Роузи.
Живёшь с мыслями, что тебя впихнули в голову до тех пор, пока какая-нибудь тварь не посмеет снять розовые очки.
Живёшь с каким-то даром в крови, пока одна тварь не захочет поиграться. Живёшь один, а потом случается чёрная дыра.
И космос.
С далёкими звёздами.
Понимаешь, что всё плохое, что случалось с тобой, было всего лишь никчёмностью. А ты слишком преувеличил значение этого поворота в жизни. Молодец.
Знаете, как умирают феи? Крылья сгорают, тело сгорает. Остаётся лишь пепел. Можно развеять прах в канализации, ведь иного она не заслуживает, - эта поганая горстка пыли.
Здесь до безумия жарко. Люди странно поглядывают – на мне больше нет ярких цветов. Мои волосы не смеют улыбаться солнцу своею краснотою, рядом со мной нет кошек. Я утопила их всех. До единой. А старушку я убила, сбросив в реку, вслед за зверями. Река унесла по течению прочь моё настоящее прошлое.
Дряхлый домик теперь мой? На данный момент там обрела приют одна крылатая тварь, поэтому как дитя, я прячусь, слоняясь по этим дрянным улицам. Не ведая даже о том, что делать дальше. Меня однозначно ждёт наказание за убийства, ведь в этом городе жестоко судят и за пинание котят. Но пока никто не знает, я могу творить всё, что вздумается. И меня не будет волновать, что подумают о моих поступках жители этого города.
Феи умирают лишь, когда сгорают.
В огне своих грехов.
Работа у фей не сложная: цветы. Феи сгорают вместе со своими цветами по крови. У каждой семьи свой символ. Как же тебе повезло.
Не самое лучшее, что могло со мной случиться. Хотя бы смертный огонь сможет осветить этот город, что вдруг стал казаться мне чёрно-белым.
- Какого чёрта ты уселась прямо на дороге? – А я думала, люди все здесь дружелюбные. Одного взгляда хватило – неудачный водитель бегом сел за руль и дал задний ход. Под моим взглядом красных глаз он ехал задом, пока не достиг перекрёстка.
Идите вы все. Хоть в объятия дьявола. Хоть в объятия скорой смерти, что случилась от неудачного манёвра на серой дороге. Мне вас не жаль, но кое-кто просит прощения. Кто-то внутри моей чёрной души.
***
Кэнди открывает глаза, когда слышит звук открываемой двери. На пороге стоит та, которую Кэнди так ждала, и не ждала одновременно.
- Пока ещё не поздно... пока меня не объявили убийцей... Вот, - Роузи протягивает книгу в тёмно-красном переплёте. На корешке книги явно выделяется чёрная роза. Кэнди не хочется касаться этой книги, но Роузи буквально втискивает книжку в бледные руки. – И... можно всё ещё называть тебя Кэнди? Твоё имя вызывает... твоё настоящее имя... оно призывает мою тьму. Поэтому просто Кэнди, хорошо? – не смотря на фею, говорит она. Взгляд зацепился за старое покрывало, что укрывает Кэнди от необычных холодных ветров в этой жаркой Аппалузе.
- Ладно, Ред. – Ей плевать на некую тьму. Ей плевать на эту красную птицу, ей плевать на мнимое спасение. Ей уже давно наплевать.
Убей уже.
- Это... книга сказок. – Всё ещё не смотрит. Говорить ей так же неловко. Усмирять демона ещё хуже.
- Решила проводить в путь иллюзорным счастьем? – проговаривает сквозь зубы, почти неразборчиво. Но Роузи слышит всё. И ей становится всё хуже, и ей снова хочется уйти. Только вот ноги не позволяют, и здравомыслие держит, как сети паука.
Сети паука... Блэккэт словно издеваясь, показала всю боль этих двоих. Мысли чужие кружились в воздухе, подхваченные снежинками Блюберр... Кстати, Роузи так и не смогла выяснить, что за Блюберр, повелительница снегов, о которой болтала Блэккэт. А пауки... теперь и Роузи их боится. Она понимает, что Кэнди не просто жила, гуляя по зелёным лугам... хотя именно такое представление о феях и складываются у незнающих детей. Незнающих взрослых... Роузи понятия не имела, что быть феей довольно тяжело. Поняла, когда вспомнила свои шрамы на щеке. Редроу прорывается в сознание, пытаясь высвободиться и убить Гринфлау.
Роузи поняла всю суть фей, но Кэнди не было показано ничего, кроме «последних мгновений жизни» Редроу. Кэнди понятия не имеет, что за беды окружали Редроу до их великой встречи в том проклятом зелёном лесу. И вся проблема, возможна, ещё и в этом.
Роузи сжимает кулаки, стараясь ногтями порвать свою белую кожу до крови. Разумеется, от взгляда Кэнди это не ускользает. Как же фее хочется покончить с этим.
- Нет, - в голосе остатки злобы от Редроу. – Книжка содержит одну любопытную историю, - всё сильнее сжимает кулаки, - в ней говорится о дивном мире, воздух в котором содержит лишь примеси цветочных ароматов. – Наконец, голос стал мягче, а Редроу отступила на миг. На жалкий миг.
- А теперь молчи, - прерывает слова Роузи и приподнимается на кровати, облокачиваясь на подушку своей спиной. – Бери книгу, - протягивает обратно, - поднимайся, выходи за дверь. И сваливай к чертям! – со всей силой, что только осталась в уже слабом теле, Кэнди отталкивает Роузи. Роузи падает на пол. Роузи больно. Редроу не легче. Гринфлау тем более. Время отсчитывает секунды, пока Роузи и Кэнди не испаряются. Пока не появляются старые друзья, что знакомы уже более десятилетия.
Редроу смотрит, хоть и снизу верх, смотрит так злобно на Гринфлау. Волосы одной стремительно темнеют, волосы другой – играют в весну, зеленеют и светят ярче майской травы, пока глаза одной не наливаются пугающей краснотой...
...а у другой всё так же – зелёный цвет распускает корни по телу Гринфлау...
...и крылья, что были в заточении так долго, наконец, распускаются.
Они не поняли, как смогли вмиг измениться. Хотя до настоящего им и не было дела.
Гусеница смогла вновь стать красивой бабочкой. Только вот пауки всегда страшнее. А чернота Редроу вызывает лишь эти ассоциации.
Гринфлау вспоминает своего паука, что подарил целую главу в её книге «кошмаров», Гринфлау начинает дрожать от страха, её не волнуют даже крылья, что так надолго покинули её... Редроу смотрит своими кровавыми глазами, потом поднимается с пола и бредёт к напуганной крошке.
Фея не смеет шевелиться, словно сонный паралич решил навестить её. Гринфлау пытается поднять руки, чтобы стереть слёзы. Гринфлау не может даже закрыть глаза, она не может шевельнуть даже уголком губ.
Глаза прикованы к Редроу, что превращается из прекрасной розы в ужасного чёрного паука. Или ворона. Или в сожжённую деревяшку, которой можно хорошо огреть по голове... Мысли в голове феи путаются, и она думают о чём угодно, но не о твари, что приближается к ней.
- Наконец, мы снова встретились. Давай закончим как тогда, только вот изменим конец: теперь сбежать не сможешь ты! Ха-ха-ха! Прости? Нет!
Красные всполохи возвращаются вновь. Только вот чернота Редроу не может светиться в этом красном свете, поэтому в зелёных глазах Гринфлау отражается лишь красный цвет.
Цвет огня.
Редроу смеётся как псих, колдуя руками, размахивая ими по всем сторонам. Из пальцев как ленты выскакивают огненные змеи. Окутывают фею, пожирают зелень, сжигают цветы, оставляют лишь пепел...
Феи умирают, когда сгорают...
Редроу смотрит на фею, что так и не смогла шевельнуться, она смотрит на красное пламя. Что уже успело превратить зелёные крылья в чёрную рваную паутину... Огонь избирателен: теперь приближается к лицу Гринфлау, ласкает щёки, оставляет ожоги на щеке с меткой паутины. Огонь сжигает глаза, огонь пожирает руки, уничтожает розы на правом плече. Пламя облизывает бесконечные шрамы. На коже, что уже сгорает.
Фея не может шевельнуться. Ничего она не может.
- Как приятно это тепло?
Оно дарит уют, оно обнимает, как руки матери, оно усыпляет, оно убивает.
Убивает. Убивает. Убивает. И никакого спасения. Никакого спасения.
Только снег, что вдруг решил пройтись по комнате, снег, что вмиг затушил пламя, снег, что смог поглотить черноту, и снег, что смог из пепла вырасти феникса.
- Будете должны.
***
Блюберр.
Блэккэт покопалась в ваших мозгах, разбудила всю вашу дрянь, вы смогли вспомнить всё, что так усиленно пытались забыть. И к чему это привело? Блэккэт не знает меры, поганая кошка. Но вы оказались сильными, раз... ха-ха. Вы погибли. И вы не выдержали. Как и многие другие – клиенты Блэккэт. Действенно – можешь понять многое, вспомнить многое, и найти ответы на свои вопросы. Только вот взамен твои эмоции становятся неподконтрольными, и ты напросто превращаешься в истерика. Особенно не везёт волшебным созданиям, тем, что могут убивать своими дарами других.
Но я умею исцелять и возрождать из пепла вас. Вам очень сильно повезло, но вот придётся вновь – платить за это кое-чем.
Скажите спасибо волшебным снежинкам, что могут исцелить... но как удачно, - лишь от огромных волн огня.
Вы здоровы, вы слышите мои слова, пока только не можете открыть глаза... В этой части волшебной сказки я бессильна. Не огонь сожрал твой красный взгляд, Ред. Твоя магия, которой ты даже не умеешь владеть уничтожила твой взгляд прекрасных когда-то глаз. Только Грин повезёт: скоро будет видеть, но не зелёной радужкой. И не так ярко.
И крылья всегда сгорают в первую очередь... Феи умирают, когда сгорают. Гринфлау – фея – погибла в ярком пламени огня. Но вот Гринфлау – человек – живи ещё хоть сотню лет.
Не волнуйтесь, Блэккэт скоро отправится в бесплатный тур к Санте Клаусу.
Никогда не любила кошек. Да и вы уж тем более.
Отличная плата: лишение всех сил. Дар цветочной феи – не так уж и велик, и им можно расплатиться. А вот Ред может порадоваться, ведь теперь станешь обычным человеком, что больше не сможет причинять вред и после этого страдать и слёзы лить.
Ведь зрение и шрамы ерунда?
***
- Мне тяжело. И холодно! - Ноги утопают в леденящем снегу.
- Сама виновата. Не стоило так поддаваться соблазнам, слабовольное существо. – Однако она с удовольствие устроилась на спинке Роузи.
- Обидно, между прочим... Эх... снег... Никогда не любила зиму. – Под весом Кэнди, Роузи наклоняется к земле всё ближе.
- Хоть в чём-то мы похожи, существо тёмное.
Теперь я заслужила кличку существа. Не человек, а монстр. Только вот и монстры могут замерзать.
Роузи очень холодно, и ног уже не чувствуется. Снег набился в сапоги, после чего скоропостижно растаял, намочив ноги. Роузи, не выдерживая холода, и не выдерживая веса на спине, валится на бок – прямо в сугроб, увлекая за собой Кэнди, что теперь начинает кричать, только вот на уже притихшую Роузи. Лишь благодаря Блюберр, Кэнди не чувствует обжигающего холода и неприятной сырости растаявших под ладонями снежков.
Кэнди говорит:
- А ведь я хотела предложить тебе одну идею для картины... Как так вышло, что дурные мысли стали явью? – она говорит, но её не слышат.
Отличная трагедия для какой-то нарисованной картинки.
Только вот картина стала явью. И Роузи, как бы не отговаривалась, всё же очень плохо видит. Не столь, что всё вокруг расплывается, а столь, что теперь многие цвета превратились в чёрно-белую массу. Блюберр говорила, или же Кэнди так поняла, что Роузи лишилась зрения совсем. Однако Роузи лишь посмеялась, говоря Кэнди, что отлично её видит. «Отличные яркие цвета, как ты и любишь, да?..»
А на Кэнди чёрный цвет одет лишь.
Художница-любительница... Да, обидно, яблоко. Очень. Почему-то и мне обидно, за тебя.
- На тебе одежда как у Блюберр... Эй, что ты натворила?
- Ничего... – промычав в ответ, Роузи попыталась пошевелить руками. – Она сама направила меня сюда. Я ведь и подумала, что вижу зиму лишь в своих галлюцинациях...
Больше ничего. «Сама виновата, слабовольная тварь».
Для меня всё кончено. Теперь окончательно. Я потеряла себя и других... Я потеряла всё! Я потеряла всех...
Пора ли вспомнить о каких-нибудь забытых подробностях? Слишком это сомнительно для твоей жизни, Роузи. Сама бы ты не смогла убить нас. Ха... А ведь ты убила нас. Мы мертвы. Мертвы, вот же...
- А ведь мы мертвы! Ха-ха!
МЕРТВЫ!
- Нас больше нет... – Кэнди всё повторяет свои слова и смеётся. Не может остановиться, валится в снег, стоит на коленях, и продолжает смеяться своим же словам.
Мертвы...
- Представляешь, Роузи? Ты освободила нас! Для остальных мы сгорели... И нас больше ни для кого нет. – Она успокоилась, наконец. – Ведь ты убила и других, что знали нас? Тогда сбежим от этой дряни? От Блюберр и Блэккэт... Они слишком странные для наших повседневных дней.
Для наших, повседневных, дней.
У Кэнди шикарные кудри, что теперь касаются высоких сугробов белизны. А Роузи досталась причёска из детства – всё та же растрёпанность и невозможность привести в нормальность. Роузи думает лишь о шикарных кудрях Кэнди. Роузи уже жалеет о своих остриженных длинных волосах. Да и смысл, раз уж и остальные волосы почти сгорели в том огне? Теперь у Роузи волосы как в детстве. Хотя бы красный цвет остался... Но только вот глаза всё не дают покоя.
Блюберр восстановила тело Кэнди, забрав лишь малую часть от зрения – Кэнди не сможет видеть лишь один цвет, а вот лицо Роузи покрыто ужасными шрамами, и глаза теперь побелели, как и окружающий пейзаж в дальнейшей жизни Роузи. Блюберр отговорилась, что всю силу потратила на Кэнди, и на Роузи просто не дохватило немножко волшебных сил. Ха-ха...
- А ведь тогда... - Роузи говорит едва слышимо, словно лишь себе. – Тогда... меня спасла она...
Внезапная догадка заставила Роузи приподняться со снега, но ей не удалось встать на ноги – так и осталась, сидя в сугробе, рядом с Кэнди, что отчего-то руками копалась в снежинках.
- Эй, Кэ-э-энди? Что ты делаешь? – Ответа не было.
- Почему тебе холодно?
- Эм?..
- Ведь зима фальшивая. Там зелёная трава, под этими белыми слоями... И всё это – лишь подделка. Почему тебе так холодно? – спрашивает с подозрением.
- Не знаю я, но мои ноги уже давно отказались двигаться! И мне до безумия хочется поскорее уйти отсюда! – по-настоящему возмущается Роузи. Ей очень-очень холодно.
- Так уходи, в чём дело? Боишься поддельной зимы, ха-ха, - вновь засмеялась она. Роузи стало не по себе.
- Для тебя фальшь, для меня – реальность...
- Глупости.
Кэнди поднялась и поспешила прочь из этого парка.
Роузи всё ещё сидела в снегу, что был для неё – самой настоящей ледяной дрянью.
- А вот постой! – крикнула изо всей мощи. – Блюберр всего лишь ненавидит меня, не суть дела, да? – Кэнди даже не оборачивается. – ЭЙ! В ту ночь она меня спасла! – Кэнди остановилась. – Если бы не она, то моей могиле бы уже исполнилось бы десять лет! Она, видимо, не спасает дважды, одного и того же человека...
- Так в чём причины ненависти, о которой ты болтаешь, дурная?
- Хе-хе... – смотрит на свои влажные от снега руки. – В чём секрет?
В чём всё дело?
Почему она~ меня~ ненавидит?
Ха-ха!
Ты такая смешная, фея моя дурная! – Роузи смотрит в тёмно-зелёные глаза и понимает всю суть той странной главы из той книги сказок.
- А ведь я не так сильна. Понимаешь?
- ... – Кэнди чуть прищуривает свои глаза, явно не понимая.
- Проклятья~ А вся придурь~ Не моих рук дело~ Может, я и приложила одну сотую часть к этой истории, но моей вины в этом и не было~
- Конечно, если бы не ты, ничего бы и вовсе не было!
- Заткнись! – От этого тона, Кэнди вновь стало жутко, как тогда, при полном сгорании. Кэнди показалось, что Редроу сейчас возьмёт верх и вновь появится, при этом сжёгши весь зимний пейзаж. – Заткнись, твои слова не значат ничего. Ха~ Блюберр спасла в ту ночь и день, и утро всех! Ты так чиста, как небо в моих глазах, - ведь оно теперь для меня всегда будет белым, или серым, но не суть, - твои жертвы спасены. Твои родные не сгорели. Блюберр спасал всех, кого убила ты в ту ночь.
Но для чего, спрашивается?
И почему сейчас она так благосклонна к тебе, и ненавидит меня?
Эти шрамы... – проводит пальцами по лицу, - они неспроста. И мой чёрно-белый взгляд – неспроста. ДЛЯ ЧЕГО, Я СПРАШИВАЮ, БЛЮБЕРР? – злость берёт своё, Роузи уже не может держать спокойный тон.
Никогда не любила чернику, знаешь... Как и эту зиму... Только вот теперь все ягоды будут цвета тёмной blueberry, а природа будет цвета зимы...
- Я тоже ли, не вижу зелёных цветов и летней листвы, психованная.
- Даже так? – спрашивает с детской заинтересованностью.
- Даже так, что теперь я обычный скелет, обтянутый кожей с кучей шрамов! Не тебе одной везёт по жизни! Как же ты выбешиваешь меня! – подбирается к Роузи, садясь рядом, и устраивая свои руки вокруг запястий Роузи. Тянет на себя, говорит злобные слова в лицо, словно пытается проклясть (хотя куда уж дальше, жизнь и так к чертям), сжимает чужие запястий до красных следов.
Плевать, да? Боли нет, холод забрал остатки тепла. И остатки нормальных чувств.
- Эй, - Роузи говорит тихо и спокойно, - Кэнди... так может, уже пора узнать кое-что? – склоняя голову чуть набок, спрашивает. – Ты не знаешь одной важной... кхм... детали.
Зачем я приходила тогда с той книгой? Неспроста, ха-ха... Неспроста – мои любимые теперь слова. Ничего не бывает просто, как это сложно... – Шрамы болят ужасно. И к чему бы это я пишу. Роузи скрывает боль, пытается удержать пошатанное положение спокойного когда-то человека. – Кэнди... «
Обманчиво красиво, прижать к груди бутоны, но сердце уколоть шипами» - это маленькое проклятье, что описывала та сказка. Только в конце не было надписи «
Happily ever after…»
Роузи устала. Слёзы тоже устали, поэтому не выдерживают – катятся вниз по щекам, прямо в снег.
- Господи... – отворачивается она от Кэнди и закрывает глаза, - я просто запуталась. Эти розы, что выращивала твоя... мать... они обозлились на нас: на меня, на тебя. На тебя сильнее, ты и сама можешь понять...
Какая же плохая история у нас сложилась, Кэнди.
- Роу... яблоко? – Кэнди страшно. Очень. – Эй... – она явно не понимает, как можно успокоить Роузи. Не столь как нормальный добрый человек... Нет. Кэнди не так уж их хороша, ей ведь хочется узнать о чёртовом проклятье, что сломило её жизнь и сожгло, как ненужную листву. А ведь ей всегда были интересны лишь отрицательные эмоции, что и были вызваны лишь ею. Она не радовалась счастью на лицах других, и любила нахмуренные брови, и слова, пропитанные настоящей злобой... Ей нравилось доводить людей.
Ей не нравится жалостливый вид этого человека, что сидит перед ней. Руки ещё держат чужие запястья, Кэнди, наконец, отпускает их, и Роузи снова валится в снег. Роузи плохо. И морально, и физически. Она сломлена.
Как и хотела этого, когда-то, наша милая фея.
Роузи плачет навзрыд.
Раздирает лицо ногтями, причиняя боль ещё не зашившим ранам.
Будь Блюберр хорошим человеком, то шрамов не было бы.
Будь Блюберр хорошим человеком, не сговаривалась бы с ничтожествами.
Ради чего?
Ха-ха.
- Ради великой мести? Ради великой игры.
Над Кэнди и Роузи нависла пугающая тень.
Но Роузи продолжает:
- Да-да, я сильная, волшебная, тварь, и умею создавать яблоки из воздуха и могу даже сыграть роли злобной мачехи из «Белоснежки», но мои проклятья не могут раздваивать меня, призывать Редроу, призывать Блэккэт, призывать Блюберр... Я не так сильна. И огонь? О чём ты? – заплаканными глазами, с кровавыми слезами на щеках, Роузи смотрит на кудри Кэнди. Роузи играет как котёнок, трогая волосы Кэнди, перебирая прядки тёмные волосы, что удивительно мягки, успокаивают. Кэнди не отстраняется. – И вот эти вот... – показывает рукой за спину Кэнди, - они не зря такие рыжие, твари сгнившие. Я ведь говорила (писала в письме), что благодаря Блэккэт смогла вспомнить...
-
... вспомнить, что виною были мы?
Кэнди обычная теперь. Больше не фея. Теперь навсегда. И трюки с гипнозом уже позабылись. Но Кэнди всегда была немного... любящей поговорить в злобных манерах.
- Нет, пока постой... – Роузи уже предчувствует, поэтому удерживает Кэнди. – Розы подарили нам раздвоенность: то ненавидим, то спасаем, друг друга, то снова заливаем лица кровью, то мирно пьём чай, и даже позируем для картин...
- И откуда у тебя силы болтать, сестрёнка? Не пора бы уже убить её, а? Ты хотела убить её, фея! – Пай смотрит на Кэнди, указывая на Роузи. – УБЕЙ УЖЕ! Она не заслуживает! Кто стал причиной всему? Ответь! – от злобы уже топает ногами. – Давай, скажи, что всё равно, вина были лишь её! Так скажи! Трусиха, кто ещё трусит, а? Ты всегда боялась, Кэнди? Так освободись, она всё равно губит тебя с каждым днём, и заливает тебя литрами крови! Ведь она убила тебя! Так убей её в ответ!
- ... и это значит, что тебе и вправду нужно убить причину всего. Пока ты не стала безумной, как я.
- Проклятье раздвоенности? Ясно. То милости болтаешь ты в глаза, то гадости кричишь не вслед? – заинтересованно спрашивает Кэнди, не обращая внимания на Пай. - Я была доброй, но скорее всего лишь запуганной. Помогала насекомым, что пытались отравить и отогнать от красных цветов... В чём причины всего? В чём причины? Причин бывает много, но повод лишь один.
Людям всегда было интересно заглянуть к нам, посмотреть на розы, понюхать, коснуться... Но все эти случайные и забредшие в итоге оказывались хорошим удобрением...
Я ведь спасла её, – смотрит на Пай. – Я спасла Роузи. Я была доброй тогда. И если бы не я, то твоей могиле и вправду было бы уже лет десять... – теперь обращает взгляд на Роузи. - Но только вот... за мою доброту мне пришлось расплатиться. И долг всё ещё активен. Прямо сейчас, здесь... - Кэнди начинает проливать слёзы. Они обжигают паутину на щеке. – Повод был в одной спасённой красной птичке. И не докажешь злым людям, что на эмоциях опасно выходить на улицу.
не остановишь злобу никогда,
и будешь плакать ты потом,
всегда
- Ты говорила, - Кэнди вновь обращается к Роузи, - что Блюберр восстановила снегами всех моих жертв? Тогда и розы целы? Тогда и проклятье действует по воли Блюберр... по воли людей, что стоят над Блюберр. А вы... разве не были малы для таких трюков? - теперь смотрит на апельсинов.
- Внешность обманчива. Глупо, да?
- И огонь над розами, и над Редроу... раздули вы?
- Верно.
- И недавно вы нас убили?
- Да.
- А Блюберр издевалась, исцеляя нас?
- Конечно. И хватит вопросов! – Пай теряет терпение.
- Эй, тогда сожгите зиму, и убейте нас вновь.
- Да как угодно, вы слишком слабы~
И всё?
Ради этого, Кэнди?
Ради чего?
Ты спасла меня, ты сожгла меня чужим огнём, они вновь они предали, и ты вновь противоречишь, и они противоречат, я совсем запуталась в вас.
Что это? Реальные снега Блюберр или аналог выдуманных вселенных? Просто ответьте...
Может, этого и нет? Я сплю. И вновь проснусь. Или это сон с реальными событиями? Или это реальность, что является предсмертными секундами?
- Просто скажи, Пай... Зачем? – спрашивает Роузи. И сомневается в правильности имени Пай. Выдумка – очевидно.
- Мы не спустились с небес к вам, мы пришли с другой стороны небес. Раз, в кое-какой период нам нужно ломать людей. Морально. Желательно с физически уклоном также. Великий рандом, милая Роузи.
- Но ведь с детства...
- Твоя жизнь была не более чем ложью.
- Тогда и меня вы выбрали случайно? – говорит Кэнди.
- Нет, что ты. Мы увидели заинтересованность в глазах ваших при первых взглядах. Такая необычная, фея волшебная, и такая же необычная, с красными волосами, такая же необычная, и отличающаяся от других волшебница... Как было не увидеть? – она говорит почти миролюбиво.
- Хм... Да, Роузи, ты виной всему, - улыбаясь Роузи, говорит Кэнди.
- Я знаю, - даря улыбку в ответ, говорит Роузи.
они обе сломлены.
обе устали.
они тысячи раз,
вместе погибали.
с ними играли.
их никто не любил.
и все предавали.
но и они
других убивали,
не жалея своих
чёрных сил.
- Прощай?
- Прощай.
- Реинкарнация?
- Конечно, но наши пути не должны сходиться.
- Ни с кем из присутствующих.
- Ни с кем из знакомых.
- Ни с кем.
- Ready, steady, FIRE! – они говорят одновременно и смеются.
И сгорают.
Теперь без волшебных воскрешений из пепла.
А ведь они были маленькими детьми, что никак не могли найти понимающего их человека.
Только как жаль, что никто не знает об их обещании принести на могилку роз и яблок. Ха. Их могилой стал целый город, ведь в ту же ночь Аппалузу посетила буря, что вернулась спустя столько лет, лишь для того, чтобы развеять прах одних девиц.
У нас есть прошлое, настоящее, будущее. Где-то во вселенных времени сейчас происходят смерти динозавров, где-то уже правят роботы, где-то всё ещё остаётся наше настоящее.
В какой-нибудь параллельной вселенной они смотрят на заржавевшего Дино в Аппалузе, где-то они читают старые книжки, не ведая о слёзах, практикуясь в магии вместе, где-то они сгорают раньше, где-то позже...
Мы всё равно имеем свой срок жизни.
И с этим ничего не поделаешь.
И наша жизнь не стоит ничего, в ней нет смысла. Нет смысла в этих сгоревших телах, в придуманной зиме, в мнимом холоде, в играх апельсинах. Смысла нет.
а смысл в том, что смысла нет.
и в этом маленький секрет.
всего лишь маленький,
но сложный.
никто его не разгадал,
помимо нас, с тобой.
Всего лишь оторванная страница из огромной книги жизни.
Отдельно рассказанная история не стоит ничего. Но только вот все истории имеют свой конец. Хоть был в том смысл, хоть его и не было никогда.
У сказок бывают счастливые концы лишь в параллельных мирах. Но мы всегда будем жить в другом мире – в плохом мире. Всё наше счастье будет найдено в других вселенных чёрных галактик. ©
Из одного фэндомного драббла одного хорошего человека. Меня. Ха-ха.
Розы не любят чужих, и если трогают их жертв, то вы сами станете жертвами. Хорошей жизни, и уже точно – гнилые апельсины. Розы убьют хищников своих жертв. Розы не терпят чужого вмешательства.
D 
