Дружная компания столпилась на входе в офисный центр, где на самом верхнем четвертом этаже, располагался кабинет Миоцио. Здание, как и все вокруг, пропахло ветхостью и стариной, словно его выкрали из прошлого века во время пожара, и прямо в таком состоянии и поставили посреди соснового леса, окутанного туманом. Вернее, у самого здания привычные деревья расступались, обнажая небольшую площадь, высаженную «подарками из Ада»: противными белыми деревьями с кронами, будто состоящими из пепла, и лицами. Да, эти лица любил поговорить и строить жуткие рожи, но как это всегда бывает, маленькое достижение быстро стирается из памяти, если полностью раздражающий фактор не был устранен, и этот успех, маленькая победа, больше не выглядит праздником, а кажется чем-то само собой разумеющимся, что было всегда.
В этом заключалась ошибка жителей Чистилища, погубившая в тот день их митинг в поддержку Олега. Стоило им только достать транспаранты и кричащей надписью: «Мир, дружба, жвачка», «Прости Олега», «Не тебе решать, кому быть с нами», «Требуем демократии» и прочие, как деревья, которые и не думали забывать о своих шалостях, и раз уж им уже никто не запрещал, считая, что дрессура закончилась, разрушили все начинания группы поддержки. Встав на корни, они тихонечко приблизились к митингующим и ветвями вырвали все их заготовки, в воздух поднялись и сами жнецы, а призраков и вовсе насадали на шпаги-ветви и откинули прочь, в глубины леса.
Один из деревьев оказался самым смышлёным и, взобравшись на своих братьев, оказался у самого окна бордового кабинета, всунув туда свои ветви и выпустив побеги, которые поползли к Миоцио с надеждой придушить губителя революционных надежд адского подарочка. Быстрым движением кот отрубил ветви, заставив несчастное дерево упасть вниз. Послышались летящие вслед проклятия, усиливающиеся с каждой минутой с поддержкой воинственных дубов. А в руках у победителя остался кусок новой главы, зацепившийся за ветвь бунтовщика, и две фотографии, изображающие его кабинет, только цвет стен на них был другой, как и личности.
- Лекси и Анриетта, как мило, - буркнул он и развернул лист с текстом.
Место, где находились его заклятые враги, оказалось квартирой, соседствующей с обиталищем Маргариты. С неудовольствием Миоцио поморщился от реплики Лексенваля, где тот утверждал, что он величайший из готов, и что негоже ему каждый раз обращаться в кота ради Марго. Ведь неизвестно сможет ли он вернуться обратно или вновь застрянет в этом состоянии, так как природа магии, освободившая его, оставалась неизвестна.
Во всех этих обсуждениях с Анриеттой, Миоцио так и не понял, решил ли его враг «уничтожить» последнее сдерживающее обстоятельство для Маргариты из чистого эгоизма, чтобы не разыгрывать роль домашнего котика, или все же его намерение «подтолкнуть ее к своей судьбе» сыграло решающую роль. В любом случае, приняв обличие животного, он прошел сквозь стены и оказался в квартире своего дорогой «хозяйки».
- Ну, конечно, куда же без душевных терзаний? – проворчал Миоцио, пытаясь попутно понять, что не так то ли с его ботинком, то ли с ногой, но боль пронизывала невозможное, что он даже начал похрамывать.
Достигнув своей цели Лекси замер, наблюдая за радостно болтающей девушкой и ничего не подозревающей о предстоящей драме. Казалось зачинщику спектакля, что хоть его сцена и важна, но та боль, которую он ей принесет, не стоит оваций благодарной публики. Увы, но он все же сделал шаг вперед, упав на пол и забывшись в конвульсиях.
- Только ковер испортил, поэтому Маргарита в ужасе? – спросил сам у себя кот и еще раз почесал ногу.
На следующей фотографии была представлена убитая горем Маргарита, которая то подбегала к своему любимцу, то звонила ветеринару, боясь, что тот не успеет спасти Лекси. В общем, картина была наполнена драмой, которой в тексте Олег отдал несколько абзацев, хотя сама мысль могла бы быть изложена максимум в два предложения.
В дверь раздались нервные стуки и неразборчивые крики толпы, Миоцио только тихо выругался и собирался направится, чтобы открыть, но нога снова дала о себе знать. Она чесалась с неимоверной силой и болью отдавала, парализуя все тело и разум, который был поглощён только одной мыслью: «Как же чешется!». Не переставая приводить в чувство раздраженную ногу, кот заставил себя усилием воли открыть злопастную дверь, уцепившись за хлипкую этажерку на трех ножках, которая была призвана помочь ему почесать ногу и впустить толпу. Нов этот раз старинная вещица подвела своего обладателя, рухнув вместе с ним на пол, и оставив в напоминание только фотографию растерянной Маргариты и Лекси, того другого человека-кота, который по иронии, так же страдал.
- Нет! – ворвался в бордовую комнату крик, помноженный миллионом голосов, и, выделив из себя самый отчаянный визг, берущий небывалые ноты, вытолкнул вперед Олега. – Дорогой мой друг, Миоцио! Если бы я только мог подумать, что твоя чувствительная натура примет так близко к сердцу, сказанные мною слова в книге, я бы никогда не пошел на такое преступление! Ты пал, мой друг. Во имя нас, не вынесло трепетное сердечко такой боли. О, как заблуждался я, полагая, что каменная броня твоя так слилась с сутью, что все насмешки и язвительности стали ею самой, когда так и были они по-прежнему лишь скорлупой. Которой ты, мой друг, защищался от мира.
Он упал на колени, возведя руки к небу, рядом с котом, который застыл, подобно каменном изваянию, страшно выпучив глаза.
- Все, что я написал лишь выдумка и сказка, знай же, мой милый труп, что никто и никогда не займёт твое место в моей душе. Но не выдержав этой ревности к Лексенвалю, ты умер за меня как Ромео! – он вытащил из кармана кинжал и взмахнул им. – Так знай же, я умру теперь, как Джульетта!
Олег так и замер, занеся кинжал над своим сердцем, которое хотел пронзить, и на прощание нервно оглянулся по сторонам, на секунду замешкавшись, когда Паук бросился вперед. Как оказалось, не для того. Чтобы остановить его, а, чтобы вытащить из горла Миоцио шип ядовитый шип адского дерева, которые прополз туда с ноги, бывшей жертвой побегов. Яд этот, разумеется, не мог убить столь могущественное существо, но паралич дарил натуральный, что жертва полностью приобретала вид мертвеца, и даже переставала дышать.
- Идиот! – хрипло выдохнул кот, вырывая у него кинжал. – И где ты только достал оружие, которым уничтожают жнецов? Он же хранился под замком.
Олег в очередной раз заломил руки, и чтобы не видеть глаза того, ради кого он так страдал, он закрыл их фотографией, завершающей главу, где роза, подаренная Маргарите падает на пол в тот момент, когда умирает Лекси.