правого глаза, красуется алый кружок-отпечаток. Мама, сидящая рядом, на пёстрой, цыганской шали, уложенной поверх жухлой травы, демонстрирует ему гадальную карту с изображением луны.
- Мышка, — папа берёт мои плечи, неловко давит своими ладонями, сильнее, чем нужно, а сам садится передо мной на колени, — Почему ты спрашиваешь?
- Мне снилось, что я летаю, папочка, а вокруг — вертятся звёзды.
Тогда, разумеется, я ещё не умела красиво выплетать фразы, я умолчала, что кроме небесных тел, меня сопровождал зеленокожий пришелец, одетый в форму космического рейнджера, в чёрной фуражке на голове, с торчащим, белёсым гребешком волос и увешанный золотыми, искрящимися в вакуумной мгле, значками и блестящим аксельбантом. Мне было невдомёк, что это, зачем. И я — до сих пор — бываю глупа, обращаясь к этому образу, сохранённому в сердце. Образу, воплотившемуся для одной меня, а после, — увы, но снова, — утратившему телесный облик. Вопрос задаётся сам собой: был ли то — действительно — он или я, так просто, знала всё наперёд?..

Мы пережили сполна. И переживём, без сомнений, тот факт, что мой внук, сын первого сына, — Фридрих Шмидт — был насильно обращён в вампира. Вероятно, он предпочёл бы смерть, чтобы не знать, никогда и навеки, той, что взяла на душу столь тяжкий грех. Мальчишка, прятавшийся в его складном туловище-переростке, влюбился в неё, ту, с которой ни за что нельзя быть. Наверное, это тянет на отвратительную семейную традицию: не иметь покоя в запретности высшего чувства. Взять бы меня, связавшуюся со сладостью влечения к представителю чужой расы. Не упомянуть бы к ночи, Альберта, моего несчастного, покойного ребёнка, — мучившегося страстью к собственному отражению, но сбоку. К сиблингу.
Каждому из нас было больно. И было, как знать, невыносимо хорошо, когда руки добирались до желанного, скрашивая любое страдание мириадой благословенных созвездий.

- Зачем ты приехала в Стрэнджтаун? — мы, тогда, валялись на песке. Йохан всюду совал свой любопытный нос, задавая любую ерунду, что приходила на ум, и — частенько — невпопад. А его лицо было таким свежим и юным, но — уже — обсыпанным веснушками и мелкими шрамами.
- Я, всегда, чувствовала себя одинокой, — я поднялась, на локтях, всматриваясь в каждый его дефект, чтобы запомнить, — Но, мне казалось, когда я смотрю на небо...
- ...оттуда, точно так же, кто-то смотрит на тебя.
Он улыбался. Так, как может только он.

И тот вечер, тоже, был идеален. Ведь он был рядом.

Нас посетил Эдуард, мой младший, похожий на моего же брата, Марка, увлекавшегося карательной, для умерших тел, медициной. Его мастерство оказалось столь велико и опасно, что сын превзошёл отца, создав целую армию оживших мертвецов. Восхитительный и отвратительный, таков уж Марк, появляющийся по собственному велению и в исключительных случаях.

Вместе с ним, пришла Мелисса, невестка. Мать Фридриха. У них сложные отношения, на грани абсурдного риска, ставящего под сомнение истинное происхождения малыша Рихарда, уродившегося кем-то между рассудительным Эдуардом и, отстранённым от объективного мира, шизофреником Альбертом. Он вобрал всё, не имея отца, а только убитую горем родительницу.

Но она оправилась. Похорошела, привела себя в достойный фамилии вид, скинув пару десятков лет. Русалочья натура — вместе с разъедающей печалью, тлеть.

- Красивый дом, — так нас поприветствовал сын, не попавший на новоселье в Сан Мишуно, — И твои любимые цвета, мама, чёрный, сиреневый. Розовый. Сильно, учитывая обстоятельства, — он был зол, но тщательно маскировался, — Я всегда знал, что в тебе много нечеловеческого, но настолько?..
Конечно, ему хотелось выместить, хоть куда-то, свой гнев. После смерти Альберта, он раскрылся. Перестал замыкать всё в себе, напоминая мне того маленького чертёнка, который безобразничал каждый день, но очень давно, ещё в Стрейнджервиле.
- Перестань, — сказала Мелисса, — Какая муха тебя укусила?
- Неужели, — и чуть не порвал карманы пальто, так сильно пихнул туда руки, — Всё это важно, когда Фридрих, и девчонки, пропали?..
- Ты перегибаешь, — её палец уткнулся в ссутулившуюся спину.

- Вы что, думаете, мне плевать? Думаете, что я ненавидел Фрица? Из-за того, что пытался воспитать, раз Элли не мог?.. — смотреть на меня, на Йохана, он не хотел. Обращался, с неведомым мотивом, к насупившейся Мелиссе, которой явно претили перепирания на ровном месте. Тем более, это она посоветовала всем отвлечься, переехать, чтобы отдохнуть от каждодневных ритуалов, отменяющих воздействие пси-магии, — Я смирился, что потерял его. Дважды. Но мелкого придурка я не отдам, тем более, из-за потерявших всякую честь Штайнов, не предполагающих, что существуют слова "репутация" и "стать".
- Хватит, — отрезала невестка, — Высказался и довольно.

- Идёмте, — не буду лгать, меня обидело обращение Эдуарда, но не выяснить вопрос, из-за которого он вспылил, я не могла. Горько, когда страдают дети, невыносимо и больно, а ещё страшнее, — если они винят тебя, закидывая камнями самых близких, не разобравшись, что творится на самом деле, — Покажу интерьер местечка, из-за которого мы ссоримся. Оценишь, Эдди, стоит ли то споров.
Он фыркнул. Уже лучше — удержал смешок. Это у него от отца, подхватившего меня на руки.

Йохан — тоже, стал тихушником. Мягким, неразговорчивым, больше действующим в нужный момент, чем треплющимся о планах. Ему, как будто, чуть-чуть всё равно, что происходит вокруг, но это лишь маска, умелая фикция существа, уже доказавшего свою состоятельность, как мужчины. Он позволяет мне рулить, там, где моя сфера деятельности и там, где форменные глупости. Но я знаю, кого бояться. Знаю, что он — главный.

- Давайте разговаривать, — Мелисса, вдоволь насмотревшись, присаживается на диван. Смотрит на Эдуарда так, что в её зелёных глазах, я физически ощущаю холод. Он такой же, как иллюминация космического корабля, и в этой изморози, — спокойные власть и отчуждённость.
Мне кажется, она всё ещё ревнует. Он вышел из игры, уже "когда-то", а не "недавно", отдав предпочтение Кавасаки-сан, своему дитя, освоившему магию крови. Но живёт с Мелиссой. И не мне в это лезть.

- Мама, — он прикасается. Всегда так делает, будучи в смятении, ища физический контакт с самыми родными, обычно и в частном порядке, для него, отрицаемый. Он не брезглив, но дотошен, как хирург-профессионал. Любая, порывистая близость может сказаться ему травмирующей, увы, но таков его личный опыт — и проклятье, конечно — причинять боль там, где остальные вампиры даруют экстаз, — Я не прощу себе, если с ними случится беда. Если Рихард не справится. Фриц... он же дурак...
- Не больший, чем ты, Эдди, — я, на автомате, оправляю ему пальто, — Он мог бы исчезнуть в одиночку, но забрал жену и дочерей. Значит, они — его ценность? Может ли у дурака, сынок, быть в почёте семья?

На что он — только — покачал головой.
- Когда мы их вернём? Ты же делаешь что-то? Хоть что-то?..
- Делаю, но время ещё не пришло. А я не могу промотать его, это не компьютерная игра. Это наша жизнь, — я хотела бы разделить его волнения, но знала, всё — ни к чему. Оно произойдёт, как и должно, обязательно, а моя роль лишь в том, чтобы собрать пазл воедино, не дав растеряться кусочкам, — Дитрих отправился следом.

- Я не доверяю Валлингу, этому пройдохе. У него на роже написано, что он скользкий, — он скривил физиономию, аж приподняв носом очки, — Могла бы послать меня.
- Эдди... — упрямый он, в меня, и такой же доморощенный критик, — Соня прожила с ним пятнадцать лет. Считаешь, она ненормальная?.. Я — нет. Тем более, ты не обладаешь способностями Дитриха...
- Ну, да. П-р-е-к-р-а-с-н-о. Куда уж мне до этого...
- Эд! — Мелисса угрожающе поднялась с места, прерывая начинающуюся тираду о некомпетентном выборе мужа для, некогда, любимой малышки дяди Эдуарда, — Уважь её выбор.
- И подумай об Астрид, — вмешался и Йохан, — Если ты нарушишь закономерный ход парадокса, то она погибнет. Я ж тебя знаю. Не отыграешь, как положено.

Астрид — козырь, представляющий самую юную часть семейства Шмидт, а именно, маленькая дочь Сони, моей пра- и её Дитриха, вампира со скандинавской родословной. Конечно, признаюсь, они живут под фамилией Валлинг, но ассоциировать их с кем-то ещё?.. Нет уж.
Они, однозначно, — наши, атмосферные Шмидты.

По мановению этого волшебного звоночка, спор оказался исчерпан, разгоняя пришедших по углам примирения и возвращая вечеру его идеальную, уютную подоплёку с дружеским микроклиматом в условиях осенней прохлады. И больше никто меня не тревожил.

- Молодец, Эд, — усмехнулась Мелисса, — Перебрал всего ка-а-апельку, а испортить настроение родителям не забыл. Мне бы твои деструктивные способности.
Впрочем, их перепалки мне мало интересны, как и прочие, приватные беседы взрослых людей. Я привыкла, если нужно — мне расскажут. Мне есть чем заняться, кроме доскональных разбирательств специфики грязного белья из жизни детей.

А темнота, за окном и тогда, подступила лиловая, вышитая метеорами, блестящая росписью мигающих огоньков, с тревожными, ветреными шорохами и несмолкаемыми разговорами внутри.

Гуще ночь, — теснее ведьмовской круг.

 

[Dzirrat]

Ок

Вот представь себе, что какой то чувак, которого ты на дух не переносишь, говорит тебе, что у вас будет большая любовь и двое детей! Да как тут нос не набить-то? И это ещё Соня не сильно, против вампира то переть.

Марта, как всегда, шикарная женщина. Тут без комментариев. Что в детстве, что во взрослой жизни. Мелисса приятно порадовала своей сдержанностью. Фру, конечно, загнул палку - убежать от Фа аж на столько лет. Она бы "оценила", реально. А потом бы заехала по балде.

По-скорее бы они домой вернулись, все целые и невредемые.

 

[JaNat]

Ведь он был рядом.

Зайки любимые, ну)

Похорошела, привела себя в достойный фамилии вид, скинув пару десятков лет.

Очень похорошела!

У меня технический вопрос, а откуда они знают будущее? С остальным вроде разобралась кто чего куда почему и откуда, а этого не пойму, возможно проглядела.

 

[eisenfrau_]

Ответы.

Да как тут нос не набить-то?

Железная логика! Вообще-то, людей (и не) бить нельзя.

любимые

Да, сама любуюсь!

Очень похорошела!

Спасибо! Казалось бы, просто сбросила лишний вес...

У меня технический вопрос, а откуда они знают будущее?

А с чего ты взяла, что это будущее? Для них, как ни тривиально, всё по-настоящему и в настоящем. Почему и как? Об этом и пишу. Жди.

Большое спасибо за комментарии!

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Суетливые взаимоотношения.

Бывает такое настроение, что, во всём происходящем, хочется видеть только хорошее. Вот оно-то меня и накрыло... накрыло, впрочем, всех.
В Стрейнджервиле, без конца, лил дождь. Хрустящий песок, — и похожий на коричневый, тростниковый сахар, — превратился в вязкую, тёмную глину, местами зыбучую, и очень липкую.

Окружающая среда стала раздольем для буйного цвета растений, особенно, для странных плодов, молниеносно приблизившихся к хлорофилльному возрасту созревания. Наливные, алые "яблочки" сваливались от тяжести, с веток и прямо в грязь, дозревая в объятиях тёплой земли.
Меня, отчего-то, не сильно волновало происходящее. Я, будто бы... не нуждалась ни в чём?..

Мои потребности снизились до непримечательной, бытовой жизни, наполненной неизгладимыми впечатлениями из второсортного разряда "школа-дом". Я возилась по хозяйству, бесила маму, сервируя стол салфетками не того оттенка и принта, доставала сестру, переставшую видеться с Ди-ди (ура!..) и, конечно же, гуляла с Мультяшкой у бассейна, заполнившегося, несмотря на наши очистительные потуги, мутной, болотной водой с пылью.

Он страдал, не имея прежней возможности искупаться. Бывало, — раньше — он и спал в воде, открывая противные жабры на шее, похожие на мерзкие щели, трупно-розового цвета. В эти дни, я не приближалась, чтобы не блевануть прямо в его ночлежку (и на голову).

Вообще, он интересный. Я уже рассказывала, дневник, что Рихард — чисто, гений, но не упомянула ещё одной особенности кузена, к которой привыкла настолько, что считаю обыденностью. У него очень красивый голос, — в бабушку Мелиссу, — чудной и завораживающий, им легко заслушаться и так запутаться в его переливах, что потеряешь ощущение и счёт времени. Он... он чем-то похож на женский, но... нет. Ни одна женщина не способна взять подобную ноту, погружающую тебя, — ну, слушателя, — в медитативный транс.
Мне всегда (исключительно, рядом с ним) кажется, — почти сразу же, как запоёт, — будто я в аквариуме, а множащееся эхо раздаётся со всевозможных сторон.

Стоит ли упоминать, дневник, что песни Мультяшки могут заставить загрустить кого угодно?.. Очевидно, это так. Он же сирена, увы, волею взбалмошного брата, принуждённый жить в засушливой Неваде. Не знаю... я перечитываю, что пишу. И оно звучит на грани абсурда.

Не утешает и факт, — непрошеная мысль, — червяком подтачивающая здравый уклад: в общем-то, только он мне и верит. Эва же, как-то, с переменным задором, больше увлечённая мыльнооперными страстями в колледже. То у неё есть настроение подыграть, то нет. Я не понимаю. Плевать.
Родителей мы не тревожим. Папа, и без того, наломал дров.

А мама... ради неё, честно, я и думаю позитивно. Мне хочется её развлекать, скрасить, хоть чуть-чуть, рано потерянную, вольную жизнь, почему-то, ей не улыбавшуюся и подсунувшую дрянного мужа, тупого, морального урода, ранившего душу прекраснейшей, ласковейшей девушки на свете. И, просто-напросто, молодой красавицы. Да, моя мамочка — настоящая звезда.

Конечно, о гладком решении проблем не может идти и речи. Мало того, нам и невдомёк, что делать-то, но, — кто бы мог подумать, — ещё и папа норовит залезть. С ним разбирается брат, забалтывая чепухой, и нашего доблестного копа, вдруг, перестают волновать ненужные домыслы. Он и так рассеянный, а тут и мать рада стараться... я сама, дневник, как и не заканчивала слушать пение Мультяшки. Всё зыбко, ме-е-едленно, под пеленой невыносимого, приторного спокойствия. Наверное, так ощущают себя наркоманы, накурившиеся травы... травы, блин.

- Представь, — я захожу в дом, залетаю, прислушиваясь к разговору разновозрастных сиблингов, — Ты поставил сырные бутеры в микрушку и заглядываешь такой, типа, когда же повертится и станет готово. Пару секунд подольше — не то. Короче — станет невкусно, — Рихард замечает меня и демонстративно закатывает глаза, раздражённо заправляя волосы в дурацкую повязку на голове. Мол, собеседник бесит. Ой, тоже мне, непонятый модник, — Ещё и открыть надо, пока не запищало, перебудив всех домашних. Сечёшь, Фру-фру?..
- Рили, складно стелешь, брателло, — и папа, разбивая неловкость от появления лишних ушей, громогласно хлопнул в ладоши, припугнув субтильного родственничка, — Прикольная аналогия, ваще, чё я сам не смекнул... это ж, блин...
- Ну, а ты думай, иногда. Помогает, — Мультяшка, да, бывает неоправданно груб. Это, разумеется, если не знать, почему.
- Малой, ты чё, — а у Шмидта-старшего, в этот момент, грозный голос, точь-в-точь тот, которым он отчитывает нас, своих дочерей, — Снова бунтуешь?..
- Я тебе не малой, окей, Фру-фру? Мне не пять лет, чтобы ты — ко мне — так обращался, — о, дневник, его вечная боль в том, чтобы казаться взрослым, а не только быть. Совокупность контрольных признаков не на его стороне: низкий рост, высокий голос, детское лицо. Поведение — тоже. Ему дают шестнадцать вместо законных тридцати, но хуже всего, отношение старшего брата, идентифицирующего Рихарда за третьего ребёнка, а не ровесника умом и ответственностью.

И я бы расстраивалась. Плоше, чем быть девчонкой, только, родиться неказистым мужичком. Ну, это я так... без обид, типа...

Он пугающе способный, до мурашек, на самом-то деле. Жалуясь, что не чародей, успевает понаделать всего, сразу и покрепче, чем мы, законнорождённые ведьмы, прошедшие эпохальное вознесение.

. . .

...а бывает такое настроение, что мне страшно лишиться размеренной, привычной жизни, что у меня уже есть, в пользу новой, неизвестной, той, которой лишил меня нас папа.
Вперемешку с дождём, всё чаще, в Стрейнджервиле идёт снег. Белые хлопья выглядят так невыносимо дико, чужеродно на фоне пустыни, завораживая одним лишь, возникшим, присутствием. Издалека, что одуванчиковый пух, всего-то комочки хлопка, живые внутренности из распотрошённой подушки.

Становится... холодно?..

Так же, как и на семейных обедах, где нет мамы, избегающей трапезы с предателем, снова, — одинокой ночью, — вспоминавшим утраченную любовь. Я слышала, как он плакал, заперевшись в комнате, жалкий и слабый, и ничуть не ощущаю сочувствия. Ни капли.
Мне даже хочется, пожалуй, чтобы ему стало ещё больнее. Вот такая я жестокая. И скоро, наверное, перестану притворяться.

Парни позволяют себе слишком многое.

Я пошла на свидание с Эрвином. Было... ну, неплохо. Мы гуляли по городу, обсуждали теории заговора, пришельцев и ступени защиты фольгированных шапочек. У Прайса на них фетиш, и не удивлюсь, что и в постели он рядится в конспиролога, отправившегося терраформировать экзопланету класса "М". Забавно, я бы попробовала.

Сначала, я думала, а что он скажет, если я совру? Никогда не перезвоню, например?.. Или, допустим, буду пропадать и неожиданно появляться, без внятной причины отсутствия, аргументируя тем, что у меня есть личная жизнь и друзья. Всё запаролю. Отплачу той же монетой, как и любой мужик, поигравшись, что с игрушкой, и бросив его, надоевшего. Разве я не свободна, чтобы выбрать ту роль, которую захочу?..

А я хочу: хочу доводить до истерик, ни во что не ставить и вести себя "по-мужски". Морочить мозги, как того заслуживает каждый козёл. Хочу, чтобы он злился, подозревал, изводился. Мучился.
У меня в голове не укладывается... из-за чего бы ему гневаться, если все парни одинаковые, эгоцентричные идиоты?..

В любом случае, потом, он наплёл, что со мной легко и весело. В итоге, я — тоже — хорошо провела время, забив на лишний мусор в черепной коробке. Точь-в-точь, как способны эти придурки. Ни о чём не размышляла, оставив окончательное решение на ночёвку.

Он милый. Я уже упоминала это, дневник?.. Постарше меня, но ведёт себя, как ребёнок, соглашаясь на мои авантюры. Тогда, мы, до ночи, сидели на песке, наблюдая за домом моих пра-. Я рассказывала истории, — немного выдуманные, — из другой жизни, а Эрвин соглашался и безоговорочно верил, принимая любое слово за чистую монету.
Им стало бы легко сманипулировать, если бы... если бы... я того захотела.

Но, я не какая-то там "эта"!.. Конечно, мы обнимались, но поцелуи не зашли дальше запылавших, горячих щёк. Зачем спешить, если судьба благоволит растянуть удовольствие?.. Правда, я ещё не определилась, какое...
Мне и нравится с ним, и нет.

По крайней мере, я не страдаю фигнёй, как сестра.

- Соня! — она окликнула меня у порога, с шальным выражением лица, не давая пройти. Её излюбленная тактика: заполнить собой всё пространство, не давая шанса улизнуть, — А я вас видела!.. Такая славная парочка! — а это, стратегическое дополнение, — налимонить комплимент, чтобы последующий вопрос не показался чрезмерно спорным. И мимикой, мимикой добить, — У меня тут проблемка, сис. Не поможешь?..
- Что случилось? — когда я смотрю на Эву, меня слепит закатное солнце, — Поругалась с Ди-ди?..
Не то, что бы я так уж жаждала поговорить о нём, но неутешительный (для сестрёнки) вывод всей последней недели напрашивался сам собой.
- А ты откуда знаешь? Ладно, не важно... — её сладенькая мордочка искривилась всего на долю секунды, на неуловимое мгновение, но тут же собралась заново, — Да. Представляешь, он меня бросил. Меня!.. Ни один парень меня не бросал, только я их. Что он о себе возомнил?..

- Ну-у... я тебя предупреждала, — меня не шокировала полученная информация. Такое скотство происходит каждый день, повсеместно, — По его бледной роже очевидно, что он негодяй. Разве, нет?..
- Не в этом дело, Сонь. Он — прилюдно — оскорбил мою самооценку, сочинив, что, видите ли, любит другую. Ну, и кого же?.. Постоянно, я же видела, шарится в одиночку!.. Я этой швабре, сис, глаза выколю!.. — в подтверждение серьёзности своих преступных намерений, она топнула ногой, — Я хочу его проклясть! На смерть! И ты мне нужна.
Я, дневник, даже засомневалась, верно ли услышала. Но нет, она, — и вправду, — решила довести Ди-ди до могилы, считая данный план апофеозом коварства мысли.

- Ты перегрелась? Одно дело, морду набить, но убить... совсем другое, — я покачала головой. Да, я ненавижу его, но убрать раздражающий фактор из поля зрения, бывает, тоже эффективно.
- То есть, Соня, как о маньяках читать, так ты первая, а как дошло до дела — на попятную? Сдулась твоя кровожадность?.. — Эва, демонстративно, махнула рукой, — Так и знала, всё это понты дешёвые.

Мне стало так обидно, неприятно, как слепому котёнку, ткнувшемуся, вместо миски с молоком, в грязный лоток. Она меня, тупо, обсмеяла. У меня, дневник, все головные шестерёнки заходили ходуном, отыскивая решение, устроившее бы нас обоих, не подмочив мою репутацию.

Странно, даже после своего исчезновения из жизни сестры, он, иннервируя все обсуждения вокруг себя, словно мощная пара пучков блуждающего нерва, остаётся где-то на периферии, соединяя воедино мозг и тело нашего пути к возвращению. Жаль, но, кажется, за все эти годы бессмертия, так никто и не сумел понять главного — его одиночества.
Так и бродит, пропащая душа, где-то, не находя себе места, как блуждающий нерв в человечьем обличье.

- Х-хорошо, — нехотя выдавила я, — Можешь на меня рассчитывать.

 

[JaNat]

Спойлер

А с чего ты взяла, что это будущее? Для них, как ни тривиально, всё по-настоящему и в настоящем. Почему и как? Об этом и пишу. Жди.

Я запуталась, поясни мне, плиз, вот этот момент.

- Я не доверяю Валлингу, этому пройдохе. У него на роже написано, что он скользкий, — он скривил физиономию, аж приподняв носом очки, — Могла бы послать меня.
- Эдди... — упрямый он, в меня, и такой же доморощенный критик, — Соня прожила с ним пятнадцать лет. Считаешь, она ненормальная?.. Я — нет. Тем более, ты не обладаешь способностями Дитриха...
- Ну, да. П-р-е-к-р-а-с-н-о. Куда уж мне до этого...
- Эд! — Мелисса угрожающе поднялась с места, прерывая начинающуюся тираду о некомпетентном выборе мужа для, некогда, любимой малышки дяди Эдуарда, — Уважь её выбор.
- И подумай об Астрид, — вмешался и Йохан, — Если ты нарушишь закономерный ход парадокса, то она погибнет. Я ж тебя знаю. Не отыграешь, как положено.

Я так поняла, что Фру-Фру после кратковременного романа с Фауст, утащил себя и свою семью в прошлое, так?
Марта отправила следом Дитриха Валлинга, чтобы он их вернул.
Дальше, я так поняла, Марта утверждает что Соня провела (проведет? она же пока подросток...) с Дитрихом 15 лет и если этого не случиться пострадает некая Астрид (их будущая дочь?). Вот это она откуда знает, этого же еще не произошло?
Просто я люблю разложить всё по полочкам)))

И если я все поняла правильно, то Эва экстравагантно предложила Соне проклясть саму себя))))

Эрвин милаш)))

И я принесла тебе картинку

 

[eisenfrau_]

Ответ.

Я запуталась, поясни мне, плиз, вот этот момент.

Ты поняла всё верно. Меня всегда веселят твои вопросы, знаешь, сразу расскажи весь сюжет. Это как, когда Мультяшка родился, чей бы он сын. Но, отвечу. Они не знают будущего, в их реальности Соня уже прожила с Ди-ди 15 лет. И есть Астрид. Почему Фриц решил запутать всё так сильно?.. Ну, через пару отчётов, думаю, всё встанет на свои места.

Эва экстравагантно предложила Соне проклясть саму себя

Да, это важный момент.

я принесла тебе картинку

Ахах, да. Я уже говорила? На моей улице перевернулся воз с запятыми, а я жадная.

Спасибо за комментарий!

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Criminal minds.

Давненько, дневник, не было в моей жизни отступлений об актуальной сатире происходящего. Короче, вот "оно".
Есть кое-что, что я впитала с молоком матери: соглашайся, всегда, только на самое шикарное. Борись, если не идиот, чтобы терпеть. Всю иносказательную иронию, как водится, я поняла куда позже, чем зазубрила написанное.

Наша с Ди-ди встреча состоялась очень скоро после разговора с Эвой. Мне, что кость в горле, не захотелось впутывать сестру и Мультяшку в последствия своего путешествия, я всё решила сама. Я же не трусиха какая-то, я крутая и боевая ведьма, которой всё ни по чём.
В общем, я погнала в тайную лабораторию, на выезде из Стрейнджервиля, пешком. Меня не смутил ни дождь, ни ураганный ветер, впрочем, не разогнавший адскую, дневную жару. Как раз, мне думалось, не заметят охранники, что чёрная девчонка пошла на преступление, взламывая чужую собственность. Ха.

Смутил меня Ди-ди.

- Чё ты тут делаешь? — разумеется, я могла бы проскочить мимо, пульнуть молнией или, вообще, забить, но... Разве не прекрасный план, дневник, без всякий проклятий, впутать парня в неприятности с — вероятным — летальным исходом?.. Он-то, всего лишь, жалкий вампирюга. Ущерб. Тщедушные какие-то, противные идеи, но какие есть...
- Жду тебя, — вот что он сказал, — Я знал, что ты придёшь.
Меня это возмутило.
- Чё ты ко мне прилип, как клещ?.. Бросил Эву, решил, за меня взяться? Не выйдет, убогий.
- Если я объясню, ты не поймёшь. Ты ведь не хочешь понять, так?..

Мы бы так и спорили, с упоением и под стеной воды, если бы я не призналась самой себе: да, мне плевать. Я не хочу слушать ни слова оправданий от этого дегенерата, по-барабану, что бы он не пролепетал. Ничто не способно переманить меня на сторону утырка Валлинга.

Мне, просто-напросто, хотелось расплющить ему лицо.

Но, слово за слово, мы двинули к пункту назначения, иначе проболтались бы всю ночь до утра, так и не решив самый важный вопрос (для меня) и боль (его), заключавшиеся в обители великой матери всего живого. Как ни странно, я ясно осознавала, как устроена лаборатория, и даже, припоминала её облик, ну, "любимого" цветочка. Не совру, нет, у меня не было ни гнетущего ощущения, ни предчувствия. Скорее, я ошалела от масштабов здания, похожего на какую-то, технологичную тюрьму, увитую блестящей, колючей проволокой. И сигнальная башня имелась, только представь.

Ди-ди выбил дырку в незаметном месте забора, по-любому, хвастался, какой он могучий. А я бы, лучше, спокойно перелезла, как ночной сталкер.
Однако, "рили" (вспомнила папу), всё тщета. Я, видимо, хорошенько надышалась спор и в голову полезли видения, например, залипнув на отверстие, куда меня галантно пригласил кровосися, я увидела призрак (в смысле, остаточную энергетику, а не привидение) высокого мужчины в жёлтой химзе, уверенно пробирающегося по тому же маршруту. Он исчез, когда я сморгнула.

- Не переживай, Соня, все спят, — пробасил Ди-ди, заманивая меня внутрь. Я, на цыпочках, прошмыгнула за угол, чтобы удостоверится: он шёл, как дьявол, тяжёлой поступью, сотрясающей стены и переступая вальяжно раскинувшиеся конечности валяющихся на полу сотрудников. Стало жутко.
- Ты чего натворил?! — хотелось закричать, но я яростно шептала. Перспектива идти дальше с вампиром, уже, не показалась мне такой заманчивой, — Они мёртвые?!
Он засмеялся.
- Нет, живые. Без сознания. Ты всегда, в первую очередь, предполагаешь худшее, — не вопрос, уверенное утверждение.

Меня это не утешило. Да, поживи с моё, человеческое, и рассуждай!..

Подвал оказался кристально чист и открыт. Валлинг прошёл первым, а я замешкалась, сомневаясь. Не знаю, дневник, чего я ожидала. Конечно, подпольные расследования — всегда риск, всегда ни чета весёлым приключениям. От них и должно веять холодом, неуютным, кладбищенским смрадом, как с болот в Луизиане. Я и должна была чувствовать опасность.

Ди-ди же, блин, ничем не проявлял дискомфорт.

Он ловко лаврировал среди пустых, хромированных коридоров, зная, где свернуть и какую дверь открыть, спустив рукав свитера так, чтобы прикрыть ладонь и её мнимый отпечаток. Какая-то, если честно, чересчур человеческая привычка. Упыри, обычно, не парятся такой мелочёвкой.
- Ну, и кем же ты был на войне? — я не желала его подковырнуть, наверное, а просто спустить стресс. Мозги коротило. От обилия заразы в воздухе хотелось чихнуть.
- Обер-ефрейтор Дитрих Валлинг, офицер норвежского подразделения вермахта, — он резко повернулся, скрипнув подошвой ботинок, измазанных в песке и грязи. Хлопнул по груди, имитируя армейское приветствие, — Располагаю белым "Панцеркампфвагеном IV" для ведения боя бронетанковой дивизии в условиях русской зимы.
- Фу, — сказала я, — Убогий фашист. Я презираю таких, как ты. Считай, это ещё плюс пятьдесят очков к взаимной антипатии.
- А я не говорил, что ты мне не нравишься, — за его мерзенькую улыбочку, я почти врезала, но совладала с собой, — Темнокожие девушки очень красивы.
- Даже не думай, сволочь, — осталось, только, пригрозить пальцем. Вот уж компания.

Я бы никогда, дневник, — добровольно — не связала свою жизнь с таким отродьем. Не понимаю, на что он надеется, выдумывая, типа, что мы будем вместе?..

Впрочем, все мои мысли утратили свою важность, стоило мне увидеть — саму — великую мать. Я была готова к этой встрече, да, но — всё равно — застыла на месте, рассматривая кислотные соцветия, набухающую, как от дыхания, тонкую кожу растительного происхождения. Она, это существо, вселяла трепет незримой мощью и неизгладимо впечатляла.

Ощутив наше присутствие, она ощетинилась. По голубоватым покровом, явственно проступили острые, хитиновые шипы.

УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ, ОТРОДЬЕ ПАСТОРА!..

Такого приёма я не ожидала! Я знала, из складывающихся воспоминаний, что лояльность матери распространялась на большую часть нашей семьи. Дед Альберт, и вовсе, считался её любимцем. Да, что там!.. Я рассчитывала, что по-быстрому, мирно порешаю все вопросы и отчалю домой — туда или отсюда.

УБИРАЙСЯ И ЗАБИРАЙ ВЕСЬ ДУРНОЙ, МУТАГЕННЫЙ БЕСТИАРИЙ.

МНЕ БОЛЬНО. Я ОПЛАКИВАЮ УТРАЧЕННОЕ ДИТЯ.

Я покосилась на Ди-ди. Он стоял, как обычно, без выражения, с ярко выделяющимися шрамами, похожими на крупные, набухшие сосуды с густой кровью. Что мне было делать, дневник?.. Я ступила вперёд, на шажочек, и мать вздыбилась, звучно хлестнув плющами-плетьми. По моему телу прошёлся разряд тока, невыносимо, до крика, дробящий каждую поджилку. Я понимала, что происходит схватка, но не видела, не слышала, погрузившись в своё сознание, уволакивающее меня прочь от нестерпимого страдания.

Марево, чёртово ледяное марево. Но тебе не победить меня даже сейчас, я сильнее, я не слабачка, я не ты, когда-то бросившаяся в пучину мёртвой, водородистой воды. Я не поддамся твоей власти и не прикончу саму себя, — я слишком хорошо знаю смерть. Слишком хорошо — т е п е р ь — знаю тебя.

В умирании — глубина, ты её боишься как казни, но я не намеревалась тебя казнить. Я приходила поговорить.

Вечность. В этом отрезке от аутопсии до моего космоса — вечность. Но не сейчас. Тебе придется сделать шаг, ко мне или вне, придется, чтобы наконец проявить решимость к чему-то. Ты трусиха, демон, мне настолько жалко тебя, что градом катятся слёзы в ответ на шорохи твоих стеблей. Мне кажется, я захлёбываюсь и тону, как и ты когда-то, но не по своей воле...

...я ничего не понимаю.

Кажется, дневник, Валлинг спас меня нас. Я плохо помню, как мы шатались по улицам Стрейнджа, навроде... тёмным, тёмным утром... я шла, по мутным звёздам, заволоченным розоватой дымкой, к дому. Жутко хотелось пить. Сквозь мои руки тянулся туман, сотканный из спор и липкого, древесного сока, вёл меня туда, где... стало бы лучше?..

Моё самосознание вернулось, когда Ди-ди схватил меня за плечи. Я отшатнулась от его перекошенного лица, а он, без церемоний, влепил самому себе пощёчину, возвращаясь к привычному облику.

- Теперь, ты знаешь, — сказал он, охрипнувший, пальцами разминая затёкшее лицо, — Скажи Эве, что готова провести ритуал.
- Откуда?..
- Не важно. Просто, скажи ей. Я соберу всё, что необходимо, — после, он прервался. Резко мотнул головой, чуть ли не принюхиваясь к похолодевшему воздуху, — Ты не знаешь, что будет потом. Оставь всё, что не нужно, — его глаза бегали по округе, не останавливаясь нигде, ни на моём лице, — Время... время исправит.
Я тоже огляделась, ища причину говорить загадками.
- За нами следят?..

. . .

- Он был тут. Недавно, — Войд, натянувший на лицо капюшом, считай, что немой. Говорит, исключительно, когда на то есть выгода. Алукард, его собеседник, сложил руки на груди, наблюдая за ниспадающими снежинками.
- Вот, чмырь подзаборный. Сказал же ему, не выходи, чучело, из своего города. Какого чёрта он опять пошёл в разгул? Тварь непослушная, — красивое лицо первородного вампира исказилось в недовольстве. Мало ему разборок с лабораторными крысами и матерью, так ещё и Влад подкинул проблем.
- На него напали, — голос Войда прозвучал в унисон с порывом ветра. Коса Стража, изысканная и убийственная, металлически скрипнула.
- Да, что ты говоришь?.. И, кто же?
- Ведьма, — существо в чёрной одежде шло следом, приглядываясь к одному и тому же месту впереди, — Подожгла его и он ослаб.
- Понятно, почему ты его не чувствуешь. Нужно найти эту ведьму и спросить, куда эта скотина сдрыснула, а то времени за ним бегать у нас нет. Мне нужно по-скорее вернуться домой, пока Йота не начала нервничать.
Войд молча поднял руку, указывая на двоих, вынырнувших из тени трейлерного парка.

- Девчонка? — усмехнулся Алукард, — Плохеет Владику, раз нимфетка способна довести его до комы. Только, он не усёк, что из-за меня он рискует из неё не выйти, — он, уверенным шагом, приблизился к парочке почти вплотную, — Не поздновато ли для прогулок, дорогая нежить?..
Конечно, он догадывался, кто перед ним. Чутьё могущественнейшего из вампиров не обмануть, как и глаза: Дитриха-то он знал наверняка, как одного из покинутых неонатов.

Валлинг, какой же мужественный дурачок, вышел ближе, закрывая своей спиной Соню, ничуть не смутившуюся. Он что, мог помыслить, что победит в схватке с самим патриархом Штайн?.. Откуда только эти мысли... у него, Алукарда, впрочем, тоже. От нервотрёпки в Стрейнджервиле так и тянет на разборки. Каин их побери, лишь бы никому, никогда не передалась эта несносная черта.

- Приятная встреча, — выдавил Ди-ди, — Мы предпочтём пройти мимо.
- Пройдёте, — Алукард остановил его властным движением руки, — Меня интересует единственный вопрос: куда ты, — он ткнул в Соню пальцем, — Спровадила Владислауса Штрауда?
- Чё за Штрауд? — ведьма приняла самую неправильную позу для общения с первородным, но тот оценил. Без всякого раболепства, она упёрла кулаки в бока, приподняла брови, — Я таких не знаю.
Штайн увидел, как мечутся золотые искры под её ладонями. Да, самая настоящая чародейка, ещё и сильная, как весь Глиммербук вместе взятый. От неё разило неуловимым родством... странно.

- Мужик, которого ты подожгла. Ну, прочистилось в башке? — почему бы и не поговорить с ней на одном языке?.. У этих южан, вечно, каша во рту, а она ещё и негритянка.
- А-а, стрёмный дед. Он хотел пробраться к нам в дом, в Шейди Экрс, а больше я его не видела, — Шмидт пожала плечами, — Так что, дядь, выдохни. Мы никого не трогали.
- Зараза, — он, действительно, раздражённо фыркнул. Дела никак не желали становиться яснее, — Правильно сделала, что поджарила ему зад.

Девочка хихикнула. Какая славная.

- Идём, — прошептал Войд, никак больше не комментируя поворот в противоположную стороны, чтобы уйти, прощупав блёклый, остаточный след.
- Всё срастётся, — предрёк Дитрих, на прощанье, обращаясь только к Алукарду.
- Хватит с меня пророков.

 

[JaNat]

Спойлер

Это как, когда Мультяшка родился, чей бы он сын.

А кстати, чей?

ни не знают будущего, в их реальности Соня уже прожила с Ди-ди 15 лет. И есть Астрид.

А, ну вот собственно и всё что я хотела уточнить, теперь всё встало на свои места. То есть они уже прожили эти 15 лет после исчезновения Фру-Фру, просто они вампиры, не стареют и по ним не видно. Ну и русалке всё как с гуся вода тоже)

Каин их побери, лишь бы никому, никогда не передалась эта несносная черта.

Бугагашенька)

Алукард Штайн, тыщу девятьсот восьмидесятые эдишн! Ничоси!

 

[Dzirrat]

Дорогу Первородному хд

Алукард Штайн, тыщу девятьсот восьмидесятые эдишн! Ничоси!

Согласись - он в любом году и веке шикарно выглядит хд

События начинают новый поворот. Прям интересно, как Ди-Ди и Соня "подружатся", и как Алукард вклиниться в это повествование))

 

[eisenfrau_]

Ответы.

А кстати, чей?

А на кого похож?

Фанаты Алукарда, трепещите!..

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Клондайк.

- Прошу прощения за вторжение, — Алукард, вальяжной, расслабленной походкой, вошёл в гостиную нового, с иголочки, дома четы Шмидт. Марта, державшая руки сложенными, встрепенулась, как проснувшаяся птица, но не обернулась, держа зрительный контакт со своим мужем, — Я без приглашения, но для того, чтобы предложить взаимовыручку.

Он остановился, ожидая, пока кто-то из присутствующих поднимется, чтобы поприветствовать первородного в согласии с этикетом сородичей, но каждый так и остался на месте.
- Доброй ночи, — женщина сделала жест, выдающий в ней удивлённую, но радушную хозяйку, а не недовольную незваным гостем вспыльчивую вампиршу, — Снова, выходит, дела каинитов?.. Сейчас, Ал, головы семейства забиты другой проблемой. Тебе же известно, что среди нас не только живые трупы. Мы — не вы.
Давно она не общалась с более-менее знакомыми вампирами, кроме Эдуарда, атмосфера, вроде как, дружелюбная, но уж больно тяжёлая душа. Пригубить бы крови из фужера, как раз, купили хрустальный сервиз...
- Нет. Мы — это вы. Мы всегда были роднёй, а теперь, когда история появления Флёр очевидна, у меня есть полное право называть нас одной семьёй. Даже, наши фамилии — разве не похожи? Разумеется, Марта, я не спорю, вы — наша экстравагантная ветвь. Нигде, за своё бессмертие, я не встречал существ диковенней.

За его спиной мирно потрескивал камин, играла медленная, холодная музыка, не обязывающая ни к чему. Новомодная, кажется.
- И я прошу, от лица патриарха Штайн, принять Флёр, как родную. Ей не место в нашем доме, не потому, что мы ей не рады... нет. Ей тяжело без тех, кто похож на неё сильнее нас. Марта, вы же глава, матриарх, верно?..
- Нет.

От голоса, прозвучавшего так же электронно, как музыка, свело уши. Алукарда, конечно, не удивить призраками, но призрак-сиксимец... интересно. Это большая редкость, поэтому, стоит вне привычных постулатов.
Воздух стал гуще молока.
- Всё, кроме интересов кровопийц, решаю я, — пришелец поднялся, поравнявшись с бледным мужчиной. От него осязаемо веяло смертью, но какой-то виртуальной, как и от всего, связанного с иноземными цивилизациями. Казалось бы, вот он, одетый обычно, сообразно веку, не без шика, но и не молодёжно-броско, но сами собой лезут ассоциации с высокотехнологичными кораблями, бороздящими просторы космоса, с тишиной вакуума и андрогиными, тонкокостными гуманоидами, облачёнными в обтягивающие костюмы. Нет, уж. Готика, пусть и современная, Штайну привычней, — Выходит, вопрос только во Флёр?..

- Да, — две семьи роднит многое, начиная от крови Штрауда, до этой девчушки. Алукарду не приходилось, до этого, беседовать с Йоханом, подсознательно сторонясь неведомого, но он не боялся. Мало что может испугать первородного. У Шмидтов, вообще, есть способность вселять ужас, если не познакомишься поближе. Выясняется, душки... вампиров, правда, среди них раз и обчелся: Марта, Эдуард, молодой Фридрих, внёсший смуту в юные поколения Штайнов. Вроде, была и невестка, какая-то на "П". Полукровка Астрид, — А я помогу вернуть Соню.
Валлинг... точно, он забыл Дитриха.

Если бы он, Алукард, только спросил — ещё тогда — чернокожую девчонку с блондинистой гулькой, кто она такая, всё решилось бы не начавшись. Легко представить: узнать имя, поинтересоваться откуда бы ей якшаться с вампирами. Она сказала бы про отца. Кто отец?.. Фридрих Шмидт?.. Кто обратил?
Фауст... Штайн?..

Да, он бы костьми лёг, чтобы никогда не допустить их встречи! Плевать, не связался бы со Шмидтами, ограничившись только общением с теневой владыкой, Мартой, сталкиваясь исключительно на вампирских мероприятиях, знать бы не знал, что творится в их доме, про ведьм и русалок. Про Стрейнджервиль, в конце-то концов, забыл бы, как про кошмар.
Но — сейчас — лицом к лицу, они, два основателя сверхъестественных семей, решают, куда денется отпрыск, связавший две линии крови навеки. Как мафиози, тьфу.

- Прекрасно, — Йохан растянул, и без того широкий рот, в улыбке, оскалив ряд мелких, острых зубов. Давно ли они такие?.. — Мы, в отличие от вас, не бросаем детей. Флёр может жить здесь, если сама того хочет. Но, Соня?.. То есть, ты мог помочь и раньше, но молчал?
- Да-да. Давай не будем о дрянных родственничках, окей, герр Шмидт? Не станем вспоминать Ватторе?..

Отбрехаться и остаться мнимым победителем, о, да. Скрытая угроза и всё такое. Но не хотелось чрезмерно спорить, рисковать лишиться той силы, что запрятал в себе Фридрих. Когда он вернётся, Алукард обязательно спросит, каково это, повелевать парадоксом часов. Маленький, личный гешефт. Надо же уметь себя побаловать.
Всё встало на свои места.

Марта смотрела на визитёра с подозрением. Йохан укоризненно покачал головой.
Алукард Штайн понял, в чём их главная сила.

 

[JaNat]

Спойлер

Согласись - он в любом году и веке шикарно выглядит хд

Несомненно!

А на кого похож?

Ваще отличный вопрос, учитывая что вероятные отцы родные братья + шум на скринах) кас хоть покажи чтоль!

И всё-таки я запуталась. Если разговор происходит в тот момент, когда Соня уже 15 лет как с Дитрихом, то откуда надо ее возвращать. А если она только что пропала, то откуда они знают про 15 лет.
И пойми меня правильно, я не то, чтобы тяну спойлеры)) просто если предполагается, что на данном этапе повествования читателю уже должно быть это понятно, то я стало быть туплю, ну а если пока и не должно, тогда окей, я подожду))

А Флёр что ли дочка Ф и Ф

Алукард Штайн понял, в чём их главная сила.

В единстве?

 

[eisenfrau_]

Ответ.

покажи

Покажу всех участников спора:

пока и не должно

Я поняла, в чём вопрос. Думаю, что уже в следующем отчёте, ты поймёшь. Все поймут. Есть один неочевидный нюанс, произошедший по воле врождённого характера Фрица.
Вообще, я под лупой проверяю всё и вся, чтобы не напортачить. У меня, тупо, кринж.

Флёр

Такая красивая... ох...

В единстве?

Как минимум. И кое-каком моменте, что у них, у всех, есть в характерах. Прям, как у меня.

 

[JaNat]

Спойлер

Хм, а я думала Эддичкин. Но нос. Ноооос
В следующем так в следующем, буду подождать. Потом если чо еще раз спрошу
Да я тебя понимаю, я тоже всегда топлю за логику и страдаю вдруг чо не так... я думаю у тебя всё чётенько, просто это я ещё не уяснила

 

[eisenfrau_]

ПРОШУ ПРЯТАТЬ КОММЕНТАРИИ ПОД СПОЙЛЕР.

Саунд.

Непоколебимая вера.

После той ночи, дневник, поначалу, ничего не изменилось. Я думала, честно, что поддамся новым откровениям, что пойму недосягаемое или, хотя бы, допру в каком направлении скакать. Ага, да. Разбежалась!.. Складывалось такое ощущение, что вселенскую истину поняли все, окружающие меня, но не я.
По крайней мере, ходили с жутко деловыми рожами, будто, я тут одна — и дура.

С Ди-ди мне не хотелось общаться, распрощались и всё. К тому же, Эва детально проработала свой трёхфазный ритуал отмщения, уболтав и Мультяшку посодействовать. Она радостно сообщила, что нашла на толстовке, украденной у бывшего, блондинистый волос соперницы. Логическую цепочку, увы, мне не понять, но проклясть её она надумала конкретно. Короче, не завидую и соболезную. Кузен пообещал помочь, чем возможно. Вообще, мне показалось, что ему по фану, лишь бы поучаствовать в какой-нибудь движухе.

На меня же снова накатило отвращение к тому, дневник, насколько же я похожа на папу. Он очень сильно повлиял на то, какой я выросла, засеял во мне дурь и страсть выражаться, как дебильной. Иногда, хочется повырывать волосы и сбежать, лишь бы избавиться от его мерзкого влияния, стать, как местная элита, умеющая себя подать в любой ситуации... а я слишком простая, так мне видится.

Возможно, эти сомнения лезут в голову оттого, что я тинейджер, а может... я, реально, свернула не туда. Чем старше я становлюсь, тем меньше ценю, что являюсь дочерью этого козла, который каждый день норовит подкинуть новый повод для злости. Неужели, всё должно быть так сложно?.. Почему?..
Раз уж я, как башмак, то от чего жизнь не смилостивится, чтобы не мучить?

Вопрос без ответа, разумеется. Мама поделилась со мной теми подробностями, что заставили меня разочароваться в справедливости окончательно. Я захотела, просто, взять и поубивать.

В Стрейнджервиле, да, стало холодно, но кое-где лёд треснул.

Не знаю, откуда маме известно всё, что я скрывала — про 2*** и перемещения во времени, — но её это ни капли не удивило. Более того, она рассказала, она сама согласилась на "эксперимент", но он отошёл от первоначального плана, ей — отныне — придётся брать многое в свои руки, постепенно, посвящая меня.
Теперь, я знаю, почему именно 80-е. Они нравились не столько нашему копу-придурку, сколько ей лично. И они помирились окончательно.

Это было целью: создать идеальную симуляцию, мир, о котором они мечтали вдвоём, с самыми близкими людьми рядом. Вернуться в то время, когда всё не шаталось, норовя ухнуть в бездонную пропасть, время, приятное им обоим, где не существовало ни великой матери, ни компьютерных программ, где зависала мама, ни чёртовой Фауст Штайн, которой отдал сердце папа. Да, она наделила его вампиризмом, причудливо смешавшимся с остатком инопланетного генома, он научился повелевать тысячей параллельных реальностей... не временем, получается?.. Я не поняла до конца.
Он не хотел, как и она, встречаться с горем.

Он решил, что убережёт всех.
Конечно, он думал и о той девке, избавив от себя и от мук выбора, куда податься. Даровал ей свободную жизнь, без него, без запретной любви, к которой она оказалась не готова по многим причинам. Звучит романтично, не так ли, дневник?..

Он всегда сравнивал Верушку Шмидт с Фауст Штайн, упрекал её, но они — добро и зло, воплотившиеся в человеческом облике. Если та была для него безрассудной бурей, полыхающим огнём, роковой любовницей, то мягкая, терпеливая мама олицетворяла идеальную жену. Она, действительно, бесстрастна, как алгоритм, настоящая хакерка, ставшая и сама, как числовой код. Шаг за шагом, она завоевала его назад. Так она мне сказала.
Сказала, утирая слёзы.

С одной стороны, — холодная луна, лишённая атмосферы. С другой, — яркая, заливающая светом звезда-солнце.

В общем, мама... она всегда была ведьмой, зная как поступать наперёд. Она слышала, выросшая в Стрейнджервиле, как разговаривает мать, выражаясь в символах на экране (и я унаследовала это) и, на этой почве, подружилась с дедом Альбертом, предсказавшим, как произойдёт. Она не удивлялась, когда папа её не любил, уверенная, что это произойдёт, после, лишь бы завладеть его вниманием максимально рано. Она — тот друг, который никогда его не предавал.

Прабабка, Марта, объясняла ей, что она, навроде, волшебный Стражник, единственная, кто удержит демона, зарождающегося в душе Фридриха, если останется рядом. Что её колдовские силы, как специально, дополняют новые его, играя "от дефа", как выразилась мама. То, кем он стал, её вина, она не уследила. И не объяснила, что же это значит. По мне, дневник, никого нового папа не изображал, но, оказывается, как мало я знаю...

Короче, пойдя на уступки, переместившись во времени и вселенных, она упустила тот момент, когда он сорвался с цепи, став пастором Фридлем. Кажется, это его тёмная сторона, вампирская. Что это значит?.. Не знаю. Пока, не знаю.
Реальность треснула. Я вспомнила то, что не должна была, уже прожив жизнь "там". Папа думал, что исправит всё, что накопилось в "нашем" мире, но сделал только хуже.

Мне тяжело принять происходящее — происходившее?.. — и смириться, что когда я вернусь, а мама это пообещала, всё будет совсем не так, как я ожидала и представляла.
Это — парадокс часов, так его назвал мой прадед, впервые столкнувшись с ним на планете Сиксим, но умолчав, к чему он может привести. У него были другие ценности.

А моя мамочка снова беременна.

Это выяснилось, когда мы поехали в отпуск, на Сулани, чтобы развеяться. И я очень... недовольна.

Впрочем, до этого, произошло ещё кое-что, а именно, первая часть заклятья (проклятья?..) Эвы. Мы пол дня шарились на втором этаже, у котла, сотворяя варево, которое она вознамерилась подлить Ди-ди в воду, когда подвернётся момент в колледже. Она, дневник, даже решилась его посетить. Если это поспособствует её учёбе... что ж...

Тем более, он и сам не против. Ха.

Мы дружно общипали все растения в саду, чтоб наверняка, поживившись и комнатными. Смысл был в том, чтобы отвар соединял в себе терпкий, вязкий сок юкки и опавшие лепестки роз с пряностями. Точный рецепт писать не буду, ну, на фиг. Но смешать их, на практике, не так-то просто, как выяснилось. Дурацкие цветочки подавляли весь благодатный эффект.

Эва, и вовсе, подошла к делу обстоятельно, нарядилась в костюм для ведьмачьего шабаша. Прилепила на лоб перевернутый полумесяц, нацепила заговорённые цепочки. Я обошлась пижамой и путающейся под ногами Мисти, я, чисто, не парюсь. Никогда мне не стать высшим светом.

Что называется, плохому танцору вечно что-то мешается, для истинной силы, как известно, не нужны антуражные побрякушки и фарс, всякая атрибутика, призванная подчёркивать солидность дилетантов, и всё такое. Если назваться художником, я нарисую и на песке, и это станет шедевром. Сама суть магии — внутри. Мне не обязательно соответствовать киношному образу.

Хотя, и умняшка-Мультяшка, бывает, грустит от отсутствия внешних проявлений сверхъестественной сущности. На островах, он вечно торчал на пляже, наслаждаясь простирающимся морем, плавал до вечера, трогал пальцами мелких рыбёшек, не боящихся его.

- Знаешь, — сказал он как-то, — Я познакомился с другими русалками. У них есть чешуйчатый хвост, перепонки между пальцев и плавники. А у меня только жабры и плёнка на склерах. Это ранит. Я чужой среди всех.
Он ощущал себя уродом, бракованным, я знаю, но не согласна. Нет ничего плохого, чтобы быть особенным. Другим.
- Ты лучше, — я присела рядом, на горячий песок, позволив мелким волнам коснуться ступней, — Ты высшая ступень тритоньей эволюции. Без мишуры, ты делаешь всё, что и они, даже, ещё лучше. По-моему, это круто. На фига тебе этот геморрой с превращением?..

- Спасибо, — он ответил, не продолжая дискуссию. Поднялся, поплёлся вброд, к вынырнувшему, голубому дельфину, призывно издающему забавные, трескающие звуки, что умеет и он сам. Родственная душа, ха, моего дорогого родственничка-ихтиандра. Бывает, и с чайками перекрикивается, как ни в чём не бывало.
Мне, наверное, не понять. Моё состояние статично и не близко к природе. Я не ассоциирую себя с какой-либо конкретной сферой.

Хотя, конечно же, я кайфую, отдыхая в морских пучинах, резвясь с сиблингами и брызгаясь водой. Мне нравится местное тепло, не такое сухое, как дома, а насыщенное, возвращающимся бризом с джунглей, прячущимся в тени мясистой, влажной травы. Здесь дышится легко, классно, так, будто я — наконец — абсолютно счастлива. Проскальзывают мысли, дневник, что я хочу остаться на Сулани навечно, что тут — мы нашли себя, тут, где всё живёт в расслабленном настроении, в приглушённых, сочных тонах раннего рассвета и густого заката.
Люди ходят медленно, раздетыми, а воздух пахнет солью и фруктами, нет ни смога, ни городских тревог. Мне хорошо, как в раю.

На побережье, всегда, играет весёлая музыка, приветливые торговцы ларьков с провизией могут закрыться в любой момент, оставив только светящиеся гирлянды из ударяющихся друг о друга фонариков, а к берегу прибивает цветастые, надувные матрацы.
Ох, дневник... ох, чёрт...

 

[JaNat]

Спойлер

Моя мамочка снова беременна.

Так воооот оно чо! Ну да, теперь всё как-то проясняется