Дениэль прищурился:
- Поговорим об этом после. Сейчас хочу тебя с кем-то познакомить, - он кивком указал на молодого волка в распахнутой рубашке. Я где-то уже видела это обросшее клыкастое лицо, но не смогла вспомнить, вот так сразу. Он о чём-то спорил со своей черноволосой спутницей, та крепко прижимала к бедру сумочку.
- Это Алонс, младший брат Алехандро. Он хороший волк. Твой бывший любовник держал его в стороне от своих дел. Ал считает Аллехандро кем-то вроде зорро, не разрушай его фантазий сразу. Про ту Вирджинию, что я знаю, он тоже не имеет представления. Держи язык за зубами, не вмешивай его в наши дела, - и Дениэль замахал рукой, привлекая внимание парочки, а потом, раскрывая объятья, поспешил к парню. Дальше время вдруг перестало вести себя обычно – всё произошедшее я словно увидела в замедленной съёмке, на экране кинотеатра, только попкорна не хватало. Алонсо шагнул на встречу, а девица отпустила сумку. Я смотрела как та падает, как по траве разлетаются ярко-розовый тюбик помады, шариковая ручка, ключи от машины, какие-то бумажки, мусор. В руке же у девицы остался пистолет, она направила его на меня:
- Ночная тварь! Ты украла Алехандро, но Алонсо ты не получишь! Сдохни! - В густой, вязкой тишине раздались глухие хлопки, стоящие рядом смотрели в небо, расцветающее багровыми цветами, а я не могла отвести взгляда от багровых цветов, распускавшихся на футболке. В груди заболело, рот наполнился солоноватым, тягучим привкусом крови, время понеслось наперегонки с ожившими вдруг звуками. А потом стон Алонсо, лежащего у ног привёл меня в чувство. Я слизнула кровь с прокушенной губы и шагнула к нему, под подошвой тапочки хрустнули солнечные очки, что я раздавила не заметив. Молодой волк корчился на земле. Ладонь привычным жестом легла на рану, зажимая. Алонсо открыл глаза:
- Всё в порядке, - пробормотал он, - отойдите, вы испачкаетесь
- Тихо, сожми зубы, сейчас будет больно. Кровь не останавливается, пули, должно быть, посеребренные, их нужно вытащить, вдохни глубоко, - волк послушался, а я скользнула пальцами в дыру на его животе. Не самые приятные ощущения, но приходилось делать вещи и похуже. Да, конечно, грязными лапками искать кусочки свинца внутри живого тела – это чудовищно, но волкам не грозят абсцессы и заражения. От всего, что смертельно для человека, оборотень даже не чихнёт, а серебро разрушает структуру их крови, это как радиация для нас.
Я ловила пули, точно мальков в ручье, мелкие скользкие гадёныши, как живые, норовили проскочить между пальцев. Но я упряма, сначала одна звякнула о плиты, а затем и вторая. Убрав перепачканные руки от раны, я смотрела, как организм волка спешит избавиться от чёрной заражённой крови.
- С ним всё будет в порядке, - альфа положил ладонь на плечо, с его лица ещё не сошла бледность, - ты умница, знаешь, когда нельзя медлить. Богатый опыт?
Я проигнорировала похвалу, вопрос и усмешку. В первом я не нуждалась, на второе не требовался ответ, а третье? Ну, к любым разновидностям смеха я привыкла, меня давно перестал пугать жуткий хохот, уже не задевал сарказм и не трогали ехидные смешочки. Занятая рыбалкой и мыслями, я не видела, как увели рыдавшую брюнетку, не слышала сирены скорой. Санитары уже бежали к нам с каталкой, вокруг собиралась толпа.
- Мне нужно отмыться, - я помахала кровавыми пальчиками перед глазами Дениэля и, освободив плечо, поспешила к туалетам.
- До встречи, Алана! Навести завтра Алонсо, и не забудь, ты под моей защитой, - полетело мне вслед.
Я тихо фыркнула – да уж, под защитой, скорее под стражей. Ладно, всё к лучшему. Виктор вряд ли покажется, пока мы с Кысем под присмотром стаи, теперь нет смысла бежать. А к Алонсо в самом деле стоит зайти, альфа испытывает к нему самые нежные чувства, да и потом, молодой волк закрыл меня. А уж выковыривать серебро из собственного тела я люблю ещё меньше чем из других, и чужую глупость умею ценить.
Домой я вернулась усталая и опустошённая. Прошлое не отпускало, чем быстрее я бежала от него, тем скорее оно нагоняло. Бри бдительно дремала, уронив голову на стол. Без сил прислонившись к двери, я сползла вниз, и взвыла, философские мысли рванулись прочь. Девушка подскочила, а я от души пнула дверь ногой, взвыв повторно.
- Нет, ну то за?.. Ободрала, да? - я подняла джинсовку, демонстрируя спину Бри.
- Ага, до крови, сейчас, - она метнулась за аптечкой, пока я разглядывала ушибленный палец.
Макса мои вопли не потревожили, так что мы спокойно занялись травмой и болтовнёй. Я стянула перепачканные вещи и рассказала Бри про встречу и выстрелы, умолчав про разговор с вожаком и наше с ним заочное знакомство.
Няня Макса ахала, грозила вырвать «ноги, ногти и волосы этой не доеной корове». А затем восторженно закатила глаза:
- Не может быть! Это Ал, Алонсо вернулся! а я его и не узнала со спины. Он жил у нас совсем недолго, года два назад, а потом вновь уехал. А-а-ах! У него такие обалденно-сексуальные кубики, так и хочется их облизывать. А целуется он как бог.
Я намазала последний бутерброд арахисовым маслом и повернулась к ней:
- Два года назад тебе четырнадцати не было, когда ты успела проверить? И где достала экземпляр для сравнения? И неужели Алонсо западет на несовершеннолетних?
- Да ну вас, - добродушно проворчала Бри, - я само-то не пробовала, кто-то из взрослых девчонок говорил.
- Серьёзно? И где у вас тут водятся местные боги? В кратере остывшего вулкана? Если они симпатичные, я возглавлю отряд местных покорительниц горы, и к черту земных парней! – скривив рожу я отсалютовала девушке чашкой с чаем. В ответ она засмеялась.
Мы просплетничали допоздна, после чего я, прикрываясь связью ночного сна и прекрасного цвета лица, вытолкала Бри прочь, предварительно поймав одного из моих наблюдателей и упросив его отвезти полуночницу домой.
___________________________
Утром мы втроём: я, Макс и Бри отправились в больницу. Солнце ещё не поднялось в зенит и грело ласково-ласково. Кто-то из пациентов обретался на лавочке во дворе, кто-то неспешно бродил по саду, мистер Канделярия, как нам сообщила медсестра, чувствовал себя не настолько хорошо, так что искать его мы отправились на второй этаж, в палату. Я предлагала Бри погулять с Кысем, но девушка уже мечтательно улыбалась и выспрашивала у меня, как лучше поздороваться с волком, достаточно ли модно она одета и стоит ли напоминать ему, как два с половиной года назад едва не утопила парня в бассейне. Похвалив стройные ноги и коротенькие белые шортики, я предложила ей ограничиться обычным «привет», и теперь осматривалась. Персонал дружелюбно улыбался, стены, выкрашенные приятой бежевой краской, отлично сочетались с яркой мебелью и пастельной формой сотрудников, повсюду пестрели цветы: и в кадках, и срезанные, ветер колыхал жалюзи, отчего те мелодично шуршали, и приносил запах моря – местная больница мне понравилась. Не было той суеты городских госпиталей, этих заполненных людьми коридоров, спешащих врачей, санитаров с каталками, не было запаха хлорки и смерти. Я почти поверила, что здесь в Санлите люди выздоравливают, обнимают родных, счастливо улыбаются и на своих двоих покидают больницу.
Палата Алонсо оказалась полна света, окна выходили на побережье, бледные, но не блёклые тона обстановки настраивали на отдых, только волк не был похож на отдыхающего. Бескровное лицо с заострившимися чертами резко контрастировало с чёрными волосами, к руке бежала трубочка капельницы. Он улыбнулся при нашем появлении, а мы растерялись. Неожиданно было увидеть волка таким больным.
- Привет, как вы? - я пристроила букетик орхидей в вазу с другими цветами, пакет с соком и большой молочной шоколадкой положила на тумбочку. Бри топталась в дверях, а Макс, сидя у меня на руках, внимательно изучал незнакомца.
- Привет, не в лучшей форме, - Алонсо покачал головой, а в глазах зажглись смешинки, - и несколько смущён. Валяться в постели, в таком плачевном виде перед такими хорошенькими девушками и таким серьёзным мальчуганом, слишком тяжело.
- Тогда, может, мы зайдём в другой раз? – я попятилась к выходу.
- Нет-нет! Пожалуйста, оставайтесь! – он испуганно потянулся к нам, будто стараясь удержать, - я прямо подыхаю здесь от безделья, ребята ушли пару часов назад, а для меня будто вечность прошла, ненавижу слабость.
- Я Бри, - девушка подскочила к волку, протягивая руку и, продолжала болтать, заполняя повисшую неловкость, - вы меня, должно быть, не помните, ну или стараетесь забыть, я как-то прыгнула бомбочкой прямо вам на голову, в городском бассейне, но я не нарочно, правда. Алана рассказала, как здорово вы её вчера спасли.
- А это Макс, дядя болеет, а у больных не ёрзают по ногам и не тянут оделяло, - я усадила сына на постель, а сама помогла Алонсо: подняла изголовье, поправила подушку, - так удобно?
- Очень! Отлично, что вы все зашли и рад познакомиться! – волк бережно сжал крошечные пальчики Макса, которые тот, точно обезьянка, повторяя за няней, протянул ему.
Мы почти час болтали обо всём: о погоде, туристах, фестивале, потом Алонсо с Бри вспоминали злополучный бассейн и другие смешные истории, по ходу была съедена принесённая шоколадка, лечащий врач, что пришёл нас выгонять, похвалил бодрый вид волка и велел заходить почаще.
В другой раз мы заглянули вдвоём с Максом, волк поправлялся тяжело, одна из пуль угодила в кость и треснула, часть «начинки», коллоидного серебра попала в кровь, вызвав сильное отравление и замедление регенерации клеток. Пули, которыми стреляла истеричная брюнетка способны убить любое существо из занесённых в список БМдМН*. Дело в том, что за их сверхспособности отвечает бактерия, одна и та же по сути, но разная по свойствам. Вампиры, оборотни и феи получают её либо вместе с генами, при рождении, либо после укуса (дроли** не кусаются, не подумайте, у них всё происходит через ритуал с обычными для них тайнами и заморочками), колдуны вывели искусственную форму и любят подсаживать её себе и другим. Серебро разрушает структуру бактерии, умирая, тысячи паразитов выбрасывают в кровь продукты разложение, смертельно опасные для организма. Так что охотники на нечисть запасаются пулями с начинкой, посеребренными клинками, водой, заряженной ионами серебра, а вот чеснок помогает исключительно от вампиров, и солнце тоже они не любят. Зато с осиновым колом в сердце ещё никто не выживал, абсолютно универсальное средство для людей включительно.
Волк выглядел получше, но бледность ещё не сошла. Мы с Максом пришли не с пустыми руками, Кысь подарил Алонсо рисунок с резвящимся на зелёной лужайке собако-медведем, я испекла пирог с мясом, написав кетчупом «Выздоравливай!». Стандартных апельсинов я не приносила, хищникам нужен белок, чтобы быстрее восстановиться, клетчатка и витамины хороши только для стройных бёдер и пресловутого цвета лица. Мы играли в «Дженгу»***, которую я позаимствовала из комнаты отдыха, и каждый раз, когда башня падала, Макс заходился хохотом от восторга, просто болтали о пустяках.
На третью встречу нам разрешили немножко погулять. Сын ловил бабочек, мы молча шли по дорожке. Оборотень первым начал разговор:
- Так хорошо, мисс Фей, что вы пришли снова. Брат много о вас говорил, мне кажется, я вас тысячу лет знаю, - он смотрел на меня и карие глаза с крошечными золотыми искорками тепло улыбались.
- Взаимно, - я тоже улыбалась, а ещё врала, Алехандро почти не упоминал брата, - Мне придётся теперь быть вашей должницей, то, что вы сделали очень смело, но глупо, я могу сама о себе позаботиться, и может нам уже пора оставить формальности, спасение жизни сближает, нет?
- Я рад, быть ближе к вам, к тебе Алана. Знаешь, брат сходил по тебе с ума, я тогда представлял тебя кем-то вроде коварной соблазнительницы, вампирши: красные губы, чёрные волосы, тяжёлый сладкий парфюм, грудь четвёртого размера. А когда выпросил твою фотку, обалдел – на меня смотрела худая, конопатая девчонка в одежде не по размеру, она зажимала под мышкой огнемёт**** и смеялась на камеру, - мы остановились и Алонсо, достав из кармана снимок, протянул мне, - я не мог понять, что Ал в тебе нашёл. Во что влюбился. Теперь понял. Скажи, Алана, Макс ведь его? У него глаза брата, я вижу.
Мы стояли, глядя друг на друга, уходящий день агонизировал, разливая кровь по небу.
- Расскажи, как брат умер? Ты любила его? – волк выспрашивал с пристрастием. А я допросов с детства ненавижу, с тех самых пор, как отец, нависая надо мной, допытывался, с кем и где я моталась по улицам. Нужно было дать Алонсо это понять.
- Его застрелили, двадцать восемь выстрелов, там где была грудь осталось кровавое месиво, а почему, я не знаю, меня не было в городе, когда это случилось. И, он не допускал меня до своих дел. Спроси подробности у Дэниэла, он знает больше о том, что проворачивают оборотни в Бриджпорте, он сам, как-никак состоит в Совете*****. А Макс мой, больше ничей, - взяв сына на руки, я поспешила к выходу. Волк бросился следом, догнал, я отвернулась, Кысь заёрзал, увидев красивую птичку, пришлось опустить. Алонсо всё ещё пытался заглянуть мне в лицо, поймал и замер, я часто-часто заморгала, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, как первая слезинка бежит по левой щеке.
- Алана, я… Прости, я лезу в личное. Прости! – он нерешительно протянул руку, боясь меня коснуться, и я шагнула к нему, прижалась, уткнувшись ему в шею, и тихонько всхлипнула, - я не буду больше спрашивать, клянусь! Можно я просто буду рядом с вами, чтобы заботиться и оберегать? Вы с Максом, как солнце в моей жизни, появились и согрели, с тех самых пор, как брат умер, я никак не мог прийти в себя. Ты всё изменила, я дышать снова могу.
Я кивнула, прижимаясь ближе, давая надежду. Я пустила волка на порог нашей жизни, чуть-чуть приоткрыв дверь, собак ведь часто держат на улице, на цепи.
В день выписки я, точно Красная Шапочка, появилась у больницы с корзинкой пирожков, то есть не совсем с корзинкой, а с бумажным кульком, но разве имеют значения подобные мелочи? Горшочка с маслом у меня тоже не имелось, зато пирожки были с курицей и пахли так вкусно, что я который раз сглатывала набегавшую слюну, напоминая, что сожрать всё в одиночку будет огромным свинством, а наряжена я не для «Трёх поросят».
Я бочком прокралась в палату и тоненьким противным голоском затянула приветствие:
- Бабушка, а почему у тебя такие большие уши?..
Дениэль, сидевший спиной, обернулся и уставился на меня слегка ошалело.
- Чтобы лучше слышать тебя, деточка – прохрипел Алонсо, поддерживая игру.
- Бабушка, а почему у тебя такие большие глаза? – я мелкими шажками продвигалась к кровати.
- Чтобы лучше видеть тебя, внученька, кхе-кхе, - волк удачно изображал старушку.
- Бабушка, а для чего у тебя такие больше зубы? – я была совсем близко, когда Алонсо подло тяпнув меня за руку, потянул на кровать и, завывая: «Чтобы съесть тебя, малышка», - попытался обнять. Я закрылась кульком с пирожками и взвизгнула: «Съешь лучше их, я костлявая». После чего мы расхохотались, нам, честное слово, было весело. Дениэль же, очевидно, не зная, что бешенство передаётся только при укусах отошёл к окошку, и смотрел оттуда, нахмурившись.
- От вашей кислой мины, мистер Новосельских, у местных коров пропадет молоко, - я кинула в него пирожком, он ловко поймал и недоверчиво понюхал.
- Там яд, крысиный, я всегда, когда пеку чуть-чуть добавляю, для гостей, пока никто не жаловался, - проговорила я, надкусывая тот, что держала в руке. Алонсо кажется уже заглатывал третий.
- У нас нет коров, климат им не подходит, - Дениэль всё же рискнул попробовать.
- Ты зануда, Дан! – Алонсо, покончил с пирожками.
- Ладно, воркуйте, не буду вам мешать. Только Ал, осторожнее, она опаснее чем кажется. Алана, на секунду, - альфа, стоя в дверях, поманил меня за собой.
Мы вышли в пустой коридор.
- Не вздумай его обидеть, Фламинго, - Новосельских грубо пихнул меня к стене и принялся буравить чёрными глазами, - тебе и правда идёт это прозвище.
- Я расскажу ему правила.
- У тебя есть правила? И какое же главное? – вожак опять дышал мне в ухо, только клыков не было.
Я выставила руки, вжимаясь ушибленной спиной в бетон:
- Никаких правил! Никаких запретов и морали, я принадлежу только себе, больше никому, - ладони упёрлись в грудь, серые глаза столкнулись с чёрными, я вышла потрёпанной, но не побеждённой, альфа отступил, но не проиграл.
- Я рядом, Алана, я присматриваю, не забывай, - Дениэль пошёл прочь, а я вернулась в палату.
- Что за секреты? – Алонсо смотрел с любопытством.
- Любопытному волку на базаре нос откусили! – я вновь плюхнулась на кровать. - Мы просто обсуждали, чем лучше выводить блох, Даниэль спрашивал совета, но, увы, я не эксперт в этом деле.
- Тебе говорили, что ты невыносима?
- Да, не раз, я уже посыпала голову пеплом, кстати, отличное средство от перхоти, - Алонсо, улыбаясь, покачал головой. Густая тишина жаркого летнего дня, такая осязаемая в своём звучании, наполнила больничную комнату. До нас долетел шум океана, ленивые крики чаек, сонное жужжание насекомых, шум ветра в пальмовых листьях. Свежий, чуть горьковатый запах йода переплетался с нежным запахом ярких цветков франжипани и с пряным, кружащим голову ароматом цветущей акации, но сильнее всего пьянил тяжёлый сладкий запах гардений. Прожив на острове столько времени, я никак не мола привыкнуть к сумасшедшему хаосу красок и ароматов. Погружённая в ощущения я вздрогнула, почувствовав на шее обжигающее дыхание Алонсо, его губы оставляли раскалённые метки на коже, его шёпот мешался с шумом городка: «Алана, о Смотрящий, ты свела меня с ума…», я не слушала, лениво подумалось, о том, что вновь будут сплетни и взгляды, ладно, не страшно, я привыкла. Моё тихое: «Аааах…», стало ответом.
