В тот день Руни сказала, чтобы я шла по своим делам.
Ну, я и ушла ловить лицом снежинки, носиться по улицам города и валяться в сугробах.
Спокойная, как озеро болотное.
Дала зверю свободу и радуюсь, что теперь-то уж точно ничего плохого не случится.
Я ничего не знала про очередную ссору. Даже подумать не могла, что это опять случится!
Тетя ведь больше не посмеет, нет. Зачем? Для чего? Я ведь предупреждала: не лезь!
Но она посмела другое.
И это оказалось страшнее всего.
Сначала мне было отлично. Руни прислала какое-то смс. Первая мысль: "Оу, ты на меня не злишься, сестрёнка! Позову тебя гулять".
Потом я открываю смс. Читаю.
Пулей мчусь домой и повторяю: "Дура. Какая же я чертова дура!"
После той ссоры Марлин уехала на важное задание по работе и… не вернулась.
Авария.
Такая ужасная, что я никогда не забуду это лицо.
А мы совсем девчонки. Одни. В пустом старом доме и почти без денег. Думали, что чуть ли не нищие, но главное – теперь у нас никого больше нет.
А Руни… Она плакала. Рыдала так, что можно подумать: Марлин что-то для неё значила. Только вот это было не так. А больно ей оказалось только потому, что Марлин обманывала нас всю жизнь.
– Денег у нас нет, да? – говорила Руни, кидая мне под ноги папку каких-то бумаг.
– Что это? – удивилась я, открыла папку и увидела целую кучу цифр. Наследство. Реквизиты. Суммы, которые мы и представить не могли.
Столько времени никто не знал, что это у нас есть.
Столько времени Марлин делала вид, что в этой семье денег всегда мало и нужно покупать только самое необходимое. Но ведь… Тётя позаботилась! Она сделала так, чтобы эти деньги непременно достались нам, когда придёт время. И как не трудно признать, но время это настало. Никому не нужно ломать голову с того, откуда взять деньги на похороны или на достойную жизнь. Мы могли позволить себе всё, построить дом, какой пожелаем, обставить его, как хотим и жить в нем так, как нравится! Я сказала Руни, что Марлин о нас позаботилась. Я утешала:
– Э-эй, сестрёнка, мы же теперь можем купить себе хоть остров, всё, что угодно. Тётя всё предусмотрела...
– Да знаю я, что ты её любишь! – кричала Руни. – И что она тебя тоже любила больше чем меня. Конечно, тебе-то она купила сраный столик для игр, а мне даже на шахматы было жалко! Вместо того, чтобы свитер мне получше купить, она зато тебе дурацкий костюм притащила. И деньги всё это время по углам прятала, спасибо!
Конечно, я не молчала. Я в такие минуты вообще плохо думаю, что говорю.
– Руни, она нам как мать была вообще-то! Она нас не бросала, кормила, одевала, обеспечивала…
– Памятник ей теперь поставь еще, угу. Золотая женщина. Святая!
– Да причем тут памятник, я тоже не виновата, что у тебя не было шахмат, а у меня был "сраный столик". И свитер бы сама просила, а не меня уговаривала, деловая.
– Да пошла ты…
Так не дождавшись похорон, мы уже крупно ссорились.
Потом к нам прислали опеку и началась возня с оформлением в школу-интернат. Но какая разница, какое у нас наследство, сколько у нас денег, если моя дорогая сестра прячется в комнате и постоянно плачет? Я думала, что такой дуры как я, просто не бывает. Стало плохо, нет, еще хуже, чем все мои комплексы и зависть. Ведь после похорон мы вроде и были вместе, но как будто очень далеко. Сёстры, у которых больше никого. И как дальше жить? Прыгать вниз головой?
Я помню, как мы вместе гуляли по набережной Твинбрука. Солнце уже садилось, снегопад еще не прошел, но было совсем не холодно. У воды памятник русалочке. Красиво, но одиноко.
Мне безумно хотелось с кем-то поговорить, а Руни не хотела слушать. Села на лавочку возле кафе и читала.
Тогда я заговорила с каким-то парнем. Кажется, его звали, Джастин, но главное – он смог меня просто выслушать и понять. Я сказала будто самой себе:
– Вот ведь бывает: в один момент всё как в кино, кто-то умер, ты еще школьник, но уже с наследством. Причем с таким, о котором даже не думал. Никого у тебя в целом мире, зато есть гора денег и целое одиночество. Одно такое большое. Больше всех этих денег.
Парень неожиданно мне ответил:
– Понимаю.
– Это похоже на какой-то мыльный сериал про богатых! Гора денег, тебе пятнадцать, а единственная сестра с тобой не разговаривает.
– Почему?
– Потому что… Ох, это очень трудно объяснить. Мы просто остались совсем одни. А я только всё порчу, говорю какую-то ерунду и в итоге довожу Руни до слёз. Ну вот видишь, хоть тебя не довела.
– Руни – это твоя сестра?
– Да. Гудрун.
– Меня зовут Джастин, а тебя?
– Энни.
– Энни, я думаю, вы помиритесь.
– Правда?
– Конечно.
Всё в таком духе. Ничего необычного. Просто глупая девчонка, не знающая, как дальше жить. Просто человек, который готов выслушать. И вот уже от сердца, как говорится, немножко отлегло.
Джастин просил мой телефон. Предлагал хотя бы оставить свой и назначить встречу, но я отказалась. Парень-то у меня уже был. А в интернат нам нужно было ехать через пару дней.
Поэтому я извинилась, сказала Джастину искреннее "спасибо" и отправилась с молчаливой сестрой домой. Мне было страшно, что нужно так быстро взрослеть. Что этот закат мы видим последний раз и уже скоро у нас начнется другая жизнь.
Я казалась себе такой слабой и беспомощной, что как только увиделась с Дамеоном, не смогла удержаться.
Мой одноклассник Дамеон был лучше любого случайного Джастина.
Самый милый и обаятельный мальчик на свете.
Я рыдала у него на плече и мне не было стыдно.
Мы целовались прямо на улице и не хотели верить, что нам придётся расстаться.
Моя первая пламенная любовь.
Казалось – единственная, настоящая, "пока смерть не разлучит". Почему так несправедливо?
За что это всё? – думала я, впуская холодный воздух в наш последний дом.
И в этом последнем доме дорогая Руни тут же выбежала из комнаты, чтобы меня спасти.
Я шептала ей ласково на ушко, задыхаясь от слёз:
– Котик Джонни любит сыр… Прости меня, ладно?
А мы всё стояли, обнимались, плакали и не пускали друг друга ни на шаг.
Потому что у нас в этом мире никого роднее больше нет.
122
+0,25*2 - камни (Марлин)
123,5
Значки:
46
"
.
.
