Мы смолкли, вглядываясь в темную зелень леса, в серпантин дороги, который пробивался сквозь хвойные ветви, в мерцающие огоньки зовущего мегаполиса вдалеке. Тишина, что снова нависла над нами, уже не была неловкой. Наоборот, нам стало комфортно рядом друг с другом, даже безо всякого романтического подтекста. Просто помолчать вместе, погрустить и подумать о своем, не обмениваясь словами, оказалось чертовски приятно.
Дрожь постепенно утихала; в мою спину мерно постукивало чужое, закрытое для посторонних сердце. Нахлынувшее спокойствие и исходящее от Кейна тепло настолько убаюкивали, что не хотелось даже шевелиться; они вызывали лишь желание навсегда замереть вот так, в объятиях загадочного парня, под недосягаемым черным полотном, где звезды игриво подмигивали друг другу и молочной луне.
Я могла слушать вечно, как его губы касались фильтра сигареты, как его легкие впитывали дым, как отрава в сорок оборотов стекала по пищеводу. Могла наблюдать вечно за тем, как он выпускал полупрозрачное колечко в свободный полет, как кончик сигареты переливался алой лавой, обращая табачную бумагу в безжизненный пепел. А когда Кейн предлагал затянуться, я тихо радовалась, что наши губы соединялись хотя бы так, оставляя невидимые следы на окурках.
Мой кумир и вправду не позволял себе лишнего: даже объятия казались несколько отстраненными. Будь его толстовка попросторнее, он бы и вовсе отодвинулся. В душе все сильнее разрасталось разочарование, а сердце постепенно связывало невидимой веревкой: я почти смирилась с тем, что, вероятно, мне никогда не узнать Кейна ближе, чем он был сейчас. Ведь такие минуты были созданы для поцелуев и внезапных порывов, а мы их безвозвратно упускали…
