15
...И утро не наступило никогда.
Некоторые вещи надо просто принять такими, какие они есть. Перестать задавать себе глупые вопросы и оценивать свои мечты с чужой точки зрения. К чему заглядывать в будущее, когда у нас есть «сейчас»?
Судьба так часто преподносит сюрпризы, в одну секунду меняющие всю нашу жизнь и отношение к ней. Даже тот самый вечер закончился для нас совсем не так, как мы ожидали. После третьей настойчивой попытки телефона прервать наши поцелуи, маме, наконец, удалось сообщить Авроре о том, что Кортни Эванс полчаса назад увезли в реанимацию.
Рассвет мы вчетвером встретили на жестких стульях в больничном коридоре. Бреннан оплакивал свою мать, Бриджет молча сидела рядом, положив руку на его плечо. Незаметно для Брена она кивнула в сторону выхода, давая нам с Авророй понять, что сейчас лучше уйти.
Когда мы переступили порог нашей комнаты, то уже просто валились с ног от усталости.
- Можно, я отдохну всего одну секундочку? - пробормотала Эви, опуская голову на мою подушку. Спустя минуту мы уже спали в обнимку прямо в одежде.
Будильник Авроры разбудил нас всего через полтора часа, но это было уже совсем не то утро, которого мы боялись. Эви улыбнулась мне, щурясь спросонья, и я улыбнулся в ответ. Словно вчерашний день сомнений мне просто приснился, словно его вообще не было, и я только накануне вернулся из спорт-бара, увидел Эви у мольберта и... И утро, которое должно было нас разлучить, не наступило никогда.
Всё как будто осталось по-прежнему: я возил Эви на работу, встречал после, любовался ею, когда она засыпает, был ее верным оруженосцем на фотоохоте.
Только каждую ночь одна из наших постелей оставалась заправленной, и вместо «Фэл» я все чаще слышал «любимый». Хотя по обоюдному молчаливому соглашению мы никогда не говорили ни о любви, ни о нашем будущем. Иногда я видел печаль на лице Эви, но боялся спросить о её причинах, прекрасно понимая, что не хочу слышать ответ, который и так знаю.
Всё как будто осталось по-прежнему - и в то же время, я чувствовал, как все изменилось. Изменились мы сами. Из брата и сестры мы превратились почти что в мужа и жену, и это новое родство казалось мне полноценной заменой кровного.
Изменился весь мир вокруг нас. Те места в городе, которые вызывали у меня в последнее время грустные воспоминания о нашей с Эви дружбе, теперь стали прибежищем для наших свиданий, и я видел их уже совсем иначе.
Изменились привычные значения слов. «Мы», «моя» «наше». Мы звонили друг другу сотню раз в течение дня и непринужденным тоном обсуждали самые прозаические вещи, ведь наш разговор могли услышать посторонние, но при этом за каждой фразой был второй смысл: «Я скучаю по тебе», «я хочу тебя увидеть», «я тебя люблю». Я удивлялся сам себе. Почему, когда это было так нужно, я не мог ни слова ответить на признания Бриджет и Хиен, а теперь мне хочется кричать о своей любви на каждом перекрестке? Я стал очень терпеливым, спокойным, покладистым, я все успеваю, у меня все получается на работе. Еще бы не получалось! Ведь чем быстрее я закончу, тем быстрее смогу встретиться с любимой.
Все тревожные мысли покинули меня. Я перестал постоянно гадать, что же будет дальше. Эви хочет быть со мной здесь и сейчас. Для человека ведь ничего больше и нет, кроме этого «сейчас», прошлое и будущее — абстрактные понятия. А настоящее — оно бесконечно.
Со временем осторожность наша притуплялась, вороватые поцелуи становились всё более рискованными, но судьба нам благоволила, и наши домочадцы словно на время ослепли. Мама сосредоточенно рисовала одну странную картину за другой.
Дрейк семимильными шагами поднимался по карьерной лестнице, и, кажется, получил, наконец, доступ к чему-то там, ради чего и устроился в НИИ, потому что стал пропадать на работе круглыми сутками.
С его повышением совпала и победа сети «VIP» на ежегодном конкурсе рестораторов, в основном — благодаря твинбрукской «Примуле».
Поэтому ни мама, ни Дрейк не обратили внимания ни на исчезновение Брена из Игл-крест, ни на исчезновение его портрета из нашей комнаты. Снимал я его почти с сожалением.
- Я правда пыталась нарисовать Брена, - объяснила мне Эви. - Но пока рисовала, думала не о нем. И нарисовала того, о ком думала.
В отличие от наших родственников, эти перемены заметило всё остальное население Твинбрука. Эвансу предоставили отпуск в связи со смертью матери, в течение которого он везде появлялся один.
Общественное мнение немедленно обвинило Аврору в том, что она бросила своего жениха, едва у него начались проблемы.
Эви не пыталась это отрицать, потому что считала, что так и есть на самом деле. Но ведь всё было как раз наоборот! Она избегала встреч с Бреном именно потому, что единственным поводом для разговора теперь мог стать только разрыв помолвки. И продолжала носить кольцо, чтобы не вызывать лишних пересудов, которые все равно расползались по городу со скоростью света.
- Разве ему сейчас есть до этого дело? - отвечала Эви на очередное мое предложение прояснить всё до конца с Эвансом и Бриджет. - У него настоящее горе, и я не буду тревожить его какими-то глупостями. Сейчас мы как будто друзья, и он может рассчитывать на мою поддержку, а сможем ли мы ими остаться, когда я верну кольцо?..
Я одновременно и понимал ее — и не понимал. Мы ведь с Бридж продолжали общаться почти как раньше. Хотя первый наш разговор после событий в спорт-баре я не назвал бы мирным.
В конце концов какая-то желтая газетенка написала статью о коварной разбивательнице сердец Авроре Симпл. Результатом моего предельно вежливого разговора с редактором стало публичное извинение, появившееся на следующий день. И статья о том, какая я выдающаяся личность. Кажется, мы с редактором не совсем правильно друг друга поняли, но эту глупость я решил оставить без внимания.
То, что встреча Эванса и Авроры, наконец, состоялась, можно считать заслугой Бриджет. Уверен, Эви просила прощения, а Брена волновало только то, что она стала предметом сплетен по его вине.
К счастью, Стейси Пенс, кузен Дрейка по Котовской линии и журналист «Твинбрук-дэйли», на страницах которой Брен хотел рассказать об истинных причинах расставания с Авророй, отговорил его от этой затеи, понимая, что подобные скандалы Симплам совершенно ни к чему.
Я вижу, как Аврора устала от напряжения последних недель. Вчера, когда я украдкой целовал ее на прощание на школьном дворе, она спросила, не надоело ли мне прятаться.
- Мы словно живем наполовину, Фэл.
- Это «наполовину» в сто раз лучше того, как мы жили еще два месяца назад, милая, - ответил я, желая её приободрить. Но я понял, что она имела в виду. Мне и самому тяжело от того, что надо скрывать свои чувства, врать всем вокруг, постоянно оглядываться. У меня скоро шея будет крутиться на 360 градусов.
Мы счастливы вместе, но счастье это приходится прятать за семью замками.
- Если бы нас здесь никто не знал...
- Если бы мы оказались в таком месте, где нас никто не знает... - продолжила мою мысль Аврора. - Я давно мечтала показать тебе Аль-Симару, любимый.
- Мне не привыкать называться другим именем, - кивнул я. Эви, довольная нашей идеей, убежала на работу. Конечно, и в Египте полно папарацци, объективы всех камер будут прикованы к знаменитой художнице и фотографу, стоит ей только вернуться в свою альма-матер, но там мы будем свободны хотя бы в пределах дома.
...И утро не наступило никогда.
Некоторые вещи надо просто принять такими, какие они есть. Перестать задавать себе глупые вопросы и оценивать свои мечты с чужой точки зрения. К чему заглядывать в будущее, когда у нас есть «сейчас»?
Судьба так часто преподносит сюрпризы, в одну секунду меняющие всю нашу жизнь и отношение к ней. Даже тот самый вечер закончился для нас совсем не так, как мы ожидали. После третьей настойчивой попытки телефона прервать наши поцелуи, маме, наконец, удалось сообщить Авроре о том, что Кортни Эванс полчаса назад увезли в реанимацию.
Рассвет мы вчетвером встретили на жестких стульях в больничном коридоре. Бреннан оплакивал свою мать, Бриджет молча сидела рядом, положив руку на его плечо. Незаметно для Брена она кивнула в сторону выхода, давая нам с Авророй понять, что сейчас лучше уйти.
Когда мы переступили порог нашей комнаты, то уже просто валились с ног от усталости.
- Можно, я отдохну всего одну секундочку? - пробормотала Эви, опуская голову на мою подушку. Спустя минуту мы уже спали в обнимку прямо в одежде.
Будильник Авроры разбудил нас всего через полтора часа, но это было уже совсем не то утро, которого мы боялись. Эви улыбнулась мне, щурясь спросонья, и я улыбнулся в ответ. Словно вчерашний день сомнений мне просто приснился, словно его вообще не было, и я только накануне вернулся из спорт-бара, увидел Эви у мольберта и... И утро, которое должно было нас разлучить, не наступило никогда.
Всё как будто осталось по-прежнему: я возил Эви на работу, встречал после, любовался ею, когда она засыпает, был ее верным оруженосцем на фотоохоте.
Только каждую ночь одна из наших постелей оставалась заправленной, и вместо «Фэл» я все чаще слышал «любимый». Хотя по обоюдному молчаливому соглашению мы никогда не говорили ни о любви, ни о нашем будущем. Иногда я видел печаль на лице Эви, но боялся спросить о её причинах, прекрасно понимая, что не хочу слышать ответ, который и так знаю.
Всё как будто осталось по-прежнему - и в то же время, я чувствовал, как все изменилось. Изменились мы сами. Из брата и сестры мы превратились почти что в мужа и жену, и это новое родство казалось мне полноценной заменой кровного.
Изменился весь мир вокруг нас. Те места в городе, которые вызывали у меня в последнее время грустные воспоминания о нашей с Эви дружбе, теперь стали прибежищем для наших свиданий, и я видел их уже совсем иначе.
Изменились привычные значения слов. «Мы», «моя» «наше». Мы звонили друг другу сотню раз в течение дня и непринужденным тоном обсуждали самые прозаические вещи, ведь наш разговор могли услышать посторонние, но при этом за каждой фразой был второй смысл: «Я скучаю по тебе», «я хочу тебя увидеть», «я тебя люблю». Я удивлялся сам себе. Почему, когда это было так нужно, я не мог ни слова ответить на признания Бриджет и Хиен, а теперь мне хочется кричать о своей любви на каждом перекрестке? Я стал очень терпеливым, спокойным, покладистым, я все успеваю, у меня все получается на работе. Еще бы не получалось! Ведь чем быстрее я закончу, тем быстрее смогу встретиться с любимой.
Все тревожные мысли покинули меня. Я перестал постоянно гадать, что же будет дальше. Эви хочет быть со мной здесь и сейчас. Для человека ведь ничего больше и нет, кроме этого «сейчас», прошлое и будущее — абстрактные понятия. А настоящее — оно бесконечно.
Со временем осторожность наша притуплялась, вороватые поцелуи становились всё более рискованными, но судьба нам благоволила, и наши домочадцы словно на время ослепли. Мама сосредоточенно рисовала одну странную картину за другой.
Дрейк семимильными шагами поднимался по карьерной лестнице, и, кажется, получил, наконец, доступ к чему-то там, ради чего и устроился в НИИ, потому что стал пропадать на работе круглыми сутками.
С его повышением совпала и победа сети «VIP» на ежегодном конкурсе рестораторов, в основном — благодаря твинбрукской «Примуле».
Поэтому ни мама, ни Дрейк не обратили внимания ни на исчезновение Брена из Игл-крест, ни на исчезновение его портрета из нашей комнаты. Снимал я его почти с сожалением.
- Я правда пыталась нарисовать Брена, - объяснила мне Эви. - Но пока рисовала, думала не о нем. И нарисовала того, о ком думала.
В отличие от наших родственников, эти перемены заметило всё остальное население Твинбрука. Эвансу предоставили отпуск в связи со смертью матери, в течение которого он везде появлялся один.
Общественное мнение немедленно обвинило Аврору в том, что она бросила своего жениха, едва у него начались проблемы.
Эви не пыталась это отрицать, потому что считала, что так и есть на самом деле. Но ведь всё было как раз наоборот! Она избегала встреч с Бреном именно потому, что единственным поводом для разговора теперь мог стать только разрыв помолвки. И продолжала носить кольцо, чтобы не вызывать лишних пересудов, которые все равно расползались по городу со скоростью света.
- Разве ему сейчас есть до этого дело? - отвечала Эви на очередное мое предложение прояснить всё до конца с Эвансом и Бриджет. - У него настоящее горе, и я не буду тревожить его какими-то глупостями. Сейчас мы как будто друзья, и он может рассчитывать на мою поддержку, а сможем ли мы ими остаться, когда я верну кольцо?..
Я одновременно и понимал ее — и не понимал. Мы ведь с Бридж продолжали общаться почти как раньше. Хотя первый наш разговор после событий в спорт-баре я не назвал бы мирным.
В конце концов какая-то желтая газетенка написала статью о коварной разбивательнице сердец Авроре Симпл. Результатом моего предельно вежливого разговора с редактором стало публичное извинение, появившееся на следующий день. И статья о том, какая я выдающаяся личность. Кажется, мы с редактором не совсем правильно друг друга поняли, но эту глупость я решил оставить без внимания.
То, что встреча Эванса и Авроры, наконец, состоялась, можно считать заслугой Бриджет. Уверен, Эви просила прощения, а Брена волновало только то, что она стала предметом сплетен по его вине.
К счастью, Стейси Пенс, кузен Дрейка по Котовской линии и журналист «Твинбрук-дэйли», на страницах которой Брен хотел рассказать об истинных причинах расставания с Авророй, отговорил его от этой затеи, понимая, что подобные скандалы Симплам совершенно ни к чему.
Я вижу, как Аврора устала от напряжения последних недель. Вчера, когда я украдкой целовал ее на прощание на школьном дворе, она спросила, не надоело ли мне прятаться.
- Мы словно живем наполовину, Фэл.
- Это «наполовину» в сто раз лучше того, как мы жили еще два месяца назад, милая, - ответил я, желая её приободрить. Но я понял, что она имела в виду. Мне и самому тяжело от того, что надо скрывать свои чувства, врать всем вокруг, постоянно оглядываться. У меня скоро шея будет крутиться на 360 градусов.
Мы счастливы вместе, но счастье это приходится прятать за семью замками.
- Если бы нас здесь никто не знал...
- Если бы мы оказались в таком месте, где нас никто не знает... - продолжила мою мысль Аврора. - Я давно мечтала показать тебе Аль-Симару, любимый.
- Мне не привыкать называться другим именем, - кивнул я. Эви, довольная нашей идеей, убежала на работу. Конечно, и в Египте полно папарацци, объективы всех камер будут прикованы к знаменитой художнице и фотографу, стоит ей только вернуться в свою альма-матер, но там мы будем свободны хотя бы в пределах дома.
Награда была куплена для Авроры, иначе невозможно было поймать в городе Эванса.
На скринах с картинами Рэйна оплакивает одного из своих бывших - Скотти Джастиса. К слову сказать, мужа Кристы Джастис, начальницы Дрейка. Великий Максис большой любитель такой "санта-барбары".
Фэлкон об их романе не знал, поэтому и написать не мог.
Баллы
1 за заведение 3-го уровня («Примула»)
1 за исполнение мечты всей жизни Дрейка
Итого 105,5+2=107,5
На скринах с картинами Рэйна оплакивает одного из своих бывших - Скотти Джастиса. К слову сказать, мужа Кристы Джастис, начальницы Дрейка. Великий Максис большой любитель такой "санта-барбары".
Фэлкон об их романе не знал, поэтому и написать не мог.
Баллы
1 за заведение 3-го уровня («Примула»)
1 за исполнение мечты всей жизни Дрейка
Итого 105,5+2=107,5
